Страница:
— А «Битлз»? — возразил Кейт. — Они начинали играть в ресторанах Ливерпуля. А стали настоящей музыкальной легендой.
— Речь сейчас не о них. Мы должны всерьез отнестись к своему будущему. А если трезво смотреть на вещи, то Джордан прав: мы никогда не займем видного места в современной музыке, если не получим хорошего музыкального образования. К тому же у вас все равно нет другого выбора. Либо вы продолжаете образование и останетесь в школе, либо вас отправят воевать во Вьетнам.
Кэти говорила правду. Всего несколько дней назад погиб во Вьетнаме ее двоюродный брат. И вся семья была в трауре. Если бы Джордан и Кейт сейчас бросили школу, их могла бы ожидать та же участь.
Кейт согласно кивнул головой и поцеловал ей руку. И Джордан, лежа с закрытыми глазами в широкой спальне гостевого домика, вновь испытал то неприятное ревнивое волнение, что кольнуло его в сердце в тот далекий весенний день, когда губы Кейта коснулись руки Кэти.
— Вы убедили меня, — сказал тогда Кейт. — Но мои родители не станут платить за учебу. Они согласятся скорее видеть меня героем, павшим в джунглях Вьетнама, чем барабанщиком популярной группы.
— Ничего страшного, — ответил ему Джордан. — Заработаем концертами. Главное — пройти конкурс.
И они поступили. Причем Кейта приняли в Джуиллиард даже более охотно, чем Джордана и Кэти. Прослушав его, приемная комиссия пришла в совершенный восторг, и никто уже не сомневался в его талантах.
А Кэти страшно боялась предстоящего конкурса. Ей казалось, что у нее не хватит способностей, чтс она будет не в состоянии выполнить то задание, которое давали всем поступающим. Именно тогда она сочинила свою первую песню и обработала ее для исполнения а капелла. И как ни парадоксально, этот вариант песни стал впоследствии одним из лучших хитов восходящей по ступенькам музыкальной популярности «Блу Хэрон».
В университете они познакомились с Дерриком Флэнегэном и Джуди. Теперь в их ансамбле стало пять музыкантов. Когда же Кэти и Джордан по очереди отпраздновали свой двадцать первый день рождения, они решили пожениться. И здесь-то появилась на их горизонте Шелли Томпсон, которая так же естественно, как стала подружкой невесты на свадьбе, присоединилась к их группе.
В подвенечном платье Кэти выглядела восхитительно. Маленькие разноцветные атласные ленточки, изящно вплетенные в кружевную отделку лифа и рукавов, придавали ее наряду какую-то особую весеннюю праздничность. Друзья из колледжа старались вовсю. Студенты вокального отделения с воодушевлением спели песню группы «Карпентерс», а затем раздались торжественные звуки свадебной кантаты, исполняемой ансамблем самого фантастического состава: мощный голос органа сплетался с тонкими жалобами флейт, которым вторили скрипки, гитары и арфы. Под эту звонкую полифонию Кэти грациозно шествовала под руку с отцом, а ее голову украшал праздничный венок из живых маргариток.
Никогда не забудет Джордан этого дня. Как никогда не забудет он клятвы в любви и верности на всю жизнь.
Джордан все-таки погрузился в царство сновидений. Перед ним проходили пестрые цветные картинки его жизни — год за годом.
После свадьбы они жили счастливо. Кэти пыталась готовить. Она то безнадежно портила самые простые и незатейливые блюда, то создавала кулинарные шедевры. Джордан хлопотал о семейном достатке, затыкая зияющие прорехи их бюджета крошечными университетскими стипендиями и случайными музыкальными заработками. А их друзей одного за другим отправляли во Вьетнам.
Кейт больше не жаловался на скуку студенческой жизни. Неожиданно воспылав страстью к науке, он словно губка впитывал в себя доступные ему знания. Даже Джордан не мог опередить его в этом рвении. Но Джордан вдруг постиг, что наивысший дар — это, вероятно, не возможность исполнять музыкальные произведения или самому творить их, а просто любить музыку.
Но годы их студенческой жизни вскоре подошли к концу. Друзья посрывали с себя шапочки бакалавров и запустили их в воздух.
В Джуиллиард, чтобы поздравить его с окончанием колледжа, приехали родители Кейта, а также братишка и сестренка. И его отец, неожиданно для Джордана и Кэти, оказался совсем не тем суровым, властным надсмотрщиком, каким обрисовал его Кейт. Крупный торговец и бизнесмен, он уже давно смирился с неудачным, с его точки зрения, выбором сына и теперь с искренней гордостью и одобрением обнимал новоиспеченного бакалавра.
Джордан же и Кэти больше других радовались окончанию учебы. Это был еще один шаг на пути к той жизни, о которой они мечтали все эти годы. Их родители решили, что раз с учебой в университете покончено, то теперь они вправе требовать от них внуков. Молодожены заверили предков, что обзаведутся детьми, как только наступит подходящее время. Однако, вернувшись домой, они с головой окунулись в свою увлекательную работу.
Концерты, клубные вечера, фестивали следовали один за другим. Группа сплоченно трудилась, добиваясь признания своего мастерства и таланта. Критические замечания Джуди вели их от одного обретения к другому. Ее безошибочный вкус почти с научной точностью помогал им определить, что выигрышно, что похуже, а что вообще лучше выбросить на помойку. Через некоторое время появилась их первая пластинка, затем альбом. О них стали говорить, появились горячие поклонники. И наконец их группа была признана лучшей, когда песня Кэти заняла первое место среди самых популярных хитов того времени.
Мечта обретала плоть, обживала упрямую реальность, словно бы расправляя золотые крылья. Но вскоре чуть было не разлетелась в пух и прах, когда парням стали присылать повестки о призыве в армию.
К тому времени Джордан и Кэти уже купили дом на Ки-Бискейн. Не новый, но вполне приличный, он чрезвычайно нравился молодым как их первое собственное жилище. Дом стоял у самой воды, и рядом оставался небольшой участок невозделанной земли. Его с успехом использовали под пляж, когда не было спешных и важных репетиций, или под прекрасную концертную площадку, когда надвигались сроки очередного значительного выступления и нужно было обыграть новую, только что написанную песню. Соседи терпеливо сносили их шумные музыкальные упражнения, и молодожены работали целыми днями, совершенствуя мастерство. Популярность группы все возрастала. Это были поистине счастливые для них дни.
