Страница:
несмотря на это, земля все дает им в изобилии сама. В пещерах живут
великаны-циклопы, каждый знает лишь свою семью, не собираются они на
народные собрания. Не сразу пристали мы к земле циклопов. Мы вошли в залив
небольшого острова, расположенного недалеко от острова циклопов. Ни один
человек никогда не посещал этот остров, хотя он был очень плодороден. На
этом острове водились в изобилии дикие козы, а так как никогда не видели эти
козы человека, то не пугались они и нас.
Причалив к берегу ночью, мы спокойно уснули на берегу, а утром занялись
охотой на коз. Каждому кораблю досталось по девяти коз, для корабля же, на
котором плыл я сам, взял я их десять. Целый день отдыхали мы после охоты,
весело пируя на берегу. До нас доносились с земли циклопов их голоса и
блеяние стад.
На следующее утро решил я плыть на своем корабле к земле циклопов,
чтобы узнать, что это за народ. Быстро переплыли мы неширокий пролив и
пристали к берегу. У самого моря увидели мы пещеру, заросшую лавровыми
деревьями и огороженную оградой из громадных камней.
Взял я с собой двенадцать надежных товарищей, захватил мех с вином и
пищу и пошел в пещеру циклопа.
Как после узнали мы, этот циклоп был страшно свиреп, он жил отдельно от
других и одиноко пас свои стада. Не похож был он, как и все циклопы, на
остальных людей. Был он великаном, обладал чудовищной силой и имел только
один глаз во лбу.
Когда мы вошли к нему в пещеру, его не было дома, он пас стада. В
пещере циклопа в корзинах лежало множество сыров, в ведрах и чашах стояла
простокваша. В пещере были устроены ограды для ягнят и козлят. Спутники мои
стали уговаривать меня, захватив лучших ягнят и козлят и взяв сыров, бежать
на корабль, но я, к несчастью, не послушал их. Мне хотелось посмотреть на
самого циклопа.
Наконец пришел и сам циклоп. Бросил он громадную вязанку дров на землю
у входа в пещеру. Увидав циклопа, в страхе забились мы в самый темный угол
пещеры. Циклоп же загнал в пещеру свое стадо, завалил скалой вход в нее и
стал доить коз и овец. Подоив их, он развел огонь, чтобы приготовить себе
пищу, и, увидав нас, грубо спросил громовым голосом:
- Кто вы такие? Откуда вы пришли? Верно, без дела скитаетесь вы по
морям, причиняя всем народам несчастья?
- Все мы греки, - ответил я циклопу, - плывем из-под Трои. Нас занесло
сюда бурей. Мы умоляем тебя принять нас дружелюбно, как гостей. Ведь ты
знаешь, что карает Зевс того, кто обижает странников и не оказывает им
гостеприимства.
- Видно, что издалека пришел ты сюда, чужеземец, - свирепо крикнул мне
циклоп, - коль думаешь, что боюсь я твоих богов! Какое дело мне до Зевса! Не
боюсь я гнева Зевса. Не намерен я щадить вас. Делать буду то, что хочу!
Скажи, где твои корабли!
Понял я, зачем спрашивает меня циклоп о моем корабле, и ответил ему:
- Бурей разбило мой корабль о прибрежные утесы, лишь я со своими
спутниками спасся.
Ничего не ответил мне циклоп. Быстро схватил он своими громадными
руками двоих моих спутников, ударил их о землю и убил. Затем он сварил их,
рассекши их тела на части, и съел. В неописуемый ужас пришли мы и стали
молить Зевса о спасении. Циклоп же, окончив свой ужасный ужин, спокойно
растянулся на земле и заснул. Я хотел убить его, обнажил уже меч, но,
взглянув на громадную скалу, которой завален был ход, понял, что так не
спастись нам.
Наступило утро. Снова циклоп убил двоих моих спутников. Съев их, выгнал
он стадо из пещеры, а вход завалил скалой. Долго придумывал я средство, как
спастись, наконец придумал. В пещере нашел я громадное бревно, похожее на
мачту. Циклоп, наверно, хотел из него сделать себе дубину. Отрубил я мечом
конец бревна, заострил его, обжег на углях и спрятал. Вечером вернулся со
стадом циклоп. Опять убил он двоих моих спутников и, кончив свой
отвратительный ужин, хотел лечь спать. Но я подошел к нему и предложил чашу
вина. Выпил вино циклоп и потребовал еще, сказав мне:
- Налей мне еще да скажи, как зовут тебя, я хочу приготовить тебе
подарок.
Налил я циклопу вторую чашу, он потребовал третью, налил я и третью.
Подавая ее, сказал циклопу:
- Ты хочешь знать мое имя? Меня зовут Никто.
- Ну, слушай же, Никто, тебя съем я последним, это будет моим подарком
тебе, - так ответил мне со смехом циклоп.
Выпил он третью чашу, охмелел, повалился на землю и заснул,
Тогда дал я знак товарищам, схватили мы заостренный конец бревна,
разожгли его на костре и выжгли им глаз циклопу. Заревел он от страшной
боли, вырвал из глаза дымящийся кол и стал звать на помощь других циклопов.
Сбежались они и стали спрашивать:
- Что случилось с тобой, Полифем? Кто обидел тебя? Не похитили ли у
тебя твои стада? Зачем ты разбудил нас?
Им отвечал, дико взревев, Полифем:
- Меня не силой, а хитростью губит Никто!
Рассердились циклопы и крикнули Полифему:
- Если никто тебя не обидел, то незачем тебе так реветь! Если же ты
заболел, то такова воля бога, а ее никто не изменит.
С этими словами удалились циклопы.
Настало утро. С громкими стонами отодвинул от входа скалу Полифем и
стал выпускать в поле стадо, ощупывая руками спину каждой овцы и каждой
козы. Тогда, чтобы спасти товарищей, я связал по три барана и под среднего
привязал по одному из своих товарищей. Сам же, вцепившись руками в густую
шерсть громадного барана, любимца Полифема, повис под ним.
Прошли бараны с привязанными под ними моими спутниками мимо Полифема.
Последним шел баран, под которым висел я. Остановил его Полифем, стал
ласкать его и жаловаться на свою беду, на то, что обидел его дерзкий Никто.
Наконец пропустил он и этого барана. Так спаслись мы от верной гибели.
Скорей погнали мы стадо Полифема к кораблю, где ждали нас товарищи. Не дал я
товарищам оплакивать погибших. Быстро вошли мы на корабль, захватив овец
Полифема, и отплыли от берега. Когда отплыли на такое расстояние, на которое
слышен голос человека, я громко крикнул циклопу:
- Слушай, циклоп! Своей жестокостью ты сам навлек на себя кару Зевса.
Больше не будешь ты убивать и пожирать несчастных странников.
Услыхал меня циклоп, в ярости поднял он утес и бросил его в море. Утес
чуть не раздробил нос корабля. Взволновалось море от падения в него утеса.
