Горохов Александр. Рожденный убивать

   Яров заговорил отрывисто.
   - Ночью была разборка. Рудик Широков и Хлебников в маске. Я его узнал по голосу. Хлебникова ранили. Он прятался у меня. Утром ушел. Он меня узнал. Примерно через час трейлер снес будку. Меня там не было. Хлебников считал, что я сплю там.
   - Вычислил он тебя?
   - Так получается.
   Рол помолчал несколько секунд:
   - Он мне звонил. Сказал, что ранен неизвестно кем. Когда выходил из ночью из сауны.
   - Здесь тоже была сауна.
   - Хлебников считает, что ты мертвый?
   - Не знаю. Возможно.
   - А ты точно уверен, что дело имел с Хлебниковым?
   Неожиданно для себя Яров заколебался.
   - Он был в маске... Но голос, Рол! Ты ж сам говорил, что он пел в церковном хоре!
   - Певцов много. Еще кого не приметил, не опознал?
   - Нет, - неуверенно ответил Яров. - Хотя, подожди... По мобильному телефону он назвал одно имя.. Кличку наверное - "Дикий".
   - "Дикий"?... Таких в нашей команде нет.
   - Я все-таки думаю, что встречался с Хлебниковым.
   Рол ответил резко, в приказном порядке.
   - Хорошо. Будет вам очная ставка. Твое слово - против слова Хлебникова. Разберемся.
   - Рол! - подавил испуг Яров. - Я в такие игры не играю!
   - Сыграешь, раз взялся.
   - Рол. - едва слышно спросил Яров. - Стрелок на чердаке шашлычной твой? Стрелял для провокации? Чтоб справоцировать бойню?
   Рол ответил, словно успокаивал.
   - Ты свое дело - сделал. В остальное не лезь.
   - Я ничего не сделал.
   - Ты был на своем месте. А те, кого ты не знаешь - на своем. Каждый выполнил свой маневр.
   Телохранитель вернулся на веранду с парой пива в руках. Рол небрежно развалился и спросил в растяжку, будто только что заговорил с незнакомым ему Яровым.
   - А скажи, земляк, неужели твоего табачного бизнеса досконально хватает хотя бы на красную икру с черным хлебом?
   - Мне много не надо. - буркнул Яров, отворачиваясь.
   Рол взглянул, как охранник поставил два бокалу пива на стол и сказал ему.
   - Один для тебя.
   - Я на работе. - ответил охранник, отошел к столбу, подпирвший навес, прислонился к нему спиной и уставился на трассу: парень был вышколен и на провокации хозяина не поддавался.
   Рол снова повернулся к Ярову и вернулся к прежнему тону.
   - Ну, а эти вон, мама с дочкой, газетами торгуют, они что - тоже сытые?
   - Им выбирать не приходится. - нехотя ответил Яров. - Они беженцы. Из Киргизии.
   - Из Киргизии? То-то девчонка такая странная. То есть не странная, а... Необычная. Интересно, что с ней будет, когда в возраст войдет?
   - Не знаю. - ответил Яров.
   Рол залпом выпил одну кружку и встал.
   - Ладно, земляк, вторую пива я не потяну, выпей за мое здоровье. Бывай.
   - Спасибо. - ответил Яров.
   Он проследил, как Рол добрался до джипа, крикнул что-то веселое Анне Павловне, забрался в машину, охраник прикрыл за ним дверь и они укатились в строну Москвы.
   Яров неторопливо принялся за подаренную выпивку, вяло прикидывая, что его собственное пложение час от часу становится все хуже. Очная ставка с Хлебниковым его не устраивала. Ему этого басистого бандита - не одолеть. Он заручится сотней доказательств, что не был ночью возле шашлычной. А рану получил в другом месте. Да надо учитывать и то, что провокатор Рол вполне может по законам своей жизни, не смотря на все - помириться с Хлебниковым, которого якобы уличил в предательстве. В работе за спиной шефа. Но бандиты вполне могут заключить мировую. И не оказалось бы так, что он, Яров, станет опасен для них обоих. Они - помирятся, или сделают вид, что помирятся. А потом потихоньку перегруппируют свои порядки и устроят окончательную разборку. Сие - однозначно. И в этой разборке Яров может оказаться на очень неудачном месте.
