Горин Григорий Израилевич. ...Чума на оба ваши дома!

Григорий Горин
 
«…Чума на оба ваши дома!»

Трагикомедия в двух частях

   Посвящается моей жене Любе.

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

   Бартоломео делла Скала – герцог Веронский.
 

Дом Монтекки:

 
   Синьор Монтекки
   Бенволио – племянник, друг покойного Ромео
   Антонио – дальний родственник из Неаполя
   Бальтазар – слуга Ромео
 

Дом Капулетти:

 
   Синьор Капулетти
   Синьора Капулетти
   Валентин – брат покойного Тибальда
   Розалина – племянница
   Самсон – слуга Джорджи – негоциант
   Брат Лоренцо – францисканский монах, он же – Хор в прологе.
   Горожане Вероны, музыканты, родственники и слуги обоих домов, солдаты.
 

Место действия – Верона, XIV век.

   «…Возлюбленные были похоронены в одной и той же могиле. По этой причине Монтекки и Капулетти примирились, хотя мир этот длился недолго…»

«Ромео и Джульетта» Маттео Банделло (1480 – 1561)

 

ПРОЛОГ

   Музыкальная увертюра.
   Несколько молодых пар увлеченно фехтуют, затем, поразив друг друга, падают замертво.
   Появляется Хор. Печально оглядывает лежащие тела.
   Хор.

 
Нет зрелища азартнее на свете,
Чем зрелище борьбы Монтекки с Капулетти!
Звенят клинки! Кровь льется! Горы трупов!
И ненависть кипит! И смерть справляет праздник!
И кажется, никто уже не в силах.
Утешить боль и мертвых воскресить…
Один – театр!
Один он может все…
 

   Театральный жест. «Убитые» оживают и с поклонами удаляются.

 
Почтеннейшая публика!
Для вас
Мы вспомнили старинную легенду,
Воспетую Банделло и Шекспиром,
(А, может быть, и кем-нибудь еще,
Но менее известным и забытым…)
Давно замечено: у истинных легенд
Нет окончаний, есть лишь продолженья:
Сюжет, наполненный чужим воображеньем,
Становится правдив, как документ!…
 

   (Достает старую рукописную книгу)

 
И нам попался этот манускрипт,
Где та история изложена подробно,
Поскольку и записана она
Со слов монаха, очевидца тех событий
По имени Лоренцо… францисканца…
Здесь на гравюре он изображен…
 

   (показывает)

 
Наверно, вам не видно?…
Попытаюсь
Сейчас его поближе показать…
 

   (Быстро накидывает плащ с капюшоном).

 
Вот он таков примерно…
Францисканец!
Тот самый, что влюбленных повенчал Тайком…
И погубил их ненароком…
А, впрочем, «Бог нам всем судья!»
(Так пишет он) – «Хотел я лишь добра им»
(Так пишет он), и дальше излагает
Событий… судеб… фактов целый ряд
Доселе совершенно не известных,
Но, как нам показалось, – интересных!…
Итак, начнем!
Но мы начнем с конца…
Со слов, что все мы с детства заучили,
Которые сам Герцог на могиле
Сказал вослед двум любящим сердцам:
«Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о Ромео и Джульетте»… -
 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Картина первая

 
   Звучит печальная музыка.
   На сцену выплывают два гроба. За ними в траурной процессии появляются представители домов Монтекки и Капулетти.
   Монах Лоренцо негромко читает молитву по-латыни. Вместе со своей свитой входит Герцог.
   Герцог.

 
«Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о…»
 

   (Неожиданно сбился, утирает слезы, пытается продолжить с пафосом)

 
«Нам грустный мир приносит дня светило -
Лик прячет с горя в облаках густых!…»
 

   (Вновь сбился)

 
Слова… Слова… Я так устал от слов…
Их небо и земля не в силах слушать,
А люди неспособны понимать!…
К ушам живых пробиться невозможно, -
Лишь с мертвыми достойно говорить!
 

