Время от времени она прерывала упражнения и шла к ручью ополоснуться. Чтобы было удобнее тренироваться, она сняла плащ и закатала рукава туники. От ее энергичных движений в пещере становилось теплее. На ее теле поблескивали капельки пота. В полутьме Януэль не испытывал стеснения, глядя на ее ноги, обтянутые высокими голенищами сапог из черной кожи, на белизну бедер под короткой туникой, когда она прыгала и кружилась. Конечно, это ему нравилось, но прежде всего его привлекали ее воинские таланты.
Она объяснила Януэлю, что с годами заучила каждую пядь своего второго клинка так, чтобы в нужный момент использовать наиболее подходящую насечку. Клинок подлиннее предназначался для нанесения решающего удара. Со временем лезвие стало безупречно острым, ровным и гладким. Драконийка рассказала Януэлю, что кузнецы после заточки клинка бережно собрали сверкающие металлические стружки, чтобы изготовить порошок, который используют иконописцы. Благодаря ему краски на картинах, изображавших Единорогов, действительно приобретали особенный, ни с чем не сравнимый оттенок.
К фениксийцу постепенно возвращалась любовь к оружию. Судьба вновь распорядилась так, что его жизнь зависела от клинка. Таков удел беглеца.
С наступлением сумерек они покинули свое убежище. И теперь, приникнув к скале, вслушивались, как утихает вдали шелест крыльев Грифона.
– Пойдем, – сказал она.
Под покровом ночи они шли в избранном направлении около шести часов. Над небом нависли облака, и это облегчало их продвижение, хотя они все же опасались выходить из леса. Эта предосторожность вынуждала их порой делать немалый крюк. Даже если можно было спрямить путь и сэкономить два или три часа, драконийка наотрез отказывалась идти на риск. Следовало держаться под кронами деревьев, чего бы это ни стоило.
Ночной холод пробирал Януэля до костей. В конце концов Шенде удалось убедить его накинуть ее плащ, сказав, что привыкла к ночным вылазкам и закалилась, тогда как ему куда привычнее тепло огней Алой Башни.
Они не говорили о том, что их ожидает. Если по ночам они будут идти с той же скоростью, а днем отдыхать, то следующей ночью доберутся до Эльдорского перевала. Его, вне всяких сомнений, стерегут горцы. А их Шенда боялась куда больше, чем Хранителей, летавших в небе.
– Они здесь у себя дома, – пробормотала она в ответ на вопрос Януэля. – Мы идем по землям, на которых они живут веками.
На рассвете, усталые, они улеглись под выступом скалы, надеясь заснуть, несмотря на непрестанно грозящую им опасность. Ощущая ломоту во всем теле, Януэль свернулся и закрыл глаза. Он ощутил, что холод больше не страшит его. Очевидно, Феникс теперь согревал его своим теплом, так как один трудный ночной переход явно не мог вернуть ему былой выносливости. А у Шенды, к его удивлению, зуб на зуб не попадал, и она была не в силах скрыть это. Она дрожала, завернувшись в плащ.
Недолго думая, Януэль прижался к ее спине. Она вздрогнула и повернулась было, намереваясь оттолкнуть его, но мягкое тепло, исходившее от фениксийца, притягивало и успокаивало. Они не сказали друг другу ни слова. Уткнув лицо в волосы девушки, Януэль спокойно заснул.
Испещренная впадинами и темными пятнами луна проглянула сквозь прореху в облачной пелене, и беглецы поняли, что пора продолжить путь. Никто из них не сказал ни слова о часах, которые провели вместе, прижавшись друг к другу. Януэль понимал, что чувство, которое он испытывает к Шенде, отнюдь не входит в число тех, которые фениксийцы научили его усмирять. Он вспомнил, что Фарель предупреждал его об этом несколько дней назад, на пути в крепость, и его лицо просияло любовью к этому человеку, заменившему ему отца. Юноша питал абсурдную надежду, что скоро сможет рассказать наставнику о своих новых ощущениях. Да, Януэль вынужден был признать: эта женщина притягивает его, ему вновь и вновь хочется вдыхать благоухание ее тела, любоваться фиолетовыми глазами, сияющими из-под шапки темных волос. Но пока он не хотел ничего большего. Дальше простиралось неведомое, о котором ему было известно лишь из нескромных рассказах Силдина, да еще со слов солдат, услышанных еще в детстве. И то, что он узнал, не вызвало у него желания испытать это на себе. Он чувствовал, что вполне может сдерживать свое вожделение, относясь к нему как к естественному чувству, которое теперь не повредит его дару. Может быть, после стольких пережитых страхов Януэль наконец начал понимать, в чем он заключается.
Шенда шла, держа оружие наготове. Она чутко прислушивалась к шорохам в глубине леса. Но там, среди сосен, бродили только дикие животные.
До перевала оставалось идти совсем немного, однако не было видно ни костра, ни огней, ничто не выдавало присутствия горцев.
– Не верь, – прошептала Шенда, вглядываясь в темноту. – Они там, я уверена.
Перевал был в действительности всего-навсего прямым проходом между двумя отвесными скалами длиной, вероятно, не больше тридцати локтей.
– У нас нет никаких шансов пройти незамеченными, – резко бросила она. – В случае чего придется бежать.
– А потом? Он ведь будут гнаться за нами по пятам…
– Постой… Слышишь?
Януэль насторожился:
– Шум воды?
– Это река. Она течет вниз, в долину. Если они будут нас преследовать, попробуем уйти от них вплавь.
– Откуда ты так хорошо знаешь эти края?
– Я гонялась здесь за одним вором.
– Что он украл?
– Не важно. Просто за вором.
– Почему ты мне об этом не сказала?
– А это бы что-то изменило?
– Нет, – согласился Януэль.
– Тогда хватит задавать вопросы.
В угнетающей тишине они двинулись вперед. Не пройдя и пяти локтей, драконийка замерла на месте и медленно обернулась:
– Заклинаю тебя Драконом Ороса… Беги!
В это мгновение со всех сторон появились горцы. Януэль схватил с земли какую-то палку и приготовился драться.
Шенда и Януэль застыли, прижавшись спинами друг к другу. Все прибывавшие горцы в одеждах из кожи и меха замкнули кольцо. У них были густые каштановые бороды, а в руках они держали тяжелые топоры с обоюдоострым лезвием. Даже во тьме Януэль различал на их лицах выражение дикой радости.
