Страница:
Я принялся складывать аппаратуру. Десять часов уже пробило, а впереди меня ждали гораздо более важные дела. Настала пора вплотную заняться тем, что должно было обогатить Солтена Гриса.
Виллу обслуживали три автомашины, и все они были, какпринято говорить у турок, более или менее на ходу. Выйдя из дома, я некоторое время размышлял, на какой же из них мне поехать. Датсуновский пикап был почти доверху завален овощами, оставшимися после утренней поездки на базар. У «шевроле» бак оказался пустым. Таким образом, мне оставалось воспользоваться только седаном французской марки «рено». Я полагаю, что машина эта должна была бы почивать где-нибудь на свалке еще со времен первой мировой войны – считается, что фирма выпускала тогда последние свои модели в Турции. Кузов ее был пробит в результате нескольких прямых попаданий, стекла в большинстве своем высажены. Ее приходилось заводить вручную, потому что аккумулятор был постоянно разряжен. Но и здесь она проявляла характер – говорят, что ручка отдавала назад при попытке провернуть ее и даже однажды сломала кому-то руку. Поэтому я велел Карагезу завести машину. В результате мы все-таки выехали на дорогу.
Я ехал и мечтал о том, что в самом недалеком будущем куплю себе черный лимузин, длинный и пуленепробиваемый, из тех, в которых разъезжают гангстеры. Я даже приметил один такой – во время военного переворота в 1963 году был убит один из турецких генералов, и теперь машину можно купить по весьма сходной цене. Однако и у «рено» были свои преимущества. Машина очень плохо слушалась руля, и можно было рассчитывать на то, что при ее появлении на дороге все повозки и тележки заранее постараются
съехать с дороги. Чаще всего на местных дорогах встречаются эти дурацкие двуколки, обычно нагруженные сверх всякой меры и запряженные ослами. Дорога бывает просто забита ими. Если же вам удастся резко вильнуть перед самым носом у осла, то он обязательно стащит свою тележку в придорожную канаву. Зрелище получается на редкость веселое. Можно живот надорвать от смеха, наблюдая через зеркало, как возчик с руганью и проклятиями грозит тебе вслед кулаком. Я как раз любовался видом пятой сваленной таким образом в кювет тележки, когда заметил, что мы проезжаем мимо Афьон-Карахисара – он возвышался на обрывистой скале на высоте семисот пятидесяти футов и всегда возникал как-то неожиданно.
Я резко свернул влево и затормозил. Останавливаясь, я преградил дорогу целой веренице едущих со стороны города тележек, но они могли и подождать. Я высунулся в окно и внимательно осмотрел гору.
И хотя скала сплошь была покрыта слоем цементной пыли, можно было разглядеть, что на поверхности ее имеются выступц, за которые можно уцепиться, если, конечно, вы не против того, чтобы сорвать себе несколько ногтей. И все-таки я никогда не решился бы взбираться по этой каменной стене. Ни за что и никогда. А если делать это еще и в полной темноте? Нет, такое не для меня. Мой интерес проистекал из необходимости изучения характера человека – не Хеллера, разумеется, потому что с ним мне уже все было ясно – он просто сумасшедший, и тут не может быть никаких вопросов, – речь сейчас шла о моем обогащении, а в этих планах фигурировало лицо, которое внезапно начало играть весьма значительную роль в моей игре. Человеком этим был Джимми Тейвилнасти по кличке Подонок. Он сказал, будто видел, как Хеллер взбирался по этой скале, что, совершенно естественно, было просто невозможно. Отсюда следовало, что Джимми Подонок по натуре своей патологический лжец. Вот и отлично. Поэтому мне нужно будет более внимательно следить за ним, когда начнутся наши переговоры. А начаться они должны были уже сегодня. Тем временем мотор у машины заглох, и мне пришлось вылезать и вертеть эту дурацкую ручку, чтобы завести мотор вновь. И возницы убогих тележек орали почем зря и размахивали руками. Я тоже обругал их, не стесняясь в выражениях, и погрозил кулаком. Мотор наконец заработал, и я без дальнейших приключений добрался до города.
Прежде всего я отправился в строительную компанию «Мадлик». Фирма эта имела филиалы по всей Турции. Ей удалось заполучить множество правительственных контрактов, а это было верным признаком того, что руководство ее нечисто на руку. Я поставил машину под знаком, запрещающим стоянку, и вошел внутрь.
Обстряпать дельце мне удалось довольно быстро. Управляющий взял у меня чертежик и тут же подсчитал предполагаемый объем затрат. Когда же он услышал, что я хочу, чтобы госпиталь был построек за шесть недель, то взвинтил цену чуть ли не до небес. Я молча вышел из конторы, но он тут же кинулся следом, догнал меня на улице, затащил обратно и снизил запрошенную сумму вдвое. Однако при этом он добавил, что здания будут глинобитными – глина вообще излюбленный строительный материал в этих местах. Я же заявил, что здания, которые могут удовлетворить меня как заказчика, должны быть выстроены из первоклассных материалов. Поладили мы на том, что половина сооружений будут глинобитными, а половина– из высококачественных материалов. Затем уже я вдвое увеличил названную им цену и предупредил его, что он выплатит мне из них ровно половину в качестве моего личного навара. Мы подписали контракт и расстались друзьями навек.
Когда я вышел на улицу, двое полицейских на мотоциклах пристально уставились на меня. Я ответил им точно таким же взглядом, завел кое-как машину и поехал в сторону «Самого изысканного магазина компании современной западной моды фирмы Гайзи для джентльменов и простых людей». Я, конечно, предпочел бы сделать нужные мне покупки в Стамбуле, но времени в моем распоряжении оставалось маловато, а я отлично знал, что следует специально переодеться для визита к Джимми Тейвилнасти, Подонку.Было очень важно сразу же произвести на него должное впечатление.
Честно говоря, выбор оказался весьма небогатым. Но закон страны гласит, что турок не должен походить на турка, а поэтому одеваться он обязан на манер американца или итальянца, и мне кое в чем повезло. Фирма как раз получила партию товара из Гонконга, в том числе и одежды, пошитой по самой последней чикагской моде.
Я остановил выбор на серой пиджачной паре, черной рубашке с белым галстуком, черных полуботинках и серой фетровой шляпе. Все это примерно подходило мне по размерам. Я переоделся в кабинке и ловко обманул продавца, умело подменив пятисотку пятеркой в деньгах, которые он дал мне в виде сдачи. Продавец пришел в замешательство, однако я поглядел на него с таким возмущением, что он и впрямь решил, что обсчитался.
