Страница:
– Мисс Валенти, я Грейс Мур, – сказала она, не дождавшись, когдасэр Йен сядет в карету и представит их друг другу.
Она не изтех, кто постоянно следит за своими манерами, заметила Лючия, вспоминая историю о скандальном побеге этойженщины, рассказанную сэром Йеном. Судя по её ангельскому виду, в это трудно поверить.
– Здравствуйте.
Грейс Мур внимательно посмотрела на нее, затем широко улыбнулась:
– Йен не сказал мне, какая вы хорошенькая.
– А я подумалатоже самое о вас. Вы похожи на «Мадонну» Беллини.
– Но нетакую праведную, надеюсь! Эти благочестивые люди скучные, я так думаю, а вы? Если все время держать в голове, что живешь не по их правилам, изнуряет.
– Вам не стоит меня бояться, – заверила ее Лючия. – Я почти год прожила в монастыре и всегда чувствовала себя измученной.
Они обе смеялись, когда в карету сел сэр Йен.
– Кажется, вы уже подружились, – заметил он, yсаживаясь рядом с невесткой.
– Мы прекрасно поладим, – ответила ему Грейс.
Карета тронулась и покатила по улице. Лючия была готова согласиться с ней. Возможно, ее новая жизнь все же не будет лишена удовольствий. Она надеялась на это после всех уловок, которыми воспользовалась, чтобы добиться этого.
Радужные надежды Лючии относительно новой жизни только укрепились, когда она приехала на Портмен-сквер игорничная провела ее в предназначенную ей спальню. В комнате было два больших окна, она была выдержана в золотисто-желтых и кремово-белых тонах и обставлена простой мебелью орехового дерева, а в вазах стояли нарциссы и гиацинты. Комната ей очень понравилась, ибо в ней все было просто, ничего показного. Она вдоволь нагляделась на золоченые кресла и мраморные полы в отцовском дворце. Погрузившись в роскошь мягких перин на своей кровати, она вспомнила жесткие постели и монастырские камеры без окон и удовлетворенно рассмеялась. Она любила простоту, но была не чужда и комфорта. Здесь она имела и то, и другое.
– Кажется, вам понравилась ваша комната, – заметил чей-то голос.
Лючия села и увидела стоявшего в коридоре сэра Йена, который наблюдал за ней через открытую дверь.
– Si, – ответила она, опершись на локти и награждая его улыбкой. – Мой любимый цвет желтый, и поэтому мне нравится эта комната. И кровать очень удобная. – Она кокетливо улыбнулась, чтобы посмотреть, как на него действуют ее слова. – Я люблю удобные кровати.
– Отлично. – Он поклонился, отошел от двери и направился дальше по коридору.
Лючия вздохнула и откинулась на подушки. Кокетство не действовало на этого человека, и это было преступлением с его стороны, ибо он был по-настоящему красив. Однакоона была менее враждебно настроена против него, возможно, потому что вчера ей удалось обвести его вокруг пальца.
– Увидимся за обедом, – донесся его голос из дальнего конца коридора.
Она нахмурилась и села, сомневаясь, правильно ли расслышала его слова.
– Что вы хотите этим сказать? – окликнула она, поднимаясь с кровати и направляясь к двери.
Когда он показался в дверях, она резко остановилась.
– Что вы хотите этим сказать? – повторила она. – Вы обедаете здесь сегодня вечером?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Конечно, и почти каждый вечер. Ведь я здесь живу.
– Что?
– Да. – Сэр Йен указал рукой на дверь. – Моя комната рядом с вашей. Разве я вчера не сказал вам этого?
– Нет, – ответила она, чувствуя, как тревога овладевает ею. – Вы забыли упомянуть об этом.
Он смахнул с рукава воображаемую пылинку.
– Как я рассеян. Примите мои извинения.
– Вы сделали это нарочно, – упрекнула она, сложив руки и сердито глядя на него. – Вы мне солгали.
Он прижал руку к сердцу.
– Мисс Валенти, вы раните меня таким обвинением. Даже я, как вы выразились? – Он на секунду задумался. – Ах да. Такой сильный и влиятельный человек, как я, тоже имеет некоторые чувства. Я не лгу.
Лючия, прищурившись, смотрела на него. Он отвлек ее разговорами о других дуэньях, притворяясь, что принимает во внимание ее желания и предоставляет ей выбор, а сам все время имел в виду свой дом. И она, дурочка, попалась в его ловушку.
– Тогда, скажем, вы перехитрили меня, – поправилась она. – Такое обвинение вам больше нравится?
– С какой целью я стал бы заманивать вас сюда, если были другие варианты?
– Да для того, конечно, чтобы быть уверенным, что хорошо веду себя.
– Какая прекрасная мысль. – Он улыбнулся, нисколько не смущенный своим обманом, и эта улыбка была такой насмешливой и самодовольной, что Лючия не могла ее стерпеть.
– Одна из всех ваших дьявольских штучек! Вы, вы... о, вы... – Она замолчала, пытаясь придумать, чтобы такое обидное сказать ему.
Несмотря на то что, она говорила на четырех языках, только один из них в эту минуту был способен выразить ее мнение о сэре Йене и Лючия перешла на итальянский:
– Tu furbo bastardо manipolatore!
– Я вынужден возразить. Умный и хитрый, с этим могу согласиться, но уверяю вас, мои родители были женаты целый год до моего рождения. – Он потянулся к ручке двери. – Обед подается в семь часов. Поскольку к нам присоединится моя десятилетняя племянница, я предлагаю вам надеть что-нибудь менее... – Его холодные синие глаза оглядели лиф ее платья с полным отсутствием мужского интереса. – Менее откровенное.
Она не успела и слова сказать, как он закрыл перед ней дверь.
Лючия смотрела на дверь, вне себя от возмущения, что этот несносный человек взял над ней верх и при этом воспользовался нечестным приемом.
Она сбегала из школ, от родственников, из дворцов и монастырей только ради того, чтобы оказаться под властью Йена Мура. Если этот человек начнет следить за каждым ее шагом, у нее не будет никакой свободы.
Accidenti!Они все хотят, чтобы она вышла замуж? Как, черт побери, она сможет найти нужного человека, когда Йен Мур будет все время топтаться рядом и напоминать ей и каждому, с кем она познакомится, о приличиях? В таких условиях ни одна пара не сможет по-настоящему полюбить друг друга.
А как же ее мать? Лючия остановилась перед окном, подняла задвижкуи выглянула наружу. Поблизости ни одного дерева. Этим путем ей не убежать. Она с досадой закрыла окно и принялась ходить по комнате.
– Furbo bastardo, – ворчала она и продолжала облегчать душу, обзывая Йена Мура все более оскорбительными итальянскими словами.
И только, когда для него больше не осталось таких слов, она остановилась. Она подняла взгляд, увидела свое отражение в стоявшем на туалетном столике зеркале и лишь тогда, глядя себе в глаза, признала истинную причину своего разочарованно. Она недооценила этого англичанина и сердилась на него за то, что допустила такой глупый просчет.
Она убеждала себя, что не имеет никакого значения, где она живет. Она не за тем приехала в Англию, чтобы ей запретили видеться с матерью. Она будет носить то, что ей нравится, и ходить туда, куда пожелает. И видит Бог, она не позволит никому, особенно этому человеку, выбрать ей мужа.
Ее взгляд скользнул с ее отражения на закрытую дверь. Она просто должна быть умнее сэра Йена Мура.
Когда Йен переоделся к обеду и вернулся в гостиную, он увидел, что Дилан уже приехал домой. Поскольку мисс Валенти еще не спустилась, чтобы присоединиться к ним перед обедом, она стала предметом их разговора.
– Надеюсь, ей здесь понравится. – Грейс взглянула на деверя с беспокойством в зеленых глазах. – Ведь здесь все чужие ей люди.
– Ты ей пришлась по душе, и я уверен, она постепенно привыкнет к здешней жизни. – Йен сел на стул напротив супружеской пары, устроившейся на диване. —У мисс Валенти в характере довольно сильна авантюрная жилка, и я внушил ей мысль, что жить с людьми, имеющими сомнительное прошлое, будет интересно.
– Ты всегда отличался хитростью, – заметил Дилан.
Йен вспомнил слова, недавно произнесенные мисс Валенти.
– Мне это говорили. – Он улыбнулся. – Грейс много помогает, подыгрывая мне.
– Да, – подтвердила Грейс. – Я не сказала мисс Baленти, что теперь мы весьма уважаемые члены общества.
Дилан рассмеялся и, повернувшись, поцеловал волосы жены.
– Мы с тобой уважаемые, – тихо сказал он. – Кто бы мог подумать!
Йен с благодарностью взглянул на невестку.
– Спасибо, что ты берешься присматривать за девицей. Я прекрасно понимаю, какая это огромная ответственность.
– Не стоит благодарности, Йен, – заверила она. – это наименьшее, что я могу сделать, после того, как ты вернул мое доброе имя.
– Кажется, спасение репутаций молодых леди становится моей участью, – усмехнулся Йен. – Но, Грейс, я надеюсь, ты не пожалеешь об этом. Опекать мисс Валенти – нелегкая задача. Однако, думаю, она тебе по плечу.
– Найти с ней общий язык не составит трудности для моей жены. – Дилан положил руку на спинку дивана позади Грейс. – Должен сказать, она прекрасно справляется со мной, да и с Изабель тоже. Думаю, мисс Валенти не доставит ей особых хлопот.
– Тебе было бы лучше сначала познакомиться с молодой леди, прежде чем делать такие заключения, – ответил Йен. – Поверь мне, дорогой братец, мисс Валенти способна сотворить такой хаос, какого даже ты никогда не смог бы создать.
– В таком случае мне не терпится познакомиться с ней. Обожаю хаос. Ты остаешься на обед?
Йен с удивлением взглянул на Грейс.
– Разве ты ему не сказала?
Грейс безнадежно махнула рукой.
– Его целый день не было дома, он только что явился. Я всего лишь успела рассказать ему о мисс Валенти и своей роли дуэньи до твоего прихода. У меня не было времени сообщить остальное.
Дилан посмотрел на жену, перевел взгляд на брата и взглянул на жену.
– И что это – остальное?
Ему ответил Йен:
– Пока мисс Валенти живет здесь, я тоже поселюсь у вас.
– Что? – Дилан издал полный отчаяния стон, который, как надеялся Йен, был шуткой. – Господи, это обязательно?
– Да, я вынужден. Я знаю, Дилан, мы не всегда с тобой ладим, но я не могу позволить Грейс взвалить на себя всю ответственность за поведение мисс Валенти. Это было бы слишком тяжелое бремя. У нее полностью отсутствуют понятия о приличии, и какому-нибудь охотнику за приданым будет легко поставить ее в компрометирующее положение и воспользоваться этим. Пока она благополучно не выйдет замуж, я намерен следить за этой молодой женщиной, как ястреб.
Дилан насмешливо улыбнулся:
– А-а, ты боишься, что она ускользнет с каким-нибудь фатом в укромный уголок сада и они обменяются несколькими поцелуями?
Именно этого он и боялся. Йен с мрачной решимостью посмотрел на брата.
– Ей не удастся никуда ускользнуть.
– Бедная мисс Валенти, – проворчал Дилан. – Если ты будешь махать крыльями над ней, она не сможет даже развлечься.
Йен подумал о кокетливых взглядах ее черных глаз, дразнящем смехе и прекрасной фигуре.
– Полагаю, Лючия Валенти уже имела достаточно развлечений, чтобы их хватило на всю жизнь.
Йена не удивило, что мисс Валенти пренебрегла его указаниями относительно ее платья. Когда она вышла к обеду, на ней было девственно белое платье, но и намек на непорочность нельзя было углядеть в ее декольте. Оно было достаточно глубоким, чтобы любой мужчина, имеющий глаза, мог рассмотреть, что оно подчеркивало. От Йена не ускользнуло ни то, как поднялись брови Дилана при виде таких совершенных форм, великодушно выставленных на обозрение, ни насмешливая улыбка, с которой на него посмотрел брат. Дилан обладал чувством юмора, всегда вызывавшим у него раздражение.
Что касается Изабель, то девочка, лишь взглянув на мисс Валенти, объявила ее платье «совершенно потрясающим» и заявила, что, когда вырастет, у нее будет такое но, только красное. Выражение лица Дилана мгновенно изменилось, он нахмурился, выражая родительское неодобрение, и наступила очередь Йена усмехнуться. Когда вырастетИзабель доставит ему немало хлопот, и Йен, несколько лет бывший свидетелем того, как его младший брат нарушал все существовавшие на земле правила, собирался с удовольствием посмотреть на это.
Грейс, обладавшая спокойным характером и тактом, ни взглядом, ни словом не высказала своего мнения о платье мисс Валенти и сообщила Изабель, что пока она не стала взрослой и не вышла замуж, ей положено носить платья пастельных тонов.
Изабель возмутилась, но спор о любимом цвете девочки был прерван появлением дворецкого Осгуда, объявившего, что обед подан.
Когда они заняли свои места в столовой, Грейс переменила разговор на светские темы.
– Мы с Диланом получили приглашение от леди Кеттеринг на любительский концерт, он состоится в следующий четверг, – сообщила она. – Я хотела отклонить приглашение, но, возможно, мне следует его принять. Йен и мисс Валенти могли бы поехать с нами.
– Любительский концерт был бы удобным поводом ввести мисс Валенти в общество, – согласился Йен.
– Мы с леди Кеттеринг собирались завтра поехать покупками на Бонд-стрит и вместе попить чаю. Если вы не против, мисс Валенти, – сказала она, взглянув на Лючию, – я возьму вас с собой и объясню, что в этом сезоне я ваша дуэнья. Узнав об этом, она наверняка включитвас в число приглашенных. – Она обратилась к своему деверю. – Я также объясню, Йен, ваше неожиданное возвращение с Востока. Она пригласит и вас.
Дилан тяжело вздохнул.
– Ненавижу эти любительские концерты. Они – оскорбление для ушей. Молодые леди почти при полном отсутствии музыкальных способностей с огромным энтузиазмом играют на своих инструментах. Чаще всего, когда они исполняют что-нибудь из моих произведений, меня просто тошнит. Нам обязательно надо ехать?
– Мисс Валенти может понравиться. – Грейс обратилась к Лючии: – Вы любите музыку?
– Люблю, – ответила Лючия. – Очень.
– Вы играете на каком-нибудь инструменте?
– В детстве я училась играть на испанской гитаре.
В разговор вмешалась Изабель. Повернувшись к сидевшей с ней рядом Лючии, она спросила:
– А вы хорошо играете?
– Изабель! – упрекнула ее Грейс, но Лючия только рассмеялась.
– Достаточно хорошо, чтобы твоего папу не тошнило, обещаю, – ответила она на вопрос девочки. – Но слышала, что ты прекрасная музыкантша. И к тому композитор, как и твой папа.
Лицо девочки вспыхнуло и засияло, словно зажженная свеча.
– Вы это слышали обо мне? Должно быть, дядя Йен сказал вам.
– Нет, нет. Я знала о тебе еще до приезда сюда. Видишь, твой папа очень знаменит, поэтому люди говорят и о тебе, и о твоем таланте. Надеюсь, ты согласишься сыграть на фортепиано для меня?
– О да! – с радостью воскликнула Изабель. – Послеобеда.
– Не сегодня, – сказала Грейс. – В девять часов ты идешь спать. Ты можешь сыграть для мисс Валенти в другой раз.
Изабель протестовала, но напрасно. После десерта ее няняМолли Найт увела девочку из столовой. Грейс пригласила Лючию пить кофе в гостиную, а Йен и Дилан остались в столовой со своими портвейном и бренди.
Несколько минут Дилан из вежливости поинтересовался делами Йена, турками и греками, а затем перевел разговор на их гостью. И, конечно, он не мог говорить о ней без своейственной ему сардонической усмешки:
– Ты не сказал мне, как она хороша. Ты не успеешь вывести ее в общество, как все молодые люди в Лондоне будут вздыхать по ней. – Улыбаясь, он поболтал бренди в своем бокале. – Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Не пройдет и месяца, как она у тебя будет помолвка.
– Посмотрим. Привлекательность – это хорошо, но, кажется,ее самое главное условие – любовь, и здесь я уже бессилен.
– По-моему, ты сказал, что ее желания не принимаются во внимание.
– Нет,не принимаются. – Йен искоса взглянул на него поверх бокала. – Но любовь намного облегчила бы решениеэтой проблемы. Чего мне не хватает, – добавил он, сделав глоток вина, – так это хорошего любовного напитка.
Дилан рассмеялся:
– Эта девушка и есть любовный напиток.
Довольно меткое наблюдение. Однако Йенне знал, становилось ли положение от этого лучше или хуже. Вероятно, хуже, с покорностью судьбе решил он.
Глава 5
Она не изтех, кто постоянно следит за своими манерами, заметила Лючия, вспоминая историю о скандальном побеге этойженщины, рассказанную сэром Йеном. Судя по её ангельскому виду, в это трудно поверить.
– Здравствуйте.
Грейс Мур внимательно посмотрела на нее, затем широко улыбнулась:
– Йен не сказал мне, какая вы хорошенькая.
– А я подумалатоже самое о вас. Вы похожи на «Мадонну» Беллини.
– Но нетакую праведную, надеюсь! Эти благочестивые люди скучные, я так думаю, а вы? Если все время держать в голове, что живешь не по их правилам, изнуряет.
– Вам не стоит меня бояться, – заверила ее Лючия. – Я почти год прожила в монастыре и всегда чувствовала себя измученной.
Они обе смеялись, когда в карету сел сэр Йен.
– Кажется, вы уже подружились, – заметил он, yсаживаясь рядом с невесткой.
– Мы прекрасно поладим, – ответила ему Грейс.
Карета тронулась и покатила по улице. Лючия была готова согласиться с ней. Возможно, ее новая жизнь все же не будет лишена удовольствий. Она надеялась на это после всех уловок, которыми воспользовалась, чтобы добиться этого.
Радужные надежды Лючии относительно новой жизни только укрепились, когда она приехала на Портмен-сквер игорничная провела ее в предназначенную ей спальню. В комнате было два больших окна, она была выдержана в золотисто-желтых и кремово-белых тонах и обставлена простой мебелью орехового дерева, а в вазах стояли нарциссы и гиацинты. Комната ей очень понравилась, ибо в ней все было просто, ничего показного. Она вдоволь нагляделась на золоченые кресла и мраморные полы в отцовском дворце. Погрузившись в роскошь мягких перин на своей кровати, она вспомнила жесткие постели и монастырские камеры без окон и удовлетворенно рассмеялась. Она любила простоту, но была не чужда и комфорта. Здесь она имела и то, и другое.
– Кажется, вам понравилась ваша комната, – заметил чей-то голос.
Лючия села и увидела стоявшего в коридоре сэра Йена, который наблюдал за ней через открытую дверь.
– Si, – ответила она, опершись на локти и награждая его улыбкой. – Мой любимый цвет желтый, и поэтому мне нравится эта комната. И кровать очень удобная. – Она кокетливо улыбнулась, чтобы посмотреть, как на него действуют ее слова. – Я люблю удобные кровати.
– Отлично. – Он поклонился, отошел от двери и направился дальше по коридору.
Лючия вздохнула и откинулась на подушки. Кокетство не действовало на этого человека, и это было преступлением с его стороны, ибо он был по-настоящему красив. Однакоона была менее враждебно настроена против него, возможно, потому что вчера ей удалось обвести его вокруг пальца.
– Увидимся за обедом, – донесся его голос из дальнего конца коридора.
Она нахмурилась и села, сомневаясь, правильно ли расслышала его слова.
– Что вы хотите этим сказать? – окликнула она, поднимаясь с кровати и направляясь к двери.
Когда он показался в дверях, она резко остановилась.
– Что вы хотите этим сказать? – повторила она. – Вы обедаете здесь сегодня вечером?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Конечно, и почти каждый вечер. Ведь я здесь живу.
– Что?
– Да. – Сэр Йен указал рукой на дверь. – Моя комната рядом с вашей. Разве я вчера не сказал вам этого?
– Нет, – ответила она, чувствуя, как тревога овладевает ею. – Вы забыли упомянуть об этом.
Он смахнул с рукава воображаемую пылинку.
– Как я рассеян. Примите мои извинения.
– Вы сделали это нарочно, – упрекнула она, сложив руки и сердито глядя на него. – Вы мне солгали.
Он прижал руку к сердцу.
– Мисс Валенти, вы раните меня таким обвинением. Даже я, как вы выразились? – Он на секунду задумался. – Ах да. Такой сильный и влиятельный человек, как я, тоже имеет некоторые чувства. Я не лгу.
Лючия, прищурившись, смотрела на него. Он отвлек ее разговорами о других дуэньях, притворяясь, что принимает во внимание ее желания и предоставляет ей выбор, а сам все время имел в виду свой дом. И она, дурочка, попалась в его ловушку.
– Тогда, скажем, вы перехитрили меня, – поправилась она. – Такое обвинение вам больше нравится?
– С какой целью я стал бы заманивать вас сюда, если были другие варианты?
– Да для того, конечно, чтобы быть уверенным, что хорошо веду себя.
– Какая прекрасная мысль. – Он улыбнулся, нисколько не смущенный своим обманом, и эта улыбка была такой насмешливой и самодовольной, что Лючия не могла ее стерпеть.
– Одна из всех ваших дьявольских штучек! Вы, вы... о, вы... – Она замолчала, пытаясь придумать, чтобы такое обидное сказать ему.
Несмотря на то что, она говорила на четырех языках, только один из них в эту минуту был способен выразить ее мнение о сэре Йене и Лючия перешла на итальянский:
– Tu furbo bastardо manipolatore!
– Я вынужден возразить. Умный и хитрый, с этим могу согласиться, но уверяю вас, мои родители были женаты целый год до моего рождения. – Он потянулся к ручке двери. – Обед подается в семь часов. Поскольку к нам присоединится моя десятилетняя племянница, я предлагаю вам надеть что-нибудь менее... – Его холодные синие глаза оглядели лиф ее платья с полным отсутствием мужского интереса. – Менее откровенное.
Она не успела и слова сказать, как он закрыл перед ней дверь.
Лючия смотрела на дверь, вне себя от возмущения, что этот несносный человек взял над ней верх и при этом воспользовался нечестным приемом.
Она сбегала из школ, от родственников, из дворцов и монастырей только ради того, чтобы оказаться под властью Йена Мура. Если этот человек начнет следить за каждым ее шагом, у нее не будет никакой свободы.
Accidenti!Они все хотят, чтобы она вышла замуж? Как, черт побери, она сможет найти нужного человека, когда Йен Мур будет все время топтаться рядом и напоминать ей и каждому, с кем она познакомится, о приличиях? В таких условиях ни одна пара не сможет по-настоящему полюбить друг друга.
А как же ее мать? Лючия остановилась перед окном, подняла задвижкуи выглянула наружу. Поблизости ни одного дерева. Этим путем ей не убежать. Она с досадой закрыла окно и принялась ходить по комнате.
– Furbo bastardo, – ворчала она и продолжала облегчать душу, обзывая Йена Мура все более оскорбительными итальянскими словами.
И только, когда для него больше не осталось таких слов, она остановилась. Она подняла взгляд, увидела свое отражение в стоявшем на туалетном столике зеркале и лишь тогда, глядя себе в глаза, признала истинную причину своего разочарованно. Она недооценила этого англичанина и сердилась на него за то, что допустила такой глупый просчет.
Она убеждала себя, что не имеет никакого значения, где она живет. Она не за тем приехала в Англию, чтобы ей запретили видеться с матерью. Она будет носить то, что ей нравится, и ходить туда, куда пожелает. И видит Бог, она не позволит никому, особенно этому человеку, выбрать ей мужа.
Ее взгляд скользнул с ее отражения на закрытую дверь. Она просто должна быть умнее сэра Йена Мура.
Когда Йен переоделся к обеду и вернулся в гостиную, он увидел, что Дилан уже приехал домой. Поскольку мисс Валенти еще не спустилась, чтобы присоединиться к ним перед обедом, она стала предметом их разговора.
– Надеюсь, ей здесь понравится. – Грейс взглянула на деверя с беспокойством в зеленых глазах. – Ведь здесь все чужие ей люди.
– Ты ей пришлась по душе, и я уверен, она постепенно привыкнет к здешней жизни. – Йен сел на стул напротив супружеской пары, устроившейся на диване. —У мисс Валенти в характере довольно сильна авантюрная жилка, и я внушил ей мысль, что жить с людьми, имеющими сомнительное прошлое, будет интересно.
– Ты всегда отличался хитростью, – заметил Дилан.
Йен вспомнил слова, недавно произнесенные мисс Валенти.
– Мне это говорили. – Он улыбнулся. – Грейс много помогает, подыгрывая мне.
– Да, – подтвердила Грейс. – Я не сказала мисс Baленти, что теперь мы весьма уважаемые члены общества.
Дилан рассмеялся и, повернувшись, поцеловал волосы жены.
– Мы с тобой уважаемые, – тихо сказал он. – Кто бы мог подумать!
Йен с благодарностью взглянул на невестку.
– Спасибо, что ты берешься присматривать за девицей. Я прекрасно понимаю, какая это огромная ответственность.
– Не стоит благодарности, Йен, – заверила она. – это наименьшее, что я могу сделать, после того, как ты вернул мое доброе имя.
– Кажется, спасение репутаций молодых леди становится моей участью, – усмехнулся Йен. – Но, Грейс, я надеюсь, ты не пожалеешь об этом. Опекать мисс Валенти – нелегкая задача. Однако, думаю, она тебе по плечу.
– Найти с ней общий язык не составит трудности для моей жены. – Дилан положил руку на спинку дивана позади Грейс. – Должен сказать, она прекрасно справляется со мной, да и с Изабель тоже. Думаю, мисс Валенти не доставит ей особых хлопот.
– Тебе было бы лучше сначала познакомиться с молодой леди, прежде чем делать такие заключения, – ответил Йен. – Поверь мне, дорогой братец, мисс Валенти способна сотворить такой хаос, какого даже ты никогда не смог бы создать.
– В таком случае мне не терпится познакомиться с ней. Обожаю хаос. Ты остаешься на обед?
Йен с удивлением взглянул на Грейс.
– Разве ты ему не сказала?
Грейс безнадежно махнула рукой.
– Его целый день не было дома, он только что явился. Я всего лишь успела рассказать ему о мисс Валенти и своей роли дуэньи до твоего прихода. У меня не было времени сообщить остальное.
Дилан посмотрел на жену, перевел взгляд на брата и взглянул на жену.
– И что это – остальное?
Ему ответил Йен:
– Пока мисс Валенти живет здесь, я тоже поселюсь у вас.
– Что? – Дилан издал полный отчаяния стон, который, как надеялся Йен, был шуткой. – Господи, это обязательно?
– Да, я вынужден. Я знаю, Дилан, мы не всегда с тобой ладим, но я не могу позволить Грейс взвалить на себя всю ответственность за поведение мисс Валенти. Это было бы слишком тяжелое бремя. У нее полностью отсутствуют понятия о приличии, и какому-нибудь охотнику за приданым будет легко поставить ее в компрометирующее положение и воспользоваться этим. Пока она благополучно не выйдет замуж, я намерен следить за этой молодой женщиной, как ястреб.
Дилан насмешливо улыбнулся:
– А-а, ты боишься, что она ускользнет с каким-нибудь фатом в укромный уголок сада и они обменяются несколькими поцелуями?
Именно этого он и боялся. Йен с мрачной решимостью посмотрел на брата.
– Ей не удастся никуда ускользнуть.
– Бедная мисс Валенти, – проворчал Дилан. – Если ты будешь махать крыльями над ней, она не сможет даже развлечься.
Йен подумал о кокетливых взглядах ее черных глаз, дразнящем смехе и прекрасной фигуре.
– Полагаю, Лючия Валенти уже имела достаточно развлечений, чтобы их хватило на всю жизнь.
Йена не удивило, что мисс Валенти пренебрегла его указаниями относительно ее платья. Когда она вышла к обеду, на ней было девственно белое платье, но и намек на непорочность нельзя было углядеть в ее декольте. Оно было достаточно глубоким, чтобы любой мужчина, имеющий глаза, мог рассмотреть, что оно подчеркивало. От Йена не ускользнуло ни то, как поднялись брови Дилана при виде таких совершенных форм, великодушно выставленных на обозрение, ни насмешливая улыбка, с которой на него посмотрел брат. Дилан обладал чувством юмора, всегда вызывавшим у него раздражение.
Что касается Изабель, то девочка, лишь взглянув на мисс Валенти, объявила ее платье «совершенно потрясающим» и заявила, что, когда вырастет, у нее будет такое но, только красное. Выражение лица Дилана мгновенно изменилось, он нахмурился, выражая родительское неодобрение, и наступила очередь Йена усмехнуться. Когда вырастетИзабель доставит ему немало хлопот, и Йен, несколько лет бывший свидетелем того, как его младший брат нарушал все существовавшие на земле правила, собирался с удовольствием посмотреть на это.
Грейс, обладавшая спокойным характером и тактом, ни взглядом, ни словом не высказала своего мнения о платье мисс Валенти и сообщила Изабель, что пока она не стала взрослой и не вышла замуж, ей положено носить платья пастельных тонов.
Изабель возмутилась, но спор о любимом цвете девочки был прерван появлением дворецкого Осгуда, объявившего, что обед подан.
Когда они заняли свои места в столовой, Грейс переменила разговор на светские темы.
– Мы с Диланом получили приглашение от леди Кеттеринг на любительский концерт, он состоится в следующий четверг, – сообщила она. – Я хотела отклонить приглашение, но, возможно, мне следует его принять. Йен и мисс Валенти могли бы поехать с нами.
– Любительский концерт был бы удобным поводом ввести мисс Валенти в общество, – согласился Йен.
– Мы с леди Кеттеринг собирались завтра поехать покупками на Бонд-стрит и вместе попить чаю. Если вы не против, мисс Валенти, – сказала она, взглянув на Лючию, – я возьму вас с собой и объясню, что в этом сезоне я ваша дуэнья. Узнав об этом, она наверняка включитвас в число приглашенных. – Она обратилась к своему деверю. – Я также объясню, Йен, ваше неожиданное возвращение с Востока. Она пригласит и вас.
Дилан тяжело вздохнул.
– Ненавижу эти любительские концерты. Они – оскорбление для ушей. Молодые леди почти при полном отсутствии музыкальных способностей с огромным энтузиазмом играют на своих инструментах. Чаще всего, когда они исполняют что-нибудь из моих произведений, меня просто тошнит. Нам обязательно надо ехать?
– Мисс Валенти может понравиться. – Грейс обратилась к Лючии: – Вы любите музыку?
– Люблю, – ответила Лючия. – Очень.
– Вы играете на каком-нибудь инструменте?
– В детстве я училась играть на испанской гитаре.
В разговор вмешалась Изабель. Повернувшись к сидевшей с ней рядом Лючии, она спросила:
– А вы хорошо играете?
– Изабель! – упрекнула ее Грейс, но Лючия только рассмеялась.
– Достаточно хорошо, чтобы твоего папу не тошнило, обещаю, – ответила она на вопрос девочки. – Но слышала, что ты прекрасная музыкантша. И к тому композитор, как и твой папа.
Лицо девочки вспыхнуло и засияло, словно зажженная свеча.
– Вы это слышали обо мне? Должно быть, дядя Йен сказал вам.
– Нет, нет. Я знала о тебе еще до приезда сюда. Видишь, твой папа очень знаменит, поэтому люди говорят и о тебе, и о твоем таланте. Надеюсь, ты согласишься сыграть на фортепиано для меня?
– О да! – с радостью воскликнула Изабель. – Послеобеда.
– Не сегодня, – сказала Грейс. – В девять часов ты идешь спать. Ты можешь сыграть для мисс Валенти в другой раз.
Изабель протестовала, но напрасно. После десерта ее няняМолли Найт увела девочку из столовой. Грейс пригласила Лючию пить кофе в гостиную, а Йен и Дилан остались в столовой со своими портвейном и бренди.
Несколько минут Дилан из вежливости поинтересовался делами Йена, турками и греками, а затем перевел разговор на их гостью. И, конечно, он не мог говорить о ней без своейственной ему сардонической усмешки:
– Ты не сказал мне, как она хороша. Ты не успеешь вывести ее в общество, как все молодые люди в Лондоне будут вздыхать по ней. – Улыбаясь, он поболтал бренди в своем бокале. – Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Не пройдет и месяца, как она у тебя будет помолвка.
