Градинар Дмитрий. Расправляя крылья

   — Хватит! — оборвал словоохотливого Кима Велес. — Если ты ещё хотя бы пару минут будешь перечислять всё хорошее, что нас ожидает, то я просто испугаюсь и в рейд не пойду!
   — Действительно, Ким, — присоединился и Джокт, — другие летают, и ничего… Почему с нами должно что-то случиться?
   — Другие? Это какие — другие? Те десять-двадцать процентов, что не возвращаются из каждого боя? Даже опытных летунов сжигают, а мы…
   — Всё, заткнись. Ещё ничего не произошло, а ты уже причитаешь. Всё нормально будет. Не стали бы нас вот так в бой швырять, словно выставлять за дверь, если бы что-то ужасное ожидало в квадрате охоты. Никому не выгодно угрохать три года на обучение курсантов, чтоб потом потерять и курсантов, и время, на них потраченное, — в первом же бою. За такое по головке никто не погладит. Готовила крепость и раньше курсантов, значит, и сейчас всё обойдётся.
   Сама собой в разговоре возникла пауза. Вроде бы Велес нашел веские аргументы, но почему-то до конца они не убеждали.
   Финалом разговора стало заявление Барона,
   — Слышал я про новшество в медицинской науке. Что-то там люди в белых халатах придумали, чтоб оживлять пилотов…
   — Ну-ка, ну-ка, — подтянулись к нему поближе остальные.
   — Да так, пока только слухи… Вроде бы недавно сбили кого-то из «Фениксов». А через пару недель — ничего, как новенький.
   — Летает?
   — Летает.
   — А если это уже не он? Может быть, опыты по клонированию наконец-то удались?
   — Клонирование имеет свои пределы. Не столько физического плана, сколько сущностного. Внешнее сходство — да, такое возможно. Частичная передача характеристик того или иного человека — тоже можно. А вот создать точную копию… Ну как бы руки пока не доросли у наших эскулапов. А может, оно и к лучшему?
   — Почему? Сам ведь говоришь — оживили… Так любого, значит, можно. Записать матрицу, — я в фильме видел, — а потом наделать столько, сколько нужно копий.
   — Тебе от этого легче будет? Память личности? Не наведенная, а твоя собственная… В общем, это совсем другой человек получится. Даже не человек — монстр по образу и подобию. Лично мне не хотелось бы, чтоб кто-то, как две капли воды на меня похожий, заявлял всем, что он — это я! Нет, там совсем другое… Какая-то трофейная технология бессмертных.
   — Регенерация?
   — Не совсем. Регенерация поверхностных и некоторых других тканей уже проводится. Что-то связанное с заменой поврежденных органов.
   — У-у! Нашли, чем удивить! Таким операциям сто лет в обед!
   — Нет, я неправильно выразился… Органы не заменяют. — Барон прищелкнул пальцами в поисках подходящего слова.
   — Реконструируют? — подсказал Джокт.
   — Что-то вроде того… Пока проект держат в секрете, думаю, готовят к предстоящим через год боям. Название, правда, мрачноватое у проекта…
   — И какое же?
   — «Пантеон».
   — Да, не самое веселое. Но если сработает — пусть называют как угодно. Я согласен! — заявил Джокт, обрадованный известию о внедрении новой медицинской технологии.
   Потом разговор угас окончательно, и никто даже не поинтересовался, откуда Барон взял эти сведения? Наверное, все уже привыкли, что то, о чём говорит Барон, перепроверить обычными путями невозможно, а нужно или принимать на веру, или не верить с самого начала. Сведениям о Пантеонах почему-то хотелось верить…
   Нерон появился где-то без четверти восемь.
   — Я ложусь спать! — ни к кому не обращаясь, зачем-то сказал он, набрал на Индапе комбинацию принудительного сна и рухнул — как был, в комбинезоне — на койку.
   Через пятнадцать минут, выполняя приказ полётного инструктора, все курсанты разбрелись по своим местам.
   Джокт уже спал, Барон подошел к коммутатору и последний раз пробежался пальцами по сенсорам. Убедившись, что ответа не будет, он последним активировал Индап.
   — Уж полночь близится, инструктора всё нет… — были его последние слова, которых никто не услышал.

