Страница:
— Все поднимайтесь наверх! — скомандовал офицер. Пуговицы на его мундире ярко поблескивали в лучах луны. Бандиты послушно двинулись вперед, обходя камни.
— Я честный, бедный мексиканец… — опять завел свою песню Луис, и тут же заткнулся, как только пуля высекла осколки скалы в двух шагах от него.
— Молчать! — заорал полковник, ведя своих людей вниз. В руке у него был револьвер, солдаты имели ружья.
— Полковник, у меня чешется ухо, — произнес Эль Матадор доверительным тоном, когда солдаты достигли подножия горы.
Произнеся эти слова, он медленно согнул руку и коснулся пальцами мочки уха. Эдж правильно истолковал это движение и метнулся в укрытие, прежде чем прогремел первый выстрел. За мгновение до того как первые пятеро солдат упали под пулями бандитов, он надежно укрылся за ближайшим валуном и, сидя там, сузив от напряжения глаза, следил за происходящим. Двое бандитов, изображавшие мертвецов, рухнули под градом пуль ответного огня, а еще один, недостаточно быстрый, чтобы спрятаться в укрытии и схватить ружье, умер с тремя пулями в сердце. Двое солдат погибли при попытке убежать, двое других приняли смерть, ведя ответный огонь. Полковник Адамс получил полный заряд в живот из мушкетона Эль Матадора, прежде чем две другие пули положили конец его мучениям. И только необъяснимым образом Луис, пригвожденный страхом к своему месту, не получил ни единой царапины. Его даже миновали осколки камней, высекаемых сыпавшимися отовсюду пулями.
Выстрелы смолкли. Эль Матадор оглядел поднявшихся на ноги соратников и не смог скрыть своего отвращения.
— Мы слишком медлительны, — процедил он. — В Росарио мы потеряли лишь одного, а ведь там имели дело с пятнадцатью скотами в армейской форме.
— Все, кто был медлителен, лежат здесь, — обиженно ответил Торрес, указывая на трех мертвецов.
Справедливость замечания не улучшила настроения вожака.
— По коням! — скомандовал он и, взглянув на Луиса, спросил: — Еще далеко, медуза?
— Еще немного, Эль Матадор, — дрожащим голоском промычал Луис. — Я вам скажу, когда приедем.
Сплюнув, Эль Матадор уселся на камень, ожидая, пока его приказ будет исполнен. Для этого потребовалось довольно много времени, так как большинство брошенных в спешке лошадей разбежались, перепуганные стрельбой, а солдатских скакунов не хватало для того, чтобы возместить потери. Но тем не менее большинство из беглянок было поймано, и Эдж, так же как и Эль Матадор, облегченно вздохнул, увидев, что лошадь вожака была среди них. Плотно набитые сумки, висевшие у седла крупного белого жеребца, выдавали новое хранилище денег, изъятых из банка и шерифской конторы города Писвилла.
Но когда лошади были пересчитаны и распределены, выяснилось, что одной все-таки не хватает. Луис, кротко стоявший возле скалы и еще не отошедший от перенесенных переживаний, вновь оказался безлошадным. Бандиты, сидевшие в седлах, избегали встречи с его умоляющим взглядом. Каждый из них опасался, что именно ему посадят за спину эту старую вонючку. Но перед тем как вскочить в седло, Эль Матадор услышал стон одного из солдат и, вытащив нож, быстро подошел к распростертому телу. Он пнул лежащего сапогом в спину, его злые бегающие глазки пытались отыскать раны на теле поверженного. Но все ранения заключались в содранном пулей на бровях лоскутке кожи, откуда стекала по лицу тоненькая струйка крови. К этому можно добавить, что удар пули не принес жестокой раны, а лишь оглушил человека. Дьявольская усмешка появилась на физиономии Эль Матадора.
— Я думаю, что у нас имеется прекрасный скакун для нашего пожилого друга, — возвестил он притихшим бандитам. — Правда, это не лошадь, но, как говорят гринго, бедняки не выбирают.
Он заставил изумленного человека подняться на ноги и, обращаясь к Луису, произнес:
— Мне кажется, что вам подойдет этот осел. Солдат был молод. Произнесенный Эль Матадором приговор удивил его, он не поверил своим ушам. На днях его произвели в капралы, и он еще носил новенькие знаки отличия. Он был высок и казался великаном по сравнению с щуплым вожаком банды. Но, когда он осознал свое положение, страх перед бандитами заметно съежил его габариты. Эль Матадор уперся стволом мушкетона в спину пленника и знаком приказал ему двигаться вперед. Когда он остановился возле Луиса, черты лица старика засияли в улыбке. Здесь, возле него, находился другой человек, более униженный и обреченный, чем он сам! Естественно, что Луис прямо на глазах стал раздуваться от гордости.
— Я прекрасно владею мастерством объезжать ослов! — весело провозгласил он и круговым жестом пальца приказал капралу повернуться к нему спиной. Затем вскочил к нему на спину и обхватил руками за шею, уцепившись ногами за живот. — Глядите, — продолжал он, — мне не понадобилось даже седла и уздечки.
Бандиты расхохотались и пришпорили лошадей. Эль Матадор вскочил на своего скакуна и, выехав вперед, указал солдату бежать впереди него. Установив скорость передвижения, Эль Матадор некоторое время ехал шагом, и единственное, что можно было услышать, это насмешки, которыми Луис подбадривал человека, чью спину он оседлал. Продвигаясь в середине группы, Эдж понимал, что для капрала время бежало очень быстро. Вид человека, используемого в качестве лошади, быстро потерял для всех спортивный интерес, и вскоре Луис оказался единственным, кто продолжал развлекаться со своим «скакуном».
— Ваш осел продвигается слишком медленно, — неожиданно проговорил Эль Матадор. — Нельзя ли заставить его двигаться побыстрее?
Луис послушно выполнил приказание, и солдат мгновенно перестав хрипеть, задохнулся от удара пяткой в живот. Перейдя с шага на неуклюжий бег, он тяжело шатался из стороны в сторону, а его подбородок ударялся о грудную клетку. Луис был небольшого роста и весил немного, но с каждым шагом, как казалось капралу, он прибавлял в весе. Внезапная судорога свела ему ногу, и он рухнул вперед, перебросив через себя Луиса. Тот с отчаянным воплем упал на землю, в то время как возле него скорчился капрал, схватившись за ногу.
Эль Матадор поднял лошадь на дыбы и соскользнул с седла. Он подошел к солдату, качавшемуся из стороны в сторону с искаженным от боли лицом, и нагнулся к нему.
