Страница:
Четвёртая категория – это царь, это человек, который здесь, на земле, выполняет функции Бога ритуала, то есть он как бы живая статуя Бога. И соответственно, он обязательно нечер, он – Бог. А не то что египетский царь выдумал, что он Бог, чтобы все ему повиновались. Потому-то и возникло царство, что людям понадобилось такое живое, символическое изображение Бога, подобное им самим по естеству.
И, наконец, это те, кто так или иначе связаны с миром священным. Например, жрецы после очищений, когда они священнодействуют в храме, пройдя очищение, они тоже нечер. Целая система категорий.
А.Г. Это ближе всего на русский язык, наверное, можно перевести как «святость».
А.З. Безусловно. Безусловно. Но обратите внимание. Опять же, поскольку у нас постоянные переклички идут с Писанием и с христианской традицией, вспомните знаменитые слова псалма: «Я сказал: вы боги и сыны вышнего вси». И сам Христос в Евангелии объясняет, что это такое. Если те, к кому обращено слово Божье, именуются богами и не может нарушиться Писание, и т.д. То есть даже те, к кому говорит Бог, они божественны в силу того, что к ним обращено Его слово. Или, например, апостол Павел говорит: «Один есть Бог, хотя много так называемых богов и на небе, и на земле. Но мы почитаем одного Бога, сотворившего небо и землю». То есть, вот разница – есть много так называемых богов, духов, но мы почитаем Бога-Творца.
А.Г. Но в Книге Бытия и сам Господь говорит, что нельзя давать вкушать от древа, иначе будут как мы, говорит он, обращаясь к неким сущностям.
А.З. Да, «будет Адам как один из нас, знающих добро и зло». То есть один из нас, из мира Божьего, познал добро и зло. Это очень глубокое место, но если мы станем его разбирать, то уйдём в такие гностические вещи, что лучше оставим до следующего раза.
Э.К. У нас, к сожалению, время идёт быстро, а тема чрезвычайно интересная. Хотелось бы сейчас в рамках нашего разговора немного остановиться и на представлении египтян о загробной жизни. Поскольку мы немножко поговорили о том, как они жили на земле, как они представляли себе всё это – вот именно «представляли», Андрей очень правильно употребил это слово, они это не видели, но воображали, это было именно так. Но ведь главное для египтянина – это не жизнь на земле, а жизнь вечная. И вот как они мыслили себе эту вечную жизнь?
Наверное, все мы знаем и много читали о том, как они долго к ней готовились, как они изготавливали мумии. Но поразительно в египетской религии то, что они сумели записать, как они себе представляют, что должно происходить в потустороннем мире. И они дали миру первый изобразительный ряд загробного суда. И он чрезвычайно интересен. Если можно сейчас 14-е изображение нам дайте. Посмотрим, пожалуй, самое интересное, что даёт нам египетская религия в плане описания заупокойного мира и состояния человека и его души.
В данном случае, это заключительный почти уже акт происходящего – это бог Анубис, шакалоголовый, таким он останется практически до наших дней в образе Святого Варфоломея. Он вводит умершего в зал правосудия, здесь определяется его судьба. Видите на экране весы и Бога Тота с головой ибиса, который всё аккуратно и точно подсчитывает. Пожалуй, лучше эту сцену объяснить на изображении 15-м, очень похожем на предыдущее, это просто разные папирусы и поэтому разные расположения фигур. Интересно то, что взвешивается человеческое сердце – оно является вместилищем добрых и злых дел. Кстати, очень интересен текст, небольшая фраза, которая сохранилась в Священном писании: «Господь взвешивает души, Господь взвешивает сердца». Представляется, что это и есть наследие Египта. Взвешивается действительно человеческое сердце, и на другой стороне весов лежит гиря, эта гиря представляет собой перо. Это перо маат. Маат – краеугольный камень вообще всего египетского мировоззрения, представлений о том, что хорошо и что плохо. Они абсолютно неадекватны, возможно, нашим представлениям, потому что убить врага считается делом, например, благим. Почему? Потому что враг – это воплощение хаоса. А в мире должен быть порядок.
Так вот этот символ богини Маат является высшим судьёй. И по тому, какая чаша весов перевесит, будет определена судьба. Это чрезвычайно интересно. Если сердце полно злых дел, и это определяется на страшном суде, в одну секунду – вы видите, с правой стороны сидит жуткое чудовище – ему будет брошена душа на съедение, и это означает полное уничтожение. То есть никакой надежды на…
А.Г. Абсолютная элиминация…
А.З. Насчёт полной элиминации, это утверждать сложно…
Э.К. Нет, поглощение – это означает невозможность воскреснуть. А в противном случае, если всё-таки человек признан праведным, оправданным, то его ждут райские поля. Кстати, египетская культура даёт нам изобразительный ряд и рая – 13-е изображение, если можно сейчас на экран, это гробница из Дейр эль Медины. Мы здесь видим, как человек попадает в райские кущи – в полном смысле этого слова. Здесь замечательные растения, плоды. И с лёгкостью в белых одеждах собирается урожай.
А.Г. Но человек всё равно трудится.
Э.К. Трудится, но он с лёгкостью всё это совершает – в удовольствие. Это труд в удовольствие. Это совсем не тот труд, который показан в египетских гробницах, где действительно полностью воспроизведены сельскохозяйственные сцены. Нет, здесь именно райские поля.
Но вернёмся опять к иллюстрации 14. всё-таки, что здесь происходит? Мы видим наверху большое количество фигур. Вот их-то, мне кажется, и можно было бы назвать словом «гении» или духи. На самом деле это судьи. В потустороннем мире – это 42 судьи, перед которыми умерший должен держать ответ, а точнее, его сердце должно свидетельствовать «за» или «против». Отсюда такие тексты, как тексты на скарабеях сердца, когда человек просит сердце не свидетельствовать против него, не клеветать, потому что от этого зависит его судьба.
И ещё одна чрезвычайно интересная и уникальная вещь, это так называемая отрицательная исповедь. То есть человек исповедуется не в том, что он сделал плохого, а что он не делал из плохого. И исповедуется перед каждым из судей, которых должно быть 42. И каждый из них ведает тем или иным грехом.
А.Г. То есть 42 греха.
Э.К. 42 греха, которые произносятся в отрицательном смысле.
