– А если бы вы отложили поездку на неделю?
– Бог ты мой, сестренка, тебе бы прокурором работать. Ты так умеешь вывернуть все шиворот-навыворот, что получается, будто Джимми не заинтересован в помощи больным людям.
– А разве это его интересует?
Ингрид задумалась.
– Ну, у нас просто разный образ мыслей.
– Разный, – сказала Пэтти. – В общем, если тебе надо будет куда-нибудь поехать в любую из суббот…
Ингрид стала тискать Пэтти.
– Спасибо, сестренка. – Она подошла к двери и снова свистнула, вызывая Д.К. – Когда наша бездонная бочка не приходит к завтраку, что-то не так. Как ты думаешь, не поставил ли Грег новую западню?
Майк вернулся вовремя и первым уселся за стол.
– Грег, – закричал он, – Грег – мировой парень из самых мировых! На большой! Таких мужиков на свете больше нет! Кроме, конечно, папы.
– Сколько? – спросила Пэтти.
– Сколько чего?
– Сколько он тебе платит за рекламу своих добродетелей?
– Ни единого цента. Клянусь…
– Значит, у тебя неприятности, а он тебя выручает.
Лицо у Майка вытянулось. От продолжения допроса его спас приход отца, который приглаживал рукой волосы.
– Почему они растут кустами? Я могу их только расправить.
Когда все расселись за столом, отец сказал:
– Сегодня, Майк, твоя очередь.
Произнося ежедневную молитву, Майк был весьма прямолинеен. Он выступал, как бухгалтер, благодарящий Господа за каждое конкретное благо. Сегодня он помянул Грега и козла.
Когда Майк кончил, Джордж Рэндалл обильно намазал патокой гречневый кекс.
– Поскольку среди прочего ты поднял вопрос о козле, то не буду задавать вопрос, что именно он делает перед фасадом нашего дома, ибо я никогда не поощрял неправды. Но позволю себе все же спросить, является ли он постоянным жителем нашего двора или временным его обитателем?
Тут заговорила Ингрид.
– Это «козел отпущения». Он тут остался после вечеринки. После уроков я отведу его домой.
– Лучше бы это была корова, – произнес Майк, запихивая в рот горячий кекс. – Вы знаете, что у коровы четыре желудка? По-латыни они называются «румен», «ретикулум», «омасум» и «абомасум». Представляете себе, сколько она может одновременно заглотать горячих кексов?
Ингрид решила, что стареет. Она припомнила, как давным-давно сама любила выражаться подобным образом и считала это весьма шикарным.
– Не знаю, что бы мы делали, если бы ты нас не просвещал.
В эту минуту Ингрид, идя к плите, наступила на что-то скользкое. Увидев, на что она наступила, Ингрид разинула рот и плюхнулась на ближайший стул.
– Она встала на мою лучшую улитку, – укоризненно произнес Майк.
– Майк! – рассердилась Пэтти. – Я же предупредила тебя, что если я опять увижу в доме улиток…
– Улиток? – вышел из себя Джордж Рэндалл.
Майк стал взывать к здравому смыслу.
– Папа, ты же деловой человек и поймешь меня. За каждую беговую улитку я получаю доллар. У нас в Вудлэнд-Хиллз будут дерби улиток, и я их тренирую. Это товар, на который существует спрос у покупателей от шести до восьми лет.
– А мне все равно, хоть для дерби в Кентукки, – сказала Пэтти, – улиток из дома надо убрать.
В дверь позвонили.
– А это еще кто? – резко спросила она. У двери она на миг замерла. Сердце сильно билось. А вдруг это Зик? Она поспешно стала придумывать подходящие слова.
Это оказался Мервин в сопровождении мальчика такого же возраста.
– Можно посмотреть на моего кролика? – Он показал на спутника:
– Мой товарищ Билли. – А Билли он сказал: – Это мама Майка. Она хорошая.
Майк громко крикнул:
– Мервин, заходи и забирай свой аккумуляторный фонарик из розетки в гостиной.
– Так это его фонарик? – в изумлении спросил Джордж Рэндалл.
– Это небольшая услуга, которую я предоставляю моим клиентам, – доверительно сообщил Майк. – Стоит недорого, и им это нравится.
– Так вот почему изо всех розеток торчат аккумуляторные фонарики на подзарядке!
– Пойду поищу Д.К., – сказала Ингрид, так и не кончив завтрак. Она свистела и звала кота по имени, а в это время от сильнейшего стука в дверь в буфете зазвенела посуда. Все подпрыгнули. Этот отчаянный стук был очевидным знаком катастрофы, происшедшей или будущей.
Пэтти открыла дверь и обнаружила на крыльце наклонившую голову миссис Макдугалл, похожую на быка, вылетевшего на арену с раздутыми ноздрями.
– Что случилось, миссис Макдугалл… – начала Пэтти.
– Лишь благодаря милости Божьей стою я здесь, а не благодаря заботе людской. Еще один час, и мы с Уилбером утонули бы во сне и переселились в мир иной.
– Что вы имеете в…
Миссис Макдугалл не терпела, когда ее перебивали.
– Если бы я не встала посреди ночи… когда меня подняла неведомая сила. Встала я и пошла на кухню, а там подо мною что-то журчит и шумит, комната качается, как пьяная, и я побежала к подвальной двери, и если я даже доживу до ста лет, как моя бабушка, мир ее праху, то никогда это зрелище не изгладится из памяти: волны так и ходят ходуном в темноте, лижут верхние ступеньки и стараются добраться до меня.
Пэтти подождала, пока она замолчит.
– Мне жаль, что у вас затопило подвал. Если мы чем-то можем вам помочь…
– Помочь! – Последовал новый взрыв. – Вы можете закрыть воду, вот чем вы можете помочь. Напустили ее ко мне в подвал через сусликовые норы. Водопроводчики сказали, что вода, должно быть, течет уже несколько дней, а Уилбер сказал, что любой дурак понял бы… Погибли все мои варенья и джемы, а я так над ними трудилась! Но есть люди, которым наплевать на соседей, лишь бы избавиться от сусликов.
– Майк! – крикнул Джордж Рэндалл вслед силуэту, пропавшему за задней дверью.
– Грег! – прошептала Пэтти. Теперь все стало ясно: появление Грега в пять утра на заднем дворе рядом с краном, Грег, покрывающий Майка, и Майк, считающий Грега мировым мужиком. В эту минуту она стала лучше думать о Греге, который спас Майка, ничего ей не сказав.
Не прошло и минуты, как из-за спины Пэтти появился Джордж Рэндалл, волокущий за собой Майка.
– Мы оплатим убытки, – сказал он, – а Майк поможет вам вычистить подвал после уроков. Верно, Майк?
Майк был потрясен.
– Бесплатно?
– Бесплатно.
– Но за сусликов я получил всего три доллара.
– Таков закон делового мира. Появляются непредвиденные обстоятельства, и ты разорен.