   (Обращаясь к гробам)

 
Прости вас Бог, о юные созданья!…
А вы простите нас, тех, кто взрослей,
И, значит, быть должны мудрее и терпимей,
Но предпочтивших глупость и раздор!
Отцов простите ваших, матерей,
Состарившихся братьев и сестричек…
Они живут! И страсти их кипят!
Но в тот костер, что согревает страсти,
Они послали почему-то вас…
И герцога Вероны, что поставлен
Над всеми, чтоб порядок и закон
Царил здесь, я молю простить!
Поскольку
Порядка нет… закон не соблюдают…
Но герцог ваш не умер от стыда!…
 

   (Неожиданно резко меняет тон, обращаясь к траурной процессии.)
   А теперь несколько слов вам, достопочтенные семьи Монтекки и Капулетти! Мертвые не отвечают, живые не слушают. Вы – посредине! Еще не умерли, уже – не живете! Ибо существование, отравленное ненавистью, не есть жизнь! Я должен бы выслать вас всех из Вероны, но не могу взять на себя грех перед другими городами Италии! В последний раз, над телами двух безвинных детей буду просить… (Опускается на колени). Мой возраст старше. Мой род – именитей! Но я смиренно молю вас: забудьте прошлые обиды и в «знак мира и согласия пожмите друг другу руки! Синьор Капулетти… Синьор Монтекки!
   Капулетти. Ваше высочество, я, собственно, никогда и не отказывался… Моя жена – синьора Капулетти, тоже!… И если синьор и синьора Монтекки согласны, мы бы могли показать пример другим парам… Герцог. Вы, Монтекки?
   Монтекки (мрачно). Ваше высочество… К сожалению, моя супруга, синьора Монтекки, не выдержав случившегося, вчера ночью скончалась… Так что парная симметрия, о которой так размечтался достопочтенный синьор Капулетти, вряд ли возможна…
   Синьора Капулетти. Примите наши соболезнования, синьор Монтекки! Но должна отметить, что даже такую печальную новость вы умудрились сообщить со свойственной вам желчной иронией!
   Монтекки. Моя ирония, достопочтенная синьора Капулетти, отступает перед вашей чудовищной способностью обижаться!
   Капулетти. Я бы просил вас, синьор, разговаривать с моей женой учтивей! Какой пример вы подаете молодым?
   Монтекки. Меня всегда поражала ваша страсть искать «примеры», достопочтенный Капулетти! У вас в роду случайно не было портных?
   Капулетти. Да как вы смеете?! Герцог (устало). Синьор Монтекки, я же просил… Монтекки. Уверяю вас, ваше высочество, я никого и не хотел обидеть… Что ж здесь дурного, если в роду и были портные? Иисус Христос из рода плотников – и не стеснялся! А что касается молодых Монтекки, то, я думаю, у них свои головы на плечах! Они сами выберут примеры для подражания. (Бенволио). Не правда ли, племянник?
   Бенволио. Разумеется, дядя… И если его высочество Герцог прикажет, я пожму руку любому из Капулетти!… Монтекки (одобрительно). Вот видите… Бенволио. Тем более, что после гибели благородного Тибальда там драться уже, в общем-то, и не с кем! Монтекки. Логично.
   Валентин (выбежал вперед). Это – оскорбление, синьор! Я – брат покойного Тибальда, и готов немедленно принять ваш вызов!
   Бенволио (снисходительно). Лучше протяни руку, мальчик, а то придется протянуть ножки!
   Валентин. Защищайтесь! (Выхватил шпагу, бросился к Бенволио).
   Герцог (решительно встал). Молчать!… Всем замолчать! Какой позор! Над мертвыми размахивать клинками! И эти люди говорят о благородстве, о чести и достоинстве домов?!. Стыдились бы хоть горожан и слуг! Простые неиспорченные люди, уверен я, умней своих господ. (Обращаясь к Бальтазару). Ты, Бальтазар, ты был слугой Ромео… И в память о хозяине своем пойди, дружок, и сделай первый шаг… Бальтазар. Куда, ваше высочество? Герцог. К противнику. Вот хоть к слуге Джульетты… Бальтазар. К Самсону что ль?… Да, Господи! Кто ж против?! Самсон, ты не возражаешь, если я к тебе шаг сделаю?! Самсон (равнодушно). Шагай, милый! Чем скорее подойдешь, тем скорее по шее и получишь!
   Слуги захихикали.
   Бальтазар. Грубый ты, Самсон!
   Самсон. Почему? Господа прикажут, так я с тобой, Бальтазар, и целоваться буду!
   Бальтазар. Вот и молодец! Тогда я первым шаг делаю, а ты первым начнешь целовать, ладно?
   Самсон. Почему это я должен первым целовать?
   Бальтазар. А ты, Самсон, ростом ниже! Губами сразу мне в нужное место и попадешь!…
   Слуги и горожане захохотали.
   Герцог (солдатам, указав на Бальтазара и Самсона). Арестовать! И заковать в железо!
   Солдаты набросились на слуг, скрутили им руки.
   И посадить в тюрьму! Да в одиночку! Да! В одиночку посадить двоих! И там держать их до тех пор, пока они не научатся шутить, как подобает!
   Солдаты грубо уводят упирающихся слуг.

