Горький Максим. Егор Булычов и другие

   Б у л ы ч о в. Вон как ты? От каких же болезней вылечиваешь?
   Т р у б а ч. Все болезни одинаково происходят по причине дурного воздуха в животе, так что я ото всех лечу...
   Б у л ы ч о в (усмехаясь). Храбро! Ну-ко, покажи трубу-то...
   Т р у б а ч. Рубль заплатить можете?
   Б у л ы ч о в. Рубль? Найдётся. Глаха - есть у тебя? Получи. Дёшево берёшь.
   Т р у б а ч. Это - для начала. (Развязал мешок, вытащил басовую трубу.)
   (Шура прибежала.)
   Б у л ы ч о в. Самовар какой... Шурок, - хорош целитель? А ну-ко, подуй!
   (Трубач откашлялся, трубит, не очень громко, кашляет.)
   Б у л ы ч о в. Это и - всё?
   Т р у б а ч. Четыре раза в сутки по пяти минут, и - готово!
   Б у л ы ч о в. Выдыхается человек? Умирает?
   Т р у б а ч. Никогда! Сотни вылечил!
   Б у л ы ч о в. Так. Ну, а теперь скажи правду; ты - кем себя считаешь - дураком или жуликом?
   Т р у б а ч (вздохнув). Вот и вы не верите, как все.
   Б у л ы ч о в (посмеиваясь). Ты - не прячь трубу-то! Говори прямо: дурак или жулик? Денег дам!
   Ш у р а. Не надо обижать его, папа!
   Б у л ы ч о в. Я не обижаю, Шурок! Тебя как звать, лекарь?
   Т р у б а ч. Гаврила Увеков...
   Б у л ы ч о в. Гаврило? (Смеётся.) Ох, чёрт... Неужто - Гаврило?
   Т р у б а ч. Имя очень простое... никто не смеётся!
   Б у л ы ч о в. Так - ты кто же: глупый или плут?
   Т р у б а ч. Шестнадцать рублей дадите?
   Б у л ы ч о в. Глаха, - принеси! В спальне... Почему шестнадцать, Гаврило?
   Т р у б а ч. Ошибся! Надо было больше спросить.
   Б у л ы ч о в. Значит - глупый ты?
   Т р у б а ч. Да нет, я не дурак...
   Б у л ы ч о в. Стало быть - жулик?
   Т р у б а ч. Да и не жулик... Сами знаете: без обмана - не проживёшь.
   Б у л ы ч о в. Вот это - верно! Это, брат, нехорошо, а - верно.
   Ш у р а. Разве не стыдно обманывать?
   Т р у б а ч. А почему стыдно, если верят?
   Б у л ы ч о в (возбуждённо). И это - правильно! Понимаешь, Шурка? Это - правильно! А поп Павлин эдак не скажет! Он - не смеет!
   Т р у б а ч. За правду мне прибавить надо. И - вот вам крест! некоторым труба помогает.
   Б у л ы ч о в. Верю, - двадцать пять дай ему, Глаха. Давай ещё. Давай все!
   Т р у б а ч. Вот уж... покорно благодарю... Может, попробуете трубу-то? Пёс её знает... как она, а ей-богу - действует!
   Б у л ы ч о в. Нет, спасибо! Ах, ты, Гаврило, Гаврило! (Смеётся.) Ты... вот что, ты покажи, как она... Ну-ко - действуй! Да - потолще!
   (Трубач напряжённо и оглушительно трубит. Глафира смотрит на Булычова тревожно. Шура, зажав уши, смеётся.)
   Б у л ы ч о в. Сади во всю силу!
   (Вбегают Достигаевы, Звонцовы, Башкин, Ксения.)
   В а р в а р а. Что это такое, папаша?
   К с е н и я. Егор, что ты ещё затеял?
   З в о н ц о в (Трубачу). Ты пьяный?
   Б у л ы ч о в. Не тронь! Не смей! Глуши их, Гаврило! Это же Гаврило-архангел конец миру трубит!..
   К с е н и я. Ой, ой, помешался...
   Б а ш к и н (Звонцову). Вот видите?
   Ш у р а. Папа, ты слышишь? Они говорят - с ума сошёл ты! Уходите, трубач, уходите!
   Б у л ы ч о в. Не надо! Глуши, Гаврило! Светопреставление! Конец миру... Труби-и!..