— Мне кажется, что у вас сломана нога, — прошептал Эль Матадор, обращаясь к солдату. — Ослы похожи на лошадей, и мы добры с ними. Сломанная нога… это очень плохо для любого животного…
Он качнул кобурой и, не доставая коль га, нажал на курок. Милосердная пуля вошла в скулу солдата и прошила его мозг. Эль Матадор со вздохом выпрямился и огляделся по сторонам. Они находились в тени огромной юкки, ветви и побеги которой обещали им топливо и костер.
— Еще далеко, приятель? — спросил он у Луиса, когда старик, кривясь от боли и пошатываясь, встал на ноги. Луис посмотрел на юг.
— Теперь уже близко, Эль Матадор. Вскоре я скажу вам. Тот коротко кивнул ему в ответ.
— Сделаем привал здесь, — подал он команду остальным, после чего взглянул на Эджа и, припоминая реплику, брошенную американцем после убийства быка, прибавил: — Не желаете ли на ужин ослятины, сеньор?
Сплюнув, Эдж в тон ему ответил:
— Благодарю вас, сеньор, но у меня сегодня постный день.
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
— Я честный, бедный мексиканец… — опять завел свою песню Луис, и тут же заткнулся, как только пуля высекла осколки скалы в двух шагах от него.
— Молчать! — заорал полковник, ведя своих людей вниз. В руке у него был револьвер, солдаты имели ружья.
— Полковник, у меня чешется ухо, — произнес Эль Матадор доверительным тоном, когда солдаты достигли подножия горы.
Произнеся эти слова, он медленно согнул руку и коснулся пальцами мочки уха. Эдж правильно истолковал это движение и метнулся в укрытие, прежде чем прогремел первый выстрел. За мгновение до того как первые пятеро солдат упали под пулями бандитов, он надежно укрылся за ближайшим валуном и, сидя там, сузив от напряжения глаза, следил за происходящим. Двое бандитов, изображавшие мертвецов, рухнули под градом пуль ответного огня, а еще один, недостаточно быстрый, чтобы спрятаться в укрытии и схватить ружье, умер с тремя пулями в сердце. Двое солдат погибли при попытке убежать, двое других приняли смерть, ведя ответный огонь. Полковник Адамс получил полный заряд в живот из мушкетона Эль Матадора, прежде чем две другие пули положили конец его мучениям. И только необъяснимым образом Луис, пригвожденный страхом к своему месту, не получил ни единой царапины. Его даже миновали осколки камней, высекаемых сыпавшимися отовсюду пулями.
Выстрелы смолкли. Эль Матадор оглядел поднявшихся на ноги соратников и не смог скрыть своего отвращения.
— Мы слишком медлительны, — процедил он. — В Росарио мы потеряли лишь одного, а ведь там имели дело с пятнадцатью скотами в армейской форме.
— Все, кто был медлителен, лежат здесь, — обиженно ответил Торрес, указывая на трех мертвецов.
Справедливость замечания не улучшила настроения вожака.
— По коням! — скомандовал он и, взглянув на Луиса, спросил: — Еще далеко, медуза?
— Еще немного, Эль Матадор, — дрожащим голоском промычал Луис. — Я вам скажу, когда приедем.
Сплюнув, Эль Матадор уселся на камень, ожидая, пока его приказ будет исполнен. Для этого потребовалось довольно много времени, так как большинство брошенных в спешке лошадей разбежались, перепуганные стрельбой, а солдатских скакунов не хватало для того, чтобы возместить потери. Но тем не менее большинство из беглянок было поймано, и Эдж, так же как и Эль Матадор, облегченно вздохнул, увидев, что лошадь вожака была среди них. Плотно набитые сумки, висевшие у седла крупного белого жеребца, выдавали новое хранилище денег, изъятых из банка и шерифской конторы города Писвилла.
Но когда лошади были пересчитаны и распределены, выяснилось, что одной все-таки не хватает. Луис, кротко стоявший возле скалы и еще не отошедший от перенесенных переживаний, вновь оказался безлошадным. Бандиты, сидевшие в седлах, избегали встречи с его умоляющим взглядом. Каждый из них опасался, что именно ему посадят за спину эту старую вонючку. Но перед тем как вскочить в седло, Эль Матадор услышал стон одного из солдат и, вытащив нож, быстро подошел к распростертому телу. Он пнул лежащего сапогом в спину, его злые бегающие глазки пытались отыскать раны на теле поверженного. Но все ранения заключались в содранном пулей на бровях лоскутке кожи, откуда стекала по лицу тоненькая струйка крови. К этому можно добавить, что удар пули не принес жестокой раны, а лишь оглушил человека. Дьявольская усмешка появилась на физиономии Эль Матадора.
— Я думаю, что у нас имеется прекрасный скакун для нашего пожилого друга, — возвестил он притихшим бандитам. — Правда, это не лошадь, но, как говорят гринго, бедняки не выбирают.
Он заставил изумленного человека подняться на ноги и, обращаясь к Луису, произнес:
— Мне кажется, что вам подойдет этот осел. Солдат был молод. Произнесенный Эль Матадором приговор удивил его, он не поверил своим ушам. На днях его произвели в капралы, и он еще носил новенькие знаки отличия. Он был высок и казался великаном по сравнению с щуплым вожаком банды. Но, когда он осознал свое положение, страх перед бандитами заметно съежил его габариты. Эль Матадор уперся стволом мушкетона в спину пленника и знаком приказал ему двигаться вперед. Когда он остановился возле Луиса, черты лица старика засияли в улыбке. Здесь, возле него, находился другой человек, более униженный и обреченный, чем он сам! Естественно, что Луис прямо на глазах стал раздуваться от гордости.
— Я прекрасно владею мастерством объезжать ослов! — весело провозгласил он и круговым жестом пальца приказал капралу повернуться к нему спиной. Затем вскочил к нему на спину и обхватил руками за шею, уцепившись ногами за живот. — Глядите, — продолжал он, — мне не понадобилось даже седла и уздечки.
Бандиты расхохотались и пришпорили лошадей. Эль Матадор вскочил на своего скакуна и, выехав вперед, указал солдату бежать впереди него. Установив скорость передвижения, Эль Матадор некоторое время ехал шагом, и единственное, что можно было услышать, это насмешки, которыми Луис подбадривал человека, чью спину он оседлал. Продвигаясь в середине группы, Эдж понимал, что для капрала время бежало очень быстро. Вид человека, используемого в качестве лошади, быстро потерял для всех спортивный интерес, и вскоре Луис оказался единственным, кто продолжал развлекаться со своим «скакуном».
— Ваш осел продвигается слишком медленно, — неожиданно проговорил Эль Матадор. — Нельзя ли заставить его двигаться побыстрее?
