Страница:
— Нападут?
— Пираты, — коротко пояснил эконом.
Юноша снова кивнул, и на этот раз эконом ответил тем же, сгребая монеты со стола в свою поясную сумку.
— Судно — «Зеленый Грифон». Мы уходим с отливом. Если опоздаете, останетесь на берегу. Деньги возвращены не будут.
Аарон набросил на голову капюшон, и все трое молча оставили склад.
Немелодично насвистывая сквозь зубы, эконом смотрел им вслед. Чужеземцы, кто их поймет! А этот как остро отточенная бритва — зарежет, если ляпнешь что-нибудь не то.
— Назваться своим именем? — пробормотал Дарвиш, когда они шли через доки к «Грифону». — Ты спятил?
Аарон покачал головой.
— Я знаю еще четырех Дарвишей: хозяина таверны, портного, садовника и слепого нищего. Все они примерно твоего возраста. Когда принцу дают имя, простой народ называет тем же именем и своих детей.
— Почему? — удивился Дарвиш, он никогда не слышал об этом.
— Чтобы отвести проклятия. Пусть Чандра усилит иллюзию на твоих глазах. — Вор слегка улыбнулся. — Лучшая ложь та, в которой есть доля правды. Ты будешь просто еще одним Дарвишем, названным в честь принца.
— А что насчет меня? — Чандра потянула Аарона за рукав.
— Обычно люди боятся чародеев. Они будут избегать тебя, пока им что-нибудь не понадобится.
— А как мне назваться?
— Тебя кто-нибудь ищет?
Чандра подумала о големе, терпеливо ждущем ее возвращения. О своем отце, который даже не понял, что она исчезла.
— Нет.
— Тогда используй имя, на которое ты отзываешься. Так безопаснее всего.
«Воры, — поняла девушка, чуть не наступив на кучу рыбьих потрохов, — имеют множество специальных знаний».
— Почему торговый корабль? — спросила она, когда тройка путешественников подошла к «Грифону». — Разве мы не спешим?
— Он уходит сегодня! — выпалил Дарвиш. Он думал о слепом нищем с его именем, пытаясь сравнить их жизни. — Что ты от меня хочешь — чтобы я реквизировал военный корабль? Мы стараемся не привлекать внимания.
— Ну, — засопела Чандра, обиженная его тоном, — может, вы чересчур стараетесь?
«Мы?» — удивился Аарон. Почему им не дали, нет, не военный корабль, но курьерский? Команде достаточно было сказать, что они выполняют поручение короля. Легкий, быстроходный кораблик доставил бы их в Тиволик за половину того времени, что требуется торговому судну, и ждал бы их там до той минуты, когда они сбегут вместе с Камнем. Со времени переезда принцессы Итайли в Ишию королевские курьерские суда часто ходят между этими двумя странами. Ни у кого не возникло бы вопросов, если б еще один курьер ушел сегодня вечером.
Видно, у кого-то есть свои причины. Аарон бы многое дал, чтобы узнать, кто этот кто-то и что это за причины.
Соленый морской воздух, запах смолы и нагретого солнцем дерева, отдающего ночи свое тепло… Чандра глубоко вдохнула расслабляясь. Палуба под ногами чуть вздрагивала от мягких шлепков волн по корпусу судна. Над головой заскрипели канаты, когда огромный квадратный парус натянулся порывом ветра. Удалившись от корабельных огней, насколько это было возможно на борту, Чандра запрокинула голову, наблюдая, как Девять пляшут по небу. Она размечталась о более быстром корабле, который мог бы плясать по воде, но раз уж так получилось — и этот сгодится.
Она вернет Камень в Ишию. Чародей Девяти могущественнее всех прочих чародеев, хотя сейчас трудно вообразить, с каким искусством придется столкнуться. Даже если — тут Чандра отринула минутное сомнение — чародей, укравший Камень, умеет творить колдовство с зеркалами, о котором она никогда не слышала, она вернет Камень и положит конец этим глупым свадебным планам. А потом уж разберется и с кузеном.
Пока же надо узнать все что можно о ее спутниках, их силу и слабости, чтобы использовать это наилучшим образом, когда придет время.
Дарвиш стоял на корме и смотрел на огни Ишии, вдыхая последние запахи родного города, пока ночной бриз выталкивал «Грифона» в море.
«Ты будешь гордиться мною, отец». В этой мысли было больше угрозы, чем обещания.
Он поднял мехи с вином в прощальном салюте и сразу испил половину, дабы утопить страх, притаившийся в глубине души: принц боялся, что даже возвращения Камня и спасения столицы для этого не хватит.
Аарон удалился на нос и, вглядываясь в темноту, вспоминал, как утихла боль в объятиях Дарвиша.
«Это была связь душ, — рассуждал он. — Связь душ сделала их неуязвимыми. Больше ничего».
Из темноты возникли голоса его детства, суровые священники, грозящие от имени жестокого, непрощающего бога. «Мужчина и мужчина — это грех и богохульство. Этот путь ведет к костру».
«Что это за бог, который считает любовь грехом? — возмутилась Фахарра. — Ее и так слишком мало в мире».
«Это была связь душ, — ответил им всем Аарон. — Связь душ сделала их неуязвимыми. Больше ничего».
— Опять письмо!
Паж передернул плечами и вручил капитану маленькую кожаную сумку с королевскими печатями Итайли и Сизали.
— Не знаю, мадам. Мне велели ак… — он споткнулся на незнакомом слове, — …центировать, что оно должно быть в Тиволике как можно скорее. Вы должны поймать вечерний отлив.
— Я и сама вижу срочный шнурок, парень. — Капитан постучала мозолистым пальцем по красной шелковой бечевке, обвязанной вокруг сумки и запечатанной сургучом. — И не указывай мне, когда отправляться. Я делала это, когда тебя еще на свете не было.
— Да, мадам. Я имею в виду, нет, мадам. — Он отскочил, когда капитан пролаяла приказ и матросы бросились отвязывать швартовы. Засунув руки глубоко в карманы, паж смотрел, как корабль отходит от причала. «Вот это жизнь, — мечтательно думал он, — мчаться через океан, бросать вызов ветру и волнам, чтобы доставить послание любой ценой». Не смея дольше задерживаться, паж вздохнул и потащился по бесчисленным террасам обратно во дворец. Может, ему стоит поступить в военный флот? В Ишии никогда ничего не происходит.
Благополучно выведя корабль из гавани, капитан перевернула сумочку и нахмурилась, разглядывая королевские печати.
— От ее благословеннейшего высочества — вот все, что я могу сказать. И если она хочет еще этих забытых Одной павлинов, пусть найдет для них другой корабль.
— Надоело избивать команду?
Дарвиш бросился на палубу рядом с лежавшим в тени Аароном и ухмыльнулся Чандре.