ГЛАВА 12

   Когда проваливаешься в сон не от усталости, что смеживает веки, не из-за волнений прошедшего дня, оставляющего на память гул чужих голосов, а по велению маленького медицинского прибора, подавившего активность нервной системы, то этот сон не похож ни на что.
   Минуя обе фазы поверхностного сна, человек попадает сразу в сон глубокий, максимально восстанавливающий силы организма и характеризуемый так называемой медленноволновой активностью. В стадии глубокого сна отсутствуют движения глаз и снижена мышечная деятельность. Если прерывание сна происходит именно в это время, то разбуженные долго не могут адаптироваться к окружающей обстановке и чувствуют себя дезориентированными. Все сравнения сна со смертью относятся именно к глубокому сну. Ему на смену приходит следующая стадия — парадоксальный сон. Теперь дыхание становится более частым, глаза под закрытыми веками начинают совершать быстрые движения, а частота сердечных сокращений и артериальное давление — увеличиваются.
   За ночь смена стадий происходит несколько раз — по полтора— два часа каждый цикл, и такой природный механизм служит как для восстановления организма и активности мозга к следующему дню, так и для обработки мозгом информации, полученной раньше.
   Индап перераспределял во время сна продолжительность отдельных фаз в соответствии с конкретной целью. Если курсантам было необходимо закрепить какие-либо важные знания, Индап увеличивал длительность парадоксального сна за счёт сокращения времени фаз поверхностного. Когда ставилась другая задача — подготовить тело и сознание к тяжелой работе, Индап увеличивал продолжительность глубокого сна, как за счёт тех же поверхностных фаз, так и стадий парадоксального сна.
   В любом случае, каждый курсант, набравший для инъекторов программу-комбинацию погружения в глубокий сон, мог быть уверенным, что, проснувшись, он сможет свернуть горы. Это могла быть не только физическая, но и интеллектуальная деятельность — расчёт любой сложности, будь то прокладывание оптимального курса или траектория передвижения во время боя, когда от скорости и реакции, от быстроты принятых решений зависит многое, если не всё.
   Ещё запрограммированный сон был необходим для активации сразу всех эффектов, необходимых для боя.
   Самой удивительной способностью при пилотировании истребителя на субсветовых скоростях являлась возникающая при этом способность предвидения — не последствий того или иного маневра, нет. Предвидение — своеобразная разновидность человеческой реакции, не имеющая ничего общего с прорицанием и ясновидением, и активировалась она тоже с помощью Индапа, который и был, собственно, ради этого изобретен.
   Свет в вакууме, как известно, распространяется со скоростью приблизительно равной трёмстам миллионам метров в секунду (в воде эта скорость становится меньше — двести двадцать пять миллионов метров в секунду), Солнце по отношению к центру Галактики перемещается за секунду на двести пятьдесят тысяч метров Ураганный ветер может достигать двадцати пяти метров в секунду, молекула кислорода при температуре в один градус Цельсия имеет скорость в четыреста двадцать пять метров в секунду, а молекула водорода при той же температуре — примерно тысячу семьсот. Это курсантам объяснили для наглядности.
   Потом, поближе к теме, сообщили некоторые особенности и характеристики человеческого тела. Так, кровь в капиллярах сочится со скоростью от половины до двух миллиметров в секунду, в вене — в десять раз быстрее, в артериях — ещё в два, два с половиной раза быстрее. А нервный импульс обладает скоростью от сорока до ста метров в секунду! Много это или мало — вопрос бессмысленный. Человек вынужден пользоваться тем, чем был наделён природой.
   Для ускорения нервных процессов стали использовать индивидуальные аптечки, совмещенные с модификаторами. Потом, с достижением околосветовых скоростей, оказалось, что этого недостаточно.
   Время реакции на появление неожиданной помехи движению составляет для человека в грубом приближении секунду. В грубом — потому что очень многое зависит от индивидуальных особенностей организма. Нервный импульс проделывает двойной путь, после чего идёт передача команды мышцам тела, которые действуют существенно медленнее. Это означает, что при скорости движения, например, гравискутера, в шестьдесят — семьдесят километров в час, человек с развитыми рефлексами способен отреагировать на помеху с минимального расстояния до неё около пятнадцати — двадцати метров. Случись такая помеха чуть ближе — человеческой реакции не хватит.
