Юрий Васильевич Гейко
Автоликбез
Необходимое предисловие с автографом автора
Так уж случилось, что моя жизнь сплелась из трех составляющих: писанины (писательской и журналистской), автомобиля и женщины.
Самое раннее ощущение, конечно, от автомобиля. Вернее, мотоцикла.
Мне годика два с половиной. Какой-то дядя летчик, друг и коллега моего отца, сажает меня в разлапистое резиновое седло. Хорошо помню восторг от дрожи под собой сильного и горячего животного, острый запах бензина и резины.
Второе острейшее ощущение от автомобиля: я — студент-первокурсник Московского автомеханического института. Лето. Пересечение Каширского шоссе с МКАД. Сажусь в спортивный «Москвич» капитана сборной АЗЛК по авторалли Виктора Щавелева — едем на чемпионат СССР 1968 года в Ереван. Я — в качестве мальчика на побегушках, устроился на каникулы через знакомых. Сажусь в эту машину, как обычно, как во многие другие машины, не догадываясь, что жизнь моя через несколько минут перевернется: Щавелев завел движок, тронулся, и!..
Мир расплылся в цветных полосах скорости. Стрелка спидометра уперлась в ограничитель. Душа уходила в пятки от каждого обгона и потели ладони, но до тех пор, пока я в Щавелева не поверил, не понял, что он хочет жить ничуть не меньше меня и едет с большим запасом надежности. После этого от каждого его обгона я испытывал восторг, один сплошной восторг. Я открыл для себя, что в повседневной жизни мы познаем лишь верхушку айсберга под названием: «автомобиль». Даже езда «с ветерком» с лихачом — это езда вслепую, она не дает никакого представления о возможностях, автомобиля ведомого рукой истинного мастера все ближе к той грани, за которой кончается его повиновение.
...Измученный восторгами, я проснулся глубокой ночью от визга баллонов. Тело мое, хоть и притянутое ремнем, кидало в разные стороны, спина горела и казалась стертой до крови, — это начались кавказские серпантины. Свет фар прыгал с асфальта на отвесные стены скал и на мгновение исчезал вовсе — в черноте неба и пропастей. Когда до меня дошло, что светлячки на обочине, в метре от колес, вовсе не светлячки, а огни селений на дне долин и ущелий, меня обуял животный, липкий, настоящий страх.
— Что это вы, Виктор Алексеевич, — жалобно спросил я Щавелева, — тренируетесь?
— Да нет, сон разгоняю.
Теперь я понимаю, что шли мы тогда процентов на 60-70 от возможностей машины, что обычный частник шел бы от них процентов на 10-15, таксист — на 20-30, лихач — на 30-40, не больше.
Та грань, о которой я говорил, за которой кончается повиновение машины, — это 100 процентов ее возможностей. Часто это грань между жизнью и смертью. Ближе всех к ней подбираются, как вы понимаете, чемпионы. И, конечно же, не на улицах городов, не на шоссе, а на специальных перекрытых от движения трассах. Лишь однажды мне посчастливилось оказаться к этой грани близко-близко и навсегда опалить душу счастьем приближения к Абсолюту — несколько скоростных участков я проехал на тренировке с Иваном Астафьевым, заслуженным мастером спорта, многократным чемпионом раллийных и кольцевых трасс, участником супермарафонов века: «Лондон — Мехико», «Лондон — Сидней».
Но в моей книге вы не найдете описания этого случая — здесь я беспомощен. Поверьте, автомобиль — мощнейший источник наслаждения в человеческой жизни, стоящий, может быть, на втором месте после Царя наслаждений — секса.
Теперь о третьей составляющей, о любви к женщине, которая упомянута, наряду с автомобилем, в первой же фразе моей книги. Меня к ней в буквальном смысле привез автомобиль: каскадер и актриса — так, в красивом, романтическом варианте, может звучать начало нашей истории.
До нее я работал испытателем на «Москвиче», рядом с ней стал журналистом. Не вдаваясь в подробности, скажу, что в многолетней и каждодневной борьбе за эту женщину я стал тем, кем стал — счастливым человеком. Я и теперь, двадцать пять лет спустя, имея с ней двух сыновей, любуюсь ею.
Вот и все составляющие моей жизни. Сначала я, по глупости, пытался разделить их — написал книжку об автомобиле с дурацким названием: «Как за рулем и выжить, и удовольствие получить». Она имела неожиданный успех. Потом написал книжку о Ней, о том, как все у нас начиналось. Эта книжка успеха не имела, потому что она не издавалась, так как написана только для моих сыновей. Но отдельные главы из нее, сплошь связанные с автомобилем, в устном пересказе вызывали неизменный восторг любой аудитории: «Ну, прям, “Мужчина и женщина” в русском варианте! Чего ты об этом не напишешь?»
И однажды я понял: вот то, о чем лучше меня никто не скажет. И вовсе не потому, что нет водителей, которые ездят лучше меня, их много. И не потому, конечно, что нет писателей и журналистов, которые пишут лучше меня, их тоже достаточно. И уж совсем не потому, что нет мужчин, умеющих любить сильнее, красивее, чем я, — их вообще, наверное, тьма тьмущая. Но зато очень мало таких, которые совмещают, простите за нескромность, эти три таланта — писать, ездить и любить.
И потому разрешите мне, правда за ваши деньги, преподнести вам эту книгу с такой надписью, оставив за ее рамками интимное:
Самое раннее ощущение, конечно, от автомобиля. Вернее, мотоцикла.
Мне годика два с половиной. Какой-то дядя летчик, друг и коллега моего отца, сажает меня в разлапистое резиновое седло. Хорошо помню восторг от дрожи под собой сильного и горячего животного, острый запах бензина и резины.
Второе острейшее ощущение от автомобиля: я — студент-первокурсник Московского автомеханического института. Лето. Пересечение Каширского шоссе с МКАД. Сажусь в спортивный «Москвич» капитана сборной АЗЛК по авторалли Виктора Щавелева — едем на чемпионат СССР 1968 года в Ереван. Я — в качестве мальчика на побегушках, устроился на каникулы через знакомых. Сажусь в эту машину, как обычно, как во многие другие машины, не догадываясь, что жизнь моя через несколько минут перевернется: Щавелев завел движок, тронулся, и!..