– Никаких шансов, – повторила драконийка. Один из горцев вышел вперед и, небрежно положив топор на плечо, ухмыляясь, заметил:
– Ты, – он указал на Шенду, – ты ловкая. Но вот он шумит, как взбесившийся кабан!
Товарищи подхватили его шутку взрывом хохота. Тот, кто говорил, вероятно, являлся их предводителем. У него на груди висел огромный бронзовый медальон с рельефным изображением герба императорской династии. Его каштановые волосы были заплетены в две толстые косы.
– Давай попытаемся прорваться! – прошептал через плечо Януэль.
– Даже и не думай об этом, – ответила она. – Если твой Феникс в силах нам помочь, то сейчас для этого самое время.
– Он не реагирует, – признался Януэль мрачным голосом.
Юноша попробовал вызвать Феникса в тот самый момент, когда появились преследователи. Возможно, у Феникса просто не хватало сил, чтобы вырваться и развернуть крылья во весь размах.
– Скверное начало, – заключила Шенда.
– Меня зовут Альгар, – сказал предводитель. – А вот мои братья. – Он указал на товарищей, при этом глухо ударив в свой медальон. – У вас есть выбор: сразиться с нами и погибнуть или сложить оружие.
Шенда выбрала этот момент, чтобы броситься на противников. Пройти через кольцо горцев было невозможно, но она хотела дать им понять, что схватка будет нелегкой, продемонстрировав свое воинское искусство. Они еще не успели поднять свои топоры, как она нанесла нешуточные раны троим мужчинам, стоявшим поблизости от нее. И тут же снова отступила назад. Все это произошло так быстро, что Януэль даже не успел подумать о том, чтобы что-то предпринять.
Похоже, зрелище произвело на Альгара впечатление. С гримасой, судя по всему выражавшей восхищение, он осматривал кровоточащие порезы своих товарищей. Но и пальцем не пошевелил, чтобы им помочь.
Где-то в лесу с мрачным, завывающим уханьем сова перелетела с ветки на ветку.
– Отпустите ее, – сказал Януэль, становясь между Альгаром и Шендой. – Вам нужен я, а не она.
Альгар поднял бровь и язвительно улыбнулся:
– Извини, малыш, но эта женщина меня интересует куда больше, чем ты.
Горцы снова захохотали, хлопая друг друга по плечам.
– Тем не менее я согласен с тобой. После тебя жрецы больше всего хотят заполучить именно ее, и я не понимаю почему. Это ведь ты, недоносок, убил императора?
– Я не убивал его!
Януэль стиснул свою палку.
– Разве он погиб не по твоей вине, нет?
– Я никогда не желал ему смерти.
– Тем хуже для тебя. Видишь мой медальон?
– Да.
– Посмотри поближе, – настаивал Альгар, протягивая его Януэлю, насколько позволяла длина цепи.
Фениксиец сразу заметил длинную царапину, пересекавшую императорский герб.
– И что?
– Я снял его с убитого рыцаря. С двоюродного брата императора.
– К чему вы клоните? – спросила Шенда. Януэль спиной ощутил, что ее напряженные мышцы несколько расслабились.
– Я хочу сказать, что у нас тебе все рады. – Альгар одним движением вонзил топор в землю перед Януэлем.
Откинув назад голову, горец зашелся в хохоте, товарищи вторили ему. Сбитая с толку, как и Януэль, драконийка слегка опустила клинок, но не стала убирать оружие в ножны.
– Ты хочешь, чтобы мы поверили тебе и добровольно сдались и все обошлось без жертв? – недоверчиво бросила она.
Альгар упер руки в бока и наклонил голову набок.
– Очень может быть.
Потом, не колеблясь ни секунды, он приблизился к ней, так что острие ее меча уперлось ему в грудь.
– Ну а теперь ты мне поверишь?
Плечи драконийки опустились, свободным движением она сложила оружие.
– Да. Теперь я могу тебе доверять.
– Пойдемте, – заключил Альгар, на ходу поднимая свой топор с земли, – мы отведем вас в наш лагерь.
Януэль бросил растерянный взгляд на Шенду, которая в ответ только пожала плечами.
Перейдя через перевал, они дошли до реки. На берегу Януэль с изумлением увидел несколько дюжин палаток, у которых бодрствовали горцы с суровыми лицами.
– Племя Сендахар, – пояснил Альгар, указывая на скопление палаток на противоположном берегу. – А здесь наше племя – Форден. А скоро должны прибыть и горцы из племени Сахорн.
– А что происходит, Альгар? – спросила Шенда. – Зачем все это?
– Потерпите, – уклончиво ответил он, поднимая медвежью шкуру, закрывавшую вход в шатер.
Они вошли за ним. Внутри при свете одной-единственной свечи молодая женщина кормила грудью ребенка.
– Выйди, – сказал ей Альгар. – Нам нужно поговорить.
Она покорно подчинилась, прикрыла грудь и вышла с ребенком из шатра.
– Это моя жена, – пояснил Альгар. – Если понадобится, я за нее жизнь отдам. – Он положил топор, сел на волчью шкуру и знаком предложил беглецам сделать то же самое. – Я рад, что Грифоны не смогли вас выследить. У всех перевалов, за которыми нам было поручено следить, вас ждали наши люди.
– Почему, Альгар? – спросила Шенда, усевшись скрестив ноги.
Януэль сел рядом с ней и принялся рассматривать смуглое лицо хозяина жилища.
– А почему не подчиниться приказу империи? – заметил он, почесывая каштановую бороду. – Теперь пришло время отстаивать то, что принадлежит нам. Император был вынужден терпеть наше присутствие в горах, потому что ничего другого ему не оставалось: укротить нас стоило бы ему половины армии. Поэтому он попытался задавить нас.
– Я не понимаю тебя. Во все времена горцы верно служили империи.
– До тех пор, пока на трон не вступил тот император, который по крови был недостоин его занимать.
– Неужели ты хочешь, чтобы я поверила, что ты придаешь этому какое-то значение?!
– В этом случае – да. В его жилах текла наша кровь.
За этими словами последовало долгое молчание.
– Горец… – пробормотал Януэль, повернувшись к Шенде, которая была удивлена не меньше, чем он.
– Он предал своих, – продолжал Альгар, – он плюнул на могилы наших предков, чтобы получить титул имперского рыцаря. Он был превосходным воином, вероятно лучшим среди нас. Но власть его околдовала, ослепила…
– Почему вы его не разоблачили?
