На следующее утро раздался крик вахтенного матроса:
— Судно с правого борта!
— Под каким флагом? — спросил капитан.
— Не могу знать! Я таких не видел. Черного цвета. С какими-то закорючками.
— Неужели пираты? — встревожился капитан. — Срочно поднять всю забортную аппаратуру на палубу! Всем свободным от вахты вооружиться! Кто чем сможет…
Шапками, например.
Капитан поднял к глазам бинокль.
— Судно не военное, — сказал он немного погодя. — Сухогруз. Водоизмещение приличное. Идет курсом на нас. — И шепнул папе: — Ну что, выманили зверя из логова?
— Медведя тоже из берлоги выманивают, — ответил папа. И спросил: — Вооружение какое-нибудь просматривается?
— Так они и будут его на виду держать! Если имеется, то замаскировано.
Сухогруз приближался. Довольно ходко. И уже стали видны его ржавые борта и головы матросов над фальшбортом.
Флаг на мачте был неразличим, висел в безветрии.
— Тряпка какая-то, а не флаг, — презрительно сказал веселый матрос. — Полотенце старое, что ли?
И словно на его вопрос легкий ветерок на секунду развернул флаг. Весь черный, а на черном — три зеленые пальмы.
— «Оазис», — уверенно произнес папа. — Это их фирменный знак. Они прикрываются идеей, будто вся их деятельность призвана превратить всю Землю в цветущий оазис.
— Романтики! — сказал капитан.
— С большой дороги, — добавил Алешка.
Сухогруз шел очень решительно, словно на таран. Или на абордаж. Но, приблизившись, сбавил ход, отработал немного назад и остановился невдалеке тяжелой ржавой глыбой.
— «Ангелина», — прочел название судна капитан. — Наверняка фиктивное.
Ну и что дальше? Мы все столпились по правому борту и глазели на эту ржавую «Ангелину».
— Денег навалом, а судно покрасить пожалели, — пробормотал боцман. Он тоже прибежал посмотреть и, чтобы ничего не прослушать, нацепил свой «слуховой аппарат».
А дальше вот что. С мостика «Ангелины» кто-то прокричал в мегафон:
— Приветствуем славный экипаж «Афалины»! Ждем вашего решения! В случае отказа будем вынуждены применить силу!
Наш капитан тоже взял в руки мегафон и дал ответ:
— Ваши действия противозаконны. Я дал радиограммы в Морское пароходство и Министерство обороны. К нам направлена вооруженная помощь.
В ответ раздался усиленный мегафоном металлический хохот. Действительно, есть над чем посмеяться. Это раньше наши военные корабли бороздили все моря и океаны, а сейчас они в основном дремлют у причалов с зачехленными орудиями. Да даже если бы и двинулся выручать нас российский флот, то когда он сюда доберется?
А наш капитан от вранья перешел к угрозам.
— Имею честь сообщить, что в ответ на применение вашей лоханкой силы мы ответим адекватно! — И добавил (у Алешки научился): — Мало не покажется.
Боцман внимательно прислушивался к этим переговорам, а когда капитан сурово проворчал: «У них самое мощное вооружение — огнетушители, да и те давно просрочены», боцман зачем-то отправился на корму. Не за тем, конечно, чтобы наши огнетушители проверить.
— Спровоцировал? — с усмешкой спросил папа капитана. — Не пожалеешь?
И верно: на носовой палубе «Ангелины» началась какая-то суета. Матросы с чего-то там сдернули чехлы, что-то там повертели, покрутили и… И над морем прогрохотала пулеметная очередь. И в нашу сторону побежали по воде шустрые фонтанчики.
— Прекратите огонь! Мы будем думать! До завтра!
«Ангелина» ответила протяжным презрительным гудком и, чуть переваливаясь с борта на борт, отправилась на свою стоянку, в свое логово.
Как бы то ни было, а нам удалось узнать, что «Ангелина» вооружена, да и на ее катере тоже есть пулемет. А как говорили древние философы, кто предупрежден — тот вооружен. Правда, в нашем случае как-то все наоборот получается. Впрочем, с тех пор многое изменилось. Вот только пираты не вывелись.
Надо сказать, что наш экипаж не растерялся и не испугался. И все наши профессора и академики рвались в бой. Рыбкин даже предложил из своей коллекции живую ядовитую морскую змею.
Все рассмеялись. А он стал возмущенно доказывать, что его идея очень хорошая.
— Вам известно, — наступал он на Штокмана, — что яда этой змеи достаточно для двухсот человек?
— И как вы думаете накормить змеиным ядом двести человек?