Мир расплылся в цветных полосах скорости. Стрелка спидометра уперлась в ограничитель. Душа уходила в пятки от каждого обгона и потели ладони, но до тех пор, пока я в Щавелева не поверил, не понял, что он хочет жить ничуть не меньше меня и едет с большим запасом надежности. После этого от каждого его обгона я испытывал восторг, один сплошной восторг. Я открыл для себя, что в повседневной жизни мы познаем лишь верхушку айсберга под названием: «автомобиль». Даже езда «с ветерком» с лихачом — это езда вслепую, она не дает никакого представления о возможностях, автомобиля ведомого рукой истинного мастера все ближе к той грани, за которой кончается его повиновение.
...Измученный восторгами, я проснулся глубокой ночью от визга баллонов. Тело мое, хоть и притянутое ремнем, кидало в разные стороны, спина горела и казалась стертой до крови, — это начались кавказские серпантины. Свет фар прыгал с асфальта на отвесные стены скал и на мгновение исчезал вовсе — в черноте неба и пропастей. Когда до меня дошло, что светлячки на обочине, в метре от колес, вовсе не светлячки, а огни селений на дне долин и ущелий, меня обуял животный, липкий, настоящий страх.
— Что это вы, Виктор Алексеевич, — жалобно спросил я Щавелева, — тренируетесь?
— Да нет, сон разгоняю.
Теперь я понимаю, что шли мы тогда процентов на 60-70 от возможностей машины, что обычный частник шел бы от них процентов на 10-15, таксист — на 20-30, лихач — на 30-40, не больше.
Та грань, о которой я говорил, за которой кончается повиновение машины, — это 100 процентов ее возможностей. Часто это грань между жизнью и смертью. Ближе всех к ней подбираются, как вы понимаете, чемпионы. И, конечно же, не на улицах городов, не на шоссе, а на специальных перекрытых от движения трассах. Лишь однажды мне посчастливилось оказаться к этой грани близко-близко и навсегда опалить душу счастьем приближения к Абсолюту — несколько скоростных участков я проехал на тренировке с Иваном Астафьевым, заслуженным мастером спорта, многократным чемпионом раллийных и кольцевых трасс, участником супермарафонов века: «Лондон — Мехико», «Лондон — Сидней».
Но в моей книге вы не найдете описания этого случая — здесь я беспомощен. Поверьте, автомобиль — мощнейший источник наслаждения в человеческой жизни, стоящий, может быть, на втором месте после Царя наслаждений — секса.
Теперь о третьей составляющей, о любви к женщине, которая упомянута, наряду с автомобилем, в первой же фразе моей книги. Меня к ней в буквальном смысле привез автомобиль: каскадер и актриса — так, в красивом, романтическом варианте, может звучать начало нашей истории.
До нее я работал испытателем на «Москвиче», рядом с ней стал журналистом. Не вдаваясь в подробности, скажу, что в многолетней и каждодневной борьбе за эту женщину я стал тем, кем стал — счастливым человеком. Я и теперь, двадцать пять лет спустя, имея с ней двух сыновей, любуюсь ею.
Вот и все составляющие моей жизни. Сначала я, по глупости, пытался разделить их — написал книжку об автомобиле с дурацким названием: «Как за рулем и выжить, и удовольствие получить». Она имела неожиданный успех. Потом написал книжку о Ней, о том, как все у нас начиналось. Эта книжка успеха не имела, потому что она не издавалась, так как написана только для моих сыновей. Но отдельные главы из нее, сплошь связанные с автомобилем, в устном пересказе вызывали неизменный восторг любой аудитории: «Ну, прям, “Мужчина и женщина” в русском варианте! Чего ты об этом не напишешь?»
И однажды я понял: вот то, о чем лучше меня никто не скажет. И вовсе не потому, что нет водителей, которые ездят лучше меня, их много. И не потому, конечно, что нет писателей и журналистов, которые пишут лучше меня, их тоже достаточно. И уж совсем не потому, что нет мужчин, умеющих любить сильнее, красивее, чем я, — их вообще, наверное, тьма тьмущая. Но зато очень мало таких, которые совмещают, простите за нескромность, эти три таланта — писать, ездить и любить.
И потому разрешите мне, правда за ваши деньги, преподнести вам эту книгу с такой надписью, оставив за ее рамками интимное:
Что такое машина?
Есть ли она у вас или еще нет, готовьтесь к тому, что она, машина, — живое существо, которое вы берете в семью. Она изменит все в вашей жизни — темп, бюджет, вашу зарплату, она вполне может переменить ваших любовниц или любовников (если они есть), она в какой-то степени подомнет под себя вас, изменит ваши привычки, она заставит вас пахать на капиталистической ниве гораздо эффективнее, чем делали вы это до сих пор, и при этом резко повысит ваш КПД.
Машина — это особый мир, в который пускают только посвященных, это та дверь, которая может захлопнуться только за вами единственным. Если вам очень плохо и требуется уединение, она даст вам его в любое время суток и в любое время года — сухой, теплый и комфортабельный кусочек пространства ждет вас под окном. Поворот ключа — и вы наедине с самим собой, со своими проблемами и даже иногда с вечностью. Машина, как собака, никогда вам не изменит, не предаст, не расскажет вашим друзьям, врагам о другой вашей тайной жизни, которую знает только она, машина; ваша машина лучше самого близкого друга знает ваши привычки, она ждет вас на стоянке долгими ночами, она радуется вашему появлению рано утром, но молчит, потому что железная.
Ваша машина становится частью вашей жизни, хотите вы этого или не хотите, она самим своим существованием закладывается в ваши генные клетки, она становится частью вас самого, вашим «Я», и если уж говорить совсем откровенно, то ваша машина — это вы.
И что из этого следует? Из этого следует то, что о машине надо знать как можно больше, потому что от этого зависит слишком многое в вашей жизни.
Машина — это особый мир, в который пускают только посвященных, это та дверь, которая может захлопнуться только за вами единственным. Если вам очень плохо и требуется уединение, она даст вам его в любое время суток и в любое время года — сухой, теплый и комфортабельный кусочек пространства ждет вас под окном. Поворот ключа — и вы наедине с самим собой, со своими проблемами и даже иногда с вечностью. Машина, как собака, никогда вам не изменит, не предаст, не расскажет вашим друзьям, врагам о другой вашей тайной жизни, которую знает только она, машина; ваша машина лучше самого близкого друга знает ваши привычки, она ждет вас на стоянке долгими ночами, она радуется вашему появлению рано утром, но молчит, потому что железная.
