Страница:
Кто-то громко кричал; прислушавшись сквозь сон, я разобрал ругательства вперемешку с угрозами. Я с трудом разлепил веки, скинул с себя остатки грёз и, встав с постели, как был, в нижнем белье, вышел в коридор. Ругань доносилась из дядиных апартаментов, причём кричал вовсе не он сам, а… Аркаша. Кузен как-то попал в комнату – видимо, отпер дверь своим ключом. Но зачем? Захотел как можно скорее выяснить у отца, что за жуткие обряды тот проводит и как с ними связаны две смерти, случившиеся на территории загородного дома? Да, вероятно – только не принял ли брат поспешное решение?..
Стоило этой мысли пронестись в моей голове, как надрывные крики стихли, – невыносимая тишина вновь безраздельно властвовала вокруг.
У меня пересохло в горле. Ноги не желали повиноваться мне, и всё-таки я дошёл до двери в комнату, которая, возможно, хранила разгадку всех ужасов, творящихся на двух зловещих гектарах, окружённых чудесной и чистой природой. Я поднял руку, чтобы постучаться, однако заметил, что дверь открыта; тогда я толкнул её и перешагнул порог.
Дядя Марк стоял ко мне спиной, сгорбившись над чем-то на своём рабочем столе.
– Миша, уходи, – не оборачиваясь, бросил он.
– Где Аркаша?
– Его нет.
– Где он?
Я несколько раз повторил вопрос, но дядя больше не произнёс ни слова.
Сопровождаемый каким-то отвратительным, давящим, чёрным чувством, я обошёл дом и участок, на котором тот стоял, в поисках брата; я звал Аркашу, кричал, сложив руки рупором, но никто не откликнулся – кузен исчез без следа. Вдруг вспомнился давешний сон, и я узрёл пусть нечёткую, но очевидную связь его с происходящим. Тлетворную или истинную?.. В голову словно напихали ваты, мысли постепенно замедляли свой ход. Я потряс головой, чтобы освободиться от этого жуткого ощущения, вытащил смартфон и позвонил брату на мобильный, однако каждый раз, когда я набирал номер, приятный женский голос говорил мне, что абонент не отвечает или временно недоступен.
Давление внутри усилилось; мечталось упасть на кровать и забыться, чего делать было ни в коем случае нельзя: кто знает, какие ещё ужасы подстерегают меня на территории дома, который я когда-то считал родным. Я с трудом отбросил шальную мысль бросить всё, уехать, сбежать. Нет, нужно разобраться в происходящем – ради брата, ради того, чтобы подобное никогда не повторилось!
III
IV
Тапочки, или Как не оставить реальности ни шанса
Стоило этой мысли пронестись в моей голове, как надрывные крики стихли, – невыносимая тишина вновь безраздельно властвовала вокруг.
У меня пересохло в горле. Ноги не желали повиноваться мне, и всё-таки я дошёл до двери в комнату, которая, возможно, хранила разгадку всех ужасов, творящихся на двух зловещих гектарах, окружённых чудесной и чистой природой. Я поднял руку, чтобы постучаться, однако заметил, что дверь открыта; тогда я толкнул её и перешагнул порог.
Дядя Марк стоял ко мне спиной, сгорбившись над чем-то на своём рабочем столе.
– Миша, уходи, – не оборачиваясь, бросил он.
– Где Аркаша?
– Его нет.
– Где он?
Я несколько раз повторил вопрос, но дядя больше не произнёс ни слова.
Сопровождаемый каким-то отвратительным, давящим, чёрным чувством, я обошёл дом и участок, на котором тот стоял, в поисках брата; я звал Аркашу, кричал, сложив руки рупором, но никто не откликнулся – кузен исчез без следа. Вдруг вспомнился давешний сон, и я узрёл пусть нечёткую, но очевидную связь его с происходящим. Тлетворную или истинную?.. В голову словно напихали ваты, мысли постепенно замедляли свой ход. Я потряс головой, чтобы освободиться от этого жуткого ощущения, вытащил смартфон и позвонил брату на мобильный, однако каждый раз, когда я набирал номер, приятный женский голос говорил мне, что абонент не отвечает или временно недоступен.
Давление внутри усилилось; мечталось упасть на кровать и забыться, чего делать было ни в коем случае нельзя: кто знает, какие ещё ужасы подстерегают меня на территории дома, который я когда-то считал родным. Я с трудом отбросил шальную мысль бросить всё, уехать, сбежать. Нет, нужно разобраться в происходящем – ради брата, ради того, чтобы подобное никогда не повторилось!
III
То, что случилось дальше, развивалось с невероятной быстротой, будто реальность, охваченная ужасом, ускорила свой бег. В одной из комнат внизу стояла книжная полка. Я взял с неё какой-то роман в мягкой обложке и лёг в гостиной на диван. Читая дешёвый детектив, я без особого внимания следил за описываемыми событиями, а картина в японском стиле, висевшая надо мной, словно что-то тихо шептала и, кажется, светилась неярким, болотного оттенка светом. Окончательно утратив связь с правдой, разучившись отличать её от лжи, я лежал, бессмысленно пытаясь вникнуть в напечатанные на толстой грубой бумаге слова. Крупные буквы сливались друг с другом и текли со страниц, вниз, на меня… Возможно, убаюканный странным, потусторонним шёпотом и полунереальным светом, а может, окончательно измаявшись, я всё-таки уснул, но то, что произошло дальше, отнюдь не напоминало сон, даже самый кошмарный. Описывая эти события, я тщетно пытаюсь совладать с дрожью в сердце.
В сновидения или, кто знает, в мою личную действительность опять проник образ неведомого деревянного строения. Пытаясь объяснить самому себе суть этого ментального преследования, я стоял на месте и смотрел в одну точку. Правда, на сей раз я находился внутри призрачного здания, да к тому же не один – там была женщина. Стройная, эффектная, черноволосая, с большой заколкой, удерживавшей тёмную «гриву», и в лёгком платье, она повела меня вперёд. По мере того как мы проходили помещение за помещением, они утекали куда-то назад – череда бесконечных однообразных пространств… которые внезапно сменились чем-то чуждым, оторванным от реальности. Мы очутились в глубокой подземной пещере – по крайней мере, мне так подумалось, ведь нас окружали каменные своды, воздух был затхлым, и тьма, обступившая со всех сторон, казалась беспросветной.