– Еще как! Придется платить из будущих доходов.
Миссис Макдугалл успокоилась.
– Я сказала Уилберу, они поступят честно. Я сказала Уилберу…
Она тут же позабыла, что она сказала Уилберу. И снова обратилась к Пэтти:
– Бедное, бедное дитя! Мою двоюродную сестру тоже когда-то соблазнили и покинули. Тело ее нашли в реке, а к своей груди она прижимала портрет…
Вскоре после ее ухода Ингрид разразилась слезами:
– Он умер – валяется под домом и не отзывается на мой голос и даже не дышит.
Пэтти ринулась из дома, а за ней все остальные. У лаза под домом она опустилась на колени. Ингрид оказалась права. Д.К. лежал, вытянувшись во всю длину. Не двигались ни хвост, ни уши, ни другие части тела. Она позвала его сначала тихо, потом чуть громче. Плачущая Ингрид присела рядом.
– Ну-ка, пустите меня, – сказал Джордж Рэндалл. Он пролез под дом, и когда очутился в нескольких футах от кота, тот открыл глаза. Он конечно, слышал Ингрид, но предпочел не отвечать. Ему надо отдохнуть. И потом он чувствовал себя не слишком хорошо. Съел что-нибудь не то. Может быть, жареное мясо?
– Он в порядке, – сказал им Джордж Рэндалл.
Пэтти вздохнула с облегчением, но Ингрид еще пуще расплакалась.
– Вытащить его? – спросил Джордж Рэндалл.
Что же, они собираются тащить его отсюда, невзирая на то, в каком он состоянии? Неужели Рэндалл не видит, что ему плохо? Ему бы самому понравилось, если бы его куда-то тащили наутро после большого приема? Тут Д.К. пронзила острая боль в левом боку. Он чуть-чуть застонал.
– У него что-то болит, – сообщил Джордж Рэндалп. Это решило ход действий. Он подсунул руки под Д.К. и осторожными движениями подтащил кота к пазу. Д.К. застонал.
– Он умирает, – сказала Ингрид. – Я вижу. Я проходила в школе курс первой помощи…
– Не лучше ли отвезти его к врачу? – спросил Майк. – Я оплачу.
Все уставились на него с удивлением.
– А для чего тогда деньги? – жестко произнес он.
– Давайте подождем, – предложила Пэтти. – Может быть, он просто переел?
Ингрид сказала:
– По-моему, надо предупредить Зика.
– Нет! – воскликнула Пэтти и спокойно добавила: – Подожди до конца уроков.
Д.К. опять застонал. Эти приступы колющей боли появлялись все чаще и чаще. Он потянулся, чтобы лизнуть Ингрид, затем поглядел на нее долгим прощальным взглядом.
21
22
23
– Бог ты мой, сестренка, тебе бы прокурором работать. Ты так умеешь вывернуть все шиворот-навыворот, что получается, будто Джимми не заинтересован в помощи больным людям.
– А разве это его интересует?
Ингрид задумалась.
– Ну, у нас просто разный образ мыслей.
– Разный, – сказала Пэтти. – В общем, если тебе надо будет куда-нибудь поехать в любую из суббот…
Ингрид стала тискать Пэтти.
– Спасибо, сестренка. – Она подошла к двери и снова свистнула, вызывая Д.К. – Когда наша бездонная бочка не приходит к завтраку, что-то не так. Как ты думаешь, не поставил ли Грег новую западню?
Майк вернулся вовремя и первым уселся за стол.
– Грег, – закричал он, – Грег – мировой парень из самых мировых! На большой! Таких мужиков на свете больше нет! Кроме, конечно, папы.
– Сколько? – спросила Пэтти.
– Сколько чего?
– Сколько он тебе платит за рекламу своих добродетелей?
– Ни единого цента. Клянусь…
– Значит, у тебя неприятности, а он тебя выручает.
Лицо у Майка вытянулось. От продолжения допроса его спас приход отца, который приглаживал рукой волосы.
– Почему они растут кустами? Я могу их только расправить.
Когда все расселись за столом, отец сказал:
– Сегодня, Майк, твоя очередь.
Произнося ежедневную молитву, Майк был весьма прямолинеен. Он выступал, как бухгалтер, благодарящий Господа за каждое конкретное благо. Сегодня он помянул Грега и козла.
Когда Майк кончил, Джордж Рэндалл обильно намазал патокой гречневый кекс.
– Поскольку среди прочего ты поднял вопрос о козле, то не буду задавать вопрос, что именно он делает перед фасадом нашего дома, ибо я никогда не поощрял неправды. Но позволю себе все же спросить, является ли он постоянным жителем нашего двора или временным его обитателем?
Тут заговорила Ингрид.
– Это «козел отпущения». Он тут остался после вечеринки. После уроков я отведу его домой.
– Лучше бы это была корова, – произнес Майк, запихивая в рот горячий кекс. – Вы знаете, что у коровы четыре желудка? По-латыни они называются «румен», «ретикулум», «омасум» и «абомасум». Представляете себе, сколько она может одновременно заглотать горячих кексов?
Ингрид решила, что стареет. Она припомнила, как давным-давно сама любила выражаться подобным образом и считала это весьма шикарным.
– Не знаю, что бы мы делали, если бы ты нас не просвещал.
В эту минуту Ингрид, идя к плите, наступила на что-то скользкое. Увидев, на что она наступила, Ингрид разинула рот и плюхнулась на ближайший стул.
– Она встала на мою лучшую улитку, – укоризненно произнес Майк.
– Майк! – рассердилась Пэтти. – Я же предупредила тебя, что если я опять увижу в доме улиток…
– Улиток? – вышел из себя Джордж Рэндалл.
Майк стал взывать к здравому смыслу.
– Папа, ты же деловой человек и поймешь меня. За каждую беговую улитку я получаю доллар. У нас в Вудлэнд-Хиллз будут дерби улиток, и я их тренирую. Это товар, на который существует спрос у покупателей от шести до восьми лет.
– А мне все равно, хоть для дерби в Кентукки, – сказала Пэтти, – улиток из дома надо убрать.
В дверь позвонили.
– А это еще кто? – резко спросила она. У двери она на миг замерла. Сердце сильно билось. А вдруг это Зик? Она поспешно стала придумывать подходящие слова.
Это оказался Мервин в сопровождении мальчика такого же возраста.
– Можно посмотреть на моего кролика? – Он показал на спутника:
– Мой товарищ Билли. – А Билли он сказал: – Это мама Майка. Она хорошая.
Майк громко крикнул:
– Мервин, заходи и забирай свой аккумуляторный фонарик из розетки в гостиной.
– Так это его фонарик? – в изумлении спросил Джордж Рэндалл.
– Это небольшая услуга, которую я предоставляю моим клиентам, – доверительно сообщил Майк. – Стоит недорого, и им это нравится.