   Теперь — истребитель, идущий на девяти десятых световой… За час он покрывает девятьсот семьдесят два миллиона километров. Если время реакции остается тем же, то пилот сможет предпринять хоть какое-то действие на расстоянии до помехи (цели, опасности, торпеды или «Кнопки») в двести семьдесят тысяч километров. А если расстояние окажется в сотни, в тысячи раз меньше? «Зигзаги» зачастую сталкиваются с Бессмертными вплотную, идут встречными курсами, прошивают вражеский строй… К тому же пилоту приходится не только маневрировать, но и рассчитывать дальнейшие действия, управлять вооружением. Как быть?
   Чем смелее человек шагал к звёздам, тем больше опасностей его подстерегало на трудном пути. Но одновременно с ними появлялись и союзники. Скрытые возможности человека, о которых много писали и в прессе, и в специальной литературе, посвященной различным загадочным феноменам. А оказалось, никаких феноменов и не было. Резервы человеческой психики природа оставила нам «на потом», на то время, когда ими смогли воспользоваться. Мы вышли к звёздам, изобрели плазменно-гравитационные движки, точнейшее навигационное оборудование, сплавы, защищающие астронавтов от всепроникающих космических излучений. И вот тогда пригодились наши резервы.
   Парадокс способности предвидения заключался в том, что она позволяла реагировать на помехи, возникающие на расстоянии, меньше расчетного критического. Ведь даже увеличение скорости всех рефлексов в десятки раз не решало проблемы само по себе. Предвидение, которое проявляется на околосветовых скоростях, позволяло мозгу принимать решения и передавать их на исполнение мышцам тела со скоростью, на порядок большей, чем скорость света.
   Установленную, между прочим, как максимальную для Евклидова пространства!
   Человечество пользовалось пробудившейся способностью, происхождение и сущность которой объяснить не могло! Всё, что необходимо было для подготовки нервной системы к предвидению, — специальная инъекция, стоимостью едва ли не в хороший гравискутер, и полёт на околосветовой скорости!
   Использовать явления, которые пока не поддаются объяснениям, человечеству было не впервой. Тот же самый «Глаз орла». Теоретически высшей формой проявления этого эффекта могла стать абсолютная непобедимость в бою! Л каковы же методы, с помощью которых достигались все эффекты? Можно смело утверждать, что курсанты во время обучения, будь то маджонг или шахматы, занимаются натуральным колдовством, аналогичным тем необъяснимым камланиям, при которых ритуальный танец и старый бубен в руках древнего шамана заставляют небеса разверзнуться, а неожиданно появившееся облако обрушиться дождём на ссохшуюся землю.
   Мы знали — Что? Но даже не догадывались — Почему?
   Может быть, именно поэтому не все люди обретали такие возможности.
   Но и это ещё не всё…
 
   Рассказав о превышении скорости действия неизвестного составляющего человеческого сознания над скоростью света, инструкторы вслед за этим задавали вопрос: «Какое явление демонстрирует такой же процесс во Вселенной?»
   И оказывалось, что им было не что иное, как явление Прилива. Постоянная Пикшина — 1272,2721, оказалась не только исчисляемым в секундах временем прохождения через приливные точки, но и соотношением обнаруженной суперскорости (при Предвидении) к скорости света.
   Использование времени и надвремени, гравитации и надгравитации — вот что такое околосветовой бой и приливные точки, без которых — никуда! Время и гравитация — вот они, взаимопереходящие, являющиеся частями одной необъятной целой величины, альфа и омега нашего непознанного мира!
   Все остальные измеряемые величины — вес, масса, ускорение, плотность, давление, проводимость, сверхпроводимость, распад ядра и так далее — не существуют вне времени и гравитации. Сын и дочь изначальной Сингулярности — реликтовые гравитоны и первичное время, породили вещество. И пошло…
   Опасно играя с сознанием курсантов, ученый корпус и знать не знал, к каким открытиям это приведет совсем уже скоро, буквально за считанные дни до окончания жизни человеческой цивилизации.
   Джокт спал. Рядом застыли Барон и Гаваец. Их Индапы, обрезая ненужные для завтрашнего испытания стадии сна, делали своё дело: готовили курсантов к бою. И сны их были — незапоминаемые обрывки, радиоволны, шуршащие в быстро перенастраиваемом радиоприемнике.
