— Кто обедал дома?
— Мисс Вирджиния и миссис Сара Брил. Мистер Джордж Трент не обедал.
— Ты знал, что он не придет?
— Нет, сэр.
— Ты ставил для него прибор?
— Да, сэр.
— Ты помнишь, когда мисс Трент пришла домой в субботу?
— Двадцать минут до обеда. Я глядел на часы, готовил мясо.
— Какое мясо?
— Бифштексы, сэр, если угодно.
— Как долго продолжался обед?
— Вы хотите сказать — сколько ушло времени?
— Да.
— В субботу я вечер свободен, — сказал японец. — Встреча с другом, изучаем фотоувеличение в школе фотографии. Класс — в восемь часов. Я тороплюсь очень быстро, кончаю с посудой тридцать минут за семь. Потом звоню другу и еду трамваем двадцать минут. Прихожу в класс, и скоро урок начинается.
— А когда ты ушел, миссис Сара Брил и мисс Трент остались дома?
— Мисс Вирджиния покинула до меня, думаю, пять минут. Миссис Сара Брил была дома, если угодно.
Сержант Голкомб обернулся к Вирджинии.
— Вы чистили револьвер после стрельбы?
— Конечно, чистила и смазывала у себя в комнате. Дядя показал мне, как это делается.
— Значит, чистили и смазывали. А перезаряжали?
— Да.
— И в контору отнесли не раньше восьми вечера?
— Да, почти в восемь.
Сержант Голкомб с досадой покачал головой.
— Послушайте, мисс Трент, вы заблуждаетесь насчет этого револьвера. Из него убили вашего дядю. Смерть наступила примерно в половине пятого дня в субботу. Стало быть, вы не могли унести с собой этот револьвер.
— Тем не менее я его взяла с собой.
— Погодите минутку. Вам кажется, что у вас был этот револьвер, но ведь вы не обращали на него особого внимания?
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы же не проверяли его номер?
— Разумеется, нет. — Вирджиния усмехнулась.
— Вы просто вытащили револьвер из ящика и положили его в сумочку, не так ли?
Вирджиния молча кивнула.
— У вас может быть уверенность только в том, что револьвер был тридцать восьмого калибра.
— И той же марки, уж это я твердо помню.
— А есть в нем какая-то особая примета?
— Нет.
— Вирджиния задумалась. — Пожалуй, нет.
— Итак, в субботу в восемь часов вечера вы вернулись в мастерскую и положили в ящик стола тот револьвер, что был у вас в сумке.
— Да.
— А лежал ли там еще какой-нибудь револьвер?
— Нет, другого там не было.
— Как вы были одеты, когда принесли револьвер в мастерскую?
— А что вас интересует? Я была в пальто и в шляпе.
— В перчатках?
Вирджиния задумалась, сдвинув брови.
— Да, в перчатках, когда вошла в мастерскую, но я… Впрочем, я, кажется, сняла перчатки.
— Револьвер лежал в сумке?
— Да, там.
— Вы достали его и положили в ящик?
— Разумеется.
— А перед этим вы его осмотрели? Удостоверились, к примеру, заряжен ли он?
— Да, я открыла барабан и убедилась, что он заряжен. Я всегда его проверяю, прежде чем убираю в ящик.
— Прекрасно, мисс Трент, — торжествующе произнес сержант. — Это подтверждает мою версию. У вас был не тот револьвер, из которого застрелили Джорджа Трента.
Молчание Вирджинии выдало ее растерянность.
— А почему вы думаете, что это был не тот револьвер? — поинтересовался Мейсон.
— Исследование показало, что последний, кто держал револьвер, был в перчатках. Все старые отпечатки пальцев настолько смазаны, что практически бесполезны. А по тому, как они смазаны, наш эксперт заключил, что револьвером пользовался человек в перчатках. Судя по всему, с ним основательно поработали.
— Продолжайте, сержант. — Мейсон покосился на Вирджинию. — Дослушаем вашу версию.
— Пожалуй, нам надо сотрудничать в этом деле, Мейсон. Видите, что получается. Кто-то подменил револьвер Джорджа Трента. Утром в понедельник этот человек снова положил его в ящик стола и забрал оставленный ранее.
— Почему вы решили, что это произошло именно в понедельник утром?
— По той причине, что никто не заходил в мастерскую после шести тридцати вечера в субботу и до восьми утра в понедельник, если не считать мисс Трент в тот субботний вечер и миссис Сару Брил в воскресенье.
— Понятно, — сказал Мейсон. — И чего вы от нас хотите?
— Репортеры будут осаждать мисс Трент. — Сержант говорил почти умоляющим тоном. — Я не хочу, чтоб в интервью упоминался револьвер.
Мейсон обернулся к Вирджинии:
— Совет адвоката: ни с кем не обсуждайте это дело. Ясно?
Вирджиния кивнула.
— Это чертовски благородно с вашей стороны, Мейсон. — Голкомб протянул Мейсону руку.
— Пустое, сержант, — с улыбкой ответил Мейсон. — Всегда к вашим услугам.
Глава 11
Глава 12
— Мисс Вирджиния и миссис Сара Брил. Мистер Джордж Трент не обедал.
— Ты знал, что он не придет?
— Нет, сэр.
— Ты ставил для него прибор?
— Да, сэр.
— Ты помнишь, когда мисс Трент пришла домой в субботу?
— Двадцать минут до обеда. Я глядел на часы, готовил мясо.
— Какое мясо?
— Бифштексы, сэр, если угодно.
— Как долго продолжался обед?
— Вы хотите сказать — сколько ушло времени?
— Да.
— В субботу я вечер свободен, — сказал японец. — Встреча с другом, изучаем фотоувеличение в школе фотографии. Класс — в восемь часов. Я тороплюсь очень быстро, кончаю с посудой тридцать минут за семь. Потом звоню другу и еду трамваем двадцать минут. Прихожу в класс, и скоро урок начинается.
— А когда ты ушел, миссис Сара Брил и мисс Трент остались дома?
— Мисс Вирджиния покинула до меня, думаю, пять минут. Миссис Сара Брил была дома, если угодно.
Сержант Голкомб обернулся к Вирджинии.
— Вы чистили револьвер после стрельбы?
— Конечно, чистила и смазывала у себя в комнате. Дядя показал мне, как это делается.
— Значит, чистили и смазывали. А перезаряжали?
— Да.
— И в контору отнесли не раньше восьми вечера?
— Да, почти в восемь.
Сержант Голкомб с досадой покачал головой.
— Послушайте, мисс Трент, вы заблуждаетесь насчет этого револьвера. Из него убили вашего дядю. Смерть наступила примерно в половине пятого дня в субботу. Стало быть, вы не могли унести с собой этот револьвер.
— Тем не менее я его взяла с собой.
— Погодите минутку. Вам кажется, что у вас был этот револьвер, но ведь вы не обращали на него особого внимания?
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы же не проверяли его номер?
— Разумеется, нет. — Вирджиния усмехнулась.