Затем я двинулся дальше, любуясь собственным отражением в витринах. Выглядел я просто великолепно – самый настоящий гангстер из фильма.
Потом я начал обход отелей, с тем чтобы выяснить, в каком из них остановился Джимми Подонок. Следует заметить, что мне не пришлось долго расхаживать, потому что в Афьоне не так-то много отелей. И в каждом из них клерки при моем вопросе отрицательно качали головой или безнадежно разводили руками. Так мне и не удалось обнаружить никаких его следов.
Ну ничего, у меня тут было еще одно дельце. Я пошел к универсальному магазину «Империя Пахалт». Магазин принадлежал крестьянскому объединению, и в нем действительно все было «пахалт», что в переводе на английский означало «изысканный», а в переводе на общечеловеческий недвусмысленно указывало, что цены здесь просто запредельные. В небольшом кабинете на задах магазина я переговорил с хозяином.
Я предложил ему вывесить объявление о том, что он скупает у населения золото. Он ответил, что золотодобывающие районы находятся на севере страны, если о них вообще можно сказать, что они «золотодобывающие». Я заверил турка, что для меня это не играет никакой роли. Для меня важно одно – при его ценах домашние хозяйки вынуждены продавать свои украшения, не так ли? Он вынужден был согласиться. Тогда я заявил, что любое количество золота, которое он скупит у обнищавших крестьянок по лондонским ценам, я куплю у него по ценам, превышающим лондонские на десять процентов. Он возразил, что объемы сделок просто не могут быть значительными, я же в свою очередь заверил его, что объемы эти будут секретом, который «станется между нами, после чего мы обсудили, как будет выглядеть вывеска, и он обязался поместить ее на самом видном месте.
Таким образом я заполучил возможность объяснить, откуда у меня появилось золото, которое я намерен был выбросить на рынок после того, как «Бликсо» с грузом прибудет на Землю. Теперь я совершенно спокойно могу заявить, что золото было куплено мной в Афьоне. А уж после того как я переправлю свои слитки в Стамбул, я едва ли вообще когда-либо появлюсь в этом универсальном магазине, чтобы купить золото.
Под прямыми лучами полуденного солнца я сидел в машине, поставленной в запрещенном для стоянки месте, и пытался сообразить, где еще мог проживать Джимми Подонок. Подле машины опять скопилось порядочное количество тележек, которым я загораживал проезд. В конце концов откуда-то появился полицейский и вывел меня из глубоких раздумий. Он наклонился и сунул свои напомаженные усы в окошко. Но, бросив на меня один-единственный взгляд, он только и вымолвил, что «ах, это вы!».
Должен сказать, что уже сам тон, которым были сказаны эти слова, прозвучал в его устах как комплимент. В нем явно наличествовали и почтение, и страх. Тут меня считают племянником того младшего офицера, который так прославился во время войны. Ведь, в конце концов, я жил в его доме. Полицейский довольно поспешно удалился и принялся вымещать свой гнев на возницах тележек, которым я загородил дорогу. Да, не зря принято говорить, что дома и стены помогают.
Этот инцидент, по-видимому, стимулировал работу моего мозга. Куда мог пойти гангстер в этом городе? Конечно же, в меблированные комнаты «Сагланмак». «Сагланмак» по-турецки означает «доступные», или «те, что можно получить». Но одновременно с этим в турецком языке это же слово означает и «укрытие», или «место, где можно спрятаться». И тут мы снова возвращаемся к величайшему мыслителю – Фрейду. Согласно его учению, мышление, а вернее подсознание, способно так видоизменять слова, чтобы они более соответствовали тайному стремлению данной личности. По-научному это называется «фрейдистскими ошибками», или «оговорками». Должно быть, именно с таким случаем мы и столкнулись в данной ситуации. И совсем неважно, что Джимми Подонок скорее знает ни слова по-турецки. Это не помешало ему сделать типично фрейдистскую оговорку. А кроме того, это было единственное место в городе, где обычно останавливались все мафиози.
Я поехал сквозь медленно расступающуюся толпу, не обращая внимания на орущих и размахивающих кулаками крестьян. Мне срочно требовалось попасть в «Меблированные комнаты Сагланмак». Но на этот раз я пошел на военную хитрость: поставил машину на запрещенном для стоянки месте примерно в квартале от намеченной цели, а сам подошел к дому с противоположной стороны. Это был типичный для здешних мест дом. На уровне второго этажа шел общий балкон, с которого спускалась лестница – устройство просто незаменимое в тех случаях, когда постояльцу приходится воспользоваться окном, чтобы быстро и без помех покинуть помещение. Я вошел уверенной походкой и прямиком направился к дежурному клерку. Это был молодой турок с прилизанными и напомаженными волосами. Надо сказать, что я уже заглядывал сегодня сюда и именно он сказал мне, что постояльца с таким именем в отеле нет. Поэтому я и не подумал снова вступать с ним в разговор. Я просто потянулся к полке и достал коробку с картотекой. Клерк моим действиям не препятствовал.
Перебрав поочередно все карточки, я так и не обнаружил имени Джимми Тейвилнасти.
Однако я хорошо запомнил, что в разговоре с Хеллером он упомянул, что пробыл здесь уже несколько недель. Тогда я просмотрел даты прибытия постояльцев и сразу же обнаружил его. Он поселился здесь под именем Джона Смита.
– А мне показалось, – с насмешливой улыбкой заметил я клерку, – будто ты, сказал, что Тейвилнасти у вас не живет.
Он сразу же потянулся к телефону, но я перехватил его руку.
– Нет, – сказал я. – Он мой старый друг, и я хотел бы сделать ему сюрприз.
В ответ клерк нахмурился. Я положил перед ним на стойку десять лир. Нахмуренное лицо чуть смягчилось.
Я положил пятьдесят лир. Клерк заулыбался.
– Покажи его номер, – попросил я.
Он показал номер, расположенный у самой лестницы на втором этаже.
– Он там? – спросил я.
Клерк кивнул.
– Погоди-ка, – сказал я. – Сейчас мы с тобой сделаем так: ты возьмешь бутылку виски – арабская подделка вполне сойдет для такого случая, – два стакана и поставишь все это на поднос. Ровно через три минуты после того, как я отойду от стойки, ты возьмешь поднос, поднимешься к его комнате и вежливо постучишься. Во время разговора с клерком я непрерывно выкладывал на стойку перед ним столировые банкноты. И делал это до тех пор, пока лицо его не расплылось в улыбке. Улыбка эта обошлась мне, таким образом, в семьсот лир. Я заставил его точно засечь время, сверил часы с его часами и вышел наружу.
