Гаркушев Евгений Николаевич. Три измерения времени

   – Местным послабления насчет городской черты имеются, – объяснил Ээх. – Они за городом бродить сколько угодно могут – лишь бы разрешение имелось.
   – От кого?
   – От инквизиторов.
   – Интересно… Так куда надо идти? Где расположена база контрабандистов? Что для них ценно? И что у них есть?
   Гвырл усмехнулся:
   – А виски принесешь?
   – Если получится.
   – Чувствую я, сбежать ты собрался, – проницательно заметил Гвырл. – Зря. Очень зря, парень. Дальше будет только хуже. Но отговаривать не стану – каждый выбирает для себя, опять же нам с Ээхом просторнее будет. Так что не беспокойся, не сдадим. А база у них на реке, вниз по течению. И машинки для переноса есть.
   – Пространственно-временные преобразователи?
   – Я ж не такой умный, как ты, парень, – хмыкнул Гвырл. – Мы называем это машинками. Точнее – дьявольскими машинками…

* * *

   После разговора с соседями Звягин не бросился очертя голову к контрабандистам. Он опять прогулялся по набережной вдоль зеленой реки, прикинул, где удобнее выйти за город. Во всяком случае, не по самой набережной: реку патрулировали стражники – и пешие, и на лодках. И не по дороге, которая шла метрах в двухстах выше реки. Поле вдоль дороги было голым, но если выйти вечером… Или ночью…
   Пожалуй, лучше ночью. Но комендант общежития, Фадей Гаврилович, сухой старичок с острыми глазками, строго следил за тем, чтобы постояльцы ночью сидели дома и не шумели. Похоже, он вообще не спал или дремал очень чутко – когда Василию случалось выходить из комнаты ночью, он неизменно видел свечу, зажженную на «вахте», и бодрствующего старичка. Иногда Фадей Гаврилович беседовал о чем-то с постояльцами, а иногда бродил по коридорам, прислушиваясь, что творится в комнатах. Если он увидит, что поднадзорный жилец отправился куда-то ночью, без промедления сообщит стражникам.
   Если не придешь на работу – об этом сразу станет известно тем, кто осуществляет за ним надзор. Кстати, кто непосредственно руководит этим надзором? Мастер их цеха Абу Бен Зураб? Фадей Гаврилович? Или отец Протагор? А скорее всего, какой-нибудь стражник, которого Звягин даже не знает в лицо. Значит, бежать надо из общежития. И тогда, когда комендант ничего не заподозрит – в конце концов, поверку по вечерам он не устраивает.
   Но выходной для этой цели не подходит – слишком много стражников на улицах. Вечером их меньше. Вроде бы… Или они лучше прячутся, или хуже видны. Значит, вечером в ночь на выходной. Через неделю.
   Еще один важный вопрос – с чем идти к контрабандистам? Надежды, что они перенесут его в другой мир, да еще и по его выбору, просто так, по доброте душевной, у Звягина не имелось. Не для того они занимаются рисковым промыслом, чтобы проявлять благотворительность. Значит, нужно добыть что-то ценное. Но где? И как?
   Украсть? Не лучший способ. Можно даже сказать, плохая идея. Да и красть нечего и негде. Что можно ограбить в этом городе? Продуктовый или одежный склад? Еще один вариант – заработать. Но при здешней системе оплаты труда это попросту невозможно.
   Личные вещи – мобильный телефон, бумажник, пиджак – Звягину и не подумали вернуть. Собственность Василия была невелика: ряса, носки, грубые кожаные туфли, половинка куска мыла и зубная щетка. Лишней еды и той не оставалось – он съедал все подчистую.
   Пожалуй, какую-то ценность имели инструменты в мастерской. Но обирать людей, которые дали ему пусть и скудную, но еду и пусть неуютный, но кров, Звягин считал аморальным. Может быть, он делал в своей жизни плохие вещи, но хорошее отношение нужно ценить. По меркам здешнего общества он был чужаком, незваным пришельцем – и все же его не обижали. Правда, не давали удовлетворить настойчивое желание – убраться прочь, но руководствовались при этом самыми лучшими побуждениями.

