Страница:
рат заводится, мы бы с первой игры отдали.
Снупи лихорадочно пошарил по карманам, но поиск этот не дал ни-
чего. Тогда он протянул им просительно золоченную пуговицу.
- Вот и все. Мы на днях тут купили вкладку к приходам, так что
сами сидим без капусты. Приходится слушать. Это крутота и умат. А
скоро вы играть-то будете?
Седой обреченно махнул рукой.
- Эх, аппарат лажа, фонит. Да вот тут на днях фуза с крюком
обещали дешево, с получки купим. Тогда и играть будем. Вот диффу-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 9
зор починим и будем.
Потом потрел на пуговицу, и, подумав, взял.
- Спасибо, Снупи. Я ее на колонку приколочу. Пусть висит для
пущего облома. Да ведь это круто будет - пуговица на колонке. Та-
кого еще ни у кого не было. Да мы их всех этим забьем, они у нас
еще поторчат. Ну спасибо, спасибо.
И вот, оживленный, он убежал. Снупи торжественно проводил его
взглядом, полным преклонения перед музыкантами и гордостью за
свою пуговицу. А Винкль осторожно осведомился:
- А как у вас тут с музыкой?
Тут же ему пришлось пожалеть о своем неосмотрительном вопросе.
Снупи вытаращил глаза, судорожно задергался, и стал выпускать
ошеломленное шипение, производя впечатление человека, которого
укусил за ногу собственный книжный шкаф.
- Снупи, Снупи, я пошутил,- попытался было исправить положение
Винкль, но было уже бесполезно. Его модный провожатый глубоко
впал в ту малоисследованную область, которую часто называют лома-
ми и крюками. В это место человеческой психики не заходил еще ни
один первооткрыватель, ни один отважный ученый, не поднял над ним
черное знамя науки, ни один естествоиспытатель не смог составить
его карту или перейти его вброд с тем, чтобы узнать его глубину.
Лишь заблудившиеся путники время от времени возвещают отчаянными
криками о том, что есть еще ломы на свете. И когда из Темного ле-
са жизни доносится вопль попавшего в их плен, заботливые мамы,
склонившиеся над колыбельками, успокаивают младенцев, говоря им:
"Торчи не так круто, детка, а то придут крюки и возьмут тебя".
Тогда ребенок перестает плакать, пытаясь представить себе эти эти
загадочные крюки и мирно засыпает за этим бессмысленном занятием.
Маловеры и еретики говорят, что ломы вовсе не река, не чащоба, а
всего-навсего лужа, куда успешно падают обдолбанные путешествен-
ники по жизни. Пусть их, у каждого были свои убедительные доводы,
предназначенные для маловеров. Думаю, что этих доводов хватает и
сейчас, а достойные люди, не слушая болтовни маловеров, лежат се-
бе в лужах, простите, бродят в возвышенно таинственной чащобе,
испуская веселые крики. Последовав же за ними, проследим их пере-
путанные пути.
Итак, вернемся к нашим героям. Прошло не так много времени, и
Снупи вновь стал способен воспринимать происходящее. И только бы-
ло он пустился в членораздельные объяснения, только было начал
заваливать Винкля плохо понятой информацией, о музыкальной сторо-
не леса, как что-то засвиристело в листве над ними, и на мох упал
медный начищенный самовар. Еще не успев удивиться этому, Уинки
почувствовал довольно ощутимый удар по голове, с плеча его скати-
лось велосипедное колесо, в самом центре которого находился вни-
мательно смотрящий на Винкля глаз. Снупи неожиданно быстро сре-
агировал, и вскричав что-то, потащил Винкля из опасного места.
Следом продолжали катиться разнообразные и странные предметы:
швейная машинка на семи колесах с надписью "ищу зонтик", светяща-
яся буква "С", которую с натугой тащили два привязанных к ней
хроника, пронзительно свистящие черепашки, прыгающие кубики и
прочая многоногая шумящая, расползающаяся во все стороны нечисть.
- Господи, ломы-то какие,- сказал Снупи, и утащил Уинки доста-
точно далеко от извергающегося дерева. - Сигареты у меня вот чуть
было не румпельцировались.
Слегка ошарашенный Уинки ничего не стал возражать на это и про-
должал следить за Снупи, боязливо поглядывая на близлежащие де-
ревья.
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 10
- Да,- сподхватился тот,- так ты знаешь, куда мы идем?
Когда Уинки выразил свою неосведомленность о пункте из назначе-
ния, Снупи жалостно посмотрел на него и остановившись, торжес-
твенно заявил:
- В Фан-клуб мистера Крюка и Психоделической Водонапорной Баш-
ни.
Из кустов высунулась чья-то рука, помахала в воздухе двумя вы-
сунутыми пальцами, и сонно упала обратно.
- Да,- сказал Снупи, явно наслаждаясь возможностью привлечь в
ряды поклонников Крюка нового человека. Именно туда поклонникам
наикрутейшей команды вселенной.
Тогда Уинки допустил еще одну неосторожность, чуть было не
ставшую для него роковой.
- А что это за команда?- спросил он.
Снупи остановился Снупи раскрыл рот, Снупи позеленел, завращал
выпучившимися глазами и перестал дышать. Потом медленно и осто-
рожно скосил один глаз на Уинки и лицо его постепенной стало при-
нимать радостное осмысленное выражение. Потом он сказал:
- Что?!!
Лес замер. Кругом все жители и мирно гуляющие обитатели замерли
на одной ноге, не успев опустить вторую на твердую землю. Снупи
со все более и более расплывающейся на его лице улыбкой закричал:
- Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о?!!!
Уинки упал на мох, зажав уши руками. С деревьев посыпались раз-
ноцветные листья. Один ствол метрах в десяти от них покачнулся и
замер, в положении, опровергающем все законы физики. Такого кри-
ка, с тех пор как рассеянный третьим словом повелителя актер про-
возгласил начало великой битвы цефиаков, никто не слышал. Тогда
это кричала целая армия страшных водителей и непреклонных бойцов,
закованных с ног до головы в горделиво блестевшие самовары и во-
оруженные мечами-самопилами в комплекте с испорченными точилками
для карандашей. А здесь Уинки, все еще лежа, опасливо отнял руку
от уха и прислушался. Вроде все было тихо. Птицы и лягушки снова
начали квакать и петь, гуляющие возобновили свою прогулку, и
упавшее дерево вернулось на свое место. Только из большой крото-
образной банки из стекла высунулась усатая голова и спросила:
- Что за дела?
- Этот человек не знает мистера Крюка и Психоделическую Водона-
порную Башню,- объяснил пришедший в себя Снупи с блаженной улыб-
кой на лице. - Теперь я веду его в клуб.
- Крутота,- весело откликнулась голова и снова скрылась в бан-
ке.
Снупи схватил Уинки за руку, поднял его на ноги, бормоча: "Пой-
дем, пойдем" и поволок его вперед.
ГЛАВА 4.
Первое, что бросилось ему в глаза - огромный яркий плакат на
противоположной стороне, гласящий в три цвета:
КУЗНЕЧИКИ ОШИЗЕЛИ.
