Страница:
Человек по своей природе слаб, и остается только сожалеть о том, что судьба распорядилась таким образом, что на месте лорда Дерби не оказалось лорда Пальмерстона32 или Дизраэли, которые бы ответили должным образом на эту телеграмму. Но мы уже живем в другие времена, новые люди, более угодные правительству, пришли на смену старым; итак, конвенция была пересмотрена, а 27 февраля 1884 года была подписана новая, так называемая Лондонская конвенция. В первой статье давалось четкое определение государственных границ, которые «правительство ЮАР обязано строго соблюдать… И делать все возможное, чтобы не допустить со стороны граждан страны нарушения указанных границ». Появление новой республики в Зулуленде – яркая иллюстрация этой статьи. Статья вторая предусматривает безопасность изменений юго-западной границы. Документ воззвания от 16 сентября 1884 года, (впоследствии аннулированный английским правительством), по которому к ЮАР практически отходили территории Монтсиоа и Мошетте, находящиеся и так большей частью своей во владении захватчиков, наглядно свидетельствует о действии данной статьи. Статья 12 предусматривает независимость племени свази; в качестве иллюстрации, свидетельствующей о том, как точно соблюдается эта статья, у нас очень скоро появится возможность познакомить читателя с примерами решительных попыток со стороны бурских пиратов овладеть территорией Свазиленда.
С тем, чтобы как-то смягчить эти суровые ограничения для граждан свободной и надменной республики, лорд Дерби предлагает правительству ее величества погасить незначительную сумму в 127 тыс. фунтов от их общего долга имперской казне, на что правительство охотно соглашается. В целом, у Трансвааля нет оснований выражать свое недовольство по поводу условий нового договора, а весь этот вопрос едва ли стоит обсуждать. Конвенция № 2 явилась фактически таким же фарсом, действуя только на бумаге, как и конвенция № 1. Не может не вызывать удивления тот факт, что представители ЮАР и ее официальные чиновники ведут себя по отношению к Англии не просто как равные с равными, а с некоторым превосходством. Возьмем такой пример. Республика сочла для себя возможным вести войну на истребление с отдельными кафрскими вождями. Двое вождей, Мампоэр и Ньябеле, попали в плен. Несправедливо вынесенный этим двум несчастным смертный приговор произвел на правительство ее величества такое сильное впечатление, что, действуя через своего полномочного представителя в Претории м-ра Хадсона, оно приложило все свои усилия для того, чтобы спасти их. Очень скоро наступила развязка. В саркастическом тоне его честь президент республики «с чувством глубокого удовлетворения отвечает на проявленный вашей честью и правительством ее королевского величества интерес по этому делу». Далее, невзирая на этот интерес, он сообщает о точном времени и месте казни Мампоэра, попутно заметив, что Ньябеле ждет пожизненное заключение и каторжные работы. В конце он еще раз сердечно благодарит правительство и членов исполнительного совета за проявленный интерес по этому делу, с почтением к ним, etc.
Независимость Свазиленда гарантирована условиями конвенции 1884 года. Тем не менее в «Синих книгах» приводятся многочисленные факты предпринимаемых бурами попыток закрепиться в Свазиленде. Так, в ноябре 1885 года Умбандени, верховный вождь Свазиленда, отправляет послание к губернатору Наталя через сэра Т. Шепстона, в котором он рассказывает о том, как зимой Пит Жубер в сопровождении двух буров и переводчика появился у него в краале и попросил подписать бумагу, где «говорилось о том, что он и весь народ свази не возражают против признания в части бурского правительства и отныне не имеют ничего общего с англичанами». Умбандени отказался, сославшись на то, что признает и подчиняется только английскому правительству, на что буры, рассердившись, ответили: «Ваши белые старейшины, англичане, действуют очень медленно; если вы обратитесь к ним за помощью и откажетесь подписать эту бумагу, мы разгоним вас и все ваше племя и захватим землю до того, как они появятся здесь. Почему вы не хотите подписать эту бумагу? Вы же знаете, мы разбили англичан у Маюбы». Далее Умбандени в своем послании заявляет о том, что признает только английское правительство и не желает иметь никаких дел с бурами. А через месяц он уже непосредственно обращается в колониальное ведомство через м-ра Дэвида Форбса, умоляя правительство ее величества взять их под свою защиту.
