Страница:
— Генри, ты знал? — Мэг повернулась к бледному Генри. Тот затряс головой.
— Он начинал догадываться. Видимо, Кэролайн какими-то намеками навела его на мысль, что портрет найден. Во всяком случае, он видел гравюру с этого портрета и не удержался, посоветовав тебе сшить костюм Мэри для гейнсборовского бала. Ему очень хотелось рассказать кому-нибудь о портрете. Гейнсборо — вот истинная и единственная страсть нашего Генри! Ведь ты поменял на Гейнсборо те портреты, да, Генри?
— Да, — коротко ответил тот.
— В твоем сходстве с Мэри Кэролайн увидела перст судьбы и хотела рассказать тебе. Кроме того, она считала, что все несправедливо обошлись с Гвендолен, твоей матерью, и хотела загладить вину. Вот так, Мэг, ты стала наследницей Окридж-холла и притягательной приманкой для этого джентльмена.
— Неправда! — крикнул Генри, выйдя из оцепенения, и поднял к Мэг глаза, в которых стояли слезы.
— Но Ричард… — начала Мэг.
— Ладно, в своих отношениях вы разберетесь сами, — зло ответил тот. — Если позволите, я продолжу. Когда он понял, что наследство от него уплыло, то решил хотя бы заполучить вожделенного Гейнсборо. Зная легенду о Розовом мальчике, он переодевается и проникает в левое крыло, где по его предположению должен быть тайник. Все было прекрасно рассчитано: за вором могли бы погнаться. Вынести большую картину Генри после смерти Кэролайн на глазах у слуг не решался, а Розового мальчика преследовать не стал бы никто. Все были просто загипнотизированы этой дурацкой легендой!
— Генри! Так это был ты?!
— Мэг, выслушай меня, я не хотел тебя испугать. Когда я увидел, как ты лежишь, такая беззащитная, такая прелестная, я сразу же ушел, не пытаясь взять картину.
— Да, на этот раз он ушел. Когда мы были с тобой в Лондоне, Маргарет, я обратился к специалисту. Я не верю в привидения, но вся эта мистическая чушь с розовыми мальчишками смутила даже меня. Я отдал на экспертизу лоскуток, который мы нашли на кусте. Это оказался современный синтетический шелк. Кроме того, я навел справки и узнал, что все время, когда Генри должен был находиться в Париже, его там не было. Более того, его представитель проболтался о некоей сенсации, которую Генри скоро предъявит миру. Это был портрет Мэри Феннел, не так ли? Ему нужен был портрет, а не ты, Мэг!
— Не слушай его, Мэг, я люблю тебя!
Генри рванулся к Мэг и схватил ее за руку.
Ричард замолчал и закрыл глаза.
— Мэг, ты понравилась мне сразу, как только я увидел тебя в том необычном платье на ужине у Уайтов. Полюбил, не зная о том, что ты будешь владеть этим проклятым Окридж-холлом. — Генри безумным взглядом обвел комнату.
Ричард холодно пожал плечами и отошел в угол.
— Мэг! Я докажу тебе! — Генри выбежал из библиотеки.
— Ричард… — жалобно начала Мэг, но тот жестом прервал ее.
В это время вернулся Генри. В руках он держал картину.
— Мэг, посмотри. — Он поставил перед ней картину. — Моя Мэг, — продолжал бессвязно бормотать Генри, проводя рукой по лицу изображенной на картине прелестной молодой женщины. — Моя Мэри…
Та молчала, потрясенная красотой молодой женщины. Неужели я действительно похожа на нее, растерянно подумала Мэг, сравнивая Мэри Феннел с собой. Ричард медленно подошел к ним и протянул руку к Мэг.
— Поверь мне! — отчаянно закричал Генри. — Сейчас я докажу, что ты мне дороже всего на свете, что люблю только тебя.
Он рванулся к столу, схватил нож из слоновой кости и, подбежав к картине, занес его над лицом Мэри Феннел, намереваясь разрезать холст на куски. Ричарду удалось перехватить руку Генри, и нож со стуком упал.
Генри обмяк и сел на пол.
— Мэг, я люблю тебя, — зарыдал он.
Вид рыдающего Генри вызвал у Мэг жалость. Она подошла к нему.
— Успокойся, Генри, я все понимаю.
Генри прижался лбом к ее руке и продолжал рыдать. Мэг, как ребенка, гладила его по голове.
— Мэг, мы уедем отсюда, да, Мэг? — Генри смотрел на нее глазами побитой собаки.
Мэг повернулась к Ричарду за поддержкой, но его уже не было в комнате.
— Генри, милый, забудем обо всем. Если хочешь, возьми этот портрет себе!
— Нет, мне нужна только ты, — упрямо твердил Генри, покрывая руку Мэг страстными поцелуями.
Мэг резко выдернула руку.
— Мэг, я богат, я очень богат. Я покажу тебе весь мир!
Жалость к Генри сменилась у Мэг чувством брезгливости. В его облике явственно сквозило безумие, а повисшие влажными прядями волосы и блестевшее от пота лицо усугубляли отвращение.
— Я не люблю тебя, Генри, — твердо сказала Мэг. — И никогда не смогу полюбить. Ты был добр ко мне, когда я нуждалась в доброте и поддержке, и я не забуду об этом. А теперь тебе лучше уйти.
Генри с трудом поднялся и нетвердой походкой пошел к выходу. У двери он повернулся и жалобно сказал:
— Ведь между нами стоит не Ричард? Ты же не влюблена в него? Он приносит только страдания, Мэг. Запомни это!
— Уходи, Генри.
— Я буду ждать тебя, Мэг, всегда. — Генри покачиваясь вышел из библиотеки.
Некоторое время Мэг неподвижно стояла в комнате, но вдруг сорвалась с места и бросилась к двери в надежде, что увидит за нею Ричарда. Ей казалось важным увидеть его и все объяснить. В доме Ричарда не было. Мэг выскочила на улицу. На обычном месте «ягуар» не стоял.
Ричард, видимо, уехал.
Мэг охватило отчаяние, и она долго глядела туда, где надеялась увидеть машину, как будто моля, чтобы та вновь появилась. Ричард, должно быть, уехал к Бланш Лигонье. Эта мысль разрывала ей сердце. Мэг медленно побрела в дом, вошла в библиотеку, такую уютную совсем недавно. Сейчас ей казались враждебными даже привычные полки книг, а сухой треск дров в камине звучал зловеще. Она опустилась в кресло, в котором до этого сидел Ричард.