Сия странная надпись сопровождалась изображением женской ноги,
из которой выезжал мотоцикл. Чуть ниже, под гнилым бревном, на
котором люминисцентной краской было выведено ПОП ВСЕГО ПОПА кра-
совалась грифельная доска с этим попом.
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 11
КАМ ОН МИСТЕР Х
СЮПРИМ ПОНХОДЕЛИК ЛАЖА
ПРИКИД ПРИКИД
НИШТЯКИ
ЧАВО ТЫ СМОТРЕШЬ
ВЕЛИКАЯ ЧУГУННАЯ НАКОВАЛЬНЯ
БЭБИ, Я ОБТОРЧАЛСЯ В ЧЕРНЯК
СУПЕРФАК
АНАКОНДА
ПОВИДЛО
ТНЕ КРЕСТЬЯНЕ
Придя в себя от накатившейся на него волны гамa и дыма, Уинки
попытался врубиться в обстановку. Крутая торчальня, она же
фан-клуб мистера Крюка и Психоделическая Водонапорная Башня пред-
ставлялась огромной и прокуренной до основания. Там и сям висели
плакаты, призывающие заниматься разнообразными странными далами,
сообщавшие о малопредставительных вещах. Под ними сидели, курили,
умели и молчали волосатые люди неоконформистского толка, каковой
выражался преимущественно надеванием на себя вещей для этого не
приспособленных и в отказе от буржуазной привычки хотя бы изредка
мыться, а также в убеждении, что табачный дым лучше воздуха, а
алкогольные напитки лучше воды.
Пока Уинки так озирался кругом, Снупи, пробормотав что-то, ис-
чез в клубах табачного дыма. Неожиданно из беспорядочного скопле-
ния тел вылетел человек, одетый весьма живописно в рыболовную
сеть. После чего скопление разразилось ревом то ли восхищения, то
ли возмущения. Рыболов подскочил к Уинки и, протянув руку, спро-
сил:
- Что это за дерево, за молодой леопард, с которого я ласково
возвращаюсь.
- Советую спросить у Бертона,- скромно сказал Уинки, вспомнив
детство.
- О, Бертон,- простонал человек, все еще протягивая руку и про-
должая стонать, выскочил на улицу, придерживая волочившийся за
ним шлейф.
Сразу же после этого к Уинки подошел очень мрачный, очень худой
юноша с ведром на голове и предложил продать ему набор игл, годя-
щихся для стереомашины и в любом количестве голов. Уинки вежливо
отказался, сославшись на отсутствие у него рук. После чего юноша,
еще более утвержденный этим отказом своей имзантропии, вернулся
на свое место под криво висящим плакатом:
САМОУБИЙСТВО - ЭТО МНОЖЕСТВО ОГЛУШАЮЩИХ ЗВОНКОВ.
Тем временем к Уинки приблизился устойчиво бухой человек лет
40, по бороде коорого можно было примерно сказать, что он ел за
последнюю неделю.
- Вы, молодые, все хиппара да моднари,- прохрипел он одобри-
тельно, глядя в несколько сторон сразу, это хорошо, а я вот ста-
рик, старый битник. Таких как я больше нет, пррально, ты меня
уважаешь, чувак,- доверительно спросил он, совладав, наконец, со
своими глазами, и заставив их уставиться на Уинки. - Пррально.
Похлопав Уинки по плечу, он направился к выходу, во все горло
читая малопонятные, трудновосприимчивые стихи. Уинки улыбнулся,
давно ему не приходилось бывать в такой обстановке. Фан-клуб мис-
тического леса навеял на него воспоминания детства. "Интересно -
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 12
как они похожи друг на друга" - подумал он,- и этот престарелый
битник и мрачный продавец торчева и веселые обдолбанные поклонни-
ки сюрреализма. Я их всех видел раньше, давно, хотелось бы знать,
где тут молодой я". И под покровом дыма он двинулся вперед, рас-
сматривая обитателей избы-торчальни. Миновав трех полуголых моло-
дых людей, сидящих во вместительной бочке и спорящих о преимущес-
твах старого ботинка перед настольной лампой. На спине одного из
них виднелась полустертая надпись: "Жди меня и я умру", очень
грязного курильщика трубки, который был погружен в рассматривание
своего еще более грязного колена и двух голых девушек в зеленых
валенках, увлеченных чтением Раскаркришана. Уинки присел около
существа в белой хламиде и облаке длинных светлых волос, в руках
его находился причудливого вида музыкальный инструмент с неопре-
деленным количеством струн, из которого юноша, как это выясни-
лось, когда он поднял голову, извлекал звуки индийской раги. В
этом человеке было что-то, выделявшее его из остальных. Может
быть, увлеченность, или что-нибудь еще, во всяком случае, Уинки
почувствовал к нему внезапную симпатию, послушав немного музы-
кальных упражнений своего нового друга. Не перемолвившись словом,
Уинки понял, что они друзья. Почему? Кто может объяснить, как
рождается дружба. Он с сожалением оторвался от звуков и двинулся
дальше. Миновав парочку, занимавшуюся объедением початка кукуру-
зы, Винкль увидел элегантно одетых в разодранные фраки молодых
людей, деловито рассматривающих диски. Заглянув через плечо одно-
го из них, можно было полюбоваться на живописно оформленную об-
ложку с надписью: "Доктор Крюк и Психоделическая водонапорная
башня". 18 приходов квартитьера сломанной березы, включая
хит-синги "Узник желтый ужин". Однако при приближении Винкля
джентльмены во фраках прервали свои, несомненно, высокоинтеллек-
туальные, разговоры о качестве вкладов, конвертов, песка, дериба-
сов, массы, пакетов, а также о прайсе, поспешно спрятав диски.
Пожав плечами, Уинки двинулся дальше. Миновав ряд неподвижно ле-
жащих тел, павших жертвами крутого прихода, он собрался было по-
дойти к волосатого вида художнику, занявшемуся своим черным делом
неподалеку, как в фигуре одного из лежащих, что-то привлекло его
внимание. Уинки всмотрелся, и, не доверяя своим глазам, сделал
несколько шагов. Потом, все еще не веря, подбежал к нему, и пере-
вернув на спину, проглотил комок коконя.
- Господи, Дэви.
Дэвид невидящими глазами смотрел в потолок. Уинки, беспомощно
оглянувшись вокруг, взвалил на себя тело своего самого близкого
друга и понес его к выходу.
ГЛАВА 5.
Длинный человек с чуть надменным лицом и маленькой бородкой сел
к пианино и начал настраивать гитару, которая, как маленький
красный зверь, притаилась у него на коленях. На возвышении, слу-
жившем чем-то вроде сцены, появился меланхоличный ударник с сига-
ретой в зубах. Он опустился на одно колено и начал поправлять ба-
совый барабан. Затем, обойдя установку, склонился над гущей бара-
банов и зал огласился привычным заклинанием:
- Раз, два. Раз, два. Раз, два.
