Страница:
Хелот переглянулся с Тэмом:
– Ну что, Тэм, попросим уважаемого Лоэгайрэ?
Тэм помотал головой так энергично, что у Хелота возникли серьезные опасения насчет того, удержится ли упомянутая голова на шее. Однако несмотря на откровенный протест своего оруженосца и друга, Хелот ответил гному утвердительно.
Ворча себе под нос, Лоэгайрэ побрел по заливному лугу вверх, к лесу. Высокая трава скрывала его почти с головой, и Хелот видел только полосатый ночной колпак гнома, мелькающий среди цветов.
Тролль Форайрэ обитал действительно неподалеку, в огромном бревенчатом доме. Между черных, гладко обтесанных каменным топором сосновых стволов неопрятными клочьями торчал белый болотный мох. Изба тролля топорщилась углами и выглядела рассерженной.
Лоэгайрэ вскарабкался на высокое крыльцо, попутно прибрав в карман халата пару сосновых шишек. Хелот последовал за ним. Тэм Гили задержался внизу, привязывая лошадей. Мальчик хмурился, сверлил глазами своего беспечного господина, который полез прямо в пасть троллю, – словом, изо всех сил демонстрировал недовольство.
Чужой человек молча остался стоять возле крыльца, пока Хелот не обернулся и жестом не подозвал его.
– Форайрэ, не ешь нас! – крикнул гном, проворно уворачиваясь от когтистой лапы, которая просунулась в щель между дверью и косяком и норовила цапнуть его. – Это я, твой сосед Лоэгайрэ! Да отцепись ты, болван трехглазый!
– Лоэгайрэ? Это ты? – пробасил тролль и разжал когти.
Лоэгайрэ суетливо пригладил волосы и поправил халат, особое внимание уделив кисточкам на поясе.
– Разумеется, это я, – произнес он, отдуваясь. – Кто еще сунется в твое логово, не ведая страха и сомнений?
– Мало ли кто… – Голос тролля звучал теперь озадаченно. – Всегда есть надежда, что это чужой. Давно, давно, давно не ел я сочного живого мяса…
При этих словах Тэм опять умоляюще посмотрел на Хелота. Но упрямец из Лангедока сделал вид, что не замечает этого.
Зато от бдительного ока Лоэгайрэ этот краткий обмен взглядами не ускользнул.
– Это только с маленьким Лоэгайрэ все такие храбрые, – скрипуче произнес гном. – Лошадьми норовят растоптать, смотри ты… А как столкнутся с его другом и защитником, могучим и кровожадным Форайрэ, так сразу в кусты…
– С кем это ты беседуешь? – снова загудел тролль. – Неужели ты привел еду, Лоэгайрэ?
Хелот многозначительно потрогал свой меч. Он сомневался, что ему будет под силу одолеть могучего тролля, но попугать никогда не мешает. По собственному опыту Хелот знал: многие из тех, кто выглядит грозно и непобедимо, невероятно трусливы. Взять хотя бы сэра Гарсерана из Наварры.
– Да нет, Форайрэ, какая это еда, – поспешно сказал Лоэгайрэ. – Так, пара худосочных странников, один из которых полудурок, а второй – полный дурак. И с ними мальчонка, на вид вообще несъедобный.
– А… – разочарованно пробасил тролль. – Тогда ладно. Входите.
Лоэгайрэ не без помощи Хелота раскрыл тяжелую дверь, и они оказались в просторной темной комнате, где угадывались стол и широкая лавка вдоль стены. Судя по всему, на этой лавке тролль и спал – в углу наблюдалось наваленное на нее кучей тряпье, имеющее отдаленное сходство с постелью.
– Садитесь, – сказал тролль.
Лоэгайрэ тут же забрался на лавку и принялся болтать ногами. Хелот пристроился рядом. Чужой человек настороженно озирался по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он не был уверен, что может уйти без дозволения.
Тролль, пыхтя, водрузил на стол большой чан, закрытый крышкой. На медных стенках сосуда виднелись многочисленные вмятины, видимо, от небрежного обращения.
– Добрый эль, – сообщил Лоэгайрэ, потирая ручки от предвкушаемого удовольствия. – Многочтимый Форайрэ – известный среди народа холмов мастер. Знаешь, как мы ценим его эль! Знаешь ли ты, путник, как мы ценим его самого!
– Я счастлив посетить столь замечательную персону, – вежливо сказал Хелот.
Он украдкой поглядывал по сторонам, пытаясь угадать, где тролль прячет свое сокровище – книгу Гнилая Кожа. Лоэгайрэ был так увлечен предстоящей выпивкой, что совершенно позабыл о коварстве дакини и утратил бдительность.
Пыхтя, Форайрэ разливал по кружкам эль. Незнакомый человек с сомнением посмотрел на пенный напиток, понюхал, сморщился, но все же начал пить. Хелот с удовольствием отведал троллева эля – на вкус он оказался даже лучше, чем тот, которым баловались шервудские разбойники. Беседа потекла сама собой.
– На пиру у Теленна Гвада вы довольно резко высказывались против Демиурга, почтенный Лоэгайрэ, – заметил Хелот.
– Высказывался и буду высказываться, – отрубил гном. – Во-первых, потому, что Демиурга здесь нет, а во-вторых, если бы и был, он всегда смотрел сквозь пальцы на любые высказывания. Даже любил, чтобы с ним ругались. Нас, гномов, для того и создал, чтобы мы поносили всех и вся. А что мы начали сокровища добывать – это уж наше непомерное трудолюбие…
– И жадность, – добавил Форайрэ.
Лоэгайрэ бросил на него свирепый взгляд.
– Молчи о том, что тебе неведомо, о порождение трехглазой матери, – рявкнул он, и тролль испуганно втянул голову в плечи. – Не жадность, а любознательность и бережливость – вот что заставляет гномов копить свои сокровища.
– Насколько я понял, Морган Мэган не мешал вам заниматься вашим делом, – сказал Хелот.
– Да, но он вечно создает всякие косвенные препятствия. А его последняя выходка – я имею в виду создание драконов – превосходит всякое вероятие и выходит за все и всяческие рамки. Да, выходит! – взвизгнул он в волнении и задергал ногой. – Ибо жизнь в вечном страхе под перепончатыми крыльями этих мерзких тварей лишает нас сна и покоя! А это их чудовищное требование выдавать им раз в год по молодой девушке? Это каково, сэр?
– Ужасно, – согласился Хелот. – А сколько девушек погибло?
– Бессчетно, – заявил Лоэгайрэ, не моргнув глазом.
– Ужасно, – повторил Хелот. – Потому я и взялся за этот подвиг. И все, кто могут оказать мне помощь, должны это сделать, ибо освобождение прекрасных земель мира Аррой от ига кровожадных тварей должно стать…
– Форайрэ, этот человек, хоть он и дакини, хочет заглянуть в Гнилую Кожу, – перебил Хелота Лоэгайрэ. – Думаю, ты ему поможешь.
– Да? – Тролль засомневался. Он принялся сопеть, шарить взглядом по низкому закопченному потолку своей избы – словом, откровенно жадничал. – А что мне за это будет? Я же должен извлечь хоть какую-то выгоду с того, что владею таким сокровищем.
– Форайрэ, не дури, – разозлился гном. – Речь идет об избавлении от драконов. Тебя не просят отдавать ему книгу. Открой ее на нужной странице, я прочитаю нашему уважаемому гостю, герою и освободителю, отрывок касательно волшебных уловок, применяемых в битвах с драконами… И увидишь, Форайрэ, что твое имя прославится на века! Ибо благодаря твоим знаниям и твоему великодушию будет сражен ужасный супостат.
– Ну… – протянул тролль. – Тогда…
Он снял со стола чан, кружки, обтер рукавом крышку стола. Затем его вновь одолело недоверие. Третий глаз тролля заморгал.
– А что я еще получу взамен? – снова спросил он.
– Славу, идиот, вечную славу! – раздраженно сказал Лоэгайрэ.
– А если он не убьет дракона? – поинтересовался Форайрэ. – Тогда ни славы, ни подвига. Никто даже не узнает, что я пытался помочь. Нет, мне нужно что-то такое, что осталось бы в доме.
– Ладно, – согласился Хелот. – Что-нибудь отдам. Читай скорее, нам некогда.
Пыхтя, тролль потрогал крышку стола, и неожиданно Хелот увидел, что это обложка огромной книги в кожаном переплете. Когда Форайрэ с трудом раскрыл ее, Хелот увидел, что вся она была покрыта плесенью. Запахло бочкой с огурцами. Когтистые лапы тролля стали осторожно перелистывать страницы, сделанные из бычьей кожи и сплошь прогнившие. Черные узкие буквы сплетались в таинственный текст, полный хитрых сокращений. Чтение затруднялось также отсутствием пробелов между словами.
– Кажется, здесь, – сказал Лоэгайрэ, заглядывавший троллю под руку. – Дай-ка я попробую прочитать.
Водя пальчиком по строчкам, гном с величайшим трудом разобрал следующее:
– «…ибо враги его были многочисленны. И тогда, изогнувшись, как радуга, над потоком Боанн, прыгнул Ку-Хулайн со скалы в реку. Семь зрачков в каждом из прекрасных глаз его следили за врагами. И неотразим был удар ноги его, метавшей копье из-под воды, и назвали это дакини «Прыжком Лосося». Ибо прыгнул он, как лосось в Красном Водопаде, источнике мудрости и силы. И семь пальцев на ноге его крепко сжимали Рогатое Копье».
Торжествуя, Лоэгайрэ поднял глаза и уставился на своих ошеломленных слушателей.
– И это все? – спросил Хелот, все еще не веря.
– Ага, – радостно подтвердил тролль. – А что еще надо?
– Да так… полезный совет, быть может.
– Чем богаты, тем и рады, – скороговоркой отозвался Лоэгайрэ. – Не настаивай, дакини. Мы помогли тебе от чистого сердца, и теперь ты должен заплатить за это великодушному Форайрэ, который и так сильно потратился на тебя. Элем поил, книгу давал посмотреть… Я считаю, что это неоценимые услуги.
Хелот понял, что спорить бесполезно, и со вздохом начал перечислять свои богатства.
– У меня почти ничего нет, – признался он. – Пояс, кисейный шарф – это вряд ли заинтересует почтеннейшего тролля. Мой старый меч или арбалет дамы Имлах? Мне жаль с ними расставаться, но, если ты выберешь их, я сдержу слово. А может, тебя соблазнят наши кони?
Тролль с сомнением поглядывал то на незнакомца, который все еще тянул в углу свой эль, то на Хелота, то на своего друга Лоэгайрэ, как бы не зная, на что решиться. Наконец он сказал, ткнув пальцем в угол:
– Вот этот дакини. Отдай мне его.
Лапа тролля вцепилась в костлявое плечо чужого человека. Тот посмотрел на Хелота – скорее вопросительно, чем с просьбой о помощи. Вздумай Хелот оставить своего спутника во власти тролля, чужой человек не стал бы сопротивляться.
– Поделись своим добром, – басом сказал тролль и облизнулся. – Зачем тебе двое? С тебя хватит и одного мальчика.
– С чего ты взял, тролль, что этот человек мой? – возразил Хелот. – Он свободен идти, куда ему хочется, и я ему не указ.
– У нас с почтенным Форайрэ сложилось совершенно иное мнение, – вставил гном. – Мы наблюдали за вами. Вернее, я наблюдал.
– Каким это образом? – удивился Хелот.
– Через глаз Иллуги, – пояснил гном. – Я провел у источника немало забавных минут. Видел, как ты повстречал этого дакини. Кстати, не слишком ли много дакини развелось в лесу Аррой?
– Не больше, чем троллей, – огрызнулся Хелот.
– Напрасно кипятишься, Хелот, – укоризненно проговорил Лоэгайрэ. – Напрасно сердишься. Лично я, имеющий колоссальный жизненный опыт, не думаю, что тебе следует портить отношения со мной и Форайрэ из-за какого-то жалкого дакини низшей касты, с которым ты даже не знаком.
– Не знаком, так познакомлюсь, – сказал Хелот.
– Каким это образом? – осведомился Лоэгайрэ. – Ведь этот страдающий умственным расстройством раб не помнит даже своего имени.
– Заслужит другое, – упрямо сказал Хелот. – Он пришел со мной, и я его не отдам.
В этот момент дверь скрипнула. На пороге показался Тэм. Он уставился на Хелота угрюмым взглядом и начал делать отчаянные знаки, суть которых сводилась к призыву уносить ноги из этого проклятого места.
Но Хелот не обратил на него ни малейшего внимания.
– Убери лапы, тролль, – сказал он Форайрэ и оттолкнул чудовище в сторону, заслонив собой чужого человека.
Тролль заскрипел зубами.
– Столько шума из-за одного безмозглого дакини, – выговорил он. – Берегись, Хелот из Лангедока! Тебе не следовало вызывать гнев Форайрэ!
Тут Тэм Гили покраснел как вареный рак и забубнил под нос, не сводя с Форайрэ внимательных глаз:
– Ивовый прут – опутай ноги; лед вершины Игга – заморозь тело; мох зеленой Имлах – залепи губы…
– Не надо! – пискнул Лоэгайрэ. – Отрок, ты не ведаешь, что творишь! Это же заклинание самого…
Он не договорил и махнул рукой, видя, что ужасное уже свершилось. Тэм же, окончательно смутившись, пролепетал что-то насчет «безмолвия могилы», «тьмы безлунной ночи», «нитей судьбы плачевной» – и затих. Тролль окаменел и онемел. Тэм закрыл лицо руками. Потом пальцы раздвинулись, и сквозь них проглянул веселый глаз. Рот мальчика расплылся в улыбке, когда он увидел, что заклинание подействовало.
– Да этому ребенку цены нет, – пробормотал Хелот и, крепко держа за локоть своего растерявшегося спутника из чужих миров, вышел из избы. Тэм бросился бежать за ними следом по высоким ступеням крыльца.
Лоэгайрэ, суетившийся вокруг заговоренного тролля и дергавший его за юбку, вдруг плюнул на пол и выскочил следом за людьми. Они уже садились на коней.
– Подождите! – пропищал гном. Он торопливо заковылял к ним, роняя на ходу тапочки.
– Что тебе? – спросил Хелот, наклоняясь с седла.
– О Хелот из Лангедока, гном Лоэгайрэ – твой друг, а вот тролль Форайрэ, между нами говоря, глуп как пуп, – ответствовал гном. – Одна его юбочка чего стоит! Это он так изображает из себя истинного кельта. Вот дубина-то…
– Да ты никак предатель, а, Лоэгайрэ?
– Нет, я просто трезво смотрю на вещи.
– Что тебе нужно от меня? – поинтересовался Хелот.
– Хочу заключить с тобой честную сделку. Арбалет дамы Имлах в обмен на нечто очень ценное для тебя, воитель.
– ЧЕСТНУЮ? – Хелот выразил откровенное сомнение, и гном заторопился:
– Да, поверь мне. Честную. У меня есть кое-что, что может вам пригодиться в беспощадной и кровавой схватке с драконами.
– Еще один Прыжок Лосося? – съязвил Хелот. – Или, быть может, Прыжок Уклейки?
– Нет, – ответил Лоэгайрэ чрезвычайно серьезно. – Это колдовской меч, древнее сокровище гномов. Я отдам его тебе, Хелот из Лангедока.
Разумеется, как только арбалет дамы Имлах оказался в руках гнома, а волшебный меч, извлеченный из наинадежнейшего тайника и заботливо очищенный и заточенный, – в руках героя, Лоэгайрэ помчался к потоку Боанн и начал выкликать богиню. Она появилась через полчаса после начала зова и сделала вид, будто рассержена и удивлена.
– Кто звал меня? – провозгласила она из глубины вод замогильным голосом. – Кто вызывал по имени Боанн-От-Реки? Кто нарушил мой покой? Кто вторгся в мои размышления? Кто ты, дерзкий?
На самом деле Боанн все эти полчаса сидела, притаившись у поверхности воды и с удовольствием слушала, как Лоэгайрэ завывает на все лады, произнося ее имя с различными хвалебными и льстивыми эпитетами. Маленький гном был мастером на такие вещи и всякий раз проделывал обряд вызывания с замечательным искусством и разнообразием. Наконец она решила, что пора бы узнать, зачем, собственно, Лоэгайрэ примчался за пять миль, взъерошенный, полуодетый, в одном атласном халате, и вот уже полчаса горланит, простирая руки к потоку.
С громким плеском богиня вышла из воды.
– О, счастье! – завопил Лоэгайрэ. – О, великая честь! О, благословен час моего рождения!
Так причитая, гном поведал богине о том, что в лесу Аррой появился некий дакини.
– Дакини? – Боанн нахмурилась. – Это презренная раса. Я слышала о них… – Она кашлянула, решив не рассказывать о том, что Морган Мэган был рожден ею от колдуна из этой самой презренной расы. Она причисляла этот поступок к ошибкам своей молодости и не любила вспоминать о нем. – И каков же этот дакини? Должно быть, безобразен, грязен и туп.
– Могуч он, о Боанн, – возразил гном. – Отнюдь не безобразен, хотя чья красота не померкнет в лучах твоего ослепительного сияния, великая богиня?
Боанн задумчиво отбросила с лица длинную прядь волос.
– Возможно, в твоих словах и есть доля истины, – заметила она как бы между прочим.
– Не доля, о величайшая! Каждое мое слово – истина! Жалкое подобие истины, ибо нет слов, достойных охарактеризовать твою красоту! – Лоэгайрэ откашлялся и снова перешел к делу. – Этот дакини, как уже было упомянуто, не вполне безобразен, довольно-таки тщательно умыт, а что до тупости, то по остроте ума он далеко обошел не только тролля Форайрэ, но и некоторых других, и если будет продолжать обучение, то вскоре сможет догнать даже твоего покорнейшего слугу, гнома Лоэгайрэ.
С этими словами маленький человечек поклонился. Богиня задумалась над услышанным.
– Стало быть, не глуп, – заключила она. – Дальше. Я внимательно слушаю тебя, Лоэгайрэ.
– Могуч, – продолжал гном. – Бесстрашен, хотя и не лишен слабостей. С претензией на благородство, о богиня, и это его слабое место. Мы с Форайрэ пытались отобрать у него одного из спутников – куда там, стоит горой. Защищал, словно родного брата.
– Стало быть, твой дакини появился в лесу Аррой не один?
– Нет, величайшая из богинь и полноводнейшая из рек. С ним еще двое. Один вряд ли заслуживает упоминания. Среди дакини он принадлежит к низшей касте – ниже падать уже некуда. Лицом смугл и ряб, как будто плохо умылся, глазом черен и дик, носом схож с дикой птицей… Имени и то не имеет. Говорит, что забыл. Забыл, как же! Такие вещи не забывают. Я так полагаю: самое лучшее применение для него – еда для Форайрэ. А что? Форайрэ – преданный Твоему Величеству тролль, и его надо бы подкормить.
– Возможно, – задумчиво согласилась богиня. – Хотя окончательное решение, разумеется, остается за мной.
– Разумеется, – подтвердил гном. – Без твоего окончательного решения, мудрейшее из водных русел, мы не решимся ни на какие действия.
– Хорошо, – важно кивнула Боанн. – Да будет грязный дакини съеден.
– Увы, о Боанн… Тут-то и начинаются наши беды. Второй спутник дакини, странный ребенок с дикарским именем Тэмгили, заколдовал несчастного Форайрэ и увез с собой ключ и замок от заклятия. Тогда-то я и задумался. Так ли уж ничтожны эти дакини, если им служит дитя Народа!
– Что? Это строптивое племя…
– Увы, величайшая. Есть основания полагать, что Тэмгили, слуга преступного дакини, – отпрыск Народа.
– Народ не служит никому, – сказала Боанн.
– Это и странно! – вскричал гном. – Это и непонятно! Одно из двух: либо наш дакини – великий и опасный маг, сумевший подчинить себе творения Моргана Мэгана, либо же он сам принадлежит к Народу! И то и другое одинаково опасно, согласись, величайшая.
– Да, ты прав, Лоэгайрэ. Как это я раньше не ценила твою мудрость?
– За недостатком времени задуматься о ней, мудрейшая. Я счастлив, что ты нашла час на это занятие.
Медовые глаза богини сияли от удовольствия. Правительница и гном сидели на берегу неторопливого потока, созданного Мэганом в грустный час, и природа вокруг них казалась печальной и задумчивой.
– Говори дальше, Лоэгайрэ. Твоя богиня довольна тобой.
– Боюсь, что на сем довольство моей богини завершится, – сказал Лоэгайрэ. – Такова цель этого презренного дакини, вторгшегося в лес Аррой: он хочет переправиться по Городищенской Лаве и извести злобного и сладострастного дракона, который сидит в своей пещере на озере Лох Бел Драгон, что означает «Озеро Драконьей Пасти», и ждет, когда к нему приведут на… гм… съедение молодую и невинную девицу.
– Что?! – Боанн резко повернулась к своему осведомителю. – Этот безумец, этот кощунственный преступник решил нарушить мой запрет?
– Более того, величайшая, он его нарушит, ибо публично поклялся при распитии обетной чаши на пиру в замке Теленна Гвада, что уничтожит злобное чудовище.
– Дал обет? Да как он посмел!.. – Боанн задыхалась от злости. – Я запретила! ЗАПРЕТИЛА! Это было мое повеление, известное всем!
– Да, но для этих дакини божеские законы не писаны, – сокрушенно сказал Лоэгайрэ и покосился на Боанн: лицо богини пылало, она сжимала кулаки и раздувала ноздри.
– Он поплатится за свою наглость! – твердо сказала Боанн.
– Несомненно, несомненно, – сказал Лоэгайрэ. – Ведь дракон сожрет его без всякого сожаления.
Боанн метнула на гнома гневный взгляд:
– Дракон? Да этот безумец, твой дакини, даже не попадет за реку! Неужели ты думаешь, что мои верные слуги допустят, чтобы какой-то грязный бродяга со своими приспешниками нарушал мои запреты? Неужели ты полагаешь, что Боанн позволит развязать новую войну с племенем драконов? О мой бедный народ! Сколько слез я пролила во время последних битв с драконами, когда в кровавых боях полег цвет народа троллей!
Она воздела к нему свои прекрасные руки. Лоэгайрэ залюбовался безукоризненной позой, в которой застыла богиня. Постояв так несколько секунд, Боанн вдруг успокоилась и деловито спросила:
– Как на твой взгляд, Лоэгайрэ, у него есть шансы перебраться за Городищенскую Лаву?
– Очень небольшие, – сказал Лоэгайрэ. – Об этом я и хотел поговорить с тобой, о богиня. Может быть, отменишь запрет? Пусть они попытаются прикончить злодея-дракона. Кто знает, вдруг им удастся нагнать страху на народ драконов? Ты же знаешь, о Боанн, что поедание девиц весьма непохвально, а с нашего берега еще не поступало никаких акций протеста.
– Поедание девиц непохвально, – согласилась Боанн, – но куда менее похвально развязывание войн. Нет, лучше обойтись компромиссом. Лучше одна девица в год, чем тысяча мужей в один день. Так рассудил мой великий ум. Ты возражаешь ему, Лоэгайрэ?
– Помилуй меня от подобной глупости! Конечно, я не возражаю. Просто… – Лоэгайрэ замялся. – Не знаю, как и доложить тебе, мудрейшая. Я… словом, я заключил сделку с этим дакини. У него есть шанс на успех.
Боанн грозно нахмурилась:
– Шанс на успех? Что ты имеешь в виду? На какую предательскую сделку толкнула тебя твоя гномья алчность, Лоэгайрэ?
– Я… видишь ли, премудрая и украшенная множеством иных добродетелей повелительница… я обменял на один очень ценный и старинный арбалет, произведение древних гномов, одну старую и ржавую железку… словом, один меч… Тот, легендарный. Который называют Секач. Он хранился у меня многие годы, пока…
Вот тут-то Боанн и утратила всю свою величавость. Ее лицо пошло красными пятнами от гнева, она завизжала, топая ногами:
– Как ты посмел отдать Секач какому-то грязному дакини? Как у тебя поднялась рука передать священное оружие гнусному чужестранцу? Я сотру тебя в порошок! Я уничтожу тебя и твое племя! Как у тебя повернулся язык признаться мне в подобном клятвопреступлении?
Посмотрев на бушующую богиню исподлобья, гном дождался паузы в потоке ее угроз и вставил:
– Я хочу обратить внимание светлейшей Боанн на то, что меч дает дакини право называться героем, а не безрассудным самоубийцей. Любой скажет тебе, что Лоэгайрэ – один из вернейших твоих слуг. Поверь мне, досточтимая, я действовал в интересах нашего дела. Драконов надо припугнуть.
– Я не хочу больше жертв! – скорбно произнесла Боанн. – Я хочу уничтожить драконье племя так, чтобы с нашей стороны не было потерь.
– Их не будет, – заверил Лоэгайрэ. – Все сделает за нас этот чокнутый дакини с его гордостью и глупой жаждой подвигов. Нам нужно только беспрепятственно пропустить его за реку.
– Этого не будет, – твердо сказала Боанн. – Мои люди остановят его. Я не собираюсь отменять своих приказов.
– Как тебе угодно, – вздохнул гном.
– А тебя, – величаво добавила богиня, – я, пожалуй, закую в кандалы.
– Нет! – завопил Лоэгайрэ и подскочил. – За что?! Я вернейший из твоих верноподданных!
– Ты посмел отдать священный меч в руки неверного.
– Да, но кто знает, какой смысл вложили в руны Секача древние гномы? Меня давно терзало желание проверить это. Не мог же я сам взять в руки такое тяжелое оружие и, рискуя собственной жизнью, раскрыть сию тайну на практике?
– Почему бы и нет? – высокомерно поинтересовалась Боанн.
– Зачем, когда так кстати подвернулся герой? Он для того и странствующий рыцарь, чтобы ставить подобные опыты на себе. И ему приятно, и окружающим несомненная польза.
– Я не вполне понимаю тебя. О каких тайнах меча ты говоришь? Меч назван Секачом потому, что обладает свойством останавливать ядовитую кровь дракона после того, как отрублена одна из голов чудовища.
– Я не хочу ни в коей мере умалять достоинств и познаний великой Боанн в том, что касается древней истории мира Аррой, – осторожно заметил гном, – но легенда говорит немного иначе. На мече написано рунами: «Рассекаю то, что подлежит рассечению». Там не указано, ЧТО ИМЕННО «подлежит рассечению». Вполне возможно, что драконьи головы здесь ни при чем…
– Ну что, Тэм, попросим уважаемого Лоэгайрэ?
Тэм помотал головой так энергично, что у Хелота возникли серьезные опасения насчет того, удержится ли упомянутая голова на шее. Однако несмотря на откровенный протест своего оруженосца и друга, Хелот ответил гному утвердительно.
Ворча себе под нос, Лоэгайрэ побрел по заливному лугу вверх, к лесу. Высокая трава скрывала его почти с головой, и Хелот видел только полосатый ночной колпак гнома, мелькающий среди цветов.
Тролль Форайрэ обитал действительно неподалеку, в огромном бревенчатом доме. Между черных, гладко обтесанных каменным топором сосновых стволов неопрятными клочьями торчал белый болотный мох. Изба тролля топорщилась углами и выглядела рассерженной.
Лоэгайрэ вскарабкался на высокое крыльцо, попутно прибрав в карман халата пару сосновых шишек. Хелот последовал за ним. Тэм Гили задержался внизу, привязывая лошадей. Мальчик хмурился, сверлил глазами своего беспечного господина, который полез прямо в пасть троллю, – словом, изо всех сил демонстрировал недовольство.
Чужой человек молча остался стоять возле крыльца, пока Хелот не обернулся и жестом не подозвал его.
– Форайрэ, не ешь нас! – крикнул гном, проворно уворачиваясь от когтистой лапы, которая просунулась в щель между дверью и косяком и норовила цапнуть его. – Это я, твой сосед Лоэгайрэ! Да отцепись ты, болван трехглазый!
– Лоэгайрэ? Это ты? – пробасил тролль и разжал когти.
Лоэгайрэ суетливо пригладил волосы и поправил халат, особое внимание уделив кисточкам на поясе.
– Разумеется, это я, – произнес он, отдуваясь. – Кто еще сунется в твое логово, не ведая страха и сомнений?
– Мало ли кто… – Голос тролля звучал теперь озадаченно. – Всегда есть надежда, что это чужой. Давно, давно, давно не ел я сочного живого мяса…
При этих словах Тэм опять умоляюще посмотрел на Хелота. Но упрямец из Лангедока сделал вид, что не замечает этого.
Зато от бдительного ока Лоэгайрэ этот краткий обмен взглядами не ускользнул.
– Это только с маленьким Лоэгайрэ все такие храбрые, – скрипуче произнес гном. – Лошадьми норовят растоптать, смотри ты… А как столкнутся с его другом и защитником, могучим и кровожадным Форайрэ, так сразу в кусты…
– С кем это ты беседуешь? – снова загудел тролль. – Неужели ты привел еду, Лоэгайрэ?
Хелот многозначительно потрогал свой меч. Он сомневался, что ему будет под силу одолеть могучего тролля, но попугать никогда не мешает. По собственному опыту Хелот знал: многие из тех, кто выглядит грозно и непобедимо, невероятно трусливы. Взять хотя бы сэра Гарсерана из Наварры.
– Да нет, Форайрэ, какая это еда, – поспешно сказал Лоэгайрэ. – Так, пара худосочных странников, один из которых полудурок, а второй – полный дурак. И с ними мальчонка, на вид вообще несъедобный.
– А… – разочарованно пробасил тролль. – Тогда ладно. Входите.
Лоэгайрэ не без помощи Хелота раскрыл тяжелую дверь, и они оказались в просторной темной комнате, где угадывались стол и широкая лавка вдоль стены. Судя по всему, на этой лавке тролль и спал – в углу наблюдалось наваленное на нее кучей тряпье, имеющее отдаленное сходство с постелью.
– Садитесь, – сказал тролль.
Лоэгайрэ тут же забрался на лавку и принялся болтать ногами. Хелот пристроился рядом. Чужой человек настороженно озирался по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он не был уверен, что может уйти без дозволения.
Тролль, пыхтя, водрузил на стол большой чан, закрытый крышкой. На медных стенках сосуда виднелись многочисленные вмятины, видимо, от небрежного обращения.
– Добрый эль, – сообщил Лоэгайрэ, потирая ручки от предвкушаемого удовольствия. – Многочтимый Форайрэ – известный среди народа холмов мастер. Знаешь, как мы ценим его эль! Знаешь ли ты, путник, как мы ценим его самого!
– Я счастлив посетить столь замечательную персону, – вежливо сказал Хелот.
Он украдкой поглядывал по сторонам, пытаясь угадать, где тролль прячет свое сокровище – книгу Гнилая Кожа. Лоэгайрэ был так увлечен предстоящей выпивкой, что совершенно позабыл о коварстве дакини и утратил бдительность.
Пыхтя, Форайрэ разливал по кружкам эль. Незнакомый человек с сомнением посмотрел на пенный напиток, понюхал, сморщился, но все же начал пить. Хелот с удовольствием отведал троллева эля – на вкус он оказался даже лучше, чем тот, которым баловались шервудские разбойники. Беседа потекла сама собой.
– На пиру у Теленна Гвада вы довольно резко высказывались против Демиурга, почтенный Лоэгайрэ, – заметил Хелот.
– Высказывался и буду высказываться, – отрубил гном. – Во-первых, потому, что Демиурга здесь нет, а во-вторых, если бы и был, он всегда смотрел сквозь пальцы на любые высказывания. Даже любил, чтобы с ним ругались. Нас, гномов, для того и создал, чтобы мы поносили всех и вся. А что мы начали сокровища добывать – это уж наше непомерное трудолюбие…
– И жадность, – добавил Форайрэ.
Лоэгайрэ бросил на него свирепый взгляд.
– Молчи о том, что тебе неведомо, о порождение трехглазой матери, – рявкнул он, и тролль испуганно втянул голову в плечи. – Не жадность, а любознательность и бережливость – вот что заставляет гномов копить свои сокровища.
– Насколько я понял, Морган Мэган не мешал вам заниматься вашим делом, – сказал Хелот.
– Да, но он вечно создает всякие косвенные препятствия. А его последняя выходка – я имею в виду создание драконов – превосходит всякое вероятие и выходит за все и всяческие рамки. Да, выходит! – взвизгнул он в волнении и задергал ногой. – Ибо жизнь в вечном страхе под перепончатыми крыльями этих мерзких тварей лишает нас сна и покоя! А это их чудовищное требование выдавать им раз в год по молодой девушке? Это каково, сэр?
– Ужасно, – согласился Хелот. – А сколько девушек погибло?
– Бессчетно, – заявил Лоэгайрэ, не моргнув глазом.
– Ужасно, – повторил Хелот. – Потому я и взялся за этот подвиг. И все, кто могут оказать мне помощь, должны это сделать, ибо освобождение прекрасных земель мира Аррой от ига кровожадных тварей должно стать…
– Форайрэ, этот человек, хоть он и дакини, хочет заглянуть в Гнилую Кожу, – перебил Хелота Лоэгайрэ. – Думаю, ты ему поможешь.
– Да? – Тролль засомневался. Он принялся сопеть, шарить взглядом по низкому закопченному потолку своей избы – словом, откровенно жадничал. – А что мне за это будет? Я же должен извлечь хоть какую-то выгоду с того, что владею таким сокровищем.
– Форайрэ, не дури, – разозлился гном. – Речь идет об избавлении от драконов. Тебя не просят отдавать ему книгу. Открой ее на нужной странице, я прочитаю нашему уважаемому гостю, герою и освободителю, отрывок касательно волшебных уловок, применяемых в битвах с драконами… И увидишь, Форайрэ, что твое имя прославится на века! Ибо благодаря твоим знаниям и твоему великодушию будет сражен ужасный супостат.
– Ну… – протянул тролль. – Тогда…
Он снял со стола чан, кружки, обтер рукавом крышку стола. Затем его вновь одолело недоверие. Третий глаз тролля заморгал.
– А что я еще получу взамен? – снова спросил он.
– Славу, идиот, вечную славу! – раздраженно сказал Лоэгайрэ.
– А если он не убьет дракона? – поинтересовался Форайрэ. – Тогда ни славы, ни подвига. Никто даже не узнает, что я пытался помочь. Нет, мне нужно что-то такое, что осталось бы в доме.
– Ладно, – согласился Хелот. – Что-нибудь отдам. Читай скорее, нам некогда.
Пыхтя, тролль потрогал крышку стола, и неожиданно Хелот увидел, что это обложка огромной книги в кожаном переплете. Когда Форайрэ с трудом раскрыл ее, Хелот увидел, что вся она была покрыта плесенью. Запахло бочкой с огурцами. Когтистые лапы тролля стали осторожно перелистывать страницы, сделанные из бычьей кожи и сплошь прогнившие. Черные узкие буквы сплетались в таинственный текст, полный хитрых сокращений. Чтение затруднялось также отсутствием пробелов между словами.
– Кажется, здесь, – сказал Лоэгайрэ, заглядывавший троллю под руку. – Дай-ка я попробую прочитать.
Водя пальчиком по строчкам, гном с величайшим трудом разобрал следующее:
– «…ибо враги его были многочисленны. И тогда, изогнувшись, как радуга, над потоком Боанн, прыгнул Ку-Хулайн со скалы в реку. Семь зрачков в каждом из прекрасных глаз его следили за врагами. И неотразим был удар ноги его, метавшей копье из-под воды, и назвали это дакини «Прыжком Лосося». Ибо прыгнул он, как лосось в Красном Водопаде, источнике мудрости и силы. И семь пальцев на ноге его крепко сжимали Рогатое Копье».
Торжествуя, Лоэгайрэ поднял глаза и уставился на своих ошеломленных слушателей.
– И это все? – спросил Хелот, все еще не веря.
– Ага, – радостно подтвердил тролль. – А что еще надо?
– Да так… полезный совет, быть может.
– Чем богаты, тем и рады, – скороговоркой отозвался Лоэгайрэ. – Не настаивай, дакини. Мы помогли тебе от чистого сердца, и теперь ты должен заплатить за это великодушному Форайрэ, который и так сильно потратился на тебя. Элем поил, книгу давал посмотреть… Я считаю, что это неоценимые услуги.
Хелот понял, что спорить бесполезно, и со вздохом начал перечислять свои богатства.
– У меня почти ничего нет, – признался он. – Пояс, кисейный шарф – это вряд ли заинтересует почтеннейшего тролля. Мой старый меч или арбалет дамы Имлах? Мне жаль с ними расставаться, но, если ты выберешь их, я сдержу слово. А может, тебя соблазнят наши кони?
Тролль с сомнением поглядывал то на незнакомца, который все еще тянул в углу свой эль, то на Хелота, то на своего друга Лоэгайрэ, как бы не зная, на что решиться. Наконец он сказал, ткнув пальцем в угол:
– Вот этот дакини. Отдай мне его.
Лапа тролля вцепилась в костлявое плечо чужого человека. Тот посмотрел на Хелота – скорее вопросительно, чем с просьбой о помощи. Вздумай Хелот оставить своего спутника во власти тролля, чужой человек не стал бы сопротивляться.
– Поделись своим добром, – басом сказал тролль и облизнулся. – Зачем тебе двое? С тебя хватит и одного мальчика.
– С чего ты взял, тролль, что этот человек мой? – возразил Хелот. – Он свободен идти, куда ему хочется, и я ему не указ.
– У нас с почтенным Форайрэ сложилось совершенно иное мнение, – вставил гном. – Мы наблюдали за вами. Вернее, я наблюдал.
– Каким это образом? – удивился Хелот.
– Через глаз Иллуги, – пояснил гном. – Я провел у источника немало забавных минут. Видел, как ты повстречал этого дакини. Кстати, не слишком ли много дакини развелось в лесу Аррой?
– Не больше, чем троллей, – огрызнулся Хелот.
– Напрасно кипятишься, Хелот, – укоризненно проговорил Лоэгайрэ. – Напрасно сердишься. Лично я, имеющий колоссальный жизненный опыт, не думаю, что тебе следует портить отношения со мной и Форайрэ из-за какого-то жалкого дакини низшей касты, с которым ты даже не знаком.
– Не знаком, так познакомлюсь, – сказал Хелот.
– Каким это образом? – осведомился Лоэгайрэ. – Ведь этот страдающий умственным расстройством раб не помнит даже своего имени.
– Заслужит другое, – упрямо сказал Хелот. – Он пришел со мной, и я его не отдам.
В этот момент дверь скрипнула. На пороге показался Тэм. Он уставился на Хелота угрюмым взглядом и начал делать отчаянные знаки, суть которых сводилась к призыву уносить ноги из этого проклятого места.
Но Хелот не обратил на него ни малейшего внимания.
– Убери лапы, тролль, – сказал он Форайрэ и оттолкнул чудовище в сторону, заслонив собой чужого человека.
Тролль заскрипел зубами.
– Столько шума из-за одного безмозглого дакини, – выговорил он. – Берегись, Хелот из Лангедока! Тебе не следовало вызывать гнев Форайрэ!
Тут Тэм Гили покраснел как вареный рак и забубнил под нос, не сводя с Форайрэ внимательных глаз:
– Ивовый прут – опутай ноги; лед вершины Игга – заморозь тело; мох зеленой Имлах – залепи губы…
– Не надо! – пискнул Лоэгайрэ. – Отрок, ты не ведаешь, что творишь! Это же заклинание самого…
Он не договорил и махнул рукой, видя, что ужасное уже свершилось. Тэм же, окончательно смутившись, пролепетал что-то насчет «безмолвия могилы», «тьмы безлунной ночи», «нитей судьбы плачевной» – и затих. Тролль окаменел и онемел. Тэм закрыл лицо руками. Потом пальцы раздвинулись, и сквозь них проглянул веселый глаз. Рот мальчика расплылся в улыбке, когда он увидел, что заклинание подействовало.
– Да этому ребенку цены нет, – пробормотал Хелот и, крепко держа за локоть своего растерявшегося спутника из чужих миров, вышел из избы. Тэм бросился бежать за ними следом по высоким ступеням крыльца.
Лоэгайрэ, суетившийся вокруг заговоренного тролля и дергавший его за юбку, вдруг плюнул на пол и выскочил следом за людьми. Они уже садились на коней.
– Подождите! – пропищал гном. Он торопливо заковылял к ним, роняя на ходу тапочки.
– Что тебе? – спросил Хелот, наклоняясь с седла.
– О Хелот из Лангедока, гном Лоэгайрэ – твой друг, а вот тролль Форайрэ, между нами говоря, глуп как пуп, – ответствовал гном. – Одна его юбочка чего стоит! Это он так изображает из себя истинного кельта. Вот дубина-то…
– Да ты никак предатель, а, Лоэгайрэ?
– Нет, я просто трезво смотрю на вещи.
– Что тебе нужно от меня? – поинтересовался Хелот.
– Хочу заключить с тобой честную сделку. Арбалет дамы Имлах в обмен на нечто очень ценное для тебя, воитель.
– ЧЕСТНУЮ? – Хелот выразил откровенное сомнение, и гном заторопился:
– Да, поверь мне. Честную. У меня есть кое-что, что может вам пригодиться в беспощадной и кровавой схватке с драконами.
– Еще один Прыжок Лосося? – съязвил Хелот. – Или, быть может, Прыжок Уклейки?
– Нет, – ответил Лоэгайрэ чрезвычайно серьезно. – Это колдовской меч, древнее сокровище гномов. Я отдам его тебе, Хелот из Лангедока.
* * *
– Как ты посмел отдать ему Секач? – кричала богиня Боанн на маленького Лоэгайрэ, который беспокойно переминался с ноги на ногу, время от времени бросая на свою повелительницу сердитые взгляды.Разумеется, как только арбалет дамы Имлах оказался в руках гнома, а волшебный меч, извлеченный из наинадежнейшего тайника и заботливо очищенный и заточенный, – в руках героя, Лоэгайрэ помчался к потоку Боанн и начал выкликать богиню. Она появилась через полчаса после начала зова и сделала вид, будто рассержена и удивлена.
– Кто звал меня? – провозгласила она из глубины вод замогильным голосом. – Кто вызывал по имени Боанн-От-Реки? Кто нарушил мой покой? Кто вторгся в мои размышления? Кто ты, дерзкий?
На самом деле Боанн все эти полчаса сидела, притаившись у поверхности воды и с удовольствием слушала, как Лоэгайрэ завывает на все лады, произнося ее имя с различными хвалебными и льстивыми эпитетами. Маленький гном был мастером на такие вещи и всякий раз проделывал обряд вызывания с замечательным искусством и разнообразием. Наконец она решила, что пора бы узнать, зачем, собственно, Лоэгайрэ примчался за пять миль, взъерошенный, полуодетый, в одном атласном халате, и вот уже полчаса горланит, простирая руки к потоку.
С громким плеском богиня вышла из воды.
– О, счастье! – завопил Лоэгайрэ. – О, великая честь! О, благословен час моего рождения!
Так причитая, гном поведал богине о том, что в лесу Аррой появился некий дакини.
– Дакини? – Боанн нахмурилась. – Это презренная раса. Я слышала о них… – Она кашлянула, решив не рассказывать о том, что Морган Мэган был рожден ею от колдуна из этой самой презренной расы. Она причисляла этот поступок к ошибкам своей молодости и не любила вспоминать о нем. – И каков же этот дакини? Должно быть, безобразен, грязен и туп.
– Могуч он, о Боанн, – возразил гном. – Отнюдь не безобразен, хотя чья красота не померкнет в лучах твоего ослепительного сияния, великая богиня?
Боанн задумчиво отбросила с лица длинную прядь волос.
– Возможно, в твоих словах и есть доля истины, – заметила она как бы между прочим.
– Не доля, о величайшая! Каждое мое слово – истина! Жалкое подобие истины, ибо нет слов, достойных охарактеризовать твою красоту! – Лоэгайрэ откашлялся и снова перешел к делу. – Этот дакини, как уже было упомянуто, не вполне безобразен, довольно-таки тщательно умыт, а что до тупости, то по остроте ума он далеко обошел не только тролля Форайрэ, но и некоторых других, и если будет продолжать обучение, то вскоре сможет догнать даже твоего покорнейшего слугу, гнома Лоэгайрэ.
С этими словами маленький человечек поклонился. Богиня задумалась над услышанным.
– Стало быть, не глуп, – заключила она. – Дальше. Я внимательно слушаю тебя, Лоэгайрэ.
– Могуч, – продолжал гном. – Бесстрашен, хотя и не лишен слабостей. С претензией на благородство, о богиня, и это его слабое место. Мы с Форайрэ пытались отобрать у него одного из спутников – куда там, стоит горой. Защищал, словно родного брата.
– Стало быть, твой дакини появился в лесу Аррой не один?
– Нет, величайшая из богинь и полноводнейшая из рек. С ним еще двое. Один вряд ли заслуживает упоминания. Среди дакини он принадлежит к низшей касте – ниже падать уже некуда. Лицом смугл и ряб, как будто плохо умылся, глазом черен и дик, носом схож с дикой птицей… Имени и то не имеет. Говорит, что забыл. Забыл, как же! Такие вещи не забывают. Я так полагаю: самое лучшее применение для него – еда для Форайрэ. А что? Форайрэ – преданный Твоему Величеству тролль, и его надо бы подкормить.
– Возможно, – задумчиво согласилась богиня. – Хотя окончательное решение, разумеется, остается за мной.
– Разумеется, – подтвердил гном. – Без твоего окончательного решения, мудрейшее из водных русел, мы не решимся ни на какие действия.
– Хорошо, – важно кивнула Боанн. – Да будет грязный дакини съеден.
– Увы, о Боанн… Тут-то и начинаются наши беды. Второй спутник дакини, странный ребенок с дикарским именем Тэмгили, заколдовал несчастного Форайрэ и увез с собой ключ и замок от заклятия. Тогда-то я и задумался. Так ли уж ничтожны эти дакини, если им служит дитя Народа!
– Что? Это строптивое племя…
– Увы, величайшая. Есть основания полагать, что Тэмгили, слуга преступного дакини, – отпрыск Народа.
– Народ не служит никому, – сказала Боанн.
– Это и странно! – вскричал гном. – Это и непонятно! Одно из двух: либо наш дакини – великий и опасный маг, сумевший подчинить себе творения Моргана Мэгана, либо же он сам принадлежит к Народу! И то и другое одинаково опасно, согласись, величайшая.
– Да, ты прав, Лоэгайрэ. Как это я раньше не ценила твою мудрость?
– За недостатком времени задуматься о ней, мудрейшая. Я счастлив, что ты нашла час на это занятие.
Медовые глаза богини сияли от удовольствия. Правительница и гном сидели на берегу неторопливого потока, созданного Мэганом в грустный час, и природа вокруг них казалась печальной и задумчивой.
– Говори дальше, Лоэгайрэ. Твоя богиня довольна тобой.
– Боюсь, что на сем довольство моей богини завершится, – сказал Лоэгайрэ. – Такова цель этого презренного дакини, вторгшегося в лес Аррой: он хочет переправиться по Городищенской Лаве и извести злобного и сладострастного дракона, который сидит в своей пещере на озере Лох Бел Драгон, что означает «Озеро Драконьей Пасти», и ждет, когда к нему приведут на… гм… съедение молодую и невинную девицу.
– Что?! – Боанн резко повернулась к своему осведомителю. – Этот безумец, этот кощунственный преступник решил нарушить мой запрет?
– Более того, величайшая, он его нарушит, ибо публично поклялся при распитии обетной чаши на пиру в замке Теленна Гвада, что уничтожит злобное чудовище.
– Дал обет? Да как он посмел!.. – Боанн задыхалась от злости. – Я запретила! ЗАПРЕТИЛА! Это было мое повеление, известное всем!
– Да, но для этих дакини божеские законы не писаны, – сокрушенно сказал Лоэгайрэ и покосился на Боанн: лицо богини пылало, она сжимала кулаки и раздувала ноздри.
– Он поплатится за свою наглость! – твердо сказала Боанн.
– Несомненно, несомненно, – сказал Лоэгайрэ. – Ведь дракон сожрет его без всякого сожаления.
Боанн метнула на гнома гневный взгляд:
– Дракон? Да этот безумец, твой дакини, даже не попадет за реку! Неужели ты думаешь, что мои верные слуги допустят, чтобы какой-то грязный бродяга со своими приспешниками нарушал мои запреты? Неужели ты полагаешь, что Боанн позволит развязать новую войну с племенем драконов? О мой бедный народ! Сколько слез я пролила во время последних битв с драконами, когда в кровавых боях полег цвет народа троллей!
Она воздела к нему свои прекрасные руки. Лоэгайрэ залюбовался безукоризненной позой, в которой застыла богиня. Постояв так несколько секунд, Боанн вдруг успокоилась и деловито спросила:
– Как на твой взгляд, Лоэгайрэ, у него есть шансы перебраться за Городищенскую Лаву?
– Очень небольшие, – сказал Лоэгайрэ. – Об этом я и хотел поговорить с тобой, о богиня. Может быть, отменишь запрет? Пусть они попытаются прикончить злодея-дракона. Кто знает, вдруг им удастся нагнать страху на народ драконов? Ты же знаешь, о Боанн, что поедание девиц весьма непохвально, а с нашего берега еще не поступало никаких акций протеста.
– Поедание девиц непохвально, – согласилась Боанн, – но куда менее похвально развязывание войн. Нет, лучше обойтись компромиссом. Лучше одна девица в год, чем тысяча мужей в один день. Так рассудил мой великий ум. Ты возражаешь ему, Лоэгайрэ?
– Помилуй меня от подобной глупости! Конечно, я не возражаю. Просто… – Лоэгайрэ замялся. – Не знаю, как и доложить тебе, мудрейшая. Я… словом, я заключил сделку с этим дакини. У него есть шанс на успех.
Боанн грозно нахмурилась:
– Шанс на успех? Что ты имеешь в виду? На какую предательскую сделку толкнула тебя твоя гномья алчность, Лоэгайрэ?
– Я… видишь ли, премудрая и украшенная множеством иных добродетелей повелительница… я обменял на один очень ценный и старинный арбалет, произведение древних гномов, одну старую и ржавую железку… словом, один меч… Тот, легендарный. Который называют Секач. Он хранился у меня многие годы, пока…
Вот тут-то Боанн и утратила всю свою величавость. Ее лицо пошло красными пятнами от гнева, она завизжала, топая ногами:
– Как ты посмел отдать Секач какому-то грязному дакини? Как у тебя поднялась рука передать священное оружие гнусному чужестранцу? Я сотру тебя в порошок! Я уничтожу тебя и твое племя! Как у тебя повернулся язык признаться мне в подобном клятвопреступлении?
Посмотрев на бушующую богиню исподлобья, гном дождался паузы в потоке ее угроз и вставил:
– Я хочу обратить внимание светлейшей Боанн на то, что меч дает дакини право называться героем, а не безрассудным самоубийцей. Любой скажет тебе, что Лоэгайрэ – один из вернейших твоих слуг. Поверь мне, досточтимая, я действовал в интересах нашего дела. Драконов надо припугнуть.
– Я не хочу больше жертв! – скорбно произнесла Боанн. – Я хочу уничтожить драконье племя так, чтобы с нашей стороны не было потерь.
– Их не будет, – заверил Лоэгайрэ. – Все сделает за нас этот чокнутый дакини с его гордостью и глупой жаждой подвигов. Нам нужно только беспрепятственно пропустить его за реку.
– Этого не будет, – твердо сказала Боанн. – Мои люди остановят его. Я не собираюсь отменять своих приказов.
– Как тебе угодно, – вздохнул гном.
– А тебя, – величаво добавила богиня, – я, пожалуй, закую в кандалы.
– Нет! – завопил Лоэгайрэ и подскочил. – За что?! Я вернейший из твоих верноподданных!
– Ты посмел отдать священный меч в руки неверного.
– Да, но кто знает, какой смысл вложили в руны Секача древние гномы? Меня давно терзало желание проверить это. Не мог же я сам взять в руки такое тяжелое оружие и, рискуя собственной жизнью, раскрыть сию тайну на практике?
– Почему бы и нет? – высокомерно поинтересовалась Боанн.
– Зачем, когда так кстати подвернулся герой? Он для того и странствующий рыцарь, чтобы ставить подобные опыты на себе. И ему приятно, и окружающим несомненная польза.
– Я не вполне понимаю тебя. О каких тайнах меча ты говоришь? Меч назван Секачом потому, что обладает свойством останавливать ядовитую кровь дракона после того, как отрублена одна из голов чудовища.
– Я не хочу ни в коей мере умалять достоинств и познаний великой Боанн в том, что касается древней истории мира Аррой, – осторожно заметил гном, – но легенда говорит немного иначе. На мече написано рунами: «Рассекаю то, что подлежит рассечению». Там не указано, ЧТО ИМЕННО «подлежит рассечению». Вполне возможно, что драконьи головы здесь ни при чем…
Глава седьмая
Много миль сближались два потока, река Боанн и великая река Адунн, не спеша соединиться, так что, разделенные узкой косой всего в полмили шириной, на протяжении четырех или пяти дней пути они текли совсем близко друг от друга. По этой косе и двигались путники, приближаясь к своей цели – переправе у Городищенской Лавы. Хелот знал уже, что лава строго охранялась и пробраться к месту слияния рек будет нелегко.
На последней ночевке, перед тем как начать переправу, Хелот завел об этом речь со своими спутниками. Он заранее знал, что от Тэма Гили ему будет не отделаться, и сейчас лихорадочно соображал, как бы сделать так, чтобы мальчишка не слишком путался под ногами, когда дойдет до сражения. Сейчас он жалел, что отдал гному арбалет.
На последней ночевке, перед тем как начать переправу, Хелот завел об этом речь со своими спутниками. Он заранее знал, что от Тэма Гили ему будет не отделаться, и сейчас лихорадочно соображал, как бы сделать так, чтобы мальчишка не слишком путался под ногами, когда дойдет до сражения. Сейчас он жалел, что отдал гному арбалет.