— Клянусь Девятью, нет! — ответил он. — Надоело, что меня избивают.
Последние два утра Дарвиш выбирал самых крепких матросов и вызывал их на кулачный бой. Якобы для тренировки. Но его спутники подозревали, что принц делает это ради забавы, поскольку сей коварный, не признающий никаких правил, варварский вид борьбы, принятый у матросов, нельзя было назвать тренировкой даже при самой буйной игре воображения. Последние две ночи Дарвиш пил с ними, быстро превратившись из сухопутной крысы в своего парня.
— Я знаю, он должен притворяться наемником, — пожаловалась Чандра Аарону накануне вечером, — но не до такой же степени! Он все-таки принц и должен вести себя подобающе.
Демонские крылья поднялись.
— Почему? — возразил вор. — Ты же не ведешь себя как принцесса.
— Я — Чародей Девяти, — надменно ответила девушка. Аарон жестом показал на Дарвиша, окруженного матросами. Принц учил их крайне непристойной солдатской песенке.
— Он такой, какой есть.
Аарона и Чандру команда игнорировала. Они отвечали тем же.
Вытирая плащом лицо, Дарвиш вопросительно взглянул на маленькую серебряную чашу, стоявшую меж скрещенных ног Чандры.
— Ты еще не нашла Камень?
— Не совсем, — нахмурилась она. — Могу сказать, что он еще существует и что мы направляемся к нему, но любые подробности он выжигает.
В последний раз, когда Чандра пыталась его найти, — перед самым восходом солнца, — поток силы едва не уничтожил ее гадальную чашу. Но девушка не собиралась говорить об этом принцу. Как не собиралась упоминать и о прикосновении, которое легко прошло через ее фокус и отклонило его. Это останется между нею и тем, другим, чародеем.
— По крайней мере мы знаем, что движемся куда надо и что он не уничтожен.
— Еще раз тебе повторяю: ни один чародей в здравом уме не уничтожит Камень Ишии.
— А если этот — не в здравом?
Чандра фыркнула:
— Ты говоришь так, просто чтобы досадить мне!
— Возможно, — допустил принц без всякого раскаяния. Затем подтолкнул Аарона босой ногой. — Ты еще не наложил мазь?
— Хм-м? — Глубоко под капюшоном глаза Аарона были закрыты. Движение корабля и жар солнца заполнили пустоту, и не хотелось опустошать ее снова. Ему было тепло и уютно. Даже боль умерила свою ярость.
— Мазь? — повторил Дарвиш.
Аарон принес горшочек с мазью на палубу, но, нет, он еще не наложил ее. Юноша ухитрился качнуть головой.
— Хочешь, чтобы я это сделал?
Ленивый щелчок белого пальца, казалось, разрешил принцу действовать.
Покачав головой, Дарвиш встал на колени и вытащил пробку.
— Маловато осталось, — предупредил он, откидывая солнечный плащ Аарона. Желтые шелковые штаны — «Если я должен меньше походить на принца, то ты должен меньше походить на вора», — сидели низко на бедрах юноши, а рубашку он вообще не потрудился надеть. «И хорошо, — с кривой улыбкой подумал Дарвиш. — Не думаю, что я готов раздеть его. И остановиться». Он смотрел на свои коричневые пальцы на белой груди Аарона и старался не думать ни о чем конкретном.
Мазь холодила шрамы, и это нежное круговое движение оказалось последней вещью, в которой нуждался вор, чтобы полностью расслабиться. Юноша чувствовал себя так, будто у него не осталось костей.
— Знаешь, что тебе нужно, Дар? — пробормотал он. — Тебе нужна война.
Принц даже оторопел. Никто не называл его Даром с тех пор, как умерла бабушка. Он тщательно провел мазью по полоске между новой кожей и старой, ожидая, когда растворится комок в горле.
— А я-то думал, что именно ее, заодно с прочим, мы пытаемся предотвратить, — выговорил наконец принц.
— Нет-нет, война нужна лично тебе. — Казалось, Аарон убеждает скорее самого себя. — У меня когда-то был кузен, похожий на тебя, — великий воин. Солдаты, простые люди, шли за ним куда угодно. Отец говорил, что Джошуа — лучший кар клейш, когда-либо бывший у него.
— Кар клейш?
Не открывая глаз, Аарон нахмурился.
— Ты бы назвал это военачальником, командиром. — Юноша усмехнулся уголком рта. — Он был сорвиголова, этот Джошуа. Ты похож на него, Дар. Тебе нужна война, чтобы тебя оценили.
— Может, мне стоит начать ее, когда мы доберемся до Итайли?
Вор снова усмехнулся.
— Может быть.
— Кар клейш, — задумчиво повторила Чандра. — Я никогда не слышала этого языка. Откуда ты родом?
Аарон горестно вздохнул.
— Очень, очень далеко отсюда.
— Но откуда именно? И почему ты уехал? И почему стал вором, во имя Девяти? Ты же умный человек, из знатного рода. Не представляю, что заставило тебя сделать такой выбор?
Каменные стены с грохотом встали на место, мышцы напряглись, и Аарон вернулся в реальный мир. «Да, — мысленно ответил он, — вряд ли ты сможешь это представить. Рут была на три года моложе тебя, когда умерла». Одним гибким движением юноша встал и, не говоря ни слова, пошел на нос, где мог побыть один на один с воспоминанием о ее крике.
Дарвиш яростно воткнул пробку в горшочек, готовый свернуть Чандре шею.
— Просто блестяще! — прорычал он.
— Что? — взъерепенилась девушка. — Я только задала ему несколько вопросов.
— В следующий раз, о Ужасный Чародей, — Дарвиш встал и зло посмотрел на нее, — подумай сначала об ответах, которые можешь получить, а потом подумай еще раз, стоит ли спрашивать. А теперь ты можешь осуждать меня, если тебе захочется, но я собираюсь напиться.
Оставшись одна, Чандра пожевала губу и повертела в руках просмоленный конец каната. В сравнении с законами, управляющими людьми, даже самое трудное колдовство с его монотонными заклинаниями и возможной катастрофой показалось ей одновременно и легким, и безопасным. По крайней мере правила колдовства никогда не менялись.
— Я не виновата, — сказала девушка своей тени. Но тень не выглядела убежденной.
— Мужайся, сестричка. — В красно-золотом свете Камня лицо мужчины казалось обманчиво добрым. — Пробейся, покажи, чего ты стоишь, и тебе никогда не придется снова быть одной.
— Мне жаль ее, — признался Дарвиш. Они с Аароном облокотились на перила и любовались солнцем, тонущим под горизонтом. — Она так деловито заявляет отцу: «Раз я не нужна тебе, то и ты не нужен мне». И до сих пор не признается, как сильно он ее обидел.
Вор хмыкнул.
