Страница:
– Как я понимаю, братьям было предъявлено обвинение?
Мерайя покачала головой:
– Следователи не смогли собрать достаточно улик, и окружной прокурор обвинения не выдвинул. Страховая компания, естественно, выплачивать ничего не хотела, но братья подали в суд. Поскольку арестованы они не были и обвинения им не предъявляли, пришлось заплатить.
– И сколько же?
– Каждому по двести пятьдесят тысяч по страхованию жизни. За дом и имущество – более семисот пятидесяти тысяч. Прибавьте к этому наличность из сейфа – около ста тысяч – и драгоценности: получается кругленькая сумма. Страховая компания и Карен Атчесон, тетя близнецов, собираются подать гражданский иск о возмещении убытков. Мы убеждены, что украшения все еще у них.
– Даже сейчас, через три года?
– Поступила кое-какая информация. Есть один специалист по поджогам, профессионал. Кейси с ним советовался: работа была сложная, не мелочевка, которой он занимался раньше.
– А этот профессионал тоже должен был что-то получить?
– Часть гонорара Кейси. Но когда он узнал про убийство, решил в это не лезть. А теперь в нем, наконец, заговорила совесть.
– Но почему же он не пошел в полицию?
– Пойдет, если страховая компания обнаружит доказательства.
Я отодвинула папку:
– А зачем вы пришли сюда?
Мерайя усмехнулась:
– Я братьев из виду не выпускаю. Похоже, деньги у них на исходе, да и отношения портятся. Мы очень рассчитываем на то, что у них появятся проблемы с наличностью. Поэтому-то Ричард и решил сдать помещение именно вам. Вы заплатили за полгода вперед, а ему доллары ой как нужны.
– Как вы это выяснили?
– Мы подсылали к нему еще одного клиента. Ричард ему отказал, объяснив, что нашелся человек, который заплатил вперед. Так или иначе, если братья окончательно разругаются, нам это будет только на руку. Я все жду, когда один, наконец, кинет другого.
– А от меня-то вам что понадобилось?
– Мы хотим, чтобы вы случайно упомянули в разговоре имя одного перекупщика. Он по профессии ювелир, живет в Лос-Анджелесе. Деньги кончатся, и братья наверняка решат толкнуть драгоценности.
– Ну, скажу я про ювелира, а дальше что?
– Подождем, посмотрим, не заглотят ли они наживку. Нам бы только убедиться, что драгоценности у них, и тогда уж мы запросим ордер на обыск.
– На каком основании?
– У перекупщика же будет часть украшений. И мальчикам придется долго объяснять, откуда они их взяли.
– А если они не станут к нему обращаться?
– У нас имеется еще один план.
– Почему вы так уверены, что драгоценности все еще у них?
– Нам известно, что они купили сейф. Но все упирается в то, что у нас нет легальных оснований на обыск.
– Вот смешно: я вчера как раз там была. Ричард куда-то уходил, и Томми показывал мне дом.
– Но сейфа вы, по-видимому, не заметили.
– Увы. У них почти нет мебели, на стенах ни ковров, ни картин.
– Когда вы с ним снова увидитесь?
– Не собираюсь я с ним видеться! Тем более после того, что вы мне рассказали.
– Очень жаль. Мы рассчитывали на вашу помощь.
– У меня нет повода еще раз осматривать дом. К тому же, даже если бы я и нашла сейф, все равно не смогла бы его открыть.
– Мы вас об этом и не просим. Нужно только узнать, где он. Если мы получим ордер, нам очень не хотелось бы, чтобы парни успели избавиться от улик.
Я на мгновение задумалась:
– Ни на что противозаконное я не пойду.
Мерайя улыбнулась:
– Да ладно вам! Насколько нам известно, когда вам удобно, вы не задумываясь переходите границы дозволенного.
Я в изумлении уставилась на нее:
– Вы что, изучали мое досье?
– Надо же было узнать, с кем мы имеем дело. У нас к вам одна просьба – передайте информацию о перекупщике. – Она положила мне на стол листок бумаги с именем и адресом. – Это фамилия ювелира. Вы уж сами решите, как все это подать.
Я взяла листок, прочла фамилию.
– А по какому телефону я могу с вами связаться?
– Меня трудно застать. В случае необходимости звоните по номеру, который указан на моей карточке, но лучше я сама буду вам звонить. Я свяжусь с вами через пару дней. Но я бы очень не хотела, чтобы братья узнали о моем визите. Если им станет известно о нашей беседе, у вас могут возникнуть неприятности. Так что вы уж будьте поосторожнее.
В 13.45 я снова ехала по Олд-Резервуар-роуд – на встречу с Фионой. Предстоящая беседа не вызывала у меня особой радости, но все лучше, чем думать о Ричарде и Томми Хевенерах. Эти братцы были мне как кость в горле. Моим первым желанием было забрать назад аванс и порвать с ними отношения, но теперь сделать это было не так-то просто. К тому же, если бы я разорвала контракт, получилось бы, что я отказываюсь помочь Мерайе Толбот. А я не из тех, кто бежит от опасности.
Фиона, похоже, меня поджидала: не успела я нажать на кнопку звонка, как она уже открыла дверь. На сей раз на ней была креповая блузка в талию, сшитая по моде конца сороковых, и черная прямая юбка.
Она посторонилась, пропуская меня в дом, и я с порога протянула ей большой конверт.
– Это что такое? – спросила она с подозрением.
– Вы говорили, вам нужен отчет.
Она открыла конверт и перелистала мое творение.
– Благодарю, – сказала она. Я столько трудилась, а она едва взглянула! – Если вы не против, давайте поговорим в моей спальне. Я хочу разобрать вещи.
– Как вам будет угодно. – Честно говоря, мне ужасно хоте лось осмотреть дом поподробнее.
Фиона взяла сумочку-косметичку, а на чемодан едва взглянула.
– Вы мне поможете?
Я подняла тяжеленный чемодан, и, чувствуя себя послушным осликом, потащилась за ней наверх. Там мы повернули направо и проследовали в хозяйскую спальню. Я поставила чемодан на пол.
Фиона подошла к кровати с пологом, где на белоснежном покрывале уже лежал один открытый чемодан, и стала вынимать из него одежду.
– Начните все сначала и введите меня в курс дела.
Рассказ я начала с пересказа бесед и кратко изложила то, что уже описала в отчете. Сперва – разговор с Одессой, затем визит к Кристал, далее – поездка в «Пасифик Медоуз» (тут я остановилась на трудностях, с которыми столкнулся доктор Перселл), после чего я описала свое посещение Бланш.
– Вы ездили к Бланш? – обернулась ко мне Фиона. – С чего это?
– Она позвонила мне домой. Я так поняла, вы с ней перед этим разговаривали.
