Гасанов Эльчин. Вербовка

Эльчин Гасанов
 
Вербовка

   Междусловие
 
   Я впервые сталкиваюсь с произведением, посвященным непосредственно вербовке.
   Криминалы, детективы, боевики – очень часто плоские и банальные – и прочее, все это понятно, но главной темой во всех боевиках и детективах вообще является, конечно, вербовка.
   И не только там. Вербовка везде, повсюду, кругом.
   Продавец яблок сначала вербует покупателя своим красноречивым языком, потом старается, как можно дороже продать ему свой товар.
   Врач вербует пациента, стращает его, пугает, потом опять вербует, выписывает ему лекарства, и получив свой барыш, спокойно уходит прочь.
   Будучи студентом, педагоги сначала нас вербовали, грозили нам отчислением, а потом отправляли работать в стройотряды.
   На экзаменационных сессиях студент вербует педагога, потом дает ему взятку и получает оценку.
   Или происходит наоборот: педагог посредством старосты вербует всю группу, собирает у всех деньги и ставит им оценки.
   И так далее и так далее до бесконечности.
   Как видим, вербовка происходит неосознанно, даже бессознательно, и все же она действует.
   Люди сами того не ведая, не понимая, вербуют своего ближнего, знакомого.
   Надо как – то назвать этот процесс, вот и назвали его – ВЕРБОВКА.
   Но конечно же, классической авансценой вербовки являются правоохранительные органы, а еще точнее, спецслужбы.
   В спецслужбах вербовка считается исключительно мозговым, центральным компонентом.
   К этому вопросу там подходят очень и очень тщательно, ранимо, ревностно.
   И вдвойне приятно, когда этот вербовочный процесс и механизм живо и тонко описан в этой книге Эльчина Гасанова.
   Данный роман может по праву считаться хрестоматийным, энциклопедическим, так как я не помню ни одного беллетриста или же бывшего работника органов, кто вот так вот по полочкам разобрал психологию вербовки.
   Никто из авторов не преподнес в этом контексте более значимого, обширного произведения, кроме Эльчина Гасанова.
   Его роман, точнее эпопея – это влиятельный, идеологический труд, и этим все сказано. Один этот роман стоит целой литературы. И это действительно так.
   И я рад, что Эльчину Гасанову по праву принадлежит одно их почетных мест в плеяде современных русскоязычных публицистов – прозаиков.
   Гасанов не повторим, он бесподобный стилист и незаурядный мыслитель. Тут нет белых ниток, коими шиты многие детективные произведения. Здесь все реально и тонко.
 
   Владимир Азаровский – критик, публицист.
 
   1.
 