— Она прячет обиду под гневом и, — принц ухмыльнулся, — подчас несносным характером. — Закатный свет придавал его коже красноватый оттенок, иллюзия на его голубых глазах из карей превратилась в фиолетовую. — Хотелось бы как-то помочь ей.
Вор пристально посмотрел на Дарвиша и недоверчиво покачал головой.
— Слепой слепого ведет, — бросил он и пошел прочь, все еще качая головой.
Легкий крен судна швырнул огромную фигуру к стене. Постояв там минуту, человек отправился дальше. Он сощурился, чтобы разглядеть сквозь ночь и дождливую морось свою цель, и решительно качнулся вперед. Со второй попытки дверь открылась, и, наклонив голову под низкую притолоку, Дарвиш ввалился в крошечную каютку.
— Убирайся с меня, ты, увалень! Ты весь мокрый!
Принц медленно встал и заботливо остановил донельзя раскачавшийся гамак Чандры.
— Ты вроде должна… спать.
— Я и спала, пока ты не плюхнулся на меня!
Дарвиш на минуту задумался.
— А-а, — сказал он, — ты спишь… А… Аарон? — Он всмотрелся в темноту узкой койки.
Серебристые глаза вора жутко замерцали.
— Я спал.
— А-а.
Так как Дарвиш продолжал нависать над ним, Аарон беспокойно пошевелился.
— От тебя разит, — произнес он. — Ложись спать.
Принц вздохнул и выпрямился.
— Ложись спать, — угрюмо повторил он, как-то ухитрившись найти свой гамак и забраться в него. — Ложись спать один. Я порс… посреди океана. Рискую… жизнью… и я с девств… Девственницей и камнем. Аарон не любит мальчиков, — добавил он через секунду, — и я уважаю это.
«Ты не мальчик», — подумал Аарон.
А священники сказали: «Мужчина, любящий мужчину, — гадок в глазах Господа».
— А Чандра просто ребенок. Малышка. Всего-то семнадцать. Это нормально быть… девств… девственницей, когда ты еще ребенок. Я понимаю. Правда.
— Послушай, — внезапно промолвила Чандра, — тут нет ничего личного. — Может, если она объяснит, Дарвиш отстанет? Конечно, это не лучшее время и место, но в темноте было легко говорить, и девушка продолжала: — Это потому, что я — Чародей Девяти.
— Чародеи, — возразил принц из затененных глубин своего гамака, — не должны быть… девственницами. Я знаю… по опыту. Даже по четырем опытам. По пяти, если считать… что одна из них была дважды.
— Но не все чародеи одинаковы. — Чандре было очень важно, чтобы они поняли. — Чародеи фокусируют себя для внешней силы, направляя ее по своим внутренним каналам в выбранные заранее формы. Большинство чародеев способны фокусировать лишь малое количество доступной силы, и формы, в которые они могут направить ее, ограничены искусством, которое делает их чародеями Первого, или Второго, или Девятого. Чародеи всех Девяти способны фокусировать всю имеющуюся силу, и формы ограничены только уровнем их мастерства.
— Но девственницы…
— Я подхожу к этому. Чтобы фокусировать такое количество магической силы, чародей сам должен быть сильным. Близость ослабляет тебя. Брак ослабляет тебя. Любовь ослабляет тебя больше всего. Я не потеряю свою силу, саму себя в другом человеке. Я не сделаю этого. Никогда.
— Тогда не делай. — Голос Аарона был одновременно сталь, и камень, и лед.
— Мы добудем Камень, — зевнул Дарвиш, — и покажем им всем. — Он снова зевнул, и почти мгновенно его дыхание замедлилось.
Чандра тоже глубоко вдохнула и неуверенно выдохнула. Уж до чего свойственные ему привычки внушали ей отвращение — и все равно Дарвиш нравился ей. Причем намного больше, чем можно было ожидать от красавца принца. Мы добудем Камень, сказал он. Мы. Она, и Дарвиш, и Аарон. Если Аарон захочет быть частью этого «мы»…
Затем над мягкими храпами принца раздался голос:
— Спокойной ночи, Чародей.
Девушка улыбнулась. «Мы добудем Камень».
— Спокойной ночи, Вор.
— … но, ваше милостивейшее величество, если вы хотите сделать это подальше от гавани — мы ищем один-единственный корабль, а океан большой.
Король Харит ткнул мясистым пальцем в карту, квадратный рубин вспыхнул под лампой темно-красным огнем.
— Что тут сложного? «Грифон» идет отсюда, — палец передвинулся, — сюда. Ты велишь кораблю ждать здесь, и когда «Грифон» пройдет мимо, он наш. Все просто.
— Большинство кораблей, ваше милостивейшее величество, — снова попытался объяснить адмирал, — выходят к северному течению где-то здесь…
— Хорошо. — Король кивнул массивной головой. — Отличное место для засады.
— Но, ваше милостивейшее величество, как же мы узнаем, где именно они выйдут на течение?
— Очень легко, — заметил король. — Возьми с собой чародея Седьмого и узнай, куда сегодня ночью дуют ветры. Ты сможешь поставить там пару кораблей к завтрашнему утру?
Адмирал кивнул: что за вопрос!
— Хорошо, пусть чародей определит, где ветры толкнут корабль на течение, и жди там. В конце концов, Седьмой — бог штормов, он уж как-нибудь разберется в нескольких забытых Одной ветрах. Я хочу, чтобы этот корабль и все его пассажиры были полностью уничтожены. Возьми с собой и чародея Четвертого, они поднаторели в такого рода делах.
Адмирал сделал глубокий вдох и сказал самым безобидным тоном:
— А это не может быть истолковано как акт войны, ваше милостивейшее величество?
В настоящий момент Итайли не могла позволить себе войну. Больше того, если они нарушат договор, которому нет еще и года, это вызовет панику у других союзников Итайли, и начнется то, чего они уже не смогут остановить.
— Конечно, это может быть истолковано как акт войны, ты, забытый Одной идиот! — прорычал Харит. — Вот почему, — король улыбнулся, и его глаза хищно блеснули, — вы не оставите свидетелей.
Так или иначе, есть договор или нет, он получит Сизали, если не войной, за которую его народ не желает платить, то менее явными средствами. В конце концов, он помог чародею Палатону украсть Камень, а теперь он не позволит героям Ишии вернуть его обратно.
9
— Пираты, — коротко пояснил эконом.
Юноша снова кивнул, и на этот раз эконом ответил тем же, сгребая монеты со стола в свою поясную сумку.
— Судно — «Зеленый Грифон». Мы уходим с отливом. Если опоздаете, останетесь на берегу. Деньги возвращены не будут.
Аарон набросил на голову капюшон, и все трое молча оставили склад.