– Так вот почему изо всех розеток торчат аккумуляторные фонарики на подзарядке!
– Пойду поищу Д.К., – сказала Ингрид, так и не кончив завтрак. Она свистела и звала кота по имени, а в это время от сильнейшего стука в дверь в буфете зазвенела посуда. Все подпрыгнули. Этот отчаянный стук был очевидным знаком катастрофы, происшедшей или будущей.
Пэтти открыла дверь и обнаружила на крыльце наклонившую голову миссис Макдугалл, похожую на быка, вылетевшего на арену с раздутыми ноздрями.
– Что случилось, миссис Макдугалл… – начала Пэтти.
– Лишь благодаря милости Божьей стою я здесь, а не благодаря заботе людской. Еще один час, и мы с Уилбером утонули бы во сне и переселились в мир иной.
– Что вы имеете в…
Миссис Макдугалл не терпела, когда ее перебивали.
– Если бы я не встала посреди ночи… когда меня подняла неведомая сила. Встала я и пошла на кухню, а там подо мною что-то журчит и шумит, комната качается, как пьяная, и я побежала к подвальной двери, и если я даже доживу до ста лет, как моя бабушка, мир ее праху, то никогда это зрелище не изгладится из памяти: волны так и ходят ходуном в темноте, лижут верхние ступеньки и стараются добраться до меня.
Пэтти подождала, пока она замолчит.
– Мне жаль, что у вас затопило подвал. Если мы чем-то можем вам помочь…
– Помочь! – Последовал новый взрыв. – Вы можете закрыть воду, вот чем вы можете помочь. Напустили ее ко мне в подвал через сусликовые норы. Водопроводчики сказали, что вода, должно быть, течет уже несколько дней, а Уилбер сказал, что любой дурак понял бы… Погибли все мои варенья и джемы, а я так над ними трудилась! Но есть люди, которым наплевать на соседей, лишь бы избавиться от сусликов.
– Майк! – крикнул Джордж Рэндалл вслед силуэту, пропавшему за задней дверью.
– Грег! – прошептала Пэтти. Теперь все стало ясно: появление Грега в пять утра на заднем дворе рядом с краном, Грег, покрывающий Майка, и Майк, считающий Грега мировым мужиком. В эту минуту она стала лучше думать о Греге, который спас Майка, ничего ей не сказав.
Не прошло и минуты, как из-за спины Пэтти появился Джордж Рэндалл, волокущий за собой Майка.
– Мы оплатим убытки, – сказал он, – а Майк поможет вам вычистить подвал после уроков. Верно, Майк?
Майк был потрясен.
– Бесплатно?
– Бесплатно.
– Но за сусликов я получил всего три доллара.
– Таков закон делового мира. Появляются непредвиденные обстоятельства, и ты разорен.
– Еще как! Придется платить из будущих доходов.
Миссис Макдугалл успокоилась.
– Я сказала Уилберу, они поступят честно. Я сказала Уилберу…
Она тут же позабыла, что она сказала Уилберу. И снова обратилась к Пэтти:
– Бедное, бедное дитя! Мою двоюродную сестру тоже когда-то соблазнили и покинули. Тело ее нашли в реке, а к своей груди она прижимала портрет…
Вскоре после ее ухода Ингрид разразилась слезами:
– Он умер – валяется под домом и не отзывается на мой голос и даже не дышит.
Пэтти ринулась из дома, а за ней все остальные. У лаза под домом она опустилась на колени. Ингрид оказалась права. Д.К. лежал, вытянувшись во всю длину. Не двигались ни хвост, ни уши, ни другие части тела. Она позвала его сначала тихо, потом чуть громче. Плачущая Ингрид присела рядом.
– Ну-ка, пустите меня, – сказал Джордж Рэндалл. Он пролез под дом, и когда очутился в нескольких футах от кота, тот открыл глаза. Он конечно, слышал Ингрид, но предпочел не отвечать. Ему надо отдохнуть. И потом он чувствовал себя не слишком хорошо. Съел что-нибудь не то. Может быть, жареное мясо?
– Он в порядке, – сказал им Джордж Рэндалл.
Пэтти вздохнула с облегчением, но Ингрид еще пуще расплакалась.
– Вытащить его? – спросил Джордж Рэндалл.
Что же, они собираются тащить его отсюда, невзирая на то, в каком он состоянии? Неужели Рэндалл не видит, что ему плохо? Ему бы самому понравилось, если бы его куда-то тащили наутро после большого приема? Тут Д.К. пронзила острая боль в левом боку. Он чуть-чуть застонал.
– У него что-то болит, – сообщил Джордж Рэндалп. Это решило ход действий. Он подсунул руки под Д.К. и осторожными движениями подтащил кота к пазу. Д.К. застонал.
– Он умирает, – сказала Ингрид. – Я вижу. Я проходила в школе курс первой помощи…
– Не лучше ли отвезти его к врачу? – спросил Майк. – Я оплачу.
Все уставились на него с удивлением.
– А для чего тогда деньги? – жестко произнес он.
– Давайте подождем, – предложила Пэтти. – Может быть, он просто переел?
Ингрид сказала:
– По-моему, надо предупредить Зика.
– Нет! – воскликнула Пэтти и спокойно добавила: – Подожди до конца уроков.
Д.К. опять застонал. Эти приступы колющей боли появлялись все чаще и чаще. Он потянулся, чтобы лизнуть Ингрид, затем поглядел на нее долгим прощальным взглядом.
21
Арти с верхнего этажа рассматривал заросли у входа. Ему вдруг пришло в голову осмотреть поле с этой выгодной точки. Правая рука у него задрожала – верный признак опасности. Он как будто хотел выхватить оружие.
– Погляди на этот след в траве, – сказал он Меморандуму, стоявшему рядом. – Его не мог оставить кот или собака. Зверь покрупнее.
Солнечный свет четко освещал след в зарослях. Меморандуму стало страшно. Надо что-то сказать. Он в отчаянии пытался придумать подходящую реплику. По вискам будто молотом ударило. Скоро его резанет приступ язвы.
Арти обернулся. Тяжелым, внимательным взглядом он уставился на Меморандума.
– Тут прополз кто-то большой, – сказал Арти тоном мальчишки, глядящего на жука на булавке. – Полз, а не шел.
И двинулся к лестнице.
– Мистер Дюваль хочет, чтобы ты сбрил усы. Он усов не любит.
Меморандум почувствовал острую боль. Приступ. И подумал: мертвого меня будет труднее опознать без усов.
– Он везет товар?
Арти пожал плечами и, спустившись по лестнице, пошел прямо к старому мусоросжигателю в дальнем северо-восточном углу. Нос учуял посторонний запах и привел его к форели, свисающей с полки.
– Как попала сюда эта чертова рыба? – спросил он шепотом.
– Может быть, кот принес, – предположил Меморандум.
