Страница:
Обычно заводила не впечатляет ни статью, ни габаритами. Он лишь востер на язык и быстр, словно хорек. Главная его задача – завести противника, вынудить его броситься, очертя голову, в драку. А потом в дело вступают другие, у кого кулаки пудовые и дури полно.
Как я и предполагал, с мышом сцепился Митроха. Он сначала якобы нечаянно зацепился ногой за стул, на котором сидел мой преследователь, а затем устроил с ним словесную перепалку.
Но мой топтун оказался Митрохе не по зубам. Он вежливо извинился и всем своим видом показал, что очень уважительно относится к собеседнику и желает ему только добра.
Наверное, в другое время и при иных обстоятельствах Митроха остался бы доволен и инцидент был бы исчерпан. Но у него был другой наказ. И Митроха начал «разогревать» клиента разными обидными слова.
Однако, тот продолжал крепиться – отвечал милыми улыбками и ужимками и не лез на рожон. Он быстро допил свое пиво и уже вознамерился уйти, но тут на сцену вышел Васька Штык. Со словами «Ты что моего друга обижаешь!» он схватил мыша за грудки и начал трясти его как дурень вербу, считая, что на ней растут груши.
Дальнейшее произошло настолько неожиданно, что я оторопел. И не только я, а все свидетели этой сцены. Невзрачный мыш, эта серая тля, вдруг извернулся, провел очень знакомый мне прием, и Васька Штык, мелькнув в воздухе копытами, со всего размаха грохнулся на крепкий дубовый стол, за которым обычно помещалось восемь человек.
На удивление, стол выдержал, только жалобно застонал. А может, это подал голос ошеломленный таким жестким приземлением Васька. И тут все завертелось. Ну просто как в кино.
С криком «Наших бьют!» Митроха засветил худосочному, но крепкому, как оказалось, топтуну под глаз и тот улетел на другой ряд, роняя по пути стулья и клиентов пивбара. Бригада Васьки при виде поверженного бугра дружно взревела и бросилась ему на выручку.
Я не стал досматривать постановку, хотя и был ее режиссером. Быстро шмыгнув за стойку, я сказал:
– Гриша, пора!
– Вижу, – кротко вздохнул бармен, не отрывая глаз от кучи малой, образовавшейся у выхода. – Пойдем…
Он выпустил меня через черный ход, который тоже был продуктом инженерной мысли Гриши. Уж не знаю, для чего он его сделал. Можно было только предполагать.
– Никитушка, боюсь, могу здорово огорчить тебя…
– Это как?
– Разве может обрадовать счет за поломанную мебель? Там такое творится…
– Какие мелочи, Гриша, – отмахнулся я с облегчением. – Дела житейские. Будь спок, денежки я принесу завтра или послезавтра. Это уже мои проблемы. А за помощь – огромное спасибо. Я твой должник.
– Будь здоров, Никитушка. Береги себя…
Я вышел на другую улицу и взял такси. Сколько я не оглядывался, никто за мной не следовал.
Глава 9
Как я и предполагал, с мышом сцепился Митроха. Он сначала якобы нечаянно зацепился ногой за стул, на котором сидел мой преследователь, а затем устроил с ним словесную перепалку.
Но мой топтун оказался Митрохе не по зубам. Он вежливо извинился и всем своим видом показал, что очень уважительно относится к собеседнику и желает ему только добра.
Наверное, в другое время и при иных обстоятельствах Митроха остался бы доволен и инцидент был бы исчерпан. Но у него был другой наказ. И Митроха начал «разогревать» клиента разными обидными слова.
Однако, тот продолжал крепиться – отвечал милыми улыбками и ужимками и не лез на рожон. Он быстро допил свое пиво и уже вознамерился уйти, но тут на сцену вышел Васька Штык. Со словами «Ты что моего друга обижаешь!» он схватил мыша за грудки и начал трясти его как дурень вербу, считая, что на ней растут груши.
Дальнейшее произошло настолько неожиданно, что я оторопел. И не только я, а все свидетели этой сцены. Невзрачный мыш, эта серая тля, вдруг извернулся, провел очень знакомый мне прием, и Васька Штык, мелькнув в воздухе копытами, со всего размаха грохнулся на крепкий дубовый стол, за которым обычно помещалось восемь человек.
На удивление, стол выдержал, только жалобно застонал. А может, это подал голос ошеломленный таким жестким приземлением Васька. И тут все завертелось. Ну просто как в кино.
С криком «Наших бьют!» Митроха засветил худосочному, но крепкому, как оказалось, топтуну под глаз и тот улетел на другой ряд, роняя по пути стулья и клиентов пивбара. Бригада Васьки при виде поверженного бугра дружно взревела и бросилась ему на выручку.
Я не стал досматривать постановку, хотя и был ее режиссером. Быстро шмыгнув за стойку, я сказал:
– Гриша, пора!
– Вижу, – кротко вздохнул бармен, не отрывая глаз от кучи малой, образовавшейся у выхода. – Пойдем…
Он выпустил меня через черный ход, который тоже был продуктом инженерной мысли Гриши. Уж не знаю, для чего он его сделал. Можно было только предполагать.
– Никитушка, боюсь, могу здорово огорчить тебя…
– Это как?
– Разве может обрадовать счет за поломанную мебель? Там такое творится…
– Какие мелочи, Гриша, – отмахнулся я с облегчением. – Дела житейские. Будь спок, денежки я принесу завтра или послезавтра. Это уже мои проблемы. А за помощь – огромное спасибо. Я твой должник.
– Будь здоров, Никитушка. Береги себя…
Я вышел на другую улицу и взял такси. Сколько я не оглядывался, никто за мной не следовал.
Глава 9
Возле своего дома я расплатился с таксистом, вышел из машины и, облегченно сказав «Блин!», вытер пот со лба. Нет, на улице не парило, так как солнце то и дело закрывали плотные облака. Жар шел изнутри – от волнения.
Какая зараза бегает по моему следу!? Что нужно от меня этому невзрачному неприметному мышу!? Тут я вспомнил о драке в «Чебурашке» и невольно рассмеялся.
Судя по тому, как плотно Митроха приложился к физиономии топтуна, тот долго не сможет показываться на людях; огромный бланж под глазом ему гарантирован. Ладони у Митрохи были широкими, мозолистыми, пальцы короткими, а индивидуумы с такой конституцией, насколько я знал, обычно обладали очень большой силой. Что всегда заводило в заблуждение тех, кто мнил в себе богатырскую стать.