Ваша машина становится частью вашей жизни, хотите вы этого или не хотите, она самим своим существованием закладывается в ваши генные клетки, она становится частью вас самого, вашим «Я», и если уж говорить совсем откровенно, то ваша машина — это вы.
И что из этого следует? Из этого следует то, что о машине надо знать как можно больше, потому что от этого зависит слишком многое в вашей жизни.
Главные вехи жизни автомобиля
Автомобиль угораздило родиться чуть-чуть раньше двадцатого века. Но его рождение настолько назрело, настолько идея «самодвижущихся колес» сконцентрировалась в атмосфере, в технической готовности мира того времени, что во многих странах почти одновременно разные изобретатели выезжали из своих гаражей, заводов и лабораторий на чадящих «самодвижущихся экипажах». Но все эти люди, изобретая, не удосужились запатентовать свои создания и потому канули в Лету.
26 января 1886 года — Карл Бенц патентует свою «самобеглую коляску» с двигателем примерно в одну лошадиную силу. Этот день и считается днем рождения автомобиля. После первых поездок Карла на чадящем грохочущем чуде газета «Мангеймер Цайтунг» написала: «Кого же заинтересуют такие предложения, пока есть в продаже лошади?»
1888 год, весна — Берта Бенц, жена гениального мужа, чистит бензотрубки шляпной булавкой, изолирует электрический провод своим шелковым чулком, а вот для укорочения растянувшейся цепи ей пришлось найти в поселке кузнеца — это был первый в истории автомобиля ремонт. И первый в истории автомобиля автопробег, потому что Берта втихаря от своего гениального мужа стибрила его машину, посадила в нее двух своих сыновей и проехала с ними 180 километров от одного города до другого. Одновременно это было и первой в мире рекламой автомобиля, потому что после этого пробега о Карле Бенце и его создании узнал весь мир.
1888 год — автомобиль Карла Бенца получает Большую золотую медаль на выставке в Мюнхене.
1901 год — «Мерседес» побеждает в гонках в Ницце — с этой победой кончается эра «самодвижущихся экипажей» и начинается эра автомобилей.
1902 год — в итоге переговоров петербургской фирмы «Леснер» с немецким «Даймлером» подписан договор о праве «Леснера» производить в России двигатели и автомобили системы... «Даймлер-Луцкой» (!) — вы ничего не можете понять?
(Позволю себе здесь небольшое лирическое отступление — в скобках.
Мы любуемся на улице «Мерседесами», не правда ли? А знаете ли вы тот факт, который упорно, более столетия, замалчивают немцы, — в жилах самого первого «Мерседеса» текло немало русской крови...
Можете ли вы себе представить, что в «двигательной» эпохе наступили совсем другие времена, когда кто-то догадался цилиндр расположить не горизонтально, а вертикально, а коленвал — внизу, под ним? И этим «кто-то» был русский инженер, дворянин Борис Луцкой. В гонке интеллектов Луцкой опережает многих и даже самого Даймлера, создав в 1895 году двигатель почти в два раза мощнее! А то, что на первой автомобильной выставке в Берлине были представлены аж три автомобиля Луцкого — ни о чем не говорит?
Да если бы только автомобили — самые мощные в мире судовые двигатели — до шести тысяч лошадиных сил; самый большой самолет в мире с фантастической для тех лет мощностью каждого из двух двигателей — 60 лошадиных сил, и другой самолет — самый быстрый в мире, на котором немецкий летчик Хирт в 1912 году установил рекорд скорости — 160 километров в час — это все конструкции Бориса Луцкого, но производство — немецкое.
Поначалу немцы обласкали немерено талантливого русского инженера двадцати пяти лет от роду, то есть в 1890 году Луцкой — главный инженер крупнейшего в Германии «Нюрнберг Машиненбау»; сегодня эта фирма известна под аббревиатурой МАН. Затем Борис Луцкой становится соучредителем «Европейского автомобильного союза»! Его компаньоны — Даймлер, Дизель, Лонер... Доходит до того, что германское правительство поручает именно Луцкому представлять автомобильную экспозицию Германии на Парижской выставке 1901-го года и в том же году Луцкой привозит под очи императора всея Руси Николая Второго три свои «моторные телеги». За это конструктор был сверх всякой меры императором обласкан и даже награжден высочайшим орденом Святого Станислава! Кстати, все машины Луцкого были тут же куплены российским военным ведомством и более того — было заказано множество других машин.
За год (!) до создания легендарного «Мерседеса» Борис Луцкой выкатывает в мир свой автомобиль под названием «Феникс», буквально напичканный неведомыми ранее конструкторскими решениями. И некоторые из них перекочевывают в «Мерседес» — неудивительно — Луцкой-то работает на Даймлера.
В начале века Германия продает сотни машин по всему миру под маркой «Даймлер». И только в Россию, по настоянию Луцкого, эти же машины идут под маркой «Даймлер-Луцкой» или даже «Луцкой-Даймлер». Когда же русский инженер (к тому же Луцкой — один из директоров «Европейского автомобильного союза») потребовал в своей записке, чтобы весь экспорт носил такую марку, ему отказывают, а затем исчезает марка «Даймлер», тем более, что Готлиба уже нет в живых, появляется марка «Мерседес», и сразу вслед за этим пожар на заводе уничтожает оригиналы в металле и оригиналы чертежей — в мире нет сейчас ни одного подлинного «Мерседеса» 1901 года выпуска.
Судьба Бориса Луцкого круто меняется — в двадцатые годы его в Германии арестовывают, при аресте он отстреливается, затем попадает в тюрьму, а затем следы его в этом мире теряются.
Штаб-квартира «Мерседеса» находится в Штутгарте. На первом этаже — шикарный музей «Мерседеса», у самого входа которого установлены два бронзовых бюста людей, которые при жизни никогда не встречались — Карл Бенц и Готлиб Даймлер.
Я подошел к пожилому экскурсоводу и спросил:
— А знакомо ли вам имя русского инженера Бориса Луцкого? Он работал вместе с Даймлером над созданием первого «мерседеса»?
— Нет, сэр, — ответил он по-английски, — русские в его создании не участвовали.