   Занавес
   ТРЕТИЙ АКТ
   Столовая. Всё в ней кажется сдвинутым со своих мест. На столе неубранная посуда, самовар, пакеты из магазина, бутылки. В углу чемоданы, один из них разбирает монастырская служка Т а и с ь я в острой шлычке (головной убор - Ред.), около неё - Г л а ф и р а, с подносом в руке. Над столом горит лампа.
   Г л а ф и р а. А надолго мать Мелания к нам?
   Т а и с ь я. Не знаю я.
   Г л а ф и р а. Почему она у себя на подворье не остановилась?
   Т а и с ь я. Не знаю.
   Г л а ф и р а. Тебе сколько лет?
   Т а и с ь я. Девятнадцать.
   (Звонцов на лестнице.)
   Г л а ф и р а. А ничего не знаешь! Что ты - дикая какая?
   Т а и с ь я. Нам с мирскими не велят говорить.
   З в о н ц о в. Игуменья пила чай?
   Г л а ф и р а. Нет.
   З в о н ц о в. Возьми, подогрей самовар, на всякий случай.
   (Глафира уходит, взяв самовар.)
   З в о н ц о в. Что там вас - солдаты напугали?
   Т а и с ь я. Солдаты-с.
   З в о н ц о в. Чем же они напугали?
   Т а и с ь я. Корову зарезали, пригрозили поджечь монастырь. Простите. (Ушла, унося груду белья.)
   В а р в а р а (из прихожей). Слякоть какая! Ты тут с монашенкой беседуешь?
   З в о н ц о в. Присутствие игуменьи в нашем доме неудобная штука, знаешь ли?
   В а р в а р а. Дом ещё не наш... Что, Тятин согласился?
   З в о н ц о в. Тятин - осёл или притворяется честным.
   В а р в а р а. Подожди. Кажется, отец кричит... (Слушает у двери в комнату отца.)
   З в о н ц о в. Хотя доктора и утверждают, что он - в своем уме, но после этой дурацкой сцены с трубой...
   В а р в а р а. Он и не такие сцены разыгрывал, хуже бывало. Между Александрой и Тятиным наладились, кажется, приятельские отношения?
   З в о н ц о в. Да, но - ничего хорошего я в этом не вижу. Сестрица твоя хитрая штучка, от неё можно ожидать... весьма серьёзных неприятностей.
   В а р в а р а. Жаль, что ты не сообразил этого, когда она кокетничала с тобой. Впрочем, это тебе было приятно.
   З в о н ц о в. Кокетничала она со мной, чтобы позлить тебя.
   В а р в а р а. Ты огорчён? Ну, Павлин лезет. Повадился!
   З в о н ц о в. Духовенства - избыток у нас.
   (Входят, споря, Елизавета, Павлин, затем - Mокей.)
   П а в л и н. Газеты же, по обыкновению, лгут! Добрый вечер!
   Е л и з а в е т а. А я вам говорю, что это неправда!
   П а в л и н. Установлено вполне точно: государь отказался от престола не по доброй воле, а под давлением насилия, будучи пойман на дороге на Петроград членами кадетской партии... Да-с!
   З в о н ц о в. Что же отсюда следует?
   Е л и з а в е т а. Отец Павлин - против революции и за войну, а я против войны! Я хочу в Париж... Довольно воевать! Ты согласна, Варя? Помнишь, как сказал Анри-катр: (Генрих IV (франц.) - Ред.) "Париж лучше войны". Я знаю, что он не так сказал, но - он ошибся.
   П а в л и н. Не настаиваю ни на чём, ибо всё колеблется.
   В а р в а р а. Нужен мир, мир, отец Павлин! Вы видите, как ведёт себя чернь?
   П а в л и н. Ох, вижу! А что наш больной? Как с этой стороны? (Прижимает палец к переносью.)
   З в о н ц о в. Доктора не нашли признаков расстройства.
   П а в л и н. Это - приятно! Хотя доктора безошибочно находят токмо одни гонорары.
   Е л и з а в е т а. Какой вы злой! Варя, Жанна приглашает нас ужинать.
   Б а ш к и н. Арестованных выпустили, а полиция страдает.
   П а в л и н. Да, да... Удивительно! Чего хорошего ожидаете вы от событий, Андрей Петрович, а?
