Страница:
И даже карматы Бахрейна, учредившие республику, казалось бы, свободную от феодальных институтов, сочетали социальное равенство членов своей общины с государственным рабовладением. Как отметил Е. А. Беляев, «напряженная борьба, которую вели карматы против халифата и суннитского ислама, приняла с самого начала и форму сектантского движения. Поэтому карматы, будучи нетерпимыми фанатиками, направляли свое оружие не только против суннитского халифата и его правителей, но и против всех тех, кто не воспринимал их учения и не входил в их организацию... Нападения карматских вооруженных отрядов на мирных городских и сельских жителей сопровождались убийствами, грабежами и насилиями... Уцелевших карматы брали в плен, обращали в рабство и продавали на своих оживленных рынках наравне с другой добычей» [4, с. 60]. Теоретическим основанием такой политики было «внутреннее» (батин) учение. Божественная субстанция – «вышний свет» – произвела эманацию: «сверкающий свет», а тот в свою очередь произвел материю – «темный свет», инертный, нереальный, обреченный на гибель. Эта материя – небытие, но в нее брошены искры «сверкающего света». Это души пророков, имамов, посвященных, и только они, умирая, переселяются из тела в тело. Все прочие люди, не принадлежащие к избранным, – призраки небытия, с которыми можно поступать как угодно, поскольку их бытие нереально. Естественно, что сложившийся на этой идеологической основе стереотип поведения оттолкнул от карматов широкие слои крестьян, горожан и даже бедуинов, которые всегда были готовы пограбить под любыми знаменами, но считали излишним убивать женщин и детей.
Ну какая тут «классовая борьба»!
Но, может быть, это все клевета врагов «свободной мысли» на вольнодумцев, осуждавших правителей за произвол, а духовенство – за невежество. Допустим, но почему тогда эти «клеветники» не возражали на критику своих порядков? Негативная сторона еретических учений не оспаривалась, а о позитивной французы и персы, греки и китайцы XI – XIII вв. отзывались с единодушным омерзением, причем явно без сговора. Но выслушаем и другую сторону – знаменитого Насир-и-Хосрова, прятавшегося от туркмен-суннитов в местности Йомган (территория Афганистана) и скончавшегося там около 1088 г.
Мыслитель считал, что «если убивать змей для нас обязательно по согласному мнению людей, то убивать неверных для нас обязательно по приказу бога всевышнего, неверный более змея, чем змея...» [цит. по: 6, с. 262]. Высшая цель его веры – постижение людьми сокровенного знания и достижение «ангелоподобия». Средство достижения – установление власти Фатимидов, которое он мыслит следующим образом:
В свете этих соображений ведущие советские историки отказались от определения исмаилизма как социального протеста. Е. А. Беляев указал, что исмаилиты не возглавляли антифеодальную борьбу крестьян, а использовали ее в своих целях [4, с. 70—72]. А. Ю. Якубовский и И. П. Петрушевский, отмечая сложность проблемы, считали ее решение преждевременным [48, с. 295]. Но может быть, мы пытаемся найти решение не там, где его безуспешно искали?
В самом деле, если бы манихеи достигли полной победы, то для удержания ее им пришлось бы отказаться от разрушения плоти и материи, т. е. преступить тот самый принцип, ради которого они стремились к победе. Совершив эту измену самим себе, они должны были бы установить систему взаимоотношений с соседями и с ландшафтами, среди которых они жили, т. е. принять тот самый феодальный порядок, который был естественным при тогдашнем уровне техники и культуры. Следовательно, они перестали бы быть самими собой, а превратились бы в собственную противоположность. Но это положение в данном случае было исключено необратимостью эволюции. Став на позицию проклятия жизни и приняв за канон ненависть к миру, нельзя исключить из этого свое собственное тело. Поэтому собственная гибель была неизбежным следствием отрицания материи. И все равно, происходила ли она в бою с христианами, или от аскетизма, или от распутства, конец был один. Странная это концепция, но последовательная.
Может возникнуть ложное мнение, что католики были лучше, честнее, добрее, благороднее катаров (альбигойцев). Оно столь же неверно, как и обратное. Люди остаются самими собою, какие бы этические доктрины им ни проповедовались. Да и почему концепция, что можно купить отпущение грехов за деньги, пожертвованные на крестовый поход, лучше, чем призыв к борьбе с материальным миром? И если одно учение лучше другого, то для кого? Поэтому ставить вопрос о качественной оценке бессмысленно и столь же антинаучно, как, например, вопрос о том, что лучше: кислота или щелочь? Обе обжигают кожу!
Но если так, то почему именно этой вражде уделено столько внимания, когда одновременно шли острые социальные конфликты между классом феодалов и закрепощенными крестьянами; развивалось соперничество растущих королевств за территории и торговых городов – за рынки? Чем же отличалась от них та полускрытая война, которая нами принята за исходную точку отсчета?
Губительный фантом
Литература
Приложение II
Сказание о Хазарской дани
[108](опыт критического комментария летописного сюжета)
Ну какая тут «классовая борьба»!
Но, может быть, это все клевета врагов «свободной мысли» на вольнодумцев, осуждавших правителей за произвол, а духовенство – за невежество. Допустим, но почему тогда эти «клеветники» не возражали на критику своих порядков? Негативная сторона еретических учений не оспаривалась, а о позитивной французы и персы, греки и китайцы XI – XIII вв. отзывались с единодушным омерзением, причем явно без сговора. Но выслушаем и другую сторону – знаменитого Насир-и-Хосрова, прятавшегося от туркмен-суннитов в местности Йомган (территория Афганистана) и скончавшегося там около 1088 г.
