Страница:
Глупости, — возразил я. — Кому могут быть интересны правительственные и к тому же совершенно законные сделки? Тут где-то поблизости должна быть бульонная. Посади машину, чтобы я мог позавтракать.
Нет, ничто не способно испортить мне этот прекрасный день!
«Молись своим богам, Хеллер, — говорил я про себя, жадно заталкивая в рот булочку и наслаждаясь душистым бульоном. — Очень может быть, что умный Грис для тебя и не очень страшен. Но умный и при этом богатый Грис — это непоборимая комбинация! Так что складывай руки и иди на дно!»
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
Нет, ничто не способно испортить мне этот прекрасный день!
«Молись своим богам, Хеллер, — говорил я про себя, жадно заталкивая в рот булочку и наслаждаясь душистым бульоном. — Очень может быть, что умный Грис для тебя и не очень страшен. Но умный и при этом богатый Грис — это непоборимая комбинация! Так что складывай руки и иди на дно!»
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА 1
Ступив на путь упрочения своего благосостояния, я не упустил возможности должным образом подстраховаться. Аккуратность — вот мой девиз. Цокая языком, чтобы удалить застрявшие между зубами крошки, я зашел в уличное отделение связи и принялся совать жетоны в одну сотую кредитки в прорези расставленных там автоматов с сопутствующими товарами. Чего там только не было! Я приобрел и поздравительные конверты, и красивые листы чистой бумаги с великолепными виньетками, и ручку. Потом я присел у маленького столика и написал следующий текст:
Достопочтеннейшему Ломбару
Счастлив, что могу вручить вам этот подарок. X. решительно настаивал на том, что он сам закупил все эти товары, но я вмешался самым решительным образом и защитил Ваши интересы. Надеюсь, что поступил правильно.
Ваш бдительный подчиненный
Солтен
За одну сотую кредитки здесь можно сделать точную копию любой бумаги. Я взял счет Занко на миллион кредиток, снял с него факсимильную копию, обвел жирным кружком общую сумму, подвел под ней черту, принятую в арифметике для обозначения дроби, поставив знаменателем цифру «2».
Рядом с кружком я нарисовал стрелку и написал слово «Ломбар». Он наверняка уловит смысл этого ребуса. У нас в Аппарате принято пользоваться такими неофициальными шифрами. На конверте для поздравительных посланий я сделал надпись: «Великому Шефу».
Потом взял голубую накладную, на которой Занко засвидетельствовал свой отказ оплатить мне комиссионные. Я положил эту бумажку на стекло и бросил в щель автомата сотую часть кредитки за снятие копии. Получив копию, я вывел в нижней части по диагонали очень разборчиво: «Очень прошу Вас подумать о некотором смягчении этого ограничения».
Покончив со всем этим, я за две сотых кредитки приобрел крупный конверт, вложил в него результаты моих трудов и, пометив вверху «Совершенно секретно», надписал официальный адрес: «Ломбару Хиссту, начальнику Аппарата координированной информации».
Естественно, я не стал доверять эти бумаги обычной почте. Я спустился немного вниз по улице к знакомому мне дому, где под прикрытием магазина женского белья размещалась резиденция тайной организации Аппарата, и передал пакет сидевшему в конторке на задах магазина агенту для немедленной передачи адресату.
Меня переполняло сознание хорошо исполненного долга. Я даже мысленно представил себе, как замурлыкает Ломбар, получив послание. Он мог бы, к примеру, сказать: «Ах, этот Грис, какой отличный у меня подчиненный». Ломбар никогда не отказывается от денег!
Позавтракал я весьма плотно. Я купил целых пять огромных, сладких булочек, но смог съесть всего четыре с половиной. Будучи неисправимым филантропом, остатки я вручил Ске. Однако он только поглядел на следы моих зубов на булочке и молча положил ее на сиденье рядом с собой. Неблагодарная скотина (…)!
Но ничто не могло обуздать охватившую меня эйфорию.
— Город Энергетики! — величественно бросил я. — Бульвар Металлургического Рынка!
Мой водитель что-то постоянно бормотал себе под нос. И это было вполне естественно. Никто не полетит над Городом Энергетики, если есть хоть малейшая возможность избежать этого. И вскоре я уже разглядывал его с высоты. Зрелище не для слабых.
Воздух над городом был ядовитожелтого цвета. И это вовсе не дым — это результат мощнейших индукционных полей, возникающих в окружающей атмосфере. Под их воздействием любое вещество, как газообразное, так и твердое, разлагается на отдельные молекулы. Они-то и создают этот вредоносный туман, пребывая в коллоидном состоянии. Индукционные поля возникают от работы огромных преобразователей энергии, генераторы которых непрерывно издают вой и грохот. Ими обеспечивается основной объем потребляемой на этой стороне планеты энергии, а попутно здесь же извлекается большинство редких металлов. Преобразование одного элемента в другой сопровождается выделением энергии, а заодно и металлов. Так что процесс этот весьма выгодный. Но значительная часть руды рассеивается из-за недостатков технологии, а то и просто рассыпается по небрежности, нередки и аварии огромных воздушных судов, которые ее поставляют, поэтому атмосфера здесь загрязнена до предела. Весь комплекс вместе с его высочайшими, эллиптической формы преобразователями и кривыми улицами был построен сто двадцать пять тысяч лет назад — во времена первого вторжения — и хотя он значительно разросся в ходе последующих веков, утверждают, что с того времени здесь не проводилось ни одной уборки.
Водители и пилоты терпеть не могут пролетать над этими облаками и тем более погружаться в них. Машины сразу же становятся грязными. Возникает также масса помех в системах и приборах управления полетом. Лучи приборов управления полетами отклоняются самым фантастическим образом, а потому здесь часто случаются аварии. Все это, а кроме того, необходимость постоянно лавировать между неуклюжими грузовыми машинами, прибывающими с самых отдаленных частей планеты, позволили какому-то остряку назвать этот, город «Городом Сплошной Ругани».
Непрерывно ругаясь, Ске пробился все-таки к Бульвару Металлургического Рынка. Растянувшаяся примерно на две мили улица, известная лишь лавчонками быстрого обслуживания и складами, никак не могла считаться местом, которое кто-нибудь мог бы вы брать для праздничной экскурсии.