– Когда мы поняли, что его душа погибла, мы пробовали открыть правду. Сюда нагрянули жрецы, выслушали нас, но не поверили. Постепенно он устроил так, что сюда, в отроги этих гор, стали прибывать все новые поселенцы, отнимать у нас земли и дичь. Кончилось тем, что несколько племен в отместку пожгли их дома. Тогда пришли солдаты. У нас не хватило смелости, да простит мне Красный Волк, дать им отпор и развязать братоубийственную войну.
– Да осенит пламя Феникса ваши очаги за то, что вы так поступили, – прошептал Януэль.
Альгар скрестил руки на груди и перевел тяжелый взгляд на Януэля:
– Я до сих пор не знаю, было ли верным это решение. В любом случае даже Красному Волку не под силу переписать историю. Трупы поселенцев вскормят землю и диких животных. Природа вместе с горцами империи Грифонов восстановит справедливость. – Он ударил себя кулаком в грудь и добавил: – Наши топоры слишком долго оставались без дела.
– Хаос… – произнес Януэль, загипнотизированный бликами, игравшими на бронзовом медальоне вождя.
– Что?
– Вы ускорите движение империи к хаосу и тем самым поможете Харонии.
Лицо Альгара побагровело от гнева.
– Харонии? – возмутился он. – Ты обвиняешь меня в том, что я сообщник харонцев?
– Тела убитых вами, – с трудом проговорил Януэль, – будут питать не эти древние горы, а Харонию. Вы оставите вашим детям землю, заполоненную харонцами.
Альгар выпрямился и сжал кулаки.
– Хоть тебе и под силу управлять Хранителем, но ты оскорбил мой народ! – воскликнул он, хватаясь за топор.
Шенда поднялась и встала между ними:
– Остановись, он не хотел сказать ничего дурного. Вашим людям стоит учесть его слова.
Через плечо девушки Альгар бросил гневный взгляд на фениксийца.
– Мы, горцы, никогда не шли на сделки с харонцами! – сказал он, плюнув на землю.
– Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что, может быть, стоило предупредить поселенцев о ваших намерениях и дать им возможность покинуть эти места. Мне показалось, что вы жаждете кровавой мести.
Альгар уже вроде бы успокоился, пожав плечами, он ответил:
– Я выхожу из себя, когда при мне произносят имя этих проклятых существ. – Он снова сел и продолжил: – Но нам не избежать кровопролития, поверь мне. Оскорбление будет смыто кровью.
– Вы… – начал Януэль.
– Прекрати, – оборвала его драконийка. – Мы в гостях.
Януэль несколько секунд колебался, но предпочел замолчать. Момент был действительно неподходящий. Им следовало радоваться, что их приняли с распростертыми объятиями те, кто должен был бы выдать их преследователям.
– Альгар, – сказала драконийка, – нам нужно как можно быстрее спуститься в долину. Ты можешь дать нам проводника?
– Я могу сделать даже больше. Следующей ночью мои воины отправятся к форту, под охраной которого находятся земли поселенцев. Это меньше чем в одном лье от долины. Они вас проводят.
– Мы тебе очень признательны.
– Все мои собратья благодарят вас за то, что вы положили конец царствованию этого императора. Ваши имена будут шептать у алтарей наших предков.
Они искренне улыбнулись друг другу.
– Теперь нам нужно отдохнуть, – заключила Шенда.
– Чувствуйте себя как дома.
ГЛАВА 18
Она объяснила Януэлю, что с годами заучила каждую пядь своего второго клинка так, чтобы в нужный момент использовать наиболее подходящую насечку. Клинок подлиннее предназначался для нанесения решающего удара. Со временем лезвие стало безупречно острым, ровным и гладким. Драконийка рассказала Януэлю, что кузнецы после заточки клинка бережно собрали сверкающие металлические стружки, чтобы изготовить порошок, который используют иконописцы. Благодаря ему краски на картинах, изображавших Единорогов, действительно приобретали особенный, ни с чем не сравнимый оттенок.
К фениксийцу постепенно возвращалась любовь к оружию. Судьба вновь распорядилась так, что его жизнь зависела от клинка. Таков удел беглеца.
С наступлением сумерек они покинули свое убежище. И теперь, приникнув к скале, вслушивались, как утихает вдали шелест крыльев Грифона.
– Пойдем, – сказал она.
Под покровом ночи они шли в избранном направлении около шести часов. Над небом нависли облака, и это облегчало их продвижение, хотя они все же опасались выходить из леса. Эта предосторожность вынуждала их порой делать немалый крюк. Даже если можно было спрямить путь и сэкономить два или три часа, драконийка наотрез отказывалась идти на риск. Следовало держаться под кронами деревьев, чего бы это ни стоило.
Ночной холод пробирал Януэля до костей. В конце концов Шенде удалось убедить его накинуть ее плащ, сказав, что привыкла к ночным вылазкам и закалилась, тогда как ему куда привычнее тепло огней Алой Башни.
Они не говорили о том, что их ожидает. Если по ночам они будут идти с той же скоростью, а днем отдыхать, то следующей ночью доберутся до Эльдорского перевала. Его, вне всяких сомнений, стерегут горцы. А их Шенда боялась куда больше, чем Хранителей, летавших в небе.
– Они здесь у себя дома, – пробормотала она в ответ на вопрос Януэля. – Мы идем по землям, на которых они живут веками.
На рассвете, усталые, они улеглись под выступом скалы, надеясь заснуть, несмотря на непрестанно грозящую им опасность. Ощущая ломоту во всем теле, Януэль свернулся и закрыл глаза. Он ощутил, что холод больше не страшит его. Очевидно, Феникс теперь согревал его своим теплом, так как один трудный ночной переход явно не мог вернуть ему былой выносливости. А у Шенды, к его удивлению, зуб на зуб не попадал, и она была не в силах скрыть это. Она дрожала, завернувшись в плащ.
Недолго думая, Януэль прижался к ее спине. Она вздрогнула и повернулась было, намереваясь оттолкнуть его, но мягкое тепло, исходившее от фениксийца, притягивало и успокаивало. Они не сказали друг другу ни слова. Уткнув лицо в волосы девушки, Януэль спокойно заснул.
