Голубева Татьяна. На тебе греха не будет...

   Когда Раменский, выйдя после работы на набережную и увидев спешащую к нему навстречу Илону, сразу предложил пойти погулять в Михайловском саду, Илона тут же решила: вот оно! Наконец-то он решился! Ей даже не придется первой начинать этот сложный и важный разговор. Ура!
   Но… но они еще не дошли до Михайловского, а Илона, почувствовала: что-то не так. Уж очень холодно держался Антон, очень сухо отвечал на ее вопросы, не обращая внимания на ее милую болтовню… А Илона так старалась, чтобы ее болтовня была очень и очень милой, чисто женской, ни о чем и обо всем сразу… Но Антон продолжал хмуриться.
   Илона испугалась. Может быть, она что-то делает не так? Но что именно? Она готова была исправить свою ошибку, вот только бы знать, в чем она ошибается!
   А Раменский окончательно вышел из себя, уловив запах водочного перегара. Она еще и пьет эта девка! Не хватало ему пьяных скандалов! Ну и дурень, когда же он запомнит, что изменять жене — последнее дело в семейной жизни? Ишь, кобель, разохотился! Не мог потерпеть, пока Наташа вернется! Вот теперь и выкручивайся, как умеешь. Хорошо еще, что эта телка не знает, где он живет. В офис ей не прорваться — охрана остановит. Но ведь она вполне может заявиться на дачу! Раменский с ужасом представил, как Илона устраивает скандал в присутствии детей… Нет, этого нельзя допустить. А значит, надо с ней расстаться мирно, по-хорошему, чтобы не создавать повода для лишнего шума. К тому же глупышка смотрела на него так жалобно…
   Они вошли в сад, и Антон Иванович предложил:
   — Давай пройдем вон по той аллейке, направо. Поищем свободную скамью, перекурим, да?
   — Да, — энергично кивнула Илона. Конечно, не говорить же на ходу!
   Они уселись под огромными старыми деревьями, лицом к большой лужайке, освещенной вечерним августовским солнцем. По лужайке с визгом носились ребятишки и собаки. Им было весело, они играли в догонялки — трое мальчишек лет по десять-одиннадцать, две девочки немного помладше, щенок шарпей и два белых бедлингтона. Они отбирали друг у друга мячи и палки, время от времени устраивая кучу-малу. «Вот уж компания подобралась, — насмешливо подумала Илона, — что у одних ума, что у других — поровну! И зачем только они сели здесь, тошнит от этого дурацкого визга и лая!»
   Но тут она заметила, что Антону нравится наблюдать за веселой компанией. Ее это удивило. Они же орут так, что уши закладывает! Однако Илона поспешила сделать вид, что возня детей с собаками и ей доставляет удовольствие. А как же иначе? Жена должна во всем следовать вкусам мужа!
   Антон предложил ей сигарету, они закурили, и Илона нежно и вопросительно взглянула на Раменского: не собирается ли он сказать ей что-то важное?
   Похоже, он и в самом деле собирался, поскольку вид у него был довольно напряженный. Илона замерла в ожидании. Но то, что она услышала, настолько не соответствовало ее фантазиям, что она не сразу поняла, о чем, собственно, речь.
   — Малышка, — осторожно заговорил Антон Иванович, — мы славно провели несколько дней, это был неплохой отпуск для нас обоих, но… но ведь для тебя не секрет, что я женат. Да и ты, между прочим, замужем. Ну и…
   — Ну и что? — ляпнула Илона. — Развод — дело нехитрое!
   Раменский похолодел от ужаса. Только этого ему не хватало! О чем эта дурочка говорит, какой развод?!
   — Нет, детка, ты не поняла, — мягко произнес он. — Развод тут абсолютно ни при чем. Зачем ломать сложившиеся семьи? Наносить травму детям? Это нелепо, это никому не нужно…
   — Мне нужно! — категорично заявила Илона.
