Гребенщиков Борис. Лес. роман

РОМАН, КОТОРЫЙ ТАК И НЕКОНЧЕН, Я
ЛЮБЛЮ СТРАННОЕ, МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ
ПОЙМЕТЕ, О ЧЕМ Я ГОВОРЮ, И Я
ПОСВЯЩАЮ СТРАНИЦЫ, ЛЕЖАЩИЕ ПЕРЕД
ВАМИ, ЛЮДЯМ, ИДУЩИМ НА ШАГ ВПЕ-
РЕДИ.
Б.Б.ГРЕБЕНЩИКОВ


ГЛАВА 1

Вечерело. Солнце описывало последние круги над горой Крукен-
берг. В зарослях кричащего камыша уже пробовали голоса молодые
конопщаги. Время от времени один из них, должно быть самый моло-
дой, путал строчки распевки, и тогда фууром начинал что-то серди-
то бормотать, а с реки доносилось хлопанье и сопенье пожилого
криппенштрофеля, который пытался перебраться на тот берег и вот
уже полчаса неуклюже топтался перед водой, мутными зелеными гла-
зами безуспешно смотря на мелькающих в глубине рыб.
- Что-то кум Форстеклосс сегодня не торопится,- сказал старик
дер Иглуштоссер своему соседу и глубоко затянулся.
Старик ван Оксенбаш выслушал эту тираду, глубокомысленно поче-
сал себе за ухом, поудобнее устроился на мешке с дурью, и, распе-
чатав новую пачку колес, сказал, ни к кому не обращаясь:
- Говорят, кум Форстеклосс что-то не торопится сегодня.
Старик фон Форстеклосс почесал затекшую со сна ногу и полез в
карман за часами, потом, передумав, вздохнул и тяжело поднялся с
места. Старик дер Иглуштоссер проводил взглядом его удалявшиеся
валенки, кокетливо обшитые поверху брабантскими кружевами.
- Что-то наш кум Форстеклосс стал больно тяжел на подъем,- за-
думчиво проговорил он, окутываясь после каждого слова клубами
ароматного зеленого дыма.
- Подъем, подъем, подъем,- встрял в разговор ревербер, высунув-
шись из-за кипы пустых мешков.
Старик ван Оксенбаш кинул в него колесом и ревербер весело ус-
какал, зажав его в передних лапах.
- Так ить тоже не сладко ему, почитай, уж лет сорок он его че-
рез мост переводит, коли не больше, а погода-то нынче разная сто-
ит, хорошо, ежели как сегодня - все тихо, а вон позапрошлым летом
как тухлый туман стоял неделю, так он аж скафандр одевал, чтоб до
места дойти, или вон давеча криппенштроффель заснул на берегу, а
кум круг него ходит, щупом его шпыняет да будит, чтоб тому вовре-
мя на погост дойти, тоже волнениев ему на долю хватает, хошь еже-
ли здраво рассудить, так ить порядок такой вышел, что хошь-не
хошь, а надо ему криппенштрофеля через мост перевести, а то иначе
как же он через речку перейдет, ведь воды-то он боиться,- так
сказал Оксенбаш и съел еще одно колесо.
Между тем тьма сгущалась. Над Гнилой деревней поднялся огромный
корявый палец и уставился в небо. С погоста Тарталак донесся
чей-то сдавленный крик и два матерых прустня соскочили с гребня
крыши и тяжело перебирая крыльями, полетели в ту сторону. Заскри-
пел песок под ногами возвращающегося старика фон Форстеклосса. За
ним тянулись унылые трипплеры, увидев сидящих стариков, они прис-
мирели и побрели обратно к реке.
- А что, кум Форстеклосс,- сказал старик ван Оксенбаш,- не ос-