Испещренная впадинами и темными пятнами луна проглянула сквозь прореху в облачной пелене, и беглецы поняли, что пора продолжить путь. Никто из них не сказал ни слова о часах, которые провели вместе, прижавшись друг к другу. Януэль понимал, что чувство, которое он испытывает к Шенде, отнюдь не входит в число тех, которые фениксийцы научили его усмирять. Он вспомнил, что Фарель предупреждал его об этом несколько дней назад, на пути в крепость, и его лицо просияло любовью к этому человеку, заменившему ему отца. Юноша питал абсурдную надежду, что скоро сможет рассказать наставнику о своих новых ощущениях. Да, Януэль вынужден был признать: эта женщина притягивает его, ему вновь и вновь хочется вдыхать благоухание ее тела, любоваться фиолетовыми глазами, сияющими из-под шапки темных волос. Но пока он не хотел ничего большего. Дальше простиралось неведомое, о котором ему было известно лишь из нескромных рассказах Силдина, да еще со слов солдат, услышанных еще в детстве. И то, что он узнал, не вызвало у него желания испытать это на себе. Он чувствовал, что вполне может сдерживать свое вожделение, относясь к нему как к естественному чувству, которое теперь не повредит его дару. Может быть, после стольких пережитых страхов Януэль наконец начал понимать, в чем он заключается.
Шенда шла, держа оружие наготове. Она чутко прислушивалась к шорохам в глубине леса. Но там, среди сосен, бродили только дикие животные.
До перевала оставалось идти совсем немного, однако не было видно ни костра, ни огней, ничто не выдавало присутствия горцев.
– Не верь, – прошептала Шенда, вглядываясь в темноту. – Они там, я уверена.
Перевал был в действительности всего-навсего прямым проходом между двумя отвесными скалами длиной, вероятно, не больше тридцати локтей.
– У нас нет никаких шансов пройти незамеченными, – резко бросила она. – В случае чего придется бежать.
– А потом? Он ведь будут гнаться за нами по пятам…
– Постой… Слышишь?
Януэль насторожился:
– Шум воды?
– Это река. Она течет вниз, в долину. Если они будут нас преследовать, попробуем уйти от них вплавь.
– Откуда ты так хорошо знаешь эти края?
– Я гонялась здесь за одним вором.
– Что он украл?
– Не важно. Просто за вором.
– Почему ты мне об этом не сказала?
– А это бы что-то изменило?
– Нет, – согласился Януэль.
– Тогда хватит задавать вопросы.
В угнетающей тишине они двинулись вперед. Не пройдя и пяти локтей, драконийка замерла на месте и медленно обернулась:
– Заклинаю тебя Драконом Ороса… Беги!
В это мгновение со всех сторон появились горцы. Януэль схватил с земли какую-то палку и приготовился драться.
Шенда и Януэль застыли, прижавшись спинами друг к другу. Все прибывавшие горцы в одеждах из кожи и меха замкнули кольцо. У них были густые каштановые бороды, а в руках они держали тяжелые топоры с обоюдоострым лезвием. Даже во тьме Януэль различал на их лицах выражение дикой радости.
– Никаких шансов, – повторила драконийка. Один из горцев вышел вперед и, небрежно положив топор на плечо, ухмыляясь, заметил:
– Ты, – он указал на Шенду, – ты ловкая. Но вот он шумит, как взбесившийся кабан!
Товарищи подхватили его шутку взрывом хохота. Тот, кто говорил, вероятно, являлся их предводителем. У него на груди висел огромный бронзовый медальон с рельефным изображением герба императорской династии. Его каштановые волосы были заплетены в две толстые косы.
– Давай попытаемся прорваться! – прошептал через плечо Януэль.
– Даже и не думай об этом, – ответила она. – Если твой Феникс в силах нам помочь, то сейчас для этого самое время.
– Он не реагирует, – признался Януэль мрачным голосом.
Юноша попробовал вызвать Феникса в тот самый момент, когда появились преследователи. Возможно, у Феникса просто не хватало сил, чтобы вырваться и развернуть крылья во весь размах.
– Скверное начало, – заключила Шенда.
– Меня зовут Альгар, – сказал предводитель. – А вот мои братья. – Он указал на товарищей, при этом глухо ударив в свой медальон. – У вас есть выбор: сразиться с нами и погибнуть или сложить оружие.
Шенда выбрала этот момент, чтобы броситься на противников. Пройти через кольцо горцев было невозможно, но она хотела дать им понять, что схватка будет нелегкой, продемонстрировав свое воинское искусство. Они еще не успели поднять свои топоры, как она нанесла нешуточные раны троим мужчинам, стоявшим поблизости от нее. И тут же снова отступила назад. Все это произошло так быстро, что Януэль даже не успел подумать о том, чтобы что-то предпринять.
Похоже, зрелище произвело на Альгара впечатление. С гримасой, судя по всему выражавшей восхищение, он осматривал кровоточащие порезы своих товарищей. Но и пальцем не пошевелил, чтобы им помочь.
Где-то в лесу с мрачным, завывающим уханьем сова перелетела с ветки на ветку.
– Отпустите ее, – сказал Януэль, становясь между Альгаром и Шендой. – Вам нужен я, а не она.
Альгар поднял бровь и язвительно улыбнулся:
– Извини, малыш, но эта женщина меня интересует куда больше, чем ты.
Горцы снова захохотали, хлопая друг друга по плечам.
– Тем не менее я согласен с тобой. После тебя жрецы больше всего хотят заполучить именно ее, и я не понимаю почему. Это ведь ты, недоносок, убил императора?
– Я не убивал его!
Януэль стиснул свою палку.
– Разве он погиб не по твоей вине, нет?
– Я никогда не желал ему смерти.
– Тем хуже для тебя. Видишь мой медальон?
– Да.
– Посмотри поближе, – настаивал Альгар, протягивая его Януэлю, насколько позволяла длина цепи.
Фениксиец сразу заметил длинную царапину, пересекавшую императорский герб.
– И что?
– Я снял его с убитого рыцаря. С двоюродного брата императора.
– К чему вы клоните? – спросила Шенда. Януэль спиной ощутил, что ее напряженные мышцы несколько расслабились.
– Я хочу сказать, что у нас тебе все рады. – Альгар одним движением вонзил топор в землю перед Януэлем.
Откинув назад голову, горец зашелся в хохоте, товарищи вторили ему. Сбитая с толку, как и Януэль, драконийка слегка опустила клинок, но не стала убирать оружие в ножны.
– Ты хочешь, чтобы мы поверили тебе и добровольно сдались и все обошлось без жертв? – недоверчиво бросила она.
Альгар упер руки в бока и наклонил голову набок.
– Очень может быть.