– Ничего подобного! Поверить не могу, что вы пошли на это, не посоветовавшись со мной! Если бы я хотела, чтобы вы расспросили Бланш, я бы дала вам номер ее телефона. Что вы ей рассказали?
– Даже не помню. Извините, конечно, но она вела себя так, словно ей все про меня известно, и я решила, что она говорила с вами или с Мелани.
– Я сама сообщу девочкам все, что сочту нужным, но считаю неуместным, чтобы они узнавали что-то от вас. Вам это понятно?
– Да, – пробормотала я.
– Что вы собираетесь предпринять, чтобы его найти?
– Видите ли, я хочу побеседовать еще с несколькими людьми, чтобы лучше разобраться в ситуации. – На самом деле я была в полной растерянности.
Фиона сверкнула глазами, и я уж подумала, что сейчас она устроит мне разгон, но обошлось.
– У меня к вам вопрос, – сказала я. – Почему вы не сообщили, что в тот вечер он ехал сюда?
– Он так и не приехал. Я решила, что мы неточно договорились, на следующий день звонила ему в клинику, но его уже не было.
– А зачем он должен был приехать?
– Какое это имеет значение? Ведь он все равно не появился.
– В тот вечер в доме был кто-нибудь кроме вас?
– Кто-нибудь, кто мог бы подтвердить мои слова?
– Это бы не помешало.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь. Город у нас слишком маленький. Сплетни расползаются мгновенно. Я даже не раз решала ему оставлять машину во дворе. Просила загонять ее в гараж. О его приездах не знал никто.
– Во всяком случае, от вас.
– Он клялся, что не будет рассказывать Кристал.
– Я имела в виду не Кристал.
– Тригг?
– Да, – кивнула я. В конце концов, платит мне она. – А что насчет Ллойда Маскоу? Вы о нем когда-нибудь беседовали?
– Немного. Они с Дау друг друга не любили и по возможности избегали. Сначала по личным мотивам. Затем – по поводу отношений Лейлы с Ллойдом. Думаю, Ллойду не нравилось, что Дау в это вмешивается. Вместо того чтобы тратить время на Бланш, вам с ним надо было побеседовать.
Оставив Фиону в спальне, я спустилась вниз, к машине, по пути обдумывая тактику. Проще всего попросить у Кристал адрес Ллойда. Поскольку они оба опекуны Лейлы, адрес она наверняка знает. Я завела мотор и отправилась в Хортон-Рэвин.
Дом доктора Перселла стоял на зеленом лесистом холме, с которого был виден океан. Само строение, хотя Фиона и хвасталась своими дизайнерскими талантами, особого впечатления не производило. Бетонные кубы, громоздящиеся один на другом, явно были не во вкусе Кристал, и я понимала, почему она не рвется здесь жить. Во дворе стояли белый «вольво» и «ауди» с откидным верхом, а рядом – пижонский «ягуар» черного цвета.
Я позвонила, дверь открыла Кристал. На ней были ботинки, черные шерстяные брючки и толстый черный свитер.
– Очень кстати! Вы нам и поможете. Ника, это Кинси! Проходите же, – поторопила она меня.
– А что происходит? – спросила я, войдя в дом.
– Аника приехала из Фитча, – объяснила она. – Лейла ушла без разрешения из школы, и мы пытаемся ее отыскать, пока не поднялся скандал. Если узнают, что она смылась, ее выгонят.
Из кухни вышла Аника в синих брюках и красном блейзере, на нагрудном кармане которого было вышито золотыми буквами: «Академия Фитч». В отличие от паникующей Кристал она даже улыбнулась.
– Привет, Кинси! Как поживаете?
– Благодарю, все отлично. Вы думаете, Лейла отправилась сюда?
– Очень надеюсь, – сказала Кристал и пошла на кухню. – Я сварю кофе, и мы пытаемся сообразить, что нам делать. Она знает, что ездить автостопом ей строжайше запрещено. Если бы я так на нее не злилась, я бы с ума сошла от беспокойства. Кинси, вы как предпочитаете?
– Без молока.
Мы с Аникой проследовали за ней на кухню. Аника уселась на один из высоких табуретов, стоявших вдоль стойки, а Кристал достала из шкафчика чашки и блюдца.
– Теперь она полгода никуда не выйдет! Во сколько она исчезла?
– Она должна была появиться у меня в десять, – сказала Аника. – Не дождавшись, я отыскала ее соседку по комнате, и та сказала, что видела, как Лейла с рюкзаком вышла за ворота кампуса.
– А можно мне посмотреть ее комнату? – спросила я.
– Разумеется, – ответила Кристал. – Это наверху, вторая дверь справа.
Комната была яркая и пестрая. Девочка в том возрасте, когда плакаты с полуобнаженными рок-звездами соседствуют с плюшевыми игрушками. На полу, равно как и на двух стульях и подоконнике, валялись кучи одежды.
Комнату я осмотрела быстро, но тщательно. Единственной интересной находкой была запертая на ключ маленькая металлическая шкатулка, которую я обнаружила под матрацем. Я ее потрясла и услышала только тихое шуршание. Возможно, это ее склад наркотиков. Времени вскрывать замок у меня не было, и я сунула коробочку на место.
По дороге обратно на кухню я изучила стоявший на столе семейный календарь. Судя по всему, записи о назначенных встречах делали трое. По почерку и по содержанию записей я догадалась, что крупно и размашисто – с косыми «т» и пузатыми «а» – писала Лейла. Элегантные пометки красными чернилами – наверняка Кристал, а Рэнд писал совсем неразборчиво. Каждую вторую пятницу отмечалось, во сколько Лейла вернулась из школы. Я пролистала несколько страниц назад, нашла июль и август и увидела четвертый почерк – крупные буквы, черные чернила. Это, как я предположила, писал доктор Перселл, и последняя запись была напротив 8 сентября – за четыре дня до его исчезновения. Он отметил два собрания комиссии, медицинский симпозиум в Калифорнийском университете и игру в гольф в загородном клубе.
– С меня хватит! – говорила Кристал.
– Она, скорее всего, поехала к Ллойду, – сказала Аника.
– Прекрасно! Пусть он с ней и разбирается. Я сыта по горло. Руку даю на отсечение – это все Поли.
– Поли – это ее друг? – спросила я.
– Подруга, – уточнила Аника. – Ее зовут Полин.
Я взяла календарь и подошла к стойке, где меня ждала чашка кофе.
– Можно задать вопрос?
Кристал обернулась ко мне:
– Что такое?
Я поставила календарь на стойку.
– Как я поняла, Лейла приезжает сюда не каждые выходные?
– Почти каждые. Мы с Ллойдом обычно чередуемся, но возникают всякие обстоятельства.