   — Нет, погоди, — уже более строгим тоном продолжил Антон Иванович. — Похоже, ты немножко запуталась. Я совсем не намерен разводиться. У меня двое маленьких детей, ты что, забыла об этом?
   — Ну и что? — повторила Илона, окончательно утратив способность рассуждать здраво и понимать, что ей говорят. — Ты же не оставишь их помирать с голоду!
   — Да при чем тут… Нет, ты что-то совсем не то говоришь. Я имел в виду — нам не нужно больше встречаться. Жена с детьми через несколько дней возвращается, у меня и времени-то больше не будет. Семья и фирма — вот и вся моя жизнь, понимаешь?
   Илона уставилась на него во все глаза, не веря собственным ушам. Не нужно встречаться? То есть как это — не нужно? А как же их великая любовь? Что, вот так запросто взять и похоронить ее?
   — Ты, наверное, до сих пор не понял, — сказала она наконец. — Я же люблю тебя! Я для тебя на все готова, абсолютно на все! Я разведусь, плевать мне на всех!
   — Да, но мне-то не плевать! — он. — У меня нет ни малейшего желания обижать женщину, родившую мне двоих детишек…
   — Я тоже тебе детишек нарожаю сколько хочешь! — твердо сказала Илона. — Я молодая, здоровая, мне это труда не составит!
   «Да, конечно, ты молодая и здоровая, — подумал Раменский, — вот только водочкой балуешься не в меру, так что твои детишки вряд ли кого-нибудь порадуют…»
   — Нет, детка, о разводах не может быть и речи, — снова сказал он, прибавив холода в голосе. — Я предлагаю расстаться по-хорошему, друзьями. Будем вспоминать чудесное лето и жить по-прежнему.
   — Не хочу! — капризно надула губы Илона. — Не хочу жить по-прежнему! Хочу жить с тобой!
   Она потянулась к Антону, чтобы обнять его, но он крепко взял ее за руки и отстранил, слегка поморщившись от запаха перегара.
   — Детка, мне пора, — сухо сказал он. — У меня еще довольно много дел сегодня… Пойдем, я посажу тебя на такси. Тебе тоже лучше вернуться домой.
   Илона онемела от ужаса и послушно встала. Раменский вывел ее из парка на Садовую, быстро поймал машину и усадил в нее так и не произнесшую ни слова Илону, даже не поцеловав ее на прощание. Он лишь сунул водителю пару сотенных бумажек, сказал:
   — Отвезите даму, куда она попросит, — и захлопнул дверцу.
   — Куда едем? — обернулся водитель к Илоне. Она посмотрела на него, не видя, потом наконец прошептала:
   — Угол Мойки и Гороховой… — и заплакала.

Глава 10

   Илона вошла во двор и направилась было к своему подъезду, но остановилась, почувствовав, что не в силах сейчас войти в помойку, гордо именуемую Карповым «квартирой», увидеть сморщенное обезьянье личико жалкого калеки, услышать его несвязный лепет…
   Она развернулась и пошла к ближайшему магазину.
   Слезы давно высохли, теперь Илона кипела злобой и ненавистью. На кого она злилась, кого ненавидела? Вряд ли она и сама могла бы разобраться в этом. Ее мысли метались, голова, охваченная жаром, переполнилась яркими картинами мести… Но кому Илона собиралась мстить? Всему свету?
   Жить по-прежнему! Антон сказал — «жить по-прежнему»! Он что, с ума сошел? Ну, впрочем, откуда ему знать… По-прежнему? В вонючей берлоге Карпова? Или в опустевшей квартире пьяного Толяна? А деньги? По-прежнему — значит, в нищете? Нет, нет и еще раз нет! Мерзавец, негодяй, как он смел отказаться от ее любви? Она преподнесла ему в дар свою душу, свое сердце, свое молодое, прекрасное тело… А он? Он отказался от нее, он предпочел остаться со старой женой, с глупой домохозяйкой, только и способной, что кудахтать над своим потомством! Ах, ему не хочется ее обижать! Да кто она такая, эта рожальная машина? Как вообще посмел он сравнивать ее, Илону, с какой-то курицей? Обижать не хочет! Ха! Скажите, какие мы жалостливые!
