Страница:
– Предложение, ком!
– Опять? – Джокт представил, как у Лероя сдвигаются брови.
Наверняка майор ожидал от молодого пилота очередной бестактности.
– Нет, ком! Поскольку полетная миссия – явный нестандарт, предлагаю направить вместе с моей тройку Барона. Они присоединились к звену при входе в Прилив…
– Обоснование?
– Я, Барон и один из его ведомых входили в состав одной тройки. Может быть, это обстоятельство…
– Принимается. Тройке Смэша – отбой. С Джоктом идет Барон.
Или это только показалось Джокту, или на самом деле Смэш выдохнул с облегчением, услышав отмену приказа для его тройки. Ну что ж… Мало кому нравится неопределенность…
Вообще-то, не глядя на имеющуюся в предложении Джокта логику, решение командира могло оказаться прямо противоположным. Не потому, что Джокт, пусть корректно, в скрытой форме оспорил приказ. Не весь, в какой-то его части, но все же… Что-что, а любые признаки раздражения и решения, принимаемые на основе эмоций, индапы отсекали почти со стопроцентной гарантией. Почти – потому что некоторые эмоции оставались устойчивыми к медицинскому вмешательству. Как сойти с боевого курса, если там, в двух шагах от смерти, окажется твой друг? Как уничтожить вражеский транспорт, который…
Джокт вздрогнул, увидев снова перед глазами задирающий носовую часть транспортник Бессмертных, который он должен был сжечь, но не сделал этого. Вот сработал инъектор индапа, и мысли вновь вернулись в прежнее русло.
Командир Лерой не стал бы жертвой эмоций, даже отклонив просьбу Джокта. Дело в другом. Предполагалось, что в боевой обстановке любой из пилотов должен проявить максимум мастерства и умений. С учетом универсальности подготовки пилотов разницы между тройками существовать не должно. Как и разницы в выборе той или иной тройки. Но задача действительно была явным нестандартом. Командор Бранч не торопился с разъяснениями. Могло случиться и так, что у него не имелось разъяснений. Просто какая-то недооформившаяся мысль. Возможно даже на уровне интуиции. На то он и командор, чтобы всегда быть готовым к импровизациям.
Джокту почему-то вспомнился его детский поход к границе плутонианского города – Купола. Там, за невидимой энергетической перегородкой, начиналась безжизненная замерзшая пустыня. Температура под Куполом держалась в пределах приемлемой нормы – от десяти до двадцати градусов Цельсия. Но сложный гравитационный барьер Купола, запросто выдерживающий чудовищную разницу в температуре, давлении, других параметрах, отличающих мир под Куполом от агрессивной космической среды, непроницаемая перегородка для потока излучений и метеоритов, он был устроен так, что по всему периметру проходила зона сброса накопленного тепла. И у границ Купола, на всем их протяжении, воздух звенел от сухого мороза. А на полосе шириной приблизительно в сто – сто пятьдесят метров лежал вечный снег. Однажды группа одноклассников Джокта, и он сам в их числе, отправилась на целый день к границе Купола, захватив палатку, спальники, запас синтетического горючего и банджо. И надо же было такому случиться, что на одной из энергостанций города как раз в это время произошла поломка. Небольшая, некритическая, иначе этот день стал бы последним днем города. Но то, что в условиях Земли или Европы, где тоже имеется собственная атмосфера и электромагнитный щит, считается поломкой мелкого масштаба и приводится в норму без оглядки на остальное пространство планеты, на Плутоне – всегда чрезвычайное происшествие. Нет, сирены не выли. Никто не спешил в убежища. Просто был выставлен энергетический блок под Куполом. И школьники безуспешно пытались развести огонь с помощью плазменной зажигалки. Каково же оказалось всеобщее их удивление, когда один из них, Джокт уже и не помнил все имена, достал из кармана маленький спичечный коробок. Архаика. Раритет, изготовленный для любителей старины. А после – чиркнул деревянной палочкой длиной с указательный палец, заканчивающейся серной головкой, и костер запылал.
Это был незабываемый поход – на границе разделения температур, в зоне турбулентности, завывал ветер. Город погрузился во мрак. И остались только снег и бездонное звездное небо. Всего на пятнадцать минут. Со временем исчезли имена, стерлись прочие воспоминания, а те минуты так и остались в памяти. Зачем взял спичечный коробок тот друг из детства? Может быть, просто хотел похвастать. А вот – пригодилось…
Наверное, истребителям на поверхности планеты предполагалась роль именно такой странной вещи, от которой никто не ожидает пользы, но она вдруг обязательно потребуется. Станет нужной, единственно необходимой. И, может быть, в памяти командора Бранча тоже жило какое-то воспоминание о вещах, что в самый неожиданный момент превращаются из бессмысленных в необходимо-важные.
– Принято, ком! – отзывается Барон, выводя тройку из путаного строя и направляясь к Джокту. Потом уже, на индивидуальной волне, Барон добавляет: – Спасибо за приглашение, лидер!
– Не за что! Пока неизвестно, что нас ожидает. Не исключено, что ты еще станешь меня проклинать. Потом. Когда и если случится что-то нехорошее…
Истребители приблизились к техническим палубам инженерной станции, где существовало что-то наподобие финиширов – потоковые захваты, один за другим притягивавшие корпуса «Зигзагов» еще ближе к станции. Настолько ближе, что Джокт почувствовал опасение за целостность арсенальных подвесок, когда они царапнули корпус станции.
Затем из недр звездолета на палубы высыпало несколько десятков роботов, оснащенных манипуляторами. Что они там делали, каким образом происходило присоединение контейнеров с дополнительным запасом звездного горючего, Джокт не узнал. Потому что отключил обзор, блаженно потянувшись внутри СВЗ. Что-то хрустнуло в позвоночнике, потом в предплечье. Растяжения, полученные при маневрировании под носом у флота Бессмертных, давали о себе знать. Пока индап и СВЗ блокировали все последствия перегрузок. А вот после возвращения в Крепость…
Только сейчас до Джокта дошло, почему майор самой первой назвал его тройку. Спуск на планету означал нормальную гравитацию, так необходимую для заживления микротрещин и заращивания лопнувших капилляров. На поверхности индап справится со своей задачей в десять раз быстрее. А опасность… Здесь, в открытом пространстве, находясь между грозной звездой и противником, который вот-вот может появиться из новосотворенных Приливов, опасностей было ненамного меньше. Пусть внизу ждала неизвестность, в которую им всем только предстояло окунуться с головой, все равно… Спуск в гравитационных захватах линкора – как в люльке – бездействие на поверхности, где основная работа ляжет на плечи штурмовой пехоты. И в это же время – осознание факта спуска на домашнюю планету Бессмертных! Впервые за время войны! Это тонизировало почище любого индапа.