— Из чайной ложечки, — сказал веселый матрос. — По очереди.
— Ну, зачем так примитивно? — обиделся Рыбкин. — Нужно сделать все по-научному.
— Нужно послать им в подарок праздничный пирог. — Это Алешка предложил. — А вместо крема обмазать его змеиным ядом.
Вот уж не знал, что он такой «кровоядный».
— Глупости! — отмахнулся Рыбкин. — Я предлагаю… Пусть кто-нибудь, ну, кто хорошо плавает, возьмет эту змею и доставит ее на «Офелию»…
— На «Ангелину», — поправил его веселый матрос.
— Какая разница! Доставит — и незаметно выпустит в трюм. Ручаюсь: будет эффект. Возьмитесь за это дело. — Он ткнул пальцем в грудь веселого матроса.
— Ну уж нет. Я со змеями в кармане плохо плаваю.
— Капитан, — решительно выступил Рыбкин, — дайте мне шлюпку и одного матроса. Я сам совершу подвиг.
Развоевался!
— Глупости, — отмахнулся капитан. — Ну тяпнет ваша змея одного-другого, и пришибут ее кочергой.
— Да никого она не тяпнет. Не успеет. Они ее как увидят, так сразу все за борт попрыгают.
— Глупости, — повторил капитан. — Нам дали время подумать — вот и думайте.
Папа сидел у капитана. Они там обсуждали наше положение и искали выход из него.
Мы с Алешкой сидели в своей каюте и занимались тем же.
— У папы есть пистолет с собой? — вдруг спросил Алешка.
— Не знаю. Наверное. А что?
— Нужно действовать решительно.
— Отстреливаться будем? — усмехнулся я сердито. — Пистолетом от пулемета?
— Глупости, — тоном капитана ответил Алешка. — Надо вызвать боцмана: «Руки вверх! Делай, что прикажу!» И заставить его что-нибудь такое сообщить на «Ангелину».
— Какое еще такое? — Но я уже почувствовал, что у Алешки зреет мысль.
— Такое, чтобы они сделали какую-нибудь глупость и отстали от нас. И чтобы больше не приставали.
Мне стало смешно:
— Нужно им передать, чтобы они посадили свою лоханку на мель. И сидели бы там до Нового года.
Алешке смешно не стало. Он посмотрел на меня и сказал:
— А ты молодец, Дим. — И тут же уточнил, чтобы я не зазнавался: — Правда, очень редко. Но сейчас ты здорово придумал. Надо, чтобы боцман посадил их на мель. Пусть сидят до Нового года и думают о том, какие они негодяи. Согласен?
— Что негодяи — согласен. А на мель посадить — это же я в шутку сказал.
— А я всерьез. — И стал объяснять: — Ты же знаешь, я очень любознательный. — Любопытный он очень, это поточнее будет. — И я часто рассматривал у капитана карту наших мест.
— Каких наших мест? В Подмосковье, что ли?
— Мест, где мы находимся. Это какой-то архи… забыл… этот ахрипелаг.
— Архипелаг. Группа островов.
— Ну вот. И здесь, мне капитан говорил, очень опасное место для кораблей. Везде рифы, мели и скалы. И многие из них скрыты под водой. Неглубоко, но их совсем не видно. А у капитана на карте они есть.
— Ну и что? — Я уже терял терпение.
— Что, что? Элементарно, Ватсон. Надо заманить туда эту ржавую «Ангелину». Чтобы она на какой-нибудь риф уселась.
— Чем заманить? Колбаской? Или шпротами?
— Приманкой, Дим! Что ж ты такой бестолковый?
— Какой приманкой? — Я даже заорал от злости. И от обиды.
Но Алешка спокойно сказал:
— «Афалиной».
Оказывается, я не такой уж бестолковый. Сразу сообразил — «Афалина» небольшое судно, с малой осадкой. Она пройдет над подводной скалой и не зацепит ее. А эта поганая «Ангелина»…
И мы пошли к капитану.
Мы думали, они сидят и ломают головы. А они сидели и пили коньяк. И капитан дымил своей трубкой, как старинный пароход. Настроение у них было прекрасное. Судя по всему, папа вспоминал свою молодость, а капитан свою. И они хвалились друг перед другом — чья молодость была веселее.
— Явление второе, — произнес папа, когда мы вошли. — Те же и два юных хулигана. Минералку будете?
— Будем, — сказал Алешка. — Так уж и быть.
Мы тоже пристроились к столику, капитан налил нам по бокалу минералки.
— Что празднуем? — ехидно спросил Алешка. — Победу над врагом?
— День Военно-морского флота, — сказал капитан. — А вы?