Не торопясь и совершенно бесшумно я поднялся наверх по наружной лестнице. С особой тщательностью я определил расположение комнаты Джимми Подонка. Окно было раскрыто.
Мне предстояло подождать совсем немного. Точно в указанное время раздался стук в дверь. Заскрипела кровать. Я осторожно заглянул в окно. Конечно же, в комнате находился мужчина. Сейчас он осторожно подкрадывался к двери, держа в руке кольт сорок пятого калибра. Ко мне и распахнутому окну он стоял в данный момент спиной.
Я заранее знал, как будут развиваться события. Наемные убийцы, состоящие на службе у мафии, вынуждены вести очень нервную жизнь. Джимми Подонок потянулся к дверной ручке, одновременно целясь в дверь Из пистолета. Мне пора! Дверь, чуть скрипнув, начала приоткрываться.
Я шагнул через подоконник, громко объявив при этом:
– А вот и сюрприз!
Перепуганый мафиози моментально обернулся на мой голос. Пуля из его пистолета ударила в стену над моей головой. Но не успел отгреметь выстрел, как Джимми бросился к двери. Эффект был катастрофическим. Он, конечно же, столкнулся в дверях с дежурным клерком, державшим на вытянутых руках поднос со спиртным.
Клубок из рук и ног, изрядно сдобренный виски из разбитой бутылки и приправленный стеклом, под аккомпанемент еще двух беспорядочных выстрелов бесформенным комом покатился вниз по ступенькам.
Наконец они грохнулись об пол у подножия лестницы и замерли. Я рысцой сбежал по ступенькам и взял пистолет из бесчувственной руки Джимми.
– Разве так полагается встречать старых друзей? – с упреком проговорил я. Именно так и следует с ними обращаться. Прием этот можно вставить в любой учебник по психологии. Там это называется «выведением из равновесия».Правда, своим пистолетом я не просто вывел из равновесия Тейвилнасти – из него, похоже, просто дух вышибло.
Дежурный клерк, лежавший рядом с Джимми Подонком, с ужасом уставился на меня. Тут только я заметил, что пистолет в моей руке направлен прямехонько на него. Я поставил его на предохранитель.
– Ты на редкость неуклюж для официанта, – сказал я. – Посуди сам – разбить целую бутылку виски. А теперь поднимайся поживее, да принеси новую за счет заведения. Клерк кряхтя удалился.
Я поднял Тейвилнасти с пола и потащил к небольшому столику в холле. Он понемногу приходил в себя.
Клерк, трясясь от страха, принес новую бутылку виски с двумя стаканами. Прежде всего я вернул Тейвилнасти его пистолет. Потом налил ему изрядную порцию виски. Он немедленно выпил. После этого на его изрытом оспой лице появилось выражение настоящего раздумья.
– Что, черт побери, должно все это означать? – осведомился он наконец.
– Просто мне не хотелось, чтобы ты случайно застрелил меня, – ответил я.
Чувствовалось, что он все еще не разобрался в ситуации. Я налил ему еще виски. И решил начать с другого конца.
– Я спокойно мог бы убить тебя, но, как видишь, я этого не сделал. И этот факт доказывает, что я являюсь твоим другом. Он обдумывал мои слова, потирая шишки и ссадины на голове.
Я снова подлил виски в его стакан.
– Как поживает Бэби? – спросил я.
Он поглядел на меня ничего не выражающими глазами.
– Ладно, не придуривайся, – сказал я. – Я спрашиваю о Бэби Корлеоне, моей старой любви.
– А ты знаком с Бэби?
– Конечно же, я знаком с Бэби.
– А откуда ты ее знаешь?
– Встречались, – лаконично ответил я.
Он выпил виски.
– Ты из АБН?
В ответ я рассмеялся.
– Из ФБР?
Я налил ему еще виски.
– Я из Всемирной организации труда. И собираюсь помочь тебе сколотить состояние.
Он молча выпил.
– А теперь слушай меня внимательно, – сказал я. – Мы заняты строительством нового госпиталя. Он будет готов принять первых пациентов примерно через два месяца. Мы овладели совершенно новой методикой производства пластических операций. Мы можем изменять отпечатки пальцев, расположение зубов, голосовые связки, лицевые кости черепа.
– А ты не (...)?
– Ничуть. Кроме нас никто на свете не способен на такое. И никто об этом не будет знать. Сам знаешь, клятва Гиппократа и все такое прочее.
– Вроде пятой поправки к Конституции?
– Совершенно верно, – подтвердил я.—А теперь перейдем к делу. Ты прекрасно знаешь дно Атлантик-Сити. Ты близко знаком с многими ключевыми фигурами мафии. Верно?
– Ну верно, – буркнул он.
– Так вот, у мафии полно людей, которые скрываются от закона, их там набилось столько, что яблоку негде упасть. Люди эти предпочитают никому не показывать свое лицо, потому что фотографии их вместе с отпечатками пальцев хранятся в каждом полицейском управлении, в ФБР и в Интерполе. Правильно я говорю?
– Ну правильно.
– Так вот, если этих людей удастся переправить сюда и поместить во «Всемирный благотворительный госпиталь милосердия и любви», мы сможем изменить их физическую внешность, снабдить их новыми свидетельствами о рождении и паспортами и все это, естественно, по твердой цене. Ты же лично положишь в свой карман двадцать процентов уплаченной ими суммы. Он взял со стола бумажную салфетку и принялся что-то старательно подсчитывать.
– Я буду богатым человеком, – изрек он наконец.
– Верно.
– Но есть тут одна и неправильная вещь, – сказал он. – Я могу шепнуть кое-кому словечко, и шепот этот будет услышан. Я могу поставлять сюда людей с именами просто пачками. Но я не могу этого сделать.
– Почему не можешь?
– Потому что сейчас я занят другой работой. У меня контракт.
– Знаю, – сказал я. – Гансальмо Сильва?
– Откуда ты узнал?
– У меня есть свои источники, – и я высокомерно поглядел на него сверху вниз. – Сильва не вернется сюда по меньшей мере еще недель семь. А., это означает, что в твоем распоряжении имеется шесть недель, которые ты можешь посвятить вербовке первых пациентов для нашего госпиталя.
– Мне понадобятся деньга на расходы. Я не могу повесить их на Бэби.