– Здесь, – сказала женщина, останавливаясь.
Но как я мог видеть её в столь густой темноте? Даже для сна это было очень странно.
– Здесь, – повторила моя проводница, обернулась – и я заметил, что глаза её горят, точно фонари. Всё потонуло в мареве кровавого цвета.
Я отгородился от невыносимого света рукой, но он проникал и под неё, и между пальцами, и сочился в глаза, и огораживал стеной, отсекая от остального мира… Вдруг стало нечем дышать: я хватал ртом воздух в бесплодных попытках спастись.
– Кто ты?! – выдавил я.
Ноги подкосились, я осел на землю.
Глядя на меня, женщина зашлась сумасшедшим смехом, а потом выкрикнула – чуждым, нечеловеческим голосом:
– Йа! Йа! Каас фхтагн!
Она повторяла эти слова без остановки, вновь и вновь, будто хотела и меня лишить разума, окунув моё сознание в водоворот потусторонней черноты.
Я понимал, что лежу на полу пещеры, недвижимый, беззащитный, а ко мне приближается моя смерть в обличии красивой женщины. Впрочем, оно уже не было ей: прорвавшись наружу, разбив человеческий облик изнутри, как фарфоровую вазу, из сломанного тела выбралось существо цвета чернее самой ночи, а осколки разлетелись по «пещере». Создание было всё какое-то неровное, словно состоящее из плохо подогнанных друг под друга частей, которые безостановочно двигались и перемешивались. Послышалось пробирающее до самых костей, проникающее прямо в мозг завывание, и бесплотные, цвета разведённой молочной пенки фигуры с пустыми, отчуждёнными лицами мертвецов, с перекрученными, разрезанными, фантасмагорическими телами восстали вокруг меня. Призраки? Или демоны? Или?..
– Каас фхтагн!
Я лежал и не мог шевельнуться.
Шаги приближались…
…Я лежал на диване и не мог шевельнуться: ночной кошмар полностью овладел мной. Наконец глаза удалось открыть, и я увидел перед собой деревянную стену, большое зарешечённое окно, тонкие занавески – знакомые предметы, которые одним своим видом должны были помочь мне вернуться назад, в обыденную реальность. Но случилось совсем иное: кто-то стоял на пороге – я почти видел это, я это чувствовал!
Чтобы повернуть голову, я приложил колоссальное усилие, но всё-таки у меня получилось взглянуть туда. Сконцентрировав на вошедшем нечёткий взор, я сквозь подёрнутую рябью пелену рассмотрел… Аркашу.
– При-вет… – превозмогая неожиданную слабость, проговорил я. – А я думал, ты…
Аркадий сделал шаг, оказавшись в гостиной. Он молча осмотрелся, затем шагнул снова. И снова. Он приближался ко мне. Что-то неверное было в его движениях, что-то искусственное, неправильное. Лицо, руки – всё тело его будто раздалось вширь, опухло, а на голове, посреди лба, зияла крупная рана… из которой сочилось что-то мерзкое и чёрное!
В голове помутилось. Я попытался подняться с кровати, но только слепо барахтался. Не понимая, что творится, я каким-то необъяснимым образом – спинным мозгом или шестым чувством – осознавал суть происходящего: оно здесь! Это оно убило Артура, Барона и, быть может, Аркашу, а теперь хочет разделаться со мной!
«Каас фхтагн! – зазвучал в голове безумный глас женщины из сна. Два слова вновь зациклились на самоповторе, который, казалось, продолжался без конца: – Каас фхтагн! Каас фхтагн! Каас фхтагн!..»
«Каас»… Что это значит? Что-то очень знакомое, но ускользающим сознанием я никак не мог поймать растворяющуюся в забвении мысль.
«Аркаша» тем временем подходил всё ближе: вот он уже в двух метрах от меня, вот в полутора… вот лицо его обезображивает широкая, победоносная ухмылка-оскал, обнажаются измазанные в чём-то чёрном и омерзительном зубы…
И тут я вспомнил: листок, найденный в комнате дяди! В загадочном тексте, написанном на бумаге неровным почерком, несколько раз встречалось слово «Каас». А ещё там, наверху листка, была заглавная буква «К»!..
Не осознавая до конца, что делаю, надеясь непонятно на что, я потянулся за лежащим в кармане джинсов смартфоном. Словно бы минули века, прежде чем я, схватив его непослушной рукой, извлёк и поднёс к глазам.
Сознание распадалось, я проваливался куда-то, в пропасть – без дна, без надежды. Хаос обрушивался на меня. Хаос!..
Призвав на помощь Бога и все свои силы, я открыл на смартфоне фотографию листочка, найденного в комнате дяди, и, старательно вглядываясь в расплывающиеся буквы, начал читать.
Невероятный по силе вопль потряс дом, а я, оглушённый, не помнящий себя от страха, продолжал будто автоматически произносить загадочные, написанные на не ведомом мне языке фразы, и с каждым новым словом ощущал всё большую уверенность в себе. Распадающееся на части сознание вновь становилось цельным, а я читал, читал, не понимая произносимых звуков, но упорно шевеля губами – и на мутной грани зрения возвышающаяся надо мной фигура стала блекнуть, исчезать… расплываться… Что-то чёрное, бесформенное, хаотичное возникло на том месте, где стояло тело моего двоюродного брата, которым управлял могущественный враг. А после рассеялось и оно – в тот самый миг, как я произнёс последние слова защитного заклинания.
Выронив смартфон, я устало опустил голову на подлокотник и закрыл глаза.
Чуть позже, пройдя на непослушных ногах к двери в дядину комнату и отперев её ключом, который так и висел на моей связке, я обнаружил родственника мёртвым; он лежал на полу, ничком, внутри самой большой пентаграммы. Когда я перевернул тело, глазам моим предстала рана на лбу, подобная той, что я видел ночью у «брата», только из отверстия в дядиной голове ничего не капало. След же от чёрной субстанции в гостиной исчез, словно того никогда не было.
