Грейс Сьюзен. Леди-судьба

ГЛАВА 7

   После похорон Евангелины прошел месяц.
   Виктория видела, как тяжело переносит эту потерю отец. Он часами неподвижно просиживал в кресле, не говоря ни слова, уставившись на горящее в камине пламя. Он забросил дела, и нераспечатанные конверты высились бумажным айсбергом на его рабочем столе. Он навсегда замкнул двери гостиной своей жены и запретил кому бы то ни было заходить внутрь. Несмотря на то что поступки отца были понятны Виктории, они начинали ее пугать. Тогда Виктория решила, что отцу необходимо помочь, нужно вернуть его к жизни.
   Прежде всего она решила, что им с отцом лучше уехать из Четэм-Холла. Этот дом был наполнен не только тенями прекрасных воспоминаний, но и тяжелой памятью горьких утрат.
   – Папа, – сказала она однажды утром, – почему бы нам не переехать в Лондон? Будем ходить с тобой в оперу, по выставкам, галереям.
   – В Лондон? – безвольно пожал плечами герцог. – По-моему, это не самая лучшая мысль, Виктория. Карлайл-Хаус хорош для коротких визитов, но жить там постоянно… Очень уж неуютно в этом доме.
   – Дом всегда такой, каким ты сам его сделаешь, – продолжала настаивать Виктория. – Мы вместе выберем новую мебель, драпировку, прикажем наново обтянуть шелком стены. Знаешь, мне нравятся желтые стены…
   – Ну уж нет, Виктория, в желтом доме я жить не стану.
   – Папа, я же не про весь дом, а только про свою комнату, – рассмеялась Виктория. – А твою мы сделаем совсем другой. Тебе какой цвет нравится?
   Переезд прошел как-то тихо и незаметно, и вскоре Джеффри и Виктория уже обживались в своем лондонском доме. Выбрали новую мебель, приказали перекрасить стены и потолки, сменили драпировку, вазы, статуэтки, картины, и постепенно Карлайл-Хаус превратился в дом, где можно было не только принимать гостей, но и жить самим в покое и уюте.
   После этого Виктория принялась настаивать, чтобы отец вернулся к своим заброшенным делам. Однажды за завтраком она попросила отца рассказать ей о его компании.
   – Я хочу знать все о твоей работе, папа. Ты ведь владелец одной из крупнейших в Англии инвестиционных компаний. Мне бы очень хотелось побывать в твоем офисе.
   – Не думаю, что там тебе понравится, солнышко, – накрыл ладонью руку дочери Джеффри. – Работа с бумагами со стороны может показаться простой, а по сути, это монотонный кропотливый труд. Нет, деловой офис – это явно не самое интересное место для большинства юных леди.
   – Я не принадлежу к «большинству юных леди», – нахмурилась Виктория, – и, хотя мне всего четырнадцать, я свободно владею пятью языками. Пишу грамотно и аккуратно, отлично считаю. Из-за того, что я девочка, меня не возьмут ни в Оксфорд, ни в другой крупный университет. Так чем же мне заняться, как не работой в офисе, папа?
   – Хорошо. Я возьму тебя в «Карлайл Энтерпрайсез» и покажу, чем мы там занимаемся. Если тебе не понравится у нас, тогда подумаем, где можно будет применить твои таланты.
   Виктория и представить себе не могла, что помещение может быть таким огромным и многолюдным. В его чреве разместились целые роты клерков, взводы бухгалтеров и адвокатов, над которыми, словно полковник, возвышался главный управляющий, занимавшийся делами в отсутствие отца, но не имевший права заключать сделки без согласия и подписи хозяина.
   Виктория с первого взгляда влюбилась в контору отца и поняла, что нашла свое место в жизни. Она решила, что должна досконально изучить весь этот сложный механизм, и поставила себе срок – четыре года.
   Впрочем, столько времени ей не потребовалось. Не прошло и двух лет, как она вошла в курс всех дел и стала правой рукой отца.