На панели мелькнул зеленый огонек сенсора контроля. Контейнеры установлены. Включив обзорник и поиграв с режимами визуализации, Джокт рассмотрел их – квадратные кейсы, метр на метр, толщиной с кулак. Значит, полезный объем – чуть больше медицинской колбы. Остальное – механизмы электромагнитной ловушки-хранилища и системы подачи квазеров в приемник истребителя. С учетом непрерывности и замкнутого цикла энергетического процесса запас достаточный, чтобы прорываться к Крепости. А если по дороге придется огрызаться, то есть терять часть квазеров, хватит, чтобы добраться до Прилива. Если он окажется разблокированным и если собственные запасы окажутся исчерпаны во время атмосферного старта. Ну что ж. За каким бы туманом их ни посылали, кое-какие детали все же командор продумал…
– Вы идете вниз на случай всяких неожиданностей, что могут возникнуть на орбите, – наконец-то сообщил задачу командор Бранч, – пехотное подразделение надеется захватить технические трофеи и, что важнее, носители с базами данных. Любые, какие подвернутся. Штурмовики продержатся сколько смогут, их будет прикрывать линкор, которому затем предстоит атмосферный старт. Поэтому с вами пойдет инженерная станция, – на этот раз командор растерял куда-то все свои императивы, ведь надежда на захват важной информации вырисовывалась более чем призрачной. – Роль воздушных сил на планете выполнят джеты линкора, так что «Зигзаги» весь срок пребывания на планете остаются пассивными зрителями. Но потом вам предстоит сопровождать линкор, потому что все трофеи он примет на борт. Сопровождать не просто при взлете с поверхности, но и дальше…
Несмотря на призрачность надежд, план командора тем не менее представлялся логичным. В тех условиях, в которых оказался весь прорвавшийся флот, единственное, что могло послужить оправданием его гибели, являлась только возможная информация, добытая при штурме планеты.
«А ведь у всех командующих линкорами, похоже, один и тот же пунктик! Цена за поражение», – подумал Джокт, вспомнив ситуацию, в которую попал «Инк», и все, что говорил на церемониальном ужине командор Беркли.
Тогда ведь речь шла о таких же вещах – чем можно оправдать гибель экипажа. Правда, в меньших масштабах. Кроме «Инка» терять командору Беркли было нечего. А сейчас командор Бранч готовился к потере двух десятков крейсеров, мониторов, инженерных станций и звена истребителей, помимо собственного «Июня». Наверное, индап заставит его исчерпать ресурсы организма раньше, чем закончится вся местная авантюра, решил Джокт, потому что невозможно так запросто, без последствий, осознавать происходящее. Особенно происходящее помимо твоей воли. Дороги назад нет. Дорога вперед неизвестна. Но, оказалось, оставался еще один путь. Окольный. Нехоженый. Неподдающийся расчетам тактических вычислителей.
– Пока штурмовой отряд работает на поверхности, расчетчики всех находящихся на орбите звездолетов подключаются в общую сеть… Надеюсь, им хватит мощности наконец-то определить, где же, черт возьми, мы находимся! И в каком направлении лежит возможное спасение. На тот случай, если спасение невозможно, – невозмутимым голосом продолжил командор, – расчетные и аналитические группы все равно должны указать, в каком направлении отправить уцелевшие корабли, чтобы с наибольшей вероятностью, рано или поздно, достичь районов, контролируемых Солнечной.
В этом «рано или поздно» и заключалась сущность всего замысла. Потому что Серый Прилив Джокта привел флот в ранее неизвестный, но абсолютно недосягаемый прямым путем, при полете с околосветовой скоростью, район Галактики. Возможно, вся группа находилась сейчас как раз на другом краю Галактического диска. Где угодно, навигационным вычислителям до сих пор не удалось найти хоть одну знакомую привязку для определения координат. Если это удастся при объединении производительности бортовых вычислителей всех собравшихся за обратной стороной планеты кораблей, тогда линкор «Август», подобрав остатки десанта и его эскорт из шести «Зигзагов», – не исключено, это будет все, что останется от флота, – смогут лечь на курс, ведущий к ближайшему Приливу. А вот насколько близок окажется Прилив, пока оставалось только гадать. Полет длительностью в пару сотен лет вряд ли будет разумным. И вряд ли такая последняя жертва поможет Солнечной, даже если на борту «Августа» будет находиться невероятно ценная информация. Звездолеты, идущие заданным курсом в автоматическом режиме, конечно, имеют весьма высокий шанс дойти. Куда-нибудь, когда-нибудь. А вот их экипажи…
Словно почувствовав, как червь сомнения гложет сейчас каждого из астронавтов на каждом из кораблей, будь то линкор, крейсер, инженерная станция или истребитель, командор Бранч решил форсировать события. Тем более что Бессмертные и так заставляли себя ждать и вот-вот могли нагрянуть к зависшему на орбите флоту.
– Командор Буран! Принимайте управление посадочной группой! Действия десантного транспорта – по вашему усмотрению. Рекомендуемое место высадки…
Дальше Бранч перешел на индивидуальный канал, связываясь с командором второго линкора, которому и предстояло осуществить посадку, и Джокт не узнал, где же окажется плацдарм, на котором надеялись закрепиться штурмовики. Там, где орбитальщики превратили часть самого крупного континента в долину смерти, выбив гигантскими гейзерами разрывов свой «пламенный привет»? На каком-нибудь из островов, которыми изобиловал широкий океан, лежащий между материками и южным полюсом планеты? На окраине предполагаемого мегаполиса – в центре коммуникаций (с орбиты при помощи оптики можно было заметить четкие прямые линии, пересекающие сушу во всех направлениях) или еще где? Но раз полномочия по определению места высадки возлагались на командора спускающегося вниз линкора, значит, возможны корректировка этих координат и принятие окончательного решения после выполнения нескольких витков перед посадкой.