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 2

талось ли у тебя Крутой Азии?
Старик фон Форстеклосс раскашлялся, затем ворчливо сказал: - У
самого будто нет,- однако потянулся к мешку. Но тут старик дер
Иглуштоссер подергал его за рукав:
- Что-то у тебя, кум Форстеклосс, трипплеры пошаливают.
А и правда, один из трипплеров не только не ушел обратно в лес,
а напротив, приблизился к старикам, и вежливо стянув с головы ог-
ромную засаленную шляпу с перьями, представился:
- Приветствую вас, о мудрые старики. Имя мое Рип ван Винкль.
Старик ван Оксенбаш недоуменно воззрился на пришельца, и внима-
тельно осмотрев его с головы до ног, пришел к выводу, что выше-
упомянутый вовсе не является трипплером, а даже выглядит как и
подобает воспитанному модному человеку.
Действительно, незнакомец был одет весьма солидно, хотя и в ма-
лость заплатанный хитон. На ногах у него были добротные дорожные
сапоги, кудри его были уложены в аккуратный посум, и имел он
весьма приятное и усталое бородатое молодое лицо. Молчание прир-
вал старик дер Иглуштоссер, который, видимо, не полностью дове-
рившись своим глазам, на всякий случай осведомился:
- Да уж не трипплер ли вы, о вьюнош?
- Нисколько, почтенный старец, настолько нисколько, что даже
отделенно не подозреваю, о каких таких трипплерах идет речь. О
тех, что имеют обыкновение читать стихи с особыми голосами, или о
тех, что сооружают в песках воздушного берега странные сооруже-
ния, которые мудрые люди именуют чузингорой. Если об этих, то я
совсем не пренадлежу к их числу.
Закончив тираду, молодой человек сел на песок и веселым глазом
поочередно оглядел стариков. Они между тем забили еще по одной
трубочке, и, не спуская любопытных глаз с незнакомца, выпускали
один за другим клубы дыма, настолько ароматного, что даже гипер-
бык в зарослях стебовины неподалеку шумно запыхтел и завертел го-
ловами. Старики явно не торопились нарушать молчание, и Рип ван
Винкль сделал это за них:
- Позвольте узнать, почтеннейшие, уж не дурь ли вы курите?-
спросил он, хитро поблескивая глазом.
На что старик ван Оксенбаш степенно отвечал:
- Ее, вьюкан, ее.
А старик дер Иглуштоссер немедленно добавил:
- Крутую Азию,- и подкрутил ус, давая видимо понять, что курить
Крутую Азию, сидя на собственном мешке с дурью в вечерний час на
околице села Труппендорф является привелегией таких почтенных лю-
дей, как он и два его давнишних приятеля. Но незнакомца не обес-
куражил тон, которым была произнесена эта свитенция:
- В некоторых местах, в которых я бывал во время моего стран-
ствия, сказали бы, что вы, о почтенные старики, торчите по-гнило-
му, - и, не давая старикам обидется на эти слова, быстро продол-
жал:
- Да, я могу предложить кое-что, что, может быть, вы еще не
пробовали, когда я проходил провинцию Бзандай в Восточном Бхуро-
патре, там ихний далай-лама подарил мне на память кусочек, на ко-
тором вышиты священные слова Четвертого Гимна Раджи-Ксантпума.
Вот он, этот мешочек.
С этими словами он ловко достал из потрепанного мешка маленький
кисет и в нем индийская конопля. Эта неслыханная речь так порази-
ла стариков, что у них даже погасли трубки. А к тому времени,
когда старик дер Иглуштоссер открыл было рот, чтобы сказать
что-то, его трубка была набита той самой коноплей, о которой го-