Приехавшая на вызов полиция тщательно осмотрела дом, но тела моего кузена не нашла. Я во всех подробностях рассказал служителям правосудия о событиях, произошедших за последние два дня на этой Богом проклятой земле. Мои показания тщательно задокументировали; хотя полицейские и сказали, что приложат все усилия для того, чтобы найти виновного, я понимал: учитывая обстоятельства дела, его вряд ли когда-нибудь раскроют. Впрочем, ради справедливости надо заметить, что стражи порядка вышли на след секты и разогнали её. Однако Ильинскому, идейному вдохновителю мерзких дел почитателей тьмы, удалось скрыться. Его ищут до сих пор, и найдут ли?
В сновидения или, кто знает, в мою личную действительность опять проник образ неведомого деревянного строения. Пытаясь объяснить самому себе суть этого ментального преследования, я стоял на месте и смотрел в одну точку. Правда, на сей раз я находился внутри призрачного здания, да к тому же не один – там была женщина. Стройная, эффектная, черноволосая, с большой заколкой, удерживавшей тёмную «гриву», и в лёгком платье, она повела меня вперёд. По мере того как мы проходили помещение за помещением, они утекали куда-то назад – череда бесконечных однообразных пространств… которые внезапно сменились чем-то чуждым, оторванным от реальности. Мы очутились в глубокой подземной пещере – по крайней мере, мне так подумалось, ведь нас окружали каменные своды, воздух был затхлым, и тьма, обступившая со всех сторон, казалась беспросветной.
– Здесь, – сказала женщина, останавливаясь.
Но как я мог видеть её в столь густой темноте? Даже для сна это было очень странно.
– Здесь, – повторила моя проводница, обернулась – и я заметил, что глаза её горят, точно фонари. Всё потонуло в мареве кровавого цвета.
Я отгородился от невыносимого света рукой, но он проникал и под неё, и между пальцами, и сочился в глаза, и огораживал стеной, отсекая от остального мира… Вдруг стало нечем дышать: я хватал ртом воздух в бесплодных попытках спастись.
– Кто ты?! – выдавил я.
Ноги подкосились, я осел на землю.
Глядя на меня, женщина зашлась сумасшедшим смехом, а потом выкрикнула – чуждым, нечеловеческим голосом:
– Йа! Йа! Каас фхтагн!
Она повторяла эти слова без остановки, вновь и вновь, будто хотела и меня лишить разума, окунув моё сознание в водоворот потусторонней черноты.
Я понимал, что лежу на полу пещеры, недвижимый, беззащитный, а ко мне приближается моя смерть в обличии красивой женщины. Впрочем, оно уже не было ей: прорвавшись наружу, разбив человеческий облик изнутри, как фарфоровую вазу, из сломанного тела выбралось существо цвета чернее самой ночи, а осколки разлетелись по «пещере». Создание было всё какое-то неровное, словно состоящее из плохо подогнанных друг под друга частей, которые безостановочно двигались и перемешивались. Послышалось пробирающее до самых костей, проникающее прямо в мозг завывание, и бесплотные, цвета разведённой молочной пенки фигуры с пустыми, отчуждёнными лицами мертвецов, с перекрученными, разрезанными, фантасмагорическими телами восстали вокруг меня. Призраки? Или демоны? Или?..
– Каас фхтагн!
Я лежал и не мог шевельнуться.
Шаги приближались…
…Я лежал на диване и не мог шевельнуться: ночной кошмар полностью овладел мной. Наконец глаза удалось открыть, и я увидел перед собой деревянную стену, большое зарешечённое окно, тонкие занавески – знакомые предметы, которые одним своим видом должны были помочь мне вернуться назад, в обыденную реальность. Но случилось совсем иное: кто-то стоял на пороге – я почти видел это, я это чувствовал!
Чтобы повернуть голову, я приложил колоссальное усилие, но всё-таки у меня получилось взглянуть туда. Сконцентрировав на вошедшем нечёткий взор, я сквозь подёрнутую рябью пелену рассмотрел… Аркашу.
– При-вет… – превозмогая неожиданную слабость, проговорил я. – А я думал, ты…
Аркадий сделал шаг, оказавшись в гостиной. Он молча осмотрелся, затем шагнул снова. И снова. Он приближался ко мне. Что-то неверное было в его движениях, что-то искусственное, неправильное. Лицо, руки – всё тело его будто раздалось вширь, опухло, а на голове, посреди лба, зияла крупная рана… из которой сочилось что-то мерзкое и чёрное!
В голове помутилось. Я попытался подняться с кровати, но только слепо барахтался. Не понимая, что творится, я каким-то необъяснимым образом – спинным мозгом или шестым чувством – осознавал суть происходящего: оно здесь! Это оно убило Артура, Барона и, быть может, Аркашу, а теперь хочет разделаться со мной!
«Каас фхтагн! – зазвучал в голове безумный глас женщины из сна. Два слова вновь зациклились на самоповторе, который, казалось, продолжался без конца: – Каас фхтагн! Каас фхтагн! Каас фхтагн!..»
«Каас»… Что это значит? Что-то очень знакомое, но ускользающим сознанием я никак не мог поймать растворяющуюся в забвении мысль.
«Аркаша» тем временем подходил всё ближе: вот он уже в двух метрах от меня, вот в полутора… вот лицо его обезображивает широкая, победоносная ухмылка-оскал, обнажаются измазанные в чём-то чёрном и омерзительном зубы…
И тут я вспомнил: листок, найденный в комнате дяди! В загадочном тексте, написанном на бумаге неровным почерком, несколько раз встречалось слово «Каас». А ещё там, наверху листка, была заглавная буква «К»!..
Не осознавая до конца, что делаю, надеясь непонятно на что, я потянулся за лежащим в кармане джинсов смартфоном. Словно бы минули века, прежде чем я, схватив его непослушной рукой, извлёк и поднёс к глазам.
Сознание распадалось, я проваливался куда-то, в пропасть – без дна, без надежды. Хаос обрушивался на меня. Хаос!..
Призвав на помощь Бога и все свои силы, я открыл на смартфоне фотографию листочка, найденного в комнате дяди, и, старательно вглядываясь в расплывающиеся буквы, начал читать.
Невероятный по силе вопль потряс дом, а я, оглушённый, не помнящий себя от страха, продолжал будто автоматически произносить загадочные, написанные на не ведомом мне языке фразы, и с каждым новым словом ощущал всё большую уверенность в себе. Распадающееся на части сознание вновь становилось цельным, а я читал, читал, не понимая произносимых звуков, но упорно шевеля губами – и на мутной грани зрения возвышающаяся надо мной фигура стала блекнуть, исчезать… расплываться… Что-то чёрное, бесформенное, хаотичное возникло на том месте, где стояло тело моего двоюродного брата, которым управлял могущественный враг. А после рассеялось и оно – в тот самый миг, как я произнёс последние слова защитного заклинания.
Выронив смартфон, я устало опустил голову на подлокотник и закрыл глаза.
Чуть позже, пройдя на непослушных ногах к двери в дядину комнату и отперев её ключом, который так и висел на моей связке, я обнаружил родственника мёртвым; он лежал на полу, ничком, внутри самой большой пентаграммы. Когда я перевернул тело, глазам моим предстала рана на лбу, подобная той, что я видел ночью у «брата», только из отверстия в дядиной голове ничего не капало. След же от чёрной субстанции в гостиной исчез, словно того никогда не было.
Приехавшая на вызов полиция тщательно осмотрела дом, но тела моего кузена не нашла. Я во всех подробностях рассказал служителям правосудия о событиях, произошедших за последние два дня на этой Богом проклятой земле. Мои показания тщательно задокументировали; хотя полицейские и сказали, что приложат все усилия для того, чтобы найти виновного, я понимал: учитывая обстоятельства дела, его вряд ли когда-нибудь раскроют. Впрочем, ради справедливости надо заметить, что стражи порядка вышли на след секты и разогнали её. Однако Ильинскому, идейному вдохновителю мерзких дел почитателей тьмы, удалось скрыться. Его ищут до сих пор, и найдут ли?
IV
С тех пор прошло много лет, но я по-прежнему вздрагиваю, когда ощущаю чьё-то незримое присутствие и слышу тяжёлую нечеловеческую поступь, а каждую ночь меня мучают невыразимые кошмары. Но самое страшное: теперь мне известно, почему на территории загородного дома в Тверской области происходили описанные мной ужасающие события; совсем недавно я узнал причину, и я открою её вам, потому что не могу молчать, потому что должен поделиться знанием, которым рад бы был никогда не обладать.
Со времени случившегося я прочитал немало книг по оккультизму, только нигде не встречал ни слова о бесформенной массе хаоса, заставляющей распадаться на части реальность, которой она коснётся мыслью или телом. Не знаю, где отыскали эти сведения сектанты, но сам я как-то раз, блуждая по просторам Интернета, наткнулся на сочинение одного автора. Читая произведение под названием «Каас», я не мог унять дрожь: описанное в рассказе очень походило на произошедшее со мной. Конечно, герои, места действия и события были другими, но суть оставалась совершенно ясной: нечто без формы захватывало чужие тела и использовало их для уничтожения живых существ.
Автор – я не запомнил имени, а позже произведение по непонятной причине пропало из Сети – называл этого монстра Каасом, Властителем Первозданной Ночи. Однако, по сути, то был даже не монстр, а бог – древнейший злой бог, вроде Ктулху, пришедший из тех времён, что окутаны первородным хаосом. Он сам являл собой хаос – вот почему по его желанию действительность распадалась на куски. Каас помнил далёкие годы, когда мир состоял из него. Но затем пришли Старшие Боги и изгнали Властителя Ночи вместе с Ктулху, Йог-Сототом, Итакуа и другими Древними. Каас был особенно опасен, поэтому его, в наказание за злодеяния, разорвали на части, которые рассеяли по ветру, после чего Ночь схлынула и наступил Рассвет – на смену Хаосу пришёл Порядок. Но слишком силён оказался злой бог: он воспользовался вселенским ветром, чтобы заронить частички себя в каждого человека. Именно он виновен в том, что среди людей встречаются убийцы, насильники, воры, что у природы есть не только рациональная, мудрая, но и противоположная ей, склонная к бездумному разрушению сторона. Вселенной удалось упорядочить влияние Кааса, однако находятся безумцы, старающиеся всеми силами вызвать на волю его засевшие в людях частицы и воссоздать из них колоссального, непобедимого злодея, которому под силу, стерев из бытия столь ревностно охраняемый природой и её творениями порядок, возвратить вселенную к абсолютному хаосу.
Так, злое начало пробудилось и поддерживалось в моём дяде Марке – видимо, «благодаря» ритуалам, что он регулярно проводил.
Так, сгинувший неизвестно куда Ильинский, стремясь воссоединиться со своим чёрным богом, при помощи моего дяди воплотил собранные ими части Властителя Ночи в теле Аркаши.
Так, я чуть не стал очередной жертвой творца разрушения, который наделял своих «носителей» сверхчеловеческой силой.
Но в последний момент – теперь я понимаю это – меня спасла висевшая в гостиной таинственная картина, картина, как показала экспертиза, «родом» с Востока да к тому же очень древняя и потому, возможно, вобравшая в себя много энергетики. Наверняка это Ильинский подарил изображение дяде, чтобы оно питало его отрицательными эманациями. Однако ж бывают моменты, когда самое чёрное и беспросветное обращается светлым и праведным. Не знаю, сумел бы я одолеть вселенское зло, если бы оно оказалось чуть сильнее, чуть проворнее, если бы силы, которые ниспосылают ему молящиеся, отступники разума, сделали меня беззащитным перед чудовищной, космической волей, а заклинание обратили бы в пустой набор звуков. Я не знаю, и это тревожит меня…
Разумеется, большая часть моих догадок – всего лишь домыслы, основанные на фантазии какого-то безвестного автора из Интернета, одного из тысяч, – но, возможно, ему известно больше, чем нам с вами. В своё время великими тайнами обладал и Лавкрафт, не признанный, позабытый современниками, но уважаемый последователями и почитателями в будущем. Да и как объяснить невероятные по своей жестокости убийства, что случились в Тверской области, сгинувшую в небытии таинственную секту каасопоклонников, существование магических книг, одно упоминание которых приводит в трепет, и прочие, менее значительные факты? Когда-то я счёл бы всё перечисленное выдумкой, игрой воображения, я бы непременно убедил себя в нереальности своих страхов. Однако, столкнувшись лицом к лицу с вещами, коих не в силах понять до конца, я не готов с полной уверенностью утверждать, что произошедшие со мной кошмарные события – лишь пугающие следствия горячечного бреда. Так что же узрел я: настоящую, неприкрытую реальность или ужасающую мистификацию? Как мне видится, ответ на этот вопрос лежит вне пределов обыденности, а всё, что выходит за её пределы, крайне мало интересует людей. Однако это не значит, что однажды, когда мрак затопит собой мир, к вам, вызванный чьей-то злой волей, не придёт Властитель Ночи, чтобы уничтожить вас. Кто знает, сколько ещё сект, владеющих древним, запретным знанием, разбросано по Земле, а потому мы должны быть готовы.
К счастью, мы можем кое-что им противопоставить: я говорю о защитном заклинании, изгоняющем Кааса, которое я обещаю выложить для всеобщего доступа в Сети. Как я упоминал, мне неизвестно, до какой степени оно эффективно, а потому и вы дайте одно обещание: что будете осторожны, так осторожны, как только возможно, ведь обычные шаги за дверью могут оказаться совсем не тем, чего вы ждёте. Сидя в кресле, я пишу эти строчки и надеюсь, что время отвратит от меня злую судьбу, ту, что выше и сильнее нас. Даже провидцы беспомощны перед омерзительными желаниями изначальных, что уж говорить о нас с вами, обычных людях, представляющих собой – так мне иногда кажется – всего лишь игрушки, марионетки, полностью подчинённые власти безжалостных и непостижимых вселенских сущностей.
Январь две тысячи сорок второго года
Со времени случившегося я прочитал немало книг по оккультизму, только нигде не встречал ни слова о бесформенной массе хаоса, заставляющей распадаться на части реальность, которой она коснётся мыслью или телом. Не знаю, где отыскали эти сведения сектанты, но сам я как-то раз, блуждая по просторам Интернета, наткнулся на сочинение одного автора. Читая произведение под названием «Каас», я не мог унять дрожь: описанное в рассказе очень походило на произошедшее со мной. Конечно, герои, места действия и события были другими, но суть оставалась совершенно ясной: нечто без формы захватывало чужие тела и использовало их для уничтожения живых существ.
Автор – я не запомнил имени, а позже произведение по непонятной причине пропало из Сети – называл этого монстра Каасом, Властителем Первозданной Ночи. Однако, по сути, то был даже не монстр, а бог – древнейший злой бог, вроде Ктулху, пришедший из тех времён, что окутаны первородным хаосом. Он сам являл собой хаос – вот почему по его желанию действительность распадалась на куски. Каас помнил далёкие годы, когда мир состоял из него. Но затем пришли Старшие Боги и изгнали Властителя Ночи вместе с Ктулху, Йог-Сототом, Итакуа и другими Древними. Каас был особенно опасен, поэтому его, в наказание за злодеяния, разорвали на части, которые рассеяли по ветру, после чего Ночь схлынула и наступил Рассвет – на смену Хаосу пришёл Порядок. Но слишком силён оказался злой бог: он воспользовался вселенским ветром, чтобы заронить частички себя в каждого человека. Именно он виновен в том, что среди людей встречаются убийцы, насильники, воры, что у природы есть не только рациональная, мудрая, но и противоположная ей, склонная к бездумному разрушению сторона. Вселенной удалось упорядочить влияние Кааса, однако находятся безумцы, старающиеся всеми силами вызвать на волю его засевшие в людях частицы и воссоздать из них колоссального, непобедимого злодея, которому под силу, стерев из бытия столь ревностно охраняемый природой и её творениями порядок, возвратить вселенную к абсолютному хаосу.
Так, злое начало пробудилось и поддерживалось в моём дяде Марке – видимо, «благодаря» ритуалам, что он регулярно проводил.
Так, сгинувший неизвестно куда Ильинский, стремясь воссоединиться со своим чёрным богом, при помощи моего дяди воплотил собранные ими части Властителя Ночи в теле Аркаши.
Так, я чуть не стал очередной жертвой творца разрушения, который наделял своих «носителей» сверхчеловеческой силой.
Но в последний момент – теперь я понимаю это – меня спасла висевшая в гостиной таинственная картина, картина, как показала экспертиза, «родом» с Востока да к тому же очень древняя и потому, возможно, вобравшая в себя много энергетики. Наверняка это Ильинский подарил изображение дяде, чтобы оно питало его отрицательными эманациями. Однако ж бывают моменты, когда самое чёрное и беспросветное обращается светлым и праведным. Не знаю, сумел бы я одолеть вселенское зло, если бы оно оказалось чуть сильнее, чуть проворнее, если бы силы, которые ниспосылают ему молящиеся, отступники разума, сделали меня беззащитным перед чудовищной, космической волей, а заклинание обратили бы в пустой набор звуков. Я не знаю, и это тревожит меня…
Разумеется, большая часть моих догадок – всего лишь домыслы, основанные на фантазии какого-то безвестного автора из Интернета, одного из тысяч, – но, возможно, ему известно больше, чем нам с вами. В своё время великими тайнами обладал и Лавкрафт, не признанный, позабытый современниками, но уважаемый последователями и почитателями в будущем. Да и как объяснить невероятные по своей жестокости убийства, что случились в Тверской области, сгинувшую в небытии таинственную секту каасопоклонников, существование магических книг, одно упоминание которых приводит в трепет, и прочие, менее значительные факты? Когда-то я счёл бы всё перечисленное выдумкой, игрой воображения, я бы непременно убедил себя в нереальности своих страхов. Однако, столкнувшись лицом к лицу с вещами, коих не в силах понять до конца, я не готов с полной уверенностью утверждать, что произошедшие со мной кошмарные события – лишь пугающие следствия горячечного бреда. Так что же узрел я: настоящую, неприкрытую реальность или ужасающую мистификацию? Как мне видится, ответ на этот вопрос лежит вне пределов обыденности, а всё, что выходит за её пределы, крайне мало интересует людей. Однако это не значит, что однажды, когда мрак затопит собой мир, к вам, вызванный чьей-то злой волей, не придёт Властитель Ночи, чтобы уничтожить вас. Кто знает, сколько ещё сект, владеющих древним, запретным знанием, разбросано по Земле, а потому мы должны быть готовы.
К счастью, мы можем кое-что им противопоставить: я говорю о защитном заклинании, изгоняющем Кааса, которое я обещаю выложить для всеобщего доступа в Сети. Как я упоминал, мне неизвестно, до какой степени оно эффективно, а потому и вы дайте одно обещание: что будете осторожны, так осторожны, как только возможно, ведь обычные шаги за дверью могут оказаться совсем не тем, чего вы ждёте. Сидя в кресле, я пишу эти строчки и надеюсь, что время отвратит от меня злую судьбу, ту, что выше и сильнее нас. Даже провидцы беспомощны перед омерзительными желаниями изначальных, что уж говорить о нас с вами, обычных людях, представляющих собой – так мне иногда кажется – всего лишь игрушки, марионетки, полностью подчинённые власти безжалостных и непостижимых вселенских сущностей.
Январь две тысячи сорок второго года
Памяти Говарда Филлипса Лавкрафта посвящается
(Июль 2012 года)
Тапочки, или Как не оставить реальности ни шанса
Тапочки были просто бешеные. Мало того, что гиперпространственные, так ещё и плюшевые. В виде медвежат. На глаз не определишь, насколько они функциональны. Хотя смотрелись здорово.
Продавец тоже был в своём роде. Скелет. Как и положено, с белым остовом, гладким черепом, костлявыми конечностями. В остальном он напоминал Элвиса Пресли. Помните его? «Лав Ми Тендер» и всё такое.
Но суть была в другом. Да-да, в этих самых тапочках. Чёрт! Нет, я не зову одного из обитателей Нереальности – я банально ругаюсь. Так вот, чёрт! Если бы я знал, на кой ляд сдались мне эти тапки! Будь они хоть шестьсот шестьдесят шесть раз стильные и клёвые! Но… Что бы я ни думал, я должен был их купить. Я говорю не о мысли вроде «О. А тапочки-то ничего. Надо бы прикупить такие». Нет. То была чёткая уверенность из разряда «если ты сорвал одуванчик, то что у тебя в руке?». Только не будем вдаваться в философию. За ней лучше обратиться к профессору Колбинсону (полтергейст), адрес такой-то. А я по другой части.
Да, раз уж выдалась возможность, представлюсь. Децербер. Пёс. Разумный, хе-хе. Двух метров ростом. О трёх головах. И чёрт-те скольких лет от роду – не будем забывать, что жизнь в Нереальности бесконечная. Но в душе я всегда молод. Обожаю девушек. Обожаю алкоголь. Обожаю рулетку, покер и любые азартные игры. Вообще, я не чужд азарту, а очень даже близок ему. Во всех его проявлениях, включая погони и перестрелки. Миляга. Стиляга. Ношу тёмные очки (почти всегда), курю нескончаемые сигары (почти всегда). (Почти всегда) ироничен и весел. Ну, это вы, наверное, заметили.
Очень рад познакомиться.
А теперь вернёмся к нашим медведям. Тапочки… Мне непременно нужны были эти тапочки. Не знаю почему, и это меня напрягало. Но что поделаешь…
Я порылся в карманах и определился, что денег мне хватит в лучшем случае на полтапка. Где раздобыть нереальностной валюты? У кого занять? Можно, конечно, связаться с Кашпиром, моим другом-призраком. Но вдруг, пока я буду ему звонить, тапки уведут у меня из-под носов?
Я в задумчивости оглядел магазин. «Разнообразные товары по сходным ценам» – так он назывался. Обстановка самая обычная: стеллажи, витрины и стенды с многочисленными товарами. От бластеров до игрушечных солдатиков, от заклинаний до приправ к горячим блюдам, от… и до… Да-а, ассортимент был действительно разнообразный. Но никаких подсказок на тему, как бы мне поступить.
Тогда я перевёл взгляд на продавца. Жаль, что он мужескаго полу. Будь он женщиной, я бы уболтал его… вернее, её, на раз-два. А так надо искать другое решение. Говорят, вежливость рушит горы и воздвигает холмы на долинах (или что-то типа того). Попробуем применить её.
– Кхе-кхе. – Я откашлялся. – Уважаемый.
Уважаемый сверкнул на меня тёмными провалами глазниц.
– Да-да, вы. Можно к вам обратиться?
– Ну, попробуйте, – разрешил Уважаемый.
– Вы знаете, мне очень нужны, просто жутко, невыразимо, непередаваемо, непредставляемо нужны тапки. Вот эти. Ага, они самые, – сказал я, когда Уважаемый ткнул своим костяшкой-пальцем в «медвежат». – Не могли бы вы мне их отда… в смысле, продать.
– Хм-м, надо подумать. – Уважаемый сделал вид, что размышляет. На самом же деле, это был такой прикол. И точно: через секунду скелет снова указал на тапки и недовольным голосом произнёс: – Там ценник. Платите, сколько написано, и получите товар.
Удивительно, как моё мужское обаяние иногда осложняет мне жизнь. Я имею в виду, когда приходится иметь дело с существами того же пола, что и я. Щас кого-то другого на моём месте потянуло бы в размышления «а отчего всё так?». Именно поэтому я быстро от них отстранился и снова попробовал решить проблему.
– А не могли бы вы немного скостить цену?
– С какой радости?
– С большой, – честно ответил я.
– М-м-м… – опять якобы задумался продавец.
– Я понял – нет, – сказал я.
– Вы правильно поняли.
Вежливость не помогла. Что ж, у нас в арсенале ещё имеется оружие. А как насчёт жалости?
– У меня больная мама. И бабушка. И прабабушка. И тётя по дядиной линии…
– Это как?
– Неважно. Прода-айте мне тапочки с уценкой.
– Мне повторить по слогам?
– Смотря что.
– Нет.
– Нет.
– Вот и ладушки.
Хм-м… Я опять порылся в арсенале и извлёк на свет новое оружие – угрозы.
– Если вы немедленно не продадите мне эти тапочки по баснословно низкой цене, то…
Уважаемый скелет нацелил на меня миниатюрную базуку. Видимо, он держал её под прилавком. На всякий случай. И этот случай, как он счёл, настал.
Я понял намёк.
– О'Кей, О'Кей. – Я поднял руки в примиряющем жесте.
Уважаемый хмыкнул и убрал базуку.
Мой арсенал пустел. Средств «добивания своего», назовём их так, оставалось всё меньше. Буквально парочку я ещё не использовал.
Я выгреб из кармана деньги. Пошуршал ими перед отсутствующим носом Уважаемого. Ноль реакции. Соблазнение деньгами не прокатило.
Я приготовился канючить – последнее средство имени «Стой на своём!». И увидел, как Уважаемый потянулся за базукой. Так что пришлось закрыть арсенал и быстро спрятать деньги в карман. Видимо, настало время залезть, образно выражаясь, в секретное отделение.
– Эй, что это там?!
Я указал наверх.
Скелет задрал череп и застыл на мгновение. А мне достаточно было и мига. Размахнувшись, я въехал продавцу в шушальник. Отбил руку, но поверг «врага» на пол. По крайней мере, будет знать, как хамить покупателям. Уважаемый проехался по полу – уже в отключке – и врезался в стенд, с которого попадали товары. Естественно, на самого продавца.
Пока он не вскочил и не бросился на меня или за базукой, я кинулся к тапочкам. Схватил их и ринулся прочь из магазина.
То, что произошло дальше, лучше всего описать в предложениях-абзацах:
Уважаемый очнулся и вызвал копов – началась погоня.
Я прыгнул в такси и приказал гнать что есть силы – полиция за мной.
Я вышвырнул водителя такси и сам сел за руль – копы не отставали.
Я заехал на космодром, надавав по шеям системе охраны, – полицейские дышали мне в затылок.
Я угнал звездолёт – вершители правосудия сделали то же самое.
Ну и стражи порядка у нас! Ведут себя, как хотят!
Я сидел в кресле пилота. На коленях у меня лежала раскрытая инструкция по управлению звездолётом – такая есть на каждом космическом корабле. Я смотрел в книгу глазами левой головы. Зенками правой я отыскивал кнопки, на которые неплохо бы нажать, а бельмами средней глядел в зеркальце заднего вида.
Копы нагоняли меня.
Я выжимал из судёнышка все лошадиные силы… или какие они – центаврианские? Неважно. Это не помогало.
Я уже начал готовить речь, которую произнесу перед копами, прежде чем они навалятся на меня с дубинками. Но тут – оп-пачки! – озарение. Глаза правой головы случайно натолкнулись на тапки, лежащие на приборной панели. А тапочки-то – гиперпространственные!
Я бухнул кулаком по кнопке «Автопилот». Схватил тапки, надел их – и начал разгоняться. А со мной, естественно, стал разгоняться и весь звездолёт. В зеркальце заднего вида я наблюдал за ускользающим назад кораблём полиции. Всё дальше и дальше, за черту видимости. Копы в скафандрах повылезали из люков и в гневе затрясли кулаками.
Я усмехнулся. И не успел досчитать до трёх, как преследователи исчезли. Отлично! Теперь развернём корабль, пока он не вошёл в гиперпространство. Затем войдём в него – т. е. в это самое «пространство» – и, перепрыгнув через копов, попадём обратно в Ад. Откуда мы и вылетели.
Но тут-то и начались более крупные проблемы. Корабль меня не слушался и даже огрызался. Я отвесил ему пару подзатыльников – или, как их, подпанельников, – но это ничего не дало. Я ещё подубасил по панели. Никакого эффекта. Похоже, применив тапочки, я сбил настройки корабля. И теперь он летел – куда? Нет, понятно, что прямиком к Куполу: Нереальность-то замкнутый мир. Но что ждёт там? И не изжарюсь ли я? Купол ведь настолько горячий, что обогревает всю Нереальность.
Я не запаниковал – отродясь не знаю, что такое страх, и знать не хочу. Но что-то где-то засосало. Возможно, под ложечкой или под каким ещё столовым прибором.
Поздно спохватившись, я сбросил тапки. Это ни к чему не привело. Похоже, я разогнался до такой степени, когда остановиться уже невозможно. Скоро мы войдём в гиперпространство – но выйдем ли мы из него? А если выйдем, то куда? Вот чёрт!
Продавец тоже был в своём роде. Скелет. Как и положено, с белым остовом, гладким черепом, костлявыми конечностями. В остальном он напоминал Элвиса Пресли. Помните его? «Лав Ми Тендер» и всё такое.
Но суть была в другом. Да-да, в этих самых тапочках. Чёрт! Нет, я не зову одного из обитателей Нереальности – я банально ругаюсь. Так вот, чёрт! Если бы я знал, на кой ляд сдались мне эти тапки! Будь они хоть шестьсот шестьдесят шесть раз стильные и клёвые! Но… Что бы я ни думал, я должен был их купить. Я говорю не о мысли вроде «О. А тапочки-то ничего. Надо бы прикупить такие». Нет. То была чёткая уверенность из разряда «если ты сорвал одуванчик, то что у тебя в руке?». Только не будем вдаваться в философию. За ней лучше обратиться к профессору Колбинсону (полтергейст), адрес такой-то. А я по другой части.
Да, раз уж выдалась возможность, представлюсь. Децербер. Пёс. Разумный, хе-хе. Двух метров ростом. О трёх головах. И чёрт-те скольких лет от роду – не будем забывать, что жизнь в Нереальности бесконечная. Но в душе я всегда молод. Обожаю девушек. Обожаю алкоголь. Обожаю рулетку, покер и любые азартные игры. Вообще, я не чужд азарту, а очень даже близок ему. Во всех его проявлениях, включая погони и перестрелки. Миляга. Стиляга. Ношу тёмные очки (почти всегда), курю нескончаемые сигары (почти всегда). (Почти всегда) ироничен и весел. Ну, это вы, наверное, заметили.
Очень рад познакомиться.
А теперь вернёмся к нашим медведям. Тапочки… Мне непременно нужны были эти тапочки. Не знаю почему, и это меня напрягало. Но что поделаешь…
Я порылся в карманах и определился, что денег мне хватит в лучшем случае на полтапка. Где раздобыть нереальностной валюты? У кого занять? Можно, конечно, связаться с Кашпиром, моим другом-призраком. Но вдруг, пока я буду ему звонить, тапки уведут у меня из-под носов?
Я в задумчивости оглядел магазин. «Разнообразные товары по сходным ценам» – так он назывался. Обстановка самая обычная: стеллажи, витрины и стенды с многочисленными товарами. От бластеров до игрушечных солдатиков, от заклинаний до приправ к горячим блюдам, от… и до… Да-а, ассортимент был действительно разнообразный. Но никаких подсказок на тему, как бы мне поступить.
Тогда я перевёл взгляд на продавца. Жаль, что он мужескаго полу. Будь он женщиной, я бы уболтал его… вернее, её, на раз-два. А так надо искать другое решение. Говорят, вежливость рушит горы и воздвигает холмы на долинах (или что-то типа того). Попробуем применить её.
– Кхе-кхе. – Я откашлялся. – Уважаемый.
Уважаемый сверкнул на меня тёмными провалами глазниц.
– Да-да, вы. Можно к вам обратиться?
– Ну, попробуйте, – разрешил Уважаемый.
– Вы знаете, мне очень нужны, просто жутко, невыразимо, непередаваемо, непредставляемо нужны тапки. Вот эти. Ага, они самые, – сказал я, когда Уважаемый ткнул своим костяшкой-пальцем в «медвежат». – Не могли бы вы мне их отда… в смысле, продать.
– Хм-м, надо подумать. – Уважаемый сделал вид, что размышляет. На самом же деле, это был такой прикол. И точно: через секунду скелет снова указал на тапки и недовольным голосом произнёс: – Там ценник. Платите, сколько написано, и получите товар.
Удивительно, как моё мужское обаяние иногда осложняет мне жизнь. Я имею в виду, когда приходится иметь дело с существами того же пола, что и я. Щас кого-то другого на моём месте потянуло бы в размышления «а отчего всё так?». Именно поэтому я быстро от них отстранился и снова попробовал решить проблему.
– А не могли бы вы немного скостить цену?
– С какой радости?
– С большой, – честно ответил я.
– М-м-м… – опять якобы задумался продавец.
– Я понял – нет, – сказал я.
– Вы правильно поняли.
Вежливость не помогла. Что ж, у нас в арсенале ещё имеется оружие. А как насчёт жалости?
– У меня больная мама. И бабушка. И прабабушка. И тётя по дядиной линии…
– Это как?
– Неважно. Прода-айте мне тапочки с уценкой.
– Мне повторить по слогам?
– Смотря что.
– Нет.
– Нет.
– Вот и ладушки.
Хм-м… Я опять порылся в арсенале и извлёк на свет новое оружие – угрозы.
– Если вы немедленно не продадите мне эти тапочки по баснословно низкой цене, то…
Уважаемый скелет нацелил на меня миниатюрную базуку. Видимо, он держал её под прилавком. На всякий случай. И этот случай, как он счёл, настал.
Я понял намёк.
– О'Кей, О'Кей. – Я поднял руки в примиряющем жесте.
Уважаемый хмыкнул и убрал базуку.
Мой арсенал пустел. Средств «добивания своего», назовём их так, оставалось всё меньше. Буквально парочку я ещё не использовал.
Я выгреб из кармана деньги. Пошуршал ими перед отсутствующим носом Уважаемого. Ноль реакции. Соблазнение деньгами не прокатило.
Я приготовился канючить – последнее средство имени «Стой на своём!». И увидел, как Уважаемый потянулся за базукой. Так что пришлось закрыть арсенал и быстро спрятать деньги в карман. Видимо, настало время залезть, образно выражаясь, в секретное отделение.
– Эй, что это там?!
Я указал наверх.
Скелет задрал череп и застыл на мгновение. А мне достаточно было и мига. Размахнувшись, я въехал продавцу в шушальник. Отбил руку, но поверг «врага» на пол. По крайней мере, будет знать, как хамить покупателям. Уважаемый проехался по полу – уже в отключке – и врезался в стенд, с которого попадали товары. Естественно, на самого продавца.
Пока он не вскочил и не бросился на меня или за базукой, я кинулся к тапочкам. Схватил их и ринулся прочь из магазина.
То, что произошло дальше, лучше всего описать в предложениях-абзацах:
Уважаемый очнулся и вызвал копов – началась погоня.
Я прыгнул в такси и приказал гнать что есть силы – полиция за мной.
Я вышвырнул водителя такси и сам сел за руль – копы не отставали.
Я заехал на космодром, надавав по шеям системе охраны, – полицейские дышали мне в затылок.
Я угнал звездолёт – вершители правосудия сделали то же самое.
Ну и стражи порядка у нас! Ведут себя, как хотят!
Я сидел в кресле пилота. На коленях у меня лежала раскрытая инструкция по управлению звездолётом – такая есть на каждом космическом корабле. Я смотрел в книгу глазами левой головы. Зенками правой я отыскивал кнопки, на которые неплохо бы нажать, а бельмами средней глядел в зеркальце заднего вида.
Копы нагоняли меня.
Я выжимал из судёнышка все лошадиные силы… или какие они – центаврианские? Неважно. Это не помогало.
Я уже начал готовить речь, которую произнесу перед копами, прежде чем они навалятся на меня с дубинками. Но тут – оп-пачки! – озарение. Глаза правой головы случайно натолкнулись на тапки, лежащие на приборной панели. А тапочки-то – гиперпространственные!
Я бухнул кулаком по кнопке «Автопилот». Схватил тапки, надел их – и начал разгоняться. А со мной, естественно, стал разгоняться и весь звездолёт. В зеркальце заднего вида я наблюдал за ускользающим назад кораблём полиции. Всё дальше и дальше, за черту видимости. Копы в скафандрах повылезали из люков и в гневе затрясли кулаками.
Я усмехнулся. И не успел досчитать до трёх, как преследователи исчезли. Отлично! Теперь развернём корабль, пока он не вошёл в гиперпространство. Затем войдём в него – т. е. в это самое «пространство» – и, перепрыгнув через копов, попадём обратно в Ад. Откуда мы и вылетели.
Но тут-то и начались более крупные проблемы. Корабль меня не слушался и даже огрызался. Я отвесил ему пару подзатыльников – или, как их, подпанельников, – но это ничего не дало. Я ещё подубасил по панели. Никакого эффекта. Похоже, применив тапочки, я сбил настройки корабля. И теперь он летел – куда? Нет, понятно, что прямиком к Куполу: Нереальность-то замкнутый мир. Но что ждёт там? И не изжарюсь ли я? Купол ведь настолько горячий, что обогревает всю Нереальность.
Я не запаниковал – отродясь не знаю, что такое страх, и знать не хочу. Но что-то где-то засосало. Возможно, под ложечкой или под каким ещё столовым прибором.
Поздно спохватившись, я сбросил тапки. Это ни к чему не привело. Похоже, я разогнался до такой степени, когда остановиться уже невозможно. Скоро мы войдём в гиперпространство – но выйдем ли мы из него? А если выйдем, то куда? Вот чёрт!