   З в о н ц о в. Общественные силы организуются закономерно и скоро скажут своё слово. Под общественными силами я разумею людей, которые обладают прочным экономическим...
   В а р в а р а. Слушай-ко, Жанна приглашает нас... (Отводит его в сторону, шепчет.)
   З в о н ц о в. Ну, знаешь, это меня ставит не очень удобно! С одной стороны - игуменья, с другой - кокотка...
   В а р в а р а. Да - тише ты!
   Б а ш к и н. Андрей Петрович, тут - Мокроусов, - знаете, помощник пристава?
   З в о н ц о в. Да. Что ему надо?
   Б а ш к и н. Он службу бросает по причине опасности и просится к нам, в лес.
   З в о н ц о в. Удобно ли это?
   В а р в а р а. Подожди, Андрей...
   Б а ш к и н. Очень удобно. Лаптев теперь загнёт хвост и бунтовать будет. Донат - сами знаете - человек неподходящий и тоже сектант, всё о законе правды бормочет, а уж какая тут правда, когда... сами видите!
   З в о н ц о в. Ну, это чепуха! Мы присутствуем именно при начале торжества правды...
   В а р в а р а. Да подожди же, Андрей.
   З в о н ц о в. И справедливости.
   В а р в а р а. Вы чего хотите, Мокей?
   Б а ш к и н. Я - чтобы нанять Мокроусова. Егор Васильевичу я предлагал.
   В а р в а р а. Что же он?
   (Звонцов, нахмурясь, отошёл прочь.)
   Б а ш к и н. Определённо не высказался.
   В а р в а р а. Возьмите Мокроусова.
   Б а ш к и н. Может - взглянете на него?
   В а р в а р а. Зачем же?
   Б а ш к и н. Для знакомства. Он - здесь.
   В а р в а р а. Ну, хорошо...
   (Башкин идёт в прихожую. Варвара пишет что-то в записной книжке. Башкин возвращается с Мокроусовым; это - человечек круглолицый, брови удивлённо подняты, на лице - улыбочка, но кажется, что хочет крепко выругаться. В полицейской форме, на боку - револьвер, шаркает ножкой.)
   М о к р о у с о в. Честь имею представиться. Глубоко благодарен за честь служить.
   В а р в а р а. Очень рада. Вы даже в форме, а я слышала, что полицию разоружают.
   М о к р о у с о в. Совершенно верно, в естественном виде нам по улице ходить опасно, так что я - в штатском пальто, хотя при оружии. Но сейчас, по случаю возбуждения неосновательных надежд, чернь несколько приутихла, и потому... без шашки.
   В а р в а р а. Когда вы думаете начать службу у нас?
   М о к р о у с о в. Мысленно - я уже давно покорный ваш слуга. В лес готов отправиться хоть завтра, я одинок и...
   В а р в а р а. Вы думаете, надолго это - этот бунт?
   М о к р о у с о в. Полагаю - на всё лето. Потом наступят дожди, морозы, и шляться по улицам будет неудобно.
   В а р в а р а (усмехаясь). Только на лето? Едва ли революция зависит от погоды.
   М о к р о у с о в. Помилуйте! А как же! Зима - охлаждает.
   В а р в а р а (усмехаясь). Вы - оптимист.
   М о к р о у с о в. Полиция - вообще оптимисты.
   В а р в а р а. Вот как!
   М о к р о у с о в. Именно-с. Это от сознания силы-с.
   В а р в а р а. Вы служили в армии?
   М о к р о у с о в. Так точно. В бузулукском резервном батальоне, имею чин подпоручика.
   В а р в а р а (подавая руку). Ну, желаю вам всего хорошего.
   М о к р о у с о в (целуя руку). Сердечно тронут. (Ушёл, пятясь задом, притоптывая.)
   В а р в а р а (Башкину). Кажется, он - дурак?
   Б а ш к и н. Это - не грех. Умники-то - вон они как... Им дай волю, так они землю наизнанку вывернут... Как - вроде - карман.
   П а в л и н (Башкину, Елизавете). Духовенству обязательно нужно дать право свободной проповеди, иначе - ничего не получится!
   (Глафира, Шура выводят под руки Булычова. Все замолчали, смотря на него; он хмурится.)
   Б у л ы ч о в. Ну? Что молчите? Бормотали, бормотали...
   П а в л и н. Поражены внезапностью...