   Пора выходить из игры, понял Яров, она зашла слишком далеко, а главное в том, что он-то с правилами этой игры не знаком. И тут же пришло спокойно соображение - "поздно, увяз по горло". Увяз хотя бы потому, что уже выстроил на базе существующей действительности все свои планы короткого и недалекого будущего.
   Хорошо, подвел итог Яров, пусть решит Судьба - да или нет.
   Он прошел в зал шашлычной и попросил у Воробья разрешения позвонить в Москву. Тот тут же потребовал доллар, но слава те Господи, на сей раз шутил: не потребовать оплаты, хотя по жадности он требовал мзды за любую свою услугу, клевал "по зернышку" везде где мог, и считал это основным приципом бизнеса.
   В тесном кабинетики Воробья Яров поначалу позвонил в урологию больницы и убедился, что сегодня Елена Борисова не дежурит.
   Домашний телефон тут же ответил её голосом, при первых звуках которого Яров забыл подготовленную фразу.
   - Это я, Елена. - сказал он. - Яров.
   - Илья Иванович! Что так долго не звонили?! Я уже забеспокоилась!
   - Я... Я не решался.
   - Почему?
   - Лена... Не проявляйте ко мне милосердия. Будет просто смешно, если мы начнем встречатся. Я не хочу унижать ни вас, ни себя. Наш парный портрет выглядит не слишком привлекательно. Для вас, во всяком случае.
   Она помолчала и ответила слегка капризно.
   - Илья Иванович, может эту проблему за себя решу я? Все-таки?
   - И вы тоже. Сейчас скажите мне одно: вы твердо обещаете мне свое время "конец мая-июнь"? Да или нет? Только откровенно.
   В её голосе зазвучал смех.
   - Только вчера от меня уехал мой дед! Гостевал три дня. Он ждет нас у себя в доме на Волге. Первого июня. Встретит на машине.
   - Тогда...Тогда я звоню вам тридцатого мая? - задохнулся Яров. - У меня теперь есть машина! Значит, тридцатого мая?!
   - Да.
   Она ещё что-то добавила, Яров простился и положил трубку, смысла последних фраз не усвоив. Судьбы сказала - "Да." Что означало - выходить из криминальной игры невозможно.
   Он вернулся на веранду и допил свое пиво.
   Мир приходилось принимать таковым как есть. Из милосердия или порывов души молодая женщина, ни смотря ни на что, - дарила ему последнюю радость жизни. От тридцатого мая десять дней июня. Принимать подарок или нет вопрос его собственного решения. Большего в его жизни уже ничего не будет. А следовательно - надо как-то дожить до этого тридцатого мая, дожить,не смотря на всё. И шансы на это "доживание" могли бы возникнуть, если б, к примеру, Рол и Хлебников взорвались в одном автомобиле или перестреляли друг дружку в своих криминальных разборках.
   "Или утопить их обоих в одном бассейне с кипятком, вот и не останется никаких проблем." - невесело подумал Яров. Но до столь радикальных и полезных действий он, к сожалению, ещё не дозрел.
   Он вышел из-под навеса и двинулся проведать соседей у газетных развалов, поскольку начинать собственную торговлю сегодня не хотелось.
   Аян с матерью вели торговлю в четыре руки: дочь выдавала прессу, мать рассчитывалась. Разом более пяти покупателей возле своей табачки Яров никогда не собирал, здесь же оказалось около дюжины клиентов с проезжающих мимо автомобилей. Ничего не скажешь: удачно выбрано место, хорошо подобраны продавцы.
   Аян выдавал газеты, почти не отвечала на не относящиеся к делу вопросы и откровенные заигрывания, смущалась, краснела, но Яров знал, что скоро она привыкнет к комплиментам - это пройдет.
   - Здраствуйте, Илья Иванович! - окликнула его Анна Павловна. - А что вы свою лавочку не окрываете?
   - Сейчас распахнусь. - сказал он и взял с прилавка московскую газету.