– А ты бери деньги на расходы из сумм, выплаченных тебе в виде аванса, – посоветовал я.
– Ну ты и хитер! – воскликнул он и рассмеялся.
– А если ты сумеешь поставить нам много клиентов и дело через пару месяцев завертится, то и я смогу подбросить тебе кое-какой дополнительный заработок.
– Да?
– Да. Я преподнесу тебе Гансальмо Сильву на серебряном блюде.
– А ты не (...)?
– Я подставлю тебе его как глиняного голубка в тире!
На глаза его навернулись слезы благодарности, и он протянул мне руку:
– Ну, начальник, считай, что поладили!
Да, что ни говори, а психологические приемы срабатывают безупречно и безотказно. Немного погодя я вернулся к своей машине и, не обращая никакого внимания на вечно возмущающуюся чем-то толпу местных жителей, завел машину и уехал. Все во мне ликовало. Мне даже казалось, что я не еду, а парю в облаках.
Солтен Грис, он же Султан-бей, на пути к просто неприличному богатству. И в конце концов, разве Великий Совет не велел нам внедрять элементы более прогрессивной технологии на этой планете? То есть именно в тех областях, где технология эта принесла бы настоящую пользу, не так ли?
Солнце шпарило вовсю. Небо было безоблачным и сияющим, во мне тоже все сияло и пело, когда я гнал свою машину, возвращаясь домой. И тут мне припомнилось, что вдобавок ко всему мне еще сегодня доставят танцовщицу. Будущее представлялось мне настолько блестящим, что я невольно сделал то, чего я обычно никогда не делал – я вдруг запел.
Фрэнки и Джонни – парочка что надо!
Что бы ни случилось, Фрэнки с Джонни рядом!
Фрэнки клялась Джонни век его любить,
Джонни клялся Фрэнки девочек забыть!
На дороге появилось препятствие. Это была вереница из десяти тяжело нагруженных верблюдов. Они плелись, с трудом передвигая ноги, и я даже не мог разглядеть, где же их погонщик. Сигнал у– моего «рено» давным-давно испортился, и мне пришлось чуть ли не по пояс высунуться в окно, чтобы разглядеть, что же там творится во главе каравана.
Ага! Именно то, чего я и ожидал.
В этих местах веревку-поводок переднего верблюда зачастую привязывают к ослу, поскольку животное это, по-видимому, знает дорогу к месту, куда направляется караван. И вот осел попросту тянет за собой всю цепочку верблюдов и приводит их в конце концов к месту назначения. По этому можно судить, до чего же глупые животные эти верблюды, если такая маленькая и тупая скотина, как осел, оказывается умнее их.
Такого шанса позабавиться просто нельзя было упускать.
Я тут же запел во весь голос:
Вернись ко мне, мой друг!
Ведь я же твой супруг!
Я направил машину почти прямо на осла. Тут уж вопрос стоял так – либо мой бампер, либо его нос. Но не исключаю возможности, что главную роль здесь сыграло и мое пение. Глупое животное рвануло привязанную к нему веревку-поводок, взревело и перемахнуло через кювет. Верблюды вели себя так, будто попали под артиллерийский обстрел. Они сразу же попрыгали с дороги на поле подсолнечников, теряя вьюки и пытаясь во что бы то ни стало следовать за ослом. Я просто покатывался со смеху. Так я подъехал к Международному центру переподготовки фермеров, перевернув попутно бампером выставленный здесь явно по ошибке столб со знаком, запрещающим парковку, и остановился у конторы коменданта базы.
Контраст между выражением его лица и моим настроением был просто разительным. При виде меня он застонал и обеими руками схватился за голову.
– Офицер Грис, – сказал он, подымая наконец голову, – нельзя ли нам постараться создавать вокруг себя поменьше замешательств?
– Ты что, имеешь в виду этот дурацкий дорожный знак? – высокомерно поинтересовался я.
– Нет. Дело вовсе не в нем. Прошлой ночью произошла драка, а сегодня наши агенты в городе донесли, что сыплются жалобы со стороны владельцев тележек, жалобы полиции на то, что вы постоянно паркуете машину в неположенных местах, а перед самым вашим появлением мне позвонили и сообщили, что вы с каким-то гангстером открыли пальбу в отеле. Умоляю вас, офицер Грис, будьте поосторожней. Нас вообще не должны замечать здесь. До вашего прибытия мы все...
– Глупости! – резко перебил я его. – Вы жили совсем не в духе планеты. Вы вели себя как захолустные деревенские растяпы. Вы не задавали тон и ритм, и вы далеко отстали. Так что позвольте теперь действовать мне! Именно я являюсь крупнейшим специалистом по социально-поведенческим стереотипам на Блито-ПЗ. Вы хотя бы посмотрели их фильмы, если не способны на что-либо другое. Ну хотя бы те, которые импортируют в Турцию. Да они там ничем иным и не занимаются, как только стрельбой друг в друга и взрыванием всего на свете. Но у меня сейчас просто нет свободного времени, чтобы восполнять пробелы в вашем самообразовании или заниматься улучшением культурно-просветительской работы. Я приехал сюда ради дела! И я швырнул пачку контрактов на его стол. Он взял ее усталым жестом и сокрушенно покачал головой, как бы давая понять, что он и тут не ожидает ничего хорошего.
– Госпиталь? – недоуменно спросил он. – Госпиталь стоимостью в пятьсот тысяч долларов?
– Вот именно, – сказал я. – А уж заботы по государственному устройству, Фахт-бей, оставьте мне.
– Но ведь это не было одобрено нашим, местным офицерским советом. Наш начальник финансовой службы упадет в обморок при виде этих бумаг.
Кого-кого, а нашего начфина я знал отлично. Он был беженцем из Бейрута. В Ливане он считался одним из ведущих банкиров, пока война не привела к краху банковское дело и не заставила его бежать из страны. Жадный и наглый ливанец.
– А ты передай ему, чтобы он вытащил из казенного денежного ящика свои грязные лапы, пока я не обрубил ему их, – сказал я. – И раз уж мы заговорили об этом, то выдай-ка мне тридцать тысяч лир. Я поиздержался на этом деле. Он поплыл в свою комнату на задах конторы и вернулся оттуда с тридцатью тысячами турецких лир. Сделав какую-то пометку в книге, он, стоя прямо передо мной, спокойно отсчитал десять тысяч и спрятал их в карман.
– Постой! – заорал я. – А когда это ты получил лицензию на кражу государственных денег?
