Грей Долли. Нет жизни без тебя

   — Прошу за стол.
   Он лежал на спине, уставив неподвижный взгляд в потолок, а на его губах застыла удовлетворенная улыбка. Если бы не ритмично вздымающаяся грудь, то можно было принять его за одну из тех восковых фигур, благодаря которым прославилась мадам Тюссо.
   Несмотря на видимое спокойствие, он напряженно размышлял. Его радовала легкость, с которой осуществлялись все этапы продуманного им плана. Чем ближе к нему находилась жертва, тем острее он чувствовал просыпающийся в душе охотничий азарт. Стоило немалых усилий сдерживать себя, напоминая, что удовольствие заключено не в самой мести, а в процессе ее осуществления.
   Он представлял в мельчайших подробностях, как будет истязать этого хлыща Тейта. Тем более что у певца нашлось уязвимое место — жена. О, как она будет молить о пощаде, когда придет ее время! А это случится уже скоро. Он даже ощущал запах крови. Такой возбуждающий, пьянящий…
   Было уже далеко за полночь. Брюс и Пола разошлись по спальням, лишь Эйнджел все еще находился в кабинете. Сон не шел к нему, поэтому он решил просмотреть почту, уже неделю скапливающуюся на письменном столе.
   Разбирая стопки конвертов, он старательно рассортировывал их по степени важности. Направо — счета, налево — письма из банка, отдельно — деловую переписку. Неожиданно его внимание привлек плотный пакет из серой бумаги, не имеющий обратного адреса.
   Движимый любопытством, Эйнджел торопливо вскрыл его и обнаружил внутри аудиокассету. Гадая, что бы это значило, он вставил пленку в музыкальный центр. Раздались помехи, сменившиеся затем приглушенным голосом. Эйнджел сразу узнал его. Говорил тот же ненормальный, который угрожал ему по телефону.
   — Я рад, что ты слушаешь меня, Эйнджел.
   Я даже чувствую, как бьется твое сердце, охваченное страхом. Ты все правильно делаешь. Тебе надо бояться. Это расплата за то, что ты остался жив, когда должен был умереть. Жалкий калека, я мог бы покончить с тобой немедленно, но мне мало этого. Я желаю заставить тебя страдать так, как страдал я. Все эти годы мне приходилось прислуживать таким самонадеянным ублюдкам, как ты, хотя все должно было быть наоборот.
   Я долго ждал и теперь желаю насладиться местью сполна. Для начала мне предстоит выпустить кишки твоей жене, а потом я приду за тобой. Тебе неоткуда ждать помощи. Все будет идти должным образом.
   Запись окончилась. Эйнджел неподвижно сидел в своем кресле. Пока он прослушивал кассету, в его сознании вспыхнуло какое-то смутное узнавание, но, не успев закрепиться, исчезло. Он отмотал пленку назад и вновь включил.
   — Тебе неоткуда ждать помощи. Все будет идти должным образом.
   Последняя фраза… Где-то он ее уже слышал, но где? Догадка пришла внезапно и ошеломила своей чудовищностью. Страх железными пальцами сжал горло. Страх не за себя, за Полу. Беспомощную перед изощренным негодяем. Возможно, в эту самую минуту он расправляется с ней…
   Эйнджел рванул на себя ящик стола, схватил револьвер и направил кресло через холл к лифту. Нажав кнопку, он с ужасом обнаружил, что кабина заблокирована. Не долго думая, он резко, излишне резко повернул в сторону лестницы — и кресло опрокинулось вместе с ним.
   Оказавшись на полу, он некоторое время беспомощно лежал, собираясь с силами, затем, освободившись от фиксирующих ремней, оперся на руки. Подтянув к груди одно колено, Эйнджел медленно выпрямил ногу, стараясь удержаться в устойчивом положении, у него это получилось. Проделав то же самое с другой ногой, он встал, поднял коляску и, толкая ее перед собой наподобие опоры, добрался до лестницы. Ухватившись за перила, осторожно переступая ставшими вдруг послушными ногами, медленно поднялся. Пройдя через узкую галерею, Эйнджел оказался перед комнатами второго этажа.