Дэвид ухмыльнулся. Легко поднявшись, человек с красной гитарой
тоже подошел к своему микрофону. И глубокий низкий голос его раз-
дался из черных потертых тумб, стоящих по краям сцены. Появился
пианист в длинной широкой вельветовой куртке, похожий на како-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 13
го-то бога, одевшегося модным художником. Он тронул клавиши, раз-
вернулся и воззрился в зал. Оттуда вылез кто-то с болезненным ли-
цом, взял гитару, и воткнул штеккер. Мальчик со скрипкой откинул
сигарету и приложил скрипку к плечу. Музыка вошла неожиданно и
никто не смог уловить того мгновения, когда люди на сцене перес-
тали быть людьми из плоти и крови и воплотились в звуки. Кровь
прихлынула к вискам Дэвида, чудо воплощения охватило его. Вздрог-
нув на ветру, растаял мир и вспыхнул как сухая трава сенра. Скри-
пач, еще совсем юный, ласкал скрипку длинными нежными пальцами.
Она пела, как поют деревья, готовые отдать себя ночи, как поют
июльские поля на восходе. Он смотрел куда-то мимо сего со строгим
и застывшим лицом. А потом музыка возвышалась, и скрипка, как ра-
неная птица, рвалась в штопор. Обезумевшая гоночная машина носи-
лась по кругу, распиливая реальность, вылетая на крутых виражах
из пространства и времени, опровергая законы гармонии и разрезая
небо надвое. Битком набитый зал постепенно накалялся, обычные
разговоры словно обрезало ножом. Впрочем бы, их не было бы слыш-
но. И лица, обращенные к сцене, как головы, начали расправляться
в этом шторме звука. Вразнобой стучащие сердца обрели единое би-
ение, слившееся с пульсом песни. Маленький косматый человек рядом
с Дэвидом, только что распевающий что-то во всю глотку, куривший
четыре сигареты сразу, и вообще веселившийся вовсю. как разбужен-
ный, замолк. И судорожно раскрыв глаза, пил музыку всем своим
существом, а скрипка писала на его лице отчаяние. Становилось все
горячее. Пианист забыл обо всем и бросился в море клавиш, и руки
его вспыхивали как зарницы, разбивалясь о ноты и рождая гармонию.
Ударник уже не существовал как человек, а были только палочки,
бьющиеся в пальцах о барабан, как о мир. Изредка, из-под развева-
ющихся волос, прорезал воздух невидящий предсмертный оскал. Песня
рвала на части, чтобы выпустить, наконец, свет из людских сердец.
И на самой высшей точке, когда дальше идти уже некуда, человек с
гитарой засмеялся в микрофон. Так мог смеяться дьявол. И вдруг
рванулся вверх вперед, а гитара, как кричащая птица полетела впе-
реди, как душа, вырванная из тела.
Уинки подошел к Дэвиду, на ходу вынимая сигарету из помятой
пачки.
- Ну как, круто? - спросил Дэвид, улыбаясь.
- Да,- гордо, как будто музыка весь сегодняшний вечер, принад-
лежала ему, сказал Уинки, прикуривая от светлячка, я просто в об-
ломе.
А вечер на самом деле принадлежал Девиду. Казалось, весь мир
принадлежал ему, не знающему об этом и не желающему знать. Зачем?
У него была Джой. Уинки отыскал ее глазами. Она продиралась
сквозь разноцветную толпу, раздавая приветливые улыбки.
- Уинк. Сегодня будет что-нибудь?- наконец, дойдя до них и не
дожидаясь ответа, прижалась к плечу Дэвида, смотря на него снизу
вверх так, что Уинки первый раз в жизни показалось, что он живет
на Земле зря. Что значило существование перед этим взглядом, в
котором не было места ничему, кроме любви.
Дэвид ответил на взгляд, и мир мгновенно покачнулся в зеркалах
его зрачков, уступив ей место. Уинки глубоко затянулся, и невидя-
ще посмотрел в зал. Да, он был немножко влюблен в Джой, но не
сознался бы в этом даже самому себе. И еще гордился тем, что
именно ему Дэвиду выпало счастье любить самую прекрасную девушку
на Земле. И быть любимым так, что все стихи всех поэтов казались
нечего не стоящим анекдотом.
"Вот они, люди, ради которых был сотворен мир" - сказал он се-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 14
бе. "Вот оно, сердце жизни". И ощутил на секунду, убрав всепогло-
щающую волю, что любят не его, единственного и прекрасного в сво-
ей единственности, что никто и никогда так не полюбит его, и ки-
нулся в прямой звук, где скрипка билась о камни ритма, как белая
чайка с перебитым крылом, одна, как он. Джой посмотрела ему вслед
с чуть виноватой улыбкой и перевела взгляд на Дэвида. Как всегда,
ее сердце взорвалось бесконечным счастьем: вот он, мой; навсегда,
и прижалась к нему всем телом. "Бедняжка" - имея в виду Уинки, но
уже забыв о нем. Скоро ночь - сказали их тела, безуспешно пытаясь
скрыть великую радость. "Впереди ночь, словно первая, словно пос-
ледняя, единственная, одна из многих, великая, наша",- подумал
Дэвид. "Я буду тебя любить, как никогда не любил"- молча сказал
он. "Вся жизнь впереди, "- подумала она,- "моя у тебя, твоя у ме-
ня". И мысли ее смешались в одной бурной сверкающей чистой реке
счастья. Губы неслышно шевельнулись в одной из молитв всех влюб-
ленных: "Я люблю тебя".
Уинки, давно забывший о своем космическом одиночестве и непоп-
равимом горе, отдавал тело свое тело ритму, и сердце его пело ве-
ликой радостью жизни. Он не заметил, как они вышли. Лес был охва-
чен пожаром. Освещенные стволы уходили вверх, как органная месса.
Чуть слышно бормотал ветер, Уинки, опустив голову на колени, си-
дел около тела Дэвида и ждал.
- А ее нет больше. Осенью... ты знаешь, она сама любила пробо-
вать все сама. Ну и попробовала ... отвыкнуть-то трудно. Больше
... больше ... а потом люминал. Все в лучших традициях ... Да,
пытались... Двое суток в больнице... Думали, откачали, а потом...
потом вдруг все... да... да... буквально на минуту... перед самым
концом... ничего... плакала... сказала, что любит... ушел, конеч-
но, что было делать. Понимаешь, я не мог там оставаться... Не
помню где... все равно... Не могу быть в мире, здесь все так же,
как и при ней, а ее нет... да, нет... Люминал меня не привлекает.
Все одно и то-же, толку-то, Винкль, я все еще люблю ее, не могу
перестать, а по ту сторону любить уже нельзя, а не могу не лю-
бить. Поэтому я здесь, посередине. Да нет, это просто только на
словах. Знаешь, это получается как круг, одно за другим и не вый-
ти. Прости, мне трудно об этом говорить. Я лучше обратно пойду.
Там не надо говорить, там ничего не надо. Там ты чистый цвет, и
море таких же чистых цветов. Ее там нет, а может, она там, но ее
надо найти. Прости, я пойду обратно, спасибо, что пришел. Прощай,
Уинки.
