Страница:
– Именно так, – мрачно подтвердил ап Овен. – Пока не начнутся неприятности, нас вообще не замечают. Вы видели переодетых Стражей на улице? Думаю, да. На них трудно не обратить внимание. Но прошу учесть одно – я их использую в качестве отвлекающего маневра. Мои настоящие оперативники готовились неделями, вживаясь в роль и уточняя обстановку Этот дом был выбран не случайно. Здесь просторный двор и широкая улица. Все задумано так, что к дому нельзя подойти ближе чем на сотню ярдов, чтобы не быть замеченным десятки раз. Так как мы не сможем отразить даже самое пустяковое нападение, при малейшей угрозе мы переходим в искусственное измерение и закрываем в него вход. По идее, там мы будем в абсолютной безопасности, никто не сможет до нас добраться, не зная координат измерения, а они известны только нескольким доверенным людям. Нам потребуется только спокойно сидеть и ждать, когда придет помощь. Конечно, существует риск, что делегаты закроют вход при малейшем намеке на опасность, оставив нас снаружи наедине с атакующими. Тогда мы, скорее всего, погибнем. Это ясно?
Фишер мрачно кивнула. Другими словами, ей предстояла нудная караульная служба – изнывать от безделья, с тоской ожидая нападения. В такие минуты Фишер серьезно подумывала о переходе на работу в архив. Милые, безопасные бумажки. Правда, через неделю она сойдет от них с ума. Ах да, здесь можно будет выспаться! Работа в две смены да еще помощь Хоку в спасении людей из-под завала совершенно вымотали ее. Фишер клюнула носом, чуть не упав со стула. Глаза Изабель слипались. Хорошее же впечатление она произведет на ап Овена! Изабель искоса взглянула в его сторону. Капитан был полностью погружен в чтение каких-то бумаг.
– Расскажите мне о переговорах, – сказала Фишер, чтобы показать, что она не потеряла нить разговора. – Есть ли какие-нибудь результаты?
– Вопрос не ко мне. Мне никто ничего не сообщает. Нам даже в искусственное измерение входить нельзя, пока не позовут. Они договорятся, конечно, но кому-то придется пойти на территориальные уступки, в обмен на различные торговые льготы. Могу спорить, однажды утром пограничные жители обнаружат, что стали гражданами другой страны. Бедняги! Может кончиться тем, что им придется платить два государственных налога.
– Торговые льготы лишат источника дохода многих сегодняшних спекулянтов. Они предпочтут заплатить за наши головы сейчас, чем терпеть убытки в дальнейшем, – сказала Фишер.
– Совершенно верно. Не забывайте также о том, какие огромные деньги делаются на военных заказах. Будет мир – не будет сверхприбылей.
– Понятно. Что еще у нас плохого?
– Ну, если не считать политических экстремистов, религиозных фанатиков и наемных убийц, то…
– Ладно, оставим это, – поморщилась Фишер. – Лучше скажите, начнется ли война, если переговоры закончатся неудачей?
– Трудно сказать. Наши страны много воевали в прошлом. Нижние королевства всегда предпочитали войну миру, и Аутремер исстари считается воинственной страной. Я не удивлюсь, если вспыхнет заварушка. Мне, кстати, это будет выгодно. Я ведь наемник, солдат удачи, а в Стражи пошел только потому, что упал спрос на нас. Парадокс: мне приходится охранять переговоры, которые лишают меня работы. А вы были на войне, капитан Фишер?
– Была однажды. Несколько лет назад. В то время я отдала бы все, чтобы оказаться подальше от опасности, а теперь мне кажется, что это были лучшие дни моей жизни. Тогда я знала, где враги, а где друзья. Но я не хочу, чтобы это повторилось, даже если мне предложат все сокровища королевской казны. И все было просто. Очень тяжело терять товарищей.
– Вы победили?
– И да, и нет, – Фишер устало улыбнулась. – Наверное, так можно сказать о любой войне. Мы выиграли сражение, но доставшаяся нам территория была опустошена. А вы много раз были на войне?
Ап Овен засмеялся.
– Я уже не помню сколько. Кажется, много. Все войны похожи одна на другую. Долгие марши, отвратительная еда, вши, дурацкие приказы. Всегда ждешь нападения, нервы на пределе. Постепенно привыкаешь к крови, смерти, трупам и страданиям. Каждый раз я немало зарабатывал по контракту. Правда, потом все спускал в кабаках, игорных домах и борделях. Когда я первый раз вступил в ряды наемников, мне казалось, что я буду сражаться за правое дело… правда, это скоро прошло. Все наемники считают, что именно они воюют за справедливость. Почему же я большую часть своей сознательной жизни сражался за чужого дядю? Потому что я умею это делать и потому что опасность – она как наркотик. Всегда хочется испытать себя еще раз… – Он осекся и с улыбкой взглянул на Фишер. – А вы хорошая слушательница, Фишер. Вам уже говорили об этом?
Изабель хотела что-то ответить, но тут кольцо на пальце ап Овена вспыхнуло серебряным светом, и он поднялся на ноги.
– Сигнал делегатов. Они устроили перерыв. Пока посидите в сторонке. Позже я вас представлю, но не ждите особых проявлений восторга. Для них мы – просто наемные охранники, не больше.
Вошли два лакея, неся серебряные подносы с деликатесами, многие из которых Фишер уже давно не видела в продаже. Что ж, это значит, что в переговоры вложены большие деньги.
Слуги поставили подносы с едой на стол, где уже стояли графины с вином, и молча ушли.
Ап Овен поднялся из-за стола, глядя на дальнюю стену кабинета. Фишер проследила за его взглядом, но не увидела ничего интересного. Она уже хотела задать вопрос, как вдруг увидела дверь, свободно парящую в воздухе. Потянуло сквозняком. Фишер положила руку на эфес меча. Дверь распахнулась, и Изабель впервые увидела делегатов. Тихо беседуя, они вошли в кабинет и принялись за еду, не удостоив взглядом ни ап Овена, ни Фишер. Дверь сама собой закрылась и исчезла. Ап Овен неслышно приблизился к Фишер и шепотом назвал ей каждого делегата по имени. Изабель внимательно рассматривала их, стараясь запомнить.