Потом, не колеблясь ни секунды, он приблизился к ней, так что острие ее меча уперлось ему в грудь.
– Ну а теперь ты мне поверишь?
Плечи драконийки опустились, свободным движением она сложила оружие.
– Да. Теперь я могу тебе доверять.
– Пойдемте, – заключил Альгар, на ходу поднимая свой топор с земли, – мы отведем вас в наш лагерь.
Януэль бросил растерянный взгляд на Шенду, которая в ответ только пожала плечами.
Перейдя через перевал, они дошли до реки. На берегу Януэль с изумлением увидел несколько дюжин палаток, у которых бодрствовали горцы с суровыми лицами.
– Племя Сендахар, – пояснил Альгар, указывая на скопление палаток на противоположном берегу. – А здесь наше племя – Форден. А скоро должны прибыть и горцы из племени Сахорн.
– А что происходит, Альгар? – спросила Шенда. – Зачем все это?
– Потерпите, – уклончиво ответил он, поднимая медвежью шкуру, закрывавшую вход в шатер.
Они вошли за ним. Внутри при свете одной-единственной свечи молодая женщина кормила грудью ребенка.
– Выйди, – сказал ей Альгар. – Нам нужно поговорить.
Она покорно подчинилась, прикрыла грудь и вышла с ребенком из шатра.
– Это моя жена, – пояснил Альгар. – Если понадобится, я за нее жизнь отдам. – Он положил топор, сел на волчью шкуру и знаком предложил беглецам сделать то же самое. – Я рад, что Грифоны не смогли вас выследить. У всех перевалов, за которыми нам было поручено следить, вас ждали наши люди.
– Почему, Альгар? – спросила Шенда, усевшись скрестив ноги.
Януэль сел рядом с ней и принялся рассматривать смуглое лицо хозяина жилища.
– А почему не подчиниться приказу империи? – заметил он, почесывая каштановую бороду. – Теперь пришло время отстаивать то, что принадлежит нам. Император был вынужден терпеть наше присутствие в горах, потому что ничего другого ему не оставалось: укротить нас стоило бы ему половины армии. Поэтому он попытался задавить нас.
– Я не понимаю тебя. Во все времена горцы верно служили империи.
– До тех пор, пока на трон не вступил тот император, который по крови был недостоин его занимать.
– Неужели ты хочешь, чтобы я поверила, что ты придаешь этому какое-то значение?!
– В этом случае – да. В его жилах текла наша кровь.
За этими словами последовало долгое молчание.
– Горец… – пробормотал Януэль, повернувшись к Шенде, которая была удивлена не меньше, чем он.
– Он предал своих, – продолжал Альгар, – он плюнул на могилы наших предков, чтобы получить титул имперского рыцаря. Он был превосходным воином, вероятно лучшим среди нас. Но власть его околдовала, ослепила…
– Почему вы его не разоблачили?
– Когда мы поняли, что его душа погибла, мы пробовали открыть правду. Сюда нагрянули жрецы, выслушали нас, но не поверили. Постепенно он устроил так, что сюда, в отроги этих гор, стали прибывать все новые поселенцы, отнимать у нас земли и дичь. Кончилось тем, что несколько племен в отместку пожгли их дома. Тогда пришли солдаты. У нас не хватило смелости, да простит мне Красный Волк, дать им отпор и развязать братоубийственную войну.
– Да осенит пламя Феникса ваши очаги за то, что вы так поступили, – прошептал Януэль.
Альгар скрестил руки на груди и перевел тяжелый взгляд на Януэля:
– Я до сих пор не знаю, было ли верным это решение. В любом случае даже Красному Волку не под силу переписать историю. Трупы поселенцев вскормят землю и диких животных. Природа вместе с горцами империи Грифонов восстановит справедливость. – Он ударил себя кулаком в грудь и добавил: – Наши топоры слишком долго оставались без дела.
– Хаос… – произнес Януэль, загипнотизированный бликами, игравшими на бронзовом медальоне вождя.
– Что?
– Вы ускорите движение империи к хаосу и тем самым поможете Харонии.
Лицо Альгара побагровело от гнева.
– Харонии? – возмутился он. – Ты обвиняешь меня в том, что я сообщник харонцев?
– Тела убитых вами, – с трудом проговорил Януэль, – будут питать не эти древние горы, а Харонию. Вы оставите вашим детям землю, заполоненную харонцами.
Альгар выпрямился и сжал кулаки.
– Хоть тебе и под силу управлять Хранителем, но ты оскорбил мой народ! – воскликнул он, хватаясь за топор.
Шенда поднялась и встала между ними:
– Остановись, он не хотел сказать ничего дурного. Вашим людям стоит учесть его слова.
Через плечо девушки Альгар бросил гневный взгляд на фениксийца.
– Мы, горцы, никогда не шли на сделки с харонцами! – сказал он, плюнув на землю.
– Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что, может быть, стоило предупредить поселенцев о ваших намерениях и дать им возможность покинуть эти места. Мне показалось, что вы жаждете кровавой мести.
Альгар уже вроде бы успокоился, пожав плечами, он ответил:
– Я выхожу из себя, когда при мне произносят имя этих проклятых существ. – Он снова сел и продолжил: – Но нам не избежать кровопролития, поверь мне. Оскорбление будет смыто кровью.
– Вы… – начал Януэль.
– Прекрати, – оборвала его драконийка. – Мы в гостях.
Януэль несколько секунд колебался, но предпочел замолчать. Момент был действительно неподходящий. Им следовало радоваться, что их приняли с распростертыми объятиями те, кто должен был бы выдать их преследователям.
– Альгар, – сказала драконийка, – нам нужно как можно быстрее спуститься в долину. Ты можешь дать нам проводника?
– Я могу сделать даже больше. Следующей ночью мои воины отправятся к форту, под охраной которого находятся земли поселенцев. Это меньше чем в одном лье от долины. Они вас проводят.
– Мы тебе очень признательны.
– Все мои собратья благодарят вас за то, что вы положили конец царствованию этого императора. Ваши имена будут шептать у алтарей наших предков.
Они искренне улыбнулись друг другу.
– Теперь нам нужно отдохнуть, – заключила Шенда.
– Чувствуйте себя как дома.
ГЛАВА 18
С наступлением ночи они покинули лагерь. Небо было угрожающе темным, луна едва угадывалась сквозь пелену растрепанных облаков. Девять воинов из племени Форден отправились в путь вместе с Шендой и Януэлем. Так как они шли в разведку, то оделись как подобало случаю: легко, оставив голыми руки и ноги, а вместо топоров заткнув за пояс длинные ножи.