   Выйдя из магазина с пакетом, в котором лежали три бутылки водки, батон, пачка сосисок и блок сигарет, Илона вдруг остановилась, пораженная новой мыслью.
   Антон сказал: «Семья и фирма», дескать, в этом и состоит вся его жизнь. Именно так, в этом порядке — «семья и фирма». Похоже, его отвратительная жена имеет какое-то отношение к фирме. Ну конечно, в этом все дело! Наверное, она — дочь владельца, или генерального директора, или как это там называется, без разницы … Нельзя исключить и того, что она сама — одна из главных акционеров, почему нет? Таким образом, у нее и власть, и сила, а Антон ведь по-настоящему увлечен своей работой, да и где еще он заработает такие денежки? Вот оно что… Он просто дал ей понять, что не может развестись, а до нее, дуры, его намек Дошел только сейчас! Чего ж удивляться, что он так рассердился на нее? Кто угодно рассердился бы. Он не может попросить развод, как бы он ни любил ее, Илону! И конечно же он опасается, что как бы кто-нибудь из сотрудников не донес о его встречах с молодой красавицей, а тогда уж, можно не сомневаться, его властная женушка примет свои меры. Он испугался за Илону. Он знает, на что способна его дражайшая половина. Она может нанять людей, и они изобьют Илону, хуже того, могут изуродовать ее! Или просто убить. О!..
   Ну нет! Ничего у этой твари не выйдет! Илона будет бороться за свое счастье!
   Вихрем ворвавшись в квартиру Карпова, она заорала во все горло:
   — Лешка! Дедуля! Давай выпьем!
   Карпов выполз из кухни, где занимался приготовлением сложного, дорогого и необыкновенно вкусного супа из консервированной фасоли, картошки, зеленого лука, помидоров, куриных крылышек и фрикаделек, с растительным маслом в качестве приправы. Это был его собственный кулинарный рецепт, и Карпов невероятно гордился им. Однажды, много лет назад, он уже варил такой суп, и получилось просто отлично.
   — Конечно, девочка, конечно, уж я-то не откажусь, — забормотал он, принимая из рук Илоны тяжелый пакет. — А я такой супчик варю — пальчики оближешь! Скоро уже готов будет!
   — Супчик — это хорошо, — благосклонно кивнула Илона. — Брось в него и сосиски тоже.
   — Сосиски? — озадачился Карпов. Сосиски в его рецепт не входили. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Правда, кастрюля и без того полна до краев, положи еще что-нибудь — выплеснется на плиту, но если хорошо подумать… Ну да, можно немного отчерпнуть половником в мисочку… Ага, как раз сосиски-то и влезут. Да, это Илоночка правильно предложила. Еще наваристее получится супчик, еще вкуснее!
   Карпов радостно выставил на стол бутылки, распечатал сосиски и занялся изменением состава супа. А Илона, быстро переодевшись в старые джинсы и полинявшую футболку, уселась возле стола и принюхалась к запахам, наполнявшим кухню. «Надо же, — насмешливо подумала она, — что же это такое дедуля приготовил, что даже не воняет, как обычно? Вроде бы нечто съедобное на сей раз!»
   — Давай выпьем, само доварится! — поторопила она Карпова.
   — А закусить чем же? — возразил тот. — Ты подожди еще минуточку, оно готово, вот только сосиски прогреются, и все!
   — Наплевать, первую можно и булкой закусить! — Душа Илоны горела и жаждала успокоения. Ей не хотелось ждать, ей не хотелось супа. Она вообще не ощущала голода, хотя почти не ела сегодня.
   Но Карпов на этот раз стоял на своем, желая, чтобы все было по правилам. Что же он, зря старался, что ли? А денег сколько на этот суп потрачено? Он со всей доступной ему скоростью поставил на стол тарелки, положил ложки, водрузил подставку под кастрюлю. Нарезал батон. Илона следила за его неловкими движениями, и ей становилось все противнее. Какое убожество! Какое жалкое существо! Но сейчас ей почему-то не хотелось пить одной… Наконец, не выдержав, она вскочила, сама переставила на стол кипящую кастрюлю и разлила суп по тарелкам.
   — Садись! — приказала она.
   Карпов послушно сел к столу. Илона распечатала бутылку, но тут Алексей Алексеевич снова запротестовал:
   — Нет, давай я налью!
   В его представлении это был непорядок. Он готов был сто тысяч раз повторить: водку разливать — не бабье дело!
   Илоне вдруг стало почему-то жаль этого человечка. Она терпеливо дождалась, пока он собственноручно наполнит мутные граненые стопки, она даже слегка улыбнулась ему, подумав о том, как однообразна и примитивна его жизнь… А он даже не представляет, что можно жить как-то иначе! Все его знакомые и друзья живут так же, ну, может быть, чуть-чуть получше… Но есть ведь и бездомные, рядом с которыми Карпов — просто образец благополучия, пусть даже он и не платит за свою квартиру уже четвертый год. Конечно, он смотрит телевизор, видит другую жизнь, но Илона давно поняла, что та жизнь остается для таких, как Карпов, просто картинкой, кино, а кино — оно и есть кино, на самом-то деле так не бывает… Ну, безусловно, он слышал, что где-то действительно есть миллионеры с трехкомнатными квартирами, но его это никогда не задевало. Карпов не умел примерять на себя чужие одежды, не умел завидовать тому, что в его глазах выглядело просто сказкой, выдумкой.
   Илона усмехнулась, представив Карпова в белом «континентале». Вот смеху-то было бы! Бедняга и не знал бы, как оттуда выбраться! А страху бы натерпелся!
   — Давай за тебя выпьем, — предложила она Алексею Алексеевичу. — За твое здоровье.
   Карпов расцвел от счастья. Надо же, его девочка все-таки хорошо к нему относится! Вот, за его здоровье выпить захотела… сама предложила!
   Они выпили, потом еще, потом еще, и Алексей Алексеевич, как обычно, начал усердно клевать носом, даже не доев свою порцию наваристого супа. Илона проводила его в комнату, помогла улечься в постель. И сама себе удивилась: что это с ней? Ей же всегда было противно даже дотронуться до этого паршивого старика! Ну, это, наверное, от слишком сильного расстройства чувств.
   Вернувшись на кухню к водке, Илона принялась подробно вспоминать встречу с Антоном Ивановичем и заново анализировать каждое его слово, каждый его жест… Ну а если кое-что и исказилось в этих воспоминаниях, если фантазия Илоны подправила кое-какие детали, разве это могло иметь хоть какое-то значение? Главное — общая тенденция.
   А общая тенденция представлялась Илоне так. Раменский, безусловно, любит ее. И именно поэтому вынужден так сурово расстаться с ней. Парадоксально? Только на первый взгляд. Если его работа в роскошной фирме зависит от его жены (Илона почему-то была твердо убеждена, что жена Раменского — старая жирная баба, уродливая и ужасно глупая), как еще он мог постудить, чтобы уберечь ее, Илоны, покой и безопасность? И кстати, она сама наделала немало глупостей. Зачем она без конца болталась прямо под окнами того роскошного серого здания? Охранники могли не просто заметить, кого именно она дожидается, но и донести об этом старой властной суке, законной жене Антона Ивановича. Уж само собой, он об этом не обмолвился бы, любя Илону, он ведь понимает, как она стала бы переживать… Да, это правильное объяснение. Но что же ей делать в таком случае? Конечно, она не станет отказываться от своего счастья, она никогда не предаст Антона, не изменит ему. Она должна веять на себя все самое трудное, она должна помочь ему освободиться… Но как?