* * *

   За неделю Звягин накопил немного еды – две луковицы и три сухаря – и позаимствовал в мастерской бутылку для воды. Бутылок было много, поэтому пропажи не должны были хватиться.
   Субботы Василий ждал с нетерпением. Голос рассудка подсказывал ему, что с Гвырлом и Ээхом говорить о контрабандистах не стоит – те могли из добрых побуждений заложить его отцу Протагору или стражникам. Обещали молчать, но вполне могут раскаяться – настроение соседей переменчиво…
   Всю неделю Звягин с особым усердием точил вертолетные лопасти, а в субботу вечером прихватил с собой резец – какие ни на есть, а оружие и предмет для обмена – и побрел к реке. Там он поблуждал по трущобным кварталам – может быть, в них кто-то жил, а скорее всего, большинство домов было заброшено, – потом вышел на окраину, внимательно огляделся и побрел по полю. Смеркалось.
   Никто не погнался за Звягиным. А когда опустилась ночь, Василий понял, что заблудился. Он примерно представлял, где находится река, но не был в этом твердо уверен.
   Ближе к полуночи начал накрапывать мелкий дождик – не редкость для этих краев, здесь почти все время было мокро и холодно. Василий дождю обрадовался – стражникам не хочется мокнуть, как и всем другим людям. Он повернул к реке и вышел на дорогу. И здесь едва не наткнулся на патруль – хорошо, что три стражника шли с фонарем и переговаривались между собой. Звягин отбежал в поле и ждал около часа, подозревая, что патрульные могли заметить его и оставить в кустах засаду.
   Под утро, когда начало сереть, в городе ударил колокол. Василий в это время брел по полю вдоль дороги, размышляя, не пропустил ли он стоянку контрабандистов, узнает ли их лагерь или деревню. Колокола Звягин прежде не слышал. Догадываться, по какому поводу подняли тревогу, не приходилось. Колокол звонил по его душу. Василий счистил с ног налипшую грязь и побежал. К дороге, к реке… Теперь его могла спасти только быстрота.
   Вдали залаяли собаки. Смыл ли дождь все следы? Удастся ли ему добраться до контрабандистов раньше, чем его настигнут, и, главное, договориться с ними?
   Василий бежал, сзади уже слышались звуки погони – собачий лай, лязг железа. Нехорошо, ох как нехорошо! Теперь ему не отделаться так легко…
   С каждой минутой становилось светлее. А когда над горизонтом поднялся красный край солнца – редкое явление для здешней всегда облачной погоды, – издали и сверху послышалось постукивание, шелест, тихий вой. Звягин оглянулся и увидел в небе деревянный вертолет.
   Василий свернул в овражек, попытался спрятаться в складках местности – но вертолет быстро нагнал его и пошел на снижение. Звягин остановился, сел на землю. Вертолет приземлился в нескольких шагах от него, на ровной площадке.