Следует сказать, что поведение его меня здорово разозлило.
Глава 2
Виллу обслуживали три автомашины, и все они были, какпринято говорить у турок, более или менее на ходу. Выйдя из дома, я некоторое время размышлял, на какой же из них мне поехать. Датсуновский пикап был почти доверху завален овощами, оставшимися после утренней поездки на базар. У «шевроле» бак оказался пустым. Таким образом, мне оставалось воспользоваться только седаном французской марки «рено». Я полагаю, что машина эта должна была бы почивать где-нибудь на свалке еще со времен первой мировой войны – считается, что фирма выпускала тогда последние свои модели в Турции. Кузов ее был пробит в результате нескольких прямых попаданий, стекла в большинстве своем высажены. Ее приходилось заводить вручную, потому что аккумулятор был постоянно разряжен. Но и здесь она проявляла характер – говорят, что ручка отдавала назад при попытке провернуть ее и даже однажды сломала кому-то руку. Поэтому я велел Карагезу завести машину. В результате мы все-таки выехали на дорогу.
Я ехал и мечтал о том, что в самом недалеком будущем куплю себе черный лимузин, длинный и пуленепробиваемый, из тех, в которых разъезжают гангстеры. Я даже приметил один такой – во время военного переворота в 1963 году был убит один из турецких генералов, и теперь машину можно купить по весьма сходной цене. Однако и у «рено» были свои преимущества. Машина очень плохо слушалась руля, и можно было рассчитывать на то, что при ее появлении на дороге все повозки и тележки заранее постараются
съехать с дороги. Чаще всего на местных дорогах встречаются эти дурацкие двуколки, обычно нагруженные сверх всякой меры и запряженные ослами. Дорога бывает просто забита ими. Если же вам удастся резко вильнуть перед самым носом у осла, то он обязательно стащит свою тележку в придорожную канаву. Зрелище получается на редкость веселое. Можно живот надорвать от смеха, наблюдая через зеркало, как возчик с руганью и проклятиями грозит тебе вслед кулаком. Я как раз любовался видом пятой сваленной таким образом в кювет тележки, когда заметил, что мы проезжаем мимо Афьон-Карахисара – он возвышался на обрывистой скале на высоте семисот пятидесяти футов и всегда возникал как-то неожиданно.
Я резко свернул влево и затормозил. Останавливаясь, я преградил дорогу целой веренице едущих со стороны города тележек, но они могли и подождать. Я высунулся в окно и внимательно осмотрел гору.
И хотя скала сплошь была покрыта слоем цементной пыли, можно было разглядеть, что на поверхности ее имеются выступц, за которые можно уцепиться, если, конечно, вы не против того, чтобы сорвать себе несколько ногтей. И все-таки я никогда не решился бы взбираться по этой каменной стене. Ни за что и никогда. А если делать это еще и в полной темноте? Нет, такое не для меня. Мой интерес проистекал из необходимости изучения характера человека – не Хеллера, разумеется, потому что с ним мне уже все было ясно – он просто сумасшедший, и тут не может быть никаких вопросов, – речь сейчас шла о моем обогащении, а в этих планах фигурировало лицо, которое внезапно начало играть весьма значительную роль в моей игре. Человеком этим был Джимми Тейвилнасти по кличке Подонок. Он сказал, будто видел, как Хеллер взбирался по этой скале, что, совершенно естественно, было просто невозможно. Отсюда следовало, что Джимми Подонок по натуре своей патологический лжец. Вот и отлично. Поэтому мне нужно будет более внимательно следить за ним, когда начнутся наши переговоры. А начаться они должны были уже сегодня. Тем временем мотор у машины заглох, и мне пришлось вылезать и вертеть эту дурацкую ручку, чтобы завести мотор вновь. И возницы убогих тележек орали почем зря и размахивали руками. Я тоже обругал их, не стесняясь в выражениях, и погрозил кулаком. Мотор наконец заработал, и я без дальнейших приключений добрался до города.
Прежде всего я отправился в строительную компанию «Мадлик». Фирма эта имела филиалы по всей Турции. Ей удалось заполучить множество правительственных контрактов, а это было верным признаком того, что руководство ее нечисто на руку. Я поставил машину под знаком, запрещающим стоянку, и вошел внутрь.
Обстряпать дельце мне удалось довольно быстро. Управляющий взял у меня чертежик и тут же подсчитал предполагаемый объем затрат. Когда же он услышал, что я хочу, чтобы госпиталь был построек за шесть недель, то взвинтил цену чуть ли не до небес. Я молча вышел из конторы, но он тут же кинулся следом, догнал меня на улице, затащил обратно и снизил запрошенную сумму вдвое. Однако при этом он добавил, что здания будут глинобитными – глина вообще излюбленный строительный материал в этих местах. Я же заявил, что здания, которые могут удовлетворить меня как заказчика, должны быть выстроены из первоклассных материалов. Поладили мы на том, что половина сооружений будут глинобитными, а половина– из высококачественных материалов. Затем уже я вдвое увеличил названную им цену и предупредил его, что он выплатит мне из них ровно половину в качестве моего личного навара. Мы подписали контракт и расстались друзьями навек.
Когда я вышел на улицу, двое полицейских на мотоциклах пристально уставились на меня. Я ответил им точно таким же взглядом, завел кое-как машину и поехал в сторону «Самого изысканного магазина компании современной западной моды фирмы Гайзи для джентльменов и простых людей». Я, конечно, предпочел бы сделать нужные мне покупки в Стамбуле, но времени в моем распоряжении оставалось маловато, а я отлично знал, что следует специально переодеться для визита к Джимми Тейвилнасти, Подонку.Было очень важно сразу же произвести на него должное впечатление.
Честно говоря, выбор оказался весьма небогатым. Но закон страны гласит, что турок не должен походить на турка, а поэтому одеваться он обязан на манер американца или итальянца, и мне кое в чем повезло. Фирма как раз получила партию товара из Гонконга, в том числе и одежды, пошитой по самой последней чикагской моде.
Я остановил выбор на серой пиджачной паре, черной рубашке с белым галстуком, черных полуботинках и серой фетровой шляпе. Все это примерно подходило мне по размерам. Я переоделся в кабинке и ловко обманул продавца, умело подменив пятисотку пятеркой в деньгах, которые он дал мне в виде сдачи. Продавец пришел в замешательство, однако я поглядел на него с таким возмущением, что он и впрямь решил, что обсчитался.