   Допив первую бутылку, Илона принялась за вторую. Водка здорово помогала ей думать. Идеи рождались одна за другой, они просто фонтаном извергались из ее мозга, но все они как-то не очень нравились Илоне. Можно, например, найти классного мужика, кобеля, который соблазнил бы эту бабу… За это придется заплатить, конечно, ну, деньги на святое дело всегда найдутся, уж ради этого она готова устроить грандиозную «охоту» на ночных улицах, настоящее сафари… А если жена Антона сама пойдет налево — развода не миновать. Но это займет довольно много времени… Можно нанять какую-нибудь психопатку, чтобы каждый день звонила по телефону и говорила какие-нибудь гадости, ну, вроде этого: «Ты дура, ты уродина, старая карга, не держи мужа, дай ему свободу…» Но это тоже долгая история. Можно… Да много чего можно, только все не то, не то… Илоне хотелось мгновенного и радикального решения. И самым простым ей представлялось, конечно же, убийство. Она ведь уже видела, как убивают людей, и ничего в этом нет особенного. Толян, помнится, и глазом не моргнул…
   Когда вторая бутылка опустела больше чем наполовину, Илона была уже твердо убеждена: жену Антона необходимо убить. Оставалось разобраться с деталями. Но это мелочи.
   Довольная собой, Илона отправилась спать.

Глава 11

   Когда она проспалась, чудовищная идея не только не выветрилась из ее беспутной головы, но, напротив, укрепилась окончательно. Вот только Илоне совсем не хотелось брать грех на душу, браться за дело самой, в смысле самой то ли душить, то ли резать ненавистную тетку. Куда проще нанять специалиста. Но тут уж, наверное, понадобится довольно солидная сумма… Где же она ее возьмет? Хотя сначала, конечно, нужно узнать, сколько стоит такой заказ. Где узнать? У Толяна, конечно. Он наверняка знает.
   И все же сначала Илона решила еще раз проверить чувства Антона Ивановича, убедиться окончательно и бесповоротно, что он ее любит, что только материальная зависимость от жены мешает ему навеки воссоединиться с единственной достойной его женщиной — Илоной.
   Сначала она решила, что в воскресенье поедет к нему на дачу, как-нибудь вызовет его… Потом подумала, что это не годится, — там ведь может оказаться его семья, и тогда он начнет нервничать, спокойного и неторопливого разговора не получится. Значит, придется снова ждать его возле офиса. Но немножко изменить внешность, чтобы не подвергать его излишнему риску. Если она наденет парик, его служащие не узнают ее, увидев из окон. И все будет в порядке. О чем она заговорит с Антоном — Илона хорошо знала. Это будет настоящей проверкой!
   В четыре часа Илона, одетая в простой джинсовый костюм с розовой футболкой, в светлом парике, уже бродила по набережной Мойки, дожидаясь Раменского. Для храбрости и уверенности в себе она немножко выпила, совсем чуть-чуть, и теперь чувствовала себя прекрасно. Но, понапрасну потратив два с лишним часа, она так и не увидела Антона Ивановича. Что ж, не повезло сегодня — повезет завтра. Все равно ему не уйти от судьбы, а Илона — его судьба, она предназначена ему богами. Все настоящие браки заключаются на небесах. Вот так.
   Она уже подходила к дому, когда ее вдруг остановил странный мужик — грязный донельзя, воняющий помойкой, с длинными волосами, сбившимися в колтун, в изодранной и замусоленной десантной форме. Он радостно шагнул к ней и хрипло заорал:
   — Илонка! Ух ты! Все такая же красавица! Как живешь?
   Илона недоуменно уставилась на подвальное чучело, гадая, откуда бы оно могло знать ее имя. Чучело весело заржало, видя, как изменилось выражение ее лица.