* * *

   Винтокрылая машина оказалась маленькой, на одного, от силы на двух человек. Деревянная дверь открылась, тихонько скрипнув, и из вертолета спрыгнул на мокрую траву инквизитор Высшего совета Пантелей Григорьевич.
   – Зачем же вы убегаете, молодой человек? – спросил он. В голосе не было укора или возмущения – инквизитор выглядел невыспавшимся и усталым.
   – Сил нет, – твердо ответил Звягин. – Домой хочу, Пантелей Григорьевич.
   – Не попадете вы домой, – покачал головой инквизитор. – Трудно это. Можно найти мир, похожий на ваш. Но вернуться назад, в то время, когда все было хорошо – или просто лучше, чем сейчас, – практически невозможно. Никто не возвращался. Только всякие подонки сюда и лезут. А потом воют с тоски.
   – Подонки вроде меня, – мрачно усмехнулся Звягин.
   – Нет, вы мне понравились, – ответил инквизитор. – Если вас поймают, опять посадят в тюрьму. А то и на цепь. Уже и мое заступничество не поможет.
   – Что значит – если поймают? – с надеждой спросил Звягин. – А вы меня разве не поймали?
   – Нет, – ответил Пантелей Григорьевич. – И, если вы этого хотите, Василий, я помогу вам попасть в другую плоскость. В другой мир. Дам свой аппарат для перемещения. Но его использование будет только на вашей совести. Обещайте не проклинать меня, когда окажетесь в местах столь диких, что этот край покажется вам раем.
   Звягин прислушался к приближающемуся собачьему лаю и выдохнул:
   – Обещаю. А вам ничего не будет за то, что вы помогли мне сбежать?
   – Помог? – спросил инквизитор. – Это недоказуемо, Василий. Ведь я мог вас и не догнать. Перемещения во времени и пространстве не оставляют следов. По следу во времени не пустишь ни собак, ни дознавателей.
   – Тогда я прошу вас: помогите мне!
   – Мы, русские интеллигенты, должны помогать друг другу, – неожиданно заявил инквизитор. – Может быть, там, куда вы уйдете, в самом деле лучше. Многие мои друзья ушли туда, но никто не вернулся. Почему – кто знает? Держите, Василий.
   Пантелей Григорьевич протянул Звягину коробочку, обвитую медным проводом, с двумя роговыми выступами.
   – Сдвиньте бегунок реостата и перемещайтесь, сближая рожки, – пояснил инквизитор. – Вправо – по оси «икс», влево – по оси «игрек». Аппарат останется у вас в руках – генерируемое им поле воздействует и на сам преобразователь. Не забывайте только вовремя ослаблять хватку. А если «рога» заклинит, бросайте аппарат в сторону – иначе можете залететь в те самые края, где земля плавится, а время течет совсем по-иному.
   Звягин с недоверием осмотрел конструкцию, которую передал ему Пантелей Григорьевич. Инквизитор издевался? Может быть, изделие здешней чудной науки, алфизики, которая и лампочки заставляла гореть при соединении каких-то несуразных проводков, – всего-навсего электроразрядник, действующий как парализатор? Но что терять?
   – А ведь сами вы не местный, Пантелей Григорьевич, – сказал Василий, беря в руки штуку, которую инквизитор выдавал за преобразователь.
   – Местный, – ответил тот печально. – Но я не хочу менять свою жизнь. Поздно.

* * *

   Собаки лаяли все ближе. Отчетливо слышался топот ног по дороге.
   – Прощайте, Пантелей Григорьевич. Спасибо, – проговорил Звягин, сдвигая реостат вправо и сжимая «рога» аппарата.
   Мир вокруг померк, похолодало. Когда Василий деактивировал аппарат, то увидел огромную, выложенную камнем площадь и сотни людей на ней. Некоторые сжимали в руках такие же алфизические преобразователи, как у Василия, у других приборы висели на поясе. Но далеко не вся аппаратура узнавалась – устройства, с которыми и в которых ходили люди, выглядели очень странно. Как обручи с усиками на голове, как огромные ранцы, как надетые поверх одежды, искрящиеся и переливающиеся сети…
   – Привет, – Звягина окликнула девушка с милым личиком, обрамленным фиолетовыми, торчащими во все стороны волосами. За спиной девушки висел аккуратный голубенький ранец.
   Незнакомка была одета в джинсовую юбку до колена и синюю блузку. Пахло от девушки причудливой смесью тмина и бергамота. Василий отвык от ярких ароматов в стране вечных туманов, и запах показался ему тревожным. Несмотря на экстравагантную прическу, девушка выглядела прекрасно.
   – Здравствуйте, – отозвался Звягин.
   Рядом с симпатичной девушкой он почувствовал себя неуклюжим, глупым, неопытным. А ведь еще он был в уродливой рясе, грязных первобытных туфлях, небритый и наверняка пропахший луком – главным лакомством края, откуда он прибыл. Ни дать ни взять беглый монах. Хотя что-то романтичное в этом есть. Наверняка есть. Опыт прошлой жизни ему это подсказывал.
   – Сбежал?
   – Да, – робко ответил Василий.
   – Синхронизируемся? – широко улыбнувшись, спросила девушка. – С базара сейчас лучше уйти. Много народу.
   – А?
   – Да! – засмеялась девушка, беря его под руку и поворачивая реостат на своем приборе. – Ты ведь здесь впервые?
   В мире без цвета и формы слова девушки – смутной тени рядом – показались Звягину опорой.
   – Я новенький. И я хочу домой.
   – Мы найдем твой дом, – уверенно заявила девушка. – Но, уверена, ты не захочешь там остаться. Никто не хочет.
   Аппарат увлекал их в неведомое будущее. Или прошлое. А может быть, в безумно прекрасную альтернативу. Или прямиком в ад. Девушка знала куда. Звягин – нет.

