Страница:
– Тебе ведь нравится целовать меня, Лайон, да?
Она еще спрашивает! Черт, да один ее язык может свести с ума!
– Ты прекрасно знаешь, что мне нравится целовать тебя, – прорычал он ей в ухо. – Это тоже часть загадки, Кристина? Тебе нет нужды скромничать со мной. Честное слово, мне все равно, сколько мужчин побывали в твоей постели. Я все равно хочу тебя.
Кристина медленно подняла ресницы, чтобы встретиться с ним взглядом. Она увидела в его глазах страсть, одержимость. У нее внезапно перехватило горло так, что она едва могла говорить. Лайон был хороший воин.
Господи, она ведь легко может влюбиться в него! Лайон заметил страх в ее глазах. Он решил, что она испугалась разгадки своей тайны. Он захватил прядь ее волос, намотал их на кулак и снова притянул ее к себе так, что ее грудь тесно прижалась к его груди. Потом мягко потянул ее голову назад, нагнулся и, когда его рот оказался у самых ее губ, повторил:
– Для меня это не важно. Я даю тебе слово, Кристина, что когда ты окажешься в моей постели, то не будешь думать ни о ком, кроме меня.
Он снова поцеловал ее, закрепив тем самым свою клятву. Поцелуй был ошеломляющим. Ненасытным. И закончился слишком быстро. Едва она начала отвечать, как Лайон отстранился.
– Я только и могу думать о том, как нам хорошо будет вместе. Ты ведь тоже об этом думала, да, Кристина? – спросил Лайон хрипло. Конечно, она будет отрицать это. Как все женщины. Но он ошибся и был потрясен, когда она ответила:
– О да, я думала о том, как это будет замечательно!
Прежде чем он успел ответить, она выскользнула из его объятий и медленно направилась в другой конец комнаты. Ее походка была такой же вызывающей, как и улыбка, которой она одарила его, обернувшись через плечо и перекидывая волосы за спину. Открыв дверь в прихожую, она вновь повернулась к нему.
– А сейчас ты должен уйти, Лайон. Всего доброго.
Черт, опять она пытается от него отделаться!
– Кристина, – прорычал Лайон, – вернись сейчас же! Я еще не закончил. Мне нужно спросить тебя кое о чем.
– О чем? – поинтересовалась Кристина, осторожно продвигаясь к выходу.
– Перестань смотреть на меня с таким подозрением, – пробормотал Лайон. Он скрестил руки на груди и нахмурился. – Во-первых, я хотел узнать, не хотела бы ты поехать в оперу в следующую…
Кристина остановила его, покачав головой.
– Графиня запретит мне поехать с тобой.
И у нее хватило дерзости сопроводить отказ улыбкой!
– Ты как хамелеон, тебе это известно? То ты хмуришься, а через секунду улыбаешься. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу понять тебя? – воскликнул Лайон.
– По-моему, ты только что оскорбил меня…
– Я не оскорблял тебя, – пробормотал Лайон, не обращая внимания на оживление в ее голосе. Боже, сейчас она смотрела на него таким невинным взглядом! Он даже зубами заскрипел. – Ты намеренно пытаешься свести меня с ума, да?
– Если ты думаешь, что, называя меня ящерицей, завоюешь мое расположение, то ты глубоко заблуждаешься.
Он пропустил эти слова мимо ушей.
– Ты поедешь завтра кататься со мной верхом в парке?
– О, я не езжу верхом.
– Не ездишь? Ты никогда не училась этому? Я буду рад научить тебя, Кристина. Если подобрать спокойную лошадь… Так, что я теперь такого сказал? Как ты смеешь смеяться?
Кристина попыталась подавить смех.
– О, я смеюсь не над тобой, – солгала она. – Просто я не люблю ездить верхом.
– Почему?
– Седло слишком отвлекает, – призналась Кристина.
Она повернулась и поспешно прошла через прихожую. Лайон кинулся за ней, но, когда он подошел к перилам, Кристина уже была на середине лестницы.
– Седло отвлекает? – переспросил он, уверенный, что опять не правильно ее понял.
– Да, Лайон.
Видит Бог, он совершенно не знал, как реагировать на такое нелепое заявление!
Он сдался. Кристина только что одержала победу и в этой битве.
Но война, однако, еще не закончилась.
Лайон стоял, качая головой. Он решил довольствоваться пока видом ее стройных бедер, и только когда она уже скрылась из виду, он вдруг понял, что так озадачило его сегодня при виде Кристины. Принцесса Кристина была босиком.
Когда графиня Патриция вернулась домой, она пребывала в отличном расположении духа. Конечно, встреча с возможным претендентом на руку ее племянницы была предосудительным поступком, но результат настолько порадовал ее, что графиня, хихикнув про себя, отмахнулась от опасений, что кто-нибудь узнает об этом.
Эммет Спликлер оправдал все надежды графини. Она молила Бога, чтобы Эммет оказался таким же отвратительным, как и его отец, и она не была разочарована. Эммет был бесхарактерным алчным придурком, существом незначительного роста, но таким же похотливым, как и его отец. Его стремление уложить Кристину в свою постель вскоре стало очевидным. У него даже слюнки потекли, когда графиня объяснила причину своего визита. С того момента, когда она заговорила о браке с Кристиной, этот глупец стал воском в ее руках. Он согласился подписать что угодно и когда угодно, лишь бы заполучить свою награду.
Старая леди знала, что Кристине не понравится Эммет – ведь он такая тряпка! Чтобы усыпить бдительность племянницы, она составила список вероятных кандидатов. Она даже внесла туда имя ненавистного ей маркиза Лайонвуда, поставив его на первое место. Все это, конечно, было фарсом, но
Патриция хотела, чтобы Кристина ничего не заподозрила.
Графиня не собиралась пускать дело на самотек. Ни за что не позволит она Кристине выйти замуж за столь знатного человека, как Лайон.
И объяснялось это просто. Патриция хотела получить не просто значительную часть состояния своего отца. Она намеревалась завладеть всем.
План, который она изложила Спликлеру, был постыдным даже по меркам такой змеи, как она. Эммет побледнел, когда она заявила ему, что он должен будет похитить ее племянницу, затащить ее в Гретна-Грин <Гретна-Грин – пограничная шотландская деревня, где ранее заключались браки между специально приезжавшими из Англии молодыми парами, так как в Гретна-Грин бракосочетание совершалось без соблюдения всех установленных английскими законами формальностей.> и вынудить выйти за него замуж. Он мог изнасиловать девчонку, когда ему вздумается, хоть до подписания брачного свидетельства, хоть после. Графине до этого не было никакого дела.
