– И вы тут. Ладно хоть мёртвые. Спасибо большое.
   Она попыталась сплюнуть, что без слюны сделать проблематично. Пока Маргаритка боролась с предательским организмом – долго и упорно, – вернулся Эдгар.
   – Кар-р!
   – Ну что? Позвал?
   – Мер-ртвы!
   – Кто?
   – Ever-rybody! All dead, all dead!
   – А зомби?
   – Кар-р!
   – И они?!.. А, ну да, Антоха-то – фьють… Снова. Надеюсь, теперь уж бесповоротно. Впрочем, толку от этих неразумных моховиков… Блин! Жрать-то как хочется!
   – Кар-ркнул вор-рон: «Пр-риговор-р»!
   – Слышала. Что делать-то?
   Эдгар не отвечал: сидя на особенно крупном обломке, ковырял перья клювом.
   «Видимо, мои крутые бока амортизировали при падении, – предположила Маргаритка. – Замечательно, ничего скажешь. Лучше бы сдохла… Но, если взглянуть на с другой стороны, умирать я тоже не хочу».
   Да-а-а… Положение было ужасно! В прошлом, на задворках города, на плите саркофага, стоящего в подземной гробнице, восседала молодая девушка – ученица ПТУ, абсолютно опечаленная. Оставалось одно – рыдать…
 
   – О боже, обрез… Абдул, ты бы ещё бензопилу прихватил.
   – Конечно, я её прихватил!
   – Н-да, ума палата. Шестая.
   – А вдруг тут зомби?
   – Откуда им взяться? Их всех давно перебили… если они были. Но их, разумеется, не было, потому что зомбятиной только непослушных детишек пугать.
   – И ещё зрителей блокбастеров.
   – Вот святое не трожь.
   – Не люблю спецэффекты.
   – А я терпеть не могу словоблудных расхитителей гробниц.
   – Как ты сказал?
   – Опять не понял, да? Грабители-трепачи, грю, – отстой.
   – А. Так бы сразу. Так понятно.
   – Дверь взламывай.
   – Пила мешает.
   – Давай сюда!
   – Ы… Ы-ы… Ы-ы-ы…
   – Ай!
   – Извини, Серёжа.
   – Ага, щас как извиню тебя ломом, который в меня отскочил! По твоей милости.
   – Опа-а…
   – Что… там?
   – Фигасе разруха.
   – А откуда взялись гнилые деревяшки?
   – И дыра в потолке.
   – И… это что? Пивная кружка?!
   – Но саркофаг-то на месте. Пойдём вскрывать. Только лом принесу.
   – Топай-топай…
   Серёжа с интересом огляделся.
   – Вот и я.
   – Ёптель, Абдул! Тебе сколько раз говорить, чтоб не подкрадывался?!
   Абдул вручил напарнику лом.
   – На кой он мне?
   – Ты лучше орудуешь.
   – Ла-адно. – Серёжа после такой наглой лести заметно смягчился. – Отойди. Ща будем… Ё.
   – Да-да. Что?
   – Видел?
   – Где? Чего?
   – Вон. По-моему, это кровь.
   – Хм-м… – Абдул подошёл, нагнулся, чтобы поближе рассмотреть красное пятно. – Похоже на то. О! Серёж! Иди сюда. За саркофагом человек лежит.
   – Единственный человек здесь я-а-а не пойму, чё за хрень?!
   – Тело.
   – Сам вижу, капитан Очевидность! Откуда оно?
   – Она. Это девушка. Симпатичная. Только белая совсем.
   – Переверни её обратно: до дрожи боюсь мёртвых людей!
   – А неживых птиц?
   Ворон, глубинно-чёрный, как… самый настоящий ворон, склонил набок голову, сверкнул глазом.
   Рука Абдула начала совершать непроизвольные колебательные движения, выводя лучом фонарика замысловатые геометрические фигуры.
   – Всевышний Аллах… эта тварь не дохлая!..
   – Ну, чё ты так разнервничался? Птичку увидал и перепугался до мокрых штанов.
   – Но откуда она здесь?!
   – Оттуда же, откуда и я.
   – Откуда?