   Лето 2005 года я запомню надолго. Оно было жарким, знойным, дышать было нечем.
   Стоял июль месяц, душно, воздуха нет, жара палящая.
   Нас пригласили на дачу в Нардаран. Хорошие места, мощные усадьбы с иномарками во дворе, кругом пальмы, кабаки, вокруг синим кольцом нас опоясывает море.
   Через каменные заборы ветки инжира свисают наружу.
   Так получилось, что мы отдыхали две недели, хозяин Ариф не отпускал гостей домой. Он был излишне гостеприимен. Богатый человек, заработал в России деньжат, а теперь их тратил напропалую.
   Распорядок дня был таков: после плотного завтрака – арбузы, сыр, масло, печенье, чай, кофе – направляемся на море, оно в двух шагах буквально.
   После моря ленч – спим, потом плотный обед – борщ, плов, или макароны с подливой, сверху чай, нарды и спать.
   Спим значит до 5 часов, просыпаемся, и на море. Там плещемся до 9 вечера, приходим на ужин – долма, рядом кипит самовар, и все – расслабуха.
   Избавлю вас от всех этих нудных описаний, которые ничего не выражают, не изображают, и которых явно никто читать не будет.
   Так вот рядом с этой дачей, по соседству жил садовник. Это так называется теперь садовник, на самом деле охранник, он следит за дачей, поливает деревья, мастерит, чинит, благо на даче работа найдется всегда.
   Через забор я пару раз увидел этого охранника, мне показалось, что я его знаю. На голове его была сетчатая бейсболка 'Статойл', в очках, в белых спортивных финках.
   Хрупкое телосложение, сутул, но аккуратен. Походка размеренная, даже уверенная.
   На вид ему было лет 35, не больше. Взгляд его тормознутый, удрученный, смотрел на забор или на ящерицу на песке, и замирал так минуты две, три.
   Он меня тоже заметил и среагировал. Как – то вечером после моря я застал его перед воротами дачи, он сидит на лавочке и курит, дымит.
   Увидев меня, хотел уйти, я с ним поздоровался, он кивнул мне, и исчез.
   У нашего хозяина дачи я поинтересовался про этого охранника, но он ничего про него не знал, не ведал.
   – Да бог его знает. Они (указывая на соседский дом через забор) практически не приходят, и вот, держат у себя садовника, чтоб дача не пустовала. А так, нет, я не знаю тут никого.
   Где ж я его видал, лицо его знакомое.
   Между дачными тупиками разливали холодное пиво, тут же стоял продуктовый магазинчик.
   После утреннего моря пенистое пивко как раз то, что надо.
   И вот в очередной раз возвращаюсь я один, именно один. Группа наша отстала, а я пошел через 4 тупик попить пивка. Вижу, стоит этот охранник – садовник, покупает сливочное масло. Я увидел его профиль, он был без бейсболки, открыта голова, и я его узнал.
   Это же Рустам, Рустам из нашего управления, где я работал, это в
   КГБ Азербайджана.
   Как он изменился, что это с ним?
   Осунулся, лицо уставшее, виски поседели, исхудал, кожа как тряпка: нездоровый вид.
   Он заметил меня и тоже узнал, я это почувствовал.
   Я решительно подошел к нему, загородил дорогу.
   – Здарово. Не узнал?
   – Узнал, – ответил он, оглядываясь по сторонам.
   – Что это с тобой? Может пивка? – предлагаю ему я.
   Он заколебался, потом согласился.
   – Можно, только по бокалу.
   – Да хоть по три. Дача же ведь, не работа.
   – Да…но я на работе.
   – Да ладно, слушай, какая работа? Целыми днями ты там один. Я что, не вижу что ли.
   – …Ну…это тебе так кажется.
   Пьем пиво, отошли в тенек, пот тутовое дерево. Я принялся его рассматривать.
   ''Какое странное лицо! Вроде бы сам напуган, неотесан, смущен, робок, а глаза уверенные, даже в уголках зрачков чувствуется ирония.
   Лицо выражала решимость, будто он внезапно озарен идеей. Странный субъект'', – подумал я.
   – Тебя кажется, Рустам зовут? – отпивая пиво, спрашиваю его.
   – …Н-да…- с неохотой отвечает он.
   – А что это ты тут? Другой работы не нашлось после КГБ?
   Он так погрузился в пивопитие, что не сразу ответил на мой вопрос. Потом поднял на меня глаза, пристально взглянул на меня, и вспомнив мой вопрос, бросил в сторону:
   – Нет, почему же, есть. Работал я на киностудии, исполнял голос за кадром.
   – Каким кадром? – не понял я.
   – Ну это, там…в монтажной, озвучивал звуки природы, спец эффекты, – он немного разговорился. – Актер, допустим, идет по траве, ну и мы за кулисами стоим, следим за его движениями, в руках у нас солома, и мы шуршим этой соломой в такт шагов актера. Потом озвучиваем дождь, который бьет по крыше, волны на море, бег по лужам и многое другое. Мало ли? Все не расскажешь, – он пил и смаковал каждый глоток пива.
   Точно я мешал ему насладиться пивом.
   – А ты говори, говори, мне стало интересно, – пристаю к нему. Мне нестерпимо захотелось его слушать.
   Он допил пива, хотел расплатиться, но я его опередил.
   – Рустам, что это с тобой, давай еще потянем пива.
   – Нет, я пойду, мне поливать пора деревья.
   Мы расстались. Ошибка в том, что я разошелся, дав волю чувствам.
   Его вид меня заинтриговал. После этого я часто стал высовываться, заглядывать на соседскую дачу, узнать, что он, да как, удовлетворить свое праздное любопытство.
   По всему было видно, что он тут садовничает не из-за денег.
   На следующий день выезжаю на своей машине, хочу поехать в поселок
   Маштага, кое – что накупить. А! Рустам!…
   Он уже приветствовал меня более теплее. Оказалось, и он едет туда же. Нам по пути.
   Сел рядом, мы едем. Я уже с ним не церемонился, даже ударил его по плечу, мигнул ему.
   В Маштагах мы накупили то – что было нужно, и уселись в центральном сквере, в тенистом кабаке, меж деревьев.
   Пару бокалов пива помогли мне быстро завязать с ним беседу.
   В его глазах видна была печаль, только по краям сверкала ирония.
   Как бы внутренне он был готов ко всему, у него был ответ на все, и все же он был пуглив, как – то напуган.
   Часто как мангуст высовывал, поднимал шею вверх, и смотрел в одну точку минуты две.
   Странный был он, очень странный. Я даже не могу о нем составить конкретного или какого либо понятия.
   – Рустам, а ты давно уволился из КГБ? – отпив пенку пива, спрашиваю.
   – С КГБ? Давно, – обвел меня мутным взглядом.
   – Ты странно себя ведешь, как то не по нашенскому, не по чекистски. Что это парень с тобой?
   – Знаешь как, я…в общем… не люблю сидеть на людях, если можешь, заходи как нибудь ко мне, ну туда,… по соседству на дачу.
   У нас там никого нет, хозяин в Турции с семьей, так что я один пока, нормально посидим, чайку выпьем, – сказал он тоном больного гриппом.
   Сказано, сделано.
   Этим же вечером, день угасал, голубые сумерки, розовые облака отражались на крышах дачных домов. Где то вдали устало лаяли собаки, периодически в небе с шумом пролетали самолеты.
   Поужинав, оглянулся я через забор, заметил Рустама, окликнул его.
   – Я иду! – кричу ему.
   Он кивнул мне в знак согласия и пошел в сторону ворот.
   Дача его хозяина отменная. Встроенный бассейн, с ночным освещением, пальмы, табачные деревья, родник, маленький водопад, огромный особняк в три этажа.
   Сидим с Рустамом в беседке, пьем чай. Рядом кипящий самовар и чайник. Он наскоро выхлебнул чашку темно заваренного чая и стал есть изюм. Иногда смотрел на меня, как бы изучал мой к нему интерес.
   Явно было, что ему хочется что – то сказать, но он искал подход.
   – Рустам, ты здесь скрываешься от кого – то, или как? – начал я.
   – Нет, – был ответ.
   – Отшельником стал. И это после КГБ. Странно все – таки.
   – Да все нормально, хорошо, – отпивая новую чашку чая, он сказал.
   Лицо его было бледным, морщилось брезгливостью, какая бывает у людей, когда они видят перед собой дохлую кошку.
   На столе в углу я заметил черную папку, где лежала целая груда исписанных бумаг.
   – Это что, мемуары? – спросил я.
   – Типа того, – кашлянув в кулак, ответил он.
   – О КГБ пишешь?
   Он ответил не сразу, после небольшой паузы. Сначала встрепенулся, как сонный человек, будто его ударили. Потом выдавил:
   – … И об этом тоже.
 