– И положил сушиться? – Арти с презрением проследовал мимо и подошел к задней двери. Выйдя наружу, он сказал скорее себе, чем Меморандуму: – Вот по этой линии мы шли прошлой ночью. – Он прошел весь путь и остановился у «крайней точки». Дрожащими руками он зажег спичку, закурил и задумался: – Еще шаг, и я бы наступил на кого-то. Я же сказал, что чую людей. – Тут он резко повернулся к Меморандуму: – А ты прошлой ночью никого не заметил?
Меморандум отрицательно покачал головой.
– Врешь, – сказал Арти. – Все ты врешь.
Меморандум задрожал от неожиданности.
Арти внимательно рассматривал зольное отверстие.
– Через него не может пролезть даже ребенок, – бормотал он про себя. – Но кто-то побывал у нас прошлой ночью. Рыба не могла войти сама собой и залезть на полку. Но зачем было приносить сюда рыбу? Зачем?
Он вернулся на фабрику, все еще бормоча себе под нос. Меморандум стоял потрясенный. За кого этот вшивый барин себя принимает да еще обзывается, говорит, что я вру? Надо подождать, пока придет товар. Он им тогда скажет пару слов. С ним нельзя так обращаться!
Вдруг ему пришло в голову, что ФБР может бросить его на произвол судьбы. Он ведь сыграл свою роль. Предупредил о готовящемся жульничестве, одном из крупнейших в мире ювелирного бизнеса. Так какое им теперь дело до того, запустят ли ему заряд в пузо?
Бросив взгляд вверх, он заметил, что Арти высунулся из окна верхнего этажа, устанавливая прожектор над задней дверью.
Меморандум прикинул, далеко ли до улицы. Не более пятидесяти футов от выхода, но путь шел через сухой бурьян, шорох которого громче сирены тревоги. Сердце сильно забилось; в голове вертелась мысль, что это последний шанс, другого может и не быть.
Если он медленно отойдет в сторону… Арти все еще наклонялся над прожектором.
Меморандум сделал длинный продуманный шаг в направлении улицы. Ему удалось просунуть ноги в бурьян и найти точку опоры. Еще один тщательно продуманный шаг и еще. В промежутке между шагами он повернул голову чтобы проверить, чем занят Арти. Быть может, этого не следовало делать. Обычно человек чувствует, когда на него смотрят. По крайней мере, он замечал это всегда.
Еще пять шагов, и будет пройдена треть пути. Вдруг треснула ветка, и шум этот показался громом. Он замер. Но Арти ничего не слышал. Он возился с отверткой. У него свои проблемы. Прожектор – штука слишком тяжелая для одного человека.
Еще один шаг, потом еще, и вдруг оглушительный гул. В футе от него в землю врезалась пуля. Не выдержав, он побежал.
Опять загудело, и он встал как вкопанный. Оглянувшись, он безумно заорал.
– Не надо! Я иду назад.
Сидя на подоконнике, Арти держал его на мушке. Ему показалось, что он различает медленное нажатие пальца на спуск. Инстинктивно Меморандум почувствовал, что на этот раз промаха не будет.
– Не стреляй! – закричал он – Я просто пошел прогуляться.
Он услышал хриплый, дьявольский смех.
– Стой на месте, Мак, и повернись лицом ко мне.
Трясясь всем телом, едва дыша, Меморандум повиновался. Боже молился он, не позволяй ему убить меня.
Арти хохотал:
– Хочешь закурить – кури. Время у меня есть. Думаю, что каждый имеет право на последнюю в жизни сигарету
В совершенном отчаянии Меморандум глядел на него снизу вверх. Арти сердито произнес:
– Поторопись, Мак. Я делаю тебе одолжение.
Механически Меморандум вынул пачку из кармана рубашки. Он нервно шарил пальцами, пытаясь выудить хоть одну. Как зачарованный он глядел на револьвер. Ему все время представлялось, как разорвется на куски его плоть.
– Давай, давай! – подгонял Арти
Меморандум нашарил спички. Он слышал, как в отдалении жужжит газонокосилка, проезжает машина, а где-то поблизости лает собака. В голове шел нескончаемый диалог. Стой на месте, внушал один голос, делай то, что он прикажет, иначе он тебя тут же убьет, возражал второй.
Меморандум медленно зажег сигарету Арти, конечно, позволит ему затянуться четыре-пять раз. За это время кто-нибудь заметит, что Арти направил на него револьвер.
Он затянулся один раз и снова сунул сигарету в рот. Тут заговорил револьвер. В лицо ударила струя горячего воздуха, опалило губы. Он покачнулся и чуть не упал. В него попали, но куда? Странно, но голова продолжала работать. Он был зрителем, наблюдавшим со стороны за самим собой. В любую минуту он может бездыханным свалиться наземь.
Он подождал, не сходя с места, и внезапно осознал, что в него не попали. Но тут же заметил, что от сигареты отстрелена половина.
Арти крикнул:
– Давай, дубина стоеросовая, иди сюда.
Меморандум сделал резкий выдох. Он был жив, и ему было хорошо! И все-таки он останавливался после каждого шага, заросли казались непроходимыми.
Арти держал его под прицелом, пока он не зашел в здание. С неубранным револьвером Арти встретил его, едва переводя дыхание после бега по лестнице.
– Трус вонючий! – злобно завопил он.– Не мог даже рвануть как мужчина!
Меморандум ошеломленно застыл. Арти продолжал:
– А я бы тут же пришил тебя. Старику было бы все равно, раз я помешал тебе слинять!
Меморандум попытался обойти его. Но быстрым движением Арти преградил ему путь.
– И куда же ты нацелился? Небось в ФБР?
Если бы Меморандума ударили рукояткой револьвера, шок был бы значительно меньшим. В панике он отвел глаза. И силой заставил себя взглянуть в лицо Арти. Иначе ему не доказать свою невиновность. Но так и не смог, и вина его для Арти стала очевидной.
Ему каким-то образом удалось пройти мимо Арти и доковылять до конторы, где он и плюхнулся на стул.
– Погляди на этот след в траве, – сказал он Меморандуму, стоявшему рядом. – Его не мог оставить кот или собака. Зверь покрупнее.
Солнечный свет четко освещал след в зарослях. Меморандуму стало страшно. Надо что-то сказать. Он в отчаянии пытался придумать подходящую реплику. По вискам будто молотом ударило. Скоро его резанет приступ язвы.
Арти обернулся. Тяжелым, внимательным взглядом он уставился на Меморандума.
– Тут прополз кто-то большой, – сказал Арти тоном мальчишки, глядящего на жука на булавке. – Полз, а не шел.
И двинулся к лестнице.
– Мистер Дюваль хочет, чтобы ты сбрил усы. Он усов не любит.
Меморандум почувствовал острую боль. Приступ. И подумал: мертвого меня будет труднее опознать без усов.
– Он везет товар?