– Группе истребителей, транспорту и инженерной станции! – В коммуникаторе возник голос командора Бурана, чье странное вьюжное имя-прозвище контрастировало с солнечным названием линкора под его командованием. – Станция следует за нами на удалении, дублируя посадочный маневр. Истребители остаются на технических палубах станции… Транспорт садится только после получения кодированного сигнала об опасности. Повторяю – транспорту посадка разрешена только при оповещении об опасности! Если вами будет получен сигнал с координатами и сообщением, что все в порядке, посадка запрещена!
Вот тебе и менее опытный командор, восхитился Джокт. Похоже, Бурану довелось столкнуться с информационным оружием Бессмертных.
А ведь и вправду планетарные средства противодействия – это не обязательно зенитные комплексы и гравитационная артиллерия. Бессмертные будут использовать абсолютно все, чтобы помешать успешной высадке десанта!
Еще Джокт отметил рациональность мышления командора «Августа». Зачем сажать «Зигзаги» в захватах линкора, когда с этой же задачей может справиться инженерная станция? Ее пассивная защита может оказаться намного действеннее, чем все бортовые средства защиты боевого корабля. Это первое. Второе – в случае гибели линкора, чего тоже нельзя исключать, у станции появится шанс выйти обратно на орбиту, используя тот запас квазеров, что уже не сможет пригодиться «Августу». А значит, шанс появится и у истребителей. Если им не суждено сослужить хорошую службу на поверхности, – а при потере линкора нужно будет или пересматривать планы штурма, или вовсе отказаться от них, – то на орбите, при появлении флота Бессмертных, на счету окажется каждый «Зигзаг».
Через несколько минут линкор «Август» нырнул в атмосферу планеты, тут же окутавшись по контуру плазменным свечением. И начал снижение.
Вслед за ним двинулась инженерная станция, заботливо выставив небольшой экран над техническими палубами. При этом управление энергетическим экраном было передано на «Витраж» Джокта. Разумная мера, если станция подвергнется атаке и истребителям все же придется стартовать в атмосфере.
Десантный транспорт, чье днище буквально утыкано посадочными движками, а корпус укрыт многослойной броней, способен садиться так, как опускается на дно реки камень, – в сумасшедшей болтанке, раскачиваясь маятником, чтобы преодолеть сопротивление плотной среды, начав падение по траектории, идущей навстречу вращению планеты. И где-то там, в его брюхе, застыли в позе эмбриона девять штурмовых рот, обхваченных вяжущими посадочными полями. Вяжущими – это буквально. Каждый из штурмовиков находился будто бы в маленьком силовом коконе. Едва транспорт коснется поверхности и скинет штурм-трапы, заодно обеспечивая безопасность высадки лазерными башнями, штурмовики должны тут же высыпать наружу, готовые с ходу вступить в сражение за плацдарм. А для этого не обязательно полагаться на их возможности выдерживать спуск с орбиты только благодаря скафандрам и личным модификациям…
ГЛАВА 5
– Опять? – Джокт представил, как у Лероя сдвигаются брови.
Наверняка майор ожидал от молодого пилота очередной бестактности.
– Нет, ком! Поскольку полетная миссия – явный нестандарт, предлагаю направить вместе с моей тройку Барона. Они присоединились к звену при входе в Прилив…
– Обоснование?
– Я, Барон и один из его ведомых входили в состав одной тройки. Может быть, это обстоятельство…
– Принимается. Тройке Смэша – отбой. С Джоктом идет Барон.
Или это только показалось Джокту, или на самом деле Смэш выдохнул с облегчением, услышав отмену приказа для его тройки. Ну что ж… Мало кому нравится неопределенность…
Вообще-то, не глядя на имеющуюся в предложении Джокта логику, решение командира могло оказаться прямо противоположным. Не потому, что Джокт, пусть корректно, в скрытой форме оспорил приказ. Не весь, в какой-то его части, но все же… Что-что, а любые признаки раздражения и решения, принимаемые на основе эмоций, индапы отсекали почти со стопроцентной гарантией. Почти – потому что некоторые эмоции оставались устойчивыми к медицинскому вмешательству. Как сойти с боевого курса, если там, в двух шагах от смерти, окажется твой друг? Как уничтожить вражеский транспорт, который…
Джокт вздрогнул, увидев снова перед глазами задирающий носовую часть транспортник Бессмертных, который он должен был сжечь, но не сделал этого. Вот сработал инъектор индапа, и мысли вновь вернулись в прежнее русло.
Командир Лерой не стал бы жертвой эмоций, даже отклонив просьбу Джокта. Дело в другом. Предполагалось, что в боевой обстановке любой из пилотов должен проявить максимум мастерства и умений. С учетом универсальности подготовки пилотов разницы между тройками существовать не должно. Как и разницы в выборе той или иной тройки. Но задача действительно была явным нестандартом. Командор Бранч не торопился с разъяснениями. Могло случиться и так, что у него не имелось разъяснений. Просто какая-то недооформившаяся мысль. Возможно даже на уровне интуиции. На то он и командор, чтобы всегда быть готовым к импровизациям.