Мой водитель готов был лопнуть от злости, когда я велел ему не просто проехать вдоль бульвара, а развернуться и двигаться в обратном направлении. Я игнорировал его брань, внимательно вглядываясь в вывешенные на лавках прейскуранты. Цены тут меняются каждый день, и ни одна из представленных здесь компаний никогда не может точно знать, какую цену вывесит сегодня другая компания. Именно поэтому удачливый и опытный коммерсант, наподобие меня, не просто садится на телефон и велит кому-то на другом конце провода прислать, к примеру, грузовик свинца. Нет, умные люди так не поступают.
Наконец я выбрал контору, которая выставила наиболее низкую цену, и велел водителю посадить машину возле нее. На вывеске красовалась надпись:
«ДОБРОСОВЕСТНАЯ И НАДЕЖНАЯ КОМПАНИЯ
ПО ПРОДАЖЕ НЕМЕДЛЕННО ОТПУСКАЕМОГО
И ПРЕКРАСНО УПАКОВАННОГО МЕТАЛЛА».
Я вошел внутрь. Здесь привыкли иметь дело с торговыми агентами фабрик Индустриального города, а те не торгуются и не ведут долгих переговоров. Здесь все знают друг друга, и заключение сделки обычно сводится к приказу отгрузить в такой-то транспорт столько-то металла такого-то вида. Они тут не привыкли к тому, что клиент может подлететь на великолепном аэромобиле, попыхивая толстенной ароматической палочкой, что он может войти в контору и свысока окинуть их независимым гордым взглядом. Так что появление мое привело их в замешательство. Постоянная работа с металлами наложила какой-то металлический отблеск на их внешность. Даже грязные фартуки казались отлитыми из металла.
Операции по снабжению военных производятся чуть дальше, — металлическим голосом прозвенел клерк.
У меня к вам личное дело, — сказал я и небрежно бросил свой верный пакет для завтраков на прилавок.
Он собрался было уйти, но я добыл из пакета для завтрака пачку золотистых купюр, шлепнул ею о стойку, и он сразу же вернулся.
— Под наличные? — прозвенел его вопрос.
Глаза его быстро обшарили помещение, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Я сразу же понял, что он сейчас лихорадочно соображает, какую часть этих наличных сможет утаить для себя.
Согласно вашему ценнику, — сказал я, — цена золота сегодня составляет одиннадцать кредиток за фунт.
Да, это золото повышенной чистоты, — сказал он. — Примеси составляют всего одну тысячную процента.
Полагаю, — сказал я, — что у вас найдется некоторое количество золота и по десять кредиток.
Пойдемтека в подсобку, — быстро прошептал он.
Там, металлически позвякивая, он принялся подсчитывать что-то на счетной машине устаревшего образца. Сейчас он решал весьма сложную задачу. Вопервых, сколько золота ему нужно украсть со склада и добавить к весу покупаемого мной, чтобы общая цена складывалась из расчета десять кредиток за фунт. А вовторых, ему нужно было подсчитать, сколько еще золота необходимо украсть, чтобы потом положить себе в карман определенную сумму кредиток. Мои вычисления отнюдь не отличались такой сложностью. Я намерен был оставить себе на расходы здесь, на Волтаре, одну тысячу кредиток. Я не намерен был также возвращать выданные мне в качестве аванса деньги, как это обычно делается при отъезде на те планеты, где их все равно нельзя потратить. Так что на покупку золота у меня оставалось девять тысяч кредиток. И я собирался приобрести на них девятьсот фунтов золота.
Наконец под аккомпанемент металлического позвякивания клерк решил свои мучительные задачи.
Вообще-то компании золото обошлось значительно дешевле. Свинец стоил всего треть кредитки фунт. Превращая свинец в золото, которое по атомному весу легче свинца, преобразователь выделяет огромное количество энергии. Продажная стоимость этой энергии целиком покрывает затраты на процесс. Так что затраты компании состояли в основном из расходов на упаковку и организацию оптовой торговли. По оптовым ценам компания сбывала его таким фирмам как «добросовестная и надежная», которая, в свою очередь, накручивала цену на оборот и комиссионные. Единственная причина, по которой цена на золото удерживалась на столь высоком уровне, объяснялась тем, что владельцы комбинатов по выработке энергии предпочитали вырабатывать более легкие элементы, поскольку выход энергии здесь был значительно выше. При производстве энергии получаемые в результате процесса металлы попрежнему оставались побочным продуктом. Поэтому увести со склада несколько слитков было самым простым делом. Слитки эти будут списаны на производственные потери, утруску и прочее.
Считайте, что сделка у нас выплавлена, — произнес клерк.
И еще одно, — сказал я… — Мне нужны девять прочных упаковочных ящиков, в каждый из которых войдет по сто фунтов золота.
Только за дополнительную плату, — заявил он.
А не помните ли, как называется компания, что расположена немного южнее вас по этому же бульвару? — осведомился я.
Сделка выплавлена, — сказал он.
Он тут же принялся орать на рабочих, и дело пошло. С их помощью быстро отыскались на ближайшей помойке девять довольно потертых и побитых, но плотно запирающихся ящиков.
Из стоявшего рядом штабеля я достал один слиток весом в пятьдесят фунтов. Золото — обманчивый металл. Слиток казался маленьким, но на самом деле был очень тяжелым. Сорвавшись со штабеля, он чуть было не сломал мне руку. Я поковырял его ногтем и даже попробовал на зуб. Металл был отличного цвета и мягкий. Да, тут лежало чистое золото. А как красиво оно блестело! Золото вдобавок ко всему еще и очень красиво! Наконец все было размещено по ящикам — все восемнадцать пятидесятифунтовых слитков. «Металлический» клерк тут же подделал запись в инвентарной ведомости. И сразу же подъехала грузовая тележка.
Я отсчитал девять тысяч кредиток из своего верного пакета для завтрака и положил их в руку клерка, здорово смахивающую на плоскогубцы. Он вручил мне расписку. Мы с лязгом пожали руки на прощание. Итак, со сделкой было покончено. Рабочие ушли, а тележка остановилась в пятидесяти футах от аэромрбиля.
Наш аэромобиль невозможно было посадить на грузовую плат форму, потому что тогда у него не открывалась дверь. Я подозвал к себе Ске и молча указал ему на ящики.