Арти пожал плечами и, спустившись по лестнице, пошел прямо к старому мусоросжигателю в дальнем северо-восточном углу. Нос учуял посторонний запах и привел его к форели, свисающей с полки.
– Как попала сюда эта чертова рыба? – спросил он шепотом.
– Может быть, кот принес, – предположил Меморандум.
– И положил сушиться? – Арти с презрением проследовал мимо и подошел к задней двери. Выйдя наружу, он сказал скорее себе, чем Меморандуму: – Вот по этой линии мы шли прошлой ночью. – Он прошел весь путь и остановился у «крайней точки». Дрожащими руками он зажег спичку, закурил и задумался: – Еще шаг, и я бы наступил на кого-то. Я же сказал, что чую людей. – Тут он резко повернулся к Меморандуму: – А ты прошлой ночью никого не заметил?
Меморандум отрицательно покачал головой.
– Врешь, – сказал Арти. – Все ты врешь.
Меморандум задрожал от неожиданности.
Арти внимательно рассматривал зольное отверстие.
– Через него не может пролезть даже ребенок, – бормотал он про себя. – Но кто-то побывал у нас прошлой ночью. Рыба не могла войти сама собой и залезть на полку. Но зачем было приносить сюда рыбу? Зачем?
Он вернулся на фабрику, все еще бормоча себе под нос. Меморандум стоял потрясенный. За кого этот вшивый барин себя принимает да еще обзывается, говорит, что я вру? Надо подождать, пока придет товар. Он им тогда скажет пару слов. С ним нельзя так обращаться!
Вдруг ему пришло в голову, что ФБР может бросить его на произвол судьбы. Он ведь сыграл свою роль. Предупредил о готовящемся жульничестве, одном из крупнейших в мире ювелирного бизнеса. Так какое им теперь дело до того, запустят ли ему заряд в пузо?
Бросив взгляд вверх, он заметил, что Арти высунулся из окна верхнего этажа, устанавливая прожектор над задней дверью.
Меморандум прикинул, далеко ли до улицы. Не более пятидесяти футов от выхода, но путь шел через сухой бурьян, шорох которого громче сирены тревоги. Сердце сильно забилось; в голове вертелась мысль, что это последний шанс, другого может и не быть.
Если он медленно отойдет в сторону… Арти все еще наклонялся над прожектором.
Меморандум сделал длинный продуманный шаг в направлении улицы. Ему удалось просунуть ноги в бурьян и найти точку опоры. Еще один тщательно продуманный шаг и еще. В промежутке между шагами он повернул голову чтобы проверить, чем занят Арти. Быть может, этого не следовало делать. Обычно человек чувствует, когда на него смотрят. По крайней мере, он замечал это всегда.
Еще пять шагов, и будет пройдена треть пути. Вдруг треснула ветка, и шум этот показался громом. Он замер. Но Арти ничего не слышал. Он возился с отверткой. У него свои проблемы. Прожектор – штука слишком тяжелая для одного человека.
Еще один шаг, потом еще, и вдруг оглушительный гул. В футе от него в землю врезалась пуля. Не выдержав, он побежал.
Опять загудело, и он встал как вкопанный. Оглянувшись, он безумно заорал.
– Не надо! Я иду назад.
Сидя на подоконнике, Арти держал его на мушке. Ему показалось, что он различает медленное нажатие пальца на спуск. Инстинктивно Меморандум почувствовал, что на этот раз промаха не будет.
– Не стреляй! – закричал он – Я просто пошел прогуляться.
Он услышал хриплый, дьявольский смех.
– Стой на месте, Мак, и повернись лицом ко мне.
Трясясь всем телом, едва дыша, Меморандум повиновался. Боже молился он, не позволяй ему убить меня.
Арти хохотал:
– Хочешь закурить – кури. Время у меня есть. Думаю, что каждый имеет право на последнюю в жизни сигарету
В совершенном отчаянии Меморандум глядел на него снизу вверх. Арти сердито произнес:
– Поторопись, Мак. Я делаю тебе одолжение.
Механически Меморандум вынул пачку из кармана рубашки. Он нервно шарил пальцами, пытаясь выудить хоть одну. Как зачарованный он глядел на револьвер. Ему все время представлялось, как разорвется на куски его плоть.
– Давай, давай! – подгонял Арти
Меморандум нашарил спички. Он слышал, как в отдалении жужжит газонокосилка, проезжает машина, а где-то поблизости лает собака. В голове шел нескончаемый диалог. Стой на месте, внушал один голос, делай то, что он прикажет, иначе он тебя тут же убьет, возражал второй.
Меморандум медленно зажег сигарету Арти, конечно, позволит ему затянуться четыре-пять раз. За это время кто-нибудь заметит, что Арти направил на него револьвер.
Он затянулся один раз и снова сунул сигарету в рот. Тут заговорил револьвер. В лицо ударила струя горячего воздуха, опалило губы. Он покачнулся и чуть не упал. В него попали, но куда? Странно, но голова продолжала работать. Он был зрителем, наблюдавшим со стороны за самим собой. В любую минуту он может бездыханным свалиться наземь.
Он подождал, не сходя с места, и внезапно осознал, что в него не попали. Но тут же заметил, что от сигареты отстрелена половина.
Арти крикнул:
– Давай, дубина стоеросовая, иди сюда.
Меморандум сделал резкий выдох. Он был жив, и ему было хорошо! И все-таки он останавливался после каждого шага, заросли казались непроходимыми.
Арти держал его под прицелом, пока он не зашел в здание. С неубранным револьвером Арти встретил его, едва переводя дыхание после бега по лестнице.
– Трус вонючий! – злобно завопил он.– Не мог даже рвануть как мужчина!
Меморандум ошеломленно застыл. Арти продолжал:
– А я бы тут же пришил тебя. Старику было бы все равно, раз я помешал тебе слинять!
Меморандум попытался обойти его. Но быстрым движением Арти преградил ему путь.
– И куда же ты нацелился? Небось в ФБР?
Если бы Меморандума ударили рукояткой револьвера, шок был бы значительно меньшим. В панике он отвел глаза. И силой заставил себя взглянуть в лицо Арти. Иначе ему не доказать свою невиновность. Но так и не смог, и вина его для Арти стала очевидной.
Ему каким-то образом удалось пройти мимо Арти и доковылять до конторы, где он и плюхнулся на стул.
22
Зик кратко проинформировал Ньютона о ходе дел.
– Мы поставили двоих агентов дежурить на кухне у Шерли Хатчинсон. Дежурство круглосуточное, вдобавок мы заняли пустую квартиру по диагонали, откуда хорошо просматривается парадный вход. На улице ее сопровождают четверо сотрудников на двух машинах, а в магазине ее подстраховывает швейцар. У него быстрая реакция и твердая рука.
Ньютон перебил Зика:
– Вы предупредили ее насчет кофе, безалкогольных напитков и любого угощения из рук Дюваля?
