Гуллинг.
- Очень хорошо, - сказал судья. - Это всего двадцать минут. Думаю,
что можно спросить об этом свидетельницу, учитывая ее заявление о том, что
она не видела Хайнса в течение всего дня.
- Вы закончили обед около половины второго? - спросил Мейсон.
- Да, сэр.
- И куда вы пошли?
Она беспомощно посмотрела на Гуллинга.
- Несущественно и не связано с делом, - механически сказал Гуллинг. -
Неправильный способ постановки вопроса свидетелю.
- Протест отклоняется.
- Я... пошла в один ресторан.
- Вы уже пообедали, - заметил Мейсон. - Вы пошли в этот ресторан
чтобы с кем-нибудь встретиться?
- Да.
- И этим человеком был Роберт Хайнс?
- Да.
- Вы с ним виделись?
- Нет.
- Вы разговаривали с ним по телефону?
- Я разговаривала с ним в тот день, но раньше.
- Следовательно, после половины второго вы не разговаривали с ним по
телефону?
- Нет.
- Вы звонили ему по номеру, который он вам дал?
- Да.
- Это был номер квартире в Сиглет Мэнор - той второй квартиры,
правда?
- Да, так мне кажется.
- Номер телефона квартиры, которую снимала Карлотта Типтон?
- Как бы это сказать... я видела ее один или два раза. По-моему, я
ехала с ней в лифте.
- Вы имеете в виду в лифте Сиглет Мэнор?
- Да.
- Однако, вы не пытались с ней связаться после половины второго?
- Нет.
- Когда вы пошли в ресторан, чтобы встретиться с Робертом Хайнсом, вы
имели повод предполагать, что он придет туда на обед?
- Да.
- Это довольно позднее время для обеда, не так ли?
- Что ж... я надеялась, что он, возможно, все-таки придет.
- Вы рассчитывали на случайность?
- Можно сказать и так.
- Но если бы вы пришли туда раньше, то вы застали бы его там
наверняка?
- Да, мне кажется, что так.
- Это мое предположение, - сказал Мейсон, - но вам необходимо было
встретиться с Хайнсом, потому что во время обеда что-то случилось, так?
- Ваша Честь, я протестую, - выкрикнул Гуллинг. - Это внушение
выводов.
- Это вывод не свидетельницы, а только обвинителя, - усмехнулся
Мейсон.
- Вдобавок, - сухо заметил судья Линдейл, - этот вывод очевиден для
Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допрос свидетельницы без
бесчисленных протестов с вашей стороны? Это ведь еще не процесс перед
полным составом Скамьи Присяжных и мы можем позволить себе избежать
некоторые формальности.
- Я отказываюсь от этого вопроса, - сказал Мейсон. - У меня еще
только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсу
во время упомянутого ранее разговора?
- Да.
- В стодолларовых банкнотах?
- Сто и пятидесятидолларовых.
- Сколько?
- Пятьсот долларов.
- Не получили ли вы перед этим часть этих денег от своего мужа?
- Ваша Честь, - миролюбиво сказал Гуллинг, - я не хотел бы, после
замечания, выступать с излишне формальной позиции, но направление вопросов
мистера Мейсона кажется мне очевидным. Он заставил меня внести столько
формальных протестов, что Ваша Честь сделали мне замечание...
- Думаю, что обвинитель прав, - сказал судья Линдейл. - Мистер
Мейсон, не хотите ли вы принять во внимание необходимость сотрудничества
обеих сторон? Суд попросил вносить поменьше протестов, это, однако,
обязывает защитника вести допрос согласно правилам и не использовать
ситуацию.
- Ваша Честь, я согласен с этим, - сказал Мейсон. - Но так как
создавшаяся ситуация может в некоторой степени повлиять на мое
профессиональное положение, я прошу позволить мне объяснить цель моих
вопросов.
- Пожалуйста.
- Насколько мне известно, - сказал Мейсон, - в актах обвинения есть
информация о том, что в момент, когда Хайнс был убит, у него был бумажник,
содержащий свыше трех тысяч долларов наличными. Кроме того, по номерам
банкнот стало известно, что эти деньги получены в банке мужем
свидетельницы. Поэтому существенным является получение сведений о том, как
эти деньги оказались в бумажнике Хайнса: через миссис Ридли или из другого
источника.
В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся к Гуллингу.
- Это хотя бы приблизительно соответствует истине, господин
заместитель окружного прокурора?
- Ваша Честь, позволю себе заметить, что это попытка нарушить порядок
допроса, установленного обвинением.
- Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов, - сказал
судья Линдейл. - Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона?
- Заявление в принципе правильно, но это не значит, что защите можно
поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения.
- В таком случае, - сказал судья Линдейл, - если мы встаем на чисто
формальную позицию, то будем формалистами для обеих сторон. Я отклоняю
протест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос.
- Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не был получен
мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег в течение последних шести
месяцев, - ответила Хелен Ридли.
- Благодарю вас, - сказал Мейсон. - У меня больше нет к вам вопросов.
- У меня тоже больше нет вопросов к свидетельнице, - буркнул Гуллинг.
- Ваш следующий свидетель? - спросил судья Линдейл.
- Ваша Честь, я вынужден немного нарушить запланированный порядок. Я
хотел бы вызвать свидетеля, чтобы задать ему только несколько вопросов.
- Отлично.
- Мистер Томас Фолсом, - провозгласил Гуллинг. - Подойдите к
свидетельскому месту и принесите присягу.
Томас Фолсом оказался высоким мужчиной с несколько угловатыми
движениями. Он принес присягу и расселся в свидетельском кресле со
свободой человека, который занимает это место не в первый раз.
- Вы являетесь частным детективом "Калифорнийского Следственного
Агентства" и вас зовут Томас Фолсом. Вы были работником агентства третьего
сентября, а так же перед этой датой?
- Да, сэр.
- Я хотел бы спросить вас об обвиняемой Аделе Винтерс. Вы видели ее
третьего сентября около двадцати минут третьего?
- Да, сэр.
- Где?
- В отеле Лоренцо.
- Что она делала?
- Именно в это время?
- Да, именно в это время.
- Она была вместе с другой обвиняемой, Евой Мартелл. Они прибыли в
отель приблизительно в два часа пятнадцать минут. Около двадцати минут
третьего, когда Ева Мартелл звонила по телефону, обвиняемая Адела Винтерс,
за которой мне было поручено наблюдение, стала прохаживаться, якобы
бесцельно, по холлу отеля. Потом прошла в двери с надписью "Камера
хранения багажа" и еще через одни двери, ведущие на хозяйственную улочку
позади отеля, пока не дошла, наконец, до бокового двора за рестораном
отеля.