Луис послушно выполнил приказание, и солдат мгновенно перестав хрипеть, задохнулся от удара пяткой в живот. Перейдя с шага на неуклюжий бег, он тяжело шатался из стороны в сторону, а его подбородок ударялся о грудную клетку. Луис был небольшого роста и весил немного, но с каждым шагом, как казалось капралу, он прибавлял в весе. Внезапная судорога свела ему ногу, и он рухнул вперед, перебросив через себя Луиса. Тот с отчаянным воплем упал на землю, в то время как возле него скорчился капрал, схватившись за ногу.
Эль Матадор поднял лошадь на дыбы и соскользнул с седла. Он подошел к солдату, качавшемуся из стороны в сторону с искаженным от боли лицом, и нагнулся к нему.
— Мне кажется, что у вас сломана нога, — прошептал Эль Матадор, обращаясь к солдату. — Ослы похожи на лошадей, и мы добры с ними. Сломанная нога… это очень плохо для любого животного…
Он качнул кобурой и, не доставая коль га, нажал на курок. Милосердная пуля вошла в скулу солдата и прошила его мозг. Эль Матадор со вздохом выпрямился и огляделся по сторонам. Они находились в тени огромной юкки, ветви и побеги которой обещали им топливо и костер.
— Еще далеко, приятель? — спросил он у Луиса, когда старик, кривясь от боли и пошатываясь, встал на ноги. Луис посмотрел на юг.
— Теперь уже близко, Эль Матадор. Вскоре я скажу вам. Тот коротко кивнул ему в ответ.
— Сделаем привал здесь, — подал он команду остальным, после чего взглянул на Эджа и, припоминая реплику, брошенную американцем после убийства быка, прибавил: — Не желаете ли на ужин ослятины, сеньор?
Сплюнув, Эдж в тон ему ответил:
— Благодарю вас, сеньор, но у меня сегодня постный день.
Глава пятнадцатая
Вместе с первыми лучами солнца Эджа разбудила приглушенная перебранка бандитов, сгрудившихся вокруг сохраняющего безмятежное спокойствие Эль Матадора. Эдж ни одним движением не выдал своего пробуждения и продолжал наблюдение. Интересно, чем закончится назревающий конфликт? Лагерь был разбит у обрывистого склона горы. Эдж и Луис лежали в глубокой тени, скрючившись под одеялом, вытянув ноги к остывшим за ночь остаткам костра. Бандиты расположились в нескольких ярдах от них, ловя тепло солнечных лучей нового дня, и поскольку мало кто из них молчал, то отдельные слова, произносимые сердитым полушепотом, сливались в неясный говор, который Эдж никак не мог разобрать. Его охватило предчувствие, что бандиты сдерживали свои голоса не из боязни потревожить покой пленников, а по какой-то иной причине.
— Хорошо, — буркнул наконец Эль Матадор, когда его терпение истощилось, и он до конца уяснил себе суть выдвигаемых к нему претензий. Он поднялся на ноги. — Сейчас я вам все объясню.
Бандиты с возгласами удовлетворения также поднялись на ноги, производя при этом столько шума, что Эдж счел возможным использовать его как предлог для своего «пробуждения», чем тут же растревожил бандитов и привлек к себе всеобщее внимание. Глядя на приближающихся к нему злодеев, Эдж заметил, что выражение их физиономий вновь изменилось в худшую сторону. Их лица искажала ярость, движения и внешний вид были самыми зловещими, патроны в лентах поблескивали на солнце, в тени сомбреро яростно горели глаза, сама смерть таилась за каждым их шагом.
— Полагаю, что вы собрались тут не для того, чтобы предложить мне утренний ленч? — осведомился Эдж, отбрасывая одеяло и поднимаясь на ноги.
— Я желаю узнать, когда мы достигнем цели нашего путешествия, сеньор, — холодно проронил Эль Матадор, а согласное кивание голов вокруг него подтвердило, что он был не одинок в своем скромном желании. Эдж молча пытался выковырять языком кусок мяса, застрявший у него между зубов.
— Вы, наверное, хотите поговорить с моим другом, -ответил он наконец, затем нагнулся и, подняв с земли камешек, запустил им в спящего Луиса. Пущенный им снаряд легонько ударил старика, но тот завопил будто от страшной боли и сел, недоуменно озираясь по сторонам.
— Настало время рассказать о десяти тысячах долларов, — медленно произнес Эдж, игнорируя зловещий блеск глаз вожака. Было очевидно, что коротышка-шеф до сих пор не удосужился рассказать своим людям об истинной цели их путешествия.
— Это обычная поговорка всех гринго, — поспешно проговорил он, делая шаг вперед и поворачиваясь к Луису. — Далеко нас поведешь? Сколько нам еще идти?
Вопросы прозвучали резко и хлестко, и Луис испуганно сморщился, как будто его огрели хлыстом.
— Я же сказал вам вчера вечером, — торопливо проговорил он. — Уже близко, Эль Матадор.
— Сегодня?!
Луис с самым несчастным видом пожал плечами.
— Возможно, если мы будем ехать очень быстро. Развернувшись на каблуках, Эль Матадор взглянул на бандитов.
— Мы поедем быстро, не так ли?
Бандиты провели между собой быстрое совещание, переговариваясь шепотом. Затем все они согласно закивали в ответ, правда, без особого энтузиазма.
— Когда мы прибудем на место, вы убедитесь, что нам было ради чего спешить, — заявил Эль Матадор, но его люди молчаливо разбрелись к своим лошадям, нс сказав ему в ответ ни словечка.
Вожак злобно скривился и приблизился к скорчившемуся на земле старику.
— Ну, вонючка, — произнес он ледяным голосом. — Мои люди сильно устали от этого путешествия. Если мы не будем на месте до полудня, я отрежу вам отличительный мужской признак и впихну его вам в глотку так, чтобы вы им подавились.
Взглянув на Эджа, Луис обнаружил, что тот ухмыляется самым нахальным образом.
— Мне кажется, что я мог бы сегодня обойтись и без ленча, — растерянно пробормотал он.
Эль Матадор неожиданно расхохотался.
— Ну что ж, вероятно, мне придется придумать что-нибудь другое. Я не учел, что такая маленькая штучка, как у тебя, не послужит затруднением для твоей здоровенной глотки.
Все еще смеясь, он развернулся и зашагал к лошади.
— Сеньор, — уныло простонал Луис, и Эдж вопросительно взглянул на него. — Я не думаю, что мы прибудем на место к назначенному сроку.
Эдж небрежно передернул плечами:
— В таком случае придется пострадать.
Он пошел седлать свою лошадь, а Луис поплелся искать кого-нибудь, кто бы согласился взять его к себе вторым седоком, и вскоре отряд вновь двинулся в путь на юг, используя утреннюю прохладу, облегчающую утомительное путешествие. Но по мере того как солнце поднималось над горизонтом, заливая землю и все живое на ней своими безжалостными лучами, темп передвижения стал замедляться. Люди и лошади обливались потом и изрядно устали.