   Рустам меня не слушал, его глаза старались проникнуть сквозь деревья и дачные стены. Но мне стало интересно, что же может написать бывший чекист, который ныне подрабатывает садовником на чужой даче.
   Но он свои карты не раскрыл.
   Так получилось, что два дня подряд мы были заняты, и не было времени повидаться с Рустамом. Да и не охота мне было с ним возится, если быть уже честным до конца.
   Через день неожиданно мы услышали у соседей шум. Это приехал из
   Турции хозяин Рустама. Шум длился долго, почти до утра. Шумны апшеронские ночи.
   Утром выяснилось следующее: хозяин с товарищем привел туда девушек, они там гуляли, пили, кушали.
   Затем уже этот хозяин нас всех пригласил к себе. Открыл для нас стол, гора еды и яств, различные вина и водки, музыка, бассейн.
   Огонь, самовар, бутылки… Гости копошатся повсюду, все красны, вспотели, тяжело дышат. Ни один не сидит: кто купается, кто в бадминтон играет, кто курит стоя.
   В общем, все здорово!
   Но я искал глазами Рустама, под вечер, улучив минутку, спросил об этом у хозяина его.
   – …А!…Рустам!…А он все, уехал в Турцию навсегда. Я ему сделал все документы, он через некоторое время получит там гражданство, – шмякнул он своим полным от еды ртом.
   – Навсегда?… – как бы в тумане я спрашиваю.
   – Ну да, навсегда, – вглядываясь в меня так, будто хочет проткнуть насквозь.
   – Я как – то был тут у вас, он мой бывший коллега, и он меня пригласил на чашку чая
   – …О!..так ты значит тоже бывший ГБ – ист? – нервно зачесал обеими руками голову.
   – Да, из бывших. Я видел, он тут писал мемуары. Он что, писатель? – начал я издалека.
   – Да…он вообще какой то вальтанутый был! – замахал он руками. -
   Рассеянный, неопределенный, пришибленный судьбою человек. Писал, сочинял, чертил.
   – И часто писал?
   – Да он удивительно был переменчив. Все мысли его, слова, поступки были неадекватны. Он меня попросил сделать ему позицию в Стамбуле, не хотел он жить в Баку. Я на него не обращал внимания.
   – Простите, и все эти сочинения, свои писульки он забрал с собой в
   Турцию? – с надеждой спрашиваю я.
   – А хрен его знает. Тут должно быть остались кое какие бумаги его.
   Я все для мангала держу, для подогрева угля, чтоб шашлык горел хорошо. Хо – хо – хо! – буркнул он, засмеялся, посмотрев вслед одной девушке в купальнике у бассейна.
   – А можно ли будет у вас забрать эти бумаги? Они же вам все равно не нужны,- сказал я нетерпеливо.
   – Да хоть сейчас, бога ради. Эмиль! – он нетерпеливо затопал ногами.
   Появился молодой пацан лет 15. В бермудах, в очках, шлепанцах.
   – Эмиль, там, в кладовке ящик, в нем бумаги этого Рустама. Он второпях забыл кажется. Кое – что забрал, но некоторые вещи забыл.
   Там и костюм его, и трубка, банки, шманки, склянки. В общем, тащи все сюда, – приказал хозяин.
   – Нет, простите, я сам, тут как то неудобно, – я попросил заискивающе.
   – Да ради бога! Как угодно. Эмиль, проводи гостя, – уже смотрел на меня с подозрением.
   Мы зашли с Эмилем в кладовку, там было очень пыльно и влажно.
   Он открыл передо мной темно синий сундук. Там многое что лежало: старые книги, галстуки, зимняя шапка, баночка с землей, три коробки из под конфет, футбольный шарф, и в самом низу, в черной упаковке виднелись бумаги. Я тут же наклонился к ним.
   Вот это находка!
 