* * *

   Солнце светило мягко. На ярко-зеленой поляне, окруженной высокими деревьями, все больше полупрозрачными березами, порхали бабочки. Медленная речушка с темной водой плавно огибала поляну. Там, где солнечные лучи пробивались сквозь листву и падали на воду, река казалась золотой.
   – Здесь я живу. Нравится? – спросила девушка.
   – Очень, – ответил Звягин. – Но кто ты? И как тебя зовут?
   – Меня зовут Лия.
   – Лилия?
   – Нет, просто Лия. А кто я… Не совсем поняла твой вопрос! Сам-то ты кто?
   – Я – путешественник, заплутавший во времени.
   – Романтично, – девушка широко улыбнулась, показав белые крупные зубы. – А я просто путешественница во времени и в пространстве.
   – И ты умеешь возвращаться во времени туда, куда тебе надо? – затаив дыхание, спросил Василий.
   Лия присела на траву, искоса взглянула на Звягина.
   – Во времени? Нет, я просто могу попадать туда, куда хочу.
   – Например?
   – Например, на эту поляну. Это моя база. Я же объяснила тебе, что живу здесь. Хорошее место – ни души на десять верст вокруг.
   – Верст? – переспросил Звягин.
   – Это такая мера длины. Или ты привык мерить расстояние в милях? А может быть, километрах? Любая из этих единиц подойдет.
   – Ты живешь в этом мире? – спросил Василий, попутно размышляя над тем, почему в разных мирах могут использовать разные единицы измерения. – А с помощью преобразователя путешествуешь?
   – Я живу не в мире, а на этой поляне, – терпеливо объяснила девушка. – Она существует в бесчисленных мириадах миров, в прошлом и будущем, в том или ином виде. Это ведь очень удобно, правда? А я ее нашла.
   Василий огляделся по сторонам еще раз. Ни тропок, ни грядок, ни домика, ни шалаша. Такое ощущение, что нога человека ступила сюда первый раз.
   – И где же твой дом? – спросил Звягин.
   – Дом? А зачем мне дом? Здесь всегда тепло. Если пойдет дождь – можно спрятаться под деревом. Видишь елки – под ними всегда сухо. Речка с водой рядом – можно напиться и умыться. А вещи держать здесь все равно не получится. Нельзя дважды войти в одну реку.
   – То есть ты каждый раз возвращаешься на другую поляну? – уточнил Василий.
   – Не совсем так. – Лия тряхнула волосами. – Нельзя быть уверенным, что вернешься туда, куда надо. Как-то раз я встретила на этой поляне парня, с которым рассталась за год до этого. Он так задумчиво глядел на воду… Словно поджидал меня. Ну, я спихнула его в реку и дала деру. Он заслужил такое обращение! К тому же нечего приходить туда, куда тебя не звали. Это моя поляна!
   Василий усмехнулся, представив себя на месте парня. Сидишь, мечтаешь – и тут из воздуха появляется бывшая возлюбленная, которая толкает тебя в воду и снова растворяется в воздухе. Воплощенная месть!
   – Ты считаешь, я была не права? – возмутилась Лия.
   – Нет, что ты. Это же твоя поляна! Кстати, спасибо, что позвала.
   – Ты мне понравился. И сразу было ясно, что ты потерялся. Забрел сам не знаешь куда… Так и до беды недалеко.
   – Беда уже пришла, – ответил Василий. – Я не знаю, где я, кто я. Не знаю, как вернуться домой. А величайшее открытие моей жизни – и не открытие вовсе, а какая-то ерунда. Все равно как одинокий туземец гордился бы тем, что узнал, будто в раковинах встречается жемчуг. А его добывают оттуда уже тысячи лет.
   Лия покачала головой.
   – Ты попал к работорговцам?
   – Нет. В какое-то дикое Средневековье. Они знают о путешествиях во времени, но не путешествуют. Сидят, точат вертолетные лопасти, лопают килограммами лук…
   – То-то я не могу понять, чем от тебя пахнет! – обрадованно воскликнула Лия. – Луком! Я люблю лук. В небольших количествах, конечно.
   – У меня есть немного.
   Василий достал из кармана две луковицы и протянул их Лие.
   – Ах ты, бедняга! – вздохнула девушка. – Это и весь твой обед?
   – Вообще говоря, да. И я весьма голоден.
   Звягин смущенно потупился.
   – Пойдем, поедим земляники. Тут неподалеку должен быть дуб, а сразу за ним – ягодная полянка.