- И что она сделала?
- Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она подняла крышку
среднего, постояла там минуту, очевидно бросила туда что-то, потом
опустила крышку и вернулась в холл отеля.
- Это было около двадцати минут третьего?
- Да, сэр.
- Прошу защиту начинать перекрестный допрос, - бросил Гуллинг.
- Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс? - начал
Мейсон.
- Да, сэр.
- И вы следили за ней еще некоторое время до того, как увидели ее в
отеле?
- Да.
- Как третьего, так и второго сентября.
- Да, сэр.
- Она отправилась в отель Лоренцо непосредственно после того, как
вышла из Сиглет Мэнор?
- Да, конечно.
- Она вышла из Сиглет Мэнор сразу же после двух? - спросил Мейсон.
- Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, если вы хотите
знать точное время.
- Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорный бачок?
- Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то, что я
действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили,
поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне
спиной и подняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает
руками. Потом, похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она
стала поворачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл.
- И она тоже вернулась в холл?
- Да, сэр.
- И там вы продолжали держать ее под наблюдением. До какого часа
приблизительно?
- Она не осталась в холле отеля. Обе женщины находились там только
минуту. Одна из них звонила по телефону. Потом они вышли и направились по
магазинам.
- У меня такое впечатление, Ваша Честь, что это все очень далеко от
существа дела, - сказал Гуллинг.
- Я тоже так считаю, - решил судья Линдейл. - Это может быть очень
полезно для защитника, но это не тот метод, при помощи которого следует
ставить вопросы свидетелю обвинения.
- Мне очень неприятно, Ваша Честь, - сказал Мейсон. - Я не буду
задавать больше вопросов свидетелю.
- Все вопросы, относящиеся к проблемам, затронутым непосредственно в
допросе, полностью разрешены, - напомнил судья Линдейл.
- Благодарю, Ваша Честь. Мне кажется, что я затронул именно эти
проблемы и мне не хотелось бы производить впечатление, будто я использую
просьбу Высокого Суда.
- Обвинитель будет задавать вопросы свидетелю?
- Да, - ответил Гуллинг. - Мистер Фолсом, вас спросили, видели ли вы
как обвиняемая бросила что-то в мусорный бак. Я хочу задать вам только
один вопрос. Если бы она что-то бросала внутрь, то вы бы заметили, что это
было?
- Нет. Я пытался уже объяснить. С того места, откуда я наблюдал, мне
не было видно, что делала ее правая рука. Ее левой руки я не видел вовсе.
Но я увидел, как обвиняемая наклонилась над мусорным баком и ее левая рука
подняла крышку. Потом я увидел, как она снова закрыла мусорный бак.
- Это все, - сказал Гуллинг.
- Одну минутку, - сказал Мейсон. - В свете этих объяснений у меня
есть еще несколько вопросов к свидетелю. Мистер Фолсом, это значит, что вы
не могли наблюдать в тот момент за руками обвиняемой?
- Я повторял это многократно.
- Я хотел бы выяснить это до конца. Но вы видели, что ее левая рука
поднялась в тот момент, когда она поднимала крышку?
- Да, сэр.
- Из этого вы сделали вывод, что она держала ручку крышки левой
рукой?
- Естественно.
- А вы видели движение ее правого плеча?
- Я уже объяснял, что тело заслоняло то, что делала правая рука.
- Я имею в виду не руку, а только плечо. Вы видели движение ее
правого плеча?
- Нет.
- А движение локтя?
- Нет, но прошу минутку подождать. Я не уверен полностью, но когда я
еще раз об этом подумал, то мне кажется, что я видел легкое движение локтя
и плеча. Такое движение, как будто она бросила что-то в бак.
- Вы передавали рапорт в "Калифорнийское Следственное Агентство"?
- Да, сэр.
- И у вас была инструкция передавать результаты наблюдения каждые
полчаса?
- Да, если мы находились поблизости от телефона и могли позвонить без
труда.
- Сколько людей наблюдало за обвиняемыми?
- Двое.
- Вы следили за Аделой Винтерс, а ваш напарник - за Евой Мартелл?
- Да, сэр.
- Когда вы увидели, что сделала обвиняемая Адела Винтерс, - продолжал
спрашивать Мейсон, - в какое-то время после этого, вы позвонили
руководству?
- Да, это так.
- А в своем рапорте вы упомянули, что она подняла крышку и заглянула
в мусорный бак?
- Да, мне кажется, что именно так я и сообщил.
- Как вы думаете, заглядывая в бак, она бы подняла правое плечо или
правый локоть?
- Наверное, нет.
- А когда вы отчитывались, вам не пришло в голову, что она что-то
бросила в бак?
- Нет.
- Это значит, что в то время вы думали, что она только заглянула
туда?
- Да, сэр.
- И это вы передали в свое агентство?
- Да.
- Я предполагаю, что тогда ее действия были более свежи в ваших
воспоминаниях?
- У меня нет такого впечатления. Мне кажется, что сейчас я вспоминаю
это происшествие так же хорошо, как и тогда, когда звонил в агентство.
- Но первым вашим впечатлением было то, что она только заглянула в
бачок?
- Да.
- В то время, когда вы звонили по телефону, это впечатление было
совершенно свежим в вашей памяти. Спустя какое время, после того как Адела
Винтерс ходила к мусорным бачкам, вы звонили в агентство?
- Спустя две или три минуты. Когда я вернулся в холл, мой напарник
принял мои функции и, пока я звонил, присматривал за обеими подопечными.
- Это значит, что спустя две или три минуты после того как Адела
Винтерс ходила к мусорным бачкам, обе обвиняемые были уже вместе, в холле?
- Конечно.
- Вы не наблюдали за этими бачками раньше?
- Нет.
- А у вас была возможность наблюдать за бачками позже?
- Нет.
- Следовательно, вы знаете только, что обвиняемая заглянула в
мусорный бак и ничего туда не бросала?
- Что ж, так мне кажется, если вы хотите быть таким точным, - ответил
Фолсом.
- Я не хочу быть формалистом без нужды, но этот момент может
оказаться весьма существенным.
- Если вас интересует мое откровенное мнение, - сказал Фолсом, -
тогда я сказал, что она только заглянула внутрь, но теперь, когда я об
этом думаю, то абсолютно уверен, что она подняла крышку бачка и что-то
туда бросила.
- Почему же эта мысль не пришла вам в голову, когда вы звонили в
агентство?
- Я и в самом деле не знаю, - ответил Фолсом. - Вероятно, такое
различие не казалось мне тогда существенным.
- Именно это я и пытаюсь точно установить, - сказал Мейсон. - Сейчас
воспоминание об этом происшествии приобретает цвета, потому что вы поняли,
что это очень существенно?
