Гастон Билл. Смерть в зеленых глубинах

   Едва за ними закрылись двери, как я начал отчаянно дергаться и тянуть державшую меня ленту. Но бесполезность этого занятия была очевидна. Лента держала, как стальная проволока, а вот стул скрипел при каждом движении.
   Это был очень старый гнутый стул с ножками на клею. Если в нем и были шурупы, они наверняка давно проржавели. Поэтому я начал ритмично раскачиваться взад - вперед, а потом с боку на бок, при этом сгибал и разгибал ноги. Стул начал трещать. Я старался действовать осторожно, чтобы не опрокинуть его и не наделать шума. Через минуту пот с меня лил градом, мышцы от напряжения сводило судорогой, а стул трещал, как старая колымага.
   Еще одно усилие - и перекладина, к которой были привязаны мои ноги, вылетела, я смог привстать и, пользуясь останками стула как костылем, подпрыгивая, добрался до камина. Я уже не боялся шуметь - зажал ножку стула между прутьями каминной решетки и всем весом навалился на нее. Стул развалился с громким треском, похожим на пистолетный выстрел, и на запястьях остались висеть две планки.
   Тяжело дыша, я сорвал ленту с рук и потер занемевшие мышцы. Ну, что же, до полной свободы далеко, но во всяком случае я уже не был беспомощен, и тот кто захотел бы меня взять, узнает, почем фунт лиха.
   Дверь оказалась незаперта. Похоже, страже и в голову не пришло, что я смогу освободиться от пут. Выглянув в длинный пустой коридор, я никого не заметил. Верхняя площадка лестницы находилась от меня в нескольких шагах. Сюда же выходили ещё три двери, две - справа, и одна - слева. Осторожно ступая, я направился к лестнице, и уже почти достиг её, когда из двери справа вышел Гэс. Он издал изумленный крик и бросился ко мне. Быстро увернувшись от удара, я схватил его за запястье, подставил бедро, и Гэс по инерции пролетел дальше. Не задерживаясь на первом пролете лестницы, он приземлился на втором с таким грохотом, что содрогнулся весь дом. Я не позволил себе долго размышлять над его судьбой, так как за спиной услышал шум. Спайдер, похожий на затравленного зверька, стоял у той же двери,
   Конечно, было бы разумнее рвануть вниз по лестнице, минуя лежащего внизу без сознания Гэса. Но мне не терпелось расквитатьсся со Спайдером, так что я повернулся и пошел ему навтречу. С расширенными от ужаса глазами он сунул руку в карман, и когда выдернул её, послышался слабый щелчок и у его правого бедра блеснуло выскочившее лезвие. Я сделал ещё один шаг, внимательно следя за взглядом маленьких зеленоватых глаз.
   Тяжелый топот ног по лестнице заставил действовать быстро. Спайдер выкрикнул проклятье и его рука дернулась в броске. Не знаю, как мне удалось увернуться от пролетавшего ножа, который с грохотом врезался в дверь позади меня.
   Когда я пришел в себя, сержант Смайли уже отключил Спайдера болевым приемом и угрюмо глянул на меня через его голову:
   - Я думал, ты просто посмотришь и вернешься, - буркнул он.
   Я смотрел на него и смеялся. Я смеялся до слез, наверное, от того, что теперь мне не придется нырять с грузом на ногах в мрачную бездну. Я смеялся от радости, хотя Смайли при этом явно мутило.
   Через полчаса мы все сидели внизу у управляющего, в большой просторной комнате с чудесным видом на Кэмпсийские холмы. Мильтон прибыл с отрядом полицейских в форме и в штатском. Посетителям твердо и вежливо сообщили, что ресторан на некоторое время закрыт. Гэса и Спайдера увели, при этом первого - с вывихнутой шеей.
   В другой комнате инспектор Кларк допрашивал остальных сотрудников, а Мильтон беседовал с управляющим. Это был небольшого роста, франтовато одетый, слишком опрятный для такого места мистер Лоутер. Очень неприятная личность, напоминающая актинию, приросшую к панцирю краба и таскающуюся за ним по всем его делам. Теперь он изо всех сил пытался пустить Мильтону пыль в глаза, но с его стороны это было весьма опрометчиво.