   Вскоре в ней проявилась отцовская хватка, и если друзья в шутку называли Джеффри Царем Мидасом, то Викторию с полным основанием можно было теперь именовать Принцессой Мидас, потому что все, к чему прикасались ее руки, превращалось в золото.
 
   Приближался день рождения Виктории, ей должно было исполниться восемнадцать. Ванесса Грейсон убедила Джеффри в том, что ему пора вывести свою дочь в свет. Не сидеть же такой красавице всю жизнь за конторским столом, в самом деле? Ведь многие ее ровесницы уже были помолвлены или даже замужем, а у Виктории, с головой ушедшей в деловые бумаги, до сих пор не было ни одного кавалера.
   Чем больше Джеффри присматривался к своей дочери, тем более поражался, как сильно Виктория напоминает ему самого себя – таким, каким он был до встречи с Евангелиной. Он невольно испытывал чувство вины перед дочерью и потому довольно легко согласился на предложение Ванессы устроить бал в честь Виктории, на котором она впервые предстанет перед лондонским высшим светом. Ему хотелось надеяться, что Виктории понравится эта идея. Однако на деле все получилось иначе.
 
   – Зачем это, папа? Меня вовсе не интересуют балы, и я не собираюсь покорять этот так называемый свет, – заявила Виктория, узнав о планах Джеффри и Ванессы.
   Джеффри был озадачен такой реакцией дочери.
   – Но, Виктория, это всего лишь бал.
   – Я не желаю выступать в роли дебютантки, папа, – вздохнула Виктория. – К тому же светское общество, насколько я знаю, предписывает юным леди, желающим войти в него, весь первый сезон носить только белое, а в белом я выгляжу просто кошмарно и ни за что не надену белого платья. Кроме того, вся эта суета означает, что я ищу себе жениха, но мне жених не нужен! Ведь мужчины всегда подыскивают себе жен для того, чтобы те круглыми сутками занимались домом, хозяйством, детьми, наконец. Они ищут себе красивых глупеньких куколок, а я не желаю становиться пустоголовой игрушкой!
   – Прекрати, Виктория. Ты никогда не будешь фарфоровой куклой, ты для этого слишком умна и образованна. Мужчина, который полюбит тебя, должен будет принять тебя такой, какая ты есть. И тебе не нужно меняться, солнышко. Оставайся всегда самой собой.
   – Ну хорошо, папа, – сдалась наконец Виктория. – Я согласна дебютировать в свете, но при одном условии: я буду носить только то, что мне к лицу. Надеюсь, на этом балу будет не так скучно, как на моем последнем дне рождения, и мне не придется удалиться куда-нибудь с книжкой.
 
   Бал состоялся в назначенный срок, и на нем собрался весь лондонский высший свет. Даже Адам, старший сын Грейсонов, решил почтить его своим присутствием.
   – Мама, – сказал он Ванессе, – я полагаю, что с моей стороны было бы неучтиво не прийти на этот вечер, но только заранее прошу простить, если я уйду оттуда пораньше. У меня назначена деловая встреча с Дрю.
   – Конечно, если ты только не отменишь ее, когда увидишь Викторию, – улыбнулась Ванесса. – Между прочим, она не только удивительно хороша собой, но и очень умна и начитанна. По-моему, лучшей кандидатуры на роль будущей виконтессы тебе просто не найти, сынок.
   – Прошу тебя, мама, не нужно меня сватать. Мне всего тридцать, и я не собираюсь в ближайшем будущем обзаводиться семьей. На самом деле…
   Адам не договорил, увидев появившуюся на верхних ступенях лестницы ослепительно красивую девушку в золотистом шелковом платье. Ее белокурые волосы, собранные наверху, спадали к плечам волнистыми локонами, обрамляя прекрасное тонкое лицо.
   – Боже всемогущий, – прошептал Адам. – Кто это?
   – Виктория Карлайл, – ответила Ванесса, с улыбкой следя за сыном. – Так что ты там говорил? Тебе, кажется, нужно сегодня уйти пораньше?