Затем я двинулся дальше, любуясь собственным отражением в витринах. Выглядел я просто великолепно – самый настоящий гангстер из фильма.
Потом я начал обход отелей, с тем чтобы выяснить, в каком из них остановился Джимми Подонок. Следует заметить, что мне не пришлось долго расхаживать, потому что в Афьоне не так-то много отелей. И в каждом из них клерки при моем вопросе отрицательно качали головой или безнадежно разводили руками. Так мне и не удалось обнаружить никаких его следов.
Ну ничего, у меня тут было еще одно дельце. Я пошел к универсальному магазину «Империя Пахалт». Магазин принадлежал крестьянскому объединению, и в нем действительно все было «пахалт», что в переводе на английский означало «изысканный», а в переводе на общечеловеческий недвусмысленно указывало, что цены здесь просто запредельные. В небольшом кабинете на задах магазина я переговорил с хозяином.
Я предложил ему вывесить объявление о том, что он скупает у населения золото. Он ответил, что золотодобывающие районы находятся на севере страны, если о них вообще можно сказать, что они «золотодобывающие». Я заверил турка, что для меня это не играет никакой роли. Для меня важно одно – при его ценах домашние хозяйки вынуждены продавать свои украшения, не так ли? Он вынужден был согласиться. Тогда я заявил, что любое количество золота, которое он скупит у обнищавших крестьянок по лондонским ценам, я куплю у него по ценам, превышающим лондонские на десять процентов. Он возразил, что объемы сделок просто не могут быть значительными, я же в свою очередь заверил его, что объемы эти будут секретом, который «станется между нами, после чего мы обсудили, как будет выглядеть вывеска, и он обязался поместить ее на самом видном месте.
Таким образом я заполучил возможность объяснить, откуда у меня появилось золото, которое я намерен был выбросить на рынок после того, как «Бликсо» с грузом прибудет на Землю. Теперь я совершенно спокойно могу заявить, что золото было куплено мной в Афьоне. А уж после того как я переправлю свои слитки в Стамбул, я едва ли вообще когда-либо появлюсь в этом универсальном магазине, чтобы купить золото.
Под прямыми лучами полуденного солнца я сидел в машине, поставленной в запрещенном для стоянки месте, и пытался сообразить, где еще мог проживать Джимми Подонок. Подле машины опять скопилось порядочное количество тележек, которым я загораживал проезд. В конце концов откуда-то появился полицейский и вывел меня из глубоких раздумий. Он наклонился и сунул свои напомаженные усы в окошко. Но, бросив на меня один-единственный взгляд, он только и вымолвил, что «ах, это вы!».
Должен сказать, что уже сам тон, которым были сказаны эти слова, прозвучал в его устах как комплимент. В нем явно наличествовали и почтение, и страх. Тут меня считают племянником того младшего офицера, который так прославился во время войны. Ведь, в конце концов, я жил в его доме. Полицейский довольно поспешно удалился и принялся вымещать свой гнев на возницах тележек, которым я загородил дорогу. Да, не зря принято говорить, что дома и стены помогают.
Этот инцидент, по-видимому, стимулировал работу моего мозга. Куда мог пойти гангстер в этом городе? Конечно же, в меблированные комнаты «Сагланмак». «Сагланмак» по-турецки означает «доступные», или «те, что можно получить». Но одновременно с этим в турецком языке это же слово означает и «укрытие», или «место, где можно спрятаться». И тут мы снова возвращаемся к величайшему мыслителю – Фрейду. Согласно его учению, мышление, а вернее подсознание, способно так видоизменять слова, чтобы они более соответствовали тайному стремлению данной личности. По-научному это называется «фрейдистскими ошибками», или «оговорками». Должно быть, именно с таким случаем мы и столкнулись в данной ситуации. И совсем неважно, что Джимми Подонок скорее знает ни слова по-турецки. Это не помешало ему сделать типично фрейдистскую оговорку. А кроме того, это было единственное место в городе, где обычно останавливались все мафиози.
Я поехал сквозь медленно расступающуюся толпу, не обращая внимания на орущих и размахивающих кулаками крестьян. Мне срочно требовалось попасть в «Меблированные комнаты Сагланмак». Но на этот раз я пошел на военную хитрость: поставил машину на запрещенном для стоянки месте примерно в квартале от намеченной цели, а сам подошел к дому с противоположной стороны. Это был типичный для здешних мест дом. На уровне второго этажа шел общий балкон, с которого спускалась лестница – устройство просто незаменимое в тех случаях, когда постояльцу приходится воспользоваться окном, чтобы быстро и без помех покинуть помещение. Я вошел уверенной походкой и прямиком направился к дежурному клерку. Это был молодой турок с прилизанными и напомаженными волосами. Надо сказать, что я уже заглядывал сегодня сюда и именно он сказал мне, что постояльца с таким именем в отеле нет. Поэтому я и не подумал снова вступать с ним в разговор. Я просто потянулся к полке и достал коробку с картотекой. Клерк моим действиям не препятствовал.
Перебрав поочередно все карточки, я так и не обнаружил имени Джимми Тейвилнасти.
Однако я хорошо запомнил, что в разговоре с Хеллером он упомянул, что пробыл здесь уже несколько недель. Тогда я просмотрел даты прибытия постояльцев и сразу же обнаружил его. Он поселился здесь под именем Джона Смита.
– А мне показалось, – с насмешливой улыбкой заметил я клерку, – будто ты, сказал, что Тейвилнасти у вас не живет.
Он сразу же потянулся к телефону, но я перехватил его руку.
– Нет, – сказал я. – Он мой старый друг, и я хотел бы сделать ему сюрприз.
В ответ клерк нахмурился. Я положил перед ним на стойку десять лир. Нахмуренное лицо чуть смягчилось.
Я положил пятьдесят лир. Клерк заулыбался.
– Покажи его номер, – попросил я.
Он показал номер, расположенный у самой лестницы на втором этаже.
– Он там? – спросил я.
Клерк кивнул.
– Погоди-ка, – сказал я. – Сейчас мы с тобой сделаем так: ты возьмешь бутылку виски – арабская подделка вполне сойдет для такого случая, – два стакана и поставишь все это на поднос. Ровно через три минуты после того, как я отойду от стойки, ты возьмешь поднос, поднимешься к его комнате и вежливо постучишься. Во время разговора с клерком я непрерывно выкладывал на стойку перед ним столировые банкноты. И делал это до тех пор, пока лицо его не расплылось в улыбке. Улыбка эта обошлась мне, таким образом, в семьсот лир. Я заставил его точно засечь время, сверил часы с его часами и вышел наружу.
