Гасанов Эльчин. Вербовка

   Я выпалил это злобно и нервно, порвав все веревки. Я знал, что лечу в яму, но я торопился.
   – Рустам, дорогой, твоя семья узнает о твоих сексуальных похождениях, тебе это надо? – его голос дрожал.
   – А она и так знает, – соврал я.
   Я уже блефовал, у меня не было иного варианта.
   – …Ну…это уже совсем не то, что раньше, – он пытается парировать.
   – Да моя жена гордится будет, что ее муж муженек, конек горбунок!
   – начал я смеяться.
   – Рустам…перестань фамильярничать. Перестань! – крикнул он мне самым натуральным видом и тоном, будто я за игрой в шахматы украл с доски ладью.
   – Все, я уже перестал, – усаживаясь заново на диван.
   – Я не понимаю тебя, Рустам, ты что, думаешь, так просто отделаешься от нас? – он уже заводился.
   – Кого это от вас?
   – Ну, от меня, от Вильгельма.
   – Охо!…Кто такой Вильгельм?
   – Не советую тебе узнать его поближе…, – глаза его горели.
   – Если не советуешь, то значит и не надо узнать.
   – Хорош пиздеть, азер! – он почти накричал.
   – Ты что хочешь, Максим? – я тоже вспыхнул.
   Обстановка в комнате накалялась до предела.
   – Я хочу твое согласие.
   – На что? – спросил я, не открывая глаз.
   – На сотрудничество. Подпиши эту бумагу, ты на крючке, Рустам, пойми ты, – его рука тряслась. – Ну что ты как ребенок, ей Богу.
   – Пошел ты на хуй! – я улыбался что есть мочи.
   – И что за сим? Да я уже там давно…Хорошо…Г-ммм…смотри, блин…- его скорчило, как от неожиданно налетевшего голода. Он согнулся как бы от боли.
 
   После паузы он кашлянул, потом стал названивать на мобильник.
   – Виля! Виль, ты где? Здесь? Ну тогда заходь!
   Минут через 10 звонок в дверь. Макс пошел открывать. В комнату вошел мужчина лет 50, или около того. Блондин, с рыжими усами, светлые брюки, белая сорочка. Профиль – точная копия Раймонда Паулса.
   Макс почтительно уступил ему свое место.
   – Не буду вам мешать, я поехал, – сказав это, Макс удалился.
   Я услышал, как закрылась входная дверь квартиры.
   Мы с Вильгельмом сидели вдвоем, минут пять молчали. Я разглядывал его, а он говорил по сотовому.
   – Да нет, я занят щас. Хорошо, завтра заеду, он нажал на кнопку и выключил мобильник.
   Сначала он минуты две глядел на экран телевизора, там выступал
   Борис Ельцин. Потом вздохнув глубоко, заговорил. Молчать было уже неловко. У него был артистический голос.
   – Ну что, Рустам, давай знакомится. Меня зовут Вильгельм, можно просто Виля.
   Я опытный человек, я русский, живу в Москве. И если я за что то берусь, то будь уверен, довожу все до конца.
 