Громадная волна подхватила мой корабль и бросила на берег. Но шестом
оттолкнул я корабль, снова поплыли мы в море. Отплыв, я крикнул Полифему:
- Знай, Полифем, что тебя ослепил Одиссей, царь Итаки!
Завыл от злости дикий циклоп и громко воскликнул:
- Сбылось пророчество, данное мне прорицателем! Я думал, что Одиссей -
грозный великан, а не такой ничтожный червяк, как ты!
Стал молить Полифем отца своего Посейдона, чтобы покарал он меня за то,
что лишил я его зрения. Схватил он утес еще больше первого и бросил в море.
Упал утес за кормой корабля. Громадная волна подхватила мой корабль и
бросила далеко в море. Так спаслись мы.
Счастливо достигли мы острова, где ждали нас остальные корабли. Там
принесли мы богатые жертвы богам. Проведя ночь на берегу этого острова, на
следующий день отправились мы в дальнейший путь по безбрежному морю, скорбя
о погибших товарищах.
Вскоре прибыли мы на остров Эола. Весь остров Эола, плавающий по морю,
окружен нерушимой медной стеной, берега же его поднимаются отвесными утесами
из морских волн. На этом острове живет Эол с женой своей и шестью сыновьями
и шестью дочерьми. Счастливой и безмятежной была жизнь Эола. Дни проводил
он, весело пируя со своей семьей в богатых чертогах. Целый месяц чествовал
нас пирами Эол и слушал мои рассказы о подвигах героев под Троей.
Наконец стал я просить его отпустить нас на родину. Согласился Эол. На
прощание дал он мне большой мех, завязанный серебряной бечевкой. В этом мехе
были подвластные. Эолу ветры. Лишь один Зефир был оставлен на свободе. Он
должен был гнать мои корабли к родной Итаке. Запретил Эол развязывать мех до
тех пор, пока не прибуду я на родину.
Но не сулил великий Зевс вернуться мне на родину. Когда на десятый день
плавания показалась уже Итака, боги погрузили меня в глубокий сон. Спутники
же мои стали говорить между собою, что, наверно, много золота и серебра дал
мне Эол, положив их в мех, раз я не позволяю развязывать его. Побуждаемые
любопытством, развязали мои спутники мех. Вырвались из него ветры и подняли
страшную бурю на море. Проснулся я от шума бури и хотел броситься в отчаянии
в море, но покорился злой судьбе и, завернувшись в свой плащ, лег на корме.
Бурей пригнало нас опять к острову Эола. С одним из своих спутников
пошел я во дворец Эола и стал молить его еще раз помочь мне вернуться на
родину. Но разгневался на меня Эол. Прогнал он меня из своего дворца и
сказал, что никогда не будет помогать тому, кого, как меня, ненавидят и
преследуют боги. Проливая горькие слезы, ушел я из дворца Эола.
Долго плыли мы по безбрежному морю, наконец достигли острова Эеи {Эеи -
мифический остров, по представлению греков, находился на краю моря, на
дальнем западе.}, где жила прекрасновласая волшебница Кирка, дочь бога
Гелиоса. Два дня провели мы на берегу тихого залива. На третий день,
опоясавшись мечом и взяв копье, пошел я в глубь острова. С высокого утеса
увидел я вдали дым, подымавшийся из-за леса. Решил я вернуться к кораблям и
послать несколько спутников узнать, кто живет на острове. По дороге удалось
мне убить копьем громадного оленя. Принес я его на корабль, приготовили мы
себе трапезу и, подкрепившись едою и вином, уснули под шум морских волн.
Утром разделил я своих спутников на два отряда. Одним начальствовал я,
другим же поручил начальствовать Эврилоху. Бросили мы жребий, кому идти в
глубь острова, выпал жребий идти Эврилоху, с двенадцатью товарищами.
Отправились они в путь и быстро достигли дворца Кирки. Около него
ходили ручные львы и волки. Увидав моих спутников, подбежали к ним и стали
ласкаться, словно собаки, ласкающиеся к своим хозяевам, - так укротила их
волшебным питьем Кирка. В это время из дворца донеслось до моих спутников
звонкое пение. Вызвали мои спутники из дворца Кирку. Вышла она и приветливо
просила их войти.
Во дворце подала Кирка им вина в чашах, подмешав в него сока волшебной
травы. Выпили вино мои спутники, а Кирка, коснувшись каждого жезлом,
обратила их всех в свиней, оставив им лишь разум. Загнала их Кирка в хлев и
бросила им, проливающим горькие слезы, в пищу желудей. Один лишь Эврилох
спасся. Он не вошел во дворец вместе со всеми.
Прибежал к кораблю Эврилох и с ужасом рассказал о постигшем моих
спутников несчастье. Тотчас пошел я ко дворцу Кирки, думая лишь об одном, -
как спасти моих спутников. На пути явился мне под видом прекрасного юноши
бог Гермес. Он научил меня, как освободить из власти волшебницы товарищей, и
дал мне чудодейственный корень, который должен был сделать безвредными для
меня чары Кирки.
Пришел я во дворец Кирки. Ласково встретила она меня, ввела во дворец
и, посадив на богато украшенное кресло, поднесла волшебного питья. Спокойно
выпил я его. Она же коснулась меня жезлом и сказала:
- Иди же теперь в свиной хлев и валяйся там вместе с другими.
Я же, обнажив меч, как повелел мне бог Гермес, бросился на волшебницу и
стал грозить ей смертью. Упала предо мной на колени Кирка.
- О, кто ты? - воскликнула она. - Никто до сих пор не мог спастись от
моего волшебного напитка. О, знаю я, ты хитроумный Одиссей! Мне давно уже
предсказал Гермес, что придешь ты ко мне. Вложи же твой меч в ножны!
Вложив меч в ножны, я заставил поклясться Кирку, что не причинит она
мне вреда. Дала она мне нерушимую клятву богов, и пошел я отдохнуть.
Пока я отдыхал, служанки Кирки, дочери богов реки и ручьев, приготовили
пышную трапезу. Когда я проснулся, то оделся в роскошные одежды, вошел в
пиршественный чертог, сел за стол, уставленный богатыми яствами, и
погрузился в тяжелую думу. Не мог я от печали ничего есть. Спросила меня
волшебница о причине печали. Я же ответил, что до тех пор не буду ничего
есть, пока не вернет она прежнего образа моим спутникам. Тотчас вывела из
хлева свиней Кирка, помазала их волшебной мазью, возвратила им прежний образ
и сделала их даже красивее и сильнее, чем они были раньше. Обрадовались мои
спутники, увидав меня, их радость тронула даже Кирку. Просила меня
волшебница сходить на берег моря за оставшимися там моими спутниками и
привести их всех к ней во дворец. Тотчас исполнил я просьбу Кирки и привел к
ней всех своих спутников, хотя и уговаривал их Эврилох не доверяться
коварной волшебнице. Когда все мы собрались во дворце Кирки, устроила она
великолепный пир.