– Посмотрим. Привлекательность – это хорошо, но, кажется,ее самое главное условие – любовь, и здесь я уже бессилен.
– По-моему, ты сказал, что ее желания не принимаются во внимание.
– Нет,не принимаются. – Йен искоса взглянул на него поверх бокала. – Но любовь намного облегчила бы решениеэтой проблемы. Чего мне не хватает, – добавил он, сделав глоток вина, – так это хорошего любовного напитка.
Дилан рассмеялся:
– Эта девушка и есть любовный напиток.
Довольно меткое наблюдение. Однако Йенне знал, становилось ли положение от этого лучше или хуже. Вероятно, хуже, с покорностью судьбе решил он.
Глава 5
Едва Лючия и Грейс сели пить кофе в гостиной, как им помешали. Вошла няня Изабель и сообщила Грейс, что девочка отказывается ложиться спать.
– Она хочет следующую главу своей истории, мэм, сказала мисс Найт. – Говорит, без нее она и глаз не сомкнет.
– Боже мой, с приездом мисс Валенти я обо всем была!
Грейс поставила чашку с блюдцем и с виноватым видом посмотрела на Лючию.
– Мы с Диланом всегда укладываем Изабель спать, пока она не уснет, ей читаем. Сейчас мы посередине «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Не возражаете, если я ненадолго оставлю вас?
– Конечно, нет.
Грейс вместе с няней ушли, и Лючия осталась в гостиной одна. Взяв чашку, она отодвинулась от стола и задумалась о своем новом положении.
Несмотря на то, что сэр Йен заманил ее в этот дом, она была вынуждена признать, что ей нравится его семья. Дилан Мур оказался игриво очаровательным, как и обещала его репутация, его жена была так же мила, как и красива, а пренебрежение Изабель приличиями напоминало ее себя, особенно в таком возрасте.
«Изабель повезло, – думала Лючия, – у нее были родители, которые укладывали ее спать, читали ей каждый вечер.»
Неожиданно ею овладело беспокойство, и Лючия, поставила чашку, встала и прошлась по гостиной, подавляя чувство жалости к себе, пробудившееся в ней при воспоминании о своем детстве. Она стала обдумывать более радостные вещи, например, как обвести Йена Мура вокруг пальца.
Накануне все ее усилия оказались тщетными. Может быть, у нее нестрогая дуэнья, но она также связана ним, а Лючия чувствовала, что он далеко не снисходителен. Он был бы хуже Чезаре, случись ему быть на его месте.
Лючия остановилась у шахматного столика и, глядя черно-белые фигурки, думала об их вчерашнем разговоре. Он был чертовски изобретателен, играя ею, как пешкой, и все это время позволяя ей думать, что ситуация складывается так, как хочется ей. Больше она не может позволить себе недооценивать его.
Она твердо решила сама распоряжаться своей судьбой, и Йен был ключом к достижению этой цели. Чезаре уважал его и настолько доверял, что поручил ему заботиться о её будущем. Лючия понимала, что ее мать права. Она может привлечь сэра Йена на свою сторону, убедить его позволить ей самой выбрать мужа. Но как?
Она машинально взяла со стола коня и, водя пальцем порезьбе фигурки, обдумывала следующий шаг. «Воспользуйся своим очарованием и привлекательностью», – говорила Франческа. Все это очень хорошо, – в отчаянии думала Лючия, – но Йен Мур совершенно нечувствителен ни к тому, ни к другому – самое неприятное обстоятельство, с которым она не часто сталкивалась в жизни. Хотя она не была чрезмерно самоуверенной, Лючия уже с шестнадцати лет сознавала, что производит сильное впечатление на противоположный пол, но до сих пор ее женская привлекательность не действовала на сэра Йена. Но ведь прошло слишком мало времени, и она не позволила себе отчаиваться. Йен Мур мог быть высокомерным и правильным и донельзя напыщенным, но он все равно всего лишь мужчина, со всеми слабостями, присущими его полу.
– Вы играете в шахматы?
Лючия обернулась и увидела рядом с собой предмет своих размышлений. Она одарила его обаятельнейшей улыбкой. Ведь улыбка завораживает мужчину и ничего стоит женщине.
– Да. Я люблю эту игру.
Он, прищурившись, окинул ее оценивающим взглядом.
– Я полагаю, но... как говорит моя племянница, вы хорошо играете?
– Очень хорошо, – не задумываясь ответила она. – Я превосходный игрок в шахматы.
Уголок его рта чуть заметно пополз вверх, что могло бы служить намеком на улыбку.
– Вы-то не прячете свой свет под спудом, не так ли?
– Под спудом? – с недоумением повторила она. – Какой странный вопрос! Я не понимаю, что значит прятать свет.
– Это идиома, образное выражение, – объяснил он. – Я только хотел сказать, что вы не пытаетесь преуменьшать свои таланты и способности.
– Конечно, нет, – удивилась она. – Зачем мне это?
– Некоторые считали бы скромность добродетелью.
– Англичане – странные люди. – Она покачала головой, смущенная этими англосаксонскими понятиями скромности. – Никакая это не добродетель – скрывать свои способности. Если Господь наградил кого-то определенным талантом и тот может делать свое дело хорошо, то почему бы ему не гордиться этим? Кроме того, у женщин этом мире так мало власти. – Она намеренно провела кончиками пальцев по обнаженной ключице. Этот жест оказалсяудачным, ибо привлек его внимание, и его взгляд скользнул ниже, а всякий намек на улыбку исчез с его лица.
– Какими бы привлекательными качествами она бы не обладала, – продолжала Лючия, – женщина должна быть уверена, что мужчины знают и ценят их. Таким образом, ваш пол никогда не доверяет моему.
– Любой мужчина, кто вверит себя вам, – сказал он, пристрастно глядя на нее, – глупец.
Еёвоодушевило если не выражение его лица, то напряженность в его голосе, и она придвинулась к нему.
– А вы глупец, сэр Йен?
Он неподвижно стоял рядом с ней, заложив руки за спину. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Нет, мисс Валенти, я не отношусь к этой категории мужчин. Поэтому какие бы планы вы ни вынашивали в этой головке, откажитесь от них и перестаньте флиртовать со мной.
Она состроила ему гримаску и отступила от него на шаг.
– Не знаю, зачем я стараюсь. Вы не отвечаете на мои заигрывания, и флиртовать с вами неинтересно. Никакого удовольствия.
– Мне грустно слышать это. – Он сделал приглашающий жест в сторону шахматной доски. – Так будем играть или нет?
Она заколебалась, глядя на него и притворяясь, что придумывает ответ.
– Я не уверена, что мне хочется играть в шахматы с вами, – наконец сказала она.
Поставив коня обратно на доску, она обратилась к нему с самым удачным за этот вечер вопросом:
– А вы хорошо играете?
Это вызвало у него широкую и искреннюю улыбку.
– Черт меня побери, если вы не самое дерзкое существо.
Несмотря на то, что ей удалось вызвать у него улыбку. Лючия чувствовала необходимость возмутиться его словами.
– Никакое я не существо. Ma insomma! Как можно так говорить! Существо? Будто я дракон или... морское чудовище.
– Это еще одно выражение. Его не следует понимать буквально. – Он выдвинул стул перед белыми фигурками и вопросительно посмотрел на нее.
Она еще немного постояла в нерешительности, затем села. Он перешел на другую сторону столика, снял фрак и повесил его на спинку стула.
– У меня никогда не было намерения чем-либо оскорбить вас, – сказал он, занимая место напротив нес.
– Надеюсь, что нет. Будучи дипломатом, вам следовало бы осторожнее выбирать слова. – Она замолчала, ее рука застыла над королевской пешкой. – Например, комплименты, – продолжала она, многозначительно посмотрев на него, – всегда высоко ценятся.
– В самом деле? – Он взглянул на доску. – Я буду иметь это в виду при следующей встрече с турками.
Она тяжело вздохнула и, начиная игру, продвинула пешку на две клетки вперед.
– Вы не владеете искусством флирта, и остается только пожалеть вас.
– Неужели? – Он сделал ход конем.
– Да. – Лючия не смотрела на него. Она следила за игрой.– Красивый мужчина должен всегда уметь флиртовать с женщинами. Если он не умеет, его внешность пропадает понапрасну.
– А сейчас этот красивый мужчина я? – Казалось, его это позабавило. – Подумать только, всего несколько часов назад я был умным изворотливым ублюдком.
– Вы по-прежнему такой, – заверила она его и сделала ход другой пешкой, – так что не обольщайтесь только потому, что я нахожу вас красивым. – Она задрала нос кверху и отвернулась. – Кроме того, я все еще сердита на то, как вы заморочили мне голову.
– А вы не пытались играть со мной в кошки-мышки?
Лючия повернулась к нему.
– Это совсем другое дело.
– Понятно. Для меня одни правила, а для вас – другие. Не очень справедливо. – Он провел своего слона по диагонали, именно такого хода она и ожидала. Он хороший шахматист, решила она, но ему не хватает воображения.
Она тоже сделала ход слоном.
– Я борюсь за свое счастье, свою жизнь и будущее. И мне все равно, что справедливо, а что нет.
– А я исполняю долг, – возразил он, беря ее пешку, и этого хода она тоже ожидала от него. – Мой долг для меня так же важен, как для вас ваше счастье.
– Нет ничего важнее любви.
– Я знаю, женщины всегда думают, что любовь и счастье неизбежно связаны друг с другом, но это неправда.
– Правда, и потому я хочу предупредить вас. При выборe мужа я сделаю все, что нужно для моего счастья. А ваш долг – это ваше личное дело.
– Таким образом я предупрежден. – С этими словами он, казалось, решил углубиться в игру, а не разговаривать, и она последовала его примеру.
Они сосредоточились каждый на своей стратегии. Лючия основывалась на его консервативном, довольно предсказуемом стиле игры. Темп игры замедлился, ибо он намного дольше, чем она обдумывал ходы. Можно было предположить, что он выдумывал что-то сложное; но иногда он ходил наудачу, казалось, без какой-либо определенной цели, как будто в растерянности. Она без промедления пользовалась этими моментами, чтобы осуществить свой смелый план нападения.
– Она хочет следующую главу своей истории, мэм, сказала мисс Найт. – Говорит, без нее она и глаз не сомкнет.
– Боже мой, с приездом мисс Валенти я обо всем была!
Грейс поставила чашку с блюдцем и с виноватым видом посмотрела на Лючию.
– Мы с Диланом всегда укладываем Изабель спать, пока она не уснет, ей читаем. Сейчас мы посередине «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Не возражаете, если я ненадолго оставлю вас?
– Конечно, нет.
Грейс вместе с няней ушли, и Лючия осталась в гостиной одна. Взяв чашку, она отодвинулась от стола и задумалась о своем новом положении.
Несмотря на то, что сэр Йен заманил ее в этот дом, она была вынуждена признать, что ей нравится его семья. Дилан Мур оказался игриво очаровательным, как и обещала его репутация, его жена была так же мила, как и красива, а пренебрежение Изабель приличиями напоминало ее себя, особенно в таком возрасте.
«Изабель повезло, – думала Лючия, – у нее были родители, которые укладывали ее спать, читали ей каждый вечер.»
Неожиданно ею овладело беспокойство, и Лючия, поставила чашку, встала и прошлась по гостиной, подавляя чувство жалости к себе, пробудившееся в ней при воспоминании о своем детстве. Она стала обдумывать более радостные вещи, например, как обвести Йена Мура вокруг пальца.
Накануне все ее усилия оказались тщетными. Может быть, у нее нестрогая дуэнья, но она также связана ним, а Лючия чувствовала, что он далеко не снисходителен. Он был бы хуже Чезаре, случись ему быть на его месте.
Лючия остановилась у шахматного столика и, глядя черно-белые фигурки, думала об их вчерашнем разговоре. Он был чертовски изобретателен, играя ею, как пешкой, и все это время позволяя ей думать, что ситуация складывается так, как хочется ей. Больше она не может позволить себе недооценивать его.
Она твердо решила сама распоряжаться своей судьбой, и Йен был ключом к достижению этой цели. Чезаре уважал его и настолько доверял, что поручил ему заботиться о её будущем. Лючия понимала, что ее мать права. Она может привлечь сэра Йена на свою сторону, убедить его позволить ей самой выбрать мужа. Но как?
Она машинально взяла со стола коня и, водя пальцем порезьбе фигурки, обдумывала следующий шаг. «Воспользуйся своим очарованием и привлекательностью», – говорила Франческа. Все это очень хорошо, – в отчаянии думала Лючия, – но Йен Мур совершенно нечувствителен ни к тому, ни к другому – самое неприятное обстоятельство, с которым она не часто сталкивалась в жизни. Хотя она не была чрезмерно самоуверенной, Лючия уже с шестнадцати лет сознавала, что производит сильное впечатление на противоположный пол, но до сих пор ее женская привлекательность не действовала на сэра Йена. Но ведь прошло слишком мало времени, и она не позволила себе отчаиваться. Йен Мур мог быть высокомерным и правильным и донельзя напыщенным, но он все равно всего лишь мужчина, со всеми слабостями, присущими его полу.