"Вперед, вперед, разорвать эту цепь. Мертвую, крепкую цепь.
Дэви, вернись, я разорву эти цепи. слышишь, Дэви, разорву, разор-
ву, мертвую, мертвую, мертвую".
ГЛАВА 6.
Проснувшись, солнце било ему в глаза, и первое, что пришло в
голову: "я разорву эти цепи". Он пососал эту фразу, повертел ее
на кончике языка, и поняв, как много он хочет сделать, приобод-
рился. Не все еще потерянно, напротив, все еще впереди. Он бодро
вскочил, потянулся и обозрел окружающее. Эта часть леса была ему
незнакома. Вперемешку с огромными, раскидистыми деревьями из
земли вырастали металлические конструкции, которые, похоже, явля-
лись плодом творчества садовника-металлурга. А прямо перед ним
торчала из мха прозрачно-изумрудная рука, показывающая кукиш не-
бесам.
- Вам не румпельно, мистер Мирпернакель? - возразил сзади жен-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 15
ский голос.
Уинки обернулся и оказался с глазу на глаз с милой черноволосой
особой в черной ряссе, неотъемлемой частью которой являлся сер-
дцевидный вырез на животе. Особа очаровательно улыбнулась и без
всякой связи с предыдущим сообщила; что ее имя Миран. Поощреный
этими знаками внимания, Уинки сорвал со своей головы шляпу и ста-
рательно обмахнул ею свои сапоги, а также все то, что находилось
в радиусе двух метров вокруг, включая подол собеседницы.
- К несчастью, я не имею чести быть господином Мирпернакелем, -
кончив подметать лес, сообщил Уинки. - Мое имя - Рип ван Винкль.
- Я счастлива, милорд Уинкль,- тихо сказала Миранда.
- О, что вы сударыня.
Только было шляпа Уинкля приготовилась вновь слететь с насижен-
ного места, как Миранда вдруг вскинула голову и закричала. Уинки
обернулся. На поляну выбежал человек, затравленно посмотрел в
глубь леса, простонал и кинулся в сторону. Бегущий за ним высокий
тощий юноша повторил было его движения, но споткнулся об одну из
металлических конструкций, и, взмахнув руками, упал на мох. А
сзади происходило что-то непонятное: деревья изгибались и корежи-
лись, словно плясали в горящем воздухе, появлялись и растворялись
между ними ослепительные розовые столбы, раздавалось мощное гуде-
ние и жужжание. Где-то в глубине этого надвигающегося феномена
вспыхивало изображение нешумной голубой руки, резко и часто рука
медленно сжималась. Не успев толком сообразить, Уинки одновремен-
но услышал судорожный всхлип Миранды, жужжание и крик упавшего:
- Мы пропали!
Ноги сами бросили его вперед, и только после первого шага Уинки
осознал, что происходит. Все-таки полгода в Гершатцере не прошли
даром. В мозгу, как отпечатанная, появилась первая строчка закли-
наний Тракгруммербама. Замерев в позе непреклонности, Уинкль за-
тянул монотонным речетативом древнесохандрские мантры, отгоняющие
злых духов. Жужжание мгновенно усилилось, и между неподвижным
Уинклем и столбами воздух покрылся сетью трещин. Со стороны могло
показаться, что какой-то невидимый паук заткал пространство блес-
тящей паутиной, в которой, как чудовищные мухи, бились материали-
зованные слова. Изображение руки утонуло в черном облаке флаффы,
что-бы появиться через уже во всех трех измерениях, направив уг-
рожающие длинные пальцы на Уинкля. Столько ненависти было в каж-
дом дюйме этого движения, что казалось, невозможно устоять против
такой всесметающей силы. Но Уинкль взвалил промелькнувшие в глу-
бине ббаш цвета изумления, вопросы испуга, и улыбнулся уголком
рта.
Этот грумпер был еще слишком молодым, чтобы устоять против нести-
сильных мантр мудрецов. И в ответ он выстроил рядом с собой пять
треугольников в форме торжества. Столбы загорелись еще ярче, и
трава между Уинком и центом ббаши начала медленно расползаться в
стороны, не устояв перед потоком энергии. Однако, не успели тре-
угольники победы растаять в воздухе, как что-то щелкнуло в глуби-
не леса, и раздвигая кустарники, на Уинка начала надвигаться се-
рая стена трипплеров, людей без лица. Он выждал, когда они приб-
лизятся достаточно близко, и растворил их движением руки. Кинув
взгляд на синие пальцы ббаша, он неожиданно не увидел их; новая
волна трипплеров шла, сметая все на своем пути, а за их серыми
головами полыхало лиловое свечение. Груммлер готовил новое под-
крепление. Тогда Уинки похолодел. Заклинаний против трипплеров не
существовало. Эти речные призраки никогда никому ни мешали, а
только жили своей сырой, непонятной жизнью. Гладь реки надежно
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 16
скрывала их от всяческих конфликтов. Справиться с ними можно бы-
ло, растворяя каждую их волну, но энергии уничтожения у Ункля
почти не было. Пора было готовиться к почетнной кончине. Именно в
этот момент, непредусмотренный рукописью За и древними манускрип-
тами, ему в голову явилась идея. Он не глядя закинул руки за го-
лову и сорвал яблоко с мысленного сверхдерева, подкинул его в ру-
ке и вложил в середину радость, а снаружи, в плоть яблока, оре-
олом - веселье. Потом откусил кусок ароматно хрустящего плода,
зажег его улыбкой и кинул в сердце ббаша. Что-то захрипело там,
трипплеры расстаяли в воздухе, оставив после себя слабый аромат
тины, а столбы вспыхнули и исчезли. Уинки опустился на колени и
пробормотал себе благодарственные тхая. Хоть ему и было не впер-
вой расправляться со злыми духами, но все же это занятие было
достаточно изнурительным. Один раз на вершине зеркального холма
он на протяжении трех суток пытался усыпить Каролину Сывау - де-
рево-вампира, которое объявило войну до последней капли крови
маленькому племени поклонников Великой Ломовой Железной Дороги.
"Усыпить-то я его усыпил, но как я тогда проголодался", - подумал
он вслух, не сообразив, что думать вслух не к лицу молодому бро-
дячему заклинателю духов, улыбнулся и легко поднялся с колен,
опять готовый отразить любое нападение темных сил.
Прошло некоторое время, Миранда, Уинки, и спасенные им Кво и
Ивааном удалялись от металлической поляны, мирно беседуя. Иваан и
Кво оказались как и Уинки, пришельцами в этом лесу. Заговорив о
большом мире, они быстро отыскали общих знакомых и теперь дружно
выясняли когда, где и как они виделись в последний раз. Миранда
же, с естественным любопытством человека, никогда не заходившего
далее чем на пять миль от реки Оккервиль, слушала их разговор.
Внезапно из близостоящего дерева высунулась старушечья рука в
черном рукаве и что было сил позвонила в ошпаренный колокол, ко-
торый она /рука то-бишь/ удерживала на весу с видимым усилием.
