Страница:
Частенько, особенно морозной зимой, замечал: плюхнешься за руль в перчатках, с сигаретой в зубах — закапризничает и не заведется, воспитывает, значит, требует уважительного отношения. Погасил сигарету, снял перчатки, поздоровался с ней — с полоборота!
Трудно представить себе американца, целующего свой «додж» в сверкающий капот за то, что тот доехал, скажем, из Чикаго до Нью-Йорка. А я вот однажды остановился у первого московского светофора, вышел из машины и прилюдно поцеловал свой «Москвич» в грязнущий капот за то, что тот после жестокого удара балкой о рельс на железнодорожном переезде доехал, родимый, от Саратова до Москвы на второй (!) передаче (вы об этом уже читали).
Помню, испытывали мы по извилистым крымским серпантинам баллоны новой модификации, и от одной машины исплевались все: тупая, «как львовский автобус», рыскает при торможении.
Случилось приехать к нам в Рыбачье патриарху испытателей АЗЛК Анатолию Фёдоровичу Протасову, покойному ныне, к великому сожалению. Выслушал он наши причитания, взял от той машины ключи: «Давай-ка за пивком сгоняю».
Через час на столе красовалась потная еще дюжина пива из судакского ресторана, а на баллонах злополучной машины можно было жарить яичницу. За час «отец» (так его звали) прошел 70 километров невообразимо извилистой и опасной трассы, и мы, даже зная его мастерство, никогда бы не поверили в это, если б не пиво, причем холодное.
И на следующий день мы этой машины не узнали: рвала с места, вставала на все «четыре кости» как вкопанная. «Что ты с ней сделал?» — пытали мы Протасова. «Она не верила руке и не знала, что может. А я ей показал», — ответил «отец» совершенно серьезно.
На одном из чемпионатов СССР по авторалли экипаж моих друзей Толи Григорьева и Сергея Семенова шел с большим отрывом от остальных. Перед последним «допом», уже ощущая на груди золотые медали, кто-то из них сказал: «Ерунда, докатимся».
Раздалась команда: «На старт!» Толя повернул ключ в замке зажигания. Щелчок — двигатель не завелся: обрыв цепи распредвала. Мнение всех было единодушным: сглазили.
Никогда вы не услышите от гонщика слов: «буду во столько-то», «приеду». Профи скажет: «должен быть», «должен приехать» и т.п.
Многократный чемпион Союза, мастер спорта международного класса Владимир Бубнов никогда не расставался с желтой застиранной шапочкой и даже надевал ее на трассе под шлем. Другой ас скорости объезжал огородами любую черную кошку, третий ни в жисть не сажал в боевую машину женщин, четвертый...
Кстати, о женщинах. В том, что женщина за рулем — «верный признак аварии», лично я еще раз убедился на прошлой солнечной неделе, когда на моих глазах три машины врезались друг в друга на перекрестке из-за того, что из стоящей у тротуара машины вышла девушка, забывшая после руля одернуть «мини», — это, конечно, шутка.
Актер Лев Прыгунов, ушедший ныне в живопись, давным-давно и совершенно серьезно поведал мне теорию, согласно которой женщина есть дьявол, который всю жизнь тянется завладеть мужской сутью. Что ж, я с его теорией согласен и готов ее даже развить. Но только тогда, когда я за рулем. А если я из-за руля выхожу... Извини, Лева.
Что надо делать сразу после аварии
Что мы едим в дороге
В отпуск ехать на бензине или лететь на керосине
Билеты на самолет, например из Москвы в Сочи, обойдутся туда и обратно около 16 тысяч рублей, на поезд около 8 тысяч, а затраты на бензин (3000 км = 6 жигулевских баков) будут стоить около 2200 рублей. Почувствовали разницу?
Кстати, если уж ехать на машине в отпуск, то я бы не в Сочи поехал, а на Валдай, Алтай, в русскую глубинку — порыбачить, посидеть у костра, «покосить грибы косой». Что может быть лучше такого отпуска! Только небольшая предосторожность не помешает: ехать, конечно, в наши смурые времена лучше к знакомым. Но можно и компанией, несколькими машинами, можно там по прибытии задружиться с аборигенами, все зависит от вашего характера.
Второе преимущество, и немалое — на машине много чего можно с собой взять: надувную лодку, снасти, если вы рыбак, палатку, примус, продукты, одежду, даже портативный телевизор с 12-вольтовым питанием не повредит.
Из запчастей для карбюраторных машин я бы взял пару свечей, ремень генератора, лампу фары, бегунок прерывателя с крышкой, не помешают бензонасос, коммутатор или конденсатор трамблера. Можно бросить в багажник, особенно для «классики», пару шаровых опор и наконечников рулевых тяг.
Перед поездкой проверить «сход-развал», износ колодок, помня что дисковых хватает примерно на 20 тысяч километров, а барабанных, задних, — на 60-70 тысяч, отрегулировать фары.
Передним лучше ехать тому, кто знает дорогу. Если ее знают все, то вперед пускайте того, кто умеет лучше других общаться с ГИБДД. А сзади должен идти самый опытный водитель или тот, кто лучше всех умеет чинить машины.
Первое и главное правило при движении в колонне — каждый должен постоянно видеть своих соседей. Для этого даже днем лучше ехать с ближним светом фар. Как только сосед пропал, немедленно сигнализируйте остальным и останавливайтесь. Второе правило: водитель должен, безусловно, доверять водителям других машин вашей колонны. Чаще всего это относится к ведомым.
Например, идет колонна на обгон какого-нибудь тихохода. Дороги наши вы знаете. Так вот, если первая машина обогнала, то дальше ее водитель должен дирижировать обгоном, который собираются совершить следующие за ним машины. Для этого ему придется включенным левым поворотом показывать, свободен ли встречный ряд. Ежели дорога делает затяжной поворот вправо, то для того, чтобы обгоняемый грузовик не закрывал его «мигалку», ему придется ехать по встречной полосе. Тогда заднему водителю будет видно, что путь свободен.
По завершении обгона второй водитель принимает на себя обязанности ведущего и ассистирует третьему.
Когда дорога петляет или постоянно идет вверх и вниз, водителю первой машины рано складывать с себя обязанности дирижера. Даже когда вторая машина закончила обгон, ему есть смысл просматривать дорогу для второго водителя, чтобы тот лучше подсказывал третьему.