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 3

ворил незнакомец, более того, конопля была из того самого мешоч-
ка, о котором шла речь. Что окончательно доконало почтенного ста-
рика, так это то, что трубка уже дымилась. Ничего не стал он го-
ворить, а только закрыл рот и хорошенько затянулся. Вновь воцари-
лось молчание, которое Рип ван Винкль сразу не торопился прер-
вать. А прервал его старик фон Форстеклосс, который в крайнем
изумлении вложил глаза к небу, поводил в воздухе руками, и бла-
женно заговорил:
- Кум Иглуштоссер, кум Оксенбаш, а я ведь торчу.
Но старики не ответили ему ничего и лишь продолжали дымить сво-
ими длинными трубками. Только старик ван Оксенбаш повращал немно-
го глазами, что очевидно означало, что он согласен со стариком
фон Форстеклоссом на все 100 процентов.
А Рип ван Винкль достал из своего мешка записную книжку и по-
вернувшись к реке, задумчиво созерцал пейзаж. Солнце, наконец,
зашло, и из болота на том берегу начал подниматься фиолетовый ту-
ман, в котором время от времени что-то сверкало. Из-за поворота
шоссе выползла какая-то машина, через метров 50 она остановилась,
и в лесу за дорогой немедленно появились светящиеся силуэты, то
ли замедленно бегущие, то ли танцующие. Машина вздрогнула, испус-
тила клуб ярко зеленого дыма и тронулась с места; проехав немно-
го, она остановилась, и все началось сначала. В машине явно нико-
го не было. Это зрелище немало позабавило юношу, он улыбнулся и
что-то записал в свою книжку, потом захлопнул ее и снова перевел
взгляд на дорогу.
Но долго наблюдать за этим странным методом передвижения ему не
пришлось. Около самого моста из придорожного куста выскочил съюч
и, глубоко стеная, перебежал дорогу перед самым носом машины. Она
задрожала, окуталась клубами дыма, и сорвавшись с места, перееха-
ла мост и на полной скорости изчезла за горизонтом.
Все еще улыбаясь, Рип ван Винкль перевел взгляд на долину, но в
это время со стороны кайфоломни донесся звон колоколов, протяжно
закричали конвесторы и на горе вспыхнули синие огни, возвещая о
начале вечернего симпозиума.
Шум вывел торчащих старцев из состояния оцепенения, и старик
дер Иглуштоссер, тщательно откашлявшись, заметил:
- Да, кумовья, такого я не пробовал со времен Большого Медицин-
ского Карнавала.
Старик фон Форстеклосс, не открывая глаз, пробормотал:
- Обои, обои, смотрите, какие большие рулоны... катятся, катят-
ся,- и опять погрузился в теплые мутные воды прихода, где на его
голову падали лиловые булыжники, превращающиеся в пачки невероят-
но больших колес, бритвой Корзинны говорил в телефонную трубку:
- Приход N2. Приход N2.
и никак не мог спихнуть с себя маленьких игрушечных поросят.
Но старик дер Иглуштоссер не стал выводить его из этого блажен-
ного состояния, ибо много он видел всяких приходов на своем веку
и хорошо знал, что приход не дверь на дереве, в которую как вой-
дешь, так и выйдешь. Вместо этого он зажмурился, тщательно протер
глаза, сначала левый, потом правый, вынул из кармана монокль из
слоновой кости, и половину фирменного поляроида, пристаил их в
должные места своего морщинистого лица. Проделав вышеописанные
махинации, он воззрился на молодого ван Винкля, и в глазах его
при этом, хорошо видных через упомянутые зрительные приборы, го-
рел огонек интереса.
- Откуда же ты пришел, о не слабый вьюнош,- спросил он, удов-
летворив, наконец, свое зрительное любопытство, и придя к выводу,

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 4

что несмотря на чрезмерно молодой возраст, незнакомец ему чем-то
нравится.
- Мой путь долог, о почтенный старец,- отвечал ему Рип ван
Винкль, и облачко задумчивости промелькнуло на его челе, но оно
исчезло так же мгновенно, как и появилось.
И он продолжал:
- Сейчас моя дорога лежит из Каменных столбов Яр-Отцара, где я
провел три месяца, изучая древние рукописи секты За.
- Зачем же они были нужны тебе,- снова спросил старик дер Иг-
луштоссер, немало пораженный ученостью молодого странника.
- Мудрецы секты За искали дорогу в дхарму,- ответствовал Рип
ван Винкль и улыбнулся, ожидая новых вопросов. Но тут доселе мол-
чащий старик ван Оксенбаш встрепенулся и повторил:
- Дорога в дхарму.
Старик дер Иглуштоссер удивленно взглянул в его сторону, ибо не
ожидал от своего чудаковатого товарища никаких было реплик. Но
тот не заметил этого, ибо всколыхнулось что-то в его глубинах, и
весь он замер, прислушиваясь к голосам давно забытого ушедшего,
которые что-то шептали в колодцах его воспоминаний.
Словно в какойто полудреме он увидел себя молодого и полного
сил, залитый солнцем в год Говорящей звезды, веселые дни и ночи,
походы в лес, смех квянок среди изумрудных ветвей дерева и запы-
ленного седого мудреца в фиолетовом плаще с пурпурным пентаэдром
на четырех серебрянных цепях, он говорил:
- Дорога в дхарму тяжела и далека, лишь вам она под силу, вам,
у которых глаза не закованы в пелену рассудка, а сердце не зако-
вано в стену здравого смысла.
И забывшись, старик ван Оксенбаш повторил слова, отозвавшиеся
эхом в его душе в тот далекий солнечный год. Легко найти тропин-
ку, ведущую к этой дороге, а чей- то незнакоый голос продолжал за
него: "стоит лишь обратить глаза к солнцу в небе души своей".
Старик ван Оксенбаш медленно открыл глаза. На землю неслышно над-
вигалась ночь, и сидя на песке, перед ним улыбался юноша, чей
взгляд был подобен дуновению ветра.
4
ОБРЫВОК БУМАГИ