Теперь уж он никогда не вернется. Если бы Ричард только заглянул к ней. Если бы ей настолько повезло, то она не упустила бы случая, она постаралась бы стать достойной его, такой же блестящей и уверенной в себе женщиной, как Бланш Лигонье! Ричард называл ее маленькой девочкой и, конечно, был прав. Как она могла поверить в эту идиотскую историю о Розовом мальчике? Впрочем, здесь у нее есть оправдание — в это поверили даже самые рассудительные люди, миссис Флеминг, например. А Генри… Мэг стало совсем грустно. Она не чувствовала к нему никакой злости — несчастный, запутавшийся человек. Как Ричард мог требовать от нее осудить Генри! Это жестоко! Мэг посмотрела на телефон в надежде, что Ричард все-таки позвонит. Но телефон безнадежно молчал.
Поздний вечер перешел в ночь. Рыдания подкатили к горлу, и слезы заструились по ее щекам. Словно желая утешить хозяйку, подошел Пират и потерся о ноги. Мэг взяла его на руки, крепко прижала к себе. Кот казался ей единственным теплым комочком в этом холодном и пустом без Ричарда мире.
Ночью она долго лежала без сна, уныло рассматривая тени на потолке. В доме было душно, и в надежде на ночную прохладу Мэг широко распахнула окно. В скудном предрассветном свете даже розарий не радовал глаз. Цветы казались восковыми, а статуя Купидона — уродливой.
Мэг захотелось повнимательнее рассмотреть картину, которая принесла столько горя. Стараясь двигаться как можно тише, она прошла по темным комнатам в библиотеку. Портрет одиноко стоял у стены. Странное безразличие охватило Мэг. Ну вот, она теперь совсем одна, лишилась друга.
Мэг подняла с пола портрет Мэри Феннел. От него веяло глубокой печалью, словно Гейнсборо владело мрачное предчувствие, — деревья, погруженные во мрак, небо, затянутое тучами, серо-пепельные фижмы и перья. Лицо юной Мэри пленяло своей серьезностью и чистотой. Недаром горячо любивший ее муж, когда молодая миссис Феннел умерла, не в силах был смотреть на портрет и спрятал его. Бедная, подумала Мэг, быть любимой и умереть такой молодой!
Видимо, все женщины их рода несчастны. Мэг начала перебирать в памяти всех представительниц семьи Феннел. Маргарет. Казнили горячо любимого мужа. Мэри умерла в родах. Кэролайн. Не позволила себе быть счастливой. Аннабел… Можно не считать. Гвендолен… Мэг задумалась. Мама была счастлива, но для этого ей пришлось порвать с семьей. Нет, ситуация просто безнадежна.
Мэг еще раз посмотрела на портрет. «Неужели я действительно похожа на нее?» — снова задала она себе этот вопрос. Нет, сходство только в рыжих волосах. Мэг прислонила портрет к стене, решив, что завтра попросит повесить его в сиреневой комнате, напротив портрета Кэролайн.
18
19
— Он начинал догадываться. Видимо, Кэролайн какими-то намеками навела его на мысль, что портрет найден. Во всяком случае, он видел гравюру с этого портрета и не удержался, посоветовав тебе сшить костюм Мэри для гейнсборовского бала. Ему очень хотелось рассказать кому-нибудь о портрете. Гейнсборо — вот истинная и единственная страсть нашего Генри! Ведь ты поменял на Гейнсборо те портреты, да, Генри?
— Да, — коротко ответил тот.
— В твоем сходстве с Мэри Кэролайн увидела перст судьбы и хотела рассказать тебе. Кроме того, она считала, что все несправедливо обошлись с Гвендолен, твоей матерью, и хотела загладить вину. Вот так, Мэг, ты стала наследницей Окридж-холла и притягательной приманкой для этого джентльмена.
— Неправда! — крикнул Генри, выйдя из оцепенения, и поднял к Мэг глаза, в которых стояли слезы.
— Но Ричард… — начала Мэг.
— Ладно, в своих отношениях вы разберетесь сами, — зло ответил тот. — Если позволите, я продолжу. Когда он понял, что наследство от него уплыло, то решил хотя бы заполучить вожделенного Гейнсборо. Зная легенду о Розовом мальчике, он переодевается и проникает в левое крыло, где по его предположению должен быть тайник. Все было прекрасно рассчитано: за вором могли бы погнаться. Вынести большую картину Генри после смерти Кэролайн на глазах у слуг не решался, а Розового мальчика преследовать не стал бы никто. Все были просто загипнотизированы этой дурацкой легендой!
— Генри! Так это был ты?!
— Мэг, выслушай меня, я не хотел тебя испугать. Когда я увидел, как ты лежишь, такая беззащитная, такая прелестная, я сразу же ушел, не пытаясь взять картину.
— Да, на этот раз он ушел. Когда мы были с тобой в Лондоне, Маргарет, я обратился к специалисту. Я не верю в привидения, но вся эта мистическая чушь с розовыми мальчишками смутила даже меня. Я отдал на экспертизу лоскуток, который мы нашли на кусте. Это оказался современный синтетический шелк. Кроме того, я навел справки и узнал, что все время, когда Генри должен был находиться в Париже, его там не было. Более того, его представитель проболтался о некоей сенсации, которую Генри скоро предъявит миру. Это был портрет Мэри Феннел, не так ли? Ему нужен был портрет, а не ты, Мэг!
— Не слушай его, Мэг, я люблю тебя!
Генри рванулся к Мэг и схватил ее за руку.
Ричард замолчал и закрыл глаза.
— Мэг, ты понравилась мне сразу, как только я увидел тебя в том необычном платье на ужине у Уайтов. Полюбил, не зная о том, что ты будешь владеть этим проклятым Окридж-холлом. — Генри безумным взглядом обвел комнату.
Ричард холодно пожал плечами и отошел в угол.
— Мэг! Я докажу тебе! — Генри выбежал из библиотеки.
— Ричард… — жалобно начала Мэг, но тот жестом прервал ее.
В это время вернулся Генри. В руках он держал картину.
— Мэг, посмотри. — Он поставил перед ней картину. — Моя Мэг, — продолжал бессвязно бормотать Генри, проводя рукой по лицу изображенной на картине прелестной молодой женщины. — Моя Мэри…
Та молчала, потрясенная красотой молодой женщины. Неужели я действительно похожа на нее, растерянно подумала Мэг, сравнивая Мэри Феннел с собой. Ричард медленно подошел к ним и протянул руку к Мэг.
— Поверь мне! — отчаянно закричал Генри. — Сейчас я докажу, что ты мне дороже всего на свете, что люблю только тебя.
Он рванулся к столу, схватил нож из слоновой кости и, подбежав к картине, занес его над лицом Мэри Феннел, намереваясь разрезать холст на куски. Ричарду удалось перехватить руку Генри, и нож со стуком упал.
Генри обмяк и сел на пол.
— Мэг, я люблю тебя, — зарыдал он.
Вид рыдающего Генри вызвал у Мэг жалость. Она подошла к нему.
— Успокойся, Генри, я все понимаю.
Генри прижался лбом к ее руке и продолжал рыдать. Мэг, как ребенка, гладила его по голове.
