Страница:
И тут же перед глазами Илоны вспыхнула пугающе-яркая картина: женщина в рыжей лисьей шубейке падает в грязную лужу, по краям которой лежит не растаявший еще серый снег… Лужа заполняется черной кровью… Ночь, тусклый свет фонаря… «Ночь, улица, фонарь, аптека». При чем тут аптека? А, ну да, «скорая помощь»… Илона запуталась в собственных мыслях и заплакала, заскулила, как голодный побитый щенок. Толян подхватил ее на руки и отнес на кровать. Уткнувшись лицом в подушку и продолжая скулить, Илона не видела, как рассматривает ее Нерадов: брезгливо скривив губы, чуть покачивая головой…
Илона сидела дома, смотрела кассету за кассетой, читала чарующие романы и старалась не думать о происшедшем. Ей необходимо было выбросить все из головы, она хотела просто жить, без тревог, без ненужных волнений и опасений. И постепенно страх отпустил, она снова углубилась в мечты, воображая себя то невинной ирландской пастушкой, то отчаянной итальянкой — искательницей приключений, а то и вовсе принцессой Дианой. Толян по-прежнему уходил каждое утро и возвращался вечером. Они больше не говорили о том ночном эпизоде, как будто его и не было вовсе. Одно только огорчало Илону: денег становилось все меньше и меньше. Ей приходилось, придя в универсам, очень крепко задумываться о том, что она может купить, а что — нет. И в конце концов она сказала Нерадову:
— Толик, я не могу приготовить настоящий ужин на те гроши, что ты оставляешь в буфете.
Нерадов пожал плечами:
— Детка, у меня сейчас тяжелая полоса. Просто не знаю, как быть.
— Заработай, как все! У других получается же, так? Почему ты не можешь? — рассердилась Илона.
— А ты вообще представляешь, что это такое — зарабатывать, как все? — усмехнулся Толян
— Почему же нет? — не поняла она. — Конечно, представляю.
— Вряд ли, — серьезно сказал Нерадов. — Вряд ли ты это действительно представляешь и понимаешь. А кроме того, что ты имеешь в виду, говоря «как все»? Как все банкиры? Или как все уборщицы? Или как все государственные служащие? Ты говоришь, не зная о чем. Ты ведь никогда в своей жизни не работала ради заработка, верно? Вот возьми и сама попробуй. А потом поговорим.
Илону это сильно задело, хотя она и сама не знала почему. Но в голосе Толяна прозвучало что-то такое… Он, собственно говоря, обвинил Илону в полном незнании жизни, в том, что она только и умеет, что сидеть на чьей-нибудь шее… И это несмотря на то, что она два года отмучилась в… И она завелась.
— И попробую, можешь не сомневаться! — с вызовом бросила она. — Завтра же найду работу!
— Отлично, — кивнул Толян. — Мне нравится твоя решительность.
На следующее утро Илона отправилась на поиски работы.
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Илона сидела дома, смотрела кассету за кассетой, читала чарующие романы и старалась не думать о происшедшем. Ей необходимо было выбросить все из головы, она хотела просто жить, без тревог, без ненужных волнений и опасений. И постепенно страх отпустил, она снова углубилась в мечты, воображая себя то невинной ирландской пастушкой, то отчаянной итальянкой — искательницей приключений, а то и вовсе принцессой Дианой. Толян по-прежнему уходил каждое утро и возвращался вечером. Они больше не говорили о том ночном эпизоде, как будто его и не было вовсе. Одно только огорчало Илону: денег становилось все меньше и меньше. Ей приходилось, придя в универсам, очень крепко задумываться о том, что она может купить, а что — нет. И в конце концов она сказала Нерадову:
— Толик, я не могу приготовить настоящий ужин на те гроши, что ты оставляешь в буфете.
Нерадов пожал плечами:
— Детка, у меня сейчас тяжелая полоса. Просто не знаю, как быть.
— Заработай, как все! У других получается же, так? Почему ты не можешь? — рассердилась Илона.
— А ты вообще представляешь, что это такое — зарабатывать, как все? — усмехнулся Толян
— Почему же нет? — не поняла она. — Конечно, представляю.
— Вряд ли, — серьезно сказал Нерадов. — Вряд ли ты это действительно представляешь и понимаешь. А кроме того, что ты имеешь в виду, говоря «как все»? Как все банкиры? Или как все уборщицы? Или как все государственные служащие? Ты говоришь, не зная о чем. Ты ведь никогда в своей жизни не работала ради заработка, верно? Вот возьми и сама попробуй. А потом поговорим.
Илону это сильно задело, хотя она и сама не знала почему. Но в голосе Толяна прозвучало что-то такое… Он, собственно говоря, обвинил Илону в полном незнании жизни, в том, что она только и умеет, что сидеть на чьей-нибудь шее… И это несмотря на то, что она два года отмучилась в… И она завелась.
— И попробую, можешь не сомневаться! — с вызовом бросила она. — Завтра же найду работу!
— Отлично, — кивнул Толян. — Мне нравится твоя решительность.
На следующее утро Илона отправилась на поиски работы.
Глава 7
«Эх, картошечки бы раздобыть», — думал Карпов, выскребая со сковородки остатки макарон. Картошечка — это настоящий продукт. Поджарить ее с луком, да масла побольше, да килек баночку, а то еще лучше — селедку купить… Но платить по двенадцать рублей за килограмм картошки и по сорок пять за килограмм самой дешевой селедки — это уж совсем чокнуться надо. То ли дело в прежние времена, при коммунистах! Да, это была жизнь. На рубль этой самой картошки ведро можно было купить. И хлеб, между прочим, шестнадцать копеек стоил. И водка, прямо скажем, не слишком кусалась. Можно было и пить, и закусывать. А портвейн? Карпов тоскливо вздохнул, вспомнив здоровенные бутылки, стоившие чуть больше двух рублей. Классный был портвешок, классный… Весело жили! Пили почти каждый день, и денег всегда хватало. Теперь все по-другому, эти чертовы демократы все испоганили, простым людям никакой жизни нет… Подохни с голоду — никому и дела не будет.