   …
 
   Достопочтенный читатель! Ты много раз читал избитые детективы, боевики, и ты знаешь, что главным действующим лицом там всегда является агент, источник информации.
   Оперативники всегда вербуют агентуру, и процесс вербовки часто остается за кадром.
   Поэтому я подымаю свой занавес перед этим тонким процессом, и освещаю его.
   Не люблю предисловий, никто не любит их. Но смею заметить, что подчас некоторые из читателей находят, что автор – де, нарисовал свой портрет или портрет своих приятелей. Бородатая шутка!
   Все в мире обновляется, изживает, кроме подобных приколов. Многие критики даже в мультфильмах видят оскорбление личности или недобрый намек.
   Дневник, который вы прочтете ниже, это быль, боль, это наша общая болезнь, это едкая истина.
   И именно поэтому этот дневник должен заслужить пощады читателя, так как в нем больше правды, чем этого хотелось бы на самом деле.
 

ВЕРБОВКА.

 

13 июня.

 
   Вчера я был на мероприятии в отеле ''Хаят''. Было шумно, шло мероприятие, праздновали день независимости России.
   Сюда пришли все: Президент, послы, министры, политики, главы партий и прочие.
   Аля – фуршет, живая музыка, исполняется классика, кажется Вивальди.
   Кругом праздничная атмосфера. Президент выступил с речью, говорил долго, в зале стало тихо. Потом все похлопали ему, и он ушел.
   Началась пьянка.
   Шведский стол, вкусная еда, бочки пива, вин, официант в спецодежде с проборчиком метается вокруг нас с подносом, разливает водку.
   Повсюду гогот, шум, перезвон бокалов, я же выполняю свою обычную работу чекиста – контрразведчика. Меня там никто не должен знать.
   Я шнырял, мелькал в толпе, налаживал связи и знакомства с нужными людьми, чтоб подготовить почву для дальнейшей их вербовки.
   Типичная наша работа.
   В руках моих тарелка с тефтели, я поел, попробовал русской водки.
   Гляжу, рядом стоит русский мужчина. Тоже ест, пьет. Подхожу ближе, знакомимся. Его зовут Ринат, он работает в компании 'Итера'.
   Он тоже приглашен сюда, и ему нужны, как он сам сказал, связи в высших сферах. Все это для бизнеса.
   Ринат осторожно отнесся к моим шуткам и подколкам, но мы продолжали пить пива, смешивая его с водкой.
   Он кисло смотрел по сторонам, точно обстановка душила его своей фальшью.
   Разговор у нас как – то не клеился, после чего беседа коснулась музыки, искусства, религии, спорта.
   Благо, я разбираюсь во многих аспектах и отраслях, тем более, касающихся России.
   Он разговорился, лед тронулся. Мы много болтали о Курниковой,
   Александрите, Рахманинове, Башмете, Велихове. Обо всем этом у меня была достоверная и полная информация.
   Ясно стало: я его заинтересовал. Ринату стало даже не по себе, так как я знал лучше него многие отрасли России.
   Он живо стал интересоваться мною.
   Мы отошли в сторон, стали глушить пива. Уже пошла сильная хмель.
   Ринат мне дал свою визитку, а я ему представился как журналист местной газеты.
   Уходил я оттуда довольным. Познакомился с нужным человеком, пожрал, выпил, послушал музон.
   Первичное задание выполнено.
 

19 июня.

 
   Через три дня я позвонил Ринату, но он не отвечал. Телефон молчит. Еще через день мы с ним встретились, уселись в кафе
   'Сахиль', что на приморском бульваре.
   Выпили пива, покурили трубку мира.
   Я стал зондировать почву, ''щупать'' его, но он оказался крепким орешком, не прокалывался. Мне уже потом стало ясно, почему.
   Дал ему номер своего мобильного телефона, и мы расстались.
   Наружность Рината поражала тут же, причем неприятно поражала, но затем потихоньку я привык к нему. Есть такая категория людей. Сразу было видно, что он испытал на своем веку много любовных романов, и горя отхлебал не мало. Лоб морщинист, голова стрижена под полубокс, обнажая неровный череп.
 

25 июня.

 
   В продолжении этих дней мои дела по работе ухудшились, голова закружилась от забот.
   На меня наезжал мой начальник отдела, которого я ненавидел. Мне все стало противно, хочу уволится на фиг из КГБ!
   Но вчера на мой сотовый был звонок.
   – Алло, это Рустам?
   – Да, – голос я не узнал.
   – Меня зовут Максим, я от Рината.
   – …К – какого Рината? – у меня глаза стали стучать.
   – Тот, с ''Итеры''. Вы с ним знакомы, он с России. Вспомнили?
   – …А-ааа…н-да.
   – Нам надо срочно увидеться.
   Стояла жара. На улице по краям дорог валялся тополиный пух как огромная вата. Деревья живут, дышат, природа уже ревет полным ходом.
   Я пошел на свиху.
   Встретились на бульваре, у вышки с часами.
   Максим оказался мужчиной лет 40. Высокий, видный, с прической аля
   – Кеннеди. Курил белое Мальбро, но зубы были белыми – белыми, как снег. Часто говорил о политике, вопросы религии обходил стороной.
   При встрече тут же представился:
   – Я сотрудник службы внешней разведки. Я знаю вас, рустам, вы не журналист, вы сотрудник КГБ Азербайджана. Давайте будем работать вместе, вы не пожалеете.
 