— Мэг, мы уедем отсюда, да, Мэг? — Генри смотрел на нее глазами побитой собаки.
Мэг повернулась к Ричарду за поддержкой, но его уже не было в комнате.
— Генри, милый, забудем обо всем. Если хочешь, возьми этот портрет себе!
— Нет, мне нужна только ты, — упрямо твердил Генри, покрывая руку Мэг страстными поцелуями.
Мэг резко выдернула руку.
— Мэг, я богат, я очень богат. Я покажу тебе весь мир!
Жалость к Генри сменилась у Мэг чувством брезгливости. В его облике явственно сквозило безумие, а повисшие влажными прядями волосы и блестевшее от пота лицо усугубляли отвращение.
— Я не люблю тебя, Генри, — твердо сказала Мэг. — И никогда не смогу полюбить. Ты был добр ко мне, когда я нуждалась в доброте и поддержке, и я не забуду об этом. А теперь тебе лучше уйти.
Генри с трудом поднялся и нетвердой походкой пошел к выходу. У двери он повернулся и жалобно сказал:
— Ведь между нами стоит не Ричард? Ты же не влюблена в него? Он приносит только страдания, Мэг. Запомни это!
— Уходи, Генри.
— Я буду ждать тебя, Мэг, всегда. — Генри покачиваясь вышел из библиотеки.
Некоторое время Мэг неподвижно стояла в комнате, но вдруг сорвалась с места и бросилась к двери в надежде, что увидит за нею Ричарда. Ей казалось важным увидеть его и все объяснить. В доме Ричарда не было. Мэг выскочила на улицу. На обычном месте «ягуар» не стоял.
Ричард, видимо, уехал.
Мэг охватило отчаяние, и она долго глядела туда, где надеялась увидеть машину, как будто моля, чтобы та вновь появилась. Ричард, должно быть, уехал к Бланш Лигонье. Эта мысль разрывала ей сердце. Мэг медленно побрела в дом, вошла в библиотеку, такую уютную совсем недавно. Сейчас ей казались враждебными даже привычные полки книг, а сухой треск дров в камине звучал зловеще. Она опустилась в кресло, в котором до этого сидел Ричард.
Теперь уж он никогда не вернется. Если бы Ричард только заглянул к ней. Если бы ей настолько повезло, то она не упустила бы случая, она постаралась бы стать достойной его, такой же блестящей и уверенной в себе женщиной, как Бланш Лигонье! Ричард называл ее маленькой девочкой и, конечно, был прав. Как она могла поверить в эту идиотскую историю о Розовом мальчике? Впрочем, здесь у нее есть оправдание — в это поверили даже самые рассудительные люди, миссис Флеминг, например. А Генри… Мэг стало совсем грустно. Она не чувствовала к нему никакой злости — несчастный, запутавшийся человек. Как Ричард мог требовать от нее осудить Генри! Это жестоко! Мэг посмотрела на телефон в надежде, что Ричард все-таки позвонит. Но телефон безнадежно молчал.
Поздний вечер перешел в ночь. Рыдания подкатили к горлу, и слезы заструились по ее щекам. Словно желая утешить хозяйку, подошел Пират и потерся о ноги. Мэг взяла его на руки, крепко прижала к себе. Кот казался ей единственным теплым комочком в этом холодном и пустом без Ричарда мире.
Ночью она долго лежала без сна, уныло рассматривая тени на потолке. В доме было душно, и в надежде на ночную прохладу Мэг широко распахнула окно. В скудном предрассветном свете даже розарий не радовал глаз. Цветы казались восковыми, а статуя Купидона — уродливой.
Мэг захотелось повнимательнее рассмотреть картину, которая принесла столько горя. Стараясь двигаться как можно тише, она прошла по темным комнатам в библиотеку. Портрет одиноко стоял у стены. Странное безразличие охватило Мэг. Ну вот, она теперь совсем одна, лишилась друга.
Мэг подняла с пола портрет Мэри Феннел. От него веяло глубокой печалью, словно Гейнсборо владело мрачное предчувствие, — деревья, погруженные во мрак, небо, затянутое тучами, серо-пепельные фижмы и перья. Лицо юной Мэри пленяло своей серьезностью и чистотой. Недаром горячо любивший ее муж, когда молодая миссис Феннел умерла, не в силах был смотреть на портрет и спрятал его. Бедная, подумала Мэг, быть любимой и умереть такой молодой!
Видимо, все женщины их рода несчастны. Мэг начала перебирать в памяти всех представительниц семьи Феннел. Маргарет. Казнили горячо любимого мужа. Мэри умерла в родах. Кэролайн. Не позволила себе быть счастливой. Аннабел… Можно не считать. Гвендолен… Мэг задумалась. Мама была счастлива, но для этого ей пришлось порвать с семьей. Нет, ситуация просто безнадежна.
Мэг еще раз посмотрела на портрет. «Неужели я действительно похожа на нее?» — снова задала она себе этот вопрос. Нет, сходство только в рыжих волосах. Мэг прислонила портрет к стене, решив, что завтра попросит повесить его в сиреневой комнате, напротив портрета Кэролайн.
18
Утром Мэг заставила себя выйти к завтраку, чтобы не возбуждать лишних разговоров среди прислуги. Хотя во время тяжелого объяснения двери в библиотеку были плотно закрыты, а на молчание Ричарда и тем более Генри можно было положиться, внезапный отъезд обоих из Окридж-холла мог вызвать нежелательные толки. Да и Том, который отвозил Генри, очевидно, уже поделился своими впечатлениями о жалком виде мистера Рида, всегда такого спокойного и респектабельного.
Надо придумать, как объяснить все это, размышляла Мэг, сидя за столом. За чашкой кофе ей уже захотелось есть, и она с удовольствием откусила кусочек рогалика. Вдобавок она кое-что решила для себя — по крайней мере, в отношении Ричарда. Для начала она постарается забыть о нем… Но непослушное воображение тут же вызвало в памяти синие глаза в насмешливой улыбке. «Я забуду его! — решительно сказала она себе. — Научусь находить радость в мелочах, вроде нового платья или книги». Кстати, о книгах. Мэг со стыдом вспомнила, что совершенно забросила свою работу. «Я закончу книгу и стану известной писательницей. И никогда, никогда не выйду замуж!» Появление Мэри Энн прервало эти размышления.
— Вас к телефону, мисс Маргарет, — тихо проговорила она.
Мэг резко вскочила, опрокинув чашку, и стрелой понеслась к аппарату. Вот так всегда, думала она, ощущая горечь, примешивающуюся к радостному волнению. Что бы он ни сделал, остался с ней или ушел, она всегда будет лететь по первому зову.
Увы, волнение было напрасным. Звонила Бренда.
— Мэг, если ты не возражаешь, я приеду к тебе через неделю.
— Конечно, не возражаю.
Чуткое ухо Бренды не почувствовало в ее голосе радости.