Эль Матадор снова занимал лидирующее положение во главе отряда, но теперь уже Луис ехал рядом с ним, и, когда они медленно проезжали через глубокий каньон, Эдж, ехавший позади них, смог расслышать их разговор.
— Как вы узнали об этих деньгах? — спросил Эль Матадор.
— Я был одним из тех, кто добыл их, — ответил Луис, и в его голосе прозвучала гордость. Его глупый мозг вновь забыл о нависшей над ним опасности. В настоящий момент он ехал не просто в бандитской шайке, но возле самого вожака, во главе колонны, которую замыкал Мигель.
— Вы что, и в самом деле были бандитом? — недоверчиво спросил вожак.
— Да, много лет назад. Наша банда была самой грозной во всей Мексике. Мы убили много людей и награбили много денег.
— Где же вы раздобыли эти десять тысяч американских долларов?
— В, дилижансе, Эль Матадор. В Техасе, одном из штатов Америки. Наш вожак повел нас в атаку на дилижанс, везший армейское жалованье из Сан-Антонио в форт Рио-Гранде дель Норте, Эль Матадор. Дилижанс охраняли солдаты, и мы потеряли много людей. Но мы уничтожили всех, кто там был. — Старик даже причмокнул губами при воспоминании о кровавой битве.
— А за каким лешим вы поперлись на юг?
— Да, Эль Матадор, нам пришлось убираться со всей скоростью, на какую мы только были способны, поскольку казалось, что все в мире оказались против нас, узнав о нашей фантастической добыче. Немало других шаек полагали, что без особых трудов смогут отнять ее у нас. Индейцы близлежащих племен думали также, Эль Матадор. Наша добыча сделала нас известными. Мы убили сотни и тысячи, и мы пробились на юг. Но и наши ряды таяли. В округе рыскали преследователи и, в конце концов, нас осталось лишь трое.
— Поэтому вы и спрятали деньги?
— Да, мы поступили именно так, — голос Луиса понизился, и Эдж был вынужден наклониться вперед и напрячь слух, чтобы разобрать его слова.
— Ночью мы спрятали все в безопасном месте и решили дождаться поры, когда страсти улягутся, но нас кто-то предал. Один из нас был убит в схватке, когда нас брали, второй умер в тюрьме Мехико. Только я выжил и сохранил тайну. Но я очень долго пробыл в тюрьме, — он постучал пальцем по голове. — Мои мозги пострадали так же, как и мое тело от бесконечных побоев. Временами мне отказывает память, Эль Матадор.
— Но сейчас-то ты все помнишь, старик? — произнес Эль Матадор, и голос его зазвенел сталью.
— О да, конечно! — поспешно закивал Луис. — Сейчас я хорошо соображаю и все прекрасно помню. Когда меня выпустили из тюрьмы, я отправился на север. Я знал, что именно на севере мы брали дилижанс. Но по дороге я попал в Сан-Мариас… — Он пожал плечами. — Шло время. Я превратился в старика, и мне уже казалось слишком утомительным снова пускаться в долгий путь. Но затем, Эль Матадор, я увидел, что вы сделали в деревне, и мне вспомнились былые денечки, а вместе с ними и место, где спрятаны деньги.
Эль Матадор кивнул и удовлетворенно хмыкнул. Внезапно он высвободил ногу из стремени и, приподняв ее, лягнул Луиса в бок. Удар его носка пришелся старику в грудную клетку, и он с криком боли вылетел из седла, тяжело упав на землю. Сразу вслед за этим Эдж услышал позади себя щелканье взводимых курков и понял, что ему в спину смотрит не менее дюжины ружейных стволов и нетерпеливые пальцы дрожат на спусковых крючках. Он остановил лошадь и сузившимися от напряжения глазами наблюдал за Эль Матадором, стоявшим над Луисом с мушкетоном наизготовку.
— Полдень настал, — прошипел вожак ледяным голосом. -Ваше время истекло, дружище.
На тощем теле старика задрожала каждая мышца, из уголков рта потекла на подбородок струйка слюны. И хотя Эдж находился достаточно далеко от него, чтобы ощущать какой-либо запах, он непроизвольно сморщил нос, представив себе зловоние, которое должно было исходить от Луиса в этот момент. Все свои помыслы Эдж перенес на седельные сумки Эль Матадора, взвешивая в уме свои шансы. Быстрый взгляд через плечо убедил его, что при любой попытке шансы в этом направлении равны нулю.
— Эй, гринго! — воскликнул Эль Матадор, привлекая к себе его внимание. — Я полагаю, что ваш друг замерз по дороге, он так сильно дрожит, бедный. Небольшая солнечная ванна пошла бы ему на пользу.
Эдж со вздохом спешился.
— Мигель, колышки!
Толстяк с кольцом в ухе, порывшись в седельной сумке, извлек оттуда четыре стальных колышка и бросил их к ногам Эджа.
— Загорать в одежде вредно для здоровья, — пробормотал Эль Матадор, разглядывая Луиса. — Вам следует сначала раздеться, приятель, а уж затем укладываться на землю, и причем только следующим образом… — Эль Матадор расставил ноги и поднял руки над головой.
— Эль Матадор… — взмолился Луис, с трудом выговаривая слова.
Удар мушкетоном по голове оборвал его речь.
— Если вы не снимете одежду сами, то я сделаю это за вас при помощи ножа. Но поскольку я тоже замерз, моя рука может дрогнуть.
Наблюдая за тем, как Луис трясущимися пальцами расстегивает пуговицы, Эль Матадор весело рассмеялся. В это же время Мигель снял висевшее на луке его седла лассо и отрезал четыре одинаковых куска веревки по двенадцать дюймов длиной, отправив их вслед за колышками.
— Это и есть то, чем вы собираетесь поразить наше воображение? — мягко спросил Эдж.
— В этом мире трудно изобрести что-то новое, сеньор! -трясясь жирным телом, расхохотался Мигель.
Луис, вконец запуганный выражением лица Эль Матадора, снял с себя остатки одежды и стоял теперь жалкий и беззащитный под палящими лучами солнца.
— Ложись! — последовал приказ вожака, и он покорно опустился на землю и вытянулся во весь рост, вздрагивая и морщась от прикосновения раскаленной почвы к обнаженной коже.
— Гринго!
Эдж подобрал колышки и, используя каблуки сапог вместо молотка, вогнал их в неподатливый грунт, затем обвязал куски веревки вокруг страшных старческих холодеющих от страха запястий и лодыжек Луиса. Эль Матадор и остальные бандиты отошли в сторону, уводя своих лошадей под тень группы гигантских кактусов, и Эдж смог разговаривать с Луисом без боязни быть услышанным.