* * *

   Земляничные ягоды были крупными, как в сказке или в раннем детстве. Они таяли на языке, кружили голову, восстанавливали силы. Лия выбирала самые спелые ягоды и осторожно клала их Василию в рот.
   – Ты словно лесная фея, – прошептал Звягин.
   – Так и есть, – ответила Лия, склоняясь к Василию. – Я заманила тебя в свой лес, и теперь ты только мой. Однако сейчас ты не выглядишь таким скромным монашком, каким казался в своей рясе.
   Звягин перевел взгляд на свою одежду. С девушкой было так легко и приятно, что он даже забыл, в какую рванину одет. Впрочем, встречают по одежке, а провожают… Он пока не хотел, чтобы его провожали.
   – Где же дуб, Лия? – спросил Василий, когда первый голод был утолен. – Ты говорила, что земляничная поляна лежит за дубом.
   Девушка запрокинула голову, разглядывая верхушки деревьев.
   – Выходит, рядом с этой поляной дуба нет. Белка съела желудь, лось раздавил копытом молодой росток… А может, гроза пятьдесят лет назад разнесла дерево в щепы. Следующий раз дуб здесь будет. Они долговечны, их не так просто искоренить.
   Девушка продолжала разглядывать небо, по которому плыли огромные, высокими башнями, облака. Спустя день-два эти облака непременно должны были превратиться в черные грозовые тучи.
   Звягин осторожно обнял девушку за талию. Она не отстранилась. Тогда Василий наклонился и поцеловал ее в благоухающие земляникой губы. Лия мягко выскользнула, чмокнула Василия в щеку.
   – А мне отчего-то показалось, что ты ищешь в далеких временах утерянную любовь, – заявила она вдруг, глядя в глаза мужчине.
   Звягин вздрогнул.
   – Откуда ты знаешь?
   – Да по тебе, знаешь ли, видно. Побывав в разных мирах, повидав людей, учишься подмечать такие вещи. Да и рясу просто так не надевают. Где ряса – там любовь, в том или ином виде.
   – Но в том мире, где я оказался, просто не было другой одежды!
   – Значит, и в тот мир ты попал не случайно.
   – Как это может быть? Траектория перемещения вычислялась компьютером.
   – Мир гораздо более сложная штука, чем представляется многим, – протянула девушка. – А жаль, что у тебя есть любимая. Если бы тебя искупать и причесать, ты выглядел бы очень славно.
   Василий расправил плечи. Если прежде он и правда считал себя парнем хоть куда, события последних недель перевернули его мироощущение. Он ничего не знал, ничего не умел, ничего собой не представлял. Он потерялся – и в прямом, и в переносном смысле. А сейчас такая девушка говорит, что он ей нравится, и даже позволяет себя поцеловать. Один раз… Или не позволяет?
   – Извини меня, Лия! – попросил Звягин.
   – За что?
   – Я не должен был тебя целовать.
   – А я не должна была кормить тебя из рук. Так что это ты меня извини – я едва тебя не приворожила.
   – Приворожила?
   – Ну да. Здесь ведь растут не обычные ягоды. И поляна совсем не обычная.
   – Серьезно?
   Девушка усмехнулась.
   – Не веришь – съешь еще парочку. А веришь – воздержись. Иначе забудешь свою Машу до конца времен.
   – Машу? – поразился Звягин. Он был уверен, что не называл имени. – Откуда ты знаешь?
   – Да у тебя на лице все написано, – заявила Лия. – Ты как большой ребенок. Который каждый день что-то для себя открывает.
   – Так ты и правда фея? – спросил ошарашенный физик.
   – Хотела бы, но увы… Однако Машу тебе найти помогу. Если захочешь.
   – Еще бы не захочу. Я за это полжизни отдам, – ответил Василий.
   – Ну, тогда тем более.