– Например?
Кристал показала на вторые выходные июля:
– В тот раз Лейлу пригласили домой к ее подруге Шерри, в Малибу. У нее отец занимается кино, водит девочек на все крупные премьеры.
Я показала на пятницу 12 сентября, день, когда исчез Дау:
– А тут?
– То же самое, только подружка другая. Семья Эмили держит лошадей. Но, по-моему, Эмили тогда заболела, и Лейла отправилась к Ллойду. Почему вас это интересует?
Я пожала плечами и снова пролистала календарь. Похоже, Лейла уезжала к подружкам каждый месяц.
– А не могла она уйти с кем-нибудь из школьных приятельниц?
Кристал обернулась к Анике:
– Ты как считаешь?
– Нетрудно проверить.
Кристал сказала:
– Погодите, давайте я еще раз позвоню Ллойду. – Она взяла телефон, набрала номер, подождала немного и положила трубку. – Нет, опять никто не подходит. Но он там, я точно знаю. Ему вечно звонят из банка, и он боится брать трубку.
– Мне все равно нужен был предлог с ним повидаться, – сказала я. – Давайте я съезжу, посмотрю, нет ли там Лейлы.
– А что, неплохая мысль! Мы с Никой останемся здесь – вдруг она заявится? – Кристал взяла ручку, написала что-то в блокноте, вырвала листок и протянула мне. – Здесь мой телефон, телефон Ллойда и его адрес. Если найдете Ллойда, передайте, что ему пора бы взять часть забот на себя.
Я шла к машине и думала о том, как же удается детям разведенных родителей все это выдерживать.
Ллойд жил на улице под названием Грамерси-лейн, у подножия холма. Я выехала из главных ворот Хортон-Рэвин и свернула направо. На первом перекрестке я развернула карту. Грамерси-лейн находилась в трех километрах от дома Перселлов, это если напрямик, через лощину. Может, Лейла поймала в Малибу попутку и поехала на север по 101-му шоссе. Тогда бы она наверняка попросила высадить ее на Литл-Пони-роуд, которая сворачивала на юг.
Я отправилась на Литл-Пони. На вершине холма я свернула налево, к горам, и поехала, внимательно глядя на обочины шоссе. Я обогнала парочку под зонтиком и, только взглянув в зеркало заднего вида, опознала по белобрысой прическе и голенастым ногам Лейлу. Рядом шел кто-то высокий и худой, с рюкзаком. Я съехала на обочину и притормозила прямо перед ними. Когда они поравнялись со мной, я опустила стекло и спросила:
– Вас подвезти?
Лейла наклонилась к машине. Она поняла, что откуда-то меня знает, но откуда, вспомнить не могла. Ее спутница смерила меня враждебно-презрительным взглядом. Наверное, это и была Поли.
– Привет! – обратилась я к Лейле. – Меня зовут Кинси Миллоун. Мы виделись в пятницу в доме на побережье. Я только что от твоей мамы. Она очень волнуется. Ты бы хоть ее предупредила, что сбежала из школы.
– Со мной все в порядке, но все равно, поблагодарите ее за беспокойство.
– Сама и поблагодари.
Поли что-то сказала Лейле вполголоса, сняла рюкзак, отдала Лейле и зашагала вперед. Лейла обернулась ко мне:
– Вы не можете заставить меня ехать домой!
– Я вообще не собираюсь тебя заставлять, – сказала я. – Ладно, залезай, я подброшу тебя к отцу.
Она открыла дверцу, села, рюкзак поставила в ноги.
– Как вы узнали, куда я направляюсь? – спросила она.
– Это твоя мама вычислила. Доберемся до телефона, ты уж будь добра, позвони ей. Она с ума сходит от беспокойства.
– Может, вы позвоните? Все равно вы с ней будете разговаривать.
– Естественно, буду. – Мы некоторое время ехали молча, а потом я сказала: – Не могу понять, что тебя так раздражает.
– Ненавижу Фитч. Там все девицы только и знают, что выпендриваются.
– Я думала, у тебя есть подруги.
– Нету.
– А Шерри?
– Что – Шерри? – насторожилась Лейла.
– Я просто хотела спросить, как ты развлеклась в Малибу.
– Нормально. Весело было.
– А Эмили? Твоя мама говорила, тебе нравится кататься у нее дома на лошадях?
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Знаешь, есть у меня одно предположение. Ты ведь ни туда, ни туда не ездила, а проводила выходные с Поли, да?
– Ну и что? Мне уж и с Поли побыть нельзя?
– Где вы познакомились?
– В суде для несовершеннолетних.
– Ты попала под суд? Когда?
– Год назад, в июле. Нас там много было.
– За что?
– Копы утверждали, что мы вторглись в чужие владения и безобразничали, но это полная чушь. Мы просто гуляли около старого заколоченного дома.
– И в котором часу это было?
– Вы что, окружной прокурор? Ну, ночью, часа в два. Половина наших смылась, а остальных копы сцапали.
Я повернула налево, на Грамерси-лейн, и Лейла показала на обшарпанный дом с высокой крышей. Я подъехала к крыльцу и выключила мотор.
– Может, ты посмотришь, дома ли он? Я хотела с ним побеседовать.
– Это еще о чем?
– О докторе Перселле, если не возражаешь, – сказала я.
Лейла открыла дверцу, потянулась за рюкзаком, но я его перехватила.
– Пусть пока тут полежит. Если он дома, я рюкзак сама принесу. Не хотелось бы, чтобы ты от меня сбежала.
Она мрачно вздохнула, но послушалась. Хлопнула дверью и, сунув руки в карманы, зашагала к дому. Похоже, там никого не было. Она постучала раз, другой, развернулась и пошла назад к машине.
– Он, наверное, скоро придет. Я знаю, где ключ, так что могу просто его подождать.
– Очень хорошо. Подождем вместе.
Я вышла из машины и пошла, прихватив рюкзак, за ней. На крыльце Лейла приподняла горшок с засохшей геранью – на редкость оригинальное место – и достала ключ. Она отперла дверь, и мы вошли.
– Он здесь снимает?
– Да нет. Сторожит дом, пока приятель в отъезде.
Внутри дом представлял собой одну огромную комнату с потолком под самой крышей. Справа – лестница на антресоли, где была устроена спальня. А в самой комнате – грубая деревянная мебель, на стульях и диванах – пестрые индейские коврики. На небольшом столике в углу я заметила телефон.
– Ты сама маме позвонишь или мне звонить?
– Лучше вы. Я пойду в туалет.
Она удалилась, а я набрала номер Кристал:
– Я побуду здесь, пока Ллойд не вернется. Если он задержится, попробую уговорить Лейлу поехать домой.