Лорд Реггис выглядел гораздо моложе своих пятидесяти лет. Его борода надежно скрывала от собеседника выражение лица. Он много жестикулировал и часто кивал, слушая других. Лорд Найтингейл из Аутремера оказался молодым человеком с хорошо развитой мускулатурой, что было довольно необычно. Дворяне, как правило, брезговали грубыми физическими упражнениями, предпочитая заниматься дуэлями или флиртом. Впрочем, оба хобби почти всегда сочетались. Найтингейл же выглядел так, будто он мог положить Реггиса на одну руку и прихлопнуть другой. Однако даже если Реггис подозревал об этом, он не придавал этому факту никакого значения.
Представители торгового сословия, Рук и Гарднер, дружелюбно беседовали, одновременно уничтожая деликатесы с подносов.
Уильяму Гарднеру из Аутремера, купцу с редеющими волосами и обвисшими усами, было чуть больше тридцати. Одежда, сшитая по последней моде, сидела на его длинной худой фигуре с подчеркнутой элегантностью. Его одногодок Джонтан Рук, обладавший плотным, если не сказать полным, сложением, тоже следит за модой. Руки его оттягивали многочисленные кольца с самоцветами.
У Фишер бурлило в животе, и она невольно подошла поближе к столу. Дельцы совершенно игнорировали ее, что вполне устраивало Изабель – она могла слышать их беседу. Из обрывков разговора она поняла, что оба по каким-то финансовым причинам заинтересованы в успехе переговоров.
Майор Комбер и майор де Торне стояли в стороне от других. Они тихо беседовали, едва притронувшись к еде. Выражение их лиц было мрачным. Им пришлось сменить военную форму на гражданскую одежду, и было заметно, что она их стесняет. Фишер попыталась подслушать, о чем они говорят, но уловила лишь, что оба недовольны ходом переговоров.
Наконец все делегаты покончили с едой, и только тогда капитан ап Овен деликатным покашливанием привлек их внимание и представил Изабель всем шестерым. Фишер официально поклонилась. Лорд Реггис произнес с вкрадчивой улыбкой:
– Рад, что вы охраняете нас, капитан. Ваша слава летит впереди вас.
– Вы мне льстите, – сказала Фишер, сделав вид, что смутилась.
Реггис в ответ только вежливо улыбнулся и спросил:
– А где же ваш знаменитый напарник, капитан Хок? Разве он не с вами?
– Он занят очень важным делом и не мог отложить его. Я уверена, милорд, что даже и без Хока мы сумеем вас защитить.
– Я тоже совершенно уверен в этом.
– Извините, что прерываю вас, – вмешался лорд Найтингейл, обращаясь к одному Реггису. – Но у нас мало времени, может быть, вы продолжите ваш разговор позже?
– Разумеется, – согласился Реггис. Он вежливо кивнул Фишер и ап Овену и повернулся лицом к дальней стене. Снова материализовалась и бесшумно открылась дверь. Оттуда опять потянуло холодом. Фишер пыталась рассмотреть, что находится за дверью, но там царила непроглядная тьма. Делегаты удалились, дверь закрылась и исчезла. Фишер упала в кресло и со стоном вытянула уставшие ноги. Да, работа будет нелегкой! На столе остались нетронутые яства, но Изабель настолько устала, что ей было лень тянуться за ними, хотя очень хотелось есть. Она подумала о Хоке. Вряд ли ему сейчас легко, но она ничем не может помочь.
4. Вопрос доверия
Фишер мрачно кивнула. Другими словами, ей предстояла нудная караульная служба – изнывать от безделья, с тоской ожидая нападения. В такие минуты Фишер серьезно подумывала о переходе на работу в архив. Милые, безопасные бумажки. Правда, через неделю она сойдет от них с ума. Ах да, здесь можно будет выспаться! Работа в две смены да еще помощь Хоку в спасении людей из-под завала совершенно вымотали ее. Фишер клюнула носом, чуть не упав со стула. Глаза Изабель слипались. Хорошее же впечатление она произведет на ап Овена! Изабель искоса взглянула в его сторону. Капитан был полностью погружен в чтение каких-то бумаг.
– Расскажите мне о переговорах, – сказала Фишер, чтобы показать, что она не потеряла нить разговора. – Есть ли какие-нибудь результаты?
– Вопрос не ко мне. Мне никто ничего не сообщает. Нам даже в искусственное измерение входить нельзя, пока не позовут. Они договорятся, конечно, но кому-то придется пойти на территориальные уступки, в обмен на различные торговые льготы. Могу спорить, однажды утром пограничные жители обнаружат, что стали гражданами другой страны. Бедняги! Может кончиться тем, что им придется платить два государственных налога.
– Торговые льготы лишат источника дохода многих сегодняшних спекулянтов. Они предпочтут заплатить за наши головы сейчас, чем терпеть убытки в дальнейшем, – сказала Фишер.
– Совершенно верно. Не забывайте также о том, какие огромные деньги делаются на военных заказах. Будет мир – не будет сверхприбылей.
– Понятно. Что еще у нас плохого?
– Ну, если не считать политических экстремистов, религиозных фанатиков и наемных убийц, то…
– Ладно, оставим это, – поморщилась Фишер. – Лучше скажите, начнется ли война, если переговоры закончатся неудачей?
– Трудно сказать. Наши страны много воевали в прошлом. Нижние королевства всегда предпочитали войну миру, и Аутремер исстари считается воинственной страной. Я не удивлюсь, если вспыхнет заварушка. Мне, кстати, это будет выгодно. Я ведь наемник, солдат удачи, а в Стражи пошел только потому, что упал спрос на нас. Парадокс: мне приходится охранять переговоры, которые лишают меня работы. А вы были на войне, капитан Фишер?
– Была однажды. Несколько лет назад. В то время я отдала бы все, чтобы оказаться подальше от опасности, а теперь мне кажется, что это были лучшие дни моей жизни. Тогда я знала, где враги, а где друзья. Но я не хочу, чтобы это повторилось, даже если мне предложат все сокровища королевской казны. И все было просто. Очень тяжело терять товарищей.
– Вы победили?
– И да, и нет, – Фишер устало улыбнулась. – Наверное, так можно сказать о любой войне. Мы выиграли сражение, но доставшаяся нам территория была опустошена. А вы много раз были на войне?
Ап Овен засмеялся.