   Б у л ы ч о в. Что?
   П а в л и н. Зрелище человека ведомого...
   Б у л ы ч о в. Ведомого! Ноги у человека отнимаются, вот его и ведут! Ведомого... Мокей - Яшутку освободили?
   Б а ш к и н. Да. Всех арестантов освободили.
   З в о н ц о в. Политических.
   Б у л ы ч о в. Якову Лаптеву свобода, а царя - под арест! Вот как, отец Павлин! Что скажешь, а?
   П а в л и н. Неискушён в делах этих... но - по малому разумению моему - сначала осведомился бы, что именно намерены говорить и делать эти лица...
   Б у л ы ч о в. Царя выбирать. Без царя - перегрызётесь вы все...
   П а в л и н. Воодушевлённое лицо у вас сегодня, очевидно преодолеваете недуг?
   Б у л ы ч о в. Вот, вот... преодолеваю! Вы, супруги, и ты, Мокей, оставьте-ко нас, меня с Павлином. Ты, Шурёнок, не уходи.
   (Башкин ушёл в прихожую. Звонцовы и Достигаевы - наверх. Минуты через две Варвара, сойдя до половины лестницы, слушает.)
   Ш у р а. Ты - ляг.
   Б у л ы ч о в. Не хочу. Ну что, отец Павлин, ты насчёт колокола - что ли?
   П а в л и н. Нет, заглянул в надежде увидеть вас в лучшем положении, в чём и не ошибся. Но, конечно, памятуя щедрые и великодушные в прошлом деяния ваши, направленные к благолепию града сего и храма...
   Б у л ы ч о в. Плохо ты молишься за меня, мне вот всё хуже. И неохота платить богу. За что платить-то? Плачено немало, а толку нет.
   П а в л и н. Жертвы ваши...
   Б у л ы ч о в. Постой! Есть вопрос: как богу не стыдно? За что смерть?
   Ш у р а. Не говори о смерти, не надо!
   Б у л ы ч о в. Ты - молчи! Ты - слушай. Это я - не о себе.
   П а в л и н. Напрасно раздражаете себя такими мыслями. И что значит смерть, когда душа бессмертна?
   Б у л ы ч о в. А зачем она втиснута в грязную-то, тесную плоть?
   П а в л и н. Вопрос этот церковь считает не токмо праздным, но и...
   (Варвара - на лестнице - смеётся, прижав платок ко рту.)
   Б у л ы ч о в. Ты - не `икай! Говори прямо. Шура, - трубача помнишь, а?
   П а в л и н. В присутствии Александры Егоровны...
   Б у л ы ч о в. Это - брось! Ей - жить, ей - знать! Я вот жил-жил, да и спрашиваю: ты зачем живёшь?
   П а в л и н. Служу во храме...
   Б у л ы ч о в. Знаю я, знаю - служишь! А ведь придётся тебе умирать. Что это значит? Что значит - смерть нам, - Павлин?
   П а в л и н. Вопрошаете... нелогично и бесплодно! И - простите! Но уже не о земном надо бы...
   Ш у р а. Не смейте так говорить!
   Б у л ы ч о в. Я - земной! Я - насквозь земной!
   П а в л и н (встаёт). Земля есть прах...
   Б у л ы ч о в. Прах? Так, вы, мма... Так вы это, что земля - прах, сами должны понять! Прах, а - ряса шёлковая на тебе. Прах, а - крест золочёный! Прах, а - жадничаете...
   П а в л и н. Злое и пагубное творите в присутствии отроковицы...
   Б у л ы ч о в. От рукавицы, от рукавицы...
   (Варвара быстро ушла наверх.)
   Б у л ы ч о в. Обучают вас, дураков, как собак на зайцев... Разбогатели от нищего Христа...
   П а в л и н. Озлобляет вас болезнь, и, озлобляясь, рычите, подобно вепрю...
   Б у л ы ч о в. Уходишь? Ага...
   Ш у р а. Напрасно ты волнуешься, от этого хуже тебе. Какой ты... неугомонный...
   Б у л ы ч о в. Ничего! Жалеть - нечего! Ух, не люблю этого попа! Ты гляди, слушай, я нарочно показываю...
   Ш у р а. Я сама всё вижу... не маленькая, не дура!
   (Звонцов на лестнице.)
