Страница:
В разгар переосмысления всей операции Жуков отправил Пуркаеву и Коневу новые приказы подготовиться к стратегически важным атакам. Новое наступление включало два этапа. На первом, под видом диверсионных вылазок с волжского плацдарма, силы 39-й армии и нескольких дивизий 30-й армии сосредоточатся в секторе Урдом-Зайцеве, откуда 7 декабря нанесут удар на юг, в направлении шоссе Ржев-Оленине. Эта атакадолжна была совпасть по времени с финальным броском 22-й армии Юшкевича к дороге Оленине-Белый. Незадолго до завершения этого этапа операции следовало приступить ко второму. На этом этапе несколько дивизий 30-й армии при поддержке свежих танковых бригад прорвутся с волжских плацдармов далее на восток и включатся в общее наступление с целью сокрушения всех немецких укреплений на северной оконечности Ржевского выступа.
Как только были получены первые приказы, 39-я армия Зыгина приступила к диверсионным операциям силами подразделений 178-й стрелковой дивизии генерала Кудрявцева к югу от Глядово. Одновременно 130-я стрелковая бригада 30-й армии и 359-я стрелковая дивизия нанесли удар по противнику с предмостного плацдарма на юге, у Волги. Но погода установилась солнечная, температура – не ниже 8 градусов, и немецкая авиация обстреляла наступающие советские войска, остановив их атаку, хотя им и удалось ценой потери нескольких танков захватить небольшую территорию вдольдороги на Чер-толино. Повторные атаки 5 и 6 декабря заставили обороняющихся немцев кое-где отступить, но крупным прорывом не грозили.
Несмотря на то что немецкая 251-я пехотная дивизия успешно удержала свои позиции, отделавшись незначительными потерями территории, командующий дивизией генерал Бур-дах не на шутку беспокоился за свой правый фланг, закрепившийся на берегах Волги, куда стягивались русские войска. На правом фланге дивизии 87-я пехотная дивизия успешно сдерживала войска противника на плацдарме, на южном берегу реки, откуда русские уже нанесли несколько местных ударов. Однако русские подкрепили войска на плацдарме крупными артиллерийскими силами, и их приготовления к новой серьезной атаке были более чем очевидны. Поэтому для упрощения командования и успешного отражения атак противника в этом секторе командующий 28-м армейским корпусом генерал Вейс перевел левофланговые части 87-й пехотной дивизии вместе с маленьким, но опасным русским плацдармом под контроль 23-го корпуса и 251-й пехотной дивизии. Начиная с 6 декабря генералу Бурдаху предстояло командовать всеми боевыми действиями у Волги южнее Глядово до участков фронта западнее Ржева. Чтобы подкрепить свои находящиеся под угрозой передовые соединения, Бурдах создал специальный подвижный батальон, состоящий из пехоты на бронетранспортерах и грузовиках и нескольких штурмовых орудий, и поместил его в резерв (68).
Удовлетворившись принятыми мерами, немецкое командование стало ждать, когда русские возобновят общее наступление.
Глава 4 ПРОВАЛ, ЯРОСТЬ И РАЗГРОМ
Жуков завершил продолжительное паломничество по районам боевых действий на Калининском и Западном фронтах и 6 декабря вернулся в Москву. Поездка была изнурительной. За шестнадцать дней, с 19 ноября по 6 декабря, он объехал штабы обоих фронтов и почти каждой армии, подбадривая, упраши-вая, а иногда и грозя подчиненным командирам (1). Жуков был убежден, что от позиции командования многое зависит, и мог вспомнить немало случаев, когда личная заинтересованность полевого командира помогала предотвратить катастрофу или превратить поражение в победу. Более того, Красная армия была еще молодой и неопытной. Чудовищные потери предыдущего года вырвали из рядов армии самых опытных офицеров и сол-дат, и процесс восполнения живой силы оказался мучительным, дорогостоящим и иногда жестоким. Победу могли обеспечить лишь опытные воины, а опытом, необходимым для достижения победы в бою, обладали лишь те, кому довелось пережить поражение. Главной задачей было выжить и восторжествовать, и как показали предыдущие недели, выполнить ее было зачас-тую нелегко.
Опытный ветеран сражений, сам себя объявивший реалистом, Жуков с трудом соразмерял свою напористость и несги-баемое упорство во время наступлений, предпринятых под давлением обстоятельств, с нескончаемыми жалобами солдат на ужасающие потери и ни с чем не сравнимые людские страдания. Да, потери велики, но это неизбежная плата за создание армии, способной побеждать. Реалист Жуков был готов заплатить такую цену. Стремясь выжить в сталинском Советском Союзе, он не мог поступать иначе.
Операция "Марс" была олицетворением и процесса обучения армии, и досадных ошибок и затрат на это обучение. По всем законам военной науки и принципам воинского искусства войска Жукова уже давно должны были одержать победу. Он располагал значительным численным перевесом в живой силе, в танках, артиллерии и авиации. Но до сих пор это превосходство почти не имело стратегического или оперативного значения. У Жукова были хорошие командиры – надежный Пурка-ев, упорный Конев, непоколебимый Соломатин, воинственный Катуков и сотни других. Но на каждого из них приходились целые легионы неопытных, робких и иногда некомпетентных офицеров. То же самое, но в меньшей степени, относилось и к солдатам. В результате удачный план провалился – главным образом потому, что советская военная машина отказывалась функционировать так же эффективно, как немецкая.
Жуков демонстрировал и другие примечательные свойства характера. Он не терпел ни людской глупости, ни проигрышей, он был упрям. По опыту он знал, насколько справедлива старая истина: план осуществляется успешно, пока не начнется бой. А еще он понимал, что план – всего лишь средство для достижения цели. Планы меняются, а цели остаются. Значит, если план провалился, надо либо действовать в точности по нему, либо изменить его. В любом случае необходимо достигнуть цели.
Упрямство Жукова подкреплялось изрядной долей зависти. Он читал донесения с юга и понимал, чем чревата победа Василевского под Сталинградом. Не далее как год назад под Москвой Жуков только потрепал, но не уничтожил ни немецкую группу армий, ни одну из армий. Атеперь, 6 декабря 1942 года, фронты Василевского взяли в кольцо почти две немецких армии и почти полностью уничтожили две румынских. Ставка сразу же разрешила провести еще более масштабную операцию "Сатурн", способную удвоить успех Советской армии. Победы Василевского уже сказывались на ходе операции Жукова. Всего неделю назад, когда первая неудача 20-й армии казалась неизбежной, Сталин разрешил задействовать в операции "Сатурн" 2-ю гвардейскую армию и приданный ей подвижный корпус. Сталин даже намекнул, что танковая армия Рыбалко принесла бы больше пользы на юге. Жуков едва сумел помешать принятию окончательного решения и теперь возвращался в Москву, надеясь убедить Сталина и всю Ставку, что операция "Марс" еще может завершиться победой.
Судьбоносное совещание у Сталина было назначено на завтра, 7 декабря. Жукову невольно вспомнилось тревожное время, когда в этот же день год назад стало ясно, что силы Красной армии одержали значительную победу под Москвой. Он помнил, как трудно это было. Ему потребовалась вся сила воли и упорство, чтобы сначала подчинить себе собственных солдат, а потом разгромить немцев. Армии, привыкшей к поражениям, трудно не то что добиться победы, но даже представить ее себе. Под Москвой Жуков доводил до изнеможения свои войска, показывал армии, как надо побеждать, но, несмотря на все его старания и усилия солдат, полная и окончательная победа ускользнула от него. Теперь он был просто обязан повторить прошлогодний успех, спасти победу из-под обломков операции "Марс". Жуков по-прежнему был убежден, что на это у него хватит и силы воли, и ресурсов.
Еще до возвращения в Москву он принял решение с корнем вырвать сорняк, обнаруженный среди командования его фронта и армий. Он уже наказал 20-ю армию за бездарные действия, приказав продолжать сражения*, хотя она давно исчерпала всю наступательную силу. Как минимум, в этой неравной борьбе армия избавится от многих некомпетентных младших командиров. В кармане Жукова лежали заранее подготовленные для Ставки рекомендации сместить генерала Кирюхина. Его заменит опытный боец, генерал-лейтенант М.С. Хозин, в то время командующий 33-й армией. С полковником Арманом, командующим 6-м танковым корпусом, тоже придется распрощаться: по рекомендации еще не выздоровевшего генерала Гетмана его заменит полковник И.И. Ющук, который агрессивно и ловко вывел из окружения остатки 6-й мотострелковой бригады (2). На время Жуков воздержался от других замен, решив дать остальным командирам еще один шанс в бою искупить собственную вину и вину своих армий.
* Термин "наказал" не следует понимать буквально. Далее Гланц объясняет, что основным стимулом продолжения наступления был тезис о "последнем батальоне", который может переломить ситуацию в пользу советских войск, разрушив оборону державшейся из последних сил 9-й армии. (Примеч. ред.)
7 декабря Жуков провел с членами Ставки и Генштаба весь день, совещания завершились продолжительным вечерним заседанием в кремлевском кабинете Сталина. Жуков яростно отстаивал целесообразность продолжения операции "Марс", но нашлось немало тех, кто сомневался в том, что стоит усугублять неудачу. На протяжении всего заседания Сталин был подчеркнуто молчалив и ни во что не вмешивался, только задал Жукову вопрос в лоб – о том, как он намерен вернуть армиям былую удачу (3).
Жуков принялся красноречиво доказывать, что, хотя его план не привел к победе, немецкая 9-я армия уже держится из последних сил. В бой введены все немецкие оперативные резервы, в войне на истощение дивизии сократились до численности батальонов. Да, немцы действительно сдерживают силы 20-й армии неподалеку от шоссе Ржев-Сычевка. Но многие опорные пункты противника уже уничтожены, численность бронетехники двух танковых дивизий значительно снизилась, предмостные плацдармы достаточно велики, чтобы служить трамплином для крупномасштабных атак. И если у немцев уже нет подкрепления, то у Конева по-прежнему остается свежий 5-й танковый корпус, и Генштаб заверил Жукова, что сумеет пополнить 6-й танковый корпус до начала нового наступления. Более того, в 20-ю армию могли влиться свежие стрелковые дивизии соседних армий, а 29-я армия способна участвовать в новой атаке полностью.
Жуков также указал, что 41-я и 22-я армии по-прежнему находятся глубоко в немецком тылу и сковывают все имеющиеся немецкие резервы. То, что части немецкой дивизии "Великая Германия" сражались в трех разных секторах, свидетельствовало об очевидной исчерпанности резервов противника. И, наконец, неуклонное продвижение 39-й армии и новые наступления 39-й и 30-й армий, запланированные на начало этого дня, наверняка завершатся разгромом противника. К ночи Жуков смог представить документы о первых успехах новой операции и самые свежие победные донесения 39-й армии. Наконец Жуков добился своего. Объявив: "Начинайте ваше наступление, но чтобы через два дня была победа", Сталин одобрил план Жукова, но добавил, что, если через два дня победы не будет, операцию "Марс" придется прекратить. Более того, Сталин показал Жукову уже подготовленные приказы о переброске 3-й танковой армии Рыбалко на юг в случае провала операции "Марс" и отмены операции "Юпитер".
Поздно вечером 7 декабря и рано утром 8 декабря Генеральный штаб совместно с Жуковым подготовил директиву Ставки о возобновлении наступления:
"Совместными усилиями Калининского и Западного фронтов к 1 января 1943 года разгромить группировку противника в районе Ржев-Сычевка-Оленине-Белый и прочно закрепиться на фронте Ярыгино-Сычевка-Андреевское-Ленине- Нов. Ажево-Дентялево-Свиты.
Западному фронту при проведении операции руководствоваться следующим:
а) в течение 10-11.XII. прорвать оборону противника на участке Бол. Кропотово-Ярыгино и не позже 15.XII. овладеть Сычевкой, 20.XII. вывести в район Андреевское не менее двух стрелковых дивизий для организации замыкания совместно с 41-й армией Калининского фронта окруженного противника;
б) после прорыва обороны противника и выхода главной группировки на линию железной дороги подвижную группу фронта и не менее четырех стрелковых дивизий повернуть на север для удара в тыл ржевско-чертолинской группировки противника.
30-й армии прорвать оборону на участке Кошкино – стык дорог северо-восточнее Бургово и не позже 15.XII. выйти на железную дорогу в районе Чертолино, с выходом на железную дорогу установить боевое взаимодействие с подвижной группой фронта и ударом вдоль железной дороги наступать на Ржев с задачей взять Ржев 23.XII.
Калининскому фронту при выполнении задачи руководствоваться следующим:
а) продолжать развивать удар 39-й и 22-й армиями в общем направлении на Оленине с задачей разгромить оленинскую группировку противника не позже 16.XII. Армиям выйти в район Оленине.
Частью сил 22-й армии нанести вспомогательный удар в направлении Егорья с целью помощи 41-й армии в разгроме группировки противника в Белом.
б) 41-й армии к 10.XII. разгромить прорвавшуюся группировку противника в районе Цицино и восстановить утраченное положение в районе Околица.
Не позже 20.XII. частью сил выйти в район Мольня-Владимирское-Ленине с задачей замкнуть с юга окруженную группировку противника совместно с частями Западного фронта.
Не позже 20.XII. овладеть городом Белый…
Ставка Верховного Главнокомандования И. Сталин Г. Жуков (4) № 170700"
К полудню 8 декабря Генштаб отправил новую директиву штабам фронтов Пуркаева и Конева. Остаток дня Жуков провел в Генштабе, деловито помогая офицерам готовить приказы, обеспечивающие приток живой силы и техники в его истощенные армии. Вечером он получил тревожные известия от 41-й армии Тарасова. Немецкие войска контратаковали в секторе Белый и грозили корпусу Соломатина и Поветкина окружением. Новости оказались неожиданными. На следующее утро Жуков вылетел в штаб Калининского фронта. Коротко переговорив с генералом Пуркаевым, Жуков сразу двинулся в штаб 41-й армии к генералу Тарасову в надежде, что новое наступление не придется отменять еще до начала. События, разворачивающиеся в секторе Белый, должны были определить успех или провал операции.
Штаб немецкой 9-й армии, Сычевка. Командующий 9-й армией генерал Модель только что закончил читать первый отчет о сегодняшних боевых действиях, представленный генералом Гарпе из 41 -го танкового корпуса. Модель с трудом сдерживал ликование. Ему тоже вспоминалась тревожная зима 1942 года, когда под самой Москвой от немецких войск отвернулась удача. Тогда его стремительные и решительные действия сбили с толку победоносные русские войска, наступающие от Ржева глубоко в немецкий тыл, в сторону Вязьмы, по этой же самой земле. Несмотря на стремление многих немецких командиров отступить с заснеженного предательского выступа подальше от яростных атак противника, Гитлер отказался наотрез и вместо этого поручил Моделю найти какой-нибудь способ устранения нависшей угрозы. За месяц дерзкие ответные действия Моделя преобразовали немецкое поражение в победу, а русские, вместо того чтобы окружать противника, сами попали в окружение. "Да, – думал Модель, – однажды я уже спас Ржевский выступ, значит, сделаю это еще раз".
Генерал Гарпе сообщал штабу армии, что атака 19-й и 20-й танковых дивизий продолжается успешно, выражал надежду, что в ближайшие дни, а то и часы, немецкие кг. щи, в которые попали русские войска у Белого, наконец сомкнутся. Явившись почти сразу – меньше чем через неделю – за сокрушительным поражением, эти известия обнадеживали. Модель чувствовал, что наступательная сила русских иссякла, их дух сломлен, а продолжающиеся атаки на севере – не что иное, как попытки Верховного Главнокомандования дать выход раздражению, вызванному унизительными фиаско. Модель же был готов пожертвовать парой деревень, лишь бы сохранить драгоценный выступ. Чтобы не допустить лишних потерь, несколько дней штаб Моделя непрерывно выдавал поток приказов, перемещая резервы туда-сюда по периметру Ржевского выступа, чтобы потушить недавние "очаги возгорания". "Да, – думал Модель, – пожар скоро будет потушен".
Чтобы всесторонне оценить свою победу. Модель обратился к последним донесениям разведки. Они впечатляли. Он перечитал отрывки из отчета разведки ОКХ от 30 ноября, уделяя особое внимание предполагаемым целям противника:
"Противник поставил перед собой серьезную задачу. Целью первого этапа операции был, видимо, захват дороги Ржев-Вязьма, развитие успеха, захват Белого и блокада дороги Белый-Вязьма, затем окружение Великих Лук и блокада железной дороги Великие Луки-Невель-Новосокольники. И, наконец, [противник] намеревался нанести главный удар силами свежих подразделений 43-й армии по Смоленску, при поддержке частей 4-й ударной армии. Непременным условием для достижения более масштабных целей является уничтожение большей части 9-й армии" (5).
Гордый тем, что ему удалось сорвать грандиозные планы русских. Модель и не подозревал, насколько близок к истине этот анализ. Продолжая читать, он мимоходом представил себе досаду Жукова:
"До сих пор противник сражался упорно и отчаянно. Его потери велики, но боевая мощь не исчерпана. Между командирами начались трения. Младшие офицеры иногда позволяют себе резко критиковать высшее командование. Огромные потери они приписывают "дурацким новым методам наступления". С другой стороны, командиры батальонов и полков вынуждены выслушивать немало нареканий. Особенно типичен следующий приказ, отправленный в 26-ю гвардейскую стрелковую дивизию:
"Признаться, я разочарован. Я думал, что хотя бы некоторые из моих многочисленных войск сумеют прорваться сквозь немецкие позиции и освободить часть нашей Отчизны. Позор! Вы поступили недостойно храбрых гвардейских частей Красной армии. Еще раз прошу и приказываю прорвать оборону противника". Приток дезертиров, который сократился перед атакой ввиду налаживания поставок и сосредоточения сил, вновь усилился" (6). Модель продолжал читать о зафиксированном истощении русских резервов и полном провале на восточной оконечности выступа. И вновь он сделал паузу, чтобы обдумать и взвесить специальное сообщение об операции, подготовленное в Москве и переданное в Лондон: "Новое широкомасштабное наступление на центральном участке фронта нанесет по противнику мощнейший удар, превосходящий сталинградский" (7). Наслаждаясь язвительными комментариями, Модель пролистал отчет до конца, до рассмотрения технических сторон атаки русских, и перешел к следующему отчету, датированному 3 декабря.
Модель вдумчиво прочел первую страницу этого документа, сопоставляя его содержание с содержанием предшествующего и реальными событиями:
"Русское зимнее наступление сосредоточено в районах боевых действий у Волги под Сталинградом и подо Ржевом.
В ходе сражений русские, пытаясь сохранить и развить все местные успехи, понесли чрезвычайно тяжелые потери. Между Доном и Волгой в решительных контратаках были уничтожены вражеские боевые группы. Оборонительная мощь отважно сражающихся немецких войск сохранилась. Сведения, поступающие из Москвы, указывают на то, что внимание русских сосредоточено на этом зимнем наступлении: Сталин Лично командовал битвами под Сталинградом и подо Ржевом.
На участке 9-й армии продолжаются ожесточенные бои. Верховное Командование Западного и Калининского фронтов считает ситуацию в очаге сражений критической – из-за неудач и потерь. Генерал Шуков [Жуков] приезжал на Восточный фронт, генерал Конев находится к западу от Белого. Очевидно, идет подготовка к переходу на более жесткий и единообразный стиль командования. С конца ноября новый штаб, поддержи-иающий связи с армиями и корпусами Калининского фронта, в также с правым флангом Западного фронта (с 20-й, 31-й и, предположительно, 30-й армиями), расположился неподалеку отТоропца. В этой связи впервые замечено прямое сообщение между штабами фронтов и 1-ми 3-м механизированными ударными корпусами, а также между 2-м гвардейским кавалерийским корпусом (Восточный фронт) и 1-м и 3-м механизированными ударными корпусами (Западный фронт).
Дальнейший ход операции подтверждает правильность определения намерений противника: он стремится прорвать немецкую оборону к северо-востоку от Сычевки и под Белым, отрезать основные силы 9-й армии и путем одновременных атак на северном фронте и в долине Лучесы разделить и уничтожить [немецкие войска]. По свидетельствам пленных офицеров, эти цели остаются преобладающими на всем протяжении операции. Кроме того, пленные подтверждают, что от них требуют скорейшего достижения поставленных целей. До сих пор Восточный фронт армии отражал все атаки противника и осуществлял надежную оборону… Несмотря на введение в бой всех имеющихся резервов в критических точках, за двенадцать дней противник так и не выполнил основную задачу. Кроме того, он был вынужден иногда прибегать к уловкам. На Восточном фронте он не допускал пауз в сражениях. До прибытия подкрепления или замены войск он пытался заделать бреши связистами, тыловиками и саперами – "до последнего кашевара", как сказано в одном из приказов. И все это время противник продолжал нести чрезвычайно большие потери. Согласно показаниям пленных офицеров, отрезанные подразделения 3-й и 20-й кавалерийских дивизий, прорвавших Восточный фронт, пытались найти путь на запад, к Белому, со своими штабами. С другой стороны, подразделениям 1-го механизированного ударного корпуса и 6-го сталинского корпуса, прорвавшим фронт к югу от Белого и потерявшим свободу передвижения, пришлось опасаться удара наших боевых групп с востока и в то же время повернуть на юг, чтобы избежать приближения с тыла нашей 20-й танковой дивизии. Наши контратаки застали противника врасплох. Теперь посмотрим, что он предпринимает с целью спасения своих ценных формирований.
Сосредоточившись в секторе предыдущей атаки, противник пытается нащупать слабину в других секторах фронта на востоке и на севере. На Восточном фронте в ходе атаки он дошел до слияния рек у Романове [южнее Хлепень], действуя большим числом танков, но не ожидаемыми крупными соединениями. На Северном фронте он расширил зону прорыва на восток (на участке 87-и и 251-й пехотных дивизий), но так и не добился ощутимых результатов.
Сравнение задействованных противником сил с оперативными целями наглядно свидетельствует о том, что противник недооценил прочность нашей обороны; в особенности, как подтверждает дезертировавший начальник штаба 20-й кавалерийской дивизии, он был изумлен появлением "надежных немецких резервов" в решающие моменты атаки. На эти силы противник не рассчитывал. На картах, попавших к нам, никаких немецких резервов не отмечено. Следовательно, противник был уверен, что после прорыва линии обороны на пути в глубь нашего тыла он не встретит никаких препятствий, – этого мнения придерживались не только командиры среднего и низшего звена, но и солдаты. Именно этим объясняется неуверенность действий 1 -го механизированного ударного корпуса южнее Белого, немедленно отправившего разведчиков выяснять, откуда движутся немецкие резервы. Согласно показаниям пленных, задача 1-го механизированного ударного корпуса – проложить длинный узкий коридор до Владимирского, а затем продвигаться от новых позиций в сторону Смоленска. И в этом случае имеет место недооценка наших сил и глубокая убежденность, что для достижения крупных целей новые оперативные силы не понадобятся" (8).
Модель закивал, соглашаясь с этими выводами. Атака русских уже остановлена и вряд ли снова наберет темп. Словно в подтверждение тому, следующая фраза отчета содержала суровую истину: "По приблизительному анализу документов, найденных у пленных, можно предположить, что все атакующие подразделения противника потеряли, по меньшей мере, половину живой силы и техники. К 7.12 включительно из строя было выведено 1056 вражеских танков" (9). Русские могут позволить себе вводить в бой и терять людей и технику, думал Модель, их возможности велики, но не безграничны. На этот раз они дошли до предела. Контратака генерала Гарпе, которая как раз в эти минуты разворачивалась под Белым, должна была показать, прав Модель или нет.
Окружение и уничтожение "котла" под Белым
Как только были получены первые приказы, 39-я армия Зыгина приступила к диверсионным операциям силами подразделений 178-й стрелковой дивизии генерала Кудрявцева к югу от Глядово. Одновременно 130-я стрелковая бригада 30-й армии и 359-я стрелковая дивизия нанесли удар по противнику с предмостного плацдарма на юге, у Волги. Но погода установилась солнечная, температура – не ниже 8 градусов, и немецкая авиация обстреляла наступающие советские войска, остановив их атаку, хотя им и удалось ценой потери нескольких танков захватить небольшую территорию вдольдороги на Чер-толино. Повторные атаки 5 и 6 декабря заставили обороняющихся немцев кое-где отступить, но крупным прорывом не грозили.
Несмотря на то что немецкая 251-я пехотная дивизия успешно удержала свои позиции, отделавшись незначительными потерями территории, командующий дивизией генерал Бур-дах не на шутку беспокоился за свой правый фланг, закрепившийся на берегах Волги, куда стягивались русские войска. На правом фланге дивизии 87-я пехотная дивизия успешно сдерживала войска противника на плацдарме, на южном берегу реки, откуда русские уже нанесли несколько местных ударов. Однако русские подкрепили войска на плацдарме крупными артиллерийскими силами, и их приготовления к новой серьезной атаке были более чем очевидны. Поэтому для упрощения командования и успешного отражения атак противника в этом секторе командующий 28-м армейским корпусом генерал Вейс перевел левофланговые части 87-й пехотной дивизии вместе с маленьким, но опасным русским плацдармом под контроль 23-го корпуса и 251-й пехотной дивизии. Начиная с 6 декабря генералу Бурдаху предстояло командовать всеми боевыми действиями у Волги южнее Глядово до участков фронта западнее Ржева. Чтобы подкрепить свои находящиеся под угрозой передовые соединения, Бурдах создал специальный подвижный батальон, состоящий из пехоты на бронетранспортерах и грузовиках и нескольких штурмовых орудий, и поместил его в резерв (68).
Удовлетворившись принятыми мерами, немецкое командование стало ждать, когда русские возобновят общее наступление.
Глава 4 ПРОВАЛ, ЯРОСТЬ И РАЗГРОМ
Ставка, Москва, Кремль.
8 декабря 1942 года
Жуков завершил продолжительное паломничество по районам боевых действий на Калининском и Западном фронтах и 6 декабря вернулся в Москву. Поездка была изнурительной. За шестнадцать дней, с 19 ноября по 6 декабря, он объехал штабы обоих фронтов и почти каждой армии, подбадривая, упраши-вая, а иногда и грозя подчиненным командирам (1). Жуков был убежден, что от позиции командования многое зависит, и мог вспомнить немало случаев, когда личная заинтересованность полевого командира помогала предотвратить катастрофу или превратить поражение в победу. Более того, Красная армия была еще молодой и неопытной. Чудовищные потери предыдущего года вырвали из рядов армии самых опытных офицеров и сол-дат, и процесс восполнения живой силы оказался мучительным, дорогостоящим и иногда жестоким. Победу могли обеспечить лишь опытные воины, а опытом, необходимым для достижения победы в бою, обладали лишь те, кому довелось пережить поражение. Главной задачей было выжить и восторжествовать, и как показали предыдущие недели, выполнить ее было зачас-тую нелегко.
Опытный ветеран сражений, сам себя объявивший реалистом, Жуков с трудом соразмерял свою напористость и несги-баемое упорство во время наступлений, предпринятых под давлением обстоятельств, с нескончаемыми жалобами солдат на ужасающие потери и ни с чем не сравнимые людские страдания. Да, потери велики, но это неизбежная плата за создание армии, способной побеждать. Реалист Жуков был готов заплатить такую цену. Стремясь выжить в сталинском Советском Союзе, он не мог поступать иначе.
Операция "Марс" была олицетворением и процесса обучения армии, и досадных ошибок и затрат на это обучение. По всем законам военной науки и принципам воинского искусства войска Жукова уже давно должны были одержать победу. Он располагал значительным численным перевесом в живой силе, в танках, артиллерии и авиации. Но до сих пор это превосходство почти не имело стратегического или оперативного значения. У Жукова были хорошие командиры – надежный Пурка-ев, упорный Конев, непоколебимый Соломатин, воинственный Катуков и сотни других. Но на каждого из них приходились целые легионы неопытных, робких и иногда некомпетентных офицеров. То же самое, но в меньшей степени, относилось и к солдатам. В результате удачный план провалился – главным образом потому, что советская военная машина отказывалась функционировать так же эффективно, как немецкая.
Жуков демонстрировал и другие примечательные свойства характера. Он не терпел ни людской глупости, ни проигрышей, он был упрям. По опыту он знал, насколько справедлива старая истина: план осуществляется успешно, пока не начнется бой. А еще он понимал, что план – всего лишь средство для достижения цели. Планы меняются, а цели остаются. Значит, если план провалился, надо либо действовать в точности по нему, либо изменить его. В любом случае необходимо достигнуть цели.
Упрямство Жукова подкреплялось изрядной долей зависти. Он читал донесения с юга и понимал, чем чревата победа Василевского под Сталинградом. Не далее как год назад под Москвой Жуков только потрепал, но не уничтожил ни немецкую группу армий, ни одну из армий. Атеперь, 6 декабря 1942 года, фронты Василевского взяли в кольцо почти две немецких армии и почти полностью уничтожили две румынских. Ставка сразу же разрешила провести еще более масштабную операцию "Сатурн", способную удвоить успех Советской армии. Победы Василевского уже сказывались на ходе операции Жукова. Всего неделю назад, когда первая неудача 20-й армии казалась неизбежной, Сталин разрешил задействовать в операции "Сатурн" 2-ю гвардейскую армию и приданный ей подвижный корпус. Сталин даже намекнул, что танковая армия Рыбалко принесла бы больше пользы на юге. Жуков едва сумел помешать принятию окончательного решения и теперь возвращался в Москву, надеясь убедить Сталина и всю Ставку, что операция "Марс" еще может завершиться победой.
Судьбоносное совещание у Сталина было назначено на завтра, 7 декабря. Жукову невольно вспомнилось тревожное время, когда в этот же день год назад стало ясно, что силы Красной армии одержали значительную победу под Москвой. Он помнил, как трудно это было. Ему потребовалась вся сила воли и упорство, чтобы сначала подчинить себе собственных солдат, а потом разгромить немцев. Армии, привыкшей к поражениям, трудно не то что добиться победы, но даже представить ее себе. Под Москвой Жуков доводил до изнеможения свои войска, показывал армии, как надо побеждать, но, несмотря на все его старания и усилия солдат, полная и окончательная победа ускользнула от него. Теперь он был просто обязан повторить прошлогодний успех, спасти победу из-под обломков операции "Марс". Жуков по-прежнему был убежден, что на это у него хватит и силы воли, и ресурсов.
Еще до возвращения в Москву он принял решение с корнем вырвать сорняк, обнаруженный среди командования его фронта и армий. Он уже наказал 20-ю армию за бездарные действия, приказав продолжать сражения*, хотя она давно исчерпала всю наступательную силу. Как минимум, в этой неравной борьбе армия избавится от многих некомпетентных младших командиров. В кармане Жукова лежали заранее подготовленные для Ставки рекомендации сместить генерала Кирюхина. Его заменит опытный боец, генерал-лейтенант М.С. Хозин, в то время командующий 33-й армией. С полковником Арманом, командующим 6-м танковым корпусом, тоже придется распрощаться: по рекомендации еще не выздоровевшего генерала Гетмана его заменит полковник И.И. Ющук, который агрессивно и ловко вывел из окружения остатки 6-й мотострелковой бригады (2). На время Жуков воздержался от других замен, решив дать остальным командирам еще один шанс в бою искупить собственную вину и вину своих армий.
* Термин "наказал" не следует понимать буквально. Далее Гланц объясняет, что основным стимулом продолжения наступления был тезис о "последнем батальоне", который может переломить ситуацию в пользу советских войск, разрушив оборону державшейся из последних сил 9-й армии. (Примеч. ред.)
7 декабря Жуков провел с членами Ставки и Генштаба весь день, совещания завершились продолжительным вечерним заседанием в кремлевском кабинете Сталина. Жуков яростно отстаивал целесообразность продолжения операции "Марс", но нашлось немало тех, кто сомневался в том, что стоит усугублять неудачу. На протяжении всего заседания Сталин был подчеркнуто молчалив и ни во что не вмешивался, только задал Жукову вопрос в лоб – о том, как он намерен вернуть армиям былую удачу (3).
Жуков принялся красноречиво доказывать, что, хотя его план не привел к победе, немецкая 9-я армия уже держится из последних сил. В бой введены все немецкие оперативные резервы, в войне на истощение дивизии сократились до численности батальонов. Да, немцы действительно сдерживают силы 20-й армии неподалеку от шоссе Ржев-Сычевка. Но многие опорные пункты противника уже уничтожены, численность бронетехники двух танковых дивизий значительно снизилась, предмостные плацдармы достаточно велики, чтобы служить трамплином для крупномасштабных атак. И если у немцев уже нет подкрепления, то у Конева по-прежнему остается свежий 5-й танковый корпус, и Генштаб заверил Жукова, что сумеет пополнить 6-й танковый корпус до начала нового наступления. Более того, в 20-ю армию могли влиться свежие стрелковые дивизии соседних армий, а 29-я армия способна участвовать в новой атаке полностью.
Жуков также указал, что 41-я и 22-я армии по-прежнему находятся глубоко в немецком тылу и сковывают все имеющиеся немецкие резервы. То, что части немецкой дивизии "Великая Германия" сражались в трех разных секторах, свидетельствовало об очевидной исчерпанности резервов противника. И, наконец, неуклонное продвижение 39-й армии и новые наступления 39-й и 30-й армий, запланированные на начало этого дня, наверняка завершатся разгромом противника. К ночи Жуков смог представить документы о первых успехах новой операции и самые свежие победные донесения 39-й армии. Наконец Жуков добился своего. Объявив: "Начинайте ваше наступление, но чтобы через два дня была победа", Сталин одобрил план Жукова, но добавил, что, если через два дня победы не будет, операцию "Марс" придется прекратить. Более того, Сталин показал Жукову уже подготовленные приказы о переброске 3-й танковой армии Рыбалко на юг в случае провала операции "Марс" и отмены операции "Юпитер".
Поздно вечером 7 декабря и рано утром 8 декабря Генеральный штаб совместно с Жуковым подготовил директиву Ставки о возобновлении наступления:
"Совместными усилиями Калининского и Западного фронтов к 1 января 1943 года разгромить группировку противника в районе Ржев-Сычевка-Оленине-Белый и прочно закрепиться на фронте Ярыгино-Сычевка-Андреевское-Ленине- Нов. Ажево-Дентялево-Свиты.
Западному фронту при проведении операции руководствоваться следующим:
а) в течение 10-11.XII. прорвать оборону противника на участке Бол. Кропотово-Ярыгино и не позже 15.XII. овладеть Сычевкой, 20.XII. вывести в район Андреевское не менее двух стрелковых дивизий для организации замыкания совместно с 41-й армией Калининского фронта окруженного противника;
б) после прорыва обороны противника и выхода главной группировки на линию железной дороги подвижную группу фронта и не менее четырех стрелковых дивизий повернуть на север для удара в тыл ржевско-чертолинской группировки противника.
30-й армии прорвать оборону на участке Кошкино – стык дорог северо-восточнее Бургово и не позже 15.XII. выйти на железную дорогу в районе Чертолино, с выходом на железную дорогу установить боевое взаимодействие с подвижной группой фронта и ударом вдоль железной дороги наступать на Ржев с задачей взять Ржев 23.XII.
Калининскому фронту при выполнении задачи руководствоваться следующим:
а) продолжать развивать удар 39-й и 22-й армиями в общем направлении на Оленине с задачей разгромить оленинскую группировку противника не позже 16.XII. Армиям выйти в район Оленине.
Частью сил 22-й армии нанести вспомогательный удар в направлении Егорья с целью помощи 41-й армии в разгроме группировки противника в Белом.
б) 41-й армии к 10.XII. разгромить прорвавшуюся группировку противника в районе Цицино и восстановить утраченное положение в районе Околица.
Не позже 20.XII. частью сил выйти в район Мольня-Владимирское-Ленине с задачей замкнуть с юга окруженную группировку противника совместно с частями Западного фронта.
Не позже 20.XII. овладеть городом Белый…
Ставка Верховного Главнокомандования И. Сталин Г. Жуков (4) № 170700"
К полудню 8 декабря Генштаб отправил новую директиву штабам фронтов Пуркаева и Конева. Остаток дня Жуков провел в Генштабе, деловито помогая офицерам готовить приказы, обеспечивающие приток живой силы и техники в его истощенные армии. Вечером он получил тревожные известия от 41-й армии Тарасова. Немецкие войска контратаковали в секторе Белый и грозили корпусу Соломатина и Поветкина окружением. Новости оказались неожиданными. На следующее утро Жуков вылетел в штаб Калининского фронта. Коротко переговорив с генералом Пуркаевым, Жуков сразу двинулся в штаб 41-й армии к генералу Тарасову в надежде, что новое наступление не придется отменять еще до начала. События, разворачивающиеся в секторе Белый, должны были определить успех или провал операции.
Штаб немецкой 9-й армии, Сычевка. Командующий 9-й армией генерал Модель только что закончил читать первый отчет о сегодняшних боевых действиях, представленный генералом Гарпе из 41 -го танкового корпуса. Модель с трудом сдерживал ликование. Ему тоже вспоминалась тревожная зима 1942 года, когда под самой Москвой от немецких войск отвернулась удача. Тогда его стремительные и решительные действия сбили с толку победоносные русские войска, наступающие от Ржева глубоко в немецкий тыл, в сторону Вязьмы, по этой же самой земле. Несмотря на стремление многих немецких командиров отступить с заснеженного предательского выступа подальше от яростных атак противника, Гитлер отказался наотрез и вместо этого поручил Моделю найти какой-нибудь способ устранения нависшей угрозы. За месяц дерзкие ответные действия Моделя преобразовали немецкое поражение в победу, а русские, вместо того чтобы окружать противника, сами попали в окружение. "Да, – думал Модель, – однажды я уже спас Ржевский выступ, значит, сделаю это еще раз".
Генерал Гарпе сообщал штабу армии, что атака 19-й и 20-й танковых дивизий продолжается успешно, выражал надежду, что в ближайшие дни, а то и часы, немецкие кг. щи, в которые попали русские войска у Белого, наконец сомкнутся. Явившись почти сразу – меньше чем через неделю – за сокрушительным поражением, эти известия обнадеживали. Модель чувствовал, что наступательная сила русских иссякла, их дух сломлен, а продолжающиеся атаки на севере – не что иное, как попытки Верховного Главнокомандования дать выход раздражению, вызванному унизительными фиаско. Модель же был готов пожертвовать парой деревень, лишь бы сохранить драгоценный выступ. Чтобы не допустить лишних потерь, несколько дней штаб Моделя непрерывно выдавал поток приказов, перемещая резервы туда-сюда по периметру Ржевского выступа, чтобы потушить недавние "очаги возгорания". "Да, – думал Модель, – пожар скоро будет потушен".
Чтобы всесторонне оценить свою победу. Модель обратился к последним донесениям разведки. Они впечатляли. Он перечитал отрывки из отчета разведки ОКХ от 30 ноября, уделяя особое внимание предполагаемым целям противника:
"Противник поставил перед собой серьезную задачу. Целью первого этапа операции был, видимо, захват дороги Ржев-Вязьма, развитие успеха, захват Белого и блокада дороги Белый-Вязьма, затем окружение Великих Лук и блокада железной дороги Великие Луки-Невель-Новосокольники. И, наконец, [противник] намеревался нанести главный удар силами свежих подразделений 43-й армии по Смоленску, при поддержке частей 4-й ударной армии. Непременным условием для достижения более масштабных целей является уничтожение большей части 9-й армии" (5).
Гордый тем, что ему удалось сорвать грандиозные планы русских. Модель и не подозревал, насколько близок к истине этот анализ. Продолжая читать, он мимоходом представил себе досаду Жукова:
"До сих пор противник сражался упорно и отчаянно. Его потери велики, но боевая мощь не исчерпана. Между командирами начались трения. Младшие офицеры иногда позволяют себе резко критиковать высшее командование. Огромные потери они приписывают "дурацким новым методам наступления". С другой стороны, командиры батальонов и полков вынуждены выслушивать немало нареканий. Особенно типичен следующий приказ, отправленный в 26-ю гвардейскую стрелковую дивизию:
"Признаться, я разочарован. Я думал, что хотя бы некоторые из моих многочисленных войск сумеют прорваться сквозь немецкие позиции и освободить часть нашей Отчизны. Позор! Вы поступили недостойно храбрых гвардейских частей Красной армии. Еще раз прошу и приказываю прорвать оборону противника". Приток дезертиров, который сократился перед атакой ввиду налаживания поставок и сосредоточения сил, вновь усилился" (6). Модель продолжал читать о зафиксированном истощении русских резервов и полном провале на восточной оконечности выступа. И вновь он сделал паузу, чтобы обдумать и взвесить специальное сообщение об операции, подготовленное в Москве и переданное в Лондон: "Новое широкомасштабное наступление на центральном участке фронта нанесет по противнику мощнейший удар, превосходящий сталинградский" (7). Наслаждаясь язвительными комментариями, Модель пролистал отчет до конца, до рассмотрения технических сторон атаки русских, и перешел к следующему отчету, датированному 3 декабря.
Модель вдумчиво прочел первую страницу этого документа, сопоставляя его содержание с содержанием предшествующего и реальными событиями:
"Русское зимнее наступление сосредоточено в районах боевых действий у Волги под Сталинградом и подо Ржевом.
В ходе сражений русские, пытаясь сохранить и развить все местные успехи, понесли чрезвычайно тяжелые потери. Между Доном и Волгой в решительных контратаках были уничтожены вражеские боевые группы. Оборонительная мощь отважно сражающихся немецких войск сохранилась. Сведения, поступающие из Москвы, указывают на то, что внимание русских сосредоточено на этом зимнем наступлении: Сталин Лично командовал битвами под Сталинградом и подо Ржевом.
На участке 9-й армии продолжаются ожесточенные бои. Верховное Командование Западного и Калининского фронтов считает ситуацию в очаге сражений критической – из-за неудач и потерь. Генерал Шуков [Жуков] приезжал на Восточный фронт, генерал Конев находится к западу от Белого. Очевидно, идет подготовка к переходу на более жесткий и единообразный стиль командования. С конца ноября новый штаб, поддержи-иающий связи с армиями и корпусами Калининского фронта, в также с правым флангом Западного фронта (с 20-й, 31-й и, предположительно, 30-й армиями), расположился неподалеку отТоропца. В этой связи впервые замечено прямое сообщение между штабами фронтов и 1-ми 3-м механизированными ударными корпусами, а также между 2-м гвардейским кавалерийским корпусом (Восточный фронт) и 1-м и 3-м механизированными ударными корпусами (Западный фронт).
Дальнейший ход операции подтверждает правильность определения намерений противника: он стремится прорвать немецкую оборону к северо-востоку от Сычевки и под Белым, отрезать основные силы 9-й армии и путем одновременных атак на северном фронте и в долине Лучесы разделить и уничтожить [немецкие войска]. По свидетельствам пленных офицеров, эти цели остаются преобладающими на всем протяжении операции. Кроме того, пленные подтверждают, что от них требуют скорейшего достижения поставленных целей. До сих пор Восточный фронт армии отражал все атаки противника и осуществлял надежную оборону… Несмотря на введение в бой всех имеющихся резервов в критических точках, за двенадцать дней противник так и не выполнил основную задачу. Кроме того, он был вынужден иногда прибегать к уловкам. На Восточном фронте он не допускал пауз в сражениях. До прибытия подкрепления или замены войск он пытался заделать бреши связистами, тыловиками и саперами – "до последнего кашевара", как сказано в одном из приказов. И все это время противник продолжал нести чрезвычайно большие потери. Согласно показаниям пленных офицеров, отрезанные подразделения 3-й и 20-й кавалерийских дивизий, прорвавших Восточный фронт, пытались найти путь на запад, к Белому, со своими штабами. С другой стороны, подразделениям 1-го механизированного ударного корпуса и 6-го сталинского корпуса, прорвавшим фронт к югу от Белого и потерявшим свободу передвижения, пришлось опасаться удара наших боевых групп с востока и в то же время повернуть на юг, чтобы избежать приближения с тыла нашей 20-й танковой дивизии. Наши контратаки застали противника врасплох. Теперь посмотрим, что он предпринимает с целью спасения своих ценных формирований.
Сосредоточившись в секторе предыдущей атаки, противник пытается нащупать слабину в других секторах фронта на востоке и на севере. На Восточном фронте в ходе атаки он дошел до слияния рек у Романове [южнее Хлепень], действуя большим числом танков, но не ожидаемыми крупными соединениями. На Северном фронте он расширил зону прорыва на восток (на участке 87-и и 251-й пехотных дивизий), но так и не добился ощутимых результатов.
Сравнение задействованных противником сил с оперативными целями наглядно свидетельствует о том, что противник недооценил прочность нашей обороны; в особенности, как подтверждает дезертировавший начальник штаба 20-й кавалерийской дивизии, он был изумлен появлением "надежных немецких резервов" в решающие моменты атаки. На эти силы противник не рассчитывал. На картах, попавших к нам, никаких немецких резервов не отмечено. Следовательно, противник был уверен, что после прорыва линии обороны на пути в глубь нашего тыла он не встретит никаких препятствий, – этого мнения придерживались не только командиры среднего и низшего звена, но и солдаты. Именно этим объясняется неуверенность действий 1 -го механизированного ударного корпуса южнее Белого, немедленно отправившего разведчиков выяснять, откуда движутся немецкие резервы. Согласно показаниям пленных, задача 1-го механизированного ударного корпуса – проложить длинный узкий коридор до Владимирского, а затем продвигаться от новых позиций в сторону Смоленска. И в этом случае имеет место недооценка наших сил и глубокая убежденность, что для достижения крупных целей новые оперативные силы не понадобятся" (8).
Модель закивал, соглашаясь с этими выводами. Атака русских уже остановлена и вряд ли снова наберет темп. Словно в подтверждение тому, следующая фраза отчета содержала суровую истину: "По приблизительному анализу документов, найденных у пленных, можно предположить, что все атакующие подразделения противника потеряли, по меньшей мере, половину живой силы и техники. К 7.12 включительно из строя было выведено 1056 вражеских танков" (9). Русские могут позволить себе вводить в бой и терять людей и технику, думал Модель, их возможности велики, но не безграничны. На этот раз они дошли до предела. Контратака генерала Гарпе, которая как раз в эти минуты разворачивалась под Белым, должна была показать, прав Модель или нет.