Сигналом к запрещению обгона является включение правого поворота.
Правила требуют трос длиной от 4 до 6 метров. Наличие красных флажков на буксире необязательно. В буксируемой машине может находиться только водитель, и у нее должна быть включена «аварийка». Если она не работает или сел аккумулятор, прикрепите сзади машины знак аварийной остановки. Итак, поехали.
Вы тянете: аккуратно натягивайте буксир, резко не разгоняйтесь, не тормозите и не бросайте сцепление. Особенно если у буксируемого не работает двигатель, а значит, и усилитель тормозов, не забывайте, что тормозная педаль у него «деревянная». О предстоящем торможении предупредите его, мигнув пару раз тормозными огнями, и только потом тормозите. Постоянно следите в зеркало за буксируемой машиной, водитель которой может вам подать сигнал фарами: «Остановись. При поворотах делайте заход большего радиуса, чтобы задний тоже в поворот вписался.
Вас тянут: включите «аварийку», зажигание и нейтраль. Вы должны держать буксир постоянно натянутым, лучше, чтобы он вообще не касался земли, особенно на спусках. Тогда не будет резких рывков вашей машины, даже если буксирующий не очень опытен. Для этого нужно держать правую ногу на тормозной педали и по необходимости подтормаживать. Перед остановкой — у светофора, закрытого переезда и т. п. — вы своей машиной должны плавно останавливать переднюю. Если двигатель ваш не работает, это будет нелегко, но возможно — не забывайте о ручнике.
А если и ДПС нет, то лучше отъехать подальше в лес, чтобы с дороги не было видно, и там можно отдыхать спокойно. А утром — счастливого пути!
Кругосветка (СССР)
Трудно представить себе американца, целующего свой «додж» в сверкающий капот за то, что тот доехал, скажем, из Чикаго до Нью-Йорка. А я вот однажды остановился у первого московского светофора, вышел из машины и прилюдно поцеловал свой «Москвич» в грязнущий капот за то, что тот после жестокого удара балкой о рельс на железнодорожном переезде доехал, родимый, от Саратова до Москвы на второй (!) передаче (вы об этом уже читали).
Помню, испытывали мы по извилистым крымским серпантинам баллоны новой модификации, и от одной машины исплевались все: тупая, «как львовский автобус», рыскает при торможении.
Случилось приехать к нам в Рыбачье патриарху испытателей АЗЛК Анатолию Фёдоровичу Протасову, покойному ныне, к великому сожалению. Выслушал он наши причитания, взял от той машины ключи: «Давай-ка за пивком сгоняю».
Через час на столе красовалась потная еще дюжина пива из судакского ресторана, а на баллонах злополучной машины можно было жарить яичницу. За час «отец» (так его звали) прошел 70 километров невообразимо извилистой и опасной трассы, и мы, даже зная его мастерство, никогда бы не поверили в это, если б не пиво, причем холодное.
И на следующий день мы этой машины не узнали: рвала с места, вставала на все «четыре кости» как вкопанная. «Что ты с ней сделал?» — пытали мы Протасова. «Она не верила руке и не знала, что может. А я ей показал», — ответил «отец» совершенно серьезно.
На одном из чемпионатов СССР по авторалли экипаж моих друзей Толи Григорьева и Сергея Семенова шел с большим отрывом от остальных. Перед последним «допом», уже ощущая на груди золотые медали, кто-то из них сказал: «Ерунда, докатимся».
Раздалась команда: «На старт!» Толя повернул ключ в замке зажигания. Щелчок — двигатель не завелся: обрыв цепи распредвала. Мнение всех было единодушным: сглазили.
Никогда вы не услышите от гонщика слов: «буду во столько-то», «приеду». Профи скажет: «должен быть», «должен приехать» и т.п.
Многократный чемпион Союза, мастер спорта международного класса Владимир Бубнов никогда не расставался с желтой застиранной шапочкой и даже надевал ее на трассе под шлем. Другой ас скорости объезжал огородами любую черную кошку, третий ни в жисть не сажал в боевую машину женщин, четвертый...
Кстати, о женщинах. В том, что женщина за рулем — «верный признак аварии», лично я еще раз убедился на прошлой солнечной неделе, когда на моих глазах три машины врезались друг в друга на перекрестке из-за того, что из стоящей у тротуара машины вышла девушка, забывшая после руля одернуть «мини», — это, конечно, шутка.
Актер Лев Прыгунов, ушедший ныне в живопись, давным-давно и совершенно серьезно поведал мне теорию, согласно которой женщина есть дьявол, который всю жизнь тянется завладеть мужской сутью. Что ж, я с его теорией согласен и готов ее даже развить. Но только тогда, когда я за рулем. А если я из-за руля выхожу... Извини, Лева.
Мыть машину — к дождю
(Народная примета)
Что надо делать сразу после аварии
Мне стыдно перед тобой, читатель, я не оправдал высокой ответственности автора «Автоликбеза», потому что попал на днях в аварию. Да в такую крепкую, что пришлось менять кузов.
Попадать в аварию профессионалу всегда стыдно. Это значит, что ты нарушил великое правило «Думай за дураков» и сам оказался дураком в той степени, в какой мог предусмотреть ситуацию на дороге. И несмотря на то, что в моем случае сошлись в одну точку три уникальности, я все равно чувствую себя виноватым — я должен был это предусмотреть.
...Я стоял на перекрестке перед красным сигналом светофора. Передо мной была улица с односторонним движением: справа налево от меня. Когда поперечным машинам замигал зеленый, я включил передачу. Тронулся я с места в момент включения мне зеленого света, тем более что единственная иномарка справа от меня на пересекаемой улице уже почти остановилась. И только она встала, только я проехал ее капот, как в мой правый бок врезается «жигуленок». Он шел в следующем ряду и решил, что успеет проскочить перекресток, тем более что перекресток виделся водителю «жигуленка» пустым, так как он меня за иномаркой не видел. Самое удивительное, что не видел его и я — идеальное, одно из многих на тысячи совпадение угловых скоростей, и в этом первая уникальность ситуации.