   Дверь в их спальню была распахнута настежь. В тусклом свете луны он увидел, как над кроватью склонилась темная коренастая фигура. Холодно блеснул занесенный для удара нож.
   — Пола! — Хриплый крик вырвался из горла Эйнджела одновременно с револьверным выстрелом.
   Фигура выпрямилась.., и, пошатнувшись, рухнула на пол. Эйнджел, тяжело дыша, прислонился к стене. Его била мелкая дрожь.
   В это, время дверь, ведущая в ванную, отворилась и на пороге возникла Пола с обернутым вокруг тела полотенцем. В ее ушах торчали миниатюрные наушники, а из плеера доносилось: «Давай, детка, давай…».
   Заметив мужа, она выключила музыку и удивленно спросила:
   — Что с тобой? Где твое кресло? — Ее взгляд рассеянно скользнул по комнате и наткнулся на распростертое у кровати тело. — Что здесь произошло? — Пола нажала на выключатель.
   Яркий свет залил все вокруг, осветив лицо лежащего на полу человека. — Брюс?!
   — Убийца, — сдавленно произнес Эйнджел, указывая на труп. — Я стрелял, он — мертв.
   — О Боже!
   Ее воображение живо восстановило картину произошедших событий. И тут до ее сознания дошло кое-что еще. Пола протянула к мужу руки, еще не полностью веря в свершившееся.
   — Любимый, ты говоришь?!
   Эйнджел шагнул к ней навстречу.., и потерял сознание.
   После двухчасовых расспросов полицейские уехали, увезя тело Брюса в темном полиэтиленовом мешке. Ричи, закрыв за ними дверь, вернулся в гостиную, где на мягких подушках возлежал Эйнджел. Он уже полностью пришел в себя после пережитого кошмара. Во многом этому способствовало заявление приехавшего вместе с патрульными машинами врача.
   Он уверил Эйнджела в том, что его состояние не внушает опасений. Повторный шок ликвидировал последствия первого, принеся полное исцеление. Это радостное известие несколько сглаживало недавние мрачные события.
   Пола протянула Мелиссе бокал шерри и, сев в соседнее кресло, еще раз недоуменно развела руками.
   — Все же мне не совсем ясно, что толкнуло Брюса на преступление.
   — Зависть, — ответил Ричи, обнимая Мелиссу. — Обыкновенная зависть, как бы парадоксально это ни звучало. История стара как мир. Молодой парень, чья карьера не состоялась, обозлился на общество за то, что оно его отвергло, не признало «сверхчеловеком», и решил отомстить.
   — Но почему именно Эйнджелу? — Мелисса вопросительно посмотрела на приятеля.
   Она пыталась вникнуть в детали происшедшего. Когда по телетайпу пришло сообщение о вызове полицейского наряда в дом Тейтов, молодая женщина как раз находилась в студии. Начальство отправило ее на место происшествия с заданием подготовить репортаж. Позвонив Ричи, она уже через полчаса была у дома друзей.
   — Брюс, видимо, считал Эйнджела олицетворением жизненного успеха, — пояснил Ричи. — Суди сама: талантливый, красивый, окруженный многочисленными поклонниками, он, как никто другой, способен вызвать зависть.
   — Кроме того, — добавил Эйнджел, — полицейские сказали, что Брюс был исключен из боксерской федерации, когда жестоко избил более удачливого соперника после поединка.
   — А мне немного жаль его, — негромко произнесла Пола. — Ведь все существование Брюса было наполнено ненавистью и лишено любви. Это печально.
   — И все-таки мне есть за что быть ему благодарным… — задумчиво протянул Эйнджел.
   — За что?! — удивленно воскликнула Мелисса.
   — Он заставил меня понять одну вещь.
   — Какую? — Теперь уже и Ричи выглядел заинтересованным, — Пола — это самое ценное, чем я обладаю.
   Прижавшись к плечу мужа, Пола следила за пляшущими языками пламени в камине. Причудливо сплетаясь, они ласкали друг друга так же, как и Эйнджел несколько минут назад ласкал ее, — горячо, нетерпеливо и страстно.
   — О чем задумалась, любимая? — прошептал он, касаясь губами виска Полы. Отблески огня играли на его обнаженном теле.
   — Ни о чем. Просто мне нравится слушать твой голос, такой родной, согревающий сердце.
   Вне зависимости от того, о чем ты говоришь: просишь воды, узнаешь время или просто произносишь мое имя. Это все не так важно. Главное — слышать тебя каждый час, каждый миг.
   Эйнджел с нежностью посмотрел на жену.
   — Помнишь, как однажды давным-давно ты сказала, что каждый смертельно больной человек имеет право на шанс? Мой шанс это ты, Пола, и я не выпущу тебя из рук.

7

   Фил Пулман бесстрастно взирал на сидящего перед ним Эйнджела. Так смотрят на старую, поднадоевшую вещь.
   — Эйнджел, как ты не понимаешь, твоя карьера окончилась. Шоу-бизнес — это жесткий бизнес с сильно развитой конкуренцией. Стоило тебе исчезнуть на полгода, и твои фанаты поклоняются уже другому кумиру. В тридцать два года начинать все заново — самоубийство.
   Я еще постарался бы понять твое желание вернуться на сцену, если бы ты имел целью заработать денег. Но и тебе, и мне прекрасно известно, что в них у тебя нет нужды. Да и свою долю восторженных оваций ты уже получил.
   Я считаю наш дальнейший разговор пустой тратой времени.
   — Фил, всю свою жизнь я занимался тем, что пел. Музыка необходима мне как воздух. — Эйнджел взволнованно подался вперед. — Я не могу без нее…
   — Вопрос в том: может ли она без тебя? — резко оборвал его Фил. — А мне точно известно, что песням безразлично, кто их исполняет.
   Секрет завоевания современной публики прост: чуточку энергетики, чуточку голоса и много секса, замешанного на молодости. Оглянись, вокруг полно юных исполнителей! Ты на фоне их, девятнадцати-двадцатилетних, просто старик. Тебе не выдержать борьбы!
   — Мне расценивать твои слова как отказ? — побледнев от волнения, спросил Эйнджел.
   — Понимай как хочешь, но сюда больше не приходи. Это бессмысленно. Говорю тебе по старой дружбе. — Фил подошел к собеседнику и по-отечески положил руку на его плечо.
   Эйнджел сбросил ее и, резко встав, направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся и сказал:
   — Ты никогда не был моим другом, Фил.
   Ты зарабатывал на мне деньги.
   — Алло, Марк? Это Эйнджел Тейт. Спешу сообщить, что я вновь в строю и жажду твоих песен… Что ты говоришь? Ты уже разговаривал с Филом?.. Понятно. Я не виню тебя, Марк.
   Пока. — Эйнджел положил трубку и с досадой ударил кулаком по столу. — Проклятье! У меня создается впечатление, что Фил специально обзвонил всех известных композиторов с целью перекрыть мне все пути возвращения на сцену. Если так, то он прекрасно поработал.
   Ни один из них не желает иметь со мной дела, чтобы не ссориться с ним!
   Пола, вот уже на протяжении нескольких часов бывшая свидетельницей тщетных усилий мужа, произнесла:
   — Ты никогда не думал о том, чтобы самому сочинять песни?
   — Шутишь? — Эйнджел недоверчиво посмотрел на нее. — Для этого необходим талант.
   Сомневаюсь, чтобы он у меня был.
   — И все же, — продолжала настаивать Пола, — отчего бы не рискнуть. Времени в твоем распоряжении предостаточно. Вдруг получится? Бери пример с Ричи.
   Эйнджел задумался. Возможно, она права.
   Когда Ричи Ларк узнал, что больше никогда не сможет принимать участие в гонках, он, не долго думая, открыл клуб для любителей быстрой езды. Его дело быстро разрасталось, а среди постоянных клиентов появилось немало знаменитостей.
   — Что ж, — произнес наконец Эйнджел, — я попробую…
   — Мистер Ларк, мисс Трои на второй линии, — заглянув в кабинет, сообщила секретарша.
   — Я отвечу, — сказал Ричи и снял трубку.
   — Привет. — Мелисса постаралась придать голосу томные нотки, как у Греты Гарбо. Она уже неделю брала уроки сценического мастерства и всячески экспериментировала, подражая кинозвездам.
   Ричи рассмеялся.
   — Мэрилин Монро, которую ты изображала прошлой ночью, меня впечатляла больше.
   — Тебе понравилось? — Мелисса оживилась. — Тогда, может, повторим сегодня?
   — Я бы с радостью, но у меня вечером важная встреча с самой прекрасной женщиной на свете.
   — С кем? — подозрительно поинтересовалась Мелисса. — Если с одной из твоих секретарш, я ее убью.
   — Когда я уходил от тебя утром, то оставил на столе конверт. Хочешь узнать ответ на свой вопрос, загляни внутрь, — загадочно произнес Ричи и положил трубку.
   Услышав короткие гудки, Мелисса задумалась. С момента ее первой встречи с молодым гонщиком ни одного дня не проходило без того, чтобы он не преподнес ей какой-нибудь сюрприз. Ему нравилось постоянно удивлять свою избранницу.
   — Что же он приготовил на сей раз?
   Мелисса отыскала на столе конверт и, надорвав край, извлекла изящно оформленное приглашение, в котором говорилось, что «мистер Ларк имеет честь пригласить мисс Трои на торжественный ужин». Далее следовал адрес, по которому ей следовало прибыть.
   Мелисса задумалась. Зная Ричи, можно было с уверенностью утверждать; сегодняшний вечер станет для нее особенным. А раз так, то необходимо тщательно подготовиться. И она подошла к гардеробу.
   Эйнджел сидел перед огромным экраном телевизора и, безостановочно щелкая пультом, переключал каналы. За несколько часов он пересмотрел более сотни клипов разнообразных исполнителей и вынужден был признать правоту Фила. Он слишком изменился, чтобы в дальнейшем следовать образу «шалопая от музыки». Эйнджелу Тейту следовало найти новый облик и новые тексты песен.
   Он задумался. Что нового может сказать он людям при помощи музыки? И не просто сказать, а завоевать их сердца? Что ему известно о том, что каждый из них носит в своей душе?
   — Милый, ты занят? — Прервав его мысли, в студию заглянула Пола.
   При виде жены на лице Эйнджела расцвела улыбка. И в то же мгновение он понял, о чем должны быть его песни. О любви! Нет, не о плотском влечении мужчины к женщине, а именно о любви. О жертвенном, всепоглощающем и всепрощающем чувстве. Таком, каким одарила его любимая.
   — Послушай, — произнес Эйнджел, с нежностью глядя на жену. — Я решил, о чем хочу написать песню. Пока еще рано говорить, будет ли она прекрасна или нет, но мне верится, что она просто будет. Я расскажу в ней о том, что испытываю каждый раз, когда вижу тебя, слышу твой голос, чувствую твои прикосновения. Я передам в музыке мою любовь к тебе…
   Пола слушала его, и сердце ее радостно трепетало. Она вспомнила, как долго жила, даже не подозревая об этом прекрасном чувстве.
   Одинокая, замкнутая в своем узком мирке, постоянно боящаяся заглянуть в завтрашний день. Теперь же Пола торопилась насладиться каждым вздохом, каждым ощущением… Всем, что с такой щедростью дарил ей Эйнджел.
   — Я знаю, я верю, что это будет прекрасное творение уже только потому, что в нем зазвучит голос твоего сердца..
   В ожидании Мелиссы Ричи нетерпеливо посмотрел на часы. Почему время так медленно тянется, когда хочешь, чтобы оно летело? Он опустил руку в карман и еще раз нащупал маленькую бархатную коробочку, словно желая удостовериться, что та никуда не исчезла.