– Если честно, я на нее ужасно злюсь и вообще не хочу с ней разговаривать. Аника сейчас позвонит в школу. Даже не знаю, что она им скажет.
– Ну, хорошо. Я буду держать вас в курсе.
Вернулась Лейла и пристроилась на диване.
– Что она сказала?
– Ничего особенного. По-моему, ты, Лейла, ее очень огорчаешь.
Она, даже не взглянув на меня, вытащила из рюкзака пудреницу и стала изучать свое лицо. Подтерла размазавшуюся тушь, снова посмотрелась в зеркальце.
– Расскажи-ка мне про Дау, – попросила я. – И не строй из себя бог знает что. Мне это начинает надоедать.
– А что вас интересует?
– Когда ты видела его в последний раз?
– Вот уж не помню.
– Ну, давай я тебе помогу. Двенадцатого сентября была пятница. Эмили заболела, и ты к ней не поехала. Значит, ты поехала в дом на побережье?
– Не-а. Я тут была.
– Как ты думаешь, где Дау?
– В Канаде.
– Интересно. А почему ты так решила?
– Я слышала, как он разговаривал по телефону с одной женщиной. Полгода назад в клинику пришли какие-то люди, забрали финансовые отчеты и карты большинства пациентов. Уж не знаю, в чем там дело, но его наверняка могли за это посадить, вот он и сбежал.
– А с кем он говорил?
– Понятия не имею. По имени он ее не называл, и голос я не узнала. Потом он понял, что я тоже сняла трубку, и ждал, пока я ее положу.
– Ты подслушивала?
– Я сидела у себя в комнате. Хотела позвонить. Откуда мне было знать, что телефон занят?
– Когда это случилось?
– Недели за две до того, как он смылся.
– Ты рассказала об этом полиции?
– А меня никто не спрашивал. Можно телевизор посмотреть?
– Разумеется.
Она взяла пульт, включила MTV и как загипнотизированная уставилась на экран. Начинало темнеть. Я зажгла свет и, поскольку Лейла не обращала на меня ни малейшего внимания, воспользовавшись моментом, заглянула в ящики письменного стола. Там лежали в основном бумаги хозяина. Нашла я и пачку счетов Ллойда – все просроченные.
Я поднялась на антресоли. Проверила комод – там не обнаружилось ничего, кроме огромного количества трусов кричащих расцветок. Я огляделась. У окна на треножнике стоял телескоп, и это меня заинтересовало. Сначала я оглядела окрестности из окна и, к своему несказанному удивлению, обнаружила, что Ллойд живет почти прямо напротив Фионы, через пруд.
Я узнала мрачные очертания ее дома. В телескоп дальний берег пруда просматривался прекрасно, я даже разглядела выбоины на валуне. Шел дождь, и на поверхности пруда расходились круги от капель. Я заметила какое-то движение справа и навела телескоп туда.
Это оказалась Труди, немецкая овчарка, которую я видела у Фионы. Она исступленно облаивала какую-то палку. Неподалеку я заметила примятые кусты, разглядела пригнутые до земли молодые деревца. Похоже, здесь протащили лодку, чтобы спустить на воду.
Я обратила свой взор на дальний конец пруда, где трава росла у самого берега. На столбе висело объявление: «Плавать и кататься на лодках запрещено». Быстро темнело. Я отошла от телескопа и уставилась вдаль. Что же такое я сейчас видела?
Я спустилась вниз. Лейла оторвалась от экрана и взглянула на меня.
– Мне надо ненадолго уехать, – сказала я. – Ты посиди тут одна, ладно?
– Ага. – И она снова вперилась в телевизор.
Я прикрыла за собой дверь и пошла по мокрой дорожке к машине. Дождь был не сильный, но противный. Сев за руль, я открыла бардачок, достала фонарик и положила его на сиденье, а затем завела машину и задом выехала со двора. Повернув направо, метров через восемьсот – еще раз направо, я поехала вверх по Олд-Резервуар-роуд.
Показался дом Фионы, и я свернула на обочину. Прихватив фонарик, я вышла из машины. Сумерки уже сгущались, но тропинку разглядеть было можно. Я полезла вверх по холму, мокрая трава скользила под ногами.
Спускаться оказалось еще сложнее. У берега я включила фонарик. Вода была почти черная, стоячая. Я навела луч фонарика на валун, на примятые кусты, а потом – снова на воду, ища отмель. Похоже, пруд был довольно глубоким, но под водой, как запрятанное сокровище, тускло поблескивал изгиб бампера. Надпись на номерном знаке я разобрать не могла, но все равно знала наверняка: там, под водой, – серебристый «мерседес» Дау Перселла.
6
Мерайя покачала головой:
– Следователи не смогли собрать достаточно улик, и окружной прокурор обвинения не выдвинул. Страховая компания, естественно, выплачивать ничего не хотела, но братья подали в суд. Поскольку арестованы они не были и обвинения им не предъявляли, пришлось заплатить.
– И сколько же?
– Каждому по двести пятьдесят тысяч по страхованию жизни. За дом и имущество – более семисот пятидесяти тысяч. Прибавьте к этому наличность из сейфа – около ста тысяч – и драгоценности: получается кругленькая сумма. Страховая компания и Карен Атчесон, тетя близнецов, собираются подать гражданский иск о возмещении убытков. Мы убеждены, что украшения все еще у них.
– Даже сейчас, через три года?
– Поступила кое-какая информация. Есть один специалист по поджогам, профессионал. Кейси с ним советовался: работа была сложная, не мелочевка, которой он занимался раньше.
– А этот профессионал тоже должен был что-то получить?
– Часть гонорара Кейси. Но когда он узнал про убийство, решил в это не лезть. А теперь в нем, наконец, заговорила совесть.
– Но почему же он не пошел в полицию?
– Пойдет, если страховая компания обнаружит доказательства.
Я отодвинула папку:
– А зачем вы пришли сюда?
Мерайя усмехнулась:
– Я братьев из виду не выпускаю. Похоже, деньги у них на исходе, да и отношения портятся. Мы очень рассчитываем на то, что у них появятся проблемы с наличностью. Поэтому-то Ричард и решил сдать помещение именно вам. Вы заплатили за полгода вперед, а ему доллары ой как нужны.
– Как вы это выяснили?
– Мы подсылали к нему еще одного клиента. Ричард ему отказал, объяснив, что нашелся человек, который заплатил вперед. Так или иначе, если братья окончательно разругаются, нам это будет только на руку. Я все жду, когда один, наконец, кинет другого.
– А от меня-то вам что понадобилось?
– Мы хотим, чтобы вы случайно упомянули в разговоре имя одного перекупщика. Он по профессии ювелир, живет в Лос-Анджелесе. Деньги кончатся, и братья наверняка решат толкнуть драгоценности.
