Хафф Таня. Договор крови

   — Проклятье, Вики, — произнес он хриплым шепотом. — Ты играешь с огнем, черт бы тебя побрал...
   — Господи, Кэти, ты спятила, что ли? Зачем ты их привела?
   — А что тут такого? Они помогут нам вынести тело.
   — Ох... — Дональд отступил в сторону, ошарашенно наблюдая, как Кэтрин помогает двум неуклюжим фигурам выбраться из микроавтобуса. — Программа, которую я написал для них, предполагает только простейшие поведенческие команды; ты уверена, что они смогут выполнить настолько сложные действия?
   — Думаю, номер девять справится. — Она почти ласково похлопала его по широкому плечу. — А вот номеру восемь может понадобиться небольшая помощь.
   — Небольшая помощь. Ну разумеется. — Крякнув от усилия, молодой человек попытался поднять пару мешков с песком, лежавших на полу микроавтобуса. — Ну, если они такие сильные, то могли бы и все это сами вынести.
   — Отдай их оба номеру девять. Я не столь уверена в состоянии суставов номера восемь.
   Хотя мускулы существа номер девять ощутимо напряглись, когда оно приподняло с земли один мешок с песком, оно не подало и виду, что ощущает тяжесть, даже после того, как на его спину были взвалены оба мешка.
   — Неплохая идея, — тяжело дыша, признал Дональд. — Привезти их сюда, я имею в виду. Я бы надорвался, если бы пришлось самому тащить такую тяжесть. — Пытаясь восстановить дыхание, он оглянулся, осматривая автостоянку. Свет над гаражом едва освещал участок, так как он еще вечером позаботился вывести из строя фонарь над служебным входом — Главное, чтобы никто их не заметил. Они не выглядят как... ну, я хочу сказать, как живые.
   — "Никто их не заметил"? — Девушка развернула номер восемь лицом к двери, после чего, оглянувшись, обнаружила, что номер девять повернулся самостоятельно. — Нам было бы лучше удостовериться в том, что никто не заметил нас самих!
   — Обычно посетители похоронного бюро не обращают внимания на других людей. — Молодой человек вставил ключ в замок. — Они боятся того, что могут увидеть. — Он бросил взгляд в сторону серого иссохшего лица номера девять, возвышавшегося над воротником красной ветровки, и издал сдавленный смешок. — Почти хочется пожелать, чтобы кто-нибудь наткнулся на этих клоунов, ведь правда?
   — Нисколько. Поторопись лучше.
   Давно привыкший к полному отсутствию чувства юмора в коллеге, Дональд пожал плечами и прошел в здание.
   Номер девять последовал за ним.
   Кэтрин слегка подтолкнула номер восемь.
   — Иди, — скомандовала она. Существо постояло, затем начало двигаться. На полпути к комнате для бальзамирования, ступая по минному пандусу, оно споткнулось. — Нет, не надо... — Опасно балансируя возле стены, она нагнулась и выпрямила номеру восемь левую ногу.
   — Почему вы так задержались? — потребовал ответа Дональд, когда в конце концов они появились.
   — Проблема с коленной чашечкой. — Она нахмурилась, заправляя прядь светлых волос себе за ухо. — Не думаю, что нам удастся добиться какой бы то ни было клеточной реконструкции.
   — Да, от него уже попахивает, как от помойки.
   — Ох, только не это!
   — Вот именно. Но они... — Он открыл обе половины крышки гроба. — Слушай, если мы будем стоять здесь всю ночь, принюхиваясь к тому, как пахнут мертвецы, то ничего не успеем сделать. А у нас еще масса работы.
   Пальцы номера восемь сомкнулись вокруг лодыжек трупа, а номер девять почти без понуждения взял его за плечи.
   — Говорю тебе, Дональд, — ликующе воскликнула Кэтрин, — у номера девять прослеживается четкое соединение с управляющей программой, даже когда он не подсоединен к сети. Уверена, мы имеем дело с проявлением независимой мозговой деятельности.
   — А что говорит доктор Брайт?
   — Ее более беспокоит проблема разложения.
   — Вполне понятно. Она, как всегда, разочарована, что наши опытные образцы начинают гнить прежде, чем мы успеваем накопить данные. Останови их на секунду, пока я открою дверь.
   Оба аспиранта наконец загрузили машину. Даже Кэтрин не смогла продумать последовательность команд, состоящих из одного слова, которая позволила бы номеру восемь совершить необходимое и весьма сложное маневрирование. И, как напомнил ей Дональд, при этом еще следовало соблюдать тишину.
   — Потому что, — добавил он, устанавливая на место номер восемь, — то, что мы совершаем, является незаконным деянием.
   — Чепуха. — Кэтрин насупила брови. — Это — чистая наука.
   Молодой человек покачал головой. Ему никогда не доводилось встречать столь целеустремленного исследователя, не испытывающего абсолютно никаких сомнений. Насколько удалось определить Дональду, внеслужебная жизнь Кэтрин была практически столь же ограниченной, как и у ее подопечных, а если учесть то обстоятельство, что, в сущности, они были мертвыми, это было неплохо сказано. Еще удивительнее было то, что его коллегу совершенно искренне не заботило, что результат их работы может привести к всемирной известности и баснословному богатству.
   — Ну, тогда в интересах науки попытаемся держаться подальше от тюрьмы. — Он подтолкнул номер девять к микроавтобусу.
   Номер девять склонил набок голову, и в его лишенных выражения глазах отразились звезды.