А.З. То есть персональное обращение, «о такой-то и такой-то, я не убивал». «О другой, я не воровал». И так далее.
Э.К. Я не прелюбодействовал, я не отнимал воды у жаждущего. Вот такие вещи он должен произнести. Судьи изображены примерно в одинаковых – как бы сложенных – позах, они в значительной степени безлики, хотя по каким-то коронам можно их определить. Они, собственно говоря, и решают, что будет происходить с душой умершего человека.
И девятое изображение, пожалуйста. Это царь потустороннего мира, это высший судья, это Бог Осирис, это, собственно, кульминация всего заупокойного культа. За ним, в конечном счёте, последнее слово. Ему предоставляют все сведения, собственно, если употребить современное слово, даже «протокол» этого обсуждения, и он тогда решает судьбу.
Но судьба самого Осириса, конечно, фантастична. Он жил на земле… Здесь настолько много от биографии Спасителя, что порой даже страшно это и произносить, но это действительно так. В конечном счёте, он удаляется, и больше никогда не возвращается на землю, он переселяется в мир иной. Вот почему он очень часто изображён в белой одежде, как мумия, то есть как тот, который ожидает своего часа, чтобы воскреснуть. С Осирисом это произошло, но он продолжает носить одежду мумии, и так он и изображён. Его сопровождают верные сёстры и жёны, Исида и Нефтида, одна из них здесь с ним. Они всегда с ним так и остаются. Хотя это не мешает им спускаться на землю, общаться с людьми и помогать людям. Это явный, конечно, прообраз Богоматери. Но это, я думаю, отдельный сюжет, о котором мы могли бы тоже говорить с большой, правда, осторожностью, но довольно много.
А.З. Да, конечно, ты права, но здесь параллели напрашиваются сами собой, и если мы вспомним «Деяния апостолов», там есть такой момент, когда архидиакона Стефана приводят в синедрион, и синедрион осуждает его на смерть, и он произносит большую речь, рассказывая обо всей истории еврейского народа. В частности, Стефан говорит и о Моисее. И говорит, что «научен был Моисей всей премудрости египетской и был силён в словах и делах». Так вот, разумеется, эта премудрость, это, конечно же, не премудрость строить пирамиды или лечить, не знаю, какие-нибудь инфекции. А это, конечно же, духовная премудрость, потому что Моисей был пророком, Моисей был учителем духовным, а отнюдь не практическим инженером или каким-то другим работником. Поэтому между Египтом и христианством, безусловно, масса нитей, и это знают египтологи, это знают исследователи текстов. Другое дело, что надо всегда очень аккуратно, конечно, проводить сравнения, иначе мы кое-что можем спутать.
Но остаётся ещё один, очень важный факт, что египтяне были первым народом, который полностью принял христианство. Причём именно египтяне, не греки, живущие в Египте в Птолемаиде и Александрии, а именно «хора», то есть сами коренные египтяне, будущие копты. Во втором веке Египет был христианизирован, и Евсевий Кесарийский говорит о том, что первый народ, который принял благую весть, как народ, целиком, это были как раз египтяне. Разумеется, они приняли это не просто так, они услышали в благой вести что-то такое, чего они давно ждали, во что они давно верили, и христианство было для них осуществлением ожидаемого.
Что касается страшного суда, этой сцены суда, ты совершенно права, Нора, это – один из самых великих даров, которые Египет дал человечеству, хотя вроде бы это страшный дар. Так, например, считал английский учёный, очень видный египтолог, религиевед, компаративист, С.Брэндон, который ещё в 60-е годы написал, что ничто так не значимо в религии Египта для современной культуры человечества, как страшный суд.
Но ведь египтяне, и это надо подчеркнуть, они не выдумали это, они пришли уже в историю с этой идеей. Когда мы смотрим на религию Египта, на их монотеизм, на их верования загробного цикла, мы должны понимать, учитывая вообще консерватизм религиозной мысли, а тем более мысли, связанной с заупокойным ритуалом, что это то, во что верили люди за многие тысячи лет до первых письменных памятников, и далеко не только в Египте. Но Египет осмелился об этом сказать. Почему? Мы до конца не знаем, в любом случае это особая большая тема.
Что же касается самого этого Страшного Суда, то здесь надо помнить, что, по сути говоря, человека никто не судит. Он приходит в эту палату Маат, палату истины… Не будем забывать, что суд земной в Египте назывался «Пер Маат» – «Дом Маат» – «дом суда». И не будем забывать, что Маат – это любимая дочь Бога Творца. Маат и Тефнут – это разные эпитеты одного и того же. Тефнут, это – «выплюнутая», это первое из божественных проявлений Творца. То, что даже не сотворено, как творятся дети у мужчины и женщины, а то, что выплюнуто, извергнуто Творцом, то есть это – Его суть, но пребывающая вне Его.
Так вот эта великая Маат, она есть лишь мерило праведности. Человек приходит после смерти на этот суд. Что такое его сердце? Вспомним опять же Евангелие. Из внутрь, из сердца человека исходят и благие, и злые мысли. Сердце – это то, где совесть судит человека, это вместилище всего его доброго и злого, с точки зрения практически любой религиозной системы. И это сердце взвешивается, оно должно быть уравновешено Маат, должно быть уравновешено правдой. Если да – ты праведник, ты исполнил ту волю, которую в тебя заложили, которую о тебе имел Бог, и ты воссоединяешься с Ним.
Потому что в египетских древнейших текстах, Текстах Пирамид есть очень важная идея: человек, любой человек создан до творения мира. Это кажется очень странным. Мы все привыкли, что мы родились там 50 лет назад от папы и мамы. А египтяне утверждают: такой-то – Пэпи – был создан до того, как воздвиглись горы, до того, как простёрлось небо, до того, как сама смерть вошла в мир, до того, как в бытие вошли боги. Человек существовал до всего этого, он был в предвечном божественном каком-то предсуществовании, которое египтяне обозначали словом «Нун». Он был в нём, он вышел из него. То есть он как бы – проявление Бога, он не сам по себе. Нельзя сказать, что я одно, а Бог – другое. Величайшая истина была в том, что человек – это божественное проявление с индивидуальной свободной волей, но с определённой, как у нас сейчас любят говорить, программой, которую заложил в него Бог, как в свою энергию, как в свою силу. Но человек может её выполнить, может не выполнить. Выполнил – ты восходишь к Осирису, побеждаешь смерть, возвращаешься в полноту, в конечном счёте, Нуна, в ту же полноту божественного сверхбытия, образом которого являются поля Иалу, рай. Потому что прекрасное человеку ведь трудно изобразить иначе, как земными образами. Опять же, вспомним Священное Писание: «Не восходило на ум человеку, что уготовал Господь для любящих Его». Как это изобразить?