Попробовав с ходу поднять один из них, он чуть не надорвался и бросил на меня жуткий взгляд. Но я поторопил его нетерпеливым жестом. Было очень жарко, воздух был весь пропитан пылью. Тем не менее обливающийся потом Ске, сгибаясь в три погибели, погрузил все девять ящиков и разместил их на полу аэромобиля.
Я сделал величественный жест:
— К ангарам Аппарата, голубчик.
Ске сел за рычаги, и аэромобиль с превеликим трудом поднялся в небо.
Водитель все бубнил и бубнил себе что-то под нос, а аэромобиль, вибрируя, двигался на малой скорости. Это было просто глупо, потому что вес груза только чуть-чуть превышал максимальную грузоподъемность машины.
При такой тряске работать было трудно, но я все же достал из пакета запасные фирменные наклейки Занко и принялся прикреплять их к ящикам. Это были наклейки проникающего действия: когда вы их цепляете на какую-то поверхность, надписи, сделанные на них, впитываются, и уже ничто не может смыть их или вообще как нибудь удалить. На наклейках значилось следующее: «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ! УГРОЗА ЖИЗНИ И ЗДОРОВЬЮ. РАДИОАКТИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ КЛЕТОЧНЫХ КУЛЬТУР. КОМПАНИЯ ЗАНКО НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА СЕРЬЕЗНЫЕ ОЖОГИ ИЛИ СМЕРТЬ В РЕЗУЛЬТАТЕ ВСКРЫТИЯ ГРУЗА».
И все это ярко-красного цвета. Просто великолепно: надписи будут светиться даже в полной темноте!
И пока изрядно перепачканный аэромобиль с трудом передвигался по небу, я проделывал расчеты, которые заставляли меня сиять еще сильнее, чем эта надпись. Девятьсот фунтов золота равнялись десяти тысячам восьмистам тройским унциям.
Сейчас по существующему на БлитоПЗ курсу цена золота составляла минимум шестьсот американских долларов за унцию, не говоря уже о ценах на черном рынке или в Гонконге. Все это означало, что некий Солтен Грис будет иметь там шесть миллионов четыреста восемьдесят тысяч американских долларов на скромное удовлетворение своих личных потребностей. Сумма была настолько крупной, что я уже стал подсчитывать разницу в весе из-за разницы в силах притяжения двух планет. Однако что для меня может значить разница в какой-то там миллион в ту или иную сторону? На эти деньги я смогу купить себе целую ораву турецких танцовщиц.
И если обстоятельства доведут меня до крайности, я смогу также купить целую кучу убийц, которые решат судьбу Хеллера. Я даже рассмеялся при мысли о том, на что собираюсь тратить деньги. Не просто умный Грис, богатый Грис, могущественный финансовый магнат, мультимиллионер и сибарит. Не просто непобедимый Грис. Он еще и неумолимый Грис!
— Нет, честное слово, вам в качестве личного транспорта больше бы подошел грузовик! — сердито воскликнул Ске, с трудом удерживая аэромобиль в горизонтальном положении.
Я игнорировал его уколы. Власть, власть, кто сказал, что ты не сладка на вкус? Я уже рассуждал о ней, мысля по-английски. Перед моим внутренним взором предстал потерпевший полное фиаско Хеллер. В изорванной одежде, изможденный, умирающий от голода подзаборный бродяга униженно приближался ко мне на улице, клянча какую-то мелочь. Я же, вырвав рукав своего великолепно сшитого лучшими портными мира смокинга из его костистых скрюченных пальцев, захлопывал дверь роскошного лимузина прямо перед его залитым слезами лицом.
Достопочтеннейшему Ломбару
Счастлив, что могу вручить вам этот подарок. X. решительно настаивал на том, что он сам закупил все эти товары, но я вмешался самым решительным образом и защитил Ваши интересы. Надеюсь, что поступил правильно.
Ваш бдительный подчиненный
Солтен
За одну сотую кредитки здесь можно сделать точную копию любой бумаги. Я взял счет Занко на миллион кредиток, снял с него факсимильную копию, обвел жирным кружком общую сумму, подвел под ней черту, принятую в арифметике для обозначения дроби, поставив знаменателем цифру «2».
Рядом с кружком я нарисовал стрелку и написал слово «Ломбар». Он наверняка уловит смысл этого ребуса. У нас в Аппарате принято пользоваться такими неофициальными шифрами. На конверте для поздравительных посланий я сделал надпись: «Великому Шефу».
Потом взял голубую накладную, на которой Занко засвидетельствовал свой отказ оплатить мне комиссионные. Я положил эту бумажку на стекло и бросил в щель автомата сотую часть кредитки за снятие копии. Получив копию, я вывел в нижней части по диагонали очень разборчиво: «Очень прошу Вас подумать о некотором смягчении этого ограничения».
Покончив со всем этим, я за две сотых кредитки приобрел крупный конверт, вложил в него результаты моих трудов и, пометив вверху «Совершенно секретно», надписал официальный адрес: «Ломбару Хиссту, начальнику Аппарата координированной информации».
Естественно, я не стал доверять эти бумаги обычной почте. Я спустился немного вниз по улице к знакомому мне дому, где под прикрытием магазина женского белья размещалась резиденция тайной организации Аппарата, и передал пакет сидевшему в конторке на задах магазина агенту для немедленной передачи адресату.
Меня переполняло сознание хорошо исполненного долга. Я даже мысленно представил себе, как замурлыкает Ломбар, получив послание. Он мог бы, к примеру, сказать: «Ах, этот Грис, какой отличный у меня подчиненный». Ломбар никогда не отказывается от денег!
Позавтракал я весьма плотно. Я купил целых пять огромных, сладких булочек, но смог съесть всего четыре с половиной. Будучи неисправимым филантропом, остатки я вручил Ске. Однако он только поглядел на следы моих зубов на булочке и молча положил ее на сиденье рядом с собой. Неблагодарная скотина (…)!
Но ничто не могло обуздать охватившую меня эйфорию.
— Город Энергетики! — величественно бросил я. — Бульвар Металлургического Рынка!
Мой водитель что-то постоянно бормотал себе под нос. И это было вполне естественно. Никто не полетит над Городом Энергетики, если есть хоть малейшая возможность избежать этого. И вскоре я уже разглядывал его с высоты. Зрелище не для слабых.