В тот день Джордан, как обычно, захватил по пути на пляж корреспонденцию, скопившуюся в почтовом ящике. Они хотели поужинать на свежем воздухе, и Кэти ждала мужа под тентом. Жара, мучившая их все лето, отступила под свежим дуновением легкого морского ветерка. И, сидя на теплом золотистом песке, Джордан с наслаждением вдыхал влажную вечернюю прохладу.
Заметив конверт со штемпелем армии Соединенных Штатов Америки, он вскрыл его и пробежал глазами содержание письма. Этого следовало ожидать. Призыв в армию был хитрой, замысловатой лотереей судьбы, и на этот раз Джордану выпал несчастливый билет.
Свежий ветерок все так же ласкал разгоряченное лицо Джордана; мягко, с тихим шуршанием набегали на берег зеленоватые морские волны, и солнце ласково пригревало крыши соседних домов, а в его душе уже зарождалось глухое беспокойное смятение, гулко стучало взволнованное сердце, и мысли, приходящие одна за другой, словно косматые волны предштормового моря, тяжко теснились во внезапно разболевшейся голове.
Надо было честно признаться себе: он боялся смерти. Да и за что должен был он умирать? Война в далеком и чужом Вьетнаме с безнадежной монотонностью тянулась уже многие годы. И вечерние сводки с фронта, которые печатали суетливые местные газеты, ничем не радовали возбужденное воображение. Америка волновалась и протестовала против этой затянувшейся, безнадежной войны. И Джордан вполне разделял подобные настроения. Здесь, в Америке, его дом, жена, группа; с ними связано его настоящее, его будущее. Почему он должен ехать в далекие неприветливые джунгли, чтобы стрелять там в тех, кто родился и вырос на этой незнакомой ему земле, и, быть может, умереть за неведомые и безразличные ему планы стоящих у власти политиков?
Но пришедшая бумага требовала от него покорности. Он должен был явиться на призывной пункт. И это было совсем некстати. Ведь созданная ими «Блу Хэрон» только начинала оперяться, их активная музыкальная деятельность приносила первые плоды. Нельзя было останавливаться на полпути, нужно было идти дальше, пока удача вела их за собой, пока их несли могучие волны нарастающей популярности.
Война во Вьетнаме давно уже приелась и наскучила даже тем, кто первые годы обвинял ее противников в трусости и малодушии. Ее мучительная длительность, те человеческие жертвы, которые приносила Америка, — бессмысленные, без всякой надежды на победу — оттолкнули от нее самых горячих и ревностных поклонников.
Но у Джордана не было иного выхода. Он не хотел бежать в Канаду. И не хотел, чтобы его арестовали и бросили в тюрьму. И потому должен был явиться туда, куда призывало полученное им письмо.
Солнце зашло за горизонт, маленькие розовые облака, вспыхивающие кое-где червонным золотом и смутным огненным багрянцем, легкой туманной стайкой протянулись вдоль замирающего, засыпающего моря. Предметы вокруг бледнели. К городу подступала ночь.
Джордан слышал голос Кэти: она звала его ужинать. Но не было сил подняться, сбросить с себя какое-то зыбкое, сонное оцепенение. Наконец он тронулся с места. Слышал голос Кэти, но шел прочь. Затем забегал кругами по песку. Кэти, продолжая окликать мужа, сама пустилась за ним вдогонку. Наконец ей удалось схватить Джордана. Тяжело дыша, оба рухнули на песок.
— Черт возьми, Джордан! Что с тобой?
А он, приподнявшись на локте, стал перебирать пальцами мягкие пряди ее волос, заглянул в глубокие, мерцающие янтарными огоньками глаза и вновь поразился изумительной тонкости и изяществу черт ее необыкновенного светлого лица. Ее тело дышало нежной живой теплотой, будто за день наполнилось мягким теплом прозрачных солнечных лучей.
Он не перенесет разлуки с женой. Пусть это эгоистично, но он не выдержит, если Кэти бросит его, если она обретет дружбу, утешение… любовь… с кем-нибудь другим.
Джордан молчал. И Кэти сердито отстранилась и встала на ноги, только сейчас заметив белевшие на песке кредитные расписки, счета за пользование телефоном, а также узкий листок повестки. Она прочитала ее и вскрикнула. Затем, задумавшись на мгновение, решительно заявила:
— Мы едем в Канаду.
— Нет, мы никуда не поедем, — ответил Джордан.
— Но почему?
— Я не хочу попасть в тюрьму или всю жизнь скрываться от закона.
— А может быть, нам стоит попытаться воспользоваться нашей известностью?
— Кэти, я не настолько знаменит, чтобы мне пошли навстречу. Даже Элвис Пресли не избежал армии.
— Но тебя могут убить!
— Это им так просто не удастся.
— Я не перенесу этого.
— Кэти, я гарантирую тебе, что вернусь живым и невредимым.
— Как ты можешь это гарантировать?
— Могу, потому что люблю тебя, потому что буду любить тебя всю жизнь. И черт возьми, в конце концов хочу посмотреть, чем все это закончится.
Он нежно обнял ее и поцеловал. Кэти также ответила поцелуем, затем оттолкнула его и убежала в дом. Джордан медленно поплелся следом. Когда он вошел в темную комнату, Кэти тихо сидела в низком маленьком кресле. Он опустился рядом с ней на колени и прикоснулся губами к ее руке. Кэти вздрогнула и прижалась к нему всем телом. И он почувствовал на своей щеке теплые капельки ее слез. Подняв ее на руки и ласково целуя глаза, Джордан вошел в спальню. Этой ночью они занимались любовью с какой-то особой неистовостью и заснули лишь под утро; лицо Кэти было залито слезами.
Кейт также получил повестку. Они вместе с Джорданом в один день явились на призывной пункт. Джордан боялся, что Кейт сбежит в Канаду, и с радостью встретил его в холле того здания, где они должны были пройти медицинскую комиссию. Несмотря на то что Кейт отчаянно кашлял и хрипел во время осмотра, их обоих признали годными и записали в одну воинскую часть. Но вскоре Кейту дали отсрочку по состоянию здоровья. И Джордан подивился ловкости друга.
— Как это у тебя получилось? — поинтересовался он.
— О, — усмехнулся тот, — я знаю прекрасное средство, которое позволяет за два дня заболеть самой тяжелой формой астмы. Хочешь, помогу тебе?
— Так это опять наркотики? Они когда-нибудь сведут тебя в могилу.
— Пули и бомбы отправляют на тот свет значительно быстрей. Да мы все равно проиграли эту войну.
— На самом деле мы еще не продули.
— Но, выиграть уж точно не сможем. Еще наберется немало ребятишек-добровольцев для бойни! А нам бы любой ценой отвертеться от этой заварушки. Черт побери, Джордан, ты почти что вышел из призывного возраста.
— Но я не хочу прибегать к твоему средству.
— И напрасно. Ведь ты женатый мужчина и должен думать не только о себе.
— Но на войну берут и женатых.
— Что ж, обещаю тебе, что позабочусь о Кэти. Она всегда нравилась мне. Я чувствую ее своей сестренкой.
— Только сестренкой?
— Конечно. Удачи тебе, — улыбнулся Кейт. — Мы будем с нетерпением ждать твоего возвращения. Ты нужен нам. Без тебя мы не слишком много значим.
— Не болтай ерунды. Я верю в свою счастливую звезду. Но что касается музыки, то Бог из всех нас одарил настоящим талантом только тебя.
— Ты скромничаешь. Ведь только благодаря тебе мы работаем в одной группе. «Блу Хэрон» — твое создание.
— Нет, еще твое и Кэти.
— Ну так будь счастлив. Помни, мы ждем тебя.
Кейт говорил искренне, по-дружески. Но его слова почему-то злили Джордана. Он и сам не мог понять, что настраивает его против Кейта. То ли то, что он не ехал во Вьетнам, то ли то, что оставался вместе с Кэти. Может быть, Кейт прав и ему, Джордану, тоже стоит прибегнуть к любому средству, чтобы уклониться от призыва? Но средство Кейта было слишком опасно, и Джордан решил этот способ отвергнуть.
Перед отъездом в учебный лагерь они устроили прощальный ужин. Кэти держалась хорошо. Когда их многочисленные приятели разошлись по домам, остались одни музыканты «Блу Хэрон». Это были настоящие друзья. Всю ночь просидели они за бутылкой вина, пока Джуди не напомнила, что им пора прощаться, чтобы Джордан и Кэти в последний раз могли поговорить по душам. Печально пела пластинка, и друзья один за одним покидали их дом.
А потом они лежали, нежно обнявшись. Молчали. Кэти не плакала, стараясь лишний раз не расстраивать Джордана. Когда муж, уходя, в последний раз переступил порог дома, Кэти молча глядела ему вслед, и только теперь ее состояние выдали стекавшие по щекам ручейки слез.
В учебном лагере Джордан быстро завоевал авторитет и нашел себе новых друзей. Сержант им попался требовательный и строгий, и им пришлось изрядно попотеть на занятиях. Но никто не роптал на тяжесть их существования, прекрасно понимая, что это, быть может, единственный путь к тому, чтобы выжить в предстоящих боях.
После учебного лагеря они девять месяцев в основном несли караульную службу и в бой их пока не посылали. Джордан был родом из Флориды, и душная тропическая жара, сырость, москиты были для него не в диковинку.
Но война, эта кровавая бойня в джунглях, была гораздо страшнее и жары, и сырости, и москитов. Бои казались страницами дантовского «Ада». Гул и вой разрывающихся снарядов, искаженные нечеловеческой жестокостью лица, кровавые капли на зеленой траве. Бомбы срывались вниз густыми черными гроздьями; казалось, что горела сама земля, и дым от полыхающих деревьев смешивался с душным смрадом горелой человеческой плоти. Не было ни чувств, ни мыслей, только одно желание — убить, пока не убили тебя. Каждый с ужасом видел перед собой холодные, насмешливые глаза смерти, и пальцы с остервенением жали на липкий от крови спусковой крючок, а штык с тугим хрустом входил в мягкое человеческое тело.
А потом наступили бесконечные дни томительного ожидания. Днем мучила жестокая жара, а по ночам лютый мороз прохватывал до самых костей. И дожди, эти непрерывные проклятые дожди… Люди тупели, дичали от преследовавшего их страха смерти, жарких болотных лихорадок и глухой безысходности этой войны. Чтобы сохранить хоть какие-то остатки рассудка, писали письма, слушали хриплую, завывающую музыку и курили гашиш. Дни шли за днями, тоскливые, бессмысленные, пропахшие кровью, порохом и мокрым солдатским бельем.
Почти каждый день приходили письма. Писали друзья, родители, Кэти, Кейт, который обожал всяческие подробности. С явным удовольствием он описывал, например, вечер, проведенный им у Кэти, ее прическу, платье, выражение глаз. В письмах Кэти тоже часто упоминался Кейт, его визиты, хлопоты, подарки. Он дарил ей цветы, развлекал, когда было грустно, помогал вести хозяйство. И Кэти с искренней благодарностью рассказывала Джордану о его заботах.
Уже четыре месяца как Джордан был во Вьетнаме. Похоронил троих своих друзей, командира, подорвавшегося на мине во время их ночного отступления по грязному болоту. Фантастическими и неестественными казались ему мирные, счастливые дни, проведенные в небольшом тихом домике на берегу светлого спокойного моря.
А еще через месяц он получил недельный отпуск для свидания с женой. Они встретились на Гавайях. Не было ничего ужаснее и омерзительнее этой войны, не было ничего прекраснее этой встречи. Первые дни Джордан почти не мог говорить. Лишь бы держать Кэти в своих объятиях, вдыхать нежный запах ее кожи, просыпаться по утрам у нее на груди. Но чуть позже он наконец обрел дар речи. Он рассказывал жене о страшных ночных боях, потерянных друзьях и тоскливых днях ожидания, говорил о своих предчувствиях и страхах, клялся, что главное для него на этом свете — это ее любовь. И Кэти внимательно слушала. Ей удалось вобрать в себя всю боль Джордана, все его муки и страхи, ей удалось вернуть мужу ощущение красоты жизни.
Джордан боялся, что после счастливых, радостных дней, проведенных вместе с Кэти, возвращение на фронт будет для него настоящим кошмаром. Последние часы их свидания он буквально не мог оторваться от жены, наслаждаясь каждым мгновением их близости. И лишь ситуация с Кейтом мучила его своей загадочной неразрешимостью. Ревнивое возбуждение охватывало Джордана всякий раз, как он вспоминал о том, что Кейт все время находится рядом с Кэти, не ослабляя ни на минуту своего заботливого внимания. Джордану хотелось верить в добрые намерения Кейта, и он одобрительно кивал головой, когда жена рассказывала ему о той помощи, которую тот оказывал ей в отсутствие мужа. Но после этих разговоров в душе все же оставался какой-то неприятный осадок.
Потом потянулись те же томительные военные дни. Джордан считал каждый час, оставшийся ему до демобилизации. Ждал этого мгновения как невероятного, фантастического чуда. И с каждыми сутками, приближающими его к нему, росла в нем уверенность, что смерть обойдет его стороной и он вернется домой живым и невредимым. Кэти написала ему, что беременна. И с еще большей силой потянуло его назад, в Америку, к теплу и уюту домашнего очага.
И вот наконец настал этот невероятный день. Демобилизация! Жизнь снова казалась Джордану чудесной и увлекательной. А что до его нелепых подозрений, то лучше их забыть и никогда больше не вспоминать, чтобы не отравлять прекрасных мгновений полноценного, чудного существования в этом мире, таком живом и радостном.
Джордан ехал домой новым человеком, остро чувствующим теплую красоту торжествующей вокруг жизни. И возвратившись назад, с обновленными силами принялся за прерванную войной работу. Через некоторое время родилась Алекс. Она была его копией, его живым образом и подобием: зеленые глаза, светлые волосы, проявившийся впоследствии легкий, но решительный нрав. В маленьком розовом существе, беспомощно кричавшем в руках врача в белом халате, он уже разглядел родные черты.
Но постепенно Джордан стал замечать, что не все осталось таким, каким было перед его отъездом на войну. Что-то неуловимо изменилось в доме, словно чье-то чужое вмешательство наложило свой отпечаток на окружающие предметы. Однажды на крыльце он обнаружил трубку Кейта. Потом Джордану на глаза попался мешочек с марихуаной, тоже, несомненно, принадлежавший другу и компаньону. И эти находки взбесили Джордана.
В конце концов это его дом. Здесь живет его жена, его ребенок. Почему он должен терпеть постороннее присутствие, к тому же крайне пагубное? Конечно, во Вьетнаме солдаты порой баловались наркотиками, и от этого никто не умирал. Но сейчас Джордан впал в ярость. Может быть, еще и потому, что Кэти, похоже, была уверена: война в джунглях подорвала душевные силы мужа, хотя сам он так не считал. Наоборот, пройдя во Вьетнаме через все муки ада, Джордан твердо решил не пускать их в свой дом. Тем более теперь, когда в нем появилась их маленькая дочка.
Тогда они здорово поругались с Кэти. Выкрикивали бранные слова, обвиняли друг друга в несуществующих грехах и вообще вели себя довольно некрасиво. Заплакала Алекс. И Джордан вдруг замолчал, испугавшись той злобы, которая прорвалась в этой их шумной ссоре. Завернув ребенка в теплое одеяло, он вышел из дома. Испуганная Кэти шла следом. Она оправдывалась, говорила, что не допустит больше наркотиков в доме, что сама она никогда даже не пробовала. И Джордан успокоился, просветлел душой и вернулся в дом.
Их ссора постепенно сменилась занятиями любовью, пока Алекс тихо посапывала в кровати. Кейту же с той поры было запрещено проводить слишком много времени в их доме. Тем более что возобновились репетиции. Работа отнимала много времени и сил, праздность стала непозволительной роскошью.
Работали они действительно очень много, день за днем восстанавливая свою былую форму и добиваясь все больших успехов в профессиональном мастерстве. И потому неудивительно, что постепенно их группа обретала все большую популярность в музыкальном мире, последовали хиты и мегахиты, а вскоре «Блу Хэрон» выпустила свой первый платиновый альбом.
Время шло. Хороший год сменялся менее удачным. За праздниками приходили будни. Родилась Брен, еще одна прелестная девочка. Но в тот же год от тяжелого сердечного приступа умер отец Кэти, а еще через три года тихо угасла от рака мать Джордана. «Блу Хэрон» же упрямо продолжала свой нелегкий труд на музыкальном поприще. Друзья выступали, выпускали новые диски, ссорились и мирились. Кэти и Джордан купили дом на Стар-Айлен-де. Замечательный дом, ставший их семейной крепостью, монументом их успеха.
А потом… Потом в жизни группы началась затяжная полоса неудач. Кейт стал надолго исчезать из их поля зрения, пропуская репетиции, встречи с прессой. Джордана сердила его грубость и распущенность. Но за него заступалась Шелли. Сам же Кейт, каясь и жалуясь Кэти, находил у нее поддержку и заступничество. Отношения в группе становились все более напряженными.
Однажды Джордан, зайдя случайно в свою спальню, застал там Кейта, который бурно объяснялся с Кэти. И хотя Кэти потом клялась, что тот всего лишь оправдывался перед ней в своем очередном отсутствии на репетиции, в ту злосчастную минуту Джордану представилось совсем иное. Он в сердцах вытолкал Кейта из дома и, разгоряченный этой потасовкой, набросился на Кэти с громкой руганью. Она вначале пыталась было возражать, но, поняв всю безнадежность своих попыток, собрала детей и ушла к Шелли.
На следующий день к Джордану заглянул виноватый Кейт. Он, как всегда, угрюмо каялся в своих грехах, просил прощения, говорил, что уже не может обойтись без наркотиков и опять и опять сетовал на непонимание, бессердечие, намекая, что лишь Кэти с настоящим участием относится к нему. Джордан морщился в раздражении, ревнивая злоба сжимала его сердце. Он готов был вытолкать Кейта из дома. Но молчал, сдерживая подступавшую ярость, и сумел выдержать эту тяжелую для него сцену, покуда Кейт, излив в жалобах свою душу, не покинул его комнату.
Наступила ночь. Та самая ужасная ночь, когда он, стоя у окна, с бесконечной тоской и злобой следил за скользящей по саду белой женской фигурой. Ночь огня.
Джордану вновь припомнился пожар. Жуткое, поднимающееся до самых небес, гудящее адское пламя, испуганные крики суетящихся беспомощных людей и бледное, с широко раскрытыми глазами, безмерно дорогое ему лицо на фоне зловеще-прекрасного огненного цветка.
Глава 12
— Речь сейчас не о них. Мы должны всерьез отнестись к своему будущему. А если трезво смотреть на вещи, то Джордан прав: мы никогда не займем видного места в современной музыке, если не получим хорошего музыкального образования. К тому же у вас все равно нет другого выбора. Либо вы продолжаете образование и останетесь в школе, либо вас отправят воевать во Вьетнам.
Кэти говорила правду. Всего несколько дней назад погиб во Вьетнаме ее двоюродный брат. И вся семья была в трауре. Если бы Джордан и Кейт сейчас бросили школу, их могла бы ожидать та же участь.
Кейт согласно кивнул головой и поцеловал ей руку. И Джордан, лежа с закрытыми глазами в широкой спальне гостевого домика, вновь испытал то неприятное ревнивое волнение, что кольнуло его в сердце в тот далекий весенний день, когда губы Кейта коснулись руки Кэти.
— Вы убедили меня, — сказал тогда Кейт. — Но мои родители не станут платить за учебу. Они согласятся скорее видеть меня героем, павшим в джунглях Вьетнама, чем барабанщиком популярной группы.
— Ничего страшного, — ответил ему Джордан. — Заработаем концертами. Главное — пройти конкурс.
И они поступили. Причем Кейта приняли в Джуиллиард даже более охотно, чем Джордана и Кэти. Прослушав его, приемная комиссия пришла в совершенный восторг, и никто уже не сомневался в его талантах.
А Кэти страшно боялась предстоящего конкурса. Ей казалось, что у нее не хватит способностей, чтс она будет не в состоянии выполнить то задание, которое давали всем поступающим. Именно тогда она сочинила свою первую песню и обработала ее для исполнения а капелла. И как ни парадоксально, этот вариант песни стал впоследствии одним из лучших хитов восходящей по ступенькам музыкальной популярности «Блу Хэрон».
В университете они познакомились с Дерриком Флэнегэном и Джуди. Теперь в их ансамбле стало пять музыкантов. Когда же Кэти и Джордан по очереди отпраздновали свой двадцать первый день рождения, они решили пожениться. И здесь-то появилась на их горизонте Шелли Томпсон, которая так же естественно, как стала подружкой невесты на свадьбе, присоединилась к их группе.
В подвенечном платье Кэти выглядела восхитительно. Маленькие разноцветные атласные ленточки, изящно вплетенные в кружевную отделку лифа и рукавов, придавали ее наряду какую-то особую весеннюю праздничность. Друзья из колледжа старались вовсю. Студенты вокального отделения с воодушевлением спели песню группы «Карпентерс», а затем раздались торжественные звуки свадебной кантаты, исполняемой ансамблем самого фантастического состава: мощный голос органа сплетался с тонкими жалобами флейт, которым вторили скрипки, гитары и арфы. Под эту звонкую полифонию Кэти грациозно шествовала под руку с отцом, а ее голову украшал праздничный венок из живых маргариток.
Никогда не забудет Джордан этого дня. Как никогда не забудет он клятвы в любви и верности на всю жизнь.
Джордан все-таки погрузился в царство сновидений. Перед ним проходили пестрые цветные картинки его жизни — год за годом.
После свадьбы они жили счастливо. Кэти пыталась готовить. Она то безнадежно портила самые простые и незатейливые блюда, то создавала кулинарные шедевры. Джордан хлопотал о семейном достатке, затыкая зияющие прорехи их бюджета крошечными университетскими стипендиями и случайными музыкальными заработками. А их друзей одного за другим отправляли во Вьетнам.
Кейт больше не жаловался на скуку студенческой жизни. Неожиданно воспылав страстью к науке, он словно губка впитывал в себя доступные ему знания. Даже Джордан не мог опередить его в этом рвении. Но Джордан вдруг постиг, что наивысший дар — это, вероятно, не возможность исполнять музыкальные произведения или самому творить их, а просто любить музыку.
Но годы их студенческой жизни вскоре подошли к концу. Друзья посрывали с себя шапочки бакалавров и запустили их в воздух.
В Джуиллиард, чтобы поздравить его с окончанием колледжа, приехали родители Кейта, а также братишка и сестренка. И его отец, неожиданно для Джордана и Кэти, оказался совсем не тем суровым, властным надсмотрщиком, каким обрисовал его Кейт. Крупный торговец и бизнесмен, он уже давно смирился с неудачным, с его точки зрения, выбором сына и теперь с искренней гордостью и одобрением обнимал новоиспеченного бакалавра.
Джордан же и Кэти больше других радовались окончанию учебы. Это был еще один шаг на пути к той жизни, о которой они мечтали все эти годы. Их родители решили, что раз с учебой в университете покончено, то теперь они вправе требовать от них внуков. Молодожены заверили предков, что обзаведутся детьми, как только наступит подходящее время. Однако, вернувшись домой, они с головой окунулись в свою увлекательную работу.
Концерты, клубные вечера, фестивали следовали один за другим. Группа сплоченно трудилась, добиваясь признания своего мастерства и таланта. Критические замечания Джуди вели их от одного обретения к другому. Ее безошибочный вкус почти с научной точностью помогал им определить, что выигрышно, что похуже, а что вообще лучше выбросить на помойку. Через некоторое время появилась их первая пластинка, затем альбом. О них стали говорить, появились горячие поклонники. И наконец их группа была признана лучшей, когда песня Кэти заняла первое место среди самых популярных хитов того времени.
Мечта обретала плоть, обживала упрямую реальность, словно бы расправляя золотые крылья. Но вскоре чуть было не разлетелась в пух и прах, когда парням стали присылать повестки о призыве в армию.
К тому времени Джордан и Кэти уже купили дом на Ки-Бискейн. Не новый, но вполне приличный, он чрезвычайно нравился молодым как их первое собственное жилище. Дом стоял у самой воды, и рядом оставался небольшой участок невозделанной земли. Его с успехом использовали под пляж, когда не было спешных и важных репетиций, или под прекрасную концертную площадку, когда надвигались сроки очередного значительного выступления и нужно было обыграть новую, только что написанную песню. Соседи терпеливо сносили их шумные музыкальные упражнения, и молодожены работали целыми днями, совершенствуя мастерство. Популярность группы все возрастала. Это были поистине счастливые для них дни.
В тот день Джордан, как обычно, захватил по пути на пляж корреспонденцию, скопившуюся в почтовом ящике. Они хотели поужинать на свежем воздухе, и Кэти ждала мужа под тентом. Жара, мучившая их все лето, отступила под свежим дуновением легкого морского ветерка. И, сидя на теплом золотистом песке, Джордан с наслаждением вдыхал влажную вечернюю прохладу.
Заметив конверт со штемпелем армии Соединенных Штатов Америки, он вскрыл его и пробежал глазами содержание письма. Этого следовало ожидать. Призыв в армию был хитрой, замысловатой лотереей судьбы, и на этот раз Джордану выпал несчастливый билет.
Свежий ветерок все так же ласкал разгоряченное лицо Джордана; мягко, с тихим шуршанием набегали на берег зеленоватые морские волны, и солнце ласково пригревало крыши соседних домов, а в его душе уже зарождалось глухое беспокойное смятение, гулко стучало взволнованное сердце, и мысли, приходящие одна за другой, словно косматые волны предштормового моря, тяжко теснились во внезапно разболевшейся голове.
Надо было честно признаться себе: он боялся смерти. Да и за что должен был он умирать? Война в далеком и чужом Вьетнаме с безнадежной монотонностью тянулась уже многие годы. И вечерние сводки с фронта, которые печатали суетливые местные газеты, ничем не радовали возбужденное воображение. Америка волновалась и протестовала против этой затянувшейся, безнадежной войны. И Джордан вполне разделял подобные настроения. Здесь, в Америке, его дом, жена, группа; с ними связано его настоящее, его будущее. Почему он должен ехать в далекие неприветливые джунгли, чтобы стрелять там в тех, кто родился и вырос на этой незнакомой ему земле, и, быть может, умереть за неведомые и безразличные ему планы стоящих у власти политиков?
Но пришедшая бумага требовала от него покорности. Он должен был явиться на призывной пункт. И это было совсем некстати. Ведь созданная ими «Блу Хэрон» только начинала оперяться, их активная музыкальная деятельность приносила первые плоды. Нельзя было останавливаться на полпути, нужно было идти дальше, пока удача вела их за собой, пока их несли могучие волны нарастающей популярности.
Война во Вьетнаме давно уже приелась и наскучила даже тем, кто первые годы обвинял ее противников в трусости и малодушии. Ее мучительная длительность, те человеческие жертвы, которые приносила Америка, — бессмысленные, без всякой надежды на победу — оттолкнули от нее самых горячих и ревностных поклонников.
Но у Джордана не было иного выхода. Он не хотел бежать в Канаду. И не хотел, чтобы его арестовали и бросили в тюрьму. И потому должен был явиться туда, куда призывало полученное им письмо.
Солнце зашло за горизонт, маленькие розовые облака, вспыхивающие кое-где червонным золотом и смутным огненным багрянцем, легкой туманной стайкой протянулись вдоль замирающего, засыпающего моря. Предметы вокруг бледнели. К городу подступала ночь.
Джордан слышал голос Кэти: она звала его ужинать. Но не было сил подняться, сбросить с себя какое-то зыбкое, сонное оцепенение. Наконец он тронулся с места. Слышал голос Кэти, но шел прочь. Затем забегал кругами по песку. Кэти, продолжая окликать мужа, сама пустилась за ним вдогонку. Наконец ей удалось схватить Джордана. Тяжело дыша, оба рухнули на песок.
— Черт возьми, Джордан! Что с тобой?
А он, приподнявшись на локте, стал перебирать пальцами мягкие пряди ее волос, заглянул в глубокие, мерцающие янтарными огоньками глаза и вновь поразился изумительной тонкости и изяществу черт ее необыкновенного светлого лица. Ее тело дышало нежной живой теплотой, будто за день наполнилось мягким теплом прозрачных солнечных лучей.
Он не перенесет разлуки с женой. Пусть это эгоистично, но он не выдержит, если Кэти бросит его, если она обретет дружбу, утешение… любовь… с кем-нибудь другим.
Джордан молчал. И Кэти сердито отстранилась и встала на ноги, только сейчас заметив белевшие на песке кредитные расписки, счета за пользование телефоном, а также узкий листок повестки. Она прочитала ее и вскрикнула. Затем, задумавшись на мгновение, решительно заявила:
— Мы едем в Канаду.
— Нет, мы никуда не поедем, — ответил Джордан.
— Но почему?
— Я не хочу попасть в тюрьму или всю жизнь скрываться от закона.
— А может быть, нам стоит попытаться воспользоваться нашей известностью?
— Кэти, я не настолько знаменит, чтобы мне пошли навстречу. Даже Элвис Пресли не избежал армии.
— Но тебя могут убить!
— Это им так просто не удастся.
— Я не перенесу этого.
— Кэти, я гарантирую тебе, что вернусь живым и невредимым.
— Как ты можешь это гарантировать?
— Могу, потому что люблю тебя, потому что буду любить тебя всю жизнь. И черт возьми, в конце концов хочу посмотреть, чем все это закончится.
Он нежно обнял ее и поцеловал. Кэти также ответила поцелуем, затем оттолкнула его и убежала в дом. Джордан медленно поплелся следом. Когда он вошел в темную комнату, Кэти тихо сидела в низком маленьком кресле. Он опустился рядом с ней на колени и прикоснулся губами к ее руке. Кэти вздрогнула и прижалась к нему всем телом. И он почувствовал на своей щеке теплые капельки ее слез. Подняв ее на руки и ласково целуя глаза, Джордан вошел в спальню. Этой ночью они занимались любовью с какой-то особой неистовостью и заснули лишь под утро; лицо Кэти было залито слезами.
Кейт также получил повестку. Они вместе с Джорданом в один день явились на призывной пункт. Джордан боялся, что Кейт сбежит в Канаду, и с радостью встретил его в холле того здания, где они должны были пройти медицинскую комиссию. Несмотря на то что Кейт отчаянно кашлял и хрипел во время осмотра, их обоих признали годными и записали в одну воинскую часть. Но вскоре Кейту дали отсрочку по состоянию здоровья. И Джордан подивился ловкости друга.
— Как это у тебя получилось? — поинтересовался он.
— О, — усмехнулся тот, — я знаю прекрасное средство, которое позволяет за два дня заболеть самой тяжелой формой астмы. Хочешь, помогу тебе?
— Так это опять наркотики? Они когда-нибудь сведут тебя в могилу.
— Пули и бомбы отправляют на тот свет значительно быстрей. Да мы все равно проиграли эту войну.
— На самом деле мы еще не продули.
— Но, выиграть уж точно не сможем. Еще наберется немало ребятишек-добровольцев для бойни! А нам бы любой ценой отвертеться от этой заварушки. Черт побери, Джордан, ты почти что вышел из призывного возраста.
— Но я не хочу прибегать к твоему средству.
— И напрасно. Ведь ты женатый мужчина и должен думать не только о себе.
— Но на войну берут и женатых.
— Что ж, обещаю тебе, что позабочусь о Кэти. Она всегда нравилась мне. Я чувствую ее своей сестренкой.
— Только сестренкой?
— Конечно. Удачи тебе, — улыбнулся Кейт. — Мы будем с нетерпением ждать твоего возвращения. Ты нужен нам. Без тебя мы не слишком много значим.
— Не болтай ерунды. Я верю в свою счастливую звезду. Но что касается музыки, то Бог из всех нас одарил настоящим талантом только тебя.
— Ты скромничаешь. Ведь только благодаря тебе мы работаем в одной группе. «Блу Хэрон» — твое создание.
— Нет, еще твое и Кэти.
— Ну так будь счастлив. Помни, мы ждем тебя.
Кейт говорил искренне, по-дружески. Но его слова почему-то злили Джордана. Он и сам не мог понять, что настраивает его против Кейта. То ли то, что он не ехал во Вьетнам, то ли то, что оставался вместе с Кэти. Может быть, Кейт прав и ему, Джордану, тоже стоит прибегнуть к любому средству, чтобы уклониться от призыва? Но средство Кейта было слишком опасно, и Джордан решил этот способ отвергнуть.
Перед отъездом в учебный лагерь они устроили прощальный ужин. Кэти держалась хорошо. Когда их многочисленные приятели разошлись по домам, остались одни музыканты «Блу Хэрон». Это были настоящие друзья. Всю ночь просидели они за бутылкой вина, пока Джуди не напомнила, что им пора прощаться, чтобы Джордан и Кэти в последний раз могли поговорить по душам. Печально пела пластинка, и друзья один за одним покидали их дом.
А потом они лежали, нежно обнявшись. Молчали. Кэти не плакала, стараясь лишний раз не расстраивать Джордана. Когда муж, уходя, в последний раз переступил порог дома, Кэти молча глядела ему вслед, и только теперь ее состояние выдали стекавшие по щекам ручейки слез.
В учебном лагере Джордан быстро завоевал авторитет и нашел себе новых друзей. Сержант им попался требовательный и строгий, и им пришлось изрядно попотеть на занятиях. Но никто не роптал на тяжесть их существования, прекрасно понимая, что это, быть может, единственный путь к тому, чтобы выжить в предстоящих боях.
После учебного лагеря они девять месяцев в основном несли караульную службу и в бой их пока не посылали. Джордан был родом из Флориды, и душная тропическая жара, сырость, москиты были для него не в диковинку.
Но война, эта кровавая бойня в джунглях, была гораздо страшнее и жары, и сырости, и москитов. Бои казались страницами дантовского «Ада». Гул и вой разрывающихся снарядов, искаженные нечеловеческой жестокостью лица, кровавые капли на зеленой траве. Бомбы срывались вниз густыми черными гроздьями; казалось, что горела сама земля, и дым от полыхающих деревьев смешивался с душным смрадом горелой человеческой плоти. Не было ни чувств, ни мыслей, только одно желание — убить, пока не убили тебя. Каждый с ужасом видел перед собой холодные, насмешливые глаза смерти, и пальцы с остервенением жали на липкий от крови спусковой крючок, а штык с тугим хрустом входил в мягкое человеческое тело.
А потом наступили бесконечные дни томительного ожидания. Днем мучила жестокая жара, а по ночам лютый мороз прохватывал до самых костей. И дожди, эти непрерывные проклятые дожди… Люди тупели, дичали от преследовавшего их страха смерти, жарких болотных лихорадок и глухой безысходности этой войны. Чтобы сохранить хоть какие-то остатки рассудка, писали письма, слушали хриплую, завывающую музыку и курили гашиш. Дни шли за днями, тоскливые, бессмысленные, пропахшие кровью, порохом и мокрым солдатским бельем.
Почти каждый день приходили письма. Писали друзья, родители, Кэти, Кейт, который обожал всяческие подробности. С явным удовольствием он описывал, например, вечер, проведенный им у Кэти, ее прическу, платье, выражение глаз. В письмах Кэти тоже часто упоминался Кейт, его визиты, хлопоты, подарки. Он дарил ей цветы, развлекал, когда было грустно, помогал вести хозяйство. И Кэти с искренней благодарностью рассказывала Джордану о его заботах.
Уже четыре месяца как Джордан был во Вьетнаме. Похоронил троих своих друзей, командира, подорвавшегося на мине во время их ночного отступления по грязному болоту. Фантастическими и неестественными казались ему мирные, счастливые дни, проведенные в небольшом тихом домике на берегу светлого спокойного моря.
А еще через месяц он получил недельный отпуск для свидания с женой. Они встретились на Гавайях. Не было ничего ужаснее и омерзительнее этой войны, не было ничего прекраснее этой встречи. Первые дни Джордан почти не мог говорить. Лишь бы держать Кэти в своих объятиях, вдыхать нежный запах ее кожи, просыпаться по утрам у нее на груди. Но чуть позже он наконец обрел дар речи. Он рассказывал жене о страшных ночных боях, потерянных друзьях и тоскливых днях ожидания, говорил о своих предчувствиях и страхах, клялся, что главное для него на этом свете — это ее любовь. И Кэти внимательно слушала. Ей удалось вобрать в себя всю боль Джордана, все его муки и страхи, ей удалось вернуть мужу ощущение красоты жизни.
Джордан боялся, что после счастливых, радостных дней, проведенных вместе с Кэти, возвращение на фронт будет для него настоящим кошмаром. Последние часы их свидания он буквально не мог оторваться от жены, наслаждаясь каждым мгновением их близости. И лишь ситуация с Кейтом мучила его своей загадочной неразрешимостью. Ревнивое возбуждение охватывало Джордана всякий раз, как он вспоминал о том, что Кейт все время находится рядом с Кэти, не ослабляя ни на минуту своего заботливого внимания. Джордану хотелось верить в добрые намерения Кейта, и он одобрительно кивал головой, когда жена рассказывала ему о той помощи, которую тот оказывал ей в отсутствие мужа. Но после этих разговоров в душе все же оставался какой-то неприятный осадок.
Потом потянулись те же томительные военные дни. Джордан считал каждый час, оставшийся ему до демобилизации. Ждал этого мгновения как невероятного, фантастического чуда. И с каждыми сутками, приближающими его к нему, росла в нем уверенность, что смерть обойдет его стороной и он вернется домой живым и невредимым. Кэти написала ему, что беременна. И с еще большей силой потянуло его назад, в Америку, к теплу и уюту домашнего очага.
И вот наконец настал этот невероятный день. Демобилизация! Жизнь снова казалась Джордану чудесной и увлекательной. А что до его нелепых подозрений, то лучше их забыть и никогда больше не вспоминать, чтобы не отравлять прекрасных мгновений полноценного, чудного существования в этом мире, таком живом и радостном.
Джордан ехал домой новым человеком, остро чувствующим теплую красоту торжествующей вокруг жизни. И возвратившись назад, с обновленными силами принялся за прерванную войной работу. Через некоторое время родилась Алекс. Она была его копией, его живым образом и подобием: зеленые глаза, светлые волосы, проявившийся впоследствии легкий, но решительный нрав. В маленьком розовом существе, беспомощно кричавшем в руках врача в белом халате, он уже разглядел родные черты.