   И что-то таилось на дне этих снов!

ГЛАВА 13

   — Входим в Прилив! — Эта весть заставила трепетать каждого.
   Потому что там, в другой приливной точке, откуда им предстояло вынырнуть через двадцать семь минут, ждала, перемигиваясь сигнальными огнями «Кнопок», неизвестность.
   Мониторы выдвинулись раньше. Как оказалось — ещё неделю назад. Их прикрывала группа, состоящая из отряда крейсеров, звездолётов вспомогательного флота и нескольких истребителей. Лидером группы выступил линкор «Монблан», напомнивший Джокту своим названием посещение Средиземноморского Мегаполиса и Женевского озера в его окрестностях, по пути к которому вершина Монблана не раз мелькала среди облачной завесы.
   Но мониторы со «свитой» шли совсем через другую точу и должны были расположиться на позиции, находящейся на порядочном удалении от предписанного учебно-боевому отделению квадрата Свободной охоты.
   Тактика сражений с использованием мониторов дальнего действия угадывалась из их названия. Джокт знал, что, едва выйдя из приливной точки и установив прицелы, мониторы тут же принялись выдавать залп за залпом. И страшная энергия микроскопических чёрных дыр, используемая в артиллерийском снаряжении мониторов, погнала гравитационную волну туда, где должны были сражаться пилоты-стажеры, прибывшие через неделю Мониторы, оснащенные сверхточными вычислителями, за пультами которых сидели модифицированные расчётчики, накрывали определенные зоны, и за этой завесой возмущений пространства могли, в случае чего, укрыться «Зигзаги» стажеров.
   Другого прикрытия отделению истребителей не существовало. Полётный же инструктор — не в счёт. Он и ещё три «Зигзага» под управлением действительных пилотов, должны были выйти из Прилива последними, заняв позиции сторонних наблюдателей. Когда Джокт, уже сидя в кресле пилота, вместе с остальными курсантами прогонял тест для СВЗ, он услышал загадочную фразу:
   — Сигнал получен. Я проверил.
   Это был голос Спенсера, и обращался он к полётному инструктору. О чём они говорили дальше, Джокт так и не узнал, потому что инструктор, видимо, спохватившись, отключил личный коммуникатор от тактической эфирной сети отделения.
   «Сигнал получен… Что бы это могло означать?» — недоумевал Джокт, пока пальцы сами, действуя рефлекторно, активировали системы и подсистемы «Зигзага».
   Объяснение нашлось позже — уже после выхода из Прилива.
   Но перед этим произошло ещё одно событие, запомнившееся Джокту надолго и заставившее его вздрогнуть… Как всегда, Индап отреагировал мгновенно, и скоро всё показалось мимолетной галлюцинацией. Вот только никто раньше не говорил ему, что при переходе в Приливе, помимо зрительных, возможны и слуховые галлюцинации…
   Вначале была клубящаяся муть. Джокт, не совсем привыкший к иллюзии парения тела сквозь пространство, достигаемой при помощи аппаратуры обзорных экранов, чуть было не поджал ноги Наверное, в действительности ему было бы неприятно брести, преодолевая такую гадость . Муть начала искриться крохотными точками света, будто темную картинку прокалывали тонкие световоды. Потом клубы оформились в сложный геометрический узор, где было все — трапеции и шары, пирамиды и эллипсы. Какая-то извилистая линия начиналась в нигде и, перечеркивая узор, уходила в никуда.
   Совсем неожиданно, боковым зрением, Джокт уловил, что часть фигур, где-то слева от него, сложились в одну большую фигуру. Огромный, с выступающими надстройками звёздный корабль пересекал курс «Витража». Это наваждение длилось всего секунду. Когда Джокт повернул голову, чтобы лучше рассмотреть странную иллюзию, она тут же исчезла, вновь рассыпавшись на бессмысленные кубики, многоугольники и сфероиды. Но в тот самый миг, когда увиденное нечто должно было пройти сквозь истребитель, останься оно зримым и осязаемым, — Джокт услышал…
 
   — О-о-м! — протяжный выдох, звучащий у нижней границы воспринимаемых человеком частот. А потом ещё раз, — Ом! — и в третий, и в четвертый…
   Спину пронзили цепкие когти, какой-то животный страх поднялся по позвоночнику к затылку, а воздух застыл в груди вязким киселем — той же мутью, что окружала сейчас его истребитель со всех сторон.