Целый год прожили мы во дворце Кирки. По прошествии года стал просить я
Кирку отпустить нас на родину. Согласилась великая волшебница. Она сказала
мне, что раньше, чем вернуться на родину, я должен посетить царство мрачного
Аида и там вопросить о судьбе своей тень фиванского прорицателя Тиресия.
Рассказала мне Кирка, как достигнуть входа в подземное царство теней, и
научила, как должен я приносить жертвы и призывать тени умерших. Выслушал я
наставления богини и стал собирать в путь товарищей.
Проснулся от шума наших сборов Эльпеонор, спавший на крыше дворца.
Поспешно вскочил он с ложа и, забыв, что находится на крыше, побежал на
голос товарищей. Упал он на землю с высокой крыши и разбился насмерть.
Горько плакали мы, видя смерть нашего друга. Не могли мы тотчас совершить
погребение, так как должны были скорее отправиться в далекий путь на край
земли, ко входу в царство мрачного Аида.
Когда я открыл своим спутникам, куда лежит теперь наш путь, в ужас
пришли они, но, повинуясь моему приказанию, взошли на корабль, и мы отплыли
на далекий север. Послала нам волшебница Кирка попутный ветер. Быстро гнал
он наш корабль. Наконец достигли мы вод седого Океана и пристали к берегу
печальной страны киммерийцев {Киммерийцы - мифический народ, живший на
крайнем северо-западе земли.}, где никогда не светит людям бог Гелиос. Вечно
покрыта эта страна холодным туманом, вечно окутывает ее густой пеленой
ночной сумрак. Там вытащили мы на берег наш корабль, взяли данную нам Киркой
овцу и черного барана для жертвы подземным богам и пошли к тому месту, где у
высокого утеса в Ахеронт впадают Коцит и Пирифлегетонт {Ахеронт, Коцит и
Пирифлегетонт - реки, протекающие в подземном царстве Аида.}.
Придя туда, вырыл я мечом глубокую яму и совершил над ней возлияние
медом, вином и водою, пересыпав все это ячменной мукой, и заколол над ямой
жертвы. Кровь жертв лилась в яму. Великой толпой слетались к яме души
умерших и подняли спор за то, кому первому напиться жертвенной крови. Здесь
были души невест, юношей, старцев и мужей, сраженных в битвах. Ужас объял
меня и моих спутников. Сожгли мы жертвы и возвали к мрачному богу Аиду и
жене его богине Персефоне. Обнажил я меч и сел пред ямой, чтобы не допускать
к ней души умерших. Первой приблизилась душа юного Элпеонора. Раньше нас
домчалась душа его до врат царства душ умерших. Молил меня Элпеонор предать
его тело погребению, чтобы могла найти успокоение его душа в царстве Аида.
Обещал я исполнить эту просьбу.
Прилетела к яме и душа моей матери Антиклеи. Она была жива, когда
покидал я Итаку. Как ни больно мне было, но и. ее не подпустил я к яме, так
как первым должен был напиться крови прорицатель Тиресий.
Наконец явилась душа Тиресия. Напившись крови, обратилась ко мне
бесплотная душа и поведала мне, что гневается на меня бог Посейдон,
колебатель земли, за то, что ослепил я его сына, циклопа Полифема. Но и
против воли Посейдона достигну я родины, так предсказал мне Тиресий, если
только мои спутники не тронут быков Гелиоса на острове Тринакрия. Но если
убьют быков мои спутники, то всех постигнет их гибель, один я спасусь и
после великих бедствий вернусь домой. Там отомщу я женихам, но после, взяв
весло, я должен странствовать до тех пор, пока не встречу народа, не
знающего мореплавания, не видавшего никогда кораблей: узнаю я этот город по
тому, что встреченный мною спросит меня, зачем несу я на плече лопату. В
этой стране я должен, принести жертву Посейдону и только после этого
вернуться домой. Дома же должен я принести богатую жертву всем богам, только
тогда буду я мирно жить в Итаке до самой моей смерти. Вот что предсказал мне
вещий Тиресий и удалился.
Много видел я душ. Душа матери моей рассказала мне, напившись крови,
что делалось в родной Итаке до ее смерти, и успокоила меня, сказав, что живы
и отец мой Лаэрт, и Пенелопа, и юный Телемах. Хотел я обнять мою нежно
любимую мать, три раза простирал я к ней руки, но трижды ускользнула легкая
тень ее. Видал я в царстве Аида тени многих героев, но всех перечислить я не
в силах, на это не хватило бы и всей ночи. Поздно теперь, пора прервать мне
мой рассказ, пора нам идти всем на покой.
Так сказал Одиссей. Но все собравшиеся стали просить Одиссея продолжать
рассказ, просили его также царица Арета и царь Алкиной. Готовы были все
слушать Одиссея до самой зари. Стал продолжать Одиссей свой рассказ.
- Видел я в царстве Аида и душу царя Агамемнона. Горько жаловался он на
жену Клитемнестру и Эгисфа, убивших царя Микен в день его возвращения.
Советовала мне душа Агамемнона не доверяться по возвращении на Итаку жене
моей Пенелопе. Видел я и души Ахилла, Патрокла и Теламонида Аякса. Ахиллу
рассказал я о великих подвигах сына его Неоптолема, и возрадовался он, хотя
горько сетовал раньше на безрадостную жизнь в царстве умерших и желал лучше
быть последним батраком на земле, чем быть царем в царстве душ умерших. Ждал
я, чтобы приблизились души и других великих героев минувших времен, но души
подняли такой ужасный крик, что в страхе бежал я к кораблю.
Быстро спустили мы корабль на воду седого Океана и покинули страну
киммерийцев. Вскоре благополучно достигли мы острова Эеи и, пристав к
берегу, забылись покойным сном.
На следующий день предали мы погребению тело Элпеонора и насыпали над
его могилой высокий курган. Узнав о нашем возвращении на берег моря, пришла
и волшебница Кирка. За ней шли ее служанки, они принесли к кораблю много
роскошно приготовленной пищи и меха с вином. До ночи пировали мы на морском
берегу. Когда же мои спутники легли спать, волшебница Кирка рассказала,
какие опасности предстоят мне на пути, и научила, как их избежать.
Лишь только разгорелась утренняя заря на небе, разбудил я своих
товарищей. Спустили мы корабль на море, гребцы дружно налегли на весла, и
быстро понесся корабль в открытое море. Попутный ветер надул паруса,
спокойно плыли мы по морю. Уже недалек был и остров Сирен. Тогда я обратился
к своим спутникам и сказал им:
- Друзья! Сейчас должны мы проплыть мимо острова Сирен. Своим пением
завлекают они плывущих мимо моряков и предают их лютой смерти: весь остров
их усеян костями растерзанных людей. Я залеплю вам уши мягким воском, чтобы
не слышали вы их пения и не погибли, меня же вы привяжите к мачте -
позволила мне волшебница Кирка услышать пение сирен. Если я, очарованный их
пением, буду просить вас отвязать меня, вы еще крепче свяжите меня.