Эммет боялся огласки гораздо больше, чем она, Когда графиня велела ему взять с собой еще двух-трех человек, чтобы справиться с Кристиной, этот глупец сразу прекратил свои жалобы и обеими руками проголосовал «за». Она заметила, как все его мысли были сосредоточены на том, как затащить Кристину в постель. И надеялась, что это желание будет настолько велико, что он выполнит все ее требования.
Но тревога все же одолевала графиню. Всегда существовала возможность, пусть небольшая, что трусость Эммета окажется сильнее его желания овладеть Кристиной. План может провалиться и из-за вмешательства каких-нибудь внешних сил.
Патриция понимала, что ей также следует избавиться от этой мерзкой индейской семьи Кристины. Если Кристина не выйдет замуж за Эммета и окажется вместе с человеком, подобным Лайону, такой брак быстро рухнет. Воспитание Кристины, несомненно, даст себя знать рано или поздно. Она просто не сможет долго подавлять свои дикарские инстинкты. А какой нормальный муж станет мириться с ее отвратительными понятиями о любви и чести? Он, конечно, придет в ужас, узнав ее истинную натуру. Хотя ему невозможно будет совсем избавиться от нее, потому что развод – вещь неслыханная, но он, несомненно, отвернется от Кристины и станет удовлетворять свои нужды с другой женщиной.
Это может побудить Кристину кинуться обратно к этим дикарям, которые вырастили ее. Глупая девчонка все еще упорно твердит о возвращении домой! Графиня не могла допустить этого. Кристина стала для нее средством возвращения в общество. Даже те, кто помнил ее прошлые проступки, были так очарованы Кристиной, что стали вновь принимать графиню.
И еще ее беспокоил Эдвард. Отцу Кристины совсем не понравится, что она перехитрила его. Даже если он остался таким же добродушным, каким она его помнила, он все равно может попытаться завладеть частью состояния. Хотя Кристина, пожалуй, сможет справиться с отцом.
О да, просто необходимо, чтобы эта глупая девчонка оставалась в Англии до тех пор, пока она нужна графине. Крайне необходимо.
Глава 6
Она еще спрашивает! Черт, да один ее язык может свести с ума!
– Ты прекрасно знаешь, что мне нравится целовать тебя, – прорычал он ей в ухо. – Это тоже часть загадки, Кристина? Тебе нет нужды скромничать со мной. Честное слово, мне все равно, сколько мужчин побывали в твоей постели. Я все равно хочу тебя.
Кристина медленно подняла ресницы, чтобы встретиться с ним взглядом. Она увидела в его глазах страсть, одержимость. У нее внезапно перехватило горло так, что она едва могла говорить. Лайон был хороший воин.
Господи, она ведь легко может влюбиться в него! Лайон заметил страх в ее глазах. Он решил, что она испугалась разгадки своей тайны. Он захватил прядь ее волос, намотал их на кулак и снова притянул ее к себе так, что ее грудь тесно прижалась к его груди. Потом мягко потянул ее голову назад, нагнулся и, когда его рот оказался у самых ее губ, повторил:
– Для меня это не важно. Я даю тебе слово, Кристина, что когда ты окажешься в моей постели, то не будешь думать ни о ком, кроме меня.
Он снова поцеловал ее, закрепив тем самым свою клятву. Поцелуй был ошеломляющим. Ненасытным. И закончился слишком быстро. Едва она начала отвечать, как Лайон отстранился.
– Я только и могу думать о том, как нам хорошо будет вместе. Ты ведь тоже об этом думала, да, Кристина? – спросил Лайон хрипло. Конечно, она будет отрицать это. Как все женщины. Но он ошибся и был потрясен, когда она ответила:
– О да, я думала о том, как это будет замечательно!
Прежде чем он успел ответить, она выскользнула из его объятий и медленно направилась в другой конец комнаты. Ее походка была такой же вызывающей, как и улыбка, которой она одарила его, обернувшись через плечо и перекидывая волосы за спину. Открыв дверь в прихожую, она вновь повернулась к нему.
– А сейчас ты должен уйти, Лайон. Всего доброго.
Черт, опять она пытается от него отделаться!
– Кристина, – прорычал Лайон, – вернись сейчас же! Я еще не закончил. Мне нужно спросить тебя кое о чем.
– О чем? – поинтересовалась Кристина, осторожно продвигаясь к выходу.
– Перестань смотреть на меня с таким подозрением, – пробормотал Лайон. Он скрестил руки на груди и нахмурился. – Во-первых, я хотел узнать, не хотела бы ты поехать в оперу в следующую…
Кристина остановила его, покачав головой.
– Графиня запретит мне поехать с тобой.
И у нее хватило дерзости сопроводить отказ улыбкой!
– Ты как хамелеон, тебе это известно? То ты хмуришься, а через секунду улыбаешься. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу понять тебя? – воскликнул Лайон.
– По-моему, ты только что оскорбил меня…
– Я не оскорблял тебя, – пробормотал Лайон, не обращая внимания на оживление в ее голосе. Боже, сейчас она смотрела на него таким невинным взглядом! Он даже зубами заскрипел. – Ты намеренно пытаешься свести меня с ума, да?
– Если ты думаешь, что, называя меня ящерицей, завоюешь мое расположение, то ты глубоко заблуждаешься.
Он пропустил эти слова мимо ушей.
– Ты поедешь завтра кататься со мной верхом в парке?
– О, я не езжу верхом.
– Не ездишь? Ты никогда не училась этому? Я буду рад научить тебя, Кристина. Если подобрать спокойную лошадь… Так, что я теперь такого сказал? Как ты смеешь смеяться?
Кристина попыталась подавить смех.
– О, я смеюсь не над тобой, – солгала она. – Просто я не люблю ездить верхом.
– Почему?
– Седло слишком отвлекает, – призналась Кристина.
Она повернулась и поспешно прошла через прихожую. Лайон кинулся за ней, но, когда он подошел к перилам, Кристина уже была на середине лестницы.
– Седло отвлекает? – переспросил он, уверенный, что опять не правильно ее понял.
– Да, Лайон.
Видит Бог, он совершенно не знал, как реагировать на такое нелепое заявление!
Он сдался. Кристина только что одержала победу и в этой битве.
Но война, однако, еще не закончилась.
Лайон стоял, качая головой. Он решил довольствоваться пока видом ее стройных бедер, и только когда она уже скрылась из виду, он вдруг понял, что так озадачило его сегодня при виде Кристины. Принцесса Кристина была босиком.
Когда графиня Патриция вернулась домой, она пребывала в отличном расположении духа. Конечно, встреча с возможным претендентом на руку ее племянницы была предосудительным поступком, но результат настолько порадовал ее, что графиня, хихикнув про себя, отмахнулась от опасений, что кто-нибудь узнает об этом.