Немелодично насвистывая сквозь зубы, эконом смотрел им вслед. Чужеземцы, кто их поймет! А этот как остро отточенная бритва — зарежет, если ляпнешь что-нибудь не то.
— Назваться своим именем? — пробормотал Дарвиш, когда они шли через доки к «Грифону». — Ты спятил?
Аарон покачал головой.
— Я знаю еще четырех Дарвишей: хозяина таверны, портного, садовника и слепого нищего. Все они примерно твоего возраста. Когда принцу дают имя, простой народ называет тем же именем и своих детей.
— Почему? — удивился Дарвиш, он никогда не слышал об этом.
— Чтобы отвести проклятия. Пусть Чандра усилит иллюзию на твоих глазах. — Вор слегка улыбнулся. — Лучшая ложь та, в которой есть доля правды. Ты будешь просто еще одним Дарвишем, названным в честь принца.
— А что насчет меня? — Чандра потянула Аарона за рукав.
— Обычно люди боятся чародеев. Они будут избегать тебя, пока им что-нибудь не понадобится.
— А как мне назваться?
— Тебя кто-нибудь ищет?
Чандра подумала о големе, терпеливо ждущем ее возвращения. О своем отце, который даже не понял, что она исчезла.
— Нет.
— Тогда используй имя, на которое ты отзываешься. Так безопаснее всего.
«Воры, — поняла девушка, чуть не наступив на кучу рыбьих потрохов, — имеют множество специальных знаний».
— Почему торговый корабль? — спросила она, когда тройка путешественников подошла к «Грифону». — Разве мы не спешим?
— Он уходит сегодня! — выпалил Дарвиш. Он думал о слепом нищем с его именем, пытаясь сравнить их жизни. — Что ты от меня хочешь — чтобы я реквизировал военный корабль? Мы стараемся не привлекать внимания.
— Ну, — засопела Чандра, обиженная его тоном, — может, вы чересчур стараетесь?
«Мы?» — удивился Аарон. Почему им не дали, нет, не военный корабль, но курьерский? Команде достаточно было сказать, что они выполняют поручение короля. Легкий, быстроходный кораблик доставил бы их в Тиволик за половину того времени, что требуется торговому судну, и ждал бы их там до той минуты, когда они сбегут вместе с Камнем. Со времени переезда принцессы Итайли в Ишию королевские курьерские суда часто ходят между этими двумя странами. Ни у кого не возникло бы вопросов, если б еще один курьер ушел сегодня вечером.
Видно, у кого-то есть свои причины. Аарон бы многое дал, чтобы узнать, кто этот кто-то и что это за причины.
Соленый морской воздух, запах смолы и нагретого солнцем дерева, отдающего ночи свое тепло… Чандра глубоко вдохнула расслабляясь. Палуба под ногами чуть вздрагивала от мягких шлепков волн по корпусу судна. Над головой заскрипели канаты, когда огромный квадратный парус натянулся порывом ветра. Удалившись от корабельных огней, насколько это было возможно на борту, Чандра запрокинула голову, наблюдая, как Девять пляшут по небу. Она размечталась о более быстром корабле, который мог бы плясать по воде, но раз уж так получилось — и этот сгодится.
Она вернет Камень в Ишию. Чародей Девяти могущественнее всех прочих чародеев, хотя сейчас трудно вообразить, с каким искусством придется столкнуться. Даже если — тут Чандра отринула минутное сомнение — чародей, укравший Камень, умеет творить колдовство с зеркалами, о котором она никогда не слышала, она вернет Камень и положит конец этим глупым свадебным планам. А потом уж разберется и с кузеном.
Пока же надо узнать все что можно о ее спутниках, их силу и слабости, чтобы использовать это наилучшим образом, когда придет время.
Дарвиш стоял на корме и смотрел на огни Ишии, вдыхая последние запахи родного города, пока ночной бриз выталкивал «Грифона» в море.
«Ты будешь гордиться мною, отец». В этой мысли было больше угрозы, чем обещания.
Он поднял мехи с вином в прощальном салюте и сразу испил половину, дабы утопить страх, притаившийся в глубине души: принц боялся, что даже возвращения Камня и спасения столицы для этого не хватит.
Аарон удалился на нос и, вглядываясь в темноту, вспоминал, как утихла боль в объятиях Дарвиша.
«Это была связь душ, — рассуждал он. — Связь душ сделала их неуязвимыми. Больше ничего».
Из темноты возникли голоса его детства, суровые священники, грозящие от имени жестокого, непрощающего бога. «Мужчина и мужчина — это грех и богохульство. Этот путь ведет к костру».
«Что это за бог, который считает любовь грехом? — возмутилась Фахарра. — Ее и так слишком мало в мире».
«Это была связь душ, — ответил им всем Аарон. — Связь душ сделала их неуязвимыми. Больше ничего».
— Опять письмо!
Паж передернул плечами и вручил капитану маленькую кожаную сумку с королевскими печатями Итайли и Сизали.
— Не знаю, мадам. Мне велели ак… — он споткнулся на незнакомом слове, — …центировать, что оно должно быть в Тиволике как можно скорее. Вы должны поймать вечерний отлив.
— Я и сама вижу срочный шнурок, парень. — Капитан постучала мозолистым пальцем по красной шелковой бечевке, обвязанной вокруг сумки и запечатанной сургучом. — И не указывай мне, когда отправляться. Я делала это, когда тебя еще на свете не было.
— Да, мадам. Я имею в виду, нет, мадам. — Он отскочил, когда капитан пролаяла приказ и матросы бросились отвязывать швартовы. Засунув руки глубоко в карманы, паж смотрел, как корабль отходит от причала. «Вот это жизнь, — мечтательно думал он, — мчаться через океан, бросать вызов ветру и волнам, чтобы доставить послание любой ценой». Не смея дольше задерживаться, паж вздохнул и потащился по бесчисленным террасам обратно во дворец. Может, ему стоит поступить в военный флот? В Ишии никогда ничего не происходит.
Благополучно выведя корабль из гавани, капитан перевернула сумочку и нахмурилась, разглядывая королевские печати.
— От ее благословеннейшего высочества — вот все, что я могу сказать. И если она хочет еще этих забытых Одной павлинов, пусть найдет для них другой корабль.
— Надоело избивать команду?
Дарвиш бросился на палубу рядом с лежавшим в тени Аароном и ухмыльнулся Чандре.
— Клянусь Девятью, нет! — ответил он. — Надоело, что меня избивают.
Последние два утра Дарвиш выбирал самых крепких матросов и вызывал их на кулачный бой. Якобы для тренировки. Но его спутники подозревали, что принц делает это ради забавы, поскольку сей коварный, не признающий никаких правил, варварский вид борьбы, принятый у матросов, нельзя было назвать тренировкой даже при самой буйной игре воображения. Последние две ночи Дарвиш пил с ними, быстро превратившись из сухопутной крысы в своего парня.