Только сказал я это, как вдруг стих попутный ветер. Товарищи мои
спустили парус и сели на весла. Виден был уже остров Сирен. Залепил я воском
уши моим спутникам, а они так крепко привязали меня к мачте, что не мог я
двинуть ни одним суставом. Быстро плыл наш корабль мимо острова, а с него
неслось чарующее пение сирен.
- О плыви к нам, великий Одиссей! - так пели сирены. - К нам направь
свой корабль, чтобы насладиться нашим пением. Не проплывет мимо ни один
моряк, не послушав нашего пения. Насладившись им, покидает он нас, узнав
многое. Все знаем мы: и что претерпели по воле богов под Троей греки, и что
делается на земле.
Очарованный их пением, я дал знак товарищам, чтобы отвязали они меня.
Но, помня мои наставления, они еще крепче связали меня. Только тогда вынули
воск из ушей мои спутники и отвязали меня от мачты, когда уже скрылся из
наших глаз остров Сирен.
Спокойно плыл все дальше корабль, но вдруг услыхал я вдали ужасный шум
и увидал дым. Я знал, что это Харибда. Испугались мои товарищи, выпустили
весла из рук, и остановился корабль. Обошел я моих спутников и стал их
ободрять!
- Друзья! Много бед испытали мы, много избежали опасностей, - так
говорил я. - Та опасность, которую предстоит нам преодолеть, не страшнее
той, которую мы испытали в пещере Полифема. Не теряйте же мужества, налягте
сильнее на весла! Зевс поможет нам избежать гибели. Направьте дальше корабль
до того места, где виден дым и слышится ужасный шум. Правьте ближе к утесу!
Ободрил я спутников. Изо всех сил налегли они на весла. О Сцилле же
ничего не сказал я им. Я знал, что Сцилла вырвет у меня лишь шесть
спутников, а в Харибде погибли бы мы все. Сам я, забыв наставления Кирки,
схватил копье и стал ждать нападения Сциллы. Напрасно искал я ее глазами.
Быстро плыл корабль по узкому проливу. Мы видели, как поглощала морскую
воду Харибда: волны клокотали около ее пасти, а в ее глубоком чреве, словно
в котле, кипели морская тина и земля. Когда же изрыгала она воду, то вокруг
кипела и бурлила вода со страшным грохотом, а соленые брызги взлетали до
самой вершины утеса. Бледный от ужаса, смотрел я на Харибду. В это время
вытянула все свои шесть шей ужасная Сцилла и своими шестью громадными
пастями с тремя рядами зубов схватила шесть моих спутников. Я видел лишь,
как мелькнули в воздухе их руки и ноги, и слыхал, как призывали они меня на
помощь. У входа в свою пещеру сожрала их Сцилла: напрасно несчастные
простирали с мольбой ко мне руки. С великим трудом миновали мы Харибду и
Сциллу и поплыли к острову бога Гелиоса - Тринакрия {Греки иногда называли
Тринакрией современную Сицилию.}.
Вскоре показался вдали остров бога Гелиоса. Все ближе подплывали мы к
нему. Я уже ясно слышал мычание быков и блеяние овец Гелиоса. Помня
прорицание Тиресия и предостережение волшебницы Кирки, стал убеждать
спутников миновать остров и не останавливаться на нем. Хотел я избежать
великой опасности. Но Эврилох ответил мне:
- Как жесток ты, Одиссей! Сам ты словно отлит из меди, ты не знаешь
утомления. Мы утомились: сколько ночей провели мы без сна, а ты запрещаешь
нам выйти на берег и отдохнуть, подкрепившись пищей. Опасно плыть по морю
ночью. Часто гибнут даже против воли богов корабли, когда ночью застигнет их
буря, поднятая неистовыми ветрами. Нет, мы должны пристать к берегу, а
завтра с зарей отправимся в дальнейший путь.
Согласились и остальные спутники с Эврилохом. Понял я, что не миновать
нам беды. Пристали мы к острову и вытащили на берег корабль. Заставил я
спутников дать мне великую клятву, что не будут они убивать быков бога
Гелиоса. Приготовили мы себе ужин, а во время его со слезами вспоминали
наших товарищей, похищенных Сциллой. Покончив ужин, все спокойно уснули на
берегу.
Ночью послал Зевс страшную бурю. Грозно взревел неистовый Борей, тучи
заволокли все небо, еще мрачнее стала темная ночь. Утром втащили мы свой
корабль в прибрежную пещеру, чтобы не пострадал он от бури. Еще раз просил я
товарищей не трогать стада Гелиоса, и обещали они мне исполнить мою просьбу.
Целый месяц дули противные ветры, и не могли мы пуститься в путь. Наконец
вышли у нас все припасы. Приходилось питаться тем, что добывали мы охотой и
рыбной ловлей. Все сильнее и сильнее начинал мучить голод моих спутников.
Однажды ушел я в глубь острова, чтобы наедине попросить богов послать
нам попутный ветер. В уединении стал молить я богов-олимпийцев исполнить мою
просьбу. Незаметно погрузили меня боги в глубокий сон. Пока я спал, Эврилох
уговорил моих спутников убить несколько быков из стада бога Гелиоса. Он
говорил, что, вернувшись на родину, они умилостивят бога Гелиоса, построив
ему богатый храм и посвятив драгоценные дары. Даже если погубят их боги за
убийство быков, то лучше уж быть поглощенным морем, чем погибнуть от голода.
Послушались Эврилоха мои спутники. Выбрали они из стада лучших быков и
убили их. Часть мяса принесли они в жертву богам. Вместо жертвенной муки
взяли дубовые листья, а вместо вина воду, так как ни муки, ни вина не
осталось у нас. Принеся жертву богам, они стали жарить мясо на кострах. В
это время я проснулся и пошел к кораблю. Издали почувствовал запах жареного
мяса и понял, что случилось. В ужасе воскликнул я:
- О великие боги Олимпа! Зачем послали вы мне сон! Совершили великое
преступление мои спутники, убили они быков Гелиоса.
Между тем нимфа Лампетия известила бога Гелиоса о том, что случилось.
Разгневался великий бог. Он жаловался богам на то, как оскорбили его мои
спутники, и грозил спуститься навсегда в царство мрачного Аида и никогда не
светить больше богам и людям. Чтобы умилостивить разгневанного бога солнца,
Зевс обещал разбить своей молнией мой корабль и погубить всех моих
спутников.
Напрасно упрекал я моих спутников за то, что совершили они. Боги
послали нам страшное знамение. Как живые, двигались содранные с быков кожи,
а мясо издавало жалобное мычание. Шесть дней истребляли быков Гелиоса мои
спутники. Наконец на седьмой прекратилась буря, и подул попутный ветер.