Эммет Спликлер оправдал все надежды графини. Она молила Бога, чтобы Эммет оказался таким же отвратительным, как и его отец, и она не была разочарована. Эммет был бесхарактерным алчным придурком, существом незначительного роста, но таким же похотливым, как и его отец. Его стремление уложить Кристину в свою постель вскоре стало очевидным. У него даже слюнки потекли, когда графиня объяснила причину своего визита. С того момента, когда она заговорила о браке с Кристиной, этот глупец стал воском в ее руках. Он согласился подписать что угодно и когда угодно, лишь бы заполучить свою награду.
Старая леди знала, что Кристине не понравится Эммет – ведь он такая тряпка! Чтобы усыпить бдительность племянницы, она составила список вероятных кандидатов. Она даже внесла туда имя ненавистного ей маркиза Лайонвуда, поставив его на первое место. Все это, конечно, было фарсом, но
Патриция хотела, чтобы Кристина ничего не заподозрила.
Графиня не собиралась пускать дело на самотек. Ни за что не позволит она Кристине выйти замуж за столь знатного человека, как Лайон.
И объяснялось это просто. Патриция хотела получить не просто значительную часть состояния своего отца. Она намеревалась завладеть всем.
План, который она изложила Спликлеру, был постыдным даже по меркам такой змеи, как она. Эммет побледнел, когда она заявила ему, что он должен будет похитить ее племянницу, затащить ее в Гретна-Грин <Гретна-Грин – пограничная шотландская деревня, где ранее заключались браки между специально приезжавшими из Англии молодыми парами, так как в Гретна-Грин бракосочетание совершалось без соблюдения всех установленных английскими законами формальностей.> и вынудить выйти за него замуж. Он мог изнасиловать девчонку, когда ему вздумается, хоть до подписания брачного свидетельства, хоть после. Графине до этого не было никакого дела.
Эммет боялся огласки гораздо больше, чем она, Когда графиня велела ему взять с собой еще двух-трех человек, чтобы справиться с Кристиной, этот глупец сразу прекратил свои жалобы и обеими руками проголосовал «за». Она заметила, как все его мысли были сосредоточены на том, как затащить Кристину в постель. И надеялась, что это желание будет настолько велико, что он выполнит все ее требования.
Но тревога все же одолевала графиню. Всегда существовала возможность, пусть небольшая, что трусость Эммета окажется сильнее его желания овладеть Кристиной. План может провалиться и из-за вмешательства каких-нибудь внешних сил.
Патриция понимала, что ей также следует избавиться от этой мерзкой индейской семьи Кристины. Если Кристина не выйдет замуж за Эммета и окажется вместе с человеком, подобным Лайону, такой брак быстро рухнет. Воспитание Кристины, несомненно, даст себя знать рано или поздно. Она просто не сможет долго подавлять свои дикарские инстинкты. А какой нормальный муж станет мириться с ее отвратительными понятиями о любви и чести? Он, конечно, придет в ужас, узнав ее истинную натуру. Хотя ему невозможно будет совсем избавиться от нее, потому что развод – вещь неслыханная, но он, несомненно, отвернется от Кристины и станет удовлетворять свои нужды с другой женщиной.
Это может побудить Кристину кинуться обратно к этим дикарям, которые вырастили ее. Глупая девчонка все еще упорно твердит о возвращении домой! Графиня не могла допустить этого. Кристина стала для нее средством возвращения в общество. Даже те, кто помнил ее прошлые проступки, были так очарованы Кристиной, что стали вновь принимать графиню.
И еще ее беспокоил Эдвард. Отцу Кристины совсем не понравится, что она перехитрила его. Даже если он остался таким же добродушным, каким она его помнила, он все равно может попытаться завладеть частью состояния. Хотя Кристина, пожалуй, сможет справиться с отцом.
О да, просто необходимо, чтобы эта глупая девчонка оставалась в Англии до тех пор, пока она нужна графине. Крайне необходимо.
Глава 6
"Личные покои Эдварда находились в отдельном крыле, примыкавшем к главному-зданию дворца. Я решила, не теряя времени, рассказать ему о том, что творится вокруг. Видишь ли, дитя мое, я не могла поверить, что мой муж знает об этом. Я хотела думать, что виноваты его люди.
Войдя в кабинет Эдварда через боковую дверь, я была слишком потрясена тем, что увидела, чтобы обнаружить свое присутствие. Мой муж находился там со своей любовницей. Совершенно нагие, они спаривались на ковре, как животные. Его любовницу звали Николь. Она оседлала Эдварда, словно жеребца. Мой муж грубыми выкриками подбадривал ее. Его веки были плотно сомкнуты, лицо сведено гримасой желания.
Женщина, должно быть, что-то почувствовала. Она внезапно повернула голову и взглянула прямо на меня. Я была уверена, что она тут же закричит и Эдвард узнает о моем присутствии. Но она не сделала этого. Николь продолжала вести себя столь же бесстыдно, при этом торжествующе улыбаясь и глядя мне в глаза.
Не помню, сколько я так простояла. Вернувшись к себе, я стала обдумывать побег".
Запись в дневнике
20 августа 1795 года
– Лайон, что это с тобой? Ведь ты улыбнулся Мэтью! И кажется, даже спросил о здоровье его матери! Ты что, плохо себя чувствуешь?
Вопросы эти задавала леди Диана, несущаяся вприпрыжку за братом по ступенькам лестницы, ведущей к спальням.
Лайон повернулся к ней.
– Ты недовольна, когда я хмурюсь. Теперь тебя, похоже, расстраивает, что я улыбаюсь. Ты реши, чего бы тебе хотелось, а я постараюсь под тебя подстроиться.
Диана широко распахнула глаза, услышав поддразнивающие нотки в голосе брата.
– Ты болен, да? Тебя снова беспокоит колено? Не смотри на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Как странно видеть тебя улыбающимся, особенно во время визита к маме! Я знаю, как она может утомлять, – я ведь живу с ней. А ты бываешь у нее только один раз в неделю. Я знаю, что мама не виновата, но бывают моменты, когда мне хочется попросить тебя разрешить мне переехать к тебе. Должно быть, стыдно признаваться в этом?
– Нет ничего постыдного в том, чтобы быть честной с родным братом. Тебе трудно приходится с тех пор, как умер Джеймс, так ведь?
Глаза Дианы наполнились слезами, когда она услышала сочувствие в голосе Лайона, и он почувствовал раздражение. Сестра всегда была чрезвычайно эмоциональной, если дело касалось их семьи. Лайон же являл собой полную ее противоположность. Ему всегда трудно было открыто проявлять нежные чувства. Он было уж собрался обнять сестру и посочувствовать ей, но все-таки отказался от этого непривычного намерения. Она, вероятно, тогда была бы так поражена, что разразилась бы целым потоком слез.