Не торопясь и совершенно бесшумно я поднялся наверх по наружной лестнице. С особой тщательностью я определил расположение комнаты Джимми Подонка. Окно было раскрыто.
Мне предстояло подождать совсем немного. Точно в указанное время раздался стук в дверь. Заскрипела кровать. Я осторожно заглянул в окно. Конечно же, в комнате находился мужчина. Сейчас он осторожно подкрадывался к двери, держа в руке кольт сорок пятого калибра. Ко мне и распахнутому окну он стоял в данный момент спиной.
Я заранее знал, как будут развиваться события. Наемные убийцы, состоящие на службе у мафии, вынуждены вести очень нервную жизнь. Джимми Подонок потянулся к дверной ручке, одновременно целясь в дверь Из пистолета. Мне пора! Дверь, чуть скрипнув, начала приоткрываться.
Я шагнул через подоконник, громко объявив при этом:
– А вот и сюрприз!
Перепуганый мафиози моментально обернулся на мой голос. Пуля из его пистолета ударила в стену над моей головой. Но не успел отгреметь выстрел, как Джимми бросился к двери. Эффект был катастрофическим. Он, конечно же, столкнулся в дверях с дежурным клерком, державшим на вытянутых руках поднос со спиртным.
Клубок из рук и ног, изрядно сдобренный виски из разбитой бутылки и приправленный стеклом, под аккомпанемент еще двух беспорядочных выстрелов бесформенным комом покатился вниз по ступенькам.
Наконец они грохнулись об пол у подножия лестницы и замерли. Я рысцой сбежал по ступенькам и взял пистолет из бесчувственной руки Джимми.
– Разве так полагается встречать старых друзей? – с упреком проговорил я. Именно так и следует с ними обращаться. Прием этот можно вставить в любой учебник по психологии. Там это называется «выведением из равновесия».Правда, своим пистолетом я не просто вывел из равновесия Тейвилнасти – из него, похоже, просто дух вышибло.
Дежурный клерк, лежавший рядом с Джимми Подонком, с ужасом уставился на меня. Тут только я заметил, что пистолет в моей руке направлен прямехонько на него. Я поставил его на предохранитель.
– Ты на редкость неуклюж для официанта, – сказал я. – Посуди сам – разбить целую бутылку виски. А теперь поднимайся поживее, да принеси новую за счет заведения. Клерк кряхтя удалился.
Я поднял Тейвилнасти с пола и потащил к небольшому столику в холле. Он понемногу приходил в себя.
Клерк, трясясь от страха, принес новую бутылку виски с двумя стаканами. Прежде всего я вернул Тейвилнасти его пистолет. Потом налил ему изрядную порцию виски. Он немедленно выпил. После этого на его изрытом оспой лице появилось выражение настоящего раздумья.
– Что, черт побери, должно все это означать? – осведомился он наконец.
– Просто мне не хотелось, чтобы ты случайно застрелил меня, – ответил я.
Чувствовалось, что он все еще не разобрался в ситуации. Я налил ему еще виски. И решил начать с другого конца.
– Я спокойно мог бы убить тебя, но, как видишь, я этого не сделал. И этот факт доказывает, что я являюсь твоим другом. Он обдумывал мои слова, потирая шишки и ссадины на голове.
Я снова подлил виски в его стакан.
– Как поживает Бэби? – спросил я.
Он поглядел на меня ничего не выражающими глазами.
– Ладно, не придуривайся, – сказал я. – Я спрашиваю о Бэби Корлеоне, моей старой любви.
– А ты знаком с Бэби?
– Конечно же, я знаком с Бэби.
– А откуда ты ее знаешь?
– Встречались, – лаконично ответил я.
Он выпил виски.
– Ты из АБН?
В ответ я рассмеялся.
– Из ФБР?
Я налил ему еще виски.
– Я из Всемирной организации труда. И собираюсь помочь тебе сколотить состояние.
Он молча выпил.
– А теперь слушай меня внимательно, – сказал я. – Мы заняты строительством нового госпиталя. Он будет готов принять первых пациентов примерно через два месяца. Мы овладели совершенно новой методикой производства пластических операций. Мы можем изменять отпечатки пальцев, расположение зубов, голосовые связки, лицевые кости черепа.
– А ты не (...)?
– Ничуть. Кроме нас никто на свете не способен на такое. И никто об этом не будет знать. Сам знаешь, клятва Гиппократа и все такое прочее.
– Вроде пятой поправки к Конституции?
– Совершенно верно, – подтвердил я.—А теперь перейдем к делу. Ты прекрасно знаешь дно Атлантик-Сити. Ты близко знаком с многими ключевыми фигурами мафии. Верно?
– Ну верно, – буркнул он.
– Так вот, у мафии полно людей, которые скрываются от закона, их там набилось столько, что яблоку негде упасть. Люди эти предпочитают никому не показывать свое лицо, потому что фотографии их вместе с отпечатками пальцев хранятся в каждом полицейском управлении, в ФБР и в Интерполе. Правильно я говорю?
– Ну правильно.
– Так вот, если этих людей удастся переправить сюда и поместить во «Всемирный благотворительный госпиталь милосердия и любви», мы сможем изменить их физическую внешность, снабдить их новыми свидетельствами о рождении и паспортами и все это, естественно, по твердой цене. Ты же лично положишь в свой карман двадцать процентов уплаченной ими суммы. Он взял со стола бумажную салфетку и принялся что-то старательно подсчитывать.
– Я буду богатым человеком, – изрек он наконец.
– Верно.
– Но есть тут одна и неправильная вещь, – сказал он. – Я могу шепнуть кое-кому словечко, и шепот этот будет услышан. Я могу поставлять сюда людей с именами просто пачками. Но я не могу этого сделать.
– Почему не можешь?
– Потому что сейчас я занят другой работой. У меня контракт.
– Знаю, – сказал я. – Гансальмо Сильва?
– Откуда ты узнал?
– У меня есть свои источники, – и я высокомерно поглядел на него сверху вниз. – Сильва не вернется сюда по меньшей мере еще недель семь. А., это означает, что в твоем распоряжении имеется шесть недель, которые ты можешь посвятить вербовке первых пациентов для нашего госпиталя.
– Мне понадобятся деньга на расходы. Я не могу повесить их на Бэби.
– А ты бери деньги на расходы из сумм, выплаченных тебе в виде аванса, – посоветовал я.