Если же человек не выдержал испытания… Ты сказала, что Амамат, это – исчезновение. Многие грешники очень бы хотели просто исчезнуть. Но я боюсь, что Амамат, это тоже один из прообразов христианских образов. Вспомним западную стену любого католического собора. Это огромная пасть ада, куда входят грешники. Они не исчезают. Но они обретают вечную жизнь, полную трагедии и муки вне Бога. Вот что-то подобное обретают грешники, я так думаю, и судя по, скажем, «Книге врат», также думали египтяне. Так что Египет в этом смысле является для нас картинкой того, как верили задолго до наших дней, и прообразом того, что открыло потом христианство и реализовало здесь на земле.
А.Г. Интересно. Значит, всё-таки есть доля правды в словах этологов, когда они утверждают, что состояние, которое мы называем совестью и преступлением некоего внутреннего нравственного закона, свойственно и многим высшим животным, и что человек получил сначала ощущение неудобства, неудовлетворённости при нарушении некоего закона, а потом сформулировал это в заповеди или в антизаповеди…
А.З. Да, в любом случае, это заповедь.
Э.К. Очевидно, да.
А.З. Я думаю, что это, в общем-то, верная вещь. Другое дело, что есть категориальное различие между животным и человеком. Я думаю, в тот момент, когда возникает категория совести, она связана с категорией свободы, животное становится человеком, самоответственной личностью, которая уже может быть судима, но которая и может быть обожена…
Квантовая космология
Участники:
Андрей Анатольевич Гриб – доктор биологических наук
Михаил Леонидович Фильченков – доктор биологических наук
Андрей Гриб: Сегодня мы будем говорить о квантовой космологии. Собственно, сама эта наука, квантовая космология, она пытается ответить на очень важный вопрос, который человечество волнует уже с давних пор. А именно, что такое начало Вселенной, если оно было, и что можно сказать об этом начале. Но сначала я, может быть, расскажу об истории этого вопроса современной науки, имея в виду науку 20-го века. Первым человеком, который стал говорить о том, что у Вселенной, по-видимому, было начало, был создатель теории расширяющей Вселенной Александр Александрович Фридман. В 1922-м году он, работая тогда в Петрограде, опубликовал работу, в которой описал расширение пространства. Это расширение пространства связано с некоторым особым решением уравнения Эйнштейна. И вот он нашёл это решение. И тогда же в этой работе в 1922 году он сказал, что если это правильно, то у Вселенной было начало. И он думает, что это начало было где-то, примерно, порядка десяти миллиардов лет тому назад. Удивительным образом, сегодня мы считаем, что возраст Вселенной равен 13,7 миллиардов лет. Но во время Фридмана никаких данных об этом не было. И, собственно, само по себе это утверждение было некоей странной и удивительной догадкой.
Дальше история развивалась таким образом. Отношение к самой идее начала, с самого начала всей этой науки было разным и очень неоднозначным. Альберт Эйнштейн написал на работу Фридмана отрицательный отзыв. В этом отзыве он написал, что он считает, что этого решения не существует, и что у уравнения Эйнштейна есть только статические решения. После этого Фридман написал письмо Эйнштейну, где подробно объяснил свои выкладки но, однако, Эйнштейн это письмо не прочитал, и потом в Берлине друг Фридмана Крутков показал, наконец-то, Эйнштейну это письмо, и они вместе, Крутков и Эйнштейн, разобрали выкладки Фридмана и поняли, что всё это правильно. Будучи честным человеком, Эйнштейн после этого опубликовал небольшую заметку в том же журнале – «Zeitschrift fur Physik» – это был главный международный физический журнал того времени, где он написал о том, что действительно такое решение, которое нашёл Фридман, существует. И высказывание о том, что эта работа ошибочна, было неправильным. Надо сказать, что работающий сейчас исследователь науки Стейчвэл написал о том, что первоначально в письме Эйнштейна было ещё добавлено. Но я думаю, что это не имеет физического смысла. Это о второй его заметке, где он исправил свою ошибку.
Фридман в 1925 году умер в возрасте 37 лет. В возрасте, типичном для русских гениев. И после этого только скромная могила с православным крестом на Смоленском кладбище (в Петербурге) долгое время была единственным свидетельством о том, что он вообще существовал. Потому что в Советском Союзе вся эта теория расширяющейся Вселенной была объявлена идеалистической, и практически долгие годы ею никто не занимался. Но всё происходило в других местах. В 1927 году аббат Лемэтр, который был, с одной стороны, католическим аббатом, а с другой стороны – физиком, написал работу, в которой переоткрыл решение Фридмана уравнения Эйнштейна, описывающего расширяющееся пространство. Эту работу он опубликовал в бельгийском журнале, и потом он очень хотел показать её Эйнштейну. Но, надо сказать, что встретиться с Эйнштейном было очень трудно. Но так как ему симпатизировала бельгийская королева, а королева интересовалась наукой, то королева знала Эйнштейна. И вот она способствовала тому, что произошла такая встреча между Лемэтром и Эйнштейном, она произошла в 1927 году в Брюсселе в такси. Эйнштейн ехал в такси, об этом рассказал человек, который знал секретаря Эйнштейна. И вот в этом такси произошла беседа.
Лемэтр спрашивал у Эйнштейна каково отношение Эйнштейна к этой работе. Эйнштейн сказал кратко: математика – правильно, но физика – какой ужас. Потом дальше развивалось всё это так. В 1929 году Хаббл увидел действительно красное смещение далёких галактик, которое следовало из теории расширения Вселенной. Эйнштейн, будучи физиком, признал, что такие нестационарные решения действительно имеют физический смысл. Однако тот же Лемэтр в 1930 году впервые опубликовал работу, где он стал говорить о начале Вселенной. В 1927-ом Лемэтр не говорил, а Фридман в 22-м году уже говорил об этом. Так вот, когда Лемэтр краткую работу опубликовал в Англии, поинтересовался мнением Эйнштейна, и Эйнштейн сказал, что «разговор о начале Вселенной связан с Вашей христианской догмой. Я в это не верю».
Дальше, в это время, именно в тридцатые годы, была короткая заметка, но только через три года Лемэтр опубликовал свою главную работу о первоатоме, где он изложил идею о том, что рождение Вселенной было квантовым. Дело всё в том, что Лемэтр очень интересовался уже тогда квантовой физикой, и у него была такая идея, что первоначально было нечто, что он назвал первоатомом. Этот первоатом взорвался или распался на множество мелких частиц, и за счёт этого уже квантового процесса во Вселенной появилась не нулевая энтропия, которую он связывал, правда, с космическими лучами, тогда ещё не было открыто реликтовое излучение. И вот, так сказать, появилась стрела времени. То есть, направление от прошлого к будущему. Эта идея Лемэтра была высказана им и опубликована, собственно говоря, только в 33-ем году. Далее события развивались так.
Первоначально отношение к теории расширяющейся Вселенной, а значит и к проблеме начала времени, было, вообще говоря, не положительным ещё и потому, что Хаббл неправильно определил постоянную Хаббла тогда. Наблюдения были не очень точны, и расстояния до далёких галактик определялись неправильно. Он её определил, как 500 километров в секунду на мегапарсек, и тогда оказалось, что возраст Вселенной меньше возраста Земли. Любой нормальный человек спрашивал: о какой же теории Вы говорите. И эта ситуация продолжалась практически до 60-х годов, когда научились гораздо точнее мерить расстояние. Выяснилось, что постоянная Хаббла совсем не 500 километров в секунду на мегапарсек, а меньшая величина. Порядка 65, как сейчас считают.
Но окончательным решением проблемы можно считать 1965 год, когда Пенроузом и Хокингом в Англии была доказана теорема, что если Вселенная расширяется и если в этой Вселенной материи удовлетворяют обычным условиям, так называемым уравнениям состояния, то у Вселенной обязательно в прошлом было начало. Эта теорема называется теоремой о сингулярности. И вот этот момент, можно сказать, – это момент, когда было установлено, что действительно Вселенная – совсем не то, что о ней думали. Что идея вечной во времени Вселенной, которую мы сейчас видим, эта идея, по всей видимости, должна быть оставлена. Надо заметить, что у нас в стране ещё в 80-х годах все студенты в университетах, институтах изучали диалектический материализм, в котором чёрным по белому было написано, что Вселенная вечна и бесконечна. И никаких разговоров о том, что когда-то было начало, не велось. Но это история вопроса, может быть, Михаил Леонидович сейчас добавит исторических фактов.
Михаил Фильченков: Я хотел начать с того, что ещё до Фридмана, в 17-м году, после того как Эйнштейн создал общую теорию относительности, он предложил модель стационарной Вселенной. И, собственно, поэтому он и возражал Фридману. Но буквально в это же время де Ситтер – это голландский астроном – предложил тоже нестационарную модель, но без сингулярности. Под сингулярностью подразумевается некое такое состояние с бесконечной плотностью, где и кривизна обращается в бесконечность. Это решение описывало как бы пустой мир, но с постоянной кривизной. И вот этот пустой мир, с постоянной кривизной, получил название Вселенной с космологической постоянной. Как космологическая постоянная она выражается через эту постоянную кривизну. Расширение – то, о котором говорил Андрей Анатольевич, но не упомянул – какой закон расширения, получил Хаббл, в смысле, Хаббл зарегистрировал только факт расширения. А вот что получил конкретно Фридман: все масштабы растут с течением времени по степенному закону. То есть, Хаббл наблюдал зависимость скорости удаления галактик от расстояния. Она оказалась линейной. А вот сами масштабы в зависимости от времени растут по степенному закону. Если у вас, допустим, есть какое-то излучение, скажем, электромагнитное, то закон – корень квадратный из времени. А если другая какая-то материя, то другой закон. Но закон степенной. То есть, расширение достаточно медленное. А в модели де Ситтера, т.е. с космологическим членом, расширение по экспоненте, т.е. гораздо более быстрое. Поскольку это была модель пустой Вселенной, то есть галактики там были как некие пробные частицы, которые просто движутся, но не определяют динамику этого расширения (динамику определял так называемый космологический член в уравнениях Эйнштейна), то после того как было получено решение Фридмана, которое описывало динамику, определяемую материей, наполняющей Вселенную (галактики, излучения и так далее), то, конечно, от модели де Ситтера быстро отказались, потому что она ничего реального не описывала. Это продолжалось некоторое время.
А вот приблизительно начиная с 60-х годов, стали обращать внимание на эту модель. И она попала в учебники, скажем, есть знаменитые книги по гравитации, допустим, Томан. Там уже это решение упомянуто. Но, в общем, вторую жизнь этому решению дал ленинградский учёный Эраст Борисович Глинер. Он в 65-м году предложил такую модель, в которой Вселенная расширяется сначала быстро, то есть по экспоненте. То есть, как бы пустая Вселенная, потом переходит на стадию расширения вещества. Вот то, что описывал в своей модели Фридман. Но, правда, причина этого перехода была не ясна. И поэтому работы Глинера сначала, в общем, не очень были встречены положительно научной общественностью. Он ещё в 70-м году опубликовал работу. Где-то в конце 70-х годов – в начале 80-х, были ещё работы Старобинского, Мостепаненко, потом дальше Гута. Через некоторое время выяснилось, что это, по-видимому, какое-то скалярное поле, которое и описывается этим космологическим членом. В результате определённых процессов, которые происходят во Вселенной, когда скалярное поле сильно осциллирует, начинает рождаться материя – эти самые частицы, излучение, которые потом определяют динамику Вселенной в модели Фридмана. И заслуга Глинера заключалась в том, что он предложил этот сценарий. Потому что, собственно, он использовал решение де Ситтера. Ну и, кроме того, он считал, что и конечная стадия гравитационного коллапса приводит к этому решению де Ситтера, то есть внутри чёрной дыры не сингулярность, а этот вакуум, описываемый космологическим членом. Кроме того, когда было предложено решение де Ситтера, то сразу из него следовало, что теоремы о неизбежности сингулярности не работают в силу того, что так называемое сильное энергетическое условие (то есть, что давление должно быть больше, чем некая величина отрицательная), для космологического члена не выполняется. И поэтому теоремы Хокинга-Пенроуза о неизбежности сингулярности в таком сценарии не работают.