   - Но, послушайте, старший инспектор, - говорил он быстро и сбивчиво, всплескивая руками. - У нас совершенно респектабельное заведение с солидными посетителями, и вы это знаете. Вы не имеете право врываться сюда подобным образом. Здесь не ваш округ!
   Мильтон презрительно посмотрел на него.
   - У меня ордер на обыск, согласованный со Спирлингширским участком. И если Джимми Сканлон для вас - солидный посетитель, то лично меня он не впечатляет.
   Лоутер хихикнул, потом попытался оправдаться:
   - Джимми уже отсидел, вам нечего ему предъявить. Это не преступление...
   Мильтон всапыхнул:
   - Вот только не надо объяснять, в чем суть преступления. Я обвиню вас в преступном сговоре так быстро, что вы не успеете ойкнуть. Отвечайте прямо или не успеете доехать до отдела, как вам придется дать письменные показания.
   Лоутер поежился и пошел на попятную.
   - Ладно-ладно. Что вы желаете знать?
   - Вы владелец этого ресторана или управляющий?
   - Всего лишь управляющий! Рестораном владеет общество с ограниченной отственностью!
   - Называйте конкретных лиц! Фамилии!?
   Лоутер провел языком по пересохшим губам.
   - Это Прескот! Эллис Прескот! И Лоллевен...
   - Крупный букмекер?
   - Именно он. И Грэйлер, который владеет клубом "Эль Марок".
   Мильтон удовлетворенно улыбнулся.
   - Главное трио! Судя по всему, остальные двое просто вложили капитал и ждут диведендов! Но если мы арестуем Прескота, остальные очень испугаются и будут стараться блюсти закон. А что, Прескот часто здесь появляется?
   - Довольно часто. По-моему, он многие дела ведет отсюда.
   - Не сомневаюсь. Кроме Сканлона, кто здесь частый посетитель?
   Видимо, заговорив, Лоутер решил не останавливаться на полпути. Быстрой чередой пошли фамилии заправил преступного мира Глазго. Даже Мильтон был поражен.
   - Боже праведный!? Да вы управляющий целой бандой воров!
   Лоутер беспомощно развел руками.
   - Послушайте, старший инспектор! Я подневольный человек! Не я распоряжаюсь тем, кому приходить сюда, а кому нет!
   - Да, да, вот именно. Вы самый невезучий человек, кого я знаю! Это видно по тому, что с вами приключилось после заведования тем складом, который во время войны был центром интересных событий. Ну, ладно, не волнуйтесь, дайте мне ключи от кабинета Прескота и погуляйте внизу. В случае отказа вам придется прогуляться с нами в отдел.
   Он взял ключ, который протянул Лоутер, и приказал двум полицейским сопровождать того к машине. В этот момент вошел Малькольм Кларк. Мильтон взглянул на него.
   Кларк покачал головой:
   - Они чисты, Гай! Обычные кухонные работники, официанты. И ничего не знают! Я уверен.
   Мильтон кивнул.
   - Ты прав! Кроме ареста Гэса и Спайдера, мы наверняка немало выудим из этого скользкого типа, а, значит, день прошел не даром! Пошли, займемся обыском!
   Он отдал ряд команд, в результате сержант Смайли с полицейскими принялся за обыск. Мильтон обернулся ко мне:
   - Пошли, Маклин. Мы вместе с Кларком осмотрим кабинет Прескота. Вдруг обнаружим что-нибудь такое, что подтвердит твой рассказ?
   Личный кабинет Прескота находился на том же этаже, что и бар. Мильтон открыл кабинет ключом, полученным от Лоутера, и мы вошли. Кабинет был небольшой, пол покрыт ковром с высоким ворсом, стулья глубокие, как в клубе, только один, крутящийся, - за большим дубовым столом. Вдоль стены располагались шкафы для напитков и бумаг. В углу - большой телевизор, здесь довольно неуместный.
