Страница:
– Да, у него была судимость.
– За что?
– За угон автомобиля и подделку документов.
– А вам известны случаи ареста этого человека по подозрению в других преступлениях?
– Протестую, – сказал окружной прокурор.
– Отклоняю протест, – проговорил судья Хобарт. – Защита имеет право задать вопрос о любой встрече свидетелей с покойным.
– Но, – продолжал настаивать прокурор, – свидетель может быть обвинен только в том, в чем его признал виновным суд, а не в том, в чем его подозревали и в связи с этими подозрениями арестовывали.
– Никто не пытается обвинять покойного, – сказал судья. – Защита только уточняет показания свидетеля. Но поскольку я вижу, что защита готова поставить вопрос по-другому, я поддерживаю протест.
– Я поставлю вопрос иначе, – сказал Мейсон, – чтобы сразу стало понятно, к чему я клоню. Шериф, вам не случалось встречаться с покойным, когда он был под арестом?
– Да, случалось.
– И вы встречались с ним в качестве официального лица?
– Да.
– А сами вы не принимали участия в каком-нибудь из этих арестов?
– В одном.
– На каком основании производился арест?
– Протестую, – сказал Гастингс. – Вопрос не имеет отношения к делу.
– Протест принят, – объявил судья Хобарт.
– Вопросов больше нет, – сказал Мейсон.
Робли Гастингс театрально взмахнул рукой и объявил:
– Приглашается свидетель Дрю Кэрби.
Кэрби оказался медлительным, седеющим мужчиной пятидесяти с лишним лет. На обветренном темном лице блестели водянистые бледно-голубые глаза.
– Где вы работаете? – спросил Гастингс.
– В яхт-клубе «Голубое небо».
– Где расположен этот клуб?
– В морской бухте.
– Как долго вы там работаете?
– Четыре года без перерыва.
– Чем вы занимаетесь в клубе?
– Большей частью слежу за порядком и выполняю разную работу. Иногда отвожу членов клуба на их яхты и привожу обратно.
– Вы работали десятого вечером?
– Да, сэр.
– Я хочу показать вам фотографию Уилмера Джилли. Вот она. Вы видели этого человека раньше?
– Да, сэр.
– Живым или мертвым?
– И живым, и мертвым.
– А когда вы видели его в первый раз?
– Около семи часов вечера десятого числа.
– Где?
– В яхт-клубе.
– Был ли с ним кто-нибудь?
– С ним была миссис Бэнкрофт.
– А что она делала?
– Она садилась в весельную лодку с яхты «Инесса».
– А вы видели, как она разговаривала с Джилли?
– Да. Она с ним разговаривала.
– И что произошло?
– Она отвезла его на яхту.
– Кто сидел на веслах, он или она?
– Она.
– Продолжайте.
– Они пробыли на яхте минут десять-пятнадцать. Я их не видел. А потом миссис Бэнкрофт вернулась обратно.
– Одна?
– Да, сэр. Она привязала лодку и куда-то уехала. А потом вернулась. Примерно через час. В руках она держала сумку с какими-то пакетами.
– И что она сделала?
– Села в лодку и уплыла на яхту.
– А что произошло потом?
– Ну… я не знаю, сэр. Я был занят. Был сильный туман. Очень густой. В бухте ничего не было видно.
– А яхту «Инесса» было видно?
– Нет, сэр.
– А когда туман рассеялся?
– Он не рассеялся. Так и стоял.
– Но… он все же, наверное, рассеивался? – спросил Гастингс с легким раздражением в голосе.
– Да, конечно. На следующее утро туман немного рассеялся.
– И вы увидели яхту «Инесса»?
– Нет. Ее не было на прежнем месте.
– Но вы все же видели яхту еще раз?
– Ну да, видел. Кажется, в пятом часу дня, когда яхту привели к причалу.
– Кто привел?
– Шериф и его помощники.
– Ну, хорошо. А видели вы Уилмера Джилли после его смерти?
– Да, сэр.
– Где?
– В морге.
– И это было тело того же самого человека, которого вы видели вечером десятого числа вместе с подзащитной?
– Да, сэр.
– И у вас не возникло никаких сомнений?
– Нет, сэр.
– Можете задавать вопросы, – обратился Гастингс к Перри Мейсону. Мейсон вышел из-за стола защитника, подошел к свидетелю и, встав перед ним, спросил мягким и дружелюбным тоном:
– Вы опознали этот снимок Уилмера Джилли?
– Да.
– А когда вы видели эту фотографию в первый раз?
– Я видел самого Джилли.
– Знаю. Но когда вы в первый раз видели фото Джилли?
– Э-э… кажется, часов в девять вечера одиннадцатого числа. – Как скоро после привода яхты?
– Ну, я не знаю. Часов через пять, мне кажется.
– Кто показывал вам фотографию?
– Шериф.
– Он не спрашивал, видели ли вы этого человека раньше?
– Что-то в этом роде спрашивал.
– Что он спросил? Не этот ли человек с фотографии был накануне вечером в яхт-клубе вместе с миссис Бэнкрофт?
– Что-то такое.
– Можете точно воспроизвести слова шерифа?
– Нет. Он показывал фотографию и спрашивал, не видел ли я этого человека.
– Он просил вас внимательно рассмотреть фото?
– Да.
– Это было до того, как вы поехали в морг?
– Да.
– А когда вы ездили в морг?
– Вечером двенадцатого числа.
– Шериф оставил вам копию снимка?
– Да.
– И вы часто на него смотрели?
– Да, довольно часто.
– А шериф не говорил вам, что он хочет, чтобы вы опознали в морге человека с фотографии?
– Ну… так он не говорил. Он просто спросил, не этот ли человек был накануне в яхт-клубе?
– И он оставил вам фото?
– Не тогда. Он дал мне фото утром двенадцатого числа.
– И вы весь день поглядывали на этот снимок?
– Да.
– А потом вас повезли в морг на опознание?
– Да.
Мейсон внимательно посмотрел на Кэрби и спросил:
– На вас были очки, когда вы смотрели на снимок?
– Конечно.
– А где сейчас ваши очки?
Свидетель по привычке потянулся к нагрудному карману пиджака, потом убрал руку:
– Я оставил их дома.
– Но одиннадцатого и двенадцатого, когда вы рассматривали снимок, вы были в очках?
– Да.
– Вы в очках видите лучше?
– Разумеется.
– А вы могли бы узнать снимок без очков?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Но здесь же вы узнали.
– Мне было известно, кто на снимке.
– Откуда?
– Но ведь это должен быть снимок убитого.
– Что значит: «должен быть»?
– Но это ж его снимок, не так ли?
– Я спрашиваю: вы знаете, чью фотографию вам показывали?
– Да. Я же дал присягу.
– И вы ее видите без очков?
– Да.
Мейсон взял снимок, вытащил из кармана другой, сравнил их, потом подошел к свидетелю и сказал:
– Вот. Посмотрите на эту фотографию. Вы уверены, что именно этот человек был с подзащитной вечером десятого числа?
– Я ведь уже сказал, что уверен.
– И у вас нет никаких сомнений?
– Нет.
– Постойте! – крикнул Гастингс, вскакивая на ноги. – У защитника две фотографии. Вторую он достал из кармана.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – я покажу свидетелю обе фотографии. На этих снимках один и тот же человек?
– Да.
– Дайте мне взглянуть на снимок, – попросил Гастингс.
– Пожалуйста, – сказал Мейсон и подал окружному прокурору обе фотографии.
– Но это же нечестно по отношению к свидетелю, – воскликнул Гастингс. – Здесь два разных человека.
– Но свидетель только что под присягой подтвердил, что это снимки одного и того же человека, – сказал Мейсон и вновь обратился к Кэрби:
– Вы видите различие между этими двумя фотографиями?
Свидетель прищурился, взял снимки, отодвинул их подальше.
– Они выглядят одинаково. Я без очков плохо вижу.
– Вы носите очки постоянно? – спросил Мейсон.
– Конечно.
– А почему сегодня вы без очков?
– Ну… я… оставил их в яхт-клубе.
– Кто-нибудь предложил вам оставить их там?
– Ну… мне сказали, что если я приду в очках и буду давать показания, то могу попасть в затруднительное положение.
– А кто вам так сказал?
– Окружной прокурор.
– И это он посоветовал вам оставить очки в клубе?
– Он сказал, что так будет лучше.
– Это потому, что вы были без очков вечером десятого числа, не так ли?
– Ну, при таком густом тумане от них никакого толку. Стекла постоянно «потеют». Лучше уж без очков.
– Значит, десятого числа вы были без очков?
– Я же сказал, что был густой туман.
– Значит, когда вы видели человека, которого позже опознали как Уилмера Джилли, вы были без очков?
– Сколько раз я должен отвечать?
– Но я просто хочу уточнить ваши показания. Значит, вы были без очков, когда в первый раз увидели Джилли?
– Да.
– И когда видели подзащитную?
– Да. Но я ее сразу же узнал.
– Разумеется, ее вы узнали без труда. Ведь вы знакомы с ней уже несколько лет. Но когда вы без очков смотрели вот на эти два снимка, вы сказали, что на них изображен один и тот же человек. А теперь я бы попросил суд зарегистрировать второй снимок, который я представлял свидетелю для опознания.
– Принято, – сказал судья Хобарт.
– Я протестую против такого ведения перекрестного допроса, – заявил Гастингс. – Нам известно, что это излюбленный способ защиты сбивать с толку свидетелей.
Мейсон улыбнулся и произнес:
– Но ведь не я просил свидетеля явиться в суд без очков, ваша честь. У меня больше нет вопросов к свидетелю.
– Вызываю в свидетельскую ложу шерифа Джуита из округа Ориндж, – объявил Гастингс.
Шериф Джуит рассказал, как помощник сообщил ему о яхте и обнаруженном на ней трупе, как он осмотрел тело и отбуксировал яхту на стоянку. По его словам, труп был сфотографирован и дактилоскопирован. Были сняты и отпечатки пальцев с окружающих предметов. Труп лежал в рулевой рубке, пуля пробила сердце. Позднее тело отвезли в морг, произвели вскрытие и извлекли пулю, которая представлена в качестве вещественного доказательства.
– Вы опознали тело? – спросил Гастингс.
– Да, сэр, это было тело Уилмера Джилли.
– Вы выяснили, где проживал покойный до своей смерти?
– Да, сэр. В одной из комнат в доме «Эйджекс-Делси».
– Вы побывали в комнате покойного?
– Да.
– Что вы там обнаружили?
– Железную кровать с продавленным матрацем, четыре армейские одеяла, две подушки, два жестких стула, один мягкий, туалет, раковину, небольшой душ, немного посуды и двухконфорочную электроплитку.
– На кровати были простыни?
– Нет.
– А наволочка на подушке?
– Нет. На подушку было наброшено полотенце.
– В комнате был шкаф?
– Нет, сэр, только небольшое углубление в стене, где были проложены трубы длиной примерно три фута, и на них висело полдюжины проволочных крюков для одежды. На трех из них висели вещи, какая-то спецодежда и спортивная куртка.
– Что-нибудь еще?
– Да, сэр. В корзине я нашел полный набор снаряжения для подводного плавания и баллоны. По данным на бирках, экипировка была взята напрокат в Вэлли-вью. Уплачено за недельный прокат.
– Что еще вы нашли?
– Расшатанный кухонный стол, а на нем – бутылку кетчупа, тарелку с остатками консервированных бобов, нож, вилку и ложку. Рядом стояла кофейная чашка. Был найден также небольшой холодильник, в котором стояли полупустой пакет молока, банка свинины с фасолью, маленькая бутылка соуса «табаско», полупустая пачка сахару, два стакана воды, две кофейные чашки и блюдце, четыре тарелки, две формы для печенья и кувшин с отбитой ручкой. В выдвижном ящике стола мы нашли ножи, ложки и вилки, по три предмета каждого наименования. На кухне были также чугунная сковорода и маленькая алюминиевая сковородка, которую, вероятно, использовали для подогревания фасоли: на ней остались следы масла и консервов. На столе лежало еще полбуханки хлеба.
– Была ли на столе скатерть?
– Нет.
– Что-нибудь еще?
– Я, вроде, назвал все, что могу сейчас вспомнить, – сказал шериф. – Но я прихватил с собой фотографии квартиры в том виде, в каком мы ее застали.
– Эти снимки делались под вашим наблюдением?
– Да, сэр.
– Они должны быть приобщены к делу как вещественные доказательства, – сказал Гастингс.
– Не возражаю, – отвечал Мейсон.
– Тогда, – продолжал Гастингс, – вернемся к этой, так сказать, роковой пуле, которую вы нашли. Какого она калибра?
– Тридцать восьмого.
– Вы можете определить по нарезке на пуле, из какого оружия был произведен выстрел?
– Да. Стреляли из револьвера фирмы «Смит и Вессон».
– Шериф, вы спросили у подозреваемой, знает ли она что-нибудь о револьвере марки «смит и вессон» тридцать восьмого калибра?
– Да.
– Вы получили ответ?
– Она сказала, что ей ведено никому ничего не говорить, и что в должное время она расскажет свою историю, а пока будет молчать.
– Вы спросили о револьвере у ее мужа, Харлоу Бэнкрофта?
– Да.
– И что же он сказал?
– Он дал практически такой же ответ.
– А вы справлялись в бюро регистрации оружия, чтобы выяснить, покупал ли он револьвер?
– Да. Пятнадцатого июня прошлого года он купил револьвер марки «смит и вессон» тридцать восьмого калибра под номером 133347.
– Вы попросили его предъявить револьвер?
– Да, конечно, но он ответил, что не имеет револьвера при себе.
– Вы потребовали объяснений?
– Да, но он отказался давать какие бы то ни было объяснения.
– Ну хорошо, теперь вернемся к обстановке квартиры покойного. Вы ничего не нашли под кроватью?
– Да, нашел. Портативную пишущую машинку.
– Вы попробовали ее проверить?
– Да, сэр, я напечатал весь алфавит на листке бумаги.
– Теперь, шериф, я покажу вам записку с требованием выплаты трех тысяч долларов, которые, согласно указаниям, должны были быть положены в красную банку из-под кофе. Вы опознаете эту записку?
– Да, конечно, сэр.
– Когда вы в первый раз увидели это письмо?
– Мне передал его спасатель, работающий на общественном пляже. Он сказал, что записку…
– Неважно, что он сказал, – нетерпеливо перебил Гастингс. – Я хотел спросить, сравнили ли вы шрифт записки со шрифтом той машинки, которую нашли в комнате?
– Да, я сделал это.
– Ну, и каков результат?
– Изучив шрифт письма и машинки можно с уверенностью сказать, что письмо было отпечатано на машинке, которую мы нашли в комнате Уилмера Джилли.
– Да, и возвращаясь опять к пуле, – сказал Гастингс. – Вы попытались найти подобные ей?
– Да, сэр. У Харлоу Бэнкрофта есть коттедж где-то в тридцати милях от Сан-Бернардино, в горах. Я был там. Дом расположен на земельном участке площадью около двух акров. За домом я обнаружил мишень, поставленную вертикально на доске против забора.
– Что еще вы нашли?
– Следы от пуль. В основном двадцать второго калибра. Но три отверстия были явно оставлены пулями тридцать восьмого калибра. Я исследовал землю вокруг доски и обнаружил большое количество пуль двадцать второго калибра, а также несколько штук тридцать восьмого.
– Вы сравнили пулю, которая была представлена как вещественное доказательство с пулями, найденным в доме Бэнкрофта?
– Да, сэр. Я нашел две пули тридцать восьмого калибра, которые можно было использовать для сопоставления. Результат следующий: обе эти пули были выпущены из того же пистолета, что и пуля, убившая Джилли.
– Вы сделали фотографии?
– Да. Вот снимки. На них четко видны бороздки на пулях. Роковая пуля – вверху, а найденные в доме Бэнкрофта – внизу.
– Мы просим приобщить эти фотографии к делу как вещественные доказательства, – сказал Гастингс.
– Возражений нет, – отвечал Мейсон. Гастингс повернулся к адвокату и спросил с торжествующей улыбкой:
– Вы хотите провести перекрестный допрос?
– У меня всего несколько вопросов, – небрежно бросил Мейсон, подходя к шерифу. – Вы заявили, что письмо шантажистов было напечатано на машинке, которую вы обнаружили в комнате убитого?
– Да, сэр.
– Все письмо было отпечатано на этой машинке?
– Я не могу поручиться за каждую отдельную букву в каждом слове, потому что я – представитель правоохранительных органов, а не эксперт по идентификации документов. Но я нашел несколько дефектов в шрифте той машинки, и такие же дефекты есть в письме, а это дает мне основание утверждать, что письмо шантажистов было отпечатано на найденной нами машинке.
– Сколько было времени, когда вы поднялись на борт яхты «Инесса»? – спросил Мейсон.
– Без пяти четыре.
– Там был поблизости катер береговой охраны?
– Да, сэр.
– И вы сразу же отправились на место, где была найдена яхта?
– Да, сэр.
– Яхта сидела на мели, когда ее нашли? Шериф погладил подбородок.
– Честно говоря, я не знаю. Я думаю, что да. Когда я вернулся, она была на плаву. Наверное, был прилив.
– Яхта стояла на якоре?
– Да.
– На какую глубину была опущена якорная цепь?
– Не очень глубоко, всего на несколько футов.
– Что значит «несколько»? Восемь, десять, двадцать?
– Я бы сказал, футов пятнадцать-двадцать.
– И вы переместили яхту?
– Мы вынуждены были отплыть, чтобы поднять на борт наши вещи и снаряжение.
– Вы отметили то место, где находилась яхта, когда вы нашли ее?
– Нет, я знаю его только приблизительно.
– Да, но яхту невозможно буксировать, когда за бортом двадцать футов якорной цепи.
– Мы подняли якорь.
– И вы не знаете точного местонахождения яхты в тот момент?
– Я знаю его примерно.
– Но не точно?
– Во всяком случае, я не мог бы поставить яхту точно на то же место.
– Какой был тогда прилив?
– Я не знаю наверняка. Начинался отлив, но уровень воды все еще был очень высок.
– А потом, во время отлива, вы приезжали на место обнаружения яхты, чтобы исследовать дно?
– Нет.
– Почему?
– Потому что яхту отнесло приливом на середину бухты, туда, где якорь доставал до дна.
– Откуда вам это известно?
– Мы проверили. Шлюпка была все еще привязана к яхте, а якорь волочился по дну на цепи длиной около пятнадцати – двадцати футов.
– Откуда вы это знаете? Почему яхту не могли привести туда и поставить на якорь специально?
– Мы внимательно осмотрели береговую линию и не нашли никаких признаков того, что там причаливала какая-либо лодка. Мы решили, что яхта медленно дрейфовала до места, где она остановилась во время прилива.
– Это всего лишь ваши догадки?
– Основанные на косвенных признаках.
– И вы уже знаете, где именно вы нашли судно?
– Конечно, знаю. Мы нашли его примерно в трехстах пятидесяти ярдах от…
– Вы что, измеряли расстояние? – прервал его Мейсон.
– Нет.
– Значит, триста пятьдесят ярдов – ваше предположение?
– Да.
– А вы не могли бы вернуться и уточнить место?
– Я уже сказал, что нет.
– Откуда вы знаете, как долго находилась там яхта к моменту, когда вы нашли ее?
– Она дрейфовала при высоком приливе, можно предположить, что ее отнесло течением прошлой ночью.
– На чем основаны ваши предположения, шериф?
– Я почти точно знаю, когда Джилли встретил свою смерть. Это произошло примерно через два часа после еды. Яхту унесло приливом: ветра в это время совсем не было.
– Давайте разберемся с приливами, шериф, – сказал Мейсон. – Я покажу вам таблицу приливов. Вы увидите, что самый большой прилив наблюдался не десятого числа, а одиннадцатого, в четверть второго ночи.
– Это верно.
– Следующий прилив был в 11.32 одиннадцатого числа.
– Да, сэр.
– И вы нашли судно в момент отлива?
– Вода спадала очень быстро, но уровень еще был высоким.
– И вы немедленно отбуксировали яхту в другое место?
– Как только я очутился там, я приказал отбуксировать яхту в место, где мы могли бы подняться на борт для работы.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– Если суд позволит, – сказал Гастингс, – я вызову следующего свидетеля, Стилсона Келси. Я не могу поручиться за поведение свидетеля, но хотел бы выслушать его показания, так как они важны.
– Очень хорошо, – ответил судья Хобарт. – Пригласите мистера Келси.
Келси был лишь отдаленно похож на того человека, которого Мейсон встретил в квартире Евы Эймори. Он подстригся, надел новый костюм и ботинки. В его поведении чувствовалась удивительная самоуверенность.
– Как ваше имя? – спросил прокурор.
– Стилсон Келси.
– Чем вы занимаетесь?
– Я отказываюсь отвечать.
– По какой причине?
– По той, что мой ответ можно использовать против меня.
– Вы знакомы, а точнее, были ли вы знакомы с убитым, Уилмером Джилли?
– Да, был.
– Была ли у вас с ним договоренность, относительно деловых операций, которые нужно было совершить к вечеру десятого числа?
– Да, сэр, была.
– Чем вы занимались десятого числа сего месяца, мистер Келси? Сейчас меня интересует только десятое число.
– Не помню, чтобы занимался чем-то определенным.
– Как же вы зарабатывали на жизнь? Келси глубоко вздохнул и сказал:
– Я получаю пожертвования от различных людей.
– Продолжайте, – попросил Гастингс. – Какого рода пожертвования? Чем они вызваны?
Келси переменил позу, закинул ногу на ногу и ответил:
– Шантажом.
– Имели ли вы договоренность с Уилмером Джилли о шантаже кого-нибудь из членов семьи Бэнкрофтов?
– Вопрос не правоспособен, неуместен и несуществен, – воскликнул Мейсон.
– Мы предлагаем выяснить мотивы, – сказал Гастингс. – Свидетель изобличает своих сообщников. Его показания могут стать самыми существенными. Я предлагаю оставить на время вопрос о шантаже, чтобы изобличить убийцу.
– Я отклоняю возражения, – сказал судья Хобарт. – Суд должен докопаться до самой сути. Продолжайте.
– Отвечайте на вопрос, – попросил Гастингс. Келси ответил:
– Джилли пришел ко мне и рассказал одну историю.
– Какую историю?
– Протестую, – сказал Мейсон. – На том основании, что речь идет о пересказе чужих слов.
– Имела ли эта история отношение к вашим деловым контактам с Джилли?
– Да, ваша честь.
– Я думаю, нужно разрешить свидетелю дать это показание, – сказал судья Хобарт. Келси проговорил:
– Джилли очень подружился с одним человеком, снимавшим комнату в его доме.
– Что это за дом?
– Это многоквартирный дом «Эйджекс-Делси».
– Хорошо, продолжайте.
– Так вот, Джилли сказал, что он познакомился с человеком по имени Ирвин Виктор Фордайс. У этого Фордайса богатое прошлое, и как-то раз он поведал свою историю Джилли. Он сказал, что Джилли – единственный, кому он все рассказал, и что сделал это, поскольку считает Джилли своим другом и верит в его благоразумие.
– Конкретнее, что это за история, которую вам рассказал Джилли?
– Протестую!
– Протест отклоняется. Я собираюсь выслушать эту историю, чтобы иметь основание отклонить показание, если это нужно.
– Фордайс – вымышленное имя. Человек, скрывавшийся под этим именем, был в родстве с представителями высших кругов, и если бы стало известно о преступном прошлом Фордайса, могла расстроиться свадьба Розены Эндрюс и Джетсона Блэйра.
– Так что же вы предприняли?
– Мы ничего не сказали Фордайсу и решили вместе с Джилли воспользоваться этой информацией, чтобы превратить ее в деньги.
– Что вы сделали для достижения своей цели?
– Я выяснил, что у Бэнкрофтов полным-полно денег, а семейство Блэйров занимает очень высокое положение в обществе. Я решил, что без труда получу с Бэнкрофтов деньги.
– Какую сумму?
– Полторы тысячи долларов в первый заход и тысячу во второй.
– Это все, что вы намеревались получить?
– Конечно, нет. Мы решили посмотреть, насколько ценна имеющаяся у нас информация. Если бы Розена согласилась заплатить полторы тысячи долларов, а ее мать – тысячу, то мы, переждав недельку, запросили бы еще больше. И так далее.
– Хорошо. Что произошло потом?
– Мы составили письмо и подбросили его на переднее сиденье автомобиля Розены Эндрюс. Мы не хотели посылать его по почте. У Джилли была машинка, и он хорошо печатал. Он отстукал письмо, показал его мне, и я его одобрил.
– Какие условия ставились в письме?
– Розена должна была заплатить полторы тысячи долларов в соответствии с инструкциями, которые получит по телефону, если она не хочет, чтобы информация стала всеобщим достоянием и опозорила семью.
– Так. Что же случилось дальше?
– Розена Эндрюс получила письмо. Но все дело в том, что без какой-либо договоренности со мной Джилли неожиданно зачеркнул цифру 1500 и вписал вместо нее 3000.
– Он не сообщил вам об этом?
– Нет.
– Что же заставило его это сделать? – спросил Гастингс.
– Он хотел получить лишних полторы тысячи. В соответствии с нашим планом, мы должны были взять напрокат лодку на озере. У Бэнкрофтов есть летний дом на берегу, а Джилли – хороший ныряльщик и водолаз. Замысел был такой: мы берем напрокат лодку как обыкновенные рыболовы. Джилли достает снаряжение для подводного плавания. В должное время нам надлежало оказаться в нужном месте, чтобы сразу взять банку с деньгами, которую бросит Розена Эндрюс. Деньги надо было извлечь прямо под водой, потом незаметно влезть в лодку и переодеться. Затем надо было спрятать снаряжение в корзину и, вернувшись, сдать лодку. Таким образом, даже в случае появления полиции нас бы никто не поймал.
– Так что же произошло? – спросил Гастингс.
– За что?
– За угон автомобиля и подделку документов.
– А вам известны случаи ареста этого человека по подозрению в других преступлениях?
– Протестую, – сказал окружной прокурор.
– Отклоняю протест, – проговорил судья Хобарт. – Защита имеет право задать вопрос о любой встрече свидетелей с покойным.
– Но, – продолжал настаивать прокурор, – свидетель может быть обвинен только в том, в чем его признал виновным суд, а не в том, в чем его подозревали и в связи с этими подозрениями арестовывали.
– Никто не пытается обвинять покойного, – сказал судья. – Защита только уточняет показания свидетеля. Но поскольку я вижу, что защита готова поставить вопрос по-другому, я поддерживаю протест.
– Я поставлю вопрос иначе, – сказал Мейсон, – чтобы сразу стало понятно, к чему я клоню. Шериф, вам не случалось встречаться с покойным, когда он был под арестом?
– Да, случалось.
– И вы встречались с ним в качестве официального лица?
– Да.
– А сами вы не принимали участия в каком-нибудь из этих арестов?
– В одном.
– На каком основании производился арест?
– Протестую, – сказал Гастингс. – Вопрос не имеет отношения к делу.
– Протест принят, – объявил судья Хобарт.
– Вопросов больше нет, – сказал Мейсон.
Робли Гастингс театрально взмахнул рукой и объявил:
– Приглашается свидетель Дрю Кэрби.
Кэрби оказался медлительным, седеющим мужчиной пятидесяти с лишним лет. На обветренном темном лице блестели водянистые бледно-голубые глаза.
– Где вы работаете? – спросил Гастингс.
– В яхт-клубе «Голубое небо».
– Где расположен этот клуб?
– В морской бухте.
– Как долго вы там работаете?
– Четыре года без перерыва.
– Чем вы занимаетесь в клубе?
– Большей частью слежу за порядком и выполняю разную работу. Иногда отвожу членов клуба на их яхты и привожу обратно.
– Вы работали десятого вечером?
– Да, сэр.
– Я хочу показать вам фотографию Уилмера Джилли. Вот она. Вы видели этого человека раньше?
– Да, сэр.
– Живым или мертвым?
– И живым, и мертвым.
– А когда вы видели его в первый раз?
– Около семи часов вечера десятого числа.
– Где?
– В яхт-клубе.
– Был ли с ним кто-нибудь?
– С ним была миссис Бэнкрофт.
– А что она делала?
– Она садилась в весельную лодку с яхты «Инесса».
– А вы видели, как она разговаривала с Джилли?
– Да. Она с ним разговаривала.
– И что произошло?
– Она отвезла его на яхту.
– Кто сидел на веслах, он или она?
– Она.
– Продолжайте.
– Они пробыли на яхте минут десять-пятнадцать. Я их не видел. А потом миссис Бэнкрофт вернулась обратно.
– Одна?
– Да, сэр. Она привязала лодку и куда-то уехала. А потом вернулась. Примерно через час. В руках она держала сумку с какими-то пакетами.
– И что она сделала?
– Села в лодку и уплыла на яхту.
– А что произошло потом?
– Ну… я не знаю, сэр. Я был занят. Был сильный туман. Очень густой. В бухте ничего не было видно.
– А яхту «Инесса» было видно?
– Нет, сэр.
– А когда туман рассеялся?
– Он не рассеялся. Так и стоял.
– Но… он все же, наверное, рассеивался? – спросил Гастингс с легким раздражением в голосе.
– Да, конечно. На следующее утро туман немного рассеялся.
– И вы увидели яхту «Инесса»?
– Нет. Ее не было на прежнем месте.
– Но вы все же видели яхту еще раз?
– Ну да, видел. Кажется, в пятом часу дня, когда яхту привели к причалу.
– Кто привел?
– Шериф и его помощники.
– Ну, хорошо. А видели вы Уилмера Джилли после его смерти?
– Да, сэр.
– Где?
– В морге.
– И это было тело того же самого человека, которого вы видели вечером десятого числа вместе с подзащитной?
– Да, сэр.
– И у вас не возникло никаких сомнений?
– Нет, сэр.
– Можете задавать вопросы, – обратился Гастингс к Перри Мейсону. Мейсон вышел из-за стола защитника, подошел к свидетелю и, встав перед ним, спросил мягким и дружелюбным тоном:
– Вы опознали этот снимок Уилмера Джилли?
– Да.
– А когда вы видели эту фотографию в первый раз?
– Я видел самого Джилли.
– Знаю. Но когда вы в первый раз видели фото Джилли?
– Э-э… кажется, часов в девять вечера одиннадцатого числа. – Как скоро после привода яхты?
– Ну, я не знаю. Часов через пять, мне кажется.
– Кто показывал вам фотографию?
– Шериф.
– Он не спрашивал, видели ли вы этого человека раньше?
– Что-то в этом роде спрашивал.
– Что он спросил? Не этот ли человек с фотографии был накануне вечером в яхт-клубе вместе с миссис Бэнкрофт?
– Что-то такое.
– Можете точно воспроизвести слова шерифа?
– Нет. Он показывал фотографию и спрашивал, не видел ли я этого человека.
– Он просил вас внимательно рассмотреть фото?
– Да.
– Это было до того, как вы поехали в морг?
– Да.
– А когда вы ездили в морг?
– Вечером двенадцатого числа.
– Шериф оставил вам копию снимка?
– Да.
– И вы часто на него смотрели?
– Да, довольно часто.
– А шериф не говорил вам, что он хочет, чтобы вы опознали в морге человека с фотографии?
– Ну… так он не говорил. Он просто спросил, не этот ли человек был накануне в яхт-клубе?
– И он оставил вам фото?
– Не тогда. Он дал мне фото утром двенадцатого числа.
– И вы весь день поглядывали на этот снимок?
– Да.
– А потом вас повезли в морг на опознание?
– Да.
Мейсон внимательно посмотрел на Кэрби и спросил:
– На вас были очки, когда вы смотрели на снимок?
– Конечно.
– А где сейчас ваши очки?
Свидетель по привычке потянулся к нагрудному карману пиджака, потом убрал руку:
– Я оставил их дома.
– Но одиннадцатого и двенадцатого, когда вы рассматривали снимок, вы были в очках?
– Да.
– Вы в очках видите лучше?
– Разумеется.
– А вы могли бы узнать снимок без очков?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Но здесь же вы узнали.
– Мне было известно, кто на снимке.
– Откуда?
– Но ведь это должен быть снимок убитого.
– Что значит: «должен быть»?
– Но это ж его снимок, не так ли?
– Я спрашиваю: вы знаете, чью фотографию вам показывали?
– Да. Я же дал присягу.
– И вы ее видите без очков?
– Да.
Мейсон взял снимок, вытащил из кармана другой, сравнил их, потом подошел к свидетелю и сказал:
– Вот. Посмотрите на эту фотографию. Вы уверены, что именно этот человек был с подзащитной вечером десятого числа?
– Я ведь уже сказал, что уверен.
– И у вас нет никаких сомнений?
– Нет.
– Постойте! – крикнул Гастингс, вскакивая на ноги. – У защитника две фотографии. Вторую он достал из кармана.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – я покажу свидетелю обе фотографии. На этих снимках один и тот же человек?
– Да.
– Дайте мне взглянуть на снимок, – попросил Гастингс.
– Пожалуйста, – сказал Мейсон и подал окружному прокурору обе фотографии.
– Но это же нечестно по отношению к свидетелю, – воскликнул Гастингс. – Здесь два разных человека.
– Но свидетель только что под присягой подтвердил, что это снимки одного и того же человека, – сказал Мейсон и вновь обратился к Кэрби:
– Вы видите различие между этими двумя фотографиями?
Свидетель прищурился, взял снимки, отодвинул их подальше.
– Они выглядят одинаково. Я без очков плохо вижу.
– Вы носите очки постоянно? – спросил Мейсон.
– Конечно.
– А почему сегодня вы без очков?
– Ну… я… оставил их в яхт-клубе.
– Кто-нибудь предложил вам оставить их там?
– Ну… мне сказали, что если я приду в очках и буду давать показания, то могу попасть в затруднительное положение.
– А кто вам так сказал?
– Окружной прокурор.
– И это он посоветовал вам оставить очки в клубе?
– Он сказал, что так будет лучше.
– Это потому, что вы были без очков вечером десятого числа, не так ли?
– Ну, при таком густом тумане от них никакого толку. Стекла постоянно «потеют». Лучше уж без очков.
– Значит, десятого числа вы были без очков?
– Я же сказал, что был густой туман.
– Значит, когда вы видели человека, которого позже опознали как Уилмера Джилли, вы были без очков?
– Сколько раз я должен отвечать?
– Но я просто хочу уточнить ваши показания. Значит, вы были без очков, когда в первый раз увидели Джилли?
– Да.
– И когда видели подзащитную?
– Да. Но я ее сразу же узнал.
– Разумеется, ее вы узнали без труда. Ведь вы знакомы с ней уже несколько лет. Но когда вы без очков смотрели вот на эти два снимка, вы сказали, что на них изображен один и тот же человек. А теперь я бы попросил суд зарегистрировать второй снимок, который я представлял свидетелю для опознания.
– Принято, – сказал судья Хобарт.
– Я протестую против такого ведения перекрестного допроса, – заявил Гастингс. – Нам известно, что это излюбленный способ защиты сбивать с толку свидетелей.
Мейсон улыбнулся и произнес:
– Но ведь не я просил свидетеля явиться в суд без очков, ваша честь. У меня больше нет вопросов к свидетелю.
– Вызываю в свидетельскую ложу шерифа Джуита из округа Ориндж, – объявил Гастингс.
Шериф Джуит рассказал, как помощник сообщил ему о яхте и обнаруженном на ней трупе, как он осмотрел тело и отбуксировал яхту на стоянку. По его словам, труп был сфотографирован и дактилоскопирован. Были сняты и отпечатки пальцев с окружающих предметов. Труп лежал в рулевой рубке, пуля пробила сердце. Позднее тело отвезли в морг, произвели вскрытие и извлекли пулю, которая представлена в качестве вещественного доказательства.
– Вы опознали тело? – спросил Гастингс.
– Да, сэр, это было тело Уилмера Джилли.
– Вы выяснили, где проживал покойный до своей смерти?
– Да, сэр. В одной из комнат в доме «Эйджекс-Делси».
– Вы побывали в комнате покойного?
– Да.
– Что вы там обнаружили?
– Железную кровать с продавленным матрацем, четыре армейские одеяла, две подушки, два жестких стула, один мягкий, туалет, раковину, небольшой душ, немного посуды и двухконфорочную электроплитку.
– На кровати были простыни?
– Нет.
– А наволочка на подушке?
– Нет. На подушку было наброшено полотенце.
– В комнате был шкаф?
– Нет, сэр, только небольшое углубление в стене, где были проложены трубы длиной примерно три фута, и на них висело полдюжины проволочных крюков для одежды. На трех из них висели вещи, какая-то спецодежда и спортивная куртка.
– Что-нибудь еще?
– Да, сэр. В корзине я нашел полный набор снаряжения для подводного плавания и баллоны. По данным на бирках, экипировка была взята напрокат в Вэлли-вью. Уплачено за недельный прокат.
– Что еще вы нашли?
– Расшатанный кухонный стол, а на нем – бутылку кетчупа, тарелку с остатками консервированных бобов, нож, вилку и ложку. Рядом стояла кофейная чашка. Был найден также небольшой холодильник, в котором стояли полупустой пакет молока, банка свинины с фасолью, маленькая бутылка соуса «табаско», полупустая пачка сахару, два стакана воды, две кофейные чашки и блюдце, четыре тарелки, две формы для печенья и кувшин с отбитой ручкой. В выдвижном ящике стола мы нашли ножи, ложки и вилки, по три предмета каждого наименования. На кухне были также чугунная сковорода и маленькая алюминиевая сковородка, которую, вероятно, использовали для подогревания фасоли: на ней остались следы масла и консервов. На столе лежало еще полбуханки хлеба.
– Была ли на столе скатерть?
– Нет.
– Что-нибудь еще?
– Я, вроде, назвал все, что могу сейчас вспомнить, – сказал шериф. – Но я прихватил с собой фотографии квартиры в том виде, в каком мы ее застали.
– Эти снимки делались под вашим наблюдением?
– Да, сэр.
– Они должны быть приобщены к делу как вещественные доказательства, – сказал Гастингс.
– Не возражаю, – отвечал Мейсон.
– Тогда, – продолжал Гастингс, – вернемся к этой, так сказать, роковой пуле, которую вы нашли. Какого она калибра?
– Тридцать восьмого.
– Вы можете определить по нарезке на пуле, из какого оружия был произведен выстрел?
– Да. Стреляли из револьвера фирмы «Смит и Вессон».
– Шериф, вы спросили у подозреваемой, знает ли она что-нибудь о револьвере марки «смит и вессон» тридцать восьмого калибра?
– Да.
– Вы получили ответ?
– Она сказала, что ей ведено никому ничего не говорить, и что в должное время она расскажет свою историю, а пока будет молчать.
– Вы спросили о револьвере у ее мужа, Харлоу Бэнкрофта?
– Да.
– И что же он сказал?
– Он дал практически такой же ответ.
– А вы справлялись в бюро регистрации оружия, чтобы выяснить, покупал ли он револьвер?
– Да. Пятнадцатого июня прошлого года он купил револьвер марки «смит и вессон» тридцать восьмого калибра под номером 133347.
– Вы попросили его предъявить револьвер?
– Да, конечно, но он ответил, что не имеет револьвера при себе.
– Вы потребовали объяснений?
– Да, но он отказался давать какие бы то ни было объяснения.
– Ну хорошо, теперь вернемся к обстановке квартиры покойного. Вы ничего не нашли под кроватью?
– Да, нашел. Портативную пишущую машинку.
– Вы попробовали ее проверить?
– Да, сэр, я напечатал весь алфавит на листке бумаги.
– Теперь, шериф, я покажу вам записку с требованием выплаты трех тысяч долларов, которые, согласно указаниям, должны были быть положены в красную банку из-под кофе. Вы опознаете эту записку?
– Да, конечно, сэр.
– Когда вы в первый раз увидели это письмо?
– Мне передал его спасатель, работающий на общественном пляже. Он сказал, что записку…
– Неважно, что он сказал, – нетерпеливо перебил Гастингс. – Я хотел спросить, сравнили ли вы шрифт записки со шрифтом той машинки, которую нашли в комнате?
– Да, я сделал это.
– Ну, и каков результат?
– Изучив шрифт письма и машинки можно с уверенностью сказать, что письмо было отпечатано на машинке, которую мы нашли в комнате Уилмера Джилли.
– Да, и возвращаясь опять к пуле, – сказал Гастингс. – Вы попытались найти подобные ей?
– Да, сэр. У Харлоу Бэнкрофта есть коттедж где-то в тридцати милях от Сан-Бернардино, в горах. Я был там. Дом расположен на земельном участке площадью около двух акров. За домом я обнаружил мишень, поставленную вертикально на доске против забора.
– Что еще вы нашли?
– Следы от пуль. В основном двадцать второго калибра. Но три отверстия были явно оставлены пулями тридцать восьмого калибра. Я исследовал землю вокруг доски и обнаружил большое количество пуль двадцать второго калибра, а также несколько штук тридцать восьмого.
– Вы сравнили пулю, которая была представлена как вещественное доказательство с пулями, найденным в доме Бэнкрофта?
– Да, сэр. Я нашел две пули тридцать восьмого калибра, которые можно было использовать для сопоставления. Результат следующий: обе эти пули были выпущены из того же пистолета, что и пуля, убившая Джилли.
– Вы сделали фотографии?
– Да. Вот снимки. На них четко видны бороздки на пулях. Роковая пуля – вверху, а найденные в доме Бэнкрофта – внизу.
– Мы просим приобщить эти фотографии к делу как вещественные доказательства, – сказал Гастингс.
– Возражений нет, – отвечал Мейсон. Гастингс повернулся к адвокату и спросил с торжествующей улыбкой:
– Вы хотите провести перекрестный допрос?
– У меня всего несколько вопросов, – небрежно бросил Мейсон, подходя к шерифу. – Вы заявили, что письмо шантажистов было напечатано на машинке, которую вы обнаружили в комнате убитого?
– Да, сэр.
– Все письмо было отпечатано на этой машинке?
– Я не могу поручиться за каждую отдельную букву в каждом слове, потому что я – представитель правоохранительных органов, а не эксперт по идентификации документов. Но я нашел несколько дефектов в шрифте той машинки, и такие же дефекты есть в письме, а это дает мне основание утверждать, что письмо шантажистов было отпечатано на найденной нами машинке.
– Сколько было времени, когда вы поднялись на борт яхты «Инесса»? – спросил Мейсон.
– Без пяти четыре.
– Там был поблизости катер береговой охраны?
– Да, сэр.
– И вы сразу же отправились на место, где была найдена яхта?
– Да, сэр.
– Яхта сидела на мели, когда ее нашли? Шериф погладил подбородок.
– Честно говоря, я не знаю. Я думаю, что да. Когда я вернулся, она была на плаву. Наверное, был прилив.
– Яхта стояла на якоре?
– Да.
– На какую глубину была опущена якорная цепь?
– Не очень глубоко, всего на несколько футов.
– Что значит «несколько»? Восемь, десять, двадцать?
– Я бы сказал, футов пятнадцать-двадцать.
– И вы переместили яхту?
– Мы вынуждены были отплыть, чтобы поднять на борт наши вещи и снаряжение.
– Вы отметили то место, где находилась яхта, когда вы нашли ее?
– Нет, я знаю его только приблизительно.
– Да, но яхту невозможно буксировать, когда за бортом двадцать футов якорной цепи.
– Мы подняли якорь.
– И вы не знаете точного местонахождения яхты в тот момент?
– Я знаю его примерно.
– Но не точно?
– Во всяком случае, я не мог бы поставить яхту точно на то же место.
– Какой был тогда прилив?
– Я не знаю наверняка. Начинался отлив, но уровень воды все еще был очень высок.
– А потом, во время отлива, вы приезжали на место обнаружения яхты, чтобы исследовать дно?
– Нет.
– Почему?
– Потому что яхту отнесло приливом на середину бухты, туда, где якорь доставал до дна.
– Откуда вам это известно?
– Мы проверили. Шлюпка была все еще привязана к яхте, а якорь волочился по дну на цепи длиной около пятнадцати – двадцати футов.
– Откуда вы это знаете? Почему яхту не могли привести туда и поставить на якорь специально?
– Мы внимательно осмотрели береговую линию и не нашли никаких признаков того, что там причаливала какая-либо лодка. Мы решили, что яхта медленно дрейфовала до места, где она остановилась во время прилива.
– Это всего лишь ваши догадки?
– Основанные на косвенных признаках.
– И вы уже знаете, где именно вы нашли судно?
– Конечно, знаю. Мы нашли его примерно в трехстах пятидесяти ярдах от…
– Вы что, измеряли расстояние? – прервал его Мейсон.
– Нет.
– Значит, триста пятьдесят ярдов – ваше предположение?
– Да.
– А вы не могли бы вернуться и уточнить место?
– Я уже сказал, что нет.
– Откуда вы знаете, как долго находилась там яхта к моменту, когда вы нашли ее?
– Она дрейфовала при высоком приливе, можно предположить, что ее отнесло течением прошлой ночью.
– На чем основаны ваши предположения, шериф?
– Я почти точно знаю, когда Джилли встретил свою смерть. Это произошло примерно через два часа после еды. Яхту унесло приливом: ветра в это время совсем не было.
– Давайте разберемся с приливами, шериф, – сказал Мейсон. – Я покажу вам таблицу приливов. Вы увидите, что самый большой прилив наблюдался не десятого числа, а одиннадцатого, в четверть второго ночи.
– Это верно.
– Следующий прилив был в 11.32 одиннадцатого числа.
– Да, сэр.
– И вы нашли судно в момент отлива?
– Вода спадала очень быстро, но уровень еще был высоким.
– И вы немедленно отбуксировали яхту в другое место?
– Как только я очутился там, я приказал отбуксировать яхту в место, где мы могли бы подняться на борт для работы.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– Если суд позволит, – сказал Гастингс, – я вызову следующего свидетеля, Стилсона Келси. Я не могу поручиться за поведение свидетеля, но хотел бы выслушать его показания, так как они важны.
– Очень хорошо, – ответил судья Хобарт. – Пригласите мистера Келси.
Келси был лишь отдаленно похож на того человека, которого Мейсон встретил в квартире Евы Эймори. Он подстригся, надел новый костюм и ботинки. В его поведении чувствовалась удивительная самоуверенность.
– Как ваше имя? – спросил прокурор.
– Стилсон Келси.
– Чем вы занимаетесь?
– Я отказываюсь отвечать.
– По какой причине?
– По той, что мой ответ можно использовать против меня.
– Вы знакомы, а точнее, были ли вы знакомы с убитым, Уилмером Джилли?
– Да, был.
– Была ли у вас с ним договоренность, относительно деловых операций, которые нужно было совершить к вечеру десятого числа?
– Да, сэр, была.
– Чем вы занимались десятого числа сего месяца, мистер Келси? Сейчас меня интересует только десятое число.
– Не помню, чтобы занимался чем-то определенным.
– Как же вы зарабатывали на жизнь? Келси глубоко вздохнул и сказал:
– Я получаю пожертвования от различных людей.
– Продолжайте, – попросил Гастингс. – Какого рода пожертвования? Чем они вызваны?
Келси переменил позу, закинул ногу на ногу и ответил:
– Шантажом.
– Имели ли вы договоренность с Уилмером Джилли о шантаже кого-нибудь из членов семьи Бэнкрофтов?
– Вопрос не правоспособен, неуместен и несуществен, – воскликнул Мейсон.
– Мы предлагаем выяснить мотивы, – сказал Гастингс. – Свидетель изобличает своих сообщников. Его показания могут стать самыми существенными. Я предлагаю оставить на время вопрос о шантаже, чтобы изобличить убийцу.
– Я отклоняю возражения, – сказал судья Хобарт. – Суд должен докопаться до самой сути. Продолжайте.
– Отвечайте на вопрос, – попросил Гастингс. Келси ответил:
– Джилли пришел ко мне и рассказал одну историю.
– Какую историю?
– Протестую, – сказал Мейсон. – На том основании, что речь идет о пересказе чужих слов.
– Имела ли эта история отношение к вашим деловым контактам с Джилли?
– Да, ваша честь.
– Я думаю, нужно разрешить свидетелю дать это показание, – сказал судья Хобарт. Келси проговорил:
– Джилли очень подружился с одним человеком, снимавшим комнату в его доме.
– Что это за дом?
– Это многоквартирный дом «Эйджекс-Делси».
– Хорошо, продолжайте.
– Так вот, Джилли сказал, что он познакомился с человеком по имени Ирвин Виктор Фордайс. У этого Фордайса богатое прошлое, и как-то раз он поведал свою историю Джилли. Он сказал, что Джилли – единственный, кому он все рассказал, и что сделал это, поскольку считает Джилли своим другом и верит в его благоразумие.
– Конкретнее, что это за история, которую вам рассказал Джилли?
– Протестую!
– Протест отклоняется. Я собираюсь выслушать эту историю, чтобы иметь основание отклонить показание, если это нужно.
– Фордайс – вымышленное имя. Человек, скрывавшийся под этим именем, был в родстве с представителями высших кругов, и если бы стало известно о преступном прошлом Фордайса, могла расстроиться свадьба Розены Эндрюс и Джетсона Блэйра.
– Так что же вы предприняли?
– Мы ничего не сказали Фордайсу и решили вместе с Джилли воспользоваться этой информацией, чтобы превратить ее в деньги.
– Что вы сделали для достижения своей цели?
– Я выяснил, что у Бэнкрофтов полным-полно денег, а семейство Блэйров занимает очень высокое положение в обществе. Я решил, что без труда получу с Бэнкрофтов деньги.
– Какую сумму?
– Полторы тысячи долларов в первый заход и тысячу во второй.
– Это все, что вы намеревались получить?
– Конечно, нет. Мы решили посмотреть, насколько ценна имеющаяся у нас информация. Если бы Розена согласилась заплатить полторы тысячи долларов, а ее мать – тысячу, то мы, переждав недельку, запросили бы еще больше. И так далее.
– Хорошо. Что произошло потом?
– Мы составили письмо и подбросили его на переднее сиденье автомобиля Розены Эндрюс. Мы не хотели посылать его по почте. У Джилли была машинка, и он хорошо печатал. Он отстукал письмо, показал его мне, и я его одобрил.
– Какие условия ставились в письме?
– Розена должна была заплатить полторы тысячи долларов в соответствии с инструкциями, которые получит по телефону, если она не хочет, чтобы информация стала всеобщим достоянием и опозорила семью.
– Так. Что же случилось дальше?
– Розена Эндрюс получила письмо. Но все дело в том, что без какой-либо договоренности со мной Джилли неожиданно зачеркнул цифру 1500 и вписал вместо нее 3000.
– Он не сообщил вам об этом?
– Нет.
– Что же заставило его это сделать? – спросил Гастингс.
– Он хотел получить лишних полторы тысячи. В соответствии с нашим планом, мы должны были взять напрокат лодку на озере. У Бэнкрофтов есть летний дом на берегу, а Джилли – хороший ныряльщик и водолаз. Замысел был такой: мы берем напрокат лодку как обыкновенные рыболовы. Джилли достает снаряжение для подводного плавания. В должное время нам надлежало оказаться в нужном месте, чтобы сразу взять банку с деньгами, которую бросит Розена Эндрюс. Деньги надо было извлечь прямо под водой, потом незаметно влезть в лодку и переодеться. Затем надо было спрятать снаряжение в корзину и, вернувшись, сдать лодку. Таким образом, даже в случае появления полиции нас бы никто не поймал.
– Так что же произошло? – спросил Гастингс.