Вопреки настояниям Шенды Януэль остался в прежней одежде. Разорванная во многих местах, она все же много для него значила, он и помыслить не мог отказаться от нее, несмотря на то что это увеличивало опасность быть узнанным. Впрочем, предложенный горцами запас провизии, состоявшей в основном из сушеного мяса и ягод, он принял с большой благодарностью. В знак своего расположения Альгар преподнес ему сумку, сделанную из выделанной шкуры волка, которую Януэль повесил через плечо.
Вечером он обсудил со своей спутницей, куда им держать путь после того, как они обогнут форт и останутся одни. Дальше простирались равнины Синопля, которые со времен основания империи возделывались грифийскими крестьянами. Здесь текли реки, а леса были богаты дичью. Находились эти земли в руках состоятельных феодалов, которые жили в замках, возвышавшихся на перепутьях дорог, и ревниво охраняли будущий урожай. Синопль отделяла от столицы река Альдарен. Устье этой жизненно важной для государства артерии находилось высоко в горах, отделявших страну от Химерийского королевства. Река неспешно прокладывала свой путь с севера на юг и впадала в море Слоновой Кости. Она была круглый год судоходной и для фениксийца представляла последнее препятствие на пути к мэтрам Огня.
Горцы крались по ночному лесу, стараясь ничем не потревожить его тишины. Многие были недовольны присутствием Януэля: если они наткнутся на имперский патруль и солдаты обнаружат среди них фениксийца, то им конец. Но раз Альгар так решил, ничего не оставалось, как взять его с собой. Теперь они не сводили глаз с гибкого стана драконийки, которая вместе с двумя горцами прокладывала путь. Януэль шел позади, повторяя про себя заповеди Завета. Он старался ступать как можно тише. Хороший отдых прояснил его мысли. Теперь он отдавал себе отчет в том, насколько череда последних событий отдалила его от учения лиги. Поглощенный лечением Шенды, он забывал о ежедневных молитвах, а главное, о том, кто ныне поселился в его сердце.
А Шенде, казалось, понравилось в лагере горцев. И, взглянув на происходящее со стороны, Януэль вдруг понял, каким зеленым юнцом он должен ей казаться и какая пропасть лежит между фениксийцем и наемницей, побывавшей у Берега Аспидов. В обществе воинов Альгара она вновь ощутила терпкий вкус ночных вылазок, ни на что не похожее опьянение опасностью и кровью. Но Януэля не тянуло вступить в это братство по оружию. В прошлом ему не раз пришлось убедиться, как оно непрочно и какие бедствия влечет. По правде сказать, ему довелось видеть слишком много истекающих кровью на полях сражений, чтобы стремиться сблизиться с теми, кто по роду занятий обречен на преждевременную смерть.
Спускаясь по склону горы, он несколько раз пытался восстановить контакт с Фениксом Истоков. Внимательно прислушиваясь, он осторожно открывал и закрывал вход в свое сердце. Однако Феникс отказывался принять протянутую руку. Огненная птица, вынужденная восстанавливать силы без помощи Януэля, расценивала этот внезапный интерес к себе как проявление жалости.
Как оскорбление.
Януэль решил уже отказаться от этих попыток, когда Феникс вдруг своевольно ускорил его сердцебиение. Фениксиец споткнулся, грудь ему сжала острая боль. Один из солдат подошел к нему и строго спросил, все ли с ним в порядке. Прижимая руку к сердцу, мертвенно-бледный, Януэль кивнул и вернулся в строй. Он понял, что ему было сделано предостережение.
С тяжелым сердцем Януэль вдали от своих наставников вновь искал успокоения в учении Завета.
Уже перевалило за полночь, когда они увидели форт. Он был воздвигнут в густой лесной чаще, на возвышенности, и оттуда можно было видеть узкую дорогу, ведущую в долину и окрестные хозяйства. На торцах бревен, из которых были возведены стены сооружения, горели факелы. Он, вероятно, не устоял бы под натиском горцев, хотя с виду и казался неприступным. За его стенами вырисовывались очертания мощной башни. А на ее вершине находилась баллиста, машина для метания камней, готовая в любой момент выстрелить в тех, кто приближался к форту по дороге. Находившиеся в дозоре солдаты не сводили глаз с окрестностей. Некоторые сидели, кое-кто курил трубку, считая часы и минуты, остававшиеся до смены караула. Горец, стоявший рядом с Януэлем, сплюнул.
– Ты только посмотри на них! – усмехнулся он. – Отличные мишени для наших лучников. Они ни о чем не подозревают.
Взяв горсть земли, он размазал ее по лицу.
– Укажи нам путь, Красный Волк, – прошептал он, – чтобы эти собаки больше не увидели восхода солнца.
От дикой жестокости, написанной на лице воина, у Януэля сжалось сердце. Он отвернулся и подошел к Шенде. Она обсуждала что-то с бойцами, сидя на корточках и прутиком рисуя перед собой план местности.
– Я думаю, что смена караула происходит на рассвете. Атаковать нужно незадолго до этого, когда те, кого еще не сморил крепкий сон, падают от усталости. – Она указала на своем плане северную стену форта: – Я бы стала атаковать здесь, чтобы отвлечь их. Если первые тридцать человек заберутся по приставным лестницам, начнется паника, тогда они не заметят основного отряда, который нападет с этой стороны, с востока. Они не успеют предпринять никаких ответных действий, а ваши люди уже будут внутри крепости.
– В этом случае резни не миновать, – заметил кто-то из горцев.
– Постарайтесь взять в плен хотя бы одного из них, чтобы выведать, на какое подкрепление они могут рассчитывать в том случае, если угроза серьезна.
Януэль сказал ей:
– Шенда, нам нужно немедленно уходить.
Он не понимал, почему она так старается помочь горцам. Ведь самые дельные советы лишь потворствовали бессмысленному кровопролитию.
– Знаю, – неохотно согласилась драконийка. Она уже собиралась встать, когда один из горцев удержал ее за запястье:
– Подожди. Почему бы тебе не остаться с нами?
Януэль видел, как она просияла.
– Благодарю тебя, но я не могу. Я должна доставить фениксийца в столицу. – Она наклонилась и звонко поцеловала бойца в щеку. – Будь осторожен.
Мрачные взгляды горцев долго провожали Януэля, вместе с Шендой удалявшегося в сторону равнины. Казалось, ее забавляло молчание юноши; дождавшись, когда форт скроется за соснами, она остановилась и спросила, положив сильную руку ему на плечо:
– Ладно, скажи мне, что не так.
Януэль отвернулся.
– И ты еще спрашиваешь, что не так?! – воскликнул он. – Ты потакаешь кровопролитию, а эти солдаты могли бы вести счастливую мирную жизнь, будь у них шанс сдаться!
– Я тебя не понимаю. Солдаты, о которых ты говоришь, могут броситься в погоню за нами.
– Это не имеет значения.
– Нет, для меня это все меняет.
– Ты что, считаешь, что опасность для нас возросла бы, если бы горцы взяли их в плен? Так в чем, по-твоему, разница, ты можешь мне сказать?
– Кто-либо из них мог бы сбежать, забить тревогу, подкупить кого-нибудь, откуда мне знать? В моем деле важно как можно тщательнее все предусмотреть. Любая оплошность может стоить жизни.
– Ты, в сущности, приговорила этих солдат, – настаивал Януэль. – Я видел твои глаза, Шенда. В них была радость, предвкушение битвы, крови. Я не выношу этого.
– Тем хуже для тебя.
– Это все, что ты можешь сказать?
– В каком смысле?
– То есть мне следует привыкнуть к твоему цинизму и смириться с бессмысленными убийствами?
– А у тебя есть другой выход? – вздохнула она.
– Да. Вернуться туда и предупредить их.
– Ты шутишь?
– Нет, я не шучу. Но я не стану этого делать, потому что сейчас мое место там, в Альдаранше. Я не сделаю того, что хочу, потому что в этом случае подкрепление имперским силам прибудет раньше и расклад сил в этом противостоянии полностью изменится. Только…
– Только что?
– Не радуйся войне, вот и все.
– Я живу ею.
– Но это не обязывает тебя ее любить.
– Ты не сможешь изменить меня, Януэль.
– Но я могу попытаться, – возразил он, ускорив шаг. Они не разговаривали, пока не вышли на опушку леса, откуда в лучах рассвета уже виднелись равнины Синопля. Золотисто-зеленая мозаика, кое-где перевитая серебряными нитями ручейков.
– Это озимые, – сказала драконийка, указывая на большие пятна цвета шафрана. – А вон там город Альгедиан, мы отправимся туда, чтобы навестить одного из моих друзей.
На северо-востоке проступали серые беспорядочные очертания этого богатого купеческого городка, куда со всех концов империи приезжали, чтобы купить зерно.
– Друга? – недоверчиво спросил Януэль, поправляя воротник плаща у своей спутницы.
– Он может оказать нам большую помощь, – слегка улыбнувшись, ответила она. – А мы не в том положении, чтобы от нее отказываться, не так ли?
Януэль кивнул и посмотрел вдаль.
– Видишь ту синеватую полосу? – добавила она, указывая пальцем на север. Это река Альдарен. А за ней находится Альдаранш.
– Альдаранш, – повторил Януэль. – Столица, там Башня материнской лиги. Да благоволят к нам Фениксы, чтобы мы добрались туда целыми и невредимыми.
Заря уже охватила горизонт, и Януэлю казалось, что огромная красно-желтая птица распростерла свои крылья над Миропотоком.
Вопреки настояниям Шенды Януэль остался в прежней одежде. Разорванная во многих местах, она все же много для него значила, он и помыслить не мог отказаться от нее, несмотря на то что это увеличивало опасность быть узнанным. Впрочем, предложенный горцами запас провизии, состоявшей в основном из сушеного мяса и ягод, он принял с большой благодарностью. В знак своего расположения Альгар преподнес ему сумку, сделанную из выделанной шкуры волка, которую Януэль повесил через плечо.
Вечером он обсудил со своей спутницей, куда им держать путь после того, как они обогнут форт и останутся одни. Дальше простирались равнины Синопля, которые со времен основания империи возделывались грифийскими крестьянами. Здесь текли реки, а леса были богаты дичью. Находились эти земли в руках состоятельных феодалов, которые жили в замках, возвышавшихся на перепутьях дорог, и ревниво охраняли будущий урожай. Синопль отделяла от столицы река Альдарен. Устье этой жизненно важной для государства артерии находилось высоко в горах, отделявших страну от Химерийского королевства. Река неспешно прокладывала свой путь с севера на юг и впадала в море Слоновой Кости. Она была круглый год судоходной и для фениксийца представляла последнее препятствие на пути к мэтрам Огня.
Горцы крались по ночному лесу, стараясь ничем не потревожить его тишины. Многие были недовольны присутствием Януэля: если они наткнутся на имперский патруль и солдаты обнаружат среди них фениксийца, то им конец. Но раз Альгар так решил, ничего не оставалось, как взять его с собой. Теперь они не сводили глаз с гибкого стана драконийки, которая вместе с двумя горцами прокладывала путь. Януэль шел позади, повторяя про себя заповеди Завета. Он старался ступать как можно тише. Хороший отдых прояснил его мысли. Теперь он отдавал себе отчет в том, насколько череда последних событий отдалила его от учения лиги. Поглощенный лечением Шенды, он забывал о ежедневных молитвах, а главное, о том, кто ныне поселился в его сердце.
А Шенде, казалось, понравилось в лагере горцев. И, взглянув на происходящее со стороны, Януэль вдруг понял, каким зеленым юнцом он должен ей казаться и какая пропасть лежит между фениксийцем и наемницей, побывавшей у Берега Аспидов. В обществе воинов Альгара она вновь ощутила терпкий вкус ночных вылазок, ни на что не похожее опьянение опасностью и кровью. Но Януэля не тянуло вступить в это братство по оружию. В прошлом ему не раз пришлось убедиться, как оно непрочно и какие бедствия влечет. По правде сказать, ему довелось видеть слишком много истекающих кровью на полях сражений, чтобы стремиться сблизиться с теми, кто по роду занятий обречен на преждевременную смерть.
Спускаясь по склону горы, он несколько раз пытался восстановить контакт с Фениксом Истоков. Внимательно прислушиваясь, он осторожно открывал и закрывал вход в свое сердце. Однако Феникс отказывался принять протянутую руку. Огненная птица, вынужденная восстанавливать силы без помощи Януэля, расценивала этот внезапный интерес к себе как проявление жалости.
Как оскорбление.