   — Не узнала! Ну даешь, пупсик! Не узнала! Пупсик? Илона всмотрелась в морщинистое серое лицо с огромными мешками под глазами, в обвисшие синие губы… Не может быть!
   Но это был он — ее самый первый «принц». Только он называл ее пупсиком.
   — Юра? — осторожно спросила она. — Это ты?
   — А кто же еще! — загоготал подвальный житель. — А ты не меняешься! Как жизнь-то, как дела? Замужем?
   — Д-да… — неуверенно ответила Ил она. Ей отчаянно хотелось поскорее сбежать, сбежать подальше от этого страшного призрака, зачем-то явившегося из далекого прошлого. Столько лет прошло, чего он к ней привязался, шел бы мимо!
   — Квартира, поди? Машина, да? — Илона едва заметно кивала в ответ. — А мне вот немножко не повезло. Но это временно, не сомневайся. Просто полоса неудач, ничего особенного. У меня есть кое-какие идеи, так что скоро я прорвусь! Вот только деньжат немножко бы раздобыть, и…
   Вот оно что, сообразила наконец Илона, он просто выпрашивает на бутылку! Полоса неудач, как же… Впрочем, наверное, это действительно полоса, только шириной с Тихий океан. Илона торопливо открыла сумочку.
   — Юрик, у меня с собой не особенно много, но если тебя это в какой-то мере выручит…
   — Только не думай, что я стал примитивным попрошайкой! — тут же встал в позу Юрий. — Я могу тебе изложить во всех подробностях, что именно я намерен предпринять, и ты поймешь: план отличный! И я его осуществлю!
   — Я верю, Юрик, верю! — с жаром воскликнула Илона. — Я всегда тебе верила, ты же знаешь!
   «В том-то и беда, — тут же подумала Илона, — что я ему верила, этому идиоту с болезненными фантазиями. Надо было сразу послать его подальше, а я с ним столько времени потеряла!» Она отдала бывшему «принцу» сто рублей, лежавшие в кошельке, и порадовалась тому, что остальные деньги были припрятаны во внутреннем кармашке сумки. А то бы он увидел, что у нее отнюдь не сотня при себе, и, конечно, тут же начал бы клянчить, а так легко отделалась.
   — Благодарю тебя, моя вечная любовь! — с пафосом воскликнул жутко воняющий «принц». — Я не забуду твоего благородства!
   — Спасибо, Юрик. — Илона заставила себя улыбнуться. — Извини, я спешу, меня дома ждут…
   — Разумеется! Но я надеюсь на скорую встречу! «Вот уж это и вовсе ни к чему, — сердито подумала Илона, сбежав наконец от развалины, бывшей когда-то весьма импозантным мужчиной. — Ну и ну, надо же до такого докатиться! Спился, опустился вконец… Фу, ну и гадость!» Илоне захотелось принять душ. И немножко выпить, чтобы успокоить взбудораженные неприятной встречей нервы.
   Назавтра она снова ждала Раменского, с четырех до семи бродила по набережной и Волынскому переулку, но снова лишь понапрасну потеряла время и измотала нервы. «Наверное, он уехал в командировку, — думала Илона, — машины-то не видно, но это не страшно, рано или поздно он вернется — и все сразу встанет на свои места». И еще день, точнее, вечер прошел в бесплодном ожидании, а потом наступили выходные, и Илоне поневоле пришлось провести их в компании Карпова. Но на этот раз ее несколько утешило наличие в квартире телевизора. Она заранее позаботилась о том, чтобы купить билеты на субботние и воскресные тиражи лотереи, и настолько уверовала в грядущую победу, что проснулась вовремя даже без будильника. Карпов тихо бубнил что-то, выражая недовольство бессмысленной тратой денег, мол, никто еще никогда в лотерею не выигрывал, все денежки достаются только своим, по знакомству, потому что тот, кто будто бы выигрывает, делится с организаторами этого безобразия… И тем не менее он уселся рядом с Ил оной и принялся с азартом следить за шарами, выскакивающими из лототрона.