— Вы просто вытащили револьвер из ящика и положили его в сумочку, не так ли?
Вирджиния молча кивнула.
— У вас может быть уверенность только в том, что револьвер был тридцать восьмого калибра.
— И той же марки, уж это я твердо помню.
— А есть в нем какая-то особая примета?
— Нет.
— Вирджиния задумалась. — Пожалуй, нет.
— Итак, в субботу в восемь часов вечера вы вернулись в мастерскую и положили в ящик стола тот револьвер, что был у вас в сумке.
— Да.
— А лежал ли там еще какой-нибудь револьвер?
— Нет, другого там не было.
— Как вы были одеты, когда принесли револьвер в мастерскую?
— А что вас интересует? Я была в пальто и в шляпе.
— В перчатках?
Вирджиния задумалась, сдвинув брови.
— Да, в перчатках, когда вошла в мастерскую, но я… Впрочем, я, кажется, сняла перчатки.
— Револьвер лежал в сумке?
— Да, там.
— Вы достали его и положили в ящик?
— Разумеется.
— А перед этим вы его осмотрели? Удостоверились, к примеру, заряжен ли он?
— Да, я открыла барабан и убедилась, что он заряжен. Я всегда его проверяю, прежде чем убираю в ящик.
— Прекрасно, мисс Трент, — торжествующе произнес сержант. — Это подтверждает мою версию. У вас был не тот револьвер, из которого застрелили Джорджа Трента.
Молчание Вирджинии выдало ее растерянность.
— А почему вы думаете, что это был не тот револьвер? — поинтересовался Мейсон.
— Исследование показало, что последний, кто держал револьвер, был в перчатках. Все старые отпечатки пальцев настолько смазаны, что практически бесполезны. А по тому, как они смазаны, наш эксперт заключил, что револьвером пользовался человек в перчатках. Судя по всему, с ним основательно поработали.
— Продолжайте, сержант. — Мейсон покосился на Вирджинию. — Дослушаем вашу версию.
— Пожалуй, нам надо сотрудничать в этом деле, Мейсон. Видите, что получается. Кто-то подменил револьвер Джорджа Трента. Утром в понедельник этот человек снова положил его в ящик стола и забрал оставленный ранее.
— Почему вы решили, что это произошло именно в понедельник утром?
— По той причине, что никто не заходил в мастерскую после шести тридцати вечера в субботу и до восьми утра в понедельник, если не считать мисс Трент в тот субботний вечер и миссис Сару Брил в воскресенье.
— Понятно, — сказал Мейсон. — И чего вы от нас хотите?
— Репортеры будут осаждать мисс Трент. — Сержант говорил почти умоляющим тоном. — Я не хочу, чтоб в интервью упоминался револьвер.
Мейсон обернулся к Вирджинии:
— Совет адвоката: ни с кем не обсуждайте это дело. Ясно?
Вирджиния кивнула.
— Это чертовски благородно с вашей стороны, Мейсон. — Голкомб протянул Мейсону руку.
— Пустое, сержант, — с улыбкой ответил Мейсон. — Всегда к вашим услугам.
Глава 11
Мейсон явился в контору очень веселый. — Что это вы ухмыляетесь, точно кот, проглотивший канарейку, шеф? — полюбопытствовала Делла Стрит.
— Я подумал, как логична старая мудрая пословица.
— Так скажите, что это за пословица, а я вам — согласна я с ней или нет, — предложила Делла.
— В пословице этой главное действующее лицо — злоумышленник. — Мейсон повесил шляпу на крючок и добавил: — О нем говорят: «Кто роет яму другому, сам в нее попадет».
— У меня предчувствие, что этот злоумышленник доведет нас до беды, — сказала Делла.
— Напротив, согласно пословице, он нас и выручит из беды, — заверил ее Мейсон. — Кстати, Делла, ты заметила, в чем главная слабость полицейских? Они начисто лишены воображения.
— Что вы имеете в виду?
— Идентификацию путем сравнения и микрофотографии. Считанные годы прошли с тех пор, как доказали, что каждая выпущенная пуля автоматически оставляет крошечные пятна и отметины в стволе револьвера.
— Конечно, — подхватила Делла. — Считанные годы прошли с тех пор, как усовершенствовали радио, а уж каких колоссальных успехов мы добились в налогообложении, шеф!
— А ты взгляни на дело серьезнее, пустосмешка, — сказал он с улыбкой. — Мало использовать научные открытия, надо знать их историю.
— Мне бы не хотелось отвлекать вас от философских мыслей о преступлении, шеф, но уж лучше я сейчас, пока вы серьезны, испорчу вам настроение и скажу самое плохое.
— Выкладывай, что случилось?
— Один сыщик из конторы Дрейка вас днем с огнем найти не может.
— Значит, у него фонарь под глазом, — усмехнулся Мейсон.
— А как вы догадались, шеф?
— Простая дедукция.
— Да, если бы он услышал, как вы насмехаетесь… Делла осеклась: в дверь постучали, это был условный стук Дрейка. Мейсон сам бросился к двери.
— Наш друг Ченнери бьет прямой наводкой, — сказал Дрейк с порога.
— А что случилось?
— Как только мы ушли, Ченнери подскочил к родстеру, где сидел мой агент, и выпалил: «Твой приятель-адвокат сболтнул, что за мной следят, а ты смахиваешь на ищейку».
— И что было дальше?
— Мой агент не помнит. — Дрейк усмехнулся. — Говорит, такое чувство, будто на него рухнул дом. Но он, конечно, преувеличивает. Минут через десять подоспели другие агенты, которых я раньше вызвал по телефону, и нашли беднягу связанным по рукам и ногам. Глаза и губы были залеплены пластырем.
— Ченнери?
— Смылся, — ответил Дрейк. — Как в воду канул. Но мы на хвосте у его жены, и рано или поздно она наведет нас на него.
— Разве Иона не уехала?
— Нет. Ченнери отделал моего агента и удрал. Она, видно, осталась, чтобы собрать вещи, и последовала за ним через десять — пятнадцать минут. Мои агенты засекли ее.
— И где она сейчас?
— В отеле. Зарегистрировалась как миссис Чарльз Пибоди из Нового Орлеана.
— О’кей, не упускай ее из виду, — приказал Мейсон. — Постарайся установить в ее комнате подслушивающее устройство, посели в соседнем номере агентов и не проморгай мистера Чарльза Пибоди.
— Я уже отдал распоряжения. — Дрейк улыбнулся.
— А знаешь, Пол, это уже профессиональный трюк — залепить человеку пластырем глаза и рот.
— Факт, — согласился Дрейк.
— Я сразу заметил, что он все ходы и выходы знает. Услышал, что ты сыщик, и тут же пожелал узнать: из управления? Узнал, что частный, и сразу обнаглел. К тому же, — продолжал Мейсон, — уголовная полиция отметила, что свет в доме Галленса перегорел, потому что кто-то вывернул лампу и положил в патрон медный пенни. Как только свет включили, пробки перегорели. Это тоже профессиональный трюк.