Вот так-то, господа русские автомобилисты...)
1904 год — в Санкт-Петербурге произведен первый российский автомобиль — грузовик «Леснер», грузоподъемностью 1 и 2 тонны, мощность двухцилиндрового двигателя 10 и 15 «лошадок».
1907 год — первый грандиозный супермарафон мира Пекин — Париж. Из полутора десятков заявленных машин до финиша дошли лишь четверо — князь Боргезе на «Итале» финишировал первым, затем, спустя 20 дней, — все остальные: «Спайкер» и два «Де Диона» (См. главу «Большие гонки или немного истории»).
1908 год — при скоплении тучи журналистов, которые не верили в то, что сейчас произойдет, три «Кадиллака К» заехали в английский сарай, были тут же разобраны, их запчасти на глазах честной публики были перемешаны и через пять часов из сарая... выехали три «Кадиллака»! Что это значило? Впервые машины стали делать из одинаковых — до сотой доли миллиметра! — деталей. До той поры каждый автомобиль был эксклюзивен до последней гайки.
1912 год — инженер-электрик компании «Националь» Чарльз Кеттеринг, задумавшись над работой электродвигателя кассового аппарата, предложил использовать электродвигатель для запуска двигателя автомобиля — так родился стартер.
1913 год — этот год самый главный в автомобильном XX веке — автомобиль стал любимцем века, потому что Генри Форд придумал конвейер и автомобиль под названием «Форд-Т», признанный недавно «Автомобилем XX века», удешевился так, что стал доступен каждой западной семье, он стоил всего 900 долларов. В первый год выпуска их было произведено около 20 тысяч (для сравнения — вся автомобильная Европа производила тогда в год 2 — 3 тысячи машин), во второй год — 40 тысяч, а в 20-е годы — 2 миллиона!
1922 год — в США выпущен самый дешевый автомобиль в мире марки «Ред Баг Бакборд». Он стоил всего 125 — 150 долларов, что соответствует сегодняшним 1130 — 1870 долларам. Его колесная база составляла в длину 1,5 метра, вес — 111 килограммов.
1923 год — впервые дизельный двигатель поставили на автомобиль. Им оказался грузовик «Мерседес».
1927 год — на московском заводе «Спартак» начато производство первого советского легкового автомобиля «НАМИ-1».
Выпускался до 1930 года.
1940 год — первая автоматическая коробка передач появилась на американском «Олдсмобил 98».
1957 год — на некоторых серийных моделях «Понтиак» и «Шевроле» появились инжекторные двигатели.
1962 год — в Англии создан самый маленький автомобиль в мире — «Пил Р50» — 1,34 метра в длину, 99 сантиметров шириной и 1,34 метра высотой. Его вес — 59 килограммов.
1978 год — рекордная скорость дизельного автомобиля «Мерседес С111/3» с трехлитровым двигателем была показана в Италии — 327,3 км в час.
1985 год — на Бонневильской соляной равнине в штате Юта Роберт Барбер (США) на «Стиминг Деймон» побил рекорд скорости для авто с паровым двигателем, державшийся... 79 лет! Его скорость составила 234,33 км в час.
1991год — рекордов скорости реактивных двигателей на четырех и трех колесах достаточно, но мы их не рассматриваем, потому что это не автомобиль. А вот в указанном году машина с приводом от двигателя на колеса достигла своей максимальной скорости — 700 километров в час. Случилось это в штате Юта, США, пилотом был Ал Тиг, автомобилем — «Спид-ОМоутив/Cпирит оф 76».
26 января 1886 года — Карл Бенц патентует свою «самобеглую коляску» с двигателем примерно в одну лошадиную силу. Этот день и считается днем рождения автомобиля. После первых поездок Карла на чадящем грохочущем чуде газета «Мангеймер Цайтунг» написала: «Кого же заинтересуют такие предложения, пока есть в продаже лошади?»
1888 год, весна — Берта Бенц, жена гениального мужа, чистит бензотрубки шляпной булавкой, изолирует электрический провод своим шелковым чулком, а вот для укорочения растянувшейся цепи ей пришлось найти в поселке кузнеца — это был первый в истории автомобиля ремонт. И первый в истории автомобиля автопробег, потому что Берта втихаря от своего гениального мужа стибрила его машину, посадила в нее двух своих сыновей и проехала с ними 180 километров от одного города до другого. Одновременно это было и первой в мире рекламой автомобиля, потому что после этого пробега о Карле Бенце и его создании узнал весь мир.
1888 год — автомобиль Карла Бенца получает Большую золотую медаль на выставке в Мюнхене.
1901 год — «Мерседес» побеждает в гонках в Ницце — с этой победой кончается эра «самодвижущихся экипажей» и начинается эра автомобилей.
1902 год — в итоге переговоров петербургской фирмы «Леснер» с немецким «Даймлером» подписан договор о праве «Леснера» производить в России двигатели и автомобили системы... «Даймлер-Луцкой» (!) — вы ничего не можете понять?
(Позволю себе здесь небольшое лирическое отступление — в скобках.
Мы любуемся на улице «Мерседесами», не правда ли? А знаете ли вы тот факт, который упорно, более столетия, замалчивают немцы, — в жилах самого первого «Мерседеса» текло немало русской крови...
Можете ли вы себе представить, что в «двигательной» эпохе наступили совсем другие времена, когда кто-то догадался цилиндр расположить не горизонтально, а вертикально, а коленвал — внизу, под ним? И этим «кто-то» был русский инженер, дворянин Борис Луцкой. В гонке интеллектов Луцкой опережает многих и даже самого Даймлера, создав в 1895 году двигатель почти в два раза мощнее! А то, что на первой автомобильной выставке в Берлине были представлены аж три автомобиля Луцкого — ни о чем не говорит?
Да если бы только автомобили — самые мощные в мире судовые двигатели — до шести тысяч лошадиных сил; самый большой самолет в мире с фантастической для тех лет мощностью каждого из двух двигателей — 60 лошадиных сил, и другой самолет — самый быстрый в мире, на котором немецкий летчик Хирт в 1912 году установил рекорд скорости — 160 километров в час — это все конструкции Бориса Луцкого, но производство — немецкое.