   Джокт собрался, решив, что всё это напоминает воздействие инфразвука. Ему показалось, что будь граница звучания странного слова чуть ниже, такой звук мог бы серьёзно повредить нервной системе, и неизвестно ещё, как бы справился Индап.
   «Зов смерти'» — тяжким молотом бухнула паническая мысль, и только тогда Индап сработал
   «Спасибо, маленький друг!» — мысленно поблагодарил Джокт медицинский прибор, вновь глядя спокойными глазами на безобразие, творящееся за корпусом «Витража».
   Прилив! Загадка Вселенной, и ничего тут не поделаешь.
   Тактический анализатор ожил сразу после выхода из приливной точки. На экране, за сотни миллионов километров отсюда, выстраивался неприятельский флот — тридцать бирюзовых точек. Анализатор сразу же определил их как истребители бессмертных.
   — «Кнопки»! Ну что ж… — усмехнулся Джокт, страхи которого и обычный перед схваткой мандраж уже стирал Индап.
   И почему-то Джокта абсолютно не удивляло, что «Кнопки» выстраиваются вогнутой полусферой.
 
   Полусфера. Четыре концентрических круга — тринадцать, восемь, пять и три истребителя плюс один истребитель в самом центре
   Пилотов-стажеров, которые вот-вот должны были лишиться второй составляющей своего табельного наименования, изумило то, что обычно ровные круги полусферы, какие обычно демонстрировались на занятиях по тактике, здесь были не идеальны. Некоторые «Кнопки», хоть на чуть-чуть, но нарушали общий строй — тактический анализатор сразу показал эту особенность Они приближались друг к другу больше, чем необходимо, оставляя зиять неприкрытые сектора пространства перед полусферой, выдвигались вперед и за края воображаемых окружностей, на которых должны были занимать позиции. У бессмертных от чёткости выстраивания полусферы зависела суммарная плотность залпа, точность торпедной атаки и слаженность перестроений. Поэтому Джокту было странно наблюдать неровности вражеского строя.
   Энергорадар «Витража» зафиксировал старт — на удивление, полусфера начала движение ровно, без шероховатостей. Экран ожил мельканием цифр.
   — Идут на одной десятой световой, — отвлеченно отметил Джокт.
   Прицелы ещё не начали свою пляску — расстояние для систем наведения торпед было велико.
   Из приливной точки позади «Витража» продолжали прибывать истребители его отделения. Они появлялись тройками, и тут же образовывали заранее оговоренный собственный строй.
   Наконец появилась пятерка «Зигзагов» — постановщиков гравитационных ловушек. Монс и его четверо ведомых несли двадцать контейнеров с генераторами ловушек. Этого было больше чем достаточно для использования против полусферы в тридцать «Кнопок». Однако количество не переходило в качество — общие возможности торпедной атаки отделения были существенно уменьшены. А всё из-за демарша, устроенного Нероном!
   Его «Пульсар» вынырнул за постановщиками и тут же занял независимую позицию — чуть сбоку и впереди общего строя.
   Одновременно с Нероном вышли истребители инструктора и трёх пилотов. Были ли это сослуживцы Спенсера или же летуны другого отряда — Джокт не знал. И узнать не представлялось возможным, потому что «Зигзаги» действительных пилотов замерли сразу после выхода из приливной точки и сохраняли молчание в эфире, не подключаясь к коммутационной сети всей группы.
   Зато на связь вышел инструктор.
   — Говорит майор Шандо! — Голос какой-то изменившийся, все стажеры обратились в слух — Хочу наконец-то ответить разом на все вопросы и рассказать предысторию традиции Первого Боевого вылета. Время у нас ещё есть, я буду фиксировать передвижение бессмертных на своём экране…
   И он рассказал… Про то, как несколько лет назад группа истребителей бессмертных была атакована отрядом, вышедшим на свободную охоту именно в этом квадрате. Из тридцати семи «Вельветов» врага пятнадцать «Молний», — прототипов современных «Зигзагов» — уничтожили тридцать пять. Лёгкость, с которой досталась такая победа, поразила весь флот «Австралии». Но ещё большее изумление вызвала картина обстрела бессмертными двух оставшихся истребителей.