   Для меня это было как живое кино. Стало интересно, вечер приобретал довольно крутой характер.
   – Откуда вы все это узнали? – замигав глазами, спросил я чисто из вежливости.
   – Это не имеет значения. Вы нам подходите. Повторяю, вы не пожалеете, мы исполним любое ваше желание. Он говорил быстро, доступно, подкупающе, будто перед этим раз 20 отрепетировал слова.
   – Рустам, поехали в ''White club'', там лучше, мне как – то не уютно тут. Кстати, зовите меня просто Макс.
   Я пожал плечами, мы поехали.
   ''White club'' – это дорогой ресторан для очень солидных клиентов. Полутемный зал, горят свечи, стены белые, при входе слева большой аквариум с двумя пираньями, гитарист исполняет испанские мотивы.
   Макс закурил сигарету.
   – Макс, а с чего вы взяли, что я вам подхожу? – не утерпел я спросить и поудобнее стал усаживаться.
   – (Почесав переносицу) Вот, берите.
   Он положил передо мной пакует, завернутый в газету.
   – Рустам, там 1000 долларов США. Это аванс.
   Я смотрю на этот пакет, перевожу взгляд на Макса.
   – И что я должен делать? – не понимая, куда он клонит.
   – Ничего не надо делать, – спокойно отвечает.
   – Макс, а если я об этом сообщу своему начальству? – с ехидцей спрашиваю я.
   – Не сообщите. Никогда вы этого не сделаете. Азербайджанские чекисты бедные, они безыдейные. У тебя нет выхода.
   – И что потом?
   – Ничего, абсолютно ничего. Сначала скажите, какое у вас желание?
   – Честно?
   – Честно!
   – Сказать (закуривая)?
   – Говори!
   – Хочу трахнуть, переспать сразу с тремя телками: узкоглазой корейкой, ну или китайкой, мулаткой и европейкой.
 
   Это была моя старая заветная мечта: оказаться в постели сразу с тремя женщинами разных национальностей: бледнолицей, чернокожей и европейкой.
   – Нет проблем, Рустам, будет сделано.
   Я прекрасно понимал, что он меня вербует, но я и сам не лыком шит, собаку съел на этом деле.
   В кармане 1000 баксов, плюс перспектива осуществить свою секс затею.
   И это произошло.
 

30 июня.

 
   Через 4 дня меня пригласили в отель ''Европа'', в номер на 6 этаже. Макс меня встретил в фойе и переправил в номер.
   Меня провел туда рассыльный, вместе со мной поднимался.
   В номере меня ждала прекрасная картина. За столиком посредине комнаты сидели три девушки: узбечка Саян, кубинка Даниэлла, и русская Татьяна из Саратова.
   Когда они встали на ноги, они были одно роста, вровень, напоминали букву ''Ш''. Только каждую палочку буквы ''Ш'' перекрасили в разные цвета.
   Я ощутил кайф, нырнул в рай. Хотя, такие вещи не описываются…
   Они сами, все три телочки набросились на меня как голодные тигрицы. На русском понимали все.
   Я лежал на одной, другая на мне, третья подкралась сзади.
   Это Что – то. Я осуществил сокровенную свою мечту: дал в рот сразу трем девушкам, все они одновременно лизали и сосали у меня член.
   Я откинулся на спинку кровати, а они присосались меж моими ногами так, что я ныл и охал, стиснув зубы, покусав губы.
   Когда я кончил, мой позвоночник дрожал минуты три. Они все высосали, вылакали, вытряхнули из меня всю мою сперму с запасом на два месяца.
   Я весь был расшатанный, но безмерно, бестолково счастливый.
   Потом я осуществил еще одну позу: девушки легли друг дружке на спинку, как блинчики, животом вниз, а я устроился сзади. Передо мной три пизды: темная, желтая и белая. И еще три жопы! Что еще нужно человеку!?
   Так вот, я поочередно трахал то одну, то другую, а затем и третью пизду. Высовывал, всовывал, вынимал, втыкал.
   Кошачьи визги, стоны, крики, шум, будто целая толпа у меня в номере.
   Потом сидим за столом, а на нем Джин, Ром, ''Айреш Крем'', шашлыки, салаты, жульен. Рюмка за рюмкой, бокал за бокалом. Короче, часа на четыре я стал счастливым. Аж помолодел.
   И все это за счет Макса.
 