— А мы празднуем одну идею.
Папа повернулся к капитану и спросил:
— Сразу их выгоним или послушаем?
— Я бы послушал. Они иногда здорово врут. Красиво так, образно. Хорошо, что вы их с собой взяли.
Алешка допил минералку и в двух словах выдал нашу идею.
Капитан посмотрел на папу и молча поднял большой палец.
Надо сказать, что к тому времени мы уже нашли более современный способ «отключать» боцмана с его прослушкой. Это наш капитан по кличке Курок сообразил. Я уже говорил, что «Афалина» имела что-то вроде классного радара для обнаружения других кораблей. А этот радар, когда его включали, автоматически вырубал все ближайшие радиосистемы. Чтобы они ему не мешали. Поэтому, как только нашим отцам-командирам нужно было посекретничать, капитан включал эту «глушилку», и можно было спокойно обсуждать все секретные вопросы.
Поэтому план заманивания «Ангелины» на мель разрабатывался в каюте капитана спокойно, непринужденно, без примитивных мер безопасности. Которые обеспечивали мы с Алешкой морскими узлами и морским колокольчиком.
Капитан расправил карту на столе. Папа и Штокман наклонились над ней.
— Архипелаг Барро. Около сотни островов. Мы находимся вот здесь. Удирать будем вот сюда, к острову Роароа. Пунктиром показаны подводные рифы. Проход для судов очень сложный. Самый подходящий риф для «Ангелины» — риф Тонга. Он скрыт надежно, воды над ним всего четыре метра. Осадка у «Ангелины» — пять примерно. Сядет надежно.
— Но ведь у нее на борту все-таки люди, — возразил, но не очень уверенно, Штокман.
— Да какие это люди? Мерзавцы! Да и ничего с ними не случится. «Ангелина» даже пробоин не получит — верхушка рифа гладкая, как стол. Она просто влетит на него и сядет. Никто не пострадает. Ну, может, шишки набьют. Продукты у них есть, пресная вода есть — не умрут ни от голода, ни от жажды. Разве что от злости. Но это их проблема.
— Они могут вызвать помощь по рации.
— Ну и что? Пока-то эта неторопливая помощь появится. Судно с рифа спасателям все равно не снять, значит, они только эвакуируют экипаж «Ангелины», примут его на свой борт. Ну, а уж там им не до нас будет. А вы тем временем, профессор Штокман, будете продолжать исследования со своим коллективом. На благо мировой науки.
— Значит, как я понял, — сказал Штокман, — мы делаем вид, что пытаемся удрать от «Ангелины». Она нас нагоняет. Мы благополучно проходим над рифом, а она со всего маху садится на него, так?
— Так, — кивнул папа, — да не совсем. Там ведь тоже не дураки. И сломя голову таким опасным и сложным фарватером не будут мчаться.
— Не понимаю, — признался Штокман.
— Постараюсь объяснить, — сказал папа. — Мы не только сообщим им, что собираемся удрать, но и выдадим свою коварную задумку. Пусть они знают, что мы рассчитываем посадить их на мель.
— Ну… — Штокман развел руками. — Я ведь не очень глупый человек, даже профессор. И академик. Зачем же нам раскрывать свои планы?
— Не понимаете? — улыбнулся папа. — Вот и они не поймут.
Вечером капитан вызвал весь экипаж и всех пассажиров на палубу. Он долго хмурился, кусал губы, потом сказал:
— Я принял решение. На мне лежит ответственность как за судно, так и за всех, кто на нем находится. И ответственность за результаты экспедиции. Завтра утром мы снимаемся с якоря и берем курс на остров Роароа. Попытаемся оторваться от «Ангелины» и затеряться среди островов архипелага. Если они будут нас преследовать, мы пройдем над рифом Тонга…
— Мы-то пройдем, — перебил его старший помощник, — а вот «Ангелина»…
— Вот именно, — кивнул капитан. — Другого выхода у нас нет. Возражения имеются?
Возражений не было.
— Даже если бы они были, — сказал капитан, — я бы их не принял. Все свободны.
Глава IX
«Ангелина» на столе
Утро было прекрасное. Океан и небо слились в одно целое голубое чудо. Далекие острова, казалось, просто висят в воздухе. Был полный штиль.
И никак не верилось, что это прекрасное утро — очень опасное.
Мы волновались. Не только за исход нашей операции. Мы сильно волновались — сумел ли боцман передать на «Ангелину» информацию о нашем бегстве и коварной задумке?
Сумел… Из-за острова показался массивный корпус «Ангелины». Она шла полным ходом. Если она нас догонит и долбанет своим крутым ржавым носом, то не один только Рыбкин окажется за бортом.