Мыслитель считал, что «если убивать змей для нас обязательно по согласному мнению людей, то убивать неверных для нас обязательно по приказу бога всевышнего, неверный более змея, чем змея...» [цит. по: 6, с. 262]. Высшая цель его веры – постижение людьми сокровенного знания и достижение «ангелоподобия». Средство достижения – установление власти Фатимидов, которое он мыслит следующим образом:
Стихи недвусмысленны. Это призыв к религиозной войне без какой бы то ни было социальной программы. Следовательно, движение исмаилитов не было классовым, равно как и движения катаров, богумилов и павликиан. Последние отличались от исмаилитства лишь тем, что не достигли политических успехов, после которых их перерождение в феодальные государства было бы неизбежно. И если бы имели значение лишь социально-политические мотивы, то зачем бы фатимидский халиф Египта Хаким (996—1021), находясь в суннитской стране и опираясь на суннитское, тюркское войско, стал утверждать, что он находится в постоянном общении с сатаной, и молиться, обращаясь к планете Сатурну? [188]Выгоды ему от этого не было никакой; напротив, он потерял трон и пропал без вести. Вряд ли это было в его практических интересах. Видимо, Хаким поступал в согласии с совестью.
«Узнавши, что заняли Мекку потомки Фатьмы,
Жар в теле и радость на сердце почувствуем мы.
Прибудут одетые в белое [90]Божьи войска;
Месть Бога над полчищем черных [91], надеюсь, близка.
Пусть саблею солнце из рода пророка [92]взмахнет,
Чтоб вымер потомков Аббаса безжалостный род,
Чтоб стала земля бело-красною, словно хулла [93],
И истинной вере дошла до Багдада хвала.
Обитель пророка – его золотые слова.
А только наследник имеет на царство права [94].
И, если на западе солнце взошло [95], не страшись
Из тьмы подземелий поднять свою голову ввысь [96].
В свете этих соображений ведущие советские историки отказались от определения исмаилизма как социального протеста. Е. А. Беляев указал, что исмаилиты не возглавляли антифеодальную борьбу крестьян, а использовали ее в своих целях [4, с. 70—72]. А. Ю. Якубовский и И. П. Петрушевский, отмечая сложность проблемы, считали ее решение преждевременным [48, с. 295]. Но может быть, мы пытаемся найти решение не там, где его безуспешно искали?
В самом деле, если бы манихеи достигли полной победы, то для удержания ее им пришлось бы отказаться от разрушения плоти и материи, т. е. преступить тот самый принцип, ради которого они стремились к победе. Совершив эту измену самим себе, они должны были бы установить систему взаимоотношений с соседями и с ландшафтами, среди которых они жили, т. е. принять тот самый феодальный порядок, который был естественным при тогдашнем уровне техники и культуры. Следовательно, они перестали бы быть самими собой, а превратились бы в собственную противоположность. Но это положение в данном случае было исключено необратимостью эволюции. Став на позицию проклятия жизни и приняв за канон ненависть к миру, нельзя исключить из этого свое собственное тело. Поэтому собственная гибель была неизбежным следствием отрицания материи. И все равно, происходила ли она в бою с христианами, или от аскетизма, или от распутства, конец был один. Странная это концепция, но последовательная.
Может возникнуть ложное мнение, что католики были лучше, честнее, добрее, благороднее катаров (альбигойцев). Оно столь же неверно, как и обратное. Люди остаются самими собою, какие бы этические доктрины им ни проповедовались. Да и почему концепция, что можно купить отпущение грехов за деньги, пожертвованные на крестовый поход, лучше, чем призыв к борьбе с материальным миром? И если одно учение лучше другого, то для кого? Поэтому ставить вопрос о качественной оценке бессмысленно и столь же антинаучно, как, например, вопрос о том, что лучше: кислота или щелочь? Обе обжигают кожу!
Но если так, то почему именно этой вражде уделено столько внимания, когда одновременно шли острые социальные конфликты между классом феодалов и закрепощенными крестьянами; развивалось соперничество растущих королевств за территории и торговых городов – за рынки? Чем же отличалась от них та полускрытая война, которая нами принята за исходную точку отсчета?
Губительный фантом
Поставим вопрос так: что общего между исмаилитством, карматством, маркионитским павликианством, манихейским богумильством, альбигойством и некоторыми вывихами тамплиеров? По генезису верований, догматике, эсхатологии к экзотике – ничего.
Но есть одна черта, роднящая эти системы, – жизнеотрицание, выражающееся в том, что истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг к другу.Из этого вырастает программа человекоубийства, ибо раз не существует реальной жизни, которая рассматривается либо как иллюзия (тантризм), либо как мираж в зеркальном отражении (исмаилизм), либо как творение сатаны (манихейство), то некого жалеть – ведь объекта жалости нет, и незачем жалеть – Бога не признают, значит, не перед кем держать ответа – и нельзя жалеть, потому что это значит продлевать мнимые, но болезненные страдания существа, которое на самом деле призрачно. А если так, то при отсутствии объекта ложь равна истине, и можно в своих целях использовать ту и другую.