Покончив с этой трудоемкой работой, рука незамедлительно убралась
Снупи лихорадочно пошарил по карманам, но поиск этот не дал ни-
чего. Тогда он протянул им просительно золоченную пуговицу.
- Вот и все. Мы на днях тут купили вкладку к приходам, так что
сами сидим без капусты. Приходится слушать. Это крутота и умат. А
скоро вы играть-то будете?
Седой обреченно махнул рукой.
- Эх, аппарат лажа, фонит. Да вот тут на днях фуза с крюком
обещали дешево, с получки купим. Тогда и играть будем. Вот диффу-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 9
зор починим и будем.
Потом потрел на пуговицу, и, подумав, взял.
- Спасибо, Снупи. Я ее на колонку приколочу. Пусть висит для
пущего облома. Да ведь это круто будет - пуговица на колонке. Та-
кого еще ни у кого не было. Да мы их всех этим забьем, они у нас
еще поторчат. Ну спасибо, спасибо.
И вот, оживленный, он убежал. Снупи торжественно проводил его
взглядом, полным преклонения перед музыкантами и гордостью за
свою пуговицу. А Винкль осторожно осведомился:
- А как у вас тут с музыкой?
Тут же ему пришлось пожалеть о своем неосмотрительном вопросе.
Снупи вытаращил глаза, судорожно задергался, и стал выпускать
ошеломленное шипение, производя впечатление человека, которого
укусил за ногу собственный книжный шкаф.
- Снупи, Снупи, я пошутил,- попытался было исправить положение
Винкль, но было уже бесполезно. Его модный провожатый глубоко
впал в ту малоисследованную область, которую часто называют лома-
ми и крюками. В это место человеческой психики не заходил еще ни
один первооткрыватель, ни один отважный ученый, не поднял над ним
черное знамя науки, ни один естествоиспытатель не смог составить
его карту или перейти его вброд с тем, чтобы узнать его глубину.
Лишь заблудившиеся путники время от времени возвещают отчаянными
криками о том, что есть еще ломы на свете. И когда из Темного ле-
са жизни доносится вопль попавшего в их плен, заботливые мамы,
склонившиеся над колыбельками, успокаивают младенцев, говоря им:
"Торчи не так круто, детка, а то придут крюки и возьмут тебя".
Тогда ребенок перестает плакать, пытаясь представить себе эти эти
загадочные крюки и мирно засыпает за этим бессмысленном занятием.
Маловеры и еретики говорят, что ломы вовсе не река, не чащоба, а
всего-навсего лужа, куда успешно падают обдолбанные путешествен-
ники по жизни. Пусть их, у каждого были свои убедительные доводы,
предназначенные для маловеров. Думаю, что этих доводов хватает и
сейчас, а достойные люди, не слушая болтовни маловеров, лежат се-
бе в лужах, простите, бродят в возвышенно таинственной чащобе,
испуская веселые крики. Последовав же за ними, проследим их пере-
путанные пути.
Итак, вернемся к нашим героям. Прошло не так много времени, и
Снупи вновь стал способен воспринимать происходящее. И только бы-
ло он пустился в членораздельные объяснения, только было начал
заваливать Винкля плохо понятой информацией, о музыкальной сторо-
не леса, как что-то засвиристело в листве над ними, и на мох упал
медный начищенный самовар. Еще не успев удивиться этому, Уинки
почувствовал довольно ощутимый удар по голове, с плеча его скати-
лось велосипедное колесо, в самом центре которого находился вни-
мательно смотрящий на Винкля глаз. Снупи неожиданно быстро сре-
агировал, и вскричав что-то, потащил Винкля из опасного места.
Следом продолжали катиться разнообразные и странные предметы:
швейная машинка на семи колесах с надписью "ищу зонтик", светяща-
яся буква "С", которую с натугой тащили два привязанных к ней
хроника, пронзительно свистящие черепашки, прыгающие кубики и
прочая многоногая шумящая, расползающаяся во все стороны нечисть.
- Господи, ломы-то какие,- сказал Снупи, и утащил Уинки доста-
точно далеко от извергающегося дерева. - Сигареты у меня вот чуть
было не румпельцировались.
Слегка ошарашенный Уинки ничего не стал возражать на это и про-
должал следить за Снупи, боязливо поглядывая на близлежащие де-
ревья.
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 10
- Да,- сподхватился тот,- так ты знаешь, куда мы идем?
Когда Уинки выразил свою неосведомленность о пункте из назначе-
ния, Снупи жалостно посмотрел на него и остановившись, торжес-
твенно заявил:
- В Фан-клуб мистера Крюка и Психоделической Водонапорной Баш-
ни.
Из кустов высунулась чья-то рука, помахала в воздухе двумя вы-
сунутыми пальцами, и сонно упала обратно.
- Да,- сказал Снупи, явно наслаждаясь возможностью привлечь в
ряды поклонников Крюка нового человека. Именно туда поклонникам
наикрутейшей команды вселенной.
Тогда Уинки допустил еще одну неосторожность, чуть было не
ставшую для него роковой.
- А что это за команда?- спросил он.
Снупи остановился Снупи раскрыл рот, Снупи позеленел, завращал
выпучившимися глазами и перестал дышать. Потом медленно и осто-
рожно скосил один глаз на Уинки и лицо его постепенной стало при-
нимать радостное осмысленное выражение. Потом он сказал:
- Что?!!
Лес замер. Кругом все жители и мирно гуляющие обитатели замерли
на одной ноге, не успев опустить вторую на твердую землю. Снупи
со все более и более расплывающейся на его лице улыбкой закричал:
- Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о?!!!
Уинки упал на мох, зажав уши руками. С деревьев посыпались раз-
ноцветные листья. Один ствол метрах в десяти от них покачнулся и
замер, в положении, опровергающем все законы физики. Такого кри-
ка, с тех пор как рассеянный третьим словом повелителя актер про-
возгласил начало великой битвы цефиаков, никто не слышал. Тогда
это кричала целая армия страшных водителей и непреклонных бойцов,
закованных с ног до головы в горделиво блестевшие самовары и во-
оруженные мечами-самопилами в комплекте с испорченными точилками
для карандашей. А здесь Уинки, все еще лежа, опасливо отнял руку
от уха и прислушался. Вроде все было тихо. Птицы и лягушки снова
начали квакать и петь, гуляющие возобновили свою прогулку, и
упавшее дерево вернулось на свое место. Только из большой крото-
образной банки из стекла высунулась усатая голова и спросила:
- Что за дела?
- Этот человек не знает мистера Крюка и Психоделическую Водона-
порную Башню,- объяснил пришедший в себя Снупи с блаженной улыб-
кой на лице. - Теперь я веду его в клуб.
- Крутота,- весело откликнулась голова и снова скрылась в бан-
ке.
Снупи схватил Уинки за руку, поднял его на ноги, бормоча: "Пой-
дем, пойдем" и поволок его вперед.
ГЛАВА 4.
Первое, что бросилось ему в глаза - огромный яркий плакат на
противоположной стороне, гласящий в три цвета:
КУЗНЕЧИКИ ОШИЗЕЛИ.
Сия странная надпись сопровождалась изображением женской ноги,
из которой выезжал мотоцикл. Чуть ниже, под гнилым бревном, на
котором люминисцентной краской было выведено ПОП ВСЕГО ПОПА кра-
совалась грифельная доска с этим попом.
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 11
КАМ ОН МИСТЕР Х
СЮПРИМ ПОНХОДЕЛИК ЛАЖА
ПРИКИД ПРИКИД
НИШТЯКИ
ЧАВО ТЫ СМОТРЕШЬ
ВЕЛИКАЯ ЧУГУННАЯ НАКОВАЛЬНЯ
БЭБИ, Я ОБТОРЧАЛСЯ В ЧЕРНЯК
СУПЕРФАК
АНАКОНДА
ПОВИДЛО
ТНЕ КРЕСТЬЯНЕ
Придя в себя от накатившейся на него волны гамa и дыма, Уинки
попытался врубиться в обстановку. Крутая торчальня, она же
фан-клуб мистера Крюка и Психоделическая Водонапорная Башня пред-
ставлялась огромной и прокуренной до основания. Там и сям висели
плакаты, призывающие заниматься разнообразными странными далами,
сообщавшие о малопредставительных вещах. Под ними сидели, курили,
умели и молчали волосатые люди неоконформистского толка, каковой
выражался преимущественно надеванием на себя вещей для этого не
приспособленных и в отказе от буржуазной привычки хотя бы изредка
мыться, а также в убеждении, что табачный дым лучше воздуха, а
алкогольные напитки лучше воды.
Пока Уинки так озирался кругом, Снупи, пробормотав что-то, ис-
чез в клубах табачного дыма. Неожиданно из беспорядочного скопле-
ния тел вылетел человек, одетый весьма живописно в рыболовную
сеть. После чего скопление разразилось ревом то ли восхищения, то
ли возмущения. Рыболов подскочил к Уинки и, протянув руку, спро-
сил:
- Что это за дерево, за молодой леопард, с которого я ласково
возвращаюсь.
- Советую спросить у Бертона,- скромно сказал Уинки, вспомнив
детство.
- О, Бертон,- простонал человек, все еще протягивая руку и про-
должая стонать, выскочил на улицу, придерживая волочившийся за
ним шлейф.
Сразу же после этого к Уинки подошел очень мрачный, очень худой
юноша с ведром на голове и предложил продать ему набор игл, годя-
щихся для стереомашины и в любом количестве голов. Уинки вежливо
отказался, сославшись на отсутствие у него рук. После чего юноша,
еще более утвержденный этим отказом своей имзантропии, вернулся
на свое место под криво висящим плакатом:
САМОУБИЙСТВО - ЭТО МНОЖЕСТВО ОГЛУШАЮЩИХ ЗВОНКОВ.
Тем временем к Уинки приблизился устойчиво бухой человек лет
40, по бороде коорого можно было примерно сказать, что он ел за
последнюю неделю.
- Вы, молодые, все хиппара да моднари,- прохрипел он одобри-
тельно, глядя в несколько сторон сразу, это хорошо, а я вот ста-
рик, старый битник. Таких как я больше нет, пррально, ты меня
уважаешь, чувак,- доверительно спросил он, совладав, наконец, со
своими глазами, и заставив их уставиться на Уинки. - Пррально.
Похлопав Уинки по плечу, он направился к выходу, во все горло
читая малопонятные, трудновосприимчивые стихи. Уинки улыбнулся,
давно ему не приходилось бывать в такой обстановке. Фан-клуб мис-
тического леса навеял на него воспоминания детства. "Интересно -
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 12
как они похожи друг на друга" - подумал он,- и этот престарелый
битник и мрачный продавец торчева и веселые обдолбанные поклонни-
ки сюрреализма. Я их всех видел раньше, давно, хотелось бы знать,
где тут молодой я". И под покровом дыма он двинулся вперед, рас-
сматривая обитателей избы-торчальни. Миновав трех полуголых моло-
дых людей, сидящих во вместительной бочке и спорящих о преимущес-
твах старого ботинка перед настольной лампой. На спине одного из
них виднелась полустертая надпись: "Жди меня и я умру", очень
грязного курильщика трубки, который был погружен в рассматривание
своего еще более грязного колена и двух голых девушек в зеленых
валенках, увлеченных чтением Раскаркришана. Уинки присел около
существа в белой хламиде и облаке длинных светлых волос, в руках
его находился причудливого вида музыкальный инструмент с неопре-
деленным количеством струн, из которого юноша, как это выясни-
лось, когда он поднял голову, извлекал звуки индийской раги. В
этом человеке было что-то, выделявшее его из остальных. Может
быть, увлеченность, или что-нибудь еще, во всяком случае, Уинки
почувствовал к нему внезапную симпатию, послушав немного музы-
кальных упражнений своего нового друга. Не перемолвившись словом,
Уинки понял, что они друзья. Почему? Кто может объяснить, как
рождается дружба. Он с сожалением оторвался от звуков и двинулся
дальше. Миновав парочку, занимавшуюся объедением початка кукуру-
зы, Винкль увидел элегантно одетых в разодранные фраки молодых
людей, деловито рассматривающих диски. Заглянув через плечо одно-
го из них, можно было полюбоваться на живописно оформленную об-
ложку с надписью: "Доктор Крюк и Психоделическая водонапорная
башня". 18 приходов квартитьера сломанной березы, включая
хит-синги "Узник желтый ужин". Однако при приближении Винкля
джентльмены во фраках прервали свои, несомненно, высокоинтеллек-
туальные, разговоры о качестве вкладов, конвертов, песка, дериба-
сов, массы, пакетов, а также о прайсе, поспешно спрятав диски.
Пожав плечами, Уинки двинулся дальше. Миновав ряд неподвижно ле-
жащих тел, павших жертвами крутого прихода, он собрался было по-
дойти к волосатого вида художнику, занявшемуся своим черным делом
неподалеку, как в фигуре одного из лежащих, что-то привлекло его
внимание. Уинки всмотрелся, и, не доверяя своим глазам, сделал
несколько шагов. Потом, все еще не веря, подбежал к нему, и пере-
вернув на спину, проглотил комок коконя.
- Господи, Дэви.
Дэвид невидящими глазами смотрел в потолок. Уинки, беспомощно
оглянувшись вокруг, взвалил на себя тело своего самого близкого
друга и понес его к выходу.
ГЛАВА 5.
Длинный человек с чуть надменным лицом и маленькой бородкой сел
к пианино и начал настраивать гитару, которая, как маленький
красный зверь, притаилась у него на коленях. На возвышении, слу-
жившем чем-то вроде сцены, появился меланхоличный ударник с сига-
ретой в зубах. Он опустился на одно колено и начал поправлять ба-
совый барабан. Затем, обойдя установку, склонился над гущей бара-
банов и зал огласился привычным заклинанием:
- Раз, два. Раз, два. Раз, два.