— Ты прав, Перри. — Дрейк задумчиво покачал головой. — Миссис Брил никогда бы до этого не додумалась.
— Тот, кто способен так ловко подстроить замыкание, способен и залепить человеку рот и глаза пластырем. Тут прослеживается какое-то сходство в приемах, Пол. Быстрейшее достижение максимальных результатов с минимальной затратой сил.
— Если я тебя правильно понял, Перри, ты хочешь, чтобы мой агент обратился в полицию с жалобой…
— Ни в коем случае, — прервал его Мейсон. — Я хотел, чтобы ты принял это к сведению, Пол, если тебе доведется повстречать мистера Чарльза Пибоди из Нового Орлеана.
— Я тебя понял, Перри. И еще новость — у Билла Голдинга новый седан каштанового цвета.
— Цвет меня заинтересовал, Пол, — Мейсон прищурился.
— Каштановый? — спросил Дрейк. Мейсон покачал головой.
— Понимаю, Перри… но все же вряд ли его перекрасили.
— Узнай, — наказал Мейсон.
— О’кей. И еще один важный факт, Перри. Я опознал так называемые бедфордовские бриллианты. Твоя догадка оправдалась на все сто процентов. Камни, которые хранятся в полицейском управлении, были похищены в Новом Орлеане шесть месяцев назад. Профессиональные взломщики завладели антиквариатом, и страховые компании пустили в ход все средства, чтобы отыскать следы грабителей.
— Ты уведомил их о находке?
— Я хотел посоветоваться с тобой, как поступить, — сказал Дрейк. — Дело в том, что за находку полагается вознаграждение в две тысячи долларов. Мы могли бы поделить его…
— Вознаграждения не нужно, — сразу ответил Мейсон и, заметив, как вытянулось лицо у Дрейка, добавил: — Мне не нужно. Забирай все. А впрочем, лучше поделись с сержантом Голкомбом, это неплохая идея.
— С этим надутым индюком? — возмутился Дрейк. — Чего ради?
— Ради сотрудничества в других делах, — пояснил Мейсон.
— Какие у меня с ним дела?
— Множество, и самых разных, — заверил его Мейсон. — Вот разберитесь с камнями, которые Галленс доверил Тренту, с теми, что хранятся в сейфах банков, глядишь, и еще какие-нибудь награды получите.
— Ты думаешь, у Галленса кое-что припрятано?
— Думаю, что он — известный скупщик краденого, — заявил Мейсон. — Получи ты свое вознаграждение в две тысячи долларов, тебе еще придется отстаивать свои интересы. И уж больше ты ничего не получишь. Тут уж Голкомб своего не упустит. Более того, он заявит, что камни находятся в полицейском управлении и потому принадлежат…
— Согласен, — прервал его Дрейк. — А как, по-твоему, могу я доверить ему свою тайну?
— Сначала потребуй договор, — посоветовал Мейсон. — Мы с Голкомбом сотрудничаем в этом деле.
— Что я слышу?
— Сотрудничаем. — Мейсон улыбнулся.
— С каких это пор?
— С тех пор, как Голкомб обратился ко мне с просьбой.
— Ну, это что-то из ряда вон выходящее, — все еще сомневался Дрейк.
— Мало сказать — из ряда вон выходящее, — весело подхватил Мейсон. — Это нечто уникальное в своем роде.
— Окружной прокурор хочет в спешном порядке представить дело об убийстве Галленса Большому жюри присяжных, — сообщил Дрейк. — Я уже получил от Диггерса подписанное заявление… Да, вот будет сенсация, когда выяснится, что все камни — краденые.
— Ты еще вспомнишь мои слова: сержант Голкомб из кожи вон вылезет, чтобы разыскать Пита Ченнери и его жену.
— Да, уж он бы постарался, заполучи он наши сведения.
— А почему бы и нет? — заметил Мейсон. — Мы с Голкомбом в этом деле заодно.
— И ты намерен рассказать ему всю подноготную миссис Ченнери?
— Ну, так далеко я бы не зашел, — задумчиво протянул Мейсон. — Сержант весьма самолюбив, ему вряд ли понравится, что мы все для него по полочкам разложили. Но вчера я привел Иону Бедфорд в полицейское управление для опознания бриллиантов, а она не смогла их опознать. И как только узнала, что Остин Галленс убит, умчалась как очумелая. Схватила по дороге такси и поехала домой, к Ченнери. Так вот, намекни ты об этом сержанту, он тут же проверит все такси и выяснит, куда поехала миссис Бедфорд. Получив такие сведения, Голкомб овладеет ситуацией и даже не почувствует, что мы ему здорово помогли.
— Нет, Перри, — Дрейк покачал головой, — мошенничать я не собираюсь.
— Боже правый, Пол, будь благоразумен, — обиделся Мейсон. — Сначала набрасываешься на меня, будто я провоцирую тебя на действия, способные вызвать недовольство полиции, а теперь, когда можешь с моей помощью получить в руки козыри и посрамить уголовную полицию, ты снова ворчишь.
— Я прекрасно понимаю, что где-то здесь кроется ловушка, но у меня нет времени выяснять, где именно. Я ухожу.
— Кстати, — сказал Мейсон, — когда Голкомб отыщет квартиру Ченнери, предложи ему снять отпечатки пальцев — они вам обоим пригодятся. Не исключено, что у Ченнери преступное прошлое. Уж очень он смахивает на профессионала.
— Понял, — ответил Дрейк с порога. — Иду к Голкомбу.
— И еще одно поручение. — Какое?
— Мне нужна фотография ствола револьвера, из которого убили Джорджа Трента.
— Галленса, хочешь сказать? — спросил Дрейк. — Того, что был в сумке миссис Брил?
— Не называй ее сумкой миссис Брил, Пол, — строго сказал Мейсон. — Еще не доказано, что это ее сумка. Нет, я говорю о револьвере, из которого был убит Джордж Трент. Желательно, чтобы фотография была с увеличением и в том виде, как сейчас, то есть с пулями внутри.
— Сделаю, — пообещал Дрейк, — как только начну работать с уголовной полицией.
— Иди и приступай к работе.
Когда Дрейк ушел, Мейсон молча посмотрел на Деллу. Уголки его губ слегка подрагивали. Делла какое-то время пристально вглядывалась в его лицо.
— Будь вы маленьким мальчиком, а я — вашей мамой, я бы опрометью кинулась к шкафу с вареньем и обнаружила, что опоздала, — заключила Делла. — Мистер Перри Мейсон, вы задумали какое-то озорство. Немедленно подойдите к маме и признайтесь, что у вас на уме.
Мейсон сунул руки в карманы. Глаза у него блестели от удовольствия.
— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал он.
— Большой?
— Сюрприз из сюрпризов.
— Не тяните, шеф.
— Наш бедный пустоцвет оказался орхидеей в маске.
— Может, вас кто-нибудь разыграл, шеф?