   Мильтон огляделся и хмыкнул:
   - Да, много бы я отдал за протокол проходивших здесь заседаний! Еще не знаю, что мы ищем, но обнаружим все это именно здесь.
   В шкафу ничего не было, кроме подшитых деловых бумаг, а в баре мы обнаружили только две бутылки непочатого джина. Даже в запертом ящике стола оказалась всего лишь копилка для мелочи и бухгалтерская книга.
   Мильтон кивнул головой в знак согласия с самим собой, словно ничего другого и не ожидал. Потом они с Кларком начали осматривать комнату более внимательно. Мы сняли ковер, и пристально осмотрели доски пола, потом несколько картин со стен. Но все безрезультатно.
   В конце концов я притомился и облюбовал удобное мягкое кресло поодаль.
   Мильтон улыбнулся, глянув в мою сторону:
   - Теперь я понимаю, что такое детектив-любитель!
   Я улыбнулся в ответ и поглядел вокруг. Телевизор в деловой обстановке явно выглядел лишним. Во-первых, он был неуместен в кабинете: вряд ли у людей, которые сюда прходили, оставалось время для просмотра телепрограмм. Я встал и подошел к нему поближе.
   Телевизор как телевизор. Такой же, как любой другой. Я постучал по корпусу и попытался сдвинуть его с места. Он был таким тяжелым, будто его набили свинцом.
   Мильтон подошел поближе, опустился на колено и попробовал вскрыть экран перочинным ножом. Пару минут - и экран был снят, обнажив дверцу сейфа.
   Я обернулся к инспектору Кларку:
   - Неплохо для детектива-любителя.
   - Ладно, кончай комедию. - откликнулся Мильтон. - Вопрос в том, как открыть этот чертов ящик?!
   Мильтон и Кларк провозились где-то около получаса, и в конце концов дверца поддалась. Когда мы увидели содержимое, то непроизвольно вскрикнули.
   Полки были забиты пачками банкнот. Кларк полез в карман и стал сверять номера на купюрах знаках с теми, что значились в его блокноте. Мильтон напряженно наблюдал за действиями коллеги.
   Через минуту он произнес:
   - Ограбление Крайналланского банка, вне всяких сомнений, Кларк. Точно.
   И тут Мильтон наконец улыбнулся.
   - Вот теперь Прескоту и компании не отвертеться.
   Кларк тоже был очень доволен.
   - Я всегда чувствовал, что именно Джимми Сканлон взломал банковский сейф. Но теперь я смогу это доказать.
   Мильтон ничего не ответил, продолжая молча рассматривать деловые бумаги из сейфа.
   Наконец он произнес:
   - Никогда не видел столько улик, собранных в одном месте. Сегодня нам вряд ли удастся поспать. Свяжись с банком - нам нужно больше материалов. Достаньте заведенное на Прескота дело. Теперь он разыскивается не для допроса, а по делу ограбления. Займись Сканлоном и прочими, о ком упоминал Лоутер. Даст, Бог подчистим всех.
   Кларк кивнул и вышел, чтобы отдать необходимые распоряжения. А тем временем я продолжал осматривать сейф. И, наконец, нашел то что интересовало меня гораздо больше, чем пачки денег. Маленькая картонная коробка, в ней четыре полных обоймы девятимиллиметровых патронов. Я молча подал её Мильтону.
   Он внимательно осмотрел содержимое коробки.
   - Если в баллистической лаборатории подтвердят, что это патроны от того пистолета, из которого убили девушку и твоего друга, можешь считать свою версию доказанной.
   - Вы не сомневаетесь?
   Он отрицательно покачал головой.
   - Сомнения есть. Это прежде всего подтверждает твою гипотезу, что Элейн Прескот убила девушку. А я в этом я не уверен. Но тебе нечего беспокоиться. Теперь это только вопрос времени.
   - Да, это ваша забота. Мне остается только откланяться.