Нить горизонта вожжена зарей
И снова нам рассвет отдал дорогу,
Мы разорвали кандалы времен,
Что говорить с незнающим имен,
Переступая новые пороги,
Лишь только песней путь нам озари.
5


ГЛАВА 2.

Перейдя мост, он остановился, и прислонившись к замшелому ог-
ромному столбу, закурил, потом медленно поднял глаза и впервые
увидел лес так близко; что ж, это зрелище заслуживало всех про-
чуствованных эпитетов, которыми оно вознаграждалось во всех кон-
цах света, причем, обычно теми людьми, которые в глаза не видели
местность вокруг деревьев, а про черный лес слышали в каком-ни-
будь кабаке из уст человека, который был там не больше чем они
сами. И, млея от ужаса, и не понимая, они говорили об этом страш-
ном лесе, лесе-беззаконнике, лесе-убийце, описывая ужасы и безоб-

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 5

разия, которые он являет заблудившемуся путнику, которыми сводит
его с ума. Вереща от возбуждения, брызгая слюной, махая руками,
они заклинали не искать туда путей и держаться в стороне от все-
го, что может быть лесом, и говорили, что, побывав там, они нав-
сегда зареклись бродить по подобным местам и навсегда стерли из
памяти дорогу в лес.
Он стоял огромный и могучий, чистый от всей грязи слов, которые
налипали на него, как будто впервые он позволил на себя смотреть
человеку. Черные тени гигантских деревьев сплетались с маленьким
кустарниковым гулом, в свете равномерно покачивая с кружевом па-
поротников, и во мрачной глубине холодно мерцали огоньки.
Винкль сидел не шевелясь, чтобы не нарушить эту беззвучную
песню, которая захватила его и понесла в странном и неподвижном
танце. Кольца дыма свивались и развивались, словно образовывая на
мгновение надписи на ведомых языках, рисуя что-то, о чем-то гово-
ря. Покурив, он встал, легко сбежал с откоса дороги и вошел в лес.

ФРАГМЕНТ 2.

Уинки поудобнее устроился на мягком мху, привалившись спиной к
шершавой коре дерева и облегченно вздохнул. Тянуться за сумкой
ему явно было лень и он прикидывал, через какое время он сможет,
без особого ущерба для своего блаженства, достать оттуда сигаре-
ту. Не успев еще кончить эти приятные размышления, и повинуясь,
наконец, своему туманному чутью, он поднял голову и посмотрел
вверх. Не то чтобы он особо удивился, нет, он скорей воспринял
все как должное. Во всяком случае зрелище, представшее его гла-
зам, его явно не запугало. Откровенно говоря, он даже словил на
этом своеобразный кайф.
Ибо, рано или поздно, ожидал чего-либо подобного, а к таким ва-
риациям на тему случайности он был приучен с детства.
Однако, это помогло ему отвлечься от созерцания носков своих
ботинок. Рискуя вывихнуть какую-либо из конечностей, он потянулся
к сумке, закурил только тогда перевел взгляд на висящего слева от
него человека. Прикид его находился в той стадии поношенности,
который позволял заподозрить в нем коренного жителя леса. А был
тот повешенный лет сорока с окладистой бородой темного цвета, и
глаза его спокойно, благожелательно были скошены на Винкля. По
его виду никак было нельзя сказать, что он испытывает какое-либо
неудобство от своего положения, только узел грубой веревки, тор-
чащий за затылком, и малость неестественная посадка головы, наво-
дили на мысль, что этот человек, мягко говоря, мертв.
Винкль нетерпеливо курил, не сводя глаз с повешенного. Тот ви-
сел себе и смотрел на Винкля. Где-то вдалеке послышался одинокий
звук скрипки, неведомый скрипач мелодично играл гаммы сначала, и
потом все более и более отрывисто. Затем замолчал и начал ка-
кую-то неопределенную мелодию, судя по которой, он был человеком,
не лишенным некоторых странностей. Звук скрипки оборвался и Уинки
задумчиво выпустил облачко сизого дыма.
- А что это он перестал играть? - спросил он.
Висельник укоризненно повращал глазами.
- Так ведь это эмуукский скрипач,- сказал он приятливо хрипова-
тым тенорком, словно заржавевшим от долгого неупотребления.
Уинки не стал интересоваться дальнейшими особенностями стиля
лесных музыкантов, а помолчав немного, осведомился:
- Ну, как висится?
- Да хорошо в общем-то,- охотно ответил висящий,- вишу, все

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 6

видно, все слышно, спокойно, никто думать не мешает, только вот
иногда пить охота так ведь и дождь временами идет, глядишь, и
напьешься вволю.
Уинки вытащил из сумки еще одну сигарету, потом спотхватился и
спросил:
- Курить хочешь?
- Спасибо, только мне курить как-то без кайфа,- подумав сказал
висящий с оттенком легкой грусти в голосе и добавил:
- Да меня, откровенно говоря, и нет вовсе.
Дым синими струйками вся в неподвижном пушистом воздухе, вдали
за деревьями мерцало зеленое пламя.

ФРАГМЕНТ 5.

Подходя к поляне, он заметил, что черные и страшные очертания
деревьев совсем скрыли от него происходящее. И даже о том, что
перед ним поляна, он только догадывался по всплескам голубого си-
яния и звучанию инструментов. Звучали они превосходно, торжес-
твенно, и полные скрытой мощи органные аккорды наплывали на мело-
дию скрипок, нежно пели флейты, и только время от времени диссо-
нансом ухал паровой молот. Уинки так и не смог до конца уяснить,
чем же хорош этот Вискайю Фрумпельх, непревзойденный мастер игры
на Хаимендском паровом молоте, хотя именно о нем шептали афиши,
развешанные на каждом информационном дереве, и тщательно выписан-
ные на боках неповоротливых сырвустверей.

ЭЛЕКТРИЧЕСКИХ СИМФОНИЙ ЭМУУКСКИЙ ЛЕГАЛЬНЫЙ ОРКЕСТР АБНУЦЕАЛЛА
ИСПОЛНЯЕТ ТРЕТЬЮ СИМФОНИЮ ЛЯ МАЖОР ТЕОФИЛИУСА СЮРТЬЕСКЕРА, ПРИ
УЧАСТИИ НЕПОВТОРИМОГО ВИСКАЙЮ ФРУМПЕЛЬХА. ВХОД ОБЯЗАТЕЛЕН.