* * *

   Лия и Василий лежали рядышком на траве и смотрели на звезды. Звягин наслаждался обществом девушки – словно он вдруг оказался рядом со старшей сестрой, всегда готовой помочь и поддержать. Правда, на самом деле сестры у него никогда не было, но идеальную сестру он представлял именно такой, как Лия, – понимающей и доброй, заботливой и чуткой.
   В трех шагах от Звягина потрескивал небольшой костерок. На коротких прутиках над углями подрумянивались грибы. Лия утверждала, что по вкусу они гораздо лучше курятины. Запах от грибов и правда шел мясной.
   Костер грел один бок, а от реки тянуло прохладой. После купания хотелось есть, но еще больше – смотреть на звезды, россыпью мелких алмазов усеявших небо.
   – А есть миры, где рисунок звезд другой? – спросил Звягин.
   – Так далеко я не заходила, – ответила девушка. – Но, полагаю, есть и такие края.
   – Там тоже говорят по-русски?
   – Вряд ли. Там и людей-то, наверное, нет. Звезды – это то, по чему всегда можно ориентироваться, в прошлом или будущем. Они слишком постоянны и огромны. Зажглась новая звезда – жди беды.
   – А погасла?
   – Тоже. Звезды должны быть незыблемы.
   – Наверное, так.
   Василий поднялся, перевернул прутики с грибами. Костер горел слабо, но подбрасывать топливо не стоило – грибы должны были дойти над углями.
   – Что за странная идея – найти именно ту Машу? – спросила Лия. – Я же тебе объясняла – нельзя дважды войти в одну реку. Мы можем отыскать девушку, которая похожа на Машу, да еще и красивее, добрее и умнее ее. Правда, не факт, что она тебя полюбит. Но многие бродяги во времени только тем и занимаются, что ищут любовь… Приключения и любовь – что еще нам нужно? Странствуя по мирам, добра не скопишь.
   – А моя Маша навсегда останется с ненавистным мужем?
   – Увы, – ответила Лия. – Существуют миллионы миров, где участь Маши еще хуже. Где она попала под трамвай, убита пьяным грабителем, спилась от горя, потеряв тебя – точнее, того, кто заменял ей тебя. И этого не изменить.
   – Никак?
   – Можно бороться с частностями – но сделать ее счастливой всегда и везде ты не можешь.
   – А в моем мире?
   – Там, откуда ты пришел? Вернуться всегда сложно. Вернуться в прошлое сложнее во много раз. А ты ведь хочешь возвратиться в определенную точку пространства-времени. Это практически невозможно.
   – Практически или невозможно?
   Девушка поднялась, взяла прутик с грибами, откусила кусочек от одного, слегка обугленного.
   – Совсем готовы, ешь, – предложила она. – Но слишком не увлекайся – грибы плохо перевариваются. А я, если ты не против, съем луковицу. Всем хорошо в этом лесу, и добра всякого полно – а лук не растет.
   Василий поспешно протянул Лие луковицу и спросил:
   – Так все-таки… возможно или нет?
   – Завтра сходим к отшельнику, спросим его, – ответила девушка. – Тебе повезло, что я встретила его когда-то. А нашла я его потому, что много путешествовала, забредала в такие дали, что тебе и не снилось. Но, видишь, вернулась на свою уютную полянку.
   – Отшельник живет неподалеку?
   – Нет, очень даже далеко, – вздохнула Лия. – Нормальным людям там жить в голову не придет – пустыня. Но он совершенствуется и знает практически все. Если он захочет и сможет тебе помочь – считай, ты уже рядом с Машей. А если нет – что ж, утешай себя тем, что на ней свет клином не сошелся.
   – Не во мне дело. Я обещал ей помочь! То есть сделать счастливой.
   – Это много, кто много кому обещает, – хмыкнула Лия.
   – А почему мы не можем пойти прямо сейчас? Ведь можно сместиться во времени вперед или назад, чтобы был день.
   – Потому что нам нужно отдохнуть, – ответила девушка. – Не на всех лесная земляника действует так бодряще, как на тебя. Путь неблизкий.