«Ангелина» со своими пулеметами и габаритами нас не боялась — подумаешь, научно-исследовательское судно, скорлупка, на которой находятся тихони-ученые. И эти «ботаники» задумали посадить их, бравых пиратов, на мель! Смехота! Догоним и возьмем на абордаж.
А мы, конечно, запросто могли удрать с дельфиновой, как сказал Алешка, скоростью, но нам было важно не удрать, а остаться в том же месте, чтобы продолжить исследования. И чтобы нам никто не мешал. Поэтому удирали мы не спеша, прихрамывая, как сказал Алешка.
«Ангелина» нагоняла нас. Время от времени она подавала какие-то сигналы сиреной: короткий — длинный, длинный — короткий. Мы стояли в капитанской рубке, и капитан с усмешкой «переводил» нам эти сигналы:
— «Требую сбавить ход!», «Требую остановиться!»
— Ничего не вижу, ничего не слышу, — бормотал капитан сквозь зубы, не выпуская дымящей трубки изо рта. — «Открываю огонь!»
Вот это уже неслабо: на «Ангелине» загрохотало, а над «Афалиной» пролетела очередь трассирующих пуль.
Капитан тоже подал сигнал. И перевел его нам:
— «Сбавить ход не могу. Отказал реверс. Прошу помощи!»
Ответом была вторая очередь. Пониже первой. Но прицельно огонь не велся. А вот почему — об этом мы узнали гораздо позже.
— Приближаемся к рифу, — предупредил капитан. — Всем надеть жилеты! Принять меры безопасности! Готовность номер один!
Мы мчались к острову. Сзади на нас надвигалась громадная ржавая туша.
— Проходим риф! — рявкнул капитан.
И тут вдруг где-то с нашего носа, из иллюминатора, вылетела сигнальная ракета. И словно повинуясь ей, «Ангелина» резко положила руль влево. Не пошла по нашему следу. Боцман предупредил ее об этом и указал ракетой опасный риф. Поравнявшись с нами, «Ангелина» вдруг захрустела всем своим железом, что-то на ней оборвалось и обрушилось. И она резко остановилась. Села на стол. Прямо как праздничный торт в виде корабля. По которому уже прошелся столовой ложкой непослушный малыш-сластена.
Когда скрежет железа прекратился, стали слышны другие звуки: проклятия и ругательства. А пулемет молчал. Либо у них патроны кончились, либо на него что-то тяжелое свалилось.
Наш капитан взял мегафон, и над морем прогремело:
— Не ушиблись? Счастливо оставаться!
А наш папа вышел из рубки, к нему тут же присоединился веселый матрос, и они пошли к боцману, в его каюту.
Она была заперта. Веселый матрос одним ударом ноги вышиб дверь.
Боцман сидел на койке и молча смотрел на них. Рядом лежала ракетница.
— Ваши ручки, фрау-мадам! — сказал веселый матрос.
Вот и наручники нашлись.
А папа сказал боцману:
— Все остальное потом. Где скрывается Оленин?
Боцман шмыгнул носом.
Если вам не все понятно, я постараюсь объяснить. Но сначала скажу только, что «Афалина» сделала круг, обойдя со всех сторон «Ангелину», и вернулась на станцию. И все вернулись к своим делам. Опустили ловушку, сбросили трал. Стали брать пробы воды. А микробиолог сказал:
— Здесь хороший планктон должен быть. Питательный.
Сказал так, будто предлагал нам этот питательный планктон на ужин.
Словом, боцман сделал свое дело под нашим руководством. Когда он стал подслушивать планы нашего бегства, папа и капитан повели такой разговор.
Капитан сказал, что нужно заманить «Ангелину» за собой и посадить ее на риф. Чтобы не мешала заниматься нашими делами. И он еще сказал, что знает такой риф. Очень удобный, чтобы на нем разместился ржавый сухогруз.
Папа спросил, а как его заманить на этот риф? Да очень просто, ответил капитан.
— Они идут нам в кильватер…
Кильватер, чтобы вам было ясно, это след за кормой корабля.
— Они идут нам в кильватер. Мы идем прямо на риф. Для нас он не опасен. Мы его не заденем. А они засядут на нем, как собака на заборе.
Капитан у нас тоже романтик. И где это он видел собак на заборе?
— Послушайте, — сказал папа. — А если они вдруг что-то почуют? Заметят по волнам, что впереди подводная скала? Тогда ничего не получится.
— Эта подводная скала совершенно незаметна. И обойти ее можно только в одном месте — к западу от нашего курса. Но они об этом не знают. Это единственный проход для судов в этом месте.