— Мэг, в чем дело? Что случилось? Может, ты не хочешь меня видеть? Я не настаиваю. Я же понимаю, у тебя новые друзья…
— Бренда, милая моя!.. Честно говоря, я с удовольствием обошлась бы старыми.
Такой поворот Бренде тоже не понравился.
— Ладно, разберемся на месте. Чао.
Мэг положила трубку и спросила Мэри Энн, вошедшую с букетом свежесрезанных роз:
— Ты уже видела портрет в библиотеке?
— Да. Кто это вас так нарисовал?
— Меня?
— А кого же? В костюме для бала.
Мэг задумалась. Очевидно, она действительно так похожа на свою несчастную прапрабабку.
— Послушай, Мэри Энн, скажи, я хорошенькая?
— Хорошенькая? — хмыкнула Мэри Энн. — Да вы настоящая красавица, если, конечно, нормально одеты. — Она выразительно покосилась на джинсы Мэг. — Чего бы иначе за вами так увивались джентльмены?
— Увивались?
— Ну а как это еще назвать? Мистер Стоун хоть и приезжал сюда раньше, но не так часто. А мистер Рид на вас вот так смотрел! — Мэри Энн изобразила томный взгляд.
— А тебе кто больше нравится? — в лоб спросила Мэг.
— Я бы поставила на мистера Стоуна. Во всяком случае, вам будет завидовать все женское население Рединга, да и в Лондоне немало найдется.
— :Ты думаешь, это так хорошо?
— Мне бы очень понравилось, — мечтательно проговорила Мэри Энн.
Прошло три дня. Мэг не покидала пределов Окридж-холла. Она потеряла аппетит, чем вызвала переполох среди слуг. Они соревновались друг с другом в придумывании меню, лишь бы Мэг хоть что-нибудь съела. Но она оставалась равнодушной к самым изысканным блюдам, осунулась и побледнела.
В субботу ее неожиданно навестила Бланш Лигонье. Она была как всегда элегантна в безукоризненно сшитом светло-сером костюме.
— Извините, что нагрянула без предупреждения. Случайно оказалась поблизости и не удержалась. Меня просто замучило любопытство. Ричард столько рассказывал о портрете вашей прапрабабки. Ну покажите мне его, Мэг!
Мэг скользнула взглядом по блестящим, тщательно уложенным волосам и ярко накрашенным губам, высокой, но очень женственной фигуре.
— Пожалуйста, — сохраняя внешнее спокойствие, несмотря на бурю чувств, поднявшуюся в ее душе, ответила Мэг.
— Какая прелестная комната! — искренне воскликнула Бланш, входя в сиреневую комнату. — А портрет просто великолепен! — Она долго разглядывала Мэри Феннел и постепенно мрачнела. — Ну, не знаю, почему все кричат о вашем удивительном сходстве. Она выглядит так аристократично и утонченно…
— Я не претендую на сходство, — ответила Мэг.
— А как вам удалось его обнаружить?
— Совершенно случайно, — уклонилась Мэг от прямого ответа.
— Да, вы везучая.
Да не очень, подумала Мэг. Она готова была отдать Бланш весь Окридж-холл вместе с найденной картиной и портретами благородных предков за любовь Ричарда Стоуна. Не зная, как продолжить разговор, Мэг обратила внимание на изящную брошь — серебряную пантеру с изумрудными глазами, приколотую к лацкану костюма Бланш.
— Какая прелестная брошь!
— Правда? Ее подарил мне Ричард. Мы вчера зашли с ним в ювелирный магазин в Лондоне, и он просто настоял, чтобы купить ее мне.
— У него отличный вкус, — коротко сказала Мэг.
— Кстати, о Ричарде. Он ведь опекал вас, и, может, хотя бы из благодарности к нему вы продадите нам портреты Лигонье?
— Вам? — Интересно, что она понимает под опекой?
— Нам с Ричардом. Весь скоро мы станем с ним единым целым, — высокопарно провозгласила Бланш.
Мэг почувствовала внезапное удушье.
— Поздравляю, — выдавила она и сама удивилась, что сумела произнести хоть слово.
— Вы удивлены? Не так ли? Но, по правде говоря, все шло к этому. Мы с Ричардом одного круга и очень подходим друг другу.
Вот это уж точно, два сапога пара — холодные, эгоистичные и самовлюбленные!
— Так что насчет картин, Мэг?
— Мне не хочется огорчать вас, но я сама выхожу замуж, а мой избранник желает все оставить без изменений, — на ходу придумала Мэг.
— Это не Генри?
— С Генри мы просто друзья.
— Кто же он? — В холодных глазах Бланш сверкнуло чисто женское любопытство.
— О, весьма достойная личность. Думаю, это будет сюрпризом.
— Сгораю от нетерпения познакомиться с вашим избранником и надеюсь, мы подружимся семьями.
Непременно! Только об этом и мечтаю, подумала Мэг и стала судорожно прикидывать, где ей отыскать хотя бы на время эту достойную личность.
— Я обязательно порадую Ричарда новостью о вашем предстоящем замужестве, а то он все время чувствовал себя ответственным за вас перед Кэролайн. Боюсь только, он очень огорчится из-за портретов.
— Я думаю, вы сумеете его утешить.
— Да, конечно, у женщин есть множество способов утешить мужчину, — фальшиво рассмеялась Бланш.
Жгучая ревность пронзила Мэг, точно раскаленная игла. Чтобы скрыть волнение, она поправила волосы.
— Ах, мне надо спешить. — Бланш жеманно повела плечами. — Ричард пригласил меня сегодня в театр на новую постановку «Макбета». Надеюсь, при нашей следующей встрече вы представите своего жениха, — с этими словами она выпорхнула из комнаты.
Еще одна бессонная ночь. Под утро Мэг все-таки приснился сон. Веселые и счастливые Ричард и Бланш едут в свадебное путешествие. На Бланш воздушное платье из белого шифона, а Ричард в белом смокинге. Мэг в клетчатой фланелевой ночной рубашке, в нелепом чепце на голове и в туфлях на высоких каблуках сопровождает их, таская за ними тяжелые чемоданы. Ноги путаются в подоле, каблуки подламываются, а чемоданы все время падают. Бланш раздражает неловкость Мэг, и она грозится оставить ее без сладкого. «Не огорчайся, любимая, ну что ожидать от этой неумехи», — успокаивает супругу Ричард и при этом с презрением смотрит на Мэг.
Так и с ума сойти недолго, подумала Мэг, очнувшись от тяжелого сна. Она взглянула в зеркало и пришла в ужас от собственного вида: бледное лицо, под глазами тени. Я ненавижу тебя, Ричард Стоун, сказала она, глядя в зеркало. Это по твоей милости под глазами у меня круги, а у губ — жесткие складки. Я ненавижу тебя, повторила она, и выброшу из своего сердца!