Лайон сегодня не хотел видеть слез. Достаточно уже того, что ему придется вынести этот ужасный визит к матери.
– Я так верила, что маме станет лучше, когда ты велел слугам открыть городской дом на время моего сезона, Лайон, но она так и не выходила из своей комнаты со дня нашего приезда в Лондон.
Он лишь кивнул и продолжил путь.
– Мама ни капельки не ожесточена, – прошептала Диана, – но она вся в себе. Я пытаюсь рассказывать ей о приемах, которые посещаю. Она не слушает. Ей хочется говорить только о Джеймсе.
– Иди вниз и жди меня там, Диана. Мне нужно кое-что обсудить с тобой. И не нужно так тревожиться. – Он подмигнул. – Обещаю, что не расстрою нашу мать. Я буду вести себя образцово.
– Правда? – Голос Дианы задрожал. – Тебе нездоровится, да?
Лайон рассмеялся:
– Господи, неужели я всегда был таким чудовищем?
И прежде чем Диана успела придумать тактичный ответ, который не был бы абсолютной ложью, Лайон распахнул дверь в покои матери. Затем он закрыл за собой дверь и прошел через затемненную душную комнату.
Маркиза лежала на постели поверх черного бархатного покрывала. Как всегда, она была вся в черном, от шелкового чепца на седых волосах до чулок на ногах. Белое пятно лица ярко выделялось на черном фоне.
Маркиза предавалась скорби истово и самозабвенно. Лайону подумалось, что она занялась этим с таким же упорством, как избалованный ребенок цепляется за понравившуюся ему игрушку. И видит Бог, она так давно занималась этим, что стала мастером своего дела.
От такого упорства даже мертвый бы ожил. Джеймс умер уже более трех лет назад, но мать вела себя так, будто этот странный несчастный случай произошел только вчера.
– Добрый день, мама! – Произнеся традиционное приветствие, Лайон сел в кресло, стоявшее подле кровати.
– Добрый день, Лайон.
После этого визит можно было считать законченным. Они больше не произнесут ни слова до самого ухода Лайона. Причина была проста. Лайон отказывался говорить о Джеймсе, а мать – на любую иную тему. Молчание будет продолжаться все полчаса, вплоть до ухода сына. Чтобы скоротать время, он зажег свечи и стал читать «Морнинг геральд».
Этот ритуал никогда не менялся.
Обычно по окончании этого тягостного испытания он пребывал в отвратительном настроении. Сегодня, однако, его не слишком раздражало даже нелюбезное поведение матери.
Диана ожидала в холле. Увидев, что Лайон по-прежнему улыбается, она еще больше встревожилась, ведь он так странно себя вел!
В голове у нее появились предположения одно ужаснее другого.
– Ты собираешься отправить нас с мамой назад, в имение, да, Лайон? О, пожалуйста, не надо! – запричитала Диана. – Я знаю, как тебя разочаровал дядя Милтон, но он не виноват, что вновь прикован к постели из-за печени. А мне так хочется пойти на бал Крестона!
– Диана, я почту за честь сопровождать тебя на бал к Крестону и вовсе не собираюсь отправлять тебя домой, милая. Ты уже была представлена в обществе и, безусловно, пробудешь здесь до конца сезона. Я когда-нибудь нарушал свое слово?
– Ну… нет, – признала Диана. – Но ты никогда столько не улыбался. О, я просто не знаю. Что и думать! Ты обычно бываешь в ужасном настроении после встречи с мамой. Она была сегодня более покладистой, Лайон?
– Нет, – ответил брат. – И именно это я хотел обсудить с тобой, Диана. Тебе нужен кто-нибудь, чтобы сопровождать тебя повсюду. Поскольку Милтон отпадает, а его жена никуда без него не поедет, то я решил послать за тетей Харриет. Это тебя устра…
– О да, Лайон! – прервала Диана, словно в мольбе сжав руки. – Ты же знаешь, как сильно я люблю тетю. У нее такое замечательное чувство юмора! А она согласится, Лайон?
– Конечно. Я немедленно пошлю за ней. А теперь мне нужна от тебя одна услуга.
– Все что угодно, Лайон. Я…
– Отправь записку принцессе Кристине с приглашением на чай. На послезавтра. Диана разразилась смехом.
– Теперь я понимаю твое странное поведение. Принцесса тебя сразила, так ведь?
– Сразила? Что за глупое слово? Нет, она меня не сразила, – раздраженно ответил Лайон.
– Я буду рада пригласить принцессу. Только почему ты сам не можешь послать ей записку с просьбой принять тебя?
– Тетя Кристины не считает меня достойным общества своей племянницы, – ответил Лайон.
– Маркиз Лайонвуд – недостоин? – ужаснулась Диана. – Лайон, ведь мало кто в Англии имеет столько титулов. Ты, должно быть, шутишь.
– Кстати, не говори Кристине, что я буду здесь. Пусть думает, что вы будете только вдвоем.
– А что, если она попросит, чтобы я сама приехала к ней?
– Не попросит.
– Ты так уверен в этом?
– Думаю, что у нее недостаточно средств, чтобы принимать гостей. Не говори никому, Диана, но полагаю, что принцесса в очень стесненных финансовых обстоятельствах. Обстановка их городского дома чрезвычайно убогая, и я слышал, что графиня отказывала всем, кто хотел посетить их.
– О, бедняжка! – воскликнула Диана, качая головой. – Но почему ты не хочешь, чтобы она знала о твоем приезде?
– Это не важно.
– Понятно.
По выражению ее лица нетрудно было догадаться, что она совершенно ничего не понимала.
– Мне очень нравится принцесса, – поспешно сказала Диана, увидев помрачневшее лицо Лайона.
– Тебя не ставят в тупик некоторые ее высказывания?
– Не понимаю, – сказала Диана. – Что ты имеешь в виду?
– Когда ты говоришь с ней, ее ответы кажутся тебе разумными?
– Ну конечно.
Лайон подавил возникшее раздражение. Глупо было задавать подобный вопрос столь легкомысленной особе, как его младшая сестра. Настроение Дианы было непостоянным, как ветер. Он любил ее, но в то же время точно знал, что до конца своих дней так и не поймет, что творится в ее голове.
– Полагаю, вы станете близкими подругами, – предположил Лайон.
– Это тебя расстроило бы?
– Разумеется, нет, – Лайон коротко кивнул Диане и направился к двери.
– Ну а почему ты опять хмуришься? – бросила Диана ему вслед.