– Ну, скажу я про ювелира, а дальше что?
– Подождем, посмотрим, не заглотят ли они наживку. Нам бы только убедиться, что драгоценности у них, и тогда уж мы запросим ордер на обыск.
– На каком основании?
– У перекупщика же будет часть украшений. И мальчикам придется долго объяснять, откуда они их взяли.
– А если они не станут к нему обращаться?
– У нас имеется еще один план.
– Почему вы так уверены, что драгоценности все еще у них?
– Нам известно, что они купили сейф. Но все упирается в то, что у нас нет легальных оснований на обыск.
– Вот смешно: я вчера как раз там была. Ричард куда-то уходил, и Томми показывал мне дом.
– Но сейфа вы, по-видимому, не заметили.
– Увы. У них почти нет мебели, на стенах ни ковров, ни картин.
– Когда вы с ним снова увидитесь?
– Не собираюсь я с ним видеться! Тем более после того, что вы мне рассказали.
– Очень жаль. Мы рассчитывали на вашу помощь.
– У меня нет повода еще раз осматривать дом. К тому же, даже если бы я и нашла сейф, все равно не смогла бы его открыть.
– Мы вас об этом и не просим. Нужно только узнать, где он. Если мы получим ордер, нам очень не хотелось бы, чтобы парни успели избавиться от улик.
Я на мгновение задумалась:
– Ни на что противозаконное я не пойду.
Мерайя улыбнулась:
– Да ладно вам! Насколько нам известно, когда вам удобно, вы не задумываясь переходите границы дозволенного.
Я в изумлении уставилась на нее:
– Вы что, изучали мое досье?
– Надо же было узнать, с кем мы имеем дело. У нас к вам одна просьба – передайте информацию о перекупщике. – Она положила мне на стол листок бумаги с именем и адресом. – Это фамилия ювелира. Вы уж сами решите, как все это подать.
Я взяла листок, прочла фамилию.
– А по какому телефону я могу с вами связаться?
– Меня трудно застать. В случае необходимости звоните по номеру, который указан на моей карточке, но лучше я сама буду вам звонить. Я свяжусь с вами через пару дней. Но я бы очень не хотела, чтобы братья узнали о моем визите. Если им станет известно о нашей беседе, у вас могут возникнуть неприятности. Так что вы уж будьте поосторожнее.
В 13.45 я снова ехала по Олд-Резервуар-роуд – на встречу с Фионой. Предстоящая беседа не вызывала у меня особой радости, но все лучше, чем думать о Ричарде и Томми Хевенерах. Эти братцы были мне как кость в горле. Моим первым желанием было забрать назад аванс и порвать с ними отношения, но теперь сделать это было не так-то просто. К тому же, если бы я разорвала контракт, получилось бы, что я отказываюсь помочь Мерайе Толбот. А я не из тех, кто бежит от опасности.
Фиона, похоже, меня поджидала: не успела я нажать на кнопку звонка, как она уже открыла дверь. На сей раз на ней была креповая блузка в талию, сшитая по моде конца сороковых, и черная прямая юбка.
Она посторонилась, пропуская меня в дом, и я с порога протянула ей большой конверт.
– Это что такое? – спросила она с подозрением.
– Вы говорили, вам нужен отчет.
Она открыла конверт и перелистала мое творение.
– Благодарю, – сказала она. Я столько трудилась, а она едва взглянула! – Если вы не против, давайте поговорим в моей спальне. Я хочу разобрать вещи.
– Как вам будет угодно. – Честно говоря, мне ужасно хоте лось осмотреть дом поподробнее.
Фиона взяла сумочку-косметичку, а на чемодан едва взглянула.
– Вы мне поможете?
Я подняла тяжеленный чемодан, и, чувствуя себя послушным осликом, потащилась за ней наверх. Там мы повернули направо и проследовали в хозяйскую спальню. Я поставила чемодан на пол.
Фиона подошла к кровати с пологом, где на белоснежном покрывале уже лежал один открытый чемодан, и стала вынимать из него одежду.
– Начните все сначала и введите меня в курс дела.
Рассказ я начала с пересказа бесед и кратко изложила то, что уже описала в отчете. Сперва – разговор с Одессой, затем визит к Кристал, далее – поездка в «Пасифик Медоуз» (тут я остановилась на трудностях, с которыми столкнулся доктор Перселл), после чего я описала свое посещение Бланш.
– Вы ездили к Бланш? – обернулась ко мне Фиона. – С чего это?
– Она позвонила мне домой. Я так поняла, вы с ней перед этим разговаривали.
– Ничего подобного! Поверить не могу, что вы пошли на это, не посоветовавшись со мной! Если бы я хотела, чтобы вы расспросили Бланш, я бы дала вам номер ее телефона. Что вы ей рассказали?
– Даже не помню. Извините, конечно, но она вела себя так, словно ей все про меня известно, и я решила, что она говорила с вами или с Мелани.
– Я сама сообщу девочкам все, что сочту нужным, но считаю неуместным, чтобы они узнавали что-то от вас. Вам это понятно?
– Да, – пробормотала я.
– Что вы собираетесь предпринять, чтобы его найти?
– Видите ли, я хочу побеседовать еще с несколькими людьми, чтобы лучше разобраться в ситуации. – На самом деле я была в полной растерянности.
Фиона сверкнула глазами, и я уж подумала, что сейчас она устроит мне разгон, но обошлось.
– У меня к вам вопрос, – сказала я. – Почему вы не сообщили, что в тот вечер он ехал сюда?
– Он так и не приехал. Я решила, что мы неточно договорились, на следующий день звонила ему в клинику, но его уже не было.
– А зачем он должен был приехать?
– Какое это имеет значение? Ведь он все равно не появился.
– В тот вечер в доме был кто-нибудь кроме вас?
– Кто-нибудь, кто мог бы подтвердить мои слова?
– Это бы не помешало.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь. Город у нас слишком маленький. Сплетни расползаются мгновенно. Я даже не раз решала ему оставлять машину во дворе. Просила загонять ее в гараж. О его приездах не знал никто.
– Во всяком случае, от вас.
– Он клялся, что не будет рассказывать Кристал.
– Я имела в виду не Кристал.
– Тригг?
– Да, – кивнула я. В конце концов, платит мне она. – А что насчет Ллойда Маскоу? Вы о нем когда-нибудь беседовали?
– Немного. Они с Дау друг друга не любили и по возможности избегали. Сначала по личным мотивам. Затем – по поводу отношений Лейлы с Ллойдом. Думаю, Ллойду не нравилось, что Дау в это вмешивается. Вместо того чтобы тратить время на Бланш, вам с ним надо было побеседовать.