Я должна найти себе какое-нибудь занятие, думала девушка. Браться за книгу отца — отпадает. Не то состояние. Библиотека — ну конечно, там я чувствую себя лучше всего. Огромной библиотекой Окридж-холла уже давно никто не занимался. Книги по охоте стояли рядом со стихами, и, чтобы найти нужный том, приходилось скорее руководствоваться интуицией. Почему я раньше об этом не подумала? Мэг попросила принести ей лесенку и приступила к работе.
Любовь к книгам привил ей отец. Они вместе ходили по букинистическим магазинам, роясь в развалах старинных пожелтевших изданий. Мэг был приятен запах обложек, бумаги. Став на лесенку, она снимала с полок толстенные фолианты, аккуратно раскладывая их по пачкам. Работа продвигалась медленно, потому что Мэг то и дело углублялась в чтение, увлеченная то описанием дворцовых интриг, то историей паркового искусства. Неожиданно ей в руки попал томик стихов Лавлейса. Мэг дрожащими руками отыскала стихотворение, строки которого ей когда-то прочитал Ричард.
…Так слезами счастье тщится
От кручины откупиться,
Или радость так горька,
От того, что коротка.
К сожалению, Мэг должна была согласиться с поэтом — ее счастье длилось всего одну ночь, а кручина… Хватит, одернула она себя и заставила вернуться к работе.
Окончательно зарывшись в книги, Мэг потеряла ощущение времени. За окнами уже стемнело, когда, постучав, показалась как всегда возбужденная Мэри Энн и скороговоркой произнесла:
— К вам гостья!
Неужели снова Бланш? — подумала Мэг. В библиотеку вихрем ворвалась Бренда.
— Еле пробилась к тебе! Там какой-то старикашка лежит в обмороке.
— Я думаю! — посмотрела на Бренду Мэг.
Вид у той был как обычно экзотический и неподготовленного человека вполне мог свалить с ног, а респектабельный Сэндби таковым и являлся.
На Бренде было развевающееся черно-красное пончо с большими кистями и огромная соломенная шляпа, по-видимому, заменяющая сомбреро. Более чем округлые ее формы обтягивали узкие черные джинсы, на ногах — маленькие лакированные сапожки.
Мэг впервые за несколько дней засмеялась.
— Мэг! Неужели это все настоящее! Потрясный дом!
Мэг спустилась с лестницы и подошла к подруге.
— Ты в порядке? Что-то ты с лица спала!
Мэг бросилась к Бренде на грудь и захлюпала носом.
— Бренда, милая, мне так не хватало тебя.
Бренда чуть отстранилась, внимательно оглядела Мэг и тоном умудренного жизнью человека вынесла свой вердикт:
— Понятно! Сделал ноги.
Мэг кивнула.
— Ну и черт с ним! Сейчас мы с тобой так развернемся. У нас на фестивале мексиканской культуры я познакомилась с таким потрясающим мексиканцем, и не каким-то там учителем, а настоящим дипломатом. У меня-то сейчас роман с парнем, который брал у него интервью, а для тебя это как раз то, что надо, — как из пулемета тарахтела Бренда. — Пойдем, душечка, сейчас мы приведем тебя в чувство. — Она заговорщически подмигнула Мэри Энн и широко улыбнулась подошедшей на шум миссис Флеминг.
— Покажите, куда здесь идти. Еще заблужусь ненароком. И приготовьте нам что-нибудь вкусненькое, а то девушка вон совсем отощала. Да и я в дороге проголодалась.
Мэг испугалась, что фамильярность Бренды шокирует миссис Флеминг, но та с неожиданной для ее комплекции быстротой засеменила в сторону кухни.
— Я приготовлю для мисс комнату рядом с вашей, — услужливо прощебетала Мэри Энн и тоже исчезла.
Бренда, разинув рот, остановилась было на пороге сиреневой комнаты, но тут же бросилась к портрету Мэри Феннел.
— Когда это тебя успели нарисовать? После того бала?
Мэг вкратце рассказала историю портрета и Розового мальчика.
— Вот это страсти! — с завистью проговорила Бренда. — А ведь он тебя любит!
— Кто?
Бренда не успела уточнить — в дверь постучали и вошедший Сэндби сообщил, что ужин подан.
За столом Бренда трещала как сорока, с завидным аппетитом уплетая баранью ногу. Мэг с трудом проглотила несколько кусочков, но Бренда ела с таким вкусом, что Мэг последовала ее примеру.
Когда убирали со стола, миссис Флеминг, вошедшая за распоряжениями на завтрашний день, одарила Бренду материнской улыбкой.
— Никогда так вкусно не ела! — с присущей ей широтой похвалила ее Бренда.
— Мэг, мы едем на праздник в мексиканское посольство, и попробуй только возразить мне! У тебя найдется что-нибудь подходящее на выход? — Бренда хитро поглядела на Мэри Энн.
Та сперва остолбенела от возмущения, но потом понимающе закивала в ответ:
— Я специально купила украшения.
Мэг в ужасе закрыла глаза. Она уже представляла, что это могут быть за украшения. А почему бы и не поехать? Что же, всю жизнь оплакивать свою несчастную судьбу?
— Разумеется, поедем. Твой шикарный дипломат там будет?
— А откуда бы я взяла приглашения? Полночи Мэг рассказывала Бренде о Ричарде, о своей любви к нему, о красавице Бланш. («Стерва», — коротко охарактеризовала ее Бренда.) Завершила она сообщением об их предполагаемой женитьбе.
— Обещать — еще не значит жениться! — оптимистично комментировала Бренда. — Вперед и не оглядываться назад — вот лучший девиз, Мэг!
Надо придумать, как объяснить все это, размышляла Мэг, сидя за столом. За чашкой кофе ей уже захотелось есть, и она с удовольствием откусила кусочек рогалика. Вдобавок она кое-что решила для себя — по крайней мере, в отношении Ричарда. Для начала она постарается забыть о нем… Но непослушное воображение тут же вызвало в памяти синие глаза в насмешливой улыбке. «Я забуду его! — решительно сказала она себе. — Научусь находить радость в мелочах, вроде нового платья или книги». Кстати, о книгах. Мэг со стыдом вспомнила, что совершенно забросила свою работу. «Я закончу книгу и стану известной писательницей. И никогда, никогда не выйду замуж!» Появление Мэри Энн прервало эти размышления.
— Вас к телефону, мисс Маргарет, — тихо проговорила она.
Мэг резко вскочила, опрокинув чашку, и стрелой понеслась к аппарату. Вот так всегда, думала она, ощущая горечь, примешивающуюся к радостному волнению. Что бы он ни сделал, остался с ней или ушел, она всегда будет лететь по первому зову.
Увы, волнение было напрасным. Звонила Бренда.
— Мэг, если ты не возражаешь, я приеду к тебе через неделю.
— Конечно, не возражаю.
Чуткое ухо Бренды не почувствовало в ее голосе радости.