   - Прекрасно, - с удовлетворением отметил Мильтон. - Я рад что у тебя такой разумный подход. Ты достаточно нам помог, и не думай, что мы тебе не благодарны. Цель близка, и нет смысла отвлекаться на дело об убийстве.
   - Согласен. А теперь, с вашего позволения, я отправлюсь на свидание. Хочется забыть о трупах, убийцах и даже о полиции. Увидимся в суде.
   Я помахал ему рукой и уже взялся за ручку, как Мильтон тихо произнес:
   - Ты уверен, что рассказал мне об этом деле все?
   Я удивленно обернулся.
   - Конечно, что же еще?
   Он пожал плечами.
   - Ну, если ты не знаешь, я и подавно.
   Он продолжал задумчиво сидеть, покусывая мундштук трубки. Я вышел и направился к стоянке, где оставил машину.
   ГЛАВА 9
   Интимная обстановка
   В квартире я нашел записку от хозяйки миссис Ритчи. В ней сообщалось, что она пополнила запасы продуктов, и за это с меня причитается двадцать пять фунтов. Вопрос о деньгах становился все насущнее. Возможно, теперь, когда я развязался с Прескотом, подвернется какая-нибудь работенка.
   Часы показывали без десяти девять. День предстоял очень напряженный, а до встречи с Мариан оставалось около часа. Это меня по-настоящему волновало. С другой стороны, я уже вышел из того возраста, когда свидание вызывает трепет и волнение. Поскольку мне не удавалось справится с нахлынувшими чувствами, я открыл новую бутылку "Джонни Уокера" и плеснул немного себе в бокал. Спиртное повлияло на мои умственные способности, и я вскоре сделал вывод, что знакомство с Мариан - единственное за последнее время приятное событие, Прикончив виски, я направился в ванную.
   Открыв воду, я задохнулся от боли. Струя попала прямо туда, где нещадно поработали кулаки Гэса. Но после душа наступило облегчение. Свежий и спокойный, я посмотрелся в зеркало. Под левым глазом - синяк, губа распухла, и рот от этого перекосило. Утешало лишь воспоминание о том, что Гэс получил свое.
   Стряхнув пыль с вечернего костюма и с удовольствием отметив, что он весьма недурно на мне сидел, я вышел из дому. На Байрес Роуд поймал такси и направился в "Би-Джаз".
   Мариан сидела за маленьким туалетным столиком в тесной гардеробной. Когда я вошел, она поспешно поднялась навстречу и радостно улыбнулась.
   - Рой, ты пришел!?
   - А разве были хоть какие-то сомнения?
   - Все равно, приятно тебя видеть!
   Мы отправились в клуб "Гасиенда" на Саучел Стрит, который занимал два этажа над мебельным магазином. Место не очень интересное, но в городе не было других заведений, где можно недорого и прилично поужинать и спокойно посидеть до полуночи. К тому же там неплохой бар, кабаре и танцзал.
   Мы устроились в зале ресторана. Очень приятная атмосфера, неяркий свет и уединенный столик. Другие столики утопали в темноте. Официанты бесшумно сновали по залу. Мы с Мариан беспрерывно смеялись и вели бесконечные глупые разговоры. Когда же я случайно ловил взгляд её темных бездонных глаз, у меня перехватывало дыхание, и я напрочь забывал, о чем шла речь. В остальном настроение было замечательное.
   После кофе Мариан захотела танцевать, и мы поднялись в танцзал. Там явно ощущалась испанская атмосфера, которая оправдывала название клуба. Официанты в мягких сапожках, в белых рубашках с жабо, в черных узких брюках и с широкими красными поясами. Оркестр размещался в небольшом алькове, увитом зеленью. На заднем плане красовалась панорама высоких заснеженных гор. По стенам висели плакаты с изображением боя быков. Шляпаы и мечи, деревянные с темными железными засовами двери и люстра в форме тележного колеса довершали картину.