Мейсон покачал головой и, понизив голос, будто сообщал Бог весть какую тайну, прошептал:
— Я, конечно, не сплетник и никому, кроме тебя, об этом не рассказывал, а потому и тебя прошу молчать. Гарантии достоверности не даю: сам все узнал от старой зазнайки госпожи N, но она самая большая сплетница на свете. Но ее шурин ведет колонку светской хроники в бродвейской газете, а его секретарша рассказывала…
— Бросьте шутить, шеф. — Делла засмеялась. — Давайте факты. У меня и так сердце замирает.
— У Вирджинии Трент есть близкий друг.
— Ох! — Делла приложила руку к груди. — Воздуха мне, воздуха! А вы, случаем, не разыгрываете свою секретаршу, шеф?
— В субботу Вирджиния отправилась с ним на прогулку по безлюдным загородным холмам и ущельям…
— И прихватила с собой двух компаньонок и книжку по психологии ухаживания.
— Не угадала, — заметил Мейсон. — Очевидно, это не заурядный ухажер. Он серьезный, трезвый, любознательный молодой человек, изучающий психологию на вечерних курсах.
— Так-так. — Делла с притворной сосредоточенностью наморщила лоб. — У него есть шансы на успех. Ведь не повел же он Вирджинию в публичную библиотеку, а это уже кое-что.
— Напротив, — заметил Мейсон, — они бродили по лесным дорожкам, но занимались весьма необычным делом.
— Погодите, я сама догадаюсь. Искали подковы на счастье? Нет, наверное, изучали астрономию… Минуту терпения, шеф! Они отправились за флорой и фауной, вооружившись трезвым взглядом на жизнь. Случайно коснувшись ее руки в погоне за золотистой бабочкой, он тут же извиняется, а она, девушка с широким кругозором, не видит в этом тайного умысла.
— Близко к истине, но не совсем, — сказал Мейсон. — Молодой человек — армейский лейтенант, изучающий на досуге психологию, а во время милых прогулок они практиковались в стрельбе.
— Да, человеку, который читает газеты и сознает, что законодатели еще не додумались запретить охоту на мужей, стоит проявить осторожность и не учить будущую жену стрелять из револьвера.
— А жен и учить не надо. Судя по уголовной хронике, они стреляют без промаха.
— Что ж, пора кончать шуточки. — Делла сразу посерьезнела. — Вижу, вы уже настроились на работу, шеф. Ведь и этот разговор отнюдь не для того, чтобы позабавить меня любовными приключениями пустоцвета, или я ошибаюсь?
— Нет. — Мейсон покачал головой. — Фамилия молодого человека — Оугилби, лейтенант Оугилби. Они с Вирджинией познакомились на вечерних курсах по психологии. Вот и все сведения о нем. Я хочу, чтобы ты его разыскала.
— А потом?
— Постарайся завоевать его доверие.
— Поощрять его на дальнейшие ухаживания или, напротив, внушить ему мысль, что надо мягко, но настойчиво взять Вирджинию за руку и…
— Не то и не это, — сказал Мейсон. — Пусть он отвезет тебя туда, где они с Вирджинией тренировались в стрельбе в прошлую субботу. Вызови его на разговор о револьверах, а потом попроси собрать по возможности все гильзы и сохранить их.
— Все-все?
— Желательно.
— Но подобрать надо только гильзы от их патронов?
— Совершенно верно.
— А потом что с ними делать?
— Хранить — только и всего. Хорошо бы в надежном месте, где сержант Голкомб и не подумает их искать. Но, с другой стороны, надо избежать обвинения в подмене. Лучше всего пусть их хранит сам лейтенант.
— Вирджиния, пожалуй, решит, что я отбиваю у нее жениха.
— Вирджиния ничего не должна знать, — предупредил Мейсон. — И это следует внушить лейтенанту.
— А не лучше ли подослать к нему какого-нибудь сыщика от Дрейка? В конце концов, шеф, если этим займусь я…
— Ты и займешься. Не хочу, чтобы Дрейк про это знал.
— Но почему? — удивилась Делла.
В глазах Мейсона мелькнула усмешка:
— Дрейк сотрудничает с сержантом Голкомбом.
— Я полагала, что и вы тоже с ним сотрудничаете.
— Ты права. Но сотрудничество — очень гибкий термин. Люди определяют его по-разному.
— А как определяет его сержант Голкомб?
— О, у нас с сержантом примерно одинаковое представление о сотрудничестве, — небрежно бросил Мейсон, закуривая.
— Все ясно. — Делла потянулась к телефону.
— Я подумал, как логична старая мудрая пословица.
— Так скажите, что это за пословица, а я вам — согласна я с ней или нет, — предложила Делла.
— В пословице этой главное действующее лицо — злоумышленник. — Мейсон повесил шляпу на крючок и добавил: — О нем говорят: «Кто роет яму другому, сам в нее попадет».
— У меня предчувствие, что этот злоумышленник доведет нас до беды, — сказала Делла.
— Напротив, согласно пословице, он нас и выручит из беды, — заверил ее Мейсон. — Кстати, Делла, ты заметила, в чем главная слабость полицейских? Они начисто лишены воображения.
— Что вы имеете в виду?
— Идентификацию путем сравнения и микрофотографии. Считанные годы прошли с тех пор, как доказали, что каждая выпущенная пуля автоматически оставляет крошечные пятна и отметины в стволе револьвера.
— Конечно, — подхватила Делла. — Считанные годы прошли с тех пор, как усовершенствовали радио, а уж каких колоссальных успехов мы добились в налогообложении, шеф!
— А ты взгляни на дело серьезнее, пустосмешка, — сказал он с улыбкой. — Мало использовать научные открытия, надо знать их историю.
— Мне бы не хотелось отвлекать вас от философских мыслей о преступлении, шеф, но уж лучше я сейчас, пока вы серьезны, испорчу вам настроение и скажу самое плохое.
— Выкладывай, что случилось?
— Один сыщик из конторы Дрейка вас днем с огнем найти не может.
— Значит, у него фонарь под глазом, — усмехнулся Мейсон.
— А как вы догадались, шеф?
— Простая дедукция.
— Да, если бы он услышал, как вы насмехаетесь… Делла осеклась: в дверь постучали, это был условный стук Дрейка. Мейсон сам бросился к двери.
— Наш друг Ченнери бьет прямой наводкой, — сказал Дрейк с порога.
— А что случилось?
— Как только мы ушли, Ченнери подскочил к родстеру, где сидел мой агент, и выпалил: «Твой приятель-адвокат сболтнул, что за мной следят, а ты смахиваешь на ищейку».
— И что было дальше?
— Мой агент не помнит. — Дрейк усмехнулся. — Говорит, такое чувство, будто на него рухнул дом. Но он, конечно, преувеличивает. Минут через десять подоспели другие агенты, которых я раньше вызвал по телефону, и нашли беднягу связанным по рукам и ногам. Глаза и губы были залеплены пластырем.