   Анна Павловна явно ожила, давешней прибитости в ней уже не отмечалось. А дочь принимала перемены действительности, как рыба, перекинутая в новое озеро - неплохо и здесь, может быть лучше чем в старом, протухшем пруду.
   Яров вернулся к себе, по быстрому навел там порядок и открыл окно. Но торговля шла вяло, лишь пара подростков остановили свои мотоциклы и один выскочил из седла, сунул в окошко киоска кудлатый голову и спросил.
   - Отец, у тебя ЕСТЬ?
   Яров уже знал скрытый смысл вопроса.
   - Поищи на рынке.
   - Не бойся, я не продам. - парнишка проявил настырность не по возрасту. - Неужто "травки" не осталось?
   - Её и не было. Я тебе дал адрес. - сдержанно ответил Яров.
   Парень хмыкнул, шмыгнул носом и вылез из киоска. Слабенькие моторы мотоциклов зарычали и юные наркоманы помчались искать "травку". Эти начинающие. Пока курят лишь слабенький наркотики. Впереди - не столь уж длинная дорога в бездну... План, анаша, конопля, экстези, "винт", опий, чистый героин, синтетическая отрава, игла - конец. Наркотическая отрава неумолимо накрывала алкогольную страну и мало ещё кто видел угрозу в полном её обьеме. За несколько недель работы Яров уже знал в лицо дюжины две местных наркоманов: от ещё небреющихся парнишек, до трясущихся стариков лет по тридцать - тридцать пять.
   А торговля не шла. И приятных мыслей, чтоб чем-то себя отвлечь так же не было. Изредка Яров примечал, что к его соседкам с неровными временными интервалами подкатывался фургончик "газель" и коренастый мужчина отгружал в палатку женщин новые порции прессы и книжек в мягких обложках. Мужчина был невысок, круглолиц, крепок с виду и Яров сообразил, что это муж Анны Павловны.
   После полудня воскресное движение по трассе заметно упало. Транспортная "пика" теперь взметнется вновь только часа в три, когда "авто-дачник" начнет возвращаться в Москву.
   Женщина в бежевом, туго перетянутом в тонкой талии плаще, с черной чалмой на светлорусой голове подошла к табачке пешком, щелкнула длинными ногтями по стеклу витрины и требовательно бросила.
   - Пачку "честерфильда".
   Яров приметил, что она была на высоких каблуках и показалось странным, что ей пришлось протопать от автобусной остановки около полукилометра только ради сигарет. Тем более, что такие эффектные молодицы пешком и вовсе не ходят. Он подал ей сигареты, мельком глянув в лицо почти красива, несколько грубовата, черная чалма резко оттеняла белую кожу. Фигура перетянутая в поясе напоминала стать мальчика-гимнаста. Она кинула в окошко деньги и произнесла слитно:
   - Сдачи не надо. Вы ведь Яров Илья Иванович?
   - Правильно.
   - А я Тамара... Вдова Михаила Дукова. Помните ещё такого?
   Она пришла пешком не за сигаретами, понял Яров. Цели у неё были совсем иные.
   - Я помню Михаила. - сдержанно ответил он, а Тамара спросила с подчеркнутой грубостью.
   - Можно к вам зайти или будем через стекло орать?
   - Заходите. - Яров открыл двери табачки, пропустил гостью во внутрь, сам сел на ящики, а ей подставил высокий табурет. Тамара села, глубоко запустив руки в карманы плаща. Яров улыбнулся.
   - У вас оружие в кармане?
   - Может быть. - сухо бросила она. - Но это пока не имеет значения. Нам надо поговорить.
   - Понимаю, - кивнул Яров. - Но вряд ли смогу быть вам полезен.
   Он замолчал и закурила, хмурясь, - движения у неё были резкими, четкими, все мышцы тела казались перенапряженными:
   - Миша... Михаил, мой муж, умер опозоренным.
   - Простите, - мягко спросил Яров. - В чьих глазах он опозорен?
   - Друзей! - выдавила она сквозь сжатые губы. - Родных! И сын его, когда вырастет, тоже узнает, что его отец был вор! Обворовывал своих!
   - Понятно. Вы тоже - "своя"?