И таких попыток незаконного захвата земель свази было сделано немало. М-р Т. Шепстон в настоящий момент исполняет обязанности полномочного представителя в Свазиленде, хотя, по всей видимости, он не получал на это полномочий правительства, вероятно, потому что оно не считает обоснованным присутствие своего представителя там до тех пор, пока у них не будет на то соответствующих прав. Как бы там ни было, но Умбандени едва бы мог найти более достойного человека, способного защитить его интересы. Бесспорно, когда действия, подобные тем, которые совершил Пит Жубер, доводятся до сведения правительства ЮАР, а со стороны Англии выносится официальный протест, о них стараются поскорее забыть, как это было в случае с захватом Зулуленда.
Составной частью политики Трансвааля является его приверженность принципу ставить всех перед уже свершившимся фактом. Его подданные, не стесняясь, идут и будоражат темнокожее население, а бурское правительство может вмешаться «в гуманных целях» только после развязывания серьезного конфликта, а затем захватить или попытаться захватить их территорию.
Этот процесс продолжается беспрерывно, и если английское правительство не поставит здесь точку, он будет продолжаться бесконечно. Вероятно, нам очень скоро будет суждено в связи с этим услышать о событиях в Матабелеленде. Страна, размером с Францию, которая без труда могла бы вместить от восьми до десяти миллионов трудящихся граждан, для запросов бурского населения, насчитывающего не более пятидесяти тысяч душ, является не столь уж огромной. Каждый молодой бур, как минимум, обязательно должен иметь свои шесть тысяч акров земли. Это право дается ему от рождения, и если он до сих пор не получил эту землю, он идет и забирает ее силой у соседнего племени. Отсюда эти бесконечные жалобы. Бесспорно, к данной проблеме можно подойти с двух сторон. Существует партия, которая без колебания заявляет, что реальная политика в этой стране должна быть направлена на поддержку буров, оказывающих волевое давление на туземцев; когда же они, в свою очередь, желая уйти от прогресса цивилизации, двинутся в глубь страны, можно будет пойти по проторенной ими дорожке и обосноваться на землях, ранее захваченных ими. В поддержку такого плана выдвигается концепция превосходства белой расы с ее правом управлять народами, стоящими на более низкой ступени развития. Признаюсь, что к такого рода планам я отношусь почти что как к злодейству. Я не вижу, чтобы в нас самих присутствовали признаки или черты некоего превосходства, которое давало бы нам право уничтожать цветное население и забирать их земли. Трудно понять, почему, к примеру, зулус не имеет права жить, как ему хочется, как живут, скажем, буры или англичане. Но существует и другая крайность. Порой приходится удивляться, до каких пределов могут дойти энтузиасты в истолковании своих теорий. Дикарь – это одно, а цивилизованный человек – это другое; и хотя цивилизованные люди могут стать и действительно становятся дикарями, лично я глубоко сомневаюсь в возможности обратного. Но действительно ли цивилизованный человек со своим пьянством, жадностью и агрессивностью стоит выше дикаря? На этот вопрос нет однозначного ответа, поэтому сейчас не время дискутировать на эту тему. Моя точка зрения заключается в том, что превосходство цивилизованного человека не настолько уж абсолютно, чтобы можно было оправдать такие его поступки, как поголовное истребление диких племен, захват их земель и эксплуатацию чужого труда. В принципе, здесь можно договориться до чего угодно. Дикость – это понятие относительное. Если, к примеру, очистить страну от всех натуральных дикарей, то самые цивилизованные и самодовольные из существующих наций могут начать предъявлять счет и ставить свои условия тем, кого они считают на порядок ниже себя, используя тот же самый аргумент. Вот и за границей проживают «образованные» граждане, которые без колебания заявляют о том, что скромные зарубежные писатели являются примитивными и грубыми варварами, которых не следует даже читать. А теперь представьте себе, что, оказавшись чуть-чуть сильнее, эти граждане воспользуются «тем же аргументом», и что тогда? – некоторым из нас тогда несдобровать, мир же мало что приобретет при этом. Но это всего лишь отступление, которое, вероятно, можно простить человеку, выдержавшему полный трехнедельный курс «лекций» из «Синих книг». А сейчас я возвращаюсь вновь к повествованию.