Джокту почему-то вспомнился его детский поход к границе плутонианского города – Купола. Там, за невидимой энергетической перегородкой, начиналась безжизненная замерзшая пустыня. Температура под Куполом держалась в пределах приемлемой нормы – от десяти до двадцати градусов Цельсия. Но сложный гравитационный барьер Купола, запросто выдерживающий чудовищную разницу в температуре, давлении, других параметрах, отличающих мир под Куполом от агрессивной космической среды, непроницаемая перегородка для потока излучений и метеоритов, он был устроен так, что по всему периметру проходила зона сброса накопленного тепла. И у границ Купола, на всем их протяжении, воздух звенел от сухого мороза. А на полосе шириной приблизительно в сто – сто пятьдесят метров лежал вечный снег. Однажды группа одноклассников Джокта, и он сам в их числе, отправилась на целый день к границе Купола, захватив палатку, спальники, запас синтетического горючего и банджо. И надо же было такому случиться, что на одной из энергостанций города как раз в это время произошла поломка. Небольшая, некритическая, иначе этот день стал бы последним днем города. Но то, что в условиях Земли или Европы, где тоже имеется собственная атмосфера и электромагнитный щит, считается поломкой мелкого масштаба и приводится в норму без оглядки на остальное пространство планеты, на Плутоне – всегда чрезвычайное происшествие. Нет, сирены не выли. Никто не спешил в убежища. Просто был выставлен энергетический блок под Куполом. И школьники безуспешно пытались развести огонь с помощью плазменной зажигалки. Каково же оказалось всеобщее их удивление, когда один из них, Джокт уже и не помнил все имена, достал из кармана маленький спичечный коробок. Архаика. Раритет, изготовленный для любителей старины. А после – чиркнул деревянной палочкой длиной с указательный палец, заканчивающейся серной головкой, и костер запылал.
Это был незабываемый поход – на границе разделения температур, в зоне турбулентности, завывал ветер. Город погрузился во мрак. И остались только снег и бездонное звездное небо. Всего на пятнадцать минут. Со временем исчезли имена, стерлись прочие воспоминания, а те минуты так и остались в памяти. Зачем взял спичечный коробок тот друг из детства? Может быть, просто хотел похвастать. А вот – пригодилось…
Наверное, истребителям на поверхности планеты предполагалась роль именно такой странной вещи, от которой никто не ожидает пользы, но она вдруг обязательно потребуется. Станет нужной, единственно необходимой. И, может быть, в памяти командора Бранча тоже жило какое-то воспоминание о вещах, что в самый неожиданный момент превращаются из бессмысленных в необходимо-важные.
– Принято, ком! – отзывается Барон, выводя тройку из путаного строя и направляясь к Джокту. Потом уже, на индивидуальной волне, Барон добавляет: – Спасибо за приглашение, лидер!
– Не за что! Пока неизвестно, что нас ожидает. Не исключено, что ты еще станешь меня проклинать. Потом. Когда и если случится что-то нехорошее…
Истребители приблизились к техническим палубам инженерной станции, где существовало что-то наподобие финиширов – потоковые захваты, один за другим притягивавшие корпуса «Зигзагов» еще ближе к станции. Настолько ближе, что Джокт почувствовал опасение за целостность арсенальных подвесок, когда они царапнули корпус станции.
Затем из недр звездолета на палубы высыпало несколько десятков роботов, оснащенных манипуляторами. Что они там делали, каким образом происходило присоединение контейнеров с дополнительным запасом звездного горючего, Джокт не узнал. Потому что отключил обзор, блаженно потянувшись внутри СВЗ. Что-то хрустнуло в позвоночнике, потом в предплечье. Растяжения, полученные при маневрировании под носом у флота Бессмертных, давали о себе знать. Пока индап и СВЗ блокировали все последствия перегрузок. А вот после возвращения в Крепость…
Только сейчас до Джокта дошло, почему майор самой первой назвал его тройку. Спуск на планету означал нормальную гравитацию, так необходимую для заживления микротрещин и заращивания лопнувших капилляров. На поверхности индап справится со своей задачей в десять раз быстрее. А опасность… Здесь, в открытом пространстве, находясь между грозной звездой и противником, который вот-вот может появиться из новосотворенных Приливов, опасностей было ненамного меньше. Пусть внизу ждала неизвестность, в которую им всем только предстояло окунуться с головой, все равно… Спуск в гравитационных захватах линкора – как в люльке – бездействие на поверхности, где основная работа ляжет на плечи штурмовой пехоты. И в это же время – осознание факта спуска на домашнюю планету Бессмертных! Впервые за время войны! Это тонизировало почище любого индапа.
На панели мелькнул зеленый огонек сенсора контроля. Контейнеры установлены. Включив обзорник и поиграв с режимами визуализации, Джокт рассмотрел их – квадратные кейсы, метр на метр, толщиной с кулак. Значит, полезный объем – чуть больше медицинской колбы. Остальное – механизмы электромагнитной ловушки-хранилища и системы подачи квазеров в приемник истребителя. С учетом непрерывности и замкнутого цикла энергетического процесса запас достаточный, чтобы прорываться к Крепости. А если по дороге придется огрызаться, то есть терять часть квазеров, хватит, чтобы добраться до Прилива. Если он окажется разблокированным и если собственные запасы окажутся исчерпаны во время атмосферного старта. Ну что ж. За каким бы туманом их ни посылали, кое-какие детали все же командор продумал…
– Вы идете вниз на случай всяких неожиданностей, что могут возникнуть на орбите, – наконец-то сообщил задачу командор Бранч, – пехотное подразделение надеется захватить технические трофеи и, что важнее, носители с базами данных. Любые, какие подвернутся. Штурмовики продержатся сколько смогут, их будет прикрывать линкор, которому затем предстоит атмосферный старт. Поэтому с вами пойдет инженерная станция, – на этот раз командор растерял куда-то все свои императивы, ведь надежда на захват важной информации вырисовывалась более чем призрачной. – Роль воздушных сил на планете выполнят джеты линкора, так что «Зигзаги» весь срок пребывания на планете остаются пассивными зрителями. Но потом вам предстоит сопровождать линкор, потому что все трофеи он примет на борт. Сопровождать не просто при взлете с поверхности, но и дальше…
Несмотря на призрачность надежд, план командора тем не менее представлялся логичным. В тех условиях, в которых оказался весь прорвавшийся флот, единственное, что могло послужить оправданием его гибели, являлась только возможная информация, добытая при штурме планеты.
«А ведь у всех командующих линкорами, похоже, один и тот же пунктик! Цена за поражение», – подумал Джокт, вспомнив ситуацию, в которую попал «Инк», и все, что говорил на церемониальном ужине командор Беркли.
Тогда ведь речь шла о таких же вещах – чем можно оправдать гибель экипажа. Правда, в меньших масштабах. Кроме «Инка» терять командору Беркли было нечего. А сейчас командор Бранч готовился к потере двух десятков крейсеров, мониторов, инженерных станций и звена истребителей, помимо собственного «Июня». Наверное, индап заставит его исчерпать ресурсы организма раньше, чем закончится вся местная авантюра, решил Джокт, потому что невозможно так запросто, без последствий, осознавать происходящее. Особенно происходящее помимо твоей воли. Дороги назад нет. Дорога вперед неизвестна. Но, оказалось, оставался еще один путь. Окольный. Нехоженый. Неподдающийся расчетам тактических вычислителей.
– Пока штурмовой отряд работает на поверхности, расчетчики всех находящихся на орбите звездолетов подключаются в общую сеть… Надеюсь, им хватит мощности наконец-то определить, где же, черт возьми, мы находимся! И в каком направлении лежит возможное спасение. На тот случай, если спасение невозможно, – невозмутимым голосом продолжил командор, – расчетные и аналитические группы все равно должны указать, в каком направлении отправить уцелевшие корабли, чтобы с наибольшей вероятностью, рано или поздно, достичь районов, контролируемых Солнечной.
В этом «рано или поздно» и заключалась сущность всего замысла. Потому что Серый Прилив Джокта привел флот в ранее неизвестный, но абсолютно недосягаемый прямым путем, при полете с околосветовой скоростью, район Галактики. Возможно, вся группа находилась сейчас как раз на другом краю Галактического диска. Где угодно, навигационным вычислителям до сих пор не удалось найти хоть одну знакомую привязку для определения координат. Если это удастся при объединении производительности бортовых вычислителей всех собравшихся за обратной стороной планеты кораблей, тогда линкор «Август», подобрав остатки десанта и его эскорт из шести «Зигзагов», – не исключено, это будет все, что останется от флота, – смогут лечь на курс, ведущий к ближайшему Приливу. А вот насколько близок окажется Прилив, пока оставалось только гадать. Полет длительностью в пару сотен лет вряд ли будет разумным. И вряд ли такая последняя жертва поможет Солнечной, даже если на борту «Августа» будет находиться невероятно ценная информация. Звездолеты, идущие заданным курсом в автоматическом режиме, конечно, имеют весьма высокий шанс дойти. Куда-нибудь, когда-нибудь. А вот их экипажи…
Словно почувствовав, как червь сомнения гложет сейчас каждого из астронавтов на каждом из кораблей, будь то линкор, крейсер, инженерная станция или истребитель, командор Бранч решил форсировать события. Тем более что Бессмертные и так заставляли себя ждать и вот-вот могли нагрянуть к зависшему на орбите флоту.
– Командор Буран! Принимайте управление посадочной группой! Действия десантного транспорта – по вашему усмотрению. Рекомендуемое место высадки…
Дальше Бранч перешел на индивидуальный канал, связываясь с командором второго линкора, которому и предстояло осуществить посадку, и Джокт не узнал, где же окажется плацдарм, на котором надеялись закрепиться штурмовики. Там, где орбитальщики превратили часть самого крупного континента в долину смерти, выбив гигантскими гейзерами разрывов свой «пламенный привет»? На каком-нибудь из островов, которыми изобиловал широкий океан, лежащий между материками и южным полюсом планеты? На окраине предполагаемого мегаполиса – в центре коммуникаций (с орбиты при помощи оптики можно было заметить четкие прямые линии, пересекающие сушу во всех направлениях) или еще где? Но раз полномочия по определению места высадки возлагались на командора спускающегося вниз линкора, значит, возможны корректировка этих координат и принятие окончательного решения после выполнения нескольких витков перед посадкой.
– Группе истребителей, транспорту и инженерной станции! – В коммуникаторе возник голос командора Бурана, чье странное вьюжное имя-прозвище контрастировало с солнечным названием линкора под его командованием. – Станция следует за нами на удалении, дублируя посадочный маневр. Истребители остаются на технических палубах станции… Транспорт садится только после получения кодированного сигнала об опасности. Повторяю – транспорту посадка разрешена только при оповещении об опасности! Если вами будет получен сигнал с координатами и сообщением, что все в порядке, посадка запрещена!
Вот тебе и менее опытный командор, восхитился Джокт. Похоже, Бурану довелось столкнуться с информационным оружием Бессмертных.
А ведь и вправду планетарные средства противодействия – это не обязательно зенитные комплексы и гравитационная артиллерия. Бессмертные будут использовать абсолютно все, чтобы помешать успешной высадке десанта!
Еще Джокт отметил рациональность мышления командора «Августа». Зачем сажать «Зигзаги» в захватах линкора, когда с этой же задачей может справиться инженерная станция? Ее пассивная защита может оказаться намного действеннее, чем все бортовые средства защиты боевого корабля. Это первое. Второе – в случае гибели линкора, чего тоже нельзя исключать, у станции появится шанс выйти обратно на орбиту, используя тот запас квазеров, что уже не сможет пригодиться «Августу». А значит, шанс появится и у истребителей. Если им не суждено сослужить хорошую службу на поверхности, – а при потере линкора нужно будет или пересматривать планы штурма, или вовсе отказаться от них, – то на орбите, при появлении флота Бессмертных, на счету окажется каждый «Зигзаг».
Через несколько минут линкор «Август» нырнул в атмосферу планеты, тут же окутавшись по контуру плазменным свечением. И начал снижение.
Вслед за ним двинулась инженерная станция, заботливо выставив небольшой экран над техническими палубами. При этом управление энергетическим экраном было передано на «Витраж» Джокта. Разумная мера, если станция подвергнется атаке и истребителям все же придется стартовать в атмосфере.
Десантный транспорт, чье днище буквально утыкано посадочными движками, а корпус укрыт многослойной броней, способен садиться так, как опускается на дно реки камень, – в сумасшедшей болтанке, раскачиваясь маятником, чтобы преодолеть сопротивление плотной среды, начав падение по траектории, идущей навстречу вращению планеты. И где-то там, в его брюхе, застыли в позе эмбриона девять штурмовых рот, обхваченных вяжущими посадочными полями. Вяжущими – это буквально. Каждый из штурмовиков находился будто бы в маленьком силовом коконе. Едва транспорт коснется поверхности и скинет штурм-трапы, заодно обеспечивая безопасность высадки лазерными башнями, штурмовики должны тут же высыпать наружу, готовые с ходу вступить в сражение за плацдарм. А для этого не обязательно полагаться на их возможности выдерживать спуск с орбиты только благодаря скафандрам и личным модификациям…
ГЛАВА 5
Планета приблизилась рывком, стоило инженерной станции выйти на критическую орбиту, где уже начинала действовать сила притяжения. Теперь, даже если вырубить движки, станция все равно должна падать, падать, падать. Навстречу неизвестности.