   Полагаю, атмосфера тут была ещё более фальшивой, чем в баре Прескота, но сегодня я не был настроен столь критически. Продолжение вечера было таким же, как и начало. Мы посмотрели выступление двух мускулистых молодых людей, которые жонглтровали столь же мускулистой девицей в бикини "под леопарда". Мариан им горячо аплодировала. Мы немного потанцевали, слегка выпили и опять много смеялись. Мы совсем опъянели, но не от ощущения близости друг друга. Нам казалось, в зале нет никого кроме нас, и эта необыкновенная ночь будет продолжаться вечно.
   После зажигательной самбы мы слегка запыхались и только хотели перевести дух и что-нибудь выпить, как к нам подошел управляющий с широкой, как будто навечно приклеенной улыбкой и, поклонившись, произнес:
   - Надеюсь, вы простите мое непрошенное вторжение. Но мы узнали мисс Николсон. Простите ради Бога, мы слышали о вашем дивном пении, и нам бы очень хотелось его услушать.
   Мариан покраснела от удовольствия.
   - А ты что скажешь, Рой? Ведь это твой день?
   - Ты прекрасно знаешь, что я в первых рядах почитателей твоего таланта.
   Мариан засмеялась и встала. Потом обернулась:
   - Я спою специально для тебя. Что ты хочешь услышать?
   - В твоем репертуаре есть "Огни рампы"?
   - Нет, но с сегодняшнего дня будет.
   Управляющий поблагодарил её все с той же затертой улыбкой и проводил до двери за сценой. Через несколько минут он появился снова и поднял руку, требуя тишины. Выступление Мариан было объявлено кратко, без всяких комментариев. Она вышла на сцену, и в зале воцарилась атмосфера молчаливого ожидания. Тишина стояла до самого последнего аккорда, потом зал взорвался апплодисментами.
   Уже в третий раз я слушал её пение, но этот запомнился мне особенно ярко. У Мариан была такая манера, что каждый зритель мог решить, что она поет именно для него. Но на этот раз ощущение было такое, что эта песня все же для меня. Я ещё не знал тогда, что это была наша последняя беззаботная встреча.
   Управляющий подвел её к столику и с поклоном усадил. Появился официант с ведерком, наполненным льдом, в котором покоилась бутылка шампанского. Мариан покраснела от такого триумфа и чувствовала себя польщенной.
   - Мы бы хотели вас услышать ещё раз, мисс Николсон. Я думаю, члены нашего клуба будут на этом настаивать. А пока, я надеюсь, вы примите этот знак благодарности от нашего клуба в качестве компенсации за прерванный вечер.
   Я улыбнулся.
   - Поздравляю, Мариан, начинается твой взлет! И спасибо за песню!
   Она перегнулась через стол и схватила мою руку.
   - Не оставляй меня, Рой! Без тебя очень плохо. И вообще мне, кажется, повезло с тобой.
   От неожиданности я не знал, что сказать. Все это казалось нереальным, хрупким и очень недолговечным, как дорогой сосуд венецианского стекла, который вот-вот выскользнет из рук, рассыпавшись грудой осколков. Ощущение счастья и покоя мгновенно улетучилось.
   Мы откупорили шампанское. Остаток вечера прошел в разговорах о планах на будущее. Уже после полуночи мы вышли на улицу, расставаться не хотелось.
   Мариан ухватила меня за руку.
   - Куда пойдем, Рой? Так хочется, чтобы эта ночь не кончалась!
   Я ей улыбнулся.
   - Ты забываешь, это Глазго - город-Золушка. После полуночи все развлечения кончаются. По-моему, выбор у нас невелик: или пойти гулять в парк, рискуя при этом быть ограбленными или задержанными полицией, или направиться ко мне домой, посмотреть гравюры, если они у меня есть.
   Мариан обворожительно покосилась на меня и хихикнула.
   - Ошибаешься, милый! У нас есть ещё один вариант! Пойдем ко мне, там я тебя познакомлю с "Гленом Грантом", бутылку которого приберегла специально для такого случая.
   Я не возражал, не зная, что ещё не раз об этом пожалею.