 
Все!
Досточтимые Монтекки – Капулетти!
Я понял: голос разума для вас -
Лишь ветра шум… жужжанье комара…
Вы признаете силу и приказы!
Ну, что ж, пока я герцог здесь, в Вероне,
 

 
Я силою заставлю вас любить
Друг друга!
Я ВАС СДЕЛАЮ РОДНЕЙ!
Вам мысль моя ясна?
 

   Монтекки. Пока не очень…
   Герцог (с усмешкой).

 
Ну, как же это? Видите, мой друг,
Какой вы тугодум в вопросах мира?
Итак, достопочтенные синьоры,
Через неделю в городе Верона
В старинном нашем герцогском дворце
Я НАЗНАЧАЮ СВАДЬБУ ДВУХ СЕМЕЙ!
Монтекки пусть подыщут жениха!
Пусть Капулетти подберут невесту!
И за огромным свадебным столом
Я две семьи соединю в одну,
Навечно прекратив вражду и распри!…
А если, господа, и в этот раз…
Дерзнете вы уйти от примиренья,
Вас ждет другой «дворец», где ваши слуги
Уже сидят и отгоняют крыс!
На этом все!
Аминь!
И всем молчать!!
Лишь вас, достопочтенный брат Лоренцо,
Прошу молитвою оплакать молодых
И перед Богом попросить прощенья
За недостойных нас…
 

   Лоренцо читает молитву. Траурная музыка.
 