Пора было снова отправляться на поиски бутылок и банок. Карпов горестно прикинул, какова нынче стоимость этих самых бутылок по сравнению с прежними счастливыми временами. Раньше-то как было? Сдал бутылку — купил килограмм картошки, да еще и оставалось. А теперь на тот же килограмм надо десять бутылок сдать, а то и двенадцать. Где же их возьмешь-то? На кустах не растут. А из-под кустов их тут же выгребают те, кто пошустрее да поздоровее Карпова. Ему, мирному инвалиду, за нервными и воинственными бомжами не угнаться.
Хорошо хоть на улице сегодня немного потеплее, ни ветра, ни снега, ни дождя. Но ведь и охотников за бутылками в такую погоду больше будет, выберутся из своих закутков в подвалах да на чердаках. Ну, ничего не поделаешь. Все равно идти надо.
Одевшись потеплее, Карпов отправился в очередной поход. Пятница сегодня, может, побольше гуляющих будет перед выходными-то…
Он бродил по улицам уже больше часа, а нашел всего одну бутылку. Он устал, спина снова невыносимо разболелась, ноги ломило, тянуло шею, палка то и дело норовила вырваться из рук… Усмотрев справа от себя просторный двор с деревьями и лавками, Карпов забрел туда и устроился на отдых. Но сначала огляделся. В дальней части двора стояло несколько темных блестящих машин, но людей не было видно. «Ну и хорошо! — подумал Карпов, — никто ругаться не будет, не прогонит». Мартовское солнышко грело на удивление хорошо, . Карпов положил рядом с собой сумку с единственной найденной бутылкой, расстегнул куртку. Немного подумав, снял старый вязаный колпак и аккуратно уложил его на скамью рядом с собой донышком вниз — чтобы проветрился. Устроившись как следует, он расслабился и не заметил, как задремал.
И приснилось ему, что стал он жутко богатым. Как оно произошло — Карпов не рассмотрел, видел он во сне только результат. А результат был, ;«конечно, что надо. Вдруг появился в его задрипанной квартирке большой цветной телевизор, а на кухне сам собой возник здоровенный холодильник с двумя дверцами. И когда Карпов во сне этот холодильник открыл — у него аж сердце зашлось. Чего там только не было! Колбаса, копченая курица, сыр, масло, сметана, селедка в банке, сгущенное молоко… Даже большой торт в прозрачной коробке! А на полочке дверцы выстроились в ряд четыре бутылки „Столичной“. Ахнув, Карпов схватил бутылку, курицу — и совсем было начался для него праздник жизни, да только тут он проснулся. Совсем некстати.
Не открывая глаз, Карпов подумал: да, хорошо живут богатые люди, все-то у них есть! И выпить, и закусить. И не думают они, сволочи, как им день прожить. Пора бы уже гнать демократов к свиньям собачьим, пора снова коммунистов на трон сажать. Они-то сразу наведут порядок. У жирных все отберут, отдадут таким, как вот он, бедный Карпов. При коммунистах-то и на пенсию прожить можно было бы. Все цены сразу будут назначаться сверху, квартплата расти перестанет, никаких тебе маршрутных такси, которые по карману одним жуликам, только городской транспорт для всех. Да, при коммунистах все жили одинаково, как горошины в стручке… Хорошо было!
Карпов открыл наконец глаза и, почувствовав, что голове стало уж слишком прохладно, потянулся к своему вязаному колпаку. И замер, вытаращив глаза. В колпаке лежала сотенная бумажка.
Нервно оглянувшись по сторонам — не видит ли кто? — Карпов сцапал бумажку и запрятал ее поглубже во внутренний карман куртки. У него даже руки задрожали от радости и от испуга. А вдруг тот, кто бросил ему сто рублей, сейчас пожалеет об этом и вернется отбирать? Бежать, бежать отсюда, да поскорее!
Карпов рванул на улицу, но сумку с единственной бутылкой все-таки не забыл. Когда он дошел до самых ворот, перед домом остановилось такси и из него выпорхнула дамочка в белой короткой шубке, но без головного убора. Пышные светлые волосы светились на солнце, как золотые. Юбка у дамочки была уж такая короткая, что Карпов головой покачал — не боится же застудиться! Сапоги, правда, высокие, обтягивают тонкие ножки в прозрачных черных колготочках… Да, красивая дамочка. Карпов посторонился, решив подождать, пока дамочка проскочит в дом. Не хватало еще угодить в лужу своей палкой да забрызгать мартовской грязью белую шубку!
Дамочка быстро рассчиталась с водителем и направилась к воротам, но увидела замершего Карпова, улыбнувшись, небрежно сунула руку в карман и тут же протянула что-то инвалиду. Алексей Алексеевич не сразу понял, что это именно ему что-то предлагают, а дамочке, видно, ждать было некогда, она сунула это «что-то» в наполовину расстегнутую сумку жалкого старика и умчалась.
Еще не зная, что именно очутилось в его сумке, Карпов готов был потерять сознание от радости. Понятно же, такая роскошная дамочка ерунду не подаст бедному человеку. Не рубль какой-нибудь, точно. Не меньше десятки, можно не сомневаться. Да рубль-то и звякнул бы о бутылку, что в сумке лежит. Бумажная денежка, бумажная…
Карпов, боясь заглянуть в сумку, но всей душой ощущая сотенную, что лежала в его внутреннем кармане, согревая тощее тело не хуже электрической печки, торопливо проковылял два квартала и повернул на улицу, ведущую к дому. И только скрывшись за углом, остановился и, прислонившись к стене, осторожно заглянул в сумку. Сначала он ничего не увидел, и его пронзила страшная мысль: пошутила дамочка, ничего там нет… Но тут его глаза нашарили купюру соблазнительного темного цвета. Карпов ахнул. Не может быть! Но это и в самом деле оказались пятьсот рублей.
О таком он конечно же не мог и мечтать. Это была самая настоящая фантастическая сказка. Посидел на лавочке, подремал — и вот тебе целая пенсия в кармане, почти целая. Чуть-чуть не хватает. Ну и ну…
Ему очень хотелось сразу отправиться в магазин, но в трезвом виде Карпов был человеком на редкость разумным и рассудительным. Вот он и рассудил, что без рюкзачка в магазин идти незачем. Не донести ему покупки без рюкзачка. И он пошел домой, мысленно подсчитывая, чего накупит на свалившуюся с неба гигантскую сумму. Прежде всего, конечно, две бутылки растительного масла — про запас. Потом макароны, хлеб, само собой, парочку батонов, пожалуй, даже рулет с героином, в смысле с маком… сахар, чая побольше… ну и чего-нибудь покрепче чая, само собой. Такую удачу необходимо обмыть — это уж как водится.
Надо же, каким он везучим оказался! Кому расскажи — умрут от зависти!
Пора было снова отправляться на поиски бутылок и банок. Карпов горестно прикинул, какова нынче стоимость этих самых бутылок по сравнению с прежними счастливыми временами. Раньше-то как было? Сдал бутылку — купил килограмм картошки, да еще и оставалось. А теперь на тот же килограмм надо десять бутылок сдать, а то и двенадцать. Где же их возьмешь-то? На кустах не растут. А из-под кустов их тут же выгребают те, кто пошустрее да поздоровее Карпова. Ему, мирному инвалиду, за нервными и воинственными бомжами не угнаться.
Хорошо хоть на улице сегодня немного потеплее, ни ветра, ни снега, ни дождя. Но ведь и охотников за бутылками в такую погоду больше будет, выберутся из своих закутков в подвалах да на чердаках. Ну, ничего не поделаешь. Все равно идти надо.
Одевшись потеплее, Карпов отправился в очередной поход. Пятница сегодня, может, побольше гуляющих будет перед выходными-то…
Он бродил по улицам уже больше часа, а нашел всего одну бутылку. Он устал, спина снова невыносимо разболелась, ноги ломило, тянуло шею, палка то и дело норовила вырваться из рук… Усмотрев справа от себя просторный двор с деревьями и лавками, Карпов забрел туда и устроился на отдых. Но сначала огляделся. В дальней части двора стояло несколько темных блестящих машин, но людей не было видно. «Ну и хорошо! — подумал Карпов, — никто ругаться не будет, не прогонит». Мартовское солнышко грело на удивление хорошо, . Карпов положил рядом с собой сумку с единственной найденной бутылкой, расстегнул куртку. Немного подумав, снял старый вязаный колпак и аккуратно уложил его на скамью рядом с собой донышком вниз — чтобы проветрился. Устроившись как следует, он расслабился и не заметил, как задремал.
И приснилось ему, что стал он жутко богатым. Как оно произошло — Карпов не рассмотрел, видел он во сне только результат. А результат был, ;«конечно, что надо. Вдруг появился в его задрипанной квартирке большой цветной телевизор, а на кухне сам собой возник здоровенный холодильник с двумя дверцами. И когда Карпов во сне этот холодильник открыл — у него аж сердце зашлось. Чего там только не было! Колбаса, копченая курица, сыр, масло, сметана, селедка в банке, сгущенное молоко… Даже большой торт в прозрачной коробке! А на полочке дверцы выстроились в ряд четыре бутылки „Столичной“. Ахнув, Карпов схватил бутылку, курицу — и совсем было начался для него праздник жизни, да только тут он проснулся. Совсем некстати.
Не открывая глаз, Карпов подумал: да, хорошо живут богатые люди, все-то у них есть! И выпить, и закусить. И не думают они, сволочи, как им день прожить. Пора бы уже гнать демократов к свиньям собачьим, пора снова коммунистов на трон сажать. Они-то сразу наведут порядок. У жирных все отберут, отдадут таким, как вот он, бедный Карпов. При коммунистах-то и на пенсию прожить можно было бы. Все цены сразу будут назначаться сверху, квартплата расти перестанет, никаких тебе маршрутных такси, которые по карману одним жуликам, только городской транспорт для всех. Да, при коммунистах все жили одинаково, как горошины в стручке… Хорошо было!
Карпов открыл наконец глаза и, почувствовав, что голове стало уж слишком прохладно, потянулся к своему вязаному колпаку. И замер, вытаращив глаза. В колпаке лежала сотенная бумажка.
Нервно оглянувшись по сторонам — не видит ли кто? — Карпов сцапал бумажку и запрятал ее поглубже во внутренний карман куртки. У него даже руки задрожали от радости и от испуга. А вдруг тот, кто бросил ему сто рублей, сейчас пожалеет об этом и вернется отбирать? Бежать, бежать отсюда, да поскорее!
Карпов рванул на улицу, но сумку с единственной бутылкой все-таки не забыл. Когда он дошел до самых ворот, перед домом остановилось такси и из него выпорхнула дамочка в белой короткой шубке, но без головного убора. Пышные светлые волосы светились на солнце, как золотые. Юбка у дамочки была уж такая короткая, что Карпов головой покачал — не боится же застудиться! Сапоги, правда, высокие, обтягивают тонкие ножки в прозрачных черных колготочках… Да, красивая дамочка. Карпов посторонился, решив подождать, пока дамочка проскочит в дом. Не хватало еще угодить в лужу своей палкой да забрызгать мартовской грязью белую шубку!
Дамочка быстро рассчиталась с водителем и направилась к воротам, но увидела замершего Карпова, улыбнувшись, небрежно сунула руку в карман и тут же протянула что-то инвалиду. Алексей Алексеевич не сразу понял, что это именно ему что-то предлагают, а дамочке, видно, ждать было некогда, она сунула это «что-то» в наполовину расстегнутую сумку жалкого старика и умчалась.
Еще не зная, что именно очутилось в его сумке, Карпов готов был потерять сознание от радости. Понятно же, такая роскошная дамочка ерунду не подаст бедному человеку. Не рубль какой-нибудь, точно. Не меньше десятки, можно не сомневаться. Да рубль-то и звякнул бы о бутылку, что в сумке лежит. Бумажная денежка, бумажная…
Карпов, боясь заглянуть в сумку, но всей душой ощущая сотенную, что лежала в его внутреннем кармане, согревая тощее тело не хуже электрической печки, торопливо проковылял два квартала и повернул на улицу, ведущую к дому. И только скрывшись за углом, остановился и, прислонившись к стене, осторожно заглянул в сумку. Сначала он ничего не увидел, и его пронзила страшная мысль: пошутила дамочка, ничего там нет… Но тут его глаза нашарили купюру соблазнительного темного цвета. Карпов ахнул. Не может быть! Но это и в самом деле оказались пятьсот рублей.
О таком он конечно же не мог и мечтать. Это была самая настоящая фантастическая сказка. Посидел на лавочке, подремал — и вот тебе целая пенсия в кармане, почти целая. Чуть-чуть не хватает. Ну и ну…
Ему очень хотелось сразу отправиться в магазин, но в трезвом виде Карпов был человеком на редкость разумным и рассудительным. Вот он и рассудил, что без рюкзачка в магазин идти незачем. Не донести ему покупки без рюкзачка. И он пошел домой, мысленно подсчитывая, чего накупит на свалившуюся с неба гигантскую сумму. Прежде всего, конечно, две бутылки растительного масла — про запас. Потом макароны, хлеб, само собой, парочку батонов, пожалуй, даже рулет с героином, в смысле с маком… сахар, чая побольше… ну и чего-нибудь покрепче чая, само собой. Такую удачу необходимо обмыть — это уж как водится.
Надо же, каким он везучим оказался! Кому расскажи — умрут от зависти!
Глава 8
Для начала Илона отправилась к киоску «Роспечати». Она слышала, что есть такие газеты, в которых печатают объявления о разнообразных вакантных местах. Она твердо решила, что докажет Нерадову: умеет она жить как все, умеет! Может работать и зарабатывать, как любой другой человек. И совсем не стремится сидеть у кого-нибудь на шее, и уж в последнюю очередь — на шее Толяна, шел бы он ко всем чертям. Это стало для нее вопросом принципа.
Нужные газеты у продавщицы и в самом деле нашлись, и Илона вернулась домой, преисполненная надежд. Усевшись поудобнее возле телефона, она начала просматривать объявления. Но вскоре на ее лице появилось растерянное выражение. Работы оказалось много, даже очень, вот только… Курьер. Реализатор чая. Газосварщик. Ветеринарный врач. Швея-мотористка. Слесарь-сантехник. Продавец кваса. Продавец в молочный киоск. А то и вовсе коротко: «Дев. $». И номер телефона. Но чаще всего встречалось объявление: «Требуется бухгалтер со знанием персонального компьютера». Вот уж занятие не для нее…
И что же ей со всем этим делать? Идти наниматься в водопроводчики? То-то будет весело, то-то хорошо! Или торговать квасом? Может быть, рвануть в курьеры? Интересно, сколько там платят.
Илона набрала указанный в газете номер. Ей сразу же ответил приятный женский голос, отчетливо произнесший название фирмы. За этим последовал вопрос:
— Чем могу быть вам полезна?
— Я по объявлению, — пробормотала Илона. — Вам вроде бы курьер нужен…
— Да, — согласился красивый голос, — нужен. До двадцати пяти лет.
— А двадцать восемь не подойдет? — удивилась Илона.
— К сожалению, нет, — ответили ей на другом конце провода и повесили трубку.
«Вот дела, — подумала Илона, — в курьеры и то не набиться! Возрастной ценз, кто бы мог подумать! Что там делать-то — бумажки носить!» Ну, наплевать, не всерьез жетона собиралась становиться девочкой на побегушках. Но все-таки это странно. Она-то представляла…
А что, собственно, она представляла, когда говорила Толяну, что пойдет работать? Илона отложила газету и задумалась, уставившись на телефон.
Ну да, перед ней тогда мелькнуло смутное видение большой роскошной приемной: светлые стены, бежевые ковры, темно-коричневая старинная мебель… И сама она сидит за огромным столом, уставленным телефонными аппаратами, перед ней интерком, дорогая кожаная папка с бумагами, чуть в стороне — небольшой серебряный поднос, на нем — тонкий стакан в тяжелом золоченом подстаканнике, от горячего чая поднимается прозрачная струйка пара… Огромная резная дверь ведет в кабинет шефа…
Илона вдруг спохватилась. Ведь нынче все секретари умеют работать на компьютерах, а она эту умную машину видела только издали. Наверное, нужно очень долго учиться, чтобы понять, как на ней работают. А за учебу необходимо платить. Толян на это денег не даст, можно не сомневаться.
Вот если бы она знала английский… Черт побери, ведь родители пытались заставить ее учить этот важный для современной жизни язык, но она была тогда настолько глупа, что упиралась изо всех сил, она была глупа и ленива…
Илона тут же представила себя переводчицей. Солидная фирма, занимающаяся чем-то важным на международном рынке. Солидный шеф, лет пятидесяти с небольшим, относящийся к ней как к родной дочери. Она в строгом деловом костюме, со строгой прической, элегантная и неприступная, пахнущая любимыми духами трагически погибшей принцессы Дианы — «Дух времени» фирмы Нины Риччи. Они вдвоем с шефом летят в Канаду. Шеф просматривает бумаги… Нет, шеф работает на портативном компьютере. Бумаги просматривает она. Ей нужно ознакомиться с данными фирмы, с которой им предстоит вести переговоры. Помощники шефа летят другим классом, их рядом нет. Рядом только она, Илона, доверенный секретарь и переводчик…
Хлопнула входная дверь, и в следующую минуту в комнату ввалился Толян. Он был в хорошем подпитии, зол и весел одновременно.
— Привет, детка! — Он подошел к Илоне, наклонился и чмокнул ее в щеку. — Чем занимаешься? — Тут его взгляд упал на разбросанные по полу газеты, и Нерадов расхохотался: — Детка, да ты никак и в самом деле решила найти работу? Ну Бог в помощь. Только по газетам ничего не найдешь. Разве что в дешевые проститутки сможешь наняться, да и там, наверное, конкурс. Нет, милая, это не так делается.
— А как? — спросила Илона, понимая уже, что по газетам и вправду хорошего места не подыщешь.
— Пойдем-ка на кухню, будешь меня кормить, а я буду учить тебя праведной жизни, — окончательно развеселился Толян. — Что у тебя на ужин?
— Пока ничего, — пожала плечами Илона. — Ты слишком рано вернулся, я тебя еще не ждала. Ну, сейчас приготовлю.
Однако кулинарным талантам Илоны не на чем было разгуляться. Хорошая кухня требует хороших денег, а их-то как раз и не было. Придется Толяну обойтись омлетом с сыром и помидорами. Немножко зелени, немножко сметаны… И никаких оливок, никаких грибов. Гренки — это пожалуйста. Но чай — из весьма посредственных сортов, то, что называется «массовый». Коллекционного теперь не купить. Не на что.
— Да, негусто, — подвел итог ее деятельности Толян, — Ну ты в этом не виновата. Это целиком и полностью моя вина. Так, значит, ты всерьез решила доказать себе и мне, что не такая уж ты неприспособленная. — Он прожевал кусок омлета, немножко подумал и заявил: — Начинать, мне кажется, нужно с поиска подходящих знакомств.
— Где же я их буду искать? — пожала плечами Илона.
— Подумать надо. Так… Чтобы присмотреться к разным фирмам, необходимо получить доступ на их территорию. Я прав?
— Да, но меня даже в курьеры не захотели взять, — огорченно ответила Илона. — У них возрастной ценз. Я для них старовата.
— Жаль. Но есть еще одна фигура, свободно проникающая в самые заповедные места.
— Это кто? — заинтересовалась Илона.
— Почтальон. Простой почтальон, — широко улыбнулся Нерадов. — Правда, работа тяжелая, нужно рано вставать, много ходить… Зато через месяц-другой ты будешь знать, какая фирма на твоей территории чего стоит, а какая не стоит ничего. А уж тогда можно начинать следующий этап проникновения.
Илона засмеялась. Ей понравилась идея Толяна. И показалось очень смешным, что она может разносить газеты, имея целью пристрелять себе местечко поуютнее. Она сразу представила, как входит в один солидный офис за другим, вежливо улыбается надутым секретаршам, кладет им на стол красивые конверты с логотипами знаменитых фирм, как ее замечают начальники этих глупых секретарш, как предлагают ей необыкновенно интересную работу… Но главное она должна доказать Толяну и, пожалуй, самой себе, что может жить как все.
— А как туда устроиться? — спросила она.
— Ну тут ведь речь может идти только о коммерческой доставке, — пояснил Толян, — обычная муниципальная почта не подойдет. Значит, надо постараться… Я узнаю. Кажется, есть у меня один знакомый, который может посодействовать. Ты всерьез этого хочешь? Работа тяжелая, повторяю.
— Я выдержу, — твердо сказала Илона. — Я должна попробовать. Пойми, мне это действительно необходимо — убедиться, что я могу работать, как все… Ну, пусть не как все банкиры, но хотя бы как все почтальоны.
— Ладно, будешь ты почтальоном Печкиным, — усмехнулся Толян. — Обещаю.
Вот так оно и началось. И совсем не сразу Илона поняла, что Нерадов просто-напросто заставил ее поступить так, как было нужно ему самому. Что он в очередной раз использовал ее в своих собственных целях. И при этом совсем не беспокоился о том, что Илона может оказаться под подозрением, что она, как имеющая судимость, в первую очередь привлечет к себе внимание заинтересованных лиц… А может быть, он как раз на это и рассчитывал?
Нужные газеты у продавщицы и в самом деле нашлись, и Илона вернулась домой, преисполненная надежд. Усевшись поудобнее возле телефона, она начала просматривать объявления. Но вскоре на ее лице появилось растерянное выражение. Работы оказалось много, даже очень, вот только… Курьер. Реализатор чая. Газосварщик. Ветеринарный врач. Швея-мотористка. Слесарь-сантехник. Продавец кваса. Продавец в молочный киоск. А то и вовсе коротко: «Дев. $». И номер телефона. Но чаще всего встречалось объявление: «Требуется бухгалтер со знанием персонального компьютера». Вот уж занятие не для нее…
И что же ей со всем этим делать? Идти наниматься в водопроводчики? То-то будет весело, то-то хорошо! Или торговать квасом? Может быть, рвануть в курьеры? Интересно, сколько там платят.
Илона набрала указанный в газете номер. Ей сразу же ответил приятный женский голос, отчетливо произнесший название фирмы. За этим последовал вопрос:
— Чем могу быть вам полезна?
— Я по объявлению, — пробормотала Илона. — Вам вроде бы курьер нужен…
— Да, — согласился красивый голос, — нужен. До двадцати пяти лет.
— А двадцать восемь не подойдет? — удивилась Илона.
— К сожалению, нет, — ответили ей на другом конце провода и повесили трубку.
«Вот дела, — подумала Илона, — в курьеры и то не набиться! Возрастной ценз, кто бы мог подумать! Что там делать-то — бумажки носить!» Ну, наплевать, не всерьез жетона собиралась становиться девочкой на побегушках. Но все-таки это странно. Она-то представляла…
А что, собственно, она представляла, когда говорила Толяну, что пойдет работать? Илона отложила газету и задумалась, уставившись на телефон.
Ну да, перед ней тогда мелькнуло смутное видение большой роскошной приемной: светлые стены, бежевые ковры, темно-коричневая старинная мебель… И сама она сидит за огромным столом, уставленным телефонными аппаратами, перед ней интерком, дорогая кожаная папка с бумагами, чуть в стороне — небольшой серебряный поднос, на нем — тонкий стакан в тяжелом золоченом подстаканнике, от горячего чая поднимается прозрачная струйка пара… Огромная резная дверь ведет в кабинет шефа…
Илона вдруг спохватилась. Ведь нынче все секретари умеют работать на компьютерах, а она эту умную машину видела только издали. Наверное, нужно очень долго учиться, чтобы понять, как на ней работают. А за учебу необходимо платить. Толян на это денег не даст, можно не сомневаться.
Вот если бы она знала английский… Черт побери, ведь родители пытались заставить ее учить этот важный для современной жизни язык, но она была тогда настолько глупа, что упиралась изо всех сил, она была глупа и ленива…
Илона тут же представила себя переводчицей. Солидная фирма, занимающаяся чем-то важным на международном рынке. Солидный шеф, лет пятидесяти с небольшим, относящийся к ней как к родной дочери. Она в строгом деловом костюме, со строгой прической, элегантная и неприступная, пахнущая любимыми духами трагически погибшей принцессы Дианы — «Дух времени» фирмы Нины Риччи. Они вдвоем с шефом летят в Канаду. Шеф просматривает бумаги… Нет, шеф работает на портативном компьютере. Бумаги просматривает она. Ей нужно ознакомиться с данными фирмы, с которой им предстоит вести переговоры. Помощники шефа летят другим классом, их рядом нет. Рядом только она, Илона, доверенный секретарь и переводчик…
Хлопнула входная дверь, и в следующую минуту в комнату ввалился Толян. Он был в хорошем подпитии, зол и весел одновременно.
— Привет, детка! — Он подошел к Илоне, наклонился и чмокнул ее в щеку. — Чем занимаешься? — Тут его взгляд упал на разбросанные по полу газеты, и Нерадов расхохотался: — Детка, да ты никак и в самом деле решила найти работу? Ну Бог в помощь. Только по газетам ничего не найдешь. Разве что в дешевые проститутки сможешь наняться, да и там, наверное, конкурс. Нет, милая, это не так делается.
— А как? — спросила Илона, понимая уже, что по газетам и вправду хорошего места не подыщешь.
— Пойдем-ка на кухню, будешь меня кормить, а я буду учить тебя праведной жизни, — окончательно развеселился Толян. — Что у тебя на ужин?
— Пока ничего, — пожала плечами Илона. — Ты слишком рано вернулся, я тебя еще не ждала. Ну, сейчас приготовлю.
Однако кулинарным талантам Илоны не на чем было разгуляться. Хорошая кухня требует хороших денег, а их-то как раз и не было. Придется Толяну обойтись омлетом с сыром и помидорами. Немножко зелени, немножко сметаны… И никаких оливок, никаких грибов. Гренки — это пожалуйста. Но чай — из весьма посредственных сортов, то, что называется «массовый». Коллекционного теперь не купить. Не на что.
— Да, негусто, — подвел итог ее деятельности Толян, — Ну ты в этом не виновата. Это целиком и полностью моя вина. Так, значит, ты всерьез решила доказать себе и мне, что не такая уж ты неприспособленная. — Он прожевал кусок омлета, немножко подумал и заявил: — Начинать, мне кажется, нужно с поиска подходящих знакомств.
— Где же я их буду искать? — пожала плечами Илона.
— Подумать надо. Так… Чтобы присмотреться к разным фирмам, необходимо получить доступ на их территорию. Я прав?
— Да, но меня даже в курьеры не захотели взять, — огорченно ответила Илона. — У них возрастной ценз. Я для них старовата.
— Жаль. Но есть еще одна фигура, свободно проникающая в самые заповедные места.
— Это кто? — заинтересовалась Илона.
— Почтальон. Простой почтальон, — широко улыбнулся Нерадов. — Правда, работа тяжелая, нужно рано вставать, много ходить… Зато через месяц-другой ты будешь знать, какая фирма на твоей территории чего стоит, а какая не стоит ничего. А уж тогда можно начинать следующий этап проникновения.
Илона засмеялась. Ей понравилась идея Толяна. И показалось очень смешным, что она может разносить газеты, имея целью пристрелять себе местечко поуютнее. Она сразу представила, как входит в один солидный офис за другим, вежливо улыбается надутым секретаршам, кладет им на стол красивые конверты с логотипами знаменитых фирм, как ее замечают начальники этих глупых секретарш, как предлагают ей необыкновенно интересную работу… Но главное она должна доказать Толяну и, пожалуй, самой себе, что может жить как все.
— А как туда устроиться? — спросила она.
— Ну тут ведь речь может идти только о коммерческой доставке, — пояснил Толян, — обычная муниципальная почта не подойдет. Значит, надо постараться… Я узнаю. Кажется, есть у меня один знакомый, который может посодействовать. Ты всерьез этого хочешь? Работа тяжелая, повторяю.
— Я выдержу, — твердо сказала Илона. — Я должна попробовать. Пойми, мне это действительно необходимо — убедиться, что я могу работать, как все… Ну, пусть не как все банкиры, но хотя бы как все почтальоны.
— Ладно, будешь ты почтальоном Печкиным, — усмехнулся Толян. — Обещаю.
Вот так оно и началось. И совсем не сразу Илона поняла, что Нерадов просто-напросто заставил ее поступить так, как было нужно ему самому. Что он в очередной раз использовал ее в своих собственных целях. И при этом совсем не беспокоился о том, что Илона может оказаться под подозрением, что она, как имеющая судимость, в первую очередь привлечет к себе внимание заинтересованных лиц… А может быть, он как раз на это и рассчитывал?
Глава 9
Илону до костей пробирал страх. Страх вползал в нее, как вызывающий озноб туман, как промозглая сырость… Он заставлял ее руки мелко дрожать, когда она протягивала газеты и письма получателям… Но заодно она думала и о том, как сильно ошибалась, устраиваясь на эту работу. Уже второй месяц она разносит почту, у нее целых три участка, но разве она хоть раз попала в те самые приемные больших боссов, которые представлялись ей в мечтах? Нет, она видит только охранников да сторожей. Именно они забирают газеты и письма, а Илону никто и не думает пропускать в святая святых… Впрочем, не во всех фирмах дело обстоит именно так. В той самой «Карине» она, например, сама поднималась на второй этаж и оставляла письма на маленьком столике у входа в приемную. Но она ведь приходила туда еще до восьми часов утра, когда не только боссов, но и второстепенного персонала не было на местах, а бодрствовал один только ночной сторож в красивой форме. Так что и там никого она не видела. Но таких фирм на ее территории было немного. А то, что она свободно ходила, например, по редакции толстого журнала, ее совсем не радовало. Редакция располагалась на четвертом этаже, а лифт в том старом здании отсутствовал. И еще у нее был свободный доступ во внутренние помещения небольшого театра. Ну и что? Монтировщиков там соблазнять, что ли? Чтобы похлопотали за нее, устроили билетером?
Думала Илона и о том, с каким неподдельным интересом отнесся Толян к ее эксперименту. Он каждый день, возвращаясь домой, расспрашивал Илону, тяжело ли ей работать, куда она ходит, что это за конторы, и так далее. А она-то, дурочка, полагала, что Нерадов о ней беспокоится, заботится! И ждала с минуты на минуту, что он скажет: «Брось ты эту глупость, детка, я сделаю все, чтобы ты жила спокойно…» Но Толян этого не говорил. Да и не собирался говорить, как она теперь поняла. Но поняла-то она это только после ужасной новости… Да, пожалуй, прав был Толян, когда говорил, что Илона не умеет жить самостоятельно. Подразумевалось, конечно, что она слишком глупа и доверчива. Наверное, так оно и есть. Так и есть. Без «наверное».
Уж лучше бы Толян продолжал работать на тех таинственных нанимателей, для которых он добывал какие-то документы… а пачки долларов, попутно отобранные у владельцев этих бумаг, доставались ему, да еще и «зарплата» перепадала. Илоне хотелось уехать туда, где тепло, где греет солнце, ей до смерти надоел этот чертов дождь… Да еще и ветер поднялся, зонт удержать невозможно…
Нет, твердо сказала она себе, никаких «приключений» больше не должно быть. Ты ведь уже знаешь, чем они заканчиваются. Разве тебе хочется снова попасть туда?.. Вздрогнув, Илона покачала головой. Лучше работать, как все. И жить как все. На гроши… Ох, как же это тяжело! Вставать в три утра, в любую погоду бежать со всех ног на почтамт, таскать пачки тяжелых газет, улыбаться охранникам, от которых никакого проку, искать взглядом боссов, которые тебя просто не замечают, и надеяться, надеяться на фортуну, на то, что вдруг повезет… А если нет?
Вернувшись домой, Илона поспешила забраться в ванну, чтобы отогреться, чтобы выгнать из промерзшего тела мартовский сырой холод. Что делать, что делать, ритмично стучало у нее в голове, что делать, как избавиться от Толяна, он же снова доведет ее до тюрьмы… Завтра суббота, работы будет мало, а послезавтра воскресенье, лотерейный тираж… Пора бы уже и выиграть!
Сидя в горячей воде, пахнущей лавандой, Илона представила, как она наконец выигрывает. Давно пора, вообще-то говоря. Сколько денег она потратила на эти дурацкие билеты! Да, наверное, в это воскресенье она поймает удачу за хвост… Точно, так оно и будет. Ей ведь это очень нужно. И все будет прекрасно! Она поедет в Москву… В общем, мысли Илоны с этого момента потекли по накатанному кругу. Она наденет парик. Старую незаметную одежду. Она получит свои деньги и исчезнет без следа. Нерадову ее не найти, о нем можно будет забыть. У нее будет отличная квартира э столице, не слишком большая, три-четыре комнаты… Она наймет лучшего преподавателя английского языка убудет упорно заниматься, а потом уедет куда-нибудь… путешествовать. Да, именно путешествовать. Она объедет вокруг света, как героиня одного из самых любимых ее романов… Илона представила себя на палубе белого тихоокеанского лайнера. Вокруг праздные богачи в светлых костюмах, белые ленты на шляпках дам развеваются по ветру, ветер треплет волосы загорелых красивых мужчин… Она лениво возлежит в шезлонге на верхней палубе, надвинув на лицо широкополую бледно-голубую шляпу. На ней белый купальник, ее кожа светится изнутри… Ее красота не оставляет мужчин равнодушными.
Или нет, лучше по-другому. Ночь в тропиках, неподалеку от экватора. Черный бархат неба усыпан бриллиантами звезд. Соленый морской воздух напоен томной нежностью. Волны поют, как орган. Илона стоит, (облокотившись на поручни, на ней длинное жемчужно-серое платье, в волосах темная роза… Поклонники так и вьются вокруг нее. Но она выбирает самого скромного, того, который не стремится навязать ей свое общество, а лишь смотрит на нее издали, вздыхая и ни на что не надеясь. Она сама подходит к нему… Ну конечно же он оказывается мультимиллионером, свободным, ранимым, пережившим несколько лет назад несчастную любовь…
Вздохнув, Илона выбралась из ванны и завернулась в изрядно замусоленный махровый халат. Постирать бы его, да все руки не доходят. Очень уж утомительны все эти домашние дела… Ничего, скоро у нее будет прислуга.
Поскольку вставать ей теперь приходилось в три часа утра, после работы Илона ложилась спать. И теперь она поспешила забраться под одеяло. Но сон не шел. Илона снова и снова вспоминала встревоженные лица работников почты. Попытка ограбления на их территории… Каждый прекрасно понимал, что это может означать. Не обязательно, конечно… но нельзя было исключить того, что наводчиком — вольно или невольно — послужил один из почтальонов. И если милиция возьмется за дело всерьез, всех их начнут проверять. «Какое счастье, — подумала Илона, — что ни одна из товарок не знает о моей судимости, они бы тут же на меня грешить начали…» Ну, и были бы правы, разве нет? Толян для того и пристроил ее в коммерческую доставку.
Наконец Илона заснула, но сон ее был неспокойным. Обрывки страшных видений возникали перед ее крепко сомкнутыми глазами — следственный изолятор, зона… страшные люди, страшные женщины, убивавшие людей…
Илона внезапно проснулась и села на постели.
Те женщины убивали… А она? Ну нет, тут же решила Илона, этого греха на ней нет, уж этого ей никто не пришьет! Это ее саму чуть не убили совсем недавно, и виноват в этом Толян. Сволочь он, вот и все. Постарел, обрюзг, опустился, мажется какой-то гадостью… Черт бы его побрал, если у него нет денег на хороший одеколон, лучше бы никаким не пользовался! Воняет то «Шипром», то еще чем-то в этом роде… А раньше от него пахло только одеколоном фирмы «Рив Гош», и никаким другим. А, пошел он куда подальше! Послезавтра тираж ее любимой лотереи, она обязательно выиграет столько, сколько ей нужно, чтобы обрести свободу.
В субботу почтальоны заканчивали разноску рано — большинство фирм не работало в этот день, оставались только квартиры и магазины. Илона вернулась домой в половине одиннадцатого утра, приняла душ, выпила чаю и уселась перед телевизором. Спать ей сегодня совершенно не хотелось, несмотря на ранний подъем. Поставив кассету с одним из своих любимых фильмов — «Унесенные ветром», Илона погрузилась в переживания Скарлетт. Ах, если бы эта удивительная девушка сразу оценила по достоинству капитана Батлера! Но — увы, не судьба… Вот если бы ей, Илоне, встретился такой мужчина, уж она-то не проглядела бы своего счастья… Как он хорош собой, этот капитан, как он умен, энергичен… и все готов сделать ради любимой женщины, а главное — он так щедр!
Думала Илона и о том, с каким неподдельным интересом отнесся Толян к ее эксперименту. Он каждый день, возвращаясь домой, расспрашивал Илону, тяжело ли ей работать, куда она ходит, что это за конторы, и так далее. А она-то, дурочка, полагала, что Нерадов о ней беспокоится, заботится! И ждала с минуты на минуту, что он скажет: «Брось ты эту глупость, детка, я сделаю все, чтобы ты жила спокойно…» Но Толян этого не говорил. Да и не собирался говорить, как она теперь поняла. Но поняла-то она это только после ужасной новости… Да, пожалуй, прав был Толян, когда говорил, что Илона не умеет жить самостоятельно. Подразумевалось, конечно, что она слишком глупа и доверчива. Наверное, так оно и есть. Так и есть. Без «наверное».