– Ну ты и хитер! – воскликнул он и рассмеялся.
– А если ты сумеешь поставить нам много клиентов и дело через пару месяцев завертится, то и я смогу подбросить тебе кое-какой дополнительный заработок.
– Да?
– Да. Я преподнесу тебе Гансальмо Сильву на серебряном блюде.
– А ты не (...)?
– Я подставлю тебе его как глиняного голубка в тире!
На глаза его навернулись слезы благодарности, и он протянул мне руку:
– Ну, начальник, считай, что поладили!
Да, что ни говори, а психологические приемы срабатывают безупречно и безотказно. Немного погодя я вернулся к своей машине и, не обращая никакого внимания на вечно возмущающуюся чем-то толпу местных жителей, завел машину и уехал. Все во мне ликовало. Мне даже казалось, что я не еду, а парю в облаках.
Солтен Грис, он же Султан-бей, на пути к просто неприличному богатству. И в конце концов, разве Великий Совет не велел нам внедрять элементы более прогрессивной технологии на этой планете? То есть именно в тех областях, где технология эта принесла бы настоящую пользу, не так ли?
Глава 3
Солнце шпарило вовсю. Небо было безоблачным и сияющим, во мне тоже все сияло и пело, когда я гнал свою машину, возвращаясь домой. И тут мне припомнилось, что вдобавок ко всему мне еще сегодня доставят танцовщицу. Будущее представлялось мне настолько блестящим, что я невольно сделал то, чего я обычно никогда не делал – я вдруг запел.
Фрэнки и Джонни – парочка что надо!
Что бы ни случилось, Фрэнки с Джонни рядом!
Фрэнки клялась Джонни век его любить,
Джонни клялся Фрэнки девочек забыть!
На дороге появилось препятствие. Это была вереница из десяти тяжело нагруженных верблюдов. Они плелись, с трудом передвигая ноги, и я даже не мог разглядеть, где же их погонщик. Сигнал у– моего «рено» давным-давно испортился, и мне пришлось чуть ли не по пояс высунуться в окно, чтобы разглядеть, что же там творится во главе каравана.
Ага! Именно то, чего я и ожидал.
В этих местах веревку-поводок переднего верблюда зачастую привязывают к ослу, поскольку животное это, по-видимому, знает дорогу к месту, куда направляется караван. И вот осел попросту тянет за собой всю цепочку верблюдов и приводит их в конце концов к месту назначения. По этому можно судить, до чего же глупые животные эти верблюды, если такая маленькая и тупая скотина, как осел, оказывается умнее их.
Такого шанса позабавиться просто нельзя было упускать.
Я тут же запел во весь голос:
Вернись ко мне, мой друг!
Ведь я же твой супруг!
Я направил машину почти прямо на осла. Тут уж вопрос стоял так – либо мой бампер, либо его нос. Но не исключаю возможности, что главную роль здесь сыграло и мое пение. Глупое животное рвануло привязанную к нему веревку-поводок, взревело и перемахнуло через кювет. Верблюды вели себя так, будто попали под артиллерийский обстрел. Они сразу же попрыгали с дороги на поле подсолнечников, теряя вьюки и пытаясь во что бы то ни стало следовать за ослом. Я просто покатывался со смеху. Так я подъехал к Международному центру переподготовки фермеров, перевернув попутно бампером выставленный здесь явно по ошибке столб со знаком, запрещающим парковку, и остановился у конторы коменданта базы.
Контраст между выражением его лица и моим настроением был просто разительным. При виде меня он застонал и обеими руками схватился за голову.
– Офицер Грис, – сказал он, подымая наконец голову, – нельзя ли нам постараться создавать вокруг себя поменьше замешательств?
– Ты что, имеешь в виду этот дурацкий дорожный знак? – высокомерно поинтересовался я.
– Нет. Дело вовсе не в нем. Прошлой ночью произошла драка, а сегодня наши агенты в городе донесли, что сыплются жалобы со стороны владельцев тележек, жалобы полиции на то, что вы постоянно паркуете машину в неположенных местах, а перед самым вашим появлением мне позвонили и сообщили, что вы с каким-то гангстером открыли пальбу в отеле. Умоляю вас, офицер Грис, будьте поосторожней. Нас вообще не должны замечать здесь. До вашего прибытия мы все...
– Глупости! – резко перебил я его. – Вы жили совсем не в духе планеты. Вы вели себя как захолустные деревенские растяпы. Вы не задавали тон и ритм, и вы далеко отстали. Так что позвольте теперь действовать мне! Именно я являюсь крупнейшим специалистом по социально-поведенческим стереотипам на Блито-ПЗ. Вы хотя бы посмотрели их фильмы, если не способны на что-либо другое. Ну хотя бы те, которые импортируют в Турцию. Да они там ничем иным и не занимаются, как только стрельбой друг в друга и взрыванием всего на свете. Но у меня сейчас просто нет свободного времени, чтобы восполнять пробелы в вашем самообразовании или заниматься улучшением культурно-просветительской работы. Я приехал сюда ради дела! И я швырнул пачку контрактов на его стол. Он взял ее усталым жестом и сокрушенно покачал головой, как бы давая понять, что он и тут не ожидает ничего хорошего.
– Госпиталь? – недоуменно спросил он. – Госпиталь стоимостью в пятьсот тысяч долларов?
– Вот именно, – сказал я. – А уж заботы по государственному устройству, Фахт-бей, оставьте мне.
– Но ведь это не было одобрено нашим, местным офицерским советом. Наш начальник финансовой службы упадет в обморок при виде этих бумаг.
Кого-кого, а нашего начфина я знал отлично. Он был беженцем из Бейрута. В Ливане он считался одним из ведущих банкиров, пока война не привела к краху банковское дело и не заставила его бежать из страны. Жадный и наглый ливанец.
– А ты передай ему, чтобы он вытащил из казенного денежного ящика свои грязные лапы, пока я не обрубил ему их, – сказал я. – И раз уж мы заговорили об этом, то выдай-ка мне тридцать тысяч лир. Я поиздержался на этом деле. Он поплыл в свою комнату на задах конторы и вернулся оттуда с тридцатью тысячами турецких лир. Сделав какую-то пометку в книге, он, стоя прямо передо мной, спокойно отсчитал десять тысяч и спрятал их в карман.
– Постой! – заорал я. – А когда это ты получил лицензию на кражу государственных денег?
Следует сказать, что поведение его меня здорово разозлило.