Воздух над городом был ядовитожелтого цвета. И это вовсе не дым — это результат мощнейших индукционных полей, возникающих в окружающей атмосфере. Под их воздействием любое вещество, как газообразное, так и твердое, разлагается на отдельные молекулы. Они-то и создают этот вредоносный туман, пребывая в коллоидном состоянии. Индукционные поля возникают от работы огромных преобразователей энергии, генераторы которых непрерывно издают вой и грохот. Ими обеспечивается основной объем потребляемой на этой стороне планеты энергии, а попутно здесь же извлекается большинство редких металлов. Преобразование одного элемента в другой сопровождается выделением энергии, а заодно и металлов. Так что процесс этот весьма выгодный. Но значительная часть руды рассеивается из-за недостатков технологии, а то и просто рассыпается по небрежности, нередки и аварии огромных воздушных судов, которые ее поставляют, поэтому атмосфера здесь загрязнена до предела. Весь комплекс вместе с его высочайшими, эллиптической формы преобразователями и кривыми улицами был построен сто двадцать пять тысяч лет назад — во времена первого вторжения — и хотя он значительно разросся в ходе последующих веков, утверждают, что с того времени здесь не проводилось ни одной уборки.
Водители и пилоты терпеть не могут пролетать над этими облаками и тем более погружаться в них. Машины сразу же становятся грязными. Возникает также масса помех в системах и приборах управления полетом. Лучи приборов управления полетами отклоняются самым фантастическим образом, а потому здесь часто случаются аварии. Все это, а кроме того, необходимость постоянно лавировать между неуклюжими грузовыми машинами, прибывающими с самых отдаленных частей планеты, позволили какому-то остряку назвать этот, город «Городом Сплошной Ругани».
Непрерывно ругаясь, Ске пробился все-таки к Бульвару Металлургического Рынка. Растянувшаяся примерно на две мили улица, известная лишь лавчонками быстрого обслуживания и складами, никак не могла считаться местом, которое кто-нибудь мог бы вы брать для праздничной экскурсии.
Мой водитель готов был лопнуть от злости, когда я велел ему не просто проехать вдоль бульвара, а развернуться и двигаться в обратном направлении. Я игнорировал его брань, внимательно вглядываясь в вывешенные на лавках прейскуранты. Цены тут меняются каждый день, и ни одна из представленных здесь компаний никогда не может точно знать, какую цену вывесит сегодня другая компания. Именно поэтому удачливый и опытный коммерсант, наподобие меня, не просто садится на телефон и велит кому-то на другом конце провода прислать, к примеру, грузовик свинца. Нет, умные люди так не поступают.
Наконец я выбрал контору, которая выставила наиболее низкую цену, и велел водителю посадить машину возле нее. На вывеске красовалась надпись:
«ДОБРОСОВЕСТНАЯ И НАДЕЖНАЯ КОМПАНИЯ
ПО ПРОДАЖЕ НЕМЕДЛЕННО ОТПУСКАЕМОГО
И ПРЕКРАСНО УПАКОВАННОГО МЕТАЛЛА».
Я вошел внутрь. Здесь привыкли иметь дело с торговыми агентами фабрик Индустриального города, а те не торгуются и не ведут долгих переговоров. Здесь все знают друг друга, и заключение сделки обычно сводится к приказу отгрузить в такой-то транспорт столько-то металла такого-то вида. Они тут не привыкли к тому, что клиент может подлететь на великолепном аэромобиле, попыхивая толстенной ароматической палочкой, что он может войти в контору и свысока окинуть их независимым гордым взглядом. Так что появление мое привело их в замешательство. Постоянная работа с металлами наложила какой-то металлический отблеск на их внешность. Даже грязные фартуки казались отлитыми из металла.
Операции по снабжению военных производятся чуть дальше, — металлическим голосом прозвенел клерк.
У меня к вам личное дело, — сказал я и небрежно бросил свой верный пакет для завтраков на прилавок.
Он собрался было уйти, но я добыл из пакета для завтрака пачку золотистых купюр, шлепнул ею о стойку, и он сразу же вернулся.
— Под наличные? — прозвенел его вопрос.
Глаза его быстро обшарили помещение, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Я сразу же понял, что он сейчас лихорадочно соображает, какую часть этих наличных сможет утаить для себя.
Согласно вашему ценнику, — сказал я, — цена золота сегодня составляет одиннадцать кредиток за фунт.
Да, это золото повышенной чистоты, — сказал он. — Примеси составляют всего одну тысячную процента.
Полагаю, — сказал я, — что у вас найдется некоторое количество золота и по десять кредиток.
Пойдемтека в подсобку, — быстро прошептал он.
Там, металлически позвякивая, он принялся подсчитывать что-то на счетной машине устаревшего образца. Сейчас он решал весьма сложную задачу. Вопервых, сколько золота ему нужно украсть со склада и добавить к весу покупаемого мной, чтобы общая цена складывалась из расчета десять кредиток за фунт. А вовторых, ему нужно было подсчитать, сколько еще золота необходимо украсть, чтобы потом положить себе в карман определенную сумму кредиток. Мои вычисления отнюдь не отличались такой сложностью. Я намерен был оставить себе на расходы здесь, на Волтаре, одну тысячу кредиток. Я не намерен был также возвращать выданные мне в качестве аванса деньги, как это обычно делается при отъезде на те планеты, где их все равно нельзя потратить. Так что на покупку золота у меня оставалось девять тысяч кредиток. И я собирался приобрести на них девятьсот фунтов золота.
Наконец под аккомпанемент металлического позвякивания клерк решил свои мучительные задачи.
Вообще-то компании золото обошлось значительно дешевле. Свинец стоил всего треть кредитки фунт. Превращая свинец в золото, которое по атомному весу легче свинца, преобразователь выделяет огромное количество энергии. Продажная стоимость этой энергии целиком покрывает затраты на процесс. Так что затраты компании состояли в основном из расходов на упаковку и организацию оптовой торговли. По оптовым ценам компания сбывала его таким фирмам как «добросовестная и надежная», которая, в свою очередь, накручивала цену на оборот и комиссионные. Единственная причина, по которой цена на золото удерживалась на столь высоком уровне, объяснялась тем, что владельцы комбинатов по выработке энергии предпочитали вырабатывать более легкие элементы, поскольку выход энергии здесь был значительно выше. При производстве энергии получаемые в результате процесса металлы попрежнему оставались побочным продуктом. Поэтому увести со склада несколько слитков было самым простым делом. Слитки эти будут списаны на производственные потери, утруску и прочее.
Считайте, что сделка у нас выплавлена, — произнес клерк.
И еще одно, — сказал я… — Мне нужны девять прочных упаковочных ящиков, в каждый из которых войдет по сто фунтов золота.
Только за дополнительную плату, — заявил он.
А не помните ли, как называется компания, что расположена немного южнее вас по этому же бульвару? — осведомился я.
Сделка выплавлена, — сказал он.
Он тут же принялся орать на рабочих, и дело пошло. С их помощью быстро отыскались на ближайшей помойке девять довольно потертых и побитых, но плотно запирающихся ящиков.
Из стоявшего рядом штабеля я достал один слиток весом в пятьдесят фунтов. Золото — обманчивый металл. Слиток казался маленьким, но на самом деле был очень тяжелым. Сорвавшись со штабеля, он чуть было не сломал мне руку. Я поковырял его ногтем и даже попробовал на зуб. Металл был отличного цвета и мягкий. Да, тут лежало чистое золото. А как красиво оно блестело! Золото вдобавок ко всему еще и очень красиво! Наконец все было размещено по ящикам — все восемнадцать пятидесятифунтовых слитков. «Металлический» клерк тут же подделал запись в инвентарной ведомости. И сразу же подъехала грузовая тележка.
Я отсчитал девять тысяч кредиток из своего верного пакета для завтрака и положил их в руку клерка, здорово смахивающую на плоскогубцы. Он вручил мне расписку. Мы с лязгом пожали руки на прощание. Итак, со сделкой было покончено. Рабочие ушли, а тележка остановилась в пятидесяти футах от аэромрбиля.
Наш аэромобиль невозможно было посадить на грузовую плат форму, потому что тогда у него не открывалась дверь. Я подозвал к себе Ске и молча указал ему на ящики.
Попробовав с ходу поднять один из них, он чуть не надорвался и бросил на меня жуткий взгляд. Но я поторопил его нетерпеливым жестом. Было очень жарко, воздух был весь пропитан пылью. Тем не менее обливающийся потом Ске, сгибаясь в три погибели, погрузил все девять ящиков и разместил их на полу аэромобиля.
Я сделал величественный жест:
— К ангарам Аппарата, голубчик.
Ске сел за рычаги, и аэромобиль с превеликим трудом поднялся в небо.
Водитель все бубнил и бубнил себе что-то под нос, а аэромобиль, вибрируя, двигался на малой скорости. Это было просто глупо, потому что вес груза только чуть-чуть превышал максимальную грузоподъемность машины.
При такой тряске работать было трудно, но я все же достал из пакета запасные фирменные наклейки Занко и принялся прикреплять их к ящикам. Это были наклейки проникающего действия: когда вы их цепляете на какую-то поверхность, надписи, сделанные на них, впитываются, и уже ничто не может смыть их или вообще как нибудь удалить. На наклейках значилось следующее: «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ! УГРОЗА ЖИЗНИ И ЗДОРОВЬЮ. РАДИОАКТИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ КЛЕТОЧНЫХ КУЛЬТУР. КОМПАНИЯ ЗАНКО НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА СЕРЬЕЗНЫЕ ОЖОГИ ИЛИ СМЕРТЬ В РЕЗУЛЬТАТЕ ВСКРЫТИЯ ГРУЗА».
И все это ярко-красного цвета. Просто великолепно: надписи будут светиться даже в полной темноте!
И пока изрядно перепачканный аэромобиль с трудом передвигался по небу, я проделывал расчеты, которые заставляли меня сиять еще сильнее, чем эта надпись. Девятьсот фунтов золота равнялись десяти тысячам восьмистам тройским унциям.
Сейчас по существующему на БлитоПЗ курсу цена золота составляла минимум шестьсот американских долларов за унцию, не говоря уже о ценах на черном рынке или в Гонконге. Все это означало, что некий Солтен Грис будет иметь там шесть миллионов четыреста восемьдесят тысяч американских долларов на скромное удовлетворение своих личных потребностей. Сумма была настолько крупной, что я уже стал подсчитывать разницу в весе из-за разницы в силах притяжения двух планет. Однако что для меня может значить разница в какой-то там миллион в ту или иную сторону? На эти деньги я смогу купить себе целую ораву турецких танцовщиц.
И если обстоятельства доведут меня до крайности, я смогу также купить целую кучу убийц, которые решат судьбу Хеллера. Я даже рассмеялся при мысли о том, на что собираюсь тратить деньги. Не просто умный Грис, богатый Грис, могущественный финансовый магнат, мультимиллионер и сибарит. Не просто непобедимый Грис. Он еще и неумолимый Грис!
— Нет, честное слово, вам в качестве личного транспорта больше бы подошел грузовик! — сердито воскликнул Ске, с трудом удерживая аэромобиль в горизонтальном положении.
Я игнорировал его уколы. Власть, власть, кто сказал, что ты не сладка на вкус? Я уже рассуждал о ней, мысля по-английски. Перед моим внутренним взором предстал потерпевший полное фиаско Хеллер. В изорванной одежде, изможденный, умирающий от голода подзаборный бродяга униженно приближался ко мне на улице, клянча какую-то мелочь. Я же, вырвав рукав своего великолепно сшитого лучшими портными мира смокинга из его костистых скрюченных пальцев, захлопывал дверь роскошного лимузина прямо перед его залитым слезами лицом.
ГЛАВА 2
В ангаре Аппарата дела шли очень неплохо. Ске буквально вывалился из машины, посидел немного под нею, а потом Медленно потащился куда-то. С того места, на котором я находился, хорошо просматривался «Буксир дин», и было ясно, что работа там кипит. Спинной плавник корабля был уже установлен. Теперь рабочие обрабатывали чем-то наружную обшивку по всей ее поверхности. Более сотни рабочих в ярко-желтых комбинезонах опрыскивали корпус какой-то желтой жидкостью, которая под воздействием воздуха сразу превращалась в черную, стоило ей коснуться обшивки.
Я сразу понял, в чем тут дело: Хеллер восстанавливал принятое на флотских кораблях поглощающее покрытие. Даже отсюда бросалась в глаза разница между старым и новым покрытием. Старое было наложено тонким слоем и имело сероватый оттенок, новое же было такого густо-черного цвета, что казалось, будто его вообще нет. Поглощающее покрытие принимает все поступающие волны и как бы заглатывает их: никакой вид энергии совершенно не отражается от него. Оно поглощает как видимые, так и невидимые лучи. Самые мощные локаторы лишены возможности принимать отраженные от судна волны. Корабль становится полностью необнаруживаемым, если только не оказывается на пути к какому-либо источнику света. Например, он мог закрыть собой звезду от наблюдателя. Любые системы слежения лишены возможности засечь такое судно. Я не мог удержаться от улыбки при мысли о том, что такие огромные усилия предпринимаются только для того, чтобы перехитрить примитивнейшую систему обнаружения БлитоПЗ. Это с успехом удается даже разболтанным старым и здорово потрепанным судам Аппарата. Но тут же мое веселье несколько поубавилось: поглощающее покрытие только увеличит опасность взрыва «Буксира один». Ведь в этом случае он не сможет отдавать энергию окружающему пространству путем излучения. Покрытие не допускает никакой утечки! Он будет мчаться сквозь космическое пространство, вбирая в себя силовые поля, свет… Я поспешно отвернулся в сторону, чтобы отвлечься от таких жутких подсчетов.
А вот и нечто более приятное! «Бликсо»! «Бликсо» как раз запрашивал разрешение на посадку. Полоса моих удач продолжалась! Будучи одним из грузовых судов, используемых для рейсов на БлитоПЗ, «Бликсо» был ничуть не лучше, но и не хуже остальных. Он принадлежал к классу довольно мелких грузовиков, длиною всего в двести пятьдесят футов. Вид у них вообще какой-то тощий и костистый. Но грузоподъемность вполне приличная. Я, естественно, говорю о реальной грузоподъемности. При необходимости они могут принять на борт пятьдесят или шестьдесят пассажиров, не считая команды, состоящей из двадцати человек. В среднем при их стандартных деформирующих пространство двигателях они проделывают путь до БлитоПЗ за шесть недель, иногда чуть больше, а иногда — и чуть меньше. Некомфортабельные и давно отслужившие свой срок, они легко проскальзывают туда и обратно и при этом в эксплуатации ничуть не опаснее других грузовых судов. Но самое привлекательное в них то, что выглядят они самыми заурядными рядовыми судами и поэтому никто не обращает внимания ни на их прибытие на Волтар, ни на отлет с него — ведь среди тысяч подобных судов, бороздящих пространство, лишь несколько проделывают регулярные рейсы на Блито.
Мой водитель к тому времени вернулся, и я знаком велел ему подкатить аэромобиль поближе к «Бликсо». Шагать пешком целых полмили показалось мне зазорным при моем нынешнем состоянии.
«Бликсо» сел у портального крана, и транспортная тележка как раз ввезла его в ворота ангара и теперь опускала в горизонтальное положение. Тележка покатилась к выходу. Но не только тележке предстояло отъехать от «Бликсо». Из-за плотной завесы, опущенной вокруг корабля по соображениям безопасности, до меня доносился шум работы небольших кранов.
Целая колонна бронированных воздушных транспортников дожидалась своей порции грузов. По одному они подкатывали к кораблю. «Бликсо» расставался со своим бесценным грузом под прикрытием непроницаемой для постороннего взгляда завесы. Первый из транспортников с тщательно зачехленным кузовом выехал из-за завесы и остановился, как бы поджидая кого-то. Когда будут погружены остальные, они ревущей колонной направятся через пустыню, якобы в Лагерь Закалки, а фактически — в Замок Мрака. И таким образом обширнейшие складские помещения этой древней крепости будут постепенно заполняться новым грузом. Пока что они загружены далеко недостаточно, однако по прошествии нескольких месяцев запас накопится весьма внушительный. Ломбар небось будет прыгать от радости, наблюдая, как новые грузовики вкатываются на склад. Не меньше половины личного состава охраны Аппарата было расставлено по периметру ангара, с тем чтобы обеспечить безопасность. Работа не казалась им столь уж важной. Они стояли, небрежно опираясь на винтовки, болтали друг с другом, кто о проститутках, кто об игре в кости.
Довольно скоро все летающие грузовики были загружены. Выстроившись в ряд на летной площадке, они с гулом взмыли в воздух и улетели в сторону Лагеря Закалки. Я подтолкнул Ске, и мы подъехали к посту командира охраны. Я помахал в воздухе своим удостоверением. Ординарец, стоявший рядом с командиром, взял удостоверение, сделал с него пробный оттиск на своей табличке, и мы прошли сквозь завесу безопасности, остановившись у лестницы, ведущей к люку.
Фактически в качестве начальника отдела № 451 я был здесь старшим. Контроль за прибытием и отлетом всех транспортов полностью входил в мою компетенцию. Но судя по поведению астролетчика, стоявшего на часах у входной двери, этого никак нельзя было сказать. Он явно думал только о том, как бы поскорее смыться отсюда, добраться до города и хорошенько выпить.
Скажи капитану Вальцу, что прибыл офицер Грис, — сказал я.
Сам скажи, — грубо ответил астролетчик. И почему они всегда такие психованные после длительного рейса?
Однако в данной обстановке у меня не было времени и настроения подтягивать в экипаже дисциплину. Я как раз выходил из аэромобиля, когда у выходного люка возникла заварушка. Трое охранников из службы Аппарата, повидимому, специально для этой цели направленные из Замка Мрака, толкали, тянули, одним словом, пытались как-то вытащить из корабля какого-то пассажира, а вернее — одного из его пленников. Ничего необычного в такой сцене не было, и я отступил в сторону, чтобы дать возможность стащить его вниз по лестнице, но тут мой натренированный слух уловил, что выкрикивал этот арестованный.
— Уберите свои (…) руки с моей (…) шеи и снимите эти (…) наручники с моих (…) рук! — Все эти слова он выкрикивал поанглийски. Заметьте — не потурецки, не поарабски. Он кричал на английском языке.