Уж лучше бы Толян продолжал работать на тех таинственных нанимателей, для которых он добывал какие-то документы… а пачки долларов, попутно отобранные у владельцев этих бумаг, доставались ему, да еще и «зарплата» перепадала. Илоне хотелось уехать туда, где тепло, где греет солнце, ей до смерти надоел этот чертов дождь… Да еще и ветер поднялся, зонт удержать невозможно…
Нет, твердо сказала она себе, никаких «приключений» больше не должно быть. Ты ведь уже знаешь, чем они заканчиваются. Разве тебе хочется снова попасть туда?.. Вздрогнув, Илона покачала головой. Лучше работать, как все. И жить как все. На гроши… Ох, как же это тяжело! Вставать в три утра, в любую погоду бежать со всех ног на почтамт, таскать пачки тяжелых газет, улыбаться охранникам, от которых никакого проку, искать взглядом боссов, которые тебя просто не замечают, и надеяться, надеяться на фортуну, на то, что вдруг повезет… А если нет?
Вернувшись домой, Илона поспешила забраться в ванну, чтобы отогреться, чтобы выгнать из промерзшего тела мартовский сырой холод. Что делать, что делать, ритмично стучало у нее в голове, что делать, как избавиться от Толяна, он же снова доведет ее до тюрьмы… Завтра суббота, работы будет мало, а послезавтра воскресенье, лотерейный тираж… Пора бы уже и выиграть!
Сидя в горячей воде, пахнущей лавандой, Илона представила, как она наконец выигрывает. Давно пора, вообще-то говоря. Сколько денег она потратила на эти дурацкие билеты! Да, наверное, в это воскресенье она поймает удачу за хвост… Точно, так оно и будет. Ей ведь это очень нужно. И все будет прекрасно! Она поедет в Москву… В общем, мысли Илоны с этого момента потекли по накатанному кругу. Она наденет парик. Старую незаметную одежду. Она получит свои деньги и исчезнет без следа. Нерадову ее не найти, о нем можно будет забыть. У нее будет отличная квартира э столице, не слишком большая, три-четыре комнаты… Она наймет лучшего преподавателя английского языка убудет упорно заниматься, а потом уедет куда-нибудь… путешествовать. Да, именно путешествовать. Она объедет вокруг света, как героиня одного из самых любимых ее романов… Илона представила себя на палубе белого тихоокеанского лайнера. Вокруг праздные богачи в светлых костюмах, белые ленты на шляпках дам развеваются по ветру, ветер треплет волосы загорелых красивых мужчин… Она лениво возлежит в шезлонге на верхней палубе, надвинув на лицо широкополую бледно-голубую шляпу. На ней белый купальник, ее кожа светится изнутри… Ее красота не оставляет мужчин равнодушными.
Или нет, лучше по-другому. Ночь в тропиках, неподалеку от экватора. Черный бархат неба усыпан бриллиантами звезд. Соленый морской воздух напоен томной нежностью. Волны поют, как орган. Илона стоит, (облокотившись на поручни, на ней длинное жемчужно-серое платье, в волосах темная роза… Поклонники так и вьются вокруг нее. Но она выбирает самого скромного, того, который не стремится навязать ей свое общество, а лишь смотрит на нее издали, вздыхая и ни на что не надеясь. Она сама подходит к нему… Ну конечно же он оказывается мультимиллионером, свободным, ранимым, пережившим несколько лет назад несчастную любовь…
Вздохнув, Илона выбралась из ванны и завернулась в изрядно замусоленный махровый халат. Постирать бы его, да все руки не доходят. Очень уж утомительны все эти домашние дела… Ничего, скоро у нее будет прислуга.
Поскольку вставать ей теперь приходилось в три часа утра, после работы Илона ложилась спать. И теперь она поспешила забраться под одеяло. Но сон не шел. Илона снова и снова вспоминала встревоженные лица работников почты. Попытка ограбления на их территории… Каждый прекрасно понимал, что это может означать. Не обязательно, конечно… но нельзя было исключить того, что наводчиком — вольно или невольно — послужил один из почтальонов. И если милиция возьмется за дело всерьез, всех их начнут проверять. «Какое счастье, — подумала Илона, — что ни одна из товарок не знает о моей судимости, они бы тут же на меня грешить начали…» Ну, и были бы правы, разве нет? Толян для того и пристроил ее в коммерческую доставку.
Наконец Илона заснула, но сон ее был неспокойным. Обрывки страшных видений возникали перед ее крепко сомкнутыми глазами — следственный изолятор, зона… страшные люди, страшные женщины, убивавшие людей…
Илона внезапно проснулась и села на постели.
Те женщины убивали… А она? Ну нет, тут же решила Илона, этого греха на ней нет, уж этого ей никто не пришьет! Это ее саму чуть не убили совсем недавно, и виноват в этом Толян. Сволочь он, вот и все. Постарел, обрюзг, опустился, мажется какой-то гадостью… Черт бы его побрал, если у него нет денег на хороший одеколон, лучше бы никаким не пользовался! Воняет то «Шипром», то еще чем-то в этом роде… А раньше от него пахло только одеколоном фирмы «Рив Гош», и никаким другим. А, пошел он куда подальше! Послезавтра тираж ее любимой лотереи, она обязательно выиграет столько, сколько ей нужно, чтобы обрести свободу.
В субботу почтальоны заканчивали разноску рано — большинство фирм не работало в этот день, оставались только квартиры и магазины. Илона вернулась домой в половине одиннадцатого утра, приняла душ, выпила чаю и уселась перед телевизором. Спать ей сегодня совершенно не хотелось, несмотря на ранний подъем. Поставив кассету с одним из своих любимых фильмов — «Унесенные ветром», Илона погрузилась в переживания Скарлетт. Ах, если бы эта удивительная девушка сразу оценила по достоинству капитана Батлера! Но — увы, не судьба… Вот если бы ей, Илоне, встретился такой мужчина, уж она-то не проглядела бы своего счастья… Как он хорош собой, этот капитан, как он умен, энергичен… и все готов сделать ради любимой женщины, а главное — он так щедр!