Картина вторая

 
   Дом Монтекки.
   Синьор Монтекки, Бенволио, несколько родственников и родственниц, дети.
   Монтекки…Итак, Монтекки, я собрал семью, чтоб обсудить, как водится меж нами, проблемы дома, Герцога приказ и все, что может обесчестить нас!
   Любое мнение мне ценно, любая мысль – на пользу, если это мысль, а не побочное выделение организма. Ничего не навязываю, подчиняюсь общему решению. Начнем с молодых! (Подходит к ребенку). Что будем делать, мальчик: жениться или нет?
   Мальчик. Нет!
   Монтекки. Логично. Хотя ты бы мог и согласиться, тебе это мало чем грозило. (Подростку.) Ты, Джузеппе?
   Подросток. Предпочитаю смерть бесчестью!
   Монтекки (всем). Я специально начал с самых юных, чтобы все глупости были высказаны сразу. В дальнейшем просил, бы к ним не возвращаться. Смерть – наш проигрыш, семья Капулетти и так уже многочисленней нас. Тюрьма – тоже проигрыш. Где выход, Бенволио?
   Бенволио. Пока не знаю, но попробую рассуждать вслух: не подчиниться приказу Герцога – значит нарушить дворянскую присягу. Жениться на Капулетти – покрыть себя позором. Безвыходная ситуация? Но вы, синьор, всегда нас учили, что безвыходных ситуаций не бывает…
   Монтекки. Логично. Что предлагаешь?
   Бенволио. Не терять время и выслушать вас, синьор. Вы наверняка уже придумали!
   Монтекки. Молодец, Бенволио! Ты нашел правильное решение, но в следующий раз старайся льстить более тонко… (Ко всем). Итак… Ослушавшись Герцога, мы попадаем в опалу и тем самым даем фору Капулетти. Это не в интересах Монтекки! Монтекки не уклоняются от судьбы. Если бой неизбежен – повали больше врагов! Если свадьба необходима – положи на лопатки всю семью противника!! (Шум). Не возбуждайтесь, я выражаюсь фигурально… Монтекки красивы, но и среди них есть уроды, Монтекки – благородны, но, если поискать, найдутся мошенники и негодяи… Короче, надо всем пошевелить мозгами и вспомнить родственников в разных городах. Уверяю, отыщется кто-нибудь, кого не жалко…
   Пауза.
   1-й родственник. Может быть, дедушка Винченцо из Мантуи?
   Монтекки. Хорошая мысль. Но уж чересчур стар… Не дойдет до свадебного ложа.
   2-й родственник. А если взять карлика Филиппо, того, что живет в Милане?
   Монтекки. Карлик – Монтекки? Такого не может быть…
   2-й родственник. Я сам видел его афишу в цирке… «Под куполом – карлик Монтекки».
   Монтекки (строго). Не может быть! Это псевдоним! Происки врагов! Запомните все: в роду Монтекки не было ни карликов, ни мавров, никаких других отклонений!… А этого Филиппо предупредите, что если он немедленно не сменит фамилию, то вскоре свалится из-под купола и разобьется!…
   Бенволио. А что если позвать Антонио из Неаполя?
   Монтекки. Не помню такого…
   2-й родственник. Зато я помню… Он взял у меня когда-то в долг сто дукатов, до сих пор не прислал…
   Бенволио. Но он сейчас здесь… в Вероне.
   2-й родственник. Видел… Не отдает!
   Монтекки. Это характеризует его с нужной нам стороны. А каков он внешне?
   2-й родственник. Похож на черта… Я знаю его с детства. У нас в Неаполе было два Антонио: «Хромой Антонио» и «Косой Антонио»…
   Монтекки (нетерпеливо). Этот – какой?
   2-й родственник. Этот, по-моему, «Косой Антонио»… Но потом он, правда, тоже повредил ногу…
   Монтекки. Его шансы повышаются. Он женат?
   Бенволио. Вдовец.
   2-й родственник. Говорят, его жена отравилась…
   1-й родственник. Но где-то есть сын. Говорят, симпатичный мальчик.
   Монтекки. Значит, сын не подходит. А папаша – вполне достойный кандидат. (Бенволио). Так ты говоришь, он сейчас в Вероне?
   Бенволио. Да. Приехал по торговым делам, но проигрался в пух и прах в кости!
   Монтекки. Ах, он еще и игрок?! Тогда этот человек, может быть, действительно способен осчастливить Капулетти? Найди его, Бенволио, и пригласи ко мне…
   Бенволио. Я уже это сделал, дядя. Он ждет в прихожей…
   Монтекки (внимательно посмотрев на Бенволио). Ты удивительно разумный юноша, Бенволио! После моей смерти ты будешь достоин возглавить семью… Но, предупреждаю, умру я не скоро!!. А теперь ступай и пригласи Антонио. (Всем). И вы все ступайте! Разговор, судя по всему, будет нелегким…
   Все уходят. Монтекки подходит к портрету Ромео, обрамленного черными лентами.
   Мой бедный сын, мой доблестный Ромео! Как больно, что покинул ты семью! Ты лучше всех был, благородней всех… Не скоро мы найдем тебе замену! Вот мать, счастливица, ушла вслед за тобой, а мне остались лишь заботы да тревоги… Замолви перед Господом словцо за старого отца, за всех Монтекки. (Тихо молится).
   Бенволио вводит Антонио. У того вид довольно потрепанный, на щеках щетина, в глазах нездоровый блеск жажды похмелья.
   Антонио (громко). Добрый день, синьор Монтекки!
   Монтекки не отвечает.
   Бенволио (шепотом Антонио). При чем тут «добрый день»? В доме траур.
   Антонио (спохватившись). Ах, да… (Решительно идет к Монтекки, бухается на колени). Примите соболезнования, дядя! И ваши глубочайшие страдания по поводу безвременной кончины позвольте хоть частично разделить! (Плачет, пытается поцеловать руку Монтекки, тот брезгливо отстраняется).
   Монтекки. Не позволю, дружочек! Те, кто хотели разделить горе, были на похоронах, а тебя я там что-то не заметил.
   Антонио. Я скорбел в одиночестве. Только так я могу дать волю чувствам. И потом, у меня нет приличного черного костюма, дядя.
   Монтекки (разглядывая его). А почему ж у тебя нет приличного костюма, дружочек?
   Антонио. Ограбили. Дорогой ограбили разбойники, дядя. Раздели до нитки…
   Монтекки. И при этом, я вижу, еще и напоили вином?
   Антонио (не замечает иронии). «Граппой». Глумились, и заставили выпить огромную бутыль виноградной водки!… Два дня не могу придти в себя от мучений… Смертельная жажда… В груди – горит. А вообще я не пью, дядя.
   Монтекки. Не называй меня дядей, дружочек, пока я не разберусь, кто ты? Ты – кто?
   Антонио. Я – Антонио Неапольский из семьи Монтекки… По двум линиям. По отцовской – я из южных Монтекки, которые пришли с Сицилии, а по материнской – совсем близкая родня. Роднее не бывает… Троюродные сестры – мать моя и супруга ваша, светлая им память обеим… Очень они любили друг дружку в детстве…
   Монтекки (задумчиво). И обе сейчас не могут это подтвердить… Ладно. Будем считать, что поверил. (Протянул руку). Здравствуй, племянник!
   Антонио. Здравствуйте, дядя! (Целует руку).
   Монтекки. И чем же вызван твой приезд в Верону, племянник?
   Антонио. Соскучился! То есть, я здесь впервые, но много наслышан и даже часто видел город во сне… Река Адидже, что величаво несет свои прозрачные воды… Кружевные мосты… Знаменитый костел… Я очень тосковал по Вероне. Кроме того, я знал, что здесь много нас, Монтекки, а мы, как никто, славимся гостеприимством…
   Монтекки. Короче, тебе нужны деньги?
   Антонио (с обезоруживающей прямотой). Да.
   Монтекки. Денег я тебе не дам.
   Антонио. Я это сразу понял, дядя.
   Монтекки. Но я могу помочь тебе исправить твою беспутную жизнь. Ты хочешь жениться?
   Антонио. Нет.
   Монтекки. Почему?
   Антонио. Я был женат, дядя. Но, видно, я не создан для семейного счастья – обе жены мои умерли… Цыганка мне нагадала, что в третьей семейной жизни умру я.
   Монтекки. В твоем положении быть суеверным – слишком большая роскошь. За невестой дадут хорошее приданое.
   Антонио. Сколько?
   Монтекки. Думаю… тысяч пятьдесят!
   Пауза.
   Антонио. С Капулетти, я думаю, можно содрать и побольше…
   Пауза.
   Монтекки. Ты подслушивал, негодяй?
   Антонио. Я бы мог сказать: «О, нет!», но я слишком ценю ваше время, дорогой дядя… Вы разговаривали довольно громко, а затыкать уши не в моих правилах… Итак, вы решили насолить Капулетти! Что ж, я готов послужить интересам семьи! Но пятидесяти тысяч мало, когда рискуешь жизнью…
   Монтекки. Возможно, они дадут шестьдесят…
   Антонио. Что они дадут, я выясню у них. Что дадите вы?
   Монтекки. Ах ты, сукин сын!…
   Антонио. Если враги дают шестьдесят, то свои, я думаю, должны дать не меньше. Стыдно нам быть хуже Капулетти!
   Монтекки. Скотина!
   Антонио. И не ругайте меня, пожалуйста, дядя, – тем самым вы повышаете цену!
   Монтекки (Бенволио). Где ты нашел это чудовище?
   Бенволио. Он нам подходит?
   Монтекки. Безусловно. Он лучше, вернее – хуже, чем можно было ожидать. И сколько бы это ни стоило, дело чести семьи Монтекки избавиться от этого субъекта! Благословляю тебя, племянник! (Целует Антонио). Какие комиссионные взял с тебя Бенволио?
   Антонио. Спросите лучше у него, дорогой дядя…
   Монтекки (Бенволио и Антонио). Оба – вон! Чтоб я вас не видел в такой день!
   Бенволио и Антонио уходят. Монтекки вновь подходит к портрету Ромео.