   — Интересно? — поинтересовался рассказчик, и Джокт удивился тому, что ему действительно стало интересно — за пятнадцать-двадцать минут до боя слушать эту историю.
   Инструктор волновался, словно заново переживал описываемую схватку, и вдруг стало понятно, что он не просто рассказывал, он вспоминал! Майор был участником тех событий!
   — На самом деле звездолётов противника было больше — в триста шестом секторе этого квадрата, на максимальном удалении, зависли два легких крейсера. Но они с самого начала не вмешивались в ход событий… Как показали впоследствии наши тактические анализаторы, ошибка именно тех самых двух оставшихся «Вельветов» и позволила нам победить. Они сбили своему строю всю схему боя, и мы разметали их, уничтожая поодиночке. Удивительное дело — сверхманевренные, но относительно малоскоростные «Вельветы» не использовали свой главный козырь — укороченные радиусы разворотов. Вернее, пытались, но получалось у них очень и очень посредственно. Наша группа — пять троек, справилась с «Вельветами» всего за несколько минут. Причем около половины из них были уничтожены оружием ближнего боя… А вот двое оставшихся… Ну так получилось, они были направляющими, это сейчас бессмертные выставляют в центр полусферы только один истребитель, когда-то их было три, вместо того, чтобы дать общее направление, их центровые машины пошли вразнос. И полусфера расстроилась. Единственный из направляющей тройки «Вельвет» был сбит нами в самом начале огневого контакта, а двое оставшихся — уже не центровых, которые выпали из боя, и с которыми мы думали расправиться в конце, — оказались сожжены крейсерами. Свои же их и уничтожили. Безвозвратно! Без права на воскрешение и регенерацию! Крейсеры ушли в Прилив, а наш крейсер-эвакуатор подобрал остатки наименее поврежденных «Вельветов». Представляете, как удивились наши технари, когда услышали эту историю и не нашли никаких расхождений со стандартом врага в системах навигации, маневрирования и средств защиты сохранившихся кораблей! А мы-то вначале решили, что атаковали строй каких-нибудь экспериментальных истребителей, не доведенных до кондиции, а потому не оказавших нам достойного сопротивления… Это плюс уничтожение бессмертными собственных кораблей и натолкнуло на мысль, что встретились нам пилоты-новички, не сумевшие противостоять «Молниям» с пилотами, имевшими по сорок-пятьдесят вылетов.
   Анализатор коротко пискнул, но тут же умолк, приняв какой-то манёвр одной из находившихся пока очень далеко «Кнопок» за выход в одиночную атаку. Видимо, то же самое проделал и анализатор инструктора, потому что он запнулся на полуслове, но сразу продолжил.
   — Потом мы ещё не раз сталкивались с такими же группами вражеских истребителей, и всё повторялось один в один… Правда, до стопроцентных разгромов дело больше не доходило. Но если какой-то «Вельвет», а позже — «Кнопка», совершал грубейшую ошибку, его уничтожали надзирающие за ходом боя крейсеры, которые никогда не вмешивались в саму схватку. Тогда мы поняли, что это за группы… И появилась идея использовать эту странную, с нашей точки зрения, традицию бессмертных обкатывать пилотов-новичков в настоящем бою, без включения в состав их строя опытных истребителей. Все квадраты, в которых бессмертные, раз за разом, ведут эту обкатку, установлены Примерно известно и время, когда появляются группы их «стажеров». Если говорить начистоту, даже курс вашего обучения пришлось подгонять под время боевого крещения бессмертных, чтобы к окончанию вы смогли поучаствовать в настоящем, не учебном бою. По-моему, всё честно. Как вы считаете? Три года не должны были пройти даром. Вы имеете самый современный истребитель, какой только смогла создать Солнечная. Подготовка позволяет вам схлестнуться с равным противником. Ведомые — крепче держитесь за хвосты лидеров! Командиры троек — выводите группы на дистанцию торпедной атаки! Для вас теперь нет смерти, нет жизни, есть только враг, которого нужно победить. Не Солнечная — вся цивилизация бессмертных следит за вашим боем, так покажите им, что такое атака землян! Ну понеслось! С Первым вас Боевым!