– Вы играете в шахматы?
Лючия обернулась и увидела рядом с собой предмет своих размышлений. Она одарила его обаятельнейшей улыбкой. Ведь улыбка завораживает мужчину и ничего стоит женщине.
– Да. Я люблю эту игру.
Он, прищурившись, окинул ее оценивающим взглядом.
– Я полагаю, но... как говорит моя племянница, вы хорошо играете?
– Очень хорошо, – не задумываясь ответила она. – Я превосходный игрок в шахматы.
Уголок его рта чуть заметно пополз вверх, что могло бы служить намеком на улыбку.
– Вы-то не прячете свой свет под спудом, не так ли?
– Под спудом? – с недоумением повторила она. – Какой странный вопрос! Я не понимаю, что значит прятать свет.
– Это идиома, образное выражение, – объяснил он. – Я только хотел сказать, что вы не пытаетесь преуменьшать свои таланты и способности.
– Конечно, нет, – удивилась она. – Зачем мне это?
– Некоторые считали бы скромность добродетелью.
– Англичане – странные люди. – Она покачала головой, смущенная этими англосаксонскими понятиями скромности. – Никакая это не добродетель – скрывать свои способности. Если Господь наградил кого-то определенным талантом и тот может делать свое дело хорошо, то почему бы ему не гордиться этим? Кроме того, у женщин этом мире так мало власти. – Она намеренно провела кончиками пальцев по обнаженной ключице. Этот жест оказалсяудачным, ибо привлек его внимание, и его взгляд скользнул ниже, а всякий намек на улыбку исчез с его лица.
– Какими бы привлекательными качествами она бы не обладала, – продолжала Лючия, – женщина должна быть уверена, что мужчины знают и ценят их. Таким образом, ваш пол никогда не доверяет моему.
– Любой мужчина, кто вверит себя вам, – сказал он, пристрастно глядя на нее, – глупец.
Еёвоодушевило если не выражение его лица, то напряженность в его голосе, и она придвинулась к нему.
– А вы глупец, сэр Йен?
Он неподвижно стоял рядом с ней, заложив руки за спину. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Нет, мисс Валенти, я не отношусь к этой категории мужчин. Поэтому какие бы планы вы ни вынашивали в этой головке, откажитесь от них и перестаньте флиртовать со мной.
Она состроила ему гримаску и отступила от него на шаг.
– Не знаю, зачем я стараюсь. Вы не отвечаете на мои заигрывания, и флиртовать с вами неинтересно. Никакого удовольствия.
– Мне грустно слышать это. – Он сделал приглашающий жест в сторону шахматной доски. – Так будем играть или нет?
Она заколебалась, глядя на него и притворяясь, что придумывает ответ.
– Я не уверена, что мне хочется играть в шахматы с вами, – наконец сказала она.
Поставив коня обратно на доску, она обратилась к нему с самым удачным за этот вечер вопросом:
– А вы хорошо играете?
Это вызвало у него широкую и искреннюю улыбку.
– Черт меня побери, если вы не самое дерзкое существо.
Несмотря на то, что ей удалось вызвать у него улыбку. Лючия чувствовала необходимость возмутиться его словами.
– Никакое я не существо. Ma insomma! Как можно так говорить! Существо? Будто я дракон или... морское чудовище.
– Это еще одно выражение. Его не следует понимать буквально. – Он выдвинул стул перед белыми фигурками и вопросительно посмотрел на нее.
Она еще немного постояла в нерешительности, затем села. Он перешел на другую сторону столика, снял фрак и повесил его на спинку стула.
– У меня никогда не было намерения чем-либо оскорбить вас, – сказал он, занимая место напротив нес.
– Надеюсь, что нет. Будучи дипломатом, вам следовало бы осторожнее выбирать слова. – Она замолчала, ее рука застыла над королевской пешкой. – Например, комплименты, – продолжала она, многозначительно посмотрев на него, – всегда высоко ценятся.
– В самом деле? – Он взглянул на доску. – Я буду иметь это в виду при следующей встрече с турками.
Она тяжело вздохнула и, начиная игру, продвинула пешку на две клетки вперед.
– Вы не владеете искусством флирта, и остается только пожалеть вас.
– Неужели? – Он сделал ход конем.
– Да. – Лючия не смотрела на него. Она следила за игрой.– Красивый мужчина должен всегда уметь флиртовать с женщинами. Если он не умеет, его внешность пропадает понапрасну.
– А сейчас этот красивый мужчина я? – Казалось, его это позабавило. – Подумать только, всего несколько часов назад я был умным изворотливым ублюдком.
– Вы по-прежнему такой, – заверила она его и сделала ход другой пешкой, – так что не обольщайтесь только потому, что я нахожу вас красивым. – Она задрала нос кверху и отвернулась. – Кроме того, я все еще сердита на то, как вы заморочили мне голову.
– А вы не пытались играть со мной в кошки-мышки?
Лючия повернулась к нему.
– Это совсем другое дело.
– Понятно. Для меня одни правила, а для вас – другие. Не очень справедливо. – Он провел своего слона по диагонали, именно такого хода она и ожидала. Он хороший шахматист, решила она, но ему не хватает воображения.
Она тоже сделала ход слоном.
– Я борюсь за свое счастье, свою жизнь и будущее. И мне все равно, что справедливо, а что нет.
– А я исполняю долг, – возразил он, беря ее пешку, и этого хода она тоже ожидала от него. – Мой долг для меня так же важен, как для вас ваше счастье.
– Нет ничего важнее любви.
– Я знаю, женщины всегда думают, что любовь и счастье неизбежно связаны друг с другом, но это неправда.
– Правда, и потому я хочу предупредить вас. При выборe мужа я сделаю все, что нужно для моего счастья. А ваш долг – это ваше личное дело.
– Таким образом я предупрежден. – С этими словами он, казалось, решил углубиться в игру, а не разговаривать, и она последовала его примеру.
Они сосредоточились каждый на своей стратегии. Лючия основывалась на его консервативном, довольно предсказуемом стиле игры. Темп игры замедлился, ибо он намного дольше, чем она обдумывал ходы. Можно было предположить, что он выдумывал что-то сложное; но иногда он ходил наудачу, казалось, без какой-либо определенной цели, как будто в растерянности. Она без промедления пользовалась этими моментами, чтобы осуществить свой смелый план нападения.