   Он эти слова сказал улыбаясь, а у меня пробежал по спине мороз.
   Куда ж я ввязываюсь?
   Интересно, что этот Виля приготовил для этой встречи? Ой блин!
   Куда я забрел?! В самое логово русских шпионов.
   – Я все, совершенно все довожу до конца, – я проснулся от слов
   Вильгельма.
   – И меня это касается? – спрашиваю я крадучись.
   – Что касается? – прищурился Вильгельм.
   – То есть, вы в обязательном порядке меня завербуете?
   – Естественно.
   – Иначе что?
   – Иначе не бывает. Рустам, давай выпьем. Расскажи немного о себе.
   Он стал разливать коньяк по рюмкам. Потом стал проявлять ко мне искреннее внимание, интересоваться мною, мол, каким я был в детстве, были ли у меня друзья. Мы выпили.
   Меня потихоньку стало забавлять.
   Я еще раз с ним выпил, потом еще. Он меня уже полностью располагал к себе. У меня неожиданно как – то пошла хмель, стал слабо улыбаться.
   Уже много время спустя я понял, что Вильгельм насыпал в мою рюмку порошок.
   Мне стало как – то вдруг очень легко, весело, уютно, спокойно.
   Я улыбался, лицо Вильгельма раздваивалось передо мной.
   Помню, он подсел ко мне рядом на диван, ласково обхватил мою талию рукой, обнял меня, пощупал мне ухо, нос, щеки, и смачно поцеловал в губы.
   Мы целовались долго, минут 5. Он облизывал губами мне ухо, наши языки сплелись, от этого у меня появилась мощная эрекция, ширинка брюк лопалась.
   Виля это заметил, он быстренько высвободил мой член наружу, и мой фаллос стал набухать в его белых руках.
   Виля массировал мой член, проводя пальцами вверх и вниз, потом взял меня на руки как пьяную девушку, и повел в спальню.
   Бросил меня в постель и внезапно я увидел перед собой совершенно голого Вильгельма.
   Уй мля!…. какой у него был член!
   Огромный, толстый, будто резиновый шланг. Он дрыгался, пульсировал и Виляя приблизившись ко мне, подвел свой член к моему лицу.
   Состояние мое было такое, будто я все это вижу во сне, и вот – вот проснусь.
   Поэтому я был спокоен, зная, что это сон, всего лишь.
   Странное, очень странное ощущение было тогда у меня. Происходили самые непонятные вещи.
   – Возьми, поиграйся, – он ерошил мне волосы на голове, и упрашивал заняться с ним сексом.
   Я потрогал его член рукою, ощутил в ладони тепло, и я даже не помню, как его член оказался у меня во рту. Он ввел мне его насильно кажется.
   Я стал его лизать и сосать так, как будто я опытный педик. Как будто я этим занимался уже долгие годы, учился у Бори Моисеева.
   – Не кусайся, это те не колбаса, – услышал я его хриплый голос.
   Он иногда помню, шлепал легонько меня по плечу.
   Потом он развернулся на спину, закинув руки за голову, раздвинул ноги.
   Я очень часто видел на порнокассетах гомосексуальные сцены, но я никогда не пробовал, и никогда б не подумал, что это придется мне делать самому.
   Я чавкал и смаковал его член губами, вводил себе по самые гланды, уже вошел во вкус…
   Потом – ЧПОК – он отстранил мою голову от его слюнявого члена, наклонил меня под себя.
   Вильгельм вообще игрался со мной как с котенком.
   Я сел на четвереньки, рачком, как это принято говорить. Мягкая постель, белые подушки придавали мне спокойствие. Я заметил, как он смазал головку члена каким то кремом, и ощутил его теплые ладони на своей попе. Я был в его власти, и ощущал себя женщиной. Слабой женщиной.
   Потом почувствовал, как болтается головка его члена у моего заднего прохода. Он примерялся, и резко ввел его в меня.
   Ой бля!…Вот это да!… Оф…ой!…Как это было красиво!
   Он меня ебал и ебал как бабу, иногда шлепая меня по ягодицам, которые тряслись от его качаний.
   – А жопа то у тебя хороша!…, – орал он и трахал меня, цепляясь ногтями пальцев за мою попу и спину.
   Он исцарапал меня сильно.
   Он кончил в меня литр спермы, вынул член, мне в этот миг было весьма больно. Струя его спермы потекла мне по спине, оттуда вниз, на простыню.
   Я уткнулся лицом в подушку, стал кимарить. Минут через 30 услышал шаги, открыл один глаз. Это Вильгельм мне принес бокал пива.
   – Пей, будет лучше, – он присел на край кровати.
   – Не хочу, – я отвернулся.
   – А я у тебя хорошая фигура, парень, он гладил меня по спине.
   Я промолчал, голова трещала. Я закрыл ладонями лицо. Вот я и стал педерастом! Вот я, сукин я сын, стал гомиком! Я испугался, застыдился, покачал головой.
   Минуты через три, помнится, я стал собираться.
   Он на ходу мне бросил:
   – Ну что, будешь теперь выполнять наши поручения? – его лицо выражало торжество.
   Я ничего не ответил, но прикинулся, будто что то обдумываю.
   – Не думай, это не поможет – почти смеялся Вильгельм. Ну так что, подпишешь нам бумагу?
   Мне на голову будто налили кипяток.
   – Нет, – это был мой сухой ответ.
   – …Х-мм… А если в газетах появится вот эта сцена, где я тебя ебу в жопу, и даю в рот? Тогда что? – он противно улыбался.
   – Все равно, пошел ты в пизду! – огрызнулся я.
   – Рустам, не рыпайся, это не серьезно. Ну что мне тебе сделать, как мне тебе еще помочь? Хочешь, я помогу тебе поехать в Турцию,
   Анталью? Отдохнешь, позагораешь.
   – Зачем?
   – Погуляешь вдоволь. Хочешь даже, поедем вместе, снимем номер, кейф! Кейф до утра! И все за мой счет!, – продолжал он густым сочным басом, каким говорят ораторы.
   – Нет!
   – Это твой бесповоротный ответ?
   – Да! Пошел на хуй!!!
   Я наспех оделся и впопыхах выбрался из этой квартиры.
 