И, наконец, это те, кто так или иначе связаны с миром священным. Например, жрецы после очищений, когда они священнодействуют в храме, пройдя очищение, они тоже нечер. Целая система категорий.
А.Г. Это ближе всего на русский язык, наверное, можно перевести как «святость».
А.З. Безусловно. Безусловно. Но обратите внимание. Опять же, поскольку у нас постоянные переклички идут с Писанием и с христианской традицией, вспомните знаменитые слова псалма: «Я сказал: вы боги и сыны вышнего вси». И сам Христос в Евангелии объясняет, что это такое. Если те, к кому обращено слово Божье, именуются богами и не может нарушиться Писание, и т.д. То есть даже те, к кому говорит Бог, они божественны в силу того, что к ним обращено Его слово. Или, например, апостол Павел говорит: «Один есть Бог, хотя много так называемых богов и на небе, и на земле. Но мы почитаем одного Бога, сотворившего небо и землю». То есть, вот разница – есть много так называемых богов, духов, но мы почитаем Бога-Творца.
А.Г. Но в Книге Бытия и сам Господь говорит, что нельзя давать вкушать от древа, иначе будут как мы, говорит он, обращаясь к неким сущностям.
А.З. Да, «будет Адам как один из нас, знающих добро и зло». То есть один из нас, из мира Божьего, познал добро и зло. Это очень глубокое место, но если мы станем его разбирать, то уйдём в такие гностические вещи, что лучше оставим до следующего раза.
Э.К. У нас, к сожалению, время идёт быстро, а тема чрезвычайно интересная. Хотелось бы сейчас в рамках нашего разговора немного остановиться и на представлении египтян о загробной жизни. Поскольку мы немножко поговорили о том, как они жили на земле, как они представляли себе всё это – вот именно «представляли», Андрей очень правильно употребил это слово, они это не видели, но воображали, это было именно так. Но ведь главное для египтянина – это не жизнь на земле, а жизнь вечная. И вот как они мыслили себе эту вечную жизнь?
Наверное, все мы знаем и много читали о том, как они долго к ней готовились, как они изготавливали мумии. Но поразительно в египетской религии то, что они сумели записать, как они себе представляют, что должно происходить в потустороннем мире. И они дали миру первый изобразительный ряд загробного суда. И он чрезвычайно интересен. Если можно сейчас 14-е изображение нам дайте. Посмотрим, пожалуй, самое интересное, что даёт нам египетская религия в плане описания заупокойного мира и состояния человека и его души.
В данном случае, это заключительный почти уже акт происходящего – это бог Анубис, шакалоголовый, таким он останется практически до наших дней в образе Святого Варфоломея. Он вводит умершего в зал правосудия, здесь определяется его судьба. Видите на экране весы и Бога Тота с головой ибиса, который всё аккуратно и точно подсчитывает. Пожалуй, лучше эту сцену объяснить на изображении 15-м, очень похожем на предыдущее, это просто разные папирусы и поэтому разные расположения фигур. Интересно то, что взвешивается человеческое сердце – оно является вместилищем добрых и злых дел. Кстати, очень интересен текст, небольшая фраза, которая сохранилась в Священном писании: «Господь взвешивает души, Господь взвешивает сердца». Представляется, что это и есть наследие Египта. Взвешивается действительно человеческое сердце, и на другой стороне весов лежит гиря, эта гиря представляет собой перо. Это перо маат. Маат – краеугольный камень вообще всего египетского мировоззрения, представлений о том, что хорошо и что плохо. Они абсолютно неадекватны, возможно, нашим представлениям, потому что убить врага считается делом, например, благим. Почему? Потому что враг – это воплощение хаоса. А в мире должен быть порядок.
Так вот этот символ богини Маат является высшим судьёй. И по тому, какая чаша весов перевесит, будет определена судьба. Это чрезвычайно интересно. Если сердце полно злых дел, и это определяется на страшном суде, в одну секунду – вы видите, с правой стороны сидит жуткое чудовище – ему будет брошена душа на съедение, и это означает полное уничтожение. То есть никакой надежды на…
А.Г. Абсолютная элиминация…
А.З. Насчёт полной элиминации, это утверждать сложно…
Э.К. Нет, поглощение – это означает невозможность воскреснуть. А в противном случае, если всё-таки человек признан праведным, оправданным, то его ждут райские поля. Кстати, египетская культура даёт нам изобразительный ряд и рая – 13-е изображение, если можно сейчас на экран, это гробница из Дейр эль Медины. Мы здесь видим, как человек попадает в райские кущи – в полном смысле этого слова. Здесь замечательные растения, плоды. И с лёгкостью в белых одеждах собирается урожай.
А.Г. Но человек всё равно трудится.
Э.К. Трудится, но он с лёгкостью всё это совершает – в удовольствие. Это труд в удовольствие. Это совсем не тот труд, который показан в египетских гробницах, где действительно полностью воспроизведены сельскохозяйственные сцены. Нет, здесь именно райские поля.
Но вернёмся опять к иллюстрации 14. всё-таки, что здесь происходит? Мы видим наверху большое количество фигур. Вот их-то, мне кажется, и можно было бы назвать словом «гении» или духи. На самом деле это судьи. В потустороннем мире – это 42 судьи, перед которыми умерший должен держать ответ, а точнее, его сердце должно свидетельствовать «за» или «против». Отсюда такие тексты, как тексты на скарабеях сердца, когда человек просит сердце не свидетельствовать против него, не клеветать, потому что от этого зависит его судьба.
И ещё одна чрезвычайно интересная и уникальная вещь, это так называемая отрицательная исповедь. То есть человек исповедуется не в том, что он сделал плохого, а что он не делал из плохого. И исповедуется перед каждым из судей, которых должно быть 42. И каждый из них ведает тем или иным грехом.
А.Г. То есть 42 греха.
Э.К. 42 греха, которые произносятся в отрицательном смысле.
А.З. То есть персональное обращение, «о такой-то и такой-то, я не убивал». «О другой, я не воровал». И так далее.
Э.К. Я не прелюбодействовал, я не отнимал воды у жаждущего. Вот такие вещи он должен произнести. Судьи изображены примерно в одинаковых – как бы сложенных – позах, они в значительной степени безлики, хотя по каким-то коронам можно их определить. Они, собственно говоря, и решают, что будет происходить с душой умершего человека.
И девятое изображение, пожалуйста. Это царь потустороннего мира, это высший судья, это Бог Осирис, это, собственно, кульминация всего заупокойного культа. За ним, в конечном счёте, последнее слово. Ему предоставляют все сведения, собственно, если употребить современное слово, даже «протокол» этого обсуждения, и он тогда решает судьбу.
Но судьба самого Осириса, конечно, фантастична. Он жил на земле… Здесь настолько много от биографии Спасителя, что порой даже страшно это и произносить, но это действительно так. В конечном счёте, он удаляется, и больше никогда не возвращается на землю, он переселяется в мир иной. Вот почему он очень часто изображён в белой одежде, как мумия, то есть как тот, который ожидает своего часа, чтобы воскреснуть. С Осирисом это произошло, но он продолжает носить одежду мумии, и так он и изображён. Его сопровождают верные сёстры и жёны, Исида и Нефтида, одна из них здесь с ним. Они всегда с ним так и остаются. Хотя это не мешает им спускаться на землю, общаться с людьми и помогать людям. Это явный, конечно, прообраз Богоматери. Но это, я думаю, отдельный сюжет, о котором мы могли бы тоже говорить с большой, правда, осторожностью, но довольно много.
А.З. Да, конечно, ты права, но здесь параллели напрашиваются сами собой, и если мы вспомним «Деяния апостолов», там есть такой момент, когда архидиакона Стефана приводят в синедрион, и синедрион осуждает его на смерть, и он произносит большую речь, рассказывая обо всей истории еврейского народа. В частности, Стефан говорит и о Моисее. И говорит, что «научен был Моисей всей премудрости египетской и был силён в словах и делах». Так вот, разумеется, эта премудрость, это, конечно же, не премудрость строить пирамиды или лечить, не знаю, какие-нибудь инфекции. А это, конечно же, духовная премудрость, потому что Моисей был пророком, Моисей был учителем духовным, а отнюдь не практическим инженером или каким-то другим работником. Поэтому между Египтом и христианством, безусловно, масса нитей, и это знают египтологи, это знают исследователи текстов. Другое дело, что надо всегда очень аккуратно, конечно, проводить сравнения, иначе мы кое-что можем спутать.
Но остаётся ещё один, очень важный факт, что египтяне были первым народом, который полностью принял христианство. Причём именно египтяне, не греки, живущие в Египте в Птолемаиде и Александрии, а именно «хора», то есть сами коренные египтяне, будущие копты. Во втором веке Египет был христианизирован, и Евсевий Кесарийский говорит о том, что первый народ, который принял благую весть, как народ, целиком, это были как раз египтяне. Разумеется, они приняли это не просто так, они услышали в благой вести что-то такое, чего они давно ждали, во что они давно верили, и христианство было для них осуществлением ожидаемого.
Что касается страшного суда, этой сцены суда, ты совершенно права, Нора, это – один из самых великих даров, которые Египет дал человечеству, хотя вроде бы это страшный дар. Так, например, считал английский учёный, очень видный египтолог, религиевед, компаративист, С.Брэндон, который ещё в 60-е годы написал, что ничто так не значимо в религии Египта для современной культуры человечества, как страшный суд.
Но ведь египтяне, и это надо подчеркнуть, они не выдумали это, они пришли уже в историю с этой идеей. Когда мы смотрим на религию Египта, на их монотеизм, на их верования загробного цикла, мы должны понимать, учитывая вообще консерватизм религиозной мысли, а тем более мысли, связанной с заупокойным ритуалом, что это то, во что верили люди за многие тысячи лет до первых письменных памятников, и далеко не только в Египте. Но Египет осмелился об этом сказать. Почему? Мы до конца не знаем, в любом случае это особая большая тема.
Что же касается самого этого Страшного Суда, то здесь надо помнить, что, по сути говоря, человека никто не судит. Он приходит в эту палату Маат, палату истины… Не будем забывать, что суд земной в Египте назывался «Пер Маат» – «Дом Маат» – «дом суда». И не будем забывать, что Маат – это любимая дочь Бога Творца. Маат и Тефнут – это разные эпитеты одного и того же. Тефнут, это – «выплюнутая», это первое из божественных проявлений Творца. То, что даже не сотворено, как творятся дети у мужчины и женщины, а то, что выплюнуто, извергнуто Творцом, то есть это – Его суть, но пребывающая вне Его.
Так вот эта великая Маат, она есть лишь мерило праведности. Человек приходит после смерти на этот суд. Что такое его сердце? Вспомним опять же Евангелие. Из внутрь, из сердца человека исходят и благие, и злые мысли. Сердце – это то, где совесть судит человека, это вместилище всего его доброго и злого, с точки зрения практически любой религиозной системы. И это сердце взвешивается, оно должно быть уравновешено Маат, должно быть уравновешено правдой. Если да – ты праведник, ты исполнил ту волю, которую в тебя заложили, которую о тебе имел Бог, и ты воссоединяешься с Ним.
Потому что в египетских древнейших текстах, Текстах Пирамид есть очень важная идея: человек, любой человек создан до творения мира. Это кажется очень странным. Мы все привыкли, что мы родились там 50 лет назад от папы и мамы. А египтяне утверждают: такой-то – Пэпи – был создан до того, как воздвиглись горы, до того, как простёрлось небо, до того, как сама смерть вошла в мир, до того, как в бытие вошли боги. Человек существовал до всего этого, он был в предвечном божественном каком-то предсуществовании, которое египтяне обозначали словом «Нун». Он был в нём, он вышел из него. То есть он как бы – проявление Бога, он не сам по себе. Нельзя сказать, что я одно, а Бог – другое. Величайшая истина была в том, что человек – это божественное проявление с индивидуальной свободной волей, но с определённой, как у нас сейчас любят говорить, программой, которую заложил в него Бог, как в свою энергию, как в свою силу. Но человек может её выполнить, может не выполнить. Выполнил – ты восходишь к Осирису, побеждаешь смерть, возвращаешься в полноту, в конечном счёте, Нуна, в ту же полноту божественного сверхбытия, образом которого являются поля Иалу, рай. Потому что прекрасное человеку ведь трудно изобразить иначе, как земными образами. Опять же, вспомним Священное Писание: «Не восходило на ум человеку, что уготовал Господь для любящих Его». Как это изобразить?
Если же человек не выдержал испытания… Ты сказала, что Амамат, это – исчезновение. Многие грешники очень бы хотели просто исчезнуть. Но я боюсь, что Амамат, это тоже один из прообразов христианских образов. Вспомним западную стену любого католического собора. Это огромная пасть ада, куда входят грешники. Они не исчезают. Но они обретают вечную жизнь, полную трагедии и муки вне Бога. Вот что-то подобное обретают грешники, я так думаю, и судя по, скажем, «Книге врат», также думали египтяне. Так что Египет в этом смысле является для нас картинкой того, как верили задолго до наших дней, и прообразом того, что открыло потом христианство и реализовало здесь на земле.
А.Г. Интересно. Значит, всё-таки есть доля правды в словах этологов, когда они утверждают, что состояние, которое мы называем совестью и преступлением некоего внутреннего нравственного закона, свойственно и многим высшим животным, и что человек получил сначала ощущение неудобства, неудовлетворённости при нарушении некоего закона, а потом сформулировал это в заповеди или в антизаповеди…
А.З. Да, в любом случае, это заповедь.
Э.К. Очевидно, да.
А.З. Я думаю, что это, в общем-то, верная вещь. Другое дело, что есть категориальное различие между животным и человеком. Я думаю, в тот момент, когда возникает категория совести, она связана с категорией свободы, животное становится человеком, самоответственной личностью, которая уже может быть судима, но которая и может быть обожена…
Квантовая космология
05.08.03
(хр.00:55:25)
Участники:
Андрей Анатольевич Гриб – доктор биологических наук
Михаил Леонидович Фильченков – доктор биологических наук
Андрей Гриб: Сегодня мы будем говорить о квантовой космологии. Собственно, сама эта наука, квантовая космология, она пытается ответить на очень важный вопрос, который человечество волнует уже с давних пор. А именно, что такое начало Вселенной, если оно было, и что можно сказать об этом начале. Но сначала я, может быть, расскажу об истории этого вопроса современной науки, имея в виду науку 20-го века. Первым человеком, который стал говорить о том, что у Вселенной, по-видимому, было начало, был создатель теории расширяющей Вселенной Александр Александрович Фридман. В 1922-м году он, работая тогда в Петрограде, опубликовал работу, в которой описал расширение пространства. Это расширение пространства связано с некоторым особым решением уравнения Эйнштейна. И вот он нашёл это решение. И тогда же в этой работе в 1922 году он сказал, что если это правильно, то у Вселенной было начало. И он думает, что это начало было где-то, примерно, порядка десяти миллиардов лет тому назад. Удивительным образом, сегодня мы считаем, что возраст Вселенной равен 13,7 миллиардов лет. Но во время Фридмана никаких данных об этом не было. И, собственно, само по себе это утверждение было некоей странной и удивительной догадкой.
Дальше история развивалась таким образом. Отношение к самой идее начала, с самого начала всей этой науки было разным и очень неоднозначным. Альберт Эйнштейн написал на работу Фридмана отрицательный отзыв. В этом отзыве он написал, что он считает, что этого решения не существует, и что у уравнения Эйнштейна есть только статические решения. После этого Фридман написал письмо Эйнштейну, где подробно объяснил свои выкладки но, однако, Эйнштейн это письмо не прочитал, и потом в Берлине друг Фридмана Крутков показал, наконец-то, Эйнштейну это письмо, и они вместе, Крутков и Эйнштейн, разобрали выкладки Фридмана и поняли, что всё это правильно. Будучи честным человеком, Эйнштейн после этого опубликовал небольшую заметку в том же журнале – «Zeitschrift fur Physik» – это был главный международный физический журнал того времени, где он написал о том, что действительно такое решение, которое нашёл Фридман, существует. И высказывание о том, что эта работа ошибочна, было неправильным. Надо сказать, что работающий сейчас исследователь науки Стейчвэл написал о том, что первоначально в письме Эйнштейна было ещё добавлено. Но я думаю, что это не имеет физического смысла. Это о второй его заметке, где он исправил свою ошибку.
Фридман в 1925 году умер в возрасте 37 лет. В возрасте, типичном для русских гениев. И после этого только скромная могила с православным крестом на Смоленском кладбище (в Петербурге) долгое время была единственным свидетельством о том, что он вообще существовал. Потому что в Советском Союзе вся эта теория расширяющейся Вселенной была объявлена идеалистической, и практически долгие годы ею никто не занимался. Но всё происходило в других местах. В 1927 году аббат Лемэтр, который был, с одной стороны, католическим аббатом, а с другой стороны – физиком, написал работу, в которой переоткрыл решение Фридмана уравнения Эйнштейна, описывающего расширяющееся пространство. Эту работу он опубликовал в бельгийском журнале, и потом он очень хотел показать её Эйнштейну. Но, надо сказать, что встретиться с Эйнштейном было очень трудно. Но так как ему симпатизировала бельгийская королева, а королева интересовалась наукой, то королева знала Эйнштейна. И вот она способствовала тому, что произошла такая встреча между Лемэтром и Эйнштейном, она произошла в 1927 году в Брюсселе в такси. Эйнштейн ехал в такси, об этом рассказал человек, который знал секретаря Эйнштейна. И вот в этом такси произошла беседа.
Лемэтр спрашивал у Эйнштейна каково отношение Эйнштейна к этой работе. Эйнштейн сказал кратко: математика – правильно, но физика – какой ужас. Потом дальше развивалось всё это так. В 1929 году Хаббл увидел действительно красное смещение далёких галактик, которое следовало из теории расширения Вселенной. Эйнштейн, будучи физиком, признал, что такие нестационарные решения действительно имеют физический смысл. Однако тот же Лемэтр в 1930 году впервые опубликовал работу, где он стал говорить о начале Вселенной. В 1927-ом Лемэтр не говорил, а Фридман в 22-м году уже говорил об этом. Так вот, когда Лемэтр краткую работу опубликовал в Англии, поинтересовался мнением Эйнштейна, и Эйнштейн сказал, что «разговор о начале Вселенной связан с Вашей христианской догмой. Я в это не верю».
Дальше, в это время, именно в тридцатые годы, была короткая заметка, но только через три года Лемэтр опубликовал свою главную работу о первоатоме, где он изложил идею о том, что рождение Вселенной было квантовым. Дело всё в том, что Лемэтр очень интересовался уже тогда квантовой физикой, и у него была такая идея, что первоначально было нечто, что он назвал первоатомом. Этот первоатом взорвался или распался на множество мелких частиц, и за счёт этого уже квантового процесса во Вселенной появилась не нулевая энтропия, которую он связывал, правда, с космическими лучами, тогда ещё не было открыто реликтовое излучение. И вот, так сказать, появилась стрела времени. То есть, направление от прошлого к будущему. Эта идея Лемэтра была высказана им и опубликована, собственно говоря, только в 33-ем году. Далее события развивались так.
Первоначально отношение к теории расширяющейся Вселенной, а значит и к проблеме начала времени, было, вообще говоря, не положительным ещё и потому, что Хаббл неправильно определил постоянную Хаббла тогда. Наблюдения были не очень точны, и расстояния до далёких галактик определялись неправильно. Он её определил, как 500 километров в секунду на мегапарсек, и тогда оказалось, что возраст Вселенной меньше возраста Земли. Любой нормальный человек спрашивал: о какой же теории Вы говорите. И эта ситуация продолжалась практически до 60-х годов, когда научились гораздо точнее мерить расстояние. Выяснилось, что постоянная Хаббла совсем не 500 километров в секунду на мегапарсек, а меньшая величина. Порядка 65, как сейчас считают.
Но окончательным решением проблемы можно считать 1965 год, когда Пенроузом и Хокингом в Англии была доказана теорема, что если Вселенная расширяется и если в этой Вселенной материи удовлетворяют обычным условиям, так называемым уравнениям состояния, то у Вселенной обязательно в прошлом было начало. Эта теорема называется теоремой о сингулярности. И вот этот момент, можно сказать, – это момент, когда было установлено, что действительно Вселенная – совсем не то, что о ней думали. Что идея вечной во времени Вселенной, которую мы сейчас видим, эта идея, по всей видимости, должна быть оставлена. Надо заметить, что у нас в стране ещё в 80-х годах все студенты в университетах, институтах изучали диалектический материализм, в котором чёрным по белому было написано, что Вселенная вечна и бесконечна. И никаких разговоров о том, что когда-то было начало, не велось. Но это история вопроса, может быть, Михаил Леонидович сейчас добавит исторических фактов.
Михаил Фильченков: Я хотел начать с того, что ещё до Фридмана, в 17-м году, после того как Эйнштейн создал общую теорию относительности, он предложил модель стационарной Вселенной. И, собственно, поэтому он и возражал Фридману. Но буквально в это же время де Ситтер – это голландский астроном – предложил тоже нестационарную модель, но без сингулярности. Под сингулярностью подразумевается некое такое состояние с бесконечной плотностью, где и кривизна обращается в бесконечность. Это решение описывало как бы пустой мир, но с постоянной кривизной. И вот этот пустой мир, с постоянной кривизной, получил название Вселенной с космологической постоянной. Как космологическая постоянная она выражается через эту постоянную кривизну. Расширение – то, о котором говорил Андрей Анатольевич, но не упомянул – какой закон расширения, получил Хаббл, в смысле, Хаббл зарегистрировал только факт расширения. А вот что получил конкретно Фридман: все масштабы растут с течением времени по степенному закону. То есть, Хаббл наблюдал зависимость скорости удаления галактик от расстояния. Она оказалась линейной. А вот сами масштабы в зависимости от времени растут по степенному закону. Если у вас, допустим, есть какое-то излучение, скажем, электромагнитное, то закон – корень квадратный из времени. А если другая какая-то материя, то другой закон. Но закон степенной. То есть, расширение достаточно медленное. А в модели де Ситтера, т.е. с космологическим членом, расширение по экспоненте, т.е. гораздо более быстрое. Поскольку это была модель пустой Вселенной, то есть галактики там были как некие пробные частицы, которые просто движутся, но не определяют динамику этого расширения (динамику определял так называемый космологический член в уравнениях Эйнштейна), то после того как было получено решение Фридмана, которое описывало динамику, определяемую материей, наполняющей Вселенную (галактики, излучения и так далее), то, конечно, от модели де Ситтера быстро отказались, потому что она ничего реального не описывала. Это продолжалось некоторое время.
А вот приблизительно начиная с 60-х годов, стали обращать внимание на эту модель. И она попала в учебники, скажем, есть знаменитые книги по гравитации, допустим, Томан. Там уже это решение упомянуто. Но, в общем, вторую жизнь этому решению дал ленинградский учёный Эраст Борисович Глинер. Он в 65-м году предложил такую модель, в которой Вселенная расширяется сначала быстро, то есть по экспоненте. То есть, как бы пустая Вселенная, потом переходит на стадию расширения вещества. Вот то, что описывал в своей модели Фридман. Но, правда, причина этого перехода была не ясна. И поэтому работы Глинера сначала, в общем, не очень были встречены положительно научной общественностью. Он ещё в 70-м году опубликовал работу. Где-то в конце 70-х годов – в начале 80-х, были ещё работы Старобинского, Мостепаненко, потом дальше Гута. Через некоторое время выяснилось, что это, по-видимому, какое-то скалярное поле, которое и описывается этим космологическим членом. В результате определённых процессов, которые происходят во Вселенной, когда скалярное поле сильно осциллирует, начинает рождаться материя – эти самые частицы, излучение, которые потом определяют динамику Вселенной в модели Фридмана. И заслуга Глинера заключалась в том, что он предложил этот сценарий. Потому что, собственно, он использовал решение де Ситтера. Ну и, кроме того, он считал, что и конечная стадия гравитационного коллапса приводит к этому решению де Ситтера, то есть внутри чёрной дыры не сингулярность, а этот вакуум, описываемый космологическим членом. Кроме того, когда было предложено решение де Ситтера, то сразу из него следовало, что теоремы о неизбежности сингулярности не работают в силу того, что так называемое сильное энергетическое условие (то есть, что давление должно быть больше, чем некая величина отрицательная), для космологического члена не выполняется. И поэтому теоремы Хокинга-Пенроуза о неизбежности сингулярности в таком сценарии не работают.