   Б у л ы ч о в. Они, после трубача, решили, что я с ума сошёл, а доктора говорят: врёте! Ты ведь докторам веришь, Шура? Докторам-то?
   Ш у р а. Я тебе верю... тебе...
   Б у л ы ч о в. Ну, то-то! Нет, у меня разум в порядке! Доктора знают. Действительно, я наткнулся на острое. Ну, ведь всякому... интересно; что значит - смерть? Или, например, жизнь? Понимаешь?
   Ш у р а. Не верю я, что ты сильно болен. Тебе надо уехать из дома. Глафира верно говорит! Надо лечиться серьёзно. Ты - никого не слушаешь.
   Б у л ы ч о в. Всех слушаю! Вот знахарку попробуем. Вдруг - поможет? Ей бы пора прийти. Грызёт меня боль... как тоска!
   Ш у р а. Перестань, милый! Не надо, родной мой! Ты - ляг...
   Б у л ы ч о в. Лежать - хуже. Лёг - значит - сдался. Это - как в кулачном бою. И - хочется мне говорить. Мне надо тебе рассказать. Понимаешь... какой случай... не на той улице я живу! В чужие люди попал, лет тридцать всё с чужими. Вот чего я тебе не хочу! Отец мой плоты гонял. А я вот... Этого я тебе не могу выразить.
   Ш у р а. Ты говори тише, спокойнее... Говори, как, бывало, сказки мне рассказывал.
   Б у л ы ч о в. Я тебе - не сказки, я тебе всегда правду говорил. Видишь ли... Попы, цари, губернаторы... на кой чёрт они мне надобны? В бога - я не верю. Где тут бог? Сама видишь... И людей хороших - нет. Хорошие редки, как... фальшивые деньги! Видишь, какие все? Вот они теперь запутались, завоевались... очумели! А - мне какое дело до них? Булычову-то Егору - зачем они? И тебе... ну, как тебе с ними жить?
   Ш у р а. Ты не беспокойся обо мне...
   К с е н и я (идёт). Александра, к тебе Тоня с братом пришла и этот...
   Ш у р а. Подождут.
   К с е н и я. А ты - иди-ко! Мне с отцом поговорить надо...
   Б у л ы ч о в. А мне - надо?
   Ш у р а. Вы - не очень много - говорите...
   К с е н и я. Учи, учи меня! Егор Васильевич - Зобунова пришла...
   Б у л ы ч о в. Шурок, ты потом веди их сюда, молодёжь-то... Ну, давай Зобунову!
   К с е н и я. Сейчас. Я хочу сказать, что Лександра подружилась с прощелыгой этим, с двоюродным братом Андрея. Сам понимаешь: это ей не пара. Одного нищего приютили мы, так он - вон как командует.
   Б у л ы ч о в. Ты, Аксинья, совсем... как дурной сон, - право!
   К с е н и я. Бог с тобой, обижай! Ты бы запретил ей амурничать с Тятиным-то.
   Б у л ы ч о в. А ещё что?
   К с е н и я. Мелания у нас...
   Б у л ы ч о в. Зачем?
   К с е н и я. Несчастие с ней. Солдаты беглые напали на обитель, корову зарезали, два топора украли, заступ, связку верёвок, вон что делается! А Донат, лесник наш, нехороших людей привечает, живут они в бараке, на лесорубке...
   Б у л ы ч о в. Заметно, что ежели какой человек приятен мне, так он уж никому не приятен.
   К с е н и я. Ты бы помирился с ней...
   Б у л ы ч о в. С Маланьей? Зачем?
   К с е н и я. Да - как же? Здоровье твоё...
   Б у л ы ч о в. Ладно. Давай... помирюсь! Я ей скажу: "И остави нам долги наша".
   К с е н и я. Ты - поласковее. (Ушла.)
   Б у л ы ч о в (бормочет). "И остави нам долги..." "Яко же и мы оставляем..." Кругом враньё... Ох, черти...
   В а р в а р а. Папаша! Я слышала, как мать говорила о Степане Тятине...
   Б у л ы ч о в. Да... Ты - всё слышишь, всё знаешь...
   В а р в а р а. Тятин - скромный человек, он не потребует большого приданого за Александрой и очень хорошая пара для неё.
   Б у л ы ч о в. Заботливая ты...
   В а р в а р а. Я присмотрелась к нему...
   Б у л ы ч о в. О ком ты заботишься? Эх вы... черти домашние!
   (Идут Мелания, Ксения, в дверях остановилась служка Таисья.)
   Б у л ы ч о в. Ну что, Малаша? Помиримся, что ли?
   М е л а н и я. То-то. Воин! Обижаешь всех... ни за что ни про что...
   Б у л ы ч о в. "И остави нам долги наша" - Малаша!
   М е л а н и я. Не о долгах речь. Не озоруй! Вон какие дела-то начались. Царя, помазанника божия, свергли с престола. Ведь это - что значит? Обрушил господь на люди своя тьму смятения, обезумели все, сами у себя под ногами яму роют. Чернь бунтуется. Копосовские бабы в лицо мне кричали, мы, дескать, народ! Наши мужья, солдаты - народ! Каково? Подумай, когда это солдаты за народ считались?
   К с е н и я. Это вот всё Яков Лаптев доказывает...
   М е л а н и я. Губернатора власти лишили, а на место его нотариус Осмоловский посажен...
   Б у л ы ч о в. Тоже толстый.
   М е л а н и я. Вчера владыко Никандр говорил: "Живём накануне происшествий сокрушительных; разве, говорит, штатская власть возможна? От времён библейских народами управляла рука, вооружённая мечом и крестом..."
   В а р в а р а. В библейские времена кресту не поклонялись...
   М е л а н и я. А ты помолчи, умница... евангелие-то в одном переплёте с библией. А крест есть - меч! Туда же! Владыко-то лучше тебя знает, когда чему поклонялись. Вы, честолюбцы, радуетесь падению престола. Не обернулась бы радость в горькие вам слёзы. Егорушко, мне с тобой надо бы глаз на глаз поговорить...
   Б у л ы ч о в. Эдак - опять поругаемся мы с тобой? Однако - можно и поговорить, ну - после! Сейчас лекариха придёт. Выздороветь хочется мне, Малаша!
   М е л а н и я. Зобунова - лекариха знаменитая. Докторам - далеко до неё! А потом ты бы с блаженным Прокопием поговорил...
   Б у л ы ч о в. Это - которого мальчишки Пропотеем зовут? Жулик он, говорят?
   М е л а н и я. Ну, что ты, что ты! Как это можно! Ты прими-ко его...
   Б у л ы ч о в. Можно и Пропотея. Мне сегодня что-то лучше... Только вот ноги... Веселее будто. Всё что-то смешно... смешным кажется! Зови знахарку, Аксинья.
   (Ксения ушла.)
   М е л а н и я. Эх, Егорий... много ещё в тебе... осталось!
   Б у л ы ч о в. Вот то-то и есть, что много...
   К с е н и я [входя]. Она говорит, чтобы все ушли...
   М е л а н и я. Ну, надо уйти...
   (Все ушли. Булычов, усмехаясь, гладит бок, грудь. Входит Зобунова. Незаметно, однако так, чтобы было замечено, она, кривя рот, дует в правую сторону от себя, правая рука прижата к сердцу, а ладонью левой, как рыбьим плавником, отмахивается. Остановилась, провела правой рукой по лицу.)
   Б у л ы ч о в. Это ты - чертям молишься?
   З о б у н о в а (певуче). Ой вы, злые недуги, телесные печали! Отвяжитесь, откачнитесь, от раба божия удалитесь! В сей день, в сей час, отгоняю вас по всю жизнь крепким моим словом во веки веков! Здравствуйте, благомилостивый человек, по имени Егорий!..
   Б у л ы ч о в. Здравствуй, тётка! Это ты чертей отгоняла?
   З о б у н о в а. Что ты, роженый, разве с ними можно дело иметь?
   Б у л ы ч о в. Надо, так можно! Богу - попы молятся, а ты - не поп, ты должна - чертям.
   З о б у н о в а. Ну, что это какие страхи ты говоришь! Про меня только глупые рассказывают, будто я с нечистой силой знаюсь.
   Б у л ы ч о в. Ну, тогда у тебя, тётка, толка не будет! Попы богу за меня молились, бог - отказался, не помогает мне!
   З о б у н о в а. Это ты шутишь, дорогой человек, это ты потому, что не веришь мне.
   Б у л ы ч о в. Я бы поверил, если бы ты от чертей пришла. Ты ведь, конечно, знаешь, слышала; я распутный, с людьми - жестокий, до денег жадный...