Попытки захвата земель туземцев в Свазиленде, увенчавшиеся успехом в Зулуленде, также имели место до недавнего времени и в Бечуаналенде, правителями которого являлись Манкоране, вождь племени батлапира, и Монтсиоа, вождь баролонгов. Оба вождя всегда были преданы английскому правительству, а потому буры не очень-то их жаловали. Вскоре после возврата Трансвааля у Манкоране появился соперник в лице некоего Массу, а у Монтсиоа – соперник по имени Мошетте. Их обоих поддерживали бурские обструкционисты, и то, что случилось с Узибепу в Зулуленде, произошло и с этими несчастными вождями в Бечуаналенде. Оказав мужественное и достойное сопротивление, они, тем не менее, потерпели поражение, а на месте их земель возникли две республики: Стеллаланд и Госен, оккупированные обструкционистами. К счастью, у них оказался друг в лице преподобного Джона Маккензи, к бесценной книге которого «Южная Африка» я отсылаю читателя для более подробного знакомства с вышеупомянутыми событиями. М-р Маккензи, проживший многие годы среди бечуана, пришел к выводу, что в этой стране иными средствами, кроме парламентских, добиться чего-либо для Южной Африки очень трудно, иными словами, необходимо всегда оказывать давление на правительство. Поэтому он повел кампанию в поддержку Манкоране и Монтсиоа, при этом на его стороне выступили различные религиозные общины, а также покойный м-р Фостер и члены общества защиты аборигенов. В результате такой деятельности он был назначен заместителем верховного комиссара в Бечуаналенде, куда прибыл в начале 1884 года для установления там английского протектората. Его с радостью встретили оба вождя, которые были уже практически при последнем «издыхании» и которые передали бразды правления королеве. Однако боевые действия на этом не закончились, 31 июля 1884 года обструкционисты вновь напали на Монтсиоа, наголову разбили его и зверски убили м-ра Ветела, его английского советника. Между тем успех м-ра Маккензи вызвал очень противоречивые настроения в Капской колонии. Англичане отнеслись к нему крайне положительно, а голландцы33, которых было большинство, восприняли с тревогой и подозрением. Они совсем не желали установления имперской власти в Бечуаналенде, поэтому на сэра Г. Робинсона, а через него и на м-ра Маккензи было оказано такое давление, что последнему пришлось отказаться от своих полномочий. В связи с этим верховный комиссар направил из Капской колонии в Бечуаналенд политического деятеля по имени Сесиль Родс34 и его личного секретаря капитана Бауэра. Эти джентльмены сразу же принялись за работу и свели на нет практически все, что было сделано м-ром Маккензи, а в целом, не совершили ничего полезного в Бечуаналенде ни для англичан, ни для туземцев. Тогда, воспользовавшись общей неразберихой, правительство ЮАР выступило с заявлением, где говорилось, что оно берет обоих вождей Монтсиоа и Мошетте под свою защиту, как всегда «в гуманных целях».
Однако в Англии волнения не прекратились, к счастью для тех, кто еще оставался представителем народности бечуана. Правительство ее величества признало заявление буров недействительным в соответствии с 4-й статьей Лондонской конвенции и направило в Бечуаналенд вооруженный контингент под командованием сэра Чарльза Уоррена. Этот положительный акт стал возможным исключительно благодаря твердости и решительности сэра Чарльза Дилки и м-ра Чемберлена, которые настояли на своем. Тем временем господа Упинитонн и Шприг, члены правительства Капской колонии, срочно отправились в Бечуаналенд, чтобы урегулировать конфликт до прибытия войск сэра Ч. Уоррена. Принятое решение по урегулированию, в целом, может быть, и устраивало обструкционистов и членов антибританской коалиции, однако правительством ее величества оно было признано недействительным, а сэру Ч. Уоррену был дан приказ занять Бечуаналенд. Приказ он выполнил, забрав оттуда с собой м-ра Маккензи, к крайнему неудовольствию английской группировки, а также сэра Г. Робинсона. В самом деле, если принять версию м-ра Маккензи по поводу данного инцидента, которая, похоже, соответствует действительности, к тому же имеется и ряд документальных показаний, то поведение сэра Робинсона по отношению к м-ру Маккензи бесспорно требует некоторых объяснений.
Как только «пираты» увидели, что намерения имперского правительства действительно серьезные, они поспешили уйти, а сэр Ч. Уоррен взял Бечуаналенд без единого выстрела. Он пробыл в стране почти год, навел там порядок, и в итоге вся территория к югу от реки Молопо 30 сентября 1885 года была объявлена английским владением и стала считаться британской колонией с общей площадью, включая владения Кхамы, Сешеле и Гаситсиве, около 160 тыс. кв. миль. Мне кажется, дела в новой британской колонии Бечуаналенд идут прекрасно. Правительство проявляет всестороннюю заботу о туземцах. Почему бы не предположить, что с такими природными ресурсами страна когда-нибудь станет могущественным государством, в котором белокожее население будет жить, не зная бед, а верные своему правительству темнокожие граждане будут радоваться жизни. Когда это случится, будем надеяться, что страна не забудет имен тех, кто своим упорством и решимостью добился богатства и процветания для ее граждан – это, прежде всего, м-р Маккензи, сэр Чарльз Дилки, м-р Чемберлен и сэр Чарльз Уоррен.