Поначалу немцы обласкали немерено талантливого русского инженера двадцати пяти лет от роду, то есть в 1890 году Луцкой — главный инженер крупнейшего в Германии «Нюрнберг Машиненбау»; сегодня эта фирма известна под аббревиатурой МАН. Затем Борис Луцкой становится соучредителем «Европейского автомобильного союза»! Его компаньоны — Даймлер, Дизель, Лонер... Доходит до того, что германское правительство поручает именно Луцкому представлять автомобильную экспозицию Германии на Парижской выставке 1901-го года и в том же году Луцкой привозит под очи императора всея Руси Николая Второго три свои «моторные телеги». За это конструктор был сверх всякой меры императором обласкан и даже награжден высочайшим орденом Святого Станислава! Кстати, все машины Луцкого были тут же куплены российским военным ведомством и более того — было заказано множество других машин.
За год (!) до создания легендарного «Мерседеса» Борис Луцкой выкатывает в мир свой автомобиль под названием «Феникс», буквально напичканный неведомыми ранее конструкторскими решениями. И некоторые из них перекочевывают в «Мерседес» — неудивительно — Луцкой-то работает на Даймлера.
В начале века Германия продает сотни машин по всему миру под маркой «Даймлер». И только в Россию, по настоянию Луцкого, эти же машины идут под маркой «Даймлер-Луцкой» или даже «Луцкой-Даймлер». Когда же русский инженер (к тому же Луцкой — один из директоров «Европейского автомобильного союза») потребовал в своей записке, чтобы весь экспорт носил такую марку, ему отказывают, а затем исчезает марка «Даймлер», тем более, что Готлиба уже нет в живых, появляется марка «Мерседес», и сразу вслед за этим пожар на заводе уничтожает оригиналы в металле и оригиналы чертежей — в мире нет сейчас ни одного подлинного «Мерседеса» 1901 года выпуска.
Судьба Бориса Луцкого круто меняется — в двадцатые годы его в Германии арестовывают, при аресте он отстреливается, затем попадает в тюрьму, а затем следы его в этом мире теряются.
Штаб-квартира «Мерседеса» находится в Штутгарте. На первом этаже — шикарный музей «Мерседеса», у самого входа которого установлены два бронзовых бюста людей, которые при жизни никогда не встречались — Карл Бенц и Готлиб Даймлер.
Я подошел к пожилому экскурсоводу и спросил:
— А знакомо ли вам имя русского инженера Бориса Луцкого? Он работал вместе с Даймлером над созданием первого «мерседеса»?
— Нет, сэр, — ответил он по-английски, — русские в его создании не участвовали.
Вот так-то, господа русские автомобилисты...)
1904 год — в Санкт-Петербурге произведен первый российский автомобиль — грузовик «Леснер», грузоподъемностью 1 и 2 тонны, мощность двухцилиндрового двигателя 10 и 15 «лошадок».
1907 год — первый грандиозный супермарафон мира Пекин — Париж. Из полутора десятков заявленных машин до финиша дошли лишь четверо — князь Боргезе на «Итале» финишировал первым, затем, спустя 20 дней, — все остальные: «Спайкер» и два «Де Диона» (См. главу «Большие гонки или немного истории»).
1908 год — при скоплении тучи журналистов, которые не верили в то, что сейчас произойдет, три «Кадиллака К» заехали в английский сарай, были тут же разобраны, их запчасти на глазах честной публики были перемешаны и через пять часов из сарая... выехали три «Кадиллака»! Что это значило? Впервые машины стали делать из одинаковых — до сотой доли миллиметра! — деталей. До той поры каждый автомобиль был эксклюзивен до последней гайки.
1912 год — инженер-электрик компании «Националь» Чарльз Кеттеринг, задумавшись над работой электродвигателя кассового аппарата, предложил использовать электродвигатель для запуска двигателя автомобиля — так родился стартер.
1913 год — этот год самый главный в автомобильном XX веке — автомобиль стал любимцем века, потому что Генри Форд придумал конвейер и автомобиль под названием «Форд-Т», признанный недавно «Автомобилем XX века», удешевился так, что стал доступен каждой западной семье, он стоил всего 900 долларов. В первый год выпуска их было произведено около 20 тысяч (для сравнения — вся автомобильная Европа производила тогда в год 2 — 3 тысячи машин), во второй год — 40 тысяч, а в 20-е годы — 2 миллиона!
1922 год — в США выпущен самый дешевый автомобиль в мире марки «Ред Баг Бакборд». Он стоил всего 125 — 150 долларов, что соответствует сегодняшним 1130 — 1870 долларам. Его колесная база составляла в длину 1,5 метра, вес — 111 килограммов.
1923 год — впервые дизельный двигатель поставили на автомобиль. Им оказался грузовик «Мерседес».
1927 год — на московском заводе «Спартак» начато производство первого советского легкового автомобиля «НАМИ-1».
Выпускался до 1930 года.
1940 год — первая автоматическая коробка передач появилась на американском «Олдсмобил 98».
1957 год — на некоторых серийных моделях «Понтиак» и «Шевроле» появились инжекторные двигатели.
1962 год — в Англии создан самый маленький автомобиль в мире — «Пил Р50» — 1,34 метра в длину, 99 сантиметров шириной и 1,34 метра высотой. Его вес — 59 килограммов.
1978 год — рекордная скорость дизельного автомобиля «Мерседес С111/3» с трехлитровым двигателем была показана в Италии — 327,3 км в час.
1985 год — на Бонневильской соляной равнине в штате Юта Роберт Барбер (США) на «Стиминг Деймон» побил рекорд скорости для авто с паровым двигателем, державшийся... 79 лет! Его скорость составила 234,33 км в час.
1991год — рекордов скорости реактивных двигателей на четырех и трех колесах достаточно, но мы их не рассматриваем, потому что это не автомобиль. А вот в указанном году машина с приводом от двигателя на колеса достигла своей максимальной скорости — 700 километров в час. Случилось это в штате Юта, США, пилотом был Ал Тиг, автомобилем — «Спид-ОМоутив/Cпирит оф 76».
В защиту отечественного автопрома
Наверное, каждый из нас, особенно если он автомобилист, задавался когда-нибудь простым вопросом: почему мы делаем лучшие в мире самолеты и ракеты и очень несовершенные автомобили? Я постараюсь на него ответить. А вы, дорогие друзья, для начала ответьте на такой вот вопрос: почему у нас каждый ребенок знает имена авиационных и космических конструкторов — Туполева, Микояна, Ильюшина, Королева, но не знает ни одного имени конструктора автомобильного? Почему нет у нас своих «Фордов», «Пирелли», «Рено», «Опелей»? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, не обойтись без истории.