Глава 3

   — Надо же, до чего можно довести собственное сердце...
   Поверх хирургической маски Дональд всмотрелся в раскрытую грудную полость.
   — Да уж, печальная картина, — согласился он. — Вот тебе: не курил, не пил человек, а что в результате? Прямо хочется пойти и как следует оттянуться в хорошей компании, ни в чем себе не отказывая.
   Ловким движением скальпеля доктор Брайт вскрыла трехстворчатый сердечный клапан и начала удалять лохмотья изорванной перегородки.
   — Ваши комментарии не совсем уместны, Дональд. Сосредоточьте все свое внимание на работе.
   Резкое замечание не произвело на ее аспиранта никакого заметного впечатления; он приготовил шприц для подкожных инъекций, извлек иглу из глазницы и выбрал шприц с более тонкой иглой. В ярком сиянии люминесцентных трубок жидкость в шприце заметно опалесцировала.
   — Пришло время взяться за серьезную работу, — сказал он и осторожно ввел иглу под роговицу. — Приподнимите этот край, обойдите его, если не хотите повредить радужную оболочку, и тогда можете считать, что мяч в корзине.
   — Ради Бога, избавьте нас от этих избитых шуточек. — Плотные швы стянули разрез в области сердца. — Если вы закончили обработку обоих глаз, можете помочь Кэтрин с брюшной полостью. Нам следует как можно скорее перевязать кровеносные сосуды, чтобы началась циркуляция питательных веществ. Время — жизненно важный фактор в работе такого рода...
   Доктор Брайт размеренным тоном продолжала читать свою лекцию, пока Дональд, накладывая влажные тампоны поверх неподвижных глаз, перемещался вокруг стола.
   — К счастью, первый этап процесса бальзамирования укрепил сосуды, тем самым облегчая нам работу.
   — Разумеется, доктор, ведь это наш десятый эксперимент, — напомнил Дональд, отсасывая стерильный раствор, которым они пользовались для удаления бальзамирующих жидкостей из тела. Кэтрин, занятая наложением швов, одарила его быстрой благодарной улыбкой. — Я хочу сказать, мы уже проходили все это. И мы все это делали в шести из предыдущих девяти случаев своими собственными мизинцами.
   — Что ж, должна отметить, что работа ваша поистине превосходна. Я мечтаю только о том, чтобы мой график позволил мне оказывать вам большую помощь. — Доктор Брайт в данный момент не только воздавала должное заслугам своих аспирантов — они были и так очевидны, — хотя для нее это ровным счетом ничего не значило. Она повернулась назад, чтобы взять миниатюрный электропривод. — Но я хотела лишний раз напомнить, сколь важно соблюдать должный баланс жидкостей в здоровых тканях.
   Молодой человек хихикнул и, почти безупречно подражая сладострастному голосу из часто крутившегося в последнее время рекламного ролика, произнес:
   — Как вы считаете, я уже умер?
   Доктор Брайт, прекратив работу, обернулась и воззрилась на него.
   — Должно быть, я утомлена больше, чем предполагала. Кажется, и я нахожу это смешным.
   Кэтрин покачала головой и принялась обрабатывать разрез следующей артерии.
   Через несколько секунд они установили на место емкость с гелем, замещающую пищеварительную систему. На ее плотной оболочке из агар-агара замелькали жемчужные искорки.
   — На этот раз воспользуемся оставшимися бактериями, — объявила доктор Брайт, закончив присоединять еще один электропривод к искусственной диафрагме, — Нужно, чтобы эти органы были насыщены влагой.
   Дональд кивнул, но тут же нахмурился, посмотрев поверх плеча Кэтрин.
   — Прекрати немедленно!
   — Прекратить что? — спросила та, наклонившись, чтобы заняться тканью печени.
   — Это я не тебе. Номеру девять. Уставился на меня, понимаешь...
   Девушка распрямилась и проследила за направлением его взгляда.
   — Нет, — сказала она. — Номер девять смотрит не на тебя — он просто смотрит в твоем направлении.
   — Все равно. Мне это не нравится.
   — Он никому не может причинить вреда.
   — Ну и что с того?
   — Дорогие мои. — Голос доктора Брайт не мог быть суше, иначе бы он просто треснул, как деревяшка. — Может, сосредоточим все же наше внимание только на том, чем следует сейчас заниматься? — Она сделала паузу, подчеркивающую собственные слова, после чего, убедившись, что ее подопечные продолжили работу, извлекла расширитель грудной клетки. — Если это настолько тебя беспокоит, Дональд, Кэтрин может поместить его в бокс.
   Молодой человек кивнул.
   — Хорошая мысль. Пусть она уберет свои игрушки, как только вдоволь наиграется с ними.
   — Его лучше было бы оставить в покое, доктор, — возразила Кэтрин. — Номер девять нуждается в стимуляции, если мы хотим, чтобы поддерживалась его связь с сетью.
   — Здравая точка зрения, — признала доктор Брайт. — Не совсем корректно выраженная, но абсолютно верная. Извини, Дональд. Вопрос решен не в твою пользу.
   Девушка бросила на своего товарища победный взгляд.
   — Когда закончите, один пусть все здесь уберет, а другой включит насос и займется заменой стерильного раствора. Я хочу, чтобы кровеносная система начала работать как можно скорее. А теперь, если вы считаете, что не нуждаетесь более в моем участии в качестве рефери на ринге, я приступлю к вскрытию черепной коробки.
   — Он продолжает глазеть на меня, — проворчал Дональд всего несколько секунд спустя. Его голос был едва слышен на фоне завываний костной пилы.
   — Надеюсь, он чему-нибудь от тебя научится.
   — Вы так думаете? — Один из обтянутых латексом пальцев поднялся, выражая явное сомнение. — Ладно, пусть учится.
   В этот момент пальцы на правой руке номера девять медленно согнулись и сжались в кулак. Хотя лицо его оставалось неподвижным, какая-то мышца дернулась под иссохшей поверхностью кожи.