Зик кивнул. Ньютон продолжал:
– А относительно туалетных комнат?
– В магазине туалет рядом со служебным входом. Окон нет, вентилятор на потолке. Швейцар периодически проверяет, нет ли там взрывчатки.
Зик вздохнул. Он безумно устал.
– Не знаю, что еще можно сделать. Если бы нам было известно, на какое время они назначили исполнение задуманного… Сегодня мы опять воспользуемся услугами Х-14. Чтобы быть стопроцентно уверенными, нам надо точно знать, когда, где и как.
Вскоре после этого разговора из автомата в кафе «Вилла Фраскати» позвонила Шерли Хатчинсон:
– Сегодня я в первый раз не получила утром чека. Мистер Дюваль обещает, что я получу его завтра. Но я знаю, что не получила его потому, что потенциальному мертвецу платить незачем.
– Не пугайтесь, – тихо произнес Зик. – Мы на вас рассчитываем.
– Зик, милый, когда вы так со мной разговариваете, я готова сделать для вас все, что угодно… Правда, он отодвинул мой стол от кондиционера. Теперь я сижу спиной к двери.
Она быстро перевела дыхание.
– Но я звоню вот почему. Сегодня он распорядился, чтобы я позвонила адвокату, ведущему дела Готорна, и адвокат сказал, что сегодня днем суд даст разрешение на реализацию имущества и сразу же после этого мистер Дюваль сможет забрать коллекцию. Если угодно, то даже в течение часа. Он тут же ухватился за это. И уехал. Сразу же, как я ему об этом рассказала. Больше я его не видела. Куда он едет, он не сказал. Ну все. Тут уже мужчина ждет. Зик, не беспокойтесь обо мне. Знаю, милый, что вы трогательно обо мне заботитесь и не допустите, чтобы со мной что-нибудь случилось, раз мы так много значим друг для друга. Пока!
Зик швырнул трубку на место. «Раз мы так много значим друг для друга!»
Когда Господь создал женщину, то одним из качеств он одарил ее без всякой меры: воображением.
Он едва успел расшифровать собственные мысли, когда ему позвонил один из агентов, обслуживающих наблюдательный пост через дорогу от заброшенного предприятия. На заднем дворе фабрики раздалась серия выстрелов. В это время Арти Ричфилд устанавливал у одного из окон верхнего этажа прожектор, а Меморандум – Кэлвин Тэрмен – находился внизу. В бинокль агенты разглядели, что у Ричфилда в руках было оружие. Были ли выстрелы прицельными, и если да, то что была за цель, узнать не удалось. Вскоре Тэрмен, целый и невредимый, вернулся на фабрику.
Вдруг агент прервал доклад и быстро заговорил:
– Не вешайте трубку! У нас новости. На пустыре позади фабрики огонь. Докладывает пост номер двадцать. Пламя высокое и быстро распространяется. Вся территория буквально пылает.
– Мы поставили двоих агентов дежурить на кухне у Шерли Хатчинсон. Дежурство круглосуточное, вдобавок мы заняли пустую квартиру по диагонали, откуда хорошо просматривается парадный вход. На улице ее сопровождают четверо сотрудников на двух машинах, а в магазине ее подстраховывает швейцар. У него быстрая реакция и твердая рука.
Ньютон перебил Зика:
– Вы предупредили ее насчет кофе, безалкогольных напитков и любого угощения из рук Дюваля?
Зик кивнул. Ньютон продолжал:
– А относительно туалетных комнат?
– В магазине туалет рядом со служебным входом. Окон нет, вентилятор на потолке. Швейцар периодически проверяет, нет ли там взрывчатки.
Зик вздохнул. Он безумно устал.
– Не знаю, что еще можно сделать. Если бы нам было известно, на какое время они назначили исполнение задуманного… Сегодня мы опять воспользуемся услугами Х-14. Чтобы быть стопроцентно уверенными, нам надо точно знать, когда, где и как.
Вскоре после этого разговора из автомата в кафе «Вилла Фраскати» позвонила Шерли Хатчинсон:
– Сегодня я в первый раз не получила утром чека. Мистер Дюваль обещает, что я получу его завтра. Но я знаю, что не получила его потому, что потенциальному мертвецу платить незачем.
– Не пугайтесь, – тихо произнес Зик. – Мы на вас рассчитываем.
– Зик, милый, когда вы так со мной разговариваете, я готова сделать для вас все, что угодно… Правда, он отодвинул мой стол от кондиционера. Теперь я сижу спиной к двери.
Она быстро перевела дыхание.
– Но я звоню вот почему. Сегодня он распорядился, чтобы я позвонила адвокату, ведущему дела Готорна, и адвокат сказал, что сегодня днем суд даст разрешение на реализацию имущества и сразу же после этого мистер Дюваль сможет забрать коллекцию. Если угодно, то даже в течение часа. Он тут же ухватился за это. И уехал. Сразу же, как я ему об этом рассказала. Больше я его не видела. Куда он едет, он не сказал. Ну все. Тут уже мужчина ждет. Зик, не беспокойтесь обо мне. Знаю, милый, что вы трогательно обо мне заботитесь и не допустите, чтобы со мной что-нибудь случилось, раз мы так много значим друг для друга. Пока!
Зик швырнул трубку на место. «Раз мы так много значим друг для друга!»
Когда Господь создал женщину, то одним из качеств он одарил ее без всякой меры: воображением.
Он едва успел расшифровать собственные мысли, когда ему позвонил один из агентов, обслуживающих наблюдательный пост через дорогу от заброшенного предприятия. На заднем дворе фабрики раздалась серия выстрелов. В это время Арти Ричфилд устанавливал у одного из окон верхнего этажа прожектор, а Меморандум – Кэлвин Тэрмен – находился внизу. В бинокль агенты разглядели, что у Ричфилда в руках было оружие. Были ли выстрелы прицельными, и если да, то что была за цель, узнать не удалось. Вскоре Тэрмен, целый и невредимый, вернулся на фабрику.
Вдруг агент прервал доклад и быстро заговорил:
– Не вешайте трубку! У нас новости. На пустыре позади фабрики огонь. Докладывает пост номер двадцать. Пламя высокое и быстро распространяется. Вся территория буквально пылает.
23
Ингрид наблюдала за Джимми и появилась на лужайке еще до того, как он вышел из машины.
– Сегодня я не иду в школу,– сказала она ему.– Заболел Д. К. Я пыталась созвониться с тобой.
Он выглядел разочарованным.
– А чем он болен?
– Не знаем. Он стонет. – В горле встал ком.
– Скверно. – Джимми вернулся в машину. – Вчера вечером мне попался Билл Кома. Помнишь, я про него рассказывал? Живет в Ньюпорт-Биче. Нам везет: его родичи обитают в маленьком домике у самой воды, и мы можем использовать его как базу, если нам это будет нужно. Старшие куда-то уехали. Там есть камин. Согреемся, если опустится туман.
