Страница:
Снова Симпсон принялся за обработку моего тела. По всем вероятиям, ему показалось, что он - мой друг и приятель, ибо удары стали гораздо слабее и менее остры: они походили на тяжелый груз, опускающийся на мою кожу. Сержант снова произнес: "Симпсон, исполняйте свою обязанность", после чего удары пошли посильнее, но, как мне показалось, и потише. Трудно передать, как тяжело протекло то время, пока сержант просчитывал в третий раз двадцать пять! Затем явился снова барабанщик, и, когда этот довел количество ударов до сотни, распоряжавшийся экзекуцией офицер крикнул: "Стой! Довольно! Он еще молодой солдат!"
Преступника освободили от веревок, наложили на его спину мокрые полотенца и отвели в лазарет. Там стали прикладывать мокрые холодные примочки, но от них заметного улучшения не наступало: по целым дням Зомервилль не был в состоянии сдвинуться с места, и при перекладывании примочек служители принуждены были поднимать несчастного.
При восшествии на престол Англии первого короля Георга один из солдат, попавшийся на улице с дубовой тросточкой в руках 25 мая, был предан суду как государственный преступник. Дело в том, что ношение тросточек считалось для солдат эмблемой приверженности Стюартам и ненависти к Ганноверскому дому. И даже такие солдаты, которые уличались в ношении не палок, а только дубовых листьев, засекались почти до смерти. Правда, не только военные, но и штатские наказывались за то, что День реставрации праздновали таким именно образом, и нередко мирные граждане то подвергались телесному наказанию, то заключались в тюрьмы, то присуждались к уплате чувствительных денежных штрафов.
ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ ВО ФЛОТЕ
Английский флот существует уже добрых тысячу лет, десять столетий гордо развевается его флаг, несмотря на войны и штурмы, и весь этот период начальство секло матросов, и секло самым щедрым образом! И если девятихвостовая "кошка" не могла пожаловаться на бездействие на суше, то уж на море она могла смело считаться составной частью, элементом жизни моряка. В армии существует один только закон, применяемый полками, да еще особые наказания в различных корпусах. Что касается флота, то здесь считаются действительными все законоположения, изданные с 1749 года и предназначенные для самых тяжких преступлений, и, кроме того, обычные наказания, цель которых заключается в приведении в повиновение беспокойного и противоречивого духа матросов, набранных во всех странах принудительным образом и сошедшихся для служения под английским флагом. Помимо этого, в разное время издавались приказы, приказания и дополнения, относящиеся к исправлению прежних законов в смысле смягчения наказаний и особенно смертных приговоров, не составлявших во флотской среде Англии большой редкости.
В конце прошлого столетия система телесных наказаний у моряков была куда более развита, нежели в сухопутных войсках; капитан судна, по своей власти, являлся и судьей, и присяжным заседателем. Ни один король не мог так свободно распоряжаться спинами своих верноподданных, как капитан самого незначительного военного суденышка над находившимися у него на борту матросами. Одного только желания капитана достаточно было для того, чтобы содрать кожу со своего матроса, и при этом ни одна душа - за исключением, разве, судового врача, - и дерзнуть не могла обратить его внимание на совершаемое беззаконие. Мэрриэт рассказывает о капитане маленькой канонерки, который приказал всыпать своему матросу пять дюжин ударов за то, что тот плюнул на палубу. Такие факты встречались сплошь и рядом, и их вовсе не следует относить к фантазии авторов или историков. Боцманы не разлучались обыкновенно с бамбуковыми палками, у младших офицеров постоянно находились в руках линьки, которыми они "подбадривали" людей при работе. Не брезговали также концами толстых веревок, и нередко можно было видеть, как молодой безусый гардемарин наказывал старого и опытного, но не имеющего чина моряка. Подобные факты считались вполне обычным явлением, о возмущении и речи, кажется, тогда быть не могло.
Тридцать три года тому назад во флотилии Лорда Винцента по воскресеньям происходило приведение наказаний в исполнение. "Оживлению" при этом, казалось, и конца не было: по звонку колокольчика, в одном месте секли розгами, в другом дрались на рапирах, там делали выговор, здесь вешали...
Точно так же, как преступников на суше водили по городу и наказывали плетью привязанными к тачке, так и матросов наказывали по "флотилии", с той только разницей, что наказание последних было несравненно тяжелее. Если, например, моряк был приговорен к тремстам ударам "по флотилии", к команде которой он принадлежал, и эта флотилия состояла, скажем, из тридцати судов, то на каждом из последних приговоренному отсчитывалось по десяти ударов. Для приведения такого приговора в исполнение бралась длинная шаланда с укрепленной на ней платформой. В шаланду усаживали преступника и с ним вместе помещались офицер, боцман, его помощники и орудия наказания.
По особому сигналу все суда флотилии снаряжают шлюпки, в которых помещаются принаряженные матросы, в полной форме офицеры и вахтенные под ружьем. Шлюпки собираются вокруг упомянутой выше шаланды, и все люди входят на платформу, чтобы быть свидетелями экзекуции своего товарища по мундиру. Сначала прочитывался приговор, и после того, как обвиненный получит установленное "количество ударов, его освобождают от веревок и накладывают на спину и плечи одеяло. Прибывшие для присутствия при порке ялики привязываются к шаланде с платформой, причем вся процессия направляется к другому ближайшему судну флотилии, которое, в свою очередь, снаряжает экспедицию для торжественного лицезрения продолжения наказания преступника. Таким образом приговоренный направляется от судна к судну, пока назначенное приговором количество ударов не будет сполна нанесено ему. Необходимо заметить при атом, что в данном случае для матросов играет роль не количество ударов, а, разумеется, позорный для человеческого достоинства и мучительный по характеру способ наказания. Ибо не успеет во время передвижения шаланды уняться боль и остановиться кровотечение, как безжалостная "кошка" снова впивается в тело несчастного и вызывает близкое к обмороку чувство боли. К концу наказания болевое ощущение становится уже просто невыносимым, и в результате перенесший его человек превращается на всю жизнь в жалкого инвалида.
Один удар "кошкой" во флоте равняется, по словам военных, нескольким в армии, и говорят, что двенадцать ударов "на воде" хуже переносятся, нежели сто на суше. Обстоятельство это находится в зависимости, главным образом, от того материала, из которого моряки приготовляют свою страшную "кошку", хотя и указанный выше способ приведения наказания в исполнение тоже играет здесь далеко не второстепенную роль. Мокрая "кошка" делается из веревок толщиною в палец; каждая из веревок имеет пять футов в длину, из которых три фута представляют собою обыкновенной конструкции веревку, другие же два фута сплетены и связаны тщательным образом в солидные узлы.
В армии палач (чаще всего барабанщик) стоит во время экзекуций на одном месте, поднимает "кошку" над своей головой и затем из всей силы опускает ее на спину наказуемого; во флоте же выполняющий обязанности экзекутора боцман отходит на два шага от преступника, взмахивает "кошкой", делает шаг вперед по направлению к своей жертве, нагибается, чтобы развить более сильный удар, и после того с размаху ожигает обнаженное тело преступника. Мэрриэт упоминает об одном боцмане, который наказывал левой рукой, до того изощрившейся в манипуляциях с "кошкой", что при каждом ударе узлы веревок вырывали кусочки мяса. Когда наступала очередь его заместителя и он бил уже правой рукой, то, естественно, обжигалась другая сторона спины несчастного матроса, вследствие чего вообще невыносимые страдания превращались в двойную пытку.
Правда, теперь миновали уже дни былых порок, производившихся без зазрения совести, и в настоящее время, согласно английским законам, ни один матрос не может быть наказан телесно иначе, чем по суду, в состав которого входят капитан и - два лейтенанта. Распоряжением высшего адмиралтейского совета строжайше воспрещается поспешное приведение приговора в исполнение, а также ограничивается количество присуждаемых ударов. Таким образом, положение матроса значительно улучшилось; кроме того, капитанам судов вменено в обязанность доносить о всех случаях телесных наказаний, каковые сведения попадают и в газеты. А последние, как известно, не церемонятся: того и гляди, - рассуждает капитан, - попадешь бойкому борзописцу на зубок, начнет он тебя цыганить на все лады, прослывешь в обществе человеком-зверем! В результате - значение "кошки" с течением времени дискредитируется все больше и больше. Так, в 1854 году к телесным наказаниям прибегали исключительно в случаях неповиновения начальству и других тяжких проступках, да и то "кошка" могла применяться только к рецидивистам. В 1858 году относительно наказания воспитанников морских корпусов были обнародованы новые законоположения. Юношей этих вообще не разрешалось подвергать телесному наказанию с помощью таких мучительных орудий, как "кошка", плеть и прочее. Самое серьезное, дозволенное для наказания орудие, это - обычная школьная розга ("березовая каша"), причем число ударов ни под каким видом не должно было превышать двадцати четырех. Офицерам, кроме того, вменялось в обязанность прибегать к телесному наказанию только после того, как уговоры и другие виды карательных мер оставались безрезультатными. Короче, говорилось в приказе, - в лице розги желательно видеть более всего устрашающее средство.
В 1880 году заседавший в североамериканских Соединенных Штатах конгресс пришел к заключению о необходимости полного изъятия телесных наказаний во флоте, но, необходимо признаться, результаты этой меры оказались далеко не теми, какие мечтали получить противники телесных наказаний, защищавшие матросские спины на упомянутом выше конгрессе.
О ДОМАШНЕМ СЕЧЕНИИ ЗА ГРАНИЦЕЙ
Если мы согласимся с тем толкованием, которое приводят раввины о падении рода человеческого, то нам придется не спорить и против того, что удары как наказание ведут свое начало еще со времен рая на земле. Раввины говорят, что когда Адам сказал: "Женщина дала мне плод с дерева, и я съел его", - то этим самым он хотел выразить: она дала мне почувствовать! Иначе говоря: она так энергично била его, что он "ел", принуждаемый к этому! И, как мы знаем, довольно нередко встречаются такие жены, которые присваивают себе право поднимать на своих мужей руку!
Один из судей короля, лорд Мансон, изменил свои политические взгляды; чтобы выказать ему высшее презрение свое, жена этого господина привязала супруга-хамелеона к ножкам кровати и с помощью своих прислужниц до тех пор била его, пока он не дал торжественного обещания исправиться. И за столь целительное наказание леди Мансон удостоилась получить от высшего судейского учреждения выражение искренней признательности и благодарности.
С другой стороны, большинство законодателей относилось слишком легкомысленно к тем мужьям, которые вводили телесное наказание в род домашнего обихода. Довольно часто подымался вопрос: имеет ли муж вообще право бить свою жену, и ответ всегда сводился к тому, что все находится в зависимости, главным образом, от поведения жены. Принято полагать, что жена создана для того, чтобы быть помощницей своему мужу, ангелом-утешителем его; вести она должна себя обязательно хорошо, порядочно и честно; она обязана всецело подчиняться авторитету своего супруга и считаться, так сказать, верноподданной его, своего владыки. Но если она представляет собою совершенно противоположный тип, когда уж наступает очередь за розгой, причем с такой особой необходимо обращаться так, как советует поэт:
Раз она не исправляется, бей ее по голове,
Не позволяй втирать себе очки!
Бери все, что ни попадется под руку:
Плеть, кочергу или тросточку,
Не брезгай также и бутылкой;
Не стесняйся, швырни ее об пол!
Развей свои мышцы, закали сердце,
Точно железо, медь, сталь или камень.
С успехом можно следовать также совету одного из римских оракулов. К некоего мужа была чрезвычайно капризная и своенравная жена. Он отправился к оракулу и спросил его: что делать с тем платьем, в котором завелось много моли? "Выколоти его хорошенько", - ответил оракул. "Да кроме того, продолжал вопрошающий, - у меня есть жена, а у нее имеется масса капризов. Что мне сделать с ней?" "Выколоти и ее", - ответил оракул.
У арабов существует предание, по которому Иов однажды угрожал своей жене тяжелым телесным наказанием. В предании этом говорится приблизительно следующее: когда Иов находился в ужасном положении и был в чрезвычайно угнетенном состоянии духа, причем язвы на его теле источали такое зловонье, что ни один человек не мог приблизиться к нему, - его жена самым добросовестным и усердным образом ухаживала за ним и кормила своего несчастного мужа трудами рук своих. В один прекрасный день пред нею предстал дьявол, напомнил ей о былых днях ее благосостояния я обещал вернуть ей все ее прежние богатства и блага, если только она упадет пред ним на колени и попросит его, дьявола, об этом. Искусить Еву ему когда-то удалось почти без труда, но жена Иова не так быстро поддалась льстивым и медоточивым речам дьявола. Она отправилась к своему мужу, рассказала ему обо всей этой истории и попросила посоветовать, как ей именно в данном случае поступить. Иов пришел в такое бешенство, что поклялся по выздоровлении отсчитать ей сто ударов. В заключение он воскликнул: "Поистине, сатана наказал меня болячками и напастями". Тогда Господь Бог послал архангела Гавриила, который взял Иова под руку и помог ему стать на ноги. У ног Иова начал струиться источник, воду которого он пил и в котором сам выкупался и освежился. Болезнь исчезла, к Иову вернулись и прежние богатства его, и его дети. А чтобы он мог сдержать свою клятву, заключавшуюся в обещании телесно наказать свою жену, ему было приказано нанести ей один удар пальмовой веткой, на которой находилось ровно сто листьев.
Выше мы приводили уже несколько мест из Священного Писания, в которых так или иначе упоминается розга; считаем нелишним коснуться еще некоторых выдержек из книг Соломона и Иисуса Сираха, которые, как известно, очень часто напоминали в своих трудах о розге и ее роли в детстве и юности.
"Кто не противится наказаниям, тот вырастет умным, тот же, который норовит остаться безнаказанным, будет дураком".
"Умный сын ничего не имеет против того, когда его наказывает отец, глупец же не повинуется и всячески избегает порки".
"Кто избегает наказания, тот познакомится с бедностью и позором; кто охотно подвергается наказанию, тот будет возвеличен".
"Глупость внедряется в сердце мальчика, но розга выгоняет ее оттуда подальше".
"Не упускай случая наказать мальчика".
"Если у тебя имеются дети, то воспитывай их и сгибай их спину с самого раннего возраста".
"Кто любит свое дитя, тот держит его под розгой, и только при этом условии он дождется от своего чада утешения и радостей. Кто же, наоборот, относится к своему дитяти мягкосердечно, тот болеет его ранами и пугается всякий раз, когда ребенок заплачет. Избалованное дитя становится таким же своенравным, как дикая лошадь. Не давай детям воли с раннего возраста, не извиняй их глупости. Гни дитяти своему шею, пока оно молодо, трепли ему спину, пока оно мало, и тогда оно не станет упрямым и неповинующимся тебе".
Магометанам было повелено телесно наказывать своих жен тогда, когда последние проявляют признаки неповиновения власти мужа, но законодатель нашел нужным прибавить при этом, что бить следует с опаской, жестокости не проявлять и не вызывать ударами каких-либо опасных явлений. По всем вероятиям, пророк Магомет одобрил такую систему на основании личного опыта, и в результате мы находим в Коране следующие слова: "Но тех жен, которых нужно опасаться вследствие их противоречивого характера, которые бранятся, тех отводите в отдельное помещение и там наказывайте".
Во Франции и других государствах континента розга считалась самым подходящим инструментом для наказания строптивых, а также блудливых жен, и в относящихся ко временам седой старины стихотворениях и новеллах встречаются весьма назидательные примеры и указания на "телесное воздействие", применявшееся мужьями по отношению к своим женам.
В одном из городов Германии не так давно проживал врач-немец, который при каждом удобном случае угощал свою супругу "березовой кашей". Он был в высшей степени ревнив и дотого часто прибегал к розге, что несчастная женщина, по совету своих друзей, в конце концов вынуждена была начать дело о разводе, которого и добилась.
Отец Фридриха Великого положительно славился теми строгими телесными наказаниями, которыми щедро наделял всех живших с ним под одной кровлей. Молодому Фридриху очень часто доставались палочные удары. Вот что писал принц своей матери в декабре 1729 года. "Я нахожусь в большом отчаянии. То, чего я так сильно опасался, наконец осуществилось. Король забыл совершенно, что я - его сын. Сегодня утром, как обыкновенно, я явился в его комнату. Лишь только отец увидел меня, он схватил меня за шею и самым жестоким образом избил своей тростниковой палкой. Напрасно я употреблял нечеловеческие усилия к самозащите. Он был взбешен донельзя, как говорят, вышел совершенно из себя. В конце концов он, очевидно, устал работать тростью и, только благодаря этому, выпустил меня. Повторяю, я нахожусь в ужасном положении и готов на все. Честь не позволяет дольше выносить подобное обращение со мной и я вижу, что - будь что будет, а этому необходимо пожить конец!"
Принц выказал особое внимание одной барышне из Потсдама, Дорисе Риттер, а король, заметив в этом что-то неладное, приказал палачу высечь несчастную девушку и заключил ее на три года в смирительный дом, где "арестантку" заставляли весь день выколачивать пеньку. Впрочем, в позднейшие годы образ мыслей Фридриха кореннным образом изменился, особенно в отношении строгости его отца: нередко он хвалил эту строгость, равно как и ту простую до крайности систему воспитания, на которой он рос в доме своего отца.
В целях воспитания дамы Нового Света, как об этом свидетельствуют факты, никогда не брезгали телесными наказаниями. Когда испанский генерал Квезада приехал в Новую Гранаду и явился с визитом к вождю племени, то последний находился в ярости и испытывал сильные боли; и то, и другое явилось следствием телесного наказания, приведенного над ним в исполнение девятью его женами. Причина такого отношения жен оказалась следующая: супруг их накануне провел вечер в обществе нескольких испанцев, причем вся компания занималась обильным жертвоприношением Бахусу. Когда он вернулся, нежные супруги уложили его в постель, дали ему хорошенько выспаться и отрезвиться, а утром разбудили... основательной поркой, произведенной самым беспощадным образом.
У мормонов мужья частенько-таки поколачивают своих жен, впрочем, все сведения о жизни этого "народа" в интересующем нас направлении можно черпать из периодической печати; более точных и достоверных источников в нашем распоряжении не имеется.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА АРИСТОКРАТКИ
Ниже мы помещаем выдержки из дневника леди Франциски Пэноер из Буллингемского замка в Херфордшире.
"15 декабря 1759 года. Милорд возвратился из Лондона вполне благополучно; пробыл он в путешествии три дня, ехал на курьерских. Когда мы были молоды, не было еще таких "курьерских", т. е. скорой пассажирской почты, но, по всем вероятиям, дети наши сумеют гораздо скорее сообщаться со всем светом и преодолевать самые значительные расстояния, нежели их предки. Недавно милорд рассказывал мне, например, что скоро появится в обращении особая карета, которая путь от Лондона в Бат отмахает в два дня.
Милорд осмотрел в Лондоне все, что так или иначе заслуживало быть осмотренным. Побывал он и в Ranelagh, где обыкновенно гуляет масса знакомого народу, развлекаясь разговорами и играющим тут оркестром музыки. Был он и в театре и любовался игрой мистера Гаррика в "Макбете". Мистер Гаррик человек небольшого роста, но это не мешает ему быть чрезвычайно остроумным и приятным джентльменом. Милорд побывал в фойе и удостоился там чести быть представленным миссис Причард, которая произвела на него впечатление обаятельной красавицы и в высшей степени любезной женщины. Он приобрел ее портрет в роли леди Макбет: артистка изображена на карточке в красной атласной накидке, надетой поверх белого платья с длинным шлейфом. Ее парик отличался длинными локонами; башмачки ее на высоких каблуках снабжены бриллиантовыми пряжками. Я спросила у милорда, такая ли теперь мода, но он не мог ответить на мой вопрос: ему известны лишь сведения о мужском туалете, и, воспользовавшись своим пребыванием в Лондоне, он сшил себе великолепный гардероб настоящего денди.
Для меня и для дочерей он привез в числе своих вещей пакет с материями, но тем не менее ему не известно, какова теперь мода на дамские вещи. Миссис Бодингемс, новая француженка-гувернантка, была в прошлое воскресенье в церкви в новомодной белой шляпе из мочала; шляпа эта - совершенно плоская, украшена она исключительно маленькими розового цвета розами. Рюши на ней выделялись своей необычайной величиной, и я услышала случайно, как наша докторша сказала, что это - по последней моде. По моему мнению, все это чрезвычайно парадно, но я не потерплю, чтобы мои дочери в чем-либо подражали этой особе, которая ни слова не говорит по-английски и ничего другого не знает, как только вычурно одеваться в господские платья и в то же время на различные манеры бить своих воспитанниц. В конце концов, она замаскированная католичка! Пожалуй, даже якобинка! Кто может знать истинную правду! Да избавит нас небо от всяких напастей.
Примечание. Я намерена попросить милейшего доктора Аубрея прочитать проповедь, посвященную тщеславию и чванству особ, находящихся на положении служащих и подчиненных.
1 января 1766 года. Новый год я начала с того, что произвела ревизию в помещениях для прислуги: все ли у них в порядке. Новую горничную я нахожу далеко не достаточно почтительной. Я поговорила с ней довольно серьезно на эту тему и сказала ей, что, если она не приобретет необходимых в обращении манер, я ее высеку. "Побейте меня, миледи, - возразила она, - с тех пор, как я оставила школу, меня еще не бил никто"! Тут я подумала, что, очевидно, в доме леди Комбермер, где она до меня служила, была прескверная школа для горничных. За завтраком я выругала Марию за то, что она вела с домашним учителем слишком интимный разговор. Правда, он прекрасный молодой человек, но ему необходимо указать настоящее место его.
Примечание. Не забыть бы взять у милорда черный бархатный костюм: нужно посмотреть, не удастся ли портному исправить его. Костюм выглядит, необходимо признаться, довольно печально.
После завтрака я заинтересовалась уроком танцмейстера, обучающего барышень новым реверансам и поклонам. По-моему, выходит довольно элегантно и почтительно. Затем я усадила девушек в выпрямитель ног и плеч и вышла из дому.
Обошла деревню и навестила моих бедных. Жена Проберта обращается со своими детьми слишком своенравно, позволяет им ходить без шапок и без плотной опоры для позвоночника. За то я изрядно выбранила ее и сказала, что пришлю ей для ребятишек более целесообразное платье. Была у Годжесов пренеприятнейшая семейка. Мать больна, дочь не хочет назвать имя отца своего ребенка. Разумеется, я без обиняков сказала ей все, что о ней думаю. Казалось, она взволновалась; велела ей взять себе от меня старое полотно. Сильно опасаюсь того, что наполовину вина лежит на нас.
Примечание, Необходимо написать по этому поводу Георгу: своей матери он скажет всю правду.
Если бы госпожа Годжес, когда ее дочь была девочкой, наказывала ее розгой, как это практиковала я со своими дочерьми и как должна поступать каждая благородная мать, - то теперь ей нечего было бы стыдиться.
За обедом у нас был доктор Аубрей; он хвалил кушанье и делал мне комплименты по поводу моего нового красного платья. День нового года провели хорошо, с удовольствием. Дети отличались в школе послушанием и отвечали на все вопросы очень бойко и правильно. Двоих девочек велела завтра наказать розгами: во время молитвы они вели себя неблагопристойно. А так как учительница у нас новая, то при экзекуции буду присутствовать лично.
2 января. Как было мною решено, отправилась в школу и по дороге встретила доктора Аубрея. Ученицы оказались все в сборе, учительница выглядела несколько испуганно. Прекрасная молодая девушка, но мне кажется, что она слишком красива для такой должности. Доктор Аубрей вошел в школу вместе со мной, причем уверял меня, что неоднократно присутствовал при телесных наказаниях в женских училищах. Ему, говорит, нравится наблюдать, как "краснеют девочки". "Это результат благопристойной скромности", - сказал он.
Преступника освободили от веревок, наложили на его спину мокрые полотенца и отвели в лазарет. Там стали прикладывать мокрые холодные примочки, но от них заметного улучшения не наступало: по целым дням Зомервилль не был в состоянии сдвинуться с места, и при перекладывании примочек служители принуждены были поднимать несчастного.
При восшествии на престол Англии первого короля Георга один из солдат, попавшийся на улице с дубовой тросточкой в руках 25 мая, был предан суду как государственный преступник. Дело в том, что ношение тросточек считалось для солдат эмблемой приверженности Стюартам и ненависти к Ганноверскому дому. И даже такие солдаты, которые уличались в ношении не палок, а только дубовых листьев, засекались почти до смерти. Правда, не только военные, но и штатские наказывались за то, что День реставрации праздновали таким именно образом, и нередко мирные граждане то подвергались телесному наказанию, то заключались в тюрьмы, то присуждались к уплате чувствительных денежных штрафов.
ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ ВО ФЛОТЕ
Английский флот существует уже добрых тысячу лет, десять столетий гордо развевается его флаг, несмотря на войны и штурмы, и весь этот период начальство секло матросов, и секло самым щедрым образом! И если девятихвостовая "кошка" не могла пожаловаться на бездействие на суше, то уж на море она могла смело считаться составной частью, элементом жизни моряка. В армии существует один только закон, применяемый полками, да еще особые наказания в различных корпусах. Что касается флота, то здесь считаются действительными все законоположения, изданные с 1749 года и предназначенные для самых тяжких преступлений, и, кроме того, обычные наказания, цель которых заключается в приведении в повиновение беспокойного и противоречивого духа матросов, набранных во всех странах принудительным образом и сошедшихся для служения под английским флагом. Помимо этого, в разное время издавались приказы, приказания и дополнения, относящиеся к исправлению прежних законов в смысле смягчения наказаний и особенно смертных приговоров, не составлявших во флотской среде Англии большой редкости.
В конце прошлого столетия система телесных наказаний у моряков была куда более развита, нежели в сухопутных войсках; капитан судна, по своей власти, являлся и судьей, и присяжным заседателем. Ни один король не мог так свободно распоряжаться спинами своих верноподданных, как капитан самого незначительного военного суденышка над находившимися у него на борту матросами. Одного только желания капитана достаточно было для того, чтобы содрать кожу со своего матроса, и при этом ни одна душа - за исключением, разве, судового врача, - и дерзнуть не могла обратить его внимание на совершаемое беззаконие. Мэрриэт рассказывает о капитане маленькой канонерки, который приказал всыпать своему матросу пять дюжин ударов за то, что тот плюнул на палубу. Такие факты встречались сплошь и рядом, и их вовсе не следует относить к фантазии авторов или историков. Боцманы не разлучались обыкновенно с бамбуковыми палками, у младших офицеров постоянно находились в руках линьки, которыми они "подбадривали" людей при работе. Не брезговали также концами толстых веревок, и нередко можно было видеть, как молодой безусый гардемарин наказывал старого и опытного, но не имеющего чина моряка. Подобные факты считались вполне обычным явлением, о возмущении и речи, кажется, тогда быть не могло.
Тридцать три года тому назад во флотилии Лорда Винцента по воскресеньям происходило приведение наказаний в исполнение. "Оживлению" при этом, казалось, и конца не было: по звонку колокольчика, в одном месте секли розгами, в другом дрались на рапирах, там делали выговор, здесь вешали...
Точно так же, как преступников на суше водили по городу и наказывали плетью привязанными к тачке, так и матросов наказывали по "флотилии", с той только разницей, что наказание последних было несравненно тяжелее. Если, например, моряк был приговорен к тремстам ударам "по флотилии", к команде которой он принадлежал, и эта флотилия состояла, скажем, из тридцати судов, то на каждом из последних приговоренному отсчитывалось по десяти ударов. Для приведения такого приговора в исполнение бралась длинная шаланда с укрепленной на ней платформой. В шаланду усаживали преступника и с ним вместе помещались офицер, боцман, его помощники и орудия наказания.
По особому сигналу все суда флотилии снаряжают шлюпки, в которых помещаются принаряженные матросы, в полной форме офицеры и вахтенные под ружьем. Шлюпки собираются вокруг упомянутой выше шаланды, и все люди входят на платформу, чтобы быть свидетелями экзекуции своего товарища по мундиру. Сначала прочитывался приговор, и после того, как обвиненный получит установленное "количество ударов, его освобождают от веревок и накладывают на спину и плечи одеяло. Прибывшие для присутствия при порке ялики привязываются к шаланде с платформой, причем вся процессия направляется к другому ближайшему судну флотилии, которое, в свою очередь, снаряжает экспедицию для торжественного лицезрения продолжения наказания преступника. Таким образом приговоренный направляется от судна к судну, пока назначенное приговором количество ударов не будет сполна нанесено ему. Необходимо заметить при атом, что в данном случае для матросов играет роль не количество ударов, а, разумеется, позорный для человеческого достоинства и мучительный по характеру способ наказания. Ибо не успеет во время передвижения шаланды уняться боль и остановиться кровотечение, как безжалостная "кошка" снова впивается в тело несчастного и вызывает близкое к обмороку чувство боли. К концу наказания болевое ощущение становится уже просто невыносимым, и в результате перенесший его человек превращается на всю жизнь в жалкого инвалида.
Один удар "кошкой" во флоте равняется, по словам военных, нескольким в армии, и говорят, что двенадцать ударов "на воде" хуже переносятся, нежели сто на суше. Обстоятельство это находится в зависимости, главным образом, от того материала, из которого моряки приготовляют свою страшную "кошку", хотя и указанный выше способ приведения наказания в исполнение тоже играет здесь далеко не второстепенную роль. Мокрая "кошка" делается из веревок толщиною в палец; каждая из веревок имеет пять футов в длину, из которых три фута представляют собою обыкновенной конструкции веревку, другие же два фута сплетены и связаны тщательным образом в солидные узлы.
В армии палач (чаще всего барабанщик) стоит во время экзекуций на одном месте, поднимает "кошку" над своей головой и затем из всей силы опускает ее на спину наказуемого; во флоте же выполняющий обязанности экзекутора боцман отходит на два шага от преступника, взмахивает "кошкой", делает шаг вперед по направлению к своей жертве, нагибается, чтобы развить более сильный удар, и после того с размаху ожигает обнаженное тело преступника. Мэрриэт упоминает об одном боцмане, который наказывал левой рукой, до того изощрившейся в манипуляциях с "кошкой", что при каждом ударе узлы веревок вырывали кусочки мяса. Когда наступала очередь его заместителя и он бил уже правой рукой, то, естественно, обжигалась другая сторона спины несчастного матроса, вследствие чего вообще невыносимые страдания превращались в двойную пытку.
Правда, теперь миновали уже дни былых порок, производившихся без зазрения совести, и в настоящее время, согласно английским законам, ни один матрос не может быть наказан телесно иначе, чем по суду, в состав которого входят капитан и - два лейтенанта. Распоряжением высшего адмиралтейского совета строжайше воспрещается поспешное приведение приговора в исполнение, а также ограничивается количество присуждаемых ударов. Таким образом, положение матроса значительно улучшилось; кроме того, капитанам судов вменено в обязанность доносить о всех случаях телесных наказаний, каковые сведения попадают и в газеты. А последние, как известно, не церемонятся: того и гляди, - рассуждает капитан, - попадешь бойкому борзописцу на зубок, начнет он тебя цыганить на все лады, прослывешь в обществе человеком-зверем! В результате - значение "кошки" с течением времени дискредитируется все больше и больше. Так, в 1854 году к телесным наказаниям прибегали исключительно в случаях неповиновения начальству и других тяжких проступках, да и то "кошка" могла применяться только к рецидивистам. В 1858 году относительно наказания воспитанников морских корпусов были обнародованы новые законоположения. Юношей этих вообще не разрешалось подвергать телесному наказанию с помощью таких мучительных орудий, как "кошка", плеть и прочее. Самое серьезное, дозволенное для наказания орудие, это - обычная школьная розга ("березовая каша"), причем число ударов ни под каким видом не должно было превышать двадцати четырех. Офицерам, кроме того, вменялось в обязанность прибегать к телесному наказанию только после того, как уговоры и другие виды карательных мер оставались безрезультатными. Короче, говорилось в приказе, - в лице розги желательно видеть более всего устрашающее средство.
В 1880 году заседавший в североамериканских Соединенных Штатах конгресс пришел к заключению о необходимости полного изъятия телесных наказаний во флоте, но, необходимо признаться, результаты этой меры оказались далеко не теми, какие мечтали получить противники телесных наказаний, защищавшие матросские спины на упомянутом выше конгрессе.
О ДОМАШНЕМ СЕЧЕНИИ ЗА ГРАНИЦЕЙ
Если мы согласимся с тем толкованием, которое приводят раввины о падении рода человеческого, то нам придется не спорить и против того, что удары как наказание ведут свое начало еще со времен рая на земле. Раввины говорят, что когда Адам сказал: "Женщина дала мне плод с дерева, и я съел его", - то этим самым он хотел выразить: она дала мне почувствовать! Иначе говоря: она так энергично била его, что он "ел", принуждаемый к этому! И, как мы знаем, довольно нередко встречаются такие жены, которые присваивают себе право поднимать на своих мужей руку!
Один из судей короля, лорд Мансон, изменил свои политические взгляды; чтобы выказать ему высшее презрение свое, жена этого господина привязала супруга-хамелеона к ножкам кровати и с помощью своих прислужниц до тех пор била его, пока он не дал торжественного обещания исправиться. И за столь целительное наказание леди Мансон удостоилась получить от высшего судейского учреждения выражение искренней признательности и благодарности.
С другой стороны, большинство законодателей относилось слишком легкомысленно к тем мужьям, которые вводили телесное наказание в род домашнего обихода. Довольно часто подымался вопрос: имеет ли муж вообще право бить свою жену, и ответ всегда сводился к тому, что все находится в зависимости, главным образом, от поведения жены. Принято полагать, что жена создана для того, чтобы быть помощницей своему мужу, ангелом-утешителем его; вести она должна себя обязательно хорошо, порядочно и честно; она обязана всецело подчиняться авторитету своего супруга и считаться, так сказать, верноподданной его, своего владыки. Но если она представляет собою совершенно противоположный тип, когда уж наступает очередь за розгой, причем с такой особой необходимо обращаться так, как советует поэт:
Раз она не исправляется, бей ее по голове,
Не позволяй втирать себе очки!
Бери все, что ни попадется под руку:
Плеть, кочергу или тросточку,
Не брезгай также и бутылкой;
Не стесняйся, швырни ее об пол!
Развей свои мышцы, закали сердце,
Точно железо, медь, сталь или камень.
С успехом можно следовать также совету одного из римских оракулов. К некоего мужа была чрезвычайно капризная и своенравная жена. Он отправился к оракулу и спросил его: что делать с тем платьем, в котором завелось много моли? "Выколоти его хорошенько", - ответил оракул. "Да кроме того, продолжал вопрошающий, - у меня есть жена, а у нее имеется масса капризов. Что мне сделать с ней?" "Выколоти и ее", - ответил оракул.
У арабов существует предание, по которому Иов однажды угрожал своей жене тяжелым телесным наказанием. В предании этом говорится приблизительно следующее: когда Иов находился в ужасном положении и был в чрезвычайно угнетенном состоянии духа, причем язвы на его теле источали такое зловонье, что ни один человек не мог приблизиться к нему, - его жена самым добросовестным и усердным образом ухаживала за ним и кормила своего несчастного мужа трудами рук своих. В один прекрасный день пред нею предстал дьявол, напомнил ей о былых днях ее благосостояния я обещал вернуть ей все ее прежние богатства и блага, если только она упадет пред ним на колени и попросит его, дьявола, об этом. Искусить Еву ему когда-то удалось почти без труда, но жена Иова не так быстро поддалась льстивым и медоточивым речам дьявола. Она отправилась к своему мужу, рассказала ему обо всей этой истории и попросила посоветовать, как ей именно в данном случае поступить. Иов пришел в такое бешенство, что поклялся по выздоровлении отсчитать ей сто ударов. В заключение он воскликнул: "Поистине, сатана наказал меня болячками и напастями". Тогда Господь Бог послал архангела Гавриила, который взял Иова под руку и помог ему стать на ноги. У ног Иова начал струиться источник, воду которого он пил и в котором сам выкупался и освежился. Болезнь исчезла, к Иову вернулись и прежние богатства его, и его дети. А чтобы он мог сдержать свою клятву, заключавшуюся в обещании телесно наказать свою жену, ему было приказано нанести ей один удар пальмовой веткой, на которой находилось ровно сто листьев.
Выше мы приводили уже несколько мест из Священного Писания, в которых так или иначе упоминается розга; считаем нелишним коснуться еще некоторых выдержек из книг Соломона и Иисуса Сираха, которые, как известно, очень часто напоминали в своих трудах о розге и ее роли в детстве и юности.
"Кто не противится наказаниям, тот вырастет умным, тот же, который норовит остаться безнаказанным, будет дураком".
"Умный сын ничего не имеет против того, когда его наказывает отец, глупец же не повинуется и всячески избегает порки".
"Кто избегает наказания, тот познакомится с бедностью и позором; кто охотно подвергается наказанию, тот будет возвеличен".
"Глупость внедряется в сердце мальчика, но розга выгоняет ее оттуда подальше".
"Не упускай случая наказать мальчика".
"Если у тебя имеются дети, то воспитывай их и сгибай их спину с самого раннего возраста".
"Кто любит свое дитя, тот держит его под розгой, и только при этом условии он дождется от своего чада утешения и радостей. Кто же, наоборот, относится к своему дитяти мягкосердечно, тот болеет его ранами и пугается всякий раз, когда ребенок заплачет. Избалованное дитя становится таким же своенравным, как дикая лошадь. Не давай детям воли с раннего возраста, не извиняй их глупости. Гни дитяти своему шею, пока оно молодо, трепли ему спину, пока оно мало, и тогда оно не станет упрямым и неповинующимся тебе".
Магометанам было повелено телесно наказывать своих жен тогда, когда последние проявляют признаки неповиновения власти мужа, но законодатель нашел нужным прибавить при этом, что бить следует с опаской, жестокости не проявлять и не вызывать ударами каких-либо опасных явлений. По всем вероятиям, пророк Магомет одобрил такую систему на основании личного опыта, и в результате мы находим в Коране следующие слова: "Но тех жен, которых нужно опасаться вследствие их противоречивого характера, которые бранятся, тех отводите в отдельное помещение и там наказывайте".
Во Франции и других государствах континента розга считалась самым подходящим инструментом для наказания строптивых, а также блудливых жен, и в относящихся ко временам седой старины стихотворениях и новеллах встречаются весьма назидательные примеры и указания на "телесное воздействие", применявшееся мужьями по отношению к своим женам.
В одном из городов Германии не так давно проживал врач-немец, который при каждом удобном случае угощал свою супругу "березовой кашей". Он был в высшей степени ревнив и дотого часто прибегал к розге, что несчастная женщина, по совету своих друзей, в конце концов вынуждена была начать дело о разводе, которого и добилась.
Отец Фридриха Великого положительно славился теми строгими телесными наказаниями, которыми щедро наделял всех живших с ним под одной кровлей. Молодому Фридриху очень часто доставались палочные удары. Вот что писал принц своей матери в декабре 1729 года. "Я нахожусь в большом отчаянии. То, чего я так сильно опасался, наконец осуществилось. Король забыл совершенно, что я - его сын. Сегодня утром, как обыкновенно, я явился в его комнату. Лишь только отец увидел меня, он схватил меня за шею и самым жестоким образом избил своей тростниковой палкой. Напрасно я употреблял нечеловеческие усилия к самозащите. Он был взбешен донельзя, как говорят, вышел совершенно из себя. В конце концов он, очевидно, устал работать тростью и, только благодаря этому, выпустил меня. Повторяю, я нахожусь в ужасном положении и готов на все. Честь не позволяет дольше выносить подобное обращение со мной и я вижу, что - будь что будет, а этому необходимо пожить конец!"
Принц выказал особое внимание одной барышне из Потсдама, Дорисе Риттер, а король, заметив в этом что-то неладное, приказал палачу высечь несчастную девушку и заключил ее на три года в смирительный дом, где "арестантку" заставляли весь день выколачивать пеньку. Впрочем, в позднейшие годы образ мыслей Фридриха кореннным образом изменился, особенно в отношении строгости его отца: нередко он хвалил эту строгость, равно как и ту простую до крайности систему воспитания, на которой он рос в доме своего отца.
В целях воспитания дамы Нового Света, как об этом свидетельствуют факты, никогда не брезгали телесными наказаниями. Когда испанский генерал Квезада приехал в Новую Гранаду и явился с визитом к вождю племени, то последний находился в ярости и испытывал сильные боли; и то, и другое явилось следствием телесного наказания, приведенного над ним в исполнение девятью его женами. Причина такого отношения жен оказалась следующая: супруг их накануне провел вечер в обществе нескольких испанцев, причем вся компания занималась обильным жертвоприношением Бахусу. Когда он вернулся, нежные супруги уложили его в постель, дали ему хорошенько выспаться и отрезвиться, а утром разбудили... основательной поркой, произведенной самым беспощадным образом.
У мормонов мужья частенько-таки поколачивают своих жен, впрочем, все сведения о жизни этого "народа" в интересующем нас направлении можно черпать из периодической печати; более точных и достоверных источников в нашем распоряжении не имеется.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА АРИСТОКРАТКИ
Ниже мы помещаем выдержки из дневника леди Франциски Пэноер из Буллингемского замка в Херфордшире.
"15 декабря 1759 года. Милорд возвратился из Лондона вполне благополучно; пробыл он в путешествии три дня, ехал на курьерских. Когда мы были молоды, не было еще таких "курьерских", т. е. скорой пассажирской почты, но, по всем вероятиям, дети наши сумеют гораздо скорее сообщаться со всем светом и преодолевать самые значительные расстояния, нежели их предки. Недавно милорд рассказывал мне, например, что скоро появится в обращении особая карета, которая путь от Лондона в Бат отмахает в два дня.
Милорд осмотрел в Лондоне все, что так или иначе заслуживало быть осмотренным. Побывал он и в Ranelagh, где обыкновенно гуляет масса знакомого народу, развлекаясь разговорами и играющим тут оркестром музыки. Был он и в театре и любовался игрой мистера Гаррика в "Макбете". Мистер Гаррик человек небольшого роста, но это не мешает ему быть чрезвычайно остроумным и приятным джентльменом. Милорд побывал в фойе и удостоился там чести быть представленным миссис Причард, которая произвела на него впечатление обаятельной красавицы и в высшей степени любезной женщины. Он приобрел ее портрет в роли леди Макбет: артистка изображена на карточке в красной атласной накидке, надетой поверх белого платья с длинным шлейфом. Ее парик отличался длинными локонами; башмачки ее на высоких каблуках снабжены бриллиантовыми пряжками. Я спросила у милорда, такая ли теперь мода, но он не мог ответить на мой вопрос: ему известны лишь сведения о мужском туалете, и, воспользовавшись своим пребыванием в Лондоне, он сшил себе великолепный гардероб настоящего денди.
Для меня и для дочерей он привез в числе своих вещей пакет с материями, но тем не менее ему не известно, какова теперь мода на дамские вещи. Миссис Бодингемс, новая француженка-гувернантка, была в прошлое воскресенье в церкви в новомодной белой шляпе из мочала; шляпа эта - совершенно плоская, украшена она исключительно маленькими розового цвета розами. Рюши на ней выделялись своей необычайной величиной, и я услышала случайно, как наша докторша сказала, что это - по последней моде. По моему мнению, все это чрезвычайно парадно, но я не потерплю, чтобы мои дочери в чем-либо подражали этой особе, которая ни слова не говорит по-английски и ничего другого не знает, как только вычурно одеваться в господские платья и в то же время на различные манеры бить своих воспитанниц. В конце концов, она замаскированная католичка! Пожалуй, даже якобинка! Кто может знать истинную правду! Да избавит нас небо от всяких напастей.
Примечание. Я намерена попросить милейшего доктора Аубрея прочитать проповедь, посвященную тщеславию и чванству особ, находящихся на положении служащих и подчиненных.
1 января 1766 года. Новый год я начала с того, что произвела ревизию в помещениях для прислуги: все ли у них в порядке. Новую горничную я нахожу далеко не достаточно почтительной. Я поговорила с ней довольно серьезно на эту тему и сказала ей, что, если она не приобретет необходимых в обращении манер, я ее высеку. "Побейте меня, миледи, - возразила она, - с тех пор, как я оставила школу, меня еще не бил никто"! Тут я подумала, что, очевидно, в доме леди Комбермер, где она до меня служила, была прескверная школа для горничных. За завтраком я выругала Марию за то, что она вела с домашним учителем слишком интимный разговор. Правда, он прекрасный молодой человек, но ему необходимо указать настоящее место его.
Примечание. Не забыть бы взять у милорда черный бархатный костюм: нужно посмотреть, не удастся ли портному исправить его. Костюм выглядит, необходимо признаться, довольно печально.
После завтрака я заинтересовалась уроком танцмейстера, обучающего барышень новым реверансам и поклонам. По-моему, выходит довольно элегантно и почтительно. Затем я усадила девушек в выпрямитель ног и плеч и вышла из дому.
Обошла деревню и навестила моих бедных. Жена Проберта обращается со своими детьми слишком своенравно, позволяет им ходить без шапок и без плотной опоры для позвоночника. За то я изрядно выбранила ее и сказала, что пришлю ей для ребятишек более целесообразное платье. Была у Годжесов пренеприятнейшая семейка. Мать больна, дочь не хочет назвать имя отца своего ребенка. Разумеется, я без обиняков сказала ей все, что о ней думаю. Казалось, она взволновалась; велела ей взять себе от меня старое полотно. Сильно опасаюсь того, что наполовину вина лежит на нас.
Примечание, Необходимо написать по этому поводу Георгу: своей матери он скажет всю правду.
Если бы госпожа Годжес, когда ее дочь была девочкой, наказывала ее розгой, как это практиковала я со своими дочерьми и как должна поступать каждая благородная мать, - то теперь ей нечего было бы стыдиться.
За обедом у нас был доктор Аубрей; он хвалил кушанье и делал мне комплименты по поводу моего нового красного платья. День нового года провели хорошо, с удовольствием. Дети отличались в школе послушанием и отвечали на все вопросы очень бойко и правильно. Двоих девочек велела завтра наказать розгами: во время молитвы они вели себя неблагопристойно. А так как учительница у нас новая, то при экзекуции буду присутствовать лично.
2 января. Как было мною решено, отправилась в школу и по дороге встретила доктора Аубрея. Ученицы оказались все в сборе, учительница выглядела несколько испуганно. Прекрасная молодая девушка, но мне кажется, что она слишком красива для такой должности. Доктор Аубрей вошел в школу вместе со мной, причем уверял меня, что неоднократно присутствовал при телесных наказаниях в женских училищах. Ему, говорит, нравится наблюдать, как "краснеют девочки". "Это результат благопристойной скромности", - сказал он.