* * *

   Генри уверенно вел «БМВ» со скоростью, значительно превышающей разрешенную. Два часа сорок две минуты от Торонто до Кингстона — не столь быстро, как возможно, но, учитывая бесконечные пробки на выезде из города и количество полицейских, патрулирующих последнюю сотню километров, можно считать это время вполне приемлемым.
   Хотя езда на большой скорости доставляла ему истинное удовольствие, а собственная реакция позволяла проводить головокружительные маневры и обходить других водителей так, что у тех только рот от удивления открывался, вампир никогда не мог понять интимных отношений между североамериканцами и их автомобилями. Для него машина была всего лишь средством передвижения, а «БМВ» он считал удачным компромиссом между мощностью и надежностью. В то время как смертные водители беспечно рисковали жизнью, выжимая предельную скорость из своих автомобилей, у него никогда не возникало намерения мгновенно закончить четыреста пятьдесят лет своей жизни из-за усталостных явлений в металле или дефектов конструкции, но в отличие от обычных смертных ему не было необходимости кому-либо что-либо доказывать.
   Найти квартиру матери Вики оказалось нетрудно. Не только сама Дивижн-стрит начиналась прямо от шоссе 401, но уже за квартал можно было безошибочно опознать человека, выходящего из седана последней модели, припарковавшегося перед домом.
   — Вы показали неплохое время, — потягиваясь, заметил вампир, выбираясь из машины.
   — Спасибо... — Слово вырвалось изо рта прежде, чем Селуччи осознал, что совершенно нелепо ощущает себя довольным похвалой этого человека... да какого там человека! — Вы что, — рявкнул он, — считаете, что наши законы об ограничениях скорости к вам не относятся?
   — Не более чем, как вам кажется, они применимы к вам, — отозвался Фицрой с колкой улыбкой. — Разве полицейские не должны следовать законодательству, на верность которому присягнули?
   — Скотина, — пробормотал сквозь зубы Майк. Ничто другое не вызывало в нем так быстро праведную ярость, как напоминание о шаткости его этической позиции. — Я не могу взять в толк, почему вы вообще сюда явились. Вики нужно, чтобы рядом с ней был кто-то живой, мертвых с нее, я думаю, достаточно.
   — Я не более мертв, чем вы, детектив.
   — Да, вы не... Я имел в виду... вы ведь...
   — Ну разумеется, я — вампир. — Генри развел руками. — По этому поводу я не могу с вами поспорить, поскольку для вас это уже не является тайной. Слово уже было произнесено ранее. — Он уловил взгляд Селуччи и удержал его, но на этот раз ему не пришлось применять силу, чтобы сохранить контакт. — Вам ничего не остается, как только признать это, детектив. И я не собираюсь отступать.
   Любопытство подавило все прочие соображения, и Майк с удивлением обнаружил, что произносит:
   — Так что же вы собой представляете?
   — Я был незаконнорожденным сыном короля.
   Уголки губ Селуччи дрогнули.
   — Ладно, вы королевский бастард, в этом можно не сомневаться. — Он постарался идти рядом как равный, стараясь подавить ощущение, что ему вряд ли подобает быть равным этому созданию. — Почему бы не быть просто каким-нибудь жалким крестьянином?
   — Это почему же, собственно, крестьянином? — осведомился Фицрой, приподнимая брови.
   — Не обращайте внимания. — Он оперся спиной о переднюю дверцу и вздохнул. — Вообще-то, боюсь, Вики не нуждается сейчас ни в одном из нас.