   З о б у н о в а. Слыхала, да не верю, что ты пожалеешь дать мне добрую денежку.
   Б у л ы ч о в. Я, тётка, великий грешник, и богу дела нет до меня. Отрёкся бог от Егора Булычова. Так что, если ты с чертями не знакома, иди, выкидыши девкам делать! Это - твоё ремесло, так?
   З о б у н о в а. Ой, верная слава про тебя, что ты - напористый, озорной человек!
   Б у л ы ч о в. Ну? Чего соврать хочешь? Валяй!
   З о б у н о в а. Врать не обучена. Ты скажи-ко мне: что у тебя болит, как болит, где?
   Б у л ы ч о в. Живот. Сильно болит. Вот здесь.
   З о б у н о в а. Видишь ли... только ты не говори никому, ни-ни!
   Б у л ы ч о в. Не скажу. Не бойся.
   З о б у н о в а. Есть недуги - жёлтые и есть - чёрные. Жёлтый недуг его и доктор может вылечить, а - чёрный - ни поп, ни монах не замолят! Чёрный - это уже от нечистой силы, и против него - одно средство...
   Б у л ы ч о в. Сразу: пан или пропал? Так?
   З о б у н о в а. Средство это - дорогое!
   Б у л ы ч о в. Конечно! Понимаю.
   З о б у н о в а. Тут действительно с нечистой силой надобно дело иметь.
   Б у л ы ч о в. С самим сатаной?
   З о б у н о в а. Ну, не прямо с ним, а всё-таки...
   Б у л ы ч о в. Можешь?
   З о б у н о в а. Только ты - никому ни словечка...
   Б у л ы ч о в. Иди к чертям, тётка!
   З о б у н о в а. Погоди-ко...
   Б у л ы ч о в. Иди прочь, а то ушибу...
   З о б у н о в а. Ты послушай-ко...
   Г л а ф и р а (из прихожей). Тебе сказано - уходи!
   З о б у н о в а. Что это вы какие...
   Б у л ы ч о в. Гони её, гони!
   Г л а ф и р а. Туда же, ведьмой притворяешься!
   З о б у н о в а. Ты сама - ведьма! Ишь рожа-то... Эх вы... Ни сна вам, ни покоя!
   (Ушли.)
   Б у л ы ч о в (оглядывается, вздыхает). Ф-фу...
   (Входят Мелания, Ксения.)
   М е л а н и я. Не понравилась Зобунова, не угодила?
   (Булычов молчит, глядя на неё.)
   К с е н и я. Она - тоже нравная. Захвалена, зазналась.
   Б у л ы ч о в. Малаша, - как думаешь: у бога живот болит?
   М е л а н и я. А ты - не дури...
   Б у л ы ч о в. У Христа, наверное, болел. Христос рыбой питался...
   М е л а н и я. Перестань, Егор. Что ты меня дразнишь?
   Г л а ф и р а. Она денег просит за беспокойство.
   Б у л ы ч о в. Дай, Аксинья! Ты, Малаша, извини, я - устал, пойду к себе. С дураками - хуже всего устаёшь. Ну-ко, Глаха, помоги...
   (Глафира уводит его. Возвратилась Ксения, вопросительно смотрит на сестру.)
   М е л а н и я. Притворяется он сумасшедшим. Притворяется...
   К с е н и я. Ой ли? Где уж ему...
   М е л а н и я. Это - ничего! Пусть играет. Это против него же обернётся, если духовное-то завещание судом оспаривать надо будет. Таисья будет свидетельницей, Зобунова, отец Павлин, трубач этот, да мало ли? Докажем, что завещатель не в своём уме был...
   К с е н и я. Ох, уж не знаю, как тут быть...
   М е л а н и я. Вот я тебя и учу! Эх ты... Выскочила замуж! Я тебе говорила - выходи за Башкина.
   К с е н и я. Ну... Когда это было! А он-то какой был орёл... Ты сама завидовала.
   М е л а н и я. Я? Ты что? Очумела?
   К с е н и я. Ну, что уж вспоминать...
   М е л а н и я. Господи, помилуй! Завидовала! Я?
   К с е н и я. Как - Прокофья-то? Может - не надо?