   Мы остановили такси, Мариан назвала шоферу адрес в одном из престижных районов на западном берегу реки Келвин. У входа в ярко освещенный, облицованный белой плиткой дом с небольшим палисадником я расплатился с таксистом и пошел за Мариан. Мы поднялись на второй этаж, где на стеклянной двери красовалась хромированная табличка с готическими буквами:"М. Николсон".
   Квартира Мариан меня потрясла. Чтобы обставить такую просторную гостиную с высокими потолками нужна была не только бездна вкуса, но и немало денег. На полу покоился огромной бежевый ковер с высоким ворсом, у стен стояла современная мебель. На стенах - несколько репродукций импрессионистов в белых рамах, а акварель над камином с изображением Данвеганского замка придавила завершенность всему интерьеру. Мне пришло в голову, что пение во второразрядном кабаре - дело гораздо более прибыльное, чем можно было представить. Одно ясно - эта квартира не имеет ничего общего с её жилищем на родном острове.
   Мариан бросила накидку на спинку дивана и включила настольную лампу с мягким приглушенным светом. Она повернулась ко мне и, когда я приблизился, упала в мои обътия так просто и естественно, что, казалось, мы знали и любили друг друга давным - давно.
   Мы долго стояли обнявшись, потом она подняла голову и нежно провела по моей щеке с синяком.
   - Я рада, Рой, что тебя не убили! - прошептала она. - Трудно пришлось?
   Я ласково погладил её по руке и улыбнулся.
   - Я тоже рад! А трудно было не мне одному.
   Мы долго целовались, потом она отстранилась и рассмеялась:
   - Совсем забыла, что я хозяйка. Хочешь выпить?
   - Да, не откажусь. Ты просто потрясающая хозяйка!
   - Тебе с содовой? И немножко музыки, наверное?! Надо перевести дух.
   - Все принимается. Только без содовой. Уважаю труд виноделов.
   Она подошла к бару и налила мне изрядную порцию виски, а себе смешала мартини. Мы выпили на брудершафт. Я почувствовал, как виски догнало шампанское; смешавшись, они подняли мое несколько подпорченное настроение.
   В углу стояла большая радиола. Мариан подошла к ней и поставила пластинку. Комната наполнилась мелодией из "Огней рампы". Потом она, непроизвольно раскачиваясь в такт музыке, подошла ко мне, положила руки на плечи и прощептала:
   - Вот видишь, у нас даже в музыке вкусы одинаковые. Давай потанцуем!
   Я обнял её за талию, и мы стали танцевать, вернее, раскачиваться в такт музыке. Мариан положила голову мне на плечо и спросила:
   - Рой, ты когда-нибудь испытывал такое сильное желание, которое бы не давало тебе покоя, тревожило, как ни на миг неослабевающий крик внутри?
   Внутри возникло ощущение пустоты. Мне показалось, что она когда-то это уже произносила. Но я попытался улыбнуться.
   - Конечно, испытывал!
   Она открыла глаза.
   - Да, когда?
   - Да вот сейчас. Выходи за меня замуж, Мариан!
   Она задумчиво покачала головой.
   - Ты не хочешь жениться. Но очень мило с твоей стороны, что ты думаешь, что хочешь.
   Я крепко прижал её к себе. Пластинка внезапно кончилась, и мы стояли в полной тишине. Влажный мягкий рот, закрытые глаза, длинные пушистые ресницы и легкое дыхание вызвали во мне такое сильное желание и нежность, что я не смог совладать с чувствами, они рвались наружу, как горный поток, сметающий все на своем пути...
   Прошло очень много времени, пока я услышал, как часы на башне бьют три раза. Я стоял в дверях ванной, глядя на Мариан. Она спала безмятежно, свободная от страстей, составляющих её противоречивую натуру, и казалась очень юной и беззащитной.
   - Пока, милая. Спасибо, за все, - с нежностью шепнул я, направляясь в гостиную. Уже на выходе из комнаты мое внимание привлек какой-то блестящий предмет на полочке. Это был медальон в форме сердечка с порванной цепочкой. Подумав, что неплохо бы починить его и отдать Мариан при встрече, я сунул его в карман, выключил свет и вышел на улицу.