— Я знаю, он должен притворяться наемником, — пожаловалась Чандра Аарону накануне вечером, — но не до такой же степени! Он все-таки принц и должен вести себя подобающе.
Демонские крылья поднялись.
— Почему? — возразил вор. — Ты же не ведешь себя как принцесса.
— Я — Чародей Девяти, — надменно ответила девушка. Аарон жестом показал на Дарвиша, окруженного матросами. Принц учил их крайне непристойной солдатской песенке.
— Он такой, какой есть.
Аарона и Чандру команда игнорировала. Они отвечали тем же.
Вытирая плащом лицо, Дарвиш вопросительно взглянул на маленькую серебряную чашу, стоявшую меж скрещенных ног Чандры.
— Ты еще не нашла Камень?
— Не совсем, — нахмурилась она. — Могу сказать, что он еще существует и что мы направляемся к нему, но любые подробности он выжигает.
В последний раз, когда Чандра пыталась его найти, — перед самым восходом солнца, — поток силы едва не уничтожил ее гадальную чашу. Но девушка не собиралась говорить об этом принцу. Как не собиралась упоминать и о прикосновении, которое легко прошло через ее фокус и отклонило его. Это останется между нею и тем, другим, чародеем.
— По крайней мере мы знаем, что движемся куда надо и что он не уничтожен.
— Еще раз тебе повторяю: ни один чародей в здравом уме не уничтожит Камень Ишии.
— А если этот — не в здравом?
Чандра фыркнула:
— Ты говоришь так, просто чтобы досадить мне!
— Возможно, — допустил принц без всякого раскаяния. Затем подтолкнул Аарона босой ногой. — Ты еще не наложил мазь?
— Хм-м? — Глубоко под капюшоном глаза Аарона были закрыты. Движение корабля и жар солнца заполнили пустоту, и не хотелось опустошать ее снова. Ему было тепло и уютно. Даже боль умерила свою ярость.
— Мазь? — повторил Дарвиш.
Аарон принес горшочек с мазью на палубу, но, нет, он еще не наложил ее. Юноша ухитрился качнуть головой.
— Хочешь, чтобы я это сделал?
Ленивый щелчок белого пальца, казалось, разрешил принцу действовать.
Покачав головой, Дарвиш встал на колени и вытащил пробку.
— Маловато осталось, — предупредил он, откидывая солнечный плащ Аарона. Желтые шелковые штаны — «Если я должен меньше походить на принца, то ты должен меньше походить на вора», — сидели низко на бедрах юноши, а рубашку он вообще не потрудился надеть. «И хорошо, — с кривой улыбкой подумал Дарвиш. — Не думаю, что я готов раздеть его. И остановиться». Он смотрел на свои коричневые пальцы на белой груди Аарона и старался не думать ни о чем конкретном.
Мазь холодила шрамы, и это нежное круговое движение оказалось последней вещью, в которой нуждался вор, чтобы полностью расслабиться. Юноша чувствовал себя так, будто у него не осталось костей.
— Знаешь, что тебе нужно, Дар? — пробормотал он. — Тебе нужна война.
Принц даже оторопел. Никто не называл его Даром с тех пор, как умерла бабушка. Он тщательно провел мазью по полоске между новой кожей и старой, ожидая, когда растворится комок в горле.
— А я-то думал, что именно ее, заодно с прочим, мы пытаемся предотвратить, — выговорил наконец принц.
— Нет-нет, война нужна лично тебе. — Казалось, Аарон убеждает скорее самого себя. — У меня когда-то был кузен, похожий на тебя, — великий воин. Солдаты, простые люди, шли за ним куда угодно. Отец говорил, что Джошуа — лучший кар клейш, когда-либо бывший у него.
— Кар клейш?
Не открывая глаз, Аарон нахмурился.
— Ты бы назвал это военачальником, командиром. — Юноша усмехнулся уголком рта. — Он был сорвиголова, этот Джошуа. Ты похож на него, Дар. Тебе нужна война, чтобы тебя оценили.
— Может, мне стоит начать ее, когда мы доберемся до Итайли?
Вор снова усмехнулся.
— Может быть.
— Кар клейш, — задумчиво повторила Чандра. — Я никогда не слышала этого языка. Откуда ты родом?
Аарон горестно вздохнул.
— Очень, очень далеко отсюда.
— Но откуда именно? И почему ты уехал? И почему стал вором, во имя Девяти? Ты же умный человек, из знатного рода. Не представляю, что заставило тебя сделать такой выбор?
Каменные стены с грохотом встали на место, мышцы напряглись, и Аарон вернулся в реальный мир. «Да, — мысленно ответил он, — вряд ли ты сможешь это представить. Рут была на три года моложе тебя, когда умерла». Одним гибким движением юноша встал и, не говоря ни слова, пошел на нос, где мог побыть один на один с воспоминанием о ее крике.
Дарвиш яростно воткнул пробку в горшочек, готовый свернуть Чандре шею.
— Просто блестяще! — прорычал он.
— Что? — взъерепенилась девушка. — Я только задала ему несколько вопросов.
— В следующий раз, о Ужасный Чародей, — Дарвиш встал и зло посмотрел на нее, — подумай сначала об ответах, которые можешь получить, а потом подумай еще раз, стоит ли спрашивать. А теперь ты можешь осуждать меня, если тебе захочется, но я собираюсь напиться.
Оставшись одна, Чандра пожевала губу и повертела в руках просмоленный конец каната. В сравнении с законами, управляющими людьми, даже самое трудное колдовство с его монотонными заклинаниями и возможной катастрофой показалось ей одновременно и легким, и безопасным. По крайней мере правила колдовства никогда не менялись.
— Я не виновата, — сказала девушка своей тени. Но тень не выглядела убежденной.
— Мужайся, сестричка. — В красно-золотом свете Камня лицо мужчины казалось обманчиво добрым. — Пробейся, покажи, чего ты стоишь, и тебе никогда не придется снова быть одной.
— Мне жаль ее, — признался Дарвиш. Они с Аароном облокотились на перила и любовались солнцем, тонущим под горизонтом. — Она так деловито заявляет отцу: «Раз я не нужна тебе, то и ты не нужен мне». И до сих пор не признается, как сильно он ее обидел.
Вор хмыкнул.
— Она прячет обиду под гневом и, — принц ухмыльнулся, — подчас несносным характером. — Закатный свет придавал его коже красноватый оттенок, иллюзия на его голубых глазах из карей превратилась в фиолетовую. — Хотелось бы как-то помочь ей.
Вор пристально посмотрел на Дарвиша и недоверчиво покачал головой.
— Слепой слепого ведет, — бросил он и пошел прочь, все еще качая головой.
Легкий крен судна швырнул огромную фигуру к стене. Постояв там минуту, человек отправился дальше. Он сощурился, чтобы разглядеть сквозь ночь и дождливую морось свою цель, и решительно качнулся вперед. Со второй попытки дверь открылась, и, наклонив голову под низкую притолоку, Дарвиш ввалился в крошечную каютку.
— Убирайся с меня, ты, увалень! Ты весь мокрый!
Принц медленно встал и заботливо остановил донельзя раскачавшийся гамак Чандры.
— Ты вроде должна… спать.
— Я и спала, пока ты не плюхнулся на меня!
Дарвиш на минуту задумался.
— А-а, — сказал он, — ты спишь… А… Аарон? — Он всмотрелся в темноту узкой койки.
Серебристые глаза вора жутко замерцали.
— Я спал.
— А-а.
Так как Дарвиш продолжал нависать над ним, Аарон беспокойно пошевелился.
— От тебя разит, — произнес он. — Ложись спать.
Принц вздохнул и выпрямился.
— Ложись спать, — угрюмо повторил он, как-то ухитрившись найти свой гамак и забраться в него. — Ложись спать один. Я порс… посреди океана. Рискую… жизнью… и я с девств… Девственницей и камнем. Аарон не любит мальчиков, — добавил он через секунду, — и я уважаю это.
«Ты не мальчик», — подумал Аарон.
А священники сказали: «Мужчина, любящий мужчину, — гадок в глазах Господа».
— А Чандра просто ребенок. Малышка. Всего-то семнадцать. Это нормально быть… девств… девственницей, когда ты еще ребенок. Я понимаю. Правда.
— Послушай, — внезапно промолвила Чандра, — тут нет ничего личного. — Может, если она объяснит, Дарвиш отстанет? Конечно, это не лучшее время и место, но в темноте было легко говорить, и девушка продолжала: — Это потому, что я — Чародей Девяти.
— Чародеи, — возразил принц из затененных глубин своего гамака, — не должны быть… девственницами. Я знаю… по опыту. Даже по четырем опытам. По пяти, если считать… что одна из них была дважды.
— Но не все чародеи одинаковы. — Чандре было очень важно, чтобы они поняли. — Чародеи фокусируют себя для внешней силы, направляя ее по своим внутренним каналам в выбранные заранее формы. Большинство чародеев способны фокусировать лишь малое количество доступной силы, и формы, в которые они могут направить ее, ограничены искусством, которое делает их чародеями Первого, или Второго, или Девятого. Чародеи всех Девяти способны фокусировать всю имеющуюся силу, и формы ограничены только уровнем их мастерства.
— Но девственницы…
— Я подхожу к этому. Чтобы фокусировать такое количество магической силы, чародей сам должен быть сильным. Близость ослабляет тебя. Брак ослабляет тебя. Любовь ослабляет тебя больше всего. Я не потеряю свою силу, саму себя в другом человеке. Я не сделаю этого. Никогда.
— Тогда не делай. — Голос Аарона был одновременно сталь, и камень, и лед.
— Мы добудем Камень, — зевнул Дарвиш, — и покажем им всем. — Он снова зевнул, и почти мгновенно его дыхание замедлилось.
Чандра тоже глубоко вдохнула и неуверенно выдохнула. Уж до чего свойственные ему привычки внушали ей отвращение — и все равно Дарвиш нравился ей. Причем намного больше, чем можно было ожидать от красавца принца. Мы добудем Камень, сказал он. Мы. Она, и Дарвиш, и Аарон. Если Аарон захочет быть частью этого «мы»…
Затем над мягкими храпами принца раздался голос:
— Спокойной ночи, Чародей.
Девушка улыбнулась. «Мы добудем Камень».
— Спокойной ночи, Вор.
— … но, ваше милостивейшее величество, если вы хотите сделать это подальше от гавани — мы ищем один-единственный корабль, а океан большой.
Король Харит ткнул мясистым пальцем в карту, квадратный рубин вспыхнул под лампой темно-красным огнем.
— Что тут сложного? «Грифон» идет отсюда, — палец передвинулся, — сюда. Ты велишь кораблю ждать здесь, и когда «Грифон» пройдет мимо, он наш. Все просто.
— Большинство кораблей, ваше милостивейшее величество, — снова попытался объяснить адмирал, — выходят к северному течению где-то здесь…
— Хорошо. — Король кивнул массивной головой. — Отличное место для засады.
— Но, ваше милостивейшее величество, как же мы узнаем, где именно они выйдут на течение?
— Очень легко, — заметил король. — Возьми с собой чародея Седьмого и узнай, куда сегодня ночью дуют ветры. Ты сможешь поставить там пару кораблей к завтрашнему утру?
Адмирал кивнул: что за вопрос!
— Хорошо, пусть чародей определит, где ветры толкнут корабль на течение, и жди там. В конце концов, Седьмой — бог штормов, он уж как-нибудь разберется в нескольких забытых Одной ветрах. Я хочу, чтобы этот корабль и все его пассажиры были полностью уничтожены. Возьми с собой и чародея Четвертого, они поднаторели в такого рода делах.
Адмирал сделал глубокий вдох и сказал самым безобидным тоном:
— А это не может быть истолковано как акт войны, ваше милостивейшее величество?
В настоящий момент Итайли не могла позволить себе войну. Больше того, если они нарушат договор, которому нет еще и года, это вызовет панику у других союзников Итайли, и начнется то, чего они уже не смогут остановить.
— Конечно, это может быть истолковано как акт войны, ты, забытый Одной идиот! — прорычал Харит. — Вот почему, — король улыбнулся, и его глаза хищно блеснули, — вы не оставите свидетелей.
Так или иначе, есть договор или нет, он получит Сизали, если не войной, за которую его народ не желает платить, то менее явными средствами. В конце концов, он помог чародею Палатону украсть Камень, а теперь он не позволит героям Ишии вернуть его обратно.
9
В голове стучало, желудок выворачивался наизнанку, а лекарство осталось там, в милях и милях воды от корабля. Шатаясь, принц добрел до перил, и его вырвало.
— Матрос подгадывает к волне, чтобы не запачкать борт.
— Пусть Девять подгадывают, — пробормотал Дарвиш и сплюнул. Выпрямившись, он сердито посмотрел на помощника, тот в ответ ухмыльнулся. — Что это мы пили прошлой ночью? Надеюсь, Одна пощадит меня?
— Рисовое вино.
— Какое-какое?
— Рисовое. — Помощник усмехнулся еще шире, и ранний солнечный свет блеснул на паре золотых зубов. — Ты купил бочонок из фрахта.
— Да ну? — Дарвиш сжал челюсти при новом позыве рвоты. — Поди, взял с меня двойную цену, а? — прохрипел он, когда вновь смог говорить.
— У тебя не было двойной. Мы тебе малость сбавили.
— Ну, спасибо.