Вот желтый диск планеты оказался над головой, будто станция не приближалась к нему, а наоборот – собиралась удалиться. Где-то далеко чертил огненный след линкор, изредка выбрасывая противоракеты, отбиваясь от невидимых со станции средств перехвата наземных пунктов противокосмической обороны.
Вскоре точка, где подвергся атаке линкор, была достигнута, и станция также попала под обстрел. Джокт видел, как из-за пухлого, в синих прожилках облака, рванулся ослепительный веер лазеров. Мгновенно сгенерировать гравитационную линзу не удалось, и станции досталось. Теперь на ее корпусе, посреди хитросплетений каких-то решетчатых ферм, балок и шарниров, распласталась рваная рана. Была ли это обитаемая зона, Джокт не знал, но все равно содрогнулся, тут же получив щипок в шею. Эмоции не помогут. Страх тоже. Планета, затаившаяся после уничтожения прикрывающего флота Бессмертных, встречала теперь дерзких землян шквалом огня. Тут и боевые лазеры, и ракеты, дважды на панели «Зигзага» вспыхивало предупреждение о попадании в полосу жесткого излучения. Еще дважды станцию швыряло в сторону, сбрасывая с траектории гравитационными ударами. Если бы не отлаженная работа невидимых силовых захватов, «Зигзаги» могли получить значительные повреждения. Но обошлось. Даже тогда, когда несколько «умных» торпед вышли наперерез станции. Инженерный звездолет – вовсе не беззащитная лохань с шестеренками! Напичканная хитроумными механизмами, управляющими гравитацией, станция перехватила ракеты, швырнув их затем невидимой рукой обратно – точно в то место, откуда они стартовали!
– Проект «Праща»! – не без гордости прокомментировали из командной рубки станции. – Баллистический вычислитель, совмещенный с гравитационным ротором. Видели, как мы их?
А все это время из невидимых космических далей сыпались орбитальные бомбы. Крейсеры продолжали работу, опустошая лотки бомбометов, поскольку экономить их не имело смысла, вряд ли они понадобятся в космической схватке, а вот воздействие на силы обороны планеты вносило свои коррективы в возможность Бессмертных предотвратить высадку десанта. Под орбитальными бомбами гибли сейчас города, пункты противокосмической обороны, какие-то промышленные объекты, территории, где были отмечены активность и скопление техники… Так что кое-какая цена Бессмертными уже была уплачена.
Проносящиеся над головой материки покрылись многочисленными язвами, и их становилось все больше и больше. Теоретически орбитальная бомбардировка могла вызвать необратимые тектонические процессы, потому что одним из поражающих факторов некоторых бомб, запускаемых сейчас с орбиты, являлось воздействие на материковые плиты. Непросто даже представить себе, что означает образование нового разлома посреди устоявшейся материковой плиты! Активизация всех имеющихся вулканических цепей, которые тянутся, обозначая края таких плит. Быстрое высвобождение подкоркового напряжения, фонтанирующая повсюду смертоносная лава, сумасшедшие атмосферные пертурбации, торнадо, вставшие на дыбы моря и океаны, цунами, бьющие в прибрежные районы бесконечной чередой…
От представленных картин Джокт даже усомнился: а правильно ли мы поступаем? Имеем ли вообще право решать судьбу планеты, созданной давно и не нами? Планета ведь не виновата, что на ней поселились черви – Бессмертные – и что через миллиарды лет после ее зарождения между Бессмертными и цивилизацией Солнечной возникнет война. И Бессмертные, и человечество – всего лишь временщики в бесконечности жизни Вселенной…
Все, происходившее сейчас с планетой врага, походило на ответную акцию после нападения на Плутон. Вот разве что на Плутоне имелся пусть густонаселенный, но единственный город. Здесь же городов имелось множество, все указывало на это. Однако существовала и другая сторона медали, это наверняка осознал не только Джокт… Если раньше Бессмертных что-то удерживало от попыток бомбардировки Земли, то теперь они имели полное право проделать то же самое с колыбелью человеческой цивилизации. Пойти на штурм, не считаясь ни с какими потерями, – что удержит их от этого шага? Особенно после вот этого рейда землян?
Тут же пришла и другая мысль. О значении этой несчастной планеты для расы Бессмертных. Вряд ли мир, гибнущий под ударами орбитальных бомб, представлял для Бессмертных такую же ценность, что и Земля для человечества. Иначе здесь пришлось бы сражаться не с пятью, а с пятьюдесятью линкорами. Со стаями «разрисованных» – элитных подразделений врага. А если так, сколько же всего колонизированных планет может насчитывать мир разумных червей? И для чего им понадобилась еще одна планета – Земля? Неужели многочисленной и развитой цивилизации необходимо вести войну на уничтожение?
Дух захватывало от таких рассуждений, но перед глазами Джокта снова встал Плутон, что до сих пор сотрясается в тектонических конвульсиях, не оправившись после штурма и последующей орбитальной бомбардировки. Что есть равнозначность в такой войне? Неопределенный термин, психологический трюк для самоуспокоения и удовлетворения видовых амбиций!
У нас – Плутон, у врага – Желтая, как окрестил чуть позже эту планету Балу за цвет облаков и атмосферы. А определение равнозначности – безнадежное и бессмысленное занятие. Бомбометы – залп! И бомбы сыпались, сыпались…
Линкор и станция снижались, отправившись уже на пятый виток, и диск планеты превратился в опрокинутое блюдце с загибающимися краями, когда в эфире прошло сообщение:
– Координаты высадки… Периметр чист… Разрешаю посадку…
Прежде чем до Джокта дошло, что происходит, вниз ухнула целая серия орбиталок. Точно к указанным координатам. Еще пара тысяч квадратных километров превратилась в чудовищный костер.