9 июля.

 
   Прошла почти неделя, все было тихо.
   Я опять гулял, отдыхал, работал. Внутренне ощущал, что мне уже хуже не будет. Вряд ли они напечатают в газетах гомосексуальную сцену.
   Но я знал, что кино еще не закончилось. Главные серии впереди.
   На последней встрече, Макс мне дал денег, 500 долларов.
   Мне уже было все равно, я уже был потерян для себя.
   – на, трать, это безвозмездно, промямлил Макс.
   Я стал их тратить.
   Ресторан 'Хьюстон', сауны, девушки, и все остальное. Осталось всего то 100 баксов.
   Опять звонок на мобильник, покоя нет. Это Макс.
   – Рустам, заезжай завтра в 8 вечера на сумгаитскую квартиру. Есть дело.
   – Макс, вы что, опять меня ебать будете?
   – А что, понравилось?
   – Нет уж, извините! Хорошего понемножку.
   – Да нет, слушай, никто тебя пальцем не тронет! С тобой хочет повидаться господин Очаков.
   – А это кто?
   – …О-оо!… Узнаешь при встрече.
   Квартира в Сумгаите была напичкана жучками, это факт. Но русские очень мудро выбрали квартиру именно в Сумгаите, так как этот город не Баку, он чуть вдалеке, туда руки не доходят, а если и дойдут, то не так скоро.
   Я пришел туда как положено, позвонил, мне открыл двери Макс.
   В гостиной сидел тот самый Очаков.
   Оправа, большой нос, желтая сорочка. Он привстал, протянул мне руку.
   – Зовите меня товарищ Очаков, – говорит он мне, посмотрев на меня в упор своими маслеными глазами.
   Голос чуть хрипловат, но четок, чист.
   – Хорошо, – угрюмо отвечаю я.
   Мы уселись напротив. С минуту стал разглядывать его. Хочу описать его как можно яснее. Физиономия у этого Очакова похожа на черта.
   Будто отцом его был не мужчина, а сам черт с рогами. Такой, типичный обыватель в погонах из России.
   Темноволосый, с длинными баками, явно видно, что скупец.
   Поднявшись, он солидно покачиваясь, пробрался меж шифоньера и стола на кухню, через минуту вернулся.
   Макс как и прежде ушел из квартиры. Мы с Очаковым остались наедине.
   Закурил сигарету, обжигая себе палец, он сидел в позе обиженного человека, готового в любой момент решить все проблемы и закончить на этом.
   На столе я заметил тарелку с зеленью: петрушка, лук, репа. Три большие селедки, отварная картошка, хрустальный графин с водкой.
   Он налил, мы выпили.
   – Рустам, перейдем к делу, Рустам…Вы же видите, мы нуждаемся в вас, вы нам нужны, а вы ломаетесь, как муха на стекле.
   – Простите, г-н Очаков…а кто вы вообще? С кем простите, имею честь?
   – Я работаю в Москве, старший офицер службы внешней разведки…Ну это не важно впрочем. Рустам, не надо вам мудрить, ей богу. Обещаю, все будет хорошо.
   – А что вы обещаете?
   – Вот послушайте. Хотели бы вы работать заграницей? В разведке, при посольстве.
   – То есть как?
   – А вот так. Молча и просто.
   – Будучи КГБ – шником, как сейчас?
   – Да!… А как же иначе?!
   – Допустим, я сказал да. И как вы это сделаете?
   – А это уже наше дело, милостивый Рустам.
   Ты пойми, Рустам, любой человек страстно желает, чтоб его оценили по достоинству, чтоб отметили его значимость. В принципе, ради этого он и живет.
   Вот ответь: что нужно человеку больше всего? Ну что? Здоровье, здоровье детей, власти, гарантий в загробном мире. Правильно? Так было всегда, даже в 1 веке до нашей эры. И так будет вечно.
   И все эти желания осуществимы, кроме одного: желания быть значимым. Любой человек хочет быть великим в своем деле, своей профессии и карьере. Но мало кто этого достигает. Я тебе предоставляю шанс: стань великим разведчиком. Будь кавказским Кимом
   Филби!
   А что тут такого? Это тщеславие, да! Ну и что?! – загадочно говрил он. – Сам Виктор Гюго, великий писатель, много лет домогался того, чтоб город Париж переименовали в его имя.
   А Теодор Рузвельт умолял у участников экспедиции на Арктику, чтоб они на промерзлом льду нацарапали его имя: ''Рузвельт''.
   Так что, тщеславие, это нормально. Ну что, парень, айда разведчиком за кордон? – он подмигнул мне левым глазом.
   – А куда, в какую страну? – жую кусок селедки я.
   – Хотя бы на Украину…или в Турцию, – в его голосе была решительность.
 