Автомобиль в России появился практически одновременно со знаменитым «Даймлер-Бенц», но судьба ему была уготована другая. Из-за огромных расстояний и отсутствия дорог, бурного развития автомобилестроения не получилось даже: в 1915 году, когда вся Европа уже ездила на автомобилях, Россия оставалась гужевой, имея почти 33 миллиона (!) лошадей.
Замечательных конструкторов у нас было немало. Яркий пример — морской офицер Борис Луцкой, о котором вы прочитали в предыдущей главе. Но... Грянула «революция». Страна Советов захотела стать великой и никем непобедимой. Для этого надо было строить фабрики и заводы, которые выпускали бы современную военную технику. Создавались КБ — конструкторские бюро — Туполева, Ильюшина, Микояна, брошен всенародный клич: «Молодежь — на самолет!» Денег на разработку новых образцов военной техники и запуск их в производство не жалели — правительство ставило перед руководителем КБ задачу: самолет должен иметь такую-то дальность полета, такую-то скорость, грузоподъемность, такую огневую мощь. Руководитель КБ под эти задачи волен был подбирать себе сотрудников из любых отраслей народного хозяйства, требовать таких-то материалов, таких-то станков, оборудования — и он все это получал. Оборонка есть оборонка.
Между тем автомобильная промышленность развивалась по остаточному принципу — из «Форда» родился «ГАЗ», позже — из «Опеля» — «Москвич», а еще позже — из «Фиата» — «ВАЗ». И для страны во все десятилетия вплоть до 70-х годов этого оказалось достаточно, потому что ее «грузовые» потребности были обеспечены, а «легковые»...
Иметь собственный автомобиль до войны и в 50-е годы никто из нормальных людей и не помышлял. Это было бы так же чудно, как сегодня иметь собственный самолет. Автомобильные заводы варились в собственном соку, все более и более отставая от западного мира. Параметров конечной продукции им не задавали, требовалось лишь создать тип машины и обеспечить количество выпуска в год. А посему заводы получали от государства не те средства, ресурсы и материалы, которые им были нужны, и даже не те, которые оставались от оборонки (ей самой не хватало), а лишь те, которые были. Автомобиль в стране советов был и роскошью, и ширпотребом одновременно.
Впервые этот принцип остаточности был нарушен при строительстве ВАЗа, когда итальянская сторона потребовала от нашей неведомых ранее в автопроме кожзаменителей, масел, клееных стекол, пластмасс, проката и многого другого. Когда мы, например, прислали на экспертизу в Италию свое лучшее, новейшее на то время масло для V-образного двигателя «АС-8», то получили такой ответ: «АС-8» является нефтяной основой для получения высококачественного масла». Пришлось осваивать то, что теперь называется МГ-«жигулевское» масло.
Если в оборонной, космической промышленности главный конструктор был «бог и царь» и перед ним дрожали директора заводов, обязанные материализовать его идеи, то в автомобильной жизни главные конструкторы автозаводов были всегда и везде подчинены не только директорам, но даже и главным технологам. Сколько замечательных конструкторских решений погибло по этой причине! Я свидетель — приходит на АЗЛК к начальству конструктор от кульмана с абсолютно оригинальным ограничителем двери, а технолог ему говорит: «Эту пружину навей в другую сторону, потому что таких станков у нас нет. А на упоре эта галтель должна быть с большим радиусом, потому что наша сталь порвется, а лимитов на высоколегированную у нас нет, да и бронзовые втулки где достать?» В итоге конструкция подгоняется под производство. Так жили, так, по сути, и теперь живем.
Непонимание законов эволюции прекрасно иллюстрирует исторический призыв генсека КПСС к ВАЗу «стать законодателям мировой автомобильной моды». При всем моем уважении к Горбачеву (за последующее мужество), юрист-комбайнер есть комбайнер-юрист.
Известно, что если собрать девять беременных женщин на первом месяце, то ребенок все равно не родится. Если собрать в кучу лучших наших автомобильных конструкторов и завалить их деньгами, «Мерседес» они не переплюнут, потому что пропасти эволюции сознания, конструкторской мысли, технологии не перепрыгиваются в одночасье, а преодолеваются сизифовым трудом, поколением за поколением. Кроме того, нужно иметь огромную и современнейшую экспериментальную базу, где еще до массового производства из лучшего отбиралось бы наилучшее. Нужно использовать лучшие, самые качественные материалы и оборудование. По этому пути идет западный автопром и шла российская оборонка.
Так, может быть, не «изобретать велосипед»? Не напрягаться изо всех сил, а понастроить в России американские, европейские, японские автозаводы да жить, «как все»?
Не получится, потому что их новые машины у нас покупать некому — они для другого жизненного уровня и слишком дороги для доходов россиян. Остается выпускать свои дешевые, но плохие машины. Кстати, плохими они стали после того, как мы «нюхнули» иномарок, а до этого, вспомните, — годами стояли за «Жигулями» в очередях, а потом на них ездили десятилетиями и радовались. Второй вариант — убрать таможенные барьеры и ездить на дешевом импортном «секонд-хэнде», похоронив российский автопром.
Беда второго варианта не в том, что Россия превратится в гигантское утилизационное предприятие — Бог бы с ним, у нас просторов хватит. А в том, что миллиарды накопленных нами долларов потекут не в родную промышленность, не в будущее наших детей, а на Запад, улучшая их жизнь, а не нашу. Поэтому самый оптимальный вариант третий, тот самый, который и предлагает правительство — поднять планку таможенных пошлин на иномарки до той отметки, которая бы ослабила конкуренцию отечественному автопрому — он нужен не только живой, но и прибыльный.
Даже школьник знает, что автомобильная отрасль страны — локомотив всей ее промышленности в силу быстрой ликвидности и большой «денежноемкости» ее продукции. «Автомобиль создал Америку» — широко известное изречение Генри Форда. Оно применимо и к России — какая страна, какой в ней уровень жизни, такой и автомобиль, как ни горько это сознавать.
Вслед за исчезнувшим автопромом встанут десятки заводов-поставщиков других отраслей промышленности, останутся без работы миллионы людей. Мы станем жить значительно хуже. Зачем нам это надо?