   Женщина поняла подтекст вопроса, прищурила длинные клеенные ресницы и кивнула, ничего более не ответив.
   Яров не посчитал нужным помогать ей в ведении беседы. Тоже молчал. Тамара вышвырнула в приоткрытые двери недокуренную сигарету и приказала, словно официанту.
   - Расскажите быстро, что было с теми фальшивыми долларами. Всё по правде.
   Самым разумным было поставить эту красотку в черной чалме на её надлежащее место, но тут Яров опомнился - вдова, менее нескольких недель назад похоронила мужа, а потому грубость её, скорее всего, от горя, от потерянности в этом мире.
   - Хорошо. Но у меня больше догадок, Тамара, чем истины. Состав событий элементарен. Рол послал вашего мужа за деньгами. За долларами. Михаил, как я понимаю, получил их у кассира Свиблова и привез их Ролу. Тот вручил мне пять тысяч долларов, которые оказались фальшивыми. По дороге домой меня пытались ограбить, то есть отнять эти фальшивые доллары. Потом, как я предполагаю, эти же деньги пытались найти у меня в квартире. Но по случайности не нашли.
   - Что из этого следует? - требовательно спросила она.
   - Я же сказал - догадки. Кто-то либо выдал вашему мужу фальшивую валюту, либо её подменили в процессе доставки.
   - Значит, подменил Михаил? - зло спросила Тамара.
   - Я не делаю выводов.
   - А почему вы выгораживаете Хлебникова?!
   - Как выгораживаю?
   - Так! Михаил получил доллары при Хлебникове у этого однорукого Свиблова! И с деньгами они вместе поехали к Ролу! Их трое в этой завязке Миша, Свиблов и Хлебников!
   - Такие тонкости мне неизвестны. И более того, я только мельком видел Свиблова с его протезом руки и воочию никогда не лицезрел Хлебникова. Только слышал о нем.
   - Мой Миша подменить доллары на фальшивые - не мог! - она задавила крик из горла и получилось сипение со скрипом. - Не мог!
   Яров ответил терпеливо.
   - Я верю, что ваш муж доллары не подменивал. Но у него под рукой была компания малолетних бандитов. Они на меня напали, чтоб эти деньги отнять. Он им за это обещал десять процентов.
   Женщина сникла, потом сказала глухо.
   - Знаю, это Пащенко выведал... Он тех мальчишек допытал.
   - Деталей я не знаю. - безразлично бросил Яров.
   Тамара помолчала и произнесла ожесточенно.
   - Рол тогда в больнице, когда в него стреляли, не по делу избил Михаила. И потому, может быть, Миша и устроил это ограбление. Но менять деньги на фальшивые он не мог! Вы это понимаете?!
   - Вы меня об этом спрашиваете? Логичней спросить Свиблова или...
   - Свиблов держит кассу! У него миллионы! Он на такую мелочь, как пять тысяч баксов смотрит, как на грязь! Почему вы выгораживаете Хлебникова?!
   - Я никого не выгораживаю. - Яров уже начинал злиться.
   - Тогда вы сами провернули это "динамо"! Вы!
   Яров терпеливо улыбнулся и постарался быть предельно вразумительным.
   - Тамара, подумайте, зачем мне это было надо? Я не умею управляться толком ни с фальшивой валютой, ни с настоящей. Фальшивую я всю сдал. Что бы я выиграл от этой операции?
   - Не знаю. - она снова достала сигарету. - Но я всех подозреваю. И самого Рола тоже подозреваю Яров быстро наклонился к ней, щелкнул пальцами по карману и произнес легко.
   - Тогда всех подряд и перестреляйте!
   Тамара испуганно выронила сигарету и сунула руку в карман, где Яров уще успел почувствовать твердую сталь оружия.
   - За дуру меня держите, да?
   - Да. - согласился Яров. - Поскольку не могу сказать, чтоб вы рассуждали умно. Никакой логикой вы вообще не отличаетесь.
   Тамара жестко улыбнулась.
   - Зато я заставлю вас сказать правду.