– Я уже не помню сколько. Кажется, много. Все войны похожи одна на другую. Долгие марши, отвратительная еда, вши, дурацкие приказы. Всегда ждешь нападения, нервы на пределе. Постепенно привыкаешь к крови, смерти, трупам и страданиям. Каждый раз я немало зарабатывал по контракту. Правда, потом все спускал в кабаках, игорных домах и борделях. Когда я первый раз вступил в ряды наемников, мне казалось, что я буду сражаться за правое дело… правда, это скоро прошло. Все наемники считают, что именно они воюют за справедливость. Почему же я большую часть своей сознательной жизни сражался за чужого дядю? Потому что я умею это делать и потому что опасность – она как наркотик. Всегда хочется испытать себя еще раз… – Он осекся и с улыбкой взглянул на Фишер. – А вы хорошая слушательница, Фишер. Вам уже говорили об этом?
Изабель хотела что-то ответить, но тут кольцо на пальце ап Овена вспыхнуло серебряным светом, и он поднялся на ноги.
– Сигнал делегатов. Они устроили перерыв. Пока посидите в сторонке. Позже я вас представлю, но не ждите особых проявлений восторга. Для них мы – просто наемные охранники, не больше.
Вошли два лакея, неся серебряные подносы с деликатесами, многие из которых Фишер уже давно не видела в продаже. Что ж, это значит, что в переговоры вложены большие деньги.
Слуги поставили подносы с едой на стол, где уже стояли графины с вином, и молча ушли.
Ап Овен поднялся из-за стола, глядя на дальнюю стену кабинета. Фишер проследила за его взглядом, но не увидела ничего интересного. Она уже хотела задать вопрос, как вдруг увидела дверь, свободно парящую в воздухе. Потянуло сквозняком. Фишер положила руку на эфес меча. Дверь распахнулась, и Изабель впервые увидела делегатов. Тихо беседуя, они вошли в кабинет и принялись за еду, не удостоив взглядом ни ап Овена, ни Фишер. Дверь сама собой закрылась и исчезла. Ап Овен неслышно приблизился к Фишер и шепотом назвал ей каждого делегата по имени. Изабель внимательно рассматривала их, стараясь запомнить.
Лорд Реггис выглядел гораздо моложе своих пятидесяти лет. Его борода надежно скрывала от собеседника выражение лица. Он много жестикулировал и часто кивал, слушая других. Лорд Найтингейл из Аутремера оказался молодым человеком с хорошо развитой мускулатурой, что было довольно необычно. Дворяне, как правило, брезговали грубыми физическими упражнениями, предпочитая заниматься дуэлями или флиртом. Впрочем, оба хобби почти всегда сочетались. Найтингейл же выглядел так, будто он мог положить Реггиса на одну руку и прихлопнуть другой. Однако даже если Реггис подозревал об этом, он не придавал этому факту никакого значения.
Представители торгового сословия, Рук и Гарднер, дружелюбно беседовали, одновременно уничтожая деликатесы с подносов.
Уильяму Гарднеру из Аутремера, купцу с редеющими волосами и обвисшими усами, было чуть больше тридцати. Одежда, сшитая по последней моде, сидела на его длинной худой фигуре с подчеркнутой элегантностью. Его одногодок Джонтан Рук, обладавший плотным, если не сказать полным, сложением, тоже следит за модой. Руки его оттягивали многочисленные кольца с самоцветами.
У Фишер бурлило в животе, и она невольно подошла поближе к столу. Дельцы совершенно игнорировали ее, что вполне устраивало Изабель – она могла слышать их беседу. Из обрывков разговора она поняла, что оба по каким-то финансовым причинам заинтересованы в успехе переговоров.
Майор Комбер и майор де Торне стояли в стороне от других. Они тихо беседовали, едва притронувшись к еде. Выражение их лиц было мрачным. Им пришлось сменить военную форму на гражданскую одежду, и было заметно, что она их стесняет. Фишер попыталась подслушать, о чем они говорят, но уловила лишь, что оба недовольны ходом переговоров.
Наконец все делегаты покончили с едой, и только тогда капитан ап Овен деликатным покашливанием привлек их внимание и представил Изабель всем шестерым. Фишер официально поклонилась. Лорд Реггис произнес с вкрадчивой улыбкой:
– Рад, что вы охраняете нас, капитан. Ваша слава летит впереди вас.
– Вы мне льстите, – сказала Фишер, сделав вид, что смутилась.
Реггис в ответ только вежливо улыбнулся и спросил:
– А где же ваш знаменитый напарник, капитан Хок? Разве он не с вами?
– Он занят очень важным делом и не мог отложить его. Я уверена, милорд, что даже и без Хока мы сумеем вас защитить.
– Я тоже совершенно уверен в этом.
– Извините, что прерываю вас, – вмешался лорд Найтингейл, обращаясь к одному Реггису. – Но у нас мало времени, может быть, вы продолжите ваш разговор позже?
– Разумеется, – согласился Реггис. Он вежливо кивнул Фишер и ап Овену и повернулся лицом к дальней стене. Снова материализовалась и бесшумно открылась дверь. Оттуда опять потянуло холодом. Фишер пыталась рассмотреть, что находится за дверью, но там царила непроглядная тьма. Делегаты удалились, дверь закрылась и исчезла. Фишер упала в кресло и со стоном вытянула уставшие ноги. Да, работа будет нелегкой! На столе остались нетронутые яства, но Изабель настолько устала, что ей было лень тянуться за ними, хотя очень хотелось есть. Она подумала о Хоке. Вряд ли ему сейчас легко, но она ничем не может помочь.
4. Вопрос доверия
Хок вел Бернса в самый центр Северной окраины. Улицы, забитые грязным снегом, становились все уже. Люди шарахались в сторону, уступая дорогу стремительным Стражам, но Хоку все равно казалось, что они идут слишком медленно. Усилием воли он заставлял себя не перейти на бег. Неприятности навалились на него со всех сторон, но Хок знал: чтобы совладать с ними, ему надо оставаться спокойным и сдержанным. Его враги придут в восторг, если узнают, что он в слепой ярости пошел по неверному следу. Кроме того, он не хотел произвести дурное впечатление на Бернса.
Однако мрачные мысли все это время не покидали Хока. Что задумал Морган? Где он сейчас? Куда подевался супершакал? А еще этот бандит Кувалда со своей вендеттой! Девочка, спасенная Хоком из развалин, все еще находится в коме, и доктора не знают, когда она придет в сознание. Рядом нет Изабель, а его самого хотят выгнать из Стражи. Так недолго и сломаться. Внезапно Хок осознал, что Бернс спрашивает его о чем-то.
– Извини, ты что-то сказал?
– Я говорю, – терпеливо повторил Бернс, – здесь в твоем районе всегда так плохо? Я много слышал об этом месте, но не думал, что оно настолько отвратительно.
Хок поглядел на унылые здания и оборванных людей, плетущихся куда-то с выражением безнадежного отчаяния на лицах, и вздохнул. За пять лет работы на Северной окраине ему все примелькалось, но на непривычного человека подобное зрелище, естественно, должно произвести тягостное впечатление. Тут Хок вспомнил, что Бернс все еще ждет ответа.
– Сегодня чуть лучше, чем обычно. Снег и холод, поэтому на улицах поменьше нищих и всякого уличного сброда. Хотя, бьюсь об заклад, где-то сейчас происходит драка или убийство. На Северной окраине бедность порождает жестокость и насилие. Любви тут маловато, все больше ненависть. Причем сильнее всего ненавидят чужаков, например нас.
– Как ты можешь здесь работать? – спросил Бернс – Я бы сбежал через неделю.
– Я видел места и похуже. Просто надо делать свое дело и держать себя в руках. Кстати, а как ты попал сюда сегодня утром? Ведь ты обычно работаешь в Западном округе.
– Нас с Дафти послали подменить заболевших гриппом Стражей. Когда я узнал об этом, я искренне пожалел, что не успел заболеть сам. А вот Дафти не особенно огорчился, его вообще мало что трогало.
– Мне очень жаль, что так вышло с твоим другом.
– У него осталась жена, правда, они уже три года как не живут вместе. Кто-то должен сообщить ей. Наверное, придется это сделать мне. Представляю, что она скажет, она и так меня не переносит.
Дальше они шли молча, не глядя друг на друга.
– А куда мы идем? – спохватился Бернс.
– Сначала к Коротышке Тому. Он заправляет сетью торговцев наркотиками на улице Карлисли. Ворочает большими деньгами. Вряд ли Том взялся бы за распространение супершакала, но он может знать, кто связался с Морганом.
– А он будет с нами говорить? У тебя с ним хорошие отношения?
Хок с удивлением посмотрел на Бернса.
– На Северной окраине никто никогда ничего не говорит Стражу по доброй воле. Мы их враги, мы представляем закон, отнимающий у них прибыли. Все хотят разбогатеть и навсегда покинуть Северную окраину, а способ добычи денег никого не волнует. С такими людьми нельзя разговаривать, не пригрозив им чем-нибудь. Коротышка Том скажет мне все, так как знает, что с ним произойдет, если он этого не сделает.
– Стражи должны защищать людей, а не шантажировать их! – возмущенно заявил Бернс.
– Ты слишком долго проработал в Западном округе, приятель. Там еще сохранились остатки цивилизации. Здешние жители с радостью прирежут тебя ради того, чтобы завладеть мелочью, которая звенит в твоем кармане, или чтобы снять ботинки. Ты еще жив, потому что меня здесь хорошо знают. Не раз приходилось убивать, чтобы не быть убитым. Я всегда более опасен для преступников, чем они для меня. Вот почему я до сих пор не погиб на улице. Ты прав. Здесь есть хорошие люди, как и везде, но именно поэтому я должен сделать все, чтобы защитить их, даже если мне придется наплевать на установленные правила. Теперь я провожу закон в жизнь, чего бы это ни стоило.
– Стражам не разрешено избивать людей, чтобы добыть информацию. Есть установленный законом порядок допроса, инструкции.
Хок раздраженно вздохнул:
– Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Я тоже читал все наши инструкции. Но твой установленный законом порядок отнимает массу времени, а супершакал в любой момент может появиться на улицах. Конечно, я могу арестовать Коротышку Тома, отвести его в Штаб, где его посадят, но он недолго там пробудет, и он прекрасно знает об этом. Нет уж, мой способ лучше. И запомни, я никогда пальцем не тронул честного человека и убивал только тех, кто это заслуживал.
– Откуда у тебя такая уверенность? Как ты можешь знать, что по нелепой случайности не убил невиновного? Мертвый не сможет оправдаться. Мы всего лишь капитаны, Хок, а вовсе не судьи, присяжные и палачи в одном лице.
– Я делаю свою работу, – сухо ответил Хок. – Когда жители Северной окраины будут жить по закону, я тоже перестану нарушать инструкции. На весь здешний район приходится всего четыре капитана и двенадцать констеблей, и мы не можем быть одновременно повсюду. В конце концов, мне безразлично, что ты думаешь о моих методах, просто держись позади и не мешай. У меня сейчас одна цель – остановить Моргана с его наркотиком.
– Ты думаешь, что поимка Моргана поможет тебе удержаться в Страже? – ехидно спросил Бернс и осекся, встретив бешеный взгляд Хока.
– Я прощаю тебе эти слова только потому, что ты недостаточно хорошо меня знаешь, – холодно произнес Хок.
– Извини. Я не хотел тебя обидеть… Слушай, а можно задать тебе очень деликатный вопрос?
– Валяй.
– Как ты потерял свой глаз?
– Глаз? Я его проспорил.
На улице Карлисли проходила ярмарка под открытым небом. Толпы людей запрудили проход. Из-за крика продавцов и ругани покупателей разговаривать было почти невозможно. Обшарпанные лотки громоздились друг на друга. Их владельцы, закутанные до ушей из-за сильного мороза, бешено жестикулировали, зазывая народ. С наступлением зимы порт Хейвена закрылся, и ассортимент товаров заметно ухудшился. От мясного ряда просто разило гнилью. Хок ловко маневрировал в толпе, которая и не думала расступаться, завидев форму Стражей. Бернс старался держаться за ним.
Коротышке Тому принадлежала небольшая двухэтажная пристройка, примыкающая к ветхому складскому помещению. Строители, воздвигшие ее, с презрением отвергли прямые углы, поэтому стены, двери и окна были кривыми, даже если судить по стандартам Северной окраины. Соответственно арендная плата была низка, а это главное, что здесь требовалось.
У двери стояла парочка вооруженных громил, одетых в тяжелые шубы из овчины и лениво поглядывающих вокруг. Хок без разговоров отправил одного из них в нокаут ударом в челюсть. Второй что-то промычал (очевидно, он удивился) и попытался вытащить из ножен меч. Хок экономным движением ударил его под дых, терпеливо подождал, пока тот согнется, и оглушил, ударив обухом топора по затылку. Многочисленные свидетели происходящего молча отвернулись и снова занялись своими делами. Бернс опасливо тронул Хока за локоть и спросил:
– Это было действительно необходимо?
– Да, – ответил Хок. – Они все равно не впустили бы нас без драки. А если бы они успели обнажить мечи, наша задача бы резко усложнилась. Кто-нибудь мог и пострадать. Скорее всего, пострадали бы они, но мне не хотелось рисковать. А сейчас держись сзади и не мешай. И не забудь сделать зверское лицо.
Хок равнодушно переступил через бесчувственные тела охранников и вошел в дом. Бернс последовал за ним. Стражи оказались в большом, на удивление чистом помещении, где за столами сидели клерки, занятые какой-то бумажной работой и делавшие аккуратные записи в гроссбухи. Один из них, не поднимая головы, закричал Стражам, чтобы они закрыли чертову дверь, пока чертова комната не превратилась в чертову тундру. Слегка обалдевший Бернс поспешил закрыть упомянутую дверь. Хок осуждающе покачал головой. Вот оно, влияние Западного округа! Хок медленно подошел к клеркам, которые, наконец, поняли, что за гости к ним пожаловали. Один парень хотел крикнуть и поднять тревогу.
– Не надо, – ласково попросил его Хок, поглаживая топор.
Клерк онемел.
– Славный мальчуган, – одобрил Хок. – Мы с приятелем зашли поболтать с Томом, поэтому продолжайте работать, а если кто-нибудь помешает нашему разговору, я очень-очень рассержусь. Ясно?
Все клерки одновременно кивнули, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее. Хок и Бернс поднялись по лестнице на второй этаж. Уходя, Бернс оглянулся. На лицах оставшихся в комнате людей был написан откровенный ужас: Хока узнали. Бернс вспомнил страшные истории о своем напарнике. Кажется, зря он им не верил.
Они нашли Коротышку Тома в его личном уютном кабинете на втором этаже. На полу – дорогие пушистые ковры, удобная мебель, на стенах – акварельные пейзажи.
Владелец кабинета не зря носил свое прозвище. Он был похож на гнома – хилое тельце с большой головой, кривыми ручками и ножками. Одет он был в дорогой костюм, наполовину скрывавший его уродство. Завидев вошедших, Том побледнел и потянулся к выдвижному ящику стола.
– А вот я не стал бы этого делать, – задумчиво проронил Хок.
Коротышка отдернул руку и, запинаясь, произнес:
– Капитан Хок! Рад видеть вас. Чем могу служить?
– Просто захотелось поговорить, задать пару вопросов.
– Я чист, – поспешно заявил Коротышка Том. – На все сто процентов чист. Ничего противозаконного.
– Я знаю, – успокоил его Хок. – Поэтому смело могу пригласить к тебе налоговых инспекторов проверить твои счета, не так ли?
Том тяжело вздохнул.
– Что вам нужно, капитан?
– У Моргана на руках куча наркотика. Он спешно хочет сбыть его.
– Я не имею с ним дела, клянусь! – горячо перебил Том.
– А я и не говорю, что имеешь, ты слишком хитер для этого, но мне нужны имена. Кто постоянный покупатель?
– Видите ли, капитан, – осторожно подбирая слова, произнес Коротышка Том, – я слышал о вашей размолвке с Морганом и не хочу в нее вмешиваться. Я маленький человек. Мне достаются лишь крохи с хозяйского стола. Пока я знаю свое место и ни во что не лезу, меня никто не трогает и не беспокоит. Если я начну болтать, люди Моргана живо отправят меня на тот свет. Поговорите лучше с кем-нибудь еще.
– Если Моргана не остановить, погибнут тысячи людей.
– Ничем не могу помочь.
Хок взмахнул топором, и полированная столешница от страшного удара треснула пополам. Кучи бумаг, как подбитые птицы, соскользнули на ковер. Том не шевельнулся, только еще больше побледнел. Он исподлобья взглянул на Хока, многозначительно поигрывающего топором.
– С другой стороны, – смиренно произнес Том, – я всегда верил в сотрудничество с представителями власти во имя справедливости.
Он назвал четырех людей и дал их адреса. Хок коротко поблагодарил и вышел из кабинета. Бернс молча поспешил за ним, а Коротышка Том остался сидеть, с грустью рассматривая остатки своего стола. Стражи прошли через комнату клерков, которые прилежно трудились, не отрывая глаз от бумаг. На улице было холодно, Бернс поежился и тут же споткнулся обо что-то, больно ударив ногу. Он посмотрел вниз. На земле, по-прежнему без сознания, валялись несчастные охранники. Бросалась в глаза разительная перемена: они были ограблены до нитки. Их голые бледно-голубые тела живописно выделялись на фоне грязно-серого снега. Хок весело заявил;
– Вот они, нравы нашей Северной окраины!
– Но мы не можем оставить их здесь. Они замерзнут до смерти, – запротестовал Бернс.
– Хорошо, хорошо. Закинем их в дом. Коротышка позаботится о них. Но пусть это послужит тебе уроком. Ничего не оставляй без присмотра, даже таких завалящих громил. И ведь никто из огромной толпы не шевельнул пальцем, чтобы помочь несчастным. Они оставили их замерзать. В нашей части города люди с детства учатся не заботиться ни о ком, кроме себя.
– Ты этому, кажется, тоже научился, – заметил Бернс.
Хок в бешенстве взглянул на него.
– Послушай-ка, дело пойдет веселее, если ты перестанешь изображать из себя святого! Интересно, как ты смог прожить столько лет в Хейвене и остаться в живых? Может, у вас на Западной окраине все резко изменилось к лучшему, с тех пор как я был там в последний раз? Я жесток ровно настолько, насколько это требуется. Я не получаю от насилия никакого удовольствия, но дело есть дело. Кстати, на фабрике Моргана ты не очень-то церемонился с бандитами.
– Это совсем другое!
– Вовсе нет. Мы воюем с самым опасным сукиным сыном из всех городских преступников и пока проигрываем. Лишняя проволочка будет стоить жизни многим людям. Все понятно?
– Да, – отозвался Бернс. – Ты здорово умеешь убеждать.
– Вот и славно. А теперь помоги оттащить эти туши, пока у них не промерзли последние мозги.
Все четыре человека, чьи адреса дал Коротышка Том, ничего не знали о супершакале. И все они в один голос утверждали, что Морган, освободившись из-под ареста, где-то прячется и с тех пор о нем ничего не слышно. Угрозы Хока ни к чему не привели, поэтому, в конце концов, он был вынужден им поверить.
Хок и Бернс, потерпев неудачу в четвертый раз, совсем пали духом.
– Может, Морган сам создает сеть по распространению наркотиков? – предположил Бернс.
– Нет. Я узнал бы об этом.
– Но ты же не знал о супершакале.
– Это совсем другое.
– Почему?
– Для производства наркотика достаточно и нескольких человек, спрятанных в искусственном измерении. А система распространения требует очень много народу, вот почему ее трудно скрыть. Нет, у Моргана должен быть покупатель. Наверное, это человек, который в обычное время не занимается наркотиками, но имеет обширные связи.
– Возможно. – Бернс перешагнул через сугроб. – А что же дальше?
– Придется поговорить с человеком, который должен знать о Моргане все. Без его ведома на Северной окраине ничего не происходит. Его зовут Сан-Кристоф.
– Постой, даже я слышал о Сан-Кристофе. Он контролирует весь преступный мир Хейвена. Говорят, что он купил добрую дюжину судей и половину городских советников, что телохранителей у него больше четырехсот, а особняк охраняется лучше, чем Штаб Стражи. Мы не сможем повидать его. А если нам все же удастся встретиться с ним, то нас тут Же убьют. Медленно и жестоко.
– Успокойся, – весело сказал Хок. – Мы и близко не подойдем к его дому.
– Первые разумные слова за весь день.
– Но у меня есть классная идея. Бернс с опаской взглянул на Хока.
– Если ты решил ворваться к нему в офис и разрубить там стол, то, пожалуйста, сделай это без меня. Сан-Кристоф – единственный человек в Хейвене, у которого репутация хуже, чем у тебя.
– Ты все сказал? – спросил Хок.
– Смотря что ты предложишь, – мрачно ответил Бернс.
– Каждый день в одно и то же время Сан-Кристоф посещает одну и ту же маленькую частную сауну. Она хорошо охраняется, но туда можно проникнуть тайным ходом. О нем мало кто знает, кроме меня. Но владелец заведения у меня в долгу, поэтому я знаю этот секрет.
– А когда Сан-Кристоф посещает сауну?
– Ну, примерно в это время.
– Я так и знал. Ведь ты, небось, только и думал об этом раньше.
Хок улыбнулся.
– Доверься мне, дружище. Я знаю, что делаю. Бернс в ответ только застонал.
Частная сауна была расположена в на удивление тихом квартале на самой границе Северной окраины. Короли преступного мира облюбовали это местечко для отдыха, и простые жители предпочитали держаться оттуда подальше. Все, кроме Хока.
Хок бесшумно открыл дверь с табличкой «Только для сотрудников» и юркнул внутрь. Бернс поторопился за ним, не забыв закрыть дверь за собой. Хок быстро шагал по лабиринту коридоров, без него Бернс бы сразу же заблудился. Время от времени они сталкивались с кем-нибудь из персонала. Хок в таких случаях лишь небрежно кивал и шел дальше, как будто в их присутствии в сауне не было ничего необычного. Бернс чувствовал, как бешено стучит его сердце. Ему было по-настоящему страшно.
– Ты уверен, что отдаешь себе отчет в своих действиях? – хрипло прошептал он.
Однако мрачные мысли все это время не покидали Хока. Что задумал Морган? Где он сейчас? Куда подевался супершакал? А еще этот бандит Кувалда со своей вендеттой! Девочка, спасенная Хоком из развалин, все еще находится в коме, и доктора не знают, когда она придет в сознание. Рядом нет Изабель, а его самого хотят выгнать из Стражи. Так недолго и сломаться. Внезапно Хок осознал, что Бернс спрашивает его о чем-то.
– Извини, ты что-то сказал?
– Я говорю, – терпеливо повторил Бернс, – здесь в твоем районе всегда так плохо? Я много слышал об этом месте, но не думал, что оно настолько отвратительно.
Хок поглядел на унылые здания и оборванных людей, плетущихся куда-то с выражением безнадежного отчаяния на лицах, и вздохнул. За пять лет работы на Северной окраине ему все примелькалось, но на непривычного человека подобное зрелище, естественно, должно произвести тягостное впечатление. Тут Хок вспомнил, что Бернс все еще ждет ответа.
– Сегодня чуть лучше, чем обычно. Снег и холод, поэтому на улицах поменьше нищих и всякого уличного сброда. Хотя, бьюсь об заклад, где-то сейчас происходит драка или убийство. На Северной окраине бедность порождает жестокость и насилие. Любви тут маловато, все больше ненависть. Причем сильнее всего ненавидят чужаков, например нас.
– Как ты можешь здесь работать? – спросил Бернс – Я бы сбежал через неделю.
– Я видел места и похуже. Просто надо делать свое дело и держать себя в руках. Кстати, а как ты попал сюда сегодня утром? Ведь ты обычно работаешь в Западном округе.
– Нас с Дафти послали подменить заболевших гриппом Стражей. Когда я узнал об этом, я искренне пожалел, что не успел заболеть сам. А вот Дафти не особенно огорчился, его вообще мало что трогало.
– Мне очень жаль, что так вышло с твоим другом.
– У него осталась жена, правда, они уже три года как не живут вместе. Кто-то должен сообщить ей. Наверное, придется это сделать мне. Представляю, что она скажет, она и так меня не переносит.
Дальше они шли молча, не глядя друг на друга.
– А куда мы идем? – спохватился Бернс.
– Сначала к Коротышке Тому. Он заправляет сетью торговцев наркотиками на улице Карлисли. Ворочает большими деньгами. Вряд ли Том взялся бы за распространение супершакала, но он может знать, кто связался с Морганом.
– А он будет с нами говорить? У тебя с ним хорошие отношения?
Хок с удивлением посмотрел на Бернса.
– На Северной окраине никто никогда ничего не говорит Стражу по доброй воле. Мы их враги, мы представляем закон, отнимающий у них прибыли. Все хотят разбогатеть и навсегда покинуть Северную окраину, а способ добычи денег никого не волнует. С такими людьми нельзя разговаривать, не пригрозив им чем-нибудь. Коротышка Том скажет мне все, так как знает, что с ним произойдет, если он этого не сделает.
– Стражи должны защищать людей, а не шантажировать их! – возмущенно заявил Бернс.
– Ты слишком долго проработал в Западном округе, приятель. Там еще сохранились остатки цивилизации. Здешние жители с радостью прирежут тебя ради того, чтобы завладеть мелочью, которая звенит в твоем кармане, или чтобы снять ботинки. Ты еще жив, потому что меня здесь хорошо знают. Не раз приходилось убивать, чтобы не быть убитым. Я всегда более опасен для преступников, чем они для меня. Вот почему я до сих пор не погиб на улице. Ты прав. Здесь есть хорошие люди, как и везде, но именно поэтому я должен сделать все, чтобы защитить их, даже если мне придется наплевать на установленные правила. Теперь я провожу закон в жизнь, чего бы это ни стоило.
– Стражам не разрешено избивать людей, чтобы добыть информацию. Есть установленный законом порядок допроса, инструкции.
Хок раздраженно вздохнул:
– Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Я тоже читал все наши инструкции. Но твой установленный законом порядок отнимает массу времени, а супершакал в любой момент может появиться на улицах. Конечно, я могу арестовать Коротышку Тома, отвести его в Штаб, где его посадят, но он недолго там пробудет, и он прекрасно знает об этом. Нет уж, мой способ лучше. И запомни, я никогда пальцем не тронул честного человека и убивал только тех, кто это заслуживал.
– Откуда у тебя такая уверенность? Как ты можешь знать, что по нелепой случайности не убил невиновного? Мертвый не сможет оправдаться. Мы всего лишь капитаны, Хок, а вовсе не судьи, присяжные и палачи в одном лице.
– Я делаю свою работу, – сухо ответил Хок. – Когда жители Северной окраины будут жить по закону, я тоже перестану нарушать инструкции. На весь здешний район приходится всего четыре капитана и двенадцать констеблей, и мы не можем быть одновременно повсюду. В конце концов, мне безразлично, что ты думаешь о моих методах, просто держись позади и не мешай. У меня сейчас одна цель – остановить Моргана с его наркотиком.
– Ты думаешь, что поимка Моргана поможет тебе удержаться в Страже? – ехидно спросил Бернс и осекся, встретив бешеный взгляд Хока.
– Я прощаю тебе эти слова только потому, что ты недостаточно хорошо меня знаешь, – холодно произнес Хок.
– Извини. Я не хотел тебя обидеть… Слушай, а можно задать тебе очень деликатный вопрос?
– Валяй.
– Как ты потерял свой глаз?
– Глаз? Я его проспорил.
На улице Карлисли проходила ярмарка под открытым небом. Толпы людей запрудили проход. Из-за крика продавцов и ругани покупателей разговаривать было почти невозможно. Обшарпанные лотки громоздились друг на друга. Их владельцы, закутанные до ушей из-за сильного мороза, бешено жестикулировали, зазывая народ. С наступлением зимы порт Хейвена закрылся, и ассортимент товаров заметно ухудшился. От мясного ряда просто разило гнилью. Хок ловко маневрировал в толпе, которая и не думала расступаться, завидев форму Стражей. Бернс старался держаться за ним.
Коротышке Тому принадлежала небольшая двухэтажная пристройка, примыкающая к ветхому складскому помещению. Строители, воздвигшие ее, с презрением отвергли прямые углы, поэтому стены, двери и окна были кривыми, даже если судить по стандартам Северной окраины. Соответственно арендная плата была низка, а это главное, что здесь требовалось.
У двери стояла парочка вооруженных громил, одетых в тяжелые шубы из овчины и лениво поглядывающих вокруг. Хок без разговоров отправил одного из них в нокаут ударом в челюсть. Второй что-то промычал (очевидно, он удивился) и попытался вытащить из ножен меч. Хок экономным движением ударил его под дых, терпеливо подождал, пока тот согнется, и оглушил, ударив обухом топора по затылку. Многочисленные свидетели происходящего молча отвернулись и снова занялись своими делами. Бернс опасливо тронул Хока за локоть и спросил:
– Это было действительно необходимо?
– Да, – ответил Хок. – Они все равно не впустили бы нас без драки. А если бы они успели обнажить мечи, наша задача бы резко усложнилась. Кто-нибудь мог и пострадать. Скорее всего, пострадали бы они, но мне не хотелось рисковать. А сейчас держись сзади и не мешай. И не забудь сделать зверское лицо.
Хок равнодушно переступил через бесчувственные тела охранников и вошел в дом. Бернс последовал за ним. Стражи оказались в большом, на удивление чистом помещении, где за столами сидели клерки, занятые какой-то бумажной работой и делавшие аккуратные записи в гроссбухи. Один из них, не поднимая головы, закричал Стражам, чтобы они закрыли чертову дверь, пока чертова комната не превратилась в чертову тундру. Слегка обалдевший Бернс поспешил закрыть упомянутую дверь. Хок осуждающе покачал головой. Вот оно, влияние Западного округа! Хок медленно подошел к клеркам, которые, наконец, поняли, что за гости к ним пожаловали. Один парень хотел крикнуть и поднять тревогу.
– Не надо, – ласково попросил его Хок, поглаживая топор.
Клерк онемел.
– Славный мальчуган, – одобрил Хок. – Мы с приятелем зашли поболтать с Томом, поэтому продолжайте работать, а если кто-нибудь помешает нашему разговору, я очень-очень рассержусь. Ясно?
Все клерки одновременно кивнули, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее. Хок и Бернс поднялись по лестнице на второй этаж. Уходя, Бернс оглянулся. На лицах оставшихся в комнате людей был написан откровенный ужас: Хока узнали. Бернс вспомнил страшные истории о своем напарнике. Кажется, зря он им не верил.
Они нашли Коротышку Тома в его личном уютном кабинете на втором этаже. На полу – дорогие пушистые ковры, удобная мебель, на стенах – акварельные пейзажи.
Владелец кабинета не зря носил свое прозвище. Он был похож на гнома – хилое тельце с большой головой, кривыми ручками и ножками. Одет он был в дорогой костюм, наполовину скрывавший его уродство. Завидев вошедших, Том побледнел и потянулся к выдвижному ящику стола.
– А вот я не стал бы этого делать, – задумчиво проронил Хок.
Коротышка отдернул руку и, запинаясь, произнес:
– Капитан Хок! Рад видеть вас. Чем могу служить?
– Просто захотелось поговорить, задать пару вопросов.
– Я чист, – поспешно заявил Коротышка Том. – На все сто процентов чист. Ничего противозаконного.
– Я знаю, – успокоил его Хок. – Поэтому смело могу пригласить к тебе налоговых инспекторов проверить твои счета, не так ли?
Том тяжело вздохнул.
– Что вам нужно, капитан?
– У Моргана на руках куча наркотика. Он спешно хочет сбыть его.
– Я не имею с ним дела, клянусь! – горячо перебил Том.
– А я и не говорю, что имеешь, ты слишком хитер для этого, но мне нужны имена. Кто постоянный покупатель?
– Видите ли, капитан, – осторожно подбирая слова, произнес Коротышка Том, – я слышал о вашей размолвке с Морганом и не хочу в нее вмешиваться. Я маленький человек. Мне достаются лишь крохи с хозяйского стола. Пока я знаю свое место и ни во что не лезу, меня никто не трогает и не беспокоит. Если я начну болтать, люди Моргана живо отправят меня на тот свет. Поговорите лучше с кем-нибудь еще.
– Если Моргана не остановить, погибнут тысячи людей.
– Ничем не могу помочь.
Хок взмахнул топором, и полированная столешница от страшного удара треснула пополам. Кучи бумаг, как подбитые птицы, соскользнули на ковер. Том не шевельнулся, только еще больше побледнел. Он исподлобья взглянул на Хока, многозначительно поигрывающего топором.
– С другой стороны, – смиренно произнес Том, – я всегда верил в сотрудничество с представителями власти во имя справедливости.
Он назвал четырех людей и дал их адреса. Хок коротко поблагодарил и вышел из кабинета. Бернс молча поспешил за ним, а Коротышка Том остался сидеть, с грустью рассматривая остатки своего стола. Стражи прошли через комнату клерков, которые прилежно трудились, не отрывая глаз от бумаг. На улице было холодно, Бернс поежился и тут же споткнулся обо что-то, больно ударив ногу. Он посмотрел вниз. На земле, по-прежнему без сознания, валялись несчастные охранники. Бросалась в глаза разительная перемена: они были ограблены до нитки. Их голые бледно-голубые тела живописно выделялись на фоне грязно-серого снега. Хок весело заявил;
– Вот они, нравы нашей Северной окраины!
– Но мы не можем оставить их здесь. Они замерзнут до смерти, – запротестовал Бернс.
– Хорошо, хорошо. Закинем их в дом. Коротышка позаботится о них. Но пусть это послужит тебе уроком. Ничего не оставляй без присмотра, даже таких завалящих громил. И ведь никто из огромной толпы не шевельнул пальцем, чтобы помочь несчастным. Они оставили их замерзать. В нашей части города люди с детства учатся не заботиться ни о ком, кроме себя.
– Ты этому, кажется, тоже научился, – заметил Бернс.
Хок в бешенстве взглянул на него.
– Послушай-ка, дело пойдет веселее, если ты перестанешь изображать из себя святого! Интересно, как ты смог прожить столько лет в Хейвене и остаться в живых? Может, у вас на Западной окраине все резко изменилось к лучшему, с тех пор как я был там в последний раз? Я жесток ровно настолько, насколько это требуется. Я не получаю от насилия никакого удовольствия, но дело есть дело. Кстати, на фабрике Моргана ты не очень-то церемонился с бандитами.
– Это совсем другое!
– Вовсе нет. Мы воюем с самым опасным сукиным сыном из всех городских преступников и пока проигрываем. Лишняя проволочка будет стоить жизни многим людям. Все понятно?
– Да, – отозвался Бернс. – Ты здорово умеешь убеждать.
– Вот и славно. А теперь помоги оттащить эти туши, пока у них не промерзли последние мозги.
Все четыре человека, чьи адреса дал Коротышка Том, ничего не знали о супершакале. И все они в один голос утверждали, что Морган, освободившись из-под ареста, где-то прячется и с тех пор о нем ничего не слышно. Угрозы Хока ни к чему не привели, поэтому, в конце концов, он был вынужден им поверить.
Хок и Бернс, потерпев неудачу в четвертый раз, совсем пали духом.
– Может, Морган сам создает сеть по распространению наркотиков? – предположил Бернс.
– Нет. Я узнал бы об этом.
– Но ты же не знал о супершакале.
– Это совсем другое.
– Почему?
– Для производства наркотика достаточно и нескольких человек, спрятанных в искусственном измерении. А система распространения требует очень много народу, вот почему ее трудно скрыть. Нет, у Моргана должен быть покупатель. Наверное, это человек, который в обычное время не занимается наркотиками, но имеет обширные связи.
– Возможно. – Бернс перешагнул через сугроб. – А что же дальше?
– Придется поговорить с человеком, который должен знать о Моргане все. Без его ведома на Северной окраине ничего не происходит. Его зовут Сан-Кристоф.
– Постой, даже я слышал о Сан-Кристофе. Он контролирует весь преступный мир Хейвена. Говорят, что он купил добрую дюжину судей и половину городских советников, что телохранителей у него больше четырехсот, а особняк охраняется лучше, чем Штаб Стражи. Мы не сможем повидать его. А если нам все же удастся встретиться с ним, то нас тут Же убьют. Медленно и жестоко.
– Успокойся, – весело сказал Хок. – Мы и близко не подойдем к его дому.
– Первые разумные слова за весь день.
– Но у меня есть классная идея. Бернс с опаской взглянул на Хока.
– Если ты решил ворваться к нему в офис и разрубить там стол, то, пожалуйста, сделай это без меня. Сан-Кристоф – единственный человек в Хейвене, у которого репутация хуже, чем у тебя.
– Ты все сказал? – спросил Хок.
– Смотря что ты предложишь, – мрачно ответил Бернс.
– Каждый день в одно и то же время Сан-Кристоф посещает одну и ту же маленькую частную сауну. Она хорошо охраняется, но туда можно проникнуть тайным ходом. О нем мало кто знает, кроме меня. Но владелец заведения у меня в долгу, поэтому я знаю этот секрет.
– А когда Сан-Кристоф посещает сауну?
– Ну, примерно в это время.
– Я так и знал. Ведь ты, небось, только и думал об этом раньше.
Хок улыбнулся.
– Доверься мне, дружище. Я знаю, что делаю. Бернс в ответ только застонал.
Частная сауна была расположена в на удивление тихом квартале на самой границе Северной окраины. Короли преступного мира облюбовали это местечко для отдыха, и простые жители предпочитали держаться оттуда подальше. Все, кроме Хока.
Хок бесшумно открыл дверь с табличкой «Только для сотрудников» и юркнул внутрь. Бернс поторопился за ним, не забыв закрыть дверь за собой. Хок быстро шагал по лабиринту коридоров, без него Бернс бы сразу же заблудился. Время от времени они сталкивались с кем-нибудь из персонала. Хок в таких случаях лишь небрежно кивал и шел дальше, как будто в их присутствии в сауне не было ничего необычного. Бернс чувствовал, как бешено стучит его сердце. Ему было по-настоящему страшно.
– Ты уверен, что отдаешь себе отчет в своих действиях? – хрипло прошептал он.