Дэвид ухмыльнулся. Легко поднявшись, человек с красной гитарой
тоже подошел к своему микрофону. И глубокий низкий голос его раз-
дался из черных потертых тумб, стоящих по краям сцены. Появился
пианист в длинной широкой вельветовой куртке, похожий на како-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 13
го-то бога, одевшегося модным художником. Он тронул клавиши, раз-
вернулся и воззрился в зал. Оттуда вылез кто-то с болезненным ли-
цом, взял гитару, и воткнул штеккер. Мальчик со скрипкой откинул
сигарету и приложил скрипку к плечу. Музыка вошла неожиданно и
никто не смог уловить того мгновения, когда люди на сцене перес-
тали быть людьми из плоти и крови и воплотились в звуки. Кровь
прихлынула к вискам Дэвида, чудо воплощения охватило его. Вздрог-
нув на ветру, растаял мир и вспыхнул как сухая трава сенра. Скри-
пач, еще совсем юный, ласкал скрипку длинными нежными пальцами.
Она пела, как поют деревья, готовые отдать себя ночи, как поют
июльские поля на восходе. Он смотрел куда-то мимо сего со строгим
и застывшим лицом. А потом музыка возвышалась, и скрипка, как ра-
неная птица, рвалась в штопор. Обезумевшая гоночная машина носи-
лась по кругу, распиливая реальность, вылетая на крутых виражах
из пространства и времени, опровергая законы гармонии и разрезая
небо надвое. Битком набитый зал постепенно накалялся, обычные
разговоры словно обрезало ножом. Впрочем бы, их не было бы слыш-
но. И лица, обращенные к сцене, как головы, начали расправляться
в этом шторме звука. Вразнобой стучащие сердца обрели единое би-
ение, слившееся с пульсом песни. Маленький косматый человек рядом
с Дэвидом, только что распевающий что-то во всю глотку, куривший
четыре сигареты сразу, и вообще веселившийся вовсю. как разбужен-
ный, замолк. И судорожно раскрыв глаза, пил музыку всем своим
существом, а скрипка писала на его лице отчаяние. Становилось все
горячее. Пианист забыл обо всем и бросился в море клавиш, и руки
его вспыхивали как зарницы, разбивалясь о ноты и рождая гармонию.
Ударник уже не существовал как человек, а были только палочки,
бьющиеся в пальцах о барабан, как о мир. Изредка, из-под развева-
ющихся волос, прорезал воздух невидящий предсмертный оскал. Песня
рвала на части, чтобы выпустить, наконец, свет из людских сердец.
И на самой высшей точке, когда дальше идти уже некуда, человек с
гитарой засмеялся в микрофон. Так мог смеяться дьявол. И вдруг
рванулся вверх вперед, а гитара, как кричащая птица полетела впе-
реди, как душа, вырванная из тела.
Уинки подошел к Дэвиду, на ходу вынимая сигарету из помятой
пачки.
- Ну как, круто? - спросил Дэвид, улыбаясь.
- Да,- гордо, как будто музыка весь сегодняшний вечер, принад-
лежала ему, сказал Уинки, прикуривая от светлячка, я просто в об-
ломе.
А вечер на самом деле принадлежал Девиду. Казалось, весь мир
принадлежал ему, не знающему об этом и не желающему знать. Зачем?
У него была Джой. Уинки отыскал ее глазами. Она продиралась
сквозь разноцветную толпу, раздавая приветливые улыбки.
- Уинк. Сегодня будет что-нибудь?- наконец, дойдя до них и не
дожидаясь ответа, прижалась к плечу Дэвида, смотря на него снизу
вверх так, что Уинки первый раз в жизни показалось, что он живет
на Земле зря. Что значило существование перед этим взглядом, в
котором не было места ничему, кроме любви.
Дэвид ответил на взгляд, и мир мгновенно покачнулся в зеркалах
его зрачков, уступив ей место. Уинки глубоко затянулся, и невидя-
ще посмотрел в зал. Да, он был немножко влюблен в Джой, но не
сознался бы в этом даже самому себе. И еще гордился тем, что
именно ему Дэвиду выпало счастье любить самую прекрасную девушку
на Земле. И быть любимым так, что все стихи всех поэтов казались
нечего не стоящим анекдотом.
"Вот они, люди, ради которых был сотворен мир" - сказал он се-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 14
бе. "Вот оно, сердце жизни". И ощутил на секунду, убрав всепогло-
щающую волю, что любят не его, единственного и прекрасного в сво-
ей единственности, что никто и никогда так не полюбит его, и ки-
нулся в прямой звук, где скрипка билась о камни ритма, как белая
чайка с перебитым крылом, одна, как он. Джой посмотрела ему вслед
с чуть виноватой улыбкой и перевела взгляд на Дэвида. Как всегда,
ее сердце взорвалось бесконечным счастьем: вот он, мой; навсегда,
и прижалась к нему всем телом. "Бедняжка" - имея в виду Уинки, но
уже забыв о нем. Скоро ночь - сказали их тела, безуспешно пытаясь
скрыть великую радость. "Впереди ночь, словно первая, словно пос-
ледняя, единственная, одна из многих, великая, наша",- подумал
Дэвид. "Я буду тебя любить, как никогда не любил"- молча сказал
он. "Вся жизнь впереди, "- подумала она,- "моя у тебя, твоя у ме-
ня". И мысли ее смешались в одной бурной сверкающей чистой реке
счастья. Губы неслышно шевельнулись в одной из молитв всех влюб-
ленных: "Я люблю тебя".
Уинки, давно забывший о своем космическом одиночестве и непоп-
равимом горе, отдавал тело свое тело ритму, и сердце его пело ве-
ликой радостью жизни. Он не заметил, как они вышли. Лес был охва-
чен пожаром. Освещенные стволы уходили вверх, как органная месса.
Чуть слышно бормотал ветер, Уинки, опустив голову на колени, си-
дел около тела Дэвида и ждал.
- А ее нет больше. Осенью... ты знаешь, она сама любила пробо-
вать все сама. Ну и попробовала ... отвыкнуть-то трудно. Больше
... больше ... а потом люминал. Все в лучших традициях ... Да,
пытались... Двое суток в больнице... Думали, откачали, а потом...
потом вдруг все... да... да... буквально на минуту... перед самым
концом... ничего... плакала... сказала, что любит... ушел, конеч-
но, что было делать. Понимаешь, я не мог там оставаться... Не
помню где... все равно... Не могу быть в мире, здесь все так же,
как и при ней, а ее нет... да, нет... Люминал меня не привлекает.
Все одно и то-же, толку-то, Винкль, я все еще люблю ее, не могу
перестать, а по ту сторону любить уже нельзя, а не могу не лю-
бить. Поэтому я здесь, посередине. Да нет, это просто только на
словах. Знаешь, это получается как круг, одно за другим и не вый-
ти. Прости, мне трудно об этом говорить. Я лучше обратно пойду.
Там не надо говорить, там ничего не надо. Там ты чистый цвет, и
море таких же чистых цветов. Ее там нет, а может, она там, но ее
надо найти. Прости, я пойду обратно, спасибо, что пришел. Прощай,
Уинки.
"Вперед, вперед, разорвать эту цепь. Мертвую, крепкую цепь.
Дэви, вернись, я разорву эти цепи. слышишь, Дэви, разорву, разор-
ву, мертвую, мертвую, мертвую".
ГЛАВА 6.
Проснувшись, солнце било ему в глаза, и первое, что пришло в
голову: "я разорву эти цепи". Он пососал эту фразу, повертел ее
на кончике языка, и поняв, как много он хочет сделать, приобод-
рился. Не все еще потерянно, напротив, все еще впереди. Он бодро
вскочил, потянулся и обозрел окружающее. Эта часть леса была ему
незнакома. Вперемешку с огромными, раскидистыми деревьями из
земли вырастали металлические конструкции, которые, похоже, явля-
лись плодом творчества садовника-металлурга. А прямо перед ним
торчала из мха прозрачно-изумрудная рука, показывающая кукиш не-
бесам.
- Вам не румпельно, мистер Мирпернакель? - возразил сзади жен-
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 15
ский голос.
Уинки обернулся и оказался с глазу на глаз с милой черноволосой
особой в черной ряссе, неотъемлемой частью которой являлся сер-
дцевидный вырез на животе. Особа очаровательно улыбнулась и без
всякой связи с предыдущим сообщила; что ее имя Миран. Поощреный
этими знаками внимания, Уинки сорвал со своей головы шляпу и ста-
рательно обмахнул ею свои сапоги, а также все то, что находилось
в радиусе двух метров вокруг, включая подол собеседницы.
- К несчастью, я не имею чести быть господином Мирпернакелем, -
кончив подметать лес, сообщил Уинки. - Мое имя - Рип ван Винкль.
- Я счастлива, милорд Уинкль,- тихо сказала Миранда.
- О, что вы сударыня.
Только было шляпа Уинкля приготовилась вновь слететь с насижен-
ного места, как Миранда вдруг вскинула голову и закричала. Уинки
обернулся. На поляну выбежал человек, затравленно посмотрел в
глубь леса, простонал и кинулся в сторону. Бегущий за ним высокий
тощий юноша повторил было его движения, но споткнулся об одну из
металлических конструкций, и, взмахнув руками, упал на мох. А
сзади происходило что-то непонятное: деревья изгибались и корежи-
лись, словно плясали в горящем воздухе, появлялись и растворялись
между ними ослепительные розовые столбы, раздавалось мощное гуде-
ние и жужжание. Где-то в глубине этого надвигающегося феномена
вспыхивало изображение нешумной голубой руки, резко и часто рука
медленно сжималась. Не успев толком сообразить, Уинки одновремен-
но услышал судорожный всхлип Миранды, жужжание и крик упавшего:
- Мы пропали!
Ноги сами бросили его вперед, и только после первого шага Уинки
осознал, что происходит. Все-таки полгода в Гершатцере не прошли
даром. В мозгу, как отпечатанная, появилась первая строчка закли-
наний Тракгруммербама. Замерев в позе непреклонности, Уинкль за-
тянул монотонным речетативом древнесохандрские мантры, отгоняющие
злых духов. Жужжание мгновенно усилилось, и между неподвижным
Уинклем и столбами воздух покрылся сетью трещин. Со стороны могло
показаться, что какой-то невидимый паук заткал пространство блес-
тящей паутиной, в которой, как чудовищные мухи, бились материали-
зованные слова. Изображение руки утонуло в черном облаке флаффы,
что-бы появиться через уже во всех трех измерениях, направив уг-
рожающие длинные пальцы на Уинкля. Столько ненависти было в каж-
дом дюйме этого движения, что казалось, невозможно устоять против
такой всесметающей силы. Но Уинкль взвалил промелькнувшие в глу-
бине ббаш цвета изумления, вопросы испуга, и улыбнулся уголком
рта.
Этот грумпер был еще слишком молодым, чтобы устоять против нести-
сильных мантр мудрецов. И в ответ он выстроил рядом с собой пять
треугольников в форме торжества. Столбы загорелись еще ярче, и
трава между Уинком и центом ббаши начала медленно расползаться в
стороны, не устояв перед потоком энергии. Однако, не успели тре-
угольники победы растаять в воздухе, как что-то щелкнуло в глуби-
не леса, и раздвигая кустарники, на Уинка начала надвигаться се-
рая стена трипплеров, людей без лица. Он выждал, когда они приб-
лизятся достаточно близко, и растворил их движением руки. Кинув
взгляд на синие пальцы ббаша, он неожиданно не увидел их; новая
волна трипплеров шла, сметая все на своем пути, а за их серыми
головами полыхало лиловое свечение. Груммлер готовил новое под-
крепление. Тогда Уинки похолодел. Заклинаний против трипплеров не
существовало. Эти речные призраки никогда никому ни мешали, а
только жили своей сырой, непонятной жизнью. Гладь реки надежно
"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 16
скрывала их от всяческих конфликтов. Справиться с ними можно бы-
ло, растворяя каждую их волну, но энергии уничтожения у Ункля
почти не было. Пора было готовиться к почетнной кончине. Именно в
этот момент, непредусмотренный рукописью За и древними манускрип-
тами, ему в голову явилась идея. Он не глядя закинул руки за го-
лову и сорвал яблоко с мысленного сверхдерева, подкинул его в ру-
ке и вложил в середину радость, а снаружи, в плоть яблока, оре-
олом - веселье. Потом откусил кусок ароматно хрустящего плода,
зажег его улыбкой и кинул в сердце ббаша. Что-то захрипело там,
трипплеры расстаяли в воздухе, оставив после себя слабый аромат
тины, а столбы вспыхнули и исчезли. Уинки опустился на колени и
пробормотал себе благодарственные тхая. Хоть ему и было не впер-
вой расправляться со злыми духами, но все же это занятие было
достаточно изнурительным. Один раз на вершине зеркального холма
он на протяжении трех суток пытался усыпить Каролину Сывау - де-
рево-вампира, которое объявило войну до последней капли крови
маленькому племени поклонников Великой Ломовой Железной Дороги.
"Усыпить-то я его усыпил, но как я тогда проголодался", - подумал
он вслух, не сообразив, что думать вслух не к лицу молодому бро-
дячему заклинателю духов, улыбнулся и легко поднялся с колен,
опять готовый отразить любое нападение темных сил.
Прошло некоторое время, Миранда, Уинки, и спасенные им Кво и
Ивааном удалялись от металлической поляны, мирно беседуя. Иваан и
Кво оказались как и Уинки, пришельцами в этом лесу. Заговорив о
большом мире, они быстро отыскали общих знакомых и теперь дружно
выясняли когда, где и как они виделись в последний раз. Миранда
же, с естественным любопытством человека, никогда не заходившего
далее чем на пять миль от реки Оккервиль, слушала их разговор.
Внезапно из близостоящего дерева высунулась старушечья рука в
черном рукаве и что было сил позвонила в ошпаренный колокол, ко-
торый она /рука то-бишь/ удерживала на весу с видимым усилием.
Покончив с этой трудоемкой работой, рука незамедлительно убралась