Прав был командор Буран, когда вздумал вывернуть наизнанку код посадки. И только что Бессмертные воспользовались другим оружием, с которым Джокту не доводилось сталкиваться прежде.
А потом случилось что-то и вовсе невообразимое!
Очертания материков начали расплываться, изменяя форму и рельеф. Там, где только что высилась горная цепь, появилось треугольное море. Посреди океана неожиданно вставали участки суши, заполненные блеском огней и пересечением коммуникационных линий – то ли дорог, то ли трубопроводов. А атмосфера из дымчато-желтой становилась то зеленоватой, то голубой, как на Земле, а потом и вовсе какой-то шестицветной.
– Что за чертовщина? – Джокт трижды зажмурился, но с каждым новым брошенным на поверхность планеты взглядом картина становилась все более и более фантастической.
Вот рядом с инженерной станцией промелькнули уступы гигантского горного пика. Джокт покосился на навигационную панель и присвистнул. Высота – пятьдесят три километра. Так не бывает! Проморгать с орбиты подобное циклопическое образование невозможно! А облака, собравшиеся возле невероятной горы, тем временем обрели шахматную черно-белую раскраску.
– Спокойно, лидер! Это иллюзия. – Голос Спенсера прозвучал настолько неожиданно, что Джокт вздрогнул. – Маскировочная сетка, если хочешь. Мы с таким уже встречались, помнишь? – обратился Спенсер ко второму ведомому. – Только там масштаб был поменьше…
– Да уж, намного меньше. Десяток «Кнопок», превратившихся в два линкора. Если бы не индап, я бы обделался со страха! Но там мы могли доверять хотя бы энергорадарам. А здесь – как проверить? Куда, интересно, будет садиться «Август»? Может быть, вон на то плато? А на самом деле там только что был океан…
Теоретически посадка в океан не могла оказаться фатальной для галактического линкора. Его мощности хватило бы мгновенно выпарить километровый столб жидкости и выползти из такой передряги на реверсе. Вот только на практике этого никто еще не проверял. Командор Буран, похоже, тоже не рискнул проверить.
– Орбита! Дайте полную фотометрию поверхности, с привязкой по звезде и полюсам планеты! – запросил он. – Пакет – в «желтой» форме. У нас фантомы…
«Желтая форма» означала особый код, специфическую фразу, каждое слово которой следует за определенной частью общего информационного пакета. Всего перед каждым рейдом принималось семь «разноцветных» форм, по цветам солнечного спектра. То есть выбирались семь фраз, которые и использовали при необходимости для подтверждения подлинности всего пакета. Обычно это были какие-нибудь «белые» стихи.
«Я знаю – часть пакета – что значит – вторая часть – прийти – третья – домой – еще часть – и увидеть – еще – что меня – снова часть – не ждали».
И прочая белиберда.
При использовании «желтого кода» каждая часть картинки должна была сопровождаться такими вот фразами, являющимися частью единой фразы, известной передающему и принимающему. Если часть картинки придет без соответствующего предисловия, значит, это проделки врага.
– Продублируйте фотометрию на транспорт, чтобы они потом не заблудились!
Казалось, решение найдено, простое и надежное. Но не тут-то было!
Даже Спенсер со Смоки не нашлись, что сказать, когда планета завращалась в другую сторону. А на ее поверхности открылись гигантские «окна» пустоты, через которые можно было увидеть звезды на другой стороне.
Вот желтый диск планеты оказался над головой, будто станция не приближалась к нему, а наоборот – собиралась удалиться. Где-то далеко чертил огненный след линкор, изредка выбрасывая противоракеты, отбиваясь от невидимых со станции средств перехвата наземных пунктов противокосмической обороны.
Вскоре точка, где подвергся атаке линкор, была достигнута, и станция также попала под обстрел. Джокт видел, как из-за пухлого, в синих прожилках облака, рванулся ослепительный веер лазеров. Мгновенно сгенерировать гравитационную линзу не удалось, и станции досталось. Теперь на ее корпусе, посреди хитросплетений каких-то решетчатых ферм, балок и шарниров, распласталась рваная рана. Была ли это обитаемая зона, Джокт не знал, но все равно содрогнулся, тут же получив щипок в шею. Эмоции не помогут. Страх тоже. Планета, затаившаяся после уничтожения прикрывающего флота Бессмертных, встречала теперь дерзких землян шквалом огня. Тут и боевые лазеры, и ракеты, дважды на панели «Зигзага» вспыхивало предупреждение о попадании в полосу жесткого излучения. Еще дважды станцию швыряло в сторону, сбрасывая с траектории гравитационными ударами. Если бы не отлаженная работа невидимых силовых захватов, «Зигзаги» могли получить значительные повреждения. Но обошлось. Даже тогда, когда несколько «умных» торпед вышли наперерез станции. Инженерный звездолет – вовсе не беззащитная лохань с шестеренками! Напичканная хитроумными механизмами, управляющими гравитацией, станция перехватила ракеты, швырнув их затем невидимой рукой обратно – точно в то место, откуда они стартовали!
– Проект «Праща»! – не без гордости прокомментировали из командной рубки станции. – Баллистический вычислитель, совмещенный с гравитационным ротором. Видели, как мы их?
А все это время из невидимых космических далей сыпались орбитальные бомбы. Крейсеры продолжали работу, опустошая лотки бомбометов, поскольку экономить их не имело смысла, вряд ли они понадобятся в космической схватке, а вот воздействие на силы обороны планеты вносило свои коррективы в возможность Бессмертных предотвратить высадку десанта. Под орбитальными бомбами гибли сейчас города, пункты противокосмической обороны, какие-то промышленные объекты, территории, где были отмечены активность и скопление техники… Так что кое-какая цена Бессмертными уже была уплачена.