   - Нет. - Яров отрицательно покачал головой. - Это опять ваше заявление вне логики. Вы можете меня застрелить, это так. Но правды вам дождаться не удастся, поскольку она мне неизвестна.
   - Мне нужно все узнать как есть! Кто подставил Мишу? Вы, Хлебников, Свиблов или даже сам Рол?
   - Без комментариев.
   Лицо её исказилось и рука медленно потянула из кармана плаща оружие. Яров разглядел рукоятку черного пистолета и рассмеялся.
   - Это уж глупее некуда, Тамара. Вам нужна истина, а не месть. А истины я не знаю. Да и не хочу знать.
   Женщина обессилела и опустила оружие в карман:
   - Да... Конечно... Рол сказал, что вам мало осталось дышать на этом свете.
   - Мало. - опять согласился Яров.
   - Извините... Но я все равно расчитаюсь с тем, кто...
   - Ветер вам в парус. - почти игриво заметил Яров. - Только припомните, как говорят мафиози на Сицилии: "Роешь могилу врагу, так копай рядом яму для себя."
   Она неприязненно покривилась, поднялась с табурета и не прощаясь покинула киоск.
   Сквозь окошко Яров видел, как она пошла к городу - стройная мальчишеская фигура, увенчанная черной чалмой.
   Вот, значит, как получается - русские женщины по Сицилийскому обряду подхватывают кровавое знамя мести. И судя по решительности этой дамы, она не успокоится, пока не покроет могилу мужа трупом убийцы. У неё свои сображения - в самоубийство Михаила не верит. Значит, хорошо знает тот мир, где она тоже "своя".
   Яров закрыл торговлю, собираясь пойти пообедать, потом вспомнил, что ещё так и не представил своих киргизских соседок официально к обильному и дешовому столу Воробья.
   Он подошел к их палатке как раз в тот момент, когда подкатила "газель", водитель выскочил из-за руля и принялся заносить под тент очередные коробки.
   - Это ваш муж? - спросил Яров Анну Павловну.
   - Да. Чингиз. - кивнула она, занятая с покупателем.
   Яров обошел стол с газетами и позвал мужчину, согнувшегося над грудой коробок:
   - Чингиз, пора бы нам познакомится.
   Тот резко выпрямился, обернулся на Ярова, в глазах поначалу сверкнул необьяснимый испуг, потом растерянность и Яров проговорил теропливо.
   - Я ваш сосед из табачки. Илья Иванович.
   - Да, да! Жена говорила! - с заметным акцентом ответил тот и протянул руку.
   - Чингиз.
   Ладонь его была влажной и, как показалось Ярову, слегка дрожала.
   Несчастные беженцы. Боятся всего неожиданного, боятся, когда их окликают со спины - дожили народы, некогда обьединенные дружбой в системе СССР.
   - Мы друг другу не конкуренты. Скорее наоборот. - сказал Яров уже пожалевший, что затеял это знакомство.
   - Конечно, конечно.
   Освободившаяся Анна Павловна повернулась к мужчинам.
   - Познакомились? Вот и хорошо. Вы говорили, что здесь можно пообедать...
   - Да. С этим я и пришел. Я ухожу сейчас домой, что-то плохо себя чувствую. А вы найдите в шашлычной хозяина, скажите, что от меня. Я с ним уже договорился.
   - Спасибо вам. - ответила Анна Павловна.
   Чингиз стеснительно переминался с ноги на ногу. Ярову показалось, что Аян было немного стыдно за робкое поведение своего отца - она отвернулась. Такое бывает: детишки стесняются своих простоватых родителей. Но с возрастом - пройдет.
   Запирая двери своей табачки, Яров прикнул, что если обещанную "очную ставку" с Хлебниковым Рол устроит сегодня, то найдут его и дома. Разбудят, если надо. И не мешало бы потоковать с Рудиком Широковым, касателдьно ночного побоища. Вдруг он окажется в союзниках.
   Он докатился на машине до бензозаправки "РБ-Люкс" и застал хозяина за мытьем машины - почти новый "мерседес-300". Был Широков против обыкновения мрачен.
   - Привет, Рудик. - окликнул его Яров из-за руля. - Вечерком "пульку" не распишем?
   Тот повернулся, кивнул в знак приветствия, но ответил хмуро.
   - Нет, Илья Иванович. У меня брат прихворнул.
   - Что вдруг так? - изобразил удивление Яро, ожидая услышать сказку про простуду на рыбалке.
   - Да баловался, сопляк, с оружием и плечо себе прострелил навылет. Заражение пошло. Под капельницей лежит.
   Вот, значит, как получается - этот нашел толковое обьяснение ранению брата и пытаться привлечь его к союзу против Хлебникова на случай очной ставки смысла не было. Даже если б Леньку и убили - все одно Рудик не призывал бы к справедливости через Закон. Разбирался бы сам. Может быть, ещё и будет разбираться. А может получит отступного. Узел завязывался все туже, но пытаться распутывать его с помощью Широкова было опасно.
   А тот уже заулыбался и спросил с интересом.
   - Илья Иванович, вам не кажется, что наш Воробей в картишки мухлюет?
   - Да вроде нет оснований. - подивился Яров.
   - У меня тоже нет, да недавно случайно узнал, что его года два назад за картами так отлупили за мухлеж, что родимый в больницу попал!
   - Учтем. Но у нас ведь игра копеечная...
   - Э-э, Илья Иванович! Настоящий шулер передергивает, даже когда со слепой родной бабушкой играет!
   Яров засмеялся и уже прихлопывал дверцу машины, когда Широков, тоже улыбаясь, сказал тихо и внятно.
   - Я бы не советовал вам, Илья Иванович, ночевать в своей табачке. Простудитесь, да и пьяный шофер опять наехать может...
   Яров ответил сразу, не думая.
   - Я там не ночую.
   - Да? - по лицу Широкова скольнула недоверчивая улыбка. - Тогда мне это только показалось.
   Яров закрыл дверь автомобиля и дал газ.
   Значит, так оно получается - Широков знал больше чем говорил. И мечтать заполучить его в союзники было вздорным делом. Скорее - наоборот.
   глава 2. Очная ставка
   Ему казалось, что его погрузили в кипяток. Булькающий черный кипяток, который прожигал уже сгоревшую кожу до костей. В раскаленной черноте ничего не было видно и он не мог понять, где находится. Боль ударила по сознанию и он заставил себя вспомнить собственное имя. "Яров Илья Иванович." Кажется, так. А может быть это было не его имя. Боль во всем теле блокировала память, а темнота перед глазами пугала. Он попробовал шевельнуться и жар внезапно спал. Почти тот час, без перехода стало нестерпимо холодно - тело погрузилось в ледную воду.
   "Я, все-таки Яров, именно Илья Иванович." - наконец утвердился он в единственной мысли, которая выныривала на поверхность сознания. Он решил, что лучше попробавть задавать себе простые вопросы и давать прямые ответы, чтобы осмыслить происходяшего.
   Ты где?
   Не знаю.
   Ты мертв?
   Не знаю.
   Пошевелись.
   Я связан.
   Руки и ноги?
   На глазах повязка.
   Очень больно?
   Уже полегче. Где ты был в последний раз?
   В шашлычной. Нет. Дома.
   Где твой дом?
   В Москве. Нет... Здесь.
   Где здесь?
   Не помню. Нет. Паршивая квартира. На втором этаже. Щелковск-7
   Маховик памяти дал первый судорожный оборот и раскрутился. Туманно, но последовательно Яров вспомнил, как вернулся домой, начал готовить себе обед, прикинул, что поедет в Москву повидаться с сыном, подошел к окну и глянул во двор.