 
Мой честный мальчик, как ты мог уйти?…
Живое сердце может ли снести
И боль, и ужас, и тоску попеременно,
Когда увидишь, кто пришел на смену?…
 

   Молится.
 

Картина третья

 
   Келья монастыря Лоренцо и перед ним Розалина, женщина лет двадцати.
   Розалина… (заканчивая исповедь).

 
… Ну, вот, святой отец, и весь рассказ
Про прошлые грехи, ошибки и невзгоды…
В чем виновата я, а в Чем природа,
Не мне судить…
И умоляю вас
Скорее в монастырь помочь найти дорогу,
Чтобы остатки дней Я посвятила Богу!…
 

   Лоренцо.

 
Да, дочь моя, печален твой рассказ…
И выбор твой, как верный францисканец,
Обязан я одобрить…
Но позволь
Как человеку, что тебе в отцы
Годится по годам, ане по званью,
Спасти от необдуманных шагов,
Предостеречь поспешное решенье!
Ты говоришь мне, что «остатки дней»
Готова провести в суровых стенах
Монастыря.
Но знаешь ли ты, дочь,
Что дней здесь мало? Здесь – сплошная ночь,
Заполненная нудною молитвой,
Слова которой иногда, как бритва,
У горла встанут!
И соблазн греха
Не исчезает с пеньем петуха…
Тут нет еды, есть лишь подобье пищи,
А келья узкая – не лучшее жилище
Для тех, кто любит танцы, и гостей…
И вкусный завтрак, поданный в постель…
Поверь! Когда уходишь от беды,
Отчаянье – не лучший поводырь!
Поэтому прошу тебя, подумай,
Сто раз отмерь…
 