Уинки не решился не выполнить это странное предупреждение по
поводу входа и вот теперь, подходя близко к поляне, увидел, что
кроме оркестра, там никого не было. И сам оркестр представляет
собой настолько необычное зрелище, что Уинки сразу забыл о види-
мом отсутствии слушателей, предоставив глазам своим всласть вку-
сить прелесть созерцания. Оркестр, освещенный приятным голубым
освещением, был погружен в пучину исполнения. Смычки скрипачей
слаженно пилили воздух, время от времени касая их струн, что про-
изводило потрясающий звуковой эффект. Контрабасист, краснощекий
толстяк, в декольтированном сзади розовом фраке, с такой энергией
щипал струны своего огромного контрабаса, что казалось, готов вы-
щипать их до основания. То, что инструмент его пытался время от
времени превратиться в молодое деревце, о чем неоспоримо свиди-
тельствовали зеленые листочки, прорезавшиеся на грифе, когда кон-
трабас замолкал, видимо, его ничуть не смущало.
Перед каждым музыкантом возвышалось странное сооружение, похо-
жее на бред умирающего паука-сюрреалиста. Вглядевшись, Уинки по-
нял, что эти конструкции выполняют в основном роль подставки для
нот, страницы которых переворачивали порхавшие в воздухе огромные
яркие бабочки. Наверху у каждой такой подставки красовалась под-
зорная труба. Проследив, куда были направлены эти не совсем для
симфонического оркестра приспособления, Винкль увидел главную фи-
гуру вечера - на замшелом пеньке, чуть возвышаясь перед оркес-
тром, находился маленький человечек, в котором по буйству движе-
ний можно было безошибочно угадать дирежера. Он метался по своему
пню, размахивая руками, подпрыгивая и хватаясь за голову, он ди-
рижировал всем, чем мог: руками, ногами, головой, и даже, каза-

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 7

лось, фалдами сюртука. Уинки попытался глазами отыскать паровой
молот, столь разрекламированный в афишах, но огромный ствол дере-
ва заслонял от него как раз этот угол поляны. Подвинувшись впра-
во, он наступил на чью-то ногу.
- Простите,- рассеянно проборматал он, пытаясь все-таки разгля-
деть через густую листву виртуоза-молотобойца.
- Что вы, что вы,- возбужденно прошептал этот кто-то из тьмы и
без всякой паузы продолжал:
- А что вам нравится?
Винкль поморщился, ибо не всегда любил слушать и разговаривать
одновременно, однако понимал, что молчанием не отделаться, и от-
ветствовал:
- Да, это весьма круто.
Продолжая наблюдать за знаменитым паровым молотистом, который в
это время пришел в экстаз, и, судя по всему, пытался засунуть го-
лову между молотом и наковальней. Эта короткая реплика вызвала у
невидимого собеседника целый шквал восторженного сопения и нечле-
нораздельных комментариев, которые под конец сложились в более
или менее приятные заявления о том, что Винкль очень крутой и
неслабый мэн и у него, Винкля то бишь, очень крутой и неслабый
вкус /музыкальный/, и что он торчит от одной из самых крутых и
неслабых команд мира. Винкль поднял голову, чтобы посмотреть на
разговорчивого почитателя эмуукского легального оркестра. Но в
темноте разглядел только контуры собеседника, поэтому он пробор-
мотал:
- Ну да.
И снова углубился в созерцание музыкантов. Тем временем, судя
по всему, концерт подходил к концу, звуковая буря достигла своего
апогея, рабочие конечности дирижера двигались с такой быстротой,
что их не было видно. Несравненный Вискайю Фрумпельх корчился в
судорогах у своего молота, из которого исходили звуки, похожие на
предсмертный рев сумасшедшего слона. Наконец, дирижер подпрыгнул
в последний раз, молот испустил струю красного пара и оркестр за-
молк. Свет стал относительно ярче, и, несмотря на отсутствие слу-
шателей, раздались громкие аплодисменты. Дирижер раскланялся с
невидимой публикой, спрыгнул с пенька, контрбасист вытер полой
своего фрака пот со лба, погладил контрабас, который аж изогнулся
от удовольствия, немедленно выпустил массу зеленых побегов и безо
всякой помехи стал превращаться в дерево. Меж музыкантов забегали
крохотные белые человечки, разнося прохладительные напитки. Кон-
церт был окончен. Чья-то рука подергала Уинки за рукав. Обернув-
шись, он увидел своего разговорчивого соседа. Им оказался молодой
человек лет 20 со всклоченной пышной шевелюрой, в майке, блиста-
ющей всеми цветами радуги, в немыслимо модных штанах, которые в
силу своей ширины делали его похожим на пальму в кадке. На лице
его написана восторженность, граничащая с идиотизмом.
- Потрясающе, немыслимо!- сказал он,- Правда?
Слово "сказал" мало подходит для описания его манеры говорить.
Скорей всего, сюда бы подошло слово "пробубнил". Уинки хотел
как-то ответить, но незнакомец продолжал захлебываться словами.
Довольно скоро Уинки уяснил, что незнакомец словил ломовой кайф
от этого самого крутого джема в его жизни. Что он лежит в ломах и
крючках, и если Уинки доверится незнакомцу в модных штанах, тот
немедленно сведет его на неслабую торчальню, где можно знатно об-
ломиться и пришизеть. Что ж, долго думать тут было не о чем: лес
сам прислал ему провожатого.
- Это прекрасно,- ответил Уинкль. - Я иду за тобой.