Лайон даже не подумал ответить. Сев на своего черного жеребца, он отправился за город. Бодрящая прогулка верхом – это как раз то, что ему сейчас нужно, чтобы привести в порядок мысли. Обычно он легко отбрасывал все накопившиеся за день ненужные сведения, чтобы уделить внимание только существенным фактам. И сейчас он думал, что, отбросив все лишнее, сможет понять причину своего влечения к самой необычной женщине Англии. Да, он собирался совершенно хладнокровно разобраться во внезапно поразившем его непонятном недуге.
Это действительно как болезнь, решил Лайон. Недопустимо, чтобы Кристина начала влиять на все его мысли и поступки. Такой поворот событий приводил его в замешательство, как: тогда, когда она заговорила о бизонах.
И где это, интересно, она видела бизонов?
Граф Рон ходил взад и вперед по ковру, лежавшему перед письменным столом. В кабинете царил полный хаос, но Рон отказывался пустить сюда слуг и позволить им убрать комнату. С того момента, как его ранили, ему было совершенно некогда думать о таких обыденных вещах, как порядок в доме.
Рана заживала. Рон промыл ее горячей водой, затем перевязал запястье чистой белой марлей. И хотя повязку скрывал просторный отцовский сюртук, он намеревался не выходить из дома до тех пор, пока рана полностью не заживет. Он не собирался рисковать и быть узнанным. Слишком многое еще предстояло сделать.
Более всего Рона беспокоила принцесса. Он опасался, что она могла узнать его. То, как она пристально смотрела прямо ему в глаза, и удивление на ее лице позволяли предположить, что она узнала, кто скрывался под маской.
А что известно Лайону? Рон с тревогой размышлял об этом, но потом решил, что его друг был слишком занят молоденькой принцессой, чтобы рассмотреть его как следует.
Господи, но кто же кинул в него кинжал? Он был так поражен тогда, что даже выронил пистолет. Кто бы это ни был, с меткостью у него дело обстояло неважно. Он благодарил Бога уже за это небольшое благодеяние. Проклятие, ведь его могли убить!
Впредь ему придется быть более осторожным. Рон не собирался прекращать начатого. В его списке было еще четыре имени, и каждого из этих людей ждала расплата. Это самое малое, что Рон мог сделать, чтобы как-то отплатить за унижение отца.
Робкий стук в дверь прервал размышления Рона.
– Да? – зарычал он, дав волю своему раздражению. Он категорически запретил слугам беспокоить его.
– К вам маркиз Лайонвуд, милорд.
Рон кинулся к столу и быстро сел в кресло. Здоровую руку он положил на кипу бумаг, больную спрятал на коленях, затем ворчливым голосом произнес:
– Проводи его сюда.
Лайон вошел в комнату с бутылкой бренди под мышкой. Поставив ее на стол, он уселся в кожаное кресло. Непринужденно положив ноги на стол, гость сказал:
– Ты чертовски плохо выглядишь.
Рон пожал плечами.
– Ты никогда не был дипломатом, – заметил он. – А бренди зачем?
– Наше пари, – напомнил ему Лайон.
– Ах да, принцесса Кристина! – усмехнулся Рон. – Она так и не ответила ни на один твой вопрос?
– Не важно. Я уже достаточно узнал о ней. Она воспитывалась во Франции или где-то рядом. Есть еще несколько небольших белых пятен,; но я скоро разберусь во всем этом.
– Откуда такой интерес, Лайон?
– Я и сам не знаю. Поначалу я думал, что это просто любопытство, но теперь…
– «Поначалу», Лайон! Ты говоришь; так, будто знаешь эту женщину уже много месяцев,
Лайон пожал плечами, протянул руку к буфету, взял два бокала и наполнил их. Подождав, пока Рон сделает глоток, он спросил как бы невзначай:
– Как рука, Джек?
Нет смысла говорить, что Лайон был чрезвычайно доволен реакцией друга. Рон чуть не подавился, потом закашлялся, одновременно пытаясь отрицательно мотать головой. Это было так смешно! И ужасно, подумал Лайон со вздохом.
Он дал приятелю возможность немного прийти в себя и снова заговорил:
– Почему ты не сказал мне, что у тебя такие денежные затруднения? Почему не пришел ко мне?
– Денежные затруднения? Не понимаю, о чем ты, – запротестовал Рон. Это прозвучало фальшиво. – Черт, тебе всегда невозможно было лгать!
– Ты с ума сошел, Рон? Тебе что, не терпится попасть в Ньюгейтскую тюрьму? Ты же знаешь, что рано или поздно тебя все равно поймают.
– Лайон, позволь мне объяснить, – с трудом проговорил Рон. – Мой отец потерял все. Я заложил все свое имущество, но…
– Ты и твой отец свободны от долгов со вчерашнего дня, – заявил Лайон. – Можешь позлиться, а потом начинай привыкать к этой мысли. Я заплатил ростовщикам. От твоего имени, конечно.
– Как ты посмел!.. – зарычал Рон, и лицо его побагровело.
– Кто-то совершенно определенно должен был вмешаться, – ответил Лайон. – Твой отец для меня значит столько же, сколько и для тебя, Рон. Одному Богу ведомо, сколько раз он защищал меня от моего отца, когда я был молод.
Рон кивнул. Его гнев несколько поостыл.
– Я верну тебе долг, Лайон, как только…
– Ты ничего мне не должен, – возмутился Лайон. Внезапно он страшно рассердился на друга и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Ты помнишь, в каком я был состоянии, когда умерла Летти? – спросил он.
Рона удивила перемена темы разговора. Он медленно кивнул:
– Я помню.
– Ты тогда не оставил меня. Ты единственный, кто знает о Джеймсе. Разве я когда-нибудь просил тебя отдать мне этот долг?
– Конечно, нет. Я бы счел себя оскорбленным.
Мужчины долго молчали. Затем Рон вдруг улыбнулся и спросил:
– Могу я хотя бы сказать отцу, что ты…
– Нет, – перебил его Лайон. – Я не хочу, чтобы он знал, что я в курсе всей этой истории. Пусть он думает, что только тебе все известно и именно ты пришел ему на помощь.
– Но, Лайон, ведь…
– Оставь, Рон. Твой отец – гордый человек. Не лишай его и этого.
Рон снова кивнул.
– Расскажи мне, что тебе известно.
– Я, конечно, узнал тебя у Бейкера, – начал Лайон, улыбнувшись, когда его друг вздрогнул. – С твоей стороны было глупо…
– Ты же не собирался туда ехать, – пробормотал Рон. – Откуда ты там взялся? Ты ведь так же не выносишь Бейкера, как и я.
Лайон хмыкнул.
– Все тщательно продумано, – пояснил он. – Несмотря на все свои достоинства, твой отец по-прежнему немного наивен, не правда ли, Рон? Бейкер и его приятели не преминули воспользоваться этим. Игру, безусловно, организовывал Бейкер. Он наверняка привлек Бакли, Стэнтона и Веллингтона к участию в этом фарсе. Они все мерзавцы. Я назвал все имена?
Его друг был поражен:
– Как ты это узнал?
– Ты действительно думаешь, что я ничего не выяснял об их маленьком клубе? Твой отец – не единственная жертва их козней.
– Это известно всем?
– Нет, – ответил Лайон. – Что касается твоего отца, здесь нет даже и намека на скандал. Я бы услышал об этом.
– Тебя давно не было в обществе. Откуда такая уверенность?
Лайон раздраженно взглянул на Рона.
– При моей работе ты еще серьезно спрашиваешь меня об этом?
Рон усмехнулся:
– Я подумал, что ты мог немного потерять навык. Отец все еще прячется в загородном доме. Он так стыдится свой легковерности, что не хочет показываться на люди. Он будет рад узнать, что не он один попался.
– Теперь ему уже ни к чему прятаться. А ты оставь свою глупую затею. В конце концов тебя поймают.
– Ты бы никогда меня не выдал, – уверенно заявил Рон.
– Не выдал бы, – признал Лайон. – Как это было сделано? У Бейкера крапленые карты?
– Да. Они совершенно обнаглевшие мошенники, и это еще унизительнее для моего отца. Он чувствует себя одураченным.
– Он и был одурачен, – заметил Лайон. – Ты прекратишь заниматься этим, Рон?
Рон даже застонал:
– Черт побери, Лайон, у меня руки чешутся с ними расквитаться!
Маркиз отпил глоток бренди.
– Послушай, Рон, – протянул Лайон. – А может, нам стоит попытать счастья в игре? У меня есть в этом деле опыт.
Лайон усмехнулся, когда до Рона наконец дошел смысл сказанного.
– Ты хочешь побить их тем же оружием, обмануть обманщиков?
– Это будет достаточно легко сделать.
Рон хлопнул руками по столу, но снова застонал.
– Все время забываю о ране, – извинился он. – Согласен, Лайон! Детали оставлю тебе. Как ты только что признался, у тебя больше опыта в этой области.
Войдя в кабинет Эдварда через боковую дверь, я была слишком потрясена тем, что увидела, чтобы обнаружить свое присутствие. Мой муж находился там со своей любовницей. Совершенно нагие, они спаривались на ковре, как животные. Его любовницу звали Николь. Она оседлала Эдварда, словно жеребца. Мой муж грубыми выкриками подбадривал ее. Его веки были плотно сомкнуты, лицо сведено гримасой желания.
Женщина, должно быть, что-то почувствовала. Она внезапно повернула голову и взглянула прямо на меня. Я была уверена, что она тут же закричит и Эдвард узнает о моем присутствии. Но она не сделала этого. Николь продолжала вести себя столь же бесстыдно, при этом торжествующе улыбаясь и глядя мне в глаза.
Не помню, сколько я так простояла. Вернувшись к себе, я стала обдумывать побег".
Запись в дневнике
20 августа 1795 года
– Лайон, что это с тобой? Ведь ты улыбнулся Мэтью! И кажется, даже спросил о здоровье его матери! Ты что, плохо себя чувствуешь?
Вопросы эти задавала леди Диана, несущаяся вприпрыжку за братом по ступенькам лестницы, ведущей к спальням.
Лайон повернулся к ней.
– Ты недовольна, когда я хмурюсь. Теперь тебя, похоже, расстраивает, что я улыбаюсь. Ты реши, чего бы тебе хотелось, а я постараюсь под тебя подстроиться.
Диана широко распахнула глаза, услышав поддразнивающие нотки в голосе брата.
– Ты болен, да? Тебя снова беспокоит колено? Не смотри на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Как странно видеть тебя улыбающимся, особенно во время визита к маме! Я знаю, как она может утомлять, – я ведь живу с ней. А ты бываешь у нее только один раз в неделю. Я знаю, что мама не виновата, но бывают моменты, когда мне хочется попросить тебя разрешить мне переехать к тебе. Должно быть, стыдно признаваться в этом?
– Нет ничего постыдного в том, чтобы быть честной с родным братом. Тебе трудно приходится с тех пор, как умер Джеймс, так ведь?
Глаза Дианы наполнились слезами, когда она услышала сочувствие в голосе Лайона, и он почувствовал раздражение. Сестра всегда была чрезвычайно эмоциональной, если дело касалось их семьи. Лайон же являл собой полную ее противоположность. Ему всегда трудно было открыто проявлять нежные чувства. Он было уж собрался обнять сестру и посочувствовать ей, но все-таки отказался от этого непривычного намерения. Она, вероятно, тогда была бы так поражена, что разразилась бы целым потоком слез.
Лайон сегодня не хотел видеть слез. Достаточно уже того, что ему придется вынести этот ужасный визит к матери.
– Я так верила, что маме станет лучше, когда ты велел слугам открыть городской дом на время моего сезона, Лайон, но она так и не выходила из своей комнаты со дня нашего приезда в Лондон.
Он лишь кивнул и продолжил путь.
– Мама ни капельки не ожесточена, – прошептала Диана, – но она вся в себе. Я пытаюсь рассказывать ей о приемах, которые посещаю. Она не слушает. Ей хочется говорить только о Джеймсе.
– Иди вниз и жди меня там, Диана. Мне нужно кое-что обсудить с тобой. И не нужно так тревожиться. – Он подмигнул. – Обещаю, что не расстрою нашу мать. Я буду вести себя образцово.
– Правда? – Голос Дианы задрожал. – Тебе нездоровится, да?
Лайон рассмеялся:
– Господи, неужели я всегда был таким чудовищем?
И прежде чем Диана успела придумать тактичный ответ, который не был бы абсолютной ложью, Лайон распахнул дверь в покои матери. Затем он закрыл за собой дверь и прошел через затемненную душную комнату.
Маркиза лежала на постели поверх черного бархатного покрывала. Как всегда, она была вся в черном, от шелкового чепца на седых волосах до чулок на ногах. Белое пятно лица ярко выделялось на черном фоне.
Маркиза предавалась скорби истово и самозабвенно. Лайону подумалось, что она занялась этим с таким же упорством, как избалованный ребенок цепляется за понравившуюся ему игрушку. И видит Бог, она так давно занималась этим, что стала мастером своего дела.
От такого упорства даже мертвый бы ожил. Джеймс умер уже более трех лет назад, но мать вела себя так, будто этот странный несчастный случай произошел только вчера.
– Добрый день, мама! – Произнеся традиционное приветствие, Лайон сел в кресло, стоявшее подле кровати.
– Добрый день, Лайон.
После этого визит можно было считать законченным. Они больше не произнесут ни слова до самого ухода Лайона. Причина была проста. Лайон отказывался говорить о Джеймсе, а мать – на любую иную тему. Молчание будет продолжаться все полчаса, вплоть до ухода сына. Чтобы скоротать время, он зажег свечи и стал читать «Морнинг геральд».
Этот ритуал никогда не менялся.
Обычно по окончании этого тягостного испытания он пребывал в отвратительном настроении. Сегодня, однако, его не слишком раздражало даже нелюбезное поведение матери.
Диана ожидала в холле. Увидев, что Лайон по-прежнему улыбается, она еще больше встревожилась, ведь он так странно себя вел!
В голове у нее появились предположения одно ужаснее другого.
– Ты собираешься отправить нас с мамой назад, в имение, да, Лайон? О, пожалуйста, не надо! – запричитала Диана. – Я знаю, как тебя разочаровал дядя Милтон, но он не виноват, что вновь прикован к постели из-за печени. А мне так хочется пойти на бал Крестона!
– Диана, я почту за честь сопровождать тебя на бал к Крестону и вовсе не собираюсь отправлять тебя домой, милая. Ты уже была представлена в обществе и, безусловно, пробудешь здесь до конца сезона. Я когда-нибудь нарушал свое слово?
– Ну… нет, – признала Диана. – Но ты никогда столько не улыбался. О, я просто не знаю. Что и думать! Ты обычно бываешь в ужасном настроении после встречи с мамой. Она была сегодня более покладистой, Лайон?
– Нет, – ответил брат. – И именно это я хотел обсудить с тобой, Диана. Тебе нужен кто-нибудь, чтобы сопровождать тебя повсюду. Поскольку Милтон отпадает, а его жена никуда без него не поедет, то я решил послать за тетей Харриет. Это тебя устра…
– О да, Лайон! – прервала Диана, словно в мольбе сжав руки. – Ты же знаешь, как сильно я люблю тетю. У нее такое замечательное чувство юмора! А она согласится, Лайон?
– Конечно. Я немедленно пошлю за ней. А теперь мне нужна от тебя одна услуга.
– Все что угодно, Лайон. Я…
– Отправь записку принцессе Кристине с приглашением на чай. На послезавтра. Диана разразилась смехом.
– Теперь я понимаю твое странное поведение. Принцесса тебя сразила, так ведь?
– Сразила? Что за глупое слово? Нет, она меня не сразила, – раздраженно ответил Лайон.
– Я буду рада пригласить принцессу. Только почему ты сам не можешь послать ей записку с просьбой принять тебя?
– Тетя Кристины не считает меня достойным общества своей племянницы, – ответил Лайон.
– Маркиз Лайонвуд – недостоин? – ужаснулась Диана. – Лайон, ведь мало кто в Англии имеет столько титулов. Ты, должно быть, шутишь.
– Кстати, не говори Кристине, что я буду здесь. Пусть думает, что вы будете только вдвоем.
– А что, если она попросит, чтобы я сама приехала к ней?
– Не попросит.
– Ты так уверен в этом?
– Думаю, что у нее недостаточно средств, чтобы принимать гостей. Не говори никому, Диана, но полагаю, что принцесса в очень стесненных финансовых обстоятельствах. Обстановка их городского дома чрезвычайно убогая, и я слышал, что графиня отказывала всем, кто хотел посетить их.
– О, бедняжка! – воскликнула Диана, качая головой. – Но почему ты не хочешь, чтобы она знала о твоем приезде?
– Это не важно.
– Понятно.
По выражению ее лица нетрудно было догадаться, что она совершенно ничего не понимала.
– Мне очень нравится принцесса, – поспешно сказала Диана, увидев помрачневшее лицо Лайона.
– Тебя не ставят в тупик некоторые ее высказывания?
– Не понимаю, – сказала Диана. – Что ты имеешь в виду?
– Когда ты говоришь с ней, ее ответы кажутся тебе разумными?
– Ну конечно.
Лайон подавил возникшее раздражение. Глупо было задавать подобный вопрос столь легкомысленной особе, как его младшая сестра. Настроение Дианы было непостоянным, как ветер. Он любил ее, но в то же время точно знал, что до конца своих дней так и не поймет, что творится в ее голове.
– Полагаю, вы станете близкими подругами, – предположил Лайон.
– Это тебя расстроило бы?
– Разумеется, нет, – Лайон коротко кивнул Диане и направился к двери.
– Ну а почему ты опять хмуришься? – бросила Диана ему вслед.
Лайон даже не подумал ответить. Сев на своего черного жеребца, он отправился за город. Бодрящая прогулка верхом – это как раз то, что ему сейчас нужно, чтобы привести в порядок мысли. Обычно он легко отбрасывал все накопившиеся за день ненужные сведения, чтобы уделить внимание только существенным фактам. И сейчас он думал, что, отбросив все лишнее, сможет понять причину своего влечения к самой необычной женщине Англии. Да, он собирался совершенно хладнокровно разобраться во внезапно поразившем его непонятном недуге.
Это действительно как болезнь, решил Лайон. Недопустимо, чтобы Кристина начала влиять на все его мысли и поступки. Такой поворот событий приводил его в замешательство, как: тогда, когда она заговорила о бизонах.
И где это, интересно, она видела бизонов?
Граф Рон ходил взад и вперед по ковру, лежавшему перед письменным столом. В кабинете царил полный хаос, но Рон отказывался пустить сюда слуг и позволить им убрать комнату. С того момента, как его ранили, ему было совершенно некогда думать о таких обыденных вещах, как порядок в доме.
Рана заживала. Рон промыл ее горячей водой, затем перевязал запястье чистой белой марлей. И хотя повязку скрывал просторный отцовский сюртук, он намеревался не выходить из дома до тех пор, пока рана полностью не заживет. Он не собирался рисковать и быть узнанным. Слишком многое еще предстояло сделать.
Более всего Рона беспокоила принцесса. Он опасался, что она могла узнать его. То, как она пристально смотрела прямо ему в глаза, и удивление на ее лице позволяли предположить, что она узнала, кто скрывался под маской.
А что известно Лайону? Рон с тревогой размышлял об этом, но потом решил, что его друг был слишком занят молоденькой принцессой, чтобы рассмотреть его как следует.
Господи, но кто же кинул в него кинжал? Он был так поражен тогда, что даже выронил пистолет. Кто бы это ни был, с меткостью у него дело обстояло неважно. Он благодарил Бога уже за это небольшое благодеяние. Проклятие, ведь его могли убить!
Впредь ему придется быть более осторожным. Рон не собирался прекращать начатого. В его списке было еще четыре имени, и каждого из этих людей ждала расплата. Это самое малое, что Рон мог сделать, чтобы как-то отплатить за унижение отца.
Робкий стук в дверь прервал размышления Рона.
– Да? – зарычал он, дав волю своему раздражению. Он категорически запретил слугам беспокоить его.
– К вам маркиз Лайонвуд, милорд.
Рон кинулся к столу и быстро сел в кресло. Здоровую руку он положил на кипу бумаг, больную спрятал на коленях, затем ворчливым голосом произнес:
– Проводи его сюда.
Лайон вошел в комнату с бутылкой бренди под мышкой. Поставив ее на стол, он уселся в кожаное кресло. Непринужденно положив ноги на стол, гость сказал:
– Ты чертовски плохо выглядишь.
Рон пожал плечами.
– Ты никогда не был дипломатом, – заметил он. – А бренди зачем?
– Наше пари, – напомнил ему Лайон.
– Ах да, принцесса Кристина! – усмехнулся Рон. – Она так и не ответила ни на один твой вопрос?
– Не важно. Я уже достаточно узнал о ней. Она воспитывалась во Франции или где-то рядом. Есть еще несколько небольших белых пятен,; но я скоро разберусь во всем этом.
– Откуда такой интерес, Лайон?
– Я и сам не знаю. Поначалу я думал, что это просто любопытство, но теперь…
– «Поначалу», Лайон! Ты говоришь; так, будто знаешь эту женщину уже много месяцев,
Лайон пожал плечами, протянул руку к буфету, взял два бокала и наполнил их. Подождав, пока Рон сделает глоток, он спросил как бы невзначай:
– Как рука, Джек?
Нет смысла говорить, что Лайон был чрезвычайно доволен реакцией друга. Рон чуть не подавился, потом закашлялся, одновременно пытаясь отрицательно мотать головой. Это было так смешно! И ужасно, подумал Лайон со вздохом.
Он дал приятелю возможность немного прийти в себя и снова заговорил:
– Почему ты не сказал мне, что у тебя такие денежные затруднения? Почему не пришел ко мне?
– Денежные затруднения? Не понимаю, о чем ты, – запротестовал Рон. Это прозвучало фальшиво. – Черт, тебе всегда невозможно было лгать!
– Ты с ума сошел, Рон? Тебе что, не терпится попасть в Ньюгейтскую тюрьму? Ты же знаешь, что рано или поздно тебя все равно поймают.
– Лайон, позволь мне объяснить, – с трудом проговорил Рон. – Мой отец потерял все. Я заложил все свое имущество, но…
– Ты и твой отец свободны от долгов со вчерашнего дня, – заявил Лайон. – Можешь позлиться, а потом начинай привыкать к этой мысли. Я заплатил ростовщикам. От твоего имени, конечно.
– Как ты посмел!.. – зарычал Рон, и лицо его побагровело.
– Кто-то совершенно определенно должен был вмешаться, – ответил Лайон. – Твой отец для меня значит столько же, сколько и для тебя, Рон. Одному Богу ведомо, сколько раз он защищал меня от моего отца, когда я был молод.
Рон кивнул. Его гнев несколько поостыл.
– Я верну тебе долг, Лайон, как только…
– Ты ничего мне не должен, – возмутился Лайон. Внезапно он страшно рассердился на друга и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Ты помнишь, в каком я был состоянии, когда умерла Летти? – спросил он.
Рона удивила перемена темы разговора. Он медленно кивнул:
– Я помню.
– Ты тогда не оставил меня. Ты единственный, кто знает о Джеймсе. Разве я когда-нибудь просил тебя отдать мне этот долг?
– Конечно, нет. Я бы счел себя оскорбленным.
Мужчины долго молчали. Затем Рон вдруг улыбнулся и спросил:
– Могу я хотя бы сказать отцу, что ты…
– Нет, – перебил его Лайон. – Я не хочу, чтобы он знал, что я в курсе всей этой истории. Пусть он думает, что только тебе все известно и именно ты пришел ему на помощь.
– Но, Лайон, ведь…
– Оставь, Рон. Твой отец – гордый человек. Не лишай его и этого.
Рон снова кивнул.
– Расскажи мне, что тебе известно.
– Я, конечно, узнал тебя у Бейкера, – начал Лайон, улыбнувшись, когда его друг вздрогнул. – С твоей стороны было глупо…
– Ты же не собирался туда ехать, – пробормотал Рон. – Откуда ты там взялся? Ты ведь так же не выносишь Бейкера, как и я.
Лайон хмыкнул.
– Все тщательно продумано, – пояснил он. – Несмотря на все свои достоинства, твой отец по-прежнему немного наивен, не правда ли, Рон? Бейкер и его приятели не преминули воспользоваться этим. Игру, безусловно, организовывал Бейкер. Он наверняка привлек Бакли, Стэнтона и Веллингтона к участию в этом фарсе. Они все мерзавцы. Я назвал все имена?
Его друг был поражен:
– Как ты это узнал?
– Ты действительно думаешь, что я ничего не выяснял об их маленьком клубе? Твой отец – не единственная жертва их козней.
– Это известно всем?
– Нет, – ответил Лайон. – Что касается твоего отца, здесь нет даже и намека на скандал. Я бы услышал об этом.
– Тебя давно не было в обществе. Откуда такая уверенность?
Лайон раздраженно взглянул на Рона.
– При моей работе ты еще серьезно спрашиваешь меня об этом?
Рон усмехнулся:
– Я подумал, что ты мог немного потерять навык. Отец все еще прячется в загородном доме. Он так стыдится свой легковерности, что не хочет показываться на люди. Он будет рад узнать, что не он один попался.
– Теперь ему уже ни к чему прятаться. А ты оставь свою глупую затею. В конце концов тебя поймают.
– Ты бы никогда меня не выдал, – уверенно заявил Рон.
– Не выдал бы, – признал Лайон. – Как это было сделано? У Бейкера крапленые карты?
– Да. Они совершенно обнаглевшие мошенники, и это еще унизительнее для моего отца. Он чувствует себя одураченным.
– Он и был одурачен, – заметил Лайон. – Ты прекратишь заниматься этим, Рон?
Рон даже застонал:
– Черт побери, Лайон, у меня руки чешутся с ними расквитаться!
Маркиз отпил глоток бренди.
– Послушай, Рон, – протянул Лайон. – А может, нам стоит попытать счастья в игре? У меня есть в этом деле опыт.
Лайон усмехнулся, когда до Рона наконец дошел смысл сказанного.
– Ты хочешь побить их тем же оружием, обмануть обманщиков?
– Это будет достаточно легко сделать.
Рон хлопнул руками по столу, но снова застонал.
– Все время забываю о ране, – извинился он. – Согласен, Лайон! Детали оставлю тебе. Как ты только что признался, у тебя больше опыта в этой области.