Обычно всегда ожидаешь, что из-за одного автомобиля может вынырнуть другой, особенно из-за большого — маленький. За легковым же автомобилем спрятаться легковому чрезвычайно трудно — всегда хоть немного будет торчать кусочек либо его капота, либо багажника. В моем же случае их очертания совпали идеально.
Вторая уникальность ситуации заключалась в том, что после удара, звона стекла я открыл глаза и увидел перед собой... красный глаз светофора и подумал, что где-то я напортачил. Значит, подумал я, светофор «перемигнул» зеленым и дал мне опять красный (так бывает), а я его уже не увидел.
Поэтому я вышел из машины, подошел к водителю «жигуленка» и сказал: «Я виноват, я заплачу». На эти слова из иномарки выскочил водитель и заорал на меня: «Ты что, рехнулся? Я же все видел — ты шел на зеленый, а он ударил тебя на чистый красный!» Тут я сосредоточился и понял: от удара меня развернуло на 90 градусов, и этот красный не мой, а «жигуленка».
Третья уникальность ситуации состояла в том, что водитель «жигуленка» не заплатил мне в итоге ни копейки, а с места происшествия скрылся я, не дождавшись ГИБДД.
Мы ждали ГИБДД два часа двадцать минут. Мои свидетели (двое) уехали, оставив мне свои координаты, а друзья «жигуленка» (четверо) приехали на «Волге», и я услышал кусочек их разговора: «Мы тоже свидетели — ты ехал на зеленый, а он на красный».
И я крепко задумался: приедет ГИБДД, этих пятеро, я один. Допустим, они сумеют инспекторам «сунуть», допустим, те скажут мне, поскольку ситуация, спорная, а свидетелей у водителя «Жигулей» больше: заплати-ка и за его машину тоже. Вот поэтому я и уехал.
Теперь-то я знаю, что надо было сделать. После встречи с тогдашним начальником ГИБДД России Владимиром Александровичем Федоровым.
Сразу после аварии надо взять лист бумаги, нарисовать схему происшедшего, места нахождения свидетелей, их телефоны и адреса, и всем на этом листе расписаться, поставить время. Никакие лжесвидетели в такой документ (а он является для ГИБДД документом) попасть не смогут, и виновник аварии, как показывает практика, в присутствии истинных свидетелей такую схему подписывает. А не подпишет — не беда, суд вашу правоту все равно докажет.
Не желаю вам беды, но буду рад, если эта информация вам поможет.
Мне же ее незнание обошлось в 2500 долларов.
Попадать в аварию профессионалу всегда стыдно. Это значит, что ты нарушил великое правило «Думай за дураков» и сам оказался дураком в той степени, в какой мог предусмотреть ситуацию на дороге. И несмотря на то, что в моем случае сошлись в одну точку три уникальности, я все равно чувствую себя виноватым — я должен был это предусмотреть.
...Я стоял на перекрестке перед красным сигналом светофора. Передо мной была улица с односторонним движением: справа налево от меня. Когда поперечным машинам замигал зеленый, я включил передачу. Тронулся я с места в момент включения мне зеленого света, тем более что единственная иномарка справа от меня на пересекаемой улице уже почти остановилась. И только она встала, только я проехал ее капот, как в мой правый бок врезается «жигуленок». Он шел в следующем ряду и решил, что успеет проскочить перекресток, тем более что перекресток виделся водителю «жигуленка» пустым, так как он меня за иномаркой не видел. Самое удивительное, что не видел его и я — идеальное, одно из многих на тысячи совпадение угловых скоростей, и в этом первая уникальность ситуации.
Обычно всегда ожидаешь, что из-за одного автомобиля может вынырнуть другой, особенно из-за большого — маленький. За легковым же автомобилем спрятаться легковому чрезвычайно трудно — всегда хоть немного будет торчать кусочек либо его капота, либо багажника. В моем же случае их очертания совпали идеально.
Вторая уникальность ситуации заключалась в том, что после удара, звона стекла я открыл глаза и увидел перед собой... красный глаз светофора и подумал, что где-то я напортачил. Значит, подумал я, светофор «перемигнул» зеленым и дал мне опять красный (так бывает), а я его уже не увидел.
Поэтому я вышел из машины, подошел к водителю «жигуленка» и сказал: «Я виноват, я заплачу». На эти слова из иномарки выскочил водитель и заорал на меня: «Ты что, рехнулся? Я же все видел — ты шел на зеленый, а он ударил тебя на чистый красный!» Тут я сосредоточился и понял: от удара меня развернуло на 90 градусов, и этот красный не мой, а «жигуленка».
Третья уникальность ситуации состояла в том, что водитель «жигуленка» не заплатил мне в итоге ни копейки, а с места происшествия скрылся я, не дождавшись ГИБДД.
Мы ждали ГИБДД два часа двадцать минут. Мои свидетели (двое) уехали, оставив мне свои координаты, а друзья «жигуленка» (четверо) приехали на «Волге», и я услышал кусочек их разговора: «Мы тоже свидетели — ты ехал на зеленый, а он на красный».
И я крепко задумался: приедет ГИБДД, этих пятеро, я один. Допустим, они сумеют инспекторам «сунуть», допустим, те скажут мне, поскольку ситуация, спорная, а свидетелей у водителя «Жигулей» больше: заплати-ка и за его машину тоже. Вот поэтому я и уехал.
Теперь-то я знаю, что надо было сделать. После встречи с тогдашним начальником ГИБДД России Владимиром Александровичем Федоровым.
Сразу после аварии надо взять лист бумаги, нарисовать схему происшедшего, места нахождения свидетелей, их телефоны и адреса, и всем на этом листе расписаться, поставить время. Никакие лжесвидетели в такой документ (а он является для ГИБДД документом) попасть не смогут, и виновник аварии, как показывает практика, в присутствии истинных свидетелей такую схему подписывает. А не подпишет — не беда, суд вашу правоту все равно докажет.
Не желаю вам беды, но буду рад, если эта информация вам поможет.
Мне же ее незнание обошлось в 2500 долларов.
Что мы едим в дороге
Зависит ли наша безопасность на дороге от того, что мы жуем или пьем (естественно — не спиртное) за рулем? Никогда такой вопрос российскому водителю в голову не придет. А вот американцы провели серьезные исследования и составили список из десяти самых опасных продуктов для водителя, находящегося в движении. И я подумал: а, может, они правы?