* * *

   Они брели по туманным равнинам времени между миров, лишь изредка выныривая, чтобы оглядеться и сориентироваться. Без Лии Звягин заблудился бы с любой самой совершенной программой. Девушка искала нужный мир буквально на ощупь, вглядываясь в звезды, прислушиваясь к гулу ручьев, проводя рукой по камням, вдыхая аромат листьев. А Василий думал о том, как прекрасно все время быть в движении. Отринуть заботы о доме, отказаться от материальных благ – и бродить по земляничным полянам, живя только сегодняшним днем. Ведь за все надо платить. И человек выбирает для себя, какой путь, какую жизнь избрать.
   – А если у человека есть дети – может он вернуться к ним, отправившись в путешествие во времени? – спросил Звягин, когда они присели отдохнуть на берегу синего озера, берега которого поросли мелкими ярко-красными лилиями и казались кровавыми.
   Лия с интересом посмотрела на Звягина.
   – Почему ты все время говоришь о путешествиях во времени? Мы странствуем между мирами – перемещаясь и во времени, и в пространстве. Одно неотделимо от другого. Связность.
   – Континуум, – подтвердил физик, покраснев. Его, без пяти минут доктора наук, учит элементарным вещам девчонка, которая, наверное, и в университете не училась.
   – Детей нужно выращивать, сидя на одном месте, – сказала Лия. – Можно ли вернуться к детям, купив билет на поезд в один конец, да еще и зная, что мосты за тобой взорвут? Можно, пожалуй, только будет это не так просто, да и дети, к которым ты возвратишься, будут уже совсем другими.
   – Значит, люди делятся на тех, кто живет все время в одном мире, и тех, кто бродит между миров?
   – И да, и нет. Если ты собрался куда-то пройтись, будь готов к тому, что твое место будет занято другим. В нашем случае – другим тобой. Ты ведь знаешь, что никогда нельзя встретить в путешествиях себя самого?
   – Мне говорили.
   – Это так. Близнеца и двойника – можно. Но себя – нет. В мире есть место лишь для тебя одного. И если ты из другого пространства и времени попал в какое-то место, другим туда хода нет.
   – Особое квантовое состояние для каждого объекта, – кивнул Звягин.
   – Вот так же и с детьми, – неожиданно заявила Лия. – Отвернулся – а их сердце уже принадлежит другому. Да и не отворачивался – тоже. Они такие непостоянные поросята…
   Лицо девушки просветлело, и Василий понял, что детей она очень любит.