"Б.Гребенщиков" роман "Лес" стр. 8

Потом они уселись под огромным деревом, и Снупи пытался все-та-
ки что-то объяснить. Уинкль тщательно внимал речам своего спутни-
ка, но больше половины произносимого было настолько странным и
запутанным, что впору сойти с ума.
Почему, например, они должны были сидеть под деревом, в тече-
ние, как минимум, часа? Уинкль так и не понял, хотя до него дош-
ло, что это связано с цветом мха, стаей вистрей, гнездящихся на
этом дереве, и чем-то вообще непонятным по имени вистронециум.
Почему он перестал слушать и начал озираться по сторонам. В
верхушках деревьев, мерцающих зеленоватым светом и потому похожих
на водоросли, поднимающиеся со дна гигантского аквариума, клубил-
ся туман. Может быть это был совсем не туман, ибо из него то там,
то сям складывались очертания странных лиц, взирающих сверху на
происходящее. Одно лицо даже уставилось на Уинки и весело ему
подмигнуло, после чего сразу исчезло. Внизу, между деревьями, по-
являлись и исчезали силуэты более человекоподобные, обитатели ле-
са, и даже проехала какая-то машина, покрытая, впрочем, мхом и
трухлявыми грибами. Сидящие в ней люди оживленно переговарива-
лись. Настолько, насколько Винкль понял, это оживление было выз-
вано концертом, на котором, как это явствовало из речей Снупи,
присутствовали не только все крутые торчальники и неслабые шизо-
вики, но также и остальные менее ломовые мэны и мочалки, то есть
практически все жители леса, имеющие глаза и уши. Снупи вдруг
встал, замахал руками, и прокричал что-то нечленораздельное. Ад-
ресовано это было, по-видимому, двум уже не очень молодым сущес-
твам мужского пола, появившимся из-за вблизи стоящих деревьев.
Седые волосы одного из них спускались до пояса, однако, мирно со-
седствуя с солидным лысым лбом. Одежда его была обвешанная, обши-
тая, обитая разнообразными финтифлюшками, колокольчиками и дета-
лями музыкальных инструментов, что говорило о несомненной принад-
лежности его к клану поп-музыкантов. В руках он держал чашечку
кофе, из которой постоянно прихлебывал. Другой был одет более
традиционно, но это компенсировалось огромной черной бородой и
великолепными усами, и прочими волосяными украшениями, из-за ко-
торых едва проглядывали нос и глаза. К поясу его был привязан не-
большой гонг, на котором он безостановочно отстукивал какой-то
ритм. Не прерывая своей горячей беседы, они помахали Винклю и его
компаньону и скрылись за деревьями.
- Это один из самых ломовых мэнов в лесу,- восторженно прошеп-
тал Снупи,- они уже около 50 лет собирают аппаратуру для своей
неслабой команды и говорят, скоро купят все до конца и начнут иг-
рать. Это будет невиданная крутота.
В этот момент седой снова вынырнул из чащи и быстрым шагом нап-
равился к ним. Подойдя поближе, он странным выражением лица пос-
мотрел на Снупи и, поколебавшись, немного, проговорил проситель-
ным тоном:
- Послушай, Снупи, ты извини, у тебя не найдется этак 15 юксов
на месяц, а? А то у нас на пищалке диффузор полетел и потом аппа-