Януэль решил уже отказаться от этих попыток, когда Феникс вдруг своевольно ускорил его сердцебиение. Фениксиец споткнулся, грудь ему сжала острая боль. Один из солдат подошел к нему и строго спросил, все ли с ним в порядке. Прижимая руку к сердцу, мертвенно-бледный, Януэль кивнул и вернулся в строй. Он понял, что ему было сделано предостережение.
С тяжелым сердцем Януэль вдали от своих наставников вновь искал успокоения в учении Завета.
Уже перевалило за полночь, когда они увидели форт. Он был воздвигнут в густой лесной чаще, на возвышенности, и оттуда можно было видеть узкую дорогу, ведущую в долину и окрестные хозяйства. На торцах бревен, из которых были возведены стены сооружения, горели факелы. Он, вероятно, не устоял бы под натиском горцев, хотя с виду и казался неприступным. За его стенами вырисовывались очертания мощной башни. А на ее вершине находилась баллиста, машина для метания камней, готовая в любой момент выстрелить в тех, кто приближался к форту по дороге. Находившиеся в дозоре солдаты не сводили глаз с окрестностей. Некоторые сидели, кое-кто курил трубку, считая часы и минуты, остававшиеся до смены караула. Горец, стоявший рядом с Януэлем, сплюнул.
– Ты только посмотри на них! – усмехнулся он. – Отличные мишени для наших лучников. Они ни о чем не подозревают.
Взяв горсть земли, он размазал ее по лицу.
– Укажи нам путь, Красный Волк, – прошептал он, – чтобы эти собаки больше не увидели восхода солнца.
От дикой жестокости, написанной на лице воина, у Януэля сжалось сердце. Он отвернулся и подошел к Шенде. Она обсуждала что-то с бойцами, сидя на корточках и прутиком рисуя перед собой план местности.
– Я думаю, что смена караула происходит на рассвете. Атаковать нужно незадолго до этого, когда те, кого еще не сморил крепкий сон, падают от усталости. – Она указала на своем плане северную стену форта: – Я бы стала атаковать здесь, чтобы отвлечь их. Если первые тридцать человек заберутся по приставным лестницам, начнется паника, тогда они не заметят основного отряда, который нападет с этой стороны, с востока. Они не успеют предпринять никаких ответных действий, а ваши люди уже будут внутри крепости.
– В этом случае резни не миновать, – заметил кто-то из горцев.
– Постарайтесь взять в плен хотя бы одного из них, чтобы выведать, на какое подкрепление они могут рассчитывать в том случае, если угроза серьезна.
Януэль сказал ей:
– Шенда, нам нужно немедленно уходить.
Он не понимал, почему она так старается помочь горцам. Ведь самые дельные советы лишь потворствовали бессмысленному кровопролитию.
– Знаю, – неохотно согласилась драконийка. Она уже собиралась встать, когда один из горцев удержал ее за запястье:
– Подожди. Почему бы тебе не остаться с нами?
Януэль видел, как она просияла.
– Благодарю тебя, но я не могу. Я должна доставить фениксийца в столицу. – Она наклонилась и звонко поцеловала бойца в щеку. – Будь осторожен.
Мрачные взгляды горцев долго провожали Януэля, вместе с Шендой удалявшегося в сторону равнины. Казалось, ее забавляло молчание юноши; дождавшись, когда форт скроется за соснами, она остановилась и спросила, положив сильную руку ему на плечо:
– Ладно, скажи мне, что не так.
Януэль отвернулся.
– И ты еще спрашиваешь, что не так?! – воскликнул он. – Ты потакаешь кровопролитию, а эти солдаты могли бы вести счастливую мирную жизнь, будь у них шанс сдаться!
– Я тебя не понимаю. Солдаты, о которых ты говоришь, могут броситься в погоню за нами.
– Это не имеет значения.
– Нет, для меня это все меняет.
– Ты что, считаешь, что опасность для нас возросла бы, если бы горцы взяли их в плен? Так в чем, по-твоему, разница, ты можешь мне сказать?
– Кто-либо из них мог бы сбежать, забить тревогу, подкупить кого-нибудь, откуда мне знать? В моем деле важно как можно тщательнее все предусмотреть. Любая оплошность может стоить жизни.
– Ты, в сущности, приговорила этих солдат, – настаивал Януэль. – Я видел твои глаза, Шенда. В них была радость, предвкушение битвы, крови. Я не выношу этого.
– Тем хуже для тебя.
– Это все, что ты можешь сказать?
– В каком смысле?
– То есть мне следует привыкнуть к твоему цинизму и смириться с бессмысленными убийствами?
– А у тебя есть другой выход? – вздохнула она.
– Да. Вернуться туда и предупредить их.
– Ты шутишь?
– Нет, я не шучу. Но я не стану этого делать, потому что сейчас мое место там, в Альдаранше. Я не сделаю того, что хочу, потому что в этом случае подкрепление имперским силам прибудет раньше и расклад сил в этом противостоянии полностью изменится. Только…
– Только что?
– Не радуйся войне, вот и все.
– Я живу ею.
– Но это не обязывает тебя ее любить.
– Ты не сможешь изменить меня, Януэль.
– Но я могу попытаться, – возразил он, ускорив шаг. Они не разговаривали, пока не вышли на опушку леса, откуда в лучах рассвета уже виднелись равнины Синопля. Золотисто-зеленая мозаика, кое-где перевитая серебряными нитями ручейков.
– Это озимые, – сказала драконийка, указывая на большие пятна цвета шафрана. – А вон там город Альгедиан, мы отправимся туда, чтобы навестить одного из моих друзей.
На северо-востоке проступали серые беспорядочные очертания этого богатого купеческого городка, куда со всех концов империи приезжали, чтобы купить зерно.
– Друга? – недоверчиво спросил Януэль, поправляя воротник плаща у своей спутницы.
– Он может оказать нам большую помощь, – слегка улыбнувшись, ответила она. – А мы не в том положении, чтобы от нее отказываться, не так ли?
Януэль кивнул и посмотрел вдаль.
– Видишь ту синеватую полосу? – добавила она, указывая пальцем на север. Это река Альдарен. А за ней находится Альдаранш.
– Альдаранш, – повторил Януэль. – Столица, там Башня материнской лиги. Да благоволят к нам Фениксы, чтобы мы добрались туда целыми и невредимыми.
Заря уже охватила горизонт, и Януэлю казалось, что огромная красно-желтая птица распростерла свои крылья над Миропотоком.