   Адам не мог отвести восхищенного взгляда от юной стройной леди, спускавшейся в зал под руку со своим отцом. Когда они подошли, Адам склонился к руке Виктории и сказал, прикасаясь губами к тонким пальцам:
   – Как давно мы с вами не виделись, леди Виктория.
   – Добро пожаловать, милорд. Надеюсь, вам было не слишком трудно заставить себя посетить наш вечер?
   Адам с улыбкой прислушался к мелодичному звучанию голоса Виктории и ответил с поклоном:
   – Сказать по правде, я крайне редко бываю на балах, не люблю их, но я очень рад, что пришел на ваш вечер. – Он снова поднес к губам руку Виктории. – Могу я просить вас оставить за мной первый танец?
   Танец еще не закончился, но Адам уже решил, что Виктория должна стать его женой.
   Дебют Виктории прошел с оглушительным успехом. Свет немедленно дал ей свое имя – Золотая Девушка, и начиная с этого дня Викторию наперебой стали приглашать на всевозможные балы, вечера и праздники. И везде, где бы она ни появлялась, ее сопровождал Адам.
   По Лондону поползли слухи о том, что виконт Райленд готов биться насмерть с любым, кто посмеет приблизиться к Виктории Карлайл, и, надо сказать, эти слухи были небезосновательны. Всем стало известно о дуэли между Адамом и молодым повесой Робином Грили, посмевшим отпустить в адрес Виктории какое-то нелестное замечание. Адам прострелил Грили руку, и тот вынужден был уехать из Лондона в свой родной Суррей.
   Известие о помолвке между Адамом и Викторией ни для кого не стало неожиданностью. День венчания они назначили на первое февраля. Родители жениха и невесты отметили их помолвку грандиозным балом.
 
   – Адам, не сделать ли нам перерыв? Я уже устала танцевать, – взмолилась Виктория после очередного вальса. – Мне нужно отдышаться.
   – Я тоже устал, но стеснялся тебе об этом сказать, – признался Адам. – Давай сбежим отсюда, моя богиня, пока нас никто не видит!
   Он схватил невесту за руку, и они, смеясь, выскользнули через боковую дверь, выходящую в сад.
   – Как глупо, что приходится убегать от родных и друзей для того, чтобы хоть немного побыть вдвоем, – заметила Виктория, направляясь вместе с Адамом к беседке, притаившейся в дальнем уголке сада.
   Вечерняя прохлада не могла остудить разгоряченных после танцев жениха и невесту, и Виктория, усевшись на скамью, раскрыла черный кружевной веер.
   – Где ты купила эту прелестную вещицу? – удивился Адам.
   – А я получила его на прошлой неделе в подарок от Майлса вместе с его письмом.
   – Мы скоро поженимся, – с трудом сдерживая гнев, заявил Адам. – Как ты смеешь принимать подарки от других мужчин?
   – Но, Адам, ведь он твой брат. Пока Майлс в плавании, мы каждый месяц обмениваемся с ним письмами. Я пишу ему обо всех лондонских новостях, а он пишет мне о дальних городах и странах, в которых ему доводится побывать. Вместе с письмами он частенько присылает мне местные сувениры. Вот этот веер, например, он прислал мне из Испании.
   – Я не думаю, что тебе следует продолжать свою переписку с Майлсом, – нахмурился Адам. – Могут поползти разные слухи, вплоть до того, что ты собираешься покинуть меня и сбежать на судне Майлса в открытое море.
   – Для воспитанного человека вы ведете себя очень глупо, Адам Грейсон, – заметила Виктория, погладив жениха по щеке. – Так вот, я хочу, чтобы вы усвоили несколько простых истин, милорд. Во-первых, я очень вас люблю. Во-вторых, я никогда не сбегу от вас – ни с Майлсом, ни с кем-нибудь еще. И в-третьих, я не выношу качки. Однажды папа брал меня с собой во Францию, и всю дорогу я провела, перегнувшись через борт.