   Розалина (резко перебивая). Все отмерено, святой отец! Пора резать! (Достает ножницы, срывает платок с головы, распускает волосы.) Прошу!
   Лоренцо (строго). Я – не цирюльник, Розалина! Есть монастырские правила. Пострижение возможно только после принятия обетов послушания, аскезы и безбрачия… Ты должна сменить мирское имя…
   Розалина. Я согласна!… Меняйте! Можно, я стану Марией или Иоанной?!
   Лоренцо (удивленно). Так спешишь, как будто за тобой гонятся…
   Звук подъехавшей кареты.
   Розалина. А разве нет?… (Бросилась к окну). Это – они! Я прошу вас, святой отец, не отдавайте меня им.
   Лоренцо. Напрасно беспокоишься. Я знаю семью Капулетти много лет. Они чтут духовенство. И здесь, в этих стенах, ты находишься под защитой самого Франциска Асизского! Под защитой Бога, наконец!
   Розалина (в отчаянии). Что ж они раньше меня не защитили?! (Плача, принимает позу обороны, сжав ножницы, точно кинжал.)
   Входят синьор и синьора Капулетти в сопровождении нескольких молодых сородичей.
   Синьор Капулетти. Так я и думал: она здесь… (Делает жест молодым, те направляются к Розалине.)
   Розалина. Не подходите! (Размахивает ножницами.) Убью вас, убью себя! Именем Святого Франциска… всех убью!
   Лоренцо. Это – грех, дочь моя… Нельзя с этим именем убивать. (Вошедшим). Достопочтенные Капулетти! Думаю, вам излишне напоминать, что всякий, кто здесь находится, пользуется покровительством монашеского ордена…
   Синьора Капулетти. Святой отец! Ваш орден уже попытался покровительствовать моей дочери Джульетте! По этой причине нами пролито достаточно слез. Думаю, вам пора отмаливать тот грех, а не совершать новый… Розалина, немедленно возвращайся домой!
   Розалина. Я – не Розалина. Я теперь – Мария… Скажите им, брат Лоренцо! (В отчаянье отрезает себе несколько прядей). Я – Мария!
   Синьора Капулетти. Прекрати, дурочка. Не уродуй себя! Твоя внешность тебе еще пригодится… (Лоренцо). Вот она – человеческая неблагодарность, святой отец… Берешь бедную родственницу… Сиротку… Кормишь, растишь, одеваешь…
   Розалина. И раздеваешь… для особо важных гостей! Что ж вы об этом не вспомнили, синьора?
   Синьора Капулетти. Какая гадость!… Представляю, что она вам наговорила на исповеди, святой отец… Сколько лжи!
   Лоренцо. Исповедь не для исповедника, синьора. Все слова произносят Богу, и только ОН отделяет зерна от плевел.
   Синьора Капулетти. Но вы-то все слышите, и могли -бы хоть чуть-чуть делать поправки… Впрочем, думаю, и на святой исповеди эта выдумщица не все вам сказала… Не так ли, Розалина? (Розалина молчит). Конечно, не все… Видите, святой отец, исповедник для нас прежде всего мужчина, а женщина женщину способна понять и без слов… Поэтому, если бы вы оставили меня с моей племянницей наедине, мы бы быстро уладили эту неприятную ситуацию… (Лоренцо испытующе смотрит на Розалину.) Господи, не в язычество же я ее обращаю! Поговорим по-родственному, а потом пусть хоть наголо стрижется… Верно, Мария?
   Розалина молча кивает головой. Мужчины Капулетти и Лоренцо уходят.
   … Итак, девочка, насколько я понимаю, ты у нас – пирожок с начинкой?… (Розалина молчит). И кто повар?
   Розалина. Это вам лучше знать, синьора…
   Синьора Капулетти. Неужели Джорджи? Или тот гость из Милана?… Впрочем, какая разница? Капелька мужчины в море женских слез. Разве отыщешь? Однако, что ж мы намерены делать?
   Розалина. К лекарю больше не пойду… И снадобий ваших, синьора, глотать не стану!… Не надейтесь!
   Синьора Капулетти. А кто тебя принуждает, глупенькая? Всему свое время. Как говорил мой дедушка-ювелир: время разбрасывать камни, время – вставлять их в оправу… Нас, Капулетти, и так слишком мало, чтоб мы убивали себя в зародыше! Однако, монастырь – не самое лучшее место акушерских манипуляций. Здесь холодно и сыро. Капулетти должны рождаться дома, на белых простынях, под счастливые стоны родни… Короче, я подумала, что тебя неплохо бы выдать замуж…
   Розалина. Вы это сто раз уже обещали, синьора.
   Синьора Капулетти. И, как видишь, от своих слов не отказываюсь… На этот раз все будет удачно. Надеюсь, ты слышала приказ Герцога? Так вот, первый шаг сделан: Монтекки нашли жениха…
   Розалина. Ну, конечно! Я так и знала… Меня – этим вонючим козлам! Да еще с готовым ребеночком… Здорово придумано, синьора! Их – на посмешище, меня – с глаз долой! А вы подумали, что со мной сделает муженек, когда узнает, как его надули?!
   Синьора Капулетти (строго). Не ори! Он все знает.
   Розалина (растерянно). И что?…
   Синьора Капулетти. Хочет с тобой познакомиться…
   Розалина. Убогий совсем?
   Синьора Капулетти. Я бы этого не сказала. Скорей наоборот. Очевидно, просто – благородный… Не таращь глаза, и среди Монтекки такие встречаются. Кроме того, девочка, мы даем за тобой неплохое приданое…
   Розалина (растерянно). Чего это вы так подобрели?
   Синьора Капулетти. Надоело тратиться на похороны и поминки. Хотим попробовать вложить капитал в молодую семью!
   Розалина. Сомнения меня берут, синьора! Сомнения…
   Синьора Капулетти. А вот на это времени нет! Жених за дверями, а ты бегаешь, как драная кошка… Смотри, на кого ты стала похожа с этой стрижкой. «Дева Мария!» Садись, я хоть приведу тебя в порядок! (Решительно усаживает Розалину, начинает ровнять ей волосы, пудрить нос.)
   Розалина (нервно размышляя). Он симпатичный?
   Синьора Капулетти. На мой вкус, вполне!
   Розалина. Стройный?
   Синьора Капулетти. Как кипарис. Но слегка хромает…
   Розалина. Был ранен в бою?
   Синьора Капулетти. Вероятно…