Вероятно, уже сейчас до сознания британской общественности постепенно начинает доходить то, что, оставив Трансвааль, мы не только поступили малодушно и посеяли многочисленные семена будущих раздоров, но и бросили одну из богатейших, если не самую богатую страну в мире. Крупные месторождения золота начинают осваиваться и уже дают такие несметные богатства, что, говорят, правительство Трансвааля, до сих пор славившееся своей бедностью и нищетой, не знает, куда девать излишки денег. Во что это выльется, сейчас трудно сказать, но в одном я совершенно уверен – столько золота не добывалось ни в одной стране. Имея богатейшее месторождение золота, запасы железной руды, залежи угля, свинец, медь, кобальт, плодородные земли, водные ресурсы и самые замечательные климатические условия в мире, – имея все это богатство, что еще нужно для того, чтобы превратить страну в могущественную и процветающую державу? Только одно – англосаксонское правительство, но его-то мы как раз и отняли у Трансвааля. Исчезли английский флаг навсегда с его границ – на этот вопрос пока нет ответа. Открытие богатейших запасов золота несомненно отразится на дальнейшей судьбе Трансвааля. Туда, где найдено золото, неизбежно стекутся предприимчивые и выносливые золотоискатели, говорящие на английском языке, а перед их натиском и энергией буры отступят так же, как туземец отступает и исчезает из виду, когда в руках у бура появляется ружье. В Трансвааль уже сейчас съехались тысячи золотоискателей; если открытие новых месторождений золота будет продолжаться и это будет сулить большую выгоду, через несколько лет их число значительно увеличится. Предположим, что лет через пять в Трансваале будет порядка шестидесяти-семидесяти тысяч английских золотодобытчиков. Разве эти люди допустят, чтобы ими управляли восемь-девять тысяч враждебно настроенных буров? А с другой стороны, может быть, буры захотят управлять ими? Зная их характер, скажу прямо, что не захотят. Они уйдут куда угодно, лишь бы быть подальше от англичан и их образа жизни, а те, кто этого не сделают, вынуждены будут ассимилироваться35.
В случае, если это произойдет, возможно и даже вероятно, что на какое-то время золотоискатели, опасаясь нерешительности правительства, предпочтут остаться независимыми в рамках республиканской формы правления. Но ведь англичанин – это законопослушное и патриотичное создание, и как только возникнет новая общность, она обязательно захочет войти в состав империи и признать суверенные права королевы. Судя по всему, если только золото не иссякнет, Трансвааль наверняка сорвется и упадет прямо в руки империи, подобно тому как спелое яблоко падает с дерева, когда наступает срок, – при условии, если его не сорвут раньше.
А сейчас вполне возможно, что попытку сорвать трансваальское яблоко предпримет Германия или любое другое государство. Буры не слепые, они видят, как развиваются события, а нас и наше правление они ненавидят. Возможно, они сочтут нужным искать защиту у немцев, и если мы не скажем решительное «нет», – а в нынешней ситуации, когда действия политиков совершенно непредсказуемы, и неясно, к чему нужно быть готовым завтра, – Германия, скорее всего, сочтет нужным ее предоставить. Вероятно, такое покровительство будет отчасти напоминать то, что сами буры в миролюбивых и «гуманных целях» так стремятся навязать одураченному чернокожему владельцу желанных плодородных земель. И вполне возможно, что в итоге они будут сожалеть о том, что из всех зол не выбрали меньшее. Но если бы можно было все предвидеть заранее… Что касается нас, то тут уж беды не избежать. Все будет зависеть от того, сумеем ли мы сказать «нет» и каким тоном мы это скажем. Не стоит полагаться на Лондонскую конвенцию, по условиям которой Трансваалю запрещается заключать соглашения с иностранными державами без согласия британского правительства. Условия конвенции до сих пор нарушались и будут нарушаться впредь, пока это выгодно бурам и пока они знают, что могут делать это безнаказанно. Нам же пока приходится налегать на свои собственные весла и следить за развитием событий. Единственное, что можно и нужно сделать, – это назначить консулом лицо, которое имеет вес и обладает реальной властью, – если его знают в Южной Африке, тем лучше – и которое бы отвечало за благосостояние англичан и защищало интересы империи в Претории, получая за это соответственное жалование. Трудно найти подходящего человека, если его при этом должным образом не поддерживать и не оплачивать его труд.