   – В смысле, откуда? Абдул, я ничего не говорил.
   – «Если совершить ритуал воскрешения в месте, наполненном мощной древней магией, то удастся даже живого человека обратить умертвием без последствий для изменяемого в виде гниения и прочих неизменных спутников смерти; только кожа приобретёт нехарактерный для человека цвет мела; одежды, что носил превращаемый в момент проведения обряда, также будут не подвержены тлению». (Абдул Алхазред)
   – Алхазред? Смешная у тебя фамилия, коллега.
   – Серёж! – не выдержал араб. – Это не я!!!
   – Ну, безусловно. Это я.
   Неожиданно вспрыгнувшее, бездыханное до той поры тело повалило Абдула на плиты. Серёжа в ужасе отшатнулся, забиваясь в угол. Раздалось громоподобное «Кар-р!»…
 
   – Вы утверждаете, – позёвывая, уточнила милая, но не особо умная служащая крупной страховой конторы, – что к вам явился живой мертвец в виде симпатичной стройной девушки с кожей… м-м-м… секундочку, я записала… да, вот, «словно у Белоснежки». Он… ну, то есть она заявила, что её зовут Трэш…
   – Мэш.
   – Мгм. А после того, как представилась, Мэш начала размахивать привязанной к руке включённой бензопилой…
   – Именно. И, чтобы очень тяжёлый для хрупкой девушки инструмент не упал, придерживала его той рукой, где был обрез.
   – Ясно. Размахивала, значит, требуя освободить квартиру?
   – Да, причём – немедленно. Квартира-то её… Принадлежала ей, – поправился посетитель.
   – Давно?
   – В XXI веке. Но потом хозяйка случайно перенеслась в Средневековье, и ей пришлось ждать восемь или девять сотен лет, чтобы заявить права на жильё.
   – И чем же всё закончилось?
   – Она превратила меня в ходячий труп, перед этим, чтобы не выпендривался, выбив зубы ломом.
   – Но я же прекрасно понимаю каждое ваше слово. Да, и почему вы совсем не мёртвый?
   – Не то чтобы прямо совсем не мёртвый…
   Уставшая от непродуктивного диалога, страховщица отложила ручку, поджала губы.
   – Знаете, – проговорила она холодно, – вам не сюда надо, а к доктору.
   – Эх, тут полно народу… – с виду, нелогично отреагировал на это заявление собеседник. – Ну да ладно.
   Придя к выводу, что иного выхода нет, мужчина обхватил худенькими ладонями голову в модных квадратных очках, снабжённую ряхой вдвое шире среднестатистической и коротко стриженными, соломенного оттенка волосами. Голову, до странного не вязавшуюся ни с комплекцией посетителя, ни с манерой одеваться, ни с цветом кожи на руках. Клиент поднатужился, поборолся – а через мгновение раздались громкие испуганные крики людей. Под аккомпанемент этих-то звуков изгнанный из квартиры зомби и оторвал от шеи вместилище мозга самолично убиенного вчера логопеда.
(Июль, август 2013 года)

Сложности посвящения (в члены одной влиятельной организации, известной своими крутыми законами)
(Соавтор – Павел Ганжа)

   – Ты – позор семьи!
   Колька хлюпнул носом. Дядя был прав, он – позор семьи. По крайней мере, не гордость – точно.
   – Даже больше, ты позор всей организации! Хотя о чём я говорю, какая организация! Тебя же не примут. Такие никчёмные личности нам не нужны.
   Колька хлюпнул носом ещё громче. На глаза наворачивались слёзы. Нет, не из-за обиды, а из-за… справедливости дядиных слов. Никчёмная личность – в точку.
   – Вон уже глаза мокрые… – Дядя вздохнул. – Эх, нет в тебе жёсткости, племяш. Букашек разных жалеешь, с котиками играешь, ужиков, и тех привечаешь, короче, зверушек любишь… Ласковый, добренький. И размазня к тому же: чуть что – в слёзы. А если тебя на разборку послать, что ты там делать будешь? Плакать?
   – Я не плачу. – Колька всхлипнул. – Это просто свет яркий слишком. И ветер ещё. И пыль.