Мы будем делать хорошие автомобили, но не скоро. И качество, и комфорт, и цена их будут расти пропорционально росту наших доходов, нашего жизненного уровня. Но — если правительство после повышения таможенных пошлин и дальше будет обирать наши автозаводы до последней нитки, если менеджмент заводов не научится мыслить и работать по-современному, если заработанные автозаводами средства будут разворовываться или тратиться неэффективно, то пропасть между нашими машинами и западными останется навсегда.
Автомобиль в России появился практически одновременно со знаменитым «Даймлер-Бенц», но судьба ему была уготована другая. Из-за огромных расстояний и отсутствия дорог, бурного развития автомобилестроения не получилось даже: в 1915 году, когда вся Европа уже ездила на автомобилях, Россия оставалась гужевой, имея почти 33 миллиона (!) лошадей.
Замечательных конструкторов у нас было немало. Яркий пример — морской офицер Борис Луцкой, о котором вы прочитали в предыдущей главе. Но... Грянула «революция». Страна Советов захотела стать великой и никем непобедимой. Для этого надо было строить фабрики и заводы, которые выпускали бы современную военную технику. Создавались КБ — конструкторские бюро — Туполева, Ильюшина, Микояна, брошен всенародный клич: «Молодежь — на самолет!» Денег на разработку новых образцов военной техники и запуск их в производство не жалели — правительство ставило перед руководителем КБ задачу: самолет должен иметь такую-то дальность полета, такую-то скорость, грузоподъемность, такую огневую мощь. Руководитель КБ под эти задачи волен был подбирать себе сотрудников из любых отраслей народного хозяйства, требовать таких-то материалов, таких-то станков, оборудования — и он все это получал. Оборонка есть оборонка.
Между тем автомобильная промышленность развивалась по остаточному принципу — из «Форда» родился «ГАЗ», позже — из «Опеля» — «Москвич», а еще позже — из «Фиата» — «ВАЗ». И для страны во все десятилетия вплоть до 70-х годов этого оказалось достаточно, потому что ее «грузовые» потребности были обеспечены, а «легковые»...
Иметь собственный автомобиль до войны и в 50-е годы никто из нормальных людей и не помышлял. Это было бы так же чудно, как сегодня иметь собственный самолет. Автомобильные заводы варились в собственном соку, все более и более отставая от западного мира. Параметров конечной продукции им не задавали, требовалось лишь создать тип машины и обеспечить количество выпуска в год. А посему заводы получали от государства не те средства, ресурсы и материалы, которые им были нужны, и даже не те, которые оставались от оборонки (ей самой не хватало), а лишь те, которые были. Автомобиль в стране советов был и роскошью, и ширпотребом одновременно.
Впервые этот принцип остаточности был нарушен при строительстве ВАЗа, когда итальянская сторона потребовала от нашей неведомых ранее в автопроме кожзаменителей, масел, клееных стекол, пластмасс, проката и многого другого. Когда мы, например, прислали на экспертизу в Италию свое лучшее, новейшее на то время масло для V-образного двигателя «АС-8», то получили такой ответ: «АС-8» является нефтяной основой для получения высококачественного масла». Пришлось осваивать то, что теперь называется МГ-«жигулевское» масло.
Если в оборонной, космической промышленности главный конструктор был «бог и царь» и перед ним дрожали директора заводов, обязанные материализовать его идеи, то в автомобильной жизни главные конструкторы автозаводов были всегда и везде подчинены не только директорам, но даже и главным технологам. Сколько замечательных конструкторских решений погибло по этой причине! Я свидетель — приходит на АЗЛК к начальству конструктор от кульмана с абсолютно оригинальным ограничителем двери, а технолог ему говорит: «Эту пружину навей в другую сторону, потому что таких станков у нас нет. А на упоре эта галтель должна быть с большим радиусом, потому что наша сталь порвется, а лимитов на высоколегированную у нас нет, да и бронзовые втулки где достать?» В итоге конструкция подгоняется под производство. Так жили, так, по сути, и теперь живем.
Непонимание законов эволюции прекрасно иллюстрирует исторический призыв генсека КПСС к ВАЗу «стать законодателям мировой автомобильной моды». При всем моем уважении к Горбачеву (за последующее мужество), юрист-комбайнер есть комбайнер-юрист.
Известно, что если собрать девять беременных женщин на первом месяце, то ребенок все равно не родится. Если собрать в кучу лучших наших автомобильных конструкторов и завалить их деньгами, «Мерседес» они не переплюнут, потому что пропасти эволюции сознания, конструкторской мысли, технологии не перепрыгиваются в одночасье, а преодолеваются сизифовым трудом, поколением за поколением. Кроме того, нужно иметь огромную и современнейшую экспериментальную базу, где еще до массового производства из лучшего отбиралось бы наилучшее. Нужно использовать лучшие, самые качественные материалы и оборудование. По этому пути идет западный автопром и шла российская оборонка.
Так, может быть, не «изобретать велосипед»? Не напрягаться изо всех сил, а понастроить в России американские, европейские, японские автозаводы да жить, «как все»?
Не получится, потому что их новые машины у нас покупать некому — они для другого жизненного уровня и слишком дороги для доходов россиян. Остается выпускать свои дешевые, но плохие машины. Кстати, плохими они стали после того, как мы «нюхнули» иномарок, а до этого, вспомните, — годами стояли за «Жигулями» в очередях, а потом на них ездили десятилетиями и радовались. Второй вариант — убрать таможенные барьеры и ездить на дешевом импортном «секонд-хэнде», похоронив российский автопром.
Беда второго варианта не в том, что Россия превратится в гигантское утилизационное предприятие — Бог бы с ним, у нас просторов хватит. А в том, что миллиарды накопленных нами долларов потекут не в родную промышленность, не в будущее наших детей, а на Запад, улучшая их жизнь, а не нашу. Поэтому самый оптимальный вариант третий, тот самый, который и предлагает правительство — поднять планку таможенных пошлин на иномарки до той отметки, которая бы ослабила конкуренцию отечественному автопрому — он нужен не только живой, но и прибыльный.