Есть водители, которые в дальней дороге все любят делать основательно: скорость не превышать, правил не нарушать, в темное время не ехать, ночевать в гостинице, питаться по дороге в кафе или расстилать скатерку на зеленой травке. Они едут, скажем, 1000 километров из Москвы до Самары двое-трое суток, и их спутники водил жалеют: «Такая тяжелая дорога — папочка очень устал».
А есть другие, для которых остановить машину — нож острый. Они едят на ходу и останавливаются только на заправках или пописать. Причем писать заставляют всех своих спутников одновременно, даже если кто-то пока не хочет: «Смотри, следующая остановка будет не скоро». Я принадлежу ко вторым: люблю высокие средние скорости и привык держать на тысячекилометровом пути среднюю не меньше ста. А, стало быть, и есть приходится на ходу. Кстати, теперь, когда изобрели памперсы, средняя скорость может резко возрасти! (Шутка)
В прежние, «социалистические», годы жена заворачивала мне, испытателю АЗЛК, в дальнюю дорогу стандартный набор что для железнодорожного пассажира, что для водителя: жареная курица, бутерброды с колбасой, сыром, несколько огурцов, помидоров, яблок, термос с чаем или кофе, пару бутылей боржоми, соль в спичечном коробке.
В дороге курица и термос оказывались невостребованными, их я оставлял для банкета в честь приезда на место. Жир курицы долго оставался на пальцах и руле, поскольку пальцы приходилось вытирать о штаны (носовые платки во времена моей молодости, как и чистые тряпки в автомобиле, были роскошью). А горячий чай или кофе пить на ходу, за рулем, на наших «автобанах» просто невозможно: обваришься или уделаешь всю одежду, даже если тебе стаканчик кто-то нальет.
Бутерброды же приходилось поедать вместе с салфетками, в которые они были завернуты и которые прилипали к сыру и колбасе намертво.
Но поменялись времена, поменялись и жены. Вторая жена бутерброды и курицу мне заворачивала в фольгу, а вместо термоса укладывала в сумку «коку» или «пепси». Но курицу я опять оставлял для банкета — были уже в пользовании и носовые платки, и чистые тряпочки в автомобиле для протирки фар и лобового стекла, но ощущение жира на руках устранялось только их мытьем с мылом, для чего надо останавливаться. А останавливаться испытатели ох как не любили — никогда не забуду те 2700 километров из Москвы в Ялту через Карпаты колонной из трех машин за 35 часов! А чего такой крюк, спросите? Да молодыми были — просто Карпаты захотелось посмотреть!
Сегодня продукты в дорогу я покупаю сам: на тысячу километров на одного себя беру пару литровок «пепси» (одна двухлитровая и громоздка, и быстро выдыхается), пару бутербродов в фольге, две упаковки темно-синего «Орбита» (к зубам не прилипает). Плюс пару «сникерсов»: действительно лучше всего утоляют голод. Банкет же в честь прибытия на место устраиваю в местном ресторане.
Не для насыщения, а просто для того, чтобы жевать, грызть, то есть — что-то делать, разгоняя сонливость-усталость, можно прихватить в дорогу яблоки, печенье, но не помидоры или апельсины. Помидоры обязательно вас забрызгают, а апельсины надо чистить, это одной рукой очень опасно.
Все, что ешь на ходу, должно располагаться на расстоянии вытянутой руки и не улетать на пол при поворотах.
Почему вообще я заговорил на эту тему? Просто попалась мне заметочка в американской газете «Ю-Эс-Эй Тудей», которая стала для меня сенсацией, для вас станет тоже. Слушайте...
Это исследование заказала крупная Мичиганская автомобильная страховая компания после нескольких «пищевых» аварий с одним своим клиентом. И она же теперь ломает «голову» — каким образом узаконить запрет на употребление за рулем этих десяти продуктов и как осуществлять контроль водителей? Вот полный список продуктов, опасных для водителя, когда он за рулем:
1) кофе, 2) горячий суп, 3) тахос (мексиканские острые лепешки), 4) еда с острой приправой «чили», 5) гамбургеры, 6) барбекю (мясо, зажаренное на решетке, шашлык), 7) куриные окорочка, 8) пончики с кремом, 9) сладкие, «лимонадные» напитки, 10) шоколад.
Комментариев этого списка в статье «Ю-Эс-Эй Тудей» под заголовком: «Не набивай живот, садясь за руль» приведено минимум, поэтому над списком долго можно ломать голову. Цитирую комментарий и заодно прокомментирую и его:
«Не пейте крепкий кофе, если хотите, чтобы ваши глаза не закрывались — большое содержание кофеина плюс постоянное внимание на дороге дают обратный эффект: человек утомляется и засыпает».
Честно говоря, это — сенсация, которую я обязательно проверю на дороге, и не раз. Да и нашим ученым сделать это не мешало бы, поскольку кофе — главный интернациональный напиток. В дороге особенно.
«Разворачивая шоколад, водитель отвлекается. Пытаясь не запачкаться, он теряет контроль над машиной».
А-а! Это они про мой любимый «сникерс»! Не соглашусь: апельсин опаснее и не менее популярен в дороге, чем шоколад. Очистить его одной рукой, как развернуть шоколадку, невозможно. А вот держать шоколадку в обертке, чтобы не запачкаться, и потихоньку ее откусывать — легко. Кстати, любителям цитрусовых могу рекомендовать мандарины.
«Невинный набор сладостей несет ту же опасность, что и скоростная езда».
Верно: нет ничего более неприятного за рулем, чем липкие руки. Но они могут быть и от «пепси», что подтверждает пункт восьмой списка — «сладкие напитки». Тахос, чили, гамбургеры, барбекю, курятина, пончики с кремом понятны — одни жирны, другие остры, третьи разваливаются в руках, падают или проливают соус на ноги, а вот горячий суп — загадка. А горячий чай не опасен? Наверное, ключевое здесь слово — «горячий», об этом мы знаем.
«Наибольшее количество аварий из-за этих продуктов происходит в утренние часы». Никогда утром не видел, добираясь на работу, чтобы кто-то жевал бутерброд. Но, вероятно, те, кто живет за городом, опаздывая, это делают на шоссе — напрасно, американцы здесь правы.