— Очень сожалею, что я вынужден делать это, дружище, — мягко произнес он, стараясь не шевелить губами и без малейшего следа искренности в голосе.
На глазах старика появились слезы. Возможно, это были слезы отчаяния, но, возможно, и слезы боли от действия жгучих солнечных лучей.
— Ничего я им не скажу, — проговорил старик, и ярость в его голосе заставила Эджа внимательно всмотреться в его лицо. Он понял, что слезы, выступившие на глазах Луиса, были проявлением бессильной злобы и ненависти, его лицо выражало теперь мрачную решимость. На высохшем от старости лице сейчас вновь проступили черты, присущие ему в юности — жестокость, подлость и отвага. Все те качества, которыми были в изобилии наделены бандиты всех времен.
В отличие от большинства из них, на долю Луиса выпала долгая жизнь, и он получил от нее слишком много ударов, чтобы сохранить силу и твердость духа. Но теперь, в свой последний час, несмотря на отсутствие физических сил, в нем проснулась железная решимость отомстить Эль Матадору, перехитрив его.
— Луис… — вкрадчиво проронил Эдж.
— Да, сеньор?
— Эти десять тысяч долларов, они что, и в самом деле существуют, а?
— Да, сеньор! — шепнул старик. — Сеньор, вы спасали мне жизнь не один раз, когда солдаты или бандиты хотели меня убить. Я знаю, что вы делали это не ради меня самого. Но это не имеет значения. Деньги находятся в Монтийо, меньше чем в десяти милях отсюда. Найти их будет нелегко, но мое кольцо послужит вам ключом в поисках.
Эдж взглянул на третий палец правой руки Луиса, но не успел задать ни одного вопроса, так как чья-то тень упала на них и Эдж увидел стоящего рядом с ним Эль Матадора. Нагнувшись, бандит проверил каждый узел и кивком головы выразил свое удовлетворение, убедившись в их надежности.
— Хорошая работа, гринго, — проворчал он и, поведя мушкетоном в сторону, продолжал: — Присоединяйтесь к нам, передохнете в тенечке, выпьете водички. А через часок мы вернемся, проверим, насколько благотворным оказалось влияние солнечных лучиков на нашего пожилого друга.
День был в самом разгаре, и губы старика уже запеклись на солнце. Но он не промолвил ни единого слова, чтобы разжалобить бандита, а на его физиономии появилась злобная усмешка, свидетельствующая о решимости выполнить свое намерение. Эдж заметил, как потемнела кожа на лице главаря при виде этого нового для него проявления характера Луиса. Мушкетон в его руке шевельнулся, и Эдж потащился к тому месту, где блаженно развалились в тени остальные бандиты, потягивая воду из фляжек. Но у Эджа воды при себе не имелось, а ни один из членов шайки ему ее не предложил.
Прошло около получаса. Вначале бандиты лениво переговаривались между собой, потом погрузились в молчание. Все они, кроме одного, полностью игнорировали присутствие Эджа, в то время как внимание последнего было поглощено Луисом, терпящим невыносимые муки под палящим солнцем. Тем не менее он ощущал пристальное внимание к своей персоне со стороны Торреса, все время ощупывающего нож, висящий на поясе. В конце концов Торрес заговорил:
— У меня уже давно не было возможности поработать с ножом. Я боюсь потерять мастерство из-за постоянного отсутствия практики.
Остальные бандиты сразу оживились, радуясь предстоящей возможности поразвлечься и прервать монотонность безрадостного ожидания. Эль Матадор заметил пристальное внимание Торреса к Эджу, и его лицо скривилось в фамильярной ухмылке.
— Я не уверен в том, что американец в самом деле знает то, в чем он пытается нас уверить, — медленно проронил он.
— Но мы должны сохранять ему жизнь на случай, если он все-таки говорит правду, а наш старичок изжарится насмерть.
— Весьма вам признателен, — доброжелательно произнес Эдж.
— Но, — продолжал Эль Матадор, — вы правы, Торрес. Вы являетесь нашим искуснейшим мастером владения ножом и ваше искусство весьма ценно для нас. — Копнув сапогом землю, он широко улыбнулся. — Вы можете резать его сколько хотите, но он не должен умереть, иначе умрете вы. — Вожак погладил приклад своего мушкетона. — В Мексике имеются и другие мастера владения ножом.
Эдж внимательно посмотрел на Торреса, и по его ухмылке понял, что тот нисколько не опасается за свою жизнь. Бандит был явно уверен в том, что благодаря своим навыкам и умению сможет превратить Эджа в кровавую лохматую тряпку, не рискуя его жизнью. Торрес извлек свое оружие — кинжал с длинным лезвием, заостренный с обеих сторон и сходящийся до остроты шила на конце.
— Как насчет оружия для меня? — осведомился Эдж, кинув быстрый взгляд на главаря шайки.
— Очень сожалею, — буркнул тот, пожимая плечами, — но не в наших правилах выделять еще один кинжал в подобных случаях. Постарайтесь не слишком порезаться о кинжал Торреса.
В то время как бандиты довольно смеялись, Торрес поднялся на ноги и сделал выпад. Эдж, не теряя ни секунды, вскочил на ноги.
— У него очень острый характер, — пробормотал он, когда лезвие сверкнуло над его головой.
— Вы попали в самую точку, — гнусно рассмеялся Эль Матадор.
— Хорошо, — буркнул наконец Эль Матадор, когда его терпение истощилось, и он до конца уяснил себе суть выдвигаемых к нему претензий. Он поднялся на ноги. — Сейчас я вам все объясню.
Бандиты с возгласами удовлетворения также поднялись на ноги, производя при этом столько шума, что Эдж счел возможным использовать его как предлог для своего «пробуждения», чем тут же растревожил бандитов и привлек к себе всеобщее внимание. Глядя на приближающихся к нему злодеев, Эдж заметил, что выражение их физиономий вновь изменилось в худшую сторону. Их лица искажала ярость, движения и внешний вид были самыми зловещими, патроны в лентах поблескивали на солнце, в тени сомбреро яростно горели глаза, сама смерть таилась за каждым их шагом.
— Полагаю, что вы собрались тут не для того, чтобы предложить мне утренний ленч? — осведомился Эдж, отбрасывая одеяло и поднимаясь на ноги.
— Я желаю узнать, когда мы достигнем цели нашего путешествия, сеньор, — холодно проронил Эль Матадор, а согласное кивание голов вокруг него подтвердило, что он был не одинок в своем скромном желании. Эдж молча пытался выковырять языком кусок мяса, застрявший у него между зубов.