— Все-таки опасно, — задумчиво сказал папа. — А если мы сами зацепим днищем этот риф?
— Не зацепим! Да «Афалине» это и не страшно. Она скользнет по нему, как санки с горки.
Собаки на заборе… Санки с горки… Тут не только дурак, тут и умный задумается.
— Ну, на всякий случай меры безопасности мы примем. Перед рифом я дам соответствующую команду экипажу. «Готовность номер один».
— Я бы все-таки предпочел обойти этот риф с запада, — сказал папа.
— А смысл? Нам ведь нужно не риф обойти. Нам надо, чтобы его «Ангелина» не обошла.
Весь этот разговор внимательно слушал боцман. И сообщил своим хозяевам о наших коварных планах. И о том, что в нужный момент он даст сигнал ракетой. Чтобы «Ангелина» резко свернула к западу и тем самым преградила путь «Афалине».
Он это и сделал. Дал ракету. И направил «Ангелину» на риф.
Военная хитрость. И нам она удалась. А боцману — нет.
— Где скрывается Оленин? — терпеливо повторил папа.
— Еленин? — боцман оттопырил ухо ладонью. — Не знаю такого.
— Не надо притворяться, — поморщился папа. — Я прекрасно знаю, кто вы такой, какой у вас слух и какая совесть.
Боцман шмыгнул носом.
— И подумайте о том, — подсказал ему папа, — что вы натворили. Вам этого не простят.
— А что я такое натворил? — удивился боцман.
— Да ничего особенного, — папа пожал плечами. — Вы систематически давали дезинформацию на «Ангелину» своим хозяевам. А потом посадили ее на риф. Мы же использовали вас…
Боцман вскочил, замахал скованными руками. Попытался что-то сказать, но только хлюпнул носом.
— Да, да. Мы прослушивали все ваши переговоры. И подбрасывали вам то, что было нужно нам. Повторяю: хозяева вам этого не простят.
Боцман сел, опустил голову.
Положение у него было безвыходное. Но папа ему выход подсказал:
— Если вы чистосердечно и правдиво ответите на мои вопросы, я постараюсь смягчить вашу участь, когда мы вернемся в Россию и вас отдадут под суд. Только учтите: не врать, я многое знаю.
— А что говорить-то?
— Где Оленин? Что он замышляет?
Боцман долго молчал. Потом сказал неохотно:
— Что он замышляет, я не знаю. Обещал золотые горы и прекрасную жизнь. А находится он на острове Кокос. И ждет там «Афалину».
— Что призадумались? — спросил капитан папу.
— Не знаю, где задержанного содержать. Опасный человек.
— Чего проще! В консервной банке.
— То есть? — удивился папа. — У вас есть на борту такие большие банки?
— Эх вы, мореплаватель! Не знаете такой простой вещи.
И капитан объяснил, что моряки называют иногда консервной банкой цепной ящик. Это такое металлическое помещение в носу корабля, куда убирается якорная цепь. Со времен парусного флота туда запирали провинившихся матросов.
— Годится, — сказал папа. — Пусть привыкает.
Когда Алешка узнал про остров Кокос, он подпрыгнул чуть ли не до потолка.
— Пап! Поехали скорее туда! Ведь на этом острове остались сокровища капитана Флинта!
Наш капитан вытаращил глаза и сказал:
— Нет у меня никаких сокровищ! Ни на острове Кокос, ни в Сбербанке. Однокомнатная квартира, трубка и кошка по имени Клотик, она сейчас у соседки живет, скучает по мне. Вот и все мои сокровища.
— Да я не про ваши сокровища! Нужна мне ваша кошка! Я про того Флинта, пирата!
— Лёнь, — сказал папа и положил ему руку на плечо. — Стивенсон написал прекрасную книгу. Она и для детей, и для взрослых. Но ведь он все это придумал.
— Ну и что? Жюль Верн тоже очень много придумал. А ведь все, что он придумал, сбылось! Нет, что ли?
— А чего ты штормуешь? — спросил капитан. — Вот закончим работу на этой станции и пойдем на Кокос. За твоими сокровищами. Поделишься со мной, когда их откопаешь? А то кошачий корм нынче уж очень дорог.
— Поделюсь, — пообещал Алешка. — Я кошек тоже люблю. И вообще всех животных. Даже змей.
И с этого момента Алешка не уходил с палубы — он вовсю помогал ученым в их работе. Чтобы поскорее ее завершить и отправиться на остров Кокос, за сокровищами легендарного пиратского капитана Флинта.