   Приятно пройтись пешком в тихую летнюю ночь. На западе кучковались облака, но в душе моей было безоблачно. Будущее казалось вполне определенным. Я шел и строил планы для двоих, а в ушах все ещё звучала мелодия "Огней рампы".
   Придя домой, я плюхнулся в кресло и закурил. Но сигарета показалась лишней. Только теперь я понял насколько устал. Я провел на ногах все последние сутки и не разу не расслабился. От одной мысли, что можно завалиться в постель и проспать до полудня, я пришел в состояние блаженства.
   Но сигарета ещё не выкурена. Затянувшись, я сунул руку в карман и достал медальон. Сначала не мог вспомнить, зачем он мне понадобился? Идея взять у дамы украшение даже из благородных побуждений показалась не слишком привлекательной. Однако в случае быстрого ремонта был шанс заслужить прощение. Я сидел и непроизвольно раскачивал медальон за кончик порванной цепочки. Мое внимание привлекла гравировка. Я поднес медальон поближе к свету. И все внутри похолодело. Вот он, - искомый мотив для убийства Энн Мазерс!
   На медальоне было выгравировано: "Мариан - с любовью от Колина!" На меня нахлынули мучительные воспоминания. Я вскочил и прошел к шкафу, где висела куртка, которая была на мне, когда я обнаружил тело Энн. Губная помада, подобранная в каюте затонувшего судна, лежала, позабытая в боковом кармане. Достав её, я снял колпачок. Сравнивать цвет помады с цветом отпечатков, оставшихся на моем носовом платке, не было нужды. Губы с этой помадой я помнил не хуже своего отражения в зеркале.
   Подозрения сменились уверенностью.
   Внезапно поток моих мрачных размышлений прервал пронзительный звонок. Я был настолько ошарашен, что долго не мог понять, что звонит телефон. Потом, наконец, снял трубку. Негромкий мужской голос спросил:
   - Рой Маклин?
   - Да, я.
   - Это Сканлон. Если хотите увидеть Эллиса Прескота, нынче вечером он будет на Тилмер Стрит, 315. Первый дом справа. На двери табличка "Эдвард Прайс".
   - Минутку, Сканлон! Что стряслось? Почему вы мне это говорите?
   - Скажем, потому что мне не нравятся убийцы вроде Прескота. Возможно, всем будет лучше, если Мильтон его сцапает; мне не хочется совершать вечерний моцион под охраной, тем более рядом с ним.
   Послышался щелчок, и трубка затихла.
   Первым желанием было позвонить Мильтону и сообщить о звонке, но я вовремя остановился. У меня накопилось к Прескоту немало вопросов, а отвечать на них в присутствии полиции он вряд ли станет.
   Мысль о ловушке я отбросил. Это было бы слишком рискованно для тех, кто её подстроил. Один мой звонок, и Мильтон выставит оцепление вокруг дома, так что и мышь не проскользнет. Прескот прекрасно понимает, что идея обвести полицию вокруг пальца провалилась. И теперь у полиции достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. Скорее, он собирается удрать за границу. Как бы там ни было, я решил отправиться на эту встречу.
   Попытавшись встать, я впервые почувствовал боль в мышцах. Во рту стоял привкус горечи. Я прошел на кухню, плеснул в лицо холодной водой, выпил поллитра холодного молока и почувствовал себя гораздо лучше. Тут мое внимание привлек монотонный приглушенный шум. Нестерпимая жара кончилась, за окном шел дождь.
   ГЛАВА 10
   Мариан все рассказывает
   Тилмер Стрит оказалась в противоположном конце города, на южном берегу реки. Это была улица, застроенная кирпичными четырехэтажными особняками с фасадами из ракушечника. Когда-то они принадлежали верхушке среднего класса, теперь несколько сдали позиции. Я медленно ехал, пока справа не увидел номер 315, и остановил машину на углу.