А напоследок, после обобщения американо-российского дорожно-пищевого опыта, примите рецепт (я о нем уже писал в главе о сне за рулем, но повториться не мешает) «гремучей смеси», которая поставит на ноги и полуживого, и полумертвого, и даже с похмелья: высыпаете в стакан пакетик растворимого кофе и льете в него струйку «пепси» или «колы», размешивая, — сначала в стакане просто взорвется коричневая пена, а потом что-то взорвется внутри вас — даже страшновато становится. Не уверен, однако, что это безопасно для здоровья.
Есть водители, которые в дальней дороге все любят делать основательно: скорость не превышать, правил не нарушать, в темное время не ехать, ночевать в гостинице, питаться по дороге в кафе или расстилать скатерку на зеленой травке. Они едут, скажем, 1000 километров из Москвы до Самары двое-трое суток, и их спутники водил жалеют: «Такая тяжелая дорога — папочка очень устал».
А есть другие, для которых остановить машину — нож острый. Они едят на ходу и останавливаются только на заправках или пописать. Причем писать заставляют всех своих спутников одновременно, даже если кто-то пока не хочет: «Смотри, следующая остановка будет не скоро». Я принадлежу ко вторым: люблю высокие средние скорости и привык держать на тысячекилометровом пути среднюю не меньше ста. А, стало быть, и есть приходится на ходу. Кстати, теперь, когда изобрели памперсы, средняя скорость может резко возрасти! (Шутка)
В прежние, «социалистические», годы жена заворачивала мне, испытателю АЗЛК, в дальнюю дорогу стандартный набор что для железнодорожного пассажира, что для водителя: жареная курица, бутерброды с колбасой, сыром, несколько огурцов, помидоров, яблок, термос с чаем или кофе, пару бутылей боржоми, соль в спичечном коробке.
В дороге курица и термос оказывались невостребованными, их я оставлял для банкета в честь приезда на место. Жир курицы долго оставался на пальцах и руле, поскольку пальцы приходилось вытирать о штаны (носовые платки во времена моей молодости, как и чистые тряпки в автомобиле, были роскошью). А горячий чай или кофе пить на ходу, за рулем, на наших «автобанах» просто невозможно: обваришься или уделаешь всю одежду, даже если тебе стаканчик кто-то нальет.
Бутерброды же приходилось поедать вместе с салфетками, в которые они были завернуты и которые прилипали к сыру и колбасе намертво.
Но поменялись времена, поменялись и жены. Вторая жена бутерброды и курицу мне заворачивала в фольгу, а вместо термоса укладывала в сумку «коку» или «пепси». Но курицу я опять оставлял для банкета — были уже в пользовании и носовые платки, и чистые тряпочки в автомобиле для протирки фар и лобового стекла, но ощущение жира на руках устранялось только их мытьем с мылом, для чего надо останавливаться. А останавливаться испытатели ох как не любили — никогда не забуду те 2700 километров из Москвы в Ялту через Карпаты колонной из трех машин за 35 часов! А чего такой крюк, спросите? Да молодыми были — просто Карпаты захотелось посмотреть!
Сегодня продукты в дорогу я покупаю сам: на тысячу километров на одного себя беру пару литровок «пепси» (одна двухлитровая и громоздка, и быстро выдыхается), пару бутербродов в фольге, две упаковки темно-синего «Орбита» (к зубам не прилипает). Плюс пару «сникерсов»: действительно лучше всего утоляют голод. Банкет же в честь прибытия на место устраиваю в местном ресторане.
Не для насыщения, а просто для того, чтобы жевать, грызть, то есть — что-то делать, разгоняя сонливость-усталость, можно прихватить в дорогу яблоки, печенье, но не помидоры или апельсины. Помидоры обязательно вас забрызгают, а апельсины надо чистить, это одной рукой очень опасно.
Все, что ешь на ходу, должно располагаться на расстоянии вытянутой руки и не улетать на пол при поворотах.
Почему вообще я заговорил на эту тему? Просто попалась мне заметочка в американской газете «Ю-Эс-Эй Тудей», которая стала для меня сенсацией, для вас станет тоже. Слушайте...
Это исследование заказала крупная Мичиганская автомобильная страховая компания после нескольких «пищевых» аварий с одним своим клиентом. И она же теперь ломает «голову» — каким образом узаконить запрет на употребление за рулем этих десяти продуктов и как осуществлять контроль водителей? Вот полный список продуктов, опасных для водителя, когда он за рулем:
1) кофе, 2) горячий суп, 3) тахос (мексиканские острые лепешки), 4) еда с острой приправой «чили», 5) гамбургеры, 6) барбекю (мясо, зажаренное на решетке, шашлык), 7) куриные окорочка, 8) пончики с кремом, 9) сладкие, «лимонадные» напитки, 10) шоколад.
Комментариев этого списка в статье «Ю-Эс-Эй Тудей» под заголовком: «Не набивай живот, садясь за руль» приведено минимум, поэтому над списком долго можно ломать голову. Цитирую комментарий и заодно прокомментирую и его:
«Не пейте крепкий кофе, если хотите, чтобы ваши глаза не закрывались — большое содержание кофеина плюс постоянное внимание на дороге дают обратный эффект: человек утомляется и засыпает».
Честно говоря, это — сенсация, которую я обязательно проверю на дороге, и не раз. Да и нашим ученым сделать это не мешало бы, поскольку кофе — главный интернациональный напиток. В дороге особенно.
«Разворачивая шоколад, водитель отвлекается. Пытаясь не запачкаться, он теряет контроль над машиной».
А-а! Это они про мой любимый «сникерс»! Не соглашусь: апельсин опаснее и не менее популярен в дороге, чем шоколад. Очистить его одной рукой, как развернуть шоколадку, невозможно. А вот держать шоколадку в обертке, чтобы не запачкаться, и потихоньку ее откусывать — легко. Кстати, любителям цитрусовых могу рекомендовать мандарины.
«Невинный набор сладостей несет ту же опасность, что и скоростная езда».
Верно: нет ничего более неприятного за рулем, чем липкие руки. Но они могут быть и от «пепси», что подтверждает пункт восьмой списка — «сладкие напитки». Тахос, чили, гамбургеры, барбекю, курятина, пончики с кремом понятны — одни жирны, другие остры, третьи разваливаются в руках, падают или проливают соус на ноги, а вот горячий суп — загадка. А горячий чай не опасен? Наверное, ключевое здесь слово — «горячий», об этом мы знаем.
«Наибольшее количество аварий из-за этих продуктов происходит в утренние часы». Никогда утром не видел, добираясь на работу, чтобы кто-то жевал бутерброд. Но, вероятно, те, кто живет за городом, опаздывая, это делают на шоссе — напрасно, американцы здесь правы.
А напоследок, после обобщения американо-российского дорожно-пищевого опыта, примите рецепт (я о нем уже писал в главе о сне за рулем, но повториться не мешает) «гремучей смеси», которая поставит на ноги и полуживого, и полумертвого, и даже с похмелья: высыпаете в стакан пакетик растворимого кофе и льете в него струйку «пепси» или «колы», размешивая, — сначала в стакане просто взорвется коричневая пена, а потом что-то взорвется внутри вас — даже страшновато становится. Не уверен, однако, что это безопасно для здоровья.
В отпуск ехать на бензине или лететь на керосине
Колеса — в кайф
Начнем с того, что автомобиль сейчас — самый дешевый вид транспорта. Особенно, если вы едете семьей из 3 человек.Билеты на самолет, например из Москвы в Сочи, обойдутся туда и обратно около 16 тысяч рублей, на поезд около 8 тысяч, а затраты на бензин (3000 км = 6 жигулевских баков) будут стоить около 2200 рублей. Почувствовали разницу?
Кстати, если уж ехать на машине в отпуск, то я бы не в Сочи поехал, а на Валдай, Алтай, в русскую глубинку — порыбачить, посидеть у костра, «покосить грибы косой». Что может быть лучше такого отпуска! Только небольшая предосторожность не помешает: ехать, конечно, в наши смурые времена лучше к знакомым. Но можно и компанией, несколькими машинами, можно там по прибытии задружиться с аборигенами, все зависит от вашего характера.
Второе преимущество, и немалое — на машине много чего можно с собой взять: надувную лодку, снасти, если вы рыбак, палатку, примус, продукты, одежду, даже портативный телевизор с 12-вольтовым питанием не повредит.
Как готовить машину
Инструмент — само собой, ключи и головки от 8 до 24 мм, ключ свечной, отвертки, пассатижи, домкрат, насос, переноску, пару надфилей, кусачки, топорик (для дров), кусок шкурки, манометр. Запаску проверить обязательно, не помешают камера и пара монтажек, даже если на вашей машине резина бескамерная.Из запчастей для карбюраторных машин я бы взял пару свечей, ремень генератора, лампу фары, бегунок прерывателя с крышкой, не помешают бензонасос, коммутатор или конденсатор трамблера. Можно бросить в багажник, особенно для «классики», пару шаровых опор и наконечников рулевых тяг.
Перед поездкой проверить «сход-развал», износ колодок, помня что дисковых хватает примерно на 20 тысяч километров, а барабанных, задних, — на 60-70 тысяч, отрегулировать фары.
В колонну стройся!
Часто собирается компания друзей-родственников на нескольких экипажах. С одной стороны, двигаться в колонне сложнее, а с другой — гораздо проще. Для начала надо правильно построиться.Передним лучше ехать тому, кто знает дорогу. Если ее знают все, то вперед пускайте того, кто умеет лучше других общаться с ГИБДД. А сзади должен идти самый опытный водитель или тот, кто лучше всех умеет чинить машины.
Первое и главное правило при движении в колонне — каждый должен постоянно видеть своих соседей. Для этого даже днем лучше ехать с ближним светом фар. Как только сосед пропал, немедленно сигнализируйте остальным и останавливайтесь. Второе правило: водитель должен, безусловно, доверять водителям других машин вашей колонны. Чаще всего это относится к ведомым.
Например, идет колонна на обгон какого-нибудь тихохода. Дороги наши вы знаете. Так вот, если первая машина обогнала, то дальше ее водитель должен дирижировать обгоном, который собираются совершить следующие за ним машины. Для этого ему придется включенным левым поворотом показывать, свободен ли встречный ряд. Ежели дорога делает затяжной поворот вправо, то для того, чтобы обгоняемый грузовик не закрывал его «мигалку», ему придется ехать по встречной полосе. Тогда заднему водителю будет видно, что путь свободен.
По завершении обгона второй водитель принимает на себя обязанности ведущего и ассистирует третьему.
Когда дорога петляет или постоянно идет вверх и вниз, водителю первой машины рано складывать с себя обязанности дирижера. Даже когда вторая машина закончила обгон, ему есть смысл просматривать дорогу для второго водителя, чтобы тот лучше подсказывал третьему.
Сигналом к запрещению обгона является включение правого поворота.
Штрафы делятся на всех
Скоростной режим мы соблюдаем не всегда, хотя на это нас частенько толкают знаки ограничения скорости. При движении колонной первый выбирает такую скорость, которая удобна всем. Если она окажется выше разрешённой на этом участке, то на радар поймают только первую машину. Когда выбежавший из кустов инспектор ДПС прикажет жезлом остановиться, другие машины не должны останавливаться ни в коем случае (если, конечно, им персонально не прикажут сделать то же самое). Ждать жертву успешной охоты они должны впереди, находясь в пределах видимости. Если же они остановятся «за компанию», то тоже будут оштрафованы за превышение скорости (хотя никаких доказательств их нарушения у инспектора не будет). Бывает, что нерадивые инспектора останавливают всех и пытаются «пришить» им ту же статью. Но знайте, что радар не может показывать скорость нескольких машин. Только одной! Поэтому и штрафуют только первого, а попутчики ему потом возмещают.Езда на «длинном стартере»
Не дай бог, но иногда приходится ехать на буксире. Для этого необходимы некоторые навыки.Правила требуют трос длиной от 4 до 6 метров. Наличие красных флажков на буксире необязательно. В буксируемой машине может находиться только водитель, и у нее должна быть включена «аварийка». Если она не работает или сел аккумулятор, прикрепите сзади машины знак аварийной остановки. Итак, поехали.