   Тут они оба расхохотались. Увидев, что Адам успокоился, Виктория продолжила:
   – Может быть, тебе это покажется забавным, но сны про море я вижу очень часто, и, надо сказать, сны очень странные. Понимаешь, я как будто капитан большого судна. Я стою в мужских облегающих бриджах возле рулевого колеса и отдаю команды матросам на палубе. Впрочем, когда я была маленькой, мои сны были еще более странными: мне снилось, что я фехтую, ловко управляясь со шпагой и красивым, украшенным изумрудами кинжалом.
   Адам нежно поцеловал Викторию и взял ее руки в свои ладони.
   – Может быть, твое тайное призвание – быть леди-пираткой, моя богиня. И если бы ты была ею, ради тебя я готов был бы забраться на самую высокую мачту.
   Уткнувшись лбом в плечо Адама, Виктория вспомнила еще один свой сон, но о нем она ни за что не стала бы рассказывать ревнивому жениху. Дело в том, что ей не раз снилось, будто она целуется с высоким красивым мужчиной с мерцающими золотистыми глазами.
 
   В начале декабря Виктория получила очередное послание от Майлса. Он писал, что получил груз, адресованный в Англию, и должен прийти с ним в Лондон сразу после Нового года. Первого января Виктория наняла посыльного, велела ему отправиться в гавань и узнать, когда прибывает «Фоксфайр», судно, которым командовал Майлс. Через два дня посыльный сообщил, что судно прибывает сегодня около полудня. Виктория немедленно отослала записку Грейсонам и вместе с отцом поспешила на пристань.
   «Фоксфайр» пришвартовался к пирсу около двух часов дня. Причал был полон встречающих. Майлс, приказав спустить трап, никак не мог рассмотреть в толпе знакомые лица. Внезапно с берега долетел женский голос, окликнувший его по имени. Майлс повернул голову и увидел прелестную молодую женщину, одетую в зеленый плащ. Она приветственно взмахнула рукой, капюшон плаща откинулся, взорам открылись золотистые пышные локоны. Рядом с юной леди Майлс рассмотрел фигуру Джеффри, и теперь ему не нужно было гадать, кто эта прекрасная незнакомка.
   – Тори! – радостно закричал он и, расталкивая локтями матросов, стоявших на трапе, ринулся на причал. Подбежав к Виктории, он закружил ее на руках и пылко поцеловал в мягкие нежные губы.
   – Кх-м, Майлс, – деликатно кашлянул Джеффри, – не хотелось бы вам мешать, но сюда приближаются твои родители вместе с Адамом.
   Майлс отпустил Викторию и повернулся к своим.
   – С возвращением, Майлс! – воскликнул Адам, пожимая руку брата. – Старина, ты отлично выглядишь! Должен сказать, что кругосветные плавания пошли тебе на пользу.
   Ванесса обняла сына, провела ладонью по его плечам и улыбнулась.
   – Где ты накачал такие мускулы, сынок? Неужели таскал на руках свое судно? – Она немного отстранилась, окинула Майлса быстрым взглядом и заметила: – Ты должен немедленно повидаться с отцовским портным, иначе тот не успеет сшить тебе новый костюм к свадьбе.
   – К свадьбе? – переспросил Майлс. – К чьей свадьбе?
   – Мы с Викторией должны через месяц обвенчаться, – улыбнулся Адам, – а тебя мы хотели бы видеть шафером.
   – Ну пожалуйста, скажи, что ты согласен, Майлс, – умоляюще посмотрела на него Виктория.
   Разумеется, Майлс всегда знал о том, что Виктория не будет его женой. Такие девушки, как она, должны выходить замуж за богатых, знатных людей, герцогов, например, или графов. Но чтобы ее мужем стал Адам? Этот самовлюбленный сухарь?
   Майлс, как мог, постарался скрыть свое разочарование, изобразил на лице широкую улыбку и поздравил жениха и невесту.