   Я 'обещал подумать'. Мне захотелось посмотреть на его реакцию, стало любопытно, как же работает русская разведка, тем более, что этот Очаков взрослый, прошел школу КГБ СССР.
   Но признаюсь, этот Очаков меня удивил, повел себя странно, он явно недооценил меня, точнее сказать, Азербайджан.
   Очаков полностью перетасовал карты, и как – то непонятно вдруг налетел на меня.
   – Слышь, Рустам, у меня нет времени играть с тобой в прятки, понял? У меня цейтнот, я горю – торопливо он сказал.
   Я был конечно изумлен. Хотя его 'наезд' меня успокоил, я понял, что передо мной не ас спецслужб, а какая то русская шваль.
   Гляжу, он опять турбанится.
   – Давай, давай, пиши, – после этих слов он достает ручку, протягивает мне, указывая на бумаги в другой руке.
 
   Я взбесился и тут же остыл. И набрав в рот воздуха, я громко, хотя не так звонко, воскликнул:
   – Идите на хуй, товарищ Очаков! Ваши пустые философские вывертки оставьте для Москвы.
   – Прям так на хуй?…
   – Да, на хуй!
   – А зачем?
   – Ну тогда идите в пизду!
   – Странный ты человек, Рустам, очень странный. Я тебе предлагаю то, от чего не отказываются.
   – Да не хочу я быть сукой и паскудой! Не хочу на вас работать и стучать как дятел! Тем более русским! Этому возвращенцу Ельцину! На хер мне это надо!? Ясно?
   – А ты я вижу, крепкий орешек. Но ты ко мне еще прибежишь, вот увидишь.
   – Когда увижу, тогда и поговорим, – закуривая сигарету, отвечаю ему.
   – Я просто не хочу, чтоб тебя свели с Сан Санычем, тогда будет уж точно финиш, край! Тогда ты уж точно подпишешься, – сказал тоном обиженного мальчика, у которого отняли мороженое.
   – Товарищ Очаков! Мое слабое сердце устало, клянусь Аллахом! Я сам уже устал. Это все меня забавляет конечно, но я не сука. Они кругом, повсюду, а вы доебались именно до меня! Зачем? Моя жопа вас привлекла?! Вы слишком много на меня поставили.
   Я в лишний раз убеждаюсь, что русский – это упрямый тупой медведь. Гнет свою линию во что бы то ни стало.
 
   Меня как бы прорвало, я почти излил всю душу. Меня удивляло то, что Очаков как бы не заметил моего бешенства.
   – В общем, ты отказываешься? – он старался не смотреть на меня.
   – Да!
   – Посылаешь нас на хер?
   – Так точно!
   – Ну смотри, если где нибудь расскажешь обо мне, о нашей встрече, то сгоришь. Все узнают о твоих гомосексуальных похождениях.
   Не хотел я с ним базарить, все – таки не на рынке ведь. Ушел, не спорил с ним. Дела усложнялись.
 

12 июля.

 
   Вчера произошел супер конфуз, курьезный эпизод. Стыдно признаться, но грешно утаить.
   Я изрядно поддал водки, был уже пьян.
   И проходя мимо ресторана ''Оскар'', через стекло увидел
   Вильгельма. Рядом с ним красивая девушка, тоже русская. Но они были не одни, еще одна пара сидела за их столом. Вместе ели пили.
   Я подвалил наскоком к их столу, кивнул Вильгельму, стою перед ними. А потом громко заговорил:
   – Уважаемый Вильгельм! Мне очень понравился ваш хуй! В прошлый раз вы меня отменно изнасиловали, поимели, аж до сих пор ноет моя бедная жопа. Пожалуйста, сделайте это еще раз!
   Передать, что там произошло, трудно. Взгляды за столом остановились, Вильгельм побледнел. Я на него только смотрел, поэтому других и не заметил.
   – Дай мне в рот, Виля! Быстро! Дай мне в рот! Дай мне в рот, дай, дай! В рот дай мне! Сосать хочу!
   На лице моем сияло искренне удовольствие. Смутно помню, меня вывели из ресторана двое крепких парней.
 

14 июля.

 
   Сегодня мне передали на связь одного агента – армянина. Зовут
   Вочкос. Типичный натур армянин!
   И на фига его передали мне?! На хуй он мне нужен?!
   Встречаемся значит у гостиницы ''Гянджлик'', у центрального стадиона, сидим в моей машине.
   Гляжу в его профиль, чеканю каждое свое слово.
   – Вочкос, ты счастливый человек!
   …Я?! Почему это? – его брови полетели на лоб.
   – Да потому что ты армянин.
   – И это равносильно счастью?
   – Конечно! Конечно равносильно. У вас, у армян, сильная диаспора, мощное лобби. Вы сильны! Поэтому вы нас победили в войне.
   – Да нам помогла Россия. К тому же, еще не все точки над 'и' проставлены.
   – Слышь, не пизди а! Россия, точки над ''и'' (передразнивая)…
   Каждому кто-то помогает. Если б войну выиграли бы мы, то армяне орали бы, что азербайджанцам помогла Турция. Но дело вовсе ни в этом.
   Суть в том, что мы – азербайджанцы, действительно долбайобы, тупорылые ослы, ебанаты, остолопы, олухи козлиные, ибо только такие как мы могли бы проиграть вам, армянам.
   Вот расскажу пример. Я знаю одну супружескую пару: муж да жена.
   Мужа звать Эмин, жену – Мая.
   Вот этот Эммин – мой очень дальний родственник, так сказать родственник через 33 пизды.
   Это существо очень и очень нелицеприятное, несерьезное, нехорошее и некачественное.
   Настоящий болван и идиот. Короче говоря, дурак, одним словом.
   А жена его, эта Мая, один момент мне показалась довольно неплохой культурной женщиной. Но однажды она совершила такой дешевый поступок, что я охнул от изумления, я разочаровался в ней.
   В ответ на это мне шепнули на ухо:
   – Рустам, а что ты удивляешься? Эта Мая вышла замуж за Эммина, понимаешь, за ЭМИНА?!
   Как ты думаешь – спрашивают они меня – нормальный человек ляжет в постель с Эмином? Или просто свяжет свою судьбу с ним?
   Разумеется, что нет! Вот и делай выводы.
   – Я это запомнил, Вочкос, – говорю я удивленному армянину. -
   Нормальный народ не проиграл бы армянам. Он проиграл бы американцам, англичанам, туркам в конце концов. Но не армянам!
   Значит, что-то у нас не в порядке, какой то брак у нас в генетике.
   Поэтому, получай сука!
   Я схватил его за ухо, и чуть оторвав, ударил ему под глаз. Он чуть вскрикнул, и схватился за глаз. Я поймал его за челюсти, оголил его физиономию и плюнул ему в лицо.
   Потом два раза локтем стукнул его в грудь, и еще раз шмякнул его кулаком под ухо.
   Вижу что, с его лица пошла кровь, и капает она на мое сиденье.
   – На, сука, на, на! А теперь пошел на хуй отсюда, недоебанный армянин!
 
   Придя на работу, я тотчас же написал рапорт на исключение агента
   'Вочкос' с агентурного аппарат.
   Как решит это руководство, я не знаю. Может назначат контрольную встречу, и там этот армянин все им расскажет? Не знаю.
   Мне уже все по фигу. Я скоро увольняюсь.
 

17 июля.

 
   Люблю я ''Арменикед'', это хороший район Баку. Как в Кисловодске, тихо, без ветра.
   Кругом парки. И вот, иду значит мимо парка Орджоникидзе, глянь! – передо мной остановил черный ДЖИП ''Ниссан''. Оттуда вышли двое парней, и буквально силком втащили в машину.
   Стекла затемненные, снаружи ни черта не видно. Я сижу сзади, слева и справа от меня сидят те двое, которые меня заволокли сюда.
   Впереди сидел лысый человек. Он обернулся:
   – Здрасьте! Меня звать Сан Саныч. Я про вас все знаю и приношу свои извинения. Давайте работать вместе – сказал он благодушным, родительским тоном.
   Улыбнулся он приятно, зубы белые, лицо благородное. В нем чувствовалось положительность и внушительность. И молчал он как – то солидно.
   Это были впечатления первого мгновенья.
   Некоторое время едем молча. Затем приехали в один ресторанчик. Я там никогда не был, это в районе поселка ''Монтино''. Мы уселись в кабинете вдвоем. Он сделал заказ, официант пошел выполнять его.
   Тишина гробовая.
   Мы друг друга украдкой разглядывали. Он меня, я его.
   Сан Саныч – здоровенный, коренастый мужчина, стриженный, курносый. Ходит вразвалку, похож на старинных воинов, доспехи не хватают. Только вид у него заговорщика. В тоже время он стройный, в движениях изящность, подобие грации. Как это все совмещалось в нем – понятия не имею.
   Официант принес заказ.
   Березовая водка, фрукты овощи, различные соленья и черный хлеб.
   Он снова заговорил.
   – Рустам, помогите нам.
   – Это как?
   – Завербуйте меня. Да, да!… Завербуйте! Простите меня за скорую просьбу, но время деньги. Вы же контрразведчик, вам нужен результат.
   Я из вас сделаю героя КГб. Вербуйте меня! Ну же?! – страдальчески морща лицо, он говорит.
   Я малость растерялся, не понял, что происходит.
   – Не хочу, – был мой ответ.
   – Это как, – спросил он, снисходительно улыбнувшись.
   – Да так! Не хочу и все, – закурил я сигарету.
   – Вы меня не поняли, Рустам! – он опять улыбнулся. – Завербуйте меня. – поморщив лоб продолжал Сан Саныч. – Хотите, я вам напишу на бумаге, что вы привлекли к тайному сотрудничеству подполковника внешней разведки России? Хотите? Ну скажите, хотите или нет? Это же будет революция! Все азербайджанское КГБ встанет на уши! Все! Вас даже наградят!…
   – …Посмертно! – перебил я его, и засмеялся.
   – Нет…ну это конечно шутки шуткой, но я говорю серьезно. Рустам, сделайте из меня агента. Сделайте!
   – Но зачем?
   – Как зачем? Вам же нужен результат, вам тоже нужна вербовка, разве нет? – делает он строгие глаза.
   – Нет, мне она вообще не нужна – сказал я как – то беспечно.
   – Ты че, долбайоб что ли? – смущенный до крайности, огрызнулся Сан
   Саныч.
 
   Я мгновенно притих, всеми силами стараясь не выдать себя каким – нибудь жестом.
   – В принципе, все может быть – не замечая его ''наезд'', отвечаю я, и развожу руками.
   Кажется, я веду себя очень благородно.
   Ночью в постели чувствовал себя в отличном настроении: я был доволен, спокоен и скоро уснул, спал крепко до 12 часов дня.
 

21 июля.

 
   Сижу у себя в кабинете в КГБ. Кабинет состоит из сейфа, стола, двух стульев и солдатской кровати.
   На лице моем строгость, облокотился рукой об край стола, смотрю в окно.
   На стене висит портрет Гейдара Алиева. Портрет красивый, цветной, но без рамок, лишь одна бумажная фотография.
   В этот момент в кабинет завалил инспектор, подполковник управления Особой Инспекции, звали его Малик.
   Что – то сказал, я что – то ответил, все эти слова касались непосредственно моего начальника, и еще кого – то, он ех искал.
   – Как дела вообще?
   – Норма.
   – А где Азик? После дежурства? Хорошо.
   И вдруг Малик заметил потрет Гейдара Алиева, подошел ближе, стал под ним, и шимбанул с плеча:
   – Какое фото! Шик! Ты это, Рустам, это фото грех так держать.
   Закажи раму красивую, вдень туда фотографию, и тебе будет приятно, и всем нам. Разве нет? Вот. Ну будь здоров.
   Он удалился с кабинета прочь. А совершенно неожиданно для себя сорвал со стены фотографию Гейдара Алиева, разорвал ее на мелкие кусочки, сжал все в клубок т швырнул в мусорное ведро.
 

25 июля.

 
   Позвонил Макс и глухим голосом заявил, чтоб я пошел на
   Главпочтамт и получил на свое имя – до востребования открытку. Там же прилагается 500 долларов.
   Я так и сделал. Профиндючил туда, но появилась проблема: открытка есть, а денег нет.
   Придется позвонить Максу, что за херня?!
   Звоню максу, он смеется, шутит. Оказывается, это проверка, они меня прокуряживают.
   Гады! Сукины дети!
   Хоть я и позвонил не со своего сотового, а с улицы, с прокатного телефона, но все же мой звонок зафиксирован и голос мой записан у них на диктофон. Еще один повод для шантажа у них есть.
   А мне насрать!
 
   29 июля.
   Я вечно вспоминаю одну девушку, Лилю. Это был единственный человек, который понимал меня. Даже когда несколько раз хотел убить себя, я вваливался к ней домой, она мне варила котлеты, компот, у нее пил, курил, мы трахались, она меня купала, и все потом было хорошо.
   Лиля была великолепна. Нет, не очень красива, но с потрясающей энергетикой. Не видел я Лилю уже 3 года. 3 года!
   И вдруг – хуяк! – звонок на мой мобильник, слышу ее голом, – она!
   Откуда она узнала номер моего мобильника, я не знаю. Уже потом я понял, догадался, что этот ветер дует от Ильича.
   Как они вышли на нее?
   Где откопали ее? Это ребус! Мы с Лилей встретились.
   Я ее отвез к себе на дачу. Все как надо: купил шампанское, коробку конфет, сигареты 'Собрание', и так далее.
   На даче тихо, особенно вечером. Все уснуло.
   Сидим на веранде, напротив друг друга. Она в одной белой сорочке, из под нее просвечивают ее розовые соски.
   Мне нравятся ее кудри на висках, и губы ее вспотели от жары.
   От всей ее фигуры веет безмятежностью, легкостью, но я чувствовал у себя в горле комок, и она тоже это чувствовала.
   Мы пошли в спальню.
   От наших качек и движений сломалась ножка кровати. Левый бок так и рухнул вниз – штракх!
   Затем мы постелили матрац на полу, и она мне тихо промурлыкала:
   – Русик, а у меня для тебя сюрприз.
   – Какой это еще сюрприз? – почесывая переносицу гляжу на нее.
 
   Она достает из своей сумочки резиновый член с готовым тонким жгутом. Это был искусственный половой мужской член. Обычно его применяют для трахания мужчин в попу, это как правило делают сами женщины.
   Я с минуту рассматриваю этот резиновый пенис, перевожу взгляд на нее.
   – Это твоя идея? – спрашиваю ее.
   – Да,- сухо отвечает она.
   Она смазывает головку этого пениса вазелином, его тоже с собой принесла, я становлюсь рачком, уперся ниц в подушку, она обтягивает себя жгутом, надевает этот член так, будто с ним жила дано, мол, это ее родной фаллос, он к ней прирос от рожденья, и медленно, очень медленно засовывает его мне в задний проход.
   Признаюсь, приятно, когда тебя ебет красивая женщина. Она меня схватила за обе ягодицы, полностью обхватила, уперлась своими бедрами, и поимела меня еще так.