Вы тянете: аккуратно натягивайте буксир, резко не разгоняйтесь, не тормозите и не бросайте сцепление. Особенно если у буксируемого не работает двигатель, а значит, и усилитель тормозов, не забывайте, что тормозная педаль у него «деревянная». О предстоящем торможении предупредите его, мигнув пару раз тормозными огнями, и только потом тормозите. Постоянно следите в зеркало за буксируемой машиной, водитель которой может вам подать сигнал фарами: «Остановись. При поворотах делайте заход большего радиуса, чтобы задний тоже в поворот вписался.
Вас тянут: включите «аварийку», зажигание и нейтраль. Вы должны держать буксир постоянно натянутым, лучше, чтобы он вообще не касался земли, особенно на спусках. Тогда не будет резких рывков вашей машины, даже если буксирующий не очень опытен. Для этого нужно держать правую ногу на тормозной педали и по необходимости подтормаживать. Перед остановкой — у светофора, закрытого переезда и т. п. — вы своей машиной должны плавно останавливать переднюю. Если двигатель ваш не работает, это будет нелегко, но возможно — не забывайте о ручнике.
Переночуем?
Где остановиться на ночь? Лучше в мотелях, которые начали появляться и на наших дорогах. Если такой возможности нет, наиболее безопасным местом будут окрестности поста ГИБДД. Сотрудники российской инспекции, в отличие от белорусской, имеют указание с самого верха ни в коем случае не прогонять от постов остановившихся на отдых.А если и ДПС нет, то лучше отъехать подальше в лес, чтобы с дороги не было видно, и там можно отдыхать спокойно. А утром — счастливого пути!
Кругосветка (СССР)
...Первые километры по нашей земле для всех иностранцев оказались потрясением.
Мы долго не могли понять, почему все они так медленно едут: 80 км в час — максимальная! Ведь мы так ни в какой график не уложимся.
Когда на одной из остановок они раздали всем рации, а мы их включили, все стало ясно.
— Бука одестра, рогацци! Аттантива, бука синистра!* — слышались в них то и дело взбудораженные итальянские голоса.
«Какие ямы? Где они их увидели? — недоумевали мы сначала. — Да Брест — Минск чуть ли не лучшая у нас дорога!»
Оказалось, это не ямы, а асфальтовые увалы, гладкие волны, на которых подвески их машин «пробивали» при скорости более 70 — 80 км в час. Наши шли и 120 безо всяких ударов. Раскачивались, колыхались — это да, но так даже веселее!
Честно говоря, мы приуныли, хотя ситуация после Бреста поменялась на сто восемьдесят — в Европе они нас без конца подгоняли: ехать восемьдесят — это мука.
Я шел первым, а передо мной гаишник на «Волге» полыхал всеми цветами радуги, как самец в брачную пору. Стоило увидеть ему встречного или попутного, он бросался на него, как стервятник на жертву, встречному — в лоб, а на попутного — боком и орал в «матюгальник» так властно и грубо, словно мы везли атомную бомбу:
— Стоять! Принять вправо! Стоять, мать вашу!!!
Машины шарахались от него, вздымая тучи пыли с обочин, шарахались и виляли так резко, что несколько раз мы за жизнь людей в этих машинах вздрагивали — ну нельзя же так! Попутных еще можно попросить принять вправо, а встречные-то нам совсем не мешают, дорога вон какая широченная.
Скажу честно — ехать с таким сопровождением было противно. А иностранцы наши от него просто обалдели. После каждого резкого «налета» гаишника рации итальянцев долго молчали, и нам было стыдно за нашу страну. А потом из треска волн возник голосок американки Сусу, она обращалась ко мне:
— Юрий, это у вас называется остатки тоталитарного общества, да?
С этой Сусу вообще были проблемы. Каждое утро, где бы мы ни ночевали, в центре города или в лесу, в палатках, она обязательно пробегала трусцой несколько километров. Она бегала даже в Абхазии, где уже вовсю шла стрельба, а мы ночевали в палатках на берегу моря, в сосняке, где из-за каждого куста за нами присматривал специальный охранный человек.
В душ она ходила обязательно, даже если он был за пару километров от лагеря. В ресторанах и столовых она неизменно подходила ко мне:
— Юрий, попроси, пожалуйста, сделать для меня что-нибудь вегетарианское.
И я шел, и приносил. А она, вскинув брови, спрашивала:
— Юрий, почему русские так много пьют?
Следующим потрясением цивилизованных наших спутников было полное отсутствие туалетов на шоссе, заправках. Один, правда, попался, где-то в Прибалтике, но когда Сусу вышла из него, ее чуть не вырвало: там было по щиколотку мочи.
Чем больше углублялись мы в Россию, тем чаще ловил я себя на том, что вижу все по-другому, не так, как раньше, а острее и болезненнее. И не только плохое, хорошее тоже — рассвет какой-нибудь потрясающий, красивую девушку. Я понял, что вижу наши реалии глазами иностранцев.
А они не только их видели — они снимали. Они снимали все: заспанную бабу в грязном жилете, провожающую у переезда скорые поезда; пьяного, ползущего на четвереньках на обочине; вымершие деревни с полуразваленными черными избами. Они спускались при нашей протекции в бастующие шахты Кемерова, посещали тюрьмы на арендованном нами вертолете, они первыми снимали последствия тайфуна «Джуди» на Дальнем Востоке: вздутые плавающие трупы коров, опрокинутые дома, поваленные деревья, и мы видели, каким восторгом светились их лица.
И Гвидо однажды не выдержал, выдернул из толстого бумажника пять или шесть сотенных долларовых бумажек — целое состояние! — и протянул то ли нам, то ли пилотам, а кто-то из нас купеческим жестом засунул эти бумажки обратно: брось, мол, парень, не мелочись, это мы не за деньги — для тебя, друга, делаем, знай, мол, наших. И мы хлопали их по плечам.
Идиоты! Мы — идиоты! Эти итальянские ребята не коров мертвых видели, не грозную стихию, а много тысяч долларов, за которые они этот сюжет продадут мировым телеагентствам!