— Вы, наверное, хотите поговорить с моим другом, -ответил он наконец, затем нагнулся и, подняв с земли камешек, запустил им в спящего Луиса. Пущенный им снаряд легонько ударил старика, но тот завопил будто от страшной боли и сел, недоуменно озираясь по сторонам.
— Настало время рассказать о десяти тысячах долларов, — медленно произнес Эдж, игнорируя зловещий блеск глаз вожака. Было очевидно, что коротышка-шеф до сих пор не удосужился рассказать своим людям об истинной цели их путешествия.
— Это обычная поговорка всех гринго, — поспешно проговорил он, делая шаг вперед и поворачиваясь к Луису. — Далеко нас поведешь? Сколько нам еще идти?
Вопросы прозвучали резко и хлестко, и Луис испуганно сморщился, как будто его огрели хлыстом.
— Я же сказал вам вчера вечером, — торопливо проговорил он. — Уже близко, Эль Матадор.
— Сегодня?!
Луис с самым несчастным видом пожал плечами.
— Возможно, если мы будем ехать очень быстро. Развернувшись на каблуках, Эль Матадор взглянул на бандитов.
— Мы поедем быстро, не так ли?
Бандиты провели между собой быстрое совещание, переговариваясь шепотом. Затем все они согласно закивали в ответ, правда, без особого энтузиазма.
— Когда мы прибудем на место, вы убедитесь, что нам было ради чего спешить, — заявил Эль Матадор, но его люди молчаливо разбрелись к своим лошадям, нс сказав ему в ответ ни словечка.
Вожак злобно скривился и приблизился к скорчившемуся на земле старику.
— Ну, вонючка, — произнес он ледяным голосом. — Мои люди сильно устали от этого путешествия. Если мы не будем на месте до полудня, я отрежу вам отличительный мужской признак и впихну его вам в глотку так, чтобы вы им подавились.
Взглянув на Эджа, Луис обнаружил, что тот ухмыляется самым нахальным образом.
— Мне кажется, что я мог бы сегодня обойтись и без ленча, — растерянно пробормотал он.
Эль Матадор неожиданно расхохотался.
— Ну что ж, вероятно, мне придется придумать что-нибудь другое. Я не учел, что такая маленькая штучка, как у тебя, не послужит затруднением для твоей здоровенной глотки.
Все еще смеясь, он развернулся и зашагал к лошади.
— Сеньор, — уныло простонал Луис, и Эдж вопросительно взглянул на него. — Я не думаю, что мы прибудем на место к назначенному сроку.
Эдж небрежно передернул плечами:
— В таком случае придется пострадать.
Он пошел седлать свою лошадь, а Луис поплелся искать кого-нибудь, кто бы согласился взять его к себе вторым седоком, и вскоре отряд вновь двинулся в путь на юг, используя утреннюю прохладу, облегчающую утомительное путешествие. Но по мере того как солнце поднималось над горизонтом, заливая землю и все живое на ней своими безжалостными лучами, темп передвижения стал замедляться. Люди и лошади обливались потом и изрядно устали.
Эль Матадор снова занимал лидирующее положение во главе отряда, но теперь уже Луис ехал рядом с ним, и, когда они медленно проезжали через глубокий каньон, Эдж, ехавший позади них, смог расслышать их разговор.
— Как вы узнали об этих деньгах? — спросил Эль Матадор.
— Я был одним из тех, кто добыл их, — ответил Луис, и в его голосе прозвучала гордость. Его глупый мозг вновь забыл о нависшей над ним опасности. В настоящий момент он ехал не просто в бандитской шайке, но возле самого вожака, во главе колонны, которую замыкал Мигель.
— Вы что, и в самом деле были бандитом? — недоверчиво спросил вожак.
— Да, много лет назад. Наша банда была самой грозной во всей Мексике. Мы убили много людей и награбили много денег.
— Где же вы раздобыли эти десять тысяч американских долларов?
— В, дилижансе, Эль Матадор. В Техасе, одном из штатов Америки. Наш вожак повел нас в атаку на дилижанс, везший армейское жалованье из Сан-Антонио в форт Рио-Гранде дель Норте, Эль Матадор. Дилижанс охраняли солдаты, и мы потеряли много людей. Но мы уничтожили всех, кто там был. — Старик даже причмокнул губами при воспоминании о кровавой битве.
— А за каким лешим вы поперлись на юг?
— Да, Эль Матадор, нам пришлось убираться со всей скоростью, на какую мы только были способны, поскольку казалось, что все в мире оказались против нас, узнав о нашей фантастической добыче. Немало других шаек полагали, что без особых трудов смогут отнять ее у нас. Индейцы близлежащих племен думали также, Эль Матадор. Наша добыча сделала нас известными. Мы убили сотни и тысячи, и мы пробились на юг. Но и наши ряды таяли. В округе рыскали преследователи и, в конце концов, нас осталось лишь трое.
— Поэтому вы и спрятали деньги?
— Да, мы поступили именно так, — голос Луиса понизился, и Эдж был вынужден наклониться вперед и напрячь слух, чтобы разобрать его слова.
— Ночью мы спрятали все в безопасном месте и решили дождаться поры, когда страсти улягутся, но нас кто-то предал. Один из нас был убит в схватке, когда нас брали, второй умер в тюрьме Мехико. Только я выжил и сохранил тайну. Но я очень долго пробыл в тюрьме, — он постучал пальцем по голове. — Мои мозги пострадали так же, как и мое тело от бесконечных побоев. Временами мне отказывает память, Эль Матадор.
— Но сейчас-то ты все помнишь, старик? — произнес Эль Матадор, и голос его зазвенел сталью.
— О да, конечно! — поспешно закивал Луис. — Сейчас я хорошо соображаю и все прекрасно помню. Когда меня выпустили из тюрьмы, я отправился на север. Я знал, что именно на севере мы брали дилижанс. Но по дороге я попал в Сан-Мариас… — Он пожал плечами. — Шло время. Я превратился в старика, и мне уже казалось слишком утомительным снова пускаться в долгий путь. Но затем, Эль Матадор, я увидел, что вы сделали в деревне, и мне вспомнились былые денечки, а вместе с ними и место, где спрятаны деньги.
Эль Матадор кивнул и удовлетворенно хмыкнул. Внезапно он высвободил ногу из стремени и, приподняв ее, лягнул Луиса в бок. Удар его носка пришелся старику в грудную клетку, и он с криком боли вылетел из седла, тяжело упав на землю. Сразу вслед за этим Эдж услышал позади себя щелканье взводимых курков и понял, что ему в спину смотрит не менее дюжины ружейных стволов и нетерпеливые пальцы дрожат на спусковых крючках. Он остановил лошадь и сузившимися от напряжения глазами наблюдал за Эль Матадором, стоявшим над Луисом с мушкетоном наизготовку.