- Я не согласен с вашим определением, что мои воспоминания
приобретают цвета. Я только более вдумчиво обдумал все происходившее.
Теперь я совершенно уверен в том, что она что-то кинула в бачок.
- Так же уверены, как вы были уверены третьего сентября в том, что
она туда только заглянула?
- Это довольно категоричная постановка вопроса.
- А это не слишком порядочный способ отвечать на вопросы.
- Но если она на самом деле что-то бросила в сборник!
- Вы теперь уверены, что она это сделала?
- Да.
- Вы не были уверены третьего числа?
- Если вы намереваетесь делить волосок на части, то не был уверен!
- У меня все, - закончил Мейсон.
- У меня нет вопросов, - рявкнул Гуллинг.
- Ваш следующий свидетель, господин обвинитель.
- Я хотел бы еще раз вызвать Сэмуэля Диксона, чтобы задать ему один
вопрос, - сказал Гуллинг.
- Вызывайте.
- Вы уже были приведены к присяге, - обратился судья к Диксону, когда
он вновь занял свидетельское кресло. - Пожалуйста, отвечайте на вопросы.
- Мистер Диксон, - спросил Гуллинг, - третьего сентября вы были в
отеле Лоренцо и проверяли там содержимое мусорного бачка?
- Да, сэр.
- Что вы сделали?
- Я поднял крышку мусорного мака, стараясь не оставлять отпечатки
пальцев. Увидел, что бак наполнен мусором на три четверти. Я высыпал
содержимое бака на разложенный брезент и нашел в мусоре револьвер тридцать
второго калибра, номер сто сорок пять восемьдесят один.
- И что вы сделали с этим револьвером?
- Приложив все старания, чтобы оставить новых отпечатков и не стереть
тех, которые могли на нем находиться, несмотря на то, что револьвер был в
середине мокрых отбросов...
- Отложим выяснение, почему не было отпечатков пальцев на револьвере.
Отвечайте только на вопросы. Что вы с ним сделали?
- Я доставил револьвер Альфреду Корбелу.
- Мистер Корбел является экспертом по оружию и отпечаткам пальцев в
Отделе по раскрытию убийств?
- Да, сэр.
- А когда вы доставили ему это оружие?
- Как оружие, так и крышка от сборника, были доставлены около семи
часов сорока пяти минут того же дня.
- Это значит, третьего сентября?
- Да.
- Защита может задавать вопросы.
- У меня нет вопросов, - сказал Мейсон.
- Суд решил сделать перерыв на десять минут, - заявил судья Линдейл.
Мейсон бросил многозначительный взгляд на Пола Дрейка. Тот кивнул
головой.
Когда спустя десять минут, Суд возобновил заседание, Гуллинг заявил:
- Моим следующим свидетелем будет Альфред Корбел.
Заняв место для свидетелей, Альфред Корбел представился как эксперт
по оружию и дактилоскопии.
- Вот револьвер тридцать второго калибра, номер сто сорок пять
восемьдесят один. Вы когда-нибудь видели его раньше?
- Да, видел.
- Когда?
- Впервые я увидел его в семь сорок пять третьего сентября, когда мне
его доставил Сэмуэль Диксон. Я обследовал револьвер в лаборатории. Снова я
увидел этот револьвер в ту же ночь, когда обвиняемая признала его своей
собственностью.
- Вы проводили пробную стрельбу из этого револьвера?
- Да, сэр.
- Вы исследовали его на наличие отпечатков пальцев?
- Да, сэр.
- Вы нашли какие-нибудь отпечатки?
- Нет.
- Вы можете объяснить, почему не было никаких отпечатков?
- Когда револьвер был доставлен мне, то его покрывал слой липкой
грязи. К отдельным частям револьвера прилип мусор, даже в пустом гнезде
барабана была грязь. Принимая во внимание то, что револьвер был засунут в
мусор, который впоследствии перемешали, я не надеялся, что мне удастся
найти какие-нибудь пригодные для идентификации отпечатки.
- Оружие было заряжено?
- Пять гнезд в барабане было заряжено, и в одном гнезде пули не было.
В этом гнезде находилась только пустая гильза.
- Проводили дли вы сравнение с пулей, которая была извлечена из
черепа Хайнса?
- Да, сэр.
- И что показало исследование?
- Что пуля была выпущено из этого револьвера.
- Вы провели проверку крышки мусорного бака на наличие отпечатков
пальцев?
- Да.
- Что вы обнаружили?
- Могу я попросить папку? - спросил Корбел.
Гуллинг подал ему папку. Свидетель открыл ее и вынул пачку
фотографий.
- Это снимок сделан с использованием зеркала, - сказал он, - и
показывает ручку крышки с нижней стороны. На ручке видны многочисленные
отпечатки пальцев, некоторые из них затерты, другие легко различимы.
- Обращаю ваше внимание на отпечаток, обведенный линией, - сказал
Гуллинг. - Удалось ли вам его идентифицировать?
- Да, это отпечаток среднего пальца левой руки обвиняемой Аделы
Винтерс.
- Защитник может спрашивать свидетеля.
- На ручке крышки мусорного бака вы обнаружили много отпечатков? -
спросил Мейсон.
- Да. Большинство из них очень отчетливы.
- Они настолько отчетливы, что их можно идентифицировать?
- Вы имеете в виду сравнение их с другими отпечатками?
- Да.
- Я могу это сделать.
- Вы связаны с Управлением полиции?
- Как эксперт, да.
- Вы получаете от полиции заказы на экспертизы?
- Я не совсем понимаю то, что вы имеете в виду. Если вы хотите
сказать, что полиция диктует мне то, что я должен говорить, то вы
ошибаетесь.
- Но полицейские говорят вам, что вы должны сделать?
- Ну... да.
- И следовательно, если полиция работает над сбором обвинительных
доказательств против кого-нибудь, то ваши экспертизы направлены на этого
человека?
- Как вы это понимаете?
- Возьмем, например, это дело, - сказал Мейсон. - Вы пытались и
пытаетесь найти доказательства, выявляющие связь Аделы Винтерс с
убийством. Вы не решаете загадки, а лишь пытаетесь обвинить Аделу Винтерс.
- Не вижу в этом никакой разницы. Это одно и то же.
- Нет. Не одно и то же. Возьмите, хотя бы, эти отпечатки пальцев. С
той минуты, как вы обнаружили, что один из них принадлежит Аделе Винтерс,
вы достигли цели, не так ли?
- Очевидно.
- Другими словами, вас интересовали папилярные линии на крышке бачка
только потому, что они могли быть доказательством против обвиняемой?
- Мне так кажется, но я не знаю, к чему вы стремитесь, господин
адвокат. Конечно, если она держала эту крышку в руках, то это несомненная
улика. И я старался это установить.