Немного поглазев по сторонам и на прохожих – минуты две-три, не больше – я набрал код на двери и вошел в свой подъезд. В холле как всегда было пустынно и тихо. Даже гул машин, который доносился с улицы, казался далеким эхом.
В который раз мысленно посетовав на проектировщиков и советских строителей, по каким-то причинам не удосужившихся поставить в нашем козырном доме лифт, я начал неторопливо подниматься по широким ступенькам к своей квартире.
Только теперь я почувствовал, как сильно устал. Мои бедные ноги едва тащили тело вперед-вверх, заплетаясь, как у пьяного вдрызг. Но самое интересное: несмотря на все мои сегодняшние возлияния, я был трезв, как стеклышко.
Что значит нервы…
Неожиданно я услышал, что по лестнице навстречу мне кто-то идет. Причем ступает он медленно, словно крадучись.
Киллер!!! Меня пришли убить! Так вот почему за мной весь день тянулся «хвост» в виде мыша-топтуна. Убийцы хотели гарантировано загнать меня под выстрел, чтобы я никуда не сошел с обычного маршрута.
Все верно – тот невзрачный мужичишко специально мне подставлялся, чтобы я начал паниковать. И чтобы я не бегал по городу, как вшивый по бане, сбивая с толку своих преследователей, а постарался найти себе убежище. А где самое надежное укрытие? Конечно же, в своей собственной квартире. Где меня уже давно ждут.
От этих мыслей я моментально похолодел, онемел и закаменел. Я не мог двинуть ни ногой, ни рукой. Со мной такое приключилось впервые. А как еще реагировать, если старуха с косой в нескольких шагах от тебя?
Шаги приближались. Меня вроде немного отпустило, но все равно бежать было поздно – предполагаемый убийца уже ступил на мою лестничную площадку, до которой мне оставалось всего пять или шесть ступеней.
С обреченным видом я поднял голову – и увидел нелепую фигуру, как мне показалось, очень дряхлого старика в изрядно потрепанной клоунской одежде. У него были длинные седые волосы, прикрытые высоким остроконечным колпаком, темное морщинистое лицо с большим носом, нависающим как клюв диковинной птицы над полными губами африканского типа, и пронзительные черные глаза, прячущиеся под кустистыми бровями.
Его странный – я бы сказал, несовременный – внешний облик дополняли коричневый кафтан в заплатах, но с многочисленными, хорошо начищенными бронзовыми пуговицами, плотно облегающие худые ноги штаны фиолетового цвета наподобие гамаш, и туфли с длинными и острыми носами; чересчур длинными и острыми, как на мой взгляд.
Я моментально вспомнил нищего, который буквально преследовал меня совсем недавно. Но этот старик в колпаке, который словно сошел со страниц старинных манускриптов, в которых описывались всякий астрологические штучки, совсем не был похож на мерзкого попрошайку.
Этот был умен, очень умен, несмотря на свое жалкое рубище. Чего стоит один его проницательный взгляд, достающий даже до желудка.
Что он тут делает? Кто этот «астролог»? Неужто новый жилец? Вполне возможно. Ведь попасть к нам в дом можно лишь тогда, когда знаешь код электрического замка, цифровое значение которого менялось каждый месяц.
Но как бы там ни было, а на душе у меня немного отлегло. Все мои страхи оказались напрасными. Этот старик явно не тянул на киллера, хотя и держал в руках…
Интересно, что это? Какая-то окоренная ветка, напоминающая двузубые вилы… И она медленно вращается, будто прикреплена у моторчику. Но в руках старика нет никакого движка! Он держит ветку за длинный конец – и все. А она, тем не менее, совершает круговые движение.
Мистика…
– Кто вы такой и что вам здесь нужно? – спросил я резко.
А чего миндальничать? Если это новый сосед, то извинюсь за нахрапистость, а ежели какой-нибудь забулдыга, каким-то образом проникший в нашу «крепость», то выпровожу его вон.
Старик ничего не ответил. Он лишь обжег меня своим электрическим взглядом, что-то буркнул и, ускоряя шаг, пошлепал средневековыми коцами к выходу. Я обалдело уставился ему вслед.
Ни хрена себе… Во народ пошел. Наглые все, спасу нет. Ну почему я так дурно воспитан!? То есть, интеллигентным обывателем? Иногда до того хочется какому-нибудь наглецу хлебальник начистить, ан, нет, воспитание не позволяет, хотя силушки вполне достаточно.
Другой на моем месте – например, Васька Штык – догнал бы этого старого пердуна и объясни бы ему, что и в его возрасте нужно быть вежливым и тактичным. И что не хрен шляться где ни попадя.
И вообще – как он сюда попал?
Господи, что за дурацкий вопрос… Мне сразу же вспомнился обворованный Князь. Уж у него-то с замками все было в порядке. Там такое наворочено, сам видел… И что? А ничего. Воры вошли в его квартиру, как в свою, – запросто. Нет таких замков, которые не мог бы открыть человек.
Стоп! Что если появление этого странного старика как-то связано со смертью Хамовича? Вполне возможно. Нужно позвонить майору Ляхову! Он просил, в случае чего, звякнуть и даже дал свою визитку.
Хм… А что я ему скажу? По нашей лестнице бродил туда-сюда какой-то странный старик, в одежде, траченной молью… Ну и что? Может, он и впрямь приходил к кому-то в гости. Хотя…
К богатеям, живущим в нашем подъезде, голь перекатная на огонек не заходит. Я наблюдал за приездом гостей. Там такие огромные пакеты несли, что простому человеку можно месяц вместе с семьей кормиться. Да еще и городским бездомным кое-что перепадет. Мусорные баки возле нашего дома считаются среди бомжей Клондайком.
И потом эта самопроизвольно вращающаяся в руках ветка. Что-то очень знакомое… Где-то я видел нечто подобное… Может, в кино? Возможно.
Погодь, погодь… Да ведь это… Точно! Старик, которого я встретил на лестнице – лозоходец! Когда-то я что-то о них читал… или видел научно-популярный фильм, точно не могу сказать.
Да, похоже. Но лозоходцы, насколько мне помнится, ищут в основном воду – где можно рыть колодец или бурить артезианскую скважину… Он что, проверял утечки воды по поручению коммунальщиков? Но у нас в доме хороший слесарь-сантехник, нигде ничего не подтекает.
Бред сумасшедшего… Похоже, наш подъезд стал прибежищем странных явлений, чтобы не сказать больше. Убийство Хамовича (явно каким-то маньяком), исчезновение Лизаветы, а теперь еще этот «астролог»-лозоходец в средневековых лохмотьях… Что все это значит?
Я постарался как можно быстрее открыть замки на входной двери и шмыгнул в прихожую, как испуганная мышь в норку. Нет, честно, мне стало как-то не по себе. Даже холодок побежал между лопаток, словно кто-то нехорошо и пристально посмотрел мне вслед.
Первым делом сварив крепкий кофе, я включил компьютер и залез в Интернет. Мне не давал покоя мысль о лозоходцах. Надо почитать, что это за птицы такие и чем они еще занимаются, кроме поисков подземных источников.
Из Интернета я узнал, что лозоходцы называются даусерами, что истоки этой, с позволения сказать, профессии теряются во тьме веков, и что раньше они пользовались ветками орешника, а теперь медной рамкой, которая вращается в деревянной рукоятке.
Лозоходцы определяют геопатогенные зоны при строительстве зданий, ищут места, где можно рыть колодцы (это я знал), выступают в качестве первооткрывателей месторождений золота, серебра и железа, проявили себя в поисках кладов, а некоторые особо одаренные личности – лозоходцы-биолокаторы – разыскивают пропавших людей, живых и мертвых.
А еще я вычитал, что лозоходство – это антинаучное направление в биоэнергетике. И что все даусеры – шарлатаны.
Вот и думай тут, как хочешь…
Я выключил свой навороченный «Пентиум» и задумался. Вообще-то мозги у меня в порядке. Иногда мне удается такие комбинации проворачивать, что мои коллеги за головы хватаются. Я умею построить логически верную цепочку событий, а также их последствий и замкнуть ее, где нужно и когда нужно.
Наверное, это качество я получил по наследству от деда. Он здорово меня баловал, но иногда ставил перед собой по стойке «смирно», долго-долго вглядывался в мои глаза гипнотизирующим взглядом, а потом многозначительно говорил: «Все верно. Ты можешь, мой мальчик. Можешь! У тебе есть дар. Но стоит ли?…»
Я повиновался ему беспрекословно. Иногда складывалось такое впечатление, что я могу читать мысли деда. По крайней мере, те, что касались поощрений. Едва его машина останавливалась у подъезда, как я уже бежал ему навстречу, зная, что дед притаранил какое-нибудь лакомство – в детстве я был большой сластеной.
На такие моменты бывали не часто. И не потому, что дед был жмотом. Просто он занимался такими проблемами, что нередко забывал даже пообедать, или зимой приезжал домой в одном костюме, оставив пальто и шапку на вешалке в своем кабинете.
Но что он имел ввиду, когда говорил про какой-то дар, я так и не понял. Возможно, дед хотел открыть мне эту тайну в какой-то определенный момент, да не успел.
Я долго не знал (и даже не догадывался), чем занимался дед на своей работе. Поначалу я Тим вопросом вообще не интересовался, считая, что академик только книжки умные пишет, да бумаги в кабинете перекладывает с места на место. А когда стал постарше и поумней, когда деда не стало, я задал этот вопрос своим родителям.
И получил в ответ приложенный палец к губам и многозначительный звук «Ц-с-с…» То есть, закрой свой юный ротик и во избежание разных неприятностей больше не спрашивай о таких вещах. В особенности в стенах дедовой квартиры.
Я уже привык к атмосфере некоторой исключительности и таинственности, которая, благодаря деду, окружала нашу семью, поэтому молча кивнул головой и умял свой интерес к этой теме.
Но спустя какое-то время после смерти деда я получил доступ к его библиотеке, которая хранилась под замком в дубовом книжном шкафу, больше похожем на деревянный сейф, так как его дверки были без стекол. По правде говоря, я знал, что там находятся старинные книги.
Но солидные фолианты, теснившиеся на полках шкафа, не вызывали во мне никаких эмоций. В детстве и отрочестве я больше любил Дюма, Майн Рида, Ефремова, Алексея Толстого, Агату Кристи, Сабатини, Гоголя, Джека Лондона и так далее.
История меня не прельщала; мне думалось, что это какие-то скучные летописи, притом на старославянском и латыни, которую я тогда не знал. Да и зачем мертвые языки такому лентяю, как я?
Однако, то, что я наконец увидел вблизи и подержал в руках, поразило меня до глубины души. Это были какие-то колдовские манускрипты, совсем не похожие на те книги, что стояли на полках в квартире, где я жил вместе с отцом и матерью.
У нас тоже было много старинных изданий, толстенные тома которых своими позолоченными тиснеными корешками придавали нашей библиотеке очень даже солидный и дорогой вид. Нужно сказать, что никто и никогда их не читал. По крайней мере, на моей памяти. Этот старый хлам предназначался гостям на показ.
Я и сейчас отчетливо помню, каким фанатичным огнем горели жадные глаза некоторых товарищей, когда им позволяли ознакомиться с нашими раритетами. Тогда у многих была такая мания – собрать козырную библиотеку. А что за библиотека без старинных фолиантов?
Но самое интересное: эти самые «собиратели», по-моему, в своей жизни читали только две книжки – сберегательную и «Устав КПСС». Мне как-то довелось побывать на дому у одного такого клиента. Его библиотеке мог бы позавидовать даже секретарь обкома партии, которому все книжные новинки доставляли прямо на дом, едва они покидали типографию.
Меня снисходительно допустили к созерцанию этого богатства, вежливо намекнув, что руками ничего трогать нельзя, но я не удержался и, пользуясь временным отсутствием хозяев, открыл один из шкафов и взял наугад несколько книг. Все они были великолепного качества, отпечатаны на отменной бумаге, но их даже не открывали.
Но это так, отступление. Что касается дедовых фолиантов, то они здорово меня озадачили. Зачем советскому академику мистика? Это был вопрос, что называется, на засыпку.
Я пытался их читать, но это был, образно выражаясь, артель «Напрасный труд». На старославянском я еще мог кое-что прочитать, но что касается латыни и других языков, то здесь передо мною встал абсолютный тупик.
Ничего я не понимал и в различных изображениях и чертежах, которыми полнились пожелтевшие от времени страницы. В общем, эти книги были для меня сложней китайской азбуки.
Тогда я решительно наехал на своих предков. Все-таки, интересно знать, какие такие проблемы планетарного масштаба двигал мой орденоносный дед, который был вхож даже в Кремль. Я хорошо помнил, как за ним приезжали черные правительственные членовозы с охраной.
Батя поначалу сделал грозное лицо и сказал, что если я еще раз… что если еще когда-нибудь… Ну, в общем, начался обычный родительский базар-вокзал.
Но я был уже далеко не мальчик и немного разбирался в психологии своих стариков. Изобразив страшную обиду, я схватил шмотки – якобы с психу – и сказал, что больше в родном доме моей ноги не будет, если мне не доверяют самые близкие люди, и что теперь стану всем говорить, будто я с инкубатора.
Конечно же, как и следовало ожидать, первой сдалась маманя. Поймав меня на выходе, она гневно обрушилась на батю, обозвав его разными нехорошими – но вполне литературными – словами, самым сильным из которых было слово «инквизитор».
И предки раскололись. Правда, знали они немного, но все-таки. И еще одно – случись этот разговор до Горбачевской перестройки, старики даже пара из уст не выпустили бы; когда они рассказали о дедовых делах, я понял, почему. И сам прикусил свой глупый отвязанный язык – есть вещи, о которых опасно не только говорить, но и знать.
Оказывается, дед был учеником знаменитого профессора Чижевского, создателя такого направления в науке как космическая биология. Кстати, Чижевскому тоже довелось попробовать сталинских лагерей.
Его посадили чуть позже деда, в 1942 году – отправили на Урал. Наверное, благодаря большим заслугам профессора перед родиной – на Урале все-таки теплее, чем на Колыме, где тянул срок мой дед, тогда еще не очень известный в научных кругах.
Так вот, кроме космической биологии, а также специальной лампы, которую назвали «люстрой Чижевского» и которую теперь втюкивают борзые молодцы всем лохам, профессор занимался еще и парапсихологией вкупе с экстрасенсорикой.
А его ученик, мой любимый дедуля, оказался очень даже толковым последователем Чижевского, которого еще в 1939 году американцы назвали русским Леонардо да Винчи.
Короче говоря, дед, кроме всего прочего, занимался разработкой разных астральных штучек. Уж не знаю, теоретически или в материале – этого дедуля не рассказал даже отцу. Он заведовал какой-то спецлабораторией в системе ГРУ или КГБ (это мои предки точно не знали) и занимался изучением так называемых слиперов – людей со сверхъестественными способностями.
В общем, сплошная тайна и магия. Умер дед тоже не очень естественным образом. Это рассказали отцу через несколько лет после того, как мой дедуля упокоился под глыбой черного мрамора.
История была загадочной. (Впрочем, как и все, что окружало деда). В кабинете первого президента России нашли обтянутый брезентом и тщательно замаскированный металлический каркас размером метр двадцать на метр, в середине которого был прикреплен какой-то приборчик. Естественно, о находке мало кто знал. Да и сейчас этот факт замалчивают.
Для консультаций по этому поводу вызвали деда, потому что конструкция ну никак не напоминала подслушивающее устройство – на дворе ведь не сороковые годы, а век электроники и миниатюризации. И еще – было в этом каркасе нечто, возбудившее определенные подозрения у начальника охраны президента.
Дед разобрался быстро. Начальник охраны оказался на высоте – прибор и впрямь оказался весьма необычным.
Это была аппаратура дистанционного управления психикой человека, а прибор в центре каркасной антенны оказался очень мощным и весьма современным радиоизлучателем. Кто-то с определенного расстояния подавал специальные команды, излучатель включался, и у президента через какое-то время начинала сильно болеть голова, из-за чего он больше двух часов не мог усидеть в своем рабочем кабинете.
Но и за это время президент совершал такие поступки и давал такие указания, что у многих здравомыслящих людей возникали сомнения в его авторстве всех этих деяний и распоряжений, а также в его здравомыслии.
Вот такая нехорошая история.
Конечно, кто сварганил антенну с излучателем, и как она попала в кабинет президента, деду не сказали; этим делом занялись спецслужбы, а у них тайны хранятся под грифом «Совершенно секретно» и притом долгие годы. Но вот что касается резидента-экстрасенса, посылавшего какие-то мысленные приказы через радиоизлучатель, то здесь деду были и карты в руки.
Он будто бы вычислил его, послав ответный импульс. Уж не знаю, лично или через своих подопечных, обладающих необычайными способностями. И не только вычислил, но и, как предположил отец, сделал какое-то потрясающее открытие, касающееся телепатии.
А спустя неделю после всех этих таинственных событий дед внезапно скончался, хотя и обладал, в отличие от отца и меня, просто богатырским здоровьем. Как рассказал батя, когда деда нашли, то его лицо было искажено ужасом. Похоже, его кто-то сильно напугал. Или что-то, если учесть весьма специфическую деятельность академика.
Искаженной лицо не могли подправить даже опытные работники похоронной конторы, и пришлось деда хоронить в закрытом гробу.
Странная это была процессия… Дед, кроме астральных штучек, занимался еще и прикладными вопросами, и столько наизобретал всякой-всячины, в особенности для военных, что под конец жизни засекреченная братия стала с почтением называть его корифеем.
Поэтому за катафалком шли не только сотрудники института, которым руководил дед, но также известные всему миру академики и доктора наук, кто-то из администрации президента, представители Думы и министры. Удивительно, как все эти большие начальники отважились оторвать свои расплющенные зады от мягких и удобных кресел и притащиться в нашу провинцию…
Но на меня произвели неизгладимое впечатление как раз подчиненные деда. Народ там был какой-то робкий, стеснительный, немногословный; держались они особняком, кучно, и все, как сговорившись, прятали глаза. С чего бы?
Несмотря на горе, которое я испытывал, наблюдательность меня не покинула. Так же, как и любознательность. Но только возле самой могилы я увидел, что скрывается за их робостью. (А понял гораздо позже, когда родители рассказали мне о занятиях деда).
Сначала, как обычно, с дедом попрощались родственники, а затем пришла очередь и всех остальных. Вот тут-то все и случилось. Словно повинуясь приказу, народ вдруг отхлынул от гроба, и к нему, едва не строем, прошли сотрудники деда, до этого момента скромно державшиеся позади. И никто, кроме меня, столь странного факта не заметил.
А когда они уходили, то почему-то вдруг как по команде все уставились на меня. Вот тогда я и понял, по какой причине сотрудники усопшего деда старались ни кого не смотреть – глаза у них были НЕ ТАКИЕ. Какие именно, я так и не понял. Но от них волнами исходила пугающе-непонятная сила, и мое сердце забилось часто-часто.
Но уже в следующий миг я успокоился, потому что внутренний голос мне сказал: не бойся, они добрые, они тебя любят и принимают за своего.
Ко мне так никто из них и не подошел. И все же я откуда-то знал, что эти люди – мои добрые друзья, что они сильно скорбят по деду, жалеют меня и желают добра всей нашей семье. Больше я никогда их не встречал.
Однако вернемся к странному старику-лозоходцу. Какого черта он ползал, как навозный жук, по лестнице нашего дома!? Что он искал?
А искал точно, это и к бабке не ходи.
По логике, утечка воды ему нужна как папуасу пианино. Золотые и серебряные жилы тоже отпадают.
Перед началом сооружения дома местность исследовали геологи, которые дали строителям свое заключение. И я очень сомневаюсь, что они нашли здесь золотое дно, а потом по приказу сверху законсервировали его до лучших (или худших) времен, построив для большей сохранности месторождения драгметалла несколько домов.
Остается два наиболее приемлемых варианта: этот странный, чтобы не сказать больше, лозоходец искал сокровища, заложенные в стены какой-то из квартир, или… или пропавшую Елизавету. Ее мать запросто могла обратиться за помощью в поисках дочери к этому шарлатану. А как еще назовешь чучело в колпаке с лозиной в руках? Я не очень верил в биолокацию.
Могут быть в нашем доме клады? А почему бы и нет. Дом старый, жильцы менялись тут как перчатки на руках привередливой мадам. Часть из них съехала в столицу, на повышение, а некоторые пошли по этапу в сорок седьмом – пятьдесят первом годах.
В доме жили ответственные партработники и прочие начальники, которые, как и современные чиновные «демократы», были не дураки хапнуть. Некоторые брали не по чину – помногу, особенно те, что работали в торговле. Вот их и подметали, отправляя на Колыму строить дороги и прииски.
А кое-кому, по старой привычке, лепили и ярлык «враг народа»; естественно, с конфискацией имущества и высылкой семьи к черту на кулички.
Так что бывшие жильцы вполне могли припрятать в тайниках от загребущих рук НКВД золотишко и камушки, нажитые непосильным трудом на ниве построения развитого социализма, притом социализма с человеческим лицом, как убеждали народ экзальтированные дамочки-коммунистки с хорошо подвешенными языками и лекторы-кликуши.
Нет! Все это чушь. Клады здесь ни при чем. Этот уродливый старик, скорее всего, искал Бет.
Но каково теща, а? Пардон – будущая теща. Явно считает зятька виновным в исчезновении дочери, и уверена, что начинать ее искать нужно от двери моей квартиры.
Может, позвонить ей? Зачем? А сказать, чтобы не маялась дурью и не палила бабки зря.
Если Лизавета не объявилась до сих пор, значит, она и впрямь пропала. Возможно, похищена. В таком случае без милиции не обойтись. Надо идти и заявлять. А всякие там экстрасенсы – это для лохов, которым деньги девать некуда.
Какая зараза бегает по моему следу!? Что нужно от меня этому невзрачному неприметному мышу!? Тут я вспомнил о драке в «Чебурашке» и невольно рассмеялся.
Судя по тому, как плотно Митроха приложился к физиономии топтуна, тот долго не сможет показываться на людях; огромный бланж под глазом ему гарантирован. Ладони у Митрохи были широкими, мозолистыми, пальцы короткими, а индивидуумы с такой конституцией, насколько я знал, обычно обладали очень большой силой. Что всегда заводило в заблуждение тех, кто мнил в себе богатырскую стать.
Немного поглазев по сторонам и на прохожих – минуты две-три, не больше – я набрал код на двери и вошел в свой подъезд. В холле как всегда было пустынно и тихо. Даже гул машин, который доносился с улицы, казался далеким эхом.
В который раз мысленно посетовав на проектировщиков и советских строителей, по каким-то причинам не удосужившихся поставить в нашем козырном доме лифт, я начал неторопливо подниматься по широким ступенькам к своей квартире.
Только теперь я почувствовал, как сильно устал. Мои бедные ноги едва тащили тело вперед-вверх, заплетаясь, как у пьяного вдрызг. Но самое интересное: несмотря на все мои сегодняшние возлияния, я был трезв, как стеклышко.
Что значит нервы…
Неожиданно я услышал, что по лестнице навстречу мне кто-то идет. Причем ступает он медленно, словно крадучись.
Киллер!!! Меня пришли убить! Так вот почему за мной весь день тянулся «хвост» в виде мыша-топтуна. Убийцы хотели гарантировано загнать меня под выстрел, чтобы я никуда не сошел с обычного маршрута.
Все верно – тот невзрачный мужичишко специально мне подставлялся, чтобы я начал паниковать. И чтобы я не бегал по городу, как вшивый по бане, сбивая с толку своих преследователей, а постарался найти себе убежище. А где самое надежное укрытие? Конечно же, в своей собственной квартире. Где меня уже давно ждут.
От этих мыслей я моментально похолодел, онемел и закаменел. Я не мог двинуть ни ногой, ни рукой. Со мной такое приключилось впервые. А как еще реагировать, если старуха с косой в нескольких шагах от тебя?
Шаги приближались. Меня вроде немного отпустило, но все равно бежать было поздно – предполагаемый убийца уже ступил на мою лестничную площадку, до которой мне оставалось всего пять или шесть ступеней.
С обреченным видом я поднял голову – и увидел нелепую фигуру, как мне показалось, очень дряхлого старика в изрядно потрепанной клоунской одежде. У него были длинные седые волосы, прикрытые высоким остроконечным колпаком, темное морщинистое лицо с большим носом, нависающим как клюв диковинной птицы над полными губами африканского типа, и пронзительные черные глаза, прячущиеся под кустистыми бровями.
Его странный – я бы сказал, несовременный – внешний облик дополняли коричневый кафтан в заплатах, но с многочисленными, хорошо начищенными бронзовыми пуговицами, плотно облегающие худые ноги штаны фиолетового цвета наподобие гамаш, и туфли с длинными и острыми носами; чересчур длинными и острыми, как на мой взгляд.
Я моментально вспомнил нищего, который буквально преследовал меня совсем недавно. Но этот старик в колпаке, который словно сошел со страниц старинных манускриптов, в которых описывались всякий астрологические штучки, совсем не был похож на мерзкого попрошайку.
Этот был умен, очень умен, несмотря на свое жалкое рубище. Чего стоит один его проницательный взгляд, достающий даже до желудка.
Что он тут делает? Кто этот «астролог»? Неужто новый жилец? Вполне возможно. Ведь попасть к нам в дом можно лишь тогда, когда знаешь код электрического замка, цифровое значение которого менялось каждый месяц.
Но как бы там ни было, а на душе у меня немного отлегло. Все мои страхи оказались напрасными. Этот старик явно не тянул на киллера, хотя и держал в руках…
Интересно, что это? Какая-то окоренная ветка, напоминающая двузубые вилы… И она медленно вращается, будто прикреплена у моторчику. Но в руках старика нет никакого движка! Он держит ветку за длинный конец – и все. А она, тем не менее, совершает круговые движение.
Мистика…
– Кто вы такой и что вам здесь нужно? – спросил я резко.
А чего миндальничать? Если это новый сосед, то извинюсь за нахрапистость, а ежели какой-нибудь забулдыга, каким-то образом проникший в нашу «крепость», то выпровожу его вон.
Старик ничего не ответил. Он лишь обжег меня своим электрическим взглядом, что-то буркнул и, ускоряя шаг, пошлепал средневековыми коцами к выходу. Я обалдело уставился ему вслед.
Ни хрена себе… Во народ пошел. Наглые все, спасу нет. Ну почему я так дурно воспитан!? То есть, интеллигентным обывателем? Иногда до того хочется какому-нибудь наглецу хлебальник начистить, ан, нет, воспитание не позволяет, хотя силушки вполне достаточно.
Другой на моем месте – например, Васька Штык – догнал бы этого старого пердуна и объясни бы ему, что и в его возрасте нужно быть вежливым и тактичным. И что не хрен шляться где ни попадя.
И вообще – как он сюда попал?
Господи, что за дурацкий вопрос… Мне сразу же вспомнился обворованный Князь. Уж у него-то с замками все было в порядке. Там такое наворочено, сам видел… И что? А ничего. Воры вошли в его квартиру, как в свою, – запросто. Нет таких замков, которые не мог бы открыть человек.
Стоп! Что если появление этого странного старика как-то связано со смертью Хамовича? Вполне возможно. Нужно позвонить майору Ляхову! Он просил, в случае чего, звякнуть и даже дал свою визитку.
Хм… А что я ему скажу? По нашей лестнице бродил туда-сюда какой-то странный старик, в одежде, траченной молью… Ну и что? Может, он и впрямь приходил к кому-то в гости. Хотя…
К богатеям, живущим в нашем подъезде, голь перекатная на огонек не заходит. Я наблюдал за приездом гостей. Там такие огромные пакеты несли, что простому человеку можно месяц вместе с семьей кормиться. Да еще и городским бездомным кое-что перепадет. Мусорные баки возле нашего дома считаются среди бомжей Клондайком.
И потом эта самопроизвольно вращающаяся в руках ветка. Что-то очень знакомое… Где-то я видел нечто подобное… Может, в кино? Возможно.
Погодь, погодь… Да ведь это… Точно! Старик, которого я встретил на лестнице – лозоходец! Когда-то я что-то о них читал… или видел научно-популярный фильм, точно не могу сказать.
Да, похоже. Но лозоходцы, насколько мне помнится, ищут в основном воду – где можно рыть колодец или бурить артезианскую скважину… Он что, проверял утечки воды по поручению коммунальщиков? Но у нас в доме хороший слесарь-сантехник, нигде ничего не подтекает.
Бред сумасшедшего… Похоже, наш подъезд стал прибежищем странных явлений, чтобы не сказать больше. Убийство Хамовича (явно каким-то маньяком), исчезновение Лизаветы, а теперь еще этот «астролог»-лозоходец в средневековых лохмотьях… Что все это значит?
Я постарался как можно быстрее открыть замки на входной двери и шмыгнул в прихожую, как испуганная мышь в норку. Нет, честно, мне стало как-то не по себе. Даже холодок побежал между лопаток, словно кто-то нехорошо и пристально посмотрел мне вслед.
Первым делом сварив крепкий кофе, я включил компьютер и залез в Интернет. Мне не давал покоя мысль о лозоходцах. Надо почитать, что это за птицы такие и чем они еще занимаются, кроме поисков подземных источников.
Из Интернета я узнал, что лозоходцы называются даусерами, что истоки этой, с позволения сказать, профессии теряются во тьме веков, и что раньше они пользовались ветками орешника, а теперь медной рамкой, которая вращается в деревянной рукоятке.
Лозоходцы определяют геопатогенные зоны при строительстве зданий, ищут места, где можно рыть колодцы (это я знал), выступают в качестве первооткрывателей месторождений золота, серебра и железа, проявили себя в поисках кладов, а некоторые особо одаренные личности – лозоходцы-биолокаторы – разыскивают пропавших людей, живых и мертвых.
А еще я вычитал, что лозоходство – это антинаучное направление в биоэнергетике. И что все даусеры – шарлатаны.
Вот и думай тут, как хочешь…
Я выключил свой навороченный «Пентиум» и задумался. Вообще-то мозги у меня в порядке. Иногда мне удается такие комбинации проворачивать, что мои коллеги за головы хватаются. Я умею построить логически верную цепочку событий, а также их последствий и замкнуть ее, где нужно и когда нужно.
Наверное, это качество я получил по наследству от деда. Он здорово меня баловал, но иногда ставил перед собой по стойке «смирно», долго-долго вглядывался в мои глаза гипнотизирующим взглядом, а потом многозначительно говорил: «Все верно. Ты можешь, мой мальчик. Можешь! У тебе есть дар. Но стоит ли?…»
Я повиновался ему беспрекословно. Иногда складывалось такое впечатление, что я могу читать мысли деда. По крайней мере, те, что касались поощрений. Едва его машина останавливалась у подъезда, как я уже бежал ему навстречу, зная, что дед притаранил какое-нибудь лакомство – в детстве я был большой сластеной.
На такие моменты бывали не часто. И не потому, что дед был жмотом. Просто он занимался такими проблемами, что нередко забывал даже пообедать, или зимой приезжал домой в одном костюме, оставив пальто и шапку на вешалке в своем кабинете.
Но что он имел ввиду, когда говорил про какой-то дар, я так и не понял. Возможно, дед хотел открыть мне эту тайну в какой-то определенный момент, да не успел.
Я долго не знал (и даже не догадывался), чем занимался дед на своей работе. Поначалу я Тим вопросом вообще не интересовался, считая, что академик только книжки умные пишет, да бумаги в кабинете перекладывает с места на место. А когда стал постарше и поумней, когда деда не стало, я задал этот вопрос своим родителям.
И получил в ответ приложенный палец к губам и многозначительный звук «Ц-с-с…» То есть, закрой свой юный ротик и во избежание разных неприятностей больше не спрашивай о таких вещах. В особенности в стенах дедовой квартиры.
Я уже привык к атмосфере некоторой исключительности и таинственности, которая, благодаря деду, окружала нашу семью, поэтому молча кивнул головой и умял свой интерес к этой теме.
Но спустя какое-то время после смерти деда я получил доступ к его библиотеке, которая хранилась под замком в дубовом книжном шкафу, больше похожем на деревянный сейф, так как его дверки были без стекол. По правде говоря, я знал, что там находятся старинные книги.
Но солидные фолианты, теснившиеся на полках шкафа, не вызывали во мне никаких эмоций. В детстве и отрочестве я больше любил Дюма, Майн Рида, Ефремова, Алексея Толстого, Агату Кристи, Сабатини, Гоголя, Джека Лондона и так далее.
История меня не прельщала; мне думалось, что это какие-то скучные летописи, притом на старославянском и латыни, которую я тогда не знал. Да и зачем мертвые языки такому лентяю, как я?
Однако, то, что я наконец увидел вблизи и подержал в руках, поразило меня до глубины души. Это были какие-то колдовские манускрипты, совсем не похожие на те книги, что стояли на полках в квартире, где я жил вместе с отцом и матерью.
У нас тоже было много старинных изданий, толстенные тома которых своими позолоченными тиснеными корешками придавали нашей библиотеке очень даже солидный и дорогой вид. Нужно сказать, что никто и никогда их не читал. По крайней мере, на моей памяти. Этот старый хлам предназначался гостям на показ.
Я и сейчас отчетливо помню, каким фанатичным огнем горели жадные глаза некоторых товарищей, когда им позволяли ознакомиться с нашими раритетами. Тогда у многих была такая мания – собрать козырную библиотеку. А что за библиотека без старинных фолиантов?
Но самое интересное: эти самые «собиратели», по-моему, в своей жизни читали только две книжки – сберегательную и «Устав КПСС». Мне как-то довелось побывать на дому у одного такого клиента. Его библиотеке мог бы позавидовать даже секретарь обкома партии, которому все книжные новинки доставляли прямо на дом, едва они покидали типографию.
Меня снисходительно допустили к созерцанию этого богатства, вежливо намекнув, что руками ничего трогать нельзя, но я не удержался и, пользуясь временным отсутствием хозяев, открыл один из шкафов и взял наугад несколько книг. Все они были великолепного качества, отпечатаны на отменной бумаге, но их даже не открывали.
Но это так, отступление. Что касается дедовых фолиантов, то они здорово меня озадачили. Зачем советскому академику мистика? Это был вопрос, что называется, на засыпку.
Я пытался их читать, но это был, образно выражаясь, артель «Напрасный труд». На старославянском я еще мог кое-что прочитать, но что касается латыни и других языков, то здесь передо мною встал абсолютный тупик.
Ничего я не понимал и в различных изображениях и чертежах, которыми полнились пожелтевшие от времени страницы. В общем, эти книги были для меня сложней китайской азбуки.
Тогда я решительно наехал на своих предков. Все-таки, интересно знать, какие такие проблемы планетарного масштаба двигал мой орденоносный дед, который был вхож даже в Кремль. Я хорошо помнил, как за ним приезжали черные правительственные членовозы с охраной.
Батя поначалу сделал грозное лицо и сказал, что если я еще раз… что если еще когда-нибудь… Ну, в общем, начался обычный родительский базар-вокзал.
Но я был уже далеко не мальчик и немного разбирался в психологии своих стариков. Изобразив страшную обиду, я схватил шмотки – якобы с психу – и сказал, что больше в родном доме моей ноги не будет, если мне не доверяют самые близкие люди, и что теперь стану всем говорить, будто я с инкубатора.
Конечно же, как и следовало ожидать, первой сдалась маманя. Поймав меня на выходе, она гневно обрушилась на батю, обозвав его разными нехорошими – но вполне литературными – словами, самым сильным из которых было слово «инквизитор».
И предки раскололись. Правда, знали они немного, но все-таки. И еще одно – случись этот разговор до Горбачевской перестройки, старики даже пара из уст не выпустили бы; когда они рассказали о дедовых делах, я понял, почему. И сам прикусил свой глупый отвязанный язык – есть вещи, о которых опасно не только говорить, но и знать.
Оказывается, дед был учеником знаменитого профессора Чижевского, создателя такого направления в науке как космическая биология. Кстати, Чижевскому тоже довелось попробовать сталинских лагерей.
Его посадили чуть позже деда, в 1942 году – отправили на Урал. Наверное, благодаря большим заслугам профессора перед родиной – на Урале все-таки теплее, чем на Колыме, где тянул срок мой дед, тогда еще не очень известный в научных кругах.
Так вот, кроме космической биологии, а также специальной лампы, которую назвали «люстрой Чижевского» и которую теперь втюкивают борзые молодцы всем лохам, профессор занимался еще и парапсихологией вкупе с экстрасенсорикой.
А его ученик, мой любимый дедуля, оказался очень даже толковым последователем Чижевского, которого еще в 1939 году американцы назвали русским Леонардо да Винчи.
Короче говоря, дед, кроме всего прочего, занимался разработкой разных астральных штучек. Уж не знаю, теоретически или в материале – этого дедуля не рассказал даже отцу. Он заведовал какой-то спецлабораторией в системе ГРУ или КГБ (это мои предки точно не знали) и занимался изучением так называемых слиперов – людей со сверхъестественными способностями.
В общем, сплошная тайна и магия. Умер дед тоже не очень естественным образом. Это рассказали отцу через несколько лет после того, как мой дедуля упокоился под глыбой черного мрамора.
История была загадочной. (Впрочем, как и все, что окружало деда). В кабинете первого президента России нашли обтянутый брезентом и тщательно замаскированный металлический каркас размером метр двадцать на метр, в середине которого был прикреплен какой-то приборчик. Естественно, о находке мало кто знал. Да и сейчас этот факт замалчивают.
Для консультаций по этому поводу вызвали деда, потому что конструкция ну никак не напоминала подслушивающее устройство – на дворе ведь не сороковые годы, а век электроники и миниатюризации. И еще – было в этом каркасе нечто, возбудившее определенные подозрения у начальника охраны президента.
Дед разобрался быстро. Начальник охраны оказался на высоте – прибор и впрямь оказался весьма необычным.
Это была аппаратура дистанционного управления психикой человека, а прибор в центре каркасной антенны оказался очень мощным и весьма современным радиоизлучателем. Кто-то с определенного расстояния подавал специальные команды, излучатель включался, и у президента через какое-то время начинала сильно болеть голова, из-за чего он больше двух часов не мог усидеть в своем рабочем кабинете.
Но и за это время президент совершал такие поступки и давал такие указания, что у многих здравомыслящих людей возникали сомнения в его авторстве всех этих деяний и распоряжений, а также в его здравомыслии.
Вот такая нехорошая история.
Конечно, кто сварганил антенну с излучателем, и как она попала в кабинет президента, деду не сказали; этим делом занялись спецслужбы, а у них тайны хранятся под грифом «Совершенно секретно» и притом долгие годы. Но вот что касается резидента-экстрасенса, посылавшего какие-то мысленные приказы через радиоизлучатель, то здесь деду были и карты в руки.
Он будто бы вычислил его, послав ответный импульс. Уж не знаю, лично или через своих подопечных, обладающих необычайными способностями. И не только вычислил, но и, как предположил отец, сделал какое-то потрясающее открытие, касающееся телепатии.
А спустя неделю после всех этих таинственных событий дед внезапно скончался, хотя и обладал, в отличие от отца и меня, просто богатырским здоровьем. Как рассказал батя, когда деда нашли, то его лицо было искажено ужасом. Похоже, его кто-то сильно напугал. Или что-то, если учесть весьма специфическую деятельность академика.
Искаженной лицо не могли подправить даже опытные работники похоронной конторы, и пришлось деда хоронить в закрытом гробу.
Странная это была процессия… Дед, кроме астральных штучек, занимался еще и прикладными вопросами, и столько наизобретал всякой-всячины, в особенности для военных, что под конец жизни засекреченная братия стала с почтением называть его корифеем.
Поэтому за катафалком шли не только сотрудники института, которым руководил дед, но также известные всему миру академики и доктора наук, кто-то из администрации президента, представители Думы и министры. Удивительно, как все эти большие начальники отважились оторвать свои расплющенные зады от мягких и удобных кресел и притащиться в нашу провинцию…
Но на меня произвели неизгладимое впечатление как раз подчиненные деда. Народ там был какой-то робкий, стеснительный, немногословный; держались они особняком, кучно, и все, как сговорившись, прятали глаза. С чего бы?
Несмотря на горе, которое я испытывал, наблюдательность меня не покинула. Так же, как и любознательность. Но только возле самой могилы я увидел, что скрывается за их робостью. (А понял гораздо позже, когда родители рассказали мне о занятиях деда).
Сначала, как обычно, с дедом попрощались родственники, а затем пришла очередь и всех остальных. Вот тут-то все и случилось. Словно повинуясь приказу, народ вдруг отхлынул от гроба, и к нему, едва не строем, прошли сотрудники деда, до этого момента скромно державшиеся позади. И никто, кроме меня, столь странного факта не заметил.
А когда они уходили, то почему-то вдруг как по команде все уставились на меня. Вот тогда я и понял, по какой причине сотрудники усопшего деда старались ни кого не смотреть – глаза у них были НЕ ТАКИЕ. Какие именно, я так и не понял. Но от них волнами исходила пугающе-непонятная сила, и мое сердце забилось часто-часто.
Но уже в следующий миг я успокоился, потому что внутренний голос мне сказал: не бойся, они добрые, они тебя любят и принимают за своего.
Ко мне так никто из них и не подошел. И все же я откуда-то знал, что эти люди – мои добрые друзья, что они сильно скорбят по деду, жалеют меня и желают добра всей нашей семье. Больше я никогда их не встречал.
Однако вернемся к странному старику-лозоходцу. Какого черта он ползал, как навозный жук, по лестнице нашего дома!? Что он искал?
А искал точно, это и к бабке не ходи.
По логике, утечка воды ему нужна как папуасу пианино. Золотые и серебряные жилы тоже отпадают.
Перед началом сооружения дома местность исследовали геологи, которые дали строителям свое заключение. И я очень сомневаюсь, что они нашли здесь золотое дно, а потом по приказу сверху законсервировали его до лучших (или худших) времен, построив для большей сохранности месторождения драгметалла несколько домов.
Остается два наиболее приемлемых варианта: этот странный, чтобы не сказать больше, лозоходец искал сокровища, заложенные в стены какой-то из квартир, или… или пропавшую Елизавету. Ее мать запросто могла обратиться за помощью в поисках дочери к этому шарлатану. А как еще назовешь чучело в колпаке с лозиной в руках? Я не очень верил в биолокацию.
Могут быть в нашем доме клады? А почему бы и нет. Дом старый, жильцы менялись тут как перчатки на руках привередливой мадам. Часть из них съехала в столицу, на повышение, а некоторые пошли по этапу в сорок седьмом – пятьдесят первом годах.
В доме жили ответственные партработники и прочие начальники, которые, как и современные чиновные «демократы», были не дураки хапнуть. Некоторые брали не по чину – помногу, особенно те, что работали в торговле. Вот их и подметали, отправляя на Колыму строить дороги и прииски.
А кое-кому, по старой привычке, лепили и ярлык «враг народа»; естественно, с конфискацией имущества и высылкой семьи к черту на кулички.
Так что бывшие жильцы вполне могли припрятать в тайниках от загребущих рук НКВД золотишко и камушки, нажитые непосильным трудом на ниве построения развитого социализма, притом социализма с человеческим лицом, как убеждали народ экзальтированные дамочки-коммунистки с хорошо подвешенными языками и лекторы-кликуши.
Нет! Все это чушь. Клады здесь ни при чем. Этот уродливый старик, скорее всего, искал Бет.
Но каково теща, а? Пардон – будущая теща. Явно считает зятька виновным в исчезновении дочери, и уверена, что начинать ее искать нужно от двери моей квартиры.
Может, позвонить ей? Зачем? А сказать, чтобы не маялась дурью и не палила бабки зря.
Если Лизавета не объявилась до сих пор, значит, она и впрямь пропала. Возможно, похищена. В таком случае без милиции не обойтись. Надо идти и заявлять. А всякие там экстрасенсы – это для лохов, которым деньги девать некуда.