— Ченнери?
— Смылся, — ответил Дрейк. — Как в воду канул. Но мы на хвосте у его жены, и рано или поздно она наведет нас на него.
— Разве Иона не уехала?
— Нет. Ченнери отделал моего агента и удрал. Она, видно, осталась, чтобы собрать вещи, и последовала за ним через десять — пятнадцать минут. Мои агенты засекли ее.
— И где она сейчас?
— В отеле. Зарегистрировалась как миссис Чарльз Пибоди из Нового Орлеана.
— О’кей, не упускай ее из виду, — приказал Мейсон. — Постарайся установить в ее комнате подслушивающее устройство, посели в соседнем номере агентов и не проморгай мистера Чарльза Пибоди.
— Я уже отдал распоряжения. — Дрейк улыбнулся.
— А знаешь, Пол, это уже профессиональный трюк — залепить человеку пластырем глаза и рот.
— Факт, — согласился Дрейк.
— Я сразу заметил, что он все ходы и выходы знает. Услышал, что ты сыщик, и тут же пожелал узнать: из управления? Узнал, что частный, и сразу обнаглел. К тому же, — продолжал Мейсон, — уголовная полиция отметила, что свет в доме Галленса перегорел, потому что кто-то вывернул лампу и положил в патрон медный пенни. Как только свет включили, пробки перегорели. Это тоже профессиональный трюк.
— Ты прав, Перри. — Дрейк задумчиво покачал головой. — Миссис Брил никогда бы до этого не додумалась.
— Тот, кто способен так ловко подстроить замыкание, способен и залепить человеку рот и глаза пластырем. Тут прослеживается какое-то сходство в приемах, Пол. Быстрейшее достижение максимальных результатов с минимальной затратой сил.
— Если я тебя правильно понял, Перри, ты хочешь, чтобы мой агент обратился в полицию с жалобой…
— Ни в коем случае, — прервал его Мейсон. — Я хотел, чтобы ты принял это к сведению, Пол, если тебе доведется повстречать мистера Чарльза Пибоди из Нового Орлеана.
— Я тебя понял, Перри. И еще новость — у Билла Голдинга новый седан каштанового цвета.
— Цвет меня заинтересовал, Пол, — Мейсон прищурился.
— Каштановый? — спросил Дрейк. Мейсон покачал головой.
— Понимаю, Перри… но все же вряд ли его перекрасили.
— Узнай, — наказал Мейсон.
— О’кей. И еще один важный факт, Перри. Я опознал так называемые бедфордовские бриллианты. Твоя догадка оправдалась на все сто процентов. Камни, которые хранятся в полицейском управлении, были похищены в Новом Орлеане шесть месяцев назад. Профессиональные взломщики завладели антиквариатом, и страховые компании пустили в ход все средства, чтобы отыскать следы грабителей.
— Ты уведомил их о находке?
— Я хотел посоветоваться с тобой, как поступить, — сказал Дрейк. — Дело в том, что за находку полагается вознаграждение в две тысячи долларов. Мы могли бы поделить его…
— Вознаграждения не нужно, — сразу ответил Мейсон и, заметив, как вытянулось лицо у Дрейка, добавил: — Мне не нужно. Забирай все. А впрочем, лучше поделись с сержантом Голкомбом, это неплохая идея.
— С этим надутым индюком? — возмутился Дрейк. — Чего ради?
— Ради сотрудничества в других делах, — пояснил Мейсон.
— Какие у меня с ним дела?
— Множество, и самых разных, — заверил его Мейсон. — Вот разберитесь с камнями, которые Галленс доверил Тренту, с теми, что хранятся в сейфах банков, глядишь, и еще какие-нибудь награды получите.
— Ты думаешь, у Галленса кое-что припрятано?
— Думаю, что он — известный скупщик краденого, — заявил Мейсон. — Получи ты свое вознаграждение в две тысячи долларов, тебе еще придется отстаивать свои интересы. И уж больше ты ничего не получишь. Тут уж Голкомб своего не упустит. Более того, он заявит, что камни находятся в полицейском управлении и потому принадлежат…
— Согласен, — прервал его Дрейк. — А как, по-твоему, могу я доверить ему свою тайну?
— Сначала потребуй договор, — посоветовал Мейсон. — Мы с Голкомбом сотрудничаем в этом деле.
— Что я слышу?
— Сотрудничаем. — Мейсон улыбнулся.
— С каких это пор?
— С тех пор, как Голкомб обратился ко мне с просьбой.
— Ну, это что-то из ряда вон выходящее, — все еще сомневался Дрейк.
— Мало сказать — из ряда вон выходящее, — весело подхватил Мейсон. — Это нечто уникальное в своем роде.
— Окружной прокурор хочет в спешном порядке представить дело об убийстве Галленса Большому жюри присяжных, — сообщил Дрейк. — Я уже получил от Диггерса подписанное заявление… Да, вот будет сенсация, когда выяснится, что все камни — краденые.
— Ты еще вспомнишь мои слова: сержант Голкомб из кожи вон вылезет, чтобы разыскать Пита Ченнери и его жену.
— Да, уж он бы постарался, заполучи он наши сведения.
— А почему бы и нет? — заметил Мейсон. — Мы с Голкомбом в этом деле заодно.
— И ты намерен рассказать ему всю подноготную миссис Ченнери?
— Ну, так далеко я бы не зашел, — задумчиво протянул Мейсон. — Сержант весьма самолюбив, ему вряд ли понравится, что мы все для него по полочкам разложили. Но вчера я привел Иону Бедфорд в полицейское управление для опознания бриллиантов, а она не смогла их опознать. И как только узнала, что Остин Галленс убит, умчалась как очумелая. Схватила по дороге такси и поехала домой, к Ченнери. Так вот, намекни ты об этом сержанту, он тут же проверит все такси и выяснит, куда поехала миссис Бедфорд. Получив такие сведения, Голкомб овладеет ситуацией и даже не почувствует, что мы ему здорово помогли.
— Нет, Перри, — Дрейк покачал головой, — мошенничать я не собираюсь.
— Боже правый, Пол, будь благоразумен, — обиделся Мейсон. — Сначала набрасываешься на меня, будто я провоцирую тебя на действия, способные вызвать недовольство полиции, а теперь, когда можешь с моей помощью получить в руки козыри и посрамить уголовную полицию, ты снова ворчишь.
— Я прекрасно понимаю, что где-то здесь кроется ловушка, но у меня нет времени выяснять, где именно. Я ухожу.
— Кстати, — сказал Мейсон, — когда Голкомб отыщет квартиру Ченнери, предложи ему снять отпечатки пальцев — они вам обоим пригодятся. Не исключено, что у Ченнери преступное прошлое. Уж очень он смахивает на профессионала.
— Понял, — ответил Дрейк с порога. — Иду к Голкомбу.
— И еще одно поручение. — Какое?
— Мне нужна фотография ствола револьвера, из которого убили Джорджа Трента.
— Галленса, хочешь сказать? — спросил Дрейк. — Того, что был в сумке миссис Брил?
— Не называй ее сумкой миссис Брил, Пол, — строго сказал Мейсон. — Еще не доказано, что это ее сумка. Нет, я говорю о револьвере, из которого был убит Джордж Трент. Желательно, чтобы фотография была с увеличением и в том виде, как сейчас, то есть с пулями внутри.
— Сделаю, — пообещал Дрейк, — как только начну работать с уголовной полицией.
— Иди и приступай к работе.
Когда Дрейк ушел, Мейсон молча посмотрел на Деллу. Уголки его губ слегка подрагивали. Делла какое-то время пристально вглядывалась в его лицо.
— Будь вы маленьким мальчиком, а я — вашей мамой, я бы опрометью кинулась к шкафу с вареньем и обнаружила, что опоздала, — заключила Делла. — Мистер Перри Мейсон, вы задумали какое-то озорство. Немедленно подойдите к маме и признайтесь, что у вас на уме.
Мейсон сунул руки в карманы. Глаза у него блестели от удовольствия.
— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал он.
— Большой?
— Сюрприз из сюрпризов.
— Не тяните, шеф.
— Наш бедный пустоцвет оказался орхидеей в маске.
— Может, вас кто-нибудь разыграл, шеф?
Мейсон покачал головой и, понизив голос, будто сообщал Бог весть какую тайну, прошептал:
— Я, конечно, не сплетник и никому, кроме тебя, об этом не рассказывал, а потому и тебя прошу молчать. Гарантии достоверности не даю: сам все узнал от старой зазнайки госпожи N, но она самая большая сплетница на свете. Но ее шурин ведет колонку светской хроники в бродвейской газете, а его секретарша рассказывала…
— Бросьте шутить, шеф. — Делла засмеялась. — Давайте факты. У меня и так сердце замирает.
— У Вирджинии Трент есть близкий друг.
— Ох! — Делла приложила руку к груди. — Воздуха мне, воздуха! А вы, случаем, не разыгрываете свою секретаршу, шеф?
— В субботу Вирджиния отправилась с ним на прогулку по безлюдным загородным холмам и ущельям…
— И прихватила с собой двух компаньонок и книжку по психологии ухаживания.
— Не угадала, — заметил Мейсон. — Очевидно, это не заурядный ухажер. Он серьезный, трезвый, любознательный молодой человек, изучающий психологию на вечерних курсах.
— Так-так. — Делла с притворной сосредоточенностью наморщила лоб. — У него есть шансы на успех. Ведь не повел же он Вирджинию в публичную библиотеку, а это уже кое-что.
— Напротив, — заметил Мейсон, — они бродили по лесным дорожкам, но занимались весьма необычным делом.
— Погодите, я сама догадаюсь. Искали подковы на счастье? Нет, наверное, изучали астрономию… Минуту терпения, шеф! Они отправились за флорой и фауной, вооружившись трезвым взглядом на жизнь. Случайно коснувшись ее руки в погоне за золотистой бабочкой, он тут же извиняется, а она, девушка с широким кругозором, не видит в этом тайного умысла.
— Близко к истине, но не совсем, — сказал Мейсон. — Молодой человек — армейский лейтенант, изучающий на досуге психологию, а во время милых прогулок они практиковались в стрельбе.
— Да, человеку, который читает газеты и сознает, что законодатели еще не додумались запретить охоту на мужей, стоит проявить осторожность и не учить будущую жену стрелять из револьвера.
— А жен и учить не надо. Судя по уголовной хронике, они стреляют без промаха.
— Что ж, пора кончать шуточки. — Делла сразу посерьезнела. — Вижу, вы уже настроились на работу, шеф. Ведь и этот разговор отнюдь не для того, чтобы позабавить меня любовными приключениями пустоцвета, или я ошибаюсь?
— Нет. — Мейсон покачал головой. — Фамилия молодого человека — Оугилби, лейтенант Оугилби. Они с Вирджинией познакомились на вечерних курсах по психологии. Вот и все сведения о нем. Я хочу, чтобы ты его разыскала.
— А потом?
— Постарайся завоевать его доверие.
— Поощрять его на дальнейшие ухаживания или, напротив, внушить ему мысль, что надо мягко, но настойчиво взять Вирджинию за руку и…
— Не то и не это, — сказал Мейсон. — Пусть он отвезет тебя туда, где они с Вирджинией тренировались в стрельбе в прошлую субботу. Вызови его на разговор о револьверах, а потом попроси собрать по возможности все гильзы и сохранить их.
— Все-все?
— Желательно.
— Но подобрать надо только гильзы от их патронов?
— Совершенно верно.
— А потом что с ними делать?
— Хранить — только и всего. Хорошо бы в надежном месте, где сержант Голкомб и не подумает их искать. Но, с другой стороны, надо избежать обвинения в подмене. Лучше всего пусть их хранит сам лейтенант.
— Вирджиния, пожалуй, решит, что я отбиваю у нее жениха.
— Вирджиния ничего не должна знать, — предупредил Мейсон. — И это следует внушить лейтенанту.
— А не лучше ли подослать к нему какого-нибудь сыщика от Дрейка? В конце концов, шеф, если этим займусь я…
— Ты и займешься. Не хочу, чтобы Дрейк про это знал.
— Но почему? — удивилась Делла.
В глазах Мейсона мелькнула усмешка:
— Дрейк сотрудничает с сержантом Голкомбом.
— Я полагала, что и вы тоже с ним сотрудничаете.
— Ты права. Но сотрудничество — очень гибкий термин. Люди определяют его по-разному.
— А как определяет его сержант Голкомб?
— О, у нас с сержантом примерно одинаковое представление о сотрудничестве, — небрежно бросил Мейсон, закуривая.
— Все ясно. — Делла потянулась к телефону.
Глава 12
— Доставайте пулезащитный жилет, шеф, — сказала Делла, тихо притворив за собой дверь.
— А что случилось?
— Там, в приемной, некие мистер и миссис Голдинг. Они мечут громы и молнии.
— Тот самый Билл Голдинг, хозяин притона «Золотая тарелка»?
— Он не объяснял, чем занимается, но, кажется, вы отправили ему повестку с вызовом в суд в качестве свидетеля по делу Сары Брил, и он — на боевой тропе.
— А женщина? — поинтересовался Мейсон.
— В повестке она значится «Ева Тэннис». Это ее и бесит. Говорит, что ее зовут Ева Голдинг.
— Но они же не предъявляли тебе брачного свидетельства?
— Сейчас не до шуток, шеф. Они пришли скандалить.
— Отлично. — Мейсон отодвинул корреспонденцию, которую читал до появления Деллы. — Веди их сюда, скандал нам не страшен.
Первой вошла женщина, высокомерно вскинув голову. Позади мягко ступал Голдинг с застывшим лицом-маской. Только злобный огонек в глазах выдавал его чувства.
— Прошу садиться, — сказал Мейсон. — Делла, закрой дверь.
— С чего это вам вздумалось прислать нам эти чертовы повестки? — начал Голдинг.
— Я вас привлекаю в качестве свидетелей.
— Свидетелей защиты?
— Совершенно верно.
— А я думал, что вы толковый юрист. — В смехе Голдинга прозвучала издевка.
— Мнения расходятся, — охотно согласился Мейсон.
— Вы оскорбили мою жену. — Голдинг поджал губы.
— Сожалею, — отозвался Мейсон.
— Какого дьявола вы именуете ее в повестке Евой Тэннис?
— Полагал, что это ее имя.
— Ошибаетесь. Она миссис Голдинг.
— Прошу прощения, миссис Голдинг, — сказал Мейсон. — Я хотел, чтобы повестка имела законную силу, и не стал рисковать.
Ева, сузив глаза, смерила его взглядом.
— Вы пожалеете об этом, мистер Мейсон.
— О чем именно?
— О том, что вызвали меня в суд.
— Не думаю.
— Вот увидите.
— Послушайте, Мейсон, — вступил в разговор Голдинг. — Вы не хуже меня знаете, что содержу кабак. И вот вы тянете меня в суд, где начнутся расспросы, кто я такой, где живу и чем занимаюсь. Потом они Еву допекут вопросами. Все это не на руку ни вам, ни нам.
— Может, это на руку моей клиентке.
— Это вам так кажется.
Мейсон пропустил издевку мимо ушей.
— Сигарету, миссис Голдинг?
— Нет… спасибо.
— А вы, Голдинг?
— Нет.
— А я, пожалуй, закурю, — сказал Мейсон. — У вас новая машина, Голдинг?
— Какое это имеет отношение к делу?
— Косвенное. — Мейсон зажег спичку, прикурил. — Вы купили ее на следующий день после убийства Галленса, не так ли?
— Ну и что?
— Меня заинтересовала машина, которую вы продали. Она была в отличном состоянии. Вы ездили на ней меньше полугода?
— Господи! — вскинулась женщина. — Да что, мы обязаны докладывать адвокату каждый раз, когда нам вздумается продать машину?
— Я заинтересовался этой продажей, — продолжал Мейсон, не обращая на нее внимания. — Я просил сыщиков все узнать. Это был голубой седан со слегка помятым задним левым крылом. Не знаю, насколько вы информированы, но перед наездом у тротуара был припаркован голубой седан со слегка помятым задним левым крылом, и он резко рванул вперед.
Голдинг и Ева быстро обменялись взглядами.
— Это еще ничего не доказывает, — заявил Голдинг. — Держу пари, за сутки сыскное бюро, вероятно, засекло добрую сотню голубых седанов с помятым левым крылом.
— Вероятно, — с готовностью согласился Мейсон.
— В таком случае, зачем мы вам понадобились?
— Мне показалось, что жюри с интересом выслушает ваш рассказ о том, где вы побывали после ухода Галленса из «Золотой тарелки».
— Вот это мне тоже не нравится. — Голдинг поморщился. — Обхаживаете моих банкиров, стараетесь что-то пронюхать, скомпрометировать меня.
— А мне не нравится слово «пронюхать». — Мейсон, прищурившись, уставился на Голдинга.
— Повторяю: пытались пронюхать.
— Слышу.
— Погоди, Билл, так мы ничего не добьемся, — вмешалась женщина.
— Пожалуй, ничего, — подтвердил Мейсон.
— Мне надо переговорить с Биллом. — Ева поднялась. — Есть здесь комната, где мы можем побеседовать с глазу на глаз?
— А почему бы вам не обсудить свои проблемы здесь? — предложил Мейсон.
— Меня так и подмывает это сделать, — процедила Ева, глядя на него в упор.
— Заткнись, Ева, — произнес Голдинг с угрозой.
— Вы сами напрашиваетесь, — продолжала Ева, не сводя с Мейсона ненавидящих глаз.
— Ева, я сказал — придержи язык!
— Не валяй дурака, Билл, — бросила она. — Надо ему врезать, и сейчас же. Сам виноват.
— Придержи язык, — повторил Голдинг. — Сначала посоветуемся с нашим адвокатом, а уж он все передаст Мейсону.
— Неужели мои дела так плохи? — притворно ужаснулся Мейсон.
Женщина упала в большое кожаное кресло.
— Нет, Билл, адвокат нам не требуется, — заявила она. — Адвокат начнет трепать языком, и еще неизвестно, кому он про наши дела разболтает. Пусть Мейсон все узнает.
— Ты с ума сошла! — воскликнул Голдинг.
— Так вот, мистер Мейсон, — начала Ева, даже не глядя в сторону Голдинга. — Мы и впрямь были там, в голубом седане. Ушли минут через двадцать после Галленса и…
— Ева! Ради Бога, закрой рот! — крикнул Голдинг, вставая и направляясь к ней.
Ева наконец удостоила его взглядом.
— Поди сядь, — сказала она таким тоном, будто приказывала собаке вернуться на подстилку в углу. — Сядь и заткнись! Игрок чертов! Не понимаешь, что идешь на верный проигрыш?
Потом Ева обернулась к Мейсону и продолжила свой рассказ спокойным, будничным тоном. Голдинг, поколебавшись, медленно отступил и опустился на стул.
— Мы понятия не имели, из-за чего Галленс поднял шум. Все смахивало на аферу, слушать было тошно. Мы с мужем обсудили это дело и решили: не допустим, чтобы нами помыкали. Мы отправились сначала в контору к Тренту, но его не застали. Позвонили сестре. Его дома не было, тогда мы и решили поехать к Галленсу и выложить карты на стол.
Подъехали, припарковали машину. Смотрим: в доме темно. «Да там, похоже, никого нет», — говорит Билл. А я ему в ответ: «Все равно пойдем и позвоним».
— Кто был за рулем? — прервал ее Мейсон.
— Я сама вела машину.
— Продолжайте.
— Вдруг Билл говорит: «Глянь-ка, кто-то ходит по дому с фонариком». И точно, мелькает лучик, слабенький такой, а может, его нарочно затенили, но все равно было видно, как фонариком водят по комнате.
— Наверху или внизу? — спросил Мейсон.
— Внизу.
— Продолжайте.
— Мы решили: что бы там ни творилось, нам лучше не впутываться. Но нас разбирало любопытство. Мотор я не выключала, чтобы в случае чего немедленно скрыться. И вдруг мы услышали два выстрела.
— А что случилось?
— Там, в приемной, некие мистер и миссис Голдинг. Они мечут громы и молнии.
— Тот самый Билл Голдинг, хозяин притона «Золотая тарелка»?
— Он не объяснял, чем занимается, но, кажется, вы отправили ему повестку с вызовом в суд в качестве свидетеля по делу Сары Брил, и он — на боевой тропе.
— А женщина? — поинтересовался Мейсон.
— В повестке она значится «Ева Тэннис». Это ее и бесит. Говорит, что ее зовут Ева Голдинг.
— Но они же не предъявляли тебе брачного свидетельства?
— Сейчас не до шуток, шеф. Они пришли скандалить.
— Отлично. — Мейсон отодвинул корреспонденцию, которую читал до появления Деллы. — Веди их сюда, скандал нам не страшен.
Первой вошла женщина, высокомерно вскинув голову. Позади мягко ступал Голдинг с застывшим лицом-маской. Только злобный огонек в глазах выдавал его чувства.
— Прошу садиться, — сказал Мейсон. — Делла, закрой дверь.
— С чего это вам вздумалось прислать нам эти чертовы повестки? — начал Голдинг.
— Я вас привлекаю в качестве свидетелей.
— Свидетелей защиты?
— Совершенно верно.
— А я думал, что вы толковый юрист. — В смехе Голдинга прозвучала издевка.
— Мнения расходятся, — охотно согласился Мейсон.
— Вы оскорбили мою жену. — Голдинг поджал губы.
— Сожалею, — отозвался Мейсон.
— Какого дьявола вы именуете ее в повестке Евой Тэннис?
— Полагал, что это ее имя.
— Ошибаетесь. Она миссис Голдинг.
— Прошу прощения, миссис Голдинг, — сказал Мейсон. — Я хотел, чтобы повестка имела законную силу, и не стал рисковать.
Ева, сузив глаза, смерила его взглядом.
— Вы пожалеете об этом, мистер Мейсон.
— О чем именно?
— О том, что вызвали меня в суд.
— Не думаю.
— Вот увидите.
— Послушайте, Мейсон, — вступил в разговор Голдинг. — Вы не хуже меня знаете, что содержу кабак. И вот вы тянете меня в суд, где начнутся расспросы, кто я такой, где живу и чем занимаюсь. Потом они Еву допекут вопросами. Все это не на руку ни вам, ни нам.
— Может, это на руку моей клиентке.
— Это вам так кажется.
Мейсон пропустил издевку мимо ушей.
— Сигарету, миссис Голдинг?
— Нет… спасибо.
— А вы, Голдинг?
— Нет.
— А я, пожалуй, закурю, — сказал Мейсон. — У вас новая машина, Голдинг?
— Какое это имеет отношение к делу?
— Косвенное. — Мейсон зажег спичку, прикурил. — Вы купили ее на следующий день после убийства Галленса, не так ли?
— Ну и что?
— Меня заинтересовала машина, которую вы продали. Она была в отличном состоянии. Вы ездили на ней меньше полугода?
— Господи! — вскинулась женщина. — Да что, мы обязаны докладывать адвокату каждый раз, когда нам вздумается продать машину?
— Я заинтересовался этой продажей, — продолжал Мейсон, не обращая на нее внимания. — Я просил сыщиков все узнать. Это был голубой седан со слегка помятым задним левым крылом. Не знаю, насколько вы информированы, но перед наездом у тротуара был припаркован голубой седан со слегка помятым задним левым крылом, и он резко рванул вперед.
Голдинг и Ева быстро обменялись взглядами.
— Это еще ничего не доказывает, — заявил Голдинг. — Держу пари, за сутки сыскное бюро, вероятно, засекло добрую сотню голубых седанов с помятым левым крылом.
— Вероятно, — с готовностью согласился Мейсон.
— В таком случае, зачем мы вам понадобились?
— Мне показалось, что жюри с интересом выслушает ваш рассказ о том, где вы побывали после ухода Галленса из «Золотой тарелки».
— Вот это мне тоже не нравится. — Голдинг поморщился. — Обхаживаете моих банкиров, стараетесь что-то пронюхать, скомпрометировать меня.
— А мне не нравится слово «пронюхать». — Мейсон, прищурившись, уставился на Голдинга.
— Повторяю: пытались пронюхать.
— Слышу.
— Погоди, Билл, так мы ничего не добьемся, — вмешалась женщина.
— Пожалуй, ничего, — подтвердил Мейсон.
— Мне надо переговорить с Биллом. — Ева поднялась. — Есть здесь комната, где мы можем побеседовать с глазу на глаз?
— А почему бы вам не обсудить свои проблемы здесь? — предложил Мейсон.
— Меня так и подмывает это сделать, — процедила Ева, глядя на него в упор.
— Заткнись, Ева, — произнес Голдинг с угрозой.
— Вы сами напрашиваетесь, — продолжала Ева, не сводя с Мейсона ненавидящих глаз.
— Ева, я сказал — придержи язык!
— Не валяй дурака, Билл, — бросила она. — Надо ему врезать, и сейчас же. Сам виноват.
— Придержи язык, — повторил Голдинг. — Сначала посоветуемся с нашим адвокатом, а уж он все передаст Мейсону.
— Неужели мои дела так плохи? — притворно ужаснулся Мейсон.
Женщина упала в большое кожаное кресло.
— Нет, Билл, адвокат нам не требуется, — заявила она. — Адвокат начнет трепать языком, и еще неизвестно, кому он про наши дела разболтает. Пусть Мейсон все узнает.
— Ты с ума сошла! — воскликнул Голдинг.
— Так вот, мистер Мейсон, — начала Ева, даже не глядя в сторону Голдинга. — Мы и впрямь были там, в голубом седане. Ушли минут через двадцать после Галленса и…
— Ева! Ради Бога, закрой рот! — крикнул Голдинг, вставая и направляясь к ней.
Ева наконец удостоила его взглядом.
— Поди сядь, — сказала она таким тоном, будто приказывала собаке вернуться на подстилку в углу. — Сядь и заткнись! Игрок чертов! Не понимаешь, что идешь на верный проигрыш?
Потом Ева обернулась к Мейсону и продолжила свой рассказ спокойным, будничным тоном. Голдинг, поколебавшись, медленно отступил и опустился на стул.
— Мы понятия не имели, из-за чего Галленс поднял шум. Все смахивало на аферу, слушать было тошно. Мы с мужем обсудили это дело и решили: не допустим, чтобы нами помыкали. Мы отправились сначала в контору к Тренту, но его не застали. Позвонили сестре. Его дома не было, тогда мы и решили поехать к Галленсу и выложить карты на стол.
Подъехали, припарковали машину. Смотрим: в доме темно. «Да там, похоже, никого нет», — говорит Билл. А я ему в ответ: «Все равно пойдем и позвоним».
— Кто был за рулем? — прервал ее Мейсон.
— Я сама вела машину.
— Продолжайте.
— Вдруг Билл говорит: «Глянь-ка, кто-то ходит по дому с фонариком». И точно, мелькает лучик, слабенький такой, а может, его нарочно затенили, но все равно было видно, как фонариком водят по комнате.
— Наверху или внизу? — спросил Мейсон.
— Внизу.
— Продолжайте.
— Мы решили: что бы там ни творилось, нам лучше не впутываться. Но нас разбирало любопытство. Мотор я не выключала, чтобы в случае чего немедленно скрыться. И вдруг мы услышали два выстрела.