 
   Следующие недели были заполнены лихорадочными приготовлениями к свадьбе. Майлс все это время неизменно был рядом с братом и его невестой. Виктория искренне наслаждалась обществом братьев, а Адам тщательно скрывал недовольство и в глубине души молился о том, чтобы и Майлс как можно скорее встретил девушку своей мечты.
   За два дня до свадьбы, вечером, Адам оказался по своим делам в клубе и уже направлялся к выходу, когда путь ему загородил какой-то незнакомец.
   – Добрый вечер, Грейсон, – сказал он. – Меня зовут Ричард Грили. Мы с вами не знакомы, но вы должны хорошо помнить моего младшего брата, Робина.
   – Робина Грили из Суррея? Разумеется, помню, – кивнул Адам. – Как чувствует себя ваш брат? Он оправился от раны?
   – Не совсем. Рана загноилась, и доктор был вынужден отрезать ему руку.
   – Сожалею, что так вышло, но ваш брат сам был во всем виноват. Он распространял клевету относительно одной леди, а затем, будучи уличенным, не пожелал перед ней извиниться. Вызов был сделан официально, и дуэль состоялась по всем правилам. У меня есть свидетели, которые могут это подтвердить.
   Грили только пожал плечами.
   – Я слышал, что вас можно поздравить, милорд. Это правда, что леди Виктория будет вашей женой?
   – Да, венчание в субботу.
   – Не могу понять только одного: почему вы позволяете своему брату все время увиваться вокруг вашей невесты? Мне кажется, что между ними нечто большее, чем просто дружба. А может быть, ваш брат посильнее вас как мужчина и леди невеста сумела оценить это по достоинству?
   Кровь прилила к лицу Адама, и он, не раздумывая, ударил Грили в челюсть. Тот упал, и Адам, наклонившись над ним, процедил сквозь зубы:
   – Завтра на заре у Белмор Гринз. Не забудьте привести своего секунданта, Грили. Выбор оружия за вами.
   Грили отер кровь с разбитой губы и ответил, поднимаясь с пола:
   – Пистолеты, на двадцати шагах, милорд. Те же условия, на которых вы стрелялись с Робином, но на этот раз перед вами будет мужчина, а не желторотый юнец!
   Вечер Карлайлы и Грейсоны провели в опере. Никому из сидящих в ложе Адам не обмолвился о завтрашней дуэли – ведь он уже не раз участвовал в поединках и всегда выходил победителем. Так зачем же волновать по пустякам Викторию или своих родных?
 
   В пятницу утро выдалось тихим и солнечным, и Виктория, спускаясь вниз по лестнице, с наслаждением прислушивалась к птичьему щебету за окнами Карлайл-Холла. Она едва успела спуститься с последней ступеньки, как раздался громкий стук во входную дверь, и слуга отворил ее, впуская в дом Майлса.
   – Доброе утро, Майлс, – улыбнулась Виктория. – Честно говоря, не рассчитывала, что ты сегодня придешь.
   – Виктория, где твой отец? Мне нужно видеть вас обоих.
   – Папа разговаривает со своим управляющим. Но что случилось, Майлс? Я же вижу по твоему лицу, что произошло что-то ужасное.
   Майлс прошел следом за Викторией в нижнюю гостиную и усадил девушку в кресло. Сел напротив, взял в ладони ее руки. Было видно, как тяжело ему даются слова, которые он должен будет сейчас произнести.
   И тут Виктория догадалась.
   – Что-то с Адамом, да? – тревожно спросила она. – Скажи скорее, что с ним?
   Майлс хмуро кивнул и стал рассказывать о том, что произошло вчера вечером между Адамом и Ричардом Грили.
   – Я не знаю, что сказал Адаму Грили, – сказал он в конце, – но брат вызвал его на дуэль, и сегодня на заре они стрелялись. Секундантом Адама был Дрю Харпер. Он передал мне все, что произошло во время поединка. Они уже стояли спиной друг к другу с заряженными пистолетами в руках, и тут Грили начал насмехаться над братом, утверждая, что тот обязательно промажет. Затем был отсчет, они повернулись, выстрелили, и пуля попала Адаму в грудь. Сам он действительно промазал – очевидно, его вывели из равновесия насмешки Грили. Во всяком случае, тот отделался легкой царапиной.