А совсем недавно англичанам стало известно, что и бухта Делагоа имеет для них большое значение в Южной Африке, хотя насколько это важно, они, вероятно, до сих пор не осознали.
Многие годы с перерывом Наталь строил узкоколейную железную дорогу, которая на настоящий момент протянута до города Ледисмит, что в ста милях от трансваальской границы. Наталь – очень бедная колония, ее, как и другие страны Южной Африки, а впрочем и всего мира, потрясла великая экономическая депрессия. Английское правительство отказалось финансировать строительство железных дорог (если бы оно тогда выделило средства, сколько бы сотен тысяч фунтов было сэкономлено английскому налогоплательщику за годы зулусской и бурской войн!), а также запретило обращаться за финансовой помощью к другим странам, в результате чего большое количество товаров, реализуемых на внутреннем рынке, потекло по другим каналам. А теперь новая и действительно реальная угроза не только для Наталя, но и для интересов империи в Южной Африке неожиданно возникла в нашей стране, хотя в Африке ее предвидели еще задолго до того, как она стала реальной.
Севернее Зулуленда расположено государство Аматонгаленд, простирающееся до южного берега одной из прекраснейших гаваней в мире, бухты Делагоа. Эта крупная гавань, способная вместить с полдюжины флотилий, единственная в своем роде на всем побережье Южной Африки, имеет протяженность пятьдесят миль и на двадцать миль уходит в глубь материка. От Трансвааля ее отделяет дикая и пустынная местность, простирающаяся почти на девяносто миль. Эта прекрасная бухта долгие годы являлась предметом спора между Англией и Португалией, с чьими доминионами в Мозамбике она соединена узкой полоской земли и которая имеет там свой небольшой форт. В 1872 году лорд Гранвилл обратился с просьбой к маршалу Макмагону принять окончательное решение по этому спорному вопросу; решение было принято и, как всегда, не в нашу пользу. Сейчас нет необходимости вникать в суть проблемы, достаточно сказать, как недавно уже заметил один весьма толковый и хорошо информированный корреспондент «Морнинг Пост», что совершенно непонятно, на каком основании дело вообще передавалось в арбитраж. К владениям аматонгов относится южный берег гавани, в том числе, как мне кажется, остров и полуостров Иньяк, кроме того, они являются независимыми гражданами. Аматонги граничат с племенем свази, которые так же независимы, как и их соседи. По какому же праву мы решили за них передавать дело на рассмотрение маршалу Макмагону? Свидетельства того, что Португалия оказывает свое влияние на эти страны, весьма сомнительны, поэтому можно считать, что его вообще никогда не существовало, тем более сейчас. Вот в этом все и дело. Нужно смотреть на вещи реально, а реальность такова, что мы формально признали Португалию совладельцем бухты Делагоа, о чем было официально заявлено.
Пока Трансвааль был в наших руках, особого значения не имело, кто обладает правом суверенитета и бухтой Делагоа, поскольку тянущаяся оттуда железнодорожная ветка могла привести только в английские владения. Но мы ведь оставили Трансвааль, который теперь фактически является враждебным государством, а та случайность, о которой уже давно говорили в Южной Африке и которую так непростительно проглядели у себя дома, произошла – строительство железной дороги близится к завершению. Какие это будет иметь для нас последствия? В лучшем случае это будет означать, что мы лишимся большей части товарообмена со странами Юго-Восточной Африки; а в худшем, – что мы лишимся его совсем. Иными словами, отставив в сторону наши имперские замашки и наше положение в Африке, мы можем прямо сказать, что ежегодно из национальной казны будут утекать многие и многие миллионы в твердой валюте. Предположим, что случится самое худшее и немцы утвердят свое положение в Трансваале или в Делагоа. Очевидно, они запретят нам торговать, исходя из своих собственных интересов, а может быть, Трансвааль воспользуется параличом, которым была поражена империя в годы режима лорда Дерби, и проигнорирует положение конвенции, запрещающее им облагать наши товары более высоким налогом по сравнению с другими государствами. В любом случае наше положение будет весьма плачевным, так как дорога, ведущая с восточного побережья в глубь страны, заблокирована. Однако теперь уж нечего горевать о непоправимом или ожидать бед, которые мы обязаны не допустить и которые, по всей вероятности, можно было все-таки избежать, если бы проводилась правильная и последовательная политика.
Для начала можно аннексировать обе страны – Аматонгаленд и Свазиленд. Правда, независимость Свазиленда гарантирована статьей 12 Лондонской конвенции 1884 года. Вот, что говорится по этому поводу: «Независимость народности свази, проживающих