Папа тоже с нетерпением ждал этого момента. Неуловимый Оленин наконец-то нашелся. Но самое главное, нужно было помешать ему совершить новое преступление, которое он задумал.
Оленин прекрасно знал, что его разыскивают по всему миру. Но это его не беспокоило. Укрывшись на маленьком островке в очень большом океане, он чувствовал себя в безопасности. И задумал стать грозным владыкой морей. Но об этом мы узнали гораздо позже. А в то время и не догадывались, что и мы сами в его планах были предусмотрены. Хотя он и не догадывался о нашем существовании.
Отплытие на Кокос задерживалось. Правда, по уважительным причинам. Сначала Рыбкин опять поймал рыбку, неведомую до этой поры никому на свете, а потом, когда трал опустили на десять тысяч метров и вытащили на палубу (тащили, кстати сказать, ровно пять часов), он оказался полон глубоководного грунта. Полтонны грязи.
Алешка пыхтел, как паровая машина. Но не отказался помочь при промывке этого грунта. И тут все ученые заплясали на палубе. Когда грунт смыли за борт, у них осталась великолепная добыча. Правда, великолепная с их точки зрения. Это были два червя, две голотурии, моллюски и какие-то мелкие противные рачки.
— Это праздник какой-то! — ликовал вместе со всеми Штокман.
Будто этот трал принес им с глубины десять километров не двух маленьких червей, а два сундука с золотом.
— Вот, пожалуйста! Почти вся мировая наука утверждает, что на таких глубинах невозможна органическая жизнь. Там давление, мол, больше тысячи атмосфер. А они там живут! И судя по всему — прекрасно.
— А вы бы хотели так прекрасно жить? — невинно спросил Алешка. — На глубине десять километров? Под давлением тыща атмосфер? И в полной темноте?
— Знаете, юноша, — Штокман приласкал свою непослушную бородку. — Если глубоко задуматься, то мы все тоже живем под большим давлением и в относительной темноте. А что касается меня лично, то я отдал бы десять лет жизни, чтобы хоть одним глазком взглянуть: а как там у них, под давлением и в темноте. Но, к сожалению, это пока невозможно.
И никак не верилось, что это прекрасное утро — очень опасное.
Мы волновались. Не только за исход нашей операции. Мы сильно волновались — сумел ли боцман передать на «Ангелину» информацию о нашем бегстве и коварной задумке?
Сумел… Из-за острова показался массивный корпус «Ангелины». Она шла полным ходом. Если она нас догонит и долбанет своим крутым ржавым носом, то не один только Рыбкин окажется за бортом.
«Ангелина» со своими пулеметами и габаритами нас не боялась — подумаешь, научно-исследовательское судно, скорлупка, на которой находятся тихони-ученые. И эти «ботаники» задумали посадить их, бравых пиратов, на мель! Смехота! Догоним и возьмем на абордаж.
А мы, конечно, запросто могли удрать с дельфиновой, как сказал Алешка, скоростью, но нам было важно не удрать, а остаться в том же месте, чтобы продолжить исследования. И чтобы нам никто не мешал. Поэтому удирали мы не спеша, прихрамывая, как сказал Алешка.
«Ангелина» нагоняла нас. Время от времени она подавала какие-то сигналы сиреной: короткий — длинный, длинный — короткий. Мы стояли в капитанской рубке, и капитан с усмешкой «переводил» нам эти сигналы:
— «Требую сбавить ход!», «Требую остановиться!»
— Ничего не вижу, ничего не слышу, — бормотал капитан сквозь зубы, не выпуская дымящей трубки изо рта. — «Открываю огонь!»
Вот это уже неслабо: на «Ангелине» загрохотало, а над «Афалиной» пролетела очередь трассирующих пуль.
Капитан тоже подал сигнал. И перевел его нам:
— «Сбавить ход не могу. Отказал реверс. Прошу помощи!»
Ответом была вторая очередь. Пониже первой. Но прицельно огонь не велся. А вот почему — об этом мы узнали гораздо позже.
— Приближаемся к рифу, — предупредил капитан. — Всем надеть жилеты! Принять меры безопасности! Готовность номер один!
Мы мчались к острову. Сзади на нас надвигалась громадная ржавая туша.
— Проходим риф! — рявкнул капитан.
И тут вдруг где-то с нашего носа, из иллюминатора, вылетела сигнальная ракета. И словно повинуясь ей, «Ангелина» резко положила руль влево. Не пошла по нашему следу. Боцман предупредил ее об этом и указал ракетой опасный риф. Поравнявшись с нами, «Ангелина» вдруг захрустела всем своим железом, что-то на ней оборвалось и обрушилось. И она резко остановилась. Села на стол. Прямо как праздничный торт в виде корабля. По которому уже прошелся столовой ложкой непослушный малыш-сластена.