Она посмотрела в сторону:
– Я читала, что в Диснейленде играют четыре оркестра.
– Кому они нужны? – Он завел мотор. – Ты что, не хочешь ехать?
Ингрид отбросила волосы назад:
– С чего ты взял? Я мечтаю о поездке, как о самой чудесной ночи в моей жизни.
– Ага. Ладно, вечером позвоню.
Джимми рванул с места, двигатель палил, как охотничье ружье.
Из дома выскочил Майк и понесся в школу, крича по дороге:
– На обеденном столе я оставил свое расписание.
Что ж, Ингрид знает, где его найти, если Д. К. станет хуже: Затем вышла Пэтти, очень стройная в платье пастельных тонов.
– Забегу в середине дня, – сказала она. Даже П. К. чувствовал, что что-то не так. Когда Ингрид возвращалась в дом, он вылез из кустов и потерся о ее ноги. Она погладила его.
– Бедный малютка, ни дома, ни родных.
Он замурлыкал и перевернулся на спину. Никто его не замечает, ни кошки, ни люди. Она решила, что П. К. в этом мире абсолютно одинок.
– Тебе так хочется, чтобы тебя кто-нибудь взял, правда? Она услышала телефонный звонок и побежала. Звонил отец…
– Все в порядке?
– Да, папа, он спит.
– До двенадцати я на месте.
– О'кей.
Ингрид еще раз посмотрела на кота. Д. К. лежал, свернувшись клубочком, в изножье постели, даже не переменив позы с того момента, как его туда уложил отец. Она вытащила из стенного шкафа старую клетчатую юбку и подложила ему под голову.
Потом помыла посуду и подмела. Там, где обычно чесался Д. К., виднелись темные пятна. Ей было больно на них смотреть.
Она зашла в комнату отца, проверила рубашки, не болтается ли где пуговица, в порядке ли воротнички, и тут до нее донесся крик Д. К. Звук был жуткий, так кричал бы страдающий человек. Бросив вещи на пол, она помчалась на зов. У кота были спазмы. Глаза закатились. Секунду она стояла, окаменев, затем рванулась к парадной двери. Первой мыслью было найти Грега, чтобы тот отвез их к ветеринару.
В нескольких футах от двери она столкнулась с миссис Макдугалл. Миссис Макдугалл услышала, как Ингрид бегает по дому, и ее нос ищейки учуял неладное.
– Мне нужна помощь, – в истерике закричала Ингрид. – Не знаете, Грег дома? Он умирает, знаю, он умирает. У меня нет машины, и мне надо, чтобы меня кто-нибудь отвез.
Миссис Макдугалл, никогда в жизни не сидевшая за рулем, стала активно действовать. Нет, не зря она во время войны была дежурной противовоздушной обороны!
– Грег уехал полчаса назад, – сказала она. – Но возвращайтесь домой, а я кого-нибудь найду.
Миссис Макдугалл завелась.
– Что-нибудь с Майком? – спросила она, уносясь с той скоростью, с какой позволяло ее тело. К тому моменту, как она добежала до собственной двери, она уже задыхалась. – Уилбер! – закричала она. – Умирает наш сосед, маленький Майк! – Она замолкла. Этот никчемный мужичонка торчит в мастерской и выключил слуховой аппарат.
Пока суд да дело, Ингрид успела позвонить Пэтти, и та сказала, что приедет немедленно.
– Не паникуй, родная, – обратилась к ней Пэтти. – Вызывай такси. Если такси приедет раньше меня, поезжай, а я поеду следом.
Такси? Как же ей не пришло в голову?
– Мистер, – сказала она диспетчеру, как только тот снял трубку, – можете сразу же выслать машину? Боюсь, что он умирает и надо ехать в больницу.
Вернувшись в спальню, она увидела, что кот затих. Он из последних сил лизал ее, а она еле сдерживала слезы. И тут завыла сирена, вначале далеко, потом все ближе и ближе, и наконец надрывный вой послышался совсем рядом и смолк. Раздался громкий стук.
У дверей она обнаружила двух молодых санитаров с носилками. Неподалеку стояла «скорая помощь».
– Вызывали? – спросил тот, что постарше.
– Нет! – воскликнула Ингрид. – Я вызывала такси. У меня умирает кот.
Они обменялись взглядами.
– Шутите? – спросил тот, что помоложе.
– Нет… Да вы заходите! Прошу вас! – умоляла она. Они прошли в спальню. – С ним что-то совсем нехорошее!
Тот, что постарше, бегло осмотрел кота. Глаза у него были закрыты, и его опять трясло.
– Дело дрянь, – сказал санитар. – Начальство меня убьет, но, может быть, поедем к ветеринару? Все равно за вызов придется платить тридцать долларов, неважно, увезем мы кого-нибудь или нет.
Она решительно кивнула. Санитары бережно положили кота на носилки, Ингрид вышла следом за ними. Перед глазами проплыла миссис Макдугалл, выпученными глазами уставившаяся на Д. К.
Ингрид ехала рядом с Д. К. на заднем сиденье. Снова взвыла сирена, и «скорая помощь» понеслась по запруженным транспортом улицам, Д. К. лежал неподвижно. Она гладила ему головку, разговаривая с ним сквозь слезы.
Они подъехали к корпусу неотложной помощи. Ингрид рванулась вслед за санитарами, но тот, что постарше, сказал, что она должна идти через главный вход.
Так она и сделала и тут же попала в уютную, освещенную мягким светом приемную, обставленную антикварной мебелью, с гравюрами Томаса Бентона на стенах и пушистыми коврами на полу. Из динамиков доносилась спокойная музыка.
– Прошу вас, мисс, – пригласила Ингрид пожилая дама – дежурный регистратор, для которой кошки, собаки и люди представляли собой лишь самодвижущиеся объекты, которые следовало направлять по разным кабинетам. – Имя и адрес пациента.
– Дьявольский Кот Рэндалл, а живем мы…
Женщина тут же перебила Ингрид:
– В вашем возрасте не богохульствуют!
– Но это его имя. Честно. Так назвал его папа, а мы сокращенно зовем его Д. К.
– Первый раз в жизни вижу кота, носящего столь непристойное имя, – фыркнула дежурная.
– Наш адрес Шерман-Оукс, Гринбрайар, 1620. Прошу, нельзя ли отложить формальности? Хочу пройти к нему.
– Членам семьи при осмотре присутствовать воспрещается. У него были респираторные заболевания?
– Он никогда не болел, только как-то, слезая с дерева, ударился головой, и у него было легкое сотрясение.
– Сегодня я не иду в школу,– сказала она ему.– Заболел Д. К. Я пыталась созвониться с тобой.
Он выглядел разочарованным.
– А чем он болен?
– Не знаем. Он стонет. – В горле встал ком.