   Внизу, на тротуаре стоял темный микроавтобус. Из его дверей вышли трое или четверо человек. Один - сильно хромал. Даже сверху Яров узнал Хлебникова. Хотя он был без маски. Компания двинулась к парадным дверям. Яров запаниковал. Он знал, что вниз путь уже отрезан, а побег на крышу перекрыт на пятом этаже стальным люком с двумя замками. Из мышеловки не было выхода. Он вбежал в комнатушку. Листок бумаги и авторучка оказались под рукой. Он быстро написал: "Рол! Меня схватил Хлеб". Записку надо было спрятать, но так, чтоб нашли легко. Сунул под подушку. Выскочил на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Снизу уже поднимались двое. У них были какие-то странные трубки в руках. Пролетом ниже ковылял хромающий человек - Хлебников. Яров метнулся наверх. Вспомнил, что в квартире остался пистолет. Поздно возвращаться. А можно было отстреляться. Наверное. Его загнали на верхний этаж. На лестнице, во всем доме было удивительно тихо. Стучаться в чужие двери не было смысла. Оба уродливых парня мерзко улабались. Подняли свои тонкие трубки... Какой-то блеск... Хлопок... Укол в шею и лицо...Боль... Мучительные позывы на рвоту... Всё. Мрак. Боль.
   Более он ничего не смог вспомнить, отсчет времени ускользал, где находится сейчас, понять не мог. Потом сообразил, что скорее всего, лежит в неглубокой луже. Боль неожиданно ушла из тела, но вместо прояснения сознания, одолел сон. Необоримый, спокойный и глубокий. Быть может он и заснул. И спал, пока над головой не прозвучало.
   - Жив? Или отбросил лапти в космос?
   - Не должен. Бери за ноги.
   Его подхватили, словно куль и потащили. Кажется, по лестнице, наверх.
   Он постарался дышать как можно глубже и ровней, чтоб прогнать сон и восстановить силы. Его тащили недолго, потом опустили. Рядом зарычал мотор, хлопнула автомобильная дверца и Яров понял, что его куда-то везут.
   Но ехали недолго - машину затрясло на кочках неровной дороги, потом остановились.
   - Освободи ему копыта. Пусть сам идет.
   Ярова приподняли. Куда-то протолкнули и поставили на ноги. Оказалось, что они могут действовать. Он чувствовал, что покачивается, как сосна на ветру. Сквозь черную повязку на глазах ему казалось, что он стоит на открытом солнечном лугу - влажно пахло травой с примесью хвои.
   Кто-то крикнул рядом.
   - Мы вашего привезли! Начинаем обмен?!
   Знакомый голос приказал издалека.
   - Откройте ему морду!
   Ответ прозвучал рядом, из-за плеча.
   - Да он это, Рол! Мы играем по честному!
   - Я товар в мешке не покупаю! - послышался жесткий голос Рола.
   Яров почувстолвал, как с его лица содрали лейкопластырь - словно вместе с кожей. Он открыл глаза. Испугался - солнца и луга не было, стояла все та же тьма. Потом над головой проявилось небо с блеклыми звездами. В лицо ударил свет направленного фонаря. Человек, придерживавший его за плечо, крикнул.
   - Ну? Признал?
   - Признал! Выпускай!
   - Вы начинайте!
   - Наш уже идет навстречу! И без дураков, парни!
   - Вы тоже без фокусов.
   Ярова подтолкнули в спину.
   - Ступай на свет фар.
   Он понял, что стоит на лесной опушке. Где-то впереди светились глаза автомобиля.
   - Иди! - уже грубее толкнули Ярова и он почувствовал, что руки его тоже освободили.
   Первые шаги дались с тудом. Под ногами бугрились болотные кочки и выпуклые корни деревьев. Яров шел на свет фар и видел , как навстречу ему двигалась фигура человека. Он пошатывался и резко припадал на левую ногу.
   Они сближались медленно, обоих шатало и, встретившись, они почти ударились друг о друга.
   Хлебников прошипел едва слышно.
   - Мы с тобой ещё увидимся, сучара.
   Отвечать было нечего. Яров двигался на фары. Пока в световой круг не вышел Рол, обхватил за плечи и спросил, засмеявшись.
   - Жив?
   - Кажется.
   Свет фар тот час погас и Ярова провели к машине. Следом сел ещё кто-то и тут же поехали, мягко подпрыгивая на кочках.
   - Ты обменял меня на Хлебникова? - спросил Яров.
   - Да.
   - Зачем? Ведь я тебе больше не нужен.
   - А он тоже не нужен! Вышел Хлебников из дела! Не убивать же его, если можно на кого-то обменять.
   - И за то спасибо.
   - Выпей.