Даже школьник знает, что автомобильная отрасль страны — локомотив всей ее промышленности в силу быстрой ликвидности и большой «денежноемкости» ее продукции. «Автомобиль создал Америку» — широко известное изречение Генри Форда. Оно применимо и к России — какая страна, какой в ней уровень жизни, такой и автомобиль, как ни горько это сознавать.
Вслед за исчезнувшим автопромом встанут десятки заводов-поставщиков других отраслей промышленности, останутся без работы миллионы людей. Мы станем жить значительно хуже. Зачем нам это надо?
Мы будем делать хорошие автомобили, но не скоро. И качество, и комфорт, и цена их будут расти пропорционально росту наших доходов, нашего жизненного уровня. Но — если правительство после повышения таможенных пошлин и дальше будет обирать наши автозаводы до последней нитки, если менеджмент заводов не научится мыслить и работать по-современному, если заработанные автозаводами средства будут разворовываться или тратиться неэффективно, то пропасть между нашими машинами и западными останется навсегда.
Какую марку машины выбрать?
Надо же такому случиться — у вас появились деньги, и вы решили купить себе машину. Какую же именно — «Жигули» «Москвич», «Волгу», «Оку», «Таврию» или иномарку?..
Совершенно согласен, что, поездив на «Мерседесе», на «жигули» больше не сядешь. Но это относится к тем, у кого много денег. Мы же с вами спокойно пересядем с «Мерседеса» на «Жигули», потому что ездить на них гораздо дешевле.
Мой друг и коллега, знаток элитной жизни, изо всех сил поливал «Лады», приобретя десятилетней давности «Мерседес».
Продолжал поливать он их и тогда, когда этот «Мерседес» на последнем издыхании продал и купил другой — восьмилетней давности. Сейчас он ходит пешком, потому что к «Жигулям» уже получил иммунитет, восьмилетний «Мерседес» пришлось сдать на запчасти, а на шестилетний «Мерседес» у него нет «маней».
А я на «десятке» трехлетней давности как ездил, так и езжу и даже с успехом подвожу своего друга до метро.
Поговорим об иномарках на российских дорогах и начнем с того, что они, конечно, сплошной восторг и удовольствие при тех же, казалось бы, ценах. Разница только в том, что на те же деньги вы можете взять либо новую «десятку», либо десятилетний «БМВ», «Вольво», либо двенадцатилетний «Мерседес».
Новая «десятка» прослужит вам два года с непредвиденными затратами не более 150-200 долларов в год. Шести-восьмилетние же «БМВ», «Вольво», «Мерседес» потребуют как минимум 600-800 долларов. И это при условии только экстренных неисправностей, без учета автосервиса. Но далеко не все на иномарках может делать «дядя Вася» — есть такие вещи, что без фирменного сервиса не обойтись: инжекторные машины, автоматическая КПП или машины, начиненные электроникой. В этом случае ежегодная стоимость содержания такой машины достигает 1500-2000 долларов.
А знаете ли вы, что ни одна западная автомобильная компания не делает серьезных попыток проникновения на огромный российский рынок? Сборка — да, производство — нет.
А все то, что сегодня у нас продается, — это не автофирмы, это посредники, коммерсанты, рвачи: сорвать прибыль, а дальше хоть трава не расти. Фирмы же не идут к нам вовсе не потому, что для этого нужны огромные вложения в сервисную и дилерскую сети. А потому они не идут, что идти им в Россию не с чем. Вы думаете, у нас не проводились испытания иномарок? Проводились, десятки моделей испытаны как самими фирмами, так и нами и на автополигоне в Дмитрове, и на Севере, и на булыжниках Юга, и в пустынях, и в российских колдобинах и грязище. Как посмотрят фирмачи результаты, так и встают у них волосы дыбом — не годятся их создания для России, где, как известно, нет дорог, а есть только направления.
Совершенно согласен, что, поездив на «Мерседесе», на «жигули» больше не сядешь. Но это относится к тем, у кого много денег. Мы же с вами спокойно пересядем с «Мерседеса» на «Жигули», потому что ездить на них гораздо дешевле.
Мой друг и коллега, знаток элитной жизни, изо всех сил поливал «Лады», приобретя десятилетней давности «Мерседес».
Продолжал поливать он их и тогда, когда этот «Мерседес» на последнем издыхании продал и купил другой — восьмилетней давности. Сейчас он ходит пешком, потому что к «Жигулям» уже получил иммунитет, восьмилетний «Мерседес» пришлось сдать на запчасти, а на шестилетний «Мерседес» у него нет «маней».
А я на «десятке» трехлетней давности как ездил, так и езжу и даже с успехом подвожу своего друга до метро.
Поговорим об иномарках на российских дорогах и начнем с того, что они, конечно, сплошной восторг и удовольствие при тех же, казалось бы, ценах. Разница только в том, что на те же деньги вы можете взять либо новую «десятку», либо десятилетний «БМВ», «Вольво», либо двенадцатилетний «Мерседес».
Новая «десятка» прослужит вам два года с непредвиденными затратами не более 150-200 долларов в год. Шести-восьмилетние же «БМВ», «Вольво», «Мерседес» потребуют как минимум 600-800 долларов. И это при условии только экстренных неисправностей, без учета автосервиса. Но далеко не все на иномарках может делать «дядя Вася» — есть такие вещи, что без фирменного сервиса не обойтись: инжекторные машины, автоматическая КПП или машины, начиненные электроникой. В этом случае ежегодная стоимость содержания такой машины достигает 1500-2000 долларов.
Машина не роскошь, а средство загрязнения среды
(Народная мудрость)
А знаете ли вы, что ни одна западная автомобильная компания не делает серьезных попыток проникновения на огромный российский рынок? Сборка — да, производство — нет.
А все то, что сегодня у нас продается, — это не автофирмы, это посредники, коммерсанты, рвачи: сорвать прибыль, а дальше хоть трава не расти. Фирмы же не идут к нам вовсе не потому, что для этого нужны огромные вложения в сервисную и дилерскую сети. А потому они не идут, что идти им в Россию не с чем. Вы думаете, у нас не проводились испытания иномарок? Проводились, десятки моделей испытаны как самими фирмами, так и нами и на автополигоне в Дмитрове, и на Севере, и на булыжниках Юга, и в пустынях, и в российских колдобинах и грязище. Как посмотрят фирмачи результаты, так и встают у них волосы дыбом — не годятся их создания для России, где, как известно, нет дорог, а есть только направления.