- Вот именно. Но вы не пробовали установить кому принадлежат другие
отпечатки пальцев?
- Ах вот в чем дело! - усмехнулся свидетель. - Десятки человек имели
доступ к мусорным бакам. Люди из кухни отеля пользовались бачками и
поднимали крышки в течение всего дня. Я хотел бы подчеркнуть, что я был
занят только обнаружением и идентификацией отпечатков, доказывающих, что
обвиняемая Адела Винтерс поднимала крышку бака.
- Вот именно! - воскликнул Мейсон. - Другими словами, вы хотели найти
определенную улику, необходимую, чтобы против обвиняемой можно было
возбудить уголовное дело. Когда вы ее нашли, то прекратили дальнейшие
исследования. Так это было?
- В этом конкретном случае - так.
- Почему вы не пытались идентифицировать другие отпечатки?
- Потому что они меня не интересовали. Я получил задание проверить,
поднимала ли обвиняемая Адела Винтерс крышку бака.
- А когда вы заявили, что крышку поднимали несколько раз в течение
дня, вы сказали это без всяких доказательств, или у вас были веские
причины для такого заявления?
- Да... были.
- Какие, например?
- Что ж, ведь очевидно, что так должно было быть.
- Какое свидетельство заставляет вас так предполагать?
- Ничего... ничего из того, что я видел бы сам. Но это же очевидно из
доказательств!
- Прошу указать на пункты в доказательствах, которые указывают на то,
что мусор подсыпался постепенно.
- Но, - сказал Корбел, - возьмите, хотя бы, показания Сэмуэля
Диксона. Когда он нашел револьвер, тот был погребен глубоко в мусоре, а
это указывает на то, что с того времени, когда револьвер бросили в бак,
над ним скопилось много отходов.
- Каким образом это доказано?
- Но, мистер Мейсон, - перебил Гуллинг, - все это только лишний обмен
словами со свидетелем на тему интерпретации улик.
- Ваша Честь, этот человек признал, что он исследовал улики только с
целью найти доказательства против обвиняемой Аделы Винтерс, а не с целью
установления истины, - возразил Мейсон.
- Но разве не очевидно, что все именно так и было, как утверждает
обвинение? - с некоторой дозой нетерпения спросил судья Линдейл.
- Нет, Ваша Честь.
На лице судьи отразилось удивление:
- Я был бы доволен, если бы услышал мнение защиты по этому поводу, -
сказал он скептически.
- Предполагается, - сказал Мейсон, - что так как этот револьвер был
найден закопанным в мусоре, то это означает, что время от времени в
течение дня в бак выбрасывали еще порции отходов. Обращаю внимание, Ваша
Честь, на фактор времени. Из-за недостатка персонала, ресторан в отеле
Лоренцо закрывается в час сорок и остается закрытым до половины седьмого
вечера. Думаю, что разговор с персоналом кухни позволит установить, что
последний мусор выбрасывался до двух часов дня и уже больше ничего не
добавлялось до без десяти восемь вечера. Теперь, если Высокий Суд захочет
посмотреть с этой стороны на свидетельства, то он сможет заметить довольно
странную ситуацию. Если обвиняемая Адела Винтерс бросила револьвер в бак в
двадцать минут третьего и, если над револьвером собралось много мусора к
тому моменту, когда полиция обследовала содержимое бака, то это хороший
пример улики. Но если не добавлялось никакого мусора, с того момента, как
обвиняемая была у бака и до того момента, как полиция вытащила револьвер,
в таком случае очевидно, что чтобы ни делала обвиняемая Адела Винтерс, она
не могла бросить револьвер. Он должен был быть помещен туда раньше.
- Как это? - с удивлением спросил судья Линдейл.
- Свидетельство Томаса Фолсома показывает, что обвиняемая Винтерс
скорее заглянула в бак, чем что-то туда бросила.
- Это только узкая интерпретация его показаний, - бросил рассерженный
Гуллинг.
- Конечно, - ответил Мейсон, - обвиняемая имела возможность бросить
револьвер в мусорный бак, но совершенно не могла его засунуть глубоко в
мусор. Если бы она это сделала, то так запачкала бы правую руку, что
должна была бы вымыть ее. Собственно, для того, чтобы глубоко засунуть
револьвер в мусор, она должна была бы засучить правый рукав, чего она
наверняка не сделала, потому что свидетель Фолсом заметил бы это.
- Свидетель не мог видеть ее рук, - возразил Гуллинг.
- Не мог видеть рук, но видел плечо и локоть. Если бы она что-то
глубоко засовывала в бак, то свидетель Фолсом заметил бы это.
- Да, - согласился судья Линдейл. - Это можно понять из показаний
свидетеля. Конечно, мистер Мейсон, вы не спросили свидетеля, могли ли
замеченные им жесты свидетельствовать о том, что обвиняемая что-то глубоко
засовывала в мусорный бак.
- Конечно не спросил, - ответил Мейсон. - Это свидетель обвинения.
Если бы я внушил ему что-либо подобное, то он тотчас бы сменил свою
версию. Остается фактом то, что показание, которое он сделал сразу после
происшествия, значит намного больше, чем все, сказанное позже. Тогда он
думал, что обвиняемая только заглянула в бак с мусором. Только потом он
пришел к выводу, что она туда что-то бросила. Если теперь ему подкинуть
мысль, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусор, то он расширил бы
согласно этому свои воспоминания и вскоре был бы убежден, что видел, как
она это делала.
- Это любопытно, - сказал судья Линдейл. - Обвинитель, у вас есть
какие-либо предположения или объяснения?
- Нет, обвинитель не может ничего добавить, - с яростью в голосе
ответил Гуллинг. - Обвиняемая Винтерс настолько очевидно виновна в
убийстве с заранее обдуманными намерениями, что нет смысла добавлять
что-либо. До сих пор была представлена только ничтожная часть
доказательств. Наш следующий свидетель покажет, что мотивом преступления
была кража, потому что обвиняемая Винтерс имела при себе бумажник,
содержавший свыше трех тысяч долларов, который она забрала у Хайнса после
убийства.
- Или взяла где-нибудь еще, - заметил Мейсон.
- Таково, конечно, ваше мнение, - рявкнул Гуллинг. - Вы будете
утверждать, что она шла по улице и вот, на тебе, повезло! И что она
подняла его только затем, чтобы посмотреть, что там внутри и что было
темно...
- Господин обвинитель, - перебил его судья Линдейл, - здесь не место
для иронических замечаний. Доказательства, относящиеся к бумажнику будут
приняты или нет. Но минуту назад мистер Мейсон выдвинул интересную теорию,
- Очень хорошо, - сказал судья. - Это всего двадцать минут. Думаю,
что можно спросить об этом свидетельницу, учитывая ее заявление о том, что
она не видела Хайнса в течение всего дня.