Когда скрежет железа прекратился, стали слышны другие звуки: проклятия и ругательства. А пулемет молчал. Либо у них патроны кончились, либо на него что-то тяжелое свалилось.
Наш капитан взял мегафон, и над морем прогремело:
— Не ушиблись? Счастливо оставаться!
А наш папа вышел из рубки, к нему тут же присоединился веселый матрос, и они пошли к боцману, в его каюту.
Она была заперта. Веселый матрос одним ударом ноги вышиб дверь.
Боцман сидел на койке и молча смотрел на них. Рядом лежала ракетница.
— Ваши ручки, фрау-мадам! — сказал веселый матрос.
Вот и наручники нашлись.
А папа сказал боцману:
— Все остальное потом. Где скрывается Оленин?
Боцман шмыгнул носом.
Если вам не все понятно, я постараюсь объяснить. Но сначала скажу только, что «Афалина» сделала круг, обойдя со всех сторон «Ангелину», и вернулась на станцию. И все вернулись к своим делам. Опустили ловушку, сбросили трал. Стали брать пробы воды. А микробиолог сказал:
— Здесь хороший планктон должен быть. Питательный.
Сказал так, будто предлагал нам этот питательный планктон на ужин.
Словом, боцман сделал свое дело под нашим руководством. Когда он стал подслушивать планы нашего бегства, папа и капитан повели такой разговор.
Капитан сказал, что нужно заманить «Ангелину» за собой и посадить ее на риф. Чтобы не мешала заниматься нашими делами. И он еще сказал, что знает такой риф. Очень удобный, чтобы на нем разместился ржавый сухогруз.
Папа спросил, а как его заманить на этот риф? Да очень просто, ответил капитан.
— Они идут нам в кильватер…
Кильватер, чтобы вам было ясно, это след за кормой корабля.
— Они идут нам в кильватер. Мы идем прямо на риф. Для нас он не опасен. Мы его не заденем. А они засядут на нем, как собака на заборе.
Капитан у нас тоже романтик. И где это он видел собак на заборе?
— Послушайте, — сказал папа. — А если они вдруг что-то почуют? Заметят по волнам, что впереди подводная скала? Тогда ничего не получится.
— Эта подводная скала совершенно незаметна. И обойти ее можно только в одном месте — к западу от нашего курса. Но они об этом не знают. Это единственный проход для судов в этом месте.
— Все-таки опасно, — задумчиво сказал папа. — А если мы сами зацепим днищем этот риф?
— Не зацепим! Да «Афалине» это и не страшно. Она скользнет по нему, как санки с горки.
Собаки на заборе… Санки с горки… Тут не только дурак, тут и умный задумается.
— Ну, на всякий случай меры безопасности мы примем. Перед рифом я дам соответствующую команду экипажу. «Готовность номер один».
— Я бы все-таки предпочел обойти этот риф с запада, — сказал папа.
— А смысл? Нам ведь нужно не риф обойти. Нам надо, чтобы его «Ангелина» не обошла.
Весь этот разговор внимательно слушал боцман. И сообщил своим хозяевам о наших коварных планах. И о том, что в нужный момент он даст сигнал ракетой. Чтобы «Ангелина» резко свернула к западу и тем самым преградила путь «Афалине».
Он это и сделал. Дал ракету. И направил «Ангелину» на риф.
Военная хитрость. И нам она удалась. А боцману — нет.
— Где скрывается Оленин? — терпеливо повторил папа.
— Еленин? — боцман оттопырил ухо ладонью. — Не знаю такого.
— Не надо притворяться, — поморщился папа. — Я прекрасно знаю, кто вы такой, какой у вас слух и какая совесть.
Боцман шмыгнул носом.
— И подумайте о том, — подсказал ему папа, — что вы натворили. Вам этого не простят.
— А что я такое натворил? — удивился боцман.
— Да ничего особенного, — папа пожал плечами. — Вы систематически давали дезинформацию на «Ангелину» своим хозяевам. А потом посадили ее на риф. Мы же использовали вас…
Боцман вскочил, замахал скованными руками. Попытался что-то сказать, но только хлюпнул носом.
— Да, да. Мы прослушивали все ваши переговоры. И подбрасывали вам то, что было нужно нам. Повторяю: хозяева вам этого не простят.
Боцман сел, опустил голову.