Надо отдать должное средневековым людям: они были последовательны и потому их речи звучали очень убедительно. Действительность подчас была столь ужасна, что люди готовы были броситься в любую иллюзию, особенно в такую логичную, строгую и изящную. Ведь войдя в мир фантасмагорий и заклинаний, они становились хозяевами этого мира или, что точнее, были в этом искренне убеждены. А то, что им ради этого ощущения свободы и власти над окружающими надо было плюнуть на крест, как тамплиерам, или разбить на части метеорит Каабы, как карматам, их это совершенно не смущало. Правда, встав на этот путь, они отнюдь не обретали личной свободы. Наоборот, они теряли даже ту, которую они имели в весьма ограниченных пределах, находясь в той или иной позитивной системе. Там закон и обычаи гарантировали им некоторые права, соразмерные с несомыми обязанностями. А здесь у них никаких прав не было. Строгая дисциплина подчиняла их невидимому вождю, старцу, учителю. Но зато он давал им возможность приносить максимальный вред ближним. А это было так приятно, так радостно, что можно было и жизнью пожертвовать.
И ведь не только бедствия и обиды приводили неофитов в негативные системы. В средние века люди часто жили плохо, но не везде и не всегда. Бурные периоды сменялись спокойными, но обывательская затхлость мирной сельской жизни действовала диалектическим путем и создавала последствия, противоположные предпосылкам. Когда пассионарного юношу кормили досыта, но запрещали ему что-либо делать, он искал применения своим затаенным силам и находил их в проповеди отрицания, не обращая внимания на то, что поставленная перед ним цель – фантазия. Сказка и миф рождались повседневно. Против них были бессильны строгие выводы науки и практические прогнозы действительности: в I тысячелетии они увлекали людей всех стран, кроме Руси и Сибири, где антисистемы не сложились.
В отличие от борьбы за политическое преобладание внутри одной большой системы, и даже столкновений между разными системными целостями, здесь имела место истребительная война. Французские манихеи были слишком похожи на французских католиков для того, чтобы они могли ужиться в одном ареале, ибо развивались те и другие в противоположных направлениях. Сталкиваясь, они вызывали аннигиляцию той самой материи, которую они считали не Божиим творением, а мировым злом. И так они вели себя везде: в Византии, Иране, Центральной Азии и даже в веротерпимом Китае. Поэтому гонения на них были повсеместны, а их сопротивление, часто весьма активное, придало раннему Средневековью ту окраску, которая просвечивается через видимую историю столкновений государств и становления этносов. Наличие двух несовместимых психологических структур в то время было явлением глобальным. Оттого так мало памятников искусства осталось от этой эпохи.
То, что манихеи к концу XIV в. исчезли с лица Земли, не– удивительно, ибо они, собственно говоря, к этому и стремились. Ненавидя материальный мир и его радости, они должны были ненавидеть и саму жизнь; следовательно, утверждать они должны были даже не смерть, ибо смерть – только момент смены состояний, а антижизнь и антимир. Туда они и перебрались, очистив Землю для эпохи Возрождения. Неудача их была только в том, что они не смогли забрать с собою всех людей, проведя их через мученичество, далеко не всегда добровольное. Правда, они старались, и не их вина, что жизнеутверждающее начало человеческой психики устояло против их натиска, благодаря чему история народов не прекратила своего течения.
Отсюда видно, что манихейские общины могли существовать лишь при наличии позитивной творческой культуры и за счет создаваемых ею ценностей. Эта антисистема как бы паразитировала в телах тех этносов, куда она проникала, разрушала их и гибла вместе с ними.
В Хазарии антисистема продержалась 150 лет, но гибель ее едва ли была случайной. Никто не живет одиноко, а развития природных этносов, связанных с ландшафтами своей страны, никакая антисистема не остановит. То, перед чем любая антисистема пасует,– это жизнь с выделением свободной энергии, способной производить работу.
Иранская ветвь иудеев принесла хазарам принципы маздакизма, согласно которым злом была объявлена вся неразумная, т. е. стихийная природа, включая эмоции самого человека. Добром был объявлен разум, хотя именно разуму свойственны заблуждения. Византийская ветвь привнесла навыки экстерриториальности, т. е. отсутствия прямых контактов с природными ландшафтами. И обе они проявили нетерпимость к своему этническому окружению, с которым считались лишь постольку, поскольку это было практически необходимо. И тогда против них поднялись и люди, и природа.
Судьбу господствовавшего класса Хазарии, совпадавшего с господствовавшим этносом, разделили аборигены страны, за исключением тех, которые успели выселиться на Дон или укрыться на «гребне» – горном хребте Дагестана, за Тереком. Волжские хазары оказались в наихудшем положении, так как кормивший их ландшафт опустился под волны Каспийского моря. Если в III в. уровень Каспия стоял на абсолютной отметке минус 36 м, то в конце XIII в. он достиг абсолютной отметки минус 19 м, т. е. поднялся на 17 м. Для крутых берегов Кавказа и Ирана это большого значения не имело, но для пологого северного берега, где помещалась Хазария, эта трансгрессия стала катастрофой. «Нидерланды» превратились в «Атлантиду». Цветущие сады, пастбища, деревни – все было залито водой, из которой торчали только сухие вершины бэровских бугров, где ранее находились хазарские кладбища.
Хазарам пришлось покинуть затопленную страну, а без привычного, родного ландшафта этнос рассыпается розно. Так и рассыпались хазары в великом городе Сарае, столице всей Западной Евразии. Но зато они там избавились от темного света антисистемы.
Однако не только этническую целостность потеряли хазары. Темный свет унес у них в межгалактические бездны то, что кажется неотъемлемым – память, или, говоря строго научно, этническую традицию. Потомки хазар забыли о том, что они были хазарами, а потомки хазарских евреев забыли о той стране, где жили и действовали их предки. Последнее понятно: для иудеев низовья Волги были не родиной, а стадионом для пробы сил; поэтому вспоминать о трагической неудаче для них не имело практического смысла. Вот по этим-то причинам Хазария стала страной без исторических источников: письменных, вещественных и этнографических, т. е. зафиксированных в обрядах и верованиях. А поскольку до XX в. любая история основывалась на сборе и критике источников, то история Хазарии и не могла быть написана.
Наше время ознаменовалось могучим сдвигом в области научной методики: появился системный подход, при котором внимание исследователя перенесено с элементов исследования на связи между ними. Эта методика позволила привлечь данные, казалось бы, далекие от темы изучения и тем самым заполнить пробелы истории Восточной Европы. Благодаря системному методу появилась возможность избавиться от мифотворчества – болезни науки, возникающей при недостаточности сведений о сюжете, когда не изученные разделы темы заполняются измышлениями историка. Хазарскую историю эта болезнь не раз постигала и продолжает постигать.
Недавно вышла книга, в которой хазары названы «тринадцатым коленом (племенем) Израиля» [68]. Историю столь удивительного феномена автор преподносит так, что комментарии уместны по ходу изложения содержания книги. Дадим их в сносках.
Автор упоминаемой книги полагает, что примерно с VII по XII в. от Черного моря до Урала и от Кавказа до сближения Дона с Волгой распространилась полукочевая империя, в которой обитали хазары – народ тюркского происхождения [97].
К сведению автора: древние евреи, будучи монолитным этносом, представляли собой антропологическое разнообразие. Выходцы из Ура Халдейского имели шумерийский тип: низкорослые, коренастые с рыжеватыми волосами и тонкими губами. Негроидную примесь дало пребывание в Египте. Семиты – высокие, стройные, с прямым носом и узким лицом – это примесь древних арабов – халдеев. Большинство же евреев – арменоидный тип, преобладавший в Ханаане, Сирии и Малой Азии, именно тот, который ныне считают еврейским. Это расовое разнообразие указывает лишь на сложность процесса еврейского этногенеза, но не имеет отношения к этнической диагностике, ибо этнос и раса – понятия разных систем отсчета [см. 29]. Занимая жизненно важный стратегический проход между Черным и Каспийским морями, они играли важную роль в кровавых событиях Восточно-Римской империи [98]. Они были буфером между грабителями-степняками и Византией [99]. Они отбили арабов и тем предотвратили завоевание исламом Восточной Европы. Они пытались сдержать вторжение викингов в Южную Русь и к византийским границам [100].
Где-то около 740 г. [101]царский двор и правящий военный класс обратились в иудаизм [102]. О мотивах этого необычного события ничего не известно [103]. Вероятно, это давало преимущество для маневрирования между соперничавшим христианским и мусульманским «мирами» [104](т. е. культурно-политическими целостностями или суперэтносами).
К X в. появился новый враг: викинги, скоро ставшие известными как русы [105]. Хазарский бастион Саркел был разрушен в 965 г., но центральная Хазария осталась нетронутой [106], однако государство хазар пришло в упадок [107].
Насчитав 12 принципиальных и недиспутабельных ошибок, скорее сознательных заблуждений, можно прекратить дальнейшее изложение содержания книги. Да ведь не тайны историографии темных и давних времен интересовали автора. Главное – это связь истории хазар с последующей судьбой иудаизма.
Надо отдать должное средневековым людям: они были последовательны и потому их речи звучали очень убедительно. Действительность подчас была столь ужасна, что люди готовы были броситься в любую иллюзию, особенно в такую логичную, строгую и изящную. Ведь войдя в мир фантасмагорий и заклинаний, они становились хозяевами этого мира или, что точнее, были в этом искренне убеждены. А то, что им ради этого ощущения свободы и власти над окружающими надо было плюнуть на крест, как тамплиерам, или разбить на части метеорит Каабы, как карматам, их это совершенно не смущало. Правда, встав на этот путь, они отнюдь не обретали личной свободы. Наоборот, они теряли даже ту, которую они имели в весьма ограниченных пределах, находясь в той или иной позитивной системе. Там закон и обычаи гарантировали им некоторые права, соразмерные с несомыми обязанностями. А здесь у них никаких прав не было. Строгая дисциплина подчиняла их невидимому вождю, старцу, учителю. Но зато он давал им возможность приносить максимальный вред ближним. А это было так приятно, так радостно, что можно было и жизнью пожертвовать.
И ведь не только бедствия и обиды приводили неофитов в негативные системы. В средние века люди часто жили плохо, но не везде и не всегда. Бурные периоды сменялись спокойными, но обывательская затхлость мирной сельской жизни действовала диалектическим путем и создавала последствия, противоположные предпосылкам. Когда пассионарного юношу кормили досыта, но запрещали ему что-либо делать, он искал применения своим затаенным силам и находил их в проповеди отрицания, не обращая внимания на то, что поставленная перед ним цель – фантазия. Сказка и миф рождались повседневно. Против них были бессильны строгие выводы науки и практические прогнозы действительности: в I тысячелетии они увлекали людей всех стран, кроме Руси и Сибири, где антисистемы не сложились.
В отличие от борьбы за политическое преобладание внутри одной большой системы, и даже столкновений между разными системными целостями, здесь имела место истребительная война. Французские манихеи были слишком похожи на французских католиков для того, чтобы они могли ужиться в одном ареале, ибо развивались те и другие в противоположных направлениях. Сталкиваясь, они вызывали аннигиляцию той самой материи, которую они считали не Божиим творением, а мировым злом. И так они вели себя везде: в Византии, Иране, Центральной Азии и даже в веротерпимом Китае. Поэтому гонения на них были повсеместны, а их сопротивление, часто весьма активное, придало раннему Средневековью ту окраску, которая просвечивается через видимую историю столкновений государств и становления этносов. Наличие двух несовместимых психологических структур в то время было явлением глобальным. Оттого так мало памятников искусства осталось от этой эпохи.
То, что манихеи к концу XIV в. исчезли с лица Земли, не– удивительно, ибо они, собственно говоря, к этому и стремились. Ненавидя материальный мир и его радости, они должны были ненавидеть и саму жизнь; следовательно, утверждать они должны были даже не смерть, ибо смерть – только момент смены состояний, а антижизнь и антимир. Туда они и перебрались, очистив Землю для эпохи Возрождения. Неудача их была только в том, что они не смогли забрать с собою всех людей, проведя их через мученичество, далеко не всегда добровольное. Правда, они старались, и не их вина, что жизнеутверждающее начало человеческой психики устояло против их натиска, благодаря чему история народов не прекратила своего течения.
Отсюда видно, что манихейские общины могли существовать лишь при наличии позитивной творческой культуры и за счет создаваемых ею ценностей. Эта антисистема как бы паразитировала в телах тех этносов, куда она проникала, разрушала их и гибла вместе с ними.
В Хазарии антисистема продержалась 150 лет, но гибель ее едва ли была случайной. Никто не живет одиноко, а развития природных этносов, связанных с ландшафтами своей страны, никакая антисистема не остановит. То, перед чем любая антисистема пасует,– это жизнь с выделением свободной энергии, способной производить работу.
Иранская ветвь иудеев принесла хазарам принципы маздакизма, согласно которым злом была объявлена вся неразумная, т. е. стихийная природа, включая эмоции самого человека. Добром был объявлен разум, хотя именно разуму свойственны заблуждения. Византийская ветвь привнесла навыки экстерриториальности, т. е. отсутствия прямых контактов с природными ландшафтами. И обе они проявили нетерпимость к своему этническому окружению, с которым считались лишь постольку, поскольку это было практически необходимо. И тогда против них поднялись и люди, и природа.
Судьбу господствовавшего класса Хазарии, совпадавшего с господствовавшим этносом, разделили аборигены страны, за исключением тех, которые успели выселиться на Дон или укрыться на «гребне» – горном хребте Дагестана, за Тереком. Волжские хазары оказались в наихудшем положении, так как кормивший их ландшафт опустился под волны Каспийского моря. Если в III в. уровень Каспия стоял на абсолютной отметке минус 36 м, то в конце XIII в. он достиг абсолютной отметки минус 19 м, т. е. поднялся на 17 м. Для крутых берегов Кавказа и Ирана это большого значения не имело, но для пологого северного берега, где помещалась Хазария, эта трансгрессия стала катастрофой. «Нидерланды» превратились в «Атлантиду». Цветущие сады, пастбища, деревни – все было залито водой, из которой торчали только сухие вершины бэровских бугров, где ранее находились хазарские кладбища.
Хазарам пришлось покинуть затопленную страну, а без привычного, родного ландшафта этнос рассыпается розно. Так и рассыпались хазары в великом городе Сарае, столице всей Западной Евразии. Но зато они там избавились от темного света антисистемы.
Однако не только этническую целостность потеряли хазары. Темный свет унес у них в межгалактические бездны то, что кажется неотъемлемым – память, или, говоря строго научно, этническую традицию. Потомки хазар забыли о том, что они были хазарами, а потомки хазарских евреев забыли о той стране, где жили и действовали их предки. Последнее понятно: для иудеев низовья Волги были не родиной, а стадионом для пробы сил; поэтому вспоминать о трагической неудаче для них не имело практического смысла. Вот по этим-то причинам Хазария стала страной без исторических источников: письменных, вещественных и этнографических, т. е. зафиксированных в обрядах и верованиях. А поскольку до XX в. любая история основывалась на сборе и критике источников, то история Хазарии и не могла быть написана.
Наше время ознаменовалось могучим сдвигом в области научной методики: появился системный подход, при котором внимание исследователя перенесено с элементов исследования на связи между ними. Эта методика позволила привлечь данные, казалось бы, далекие от темы изучения и тем самым заполнить пробелы истории Восточной Европы. Благодаря системному методу появилась возможность избавиться от мифотворчества – болезни науки, возникающей при недостаточности сведений о сюжете, когда не изученные разделы темы заполняются измышлениями историка. Хазарскую историю эта болезнь не раз постигала и продолжает постигать.
Недавно вышла книга, в которой хазары названы «тринадцатым коленом (племенем) Израиля» [68]. Историю столь удивительного феномена автор преподносит так, что комментарии уместны по ходу изложения содержания книги. Дадим их в сносках.
Автор упоминаемой книги полагает, что примерно с VII по XII в. от Черного моря до Урала и от Кавказа до сближения Дона с Волгой распространилась полукочевая империя, в которой обитали хазары – народ тюркского происхождения [97].
К сведению автора: древние евреи, будучи монолитным этносом, представляли собой антропологическое разнообразие. Выходцы из Ура Халдейского имели шумерийский тип: низкорослые, коренастые с рыжеватыми волосами и тонкими губами. Негроидную примесь дало пребывание в Египте. Семиты – высокие, стройные, с прямым носом и узким лицом – это примесь древних арабов – халдеев. Большинство же евреев – арменоидный тип, преобладавший в Ханаане, Сирии и Малой Азии, именно тот, который ныне считают еврейским. Это расовое разнообразие указывает лишь на сложность процесса еврейского этногенеза, но не имеет отношения к этнической диагностике, ибо этнос и раса – понятия разных систем отсчета [см. 29]. Занимая жизненно важный стратегический проход между Черным и Каспийским морями, они играли важную роль в кровавых событиях Восточно-Римской империи [98]. Они были буфером между грабителями-степняками и Византией [99]. Они отбили арабов и тем предотвратили завоевание исламом Восточной Европы. Они пытались сдержать вторжение викингов в Южную Русь и к византийским границам [100].
Где-то около 740 г. [101]царский двор и правящий военный класс обратились в иудаизм [102]. О мотивах этого необычного события ничего не известно [103]. Вероятно, это давало преимущество для маневрирования между соперничавшим христианским и мусульманским «мирами» [104](т. е. культурно-политическими целостностями или суперэтносами).
К X в. появился новый враг: викинги, скоро ставшие известными как русы [105]. Хазарский бастион Саркел был разрушен в 965 г., но центральная Хазария осталась нетронутой [106], однако государство хазар пришло в упадок [107].
Насчитав 12 принципиальных и недиспутабельных ошибок, скорее сознательных заблуждений, можно прекратить дальнейшее изложение содержания книги. Да ведь не тайны историографии темных и давних времен интересовали автора. Главное – это связь истории хазар с последующей судьбой иудаизма.
Литература
1.
Алексеев В. П.В поисках предков. М., 1972.
2. Арсеньев И.От Карла Великого до Реформации. М., 1909.
3. Артамонов М. И.История хазар. Л., 1962.
4. Беляев Е. А.Мусульманское сектантство. М., 1957.
5. Берлин Н.Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства. Пр., 1919.
6. Бертельс А. Е.Насир-аль-Хосров и исмаилизм. М., 1959.
7. Биджиев X. X., Гадло А. В.Раскопки Хумаринского городища.– В кн.: Археология Северного Кавказа. VI Крупновские чтения в Краснодаре: Тезисы докладов. М., 1976.
8. Брайчевский М. Ю.Похождения Pyci. Ки?в, 1968.
9. Вебер Г.Всеобщая история. 2-е изд., в 15 т. М., 1893—1896.
10. Вернадский Г. В.Начертание русской истории. Прага, 1927.
11. Гаркави А. Я.Сказания еврейских писателей о хазарах и хазарском царстве. СПб., 1874.
12. Греков Б. Д.Киевская Русь. М., 1949.
13. Григорьев В. В.О двойственности верховной власти у хазаров.– В кн.: Россия и Азия, СПб., 1876.
14. Гумилев Л. Н.Некоторые вопросы истории хуннов.– «Вестник древней истории», 1960, № 3.
15. Гумилев Л. Н.Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос. I).– «Вестник ЛГУ», 1964, № 6, вып. 1, с. 83—95.
16. Гумилев Л. Н.Хазария и Терек (Ландшафт и этнос. II).– «Вестник ЛГУ», 1964, № 24, вып. 4, с. 78—88.
17. Гумилев Л. Н.Соседи хазар.– «Страны и народы Востока», вып. IV. 1965.
18. Гумилев Л. Н.Хазарские погребения в дельте Волги.– «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1965, вып. XXVI.
19. Гумилев Л. Н.Памятники хазарской культуры в дельте Волги.– «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1965, вып. XXVI.
20. Гумилев Л. Н.Истоки ритма кочевой культуры Средней Азии.– «Народы Азии и Африки», 1966, № 4, с. 85—94.
21. Гумилев Л. Н.Гетерохронность увлажнения Евразии в древности (Ландшафт и этнос. IV).– «Вестник ЛГУ», 1966, № 6, вып. 1, с. 62—71.
22. Гумилев Л. Н.Гетерохронность увлажнения Евразии в средние века (Ландшафт и этнос. V).– «Вестник ЛГУ», 1966, № 6, вып. 3, с. 81—90.
23. Гумилев Л. Н.Древние тюрки. М., «Наука», 1967.
24. Гумилев Л. Н.Кочевнические погребения в дельте Волги.– «Доклады ВГО. Отделение этнографии», 1968, вып. 6.
25. Гумилев Л. Н.Поиски вымышленного царства. М., 1970.
26. Гумилев Л. Н.Об антропологии для неантропологов.– «Природа», 1973, № 1.
27. Гумилев Л. Н.Сказание о хазарской дани.– «Русская литература», 1974, № 3.
28. Гумилев Л. Н.Дакоты и хунны.– В кн.: Вопросы географии США. Л., 1976, с. 123—125.
29. Гумилев Л. Н.Этногенез и биосфера Земли. Л., Гидрометеоиздат, 1990.
30. Древнетюркский словарь. Л., 1969.
31. Заходер Б. Н.Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1962.
32. Зайцев А. К.Черниговское княжество.– В кн.: Древнерусские княжества X – XI вв. М., 1975.
33. Иордан.О происхождении и деяниях гетов. М., 1960.
34. История Византии. В 3-х тт. М., 1967.
35. История Дагестана. Т. I. М., 1967.
36. Каримуллин А. Г.К вопросу о генетическом родстве отдельных языков индейцев Америки с тюркскими.– В кн.: Вопросы географии США. Л., 1976.
37. Ковалевский А. П.Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956.
38. Коковцов П. К.Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932.
39. Конрад Н. И.Старое востоковедение и его новые задачи.– В кн.: Запад и Восток. М., 1966.
40. Кулаковский Ю.К критике известий Феофана о последнем годе правления Фоки.– В кн.: Византийский временник. Т. 21 (1—2). СПб., 1914, с. 1—14.
41. Куник А., Розен В.Известия Ал-Берки и других авторов о Руси и славянах. Т. I. СПб., 1878.
41 а) Лев Диакон.История в 10 книгах. Кн. IV, гл. 10. СПб., 1820.
42. Лихачев Д. С.Повесть временных лет. М.—Л., 1950, т. I и II.
43. Льоренсте Х. А.Критическая история испанской инквизиции. Т. II, М., 1936.
44. Минорский В. Ф.История Ширвана и Дербенда. М., 1963.
45. Мюллер А.История ислама. т. I и II. СПб., 1895.
46. Низам ал-Мульк.Сиасет-намэ. М.—Л., 1949.
47. Осокин П.Первая инквизиция и завоевание Лангедока франками. Казань, 1872.
48. Петрушевский И. П.Ислам в Иране в VII – XV веках. Л., 1966.
49. Пигулевская Н. В.Византия и Иран на рубеже VI и VII веков. М.—Л., 1946.
50. Плетнева С. А.Хазары. М., 1976.
51. Редер Д. Г.История древнего мира. М., 1970.
52. Руденко С. Н.Культура хунну и Ноиннулинские курганы. М.—Л., 1962.
53. Соловьев В. С.Три разговора. СПб., 1901.
54. Солодухо Ю. А.Движение Маздака и восстание еврейского населения Ирака в первой половине VI в. н. э.– «Вестник древней истории», 1940, № 3—4, с. 131—145.
55. Толстов С. П.По следам древнехорезмийской цивилизации. Л., 1943.
56. Тьерри О.Избранные сочинения. М., 1937.
57. Тюменев А. И.Евреи в древности и в средние века. Пр., 1922.
58. Усама-ибн-Мункыз.Книга назиданий. М., 1958.
59. Хвольсон Д. А.Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста (Ибн-Руста). СПб., 1869.
60. Хенниг Р.Неведомые земли. М., 1961.
61. Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А.Народы, расы, культуры. М., 1971.
62. Шахматов А. А.Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.
63. Шахматов А. А.«Повесть временных лет» и ее источники.– Труды отдела древнерусской литературы. Т. IV. Л., 1940.
64. Ширинский С. С.Объективные закономерности и субъективный фактор становления Древнерусского государства. – В кн.: Ленинские идеи в изучении первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970.
65. D?llinger.Geschichte der gnostischen-manich?ischen Lechten im fr?her Mittelalter. Leipzig, 1980.
66. Grousset R.L’Empire des Steppes. Paris, 1960.
67. Jeschurun.Vol. XI, № 9110. Berlin, 1924.
68. Koestler Arthur.The Thirteenth Tribe – The Khazar Empire and its Heritage. London, 1976.
69. Szyszman S.Le roi Bulan et la probl?me de la conversion des Khazars.– «Eph?m?rides Teological Loganienses». T. 33. Bruges, 1957.
70. Szyszman S.O? la conversion du Roi Khazar Bulan a-t-elle eu Lieu? Hommage ? Andr? Dupon – Sommer. Paris, 1971.
2. Арсеньев И.От Карла Великого до Реформации. М., 1909.
3. Артамонов М. И.История хазар. Л., 1962.
4. Беляев Е. А.Мусульманское сектантство. М., 1957.
5. Берлин Н.Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства. Пр., 1919.
6. Бертельс А. Е.Насир-аль-Хосров и исмаилизм. М., 1959.
7. Биджиев X. X., Гадло А. В.Раскопки Хумаринского городища.– В кн.: Археология Северного Кавказа. VI Крупновские чтения в Краснодаре: Тезисы докладов. М., 1976.
8. Брайчевский М. Ю.Похождения Pyci. Ки?в, 1968.
9. Вебер Г.Всеобщая история. 2-е изд., в 15 т. М., 1893—1896.
10. Вернадский Г. В.Начертание русской истории. Прага, 1927.
11. Гаркави А. Я.Сказания еврейских писателей о хазарах и хазарском царстве. СПб., 1874.
12. Греков Б. Д.Киевская Русь. М., 1949.
13. Григорьев В. В.О двойственности верховной власти у хазаров.– В кн.: Россия и Азия, СПб., 1876.
14. Гумилев Л. Н.Некоторые вопросы истории хуннов.– «Вестник древней истории», 1960, № 3.
15. Гумилев Л. Н.Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос. I).– «Вестник ЛГУ», 1964, № 6, вып. 1, с. 83—95.
16. Гумилев Л. Н.Хазария и Терек (Ландшафт и этнос. II).– «Вестник ЛГУ», 1964, № 24, вып. 4, с. 78—88.
17. Гумилев Л. Н.Соседи хазар.– «Страны и народы Востока», вып. IV. 1965.
18. Гумилев Л. Н.Хазарские погребения в дельте Волги.– «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1965, вып. XXVI.
19. Гумилев Л. Н.Памятники хазарской культуры в дельте Волги.– «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1965, вып. XXVI.
20. Гумилев Л. Н.Истоки ритма кочевой культуры Средней Азии.– «Народы Азии и Африки», 1966, № 4, с. 85—94.
21. Гумилев Л. Н.Гетерохронность увлажнения Евразии в древности (Ландшафт и этнос. IV).– «Вестник ЛГУ», 1966, № 6, вып. 1, с. 62—71.
22. Гумилев Л. Н.Гетерохронность увлажнения Евразии в средние века (Ландшафт и этнос. V).– «Вестник ЛГУ», 1966, № 6, вып. 3, с. 81—90.
23. Гумилев Л. Н.Древние тюрки. М., «Наука», 1967.
24. Гумилев Л. Н.Кочевнические погребения в дельте Волги.– «Доклады ВГО. Отделение этнографии», 1968, вып. 6.
25. Гумилев Л. Н.Поиски вымышленного царства. М., 1970.
26. Гумилев Л. Н.Об антропологии для неантропологов.– «Природа», 1973, № 1.
27. Гумилев Л. Н.Сказание о хазарской дани.– «Русская литература», 1974, № 3.
28. Гумилев Л. Н.Дакоты и хунны.– В кн.: Вопросы географии США. Л., 1976, с. 123—125.
29. Гумилев Л. Н.Этногенез и биосфера Земли. Л., Гидрометеоиздат, 1990.
30. Древнетюркский словарь. Л., 1969.
31. Заходер Б. Н.Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1962.
32. Зайцев А. К.Черниговское княжество.– В кн.: Древнерусские княжества X – XI вв. М., 1975.
33. Иордан.О происхождении и деяниях гетов. М., 1960.
34. История Византии. В 3-х тт. М., 1967.
35. История Дагестана. Т. I. М., 1967.
36. Каримуллин А. Г.К вопросу о генетическом родстве отдельных языков индейцев Америки с тюркскими.– В кн.: Вопросы географии США. Л., 1976.
37. Ковалевский А. П.Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956.
38. Коковцов П. К.Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932.
39. Конрад Н. И.Старое востоковедение и его новые задачи.– В кн.: Запад и Восток. М., 1966.
40. Кулаковский Ю.К критике известий Феофана о последнем годе правления Фоки.– В кн.: Византийский временник. Т. 21 (1—2). СПб., 1914, с. 1—14.
41. Куник А., Розен В.Известия Ал-Берки и других авторов о Руси и славянах. Т. I. СПб., 1878.
41 а) Лев Диакон.История в 10 книгах. Кн. IV, гл. 10. СПб., 1820.
42. Лихачев Д. С.Повесть временных лет. М.—Л., 1950, т. I и II.
43. Льоренсте Х. А.Критическая история испанской инквизиции. Т. II, М., 1936.
44. Минорский В. Ф.История Ширвана и Дербенда. М., 1963.
45. Мюллер А.История ислама. т. I и II. СПб., 1895.
46. Низам ал-Мульк.Сиасет-намэ. М.—Л., 1949.
47. Осокин П.Первая инквизиция и завоевание Лангедока франками. Казань, 1872.
48. Петрушевский И. П.Ислам в Иране в VII – XV веках. Л., 1966.
49. Пигулевская Н. В.Византия и Иран на рубеже VI и VII веков. М.—Л., 1946.
50. Плетнева С. А.Хазары. М., 1976.
51. Редер Д. Г.История древнего мира. М., 1970.
52. Руденко С. Н.Культура хунну и Ноиннулинские курганы. М.—Л., 1962.
53. Соловьев В. С.Три разговора. СПб., 1901.
54. Солодухо Ю. А.Движение Маздака и восстание еврейского населения Ирака в первой половине VI в. н. э.– «Вестник древней истории», 1940, № 3—4, с. 131—145.
55. Толстов С. П.По следам древнехорезмийской цивилизации. Л., 1943.
56. Тьерри О.Избранные сочинения. М., 1937.
57. Тюменев А. И.Евреи в древности и в средние века. Пр., 1922.
58. Усама-ибн-Мункыз.Книга назиданий. М., 1958.
59. Хвольсон Д. А.Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста (Ибн-Руста). СПб., 1869.
60. Хенниг Р.Неведомые земли. М., 1961.
61. Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А.Народы, расы, культуры. М., 1971.
62. Шахматов А. А.Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.
63. Шахматов А. А.«Повесть временных лет» и ее источники.– Труды отдела древнерусской литературы. Т. IV. Л., 1940.
64. Ширинский С. С.Объективные закономерности и субъективный фактор становления Древнерусского государства. – В кн.: Ленинские идеи в изучении первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970.
65. D?llinger.Geschichte der gnostischen-manich?ischen Lechten im fr?her Mittelalter. Leipzig, 1980.
66. Grousset R.L’Empire des Steppes. Paris, 1960.
67. Jeschurun.Vol. XI, № 9110. Berlin, 1924.
68. Koestler Arthur.The Thirteenth Tribe – The Khazar Empire and its Heritage. London, 1976.
69. Szyszman S.Le roi Bulan et la probl?me de la conversion des Khazars.– «Eph?m?rides Teological Loganienses». T. 33. Bruges, 1957.
70. Szyszman S.O? la conversion du Roi Khazar Bulan a-t-elle eu Lieu? Hommage ? Andr? Dupon – Sommer. Paris, 1971.
Приложение II
«Хазарский каганат – а точнее, колония рахдонитов – в IX в. обладал огромными богатствами, получаемыми от торговли китайскими шелками, закамскими мехами, славянскими рабами. Купцов поддерживали все деспотические режимы: императоры династии Тан, Каролинги, Аббасиды в Багдаде и Омейяды в Кордове. Глава купеческой общины Итиля носил тюркский титул – пех (бег) – и самовластно управлял страной, сделав кагана из тюркской династии Ашина марионеткой. Власть бега опиралась на наемные войска из Гургана... которые, как мусульмане, позволяли использовать себя только против христиан и язычников, но отказывались выступать против единоверцев».
Сказание о Хазарской дани
[108](опыт критического комментария летописного сюжета)
Нарративные источники, в том числе хроники всех народов, относятся в разной степени к литературоведению и истории. В отношении «Повести временных лет» это исчерпывающе доказал Д. С. Лихачев, установивший, что целый ряд летописных рассказов не отражают исторической действительности, а являются заимствованиями из других хроник либо домыслами летописца
[29]. Эти наблюдения не снижают художественной ценности летописи как литературного памятника, но заставляют настороженно отнестись к попыткам буквального понимания отдельных фрагментов, что ведет не только к искажению исторической действительности, но и к неадекватному восприятию смысла литературного произведения.