Заключенный являл собой весьма непрезентабельное зрелище — одежда была просто в жутком состоянии, и, похоже, виной тому послужили не только некомфортабельные условия полета. Это был крепкий, приземистый и очень мускулистый мужчина с черными волосами и глазами, да и вообще довольно смуглый. На нем сохранились лохмотья некогда шикарного костюма, явно сшитого у хорошего портного, и остатки голубой сорочки в черную полоску. Но не это поразило меня. На нем были металлические, а не обычные в таких случаях электронные наручники. А колени и вовсе не были скованы. Более того, он пребывал не в коматозном, как следовало ожидать, а в довольно-таки возбужденном состоянии и при этом сохранял способность не только разговаривать, но и ругаться почем зря. Все это было очень странно!
Как только они спустились с лестницы, я сразу же подошел к охраннику, который явно был старшим в тройке.
— Офицер Грис, — отрекомендовался я, чтобы не было недоразумений. — Почему допускаются нарушения установленного порядка? Где ваш приказ? — Я разговаривал с ним строгим официальным тоном. С этими отбросами человечества из Лагеря Закалки просто нельзя вести себя иначе.
Старший тут же принялся копаться в целом ворохе бумаг. Было видно, что арестованный — далеко не единственный на борту судна. Наконец он нашел нужную бумагу.
— Тут сказано, что его следует привезти в неприкосновенности и сразу доставить на самый верх для допроса. — «В неприкосновенности» означало, что давление на заключенного допускается лишь минимальное и что он не должен быть под наркозом. Весьма рискованная практика.
И кто же подписал такой приказ? — потребовал я объяснений. Старший группы поглядел на текст приказа, а потом снова на меня.
Да вы же и подписали, офицер Грис.
Так, понятно, это, должно быть, как раз один из тех приказов, которые приходится иногда тысячами проштамповывать своим удостоверением. Я повнимательнее пригляделся к документу. Приказ исходил от одного из личных клерков Ломбара, того, что руководит персоналом, проводящим допросы. У меня по спине прошел холодок. Будем надеяться, что они доставили сюда нужного человека.
Ломбар совершенно не выносит путаницы в таких делах. Я еще раз прочел имя задержанного.
Вас зовут Гансальмо Сильва? — для верности спросил я у него. Обратился я к нему на английском языке.
Американец, да? — ответил он вопросом на вопрос. — Так. (…)! Ты хоть говоришь почеловечески! Где я (…)? Что это за (…) дыра? И вообще, (…), что они о себе воображают? Что это за (…) место? И какого (…) они сунули меня в этот (…) сарай, полный летающих тарелок?
Послушайте, — сказал я очень терпеливо. — Скажите, пожалуйста, ваше имя Гансальмо Сильва?
Нет, это уж ты послушай ()! Я требую, чтобы вы сейчас-же связались с (…) консулом (…) Соединенных Штатов, слышите? Я отлично знаю свои (…) права! Так что, парень, тащи сюда консула, да поживее, пока я не стал поджаривать тебе (…)!
Чувствовалось, что пленник не склонен отвечать на вопросы. Я сделал охраннику знак отвести его к закрытой машине, поджидающей поодаль. В конце концов, он ведь не отрицал, что именно он и есть Гансальмо Сильва. Его поволокли к машине, но он все еще продолжал кричать что-то в мою сторону.
Я сразу понял, в чем тут дело: Хеллер восстанавливал принятое на флотских кораблях поглощающее покрытие. Даже отсюда бросалась в глаза разница между старым и новым покрытием. Старое было наложено тонким слоем и имело сероватый оттенок, новое же было такого густо-черного цвета, что казалось, будто его вообще нет. Поглощающее покрытие принимает все поступающие волны и как бы заглатывает их: никакой вид энергии совершенно не отражается от него. Оно поглощает как видимые, так и невидимые лучи. Самые мощные локаторы лишены возможности принимать отраженные от судна волны. Корабль становится полностью необнаруживаемым, если только не оказывается на пути к какому-либо источнику света. Например, он мог закрыть собой звезду от наблюдателя. Любые системы слежения лишены возможности засечь такое судно. Я не мог удержаться от улыбки при мысли о том, что такие огромные усилия предпринимаются только для того, чтобы перехитрить примитивнейшую систему обнаружения БлитоПЗ. Это с успехом удается даже разболтанным старым и здорово потрепанным судам Аппарата. Но тут же мое веселье несколько поубавилось: поглощающее покрытие только увеличит опасность взрыва «Буксира один». Ведь в этом случае он не сможет отдавать энергию окружающему пространству путем излучения. Покрытие не допускает никакой утечки! Он будет мчаться сквозь космическое пространство, вбирая в себя силовые поля, свет… Я поспешно отвернулся в сторону, чтобы отвлечься от таких жутких подсчетов.
А вот и нечто более приятное! «Бликсо»! «Бликсо» как раз запрашивал разрешение на посадку. Полоса моих удач продолжалась! Будучи одним из грузовых судов, используемых для рейсов на БлитоПЗ, «Бликсо» был ничуть не лучше, но и не хуже остальных. Он принадлежал к классу довольно мелких грузовиков, длиною всего в двести пятьдесят футов. Вид у них вообще какой-то тощий и костистый. Но грузоподъемность вполне приличная. Я, естественно, говорю о реальной грузоподъемности. При необходимости они могут принять на борт пятьдесят или шестьдесят пассажиров, не считая команды, состоящей из двадцати человек. В среднем при их стандартных деформирующих пространство двигателях они проделывают путь до БлитоПЗ за шесть недель, иногда чуть больше, а иногда — и чуть меньше. Некомфортабельные и давно отслужившие свой срок, они легко проскальзывают туда и обратно и при этом в эксплуатации ничуть не опаснее других грузовых судов. Но самое привлекательное в них то, что выглядят они самыми заурядными рядовыми судами и поэтому никто не обращает внимания ни на их прибытие на Волтар, ни на отлет с него — ведь среди тысяч подобных судов, бороздящих пространство, лишь несколько проделывают регулярные рейсы на Блито.
Мой водитель к тому времени вернулся, и я знаком велел ему подкатить аэромобиль поближе к «Бликсо». Шагать пешком целых полмили показалось мне зазорным при моем нынешнем состоянии.
«Бликсо» сел у портального крана, и транспортная тележка как раз ввезла его в ворота ангара и теперь опускала в горизонтальное положение. Тележка покатилась к выходу. Но не только тележке предстояло отъехать от «Бликсо». Из-за плотной завесы, опущенной вокруг корабля по соображениям безопасности, до меня доносился шум работы небольших кранов.
Целая колонна бронированных воздушных транспортников дожидалась своей порции грузов. По одному они подкатывали к кораблю. «Бликсо» расставался со своим бесценным грузом под прикрытием непроницаемой для постороннего взгляда завесы. Первый из транспортников с тщательно зачехленным кузовом выехал из-за завесы и остановился, как бы поджидая кого-то. Когда будут погружены остальные, они ревущей колонной направятся через пустыню, якобы в Лагерь Закалки, а фактически — в Замок Мрака. И таким образом обширнейшие складские помещения этой древней крепости будут постепенно заполняться новым грузом. Пока что они загружены далеко недостаточно, однако по прошествии нескольких месяцев запас накопится весьма внушительный. Ломбар небось будет прыгать от радости, наблюдая, как новые грузовики вкатываются на склад. Не меньше половины личного состава охраны Аппарата было расставлено по периметру ангара, с тем чтобы обеспечить безопасность. Работа не казалась им столь уж важной. Они стояли, небрежно опираясь на винтовки, болтали друг с другом, кто о проститутках, кто об игре в кости.
Довольно скоро все летающие грузовики были загружены. Выстроившись в ряд на летной площадке, они с гулом взмыли в воздух и улетели в сторону Лагеря Закалки. Я подтолкнул Ске, и мы подъехали к посту командира охраны. Я помахал в воздухе своим удостоверением. Ординарец, стоявший рядом с командиром, взял удостоверение, сделал с него пробный оттиск на своей табличке, и мы прошли сквозь завесу безопасности, остановившись у лестницы, ведущей к люку.
Фактически в качестве начальника отдела № 451 я был здесь старшим. Контроль за прибытием и отлетом всех транспортов полностью входил в мою компетенцию. Но судя по поведению астролетчика, стоявшего на часах у входной двери, этого никак нельзя было сказать. Он явно думал только о том, как бы поскорее смыться отсюда, добраться до города и хорошенько выпить.
Скажи капитану Вальцу, что прибыл офицер Грис, — сказал я.
Сам скажи, — грубо ответил астролетчик. И почему они всегда такие психованные после длительного рейса?
Однако в данной обстановке у меня не было времени и настроения подтягивать в экипаже дисциплину. Я как раз выходил из аэромобиля, когда у выходного люка возникла заварушка. Трое охранников из службы Аппарата, повидимому, специально для этой цели направленные из Замка Мрака, толкали, тянули, одним словом, пытались как-то вытащить из корабля какого-то пассажира, а вернее — одного из его пленников. Ничего необычного в такой сцене не было, и я отступил в сторону, чтобы дать возможность стащить его вниз по лестнице, но тут мой натренированный слух уловил, что выкрикивал этот арестованный.
— Уберите свои (…) руки с моей (…) шеи и снимите эти (…) наручники с моих (…) рук! — Все эти слова он выкрикивал поанглийски. Заметьте — не потурецки, не поарабски. Он кричал на английском языке.
Заключенный являл собой весьма непрезентабельное зрелище — одежда была просто в жутком состоянии, и, похоже, виной тому послужили не только некомфортабельные условия полета. Это был крепкий, приземистый и очень мускулистый мужчина с черными волосами и глазами, да и вообще довольно смуглый. На нем сохранились лохмотья некогда шикарного костюма, явно сшитого у хорошего портного, и остатки голубой сорочки в черную полоску. Но не это поразило меня. На нем были металлические, а не обычные в таких случаях электронные наручники. А колени и вовсе не были скованы. Более того, он пребывал не в коматозном, как следовало ожидать, а в довольно-таки возбужденном состоянии и при этом сохранял способность не только разговаривать, но и ругаться почем зря. Все это было очень странно!
Как только они спустились с лестницы, я сразу же подошел к охраннику, который явно был старшим в тройке.
— Офицер Грис, — отрекомендовался я, чтобы не было недоразумений. — Почему допускаются нарушения установленного порядка? Где ваш приказ? — Я разговаривал с ним строгим официальным тоном. С этими отбросами человечества из Лагеря Закалки просто нельзя вести себя иначе.
Старший тут же принялся копаться в целом ворохе бумаг. Было видно, что арестованный — далеко не единственный на борту судна. Наконец он нашел нужную бумагу.
— Тут сказано, что его следует привезти в неприкосновенности и сразу доставить на самый верх для допроса. — «В неприкосновенности» означало, что давление на заключенного допускается лишь минимальное и что он не должен быть под наркозом. Весьма рискованная практика.
И кто же подписал такой приказ? — потребовал я объяснений. Старший группы поглядел на текст приказа, а потом снова на меня.
Да вы же и подписали, офицер Грис.
Так, понятно, это, должно быть, как раз один из тех приказов, которые приходится иногда тысячами проштамповывать своим удостоверением. Я повнимательнее пригляделся к документу. Приказ исходил от одного из личных клерков Ломбара, того, что руководит персоналом, проводящим допросы. У меня по спине прошел холодок. Будем надеяться, что они доставили сюда нужного человека.
Ломбар совершенно не выносит путаницы в таких делах. Я еще раз прочел имя задержанного.
Вас зовут Гансальмо Сильва? — для верности спросил я у него. Обратился я к нему на английском языке.
Американец, да? — ответил он вопросом на вопрос. — Так. (…)! Ты хоть говоришь почеловечески! Где я (…)? Что это за (…) дыра? И вообще, (…), что они о себе воображают? Что это за (…) место? И какого (…) они сунули меня в этот (…) сарай, полный летающих тарелок?
Послушайте, — сказал я очень терпеливо. — Скажите, пожалуйста, ваше имя Гансальмо Сильва?
Нет, это уж ты послушай ()! Я требую, чтобы вы сейчас-же связались с (…) консулом (…) Соединенных Штатов, слышите? Я отлично знаю свои (…) права! Так что, парень, тащи сюда консула, да поживее, пока я не стал поджаривать тебе (…)!
Чувствовалось, что пленник не склонен отвечать на вопросы. Я сделал охраннику знак отвести его к закрытой машине, поджидающей поодаль. В конце концов, он ведь не отрицал, что именно он и есть Гансальмо Сильва. Его поволокли к машине, но он все еще продолжал кричать что-то в мою сторону.