- Вы закончили обед около половины второго? - спросил Мейсон.
- Да, сэр.
- И куда вы пошли?
Она беспомощно посмотрела на Гуллинга.
- Несущественно и не связано с делом, - механически сказал Гуллинг. -
Неправильный способ постановки вопроса свидетелю.
- Протест отклоняется.
- Я... пошла в один ресторан.
- Вы уже пообедали, - заметил Мейсон. - Вы пошли в этот ресторан
чтобы с кем-нибудь встретиться?
- Да.
- И этим человеком был Роберт Хайнс?
- Да.
- Вы с ним виделись?
- Нет.
- Вы разговаривали с ним по телефону?
- Я разговаривала с ним в тот день, но раньше.
- Следовательно, после половины второго вы не разговаривали с ним по
телефону?
- Нет.
- Вы звонили ему по номеру, который он вам дал?
- Да.
- Это был номер квартире в Сиглет Мэнор - той второй квартиры,
правда?
- Да, так мне кажется.
- Номер телефона квартиры, которую снимала Карлотта Типтон?
- Как бы это сказать... я видела ее один или два раза. По-моему, я
ехала с ней в лифте.
- Вы имеете в виду в лифте Сиглет Мэнор?
- Да.
- Однако, вы не пытались с ней связаться после половины второго?
- Нет.
- Когда вы пошли в ресторан, чтобы встретиться с Робертом Хайнсом, вы
имели повод предполагать, что он придет туда на обед?
- Да.
- Это довольно позднее время для обеда, не так ли?
- Что ж... я надеялась, что он, возможно, все-таки придет.
- Вы рассчитывали на случайность?
- Можно сказать и так.
- Но если бы вы пришли туда раньше, то вы застали бы его там
наверняка?
- Да, мне кажется, что так.
- Это мое предположение, - сказал Мейсон, - но вам необходимо было
встретиться с Хайнсом, потому что во время обеда что-то случилось, так?
- Ваша Честь, я протестую, - выкрикнул Гуллинг. - Это внушение
выводов.
- Это вывод не свидетельницы, а только обвинителя, - усмехнулся
Мейсон.
- Вдобавок, - сухо заметил судья Линдейл, - этот вывод очевиден для
Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допрос свидетельницы без
бесчисленных протестов с вашей стороны? Это ведь еще не процесс перед
полным составом Скамьи Присяжных и мы можем позволить себе избежать
некоторые формальности.
- Я отказываюсь от этого вопроса, - сказал Мейсон. - У меня еще
только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсу
во время упомянутого ранее разговора?
- Да.
- В стодолларовых банкнотах?
- Сто и пятидесятидолларовых.
- Сколько?
- Пятьсот долларов.
- Не получили ли вы перед этим часть этих денег от своего мужа?
- Ваша Честь, - миролюбиво сказал Гуллинг, - я не хотел бы, после
замечания, выступать с излишне формальной позиции, но направление вопросов
мистера Мейсона кажется мне очевидным. Он заставил меня внести столько
формальных протестов, что Ваша Честь сделали мне замечание...
- Думаю, что обвинитель прав, - сказал судья Линдейл. - Мистер
Мейсон, не хотите ли вы принять во внимание необходимость сотрудничества
обеих сторон? Суд попросил вносить поменьше протестов, это, однако,
обязывает защитника вести допрос согласно правилам и не использовать
ситуацию.
- Ваша Честь, я согласен с этим, - сказал Мейсон. - Но так как
создавшаяся ситуация может в некоторой степени повлиять на мое
профессиональное положение, я прошу позволить мне объяснить цель моих
вопросов.
- Пожалуйста.
- Насколько мне известно, - сказал Мейсон, - в актах обвинения есть
информация о том, что в момент, когда Хайнс был убит, у него был бумажник,
содержащий свыше трех тысяч долларов наличными. Кроме того, по номерам
банкнот стало известно, что эти деньги получены в банке мужем
свидетельницы. Поэтому существенным является получение сведений о том, как
эти деньги оказались в бумажнике Хайнса: через миссис Ридли или из другого
источника.
В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся к Гуллингу.
- Это хотя бы приблизительно соответствует истине, господин
заместитель окружного прокурора?
- Ваша Честь, позволю себе заметить, что это попытка нарушить порядок
допроса, установленного обвинением.
- Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов, - сказал
судья Линдейл. - Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона?
- Заявление в принципе правильно, но это не значит, что защите можно
поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения.
- В таком случае, - сказал судья Линдейл, - если мы встаем на чисто
формальную позицию, то будем формалистами для обеих сторон. Я отклоняю
протест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос.
- Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не был получен
мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег в течение последних шести
месяцев, - ответила Хелен Ридли.
- Благодарю вас, - сказал Мейсон. - У меня больше нет к вам вопросов.
- У меня тоже больше нет вопросов к свидетельнице, - буркнул Гуллинг.
- Ваш следующий свидетель? - спросил судья Линдейл.
- Ваша Честь, я вынужден немного нарушить запланированный порядок. Я
хотел бы вызвать свидетеля, чтобы задать ему только несколько вопросов.
- Отлично.
- Мистер Томас Фолсом, - провозгласил Гуллинг. - Подойдите к
свидетельскому месту и принесите присягу.
Томас Фолсом оказался высоким мужчиной с несколько угловатыми
движениями. Он принес присягу и расселся в свидетельском кресле со
свободой человека, который занимает это место не в первый раз.
- Вы являетесь частным детективом "Калифорнийского Следственного
Агентства" и вас зовут Томас Фолсом. Вы были работником агентства третьего
сентября, а так же перед этой датой?
- Да, сэр.
- Я хотел бы спросить вас об обвиняемой Аделе Винтерс. Вы видели ее
третьего сентября около двадцати минут третьего?
- Да, сэр.
- Где?
- В отеле Лоренцо.
- Что она делала?
- Именно в это время?
- Да, именно в это время.
- Она была вместе с другой обвиняемой, Евой Мартелл. Они прибыли в
отель приблизительно в два часа пятнадцать минут. Около двадцати минут
третьего, когда Ева Мартелл звонила по телефону, обвиняемая Адела Винтерс,
за которой мне было поручено наблюдение, стала прохаживаться, якобы
бесцельно, по холлу отеля. Потом прошла в двери с надписью "Камера
хранения багажа" и еще через одни двери, ведущие на хозяйственную улочку
позади отеля, пока не дошла, наконец, до бокового двора за рестораном
отеля.
- И что она сделала?
- Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она подняла крышку
среднего, постояла там минуту, очевидно бросила туда что-то, потом
опустила крышку и вернулась в холл отеля.
- Это было около двадцати минут третьего?
- Да, сэр.
- Прошу защиту начинать перекрестный допрос, - бросил Гуллинг.
- Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс? - начал
Мейсон.
- Да, сэр.
- И вы следили за ней еще некоторое время до того, как увидели ее в
отеле?
- Да.
- Как третьего, так и второго сентября.
- Да, сэр.
- Она отправилась в отель Лоренцо непосредственно после того, как
вышла из Сиглет Мэнор?
- Да, конечно.
- Она вышла из Сиглет Мэнор сразу же после двух? - спросил Мейсон.
- Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, если вы хотите
знать точное время.
- Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорный бачок?
- Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то, что я
действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили,
поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне
спиной и подняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает
руками. Потом, похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она
стала поворачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл.
- И она тоже вернулась в холл?
- Да, сэр.
- И там вы продолжали держать ее под наблюдением. До какого часа
приблизительно?
- Она не осталась в холле отеля. Обе женщины находились там только
минуту. Одна из них звонила по телефону. Потом они вышли и направились по
магазинам.
- У меня такое впечатление, Ваша Честь, что это все очень далеко от
существа дела, - сказал Гуллинг.
- Я тоже так считаю, - решил судья Линдейл. - Это может быть очень
полезно для защитника, но это не тот метод, при помощи которого следует
ставить вопросы свидетелю обвинения.
- Мне очень неприятно, Ваша Честь, - сказал Мейсон. - Я не буду
задавать больше вопросов свидетелю.
- Все вопросы, относящиеся к проблемам, затронутым непосредственно в
допросе, полностью разрешены, - напомнил судья Линдейл.
- Благодарю, Ваша Честь. Мне кажется, что я затронул именно эти
проблемы и мне не хотелось бы производить впечатление, будто я использую
просьбу Высокого Суда.
- Обвинитель будет задавать вопросы свидетелю?
- Да, - ответил Гуллинг. - Мистер Фолсом, вас спросили, видели ли вы
как обвиняемая бросила что-то в мусорный бак. Я хочу задать вам только
один вопрос. Если бы она что-то бросала внутрь, то вы бы заметили, что это
было?
- Нет. Я пытался уже объяснить. С того места, откуда я наблюдал, мне
не было видно, что делала ее правая рука. Ее левой руки я не видел вовсе.
Но я увидел, как обвиняемая наклонилась над мусорным баком и ее левая рука
подняла крышку. Потом я увидел, как она снова закрыла мусорный бак.
- Это все, - сказал Гуллинг.
- Одну минутку, - сказал Мейсон. - В свете этих объяснений у меня
есть еще несколько вопросов к свидетелю. Мистер Фолсом, это значит, что вы
не могли наблюдать в тот момент за руками обвиняемой?
- Я повторял это многократно.
- Я хотел бы выяснить это до конца. Но вы видели, что ее левая рука
поднялась в тот момент, когда она поднимала крышку?
- Да, сэр.
- Из этого вы сделали вывод, что она держала ручку крышки левой
рукой?
- Естественно.
- А вы видели движение ее правого плеча?
- Я уже объяснял, что тело заслоняло то, что делала правая рука.
- Я имею в виду не руку, а только плечо. Вы видели движение ее
правого плеча?
- Нет.
- А движение локтя?
- Нет, но прошу минутку подождать. Я не уверен полностью, но когда я
еще раз об этом подумал, то мне кажется, что я видел легкое движение локтя
и плеча. Такое движение, как будто она бросила что-то в бак.
- Вы передавали рапорт в "Калифорнийское Следственное Агентство"?
- Да, сэр.
- И у вас была инструкция передавать результаты наблюдения каждые
полчаса?
- Да, если мы находились поблизости от телефона и могли позвонить без
труда.
- Сколько людей наблюдало за обвиняемыми?
- Двое.
- Вы следили за Аделой Винтерс, а ваш напарник - за Евой Мартелл?
- Да, сэр.
- Когда вы увидели, что сделала обвиняемая Адела Винтерс, - продолжал
спрашивать Мейсон, - в какое-то время после этого, вы позвонили
руководству?
- Да, это так.
- А в своем рапорте вы упомянули, что она подняла крышку и заглянула
в мусорный бак?
- Да, мне кажется, что именно так я и сообщил.
- Как вы думаете, заглядывая в бак, она бы подняла правое плечо или
правый локоть?
- Наверное, нет.
- А когда вы отчитывались, вам не пришло в голову, что она что-то
бросила в бак?
- Нет.
- Это значит, что в то время вы думали, что она только заглянула
туда?
- Да, сэр.
- И это вы передали в свое агентство?
- Да.
- Я предполагаю, что тогда ее действия были более свежи в ваших
воспоминаниях?
- У меня нет такого впечатления. Мне кажется, что сейчас я вспоминаю
это происшествие так же хорошо, как и тогда, когда звонил в агентство.
- Но первым вашим впечатлением было то, что она только заглянула в
бачок?
- Да.
- В то время, когда вы звонили по телефону, это впечатление было
совершенно свежим в вашей памяти. Спустя какое время, после того как Адела
Винтерс ходила к мусорным бачкам, вы звонили в агентство?
- Спустя две или три минуты. Когда я вернулся в холл, мой напарник
принял мои функции и, пока я звонил, присматривал за обеими подопечными.
- Это значит, что спустя две или три минуты после того как Адела
Винтерс ходила к мусорным бачкам, обе обвиняемые были уже вместе, в холле?
- Конечно.
- Вы не наблюдали за этими бачками раньше?
- Нет.
- А у вас была возможность наблюдать за бачками позже?
- Нет.
- Следовательно, вы знаете только, что обвиняемая заглянула в
мусорный бак и ничего туда не бросала?
- Что ж, так мне кажется, если вы хотите быть таким точным, - ответил
Фолсом.
- Я не хочу быть формалистом без нужды, но этот момент может
оказаться весьма существенным.
- Если вас интересует мое откровенное мнение, - сказал Фолсом, -
тогда я сказал, что она только заглянула внутрь, но теперь, когда я об
этом думаю, то абсолютно уверен, что она подняла крышку бачка и что-то
туда бросила.
- Почему же эта мысль не пришла вам в голову, когда вы звонили в
агентство?
- Я и в самом деле не знаю, - ответил Фолсом. - Вероятно, такое
различие не казалось мне тогда существенным.
- Именно это я и пытаюсь точно установить, - сказал Мейсон. - Сейчас
воспоминание об этом происшествии приобретает цвета, потому что вы поняли,
что это очень существенно?