Мозолистая рука весело хлопнула его по плечу, и в голове у принца загудело. Только намертво вцепившись в перила, он устоял на ногах. Помощник, хоть ростом был ниже Дарвиша, отличался такими мощными плечами и руками, что, казалось, в любой момент может опрокинуть. Принц дважды бился с ним на кулаках и надеялся никогда не встретиться с этим человеком в серьезном бою.
— Если хочешь поупражняться, то сейчас я вряд ли гожусь для этого.
— Нет, я пришел спросить, не хочешь ли ты перекусить? У нас есть отличная солонина, поджаренная с крупным луком.
Дарвиш успел прорычать большую часть проклятия, прежде чем его снова вырвало.
— У тебя нездоровое чувство юмора, — пробурчал он отдышавшись.
— Не ты первый это говоришь, — засмеялся помощник. Он облокотился ручищами на перила и прищурился вдаль. — Что это там?
Подозревая, что он уже нашел Камень и ночью кто-то сунул эту реликвию ему в череп, Дарвиш всмотрелся в ту сторону, куда глядел помощник.
— Земля, — сказал он наконец.
— Да, это берег Итайли. На севере есть сильное течение, в котором капитан очень любит ходить. Но посмотри туда, у той огромной белой глыбы что ты видишь?
Темная полоса земли сливалась с морем в одном конце и исчезала в серой пелене утреннего тумана в другом. Принц, стараясь игнорировать боль в голове от напряженного разглядывания, наконец отыскал «белую глыбу». Вероятно, это утес, и огромный, раз его видно даже с такого расстояния. Перед ним покачивалась на волнах крошечная черная крапинка, нет, две крапинки.
— Корабли? — предположил Дарвиш.
— Не могу придумать, что еще это может быть. А ты можешь? Но возникает вопрос, — продолжал помощник, не дожидаясь ответа, — что они там делают и почему стоят?
— Рыбу ловят? — Дарвиш сморщился от резкой боли, вызванной этим непродолжительным энтузиазмом.
— Могли бы. Только там нечего ловить: слишком близко к течению. — Помощник нахмурился и оттолкнулся от перил. — Лучше сообщить капитану. — Бросив еще один хмурый взгляд вдаль, он ушел.
— На что ты смотришь?
Накануне Чандра нашла одному из матросов его пропавшее шило, и он расплатился с ней ярко-красной шелковой рубашкой. Обычно чародейка не слишком интересовалась одеждой, но раньше ей никогда не приходилось носить одну и ту же простую серую тунику почти целых девять дней. Девушка остановилась рядом с принцем, ветер раздувал ее новые широкие рукава.
— Корабли, — коротко ответил Дарвиш, больше занятый капризами своего желудка.
Чандра прищурилась, опасно перегнувшись через перила.
— Где?
— Там. — Аарон возник по другую сторону от нее. — У белых утесов.
— Откуда ты знаешь, что это утесы? — осведомился принц. Ему стало любопытно, действительно ли Аарон видит так далеко.
— А что еще это может быть?
Дарвиш пожал плечами и тотчас пожалел об этом.
— Не очень-то это весело, — заметила Чандра, когда он вытирал рот.
Принц бросил в нее свирепый взгляд.
— И ты училась пять лет только для того, чтобы понять это?
Ветерок пролетел между ними, и Чандра замахала рукой, отгоняя смрад.
— Почему ты это делаешь, если потом происходят такие вещи?
— Почему я это делаю? Ты имеешь в виду, почему пью?
— Да, почему?
Дарвиш зло улыбнулся.
— Потому что у меня это так хорошо получается. — Он ернически поклонился и, развернувшись, ушел.
Чандра со вздохом закусила губу.
— Я снова это сделала, да?
— Ты задаешь слишком много вопросов, — тихо сказал Аарон, глядя на далекие корабли.
Поднявшееся солнце выжгло с земли туман, когда «Грифон» подошел ближе к белым утесам. Странные корабли стали больше, но еще не настолько, чтобы можно было их разглядеть, и все так же качались на волнах, чего-то ожидая.
— Они нас видят? — Дарвиш появился у перил с сухарем в одной руке и винными мехами на другой. В этот миг принц как никогда был близок к блаженству. Двор отступил в прошлое, и он мог не думать о Камне, пока корабль не пришел в Тиволик.
— Видят, но не лучше, чем мы их. — Помощник отказался от предложенной выпивки.
— Это могут быть пираты, заманивающие нас в ловушку?
— Могут. А могут быть и корабли, терпящие бедствие. Лучше бы нам оставаться здесь и обойти их подальше, но капитан не хочет упускать течение. Без течения это будет проклятущая гребля, если ветер спадет. — Он кашлянул и сплюнул за борт. — Отсюда не разберешь. Придется подойти.
— Но если это пираты, а вы подойдете…
— … то наверняка станем забытой ветром кучей дерьма. А если это не пираты, если они в беде и мы не подойдем, то точно такую же помощь мы получим, когда сами будем в ней нуждаться.
— Значит, это могут быть корабли в беде или пираты, притворяющиеся, будто они в беде, чтобы подманить вас ближе?
— Да. — Громадные кисти сдавили перила, и дерево тревожно скрипнуло. — Однажды мы шли с капитаном, у которой была латунная труба со вставленными стеклышками. Забыл, как она называется, но когда ее подносишь к глазу, то можешь видеть на мили. Жаль, у нас нет ее сейчас.
Дарвиш задумчиво пожевал сухарь.
— Это была магия?
— Нет, просто вещица, которую она приобрела на востоке.
— Интересно, а магия может что-нибудь сделать?
— Ага, набормотать какой-то чуши и потребовать в уплату больше, чем у тебя есть. — Помощник поджал губы и вытер пот с груди. Наконец он вздохнул. — Валяй. Спроси ее. Даже если пользы не будет, я не думаю, что ошибка девчонки вроде нее причинит много вреда.
Дарвиш направился к каюте, по дороге заметив, что команда работает, косясь одним глазом на далекие корабли. Никто не пел, только рычали приказы, подкрепляемые угрозами, а наибольший шум исходил от самого «Грифона»: от ветра, натягивающего парус, и моря, шлепающего по корпусу. Принц взглянул на корму. Капитан стоял у огромного длинного весла, положив ладонь на его закрепленный конец. Хотя заплетенная седая борода скрывала большую часть лица, то немногое, что оставалось на виду, выражало недовольство.
— Матрос подгадывает к волне, чтобы не запачкать борт.
— Пусть Девять подгадывают, — пробормотал Дарвиш и сплюнул. Выпрямившись, он сердито посмотрел на помощника, тот в ответ ухмыльнулся. — Что это мы пили прошлой ночью? Надеюсь, Одна пощадит меня?
— Рисовое вино.
— Какое-какое?