— Полдень настал, — прошипел вожак ледяным голосом. -Ваше время истекло, дружище.
На тощем теле старика задрожала каждая мышца, из уголков рта потекла на подбородок струйка слюны. И хотя Эдж находился достаточно далеко от него, чтобы ощущать какой-либо запах, он непроизвольно сморщил нос, представив себе зловоние, которое должно было исходить от Луиса в этот момент. Все свои помыслы Эдж перенес на седельные сумки Эль Матадора, взвешивая в уме свои шансы. Быстрый взгляд через плечо убедил его, что при любой попытке шансы в этом направлении равны нулю.
— Эй, гринго! — воскликнул Эль Матадор, привлекая к себе его внимание. — Я полагаю, что ваш друг замерз по дороге, он так сильно дрожит, бедный. Небольшая солнечная ванна пошла бы ему на пользу.
Эдж со вздохом спешился.
— Мигель, колышки!
Толстяк с кольцом в ухе, порывшись в седельной сумке, извлек оттуда четыре стальных колышка и бросил их к ногам Эджа.
— Загорать в одежде вредно для здоровья, — пробормотал Эль Матадор, разглядывая Луиса. — Вам следует сначала раздеться, приятель, а уж затем укладываться на землю, и причем только следующим образом… — Эль Матадор расставил ноги и поднял руки над головой.
— Эль Матадор… — взмолился Луис, с трудом выговаривая слова.
Удар мушкетоном по голове оборвал его речь.
— Если вы не снимете одежду сами, то я сделаю это за вас при помощи ножа. Но поскольку я тоже замерз, моя рука может дрогнуть.
Наблюдая за тем, как Луис трясущимися пальцами расстегивает пуговицы, Эль Матадор весело рассмеялся. В это же время Мигель снял висевшее на луке его седла лассо и отрезал четыре одинаковых куска веревки по двенадцать дюймов длиной, отправив их вслед за колышками.
— Это и есть то, чем вы собираетесь поразить наше воображение? — мягко спросил Эдж.
— В этом мире трудно изобрести что-то новое, сеньор! -трясясь жирным телом, расхохотался Мигель.
Луис, вконец запуганный выражением лица Эль Матадора, снял с себя остатки одежды и стоял теперь жалкий и беззащитный под палящими лучами солнца.
— Ложись! — последовал приказ вожака, и он покорно опустился на землю и вытянулся во весь рост, вздрагивая и морщась от прикосновения раскаленной почвы к обнаженной коже.
— Гринго!
Эдж подобрал колышки и, используя каблуки сапог вместо молотка, вогнал их в неподатливый грунт, затем обвязал куски веревки вокруг страшных старческих холодеющих от страха запястий и лодыжек Луиса. Эль Матадор и остальные бандиты отошли в сторону, уводя своих лошадей под тень группы гигантских кактусов, и Эдж смог разговаривать с Луисом без боязни быть услышанным.
— Очень сожалею, что я вынужден делать это, дружище, — мягко произнес он, стараясь не шевелить губами и без малейшего следа искренности в голосе.
На глазах старика появились слезы. Возможно, это были слезы отчаяния, но, возможно, и слезы боли от действия жгучих солнечных лучей.
— Ничего я им не скажу, — проговорил старик, и ярость в его голосе заставила Эджа внимательно всмотреться в его лицо. Он понял, что слезы, выступившие на глазах Луиса, были проявлением бессильной злобы и ненависти, его лицо выражало теперь мрачную решимость. На высохшем от старости лице сейчас вновь проступили черты, присущие ему в юности — жестокость, подлость и отвага. Все те качества, которыми были в изобилии наделены бандиты всех времен.
В отличие от большинства из них, на долю Луиса выпала долгая жизнь, и он получил от нее слишком много ударов, чтобы сохранить силу и твердость духа. Но теперь, в свой последний час, несмотря на отсутствие физических сил, в нем проснулась железная решимость отомстить Эль Матадору, перехитрив его.
— Луис… — вкрадчиво проронил Эдж.
— Да, сеньор?
— Эти десять тысяч долларов, они что, и в самом деле существуют, а?
— Да, сеньор! — шепнул старик. — Сеньор, вы спасали мне жизнь не один раз, когда солдаты или бандиты хотели меня убить. Я знаю, что вы делали это не ради меня самого. Но это не имеет значения. Деньги находятся в Монтийо, меньше чем в десяти милях отсюда. Найти их будет нелегко, но мое кольцо послужит вам ключом в поисках.
Эдж взглянул на третий палец правой руки Луиса, но не успел задать ни одного вопроса, так как чья-то тень упала на них и Эдж увидел стоящего рядом с ним Эль Матадора. Нагнувшись, бандит проверил каждый узел и кивком головы выразил свое удовлетворение, убедившись в их надежности.
— Хорошая работа, гринго, — проворчал он и, поведя мушкетоном в сторону, продолжал: — Присоединяйтесь к нам, передохнете в тенечке, выпьете водички. А через часок мы вернемся, проверим, насколько благотворным оказалось влияние солнечных лучиков на нашего пожилого друга.
День был в самом разгаре, и губы старика уже запеклись на солнце. Но он не промолвил ни единого слова, чтобы разжалобить бандита, а на его физиономии появилась злобная усмешка, свидетельствующая о решимости выполнить свое намерение. Эдж заметил, как потемнела кожа на лице главаря при виде этого нового для него проявления характера Луиса. Мушкетон в его руке шевельнулся, и Эдж потащился к тому месту, где блаженно развалились в тени остальные бандиты, потягивая воду из фляжек. Но у Эджа воды при себе не имелось, а ни один из членов шайки ему ее не предложил.
Прошло около получаса. Вначале бандиты лениво переговаривались между собой, потом погрузились в молчание. Все они, кроме одного, полностью игнорировали присутствие Эджа, в то время как внимание последнего было поглощено Луисом, терпящим невыносимые муки под палящим солнцем. Тем не менее он ощущал пристальное внимание к своей персоне со стороны Торреса, все время ощупывающего нож, висящий на поясе. В конце концов Торрес заговорил:
— У меня уже давно не было возможности поработать с ножом. Я боюсь потерять мастерство из-за постоянного отсутствия практики.
Остальные бандиты сразу оживились, радуясь предстоящей возможности поразвлечься и прервать монотонность безрадостного ожидания. Эль Матадор заметил пристальное внимание Торреса к Эджу, и его лицо скривилось в фамильярной ухмылке.
— Я не уверен в том, что американец в самом деле знает то, в чем он пытается нас уверить, — медленно проронил он.
— Но мы должны сохранять ему жизнь на случай, если он все-таки говорит правду, а наш старичок изжарится насмерть.
— Весьма вам признателен, — доброжелательно произнес Эдж.
— Но, — продолжал Эль Матадор, — вы правы, Торрес. Вы являетесь нашим искуснейшим мастером владения ножом и ваше искусство весьма ценно для нас. — Копнув сапогом землю, он широко улыбнулся. — Вы можете резать его сколько хотите, но он не должен умереть, иначе умрете вы. — Вожак погладил приклад своего мушкетона. — В Мексике имеются и другие мастера владения ножом.
Эдж внимательно посмотрел на Торреса, и по его ухмылке понял, что тот нисколько не опасается за свою жизнь. Бандит был явно уверен в том, что благодаря своим навыкам и умению сможет превратить Эджа в кровавую лохматую тряпку, не рискуя его жизнью. Торрес извлек свое оружие — кинжал с длинным лезвием, заостренный с обеих сторон и сходящийся до остроты шила на конце.
— Как насчет оружия для меня? — осведомился Эдж, кинув быстрый взгляд на главаря шайки.
— Очень сожалею, — буркнул тот, пожимая плечами, — но не в наших правилах выделять еще один кинжал в подобных случаях. Постарайтесь не слишком порезаться о кинжал Торреса.
В то время как бандиты довольно смеялись, Торрес поднялся на ноги и сделал выпад. Эдж, не теряя ни секунды, вскочил на ноги.
— У него очень острый характер, — пробормотал он, когда лезвие сверкнуло над его головой.
— Вы попали в самую точку, — гнусно рассмеялся Эль Матадор.
Глава шестнадцатая
Гибкое тело Эджа качалось из стороны в сторону, его ноги ловко перемещались при каждом выпаде Торреса.
— Ты! — вырывалось у Торреса после очередной неудачи.
Вначале с его лица, обезображенного шрамом, не сходила довольная усмешка. Неровные зубы и глаза не уступали по блеску отполированной стали его оружия. Но ему не понадобилось слишком много времени, чтобы осознать, с каким грозным соперником свела его судьба на этот раз. Лицо его быстро помрачнело. Эджу тоже было нс до ухмылок. Его глаза мерцали из-под прищуренных век, ловя каждое движение человека с кинжалом, его губы сложились в тонкую линию, размыкающуюся лишь для того, чтобы глотнуть порцию свежего воздуха всякий раз после отражения очередного выпада противника. Настроение следящих за ходом неравного поединка бандитов также изменилось. Вначале они с энтузиазмом покрикивали, ободряя Торреса, предвкушая появление крови на теле Эджа, возвещающей о том, что удар достиг цели. Но после того как крепкое, упругое тело американца раз за разом уклонялось и парировало выпады Торреса, они, теряя терпение, стали отпускать грубые насмешки в адрес своего товарища и его искусства владения ножом. Эдж, на лице которого не отражалось ничего, начал потихоньку перемещаться в сторону зрителей. Торрес, осыпаемый градом насмешек, видя, что ему вместо приятного развлечения выпала тяжелая работа, начал приходить в ярость. Он потихоньку стал ругаться сквозь зубы, его грудная клетка начала вздыматься все чаще и чаще, движения становились все более безрассудными, и девять его ударов из десяти Эдж отбивал без всякого труда. Дыхание Торреса сбилось вконец, и, когда Эдж перевел схватку из тени на солнце, бандит стал откровенно задыхаться, все чаще поднимать левую руку, чтобы утереть пот, заливающий глаза.
Бандиты, неотрывно следившие за схваткой, двигались за сражающимися, взяв измотавшихся противников в кольцо и позабыв об оружии, оставленном в тени. И снова на лице Эджа не отразилось ничего, когда он заметил это обстоятельство, способствующее осуществлению его планов. Все наблюдавшие за поединком были уверены, что внимание Эджа целиком сфокусировано на противнике и мелькающем в воздухе кинжале. Знай они Эджа немного лучше, могли бы догадаться, насколько обманчиво было его поведение, в особенности после того, как он задержал свой взгляд на фигуре Эль Матадора на долю секунды больше, чем это позволяли действия Торреса. Он тут же поплатился за это небольшим порезом на предплечье.
— Ты! — вырывалось у Торреса после очередной неудачи.
Вначале с его лица, обезображенного шрамом, не сходила довольная усмешка. Неровные зубы и глаза не уступали по блеску отполированной стали его оружия. Но ему не понадобилось слишком много времени, чтобы осознать, с каким грозным соперником свела его судьба на этот раз. Лицо его быстро помрачнело. Эджу тоже было нс до ухмылок. Его глаза мерцали из-под прищуренных век, ловя каждое движение человека с кинжалом, его губы сложились в тонкую линию, размыкающуюся лишь для того, чтобы глотнуть порцию свежего воздуха всякий раз после отражения очередного выпада противника. Настроение следящих за ходом неравного поединка бандитов также изменилось. Вначале они с энтузиазмом покрикивали, ободряя Торреса, предвкушая появление крови на теле Эджа, возвещающей о том, что удар достиг цели. Но после того как крепкое, упругое тело американца раз за разом уклонялось и парировало выпады Торреса, они, теряя терпение, стали отпускать грубые насмешки в адрес своего товарища и его искусства владения ножом. Эдж, на лице которого не отражалось ничего, начал потихоньку перемещаться в сторону зрителей. Торрес, осыпаемый градом насмешек, видя, что ему вместо приятного развлечения выпала тяжелая работа, начал приходить в ярость. Он потихоньку стал ругаться сквозь зубы, его грудная клетка начала вздыматься все чаще и чаще, движения становились все более безрассудными, и девять его ударов из десяти Эдж отбивал без всякого труда. Дыхание Торреса сбилось вконец, и, когда Эдж перевел схватку из тени на солнце, бандит стал откровенно задыхаться, все чаще поднимать левую руку, чтобы утереть пот, заливающий глаза.
Бандиты, неотрывно следившие за схваткой, двигались за сражающимися, взяв измотавшихся противников в кольцо и позабыв об оружии, оставленном в тени. И снова на лице Эджа не отразилось ничего, когда он заметил это обстоятельство, способствующее осуществлению его планов. Все наблюдавшие за поединком были уверены, что внимание Эджа целиком сфокусировано на противнике и мелькающем в воздухе кинжале. Знай они Эджа немного лучше, могли бы догадаться, насколько обманчиво было его поведение, в особенности после того, как он задержал свой взгляд на фигуре Эль Матадора на долю секунды больше, чем это позволяли действия Торреса. Он тут же поплатился за это небольшим порезом на предплечье.