Сара Брил не могла обернуться, чтобы взглянуть Мейсону в глаза, но приветственно помахала ему рукой.
— Не обращайте внимания на Джинни, — громко сказала она. — Я всегда считала, что она чересчур серьезно воспринимает жизнь. В конце концов, обвиняемая по этому делу — я. Поехали, Джинни.
Подошел Пол Дрейк и прошептал на ухо Мейсону:
— Сыщики сержанта Голкомба разыскали миссис Пибоди.
— Хочешь сказать — Иону Бедфорд?
— Ее самую.
— И что ты предпринял в связи с этим?
— Ничего, — сказал Дрейк. — Они с нее глаз не спускают. Мои люди тоже держат ее под колпаком. Те агенты догадались, что я установил за ней слежку. Один из моих парней сказал, что они из уголовной полиции.
— Пит Ченнери появлялся?
— Нет. А его жена держится твердо. И не надейтесь, что Голкомб будет лить воду на вашу мельницу. Он подослал к ней своих агентов, а в остальном — и пальцем не двинет.
— Спасибо, Пол. — Мейсон улыбнулся. — Значит, мы оказались в выигрышном положении.
В два часа возобновилось слушание дела, и Мейсон приступил к допросу Диггерса.
— Так вы говорите, что ехали со скоростью двадцать пять миль в час?
— Да, сэр.
— А обвиняемая вдруг оказалась прямо перед фарами машины?
— Да, сэр.
— Сколько времени прошло с того момента, как она шагнула на мостовую и до наезда?
— Одна-две секунды.
— Обвиняемая вскинула руки до того, как ее сбило машиной?
— Да, сэр.
— Покажите, пожалуйста, присяжным, как она это сделала.
Свидетель поднял руки ладонями наружу.
— Она будто пыталась остановить машину? — сочувственно спросил Мейсон.
— Именно так.
— Вы видели обе руки?
— Да, обе.
— Миссис Брил была в перчатках?
— Да, на ней были черные перчатки.
— Вы уверены, что она подняла обе руки?
— Да, сэр. Эта сцена врезалась мне в память, я ее никогда не забуду.
— Вам были видны обе ладони?
— Да, сэр.
— Какую руку вы видели более отчетливо?
— Я одинаково хорошо видел обе руки. — Свидетель почувствовал, что Мейсон хочет заманить его в ловушку, и возмутился: — Обвиняемая стояла ко мне лицом. Она подняла руки вот так, словно пыталась оттолкнуть машину.
Мейсон, казалось, был совершенно потерян. Он довольно неуклюже отказался от дальнейших расспросов в этом направлении, будто поспешно отступил, чтобы избежать полного поражения.
— Ну а после наезда вы сразу остановили машину?
— Да, сэр. Поймите меня правильно, я пытался остановить машину и до наезда.
— Понимаю. Где лежала обвиняемая, когда вы остановились?
— Она лежала возле правого заднего колеса.
— Вы вышли из машины справа? — уточнил Мейсон.
— Нет, сэр, слева, — поправил его Диггерс. — Я выскочил из ближайшей к месту водителя дверцы.
— И обошли машину, чтобы подойти к потерпевшей?
— Да, сэр.
— Спереди или сзади?
— Сзади.
— Что вы сделали?
— Я приподнял ее и пощупал пульс, потом пытался перенести потерпевшую на тротуар. Тут подбежали прохожие и помогли мне.
— Вы знали этих людей?
— Нет, — ответил Диггерс, — но у меня записаны фамилии некоторых свидетелей, которые помогли составить опись содержимого сумки.
— Естественно, — бросил Мейсон. — Я вот что хотел выяснить: вы. конечно, были очень взволнованы аварией?
— Да, я был потрясен, но головы не потерял.
— И ясно помните события того дня?
— Да, сэр, они ярко запечатлелись у меня в памяти.
— Значит, когда вы переносили обвиняемую на тротуар, вы впервые заметили на дороге сумку? — будто невзначай осведомился Мейсон.
— Нет, сэр, я видел ее и раньше. Впервые я заметил сумку, когда обвиняемая сбежала с тротуара на мостовую.
Мейсон встал.
— А я понял из вашего рассказа, что обвиняемая вскинула руки, словно хотела оттолкнуть машину, — громко сказал он. — Она, по вашим словам, была в перчатках, и вы ясно видели обе руки. А теперь, будьте любезны, объясните присяжным, как ухитрилась обвиняемая держать в то же время в руках опознанную вами сумку?
Диггерс терпеливо выслушал Мейсона. Потом, вспомнив наставление Самсона, обернулся к жюри.
— Когда обвиняемая подняла руки, мистер Мейсон, сумки у нее в руках не было. Она бросила сумку, а потом подняла руки. Сумка лежала на дороге, где она ее бросила.
— Стало быть, сумка лежала примерно на том месте, где только что стоял голубой седан, верно?
— Да, сэр.
— А голубой седан стоял там за мгновение до того, как обвиняемая шагнула с тротуара на мостовую, не так ли?
— Именно так, сэр.
— Тогда почему вы так уверены, что подобранная вами сумка принадлежит обвиняемой? Может быть, ее обронили люди, сидевшие в голубом седане?
— Я видел своими глазами, что обвиняемая держала сумку в руке, — терпеливо объяснял Диггерс. — Впервые я увидел ее с сумкой. Если ее обронили люди, сидевшие в голубом седане, мистер Мейсон, значит, обвиняемая наклонилась, подняла эту сумку, выбежала на тротуар, а потом на мостовую, прямо под колеса моей машины.
— А теперь скажите, где находился револьвер, когда вы увидели его впервые? Тот самый револьвер тридцать восьмого калибра, о котором вы только что сообщили присяжным?
— Его дуло торчало из сумки.
— А может быть, он лежал на мостовой возле сумки?
— Нет, сэр.
— Вопросов не имею. — Мейсон опустился на стул.
— Свидетель свободен, — объявил Самсон, не скрывая торжества.
Следующий свидетель, вызванный Самсоном, был санитар «скорой помощи», составлявший опись содержимого сумки. Мейсон отказался от допроса. Самсон облегченно вздохнул: еще один барьер позади. Он вынудил Мейсона сдать еще одну позицию. Самсон просмотрел список своих свидетелей.
— Вызовите Карла Эрнеста Хоугана, — приказал он и, когда Хоуган занял место свидетеля, быстро назвал занимаемую им должность: — Эксперт по баллистике в управлении полиции.