— Рисовое. — Помощник усмехнулся еще шире, и ранний солнечный свет блеснул на паре золотых зубов. — Ты купил бочонок из фрахта.
— Да ну? — Дарвиш сжал челюсти при новом позыве рвоты. — Поди, взял с меня двойную цену, а? — прохрипел он, когда вновь смог говорить.
— У тебя не было двойной. Мы тебе малость сбавили.
— Ну, спасибо.
Мозолистая рука весело хлопнула его по плечу, и в голове у принца загудело. Только намертво вцепившись в перила, он устоял на ногах. Помощник, хоть ростом был ниже Дарвиша, отличался такими мощными плечами и руками, что, казалось, в любой момент может опрокинуть. Принц дважды бился с ним на кулаках и надеялся никогда не встретиться с этим человеком в серьезном бою.
— Если хочешь поупражняться, то сейчас я вряд ли гожусь для этого.
— Нет, я пришел спросить, не хочешь ли ты перекусить? У нас есть отличная солонина, поджаренная с крупным луком.
Дарвиш успел прорычать большую часть проклятия, прежде чем его снова вырвало.
— У тебя нездоровое чувство юмора, — пробурчал он отдышавшись.
— Не ты первый это говоришь, — засмеялся помощник. Он облокотился ручищами на перила и прищурился вдаль. — Что это там?
Подозревая, что он уже нашел Камень и ночью кто-то сунул эту реликвию ему в череп, Дарвиш всмотрелся в ту сторону, куда глядел помощник.
— Земля, — сказал он наконец.
— Да, это берег Итайли. На севере есть сильное течение, в котором капитан очень любит ходить. Но посмотри туда, у той огромной белой глыбы что ты видишь?
Темная полоса земли сливалась с морем в одном конце и исчезала в серой пелене утреннего тумана в другом. Принц, стараясь игнорировать боль в голове от напряженного разглядывания, наконец отыскал «белую глыбу». Вероятно, это утес, и огромный, раз его видно даже с такого расстояния. Перед ним покачивалась на волнах крошечная черная крапинка, нет, две крапинки.
— Корабли? — предположил Дарвиш.
— Не могу придумать, что еще это может быть. А ты можешь? Но возникает вопрос, — продолжал помощник, не дожидаясь ответа, — что они там делают и почему стоят?
— Рыбу ловят? — Дарвиш сморщился от резкой боли, вызванной этим непродолжительным энтузиазмом.
— Могли бы. Только там нечего ловить: слишком близко к течению. — Помощник нахмурился и оттолкнулся от перил. — Лучше сообщить капитану. — Бросив еще один хмурый взгляд вдаль, он ушел.
— На что ты смотришь?
Накануне Чандра нашла одному из матросов его пропавшее шило, и он расплатился с ней ярко-красной шелковой рубашкой. Обычно чародейка не слишком интересовалась одеждой, но раньше ей никогда не приходилось носить одну и ту же простую серую тунику почти целых девять дней. Девушка остановилась рядом с принцем, ветер раздувал ее новые широкие рукава.
— Корабли, — коротко ответил Дарвиш, больше занятый капризами своего желудка.
Чандра прищурилась, опасно перегнувшись через перила.
— Где?
— Там. — Аарон возник по другую сторону от нее. — У белых утесов.
— Откуда ты знаешь, что это утесы? — осведомился принц. Ему стало любопытно, действительно ли Аарон видит так далеко.
— А что еще это может быть?
Дарвиш пожал плечами и тотчас пожалел об этом.
— Не очень-то это весело, — заметила Чандра, когда он вытирал рот.
Принц бросил в нее свирепый взгляд.
— И ты училась пять лет только для того, чтобы понять это?
Ветерок пролетел между ними, и Чандра замахала рукой, отгоняя смрад.
— Почему ты это делаешь, если потом происходят такие вещи?
— Почему я это делаю? Ты имеешь в виду, почему пью?
— Да, почему?
Дарвиш зло улыбнулся.
— Потому что у меня это так хорошо получается. — Он ернически поклонился и, развернувшись, ушел.
Чандра со вздохом закусила губу.
— Я снова это сделала, да?
— Ты задаешь слишком много вопросов, — тихо сказал Аарон, глядя на далекие корабли.
Поднявшееся солнце выжгло с земли туман, когда «Грифон» подошел ближе к белым утесам. Странные корабли стали больше, но еще не настолько, чтобы можно было их разглядеть, и все так же качались на волнах, чего-то ожидая.
— Они нас видят? — Дарвиш появился у перил с сухарем в одной руке и винными мехами на другой. В этот миг принц как никогда был близок к блаженству. Двор отступил в прошлое, и он мог не думать о Камне, пока корабль не пришел в Тиволик.
— Видят, но не лучше, чем мы их. — Помощник отказался от предложенной выпивки.
— Это могут быть пираты, заманивающие нас в ловушку?
— Могут. А могут быть и корабли, терпящие бедствие. Лучше бы нам оставаться здесь и обойти их подальше, но капитан не хочет упускать течение. Без течения это будет проклятущая гребля, если ветер спадет. — Он кашлянул и сплюнул за борт. — Отсюда не разберешь. Придется подойти.
— Но если это пираты, а вы подойдете…
— … то наверняка станем забытой ветром кучей дерьма. А если это не пираты, если они в беде и мы не подойдем, то точно такую же помощь мы получим, когда сами будем в ней нуждаться.
— Значит, это могут быть корабли в беде или пираты, притворяющиеся, будто они в беде, чтобы подманить вас ближе?
— Да. — Громадные кисти сдавили перила, и дерево тревожно скрипнуло. — Однажды мы шли с капитаном, у которой была латунная труба со вставленными стеклышками. Забыл, как она называется, но когда ее подносишь к глазу, то можешь видеть на мили. Жаль, у нас нет ее сейчас.
Дарвиш задумчиво пожевал сухарь.
— Это была магия?
— Нет, просто вещица, которую она приобрела на востоке.
— Интересно, а магия может что-нибудь сделать?
— Ага, набормотать какой-то чуши и потребовать в уплату больше, чем у тебя есть. — Помощник поджал губы и вытер пот с груди. Наконец он вздохнул. — Валяй. Спроси ее. Даже если пользы не будет, я не думаю, что ошибка девчонки вроде нее причинит много вреда.
Дарвиш направился к каюте, по дороге заметив, что команда работает, косясь одним глазом на далекие корабли. Никто не пел, только рычали приказы, подкрепляемые угрозами, а наибольший шум исходил от самого «Грифона»: от ветра, натягивающего парус, и моря, шлепающего по корпусу. Принц взглянул на корму. Капитан стоял у огромного длинного весла, положив ладонь на его закрепленный конец. Хотя заплетенная седая борода скрывала большую часть лица, то немногое, что оставалось на виду, выражало недовольство.