Страница:
Почему бы изредка и умело
Не раздражать чувства милых дам?
Быстро стало развиваться сечение частное и семейное. Оно приобрело значение всепокоряющей моды как в родовитых домах, так и во дворцах владетельных и коронованных особ. По историческим источникам мы знаем о королевах - первый пример подобного рода показала, кажется, Екатерина Медичи {Дочь ее - Маргарита де Валуа, королева Наваррская, также жестоко наказывала своих придворных розгами. Подробности об этом читатели найдут в сочинении доктора А. Дебе "Физиология брака". (Полный перевод с многочисленными дополнениями доктора медицины А. З-го). См. гл. 20 "Странная страсть. Сечение. Маргарита де Валуа и розги". В этой же главе много подробностей о сечении как страсти, а также и в главе 23 того же сечения в отделе "Мазохизм и садизм".}, - которые укладывали к себе на колени своих придворных дам и фрейлин и наказывали их розгами, словно маленьких детей. И ни одна из них, какое бы высокое положение она ни занимала, не была гарантирована от подобного наказания. Никого не спасали ни род службы, ни происхождение. Придворное звание, наоборот, как бы обусловливало преемлемость к розгам... Пажи так часто имели общение с позорной скамейкой, предназначенной для сечения, что порка их считалась делом обыденным и ни у кого не вызывала сочувствия. Эка важность: пажа секут! Самого незначительного повода достаточно было для того, чтобы решение об экзекуции было не только конфирмировано, но и приведено в исполнение. Но не только дамы и пажи представляли собою объекты для розги, нет! Все решительно, соприкосновенные с королевским двором, постоянно рисковали своей шкурой, вследствие чего церемониал порки буквально входил в расписание обихода ежедневной жизни.
В большинстве случаев в дворцах повелителей и в замках князей, графов и прочих представителей белой кости предпочиталось производить наказание на кухне. Правда, здесь не пороли высокопоставленных особ, но зато великолепно обрабатывали провинившихся священников, замеченных в слишком усердном поклонении Бахусу, дерзких слуг, невоздержанных горничных, зарвавшихся пажей и прочих членов дама, с которыми можно было не особенно церемониться.
По всем вероятиям, экзекуция занимавших высокое положение и почетные должности дам и мужчин производилась в каком-либо другом помещении, таком, которое настолько было отдалено от помещений челяди, что исключалась всякая возможность насмешек со стороны последней. Кроме того, в нашем распоряжении имеется достаточное количество вполне достоверных сведений о том, что и некоторые царицы не избегли общей участи: их также секли. Что касается фавориток султана, то по отношению к ним применяются телесные наказания сплошь и рядом даже и теперь, причем среди рабынь великого Сераля розга имеет довольно частое применение. В романах и рассказах, в основание которых заложена история культуры, можно встретить массу анекдотов, относящихся к придворной жизни былых времен; упомянем для примера историю поэта Клопинеля, к которой мы возвратимся в последующем нашем изложении. Среди высокопоставленных особ, подвергавшихся телесному наказанию, встречаются и несколько имен коронованных особ мужского пола.
Далее приходится считаться еще с другим родом флагеллянтизма, не менее древним по происхождению и уж ни в коем случае не менее удивительным: мы говорим о так называемых "занятиях дисциплиной" в монастырях. Некоторые из монашеских орденов проявляли в этом отношении особенное усердие, причем исторические документы свидетельствуют об удивительнейших примерах применения в монашествующей среде телесного наказания. Еще во времена весталок, как говорит история, накладывались самые суровые наказания на тех девушек, которые не оставались верны данному ими обету. И несмотря на то, что девицы эти занимали чуть ли не самое почетное положение, - многие из них неоднократно подвергались сечению розгами, плетьми и другими не менее внушительными орудиями. Обыкновенно экзекуция весталок совершалась таким образом, что обнаженную девушку окутывали тонким покрывалом и помещали в темную комнату, где назначенный жрец приводил собственноручно в исполнение наложенное на провинившуюся наказание.
В женских монастырях существовало правило (кое-где оно сохранилось и до сих пор), в силу которого все телесные наказания, наложенные на монахинь, совершались наиболее строгой и в то же время наиболее пожилой сестрой-монахиней. Что касается монахов, то обязанность сечь их возлагалась обыкновенно на такого монаха, которому впору было прозвище истинного человеконенавистника, причем существовали особые предписания (строжайшие при этом), относившиеся к тем границам, в которых в каждом отдельном случае должна была быть произведена экзекуция впавшего в немилость начальства монаха. В позднейшие времена эти предписания принимались все слабее и слабее во внимание, и, наконец, дело доходило в иных монастырях до того, что чувство стыдливости совершенно в расчет не принималось, и монаха-преступника раздевали догола и секли в присутствии не только всей братии, но и падкой до подобных зрелищ толпы любопытных. Так, например, известный монастырь & К. получил декрет от своего непосредственного начальства, в силу которого монахи, подлежавшие за установленные проступки наказанию, должны были раздеваться догола, привязывались к позорному столбу, водруженному на оживленном месте, на улице или площади, и наказывались розгами на глазах всего народи, которому вменялось чуть ли не в обязанность следить за всей процедурой экзекуции! Само собой разумеется, что подвергаться добровольным истязаниям каждый мог там, тогда и как где, когда и как ему заблагорассудится. В зависимости от количества и качества ударов нанесенных собственноручно и по своей личной инициативе, долгое время превозносились и прославлялись имена героев-монахов и героинь-монахинь. В те времена нередко устраивались особые празднества в честь священников белого и черного духовенства, которые отличались чрезмерной ревностью к самобичеванию. Наибольшей славой пользовался Корнелиус Адриазен, в виде высокой чести придуманная им метода самобичевания унаследовала его имя; таким образом "корнелианское бичевание" означает бичевание по обнаженной спине. Еще одно имя священника долгое время пользовалось большим почетом, благодаря его способу умерщвления плоти. Мы говорим об патере Жираре, против которого было возбуждено даже судебное преследование по двум пунктам: за бичевание и соблазнение девицы Кардье. Об этом факте, равно как и о других непотребствах этого святого отца, которого называли волшебником, много говорится в посвященной процессу книге.
В течение очень длинного промежутка времени, о котором мы говорили выше, широко практиковалось как публичное официальное, так и частное бичевание. Телесные наказания ценились в то время так высоко, особенно в монастырях, что для звания старшей сестры и даже для получения права участия в выборах на более высокий пост от всех монашек требовалась наличность подвига самобичевания. Инструменты, применявшиеся для этой цели, были различны. Отец Доминик употреблял метлу, т. е. пучок березовых розог. Другие святые были в этом отношении эксцентричнее и брали все, что попадалось под руку: угольные щипцы, посохи, палки! Третьи прибегали к услугам пучка крапивы, четвертые срывали солидную ветвь репейника, а одна благочестивая дама наносила себе удары пружинами! Святая Бригета истязала себя связкой ключей, другие женщины, обладавшие менее пылкой фантазией, били себя своими собственными руками.
Флагелляция имеет свои романтические и комические стороны, хотя, казалось бы, от школьников и невозможно было бы требовать, чтобы в "березовой каше" они в состоянии были усмотреть элемент чего-либо комического. Нынешние ученики в большинстве случаев имеют самое смутное представление о том юморе, который в прежние времена находился нередко в связи с розгой. Чтобы не оставаться в данном случае голословными, мы поместим в последующем изложении несколько фактов из истории школы Св. Лазаря, которую прежде принято было называть в Париже "семинарией хороших мальчиков", и в которой святые отцы прославились огромной изобретательностью по части наказания розгами.
Не менее доброй славой пользовалось бичевание в течение долгого времени и среди врачей; его рекомендовали в качестве, скажем, "шпанских мушек", а также и в виде великолепного лечебного средства при различных заболеваниях. В древности телесное наказание рассматривалось как моральное лекарство, и, по всем вероятиям, нынешнее сечение душевных больных является тяжелым наследием прежних воззрений. Врачи седой старины были убеждены в том, что хорошая порция розог возбуждает деятельность кожи и повышает функциональную способность мышечной системы, вследствие чего наши прадеды-эскулапы и прописывали своим пациентам обильные порции всевозможного вида и рода ударов. Хотя наряду с этим нередко наблюдались и такие случаи, когда знатные дамы приказывали своим слугам угостить домашнего врача "хорошей дозой" березовой каши только вследствие того, что этот ученый муж подозревался жми в болтливости и распространении некоторых секретов своих пациенток.
В последующем изложении нами будет приведено достаточно примеров в доказательство того, какую могущественную роль играла розга во все времена и во всех странах. Не перестающая прогрессировать цивилизация, к счастью, уменьшила количество подобных примеров, хотя нет еще полных шестидесяти лет с тех пор, как розга была в домах наших полновластной госпожой, да и не только в домах, но также в правительственных и частных учебных заведениях. Господа сплошь и рядом наказывали своих слуг, родители - детей, и все это производилось либо розгой, либо при благосклонном участии плетки. Учеников пороли очень часто. Госпожа Брунриг, содержательница училища, запарывала вверенных ее попечению девочек до смерти и кончила свою жизнь сама на виселице. Еще не прошло и ста лет с тех пор, как от телесного наказания не избавлял ни возраст, ни пол. Даже вполне зрелые женщины подвергались наказанию розгами, а доктор Джонсон приводит рассказ о том, как некая дама в Лейчестере систематически угощала розгами своих дочерей-невест.
В России случаи телесного наказания наблюдаются еще и теперь {Оригинал относится к 1903 году. - Прим, переводчика.}, хотя гораздо реже, нежели прежде, но тем не менее необходимо констатировать тот факт, что кнут и палка все-таки составляют здесь атрибуты уголовного кодекса, т. е. уложения о наказаниях. Нередко розга применялась в России к непослушным балеринам и к знатным дамам, которых время от времени с целью нравственного лечения подвергают телесному наказанию розгами в полицейских участках {Очевидно, автор в данном случае ошибается: кнут и палки в "Уставе о наказаниях" уже давно не существуют, а были плети и розги. В самое последнее время отменено телесное наказание розгами женщин, даже каторжанок. Затем отменено наказание плетьми. Отменено также наказание розгами крестьян, по приговору волостных судов, и нижних чинов, состоящих в разряде штрафованных. Теперь наказание розгами, по закону, может быть производимо над мужчинами, находящимися на каторге, в дисциплинарных батальонах и военной тюрьме. Затем оно еще применяется, но уже вопреки закону, в административном порядке экзекуционными отрядами при усмирении и т. п. случаях. - Прим, переводчика.}. Ежедневно можно слышать в различных кругах истории, в которых фигурирует наказание кнутом.
В Англии много лет тому назад существовало обыкновение наказывать преступников на улицах. В Брайдвеле принято подвергать телесному наказанию женщин легкого поведения, причем при экзекуции присутствуют обыкновенно так называемые "сливки общества", являющиеся на подобные зрелища целыми компаниями. Известны случаи, когда к хорошей порции розог приговаривались знатнейшие англичанки, попавшиеся - о, ужас! - в воровстве. Мало того, приведение наказания в исполнение поручалось в таких случаях обязательно личному куаферу провинившейся. Так, например, две придворные дамы наелись вдоволь "березовой каши" за то, что стащили во дворце короля две суповые вазы. Заслуживает далее внимания история с неким священником, который наказал свою прислугу, словно школьницу, и затем в трактате с пеной у рта оправдывал себя, когда ему предъявлено было обвинение в истязании несчастной. В сельских школах Англии существовал обычай во время порки полураздевать провинившихся мальчиков и привязывать их к парте, причем каждый из уходящих после уроков товарищей или каждая из соучениц приговоренного к наказанию должны были нанести трепетавшей жертве по одному удару. За исключением некоторых казенных низших учебных заведений, розга в Англии вообще больше не применяется, причем сократилось сильно употребление ее даже в Итоне и Гаррове. В прежние времена в женских учебных заведениях наблюдалось злоупотребление розгами, причем девочки и девушки всех возрастов не смели протестовать против "элегантного наказания розгами". Необходимо прибавить при этом, что экзекуция была связана с различными церемониями, занесенными в Англию из-за границы, и именно из монастырей. В одной из популярнейших английских газет лет двенадцать тому назад утверждалось, что и теперь еще существуют в Англии такие школы для девочек, где применяются телесные наказания. Но так как ни о чем подобном никто в настоящее время и представления не имеет, то остается предположить, что автор указанной выше статьи либо был введен в заблуждение, либо попросту инсинуировал. Далее, недавно еще в одной народной газете был поднят спорный вопрос о том, разрешается ли законами подвергать девочек телесному наказанию? Детали, сопровождающие различного рода телесные наказания, возбуждают общество, причем здесь не обходится без страстного утрирования, говорящего о той "ужасающей жестокости, которая существует в наш прогрессирующий век". Говорить нечего о том, что доля правды в этом имеется, что подобного рода наказания снова получили права гражданства в семейных кругах и что не одна современная представительница прекрасного пола время от времени прописывает кому может хорошую порку! Недавно еще одна семнадцатилетняя барышня поместила в распространенной газете анонс, которым запрашивает сведущих лиц, может ли быть предъявлено ею требование об убытках за бесчестие, которое нанесено ей гувернанткой. Последняя высекла вверенную ее заботам барышню, словно она была маленьким ребенком!
До сих пор еще в различных государствах и странах розга является символом могущества. В Австрии солдат гоняют сквозь строй. В Китае продолжает торжествовать бамбуковая палка, в Турции свищут батоги. В Сиаме по ночам можно слышать душераздирающие вопли наказываемых березовыми прутьями, в Африке в полном ходу пресловутое mumbo-jumbo. В начальных школах Америки ученицы периодически "угощаются" розгами, от какового наказания, впрочем, не избавлены и взрослые девушки различных учебных заведений вообще; необходимо отметить при этом, что американцы поистине вправе гордиться: ведь они вынесли на рынок телесное наказание розгами, придумав во времена рабства для негров даже особую "колотильную машину"!
Не обойдена розга также и поэтами. Нам известны имена многих серьезных, полных чувства поэтов и сатириков, которые в своих произведениях воспевали и плетку, и розгу. Правда, поэты эти не пользуются особенной любовью и популярностью среди взрослых, но хорошо известны зато детям. Наиболее почетная роль отведена розге в книгах для чтения, предназначенных для мальчиков и написанных в 40-50-х годах. В одном из подобных произведений приводится рассказ о двух непослушных мальчиках, которые "ничего не делали", и поэтому мама часто наказывала их. Она
Спустила с них штанишки,
И била, пока не поднялся страшный рев.
"Мамочка, что ты делаешь?"
Мать ответила: "Я ничего не делала"!
Если порыться, можно отыскать не одно поэтическое произведение, в котором наказание розгой является главной темой; много подобных стихотворений наши бабушки и дедушки заучивали наизусть, не находя в них ничего для себя неподходящего или грубого. В настоящее же время, несмотря на одухотворенное и сатирически-юмористическое содержание таких стихов, подрастающему поколению их отнюдь рекомендовать не следует.
СПОРНЫЙ ВОПРОС НАУЧНОГО ХАРАКТЕРА
Вопрос о прохождении телесных наказаний покрыт мраком неизвестности; трудно также установить что-либо по поводу первого наказания розгами, и уж совсем невозможно назвать имя той или того, кто впервые прибегнул к подобного рода экзекуциям. С уверенностью только можно сказать, что применение порки известно было уже тогда, когда земля далеко не была населена густо. Мы не берем на себя смелость входить здесь в рассмотрение тех способов наказания, которые имели место еще в допотопные времена; наша задача - осветить, хотя бы несколько, в этой главе сущность избранной нами темы, придерживаясь при этом сравнительно позднейших времен.
В течение долгого времени весь ученый мир был чрезвычайно взволнован вопросом огромной важности о том, было ли сечение впервые применено в качестве умерщвляющего плоть средства или же в роли наказания. По поводу обоих этих положений велись самые ожесточенные споры. Факты, приводимые обеими противными сторонами, представляют собою не более, как массу нагроможденных друг на друга слов, латинских цитат и комментариев, и таким образом было далеко не легким дело рассортировать всю эту груду и отделить солому от зерен. Во всяком случае бичевание, как способ покаяния, имеет полное право гражданства. Различные способы подобного раскаяния в грехах и умерщвления плоти были известны сначала под одним общим именем disciplina; тем не менее бичевание, т. е применение плети disciplina flagelli, ставилось при этом обязательно на первый план и к тому же так усердно, что позднее под словом disciplina (дисциплина) непременно понимали именно этот род или способ покаяния или эпитимии. Французы прибегают к слову disciplina для того, чтобы выразить им понятие об инструменте, который применялся при религиозном умерщвлении плоти. Так, например, Мольер устами своего Тартюфа говорит камердинеру:
"Laurent, serrez ma haire, avec ma discipline
Et priez que toujours le ciel vous illumine".
Таким образом, под словом "дисциплина" следует понижать точно то же, что под добровольным бичеванием, т. е. таким, которое совершается собственноручно кающимся с помощью бича, кнута или розги. Собственно говоря, мы не должны входить в дальнейшее рассмотрение поставленного выше спорного вопроса, потому что различные предположения говорят за то, что прежде всего розга была применена не в качестве религиозного атрибута, а как материал для наказания.
Два других обстоятельства, тесно связанные с телесным наказанием, заслуживают того, чтобы обратить на них здесь внимание, ибо и они также являлись пунктами препирательства ученых разных времен. Мы говорим о том участке тела, которое избиралось для наказания. В этой области взгляды сильно разнятся один от другого. Часть писателей указывают на спину и плечи и называют такую экзекуцию "верхним наказанием" - disciplina sursum; другие же говорят о disciplina deorsum, т. е. "нижнем наказании", и утверждают, что седалищные части представляют собою именно настоящее место экзекуции.
Большинство ученых отзывается о disciplina sursum крайне невыгодным для нее образом, ибо она связана с опасностью для глаз и груди наказуемых. Чтобы защитить эти чувствительные места от неминуемых повреждений, в Швеции, например, где еще и теперь за известные проступки даже женщин подвергают порке, - наказуемый укладывается на медную доску, которая, закрывая всю переднюю часть, оставляет свободной спину подвергающегося экзекуции для восприятия положенного количества ударов. Недавно, после порки целой шайки сводников, один из известных медицинских журналов опубликовал статью, в которой трактует о том, что в один прием не следует наносить более десяти-двенадцати ударов и что в качестве устрашающего метода или, вернее, меры пресечения disciplina deorsum является самой подходящей и действенной.
Патер Гретцер, один из известных в старину маэстро по части телесных наказаний, заинтересовался вопросом о том, какая именно часть человеческого тела является наиболее соответствующей для порки, и получил от одного из ученых врачей своего времени следующий совет: "Распространенное мнение о том, что будто бы удары по спине отражаются вредно на органе зрения, ни на чем не основано. Нет спору: большая потеря крови невыгодным образом сказывается на мозге и отсюда в глазах, ибо в данном случае происходит уменьшение животной теплоты. Но при наказаниях же розгами никогда особенно значительной кровопотери не соблюдается, и мозг здесь в рефлекторное страдание не вовлекается. Напротив! Ведь очень часто при глазных заболеваниях прибегают к приставлению кровососных банок на спинную область! Каким же образом могут пострадать глаза при нанесении нескольких ударов розгами? Правда, на слабосильных это, пожалуй, и отразится, но упитанные субъекты со здоровым организмом вряд ли могут реагировать на розги, а если вдобавок наказание производится так милостиво, что никакого кровотечения не наступает, только слегка окрашивается румянцем кожа, то тут уже и разговора о вредных последствиях быть не может".
Вот как высказался авторитетный врач, и под этим мнением вполне убежденно подписался патер Гретцер!
Другой писатель на ту же тему выразился следующим образом:
"Врачи и анатомы утверждают, что все части человеческого организма стоят в такой неразрывной связи друг с другом, что невозможно воображать, будто, нанося повреждение одной части, мы тем самым не вовлекаем в страдание другую, и при том самым существенным образом. Рефлекс может наблюдаться сразу или впоследствии, но наступит он наверняка - об этом двух мнений быть не должно. Таким путем все те, которые с большим усердием занимаются умерщвлением своей плоти, в конце концов обязательно серьезно заболевают и, волей-неволей, прекращают добровольно наложенное на себя наказание, которым имеется в виду поднятие морали".
Впрочем, не все врачи сходятся с мнениями приведенных выше авторитетов. Иные считают телесное наказание безусловно для органа зрения опасным, и к ним присоединяются монахи-капуцины, прибегавшие к disciplina deorsum. Таким образом они ограждают себя от случайностей, могущих иметь место при слишком усердной экзекуции. Большинство монахинь придерживается той же системы, имея при этом в виду осторожнее относиться к своим глазам и щадить их поскольку возможно. "По совету умудренных опытом врачей и известных своей святостью людей, монахини не допускали сечения плечей, обрекая на экзекуцию бедра и применяя для этой цели скрученные веревки и солидные пучки розог".
В данном случае принималось во внимание еще одно весьма важное обстоятельство. Старейшими монашескими статуями всему духовенству строго-настрого запрещалось показывать кому-либо обнаженный участок своего тела; этим имелось в виду не возбуждать никаких животных инстинктов. Эти предписания, между прочим, гласили: "Если подобное умерщвление плоти, совершаемое втайне, может повлечь за собой опасность, то разве благоразумно произ????
Что и у древних римлян господствовал подобный взгляд, об этом повествуют нам Плавт и Иероним. У греков о том же пишет философ Перегринус, и в позднейшие времена, когда оба народа - греки и римляне - были соединены под власть одного императора, они все-таки остались верны тому же взгляду. Доказательством этому служат те оскорбления, которые были нанесены статуе царя Константина во время восстания в городе Эдессе. Мало того, что жители Эдессы свергли статую с ее пьедестала, - они принялись еще сечь ее и именно по интересующему нас в этой главе месту! У французов образовался даже глагол из того существительного, которое обозначает седалище, и не нужно прибавлять никаких слов, чтобы по одному этому глаголу получить понятие об ударах или толчках. У Вольтера принцесса Кунигунда говорит Кандиду "Tandis qu'on vous fessait, mon cher Candide". От глагола fesser производится существительное fessade, которое, как и слово claque, обозначавшее прежде только удар, толчок вообще, применяется в настоящее время исключительно для ударов по тому месту, откуда обыкновенно у людей ноги растут. Подобное применение мы встречаем во всех государствах Европы.
В конце семнадцатого столетия лорд Моулсворт в своей книге "Датские Известия" рассказывает, что подобное выражение получило полные права гражданства даже при дворе датского короля. "Для того, чтобы большие охоты при дворе так же весело заканчивали свое времяпрепровождение, как и начинали его, существовал обычай, в силу которого тот из членов императорской охоты, который поймает другого в неисполнении тех или иных правил и уличит его в этом, должен встать из-за стола и рассказать всем о замеченном нарушении законов охоты. Когда факт преступления будет достаточно освещен и установлен, провинившийся становится на колени между рогами убитого оленя, двое из присутствующих держат его за ноги, король берет в руки длинный, тонкий прут и награждает обвиняемого по седалищной части брюк таким количеством ударов, которое соответствует размеру и качеству совершенного преступления. В это время охотники, с помощью своих рожков, и собаки лаем оповещают о состоявшемся решении короля и о совершившемся наказании королеву и весь двор, приводя их этим в неописуемый восторг".
Не раздражать чувства милых дам?
Быстро стало развиваться сечение частное и семейное. Оно приобрело значение всепокоряющей моды как в родовитых домах, так и во дворцах владетельных и коронованных особ. По историческим источникам мы знаем о королевах - первый пример подобного рода показала, кажется, Екатерина Медичи {Дочь ее - Маргарита де Валуа, королева Наваррская, также жестоко наказывала своих придворных розгами. Подробности об этом читатели найдут в сочинении доктора А. Дебе "Физиология брака". (Полный перевод с многочисленными дополнениями доктора медицины А. З-го). См. гл. 20 "Странная страсть. Сечение. Маргарита де Валуа и розги". В этой же главе много подробностей о сечении как страсти, а также и в главе 23 того же сечения в отделе "Мазохизм и садизм".}, - которые укладывали к себе на колени своих придворных дам и фрейлин и наказывали их розгами, словно маленьких детей. И ни одна из них, какое бы высокое положение она ни занимала, не была гарантирована от подобного наказания. Никого не спасали ни род службы, ни происхождение. Придворное звание, наоборот, как бы обусловливало преемлемость к розгам... Пажи так часто имели общение с позорной скамейкой, предназначенной для сечения, что порка их считалась делом обыденным и ни у кого не вызывала сочувствия. Эка важность: пажа секут! Самого незначительного повода достаточно было для того, чтобы решение об экзекуции было не только конфирмировано, но и приведено в исполнение. Но не только дамы и пажи представляли собою объекты для розги, нет! Все решительно, соприкосновенные с королевским двором, постоянно рисковали своей шкурой, вследствие чего церемониал порки буквально входил в расписание обихода ежедневной жизни.
В большинстве случаев в дворцах повелителей и в замках князей, графов и прочих представителей белой кости предпочиталось производить наказание на кухне. Правда, здесь не пороли высокопоставленных особ, но зато великолепно обрабатывали провинившихся священников, замеченных в слишком усердном поклонении Бахусу, дерзких слуг, невоздержанных горничных, зарвавшихся пажей и прочих членов дама, с которыми можно было не особенно церемониться.
По всем вероятиям, экзекуция занимавших высокое положение и почетные должности дам и мужчин производилась в каком-либо другом помещении, таком, которое настолько было отдалено от помещений челяди, что исключалась всякая возможность насмешек со стороны последней. Кроме того, в нашем распоряжении имеется достаточное количество вполне достоверных сведений о том, что и некоторые царицы не избегли общей участи: их также секли. Что касается фавориток султана, то по отношению к ним применяются телесные наказания сплошь и рядом даже и теперь, причем среди рабынь великого Сераля розга имеет довольно частое применение. В романах и рассказах, в основание которых заложена история культуры, можно встретить массу анекдотов, относящихся к придворной жизни былых времен; упомянем для примера историю поэта Клопинеля, к которой мы возвратимся в последующем нашем изложении. Среди высокопоставленных особ, подвергавшихся телесному наказанию, встречаются и несколько имен коронованных особ мужского пола.
Далее приходится считаться еще с другим родом флагеллянтизма, не менее древним по происхождению и уж ни в коем случае не менее удивительным: мы говорим о так называемых "занятиях дисциплиной" в монастырях. Некоторые из монашеских орденов проявляли в этом отношении особенное усердие, причем исторические документы свидетельствуют об удивительнейших примерах применения в монашествующей среде телесного наказания. Еще во времена весталок, как говорит история, накладывались самые суровые наказания на тех девушек, которые не оставались верны данному ими обету. И несмотря на то, что девицы эти занимали чуть ли не самое почетное положение, - многие из них неоднократно подвергались сечению розгами, плетьми и другими не менее внушительными орудиями. Обыкновенно экзекуция весталок совершалась таким образом, что обнаженную девушку окутывали тонким покрывалом и помещали в темную комнату, где назначенный жрец приводил собственноручно в исполнение наложенное на провинившуюся наказание.
В женских монастырях существовало правило (кое-где оно сохранилось и до сих пор), в силу которого все телесные наказания, наложенные на монахинь, совершались наиболее строгой и в то же время наиболее пожилой сестрой-монахиней. Что касается монахов, то обязанность сечь их возлагалась обыкновенно на такого монаха, которому впору было прозвище истинного человеконенавистника, причем существовали особые предписания (строжайшие при этом), относившиеся к тем границам, в которых в каждом отдельном случае должна была быть произведена экзекуция впавшего в немилость начальства монаха. В позднейшие времена эти предписания принимались все слабее и слабее во внимание, и, наконец, дело доходило в иных монастырях до того, что чувство стыдливости совершенно в расчет не принималось, и монаха-преступника раздевали догола и секли в присутствии не только всей братии, но и падкой до подобных зрелищ толпы любопытных. Так, например, известный монастырь & К. получил декрет от своего непосредственного начальства, в силу которого монахи, подлежавшие за установленные проступки наказанию, должны были раздеваться догола, привязывались к позорному столбу, водруженному на оживленном месте, на улице или площади, и наказывались розгами на глазах всего народи, которому вменялось чуть ли не в обязанность следить за всей процедурой экзекуции! Само собой разумеется, что подвергаться добровольным истязаниям каждый мог там, тогда и как где, когда и как ему заблагорассудится. В зависимости от количества и качества ударов нанесенных собственноручно и по своей личной инициативе, долгое время превозносились и прославлялись имена героев-монахов и героинь-монахинь. В те времена нередко устраивались особые празднества в честь священников белого и черного духовенства, которые отличались чрезмерной ревностью к самобичеванию. Наибольшей славой пользовался Корнелиус Адриазен, в виде высокой чести придуманная им метода самобичевания унаследовала его имя; таким образом "корнелианское бичевание" означает бичевание по обнаженной спине. Еще одно имя священника долгое время пользовалось большим почетом, благодаря его способу умерщвления плоти. Мы говорим об патере Жираре, против которого было возбуждено даже судебное преследование по двум пунктам: за бичевание и соблазнение девицы Кардье. Об этом факте, равно как и о других непотребствах этого святого отца, которого называли волшебником, много говорится в посвященной процессу книге.
В течение очень длинного промежутка времени, о котором мы говорили выше, широко практиковалось как публичное официальное, так и частное бичевание. Телесные наказания ценились в то время так высоко, особенно в монастырях, что для звания старшей сестры и даже для получения права участия в выборах на более высокий пост от всех монашек требовалась наличность подвига самобичевания. Инструменты, применявшиеся для этой цели, были различны. Отец Доминик употреблял метлу, т. е. пучок березовых розог. Другие святые были в этом отношении эксцентричнее и брали все, что попадалось под руку: угольные щипцы, посохи, палки! Третьи прибегали к услугам пучка крапивы, четвертые срывали солидную ветвь репейника, а одна благочестивая дама наносила себе удары пружинами! Святая Бригета истязала себя связкой ключей, другие женщины, обладавшие менее пылкой фантазией, били себя своими собственными руками.
Флагелляция имеет свои романтические и комические стороны, хотя, казалось бы, от школьников и невозможно было бы требовать, чтобы в "березовой каше" они в состоянии были усмотреть элемент чего-либо комического. Нынешние ученики в большинстве случаев имеют самое смутное представление о том юморе, который в прежние времена находился нередко в связи с розгой. Чтобы не оставаться в данном случае голословными, мы поместим в последующем изложении несколько фактов из истории школы Св. Лазаря, которую прежде принято было называть в Париже "семинарией хороших мальчиков", и в которой святые отцы прославились огромной изобретательностью по части наказания розгами.
Не менее доброй славой пользовалось бичевание в течение долгого времени и среди врачей; его рекомендовали в качестве, скажем, "шпанских мушек", а также и в виде великолепного лечебного средства при различных заболеваниях. В древности телесное наказание рассматривалось как моральное лекарство, и, по всем вероятиям, нынешнее сечение душевных больных является тяжелым наследием прежних воззрений. Врачи седой старины были убеждены в том, что хорошая порция розог возбуждает деятельность кожи и повышает функциональную способность мышечной системы, вследствие чего наши прадеды-эскулапы и прописывали своим пациентам обильные порции всевозможного вида и рода ударов. Хотя наряду с этим нередко наблюдались и такие случаи, когда знатные дамы приказывали своим слугам угостить домашнего врача "хорошей дозой" березовой каши только вследствие того, что этот ученый муж подозревался жми в болтливости и распространении некоторых секретов своих пациенток.
В последующем изложении нами будет приведено достаточно примеров в доказательство того, какую могущественную роль играла розга во все времена и во всех странах. Не перестающая прогрессировать цивилизация, к счастью, уменьшила количество подобных примеров, хотя нет еще полных шестидесяти лет с тех пор, как розга была в домах наших полновластной госпожой, да и не только в домах, но также в правительственных и частных учебных заведениях. Господа сплошь и рядом наказывали своих слуг, родители - детей, и все это производилось либо розгой, либо при благосклонном участии плетки. Учеников пороли очень часто. Госпожа Брунриг, содержательница училища, запарывала вверенных ее попечению девочек до смерти и кончила свою жизнь сама на виселице. Еще не прошло и ста лет с тех пор, как от телесного наказания не избавлял ни возраст, ни пол. Даже вполне зрелые женщины подвергались наказанию розгами, а доктор Джонсон приводит рассказ о том, как некая дама в Лейчестере систематически угощала розгами своих дочерей-невест.
В России случаи телесного наказания наблюдаются еще и теперь {Оригинал относится к 1903 году. - Прим, переводчика.}, хотя гораздо реже, нежели прежде, но тем не менее необходимо констатировать тот факт, что кнут и палка все-таки составляют здесь атрибуты уголовного кодекса, т. е. уложения о наказаниях. Нередко розга применялась в России к непослушным балеринам и к знатным дамам, которых время от времени с целью нравственного лечения подвергают телесному наказанию розгами в полицейских участках {Очевидно, автор в данном случае ошибается: кнут и палки в "Уставе о наказаниях" уже давно не существуют, а были плети и розги. В самое последнее время отменено телесное наказание розгами женщин, даже каторжанок. Затем отменено наказание плетьми. Отменено также наказание розгами крестьян, по приговору волостных судов, и нижних чинов, состоящих в разряде штрафованных. Теперь наказание розгами, по закону, может быть производимо над мужчинами, находящимися на каторге, в дисциплинарных батальонах и военной тюрьме. Затем оно еще применяется, но уже вопреки закону, в административном порядке экзекуционными отрядами при усмирении и т. п. случаях. - Прим, переводчика.}. Ежедневно можно слышать в различных кругах истории, в которых фигурирует наказание кнутом.
В Англии много лет тому назад существовало обыкновение наказывать преступников на улицах. В Брайдвеле принято подвергать телесному наказанию женщин легкого поведения, причем при экзекуции присутствуют обыкновенно так называемые "сливки общества", являющиеся на подобные зрелища целыми компаниями. Известны случаи, когда к хорошей порции розог приговаривались знатнейшие англичанки, попавшиеся - о, ужас! - в воровстве. Мало того, приведение наказания в исполнение поручалось в таких случаях обязательно личному куаферу провинившейся. Так, например, две придворные дамы наелись вдоволь "березовой каши" за то, что стащили во дворце короля две суповые вазы. Заслуживает далее внимания история с неким священником, который наказал свою прислугу, словно школьницу, и затем в трактате с пеной у рта оправдывал себя, когда ему предъявлено было обвинение в истязании несчастной. В сельских школах Англии существовал обычай во время порки полураздевать провинившихся мальчиков и привязывать их к парте, причем каждый из уходящих после уроков товарищей или каждая из соучениц приговоренного к наказанию должны были нанести трепетавшей жертве по одному удару. За исключением некоторых казенных низших учебных заведений, розга в Англии вообще больше не применяется, причем сократилось сильно употребление ее даже в Итоне и Гаррове. В прежние времена в женских учебных заведениях наблюдалось злоупотребление розгами, причем девочки и девушки всех возрастов не смели протестовать против "элегантного наказания розгами". Необходимо прибавить при этом, что экзекуция была связана с различными церемониями, занесенными в Англию из-за границы, и именно из монастырей. В одной из популярнейших английских газет лет двенадцать тому назад утверждалось, что и теперь еще существуют в Англии такие школы для девочек, где применяются телесные наказания. Но так как ни о чем подобном никто в настоящее время и представления не имеет, то остается предположить, что автор указанной выше статьи либо был введен в заблуждение, либо попросту инсинуировал. Далее, недавно еще в одной народной газете был поднят спорный вопрос о том, разрешается ли законами подвергать девочек телесному наказанию? Детали, сопровождающие различного рода телесные наказания, возбуждают общество, причем здесь не обходится без страстного утрирования, говорящего о той "ужасающей жестокости, которая существует в наш прогрессирующий век". Говорить нечего о том, что доля правды в этом имеется, что подобного рода наказания снова получили права гражданства в семейных кругах и что не одна современная представительница прекрасного пола время от времени прописывает кому может хорошую порку! Недавно еще одна семнадцатилетняя барышня поместила в распространенной газете анонс, которым запрашивает сведущих лиц, может ли быть предъявлено ею требование об убытках за бесчестие, которое нанесено ей гувернанткой. Последняя высекла вверенную ее заботам барышню, словно она была маленьким ребенком!
До сих пор еще в различных государствах и странах розга является символом могущества. В Австрии солдат гоняют сквозь строй. В Китае продолжает торжествовать бамбуковая палка, в Турции свищут батоги. В Сиаме по ночам можно слышать душераздирающие вопли наказываемых березовыми прутьями, в Африке в полном ходу пресловутое mumbo-jumbo. В начальных школах Америки ученицы периодически "угощаются" розгами, от какового наказания, впрочем, не избавлены и взрослые девушки различных учебных заведений вообще; необходимо отметить при этом, что американцы поистине вправе гордиться: ведь они вынесли на рынок телесное наказание розгами, придумав во времена рабства для негров даже особую "колотильную машину"!
Не обойдена розга также и поэтами. Нам известны имена многих серьезных, полных чувства поэтов и сатириков, которые в своих произведениях воспевали и плетку, и розгу. Правда, поэты эти не пользуются особенной любовью и популярностью среди взрослых, но хорошо известны зато детям. Наиболее почетная роль отведена розге в книгах для чтения, предназначенных для мальчиков и написанных в 40-50-х годах. В одном из подобных произведений приводится рассказ о двух непослушных мальчиках, которые "ничего не делали", и поэтому мама часто наказывала их. Она
Спустила с них штанишки,
И била, пока не поднялся страшный рев.
"Мамочка, что ты делаешь?"
Мать ответила: "Я ничего не делала"!
Если порыться, можно отыскать не одно поэтическое произведение, в котором наказание розгой является главной темой; много подобных стихотворений наши бабушки и дедушки заучивали наизусть, не находя в них ничего для себя неподходящего или грубого. В настоящее же время, несмотря на одухотворенное и сатирически-юмористическое содержание таких стихов, подрастающему поколению их отнюдь рекомендовать не следует.
СПОРНЫЙ ВОПРОС НАУЧНОГО ХАРАКТЕРА
Вопрос о прохождении телесных наказаний покрыт мраком неизвестности; трудно также установить что-либо по поводу первого наказания розгами, и уж совсем невозможно назвать имя той или того, кто впервые прибегнул к подобного рода экзекуциям. С уверенностью только можно сказать, что применение порки известно было уже тогда, когда земля далеко не была населена густо. Мы не берем на себя смелость входить здесь в рассмотрение тех способов наказания, которые имели место еще в допотопные времена; наша задача - осветить, хотя бы несколько, в этой главе сущность избранной нами темы, придерживаясь при этом сравнительно позднейших времен.
В течение долгого времени весь ученый мир был чрезвычайно взволнован вопросом огромной важности о том, было ли сечение впервые применено в качестве умерщвляющего плоть средства или же в роли наказания. По поводу обоих этих положений велись самые ожесточенные споры. Факты, приводимые обеими противными сторонами, представляют собою не более, как массу нагроможденных друг на друга слов, латинских цитат и комментариев, и таким образом было далеко не легким дело рассортировать всю эту груду и отделить солому от зерен. Во всяком случае бичевание, как способ покаяния, имеет полное право гражданства. Различные способы подобного раскаяния в грехах и умерщвления плоти были известны сначала под одним общим именем disciplina; тем не менее бичевание, т. е применение плети disciplina flagelli, ставилось при этом обязательно на первый план и к тому же так усердно, что позднее под словом disciplina (дисциплина) непременно понимали именно этот род или способ покаяния или эпитимии. Французы прибегают к слову disciplina для того, чтобы выразить им понятие об инструменте, который применялся при религиозном умерщвлении плоти. Так, например, Мольер устами своего Тартюфа говорит камердинеру:
"Laurent, serrez ma haire, avec ma discipline
Et priez que toujours le ciel vous illumine".
Таким образом, под словом "дисциплина" следует понижать точно то же, что под добровольным бичеванием, т. е. таким, которое совершается собственноручно кающимся с помощью бича, кнута или розги. Собственно говоря, мы не должны входить в дальнейшее рассмотрение поставленного выше спорного вопроса, потому что различные предположения говорят за то, что прежде всего розга была применена не в качестве религиозного атрибута, а как материал для наказания.
Два других обстоятельства, тесно связанные с телесным наказанием, заслуживают того, чтобы обратить на них здесь внимание, ибо и они также являлись пунктами препирательства ученых разных времен. Мы говорим о том участке тела, которое избиралось для наказания. В этой области взгляды сильно разнятся один от другого. Часть писателей указывают на спину и плечи и называют такую экзекуцию "верхним наказанием" - disciplina sursum; другие же говорят о disciplina deorsum, т. е. "нижнем наказании", и утверждают, что седалищные части представляют собою именно настоящее место экзекуции.
Большинство ученых отзывается о disciplina sursum крайне невыгодным для нее образом, ибо она связана с опасностью для глаз и груди наказуемых. Чтобы защитить эти чувствительные места от неминуемых повреждений, в Швеции, например, где еще и теперь за известные проступки даже женщин подвергают порке, - наказуемый укладывается на медную доску, которая, закрывая всю переднюю часть, оставляет свободной спину подвергающегося экзекуции для восприятия положенного количества ударов. Недавно, после порки целой шайки сводников, один из известных медицинских журналов опубликовал статью, в которой трактует о том, что в один прием не следует наносить более десяти-двенадцати ударов и что в качестве устрашающего метода или, вернее, меры пресечения disciplina deorsum является самой подходящей и действенной.
Патер Гретцер, один из известных в старину маэстро по части телесных наказаний, заинтересовался вопросом о том, какая именно часть человеческого тела является наиболее соответствующей для порки, и получил от одного из ученых врачей своего времени следующий совет: "Распространенное мнение о том, что будто бы удары по спине отражаются вредно на органе зрения, ни на чем не основано. Нет спору: большая потеря крови невыгодным образом сказывается на мозге и отсюда в глазах, ибо в данном случае происходит уменьшение животной теплоты. Но при наказаниях же розгами никогда особенно значительной кровопотери не соблюдается, и мозг здесь в рефлекторное страдание не вовлекается. Напротив! Ведь очень часто при глазных заболеваниях прибегают к приставлению кровососных банок на спинную область! Каким же образом могут пострадать глаза при нанесении нескольких ударов розгами? Правда, на слабосильных это, пожалуй, и отразится, но упитанные субъекты со здоровым организмом вряд ли могут реагировать на розги, а если вдобавок наказание производится так милостиво, что никакого кровотечения не наступает, только слегка окрашивается румянцем кожа, то тут уже и разговора о вредных последствиях быть не может".
Вот как высказался авторитетный врач, и под этим мнением вполне убежденно подписался патер Гретцер!
Другой писатель на ту же тему выразился следующим образом:
"Врачи и анатомы утверждают, что все части человеческого организма стоят в такой неразрывной связи друг с другом, что невозможно воображать, будто, нанося повреждение одной части, мы тем самым не вовлекаем в страдание другую, и при том самым существенным образом. Рефлекс может наблюдаться сразу или впоследствии, но наступит он наверняка - об этом двух мнений быть не должно. Таким путем все те, которые с большим усердием занимаются умерщвлением своей плоти, в конце концов обязательно серьезно заболевают и, волей-неволей, прекращают добровольно наложенное на себя наказание, которым имеется в виду поднятие морали".
Впрочем, не все врачи сходятся с мнениями приведенных выше авторитетов. Иные считают телесное наказание безусловно для органа зрения опасным, и к ним присоединяются монахи-капуцины, прибегавшие к disciplina deorsum. Таким образом они ограждают себя от случайностей, могущих иметь место при слишком усердной экзекуции. Большинство монахинь придерживается той же системы, имея при этом в виду осторожнее относиться к своим глазам и щадить их поскольку возможно. "По совету умудренных опытом врачей и известных своей святостью людей, монахини не допускали сечения плечей, обрекая на экзекуцию бедра и применяя для этой цели скрученные веревки и солидные пучки розог".
В данном случае принималось во внимание еще одно весьма важное обстоятельство. Старейшими монашескими статуями всему духовенству строго-настрого запрещалось показывать кому-либо обнаженный участок своего тела; этим имелось в виду не возбуждать никаких животных инстинктов. Эти предписания, между прочим, гласили: "Если подобное умерщвление плоти, совершаемое втайне, может повлечь за собой опасность, то разве благоразумно произ????
Что и у древних римлян господствовал подобный взгляд, об этом повествуют нам Плавт и Иероним. У греков о том же пишет философ Перегринус, и в позднейшие времена, когда оба народа - греки и римляне - были соединены под власть одного императора, они все-таки остались верны тому же взгляду. Доказательством этому служат те оскорбления, которые были нанесены статуе царя Константина во время восстания в городе Эдессе. Мало того, что жители Эдессы свергли статую с ее пьедестала, - они принялись еще сечь ее и именно по интересующему нас в этой главе месту! У французов образовался даже глагол из того существительного, которое обозначает седалище, и не нужно прибавлять никаких слов, чтобы по одному этому глаголу получить понятие об ударах или толчках. У Вольтера принцесса Кунигунда говорит Кандиду "Tandis qu'on vous fessait, mon cher Candide". От глагола fesser производится существительное fessade, которое, как и слово claque, обозначавшее прежде только удар, толчок вообще, применяется в настоящее время исключительно для ударов по тому месту, откуда обыкновенно у людей ноги растут. Подобное применение мы встречаем во всех государствах Европы.
В конце семнадцатого столетия лорд Моулсворт в своей книге "Датские Известия" рассказывает, что подобное выражение получило полные права гражданства даже при дворе датского короля. "Для того, чтобы большие охоты при дворе так же весело заканчивали свое времяпрепровождение, как и начинали его, существовал обычай, в силу которого тот из членов императорской охоты, который поймает другого в неисполнении тех или иных правил и уличит его в этом, должен встать из-за стола и рассказать всем о замеченном нарушении законов охоты. Когда факт преступления будет достаточно освещен и установлен, провинившийся становится на колени между рогами убитого оленя, двое из присутствующих держат его за ноги, король берет в руки длинный, тонкий прут и награждает обвиняемого по седалищной части брюк таким количеством ударов, которое соответствует размеру и качеству совершенного преступления. В это время охотники, с помощью своих рожков, и собаки лаем оповещают о состоявшемся решении короля и о совершившемся наказании королеву и весь двор, приводя их этим в неописуемый восторг".