- Я не согласен с вашим определением, что мои воспоминания
приобретают цвета. Я только более вдумчиво обдумал все происходившее.
Теперь я совершенно уверен в том, что она что-то кинула в бачок.
- Так же уверены, как вы были уверены третьего сентября в том, что
она туда только заглянула?
- Это довольно категоричная постановка вопроса.
- А это не слишком порядочный способ отвечать на вопросы.
- Но если она на самом деле что-то бросила в сборник!
- Вы теперь уверены, что она это сделала?
- Да.
- Вы не были уверены третьего числа?
- Если вы намереваетесь делить волосок на части, то не был уверен!
- У меня все, - закончил Мейсон.
- У меня нет вопросов, - рявкнул Гуллинг.
- Ваш следующий свидетель, господин обвинитель.
- Я хотел бы еще раз вызвать Сэмуэля Диксона, чтобы задать ему один
вопрос, - сказал Гуллинг.
- Вызывайте.
- Вы уже были приведены к присяге, - обратился судья к Диксону, когда
он вновь занял свидетельское кресло. - Пожалуйста, отвечайте на вопросы.
- Мистер Диксон, - спросил Гуллинг, - третьего сентября вы были в
отеле Лоренцо и проверяли там содержимое мусорного бачка?
- Да, сэр.
- Что вы сделали?
- Я поднял крышку мусорного мака, стараясь не оставлять отпечатки
пальцев. Увидел, что бак наполнен мусором на три четверти. Я высыпал
содержимое бака на разложенный брезент и нашел в мусоре револьвер тридцать
второго калибра, номер сто сорок пять восемьдесят один.
- И что вы сделали с этим револьвером?
- Приложив все старания, чтобы оставить новых отпечатков и не стереть
тех, которые могли на нем находиться, несмотря на то, что револьвер был в
середине мокрых отбросов...
- Отложим выяснение, почему не было отпечатков пальцев на револьвере.
Отвечайте только на вопросы. Что вы с ним сделали?
- Я доставил револьвер Альфреду Корбелу.
- Мистер Корбел является экспертом по оружию и отпечаткам пальцев в
Отделе по раскрытию убийств?
- Да, сэр.
- А когда вы доставили ему это оружие?
- Как оружие, так и крышка от сборника, были доставлены около семи
часов сорока пяти минут того же дня.
- Это значит, третьего сентября?
- Да.
- Защита может задавать вопросы.
- У меня нет вопросов, - сказал Мейсон.
- Суд решил сделать перерыв на десять минут, - заявил судья Линдейл.
Мейсон бросил многозначительный взгляд на Пола Дрейка. Тот кивнул
головой.
Когда спустя десять минут, Суд возобновил заседание, Гуллинг заявил:
- Моим следующим свидетелем будет Альфред Корбел.
Заняв место для свидетелей, Альфред Корбел представился как эксперт
по оружию и дактилоскопии.
- Вот револьвер тридцать второго калибра, номер сто сорок пять
восемьдесят один. Вы когда-нибудь видели его раньше?
- Да, видел.
- Когда?
- Впервые я увидел его в семь сорок пять третьего сентября, когда мне
его доставил Сэмуэль Диксон. Я обследовал револьвер в лаборатории. Снова я
увидел этот револьвер в ту же ночь, когда обвиняемая признала его своей
собственностью.
- Вы проводили пробную стрельбу из этого револьвера?
- Да, сэр.
- Вы исследовали его на наличие отпечатков пальцев?
- Да, сэр.
- Вы нашли какие-нибудь отпечатки?
- Нет.
- Вы можете объяснить, почему не было никаких отпечатков?
- Когда револьвер был доставлен мне, то его покрывал слой липкой
грязи. К отдельным частям револьвера прилип мусор, даже в пустом гнезде
барабана была грязь. Принимая во внимание то, что револьвер был засунут в
мусор, который впоследствии перемешали, я не надеялся, что мне удастся
найти какие-нибудь пригодные для идентификации отпечатки.
- Оружие было заряжено?
- Пять гнезд в барабане было заряжено, и в одном гнезде пули не было.
В этом гнезде находилась только пустая гильза.
- Проводили дли вы сравнение с пулей, которая была извлечена из
черепа Хайнса?
- Да, сэр.
- И что показало исследование?
- Что пуля была выпущено из этого револьвера.
- Вы провели проверку крышки мусорного бака на наличие отпечатков
пальцев?
- Да.
- Что вы обнаружили?
- Могу я попросить папку? - спросил Корбел.
Гуллинг подал ему папку. Свидетель открыл ее и вынул пачку
фотографий.
- Это снимок сделан с использованием зеркала, - сказал он, - и
показывает ручку крышки с нижней стороны. На ручке видны многочисленные
отпечатки пальцев, некоторые из них затерты, другие легко различимы.
- Обращаю ваше внимание на отпечаток, обведенный линией, - сказал
Гуллинг. - Удалось ли вам его идентифицировать?
- Да, это отпечаток среднего пальца левой руки обвиняемой Аделы
Винтерс.
- Защитник может спрашивать свидетеля.
- На ручке крышки мусорного бака вы обнаружили много отпечатков? -
спросил Мейсон.
- Да. Большинство из них очень отчетливы.
- Они настолько отчетливы, что их можно идентифицировать?
- Вы имеете в виду сравнение их с другими отпечатками?
- Да.
- Я могу это сделать.
- Вы связаны с Управлением полиции?
- Как эксперт, да.
- Вы получаете от полиции заказы на экспертизы?
- Я не совсем понимаю то, что вы имеете в виду. Если вы хотите
сказать, что полиция диктует мне то, что я должен говорить, то вы
ошибаетесь.
- Но полицейские говорят вам, что вы должны сделать?
- Ну... да.
- И следовательно, если полиция работает над сбором обвинительных
доказательств против кого-нибудь, то ваши экспертизы направлены на этого
человека?
- Как вы это понимаете?
- Возьмем, например, это дело, - сказал Мейсон. - Вы пытались и
пытаетесь найти доказательства, выявляющие связь Аделы Винтерс с
убийством. Вы не решаете загадки, а лишь пытаетесь обвинить Аделу Винтерс.
- Не вижу в этом никакой разницы. Это одно и то же.
- Нет. Не одно и то же. Возьмите, хотя бы, эти отпечатки пальцев. С
той минуты, как вы обнаружили, что один из них принадлежит Аделе Винтерс,
вы достигли цели, не так ли?
- Очевидно.
- Другими словами, вас интересовали папилярные линии на крышке бачка
только потому, что они могли быть доказательством против обвиняемой?
- Мне так кажется, но я не знаю, к чему вы стремитесь, господин
адвокат. Конечно, если она держала эту крышку в руках, то это несомненная
улика. И я старался это установить.
- Вот именно. Но вы не пробовали установить кому принадлежат другие
отпечатки пальцев?
- Ах вот в чем дело! - усмехнулся свидетель. - Десятки человек имели
доступ к мусорным бакам. Люди из кухни отеля пользовались бачками и
поднимали крышки в течение всего дня. Я хотел бы подчеркнуть, что я был
занят только обнаружением и идентификацией отпечатков, доказывающих, что
обвиняемая Адела Винтерс поднимала крышку бака.
- Вот именно! - воскликнул Мейсон. - Другими словами, вы хотели найти
определенную улику, необходимую, чтобы против обвиняемой можно было
возбудить уголовное дело. Когда вы ее нашли, то прекратили дальнейшие
исследования. Так это было?
- В этом конкретном случае - так.
- Почему вы не пытались идентифицировать другие отпечатки?
- Потому что они меня не интересовали. Я получил задание проверить,
поднимала ли обвиняемая Адела Винтерс крышку бака.
- А когда вы заявили, что крышку поднимали несколько раз в течение
дня, вы сказали это без всяких доказательств, или у вас были веские
причины для такого заявления?
- Да... были.
- Какие, например?
- Что ж, ведь очевидно, что так должно было быть.
- Какое свидетельство заставляет вас так предполагать?
- Ничего... ничего из того, что я видел бы сам. Но это же очевидно из
доказательств!
- Прошу указать на пункты в доказательствах, которые указывают на то,
что мусор подсыпался постепенно.
- Но, - сказал Корбел, - возьмите, хотя бы, показания Сэмуэля
Диксона. Когда он нашел револьвер, тот был погребен глубоко в мусоре, а
это указывает на то, что с того времени, когда револьвер бросили в бак,
над ним скопилось много отходов.
- Каким образом это доказано?
- Но, мистер Мейсон, - перебил Гуллинг, - все это только лишний обмен
словами со свидетелем на тему интерпретации улик.
- Ваша Честь, этот человек признал, что он исследовал улики только с
целью найти доказательства против обвиняемой Аделы Винтерс, а не с целью
установления истины, - возразил Мейсон.
- Но разве не очевидно, что все именно так и было, как утверждает
обвинение? - с некоторой дозой нетерпения спросил судья Линдейл.
- Нет, Ваша Честь.
На лице судьи отразилось удивление:
- Я был бы доволен, если бы услышал мнение защиты по этому поводу, -
сказал он скептически.
- Предполагается, - сказал Мейсон, - что так как этот револьвер был
найден закопанным в мусоре, то это означает, что время от времени в
течение дня в бак выбрасывали еще порции отходов. Обращаю внимание, Ваша
Честь, на фактор времени. Из-за недостатка персонала, ресторан в отеле
Лоренцо закрывается в час сорок и остается закрытым до половины седьмого
вечера. Думаю, что разговор с персоналом кухни позволит установить, что
последний мусор выбрасывался до двух часов дня и уже больше ничего не
добавлялось до без десяти восемь вечера. Теперь, если Высокий Суд захочет
посмотреть с этой стороны на свидетельства, то он сможет заметить довольно
странную ситуацию. Если обвиняемая Адела Винтерс бросила револьвер в бак в
двадцать минут третьего и, если над револьвером собралось много мусора к
тому моменту, когда полиция обследовала содержимое бака, то это хороший
пример улики. Но если не добавлялось никакого мусора, с того момента, как
обвиняемая была у бака и до того момента, как полиция вытащила револьвер,
в таком случае очевидно, что чтобы ни делала обвиняемая Адела Винтерс, она
не могла бросить револьвер. Он должен был быть помещен туда раньше.
- Как это? - с удивлением спросил судья Линдейл.
- Свидетельство Томаса Фолсома показывает, что обвиняемая Винтерс
скорее заглянула в бак, чем что-то туда бросила.
- Это только узкая интерпретация его показаний, - бросил рассерженный
Гуллинг.
- Конечно, - ответил Мейсон, - обвиняемая имела возможность бросить
револьвер в мусорный бак, но совершенно не могла его засунуть глубоко в
мусор. Если бы она это сделала, то так запачкала бы правую руку, что
должна была бы вымыть ее. Собственно, для того, чтобы глубоко засунуть
револьвер в мусор, она должна была бы засучить правый рукав, чего она
наверняка не сделала, потому что свидетель Фолсом заметил бы это.
- Свидетель не мог видеть ее рук, - возразил Гуллинг.
- Не мог видеть рук, но видел плечо и локоть. Если бы она что-то
глубоко засовывала в бак, то свидетель Фолсом заметил бы это.
- Да, - согласился судья Линдейл. - Это можно понять из показаний
свидетеля. Конечно, мистер Мейсон, вы не спросили свидетеля, могли ли
замеченные им жесты свидетельствовать о том, что обвиняемая что-то глубоко
засовывала в мусорный бак.
- Конечно не спросил, - ответил Мейсон. - Это свидетель обвинения.
Если бы я внушил ему что-либо подобное, то он тотчас бы сменил свою
версию. Остается фактом то, что показание, которое он сделал сразу после
происшествия, значит намного больше, чем все, сказанное позже. Тогда он
думал, что обвиняемая только заглянула в бак с мусором. Только потом он
пришел к выводу, что она туда что-то бросила. Если теперь ему подкинуть
мысль, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусор, то он расширил бы
согласно этому свои воспоминания и вскоре был бы убежден, что видел, как
она это делала.
- Это любопытно, - сказал судья Линдейл. - Обвинитель, у вас есть
какие-либо предположения или объяснения?
- Нет, обвинитель не может ничего добавить, - с яростью в голосе
ответил Гуллинг. - Обвиняемая Винтерс настолько очевидно виновна в
убийстве с заранее обдуманными намерениями, что нет смысла добавлять
что-либо. До сих пор была представлена только ничтожная часть
доказательств. Наш следующий свидетель покажет, что мотивом преступления
была кража, потому что обвиняемая Винтерс имела при себе бумажник,
содержавший свыше трех тысяч долларов, который она забрала у Хайнса после
убийства.
- Или взяла где-нибудь еще, - заметил Мейсон.
- Таково, конечно, ваше мнение, - рявкнул Гуллинг. - Вы будете
утверждать, что она шла по улице и вот, на тебе, повезло! И что она
подняла его только затем, чтобы посмотреть, что там внутри и что было
темно...
- Господин обвинитель, - перебил его судья Линдейл, - здесь не место
для иронических замечаний. Доказательства, относящиеся к бумажнику будут
приняты или нет. Но минуту назад мистер Мейсон выдвинул интересную теорию,