   М е л а н и я. Почему это - не надо? Призвали, уговорились и - вдруг не надо! Ты - не мешай мне! Иди приготовь его да приведи. Таисья!
   (Таисья выходит из прихожей.)
   М е л а н и я. Ну, что?
   Т а и с ь я. Ничего не узнала я.
   (Ксения ушла.)
   М е л а н и я. Почему?
   Т а и с ь я. Не говорит она ничего.
   М е л а н и я. Как это - не говорит? Ты должна была выспросить.
   Т а и с ь я. Выспрашивала я, а она - фыркает, будто - кошка. Ругает всех.
   М е л а н и я. Как ругает?
   Т а и с ь я. Жуликами.
   М е л а н и я. За что же она?
   Т а и с ь я. С ума, говорит, хотите свести человека...
   М е л а н и я. Это она тебе сказала?
   Т а и с ь я. Нет, Пропотею, блаженному.
   М е л а н и я. А он - что?
   Т а и с ь я. Он всё прибаутки говорит...
   М е л а н и я. Прибаутки?.. Ах ты... лапоть! Он - блаженный, прорицает, дура! Сядь в прихожей, не уходи никуда... В кухне был ещё кто-нибудь?
   Т а и с ь я. Мокей...
   М е л а н и я. Ну, ступай. (Подходит к дверям комнаты Булычова, стучит.) Егорий, блаженный пришёл.
   (Идёт, сопровождаемый Ксенией и Башкиным, Пропотей, в лаптях, в длинной, до щиколоток, холщовой рубахе, со множеством медных крестов и образков на груди. Страховиден: густые, встрёпанные волосы, длинная, узкая, редкая борода, движения резки и судорожны.)
   П р о п о т е й. Ух, накурено! Душа задыхается...
   К с е н и я. Тут, батюшка, никто не курит.
   (Пропотей гудит, подражая зимнему ветру.)
   М е л а н и я. Ты - погоди, дай выйти...
   Б у л ы ч о в (его ведёт под руку Глафира). Ишь ты, какой... явился!
   П р о п о т е й. Не бойся. Не страшись. (Гудит.) Всё тлён, всё пройдёт! Жил Гриша, лез выше, стукнулся в потолок, - чёрт его и уволок.
   Б у л ы ч о в. Это - про Распутина, что ли?
   П р о п о т е й. Вот - низвергнут царь, и погибает царство, иде же царствует грех, смерть и смрад! Гудит метелица, гудит распутица. (Гудит. Указывая посохом на Глафиру.) Дьявол во образе женском рядом с тобой отгони.
   Б у л ы ч о в. Я те отгоню! Болтай, да знай меру. Маланья, это ты, что ли, обучила его?
   М е л а н и я. Что выдумываешь? Разве безумного можно научить?
   Б у л ы ч о в. Похоже, что можно...
   (С лестницы бежит Шура, за нею Антонина, Тятин. Постепенно сверху спускаются Звонцовы, Достигаевы. Пропотей молча чертит палкой в воздухе и на полу. Стоит задумчиво, опустив голову.)
   Ш у р а (подбегая к отцу). Это что ещё? Что за представление?
   М е л а н и я. А ты - молчи!
   П р о п о т е й (как бы с трудом). Не спит еретик, а часики - тик да тик!.. Кабы - бог... да - кабы мог... да я - не плох, да, да! А - чья беда? Играй, сатана, тебе - воля дана! Стукнула полночь... спел петух ку-ка-ре-ку... тут - конец еретику...
   Б у л ы ч о в. Складно тебя научили...
   М е л а н и я. Не мешай, Егор, не мешай!..
   П р о п о т е й. Что делать будем?.. Что скажем людям?
   А н т о н и н а (с сожалением). Он - не страшный... Нет!
   П р о п о т е й. Убили гниду - поют панихиду. А может, плясать надо? Ну-ко, спляшем и нашим и вашим! (Притоптывает, напевая, сначала - негромко, затем всё более сильно, и - пляшет.) Астарот, Сабатан, Аскафат, Идумей, Неумней. Не умей, карра тили - бом, бом, бейся в стену лбом, лбом! Эх, юхала, юхала, ты чего нанюхала? Дыб-дыб, дым, дым! Сатана играет им! Згин-гин-гин, он на свете один, его ведьма Закатама в свои ляжки закатала! От греха, от блуда не денешься никуда! Вот он, Егорий, родился на горе...