* * *

   — Так вы считаете, что самым разумным для меня было бы удалиться отсюда? Не имею возможности с вами согласиться. Нет особых причин, по которым я мог бы уступить вам место.
   — А что вы можете дать ей?
   — Теперь? В ее скорби? То же самое, что и вы.
   — Но я могу быть с нею и ночь, и день. А вы только ночь.
   — В таком случае, почему вы столь обеспокоены моим присутствием? Ведь у вас передо мной есть явное преимущество. Заметьте, — продолжал Генри, уже задумчивым тоном, — я покинул свое убежище, чтобы быть возле нее, рискую жизнью из-за опасности оказаться на солнце. Это должно хоть что-нибудь да значить.
   — Что вы имеете в виду, «что-нибудь да значить»? — фыркнул Селуччи. — Это не соревнование! Мужчина против... — его глаза недобро сузились, — ...писателя любовных романов. Предполагалось, мы приехали сюда для нее.
   — В таком случае, быть может, — заметил Фицрой, направляясь к зданию, — нам было бы лучше почаще вспоминать это обстоятельство.
   «Проклятый высокомерный сукин сын!» По счастью, длинные ноги позволили Майку идти рядом с соперником, не сбиваясь на бег.
   — Так что мы ограничиваемся тем, что сосредоточим наше внимание на Вики, пока все это не завершится.
   — А что потом? — полуобернувшись к нему, осведомился Генри.
   — Кто, черт возьми, может сказать, что будет после? — «С какой удивительной наглостью смотрит на меня этот недомерок!» — Сначала надо пройти через это.
   Прислушиваясь к стуку сердца Селуччи, вампир кивнул, вполне удовлетворенный.
   Вики потребовалось мгновение, чтобы осознать, что означает такой звук.
   «Дверь».
   Бэнг. Бэнг. Бэнг.
   «Это полиция». Ритм был совершенно безошибочный. Одна, в темной квартире, женщина нахмурилась и неохотно встала. «Сколько такое может продолжаться?» Хотя уличное освещение проникало в комнату, видеть она ничего не могла. Вики ощупью отыскала стоявший на столе телефонный аппарат, а потом, вдоль стены, добралась до двери.
   Селуччи покосился на Генри и поднял руку, чтобы позвонить снова.
   — Вы уверены, что она здесь?
   — Уверен. Я это чувствую.
   — Да. Думаю, вы правы.

* * *

   Бэнг. Бэнг. Бэнг.
   Так же на ощупь, проводя пальцами по стене, она отыскала выключатель и зажгла люстру; глаза сразу же заслезились от яркого света. Ее мать всегда использует стоваттные лампочки.
   «Мне безразлично, что она потребляет значительно больше энергии, гораздо важнее, что, приходя домой, я могу хорошо все видеть. Я могу себе это позволить, а окружающая среда может катиться ко всем чертям».
   Ее мать всегда использовала стоваттные лампочки.
   Замок заело на полуобороте ключа.
   Бэнг. Бэнг. Бэнг.
   — Сколько раз говорила ей, что замок нужно починить, — проворчала Вики, пытаясь провернуть ключ. — Проклятый идиотский кусок старого железа.