— Мэг, в чем дело? Что случилось? Может, ты не хочешь меня видеть? Я не настаиваю. Я же понимаю, у тебя новые друзья…
— Бренда, милая моя!.. Честно говоря, я с удовольствием обошлась бы старыми.
Такой поворот Бренде тоже не понравился.
— Ладно, разберемся на месте. Чао.
Мэг положила трубку и спросила Мэри Энн, вошедшую с букетом свежесрезанных роз:
— Ты уже видела портрет в библиотеке?
— Да. Кто это вас так нарисовал?
— Меня?
— А кого же? В костюме для бала.
Мэг задумалась. Очевидно, она действительно так похожа на свою несчастную прапрабабку.
— Послушай, Мэри Энн, скажи, я хорошенькая?
— Хорошенькая? — хмыкнула Мэри Энн. — Да вы настоящая красавица, если, конечно, нормально одеты. — Она выразительно покосилась на джинсы Мэг. — Чего бы иначе за вами так увивались джентльмены?
— Увивались?
— Ну а как это еще назвать? Мистер Стоун хоть и приезжал сюда раньше, но не так часто. А мистер Рид на вас вот так смотрел! — Мэри Энн изобразила томный взгляд.
— А тебе кто больше нравится? — в лоб спросила Мэг.
— Я бы поставила на мистера Стоуна. Во всяком случае, вам будет завидовать все женское население Рединга, да и в Лондоне немало найдется.
— :Ты думаешь, это так хорошо?
— Мне бы очень понравилось, — мечтательно проговорила Мэри Энн.
Прошло три дня. Мэг не покидала пределов Окридж-холла. Она потеряла аппетит, чем вызвала переполох среди слуг. Они соревновались друг с другом в придумывании меню, лишь бы Мэг хоть что-нибудь съела. Но она оставалась равнодушной к самым изысканным блюдам, осунулась и побледнела.
В субботу ее неожиданно навестила Бланш Лигонье. Она была как всегда элегантна в безукоризненно сшитом светло-сером костюме.
— Извините, что нагрянула без предупреждения. Случайно оказалась поблизости и не удержалась. Меня просто замучило любопытство. Ричард столько рассказывал о портрете вашей прапрабабки. Ну покажите мне его, Мэг!
Мэг скользнула взглядом по блестящим, тщательно уложенным волосам и ярко накрашенным губам, высокой, но очень женственной фигуре.
— Пожалуйста, — сохраняя внешнее спокойствие, несмотря на бурю чувств, поднявшуюся в ее душе, ответила Мэг.
— Какая прелестная комната! — искренне воскликнула Бланш, входя в сиреневую комнату. — А портрет просто великолепен! — Она долго разглядывала Мэри Феннел и постепенно мрачнела. — Ну, не знаю, почему все кричат о вашем удивительном сходстве. Она выглядит так аристократично и утонченно…
— Я не претендую на сходство, — ответила Мэг.
— А как вам удалось его обнаружить?
— Совершенно случайно, — уклонилась Мэг от прямого ответа.
— Да, вы везучая.
Да не очень, подумала Мэг. Она готова была отдать Бланш весь Окридж-холл вместе с найденной картиной и портретами благородных предков за любовь Ричарда Стоуна. Не зная, как продолжить разговор, Мэг обратила внимание на изящную брошь — серебряную пантеру с изумрудными глазами, приколотую к лацкану костюма Бланш.
— Какая прелестная брошь!
— Правда? Ее подарил мне Ричард. Мы вчера зашли с ним в ювелирный магазин в Лондоне, и он просто настоял, чтобы купить ее мне.
— У него отличный вкус, — коротко сказала Мэг.
— Кстати, о Ричарде. Он ведь опекал вас, и, может, хотя бы из благодарности к нему вы продадите нам портреты Лигонье?
— Вам? — Интересно, что она понимает под опекой?
— Нам с Ричардом. Весь скоро мы станем с ним единым целым, — высокопарно провозгласила Бланш.
Мэг почувствовала внезапное удушье.
— Поздравляю, — выдавила она и сама удивилась, что сумела произнести хоть слово.
— Вы удивлены? Не так ли? Но, по правде говоря, все шло к этому. Мы с Ричардом одного круга и очень подходим друг другу.
Вот это уж точно, два сапога пара — холодные, эгоистичные и самовлюбленные!
— Так что насчет картин, Мэг?
— Мне не хочется огорчать вас, но я сама выхожу замуж, а мой избранник желает все оставить без изменений, — на ходу придумала Мэг.
— Это не Генри?
— С Генри мы просто друзья.
— Кто же он? — В холодных глазах Бланш сверкнуло чисто женское любопытство.
— О, весьма достойная личность. Думаю, это будет сюрпризом.
— Сгораю от нетерпения познакомиться с вашим избранником и надеюсь, мы подружимся семьями.
Непременно! Только об этом и мечтаю, подумала Мэг и стала судорожно прикидывать, где ей отыскать хотя бы на время эту достойную личность.
— Я обязательно порадую Ричарда новостью о вашем предстоящем замужестве, а то он все время чувствовал себя ответственным за вас перед Кэролайн. Боюсь только, он очень огорчится из-за портретов.
— Я думаю, вы сумеете его утешить.
— Да, конечно, у женщин есть множество способов утешить мужчину, — фальшиво рассмеялась Бланш.
Жгучая ревность пронзила Мэг, точно раскаленная игла. Чтобы скрыть волнение, она поправила волосы.
— Ах, мне надо спешить. — Бланш жеманно повела плечами. — Ричард пригласил меня сегодня в театр на новую постановку «Макбета». Надеюсь, при нашей следующей встрече вы представите своего жениха, — с этими словами она выпорхнула из комнаты.
Еще одна бессонная ночь. Под утро Мэг все-таки приснился сон. Веселые и счастливые Ричард и Бланш едут в свадебное путешествие. На Бланш воздушное платье из белого шифона, а Ричард в белом смокинге. Мэг в клетчатой фланелевой ночной рубашке, в нелепом чепце на голове и в туфлях на высоких каблуках сопровождает их, таская за ними тяжелые чемоданы. Ноги путаются в подоле, каблуки подламываются, а чемоданы все время падают. Бланш раздражает неловкость Мэг, и она грозится оставить ее без сладкого. «Не огорчайся, любимая, ну что ожидать от этой неумехи», — успокаивает супругу Ричард и при этом с презрением смотрит на Мэг.
Так и с ума сойти недолго, подумала Мэг, очнувшись от тяжелого сна. Она взглянула в зеркало и пришла в ужас от собственного вида: бледное лицо, под глазами тени. Я ненавижу тебя, Ричард Стоун, сказала она, глядя в зеркало. Это по твоей милости под глазами у меня круги, а у губ — жесткие складки. Я ненавижу тебя, повторила она, и выброшу из своего сердца!
Я должна найти себе какое-нибудь занятие, думала девушка. Браться за книгу отца — отпадает. Не то состояние. Библиотека — ну конечно, там я чувствую себя лучше всего. Огромной библиотекой Окридж-холла уже давно никто не занимался. Книги по охоте стояли рядом со стихами, и, чтобы найти нужный том, приходилось скорее руководствоваться интуицией. Почему я раньше об этом не подумала? Мэг попросила принести ей лесенку и приступила к работе.
Любовь к книгам привил ей отец. Они вместе ходили по букинистическим магазинам, роясь в развалах старинных пожелтевших изданий. Мэг был приятен запах обложек, бумаги. Став на лесенку, она снимала с полок толстенные фолианты, аккуратно раскладывая их по пачкам. Работа продвигалась медленно, потому что Мэг то и дело углублялась в чтение, увлеченная то описанием дворцовых интриг, то историей паркового искусства. Неожиданно ей в руки попал томик стихов Лавлейса. Мэг дрожащими руками отыскала стихотворение, строки которого ей когда-то прочитал Ричард.
…Так слезами счастье тщится
От кручины откупиться,
Или радость так горька,
От того, что коротка.
К сожалению, Мэг должна была согласиться с поэтом — ее счастье длилось всего одну ночь, а кручина… Хватит, одернула она себя и заставила вернуться к работе.
Окончательно зарывшись в книги, Мэг потеряла ощущение времени. За окнами уже стемнело, когда, постучав, показалась как всегда возбужденная Мэри Энн и скороговоркой произнесла:
— К вам гостья!
Неужели снова Бланш? — подумала Мэг. В библиотеку вихрем ворвалась Бренда.
— Еле пробилась к тебе! Там какой-то старикашка лежит в обмороке.
— Я думаю! — посмотрела на Бренду Мэг.
Вид у той был как обычно экзотический и неподготовленного человека вполне мог свалить с ног, а респектабельный Сэндби таковым и являлся.
На Бренде было развевающееся черно-красное пончо с большими кистями и огромная соломенная шляпа, по-видимому, заменяющая сомбреро. Более чем округлые ее формы обтягивали узкие черные джинсы, на ногах — маленькие лакированные сапожки.
Мэг впервые за несколько дней засмеялась.
— Мэг! Неужели это все настоящее! Потрясный дом!
Мэг спустилась с лестницы и подошла к подруге.
— Ты в порядке? Что-то ты с лица спала!
Мэг бросилась к Бренде на грудь и захлюпала носом.
— Бренда, милая, мне так не хватало тебя.
Бренда чуть отстранилась, внимательно оглядела Мэг и тоном умудренного жизнью человека вынесла свой вердикт:
— Понятно! Сделал ноги.
Мэг кивнула.
— Ну и черт с ним! Сейчас мы с тобой так развернемся. У нас на фестивале мексиканской культуры я познакомилась с таким потрясающим мексиканцем, и не каким-то там учителем, а настоящим дипломатом. У меня-то сейчас роман с парнем, который брал у него интервью, а для тебя это как раз то, что надо, — как из пулемета тарахтела Бренда. — Пойдем, душечка, сейчас мы приведем тебя в чувство. — Она заговорщически подмигнула Мэри Энн и широко улыбнулась подошедшей на шум миссис Флеминг.
— Покажите, куда здесь идти. Еще заблужусь ненароком. И приготовьте нам что-нибудь вкусненькое, а то девушка вон совсем отощала. Да и я в дороге проголодалась.
Мэг испугалась, что фамильярность Бренды шокирует миссис Флеминг, но та с неожиданной для ее комплекции быстротой засеменила в сторону кухни.
— Я приготовлю для мисс комнату рядом с вашей, — услужливо прощебетала Мэри Энн и тоже исчезла.
Бренда, разинув рот, остановилась было на пороге сиреневой комнаты, но тут же бросилась к портрету Мэри Феннел.
— Когда это тебя успели нарисовать? После того бала?
Мэг вкратце рассказала историю портрета и Розового мальчика.
— Вот это страсти! — с завистью проговорила Бренда. — А ведь он тебя любит!
— Кто?
Бренда не успела уточнить — в дверь постучали и вошедший Сэндби сообщил, что ужин подан.
За столом Бренда трещала как сорока, с завидным аппетитом уплетая баранью ногу. Мэг с трудом проглотила несколько кусочков, но Бренда ела с таким вкусом, что Мэг последовала ее примеру.
Когда убирали со стола, миссис Флеминг, вошедшая за распоряжениями на завтрашний день, одарила Бренду материнской улыбкой.
— Никогда так вкусно не ела! — с присущей ей широтой похвалила ее Бренда.
— Мэг, мы едем на праздник в мексиканское посольство, и попробуй только возразить мне! У тебя найдется что-нибудь подходящее на выход? — Бренда хитро поглядела на Мэри Энн.
Та сперва остолбенела от возмущения, но потом понимающе закивала в ответ:
— Я специально купила украшения.
Мэг в ужасе закрыла глаза. Она уже представляла, что это могут быть за украшения. А почему бы и не поехать? Что же, всю жизнь оплакивать свою несчастную судьбу?
— Разумеется, поедем. Твой шикарный дипломат там будет?
— А откуда бы я взяла приглашения? Полночи Мэг рассказывала Бренде о Ричарде, о своей любви к нему, о красавице Бланш. («Стерва», — коротко охарактеризовала ее Бренда.) Завершила она сообщением об их предполагаемой женитьбе.
— Обещать — еще не значит жениться! — оптимистично комментировала Бренда. — Вперед и не оглядываться назад — вот лучший девиз, Мэг!
19
С приездом Бренды Окридж-холл ожил. Она интересовалась абсолютно всем, подолгу расспрашивала Сэндби об истории дома, миссис Флеминг — о хозяйстве, а Мэри Энн с упоением выкладывала ей все местные сплетни. Постепенно Мэг поняла, что это не банальное любопытство, а тонкая политика. Бренда хотела завоевать расположение обитателей Окридж-холла и с их поддержкой поднять Мэг на ноги.
Каждое утро, облаченная в немыслимый наряд «маленькой хозяйки ранчо», она отправлялась на кухню, чтобы вместе с миссис Флеминг придумать особые питательные блюда для истощенной от несчастной любви Мэг. Причем если миссис Флеминг стояла за традиционную английскую кухню, то Бренда возлагала надежды на экзотические блюда. В результате Мэг получала завтрак, состоящий как минимум из пятнадцати блюд, в который входили и традиционные овсянка и яичница с беконом, и самые невероятные кушанья. Однажды, проходя мимо окна, из которого доносились непривычные для Окридж-холла запахи, Мэг услышала звонкий голос Бренды:
— Фотяцан — Будда, прыгающий через стену.
— Кто-кто? — Миссис Флеминг что-то слышала о Будде, но какое он имеет отношение к кухне, понять не могла.
— Сейчас прочту подробно. Пожалуйста, — продолжала Бренда. — Блюдо названо в честь основателя буддизма, со всех ног бросившегося на чарующий аромат и по пути перепрыгнувшего ограду. Видимо, действительно очень вкусно. Может, попробуем?
— А нет ли чего-нибудь попроще?
— Юйсянь жоусы — свинина с рыбным ароматом!
— Боже мой, какой ужас!
— Дальше еще интереснее. — Бренда с упоением продолжала читать. — Тушеный горб верблюда, жареные медвежьи ладошки… Нет, это безнадежно! А вот утку по-пекински мы, пожалуй, освоим. А вам, Сэндби, я могу предложить к пиву жареных скорпиончиков. Тут написано, что они приятно похрустывают и жало обламывать не обязательно. А ты, Мэри Энн, можешь полакомиться червями или обезьяньим мозгом из черепа живой мартышки.
Дружный женский вопль прекратил этот кулинарный садизм. Но, видимо, Бренда проявила упорство — на завтрак Мэг получила свинину с орешками и зеленым перцем, которую мужественно съела под торжествующим взглядом подруги. Кухонный альянс начал приносить свои плоды — за несколько дней Мэг прибавила в весе, а длительные прогулки по парку вернули ее щекам румянец.
— Ну теперь ты стала хоть отдаленно похожа на человека, — с удовлетворением разглядывала ее Бренда. — А то еще немного, и ты могла бы за деньги пугать богатых американцев, желающих купить замок с привидениями.
— Что ты имеешь в виду?
— А кто сегодня рыдал всю ночь напролет? У меня просто сердце рвалось на части! Впрочем, главное — найти слабое место! Давай поищем его у Ричарда.
— У него нет слабого места, — с тоской проговорила Мэг. — Он непробиваем. Ты сможешь увидеть его на благотворительном концерте в Рединге, если я решусь поехать туда.
— Эй, ты мне это брось, подруга. — Бренда сильно тряхнула ее за плечо. — Я тут столько времени билась с тобой, чтобы привести в чувство, а ты раскисаешь от одного только имени. Нам же нужно быть во всеоружии. Лучше вспомни, что он любит, этот твой идеальный банкир.
— Море, — мечтательно проговорила Мэг.
— Это прекрасно, но оставим на потом. Дальше.
— Путешествия, лошадей.
— Слушай, а не можем мы приехать на концерт на лошадях?
— Куда? В Рединг? Ты с ума сошла, мы же не в восемнадцатом веке!
— Тогда что еще?
— Шекспира.
— А нельзя нам на скорую руку сыграть любительский спектакль? Ты была бы Офелией, я — Гертрудой.
— Сэндби — Гамлетом, — в тон ей продолжила Мэг.
— Ну, Гамлета мы бы пригласили из Лондона. Прелестный бы спектакль получился!
— Бренда, до концерта осталось только два дня.
— Да, и ты годишься только на роль призрака. Ну а что-нибудь более интимное ты можешь назвать: цвет волос, духи, прическу, белье, наконец.
Каждое утро, облаченная в немыслимый наряд «маленькой хозяйки ранчо», она отправлялась на кухню, чтобы вместе с миссис Флеминг придумать особые питательные блюда для истощенной от несчастной любви Мэг. Причем если миссис Флеминг стояла за традиционную английскую кухню, то Бренда возлагала надежды на экзотические блюда. В результате Мэг получала завтрак, состоящий как минимум из пятнадцати блюд, в который входили и традиционные овсянка и яичница с беконом, и самые невероятные кушанья. Однажды, проходя мимо окна, из которого доносились непривычные для Окридж-холла запахи, Мэг услышала звонкий голос Бренды:
— Фотяцан — Будда, прыгающий через стену.
— Кто-кто? — Миссис Флеминг что-то слышала о Будде, но какое он имеет отношение к кухне, понять не могла.
— Сейчас прочту подробно. Пожалуйста, — продолжала Бренда. — Блюдо названо в честь основателя буддизма, со всех ног бросившегося на чарующий аромат и по пути перепрыгнувшего ограду. Видимо, действительно очень вкусно. Может, попробуем?
— А нет ли чего-нибудь попроще?
— Юйсянь жоусы — свинина с рыбным ароматом!
— Боже мой, какой ужас!
— Дальше еще интереснее. — Бренда с упоением продолжала читать. — Тушеный горб верблюда, жареные медвежьи ладошки… Нет, это безнадежно! А вот утку по-пекински мы, пожалуй, освоим. А вам, Сэндби, я могу предложить к пиву жареных скорпиончиков. Тут написано, что они приятно похрустывают и жало обламывать не обязательно. А ты, Мэри Энн, можешь полакомиться червями или обезьяньим мозгом из черепа живой мартышки.
Дружный женский вопль прекратил этот кулинарный садизм. Но, видимо, Бренда проявила упорство — на завтрак Мэг получила свинину с орешками и зеленым перцем, которую мужественно съела под торжествующим взглядом подруги. Кухонный альянс начал приносить свои плоды — за несколько дней Мэг прибавила в весе, а длительные прогулки по парку вернули ее щекам румянец.
— Ну теперь ты стала хоть отдаленно похожа на человека, — с удовлетворением разглядывала ее Бренда. — А то еще немного, и ты могла бы за деньги пугать богатых американцев, желающих купить замок с привидениями.
— Что ты имеешь в виду?
— А кто сегодня рыдал всю ночь напролет? У меня просто сердце рвалось на части! Впрочем, главное — найти слабое место! Давай поищем его у Ричарда.
— У него нет слабого места, — с тоской проговорила Мэг. — Он непробиваем. Ты сможешь увидеть его на благотворительном концерте в Рединге, если я решусь поехать туда.
— Эй, ты мне это брось, подруга. — Бренда сильно тряхнула ее за плечо. — Я тут столько времени билась с тобой, чтобы привести в чувство, а ты раскисаешь от одного только имени. Нам же нужно быть во всеоружии. Лучше вспомни, что он любит, этот твой идеальный банкир.
— Море, — мечтательно проговорила Мэг.
— Это прекрасно, но оставим на потом. Дальше.
— Путешествия, лошадей.
— Слушай, а не можем мы приехать на концерт на лошадях?
— Куда? В Рединг? Ты с ума сошла, мы же не в восемнадцатом веке!
— Тогда что еще?
— Шекспира.
— А нельзя нам на скорую руку сыграть любительский спектакль? Ты была бы Офелией, я — Гертрудой.
— Сэндби — Гамлетом, — в тон ей продолжила Мэг.
— Ну, Гамлета мы бы пригласили из Лондона. Прелестный бы спектакль получился!
— Бренда, до концерта осталось только два дня.
— Да, и ты годишься только на роль призрака. Ну а что-нибудь более интимное ты можешь назвать: цвет волос, духи, прическу, белье, наконец.