   – Вижу. Нет, ну скажи, как тебя, такого, в организацию принимать? Толку же не будет. Ни «стрелку» забить, ни дань собрать, ни, прости господи, в морду кому сунуть.
   – Будет толк. Если надо я… жёстким стану… И на стрелку, и в морду…
   – Кому ты вешаешь лапшу на уши? Ты вон и Нюрки боишься. Между прочим, ваше общение мне очень не по нраву…
   – Я не боюсь, просто… просто… – Колька не нашёлся, что возразить, и неожиданно даже для себя спросил: – А куда стрелку забивать?
   – Тебе в… – Дядя хотел что-то добавить, но лишь шумно выдохнул. – Да о чём с тобой говорить. Тютя!
   – Зато… зато я единоборствами занимаюсь!
   – Да ладно?! – Дядя фыркнул. – И что, есть результат? Научился кирпичи грызть?
   – Ну-у-у…
   – Хвост веревочкой тяну. Нет, племяш, не дам я согласия на твоё вступление в семью. Ты испытания не пройдешь. Да и посвящение тебе не нужно – зачем? Лишний раз опозориться?
   – Не понял.
   Дядя закатил глаза.
   – А ты знаешь, какое у нас посвящение?
   – Да, – радостно откликнулся Колька. – Знак ставят.
   – Вот именно – клеймо на живот. Знак семьи. И это очень больно. Ты же или испугаешься, или разревёшься. И потом, посвящение заслужить надо. А ты что для организации сделал? Ничего!
   – Но я готов, сделаю… оправдаю… Пусть мне задание назначат! – собравшись с духом, выпалил Колька.
   Дядя скептически посмотрел на племянника, хмыкнул и произнёс:
   – Хорошо. Будь по-твоему… Вот твоё испытание – кого-нибудь из гадов конкурирующих кокнуть. А то в последнее время совсем распоясались. Куда ни плюнь – везде они. Даже на нас шипеть осмеливаются. За шкуру ихнего наши недорого дадут. Но, если с одним из паршивцев справишься, тебя в семью возьмём. Если же нет – извини.
   – Замочить так замочить, – согласился Колька и уточнил: – Это в речку надо сбросить… или просто из ведра?
   – Пошел вон, придурок! – заорал дядя.
   Колька на мгновение съёжился от страха, а затем стремглав бросился к выходу. Вслед ему прогремело:
   – И без доказательств победы над желтобрюхим гопником чтоб на глаза не показывался!
 
   Колька чуть ли не галопом нёсся к выходу из малинника.
   Наблюдавший за «пробежкой» дядя почесал за ухом. А потом сделал другой жест – условный, который был для многих тайной.
   Слышавший диалог и получивший сигнал Усач бесшумно выскользнул из тени.
   – Проследить, – коротко бросил дядя.
   – Есть!
 
   Колька бесцельно брёл по траве. Понуро опустив голову, он время от времени поёживался: то ли от холода, то ли от мыслей о своей никчёмности. А ещё размышлял, как завалить противника, которого он просто вынужден завалить, и куда бросить – на землю или всё-таки на солому. При этом враг должен быть хотя достаточно авторитетным, но менее опытным и опасным, чем сам Колька. Ведь тот в своей жизни и мухи не обидел.
   В итоге, ситуация вырисовывалась удручающая. Вариант, что чудесным образом повезёт, отпадает. Шансов справиться с испытанием – ноль. Значит, к позору молодого пришьют ещё один факт – вот и всё…
   Погрузившись в невесёлые раздумья, Колька упёрся в ствол яблони.
   – Ай!
   Лоб заныл от боли.
   Раскачивавшийся на ветру, давно созревший фрукт словно только того и ждал. Он просвистел в воздухе и свалился прямиком на Кольку.
   Однако эффект оказался не отрицательным, а, пожалуй, наоборот. Внезапная гениальная идея пришла в голову пожизненному неудачнику! Тот аж подпрыгнул на месте.
   Прихватив яблоко с собой, Колька помчался назад.
 
   Выбирая обходные тропки, чтобы не попадаться на глаза знакомым, Колька ступил на запретную территорию. Встал под раскидистым дубом. Огляделся. Никого не заметив, вполголоса позвал:
   – Шиш.
   Молчание.
   – Ши-иш, выходи.
   Молчание и свист ветра.
   Пришлось окликнуть громче.
   – Шиш, чтоб тебя!..
   – Да тут я, тут, – раздалось из-за ближайшего куста.
   Заглянув туда, Колька обнаружил старого друга сидящим на круглой каменюке.
   – Клёво я спрятался, а? – похвастался друг. – Главное, близко. Но не отзовись – шиш бы ты меня нашёл. Даже зная, что я постоянно здесь тусуюсь.
   – Ох и хитёр! Как аспид! А зачем строишь из себя малолетку?
   – Сам-то лучше, подколка ближнего?
   Колька приблизился к собеседнику почти вплотную.
   – Ладно, хватит. Давай побеседуем о деле. Есть у меня одна проблема…
   – Нет-нет! – перебил Шиш. – И не уговаривай! Звать твою подругу на свидание с тобой я больше не буду! Хватило того раза, когда я еле ускользнул от Нюркиных разъярённых предков!
   – Погоди…
   – Ни. За. Что. Сам, сам! Умеешь влюбляться – умей приглашаться!
   – А как же отдать жизнь за друга?
   – Чего-о?! Забудь. Баста!
   – Каста, – зарифмовал Колька.
   – Паста.
   – Ласта.
   – 无 [wú]. – Шиш занял категоричную позицию.
   – Ла-адно… Видимо, нужно напомнить о твоём должке передо мной. – И Колька прищурился.
   Друг испуганно вздрогнул и шикнул на него.
   – Ты чего болтаешь? А если услышат?!
   – Разве кому-то интересно, что ты подбивал клинья к дочери вашего главаря? – невинно поинтересовался Колька.
   – Короче!
   – Ну, мне-то всё равно, – не мог остановиться юный шантажист, – я для тутошних и так враг. По определению. А вот ты будешь вынужден пресмыкаться до конца жизни. Перед любым из ваших. Шишкой не станешь – зато получишь звание постоянного Шиша.
   – Хватит, грю! Чего тебе надо-то?
   Колька порадовался довольно лёгкой – и непривычной – победе. А затем объяснил. Коротко и доступно.
   Шиш выпучил глаза.
   – Чё ты пасть разинул? – не удержался преемник Чарльза Огестоса Милвертона. – Закрой скворечник – птичка залетит!
   Шиш закрыл, но возмутился:
   – Да чтоб я!.. Даже ради себя!.. Да никогда! Рассказывай кому хочешь о моём «преступлении» – плевать! Я… Ну-у!.. Да ты представляешь, что мне будет, если кто-нибудь прознает о диверсии?! Это же диверсия! Я же, выходит, помогу нашим злейшим…
   – Ты просто боишься, – со знанием дела изрёк Колька и эффектно замолчал.
   Шиш тоже примолк. И вдруг взорвался пуще прежнего:
   – Это я боюсь?!
   – А то кто же.
   – С-с-скотина!.. А ну-ка отвернись!!
   Сердечко весело запрыгало у Кольки в груди, когда тот понял: удалось! Он снова победил!
   Будущий член сверхвлиятельной организации, самый молодой среди нового поколения, отвернулся.
   Сзади что-то зашуршало.
   – Яблоко будешь? – спросил Колька.
   Шиш вновь не реагировал на его слова.
   Не дожидаясь ответа, ловкий интриган, которого несправедливо принимали за размазню, сделал поворот на 180 градусов. И пошёл за добычей.
 
   Вскоре Колька исчез из поля зрения, а его друг Шиш, неподвижный и освежёванный, остался лежать у большого камня.
   Оценив положение, Усач тихо выбрался из кроны дуба и спустился по стволу. Держась в тени, разведчик отправился на доклад командиру.
 
   Радости Кольки не было предела. Все собрались поздравить его. Все! Те, кому он успел рассказать, и остальные, которым сообщили проинформированные. Столько заинтересованных физиономий он не видел никогда. И столпившиеся не отводили от него глаз. Триумф! Третий подряд, да настолько крупный и… триумфальный!
   Однако дядя почему-то не выглядел довольным.
   – И что это? – осведомился он.
   Колька позволил себе раздуться от осознания собственного счастья.
   – Как это что, дядь? Доказательства!
   – Доказательства твоей тупости?
   Всего три слова, а звучат обидно. Он же прошёл испытание, он – принёс!
   – Моей полезности, – поправил Колька.
   – А я слышал, – проговорил дядя, – тебе друг помог.
   – Пф-ф. Скажете тоже! Я сам… в смысле… его… – недавний герой замялся, – того… на этого…
   В ответ – равнодушный кивок. А затем кивок на пресловутые доказательства.
   – А если мы спросим, что по данному поводу думает господин Усач?
   – Усач?!
   Сердце ёкнуло и тут же захолонуло, стоило неприметному, вездесущему информатору выйти на свет.
   – Э-э-э… – философски протянул Колька.
   – Не бойся, мой мальчик, всё будет хорошо, – обнадёжил дядя. Выждал паузу, из-за которой «его мальчик» обеспокоился ещё сильнее. Потом продолжил: – Ты же один из нас. Так? Так. А своих за маленькие провинности мы жестоко не наказываем.
   Колька позволил себе облегчённо выдохнуть. Фу-ух, пронесло… Но на всякий пожарный решил уточнить:
   – Своих? То есть я теперь часть организации?
   – Не-эт. – Дядя помотал головой. И промолвил: – Ты – часть моего кошмара. Ты поставил под угрозу безопасность целой семьи! Ты лодырь и оболтус!! – Громкость голоса руководителя организации возрастала с каждым предложением. Как вдруг дядя смягчился и завершил мысль спокойным тоном: – Хотя я тебя не виню. Молодняк надо грамотно воспитывать, чтобы из него вышел толк. Вот с этой минуты мы и возьмёмся за твоё воспитание. Всей нашей большой, дружной семьёй.
   – Э-э… спасибо, – нашёлся юнец.
   – Не за что, – мирно сказал самый влиятельный из собравшихся. – Ступай.
   Глаза Кольки опять загорелись.
   – Гулять?
   – Да, чёрт побери, гулять!!! – заорал разбуженным медведем дядя. – Но только на исправительных работах! Десять нарядов вне очереди по заготовке еды на зиму! И чтоб был ниже травы – во всех смыслах! Вали давай!
   Колька ретировался ещё на середине чрезвычайно эмоциональной отповеди, к тому же со скоростью, которой бы позавидовал козёл.
   – Хе! Вы только подумайте! – Дядя не обращался ни к кому конкретно, но родственнички почли за лучшее согласно закивать. – Дружит со змеиным отпрыском… как его… Шишом! Лямуры-тужуры заводит с этой козой Нюркой! Да ещё выёживается перед собратьями по делу и без!
   – Да, да, – подтвердил особо преданный «шестёрка».
   – Что «да»?! – окончательно рассвирепел предводитель. – Лже-млекопитающее!
   Раздались неуверенные смешки.
   – К прочим тоже относится, – прервал веселье дядя. – Не проворные зверюги, а тормознутые улиточки! Зенки проглядели, языки пообчесали! Работать кто будет?! А ну марш на трудовые подвиги!
   Толпу зевак как ветром сдуло.
   – Тебя тоже касается, жучара, – спокойнее добавил дядя.
   Усач проворно забрался под берёзовую ветку.
   На земле от порывов низкого ветра подёргивалась сброшенная молоденьким ужом кожа.
   – Позор на мои седины! Этаким макаром, не дай бог, дойдёт до объединения всех трёх мафиозных кланов!.. О боже, какой кошмар… Нет, нет и нет! Не бывать этому – во всяком случае, пока я занимаю свою должность! Слить воедино Ежудзу, Тригаду и Коза Ностру!?.. Ишь чего выдумали!
   Дядя всегда отличался умом и сообразительностью.
   Перебирая короткими лапками, он нехотя отправился инспектировать соплеменников. Обходя заросли малины, пожилой мафиози раздражённо вилял почти незаметным хвостиком и периодически фыркал. Приглушённо, с достоинством, как и подобает умудрённому опытом ежу.
(2012, 2013)

Пенталохия для непарнокопытных
(Соавтор – Павел Ганжа)

История первая. Чертовски верное решение

   Под копытом что-то противно хлюпнуло. Хлыщщ посмотрел вниз и выругался:
   – Черт! – Нога угодила в серую массу, судя по всему, помет какого-то животного.
   Хлыщщ обтер копыто об траву и ухмыльнулся – себя помянул. Не к добру. Что, впрочем, хорошо. Для черта – хорошо. А для старшего черта третьего Круга Преисподней – тем более. Это вам не какой-нибудь мелкий демонишка или занюханный бесенок-истопник. Величина! Сам Повелитель с ним общается и даже доверяет выполнение ответственных поручений. Иногда – дважды в столетие. Можно сказать, правая рука Владыки Ада. Вот и сейчас Хлыщщ прибыл в Срединный мир не просто так, а по заданию Самого. Плевое заданьице, если честно. С трех попыток в любом крупном городе страны мало-мальски приличную душонку прикупить. Для специалиста дело ерундовое, а особенно – для матерого профессионала уровня Хлыщща. Да он три души купит, и не завалящих, а первостатейного качества! Цена-то им – стакан семечек в базарный день. И то если по оптовой цене брать. Правда, Повелитель строго-настрого приказал соблазнять грешников в конкретной стране Срединного мира, как ее там… забыл название. Что-то на «Р». Но заскоки высшего руководства критиковать – затея для неисправимых идиотов. И думать накладно.
   Отогнав дурные мысли прочь, Хлыщщ трансформировал копыта в щегольские туфли, а заодно и весь облик поменял. Оглядел себя и остался довольным: неплохой фасончик. Модно, стильно, практично – в лучших традициях. Одно раздражало – едва уловимое «амбре» витало в воздухе, и обрызгивание туфель духами не помогло избавиться от запаха. Авось со временем выветрится.
   Эх, давно он в Срединном мире не безобразничал. А тут ведь хорошо! Хлыщщ полюбовался серыми мрачными коробками домов, выбоинами на асфальте, приценился к редким суетливым пешеходам, пару раз хмыкнул при виде проезжающих автомобилей. Вот уж поистине дьявольское изобретение людишек – дымящие железные коробки на колесах. Удобное, полезное и убийственное. Надо предложить в Преисподней их активней использовать. Например, кишки на колеса наматывать или руль засовывать в… много мест интересных для таких упражнений есть. Да и здесь поозорничать не зазорно. Хлыщщ даже облизнулся от удовольствия, наглядно представив, как здорово можно развлечься. И мечтательно вздохнул, едва не хапнув порцию испорченного воздуха, но вовремя захлопнул пасть. Ладно, сначала работа, развлечения – потом.
   – Что ж, за дело! – скомандовал себе черт и приступил к поиску потенциальных продавцов. Хотя чего их искать: вон, возле магазина унылый субчик трется – готовый кандидат. Мурло, конечно, замурзанное, небритое, одето неважно – рубашечка мятая, но душонка в наличии имеется вполне подходящая. И грехов не меньше, чем блох на собаке.
   – Добрый день! – Хлыщщ «материализовался» рядом с унылым субчиком и растянул рот в доброжелательной («тьфу» тринадцать раз) улыбке. – Как поживаете?
   – Че? – удивилось мурло, попутно обдав старшего черта изысканным ароматом перегара.
   – Хороший денек сегодня, говорю. – Хлыщщ снова улыбнулся. – В такую погоду на природе бы посидеть, побеседовать с друзьями, закусить…
   – А-а-а? – выдохнул мужик, насытив атмосферу еще одним неэкологичным выхлопом.
   – Какой-то вы, батенька, не очень сообразительный, – посетовал черт и уточнил: – Выпить не хотите?
   – Че? – продолжало упорствовать мурло.
   – Уф-ф! – Хлыщщ понял: если он не изменит стиль общения, то убьет кучу времени. Этот талантливый индивид способен полоскать мозги до второго пришествия Повелителя, а такое промедление неблагоприятно отразится на репутации старшего черта и, не исключено, на целостности его организма – тоже. – Короче, рабочий класс, трубы горят? Горят. Могу обеспечить ежедневную выпивку – без похмелья. Надо только небольшой договорчик подписать.
   «Рабочий класс» тупо смотрел на собеседника и молчал.
   – Хорошо, перейдем к наглядной демонстрации. Смотри. – Хлыщщ ловко извлек из воздуха бутылку «Столичной» и повертел перед носом мужика. – Водка всегда будет. И не только водка. Что хочешь – коньяк, ром, спирт, пиво, вино, самогон. В любых количествах и что душе угодно. – Черт слегка хрюкнул, оценив невольный каламбур последних слов. – Усек?
   Мужик пару раз моргнул, сглотнул слюну и прохрипел:
   – А сам будешь?
   – Что, пить? Нет – все твое.
   – А че так? Брезгуешь?
   – Да нет.
   – «Технарь», что ли?
   – Почему «технарь»? Нормальная водка – качественная! – оскорбился Хлыщщ. – Нет, если хочешь, я выпью. Вопрос в другом. Пьем – хоть до посинения, но сначала нам с тобой одну бумажку подписать надо. Вот, почитай.
   В руке мужика образовался свиток с проектом соглашения о продаже души. Однако потенциальный продавец читать не стал, а отшвырнул свиток в сторону. Не коснувшись земли, бумага вспыхнула и исчезла.
   – Не буду я ничего подписывать, нашел дебила! Подпишешь, а потом квартиру отметет, тварь! Пошел нахрен! – Обдав черта очередным выхлопом, мужик качнулся и пошел в сторону магазина.
   – Что?! Куда?! – заверещал Хлыщщ, не сразу осознав, что рыбка срывается с крючка. – Не спеши, давай поговорим! Ты подумай, какие перспективы! И совсем без похмелья! – Черт догнал мужика и схватил его за плечо. – Да постой же!
   – Тебе чего надо?!
   – Погоди… – собираясь с мыслями, Хлыщщ встряхнул бутылкой, словно это был решающий аргумент.
   Аргумент сработал.
   – Еще и «технарь» подсовывает, гнида! – радостно просипел мужик, резко развернулся… а потом черт воспарил. И не успев удивиться этому, ведь левитацию не применял, воткнулся невидимыми рогами в землю. Глубоко – до потери ориентации…
   Когда Хлыщщ очухался, несостоявшегося продавца души рядом уже не наблюдалось. Зато наблюдались головокружение (к сожалению, не от успехов) и ссадина под глазом.
   – До чего неблагодарный народ! К нему со всей… кхе-кхе… душой, а он – в глаз, – пожаловался пространству Хлыщщ, на скорую руку рассасывая ссадину и ликвидируя головокружение. Первая попытка оформить сделку явно провалилась. Матерый профессионал чуть рога не пообломал… в прямом смысле слова. – Нет, ну их, алкашей, к чертовой матери. Они буйные и неадекватные какие-то. С интеллигентным контингентом работать буду.
   Интеллигентный контингент обнаружился в ближайшем питейном заведении. Хотя, скорее, заседательном, поскольку дам там было не меньше, чем мужчин, а представительницы слабого пола часто думают, что «посидеть» означает именно посидеть. За столиком в глубине заведения, в одиночестве, расположилась высокая, неохватная, с грудью сорок пятого размера женщина и, вздыхая, оглядывалась. Стрельба глазами ни к чему не приводила, даже несмотря на более чем весомые достоинства и обширный внутренний мир дамы. Никак не улучшали ситуации и духи, непрошибаемым ароматом окружавшие ее и заставлявшие соседей по столикам ручьями пускать слезу. Мужики, тоскливо вертевшие в руках бокалы с вином и мечтавшие о пиве, замечали ту, которую невозможно не заметить, но из инстинкта самосохранения не решались приблизиться к «мечте поэта». Как известно, женщины в обществе кавалеров не всегда адекватно реагируют на других прелестниц, а уж если те ярче, люминесцентнее, то… В общем, никому не хотелось Третьей Мировой.