* * *

   Селуччи отдернул руку.
   — Она здесь.

* * *

   Замок в конце концов поддался. Вики глубоко вдохнула, поправила очки и распахнула дверь.
   — Какого дьявола вы здесь делаете? — осведомилась она после продолжительной паузы.
   — Мы пришли, чтобы помочь, — спокойно произнес Генри.
   Женщина переводила взгляд с одного на другого: замешательство — единственное определение, которое подходило для описания их эмоций.
   — Вы оба?
   — Ну да, — подтвердил Селуччи.
   — Я не просила вас о помощи.
   Выражение на их лицах было совершенно одинаковым. Майк вздохнул.
   — Мы знаем, — сказал он.
   — Вики?
   Все трое обернулись.
   Мистер Дельгадо стоял около своей двери, вызывающе выпрямившись и расправив плечи; брюки он натянул прямо поверх полосатой пижамы.
   — Какие-нибудь проблемы?
   Вики поправила очки. Правильным ответом было бы: «Пока еще нет».
   — Нет, — сказала она. — Никаких проблем. Это мои друзья из Торонто.
   — Что они здесь делают?
   — По-видимому, — ее голос с каждой секундой становился увереннее, — они приехали, чтобы помочь мне.
   — О! — Он внимательно осмотрел Селуччи с головы до ног и перевел взгляд на Генри. Тот заставил себя справиться с раздражением и позволил старику закончить осмотр. — Так вот, если возникнет какая-либо проблема, — последние два слова прозвучали предупреждением, — сразу же дай мне знать.
   — Я смогу справиться с ними, мистер Дельгадо.
   — В этом я не сомневаюсь. Но тебе это не нужно. По крайней мере, сейчас. — Его подбородок выдвинулся вперед. — Вам все понятно, ребята?
   Майк начал проявлять признаки нетерпения.
   — Разумеется, мистер.
   — Вы оба?
   — Мы оба все понимаем, — спокойно произнес до сих пор не вмешивавшийся в разговор Фицрой.
   Мистер Дельгадо подслеповато прищурился, бросил на него настороженный взгляд, после чего вытянулся по стойке «смирно».
   — Я должен был поинтересоваться...
   — Это мы тоже понимаем.
   — Ну, тогда спокойной ночи.
   Генри склонил голову, как бы отдав приказ: «Вольно».
   — Спокойной ночи.
   Все трое наблюдали, как дверь закрылась, затем женщина отступила в сторону.
   — Думаю, будет лучше, если вы войдете.

* * *

   — ...вам никогда не приходило в голову — вам обоим, — что, может быть, я хочу справиться со всем этим самостоятельно? — Вики прошагала через всю гостиную, подошла к окну и всмотрелась в ночную тьму. Квартира находилась на пол-этажа ниже уровня земли — не совсем полуподвал, но и первым этажом назвать трудно. Окна выходили на узкую полоску травы, за которой располагалась автостоянка для гостей, за ней — тротуар, а за ним — шоссе. Не такой уж живописный вид. Мать кучу денег потратила на покупку жалюзи и тяжелых, плотных штор, чтобы отгородиться от внешнего мира Вики даже не обеспокоилась их задернуть.
   — Что, вполне возможно, — продолжала она, борясь со спазмом в горле, — нет ничего, в чем бы вы могли оказать мне помощь?
   — Если ты хочешь, чтобы мы оба или один из нас вернулся в Торонто, мы подчинимся твоему желанию, — тихо сказал Генри.
   Селуччи метнул недобрый взгляд в его сторону и открыл было рот, но вампир предупредительно поднял руку, и Майк тут же закрыл рот, не произнеся ни слова.
   — Я хочу, чтобы вы оба немедленно убрались отсюда!
   — Нет, ты этого не хочешь.
   В смехе женщины проскользнули истерические нотки.
   — Ты что, читаешь мои мысли, Генри? — Она повернулась лицом к обоим мужчинам. — Ладно, вы выиграли. Раз уж вы оказались здесь, можете остаться. — Ее рука неохотно поднялась вверх, изобразив в воздухе знак капитуляции. — Вы оба можете остаться.