Мейсон снова признал профессиональную пригодность свидетеля и приступил к допросу. Хоуган давал показания кратко, с предельной точностью эксперта, чувствующего себя на свидетельском месте, как дома. Он признал идентичность пули, выпущенной в ходе следственного эксперимента из револьвера, найденного в сумке, и предъявленной сержантом Голкомбом смертоносной пули, извлеченной из тела убитого. Потом он предъявил суду сильно увеличенную микрофотографию, демонстрирующую следы, оставленные двумя пулями в стволе. Фотография была представлена в качестве доказательства и не вызывала возражений. Стоило присяжным взглянуть на нее, становилось ясно, что обе пули выпущены из одного револьвера. Свидетель предпринял попытку установить по номеру, кому принадлежал револьвер. Она оказалась безуспешной, поскольку в магазине были утеряны или уничтожены старые регистрационные книги. Однако подчисток и подделок обнаружено не было.
— Можете приступить к допросу, — произнес Самсон, заранее предвкушая победу. Он откинулся на спинку стула и безмятежно следил за рутиной допроса.
Нет, свидетель не может подтвердить, что револьвер был в сумке, ему это неизвестно. Револьвер он получил от сержанта Голкомба из уголовной полиции. Свидетель, однако, проверил номер. Мистер Мейсон, вероятно, заметил, что он совпадает с номером, записанным Гарри Диггерсом во время аварии.
Нет, свидетель не может подтвердить, что именно эта пуля оборвала жизнь Галленса, ему это неизвестно. Пулю, как он понял, извлек из тела убитого хирург, производивший вскрытие, передал ее сержанту Голкомбу, а уж тот вручил ее свидетелю.
Ларри Самсон, опасаясь, что присяжные могут неверно истолковать подобное заявление, взял слово и пояснил:
— Сейчас мы не представляем эту пулю в качестве доказательства, ваша честь. Она была выдана для идентификации. Последнее звено в цепи — показания сержанта Голкомба, в ходе его показаний и представим ее в качестве доказательства.
Судья Барнз кивнул в знак согласия.
— Кстати, мистер Хоуган, вы проверяли оба револьвера одновременно? — поинтересовался Мейсон.
— Да, сэр.
— Они оба тридцать восьмого калибра?
— Да, сэр, но не одного выпуска.
— Понимаю, — заметил Мейсон. — Я хочу, чтобы присяжные ясно представляли себе обстоятельства, при которых проходили испытания. Из одного из них был убит Джордж Трент, не так ли?
— Вот уж эти сведения я не могу сообщить вам, мистер Мейсон. — Свидетель улыбнулся. — Я помню, что сказал мне сержант Голкомб, вручая оба револьвера на экспертизу: моя задач — следственный эксперимент и сравнение пуль с теми, что были извлечены при вскрытии.
Судья Барнз усмехнулся, Ларри Самсон осклабился, довольный. Если Мейсон решил что-нибудь выудить в ходе допроса у такого эксперта, как Хоуган, он здорово просчитался. Хоуган беспощаден, как гремучая змея. Попробуй загнать его в угол — тут же получишь свою дозу яда.
— Скажите, пожалуйста, какую пулю вы проверяли сначала — ту, которая, по словам сержанта Голкомба, убила Трента, или ту, которая, по словам сержанта Голкомба, была в револьвере, лежавшем в сумке обвиняемой?
Хоуган задумчиво нахмурился.
— Если мне не изменяет память, мистер Мейсон, я сначала провел следственный эксперимент с пулей, вылущенной из этого револьвера, а уж потом — с пулей, которая, по словам сержанта Голкомба, убила Трента.
— А в какой последовательности вы проводили сравнение пуль? — спросил Мейсон.
— Сержант Голкомб вручил мне пулю, и я сравнил ее с пулей, выпущенной из этого револьвера. — Хоуган призадумался. — Помнится, я сказал сержанту Голкомбу, что она выпущена из другого револьвера.
— Ах, из другого, — тотчас подхватил Мейсон.
— Позвольте мне договорить до конца, — язвительно заметил Хоуган.
— Извините, что невольно прервал вас, — сказал Мейсон. — Я думал, вы все сказали.
— Как видите, не все, — продолжал Хоуган. — Итак, я сообщил сержанту Голкомбу: пуля из другого револьвера. «Разумеется, из другого», — согласился сержант и уточнил: он дал мне пулю, извлеченную из тела Джорджа Трента. Таким образом, я сравнивал именно эту пулю с той, что была выпущена в ходе следственного эксперимента из револьвера, фигурировавшего, по словам Голкомба, в деле Трента. Я пришел к выводу, что обе пули идентичны. Затем я сопоставил пулю, которая, по его словам, была извлечена из тела Остина Галленса, и обнаружил, что она идентична пуле, выпущенной из этого револьвера.
— У меня — все, — заявил Мейсон с понурым видом.
— Вызовите Уильяма Голдинга, — распорядился Самсон.
Голдинг занял место свидетеля и был приведен к присяге. Профессиональный игрок с холодным, непроницаемым выражением лица наблюдал за происходящим в зале, ничем не выдавая своего к нему отношения. Голдинг назвал свое имя и адрес.
— Чем вы занимаетесь? — спросил Самсон.
— Я содержу ресторан под названием «Золотая тарелка».
— Знакомы ли вы с обвиняемой Сарой Брил?
— Да, знаком.
— Знали ли вы покойного Остина Галленса?
— Да, знал.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Вечером того дня, когда он был убит.
— Где вы его видели?
— В «Золотой тарелке», своем ресторане, примерно в семи часов вечера.
— Намеревались ли вы вечером того же дня побывать у Галленса?
— Да, мы собирались навестить его часов в девять вечера.
— Кто был с вами?
— Мисс Ева Тэннис.
— Расскажите подробнее, как это было.
— Мы подъехали к его дому на бульваре Святого Руперта. Машину вела мисс Ева Тэннис. Она остановила ее у тротуара напротив дома мистера Галленса.
— Вы отчетливо видели дом?
— Да, конечно.
— Он был освещен?
— Нет, внутри было темно.
— Что же случилось потом?
— Я уже собрался выйти из машины, когда в окнах замелькали огоньки. Моя жена, мисс Тэннис, подумала, что это свет фонарика.
— Меня не интересуют впечатления других, — поспешно вставил Самсон. — Чему вы сами были свидетелем, мистер Голдинг?
— Я видел, как в окне мелькнул огонек — дважды или трижды, услышал два выстрела. Потом из передней двери дома выскочила женщина и побежала в нашу сторону.
— Вы ее узнали?
— Да, узнал.
— Кто была эта женщина?
В наступившей мертвой тишине Голдинг театральным жестом указал на Сару Брил:
— Обвиняемая по этому делу.
— И что вы наблюдали?
— Она побежала к моей машине. Мисс Тэннис сказала…
— Не важно, что она сказала, — оборвал его Самсон. — Меня интересуют ваши действия, если вы что-то предприняли, конечно.
— Я сидел в машине. За рулем была мисс Тэннис. Она тут же уехала.
— Где находилась обвиняемая, когда вы видели ее в последний раз?
— Футах в шести от тротуара. Она бежала к мостовой.
— Можете приступать к допросу, — предложил Самсон.
— Почему мисс Тэннис уехала столь поспешно? — спросил Мейсон.
— Мы хотели избежать встречи с миссис Брил.
— Вы опасались, что она вас увидит?
— Да.
— Почему?
— Я хотел повидать мистера Галленса без свидетелей.
— Вы содержите игорное заведение наряду с рестораном?
Самсон вскочил.
— Я протестую, ваша честь. Вопрос не относится к делу. Это не допрос, а попытка дискредитировать свидетеля в глазах присяжных.
— Протест принят, — поддержал Самсона судья Барнз.
— Сформулирую вопрос иначе, ваша честь. — Мейсон улыбнулся. — Мистер Голдинг, вы не отрицаете факта, сообщенного вам Галленсом, что Джордж Трент заложил у вас бриллианты, желая покрыть проигрыш в вашем игорном заведении при ресторане «Золотая тарелка»?
— Протестую, ваша честь, — снова заявил Самсон. — Требую, чтобы вопрос квалифицировался как попытка дискредитировать свидетеля. Предлагаю суду вынести порицание адвокату за неправомерное поведение. Суд уже принял решение.
— Никакого решения суд не принимал, — вмешался судья Барнз. — Первый вопрос можно расценить как попытку смутить свидетеля, скомпрометировав его в связи с посторонним делом. Но в нынешней формулировке вопрос имеет непосредственное отношение к разговору мистера Галленса со свидетелем в тот вечер, когда произошло убийство. Свидетель уже показал, что виделся с Галленсом в тот вечер. Адвокат имеет право выяснить наводящими вопросами, о чем шла речь, коль скоро это имеет отношение к настоящему делу. Протест отклоняется. Свидетель должен ответить на этот вопрос. Самсон медленно опустился на стул.
— Да, сэр, в общем, я не отрицаю, — невозмутимо произнес Голдинг.
— Джордж Трент проиграл деньги в вашем игорном заведении «Золотая тарелка»?
— Да, сэр.
— И заложил бриллианты, чтоб обеспечить долг?
— Нет, сэр.
— Разве он не закладывал бриллианты?
— Нет, не закладывал.
— Следовательно, вы заявляете, что не получали от мистера Трента бриллиантов в обеспечение карточного долга?
— Да, сэр.
— А в обеспечение других долгов?
— Не получал, сэр.
— Может быть, вы взяли бриллианты под заем?
— Нет, сэр.
— Был ли Трент чем-то вам обязан?
— Нет, сэр.
— Вы можете с уверенностью заявить, что не заходили в дом Галленса на бульваре Святого Руперта?
— Да, сэр.
— Вы утверждаете, что лишь припарковали машину у тротуара и не выходили из нее?
— Именно так.
— Вы уверены, что сумка, лежавшая на мостовой в том месте, где была припаркована ваша машина, не была подброшена из вашего седана?
— Мы не подбрасывали сумку.
— Был ли у вас в тот вечер револьвер, о котором говорил свидетель Диггерс?
— Не был.
— Может быть, вы его случайно выронили или намеренно выбросили из машины?
— Нет, сэр.
— А мисс Тэннис?
— Нет, сэр.
— Тем не менее, — продолжал Мейсон, не сводя с Голдинга глаз, — вы, по вашему собственному признанию, находились в нескольких футах от дома, в котором жил Галленс, в тот вечер, когда он был убит. Вы слышали два выстрела, донесшихся из дома?
— Да, сэр.
— Намерены ли вы изменить заявление, сделанное перед жюри присяжных, и объяснить, что вы делали у дома Галленса?
— Не намерен.
— Вы сидели в голубом седане с помятым левым крылом?
— Да, сэр.
— Вам стало известно, что свидетель Диггерс сообщил полиции о том, что видел именно такую машину возле дома Галленса в тот вечер, когда было совершено убийство?
— Да, сэр.
— И вы немедленно избавились от своего седана?
— Да, сэр.
— Почему?
— Я хотел избежать вызова в суд в качестве свидетеля.
— По какой причине?
— Не желал впутываться в это дело. Я содержу игорное заведение. Я знал, что это всплывет при допросе. Вы своего добились. Мне грозит разорение, заведение прикроют.
— Возможно, вы замешаны в убийстве, потому и старались держаться подальше?
— Нет, сэр.
— У меня все, — заявил Мейсон.
— Вызовите сержанта Голкомба, — сказал Самсон. Сержант Голкомб прошествовал к месту свидетеля, всем видом выражая презрение к обвиняемой и ее адвокату. Уж он-то знал, о чем будет свидетельствовать, уж его-то ни один адвокат с толку не собьет. Сержанта привели к присяге, он назвал свою фамилию, адрес и занимаемое положение. Потом Голкомб сел, непринужденно закинул ногу на ногу. Обстановка была знакомая, он чувствовал себя как рыба в воде. Даже взгляд, брошенный на Самсона, красноречивее слов говорил: «Ну, молодой человек, переходите к делу».
И Самсон принялся за работу.
Сержант рассказал, как было обнаружено тело Галленса, упомянув о присутствии Мейсона и Дрейка, частного детектива, на месте преступления, о медной монетке, вызвавшей замыкание в цепи. Он подтвердил — одну за другой — подлинность фотографий: комнаты, тела убитого, кровавых следов, ведущих от тела в коридор. Позднее Ларри Самсон намеревался добиться потрясающего эффекта, демонстрируя суду эти фотографии, сравнивая размер и форму кровавых пятен в коридоре и на подошве левой туфли миссис Брил. Теперь же он добивался лишь подтверждения со стороны свидетеля и не заострял на них внимания присутствующих, предвкушая драматический эффект их воздействия на присяжных. Предъявив свидетелю множество фотографий и установив их подлинность, Самсон перешел к роковой пуле.
Сержант Голкомб признал в ней пулю, извлеченную из тела убитого. Во время вскрытия он стоял рядом с хирургом и видел ее своими глазами. Эту пулю ему вручил хирург. Потом он передал ее свидетелю Хоугану, который произвел следственный эксперимент. Он сам присутствовал при его проведении. Роковая пуля была выпущена из револьвера, обнаруженного в сумке миссис Брил.
— Можете допросить свидетеля, — сказал Самсон Перри Мейсону.
— Давно вы служите в уголовной полиции, сержант Голкомб? — спросил Мейсон.
— Десять лет, — ответил сержант.
— За это время вы приобрели богатый опыт раскрытия преступлений?
— Естественно.
— Вам, разумеется, известно, что делать, когда входишь в комнату, где было совершено преступление?
— Думаю, да.
— Вы осматриваете карманы убитого, сержант?
— Только когда прибудет следователь. До его прихода мы не касаемся трупа.
— Вы и в случае с Галленсом руководствовались этим принципом?
— Конечно.
— А потом обыскали карманы?
— Разумеется.
— И обнаружили нательный замшевый пояс?
— Да, обнаружили.
— Нашли ли вы бриллианты в этом поясе?
— Да, там еще оставалось несколько бриллиантов, — уточнил сержант. — Миссис Брил извлекла бриллианты из передних кармашков замшевого пояса и переложила их в свою сумку.
— Вы ведь не были свидетелем ее действий, не так ли, сержант?
— Ну, я очень хорошо представляю себе, как это было. Как вы уже слышали, я десять лет работаю в уголовной полиции и понимаю что к чему.
— Суд отклоняет заявление свидетеля о действиях миссис Брил, — вмешался судья Барнз, — поскольку это заключение свидетеля и не является ответом на вопрос.
— Вы можете вспомнить, что было в карманах убитого? — спросил Мейсон.
— Да, могу, но для этого мне нужно заглянуть в свои записи.
— Прошу вас, — сказал Мейсон. Сержант достал записную книжку.
— Что было в верхнем левом кармане жилета? — справился Мейсон.
— Авторучка и расческа.
— Что было в левом кармане брюк?
— Носовой платок и перочинный ножик.
— А в правом?
— Ничего.
— Вы уверены?
— Да, уверен. Вы слышали — ничего.
— Совсем-совсем ничего?
— Ничего это и есть ничего, — поучительно заметил сержант. — Если я говорю ничего, я именно это и имею в виду, мистер Мейсон.
— Я хочу уточнить один момент, сержант, — сказал Мейсон. — Вы присутствовали при вскрытии тела Остина Галленса, которое производил доктор Фрэнкель, а потом при вскрытии тела Джорджа Трента. Это так?
— Так точно.
— Выходили ли вы из комнаты, где доктор Фрэнкель производил вскрытие сначала тела Остина Галленса, а потом Джорджа Трента?
— Не выходил.
— Доктор Фрэнкель передал вам пулю, извлеченную из тела Остина Галленса?
— Да, сэр.
— Так вот, чтобы внести в дело ясность, сержант, давайте впредь именовать пулю, извлеченную из тела Галленса, пулей Галленса, а револьвер тридцать восьмого калибра, найденный, по словам Диггерса, в сумке миссис Брил, обвиняемой по данному делу, револьвером Брил. Понятно?
— Да, сэр.
— Так что вы сделали с пулей Галленса?
— Положил ее в левый карман своего жилета.
— Но через несколько минут вы получили от доктора Фрэнкеля пулю, извлеченную из тела Джорджа Трента, не так ли?
— Да, сэр.
— Для простоты будем впредь именовать ее пулей Трента. И поскольку здесь утверждали, что она была выпущена из револьвера, лежавшего в ящике письменного стола конторы Трента, назовем его револьвером Трента. Ясно, сержант?
— Конечно.
— Ладно. Так что вы сделали с пулей Трента?
— Поместил ее в правый карман жилета.
— А что было дальше?
— Потом я отправился в отделение баллистики и поручил Хоугану провести следственный эксперимент.
— И как же случилось, что вы перепутали эти пули? — вполне дружелюбно поинтересовался Мейсон.
— Что случилось? — взревел сержант, привстав со стула. — Никакой путаницы не было.
— А я понял, что была, — возразил Мейсон. — Вы же вручили Хоугану пулю Трента и револьвер Брил.
— Ничего подобного я не делал.
— Судя по показаниям Хоугана, делали.
— Ну, он этого не говорил. — Голкомб, багровея, сел на краешек стула. — И любая инсинуация в этом смысле — преднамеренная ложь. Ваша…
— Достаточно, сержант, — торопливо прервал его Самсон. — Я понимаю ваши чувства, но прошу не забывать, что вы здесь выступаете в качестве свидетеля Даже если, на ваш взгляд, адвокат прибегает к тактике обструкции, вы должны сдерживать раздражение. Извольте вежливо отвечать на вопросы мистера Мейсона.
— Свидетель — офицер полиции, — внушительно произнес судья Барнз. — Он, несомненно, знаком с судебной процедурой и будет отвечать на вопросы, воздерживаясь от комментариев и встречных обвинений.
Сержант Голкомб сжал кулаки, глаза его загорелись злобой, лицо еще больше побагровело.
— Продолжайте, мистер Мейсон, — сказал судья.
— Вы вручили мистеру Хоугану пулю Трента и просили сравнить ее с пулей, выпущенной из револьвера Брил, — не так ли, сержант? — осведомился Мейсон.
— Ничего подобного не было, — возразил сержант.
— А что было, сержант?
— Я достал из кармана пулю Трента, отдал ее Хоугану и попросил сравнить ее в ходе следственного эксперимента. Я не указывал ему, из какого револьвера надо было взять пулю для сравнения. Хоуган сначала сопоставил ее с пулей из револьвера Брил. Естественно, они не идентичны. Он сообщил мне об этом, и я сказал: «Разумеется, они не идентичны, ведь это пуля Трента, а не пуля Галленса». Потом он сопоставил пулю Трента с пулей, выпущенной из револьвера Трента, и они оказались идентичными. Тогда я отдал ему пулю Галленса, и он сопоставил ее с пулей, выпущенной из револьвера Брил, и они тоже оказались идентичными. Так вот, все это факты, и вы не собьете меня с толку, Перри Мейсон!
— Достаточно, сержант Голкомб, — строго сказал судья Барнз.
— А разве не факт, сержант, что вы спутали эти пули? Разве не факт, что вы предложили Хоугану на экспертизу пулю Трента, полагая, что это пуля Галленса?
— Нет, сэр, — стоял на своем Голкомб, — я уже говорил вам, снова повторяю и готов повторить еще тысячу раз, что я положил пулю Галленса в левый жилетный карман, а пулю Трента — в правый.
— Но когда вы отдавали пули эксперту по баллистике, вы сначала достали пулю из правого кармана, верно?
— Верно.
— Почему?
— Это естественно, я же не левша, — заявил Голкомб.
— Следуя вашей логике, сержант, человек, если он не левша, положит протянутый ему предмет в правый карман, а уж второй — в левый, не так ли?
К лицу сержанта снова прилила кровь. Он не нашелся сразу, что ответить.
— Я просто сказал вам, куда положил пули, а не пускался в рассуждения о том, что естественно, а что — нет. Я знаю, куда их положил: пулю Галленса — в левый карман, а пулю Трента — в правый.
— И все же, несмотря на то что вы получили пулю Галленса первой и ваш естественный порыв был положить ее в правый карман, вы положили пулю Галленса в левый?
— Несмотря ни на что, несмотря на вашу попытку заморочить голову присяжным относительно…
Судья Барнз стукнул молотком по столу.
— Сержант Голкомб, — предупредил он, — еще одно нарушение указаний суда, и вы будете оштрафованы за неуважение к суду. Отвечайте на вопросы, а комментарии сводите к репликам, поясняющим ответы. Извольте ответить на вопрос мистера Мейсона.
— Не обращайте внимания на Джинни, — громко сказала она. — Я всегда считала, что она чересчур серьезно воспринимает жизнь. В конце концов, обвиняемая по этому делу — я. Поехали, Джинни.
Подошел Пол Дрейк и прошептал на ухо Мейсону:
— Сыщики сержанта Голкомба разыскали миссис Пибоди.
— Хочешь сказать — Иону Бедфорд?
— Ее самую.
— И что ты предпринял в связи с этим?
— Ничего, — сказал Дрейк. — Они с нее глаз не спускают. Мои люди тоже держат ее под колпаком. Те агенты догадались, что я установил за ней слежку. Один из моих парней сказал, что они из уголовной полиции.
— Пит Ченнери появлялся?
— Нет. А его жена держится твердо. И не надейтесь, что Голкомб будет лить воду на вашу мельницу. Он подослал к ней своих агентов, а в остальном — и пальцем не двинет.
— Спасибо, Пол. — Мейсон улыбнулся. — Значит, мы оказались в выигрышном положении.
В два часа возобновилось слушание дела, и Мейсон приступил к допросу Диггерса.
— Так вы говорите, что ехали со скоростью двадцать пять миль в час?
— Да, сэр.
— А обвиняемая вдруг оказалась прямо перед фарами машины?
— Да, сэр.
— Сколько времени прошло с того момента, как она шагнула на мостовую и до наезда?
— Одна-две секунды.
— Обвиняемая вскинула руки до того, как ее сбило машиной?
— Да, сэр.
— Покажите, пожалуйста, присяжным, как она это сделала.
Свидетель поднял руки ладонями наружу.
— Она будто пыталась остановить машину? — сочувственно спросил Мейсон.
— Именно так.
— Вы видели обе руки?
— Да, обе.
— Миссис Брил была в перчатках?
— Да, на ней были черные перчатки.
— Вы уверены, что она подняла обе руки?
— Да, сэр. Эта сцена врезалась мне в память, я ее никогда не забуду.
— Вам были видны обе ладони?
— Да, сэр.
— Какую руку вы видели более отчетливо?
— Я одинаково хорошо видел обе руки. — Свидетель почувствовал, что Мейсон хочет заманить его в ловушку, и возмутился: — Обвиняемая стояла ко мне лицом. Она подняла руки вот так, словно пыталась оттолкнуть машину.
Мейсон, казалось, был совершенно потерян. Он довольно неуклюже отказался от дальнейших расспросов в этом направлении, будто поспешно отступил, чтобы избежать полного поражения.
— Ну а после наезда вы сразу остановили машину?
— Да, сэр. Поймите меня правильно, я пытался остановить машину и до наезда.
— Понимаю. Где лежала обвиняемая, когда вы остановились?
— Она лежала возле правого заднего колеса.
— Вы вышли из машины справа? — уточнил Мейсон.
— Нет, сэр, слева, — поправил его Диггерс. — Я выскочил из ближайшей к месту водителя дверцы.
— И обошли машину, чтобы подойти к потерпевшей?
— Да, сэр.
— Спереди или сзади?
— Сзади.
— Что вы сделали?
— Я приподнял ее и пощупал пульс, потом пытался перенести потерпевшую на тротуар. Тут подбежали прохожие и помогли мне.
— Вы знали этих людей?
— Нет, — ответил Диггерс, — но у меня записаны фамилии некоторых свидетелей, которые помогли составить опись содержимого сумки.
— Естественно, — бросил Мейсон. — Я вот что хотел выяснить: вы. конечно, были очень взволнованы аварией?
— Да, я был потрясен, но головы не потерял.
— И ясно помните события того дня?
— Да, сэр, они ярко запечатлелись у меня в памяти.
— Значит, когда вы переносили обвиняемую на тротуар, вы впервые заметили на дороге сумку? — будто невзначай осведомился Мейсон.
— Нет, сэр, я видел ее и раньше. Впервые я заметил сумку, когда обвиняемая сбежала с тротуара на мостовую.
Мейсон встал.
— А я понял из вашего рассказа, что обвиняемая вскинула руки, словно хотела оттолкнуть машину, — громко сказал он. — Она, по вашим словам, была в перчатках, и вы ясно видели обе руки. А теперь, будьте любезны, объясните присяжным, как ухитрилась обвиняемая держать в то же время в руках опознанную вами сумку?
Диггерс терпеливо выслушал Мейсона. Потом, вспомнив наставление Самсона, обернулся к жюри.
— Когда обвиняемая подняла руки, мистер Мейсон, сумки у нее в руках не было. Она бросила сумку, а потом подняла руки. Сумка лежала на дороге, где она ее бросила.
— Стало быть, сумка лежала примерно на том месте, где только что стоял голубой седан, верно?
— Да, сэр.
— А голубой седан стоял там за мгновение до того, как обвиняемая шагнула с тротуара на мостовую, не так ли?
— Именно так, сэр.
— Тогда почему вы так уверены, что подобранная вами сумка принадлежит обвиняемой? Может быть, ее обронили люди, сидевшие в голубом седане?
— Я видел своими глазами, что обвиняемая держала сумку в руке, — терпеливо объяснял Диггерс. — Впервые я увидел ее с сумкой. Если ее обронили люди, сидевшие в голубом седане, мистер Мейсон, значит, обвиняемая наклонилась, подняла эту сумку, выбежала на тротуар, а потом на мостовую, прямо под колеса моей машины.
— А теперь скажите, где находился револьвер, когда вы увидели его впервые? Тот самый револьвер тридцать восьмого калибра, о котором вы только что сообщили присяжным?
— Его дуло торчало из сумки.
— А может быть, он лежал на мостовой возле сумки?
— Нет, сэр.
— Вопросов не имею. — Мейсон опустился на стул.
— Свидетель свободен, — объявил Самсон, не скрывая торжества.
Следующий свидетель, вызванный Самсоном, был санитар «скорой помощи», составлявший опись содержимого сумки. Мейсон отказался от допроса. Самсон облегченно вздохнул: еще один барьер позади. Он вынудил Мейсона сдать еще одну позицию. Самсон просмотрел список своих свидетелей.
— Вызовите Карла Эрнеста Хоугана, — приказал он и, когда Хоуган занял место свидетеля, быстро назвал занимаемую им должность: — Эксперт по баллистике в управлении полиции.
Мейсон снова признал профессиональную пригодность свидетеля и приступил к допросу. Хоуган давал показания кратко, с предельной точностью эксперта, чувствующего себя на свидетельском месте, как дома. Он признал идентичность пули, выпущенной в ходе следственного эксперимента из револьвера, найденного в сумке, и предъявленной сержантом Голкомбом смертоносной пули, извлеченной из тела убитого. Потом он предъявил суду сильно увеличенную микрофотографию, демонстрирующую следы, оставленные двумя пулями в стволе. Фотография была представлена в качестве доказательства и не вызывала возражений. Стоило присяжным взглянуть на нее, становилось ясно, что обе пули выпущены из одного револьвера. Свидетель предпринял попытку установить по номеру, кому принадлежал револьвер. Она оказалась безуспешной, поскольку в магазине были утеряны или уничтожены старые регистрационные книги. Однако подчисток и подделок обнаружено не было.
— Можете приступить к допросу, — произнес Самсон, заранее предвкушая победу. Он откинулся на спинку стула и безмятежно следил за рутиной допроса.
Нет, свидетель не может подтвердить, что револьвер был в сумке, ему это неизвестно. Револьвер он получил от сержанта Голкомба из уголовной полиции. Свидетель, однако, проверил номер. Мистер Мейсон, вероятно, заметил, что он совпадает с номером, записанным Гарри Диггерсом во время аварии.
Нет, свидетель не может подтвердить, что именно эта пуля оборвала жизнь Галленса, ему это неизвестно. Пулю, как он понял, извлек из тела убитого хирург, производивший вскрытие, передал ее сержанту Голкомбу, а уж тот вручил ее свидетелю.
Ларри Самсон, опасаясь, что присяжные могут неверно истолковать подобное заявление, взял слово и пояснил:
— Сейчас мы не представляем эту пулю в качестве доказательства, ваша честь. Она была выдана для идентификации. Последнее звено в цепи — показания сержанта Голкомба, в ходе его показаний и представим ее в качестве доказательства.
Судья Барнз кивнул в знак согласия.
— Кстати, мистер Хоуган, вы проверяли оба револьвера одновременно? — поинтересовался Мейсон.
— Да, сэр.
— Они оба тридцать восьмого калибра?
— Да, сэр, но не одного выпуска.
— Понимаю, — заметил Мейсон. — Я хочу, чтобы присяжные ясно представляли себе обстоятельства, при которых проходили испытания. Из одного из них был убит Джордж Трент, не так ли?
— Вот уж эти сведения я не могу сообщить вам, мистер Мейсон. — Свидетель улыбнулся. — Я помню, что сказал мне сержант Голкомб, вручая оба револьвера на экспертизу: моя задач — следственный эксперимент и сравнение пуль с теми, что были извлечены при вскрытии.
Судья Барнз усмехнулся, Ларри Самсон осклабился, довольный. Если Мейсон решил что-нибудь выудить в ходе допроса у такого эксперта, как Хоуган, он здорово просчитался. Хоуган беспощаден, как гремучая змея. Попробуй загнать его в угол — тут же получишь свою дозу яда.
— Скажите, пожалуйста, какую пулю вы проверяли сначала — ту, которая, по словам сержанта Голкомба, убила Трента, или ту, которая, по словам сержанта Голкомба, была в револьвере, лежавшем в сумке обвиняемой?
Хоуган задумчиво нахмурился.
— Если мне не изменяет память, мистер Мейсон, я сначала провел следственный эксперимент с пулей, вылущенной из этого револьвера, а уж потом — с пулей, которая, по словам сержанта Голкомба, убила Трента.
— А в какой последовательности вы проводили сравнение пуль? — спросил Мейсон.
— Сержант Голкомб вручил мне пулю, и я сравнил ее с пулей, выпущенной из этого револьвера. — Хоуган призадумался. — Помнится, я сказал сержанту Голкомбу, что она выпущена из другого револьвера.
— Ах, из другого, — тотчас подхватил Мейсон.
— Позвольте мне договорить до конца, — язвительно заметил Хоуган.
— Извините, что невольно прервал вас, — сказал Мейсон. — Я думал, вы все сказали.
— Как видите, не все, — продолжал Хоуган. — Итак, я сообщил сержанту Голкомбу: пуля из другого револьвера. «Разумеется, из другого», — согласился сержант и уточнил: он дал мне пулю, извлеченную из тела Джорджа Трента. Таким образом, я сравнивал именно эту пулю с той, что была выпущена в ходе следственного эксперимента из револьвера, фигурировавшего, по словам Голкомба, в деле Трента. Я пришел к выводу, что обе пули идентичны. Затем я сопоставил пулю, которая, по его словам, была извлечена из тела Остина Галленса, и обнаружил, что она идентична пуле, выпущенной из этого револьвера.
— У меня — все, — заявил Мейсон с понурым видом.
— Вызовите Уильяма Голдинга, — распорядился Самсон.
Голдинг занял место свидетеля и был приведен к присяге. Профессиональный игрок с холодным, непроницаемым выражением лица наблюдал за происходящим в зале, ничем не выдавая своего к нему отношения. Голдинг назвал свое имя и адрес.
— Чем вы занимаетесь? — спросил Самсон.
— Я содержу ресторан под названием «Золотая тарелка».
— Знакомы ли вы с обвиняемой Сарой Брил?
— Да, знаком.
— Знали ли вы покойного Остина Галленса?
— Да, знал.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Вечером того дня, когда он был убит.
— Где вы его видели?
— В «Золотой тарелке», своем ресторане, примерно в семи часов вечера.
— Намеревались ли вы вечером того же дня побывать у Галленса?
— Да, мы собирались навестить его часов в девять вечера.
— Кто был с вами?
— Мисс Ева Тэннис.
— Расскажите подробнее, как это было.
— Мы подъехали к его дому на бульваре Святого Руперта. Машину вела мисс Ева Тэннис. Она остановила ее у тротуара напротив дома мистера Галленса.
— Вы отчетливо видели дом?
— Да, конечно.
— Он был освещен?
— Нет, внутри было темно.
— Что же случилось потом?
— Я уже собрался выйти из машины, когда в окнах замелькали огоньки. Моя жена, мисс Тэннис, подумала, что это свет фонарика.
— Меня не интересуют впечатления других, — поспешно вставил Самсон. — Чему вы сами были свидетелем, мистер Голдинг?
— Я видел, как в окне мелькнул огонек — дважды или трижды, услышал два выстрела. Потом из передней двери дома выскочила женщина и побежала в нашу сторону.
— Вы ее узнали?
— Да, узнал.
— Кто была эта женщина?
В наступившей мертвой тишине Голдинг театральным жестом указал на Сару Брил:
— Обвиняемая по этому делу.
— И что вы наблюдали?
— Она побежала к моей машине. Мисс Тэннис сказала…
— Не важно, что она сказала, — оборвал его Самсон. — Меня интересуют ваши действия, если вы что-то предприняли, конечно.
— Я сидел в машине. За рулем была мисс Тэннис. Она тут же уехала.
— Где находилась обвиняемая, когда вы видели ее в последний раз?
— Футах в шести от тротуара. Она бежала к мостовой.
— Можете приступать к допросу, — предложил Самсон.
— Почему мисс Тэннис уехала столь поспешно? — спросил Мейсон.
— Мы хотели избежать встречи с миссис Брил.
— Вы опасались, что она вас увидит?
— Да.
— Почему?
— Я хотел повидать мистера Галленса без свидетелей.
— Вы содержите игорное заведение наряду с рестораном?
Самсон вскочил.
— Я протестую, ваша честь. Вопрос не относится к делу. Это не допрос, а попытка дискредитировать свидетеля в глазах присяжных.
— Протест принят, — поддержал Самсона судья Барнз.
— Сформулирую вопрос иначе, ваша честь. — Мейсон улыбнулся. — Мистер Голдинг, вы не отрицаете факта, сообщенного вам Галленсом, что Джордж Трент заложил у вас бриллианты, желая покрыть проигрыш в вашем игорном заведении при ресторане «Золотая тарелка»?
— Протестую, ваша честь, — снова заявил Самсон. — Требую, чтобы вопрос квалифицировался как попытка дискредитировать свидетеля. Предлагаю суду вынести порицание адвокату за неправомерное поведение. Суд уже принял решение.
— Никакого решения суд не принимал, — вмешался судья Барнз. — Первый вопрос можно расценить как попытку смутить свидетеля, скомпрометировав его в связи с посторонним делом. Но в нынешней формулировке вопрос имеет непосредственное отношение к разговору мистера Галленса со свидетелем в тот вечер, когда произошло убийство. Свидетель уже показал, что виделся с Галленсом в тот вечер. Адвокат имеет право выяснить наводящими вопросами, о чем шла речь, коль скоро это имеет отношение к настоящему делу. Протест отклоняется. Свидетель должен ответить на этот вопрос. Самсон медленно опустился на стул.
— Да, сэр, в общем, я не отрицаю, — невозмутимо произнес Голдинг.
— Джордж Трент проиграл деньги в вашем игорном заведении «Золотая тарелка»?
— Да, сэр.
— И заложил бриллианты, чтоб обеспечить долг?
— Нет, сэр.
— Разве он не закладывал бриллианты?
— Нет, не закладывал.
— Следовательно, вы заявляете, что не получали от мистера Трента бриллиантов в обеспечение карточного долга?
— Да, сэр.
— А в обеспечение других долгов?
— Не получал, сэр.
— Может быть, вы взяли бриллианты под заем?
— Нет, сэр.
— Был ли Трент чем-то вам обязан?
— Нет, сэр.
— Вы можете с уверенностью заявить, что не заходили в дом Галленса на бульваре Святого Руперта?
— Да, сэр.
— Вы утверждаете, что лишь припарковали машину у тротуара и не выходили из нее?
— Именно так.
— Вы уверены, что сумка, лежавшая на мостовой в том месте, где была припаркована ваша машина, не была подброшена из вашего седана?
— Мы не подбрасывали сумку.
— Был ли у вас в тот вечер револьвер, о котором говорил свидетель Диггерс?
— Не был.
— Может быть, вы его случайно выронили или намеренно выбросили из машины?
— Нет, сэр.
— А мисс Тэннис?
— Нет, сэр.
— Тем не менее, — продолжал Мейсон, не сводя с Голдинга глаз, — вы, по вашему собственному признанию, находились в нескольких футах от дома, в котором жил Галленс, в тот вечер, когда он был убит. Вы слышали два выстрела, донесшихся из дома?
— Да, сэр.
— Намерены ли вы изменить заявление, сделанное перед жюри присяжных, и объяснить, что вы делали у дома Галленса?
— Не намерен.
— Вы сидели в голубом седане с помятым левым крылом?
— Да, сэр.
— Вам стало известно, что свидетель Диггерс сообщил полиции о том, что видел именно такую машину возле дома Галленса в тот вечер, когда было совершено убийство?
— Да, сэр.
— И вы немедленно избавились от своего седана?
— Да, сэр.
— Почему?
— Я хотел избежать вызова в суд в качестве свидетеля.
— По какой причине?
— Не желал впутываться в это дело. Я содержу игорное заведение. Я знал, что это всплывет при допросе. Вы своего добились. Мне грозит разорение, заведение прикроют.
— Возможно, вы замешаны в убийстве, потому и старались держаться подальше?
— Нет, сэр.
— У меня все, — заявил Мейсон.
— Вызовите сержанта Голкомба, — сказал Самсон. Сержант Голкомб прошествовал к месту свидетеля, всем видом выражая презрение к обвиняемой и ее адвокату. Уж он-то знал, о чем будет свидетельствовать, уж его-то ни один адвокат с толку не собьет. Сержанта привели к присяге, он назвал свою фамилию, адрес и занимаемое положение. Потом Голкомб сел, непринужденно закинул ногу на ногу. Обстановка была знакомая, он чувствовал себя как рыба в воде. Даже взгляд, брошенный на Самсона, красноречивее слов говорил: «Ну, молодой человек, переходите к делу».
И Самсон принялся за работу.
Сержант рассказал, как было обнаружено тело Галленса, упомянув о присутствии Мейсона и Дрейка, частного детектива, на месте преступления, о медной монетке, вызвавшей замыкание в цепи. Он подтвердил — одну за другой — подлинность фотографий: комнаты, тела убитого, кровавых следов, ведущих от тела в коридор. Позднее Ларри Самсон намеревался добиться потрясающего эффекта, демонстрируя суду эти фотографии, сравнивая размер и форму кровавых пятен в коридоре и на подошве левой туфли миссис Брил. Теперь же он добивался лишь подтверждения со стороны свидетеля и не заострял на них внимания присутствующих, предвкушая драматический эффект их воздействия на присяжных. Предъявив свидетелю множество фотографий и установив их подлинность, Самсон перешел к роковой пуле.
Сержант Голкомб признал в ней пулю, извлеченную из тела убитого. Во время вскрытия он стоял рядом с хирургом и видел ее своими глазами. Эту пулю ему вручил хирург. Потом он передал ее свидетелю Хоугану, который произвел следственный эксперимент. Он сам присутствовал при его проведении. Роковая пуля была выпущена из револьвера, обнаруженного в сумке миссис Брил.
— Можете допросить свидетеля, — сказал Самсон Перри Мейсону.
— Давно вы служите в уголовной полиции, сержант Голкомб? — спросил Мейсон.
— Десять лет, — ответил сержант.
— За это время вы приобрели богатый опыт раскрытия преступлений?
— Естественно.
— Вам, разумеется, известно, что делать, когда входишь в комнату, где было совершено преступление?
— Думаю, да.
— Вы осматриваете карманы убитого, сержант?
— Только когда прибудет следователь. До его прихода мы не касаемся трупа.
— Вы и в случае с Галленсом руководствовались этим принципом?
— Конечно.
— А потом обыскали карманы?
— Разумеется.
— И обнаружили нательный замшевый пояс?
— Да, обнаружили.
— Нашли ли вы бриллианты в этом поясе?
— Да, там еще оставалось несколько бриллиантов, — уточнил сержант. — Миссис Брил извлекла бриллианты из передних кармашков замшевого пояса и переложила их в свою сумку.
— Вы ведь не были свидетелем ее действий, не так ли, сержант?
— Ну, я очень хорошо представляю себе, как это было. Как вы уже слышали, я десять лет работаю в уголовной полиции и понимаю что к чему.
— Суд отклоняет заявление свидетеля о действиях миссис Брил, — вмешался судья Барнз, — поскольку это заключение свидетеля и не является ответом на вопрос.
— Вы можете вспомнить, что было в карманах убитого? — спросил Мейсон.
— Да, могу, но для этого мне нужно заглянуть в свои записи.
— Прошу вас, — сказал Мейсон. Сержант достал записную книжку.
— Что было в верхнем левом кармане жилета? — справился Мейсон.
— Авторучка и расческа.
— Что было в левом кармане брюк?
— Носовой платок и перочинный ножик.
— А в правом?
— Ничего.
— Вы уверены?
— Да, уверен. Вы слышали — ничего.
— Совсем-совсем ничего?
— Ничего это и есть ничего, — поучительно заметил сержант. — Если я говорю ничего, я именно это и имею в виду, мистер Мейсон.
— Я хочу уточнить один момент, сержант, — сказал Мейсон. — Вы присутствовали при вскрытии тела Остина Галленса, которое производил доктор Фрэнкель, а потом при вскрытии тела Джорджа Трента. Это так?
— Так точно.
— Выходили ли вы из комнаты, где доктор Фрэнкель производил вскрытие сначала тела Остина Галленса, а потом Джорджа Трента?
— Не выходил.
— Доктор Фрэнкель передал вам пулю, извлеченную из тела Остина Галленса?
— Да, сэр.
— Так вот, чтобы внести в дело ясность, сержант, давайте впредь именовать пулю, извлеченную из тела Галленса, пулей Галленса, а револьвер тридцать восьмого калибра, найденный, по словам Диггерса, в сумке миссис Брил, обвиняемой по данному делу, револьвером Брил. Понятно?
— Да, сэр.
— Так что вы сделали с пулей Галленса?
— Положил ее в левый карман своего жилета.
— Но через несколько минут вы получили от доктора Фрэнкеля пулю, извлеченную из тела Джорджа Трента, не так ли?
— Да, сэр.
— Для простоты будем впредь именовать ее пулей Трента. И поскольку здесь утверждали, что она была выпущена из револьвера, лежавшего в ящике письменного стола конторы Трента, назовем его револьвером Трента. Ясно, сержант?
— Конечно.
— Ладно. Так что вы сделали с пулей Трента?
— Поместил ее в правый карман жилета.
— А что было дальше?
— Потом я отправился в отделение баллистики и поручил Хоугану провести следственный эксперимент.
— И как же случилось, что вы перепутали эти пули? — вполне дружелюбно поинтересовался Мейсон.
— Что случилось? — взревел сержант, привстав со стула. — Никакой путаницы не было.
— А я понял, что была, — возразил Мейсон. — Вы же вручили Хоугану пулю Трента и револьвер Брил.
— Ничего подобного я не делал.
— Судя по показаниям Хоугана, делали.
— Ну, он этого не говорил. — Голкомб, багровея, сел на краешек стула. — И любая инсинуация в этом смысле — преднамеренная ложь. Ваша…
— Достаточно, сержант, — торопливо прервал его Самсон. — Я понимаю ваши чувства, но прошу не забывать, что вы здесь выступаете в качестве свидетеля Даже если, на ваш взгляд, адвокат прибегает к тактике обструкции, вы должны сдерживать раздражение. Извольте вежливо отвечать на вопросы мистера Мейсона.
— Свидетель — офицер полиции, — внушительно произнес судья Барнз. — Он, несомненно, знаком с судебной процедурой и будет отвечать на вопросы, воздерживаясь от комментариев и встречных обвинений.
Сержант Голкомб сжал кулаки, глаза его загорелись злобой, лицо еще больше побагровело.
— Продолжайте, мистер Мейсон, — сказал судья.
— Вы вручили мистеру Хоугану пулю Трента и просили сравнить ее с пулей, выпущенной из револьвера Брил, — не так ли, сержант? — осведомился Мейсон.
— Ничего подобного не было, — возразил сержант.
— А что было, сержант?
— Я достал из кармана пулю Трента, отдал ее Хоугану и попросил сравнить ее в ходе следственного эксперимента. Я не указывал ему, из какого револьвера надо было взять пулю для сравнения. Хоуган сначала сопоставил ее с пулей из револьвера Брил. Естественно, они не идентичны. Он сообщил мне об этом, и я сказал: «Разумеется, они не идентичны, ведь это пуля Трента, а не пуля Галленса». Потом он сопоставил пулю Трента с пулей, выпущенной из револьвера Трента, и они оказались идентичными. Тогда я отдал ему пулю Галленса, и он сопоставил ее с пулей, выпущенной из револьвера Брил, и они тоже оказались идентичными. Так вот, все это факты, и вы не собьете меня с толку, Перри Мейсон!
— Достаточно, сержант Голкомб, — строго сказал судья Барнз.
— А разве не факт, сержант, что вы спутали эти пули? Разве не факт, что вы предложили Хоугану на экспертизу пулю Трента, полагая, что это пуля Галленса?
— Нет, сэр, — стоял на своем Голкомб, — я уже говорил вам, снова повторяю и готов повторить еще тысячу раз, что я положил пулю Галленса в левый жилетный карман, а пулю Трента — в правый.
— Но когда вы отдавали пули эксперту по баллистике, вы сначала достали пулю из правого кармана, верно?
— Верно.
— Почему?
— Это естественно, я же не левша, — заявил Голкомб.
— Следуя вашей логике, сержант, человек, если он не левша, положит протянутый ему предмет в правый карман, а уж второй — в левый, не так ли?
К лицу сержанта снова прилила кровь. Он не нашелся сразу, что ответить.
— Я просто сказал вам, куда положил пули, а не пускался в рассуждения о том, что естественно, а что — нет. Я знаю, куда их положил: пулю Галленса — в левый карман, а пулю Трента — в правый.
— И все же, несмотря на то что вы получили пулю Галленса первой и ваш естественный порыв был положить ее в правый карман, вы положили пулю Галленса в левый?
— Несмотря ни на что, несмотря на вашу попытку заморочить голову присяжным относительно…
Судья Барнз стукнул молотком по столу.
— Сержант Голкомб, — предупредил он, — еще одно нарушение указаний суда, и вы будете оштрафованы за неуважение к суду. Отвечайте на вопросы, а комментарии сводите к репликам, поясняющим ответы. Извольте ответить на вопрос мистера Мейсона.