   – Бог с ним, с Грили. Что с Адамом? Где он сейчас? – нетерпеливо спросила Виктория.
   – Дрю и доктор привезли его домой. Пуля перебила артерию. Доктор сделал все, чтобы остановить кровотечение, но было поздно. Спустя несколько минут Адам скончался. Прости, Виктория, мне так жаль, что именно на мою долю выпало рассказать тебе об этом.
   Бледный, с мокрыми от слез глазами, он обнял Викторию за плечи.
   – Поддержи меня, Майлс. Поддержи, иначе я… – И Виктория уткнулась ему в плечо, захлебываясь слезами.
   Спустя две недели после похорон Адама Виктория вернулась к работе в «Карлайл Энтерпрайсез». Первое утро в конторе она решила провести за бумагами и сейчас разбиралась в книге поступлений, водя по графам тонко заточенным карандашом. В дверь заглянул клерк, недавно принятый сюда на работу, и сообщил, что ее хочет видеть джентльмен, назвавшийся Грейсоном.
   – Это, очевидно, дядя Марк, – кивнула Виктория. – Проводи его сюда.
   Спустя несколько секунд в комнату неслышно вошел Майлс. Виктория сидела за столом красного дерева, низко опустив голову над раскрытой конторской книгой, быстро сверяя колонки цифр.
   – Присаживайтесь, дядя Марк, я сейчас закончу, – сказала она, не поднимая головы.
   Майлс невольно усмехнулся, присел в кресло для посетителей и стал рассматривать Викторию. На ней было скромное серое платье с воротничком-стойкой. Волосы собраны в пучок, но непослушные локоны все равно свисают вниз, обрамляя лицо волнистой светлой рамкой. Из украшений на Виктории были только золотые сережки и цепочка с кулоном в виде сердечка.
   – Ну, что же, дядя Марк, должна вас обрадовать… – начала Виктория, подняла голову и увидела перед собой улыбающееся лицо Майлса. – Это ты, Майлс? Прости, клерк сказал «Грейсон», и я решила, что это пришел твой отец.
   – Не извиняйся, Тори. Лучше меня прости за то, что я пришел без предупреждения. Видишь ли, мне нужен деловой совет. Но если ты занята, я могу прийти в другой раз.
   – Перестань, Майлс. Для тебя у меня всегда есть время. Рассказывай, с чем пришел.
   – Все последние шесть лет мои дела с морскими перевозками шли так успешно, что у меня скопились деньги на покупку еще двух судов. Первое, «Сокровище Тори», уже построено и на следующей неделе выйдет в свой первый рейс.
   – Ты назвал судно в честь меня?
   – Разумеется, – просто ответил Майлс. – Ведь ты была единственной, кто верил в меня. Ты всегда была для меня счастливым талисманом.
   – Приятно это слышать, – зарделась Виктория, – но, по сути дела, ты всего добился своим трудом.
   – Однако жизнь повернулась так, что теперь я стал вместо Адама виконтом Райлендом и единственным наследником своего отца, – продолжил Майлс, – а значит, я навряд ли смогу теперь выходить в море. Вот и понадобился человек, который поможет мне так спланировать дело, чтобы я мог и выполнять обязательства перед своей семьей, и в то же время не расставаться с мечтой о собственной судоходной компании.
   И Майлс принялся объяснять, каким образом он хотел бы перевести все основные торговые операции в Лондон, чтобы, оставаясь на берегу, тем не менее, управлять своим делом. Но прежде всего он хотел бы подыскать помещение для своего офиса.
   – Ну, это совсем не трудно, – улыбнулась Виктория. – Прямо в этом доме есть незанятые комнаты. Расположен он очень удобно, неподалеку и от делового центра, и от гавани.
   – А самое главное, совсем неподалеку от моего делового партнера и советника, – мягко произнес Майлс, наклонившись вперед и коснувшись руки Виктории. – Ты поможешь мне? Сделаться из морского капитана солидным бизнесменом – задача не из простых. Боюсь, что без тебя мне с этим не справиться.
   – Знаешь, Майлс, мне нравится возможность создать судоходную компанию на паях с тобой. Я готова вложить в нее часть своего капитала. Ну, как, ты согласен? Двадцать пять процентов прибыли меня вполне устроили бы.
   Майлс с восторгом принял предложение Виктории. В течение полугода они вдвоем увлеченно работали над созданием компании, которую назвали «Райленд Шиппинг». Они прекрасно дополняли друг друга: Майлс отлично разбирался в судах, знал почти все морские порты, а Виктория была искушенным человеком во всем, что касалось вложений, ставок и контрактов.
   Однажды вечером Майлс приехал в Карлайл-Холл к обеду. Отца дома не было, и Виктория приказала накрыть им в утренней гостиной. Когда обед подходил к концу, Виктория слегка наклонилась вперед и протянула через стол раскрытую ладонь, на которой искрилось золотое кольцо с квадратным изумрудом, обрамленным мелкими бриллиантами.
   – Это кольцо Райлендов, – сказала она. – Адам надел мне его на палец в день нашей помолвки. В день его смерти я сняла кольцо и спрятала подальше. Теперь, мне кажется, пришла пора вернуть его новому владельцу. Возьми, оно твое.
   Майлс только молча покачал головой.
   – Ты отдашь это кольцо той девушке, на которой захочешь жениться.
   Он взял ладонь Виктории и сложил ее в кулак.
   – Оно уже у этой девушки, – сказал он.
   Виктория удивленно посмотрела на свой сжатый кулак, а затем подняла глаза на спокойное лицо Майлса.
   – Не понимаю, – прошептала она.
   – Странно, что мне приходится растолковывать свои слова женщине, которая владеет пятью языками, – улыбнулся Майлс. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Тори.
   – Ты всегда был моим лучшим другом, Майлс, – медленно заговорила Виктория, тщательно подбирая слова. – Ты мне очень нравишься, но я… Я не люблю тебя. Я до сих пор безуспешно пытаюсь забыть Адама. И потом, скажи, разве дружба может перерасти в любовь?
   – Я знаю, что нам с тобой будет хорошо идти по жизни вместе. Ты говоришь – дружба? А я уверен в том, что со временем ты научишься любить меня.
   – А как тогда быть с нашей компанией? Разве могут муж и жена работать вместе? А наши родители? Ах, Майлс, я в таком замешательстве. Я не знаю, как мне поступить.
   – Как поступить? – мягко переспросил Майлс, целуя сжатую в кулак руку Виктории. – Очень просто: быть моим другом, быть моим партнером – и быть моей женой.
   – Это означает, что тебе придется терпеть меня рядом с собой все двадцать четыре часа в сутки.
   Майлс вскочил на ноги, обежал стол, крепко обнял Викторию и сказал, целуя:
   – Я мечтаю о том, чтобы ты была рядом со мной весь день, всю ночь и всю мою жизнь.
   – Если ты дашь мне немного времени, чтобы привыкнуть к этой мысли, я стану твоей женой, Майлс, – вздохнула Виктория. – Не будем пока объявлять о нашей помолвке, но родителям нужно сказать. И нужно хорошенько подумать о том, как нам с тобой теперь держаться на людях. Я не хочу, чтобы по Лондону поползли слухи. Эй, Майлс, ты слышал, что я сказала?
   – Да, – совершенно счастливый, он кивнул головой. – Да. Ты сказала, что будешь моей женой.
   – Но тебе придется подождать. Я не хочу никаких слухов, сплетен, ничего, что могло бы бросить тень на нас или на наших родителей. Если уж я стану твоей женой, то я хочу быть самой лучшей женой на свете.
   – Хорошо, Тори, – согласился Майлс и поцеловал Викторию в лоб. – Я ждал тебя столько лет, подожду еще немного. Терпения мне не занимать.