Оставив Фиону в спальне, я спустилась вниз, к машине, по пути обдумывая тактику. Проще всего попросить у Кристал адрес Ллойда. Поскольку они оба опекуны Лейлы, адрес она наверняка знает. Я завела мотор и отправилась в Хортон-Рэвин.
Дом доктора Перселла стоял на зеленом лесистом холме, с которого был виден океан. Само строение, хотя Фиона и хвасталась своими дизайнерскими талантами, особого впечатления не производило. Бетонные кубы, громоздящиеся один на другом, явно были не во вкусе Кристал, и я понимала, почему она не рвется здесь жить. Во дворе стояли белый «вольво» и «ауди» с откидным верхом, а рядом – пижонский «ягуар» черного цвета.
Я позвонила, дверь открыла Кристал. На ней были ботинки, черные шерстяные брючки и толстый черный свитер.
– Очень кстати! Вы нам и поможете. Ника, это Кинси! Проходите же, – поторопила она меня.
– А что происходит? – спросила я, войдя в дом.
– Аника приехала из Фитча, – объяснила она. – Лейла ушла без разрешения из школы, и мы пытаемся ее отыскать, пока не поднялся скандал. Если узнают, что она смылась, ее выгонят.
Из кухни вышла Аника в синих брюках и красном блейзере, на нагрудном кармане которого было вышито золотыми буквами: «Академия Фитч». В отличие от паникующей Кристал она даже улыбнулась.
– Привет, Кинси! Как поживаете?
– Благодарю, все отлично. Вы думаете, Лейла отправилась сюда?
– Очень надеюсь, – сказала Кристал и пошла на кухню. – Я сварю кофе, и мы пытаемся сообразить, что нам делать. Она знает, что ездить автостопом ей строжайше запрещено. Если бы я так на нее не злилась, я бы с ума сошла от беспокойства. Кинси, вы как предпочитаете?
– Без молока.
Мы с Аникой проследовали за ней на кухню. Аника уселась на один из высоких табуретов, стоявших вдоль стойки, а Кристал достала из шкафчика чашки и блюдца.
– Теперь она полгода никуда не выйдет! Во сколько она исчезла?
– Она должна была появиться у меня в десять, – сказала Аника. – Не дождавшись, я отыскала ее соседку по комнате, и та сказала, что видела, как Лейла с рюкзаком вышла за ворота кампуса.
– А можно мне посмотреть ее комнату? – спросила я.
– Разумеется, – ответила Кристал. – Это наверху, вторая дверь справа.
Комната была яркая и пестрая. Девочка в том возрасте, когда плакаты с полуобнаженными рок-звездами соседствуют с плюшевыми игрушками. На полу, равно как и на двух стульях и подоконнике, валялись кучи одежды.
Комнату я осмотрела быстро, но тщательно. Единственной интересной находкой была запертая на ключ маленькая металлическая шкатулка, которую я обнаружила под матрацем. Я ее потрясла и услышала только тихое шуршание. Возможно, это ее склад наркотиков. Времени вскрывать замок у меня не было, и я сунула коробочку на место.
По дороге обратно на кухню я изучила стоявший на столе семейный календарь. Судя по всему, записи о назначенных встречах делали трое. По почерку и по содержанию записей я догадалась, что крупно и размашисто – с косыми «т» и пузатыми «а» – писала Лейла. Элегантные пометки красными чернилами – наверняка Кристал, а Рэнд писал совсем неразборчиво. Каждую вторую пятницу отмечалось, во сколько Лейла вернулась из школы. Я пролистала несколько страниц назад, нашла июль и август и увидела четвертый почерк – крупные буквы, черные чернила. Это, как я предположила, писал доктор Перселл, и последняя запись была напротив 8 сентября – за четыре дня до его исчезновения. Он отметил два собрания комиссии, медицинский симпозиум в Калифорнийском университете и игру в гольф в загородном клубе.
– С меня хватит! – говорила Кристал.
– Она, скорее всего, поехала к Ллойду, – сказала Аника.
– Прекрасно! Пусть он с ней и разбирается. Я сыта по горло. Руку даю на отсечение – это все Поли.
– Поли – это ее друг? – спросила я.
– Подруга, – уточнила Аника. – Ее зовут Полин.
Я взяла календарь и подошла к стойке, где меня ждала чашка кофе.
– Можно задать вопрос?
Кристал обернулась ко мне:
– Что такое?
Я поставила календарь на стойку.
– Как я поняла, Лейла приезжает сюда не каждые выходные?
– Почти каждые. Мы с Ллойдом обычно чередуемся, но возникают всякие обстоятельства.
– Например?
Кристал показала на вторые выходные июля:
– В тот раз Лейлу пригласили домой к ее подруге Шерри, в Малибу. У нее отец занимается кино, водит девочек на все крупные премьеры.
Я показала на пятницу 12 сентября, день, когда исчез Дау:
– А тут?
– То же самое, только подружка другая. Семья Эмили держит лошадей. Но, по-моему, Эмили тогда заболела, и Лейла отправилась к Ллойду. Почему вас это интересует?
Я пожала плечами и снова пролистала календарь. Похоже, Лейла уезжала к подружкам каждый месяц.
– А не могла она уйти с кем-нибудь из школьных приятельниц?
Кристал обернулась к Анике:
– Ты как считаешь?
– Нетрудно проверить.
Кристал сказала:
– Погодите, давайте я еще раз позвоню Ллойду. – Она взяла телефон, набрала номер, подождала немного и положила трубку. – Нет, опять никто не подходит. Но он там, я точно знаю. Ему вечно звонят из банка, и он боится брать трубку.
– Мне все равно нужен был предлог с ним повидаться, – сказала я. – Давайте я съезжу, посмотрю, нет ли там Лейлы.
– А что, неплохая мысль! Мы с Никой останемся здесь – вдруг она заявится? – Кристал взяла ручку, написала что-то в блокноте, вырвала листок и протянула мне. – Здесь мой телефон, телефон Ллойда и его адрес. Если найдете Ллойда, передайте, что ему пора бы взять часть забот на себя.
Я шла к машине и думала о том, как же удается детям разведенных родителей все это выдерживать.
Ллойд жил на улице под названием Грамерси-лейн, у подножия холма. Я выехала из главных ворот Хортон-Рэвин и свернула направо. На первом перекрестке я развернула карту. Грамерси-лейн находилась в трех километрах от дома Перселлов, это если напрямик, через лощину. Может, Лейла поймала в Малибу попутку и поехала на север по 101-му шоссе. Тогда бы она наверняка попросила высадить ее на Литл-Пони-роуд, которая сворачивала на юг.
Я отправилась на Литл-Пони. На вершине холма я свернула налево, к горам, и поехала, внимательно глядя на обочины шоссе. Я обогнала парочку под зонтиком и, только взглянув в зеркало заднего вида, опознала по белобрысой прическе и голенастым ногам Лейлу. Рядом шел кто-то высокий и худой, с рюкзаком. Я съехала на обочину и притормозила прямо перед ними. Когда они поравнялись со мной, я опустила стекло и спросила:
– Вас подвезти?
Лейла наклонилась к машине. Она поняла, что откуда-то меня знает, но откуда, вспомнить не могла. Ее спутница смерила меня враждебно-презрительным взглядом. Наверное, это и была Поли.
– Привет! – обратилась я к Лейле. – Меня зовут Кинси Миллоун. Мы виделись в пятницу в доме на побережье. Я только что от твоей мамы. Она очень волнуется. Ты бы хоть ее предупредила, что сбежала из школы.
– Со мной все в порядке, но все равно, поблагодарите ее за беспокойство.
– Сама и поблагодари.
Поли что-то сказала Лейле вполголоса, сняла рюкзак, отдала Лейле и зашагала вперед. Лейла обернулась ко мне:
– Вы не можете заставить меня ехать домой!
– Я вообще не собираюсь тебя заставлять, – сказала я. – Ладно, залезай, я подброшу тебя к отцу.
Она открыла дверцу, села, рюкзак поставила в ноги.
– Как вы узнали, куда я направляюсь? – спросила она.
– Это твоя мама вычислила. Доберемся до телефона, ты уж будь добра, позвони ей. Она с ума сходит от беспокойства.
– Может, вы позвоните? Все равно вы с ней будете разговаривать.
– Естественно, буду. – Мы некоторое время ехали молча, а потом я сказала: – Не могу понять, что тебя так раздражает.
– Ненавижу Фитч. Там все девицы только и знают, что выпендриваются.
– Я думала, у тебя есть подруги.
– Нету.
– А Шерри?
– Что – Шерри? – насторожилась Лейла.
– Я просто хотела спросить, как ты развлеклась в Малибу.
– Нормально. Весело было.
– А Эмили? Твоя мама говорила, тебе нравится кататься у нее дома на лошадях?
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Знаешь, есть у меня одно предположение. Ты ведь ни туда, ни туда не ездила, а проводила выходные с Поли, да?
– Ну и что? Мне уж и с Поли побыть нельзя?
– Где вы познакомились?
– В суде для несовершеннолетних.
– Ты попала под суд? Когда?
– Год назад, в июле. Нас там много было.
– За что?
– Копы утверждали, что мы вторглись в чужие владения и безобразничали, но это полная чушь. Мы просто гуляли около старого заколоченного дома.
– И в котором часу это было?
– Вы что, окружной прокурор? Ну, ночью, часа в два. Половина наших смылась, а остальных копы сцапали.
Я повернула налево, на Грамерси-лейн, и Лейла показала на обшарпанный дом с высокой крышей. Я подъехала к крыльцу и выключила мотор.
– Может, ты посмотришь, дома ли он? Я хотела с ним побеседовать.
– Это еще о чем?
– О докторе Перселле, если не возражаешь, – сказала я.
Лейла открыла дверцу, потянулась за рюкзаком, но я его перехватила.
– Пусть пока тут полежит. Если он дома, я рюкзак сама принесу. Не хотелось бы, чтобы ты от меня сбежала.
Она мрачно вздохнула, но послушалась. Хлопнула дверью и, сунув руки в карманы, зашагала к дому. Похоже, там никого не было. Она постучала раз, другой, развернулась и пошла назад к машине.
– Он, наверное, скоро придет. Я знаю, где ключ, так что могу просто его подождать.
– Очень хорошо. Подождем вместе.
Я вышла из машины и пошла, прихватив рюкзак, за ней. На крыльце Лейла приподняла горшок с засохшей геранью – на редкость оригинальное место – и достала ключ. Она отперла дверь, и мы вошли.
– Он здесь снимает?
– Да нет. Сторожит дом, пока приятель в отъезде.
Внутри дом представлял собой одну огромную комнату с потолком под самой крышей. Справа – лестница на антресоли, где была устроена спальня. А в самой комнате – грубая деревянная мебель, на стульях и диванах – пестрые индейские коврики. На небольшом столике в углу я заметила телефон.
– Ты сама маме позвонишь или мне звонить?
– Лучше вы. Я пойду в туалет.
Она удалилась, а я набрала номер Кристал:
– Я побуду здесь, пока Ллойд не вернется. Если он задержится, попробую уговорить Лейлу поехать домой.
– Если честно, я на нее ужасно злюсь и вообще не хочу с ней разговаривать. Аника сейчас позвонит в школу. Даже не знаю, что она им скажет.
– Ну, хорошо. Я буду держать вас в курсе.
Вернулась Лейла и пристроилась на диване.
– Что она сказала?
– Ничего особенного. По-моему, ты, Лейла, ее очень огорчаешь.
Она, даже не взглянув на меня, вытащила из рюкзака пудреницу и стала изучать свое лицо. Подтерла размазавшуюся тушь, снова посмотрелась в зеркальце.
– Расскажи-ка мне про Дау, – попросила я. – И не строй из себя бог знает что. Мне это начинает надоедать.
– А что вас интересует?
– Когда ты видела его в последний раз?
– Вот уж не помню.
– Ну, давай я тебе помогу. Двенадцатого сентября была пятница. Эмили заболела, и ты к ней не поехала. Значит, ты поехала в дом на побережье?
– Не-а. Я тут была.
– Как ты думаешь, где Дау?
– В Канаде.
– Интересно. А почему ты так решила?
– Я слышала, как он разговаривал по телефону с одной женщиной. Полгода назад в клинику пришли какие-то люди, забрали финансовые отчеты и карты большинства пациентов. Уж не знаю, в чем там дело, но его наверняка могли за это посадить, вот он и сбежал.
– А с кем он говорил?
– Понятия не имею. По имени он ее не называл, и голос я не узнала. Потом он понял, что я тоже сняла трубку, и ждал, пока я ее положу.
– Ты подслушивала?
– Я сидела у себя в комнате. Хотела позвонить. Откуда мне было знать, что телефон занят?
– Когда это случилось?
– Недели за две до того, как он смылся.
– Ты рассказала об этом полиции?
– А меня никто не спрашивал. Можно телевизор посмотреть?
– Разумеется.
Она взяла пульт, включила MTV и как загипнотизированная уставилась на экран. Начинало темнеть. Я зажгла свет и, поскольку Лейла не обращала на меня ни малейшего внимания, воспользовавшись моментом, заглянула в ящики письменного стола. Там лежали в основном бумаги хозяина. Нашла я и пачку счетов Ллойда – все просроченные.
Я поднялась на антресоли. Проверила комод – там не обнаружилось ничего, кроме огромного количества трусов кричащих расцветок. Я огляделась. У окна на треножнике стоял телескоп, и это меня заинтересовало. Сначала я оглядела окрестности из окна и, к своему несказанному удивлению, обнаружила, что Ллойд живет почти прямо напротив Фионы, через пруд.
Я узнала мрачные очертания ее дома. В телескоп дальний берег пруда просматривался прекрасно, я даже разглядела выбоины на валуне. Шел дождь, и на поверхности пруда расходились круги от капель. Я заметила какое-то движение справа и навела телескоп туда.
Это оказалась Труди, немецкая овчарка, которую я видела у Фионы. Она исступленно облаивала какую-то палку. Неподалеку я заметила примятые кусты, разглядела пригнутые до земли молодые деревца. Похоже, здесь протащили лодку, чтобы спустить на воду.
Я обратила свой взор на дальний конец пруда, где трава росла у самого берега. На столбе висело объявление: «Плавать и кататься на лодках запрещено». Быстро темнело. Я отошла от телескопа и уставилась вдаль. Что же такое я сейчас видела?
Я спустилась вниз. Лейла оторвалась от экрана и взглянула на меня.
– Мне надо ненадолго уехать, – сказала я. – Ты посиди тут одна, ладно?
– Ага. – И она снова вперилась в телевизор.
Я прикрыла за собой дверь и пошла по мокрой дорожке к машине. Дождь был не сильный, но противный. Сев за руль, я открыла бардачок, достала фонарик и положила его на сиденье, а затем завела машину и задом выехала со двора. Повернув направо, метров через восемьсот – еще раз направо, я поехала вверх по Олд-Резервуар-роуд.
Показался дом Фионы, и я свернула на обочину. Прихватив фонарик, я вышла из машины. Сумерки уже сгущались, но тропинку разглядеть было можно. Я полезла вверх по холму, мокрая трава скользила под ногами.
Спускаться оказалось еще сложнее. У берега я включила фонарик. Вода была почти черная, стоячая. Я навела луч фонарика на валун, на примятые кусты, а потом – снова на воду, ища отмель. Похоже, пруд был довольно глубоким, но под водой, как запрятанное сокровище, тускло поблескивал изгиб бампера. Надпись на номерном знаке я разобрать не могла, но все равно знала наверняка: там, под водой, – серебристый «мерседес» Дау Перселла.
6
Ночью на месте происшествия обычно возникает ощущение, что ты попала на какое-то мрачное и таинственное празднество. На обочине выстроились машина следователя, передвижная лаборатория и «форд»-седан плюс две патрульные машины с включенными мигалками.
Через пять минут после того, как я увидела затонувший «мерседес», я уже была на шоссе. Пулей понеслась к дому Фионы, взлетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и забарабанила в дверь, одновременно нажимая на кнопку звонка. Но, увы, дома ее не было.
Ближайшие соседи Фионы жили напротив. Я звонила в звонок, бормоча про себя: «Ну, пожалуйста! Ну, откройте же! Помогите мне!» Вглядываясь в стекло на двери, я рассмотрела прихожую. Наконец кто-то появился, дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет в свитере и брюках. Она включила свет на крыльце и настороженно уставилась на меня.
– Я приятельница Фионы, – сказала я громко. – Ее нет дома, а мне очень нужно позвонить.
Она взглянула на дом Фионы, удостоверилась, что там темно, после чего впустила меня и проводила к телефону.
Несколько минут спустя на шоссе показалась первая черно-белая патрульная машина. А через два часа у дороги собрались почти все соседи. Они стояли кучками под зонтиками и тихонько переговаривались, а дождь лил и лил. По-видимому, слухи о том, что нашлась машина доктора, уже распространились по округе.
Я сидела в своей машине и стучала зубами от холода. Время от времени приходилось заводить мотор – чтобы включить печку и дворники. В свете установленных на берегу прожекторов даже силуэты кустов выглядели зловеще. Мелькали тени суетившихся полицейских. Когда прибыл Одесса, я перекинулась с ним парой фраз. Он попросил меня никуда не уезжать и сказал, что они сначала пошлют водолаза – проверить, что в машине, а потом уже будут вытаскивать автомобиль на берег.
В какой-то момент появились Лейла и ее отчим Ллойд – он вернулся, когда я отправилась к пруду. Наверное, они заметили огни и приехали сюда на машине Ллойда. На шоссе я заметила две группы телевизионщиков – из КВСТ-ТВ и КЕСТ-ТВ. Блондинка с КЕСТ-ТВ уже брала интервью и готовила сюжет для одиннадцатичасового выпуска новостей. Сейчас, стоя под огромным черным зонтом, она беседовала с кем-то из соседей.
Через пять минут после того, как я увидела затонувший «мерседес», я уже была на шоссе. Пулей понеслась к дому Фионы, взлетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и забарабанила в дверь, одновременно нажимая на кнопку звонка. Но, увы, дома ее не было.
Ближайшие соседи Фионы жили напротив. Я звонила в звонок, бормоча про себя: «Ну, пожалуйста! Ну, откройте же! Помогите мне!» Вглядываясь в стекло на двери, я рассмотрела прихожую. Наконец кто-то появился, дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет в свитере и брюках. Она включила свет на крыльце и настороженно уставилась на меня.
– Я приятельница Фионы, – сказала я громко. – Ее нет дома, а мне очень нужно позвонить.
Она взглянула на дом Фионы, удостоверилась, что там темно, после чего впустила меня и проводила к телефону.
Несколько минут спустя на шоссе показалась первая черно-белая патрульная машина. А через два часа у дороги собрались почти все соседи. Они стояли кучками под зонтиками и тихонько переговаривались, а дождь лил и лил. По-видимому, слухи о том, что нашлась машина доктора, уже распространились по округе.
Я сидела в своей машине и стучала зубами от холода. Время от времени приходилось заводить мотор – чтобы включить печку и дворники. В свете установленных на берегу прожекторов даже силуэты кустов выглядели зловеще. Мелькали тени суетившихся полицейских. Когда прибыл Одесса, я перекинулась с ним парой фраз. Он попросил меня никуда не уезжать и сказал, что они сначала пошлют водолаза – проверить, что в машине, а потом уже будут вытаскивать автомобиль на берег.
В какой-то момент появились Лейла и ее отчим Ллойд – он вернулся, когда я отправилась к пруду. Наверное, они заметили огни и приехали сюда на машине Ллойда. На шоссе я заметила две группы телевизионщиков – из КВСТ-ТВ и КЕСТ-ТВ. Блондинка с КЕСТ-ТВ уже брала интервью и готовила сюжет для одиннадцатичасового выпуска новостей. Сейчас, стоя под огромным черным зонтом, она беседовала с кем-то из соседей.