Проносящиеся над головой материки покрылись многочисленными язвами, и их становилось все больше и больше. Теоретически орбитальная бомбардировка могла вызвать необратимые тектонические процессы, потому что одним из поражающих факторов некоторых бомб, запускаемых сейчас с орбиты, являлось воздействие на материковые плиты. Непросто даже представить себе, что означает образование нового разлома посреди устоявшейся материковой плиты! Активизация всех имеющихся вулканических цепей, которые тянутся, обозначая края таких плит. Быстрое высвобождение подкоркового напряжения, фонтанирующая повсюду смертоносная лава, сумасшедшие атмосферные пертурбации, торнадо, вставшие на дыбы моря и океаны, цунами, бьющие в прибрежные районы бесконечной чередой…
От представленных картин Джокт даже усомнился: а правильно ли мы поступаем? Имеем ли вообще право решать судьбу планеты, созданной давно и не нами? Планета ведь не виновата, что на ней поселились черви – Бессмертные – и что через миллиарды лет после ее зарождения между Бессмертными и цивилизацией Солнечной возникнет война. И Бессмертные, и человечество – всего лишь временщики в бесконечности жизни Вселенной…
Все, происходившее сейчас с планетой врага, походило на ответную акцию после нападения на Плутон. Вот разве что на Плутоне имелся пусть густонаселенный, но единственный город. Здесь же городов имелось множество, все указывало на это. Однако существовала и другая сторона медали, это наверняка осознал не только Джокт… Если раньше Бессмертных что-то удерживало от попыток бомбардировки Земли, то теперь они имели полное право проделать то же самое с колыбелью человеческой цивилизации. Пойти на штурм, не считаясь ни с какими потерями, – что удержит их от этого шага? Особенно после вот этого рейда землян?
Тут же пришла и другая мысль. О значении этой несчастной планеты для расы Бессмертных. Вряд ли мир, гибнущий под ударами орбитальных бомб, представлял для Бессмертных такую же ценность, что и Земля для человечества. Иначе здесь пришлось бы сражаться не с пятью, а с пятьюдесятью линкорами. Со стаями «разрисованных» – элитных подразделений врага. А если так, сколько же всего колонизированных планет может насчитывать мир разумных червей? И для чего им понадобилась еще одна планета – Земля? Неужели многочисленной и развитой цивилизации необходимо вести войну на уничтожение?
Дух захватывало от таких рассуждений, но перед глазами Джокта снова встал Плутон, что до сих пор сотрясается в тектонических конвульсиях, не оправившись после штурма и последующей орбитальной бомбардировки. Что есть равнозначность в такой войне? Неопределенный термин, психологический трюк для самоуспокоения и удовлетворения видовых амбиций!
У нас – Плутон, у врага – Желтая, как окрестил чуть позже эту планету Балу за цвет облаков и атмосферы. А определение равнозначности – безнадежное и бессмысленное занятие. Бомбометы – залп! И бомбы сыпались, сыпались…
Линкор и станция снижались, отправившись уже на пятый виток, и диск планеты превратился в опрокинутое блюдце с загибающимися краями, когда в эфире прошло сообщение:
– Координаты высадки… Периметр чист… Разрешаю посадку…
Прежде чем до Джокта дошло, что происходит, вниз ухнула целая серия орбиталок. Точно к указанным координатам. Еще пара тысяч квадратных километров превратилась в чудовищный костер.
Прав был командор Буран, когда вздумал вывернуть наизнанку код посадки. И только что Бессмертные воспользовались другим оружием, с которым Джокту не доводилось сталкиваться прежде.
А потом случилось что-то и вовсе невообразимое!
Очертания материков начали расплываться, изменяя форму и рельеф. Там, где только что высилась горная цепь, появилось треугольное море. Посреди океана неожиданно вставали участки суши, заполненные блеском огней и пересечением коммуникационных линий – то ли дорог, то ли трубопроводов. А атмосфера из дымчато-желтой становилась то зеленоватой, то голубой, как на Земле, а потом и вовсе какой-то шестицветной.
– Что за чертовщина? – Джокт трижды зажмурился, но с каждым новым брошенным на поверхность планеты взглядом картина становилась все более и более фантастической.
Вот рядом с инженерной станцией промелькнули уступы гигантского горного пика. Джокт покосился на навигационную панель и присвистнул. Высота – пятьдесят три километра. Так не бывает! Проморгать с орбиты подобное циклопическое образование невозможно! А облака, собравшиеся возле невероятной горы, тем временем обрели шахматную черно-белую раскраску.
– Спокойно, лидер! Это иллюзия. – Голос Спенсера прозвучал настолько неожиданно, что Джокт вздрогнул. – Маскировочная сетка, если хочешь. Мы с таким уже встречались, помнишь? – обратился Спенсер ко второму ведомому. – Только там масштаб был поменьше…
– Да уж, намного меньше. Десяток «Кнопок», превратившихся в два линкора. Если бы не индап, я бы обделался со страха! Но там мы могли доверять хотя бы энергорадарам. А здесь – как проверить? Куда, интересно, будет садиться «Август»? Может быть, вон на то плато? А на самом деле там только что был океан…
Теоретически посадка в океан не могла оказаться фатальной для галактического линкора. Его мощности хватило бы мгновенно выпарить километровый столб жидкости и выползти из такой передряги на реверсе. Вот только на практике этого никто еще не проверял. Командор Буран, похоже, тоже не рискнул проверить.
– Орбита! Дайте полную фотометрию поверхности, с привязкой по звезде и полюсам планеты! – запросил он. – Пакет – в «желтой» форме. У нас фантомы…
«Желтая форма» означала особый код, специфическую фразу, каждое слово которой следует за определенной частью общего информационного пакета. Всего перед каждым рейдом принималось семь «разноцветных» форм, по цветам солнечного спектра. То есть выбирались семь фраз, которые и использовали при необходимости для подтверждения подлинности всего пакета. Обычно это были какие-нибудь «белые» стихи.
«Я знаю – часть пакета – что значит – вторая часть – прийти – третья – домой – еще часть – и увидеть – еще – что меня – снова часть – не ждали».
И прочая белиберда.
При использовании «желтого кода» каждая часть картинки должна была сопровождаться такими вот фразами, являющимися частью единой фразы, известной передающему и принимающему. Если часть картинки придет без соответствующего предисловия, значит, это проделки врага.
– Продублируйте фотометрию на транспорт, чтобы они потом не заблудились!
Казалось, решение найдено, простое и надежное. Но не тут-то было!
Даже Спенсер со Смоки не нашлись, что сказать, когда планета завращалась в другую сторону. А на ее поверхности открылись гигантские «окна» пустоты, через которые можно было увидеть звезды на другой стороне.