великаны-циклопы, каждый знает лишь свою семью, не собираются они на
народные собрания. Не сразу пристали мы к земле циклопов. Мы вошли в залив
небольшого острова, расположенного недалеко от острова циклопов. Ни один
человек никогда не посещал этот остров, хотя он был очень плодороден. На
этом острове водились в изобилии дикие козы, а так как никогда не видели эти
козы человека, то не пугались они и нас.
Причалив к берегу ночью, мы спокойно уснули на берегу, а утром занялись
охотой на коз. Каждому кораблю досталось по девяти коз, для корабля же, на
котором плыл я сам, взял я их десять. Целый день отдыхали мы после охоты,
весело пируя на берегу. До нас доносились с земли циклопов их голоса и
блеяние стад.
На следующее утро решил я плыть на своем корабле к земле циклопов,
чтобы узнать, что это за народ. Быстро переплыли мы неширокий пролив и
пристали к берегу. У самого моря увидели мы пещеру, заросшую лавровыми
деревьями и огороженную оградой из громадных камней.
Взял я с собой двенадцать надежных товарищей, захватил мех с вином и
пищу и пошел в пещеру циклопа.
Как после узнали мы, этот циклоп был страшно свиреп, он жил отдельно от
других и одиноко пас свои стада. Не похож был он, как и все циклопы, на
остальных людей. Был он великаном, обладал чудовищной силой и имел только
один глаз во лбу.
Когда мы вошли к нему в пещеру, его не было дома, он пас стада. В
пещере циклопа в корзинах лежало множество сыров, в ведрах и чашах стояла
простокваша. В пещере были устроены ограды для ягнят и козлят. Спутники мои
стали уговаривать меня, захватив лучших ягнят и козлят и взяв сыров, бежать
на корабль, но я, к несчастью, не послушал их. Мне хотелось посмотреть на
самого циклопа.
Наконец пришел и сам циклоп. Бросил он громадную вязанку дров на землю
у входа в пещеру. Увидав циклопа, в страхе забились мы в самый темный угол
пещеры. Циклоп же загнал в пещеру свое стадо, завалил скалой вход в нее и
стал доить коз и овец. Подоив их, он развел огонь, чтобы приготовить себе
пищу, и, увидав нас, грубо спросил громовым голосом:
- Кто вы такие? Откуда вы пришли? Верно, без дела скитаетесь вы по
морям, причиняя всем народам несчастья?
- Все мы греки, - ответил я циклопу, - плывем из-под Трои. Нас занесло
сюда бурей. Мы умоляем тебя принять нас дружелюбно, как гостей. Ведь ты
знаешь, что карает Зевс того, кто обижает странников и не оказывает им
гостеприимства.
- Видно, что издалека пришел ты сюда, чужеземец, - свирепо крикнул мне
циклоп, - коль думаешь, что боюсь я твоих богов! Какое дело мне до Зевса! Не
боюсь я гнева Зевса. Не намерен я щадить вас. Делать буду то, что хочу!
Скажи, где твои корабли!
Понял я, зачем спрашивает меня циклоп о моем корабле, и ответил ему:
- Бурей разбило мой корабль о прибрежные утесы, лишь я со своими
спутниками спасся.
Ничего не ответил мне циклоп. Быстро схватил он своими громадными
руками двоих моих спутников, ударил их о землю и убил. Затем он сварил их,
рассекши их тела на части, и съел. В неописуемый ужас пришли мы и стали
молить Зевса о спасении. Циклоп же, окончив свой ужасный ужин, спокойно
растянулся на земле и заснул. Я хотел убить его, обнажил уже меч, но,
взглянув на громадную скалу, которой завален был ход, понял, что так не
спастись нам.
Наступило утро. Снова циклоп убил двоих моих спутников. Съев их, выгнал
он стадо из пещеры, а вход завалил скалой. Долго придумывал я средство, как
спастись, наконец придумал. В пещере нашел я громадное бревно, похожее на
мачту. Циклоп, наверно, хотел из него сделать себе дубину. Отрубил я мечом
конец бревна, заострил его, обжег на углях и спрятал. Вечером вернулся со
стадом циклоп. Опять убил он двоих моих спутников и, кончив свой
отвратительный ужин, хотел лечь спать. Но я подошел к нему и предложил чашу
вина. Выпил вино циклоп и потребовал еще, сказав мне:
- Налей мне еще да скажи, как зовут тебя, я хочу приготовить тебе
подарок.
Налил я циклопу вторую чашу, он потребовал третью, налил я и третью.
Подавая ее, сказал циклопу:
- Ты хочешь знать мое имя? Меня зовут Никто.
- Ну, слушай же, Никто, тебя съем я последним, это будет моим подарком
тебе, - так ответил мне со смехом циклоп.
Выпил он третью чашу, охмелел, повалился на землю и заснул,
Тогда дал я знак товарищам, схватили мы заостренный конец бревна,
разожгли его на костре и выжгли им глаз циклопу. Заревел он от страшной
боли, вырвал из глаза дымящийся кол и стал звать на помощь других циклопов.
Сбежались они и стали спрашивать:
- Что случилось с тобой, Полифем? Кто обидел тебя? Не похитили ли у
тебя твои стада? Зачем ты разбудил нас?
Им отвечал, дико взревев, Полифем:
- Меня не силой, а хитростью губит Никто!
Рассердились циклопы и крикнули Полифему:
- Если никто тебя не обидел, то незачем тебе так реветь! Если же ты
заболел, то такова воля бога, а ее никто не изменит.
С этими словами удалились циклопы.
Настало утро. С громкими стонами отодвинул от входа скалу Полифем и
стал выпускать в поле стадо, ощупывая руками спину каждой овцы и каждой
козы. Тогда, чтобы спасти товарищей, я связал по три барана и под среднего
привязал по одному из своих товарищей. Сам же, вцепившись руками в густую
шерсть громадного барана, любимца Полифема, повис под ним.
Прошли бараны с привязанными под ними моими спутниками мимо Полифема.
Последним шел баран, под которым висел я. Остановил его Полифем, стал
ласкать его и жаловаться на свою беду, на то, что обидел его дерзкий Никто.
Наконец пропустил он и этого барана. Так спаслись мы от верной гибели.
Скорей погнали мы стадо Полифема к кораблю, где ждали нас товарищи. Не дал я
товарищам оплакивать погибших. Быстро вошли мы на корабль, захватив овец
Полифема, и отплыли от берега. Когда отплыли на такое расстояние, на которое
слышен голос человека, я громко крикнул циклопу:
- Слушай, циклоп! Своей жестокостью ты сам навлек на себя кару Зевса.
Больше не будешь ты убивать и пожирать несчастных странников.
Услыхал меня циклоп, в ярости поднял он утес и бросил его в море. Утес
чуть не раздробил нос корабля. Взволновалось море от падения в него утеса.
Громадная волна подхватила мой корабль и бросила на берег. Но шестом
оттолкнул я корабль, снова поплыли мы в море. Отплыв, я крикнул Полифему:
- Знай, Полифем, что тебя ослепил Одиссей, царь Итаки!
Завыл от злости дикий циклоп и громко воскликнул:
- Сбылось пророчество, данное мне прорицателем! Я думал, что Одиссей -
грозный великан, а не такой ничтожный червяк, как ты!
Стал молить Полифем отца своего Посейдона, чтобы покарал он меня за то,
что лишил я его зрения. Схватил он утес еще больше первого и бросил в море.
Упал утес за кормой корабля. Громадная волна подхватила мой корабль и
бросила далеко в море. Так спаслись мы.
Счастливо достигли мы острова, где ждали нас остальные корабли. Там
принесли мы богатые жертвы богам. Проведя ночь на берегу этого острова, на
следующий день отправились мы в дальнейший путь по безбрежному морю, скорбя
о погибших товарищах.
Вскоре прибыли мы на остров Эола. Весь остров Эола, плавающий по морю,
окружен нерушимой медной стеной, берега же его поднимаются отвесными утесами
из морских волн. На этом острове живет Эол с женой своей и шестью сыновьями
и шестью дочерьми. Счастливой и безмятежной была жизнь Эола. Дни проводил
он, весело пируя со своей семьей в богатых чертогах. Целый месяц чествовал
нас пирами Эол и слушал мои рассказы о подвигах героев под Троей.
Наконец стал я просить его отпустить нас на родину. Согласился Эол. На
прощание дал он мне большой мех, завязанный серебряной бечевкой. В этом мехе
были подвластные. Эолу ветры. Лишь один Зефир был оставлен на свободе. Он
должен был гнать мои корабли к родной Итаке. Запретил Эол развязывать мех до
тех пор, пока не прибуду я на родину.
Но не сулил великий Зевс вернуться мне на родину. Когда на десятый день
плавания показалась уже Итака, боги погрузили меня в глубокий сон. Спутники
же мои стали говорить между собою, что, наверно, много золота и серебра дал
мне Эол, положив их в мех, раз я не позволяю развязывать его. Побуждаемые
любопытством, развязали мои спутники мех. Вырвались из него ветры и подняли
страшную бурю на море. Проснулся я от шума бури и хотел броситься в отчаянии
в море, но покорился злой судьбе и, завернувшись в свой плащ, лег на корме.
Бурей пригнало нас опять к острову Эола. С одним из своих спутников
пошел я во дворец Эола и стал молить его еще раз помочь мне вернуться на
родину. Но разгневался на меня Эол. Прогнал он меня из своего дворца и
сказал, что никогда не будет помогать тому, кого, как меня, ненавидят и
преследуют боги. Проливая горькие слезы, ушел я из дворца Эола.
Долго плыли мы по безбрежному морю, наконец достигли острова Эеи {Эеи -
мифический остров, по представлению греков, находился на краю моря, на
дальнем западе.}, где жила прекрасновласая волшебница Кирка, дочь бога
Гелиоса. Два дня провели мы на берегу тихого залива. На третий день,
опоясавшись мечом и взяв копье, пошел я в глубь острова. С высокого утеса
увидел я вдали дым, подымавшийся из-за леса. Решил я вернуться к кораблям и
послать несколько спутников узнать, кто живет на острове. По дороге удалось
мне убить копьем громадного оленя. Принес я его на корабль, приготовили мы
себе трапезу и, подкрепившись едою и вином, уснули под шум морских волн.
Утром разделил я своих спутников на два отряда. Одним начальствовал я,
другим же поручил начальствовать Эврилоху. Бросили мы жребий, кому идти в
глубь острова, выпал жребий идти Эврилоху, с двенадцатью товарищами.
Отправились они в путь и быстро достигли дворца Кирки. Около него
ходили ручные львы и волки. Увидав моих спутников, подбежали к ним и стали
ласкаться, словно собаки, ласкающиеся к своим хозяевам, - так укротила их
волшебным питьем Кирка. В это время из дворца донеслось до моих спутников
звонкое пение. Вызвали мои спутники из дворца Кирку. Вышла она и приветливо
просила их войти.
Во дворце подала Кирка им вина в чашах, подмешав в него сока волшебной
травы. Выпили вино мои спутники, а Кирка, коснувшись каждого жезлом,
обратила их всех в свиней, оставив им лишь разум. Загнала их Кирка в хлев и
бросила им, проливающим горькие слезы, в пищу желудей. Один лишь Эврилох
спасся. Он не вошел во дворец вместе со всеми.
Прибежал к кораблю Эврилох и с ужасом рассказал о постигшем моих
спутников несчастье. Тотчас пошел я ко дворцу Кирки, думая лишь об одном, -
как спасти моих спутников. На пути явился мне под видом прекрасного юноши
бог Гермес. Он научил меня, как освободить из власти волшебницы товарищей, и
дал мне чудодейственный корень, который должен был сделать безвредными для
меня чары Кирки.
Пришел я во дворец Кирки. Ласково встретила она меня, ввела во дворец
и, посадив на богато украшенное кресло, поднесла волшебного питья. Спокойно
выпил я его. Она же коснулась меня жезлом и сказала:
- Иди же теперь в свиной хлев и валяйся там вместе с другими.
Я же, обнажив меч, как повелел мне бог Гермес, бросился на волшебницу и
стал грозить ей смертью. Упала предо мной на колени Кирка.
- О, кто ты? - воскликнула она. - Никто до сих пор не мог спастись от
моего волшебного напитка. О, знаю я, ты хитроумный Одиссей! Мне давно уже
предсказал Гермес, что придешь ты ко мне. Вложи же твой меч в ножны!
Вложив меч в ножны, я заставил поклясться Кирку, что не причинит она
мне вреда. Дала она мне нерушимую клятву богов, и пошел я отдохнуть.
Пока я отдыхал, служанки Кирки, дочери богов реки и ручьев, приготовили
пышную трапезу. Когда я проснулся, то оделся в роскошные одежды, вошел в
пиршественный чертог, сел за стол, уставленный богатыми яствами, и
погрузился в тяжелую думу. Не мог я от печали ничего есть. Спросила меня
волшебница о причине печали. Я же ответил, что до тех пор не буду ничего
есть, пока не вернет она прежнего образа моим спутникам. Тотчас вывела из
хлева свиней Кирка, помазала их волшебной мазью, возвратила им прежний образ
и сделала их даже красивее и сильнее, чем они были раньше. Обрадовались мои
спутники, увидав меня, их радость тронула даже Кирку. Просила меня
волшебница сходить на берег моря за оставшимися там моими спутниками и
привести их всех к ней во дворец. Тотчас исполнил я просьбу Кирки и привел к
ней всех своих спутников, хотя и уговаривал их Эврилох не доверяться
коварной волшебнице. Когда все мы собрались во дворце Кирки, устроила она
великолепный пир.
Целый год прожили мы во дворце Кирки. По прошествии года стал просить я
Кирку отпустить нас на родину. Согласилась великая волшебница. Она сказала
мне, что раньше, чем вернуться на родину, я должен посетить царство мрачного
Аида и там вопросить о судьбе своей тень фиванского прорицателя Тиресия.
Рассказала мне Кирка, как достигнуть входа в подземное царство теней, и
научила, как должен я приносить жертвы и призывать тени умерших. Выслушал я
наставления богини и стал собирать в путь товарищей.
Проснулся от шума наших сборов Эльпеонор, спавший на крыше дворца.
Поспешно вскочил он с ложа и, забыв, что находится на крыше, побежал на
голос товарищей. Упал он на землю с высокой крыши и разбился насмерть.
Горько плакали мы, видя смерть нашего друга. Не могли мы тотчас совершить
погребение, так как должны были скорее отправиться в далекий путь на край
земли, ко входу в царство мрачного Аида.
Когда я открыл своим спутникам, куда лежит теперь наш путь, в ужас
пришли они, но, повинуясь моему приказанию, взошли на корабль, и мы отплыли
на далекий север. Послала нам волшебница Кирка попутный ветер. Быстро гнал
он наш корабль. Наконец достигли мы вод седого Океана и пристали к берегу
печальной страны киммерийцев {Киммерийцы - мифический народ, живший на
крайнем северо-западе земли.}, где никогда не светит людям бог Гелиос. Вечно
покрыта эта страна холодным туманом, вечно окутывает ее густой пеленой
ночной сумрак. Там вытащили мы на берег наш корабль, взяли данную нам Киркой
овцу и черного барана для жертвы подземным богам и пошли к тому месту, где у
высокого утеса в Ахеронт впадают Коцит и Пирифлегетонт {Ахеронт, Коцит и
Пирифлегетонт - реки, протекающие в подземном царстве Аида.}.
Придя туда, вырыл я мечом глубокую яму и совершил над ней возлияние
медом, вином и водою, пересыпав все это ячменной мукой, и заколол над ямой
жертвы. Кровь жертв лилась в яму. Великой толпой слетались к яме души
умерших и подняли спор за то, кому первому напиться жертвенной крови. Здесь
были души невест, юношей, старцев и мужей, сраженных в битвах. Ужас объял
меня и моих спутников. Сожгли мы жертвы и возвали к мрачному богу Аиду и
жене его богине Персефоне. Обнажил я меч и сел пред ямой, чтобы не допускать
к ней души умерших. Первой приблизилась душа юного Элпеонора. Раньше нас
домчалась душа его до врат царства душ умерших. Молил меня Элпеонор предать
его тело погребению, чтобы могла найти успокоение его душа в царстве Аида.
Обещал я исполнить эту просьбу.
Прилетела к яме и душа моей матери Антиклеи. Она была жива, когда
покидал я Итаку. Как ни больно мне было, но и. ее не подпустил я к яме, так
как первым должен был напиться крови прорицатель Тиресий.
Наконец явилась душа Тиресия. Напившись крови, обратилась ко мне
бесплотная душа и поведала мне, что гневается на меня бог Посейдон,
колебатель земли, за то, что ослепил я его сына, циклопа Полифема. Но и
против воли Посейдона достигну я родины, так предсказал мне Тиресий, если
только мои спутники не тронут быков Гелиоса на острове Тринакрия. Но если
убьют быков мои спутники, то всех постигнет их гибель, один я спасусь и
после великих бедствий вернусь домой. Там отомщу я женихам, но после, взяв
весло, я должен странствовать до тех пор, пока не встречу народа, не
знающего мореплавания, не видавшего никогда кораблей: узнаю я этот город по
тому, что встреченный мною спросит меня, зачем несу я на плече лопату. В
этой стране я должен, принести жертву Посейдону и только после этого
вернуться домой. Дома же должен я принести богатую жертву всем богам, только
тогда буду я мирно жить в Итаке до самой моей смерти. Вот что предсказал мне
вещий Тиресий и удалился.
Много видел я душ. Душа матери моей рассказала мне, напившись крови,
что делалось в родной Итаке до ее смерти, и успокоила меня, сказав, что живы
и отец мой Лаэрт, и Пенелопа, и юный Телемах. Хотел я обнять мою нежно
любимую мать, три раза простирал я к ней руки, но трижды ускользнула легкая
тень ее. Видал я в царстве Аида тени многих героев, но всех перечислить я не
в силах, на это не хватило бы и всей ночи. Поздно теперь, пора прервать мне
мой рассказ, пора нам идти всем на покой.
Так сказал Одиссей. Но все собравшиеся стали просить Одиссея продолжать
рассказ, просили его также царица Арета и царь Алкиной. Готовы были все
слушать Одиссея до самой зари. Стал продолжать Одиссей свой рассказ.
- Видел я в царстве Аида и душу царя Агамемнона. Горько жаловался он на
жену Клитемнестру и Эгисфа, убивших царя Микен в день его возвращения.
Советовала мне душа Агамемнона не доверяться по возвращении на Итаку жене
моей Пенелопе. Видел я и души Ахилла, Патрокла и Теламонида Аякса. Ахиллу
рассказал я о великих подвигах сына его Неоптолема, и возрадовался он, хотя
горько сетовал раньше на безрадостную жизнь в царстве умерших и желал лучше
быть последним батраком на земле, чем быть царем в царстве душ умерших. Ждал
я, чтобы приблизились души и других великих героев минувших времен, но души
подняли такой ужасный крик, что в страхе бежал я к кораблю.
Быстро спустили мы корабль на воду седого Океана и покинули страну
киммерийцев. Вскоре благополучно достигли мы острова Эеи и, пристав к
берегу, забылись покойным сном.
На следующий день предали мы погребению тело Элпеонора и насыпали над
его могилой высокий курган. Узнав о нашем возвращении на берег моря, пришла
и волшебница Кирка. За ней шли ее служанки, они принесли к кораблю много
роскошно приготовленной пищи и меха с вином. До ночи пировали мы на морском
берегу. Когда же мои спутники легли спать, волшебница Кирка рассказала,
какие опасности предстоят мне на пути, и научила, как их избежать.
Лишь только разгорелась утренняя заря на небе, разбудил я своих
товарищей. Спустили мы корабль на море, гребцы дружно налегли на весла, и
быстро понесся корабль в открытое море. Попутный ветер надул паруса,
спокойно плыли мы по морю. Уже недалек был и остров Сирен. Тогда я обратился
к своим спутникам и сказал им:
- Друзья! Сейчас должны мы проплыть мимо острова Сирен. Своим пением
завлекают они плывущих мимо моряков и предают их лютой смерти: весь остров
их усеян костями растерзанных людей. Я залеплю вам уши мягким воском, чтобы
не слышали вы их пения и не погибли, меня же вы привяжите к мачте -
позволила мне волшебница Кирка услышать пение сирен. Если я, очарованный их
пением, буду просить вас отвязать меня, вы еще крепче свяжите меня.
Только сказал я это, как вдруг стих попутный ветер. Товарищи мои
спустили парус и сели на весла. Виден был уже остров Сирен. Залепил я воском
уши моим спутникам, а они так крепко привязали меня к мачте, что не мог я
двинуть ни одним суставом. Быстро плыл наш корабль мимо острова, а с него
неслось чарующее пение сирен.
- О плыви к нам, великий Одиссей! - так пели сирены. - К нам направь
свой корабль, чтобы насладиться нашим пением. Не проплывет мимо ни один
моряк, не послушав нашего пения. Насладившись им, покидает он нас, узнав
многое. Все знаем мы: и что претерпели по воле богов под Троей греки, и что
делается на земле.
Очарованный их пением, я дал знак товарищам, чтобы отвязали они меня.
Но, помня мои наставления, они еще крепче связали меня. Только тогда вынули
воск из ушей мои спутники и отвязали меня от мачты, когда уже скрылся из
наших глаз остров Сирен.
Спокойно плыл все дальше корабль, но вдруг услыхал я вдали ужасный шум
и увидал дым. Я знал, что это Харибда. Испугались мои товарищи, выпустили
весла из рук, и остановился корабль. Обошел я моих спутников и стал их
ободрять!
- Друзья! Много бед испытали мы, много избежали опасностей, - так
говорил я. - Та опасность, которую предстоит нам преодолеть, не страшнее
той, которую мы испытали в пещере Полифема. Не теряйте же мужества, налягте
сильнее на весла! Зевс поможет нам избежать гибели. Направьте дальше корабль
до того места, где виден дым и слышится ужасный шум. Правьте ближе к утесу!
Ободрил я спутников. Изо всех сил налегли они на весла. О Сцилле же
ничего не сказал я им. Я знал, что Сцилла вырвет у меня лишь шесть
спутников, а в Харибде погибли бы мы все. Сам я, забыв наставления Кирки,
схватил копье и стал ждать нападения Сциллы. Напрасно искал я ее глазами.
Быстро плыл корабль по узкому проливу. Мы видели, как поглощала морскую
воду Харибда: волны клокотали около ее пасти, а в ее глубоком чреве, словно
в котле, кипели морская тина и земля. Когда же изрыгала она воду, то вокруг
кипела и бурлила вода со страшным грохотом, а соленые брызги взлетали до
самой вершины утеса. Бледный от ужаса, смотрел я на Харибду. В это время
вытянула все свои шесть шей ужасная Сцилла и своими шестью громадными
пастями с тремя рядами зубов схватила шесть моих спутников. Я видел лишь,
как мелькнули в воздухе их руки и ноги, и слыхал, как призывали они меня на
помощь. У входа в свою пещеру сожрала их Сцилла: напрасно несчастные
простирали с мольбой ко мне руки. С великим трудом миновали мы Харибду и
Сциллу и поплыли к острову бога Гелиоса - Тринакрия {Греки иногда называли
Тринакрией современную Сицилию.}.
Вскоре показался вдали остров бога Гелиоса. Все ближе подплывали мы к
нему. Я уже ясно слышал мычание быков и блеяние овец Гелиоса. Помня
прорицание Тиресия и предостережение волшебницы Кирки, стал убеждать
спутников миновать остров и не останавливаться на нем. Хотел я избежать
великой опасности. Но Эврилох ответил мне:
- Как жесток ты, Одиссей! Сам ты словно отлит из меди, ты не знаешь
утомления. Мы утомились: сколько ночей провели мы без сна, а ты запрещаешь
нам выйти на берег и отдохнуть, подкрепившись пищей. Опасно плыть по морю
ночью. Часто гибнут даже против воли богов корабли, когда ночью застигнет их
буря, поднятая неистовыми ветрами. Нет, мы должны пристать к берегу, а
завтра с зарей отправимся в дальнейший путь.
Согласились и остальные спутники с Эврилохом. Понял я, что не миновать
нам беды. Пристали мы к острову и вытащили на берег корабль. Заставил я
спутников дать мне великую клятву, что не будут они убивать быков бога
Гелиоса. Приготовили мы себе ужин, а во время его со слезами вспоминали
наших товарищей, похищенных Сциллой. Покончив ужин, все спокойно уснули на
берегу.
Ночью послал Зевс страшную бурю. Грозно взревел неистовый Борей, тучи
заволокли все небо, еще мрачнее стала темная ночь. Утром втащили мы свой
корабль в прибрежную пещеру, чтобы не пострадал он от бури. Еще раз просил я
товарищей не трогать стада Гелиоса, и обещали они мне исполнить мою просьбу.
Целый месяц дули противные ветры, и не могли мы пуститься в путь. Наконец
вышли у нас все припасы. Приходилось питаться тем, что добывали мы охотой и
рыбной ловлей. Все сильнее и сильнее начинал мучить голод моих спутников.
Однажды ушел я в глубь острова, чтобы наедине попросить богов послать
нам попутный ветер. В уединении стал молить я богов-олимпийцев исполнить мою
просьбу. Незаметно погрузили меня боги в глубокий сон. Пока я спал, Эврилох
уговорил моих спутников убить несколько быков из стада бога Гелиоса. Он
говорил, что, вернувшись на родину, они умилостивят бога Гелиоса, построив
ему богатый храм и посвятив драгоценные дары. Даже если погубят их боги за
убийство быков, то лучше уж быть поглощенным морем, чем погибнуть от голода.
Послушались Эврилоха мои спутники. Выбрали они из стада лучших быков и
убили их. Часть мяса принесли они в жертву богам. Вместо жертвенной муки
взяли дубовые листья, а вместо вина воду, так как ни муки, ни вина не
осталось у нас. Принеся жертву богам, они стали жарить мясо на кострах. В
это время я проснулся и пошел к кораблю. Издали почувствовал запах жареного
мяса и понял, что случилось. В ужасе воскликнул я:
- О великие боги Олимпа! Зачем послали вы мне сон! Совершили великое
преступление мои спутники, убили они быков Гелиоса.
Между тем нимфа Лампетия известила бога Гелиоса о том, что случилось.
Разгневался великий бог. Он жаловался богам на то, как оскорбили его мои
спутники, и грозил спуститься навсегда в царство мрачного Аида и никогда не
светить больше богам и людям. Чтобы умилостивить разгневанного бога солнца,
Зевс обещал разбить своей молнией мой корабль и погубить всех моих
спутников.
Напрасно упрекал я моих спутников за то, что совершили они. Боги
послали нам страшное знамение. Как живые, двигались содранные с быков кожи,
а мясо издавало жалобное мычание. Шесть дней истребляли быков Гелиоса мои
спутники. Наконец на седьмой прекратилась буря, и подул попутный ветер.