* * *

   — Как тебе удалось убедить Майка, что он должен поспать?
   — Я сказал, что завтра он понадобится тебе бодрым и энергичным и что наиболее логично, если ночью стану бодрствовать я.
   — Так вот просто?
   — Ну, возможно, мне пришлось немного постараться, чтобы убедить его принять такое решение.
   Вики сидела на краю двуспальной кровати в комнате, в которой выросла, и пальцами одной руки разглаживала несуществующие морщинки на наволочке.
   — Учти, он не станет благодарить тебя за это утром.
   — Возможно, и нет. — Генри внимательно наблюдал за ней, но не позволял себе в полной мере выказать свой интерес, чтобы не вызвать решительный протест подруги. — Но я все же объяснил, что нам будет слегка затруднительно утешать тебя вдвоем. Мне показалось, он со мной согласился.
   На самом деле Селуччи прорычал: «Так можете убираться!» Однако вампир не видел смысла в том, чтобы упомянуть об этой реакции своего соперника.
   — И все это произошло, пока я была в ванной?
   — Должен ли был такой разговор занять более длительное время?
   — Да нет, наверное...
   Фицрой был готов к тому, что она разозлится, и предпочел бы яркую вспышку ее гнева безразличному согласию, которое получил в ответ. Он потянулся и с нежностью завладел рукой женщины, все еще машинально гладившей подушку.
   — Тебе необходимо выспаться, Вики.
   Кожа вокруг ее глаз казалась сильно натянутой.
   — Не думаю, что смогу заснуть.
   — Я постараюсь помочь.
   — Если тебе необходимо насытиться, не думаю, что...
   Генри покачал головой.
   — Не сегодня. Может быть, завтра. А теперь тебе нужно уснуть.
   — Я не могу...
   — Сможешь. — Голос Фицроя зазвучал тоном ниже, и он приподнял ее подбородок, чтобы глаза подруги встретились с его взглядом.
   Зрачки Вики расширились, когда она осознала, что именно делает вампир, и она попыталась отшатнуться, однако попытка ее не увенчалась успехом.
   — Спи, — произнес он снова.
   Ее бессвязное возражение перешло в судорожный затянувшийся вдох, и женщина навзничь упала на кровать.
   Задумчиво нахмурившись, Генри осторожно натянул покрывало ей на ноги и, сняв очки, положил их на столик возле кровати. Наутро они смогут обменяться мнениями о нечестном преимуществе, которым он воспользовался для манипулирования умами смертных. Возможно, эта история даже послужит их сближению. Это был риск, но у него не оставалось иного выбора, как только пойти на него. Но на данный момент... Вампир протянул руку и выключил свет.
   — На данный момент... — пробормотал он, поправляя одеяло вокруг огонька жизни, сверкающего, словно маяк во тьме, — на данный момент я охраняю твои сновидения.

* * *

   — Генри... — Она приподнялась на локте и потянулась за очками.
   Рассвет еще не наступил, так как Вики ощутила присутствие вампира прежде, чем смогла разглядеть сгустившуюся тень возле двери.
   — Я не могу дольше оставаться с тобой. — Он с сожалением развел руками. — Солнце уже совсем скоро поднимется над горизонтом.
   — Но куда ты пойдешь?
   Женщина уловила в его голосе усмешку.
   — Недалеко. В большой стенной шкаф в комнате твоей матери, он послужит мне довольно сносным укрытием. Для защиты от дневного света требуется не так уж много.
   — Я иду с тобой. — Она спустила ноги с кровати и встала. Скудость освещения ее не смущала — мать почти ничего не меняла в квартире с тех пор, как она уехала, и Вики было несложно передвигаться по ней на ощупь.
   У дверей прохладные пальцы вампира сомкнулись у нее на руке, повыше запястья. Она обернулась, сознавая, что Фицрой способен разглядеть ее, хотя сама едва различала контуры его фигуры.
   — Генри. — Он приблизился и обнял подругу за плечи. — Моя мать... — Слова не хотели ей подчиняться. Женщина чувствовала, что он ждет от нее продолжения, и в конце концов вынуждена была покачать головой.
   Его губы слегка коснулись ее волос.
   — Ты был прав, — внезапно проговорила она. — Сон помог мне. Но... — Ее пальцы вцепились в его рубашку. — Никогда не делай этого впредь.
   Его рука накрыла ее ладонь.
   — Никаких обещаний, — тихо сказал вампир.
   «Нет, обещай. — Ей ужасно хотелось настоять на своем. — Я не желаю, чтобы ты вмешивался в мои мысли и поступки». Но Фицрой влиял на ее мысли одним только фактом своего существования, и в сложившихся обстоятельствах Вики не могла поверить ни одному обещанию, даже если бы он его и дал.