Положение у него было безвыходное. Но папа ему выход подсказал:
— Если вы чистосердечно и правдиво ответите на мои вопросы, я постараюсь смягчить вашу участь, когда мы вернемся в Россию и вас отдадут под суд. Только учтите: не врать, я многое знаю.
— А что говорить-то?
— Где Оленин? Что он замышляет?
Боцман долго молчал. Потом сказал неохотно:
— Что он замышляет, я не знаю. Обещал золотые горы и прекрасную жизнь. А находится он на острове Кокос. И ждет там «Афалину».
— Что призадумались? — спросил капитан папу.
— Не знаю, где задержанного содержать. Опасный человек.
— Чего проще! В консервной банке.
— То есть? — удивился папа. — У вас есть на борту такие большие банки?
— Эх вы, мореплаватель! Не знаете такой простой вещи.
И капитан объяснил, что моряки называют иногда консервной банкой цепной ящик. Это такое металлическое помещение в носу корабля, куда убирается якорная цепь. Со времен парусного флота туда запирали провинившихся матросов.
— Годится, — сказал папа. — Пусть привыкает.
Когда Алешка узнал про остров Кокос, он подпрыгнул чуть ли не до потолка.
— Пап! Поехали скорее туда! Ведь на этом острове остались сокровища капитана Флинта!
Наш капитан вытаращил глаза и сказал:
— Нет у меня никаких сокровищ! Ни на острове Кокос, ни в Сбербанке. Однокомнатная квартира, трубка и кошка по имени Клотик, она сейчас у соседки живет, скучает по мне. Вот и все мои сокровища.
— Да я не про ваши сокровища! Нужна мне ваша кошка! Я про того Флинта, пирата!
— Лёнь, — сказал папа и положил ему руку на плечо. — Стивенсон написал прекрасную книгу. Она и для детей, и для взрослых. Но ведь он все это придумал.
— Ну и что? Жюль Верн тоже очень много придумал. А ведь все, что он придумал, сбылось! Нет, что ли?
— А чего ты штормуешь? — спросил капитан. — Вот закончим работу на этой станции и пойдем на Кокос. За твоими сокровищами. Поделишься со мной, когда их откопаешь? А то кошачий корм нынче уж очень дорог.
— Поделюсь, — пообещал Алешка. — Я кошек тоже люблю. И вообще всех животных. Даже змей.
И с этого момента Алешка не уходил с палубы — он вовсю помогал ученым в их работе. Чтобы поскорее ее завершить и отправиться на остров Кокос, за сокровищами легендарного пиратского капитана Флинта.
Папа тоже с нетерпением ждал этого момента. Неуловимый Оленин наконец-то нашелся. Но самое главное, нужно было помешать ему совершить новое преступление, которое он задумал.
Оленин прекрасно знал, что его разыскивают по всему миру. Но это его не беспокоило. Укрывшись на маленьком островке в очень большом океане, он чувствовал себя в безопасности. И задумал стать грозным владыкой морей. Но об этом мы узнали гораздо позже. А в то время и не догадывались, что и мы сами в его планах были предусмотрены. Хотя он и не догадывался о нашем существовании.
Отплытие на Кокос задерживалось. Правда, по уважительным причинам. Сначала Рыбкин опять поймал рыбку, неведомую до этой поры никому на свете, а потом, когда трал опустили на десять тысяч метров и вытащили на палубу (тащили, кстати сказать, ровно пять часов), он оказался полон глубоководного грунта. Полтонны грязи.
Алешка пыхтел, как паровая машина. Но не отказался помочь при промывке этого грунта. И тут все ученые заплясали на палубе. Когда грунт смыли за борт, у них осталась великолепная добыча. Правда, великолепная с их точки зрения. Это были два червя, две голотурии, моллюски и какие-то мелкие противные рачки.
— Это праздник какой-то! — ликовал вместе со всеми Штокман.
Будто этот трал принес им с глубины десять километров не двух маленьких червей, а два сундука с золотом.
— Вот, пожалуйста! Почти вся мировая наука утверждает, что на таких глубинах невозможна органическая жизнь. Там давление, мол, больше тысячи атмосфер. А они там живут! И судя по всему — прекрасно.
— А вы бы хотели так прекрасно жить? — невинно спросил Алешка. — На глубине десять километров? Под давлением тыща атмосфер? И в полной темноте?
— Знаете, юноша, — Штокман приласкал свою непослушную бородку. — Если глубоко задуматься, то мы все тоже живем под большим давлением и в относительной темноте. А что касается меня лично, то я отдал бы десять лет жизни, чтобы хоть одним глазком взглянуть: а как там у них, под давлением и в темноте. Но, к сожалению, это пока невозможно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента