Гарднер Эрл Стенли. Тайна падчерицы

   Бэнкрофт пожал руку Мейсона.
   – Продолжайте действовать так, как сочтете нужным, и звоните мне, если что-то потребуется… Вам нужны еще деньги?
   – Пока нет. Когда надо будет, я заберу из полиции эти три тысячи.
   – Каким образом? – спросил Бэнкрофт.
   – Когда я послал своего секретаря в банк, чтобы она получила деньги в десяти– и двадцатидолларовых банкнотах, я выписал ей чек на три тысячи долларов. Полторы тысячи я положил в сейф, а еще полторы – в банку, которая предназначалась шантажистам. Когда настанет подходящий момент, я пойду в полицию и скажу, что деньги служили приманкой для шантажистов, а в доказательство предъявлю свой чек на три тысячи и заявление банковского служащего о том, что он выдал деньги моему секретарю.
   Бэнкрофт рассмеялся.
   – Мейсон, я пришел в этот кабинет разъяренным, а ухожу довольным.
   – Но вы не очень-то успокаивайтесь. До полной безопасности еще далеко.
   Когда Бэнкрофт ушел, Мейсон взял со стола газету и стал разглядывать фото Евы Эймори.
   – Там дальше есть еще ее снимки, – сказала Делла. – Она на лыжах. Она падает. Шеф, а что с ней будет?
   – Думаю, она заключит неплохой контракт.
   – Но теперь она в опасности.
   – Конечно. И как ее адвокат, я обязан позаботиться о защите. Если я не ошибаюсь, вскоре ей должны позвонить по телефону и попытаться запугать.

Глава 5

   В половине одиннадцатого в дверь кабинета Мейсона постучал Пол Дрейк. Делла Стрит впустила его.
   – Ну, как себя чувствует Ева Эймори? – спросил Мейсон.
   Дрейк заулыбался.
   – Она на седьмом небе от счастья. Сегодня вечером ее пригласили выступить по телевидению.
   – А что полиция?
   – Полиция возится с письмом. Редакции многих газет послали своих самых опытных сотрудников выяснять личность адресата. Считается, что письмо предназначалось кому-то из богатеев, живущих на берегу озера.
   – Очень хорошо, – заметил Мейсон.
   – Подожди радоваться, – сказал Дрейк. – Газетчики – настоящие ищейки, они могут докопаться до истины.
   – Спасибо, я приму это к сведению.
   – Газетчики теперь крутятся на пляже и выясняют, кто вчера брал лодки. Но, к счастью, на лодочной станции ведут только учет полученных денег, а не номеров лодок. Так что полный список есть только у нас.
   – Узнали, кто был тот рыболов? – спросил Мейсон.
   – Здесь есть одна странность. Эту лодку взяли напрокат два человека, на полдня.
   – Два? Но ведь в лодке сидел только один рыболов.
   – Когда лодку возвращали, в ней были двое.
   – Их имена?
   – Лодочник не записывает никаких имен, просто отмечает сумму и время проката. Лодка довольно неуклюжая, с маломощным мотором.
   – А что твой человек?
   – Он довольно хорошо запомнил внешность этих двоих. Одному из них за двадцать, другому около сорока пяти. Мейсон задумался.
   – Ты говоришь, банка исчезла прямо у тебя на глазах?
   – Я только на миг отвел взгляд, а когда снова посмотрел, – банки уже не было. Скорее всего, она действительно утонула.
   Мейсон отрицательно покачал головой.
   – Нет, Пол. Мы имеем дело с очень умными людьми. Держу пари, у этих двух рыболовов была в лодке корзина и другое снаряжение. Кто-то из них спускался под воду в акваланге.
   – Черт побери! – воскликнул Дрейк.
   – Сначала они решили, что их надули, но сегодня утром поняли, что сами ошиблись, подобрав не ту банку. К тому же, один из них сейчас обвиняет другого в мошенничестве.
   – А что с жертвой? – спросил Дрейк. – Ты представляешь, что она почувствовала, когда прочитала утреннюю газету?
   – Особенно про три тысячи долларов, – добавил Мейсон.
   – Шантажисты позвонят ей, – сказал Дрейк, – и она им заявит, что положила только полторы тысячи. Тогда они утвердятся в мысли, что кто-то водит их за нос и что Розену предупредили, чтобы она ничего не говорила. Да, ты поставил ее в трудное положение.
   Мейсон кивнул.
   – И тебе придется приставить к ней надежную охрану. Только она не должна ничего знать об этом. Пусть рядом с ней будут не менее трех человек.
   – Ты затеял опасную игру, – предупредил Дрейк. – У этих ребят серьезные намерения.
   – У меня тоже серьезные намерения, – ответил Мейсон.

Глава 6

   Около полудня Делла Стрит вошла в кабинет Мейсона и сказала:
   – В приемной разгневанная Розена Эндрюс.
   – Вы не знаете, как она вышла на меня? – спросил Мейсон.
   – Она не говорит. Просит встречи с вами по очень срочному личному делу.
   – Ну что ж, – Мейсон ухмыльнулся, – попробуем с ней поговорить. Она из тех, кто может выхватить из сумочки револьвер, или полезть душить меня?
   – По-моему, она способна и на то, и на другое. Через несколько мгновений дверь открылась, и в кабинет вошла сердитая двадцатитрехлетняя женщина. Ее голубые глаза сверкали от гнева.
   – Вы Перри Мейсон?
   – Совершенно верно.
   – Я попрошу вас не лезть в мои дела.
   – Я лезу в ваши дела?
   – Вы прекрасно об этом знаете.
   – Может быть, вы присядете и объясните мне все толком?
   – Мне незачем садиться. Достаточно того, что напечатано в утренней газете. Я знаю, что мой отчим звонил вам вчера, и я уверена, что именно вы придумали весь этот спектакль.
   – Спектакль? – удивленно переспросил Мейсон.
   – Вы знаете, о чем я говорю. Потрудитесь объяснить мне, зачем вы все это устроили, мистер Мейсон. Мейсон слабо улыбнулся.
   – Не могу, пока вы в таком состоянии, мисс Эндрюс. Если я и буду разговаривать с вами, то только когда вы успокоитесь.
   – Я готова вас выслушать.
   – Нет, вы сейчас слишком возмущены и не способны отнестись к моим словам с достаточным вниманием.
   – Но у меня есть основания для возмущения.
   – Вы мне о них еще ничего не сказали.
   – Но вы же все знаете. Письмо шантажистов было послано мне. Я должна была бросить банку с деньгами. Не успела я ее бросить, как появилась эта лодка с полуголыми девицами. Сначала я подумала, что это они должны были забрать деньги, но потом решила, что шантажисты не могут быть настолько наглыми.
   – Давайте все выясним, – сказал Мейсон. – Вы говорите, что письмо было адресовано вам?
   – Вы сами это знаете.
   – Откуда?
   – Скорее всего, от моего отчима. Это он взял письмо у меня со стола, а потом положил обратно.
   – Откуда вам это известно?
   – Я специально запомнила положение письма на столе, чтобы проверить, не возьмет ли его кто-нибудь.
   – Надеюсь, вы еще не разлюбили своего отчима?
   – Да, я люблю его. Он удивительный, серьезный, надежный и заботливый человек, и он все время беспокоится обо мне. А вы поставили меня в трудное положение. Деньги, которые я заплатила за молчание этим людям, находятся в полиции, и теперь мне придется выложить черт знает какую сумму.
   – Вас уже кто-то попросил выложить «черт знает какую сумму»?
   – Пока нет. Но теперь я боюсь того, что может произойти.
   – Может быть, вы объясните мне, почему вы так уязвимы для шантажистов?
   – Все люди уязвимы. За каждым водятся грешки.
   – И какие же грехи у вас? – спросил Мейсон.
   – Это не ваше дело. Я понимаю, что вы пытаетесь как-то меня защитить, но я не нуждаюсь в защите, мистер Мейсон. Не лезьте в мои дела.
   – Я полагаю, вы сознаете, что связались с шантажистами. Вам придется платить, платить и платить, пока из вас не высосут всю кровь.
   – Никто не собирается ничего высасывать из меня. Я просто выигрываю время.
   – Время для чего?
   – Время для того, чтобы решить мои проблемы. Я буду решать их своими средствами и не нуждаюсь в вашей помощи.
   – Вы пытались кого-то защитить? – спросил Мейсон.
   – Это вас не касается. Единственное, о чем я вас прошу, это не лезть в мои дела. Я сама все устрою, как надо.
   – Да разве вы не понимаете, что влезли в трясину и вязнете в ней все глубже и глубже?
   – Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я согласна была заплатить полторы тысячи, чтобы выиграть время.
   – А потом они заставят вас снова платить.
   – К тому времени, – зло сказала она, – они обломают зубы.
   – А вы решительная молодая особа.
   – И очень изобретательная, не забывайте об этом.
   – Возможно, я бы вам что-нибудь посоветовал, если бы вы рассказали мне о своих планах, мисс Эндрюс. Мы бы могли, так сказать, объединить усилия. Вы знаете, на что намекают шантажисты в своем письме?
   – Знаю. Но не собираюсь говорить с вами на эту тему.
   – По каким-то личным причинам, или же надеетесь, что, выиграв время, сможете управлять положением?
   – Может быть.
   – Вы считаете, выигрыш во времени что-то изменит?
   – Да.
   – Эти люди разговаривали с вами по телефону? – спросил Мейсон. – Они как-то представились.
   – Этого я пока не буду обсуждать. И вообще, я пришла, чтобы попросить вас не вмешиваться в мои дела. Я не нуждаюсь в ваших услугах.
   С этими словами она повернулась и вышла из кабинета.
   – Попробуйте связаться с Бэнкрофтом, Делла, – сказал Мейсон. Через минуту он уже говорил в трубку:
   – Здравствуйте, Бэнкрофт. Меня только что посетила ваша падчерица. Она прямо пышет огнем.
   – Как это она про вас узнала?
   – Очевидно, ей стало известно, что вы мне звонили вчера утром. К тому же она уверена, что вы прочли письмо. Вы положили его не так, как оно лежало раньше.
   – А чего она хотела?
   – Чтобы я не лез в ее дела.
   – Мне все равно, что она вам там наговорила. Вы продолжайте заниматься этим делом. Она слишком молода, порывиста и самоуверенна.
   – Тогда вам следовало бы честно и откровенно поговорить с нею.
   – Нет. Она сама придет ко мне. Она должна сделать первый шаг. Пока она мне не доверяет, я не стану вмешиваться.
   – Если учесть, что она не хочет моей помощи, – сказал Мейсон, – я несколько связан.
   – То есть?
   – Я не могу представлять ее интересы.
   – Вам и не надо представлять ее интересы. Вы работаете на меня. Ваши действия меня пока устраивают. Вам нужны деньги?
   – Пока нет.
   – Я все же беспокоюсь за Розену.
   – Не волнуйтесь. С ней теперь постоянно вооруженная охрана.
   – Она знает об этом?
   – Нет еще.
   – Но если узнает, будет много шума.
   – Думаю, к тому времени ситуация изменится.
   – Ну хорошо, вам виднее. И все же вы должны знать одну вещь: Розена сама вооружилась.
   – Что?
   – Розена вооружилась. Во всяком случае, либо она, либо моя жена Филлис взяла мой револьвер тридцать восьмого калибра, который я держал в ящике тумбочки в спальне. Я сейчас хотел его взять, на всякий случай, но его не оказалось на месте.
   – А когда вы видели свой пистолет в последний раз?
   – Ну… кажется, с неделю тому назад.
   – А где сейчас ваша жена?
   – Она опять в городе. Все занимается этим благотворительным вечером.
   – Может быть, вам лучше тоже сюда приехать, – сказал Мейсон. – Небольшое семейное совещание не повредило бы.
   – Я хочу, чтобы жена и падчерица сами пришли ко мне с этим.
   – И все же вам лучше приехать, пока Розена не пустила в ход ваш револьвер.
   – О боже! Я совсем не подумал об этом.
   – А вы подумайте, – сказал Мейсон и повесил трубку.

Глава 7

   В три часа дня Делла сказала Мейсону:
   – Кажется, сегодня у вас день приема сердитых женщин.
   – А кто пришел?
   – Эта актриска, Ева Эймори. Она в большом расстройстве. Может быть, даже плакала.
   – О, черт! Давайте ее сюда.
   – У вас назначена встреча…
   – Встреча подождет. У этой девицы, возможно, что-то серьезное. Кстати, узнайте у Пола Дрейка, установил ли он за ней наблюдение. Если нет, то пусть приставит к ней кого-нибудь покрепче. А пока расскажите мне, что из себя представляет эта Ева.
   – Она очень, очень красивая.
   – Что еще?
   – Ну… пожалуй, после того, как мужчина остановится и поглядит на нее, у него появится ощущение, что разглядывать особенно нечего.
   – Что вы имеете в виду?
   – Ну, у нее нет индивидуальности, чего-то своего. Она держится, как актриса. Она улыбается, но улыбка ее слишком задерживается на лице, как будто она отрепетирована заранее. В ее походке и движениях есть что-то искусственное.
   – Хорошо. Я сам посмотрю на нее и проверю ваши наблюдения.
   – Вы только взглянете и упадете за борт. Вам потребуется некоторое время, чтобы спокойно оценить ее. Она очень красива.
   – Ладно, пригласите ее.
   Делла Стрит вышла и через минуту вернулась с Евой Эймори.
   – Ну, – сказал Мейсон, – я надеюсь, вы видели себя в газетах?
   Она улыбнулась и задержала улыбку чуть дольше, чем следовало, затем подала Мейсону руку и сказала:
   – Поэтому я к вам и пришла.
   – А почему именно ко мне?
   – Я была с Полом Дрейком на лодке. Он частный сыщик. Я узнала, что он работает на вас и докладывал вам о том, что мы подобрали банку с деньгами.
   – Так, продолжайте.
   – Один очень вежливый, но безжалостный мужчина поставил меня в затруднительное положение.
   – Каким образом?
   – Ему известны некоторые обстоятельства моей жизни. У каждой начинающей голливудской актрисы есть какие-то грехи.
   – А что это за человек?
   – Мужчина лет пятидесяти с лишним. У него очень проницательные серые глаза, но мысли его направлены в одну сторону.
   – Вы имеете в виду, что он хотел…
   – Нет-нет, – торопливо перебила Ева, – как раз наоборот. На него совершенно не действуют женские чары, наряды, слезы или улыбки.
   – А чего же он хочет?
   – Денег.
   – И сколько?
   – Три тысячи, которые я нашла.
   – И как он намерен их заполучить?
   – Он все продумал. Я должна только пойти в полицию и заявить, что устроила все это нарочно, чтобы попасть в газеты. Полиция рано или поздно вернет мне деньги, а я должна передать их ему.
   – А если вы этого не сделаете?
   – Тогда в печати появится очень неприятный материал. В общем-то я беспокоюсь не за себя. Здесь замешан мужчина, отец двоих детей.
   – А тот человек, который говорил с вами, называл свое имя?
   – Нет. Он сказал, что я могу называть его «мистер Икс».
   – А как вы должны с ним связаться?
   – Никак. Он сам со мной свяжется.
   – А вы знаете, что, сделав подобное заявление, навлечете на себя гнев многих журналистов, и ваша карьера окажется под большим сомнением?
   – Я все понимаю, мистер Мейсон. Но я не могу не думать об этом человеке и его детях.
   – Насколько я понимаю, он – влиятельная особа.
   – Очень.
   – А что он говорит по этому поводу?
   – Я ему ничего не сказала.
   – Почему?
   – Это поставило бы его в очень затруднительное положение. К тому же, я не знаю, что известно этому мистеру Иксу. Меня несколько раз видели с этим мужчиной на людях, но все это можно было принять за деловые встречи, но, разумеется, можно и иначе. Возможно, этот мистер Икс блефует, я же не знаю точно.
   – А когда этот Икс должен с вами связаться?
   – Нынче вечером.
   – Ладно. Скажите этому человеку, что он хорошо все придумал, но у него ничего не выйдет, потому что один адвокат готов под присягой заявить, что это действительно был шантаж.
   Ева задумалась, потом спросила:
   – А я могу назвать ему имя адвоката?
   – Разумеется. Скажите ему, что этот адвокат – Перри Мейсон. Пусть приходит ко мне. Я не люблю шантажистов, это настоящие стервятники. Так что пусть приходит ко мне, Ева Эймори подала Мейсону руку.
   – Думаю, услышав ваше имя, он покажет спину.
   – Я хочу вам сказать, что мы очень ценим вашу помощь, – проговорил Мейсон.
   Она опять улыбнулась и опять слегка передержала улыбку.
   – Спасибо вам, мистер Мейсон. Мне выходить так же, как пришла, или…
   – Нет. Вот в эту дверь, – сказал Мейсон. Когда она ушла, Мейсон попросил Деллу Стрит соединить его с Полом Дрейком.
   – Ты приставил человека к Еве Эймори, Пол?
   – Да, полчаса тому назад. Он проследил ее до нашего здания. Я думал, она пришла ко мне, а она, оказывается, направилась к тебе.
   – К ней обращался мужчина лет пятидесяти.
   – Это было до того, как мой человек приступил к работе. Я ничего не знаю.
   – Мне нужен этот тип. Если он тебе попадется, проследи за ним. Я думаю, он объявится сегодня вечером.
   – А кто он? – спросил Дрейк.
   – Он называет себя «мистер Икс». Если я не ошибаюсь, он один из шантажистов. Ему лет пятьдесят, серые проницательные глаза и…
   – Так это тот рыболов с озера, – сказал Дрейк. – У нас есть его подробное описание.
   – Отлично. Как только мы до них доберемся, у них появится много хлопот. Действуй!

Глава 8

   В начале пятого позвонила Герти, секретарша из приемной.
   – Ну, что там? – спросил Мейсон, заметив озабоченное выражение на лице Деллы Стрит.
   Та прикрыла трубку ладонью и сказала:
   – Кажется, у нас теперь полный набор. Там, в приемной, миссис Бэнкрофт. Она настаивает на немедленной встрече с вами.
   – Пусть подождет, – сказал Мейсон, – а вы пока срочно свяжитесь с Бэнкрофтом. Он, наверное, на озере. Не там – так у себя в конторе.
   – Герти, пусть она подождет несколько минут, – сказала Делла Стрит в трубку. Затем позвонила в контору Бэнкрофта и в его летний дом на озере.
   – В конторе говорят, что он, скорее всего, на озере, а там считают, что он в конторе. Мейсон вздохнул.
   – Ну хорошо. Пусть миссис Бэнкрофт войдет. Попробую сориентироваться по ходу дела.
   – А что вы хотите ей сказать?
   – Ничего, – ответил Мейсон. – Я не могу сказать ей, что ее муж консультировался со мной, и в то же время не хочу ее обманывать.
   Делла Стрит вышла и вернулась с миссис Бэнкрофт. Очевидно, она была моложе мужа. В ее манере держаться было что-то царственное. По всей видимости, она тщательно следила за своей фигурой и лицом.
   – Добрый день, мистер Мейсон. Я очень много слышала о вас и читала в газетах. Рада с вами познакомиться. Вы, насколько я понимаю, действуете как адвокат моего мужа?
   Мейсон удивленно поднял брови.
   – Вы узнали это от него?
   – Нет.
   – А могу я спросить, от кого?
   – От дочери.
   – Ваша дочь была у меня. У нее свои суждения, которые она считает истинными.
   – Очень хорошо, мистер Мейсон. Я не буду вырывать у вас признание. Я тоже имею свои суждения и тоже считаю их истинными. Хочу сказать, что ни моя дочь, ни муж не знают о моем приходе сюда. Мне необходимо поговорить с вами доверительно.
   – Вы не просите меня быть вашим адвокатом?
   – Нет, я просто хочу, чтобы вы кое о чем узнали.
   – Хорошо. Мне нравится слушать.
   – А ваш секретарь?
   – Ей тоже нравится слушать, а болтать она не любит.
   – Хорошо. Я начну с самого начала. Моя дочь Розена помолвлена с Джетсоном Блэйром. Вы знаете это семейство, так сказать, аристократы голубых кровей. Джетсону 24 года. У него был брат, Карлтон Расмус Блэйр, двумя годами моложе и довольно дикого нрава. Он постоянно попадал в какие-нибудь передряги, но об этом старались помалкивать. Он пошел в армию, в авиацию, и однажды его самолет не вернулся из полета. Сначала доложили, что он пропал без вести, но через год с небольшим самолет нашли – он врезался в скалу. Очевидно, все погибли, но когда собрали останки, их оказалось меньше, чем можно было ожидать. Карлтона стали считать погибшим. А два года назад какого-то Ирвина Виктора Фордайса обвинили в преступлении и посадили в тюрьму Сан-Квентин. Несколько недель тому назад он вышел на свободу. А совсем недавно произошло ограбление авторемонтной мастерской. Как обычно, пострадавшим были предъявлены для опознания фотографии всех недавно освободившихся лиц, способных на подобное преступление. Один из рабочих указал на фото Ирвина Фордайса.
   – Интересно, – пробормотал Мейсон.
   – Мне сказали, – продолжала миссис Бэнкрофт, – что поскольку Карлтона Блэйра считали погибшим, карточка с его отпечатками пальцев хранилась в отдельной картотеке. И еще говорили, что Карлтон не погиб. Он понял, что прежняя жизнь ему не удалась и решил полностью сменить личину. Он взял себе имя Ирвина Фордайса и уже под этим новым именем угодил в тюрьму.
   – Это вам рассказала ваша дочь? – спросил Мейсон.
   – Нет, об этом мне сообщил шантажист.
   – И чего он хотел?
   – Как – чего? Денег, разумеется. Мейсон прищурился. Он хотел что-то сказать, но передумал.
   – Все это произошло в самый неподходящий момент для моей дочери.
   – Иными словами, вы заплатили. Сколько?
   – Тысячу долларов. А потом, когда я прочла газеты, я поняла, что с моей дочери тоже потребовали деньги. Теперь я не удивлюсь, если деньги потребуют и с моего мужа.
   – А Блэйров не шантажировали?
   – Если и шантажировали, никто об этом ничего не говорил. Они, разумеется, тоже заплатили бы в такой момент изрядную сумму.
   – Пожалуй. А вы можете описать внешность шантажиста? Может быть, это был мужчина лет пятидесяти с серыми проницательными глазами?
   – Нет, это был молодой человек лет двадцати пяти. Короткая стрижка, темные глаза, широкоплечий, но в нем есть что-то грубое, жестокое.
   – А как вы заплатили ему эту тысячу долларов?
   – Десятками и двадцатками.
   – Он пообещал больше не требовать денег?
   – Да. Сказал, что я купила его молчание.
   – Он наверняка показывал вам какие-то доказательства своей осведомленности.
   – Да, конечно: фотографии Ирвина Фордайса и Карлтона Блэйра до армии, и я должна сказать, эти двое очень похожи.
   – Вы что-нибудь рассказали об этом своей дочери?
   – Разумеется, нет. У нее сейчас такое счастливое время. Зачем же все омрачать?
   – А мужу вы говорили об этом?
   – У него своих забот хватает.
   – А почему вы пришли ко мне?
   – Потому что вы, так сказать, появились на горизонте и замутили воду.
   – Каким образом?
   – Вы же сами знаете, что вы сделали. Теперь эти люди пытаются снова шантажировать мою дочь. Они звонили ей.
   – Откуда вам это известно?
   – Я слушала разговор по параллельному аппарату.
   – И о чем шла речь?
   – Этот человек говорил дочери, что она их обманула, а она либо приняла, либо сделала вид, что приняла звонившего за газетчика. Она сказала, что не собирается давать интервью и что журналисты уже опустились до звонков всем ее соседям у озера в надежде выудить у них сведения. Потом она повесила трубку.
   – А как вы узнали, что вашу дочь шантажируют? Она сама вам открылась?
   – Нет, но я видела, что она выезжала на лодке, а до этого искала красную банку из-под кофе. Мне кажется, моя дочь в опасности. Муж наверняка был у вас. Вы играете с огнем.
   – А как ваш шантажист намеревался предать огласке эти сведения?
   – Он говорил, что один скандальный журнал готов заплатить тысячу за этот материал. Но, по его словам, он не хочет получать деньги таким способом и предпочитает взять эту тысячу за молчание. Он говорил довольно убедительно.
   – Вы намерены известить мужа?
   – Нет.
   – А мне вы разрешаете сказать ему об этом?
   – Нет, я просто сообщаю вам то, что, на мой взгляд, вы должны знать.
   – А вам не приходило в голову, что вы подвергаете себя опасности?
   – Опасности? Со стороны шантажистов? Фи! Да они же трусливы, мистер Мейсон. Они бы удовлетворились моей тысячей и тремя тысячами моей дочери, кабы не весь этот шум. Мне кажется, вы считали, что шантажисты давят только на мою дочь, но все обстоит гораздо сложнее. Я просто хочу, чтобы вы уяснили положение дел.
   – А почему бы вам не поговорить обо всем этом с мужем?
   – Может быть, и поговорю, только позже.
   – А вы знаете, где сейчас ваш муж?
   – Наверное, на озере, но потом он должен приехать сюда.
   – А ваша дочь?
   – Я не знаю, где она, но она собиралась ночевать на озере. Я хочу ей позвонить и попросить приехать сюда, на нашу городскую квартиру. Раз муж будет со мной, то пусть она не остается одна на озере.
   Миссис Бэнкрофт встала, улыбнулась Мейсону и пошла к двери.
   – Благодарю за беседу, – сказала она и вышла.
   – Значит, – проговорила Делла Стрит, – Харлоу Бэнкрофт имел в виду другие отпечатки пальцев и другое преступление.
   – Возможно, – отвечал Мейсон, – но мы имеем дело с двумя шантажистами, так что всего можно ожидать. Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку.
   – Харлоу Бэнкрофт, – сказала она Мейсону.
   – Я хотел поговорить с вами, – сказал Бэнкрофт, – но у меня нет времени приехать.
   – А где вы? – спросил Мейсон.
   – Я в доме на озере.
   – Вы собираетесь там остаться?
   – Пока не знаю. Но это неважно. Я хочу сказать вам, что был слишком эгоистичным… В общем, забудьте все, что я вам говорил. Шантаж оказался не тем, чем я думал… Тут что-то другое. Я должен все объяснить вам лично, но… Возможно, все мы имеем отношение к этому делу. Оно может оказаться совсем не таким, как вы думаете.
   – Возможно, – сухо ответил Мейсон. – А как вы обо всем это узнали?
   – Поговорил по душам с падчерицей.
   – Вы рассказали ей то, что сказали сейчас мне?
   – Нет. Я слушал. Сейчас не время что-либо рассказывать моему семейству, Мейсон. Все, что я сейчас могу, это постараться хоть как-то помочь. Если бы шантажисты давили на меня, это было бы другое дело, а в данном случае… Я не могу говорить об этом по телефону, но мне кажется, сейчас самое лучшее – заплатить и выиграть время. Мне… э… боюсь, что ваша тактика была… Вы, так сказать, раскачали лодку.
   – Я предупреждал вас, что буду действовать решительно.
   – Да, но… может оказаться, что вы качаете не ту лодку В общем, я хочу завтра утром встретиться с вами.
   – А почему не сегодня?