Но постепенно Джордан стал замечать, что не все осталось таким, каким было перед его отъездом на войну. Что-то неуловимо изменилось в доме, словно чье-то чужое вмешательство наложило свой отпечаток на окружающие предметы. Однажды на крыльце он обнаружил трубку Кейта. Потом Джордану на глаза попался мешочек с марихуаной, тоже, несомненно, принадлежавший другу и компаньону. И эти находки взбесили Джордана.
В конце концов это его дом. Здесь живет его жена, его ребенок. Почему он должен терпеть постороннее присутствие, к тому же крайне пагубное? Конечно, во Вьетнаме солдаты порой баловались наркотиками, и от этого никто не умирал. Но сейчас Джордан впал в ярость. Может быть, еще и потому, что Кэти, похоже, была уверена: война в джунглях подорвала душевные силы мужа, хотя сам он так не считал. Наоборот, пройдя во Вьетнаме через все муки ада, Джордан твердо решил не пускать их в свой дом. Тем более теперь, когда в нем появилась их маленькая дочка.
Тогда они здорово поругались с Кэти. Выкрикивали бранные слова, обвиняли друг друга в несуществующих грехах и вообще вели себя довольно некрасиво. Заплакала Алекс. И Джордан вдруг замолчал, испугавшись той злобы, которая прорвалась в этой их шумной ссоре. Завернув ребенка в теплое одеяло, он вышел из дома. Испуганная Кэти шла следом. Она оправдывалась, говорила, что не допустит больше наркотиков в доме, что сама она никогда даже не пробовала. И Джордан успокоился, просветлел душой и вернулся в дом.
Их ссора постепенно сменилась занятиями любовью, пока Алекс тихо посапывала в кровати. Кейту же с той поры было запрещено проводить слишком много времени в их доме. Тем более что возобновились репетиции. Работа отнимала много времени и сил, праздность стала непозволительной роскошью.
Работали они действительно очень много, день за днем восстанавливая свою былую форму и добиваясь все больших успехов в профессиональном мастерстве. И потому неудивительно, что постепенно их группа обретала все большую популярность в музыкальном мире, последовали хиты и мегахиты, а вскоре «Блу Хэрон» выпустила свой первый платиновый альбом.
Время шло. Хороший год сменялся менее удачным. За праздниками приходили будни. Родилась Брен, еще одна прелестная девочка. Но в тот же год от тяжелого сердечного приступа умер отец Кэти, а еще через три года тихо угасла от рака мать Джордана. «Блу Хэрон» же упрямо продолжала свой нелегкий труд на музыкальном поприще. Друзья выступали, выпускали новые диски, ссорились и мирились. Кэти и Джордан купили дом на Стар-Айлен-де. Замечательный дом, ставший их семейной крепостью, монументом их успеха.
А потом… Потом в жизни группы началась затяжная полоса неудач. Кейт стал надолго исчезать из их поля зрения, пропуская репетиции, встречи с прессой. Джордана сердила его грубость и распущенность. Но за него заступалась Шелли. Сам же Кейт, каясь и жалуясь Кэти, находил у нее поддержку и заступничество. Отношения в группе становились все более напряженными.
Однажды Джордан, зайдя случайно в свою спальню, застал там Кейта, который бурно объяснялся с Кэти. И хотя Кэти потом клялась, что тот всего лишь оправдывался перед ней в своем очередном отсутствии на репетиции, в ту злосчастную минуту Джордану представилось совсем иное. Он в сердцах вытолкал Кейта из дома и, разгоряченный этой потасовкой, набросился на Кэти с громкой руганью. Она вначале пыталась было возражать, но, поняв всю безнадежность своих попыток, собрала детей и ушла к Шелли.
На следующий день к Джордану заглянул виноватый Кейт. Он, как всегда, угрюмо каялся в своих грехах, просил прощения, говорил, что уже не может обойтись без наркотиков и опять и опять сетовал на непонимание, бессердечие, намекая, что лишь Кэти с настоящим участием относится к нему. Джордан морщился в раздражении, ревнивая злоба сжимала его сердце. Он готов был вытолкать Кейта из дома. Но молчал, сдерживая подступавшую ярость, и сумел выдержать эту тяжелую для него сцену, покуда Кейт, излив в жалобах свою душу, не покинул его комнату.
Наступила ночь. Та самая ужасная ночь, когда он, стоя у окна, с бесконечной тоской и злобой следил за скользящей по саду белой женской фигурой. Ночь огня.
Джордану вновь припомнился пожар. Жуткое, поднимающееся до самых небес, гудящее адское пламя, испуганные крики суетящихся беспомощных людей и бледное, с широко раскрытыми глазами, безмерно дорогое ему лицо на фоне зловеще-прекрасного огненного цветка.
Глава 12
Засыпая, Кэти уже знала, что, собственно, может присниться ей в эту ночь. Но сон легкой пеленой уже затягивал ее сознание и вскоре поглотил все окружающие предметы. Постепенно из густого клубящегося тумана стали появляться неясные фигуры людей, остовы зданий, плывущие над землей бледные, безжизненные лица. Медленно, словно бы нехотя, обретали они плоть, объем, цвет… Кэти очутилась в их музыкальной студии.
Кэти стояла у окна. Странная, фантастическая мелодия медленно плыла сквозь оседающую в темных углах белую дымку, которая в это мгновение воскресила один из дней их далекого прошлого.
Здесь были все. Деррик лениво перебирал тугие струны гитары, Ларри легкими прикосновениями вдалбливал в панель тонкие блестящие клавиши, а Шелли тихо покачивала в такт склоненной набок головой.
— Так больше продолжаться не может, — не выдержал Джордан. — Мы должны разойтись. Пусть каждый заботится о себе сам.
— Ну уж, — усмехнулась Джуди, перелистывая глянцевые страницы толстого иллюстрированного журнала. — Ты так беснуешься из-за одного лишь Кейта. Так пусть он и проваливает. Мы прекрасно обойдемся без него.
Кэти стояла у окна. Странная, фантастическая мелодия медленно плыла сквозь оседающую в темных углах белую дымку, которая в это мгновение воскресила один из дней их далекого прошлого.
Здесь были все. Деррик лениво перебирал тугие струны гитары, Ларри легкими прикосновениями вдалбливал в панель тонкие блестящие клавиши, а Шелли тихо покачивала в такт склоненной набок головой.
— Так больше продолжаться не может, — не выдержал Джордан. — Мы должны разойтись. Пусть каждый заботится о себе сам.
— Ну уж, — усмехнулась Джуди, перелистывая глянцевые страницы толстого иллюстрированного журнала. — Ты так беснуешься из-за одного лишь Кейта. Так пусть он и проваливает. Мы прекрасно обойдемся без него.