3 июля.

 
   Я знал, что за все это надо платить, этот кайф надо отрабатывать, я ждал звонка Макса целый день, но позвонил через два дня. Я долго, весь вечер ходил по комнатам дома, и думал.
   На следующий день еду к морю подышать. Вышел из своего ГАЗ – 31 у обочины на бульваре. Гляжу, звонок на мой сотовый:
   – Алло, Рустам, это Макс.
   – Привет, – я улыбнулся, так как ждал этого звонка.
   – Давай увидимся, – воскликнул он.
   – Нет проблем, – был мой ответ.
 
   Мы встретились на бульваре через пол часа. Потом поехали к нему домой на квартиру, где он снимал три комнаты. Это в городе Сумгаите,
   20 езды от Баку по хорошей трассе, автобан.
   Старый район Сумгаита в корне отличается от нового. Его построили в конце 40 годов немецкие военнопленные, там даже жители иные, и много русских кстати.
   В старом Сумгаите как то уютно, много деревьев, все четко, ясно, видно, что ты в городе, а не где то в ауле.
   Комнаты у макса хорошие, с видом на море. Рядом магазины, кафе, внизу проезжают машины.
   Сидим значит за столом, друг против друга. Я понимал, что настал какой то особенный критический, страшный момент, когда надо сосредоточить всю свою волю и силу.
   У Макса голый торс, сидел согнувшись, о чем то усердно думал.
   Разложил на столе перед собой много газет, я заметил только ''ЭХО''.
   Сигареты Мальбро, пару листов чистой бумаги, ручка, и 2 диктофона.
   Вербовка началась, и я ее ждал.
   – Ну что Рустам, отдохнул, поправил свои нервы? Разве нет? – закуривая сигарету начал Макс.
   – Ох…да уж, кайф. Что правда, то правда.
   – Доволен?
   – Чем?
   – Ни чем, а кем?
   – И кем же?
   – Ну мною, например, – выпуская изо рта круги дыма.
   – А причем тут вы? – я не понял если честно.
   – (Взгляд его остановился) В смысле?
   – Я не ищу смысл.
   – Слышь, Рустам, хорош херню городить. За все в жизни надо платить. За все! – он приблизился корпусом ко мне.
   – За что надо платить? – я уже придуривался.
   – Как за что, Рустам? За этих трех проституток в постели. Этого разве мало?
   – И сколько они стоят?
   – Ты что придуриваешься, Рустам? Ты блин что, спятил что ли?
   Совсем в ахуе?!
   – Угадал! – смеюсь я.
   – Рустам, ты мне мозг не еби, хорош сверлить. Вот, глянь, тут фотки с номера, где ты с блядями отдыхаешь.
 
   Он бросил на стол пакет, оттуда высыпались несколько цветных фотографий. Я стал их рассматривать, эти гады засняли буквально все, от и до, что мы делали там в номере. Я начинал нервничать.
   – И что потом?- вспыхну я. – Это шантаж?
   – Ты не оставляешь мне шансов, Рустам.
   – Нет, все ясно, и куда ты направишь эти фотки?
   – Да пока никуда. Ты вот (указывая на белые листки на столе), подпиши кое – что для меня, а негативы этих фоток можешь сжечь передо мной.
   – Да пошел ты на хуй! – я потянулся и привстал.