– Скверно. – Джимми вернулся в машину. – Вчера вечером мне попался Билл Кома. Помнишь, я про него рассказывал? Живет в Ньюпорт-Биче. Нам везет: его родичи обитают в маленьком домике у самой воды, и мы можем использовать его как базу, если нам это будет нужно. Старшие куда-то уехали. Там есть камин. Согреемся, если опустится туман.
Она посмотрела в сторону:
– Я читала, что в Диснейленде играют четыре оркестра.
– Кому они нужны? – Он завел мотор. – Ты что, не хочешь ехать?
Ингрид отбросила волосы назад:
– С чего ты взял? Я мечтаю о поездке, как о самой чудесной ночи в моей жизни.
– Ага. Ладно, вечером позвоню.
Джимми рванул с места, двигатель палил, как охотничье ружье.
Из дома выскочил Майк и понесся в школу, крича по дороге:
– На обеденном столе я оставил свое расписание.
Что ж, Ингрид знает, где его найти, если Д. К. станет хуже: Затем вышла Пэтти, очень стройная в платье пастельных тонов.
– Забегу в середине дня, – сказала она. Даже П. К. чувствовал, что что-то не так. Когда Ингрид возвращалась в дом, он вылез из кустов и потерся о ее ноги. Она погладила его.
– Бедный малютка, ни дома, ни родных.
Он замурлыкал и перевернулся на спину. Никто его не замечает, ни кошки, ни люди. Она решила, что П. К. в этом мире абсолютно одинок.
– Тебе так хочется, чтобы тебя кто-нибудь взял, правда? Она услышала телефонный звонок и побежала. Звонил отец…
– Все в порядке?
– Да, папа, он спит.
– До двенадцати я на месте.
– О'кей.
Ингрид еще раз посмотрела на кота. Д. К. лежал, свернувшись клубочком, в изножье постели, даже не переменив позы с того момента, как его туда уложил отец. Она вытащила из стенного шкафа старую клетчатую юбку и подложила ему под голову.
Потом помыла посуду и подмела. Там, где обычно чесался Д. К., виднелись темные пятна. Ей было больно на них смотреть.
Она зашла в комнату отца, проверила рубашки, не болтается ли где пуговица, в порядке ли воротнички, и тут до нее донесся крик Д. К. Звук был жуткий, так кричал бы страдающий человек. Бросив вещи на пол, она помчалась на зов. У кота были спазмы. Глаза закатились. Секунду она стояла, окаменев, затем рванулась к парадной двери. Первой мыслью было найти Грега, чтобы тот отвез их к ветеринару.
В нескольких футах от двери она столкнулась с миссис Макдугалл. Миссис Макдугалл услышала, как Ингрид бегает по дому, и ее нос ищейки учуял неладное.
– Мне нужна помощь, – в истерике закричала Ингрид. – Не знаете, Грег дома? Он умирает, знаю, он умирает. У меня нет машины, и мне надо, чтобы меня кто-нибудь отвез.
Миссис Макдугалл, никогда в жизни не сидевшая за рулем, стала активно действовать. Нет, не зря она во время войны была дежурной противовоздушной обороны!
– Грег уехал полчаса назад, – сказала она. – Но возвращайтесь домой, а я кого-нибудь найду.
Миссис Макдугалл завелась.
– Что-нибудь с Майком? – спросила она, уносясь с той скоростью, с какой позволяло ее тело. К тому моменту, как она добежала до собственной двери, она уже задыхалась. – Уилбер! – закричала она. – Умирает наш сосед, маленький Майк! – Она замолкла. Этот никчемный мужичонка торчит в мастерской и выключил слуховой аппарат.
Пока суд да дело, Ингрид успела позвонить Пэтти, и та сказала, что приедет немедленно.
– Не паникуй, родная, – обратилась к ней Пэтти. – Вызывай такси. Если такси приедет раньше меня, поезжай, а я поеду следом.
Такси? Как же ей не пришло в голову?
– Мистер, – сказала она диспетчеру, как только тот снял трубку, – можете сразу же выслать машину? Боюсь, что он умирает и надо ехать в больницу.
Вернувшись в спальню, она увидела, что кот затих. Он из последних сил лизал ее, а она еле сдерживала слезы. И тут завыла сирена, вначале далеко, потом все ближе и ближе, и наконец надрывный вой послышался совсем рядом и смолк. Раздался громкий стук.
У дверей она обнаружила двух молодых санитаров с носилками. Неподалеку стояла «скорая помощь».
– Вызывали? – спросил тот, что постарше.
– Нет! – воскликнула Ингрид. – Я вызывала такси. У меня умирает кот.
Они обменялись взглядами.
– Шутите? – спросил тот, что помоложе.
– Нет… Да вы заходите! Прошу вас! – умоляла она. Они прошли в спальню. – С ним что-то совсем нехорошее!
Тот, что постарше, бегло осмотрел кота. Глаза у него были закрыты, и его опять трясло.
– Дело дрянь, – сказал санитар. – Начальство меня убьет, но, может быть, поедем к ветеринару? Все равно за вызов придется платить тридцать долларов, неважно, увезем мы кого-нибудь или нет.
Она решительно кивнула. Санитары бережно положили кота на носилки, Ингрид вышла следом за ними. Перед глазами проплыла миссис Макдугалл, выпученными глазами уставившаяся на Д. К.
Ингрид ехала рядом с Д. К. на заднем сиденье. Снова взвыла сирена, и «скорая помощь» понеслась по запруженным транспортом улицам, Д. К. лежал неподвижно. Она гладила ему головку, разговаривая с ним сквозь слезы.
Они подъехали к корпусу неотложной помощи. Ингрид рванулась вслед за санитарами, но тот, что постарше, сказал, что она должна идти через главный вход.
Так она и сделала и тут же попала в уютную, освещенную мягким светом приемную, обставленную антикварной мебелью, с гравюрами Томаса Бентона на стенах и пушистыми коврами на полу. Из динамиков доносилась спокойная музыка.
– Прошу вас, мисс, – пригласила Ингрид пожилая дама – дежурный регистратор, для которой кошки, собаки и люди представляли собой лишь самодвижущиеся объекты, которые следовало направлять по разным кабинетам. – Имя и адрес пациента.
– Дьявольский Кот Рэндалл, а живем мы…
Женщина тут же перебила Ингрид:
– В вашем возрасте не богохульствуют!
– Но это его имя. Честно. Так назвал его папа, а мы сокращенно зовем его Д. К.
– Первый раз в жизни вижу кота, носящего столь непристойное имя, – фыркнула дежурная.
– Наш адрес Шерман-Оукс, Гринбрайар, 1620. Прошу, нельзя ли отложить формальности? Хочу пройти к нему.
– Членам семьи при осмотре присутствовать воспрещается. У него были респираторные заболевания?
– Он никогда не болел, только как-то, слезая с дерева, ударился головой, и у него было легкое сотрясение.