   Ее содержимое заставило Ричи провести в поисках несколько дней. Но сейчас он вынужден был признать, что не напрасно. Ведь на подушечке из нежно-розового атласа, словно изнеженная красавица, возлежала оправленная в золото прекраснейшая жемчужина. Лишь ее Ричи счел достойной для возлюбленной…
   Появившаяся в платье из серебристо-серого шелка, Мелисса напоминала сказочное видение. Ричи с гордостью отметил, что взгляды всех присутствующих в зале ресторана мужчин обратились к ней. Услужливый метрдотель низко склонился перед ней, провожая к столику.
   Ричи счастливо улыбнулся.
   — Здравствуй, незнакомка. Я ждал тебя, — начал он привычную игру, и глаза его загорелись странным блеском.
   — Здравствуй, незнакомец. Я знала об этом…
   Мелисса в свою очередь восхищенно смотрела на мужчину в смокинге, безупречно сидящем на его широких плечах. Белоснежная рубашка подчеркивала смуглый цвет его кожи.
   Черные волосы ниспадали на лоб, отбрасывая тень на покрытое шрамами лицо, придавая облику Ричи некую таинственность.
   — Ты прекрасен…
   Мелисса собиралась еще что-то сказать, но в эту минуту по еле заметному знаку, поданному Ричи, за ее спиной послышалась прекрасная музыка. Три скрипача в черных фраках подошли к их столику. Свет хрустальных люстр внезапно погас, погружая зал во мрак. Но уже через мгновение официанты внесли старинные канделябры с зажженными свечами. Посетители встретили их восхищенными возгласами.
   Ричи почувствовал, что нужный момент настал. Встав с места, он подошел к Мелиссе и, опустившись на одно колено, произнес:
   — Подобно одинокому страннику, я всю жизнь скитался по миру, не имея привязанностей. Слава, богатство.., всем этим судьба щедро одарила меня. Тысячи женщин стремились завладеть моим вниманием, и я с усмешкой наблюдал за ними. Но однажды фортуна изменила мне. Мое лицо обезобразили шрамы, я стал нелюдим, земное существование потеряло для меня смысл. Посылая проклятия небесам, я уже начал жаждать смерти, когда появилась та, что оросила любовью мое иссушенное мукой сердце. Она заставила меня вновь вернуться к жизни не страдающим калекой, но победителем. Я почувствовал, что готов бороться с целым миром за каждый миг своего присутствия рядом с ней… — Он выдержал паузу, прежде чем продолжить:
   — Это ты, Мелисса, и я прошу тебя оставаться в моих объятиях до последнего вздоха, сделанного мной.
   Ибо только так я могу быть счастлив.
   Ричи протянул изумленной его словами женщине сжатую в кулак ладонь и, раскрыв в последний момент, явил ее взору свой дар. На глазах Мелиссы показались слезы, она неловко смахнула их и, склонившись к лицу Ричи, поцеловала его.
   — Ричи Ларк, у меня голова закружилась от счастья после твоих слов. Если ты за последние несколько секунд не изменил своего решения жениться на мне, я согласна.
   Многочисленные свидетели столь трогательной сцены одобрительно зааплодировали, введя женщину в краску. Зато на гордо поднятом лице Ричи просияла довольная улыбка.
   Эйнджел с досадой захлопнул крышку рояля. Ничего не выходило! Все, о чем он думал, все, что стремился передать в музыке, неуловимо ускользало, стоило только прикоснуться к клавишам. Так просто выразить свои чувства словами, жестами, но как невообразимо трудно заключить их в мелодию.
   Он подошел к окну. На улице, кружась невесомыми пушинками в медленном вальсе, шел снег. Лунный свет лениво пробивался сквозь белоснежное кружево, бросая серебристые отблески на запорошенные ветви деревьев. Близилось Рождество.
   Устало вздохнув, Эйнджел поднялся в спальню. Пола, одетая в ночную сорочку, расчесывала перед зеркалом волосы и что-то тихо напевала. От всего ее облика веяло таким спокойствием и умиротворением, что Эйнджел невольно замер в дверях, любуясь женой.
   Заметив в зеркале отражение мужа, Пола обернулась и спросила:
   — Ну как?
   — Ничего, ни строчки… — Он сел на кровать. — Придется мне признать поражение. Я хорошо исполняю чужие произведения, но не в силах создавать свои.
   — Ты должен попытаться еще раз. — Мягко ступая по пушистому ковру, Пола подошла к мужу. — Я верю в тебя.
   Эйнджел глубоко вздохнул и, потянувшись к ней, обнял. Она зарылась лицом в его волосы. Так они оставались недвижимы некоторое время. Потом он отстранился и лег на спину, положив руки под голову.
   — Я хочу тебя, сейчас…
   Пола скользнула взглядом по фигуре мужа и восхищенно заметила:
   — Что мне нравится в вас, мистер Тейт, так это то, что неудачи не способны отбить у вас охоту к плотским радостям жизни.
   — Я должен воспринимать ваши слова как комплимент, миссис Тейт? — шутливо поинтересовался Эйнджел.
   — Вне всякого сомнения.
   Фил Пулман, держа в руке толстую сигару, старался успокоить своего собеседника, жеманного молодого человека лет девятнадцати.
   — — Уверяю тебя, Эйнджел Тейт — это вчерашний день. Ему уже никогда не подняться вновь на вершину успеха. Без моей помощи он — ничто.
   — Но, если… — попробовал возразить юноша.
   — Никаких «если»! — грубо оборвал его Фил. — Мне нет резона давать Эйнджелу еще один шанс, и этого уже довольно. А ты прекрати ныть. Веди себя как звезда, а не как тряпка! Я обзвонил всех известных музыкантов и предупредил, чтобы они не имели с Тейтом никаких дел. Он оскорбил меня, а я этого не прощаю. Вот увидишь, когда мы выпустим твой альбом, о нем никто и не вспомнит.
   — Выпустим? Хочешь сказать, он еще не в продаже? — В голосе парня прорезались истерические нотки.
   — Не спеши. Еще слишком рано. У меня есть одна задумка…
   Эйнджел проснулся рано, еще до того, как первые солнечные лучи коснулись его лица.
   Пола, положив щеку на его плечо, мирно спала, улыбаясь чему-то во сне.
   Осторожно, стараясь не потревожить ее, он встал с кровати и, ничем не прикрывая наготу, спустился в студию. Прислуга появится только завтра, так что можно не церемониться.
   Сев за рояль, Эйнджел положил руки на клавиши.., и вдруг счастливо рассмеялся. Ему вспомнилось, как прошлой ночью Пола сказала, что мечтает о ребенке. Его ребенке! Мысль о том, что в скором времени по комнатам их дома разнесется топот маленьких ножек кого-то, кто будет его продолжением в этой жизни, заставляла сердце петь…
   За дверью раздались легкие шаги. Это была Пола. Ее разбудила удивительно прекрасная мелодия, казалось льющаяся из самого воздуха. Прислушавшись, женщина сообразила, что звуки доносятся с первого этажа, из студии мужа. Обернувшись простынею, она поспешила вниз.
   Тихо отворив дверь, Пола замерла в немом восхищении от открывшейся перед ней картины. Яркий солнечный свет прозрачного зимнего утра заливал студию, отражаясь от лакированной крышки инструмента. Обнаженный Эйнджел стремительно перебирал клавиши пальцами. Кисти его рук, подобно крыльям гигантской бабочки, мелькали в воздухе, извлекая на свет ту самую музыку, которая так очаровала ее.
   Эйнджел играл, прикрыв глаза, словно существовал в совершенно ином мире. На его губах блуждала загадочная улыбка…
   Пола закрыла глаза в стремлении увидеть то, что доставляло такую радость ее возлюбленному. Постепенно чувство необычайной легкости захватило женщину, унося в мир призрачных грез и воспоминаний. Да, воспоминаний…
   Фрагменты ее жизни стремительно менялись, как картинки в калейдоскопе. Но всех их объединяло одно — это были самые светлые, самые радостные мгновения. Первое прикосновение губ Эйнджела к ее губам; первый рассвет, встреченный вместе с ним; первый раз, когда она услышала от него слова любви…
   Молнией мелькнула поразительная догадка: да ведь эта музыка о ней, о Поле! Значит, Эйнджелу удалось совершить то, к чему с такой страстью стремилась его душа. Он создал свой шедевр! Слезы счастья полились по ее щекам. Не в силах сдерживать эмоции, Пола всхлипнула.
   Эйнджел прекратил игру и открыл глаза.
   Перед ним с взволнованным выражением на лице замерла жена.
   — Пола, милая, я не слышал, как ты вошла. Я разбудил тебя? Прости… Ты плачешь?
   — О, любимый, то, что ты играл, было прекрасно! Я не слышала ничего чудеснее. Мне никогда еще не было так хорошо! — Продолжая всхлипывать, Пола села к нему на колени и обвила руками шею.
   — Ты в самом деле считаешь, что мне удалось создать нечто особенное? — недоверчиво переспросил он.
   — О да! — Пола теснее прижалась к мужу.
   От близости ее ароматного тела, оттого, что его мечты начали исполняться, Эйнджел ощутил невероятное возбуждение. Желание взыграло в нем, и он не стал сдерживать его. Легко приподняв Полу, он усадил ее на крышку рояля и отбросил в сторону ставшую помехой простыню. Пола поймала горящий страстью взгляд мужа и почувствовала, как жаркое пламя охватывает низ ее живота.
   Эйнджел жадно приник ртом к груди Полы, заставляя ее стонать и выгибаться от наслаждения, пока она не выкрикнула, притягивая к себе мужа:
   — Возьми меня!
   — И все же я никак не пойму, в чем заключается твой план. Это не повредит моей карьере? — Юноша нервно барабанил пальцами по ручке кресла.
   С тех пор как Фил Пулман вытащил его из той занюханной дыры, в которой он пел, развлекая пьяную публику, страх перед возможной неудачей постоянно жил в нем.
   Великий Боже! Фил готов был взреветь от такой непроходимой тупости своего нового подопечного. Вот у Эйнджела никогда не возникало подобных вопросов!.. Но зато Эйнджел строго следил за всеми деньгами, которые они зарабатывали. Этот последний довод несколько успокоил Фила, и он, набравшись терпения, принялся объяснять еще раз:
   — Гай, мальчик мой, я говорю о «Рождественской песне» на Третьем национальном канале.
   — Неужели нельзя на первом? — заволновался молодой человек.
   — Третий национальный канал, — как бы не слыша его, продолжил Фил, — это семейное телевидение. А Рождество — семейный праздник. У кого будет самая большая зрительская аудитория в рождественскую ночь? У Третьего национального… Понятно?
   — Ну, вообще, да… — промямлил Гай.
   — А какое самое главное событие на этом канале в праздничные дни? Конечно же «Рождественская песня»! — Фил довольно потер руки. Он гордился собой за то, что решился провернуть такое дельце.
   Столь популярная программа, как «Рождественская песня», являлась музыкальным конкурсом, в котором мог принять участие любой желающий. Разумеется, при определенных условиях. Во-первых, каждый, кто подавал заявку, должен был обладать хорошим голосом и слухом. Во-вторых, исполняемая песня должна была звучать впервые. В-третьих, любое исполнение под фонограмму исключалось. Соревнование между участниками шло в прямом эфире. В качестве жюри выступала телеаудитория.
   Жесткие условия? Ничуть, если учесть, что победителю предоставлялась возможность преимущественного исполнения его песен на телевидении в течение последующего года. Неудивительно, что выступить в качестве конкурсантов соглашались и начинающие певцы, и уже состоявшиеся звезды.