   И надо же было такому случиться, что на этот раз Илона выиграла! Немного, всего триста двадцать рублей, но для Карпова это была ошеломительная сумма. Он не верил, что такие деньги могут кому-то дать просто так, в обмен на лотерейный билет с якобы правильными числами. Илона смеялась над бедным дурачком, не понимающим, что это вообще не выигрыш, а так, ерунда собачья. Конечно, она получит эти жалкие три сотни, и даже быстро — во вторник, но ей-то нужны совсем другие суммы! Ей нужен джек-пот! А Карпов, как ни старался, просто не мог понять, что это такое — миллион. Его финансовые фантазии ограничивались десятью тысячами рублей. Больше просто не бывает.
   Но Илона, несмотря на мизерность выигрыша, почувствовала воодушевление. «Это знак, — думала она, — это намек судьбы, первая ласточка, теперь все пойдет по-другому!» Главное — покупать побольше билетов и не пропускать тиражи. Скоро, скоро она разбогатеет! Ах, как это хорошо! Она купит квартиру, машину, она будет встречать Антона после работы на собственном «мерседесе», он увидит, что Илона не только красива, но и богата, независима… Она вложит деньги в его фирму! Ну конечно же она купит акции, или как там это у них делается, она станет главным владельцем, Антон перестанет бояться свою старую уродину! Вот это идея! Отлично!
   Однако все равно нужно убедиться еще раз в его бесконечной любви. Тем более что обе воскресные лотереи не принесли ни гроша.
   В понедельник она, нацепив парик, снова заняла пост возле здания, где располагалась фирма «Миллениум». На этот раз она не сомневалась в том, что увидит Раменского, — его светло-серый «форд» стоял на набережной. В половине пятого Антон Иванович вышел на улицу, но не успел перейти на другую сторону, к машине, как перед ним возникла Илона. Раменский не сразу узнал ее, и не только из-за светлых волос. Что-то неуловимо изменилось в лице женщины, и Раменский пристально всмотрелся в ее глаза, пытаясь понять, в чем тут дело. Наверное, в новом выражении, решил он, странном выражении тоски и яростной решимости… Ну плюс заметная отечность, наверняка пьянствовала все выходные без просыпу. И сейчас от нее несет дешевой водкой.
   — Зачем ты пришла? — сухо спросил он. — Мне казалось, мы уже обо всем договорились.
   — Это ты договорился, — фыркнула Илона. — Я в твоих договорах участия не принимала. Я люблю тебя, мне плевать на весь мир. Я хочу быть с тобой.
   Раменский поежился, слушая этот пьяный бред, тем не менее нужно было что-то предпринимать. Нельзя было допустить, чтобы Илона устроила скандал прямо здесь, под окнами фирмы.
   — Давай поедем куда-нибудь, поговорим, — предложил он, стараясь сдержать раздражение. — Садись в машину.
   Илона радостно впорхнула в салон «форда». Раменский повел машину через Конюшенную площадь к Троицкому мосту. Он решил, что лучше поговорить с навязчивой девкой где-нибудь в тишине и покое, ну, например, в Петропавловской крепости, там сейчас народу почти нет — понедельник, вечер, начало сентября, туристы в основном разъехались, местные заняты школьными проблемами… Да, это именно то, что надо.
   В крепости и в самом деле было тихо и безлюдно.
   Раменский повернул направо, уводя Илону с центральной аллеи. Найдя скамью, сел, жестом предложив Илоне занять место рядом с ним. Она послушно опустилась на деревянную лавку, дыша водкой и глядя на Раменского жадными глазами. Антон Иванович вдруг увидел в этой женщине то, чего не замечал до сих пор: она была из тех, кто готов ради собственного благополучия смести все на своем пути. Да к тому же пьянчужка, а значит, способна на непредсказуемые поступки… Ему стало немного страшно.