Если в Бресте, как вы, надеюсь, помните, наши непьющие иностранцы лишь пригубили шампанское, то чем глубже мы в нашу страну заезжали, тем больше она расшатывала в них устои цивилизации.
В Тбилиси меня разыскал друг юности, вышедший в большие чины, и подарил десятилитровую канистру первоклассного грузинского коньяка, и что вы думаете? Она кончилась тик-в-тик на краю земли русской, во Владивостоке, потому что по вечерам, когда мы расселялись по палаткам, через какое-то время со всех сторон нарождался шорох — это отечественные и иностранные тела ползли, шли, брели по траве к палатке моей и по очереди просовывали в ее щель руки со стаканами, кружками. Я наливал всем по-братски.
Где-то под Тайшетом мы с Бруно загоняли однажды свои машины на ночь в какой-то сельский гараж. Встали рядом, он вдруг достал из-за спинки сиденья початую бутылку водки, кругообразно, как заправский алкаш, взболтал ее и спросил меня:
Мы долго не могли понять, почему все они так медленно едут: 80 км в час — максимальная! Ведь мы так ни в какой график не уложимся.
Когда на одной из остановок они раздали всем рации, а мы их включили, все стало ясно.
— Бука одестра, рогацци! Аттантива, бука синистра!* — слышались в них то и дело взбудораженные итальянские голоса.
«Какие ямы? Где они их увидели? — недоумевали мы сначала. — Да Брест — Минск чуть ли не лучшая у нас дорога!»
Оказалось, это не ямы, а асфальтовые увалы, гладкие волны, на которых подвески их машин «пробивали» при скорости более 70 — 80 км в час. Наши шли и 120 безо всяких ударов. Раскачивались, колыхались — это да, но так даже веселее!
Честно говоря, мы приуныли, хотя ситуация после Бреста поменялась на сто восемьдесят — в Европе они нас без конца подгоняли: ехать восемьдесят — это мука.
Я шел первым, а передо мной гаишник на «Волге» полыхал всеми цветами радуги, как самец в брачную пору. Стоило увидеть ему встречного или попутного, он бросался на него, как стервятник на жертву, встречному — в лоб, а на попутного — боком и орал в «матюгальник» так властно и грубо, словно мы везли атомную бомбу:
— Стоять! Принять вправо! Стоять, мать вашу!!!
Машины шарахались от него, вздымая тучи пыли с обочин, шарахались и виляли так резко, что несколько раз мы за жизнь людей в этих машинах вздрагивали — ну нельзя же так! Попутных еще можно попросить принять вправо, а встречные-то нам совсем не мешают, дорога вон какая широченная.
Скажу честно — ехать с таким сопровождением было противно. А иностранцы наши от него просто обалдели. После каждого резкого «налета» гаишника рации итальянцев долго молчали, и нам было стыдно за нашу страну. А потом из треска волн возник голосок американки Сусу, она обращалась ко мне:
— Юрий, это у вас называется остатки тоталитарного общества, да?
С этой Сусу вообще были проблемы. Каждое утро, где бы мы ни ночевали, в центре города или в лесу, в палатках, она обязательно пробегала трусцой несколько километров. Она бегала даже в Абхазии, где уже вовсю шла стрельба, а мы ночевали в палатках на берегу моря, в сосняке, где из-за каждого куста за нами присматривал специальный охранный человек.
В душ она ходила обязательно, даже если он был за пару километров от лагеря. В ресторанах и столовых она неизменно подходила ко мне:
— Юрий, попроси, пожалуйста, сделать для меня что-нибудь вегетарианское.
И я шел, и приносил. А она, вскинув брови, спрашивала:
— Юрий, почему русские так много пьют?
Следующим потрясением цивилизованных наших спутников было полное отсутствие туалетов на шоссе, заправках. Один, правда, попался, где-то в Прибалтике, но когда Сусу вышла из него, ее чуть не вырвало: там было по щиколотку мочи.
Чем больше углублялись мы в Россию, тем чаще ловил я себя на том, что вижу все по-другому, не так, как раньше, а острее и болезненнее. И не только плохое, хорошее тоже — рассвет какой-нибудь потрясающий, красивую девушку. Я понял, что вижу наши реалии глазами иностранцев.
А они не только их видели — они снимали. Они снимали все: заспанную бабу в грязном жилете, провожающую у переезда скорые поезда; пьяного, ползущего на четвереньках на обочине; вымершие деревни с полуразваленными черными избами. Они спускались при нашей протекции в бастующие шахты Кемерова, посещали тюрьмы на арендованном нами вертолете, они первыми снимали последствия тайфуна «Джуди» на Дальнем Востоке: вздутые плавающие трупы коров, опрокинутые дома, поваленные деревья, и мы видели, каким восторгом светились их лица.
И Гвидо однажды не выдержал, выдернул из толстого бумажника пять или шесть сотенных долларовых бумажек — целое состояние! — и протянул то ли нам, то ли пилотам, а кто-то из нас купеческим жестом засунул эти бумажки обратно: брось, мол, парень, не мелочись, это мы не за деньги — для тебя, друга, делаем, знай, мол, наших. И мы хлопали их по плечам.
Идиоты! Мы — идиоты! Эти итальянские ребята не коров мертвых видели, не грозную стихию, а много тысяч долларов, за которые они этот сюжет продадут мировым телеагентствам!
Если в Бресте, как вы, надеюсь, помните, наши непьющие иностранцы лишь пригубили шампанское, то чем глубже мы в нашу страну заезжали, тем больше она расшатывала в них устои цивилизации.
В Тбилиси меня разыскал друг юности, вышедший в большие чины, и подарил десятилитровую канистру первоклассного грузинского коньяка, и что вы думаете? Она кончилась тик-в-тик на краю земли русской, во Владивостоке, потому что по вечерам, когда мы расселялись по палаткам, через какое-то время со всех сторон нарождался шорох — это отечественные и иностранные тела ползли, шли, брели по траве к палатке моей и по очереди просовывали в ее щель руки со стаканами, кружками. Я наливал всем по-братски.
Где-то под Тайшетом мы с Бруно загоняли однажды свои машины на ночь в какой-то сельский гараж. Встали рядом, он вдруг достал из-за спинки сиденья початую бутылку водки, кругообразно, как заправский алкаш, взболтал ее и спросил меня: