Хафф Таня. Договор крови

   — Ты уверена, что знаешь, что делаешь? — спросил Селуччи, готовый воспользоваться любым предлогом, чтобы отойти подальше от ужасного существа, лежащего в герметичном ящике. — Это устройство кажется мне сложнее, чем то, которым я пользуюсь дома.
   — Насколько сложным оно может быть? — пробормотала Вики, помечая нужный файл в каталоге. — Все это, в конечном счете, записывается в виде нулей и единиц. И, кроме того, — с угрюмой сосредоточенностью добавила она, нажимая на кнопку перезагрузки системы, — ничего худшего, на мой взгляд, произойти уже не может...
   Ее глаза быстро пробежали по главному меню.
   — Майк, как ты понимаешь слово «инициализировать»?
   — Нечто такое, с чего следует начинать?
   — Я тоже так думаю. — В конце перечня действий, которые необходимо было инициализировать, стоял код программы. Ее пальцы замерли над клавиатурой.
   — В чем дело?
   — Мне предложено заново инициализировать мозг Дональда.
   — А что еще можно сделать?
   — Стереть его из памяти. Однажды мне уже приходилось форматировать винчестер. — Отодвинув табурет от письменного стола, Вики встала и поправила очки. — Надеюсь, что эта процедура освободит его.
   — А если нет?
   Женщина покачала головой.
   — Тогда не знаю. — Если это не сработает, им придется оставить его здесь и надеяться, что, по мере того как тело будет медленно разлагаться, тот же процесс будет происходить и с сознанием «Сознавать, что ты умер. Видеть, как гниет твое тело. Полагать, что лишь это может быть твоей единственной надеждой...» Она яростно сопротивлялась рвущейся изнутри истерике. «Позже, — твердила она себе. — Позже, когда спасем Генри и мою мать... моя мать будет...»
   Голос Селуччи прервал ее мысль.
   — Ничего не происходит.
   — Подождем еще немного. — С трудом заставляя себя передвигать ноги, она подошла к боксу и встала рядом с Майком. Если бы он не стоял там, она не смогла бы преодолеть это расстояние, по крайней мере, она так думала. Крепко сжав его теплую, такую надежную руку, Вики взглянула вниз, на лицо Дональда.
   Темные глаза уловили ее взгляд и удержали его. На пределе своих сил, Вики даже не попыталась его отвести. Она осознала внезапно, что ужас и отвращение, охватившие ее, совершеннейшее ничто в сравнении с ужасом, пронзительно кричащим в глазах Дональда Ли.
   В сравнении с тем, что испытывал он, ей вообще нечего было бояться.
   Как только начал ослабевать страх, его место немедленно заняла ярость.
   «Каков должен быть человек, способный сотворить такое с другим человеческим созданием?»
   Внезапно глаза мертвого человека на мгновение расширились, и выражение ужаса и страдания в них сменилось недоверчивой радостью.
   Затем его лицо перестало вообще что-либо выражать.
   Вики резко выдохнула, сообразив вдруг, что уже некоторое время вообще забывала дышать.
   — Ты видел это?
   — Да.
   — Остались у тебя сомнения, что мы поступили правильно?
   — Ни единого.
   Они вместе склонились над боксом и опустили крышку.

* * *

   Оказавшись в темноте, Генри задумался, какая часть ночи у него осталась. Прошла, несомненно, уже дюжина часов после заката, если не больше. «Почему в таком случае я не чувствую приближения рассвета?» Голод терзал его и стремился вырваться на свободу, а сталь обернулась вокруг него подобно савану, и он столь же мечтал о забытьи, сколь его и страшился.
   Он мысленно перебрал все свои встречи с Вики. «Дочего же несправедливо, что целый год проносится в памяти так быстро». В то время как меньшая часть того, что их объединяло, добавляла силу голоду, большая помогала с ним бороться. Вики подарила ему свою жизнь, не только свое тело и кровь. Выковала дружбу из сложившихся обстоятельств. Помогала ему, когда это было необходимо. Доверилась ему. Получила взамен его доверие.
   Страсть. Дружба. Необходимость. Доверие.
   «Все вместе — это и есть любовь». Рассматривая происходящее с такой точки зрения, он предполагал, что Вики на самом деле не было необходимо говорить, что она любит его. «Хотя мне было бы приятно это услышать...»
   Вампир попытался вспомнить, сколько раз он слышал эти слова. Сотни голосов выкрикивали их; женские голоса, мужские, он утешал их всех, отыскивая в прошлом мерцание золота сквозь окалину. Тысячи ночей проскользнули мимо, сотни тысяч, и изо всех них разделенная страсть и дружба, и необходимость высветили только четырех: трех женщин и мужчину, с которыми он, помимо постели, разделял и доверие, достаточное, чтобы возникла любовь.
   — Джиневра. Густав. Сидони. Бет, — шептал он в темноте их имена. Скольким другим он позволил ускользнуть из памяти, забыться, но эти все еще оставались. Только четыре за все эти годы...
   Двоих из них его лишило насилие, одного — несчастный случай, еще одного — время.
   Он ощущал, как тоска сгущалась до состояния ощутимой реальности, угрожая сокрушить его своей тяжестью.
   — Вики. — Пятое имя. Живое имя. — И, как говорится... — Хотя он знал, что это не доведет до добра, Генри прижал неповрежденную руку к крышке с силой, какую позволили ему изнеможение и боль... — ..."надежда умирает последней".
   Мускулы напряглись, темнота приобрела красноватый оттенок, потом рука опустилась вниз, и его едва не оглушили удары собственного сердца, колотившегося о ребра. Генри не имел ни малейшего представления, что именно он пытался доказать.
   «Еще одно, последнее усилие во имя любви?» Он слегка пошевелился, пытаясь, насколько мог, изменить позу. «По крайней мере, я не оставлю позади себя ни одного скорбящего».
   Тоска переросла в отчаяние и сомкнула свои ледяные пальцы на его горле.
   Было бы так легко сдаться.
   «Я — Генри Фицрой, герцог Ричмондский, королевский отпрыск».
   «Я — вампир».
   Он слишком устал. Этого уже было недостаточно.
   "Вики меня не бросит.
   Вики меня не бросит. Она непременно найдет меня. У нее достанет сил для этого. Доверься ей.
   Она придет".
   Аннабель приходила к нему. Это она возродила его из тьмы, давала насытиться от себя, обучила всему и, наконец, отпустила.
   — Прислушайся к тому, что говорят твои инстинкты, Генри. Наша природа требует, чтобы мы охотились в одиночестве. Вот твоя территория. Я отдаю ее тебе и не стану с тобой за нее бороться.
   — Но разве нельзя остаться и разделить ее со мной?
   Она лишь улыбалась, ласково и печально.
   Он прошел вдоль всей комнаты и, повернув назад, бросился на колени у ее ног. Еще совсем недавно он не остановился бы на том, что зарылся головой в ее колени, но теперь, вопреки положению, он не мог преодолеть расстояние между ними.
   Ее улыбка становилась все более печальной.
   — Узы, связывавшие нас ранее, после твоего обращения почти разорваны. Если я останусь, — мягко продолжила она,— одному из нас очень скоро придется изгнать другого, и это сотрет те прекрасные воспоминания, которые мы разделяем.
   Голос охотника, раздававшийся все громче у него в голове, убеждал его, что она говорит правду.
   — Тогда почему,— вскричал он,— ты обратила меня, зная заранее, что так случится? Зная, что мы так недолго сможем быть вместе?
   Эбенового цвета брови сошлись над переносицей, пока она раздумывала над его вопросом.
   — Я думаю,— медленно произнесла она,— что в то время я забыла об этом.
   Его голос поднялся, отражаясь от сырых каменных стен заброшенной башни.
   — Ты забыла?
   — Да. Возможно, именно поэтому мы способны продолжать свое существование как вид.
   Он склонил голову, крепко зажмурился, но его природа больше не позволяла проливать слезы.
   — Мне больно, словно ты вырвала мое сердце и забрала себе.
   — Да. — Ее юбки прошелестели, когда она встала, и он ощутил, как ее пальцы коснулись его волос в нежном благословении.— Возможно, именно поэтому нас столь мало.
   Он никогда больше с ней не встречался.
   — И это, — сказал он во тьму, тогда как отчаяние нарастало и уже почти не позволяло ему дышать, — не помогает. — Конечно, воспоминания о приятном можно использовать как оружие против панического осознания, что ты попал в ловушку и остался совсем один... Но и раньше ведь существовали тюрьмы и заключенные. — Он яростно зарычал. — Я смогу справиться с этим.
   «Ты можешь справиться с этим ночью, — шептало отчаяние, — но как быть, когда наступит день? Они забрали слишком много крови. И сколько еще они собираются забрать ее от тебя? Как много крови ты можешь потерять, чтобы в следующую ночь вернуться к жизни? Что еще они могут сделать из того, что ты не в состоянии предотвратить?»
   Оскалив зубы, Генри пытался заглушить этот голос, который окружил его, звучал у него внутри, эхом отражался от металла, в который его заключили.
   — Вики...
   «Она не знает, где ты. Что будет, если она не найдет тебя вовремя? А если она вообще не придет?»
   — НЕТ!
   Он отпустил на свободу голод и позволил зверю своей натуры овладеть собой, и тот когтями принялся прокладывать себе путь к свободе.

* * *

   — У нас нет никаких гарантий, что она намерена держать Генри в одном месте. — Вики покосилась на ярко освещенную кабину лифта и выключила фонарик. — Она может катать его по всему зданию, а мы будем вечно отставать от нее на два шага, словно в дурацкой комедии братьев Маркс^[6].
   — Так может, нам стоит отключить лифт? — спросил Селуччи, переступая порог и стараясь соответствовать тону подруги: «с нами шутки плохи». То обстоятельство, что каждый из них вообще еще держится на ногах, он считал истинным чудом. «Хотел бы я услышать о способности человека сохранять силу животного».
   Вики покачала головой и ударила по кнопке спуска на цокольный этаж с такой силой, что едва не треснула пластиковая панель.
   — Это не поможет. Лифты находятся в противоположных торцах здания. Она сможет включать их так же быстро, как мы будем выводить их из строя. Нам следует обесточить все лифты.
   — Каким образом?
   — Отключить подачу электроэнергии в здание.
   — Повторяю, каким образом?
   Вики повернулась, чтобы посмотреть на него прищуренными глазами.
   — Откуда, черт побери, мне это знать? Разве я похожа на электрика? Найдем распределительный щит и отключим рубильник.
   — Выражаясь метафорически.
   — Не становись в свою проклятую позу, Селуччи.
   — Мою позу? Нельсон, в тебе черт знает сколько наглости.
   — Наглости, говоришь?
   — Ты действительно хочешь знать мое мнение?
   Они орали друг на друга, звуки голосов отражались от узких стен кабины лифта и многократно усиливались. Тесно прижатые друг к другу, они стояли, выкрикивая взаимные оскорбления.
   Кабина лифта опустилась на уровень цокольного этажа. Остановилась. Дверь открылась.
   — ...высокомерный осел!
   Характер эха изменился. Слова уносились в темноту и не возвращались обратно.
   Они осознали это одновременно и так же одновременно замолчали.
   Вики трясло от ярости, она была не уверена, что сможет удержаться на ногах. Ее колени подгибались, словно превратившись в вареные макаронины, а какая-то сила сжала горло так, что дышала она с трудом, а глотать стало просто невозможно. Очки сползли с носа, так что она почти ничего не видела. Женщина всматривалась поверх стекол сквозь тоннель, в который болезнь превратила ее поле зрения, и пыталась сфокусировать глаза на лице, отстоящем от нее всего на несколько дюймов. Ее рука поднялась, чтобы поправить очки, но вместо этого продолжала двигаться вверх до тех пор, пока не откинула непокорную прядь волос со лба Селуччи. Вики услышала, как он вздохнул.
   Потом медленно поднял руку и водрузил ее очки на место.
   — У нас все в порядке?
   Она ощутила на щеке тепло его дыхания. Кивнув в ответ, женщина отступила назад, выходя из создавшейся зоны временного перемирия.
   — А как насчет тех следов? — спросил Майк.
   Она включила фонарик и вышла из лифта, страшно изумленная тем, что ноги способны выполнять хотя бы простые команды.
   — Мы займемся следами после того, как лишим Кэтрин возможности перемещения.
   Селуччи на миг остановился на пороге кабины лифта, придерживая его двери.
   — Мы отключим энергию во всем здании, — произнес он, — и прекратим любые другие эксперименты, которые, возможно, она проводит.
   Вики остановилась и обернулась к нему.
   — Да.
   Он осознал неукротимую ярость, с которой подруга выплюнула это слово. Осознал, потому что и сам чувствовал примерно то же. Это не имело ничего общего со ссорой, которая разразилась между ними в лифте; там не было ничего, кроме криков, и это произошло лишь из-за чудовищного кошмара, с которым они столкнулись в лаборатории. Майк хотел выяснить, кто был ответственен за это, и, кем бы он ни оказался, вцепиться ему в глотку и... Не существовало слов, которые выразили бы то, что ему хотелось сделать.
   В течение последней недели, слой за слоем, самообладание Вики, ее защитные механизмы постепенно таяли. Он опасался, что уже ничто не сможет сдержать ее ярость, когда она перейдет к действиям.
   Он опасался, что, если они найдут Генри в таком же виде, в каком обнаружили Дональда Ли, ее терпению придет конец, и он не сможет остановить ее.
   Еще больше его пугало, что он и пытаться бы не стал.

* * *

   На втором этаже, в темной кладовой, стена которой граничила с шахтой лифта, Марджори Нельсон напрягала лицевые мускулы, пытаясь изобразить что-то наиболее близкое к выражению неодобрения. Она слышала голоса.
   Голоса.
   Голос.
   Она знала этот голос.
   Ей приказали стоять на месте. Это была одна из команд, жестко зашитых в нейронную сеть. Она имела прямой доступ в память.
   «Стой».
   Задрожав, она остановилась...
   «Стой!»
   ...И через миг шаркающей походкой направилась к двери...
   СТОЙ!
   ...Открыла дверь и, шатаясь из стороны в сторону, вышла в коридор.
   Она должна была что-то сделать.

Глава 14

   — Констебль Кушнер слушает.
   — Это полицейский уч... сток?
   — Так точно, мэм.
   Доктор Брайт глубоко вдохнула и, стараясь отчетливо произносить слова, выговорила:
   — Я хотела бы пог... ворить с детективом Фер...гюсоном, пжалста... если можно...
   — Соединяю вас с отделом убийств.
   — Очнь любезны... — С полузакрытыми глазами доктор Брайт почти лежала на телефонной трубке.
   — Отдел убийств. Детектив Брансвик.
   — Пчему Брнс.вик? Детктива Ферг...сона, пжл..ста.
   — Детектива Фергюсона сейчас нет на месте, могу ли я помочь вам?
   — Нет здесь? — Она отвела трубку ото рта и злобно посмотрела на нее расплывчатым взглядом. — Что вы несете, как это — «нет на месте».
   К тому времени, когда она вспомнила, что другую половину трубки она должна держать около уха, она пропустила первую половину ответа детектива Брансвика.
   — ...не хотите ли оставить ему сообщение?
   — Сб...щение? — Потягивая виски, она решила поразмыслить над этим вопросом. — Ладно. Я сбираюсь... признаться. Пвденческ... теории гласят, что признание необ...хдимо. Но, если его... там нет, мжет быть, и я не буду.
   Детектив Брансвик произнес тоном, явно показывающим: «давайте будем относиться с юмором к помешанным»:
   — Если вы сообщите мне свою фамилию, я смогу передать ему, что вы звонили.
   Заставив себя, насколько это соответствовало ее возможностям, выпрямиться в кресле, доктор Брайт заявила властным тоном: — Я — декан... билогичск...ого фкльтета. Ему известно, кто я.— И повесила трубку.
   — Достаточно... для это... — Она напряглась и стянула ветровку Дональда с письменного стола к себе на колени. — Я и в самом деле чувствую себя... ужасно. Я все сделаю... для тебя. Ты увидишь. — Некая идея у нее в голове, благодаря выпитому виски, уже возникла. — Пнимаешь, если рботает грметичный бокс, то и рфрижератор рботает тоже, и тебе, взможно, холодно. — Вцепившись в подлокотник кресла, женщина с трудом заставила себя встать на ноги. — Если тебе холодно, ты захочешь надеть куртку. — Опустошив стакан одним глотком, она едва не свалилась на пол. Покачнулась, устояла на месте и поплелась к двери. — Я намерена вернуть тебе твою... куртку.
   Сквозь плотную завесу, созданную алкоголем, откуда-то прорвался ужасающий вопль: «Нет!»
   Доктор Брайт не обратила на него никакого внимания.

* * *

   — Сколько же может быть распределительных щитов в этом окаянном здании? — Тяжело дыша, Вики отступила в коридор, поочередно высвечивая фонариком все направления. Потом, напряженным шепотом, сквозь зубы произнесла: — Всякий раз, когда мы открываем дверь, я ожидаю, что увижу за ней свою мать.
   Селуччи наклонился и обнял ее за плечи, другой рукой взял за запястье и отвел световой луч в сторону, чтобы он не слепил ему глаза. Хуже не придумаешь, если бы им обоим вслепую пришлось блуждать по этому проклятому лабиринту.
   — Позволь мне открывать двери, — спокойно предложил он, поворачивая ее к себе лицом.
   — Нет. — Женщина покачала головой. — Ты не понимаешь. Она — моя мать.
   — Вики... — Майк вздохнул, потому что и в самом деле не мог что-либо на это возразить. Если только одна мысль, что, открыв дверь, он увидит за ней Марджори Нельсон, уставившуюся на него мертвыми глазами, и его приводит в ужас, то лишь Господь ведает, что может испытывать Вики. Одного Дональда Ли было бы вполне достаточно, но Марджори Нельсон, как любезно напомнила им доктор Брайт, способна самостоятельно передвигаться. Встала и ходит, мертвая. Но, если у Вики достало мужества перенести это, у него тоже хватит сил, чтобы встать с ней рядом. И кроме того, как бы ему ни хотелось, чтобы Генри Фицрой никогда снова не появился с ними рядом, он не мог оставить его в таком же жутком состоянии живого трупа, в такой же ужасной ловушке, в которой находился Дональд. — Давай отключим побыстрее энергию, найдем Фицроя и смотаемся отсюда.
   Она едва заметно кивнула. Вокруг женщины сомкнулись тени: они будто стремились подчеркнуть, сколь ненадежным было равновесие, которое ей удавалось удерживать только невероятным напряжением воли. "Мы должны найти Генри. Для этого нужно сделать невозможным его перемещение с этажа на этаж. Так что мы должны отключить напряжение.
   Затем придется переворачивать вверх дном каждый этаж по очереди. Мы должны найти Генри. Я не предам его, как предала собственную мать". Пока Вики оставалась одержима этой мыслью, она была способна действовать. Пусть рассеются тени последних сомнений.
   В воздухе цокольного этажа витали запахи сырого бетона, плесени и затхлости, и само строение потрескиваю, оседало, хранило собственные тайны и создавало больше шума, чем они двое; казалось, звуки их дыхания оставались позади, не поспевая за ними. Комнаты по правую сторону коридора располагались вдоль наружной стены, и, следовательно, каждую из них надо было проверить, одну за другой; открывать дверь, пробегать внутри лучом фонарика и вздыхать с облегчением, ничего не найдя. Им удалось отыскать два электрощита с панелями, на которых были пометки: «Лаб. 3», «Лаб. 4», «Аудитория 1», но к рубильникам они не прикасались.
   — Только все одновременно, — решительно заявила Вики. — Иначе мы лишь насторожим ее.
   Перед поворотом за угол оставалась одна дверь; проверив, что за ней находится, они завершат осмотр северной стороны здания. Селуччи бросил взгляд на часы. «Четверть двенадцатого? Всего-то?» Впереди больше половины ночи. «Не столь уж и много», — уточнил он, осознав, что, возможно, это все время, которое у них осталось.
   Квадратик невыцветшей краски на стене с отверстиями от креплений по краям указывал на то, что раньше здесь была привинчена какая-то табличка Наличие же сломанного турникета говорило о том, что в помещении этом в свое время содержалось нечто достойное охраны.
   — Это может быть здесь. — Отведя штангу, Вики попробовала открыть тяжелую дверь. Проржавевшие петли пронзительно взвизгнули, выражая протест, и звук этот заскрежетал внутри черепа, словно железо по стеклу. Она скрипнула зубами и повела лучом фонарика, всматриваясь сквозь темноту.
   Что-то двигалось прямо на границе света.
   Она замерла Вместе с ней застыл и световой круг.
   Снова какое-то движение.
   Все, что ей следовало сделать, — это слегка пошевелить рукой, передвигая луч света. Все, что ей нужно было сделать...
   Одинокая голая лампочка, защищенная сеткой, обрисовывала черные силуэты сложных переплетений труб. Отвратительное сгорбленное существо с голым хвостом исчезло в какой-то невообразимо узкой щели на уровне примерно четырех футов от земли.
   — Крыса, — сказала Вики вслух, так как надо было сказать хоть что-нибудь; дыхание у нее перехватило.
   — Или какая-то подопытная мышка отважилась сбежать от очередного безумного гения, — предложил свой вариант Селуччи, все еще державшийся рукой за выключатель. Проведя ладонью по губам, он, в свою очередь, тоже попытался успокоить дыхание. — Я подумал, что, обнаружив то, что ищем, мы станем чувствовать себя куда лучше, чем теперь, когда испытываем постоянный страх, что это найдем.
   Вытирая слезящиеся глаза, женщина, сглатывая горькую слюну, боролась с комом, образовавшимся у нее в желудке. «Ох, если я еще сейчас допущу, чтобы меня вырвало...» Через мгновение она вскинула голову и, пробормотав: — Боюсь, что ты прав, — поправила очки.
   — Очевидно, здесь была комната со спринклерной противопожарной системой. Вовсе не то, что мы ищем.
   Выйдя в холл, Вики остановилась и сказала перед тем, как спутник последовал за ней:
   — Оставь там свет.
   Майк догнал ее в тот момент, когда она открывала дверь первого помещения вдоль западной стены. Нахмурившись, он всматривался вдоль коридора: его внимание привлек блеск металла.
   — Вики, здесь на двери замок.
   Женщина обернулась. Конуса света, протянувшегося от ее руки, оказалось недостаточно. Она не только не смогла разглядеть замок, но вынуждена была поверить Селуччи на слово, что там вообще была дверь.
   — Судя по моему опыту, — продолжил он, — комнаты запирают только тогда, когда не хотят, чтобы люди туда входили.
   — Или выходили из них, — кивнула Вики. — Пошли.
   На двери помещения, в отличие от предыдущей, сохранилась табличка. «Берегись! Высокое напряжение! Не входить!»
   — Похоже, это и есть электрощитовая. — Женщина передала Селуччи фонарик. — Подержи. Мне понадобятся обе руки. — Она разыскала в своей бездонной сумке связку отмычек и, опустившись на одно колено, попыталась вставить одну из них в замок.
   Руки у нее дрожали так сильно, что сделать это ей никак не удавалось. Или просто стоит попробовать другую отмычку? Вторая попытка также не увенчалась успехом.
   Предприняв третью, она уронила отмычку. Та, отскочив от ее колена, зазвенела на кафельной плитке и успокоилась, зацепившись за носок ботинка Селуччи. Вики проводила ее раздраженным взглядом, после чего уставилась на оставшиеся отмычки, зажатые в руке так крепко, что побелели кончики пальцев.
   — Проклятье!
   Она не могла унять дрожь в руках. Она была не в состоянии открыть проклятый замок. Они затратили столько сил, чтобы разыскать эту проклятую электрощитовую. Они собирались отключить электроэнергию. Предотвратить возможность перетаскивания Генри в лифте с места на место. Они намеревались перевернуть вверх дном все здание, этаж за этажом. Они намеревались найти Генри. Она была одержима этой идеей. Это было единственное, что ей осталось. И теперь это все разлеталось на куски! Вики хотелось биться головой об дверь и вопить от охвативших ее страха и отчаяния.
   Как если бы он прочел мысли подруги, Майк нежно обхватил пальцами ее подбородок и осторожно повернул к себе.
   — Дай-ка мне попробовать.
   Не доверяя своему голосу, женщина только кивнула и встала, протянув ему оставшиеся отмычки.
   — Нет. Это не в моем стиле. — Передавая ей фонарик, он добавил: — Подожди-ка...
   Селуччи исчез с ее глаз прежде, чем Вики смогла возразить, и в течение краткого ужасающего мгновения ей показалось, что жуткая темнота поглотила его навсегда. Однако через несколько секунд послышался знакомый лязг металла, и что-то метнулось в дальнем конце коридора, проявившись если не в фокусе, то, по крайней мере, в поле ее зрения.
   «Что, черт подери, ему понадобилось в комнате, оборудованной противопожарной системой?»
   Еще спустя миг, даже не позаботившись закрыть за собой дверь, Майк снова появился, держа в обеих руках... какую-то длинную трубу?
   Просунув конец трубы в дужку замка, Селуччи уперся им в металлическую поверхность двери и, собравшись с силами, бросил весь свой вес на свободный конец трубы.
   Труба, подцепив металл, заставила его изогнуться.
   С потемневшим от натуги лицом Майк прорычал какой-то неразборчивый боевой клич, довольный, что наконец сможет сбросить часть адреналина, скопившегося за эту кошмарную ночь.
   Металлическая накладка медленно выгибалась.
   — Майк?..
   — Подожди. Сейчас.
   Один за другим начали вылетать шурупы.
   — Сейчас. Еще немного...
   Когда выпал последний, его отбросило назад, а вся конструкция обрушилась на пол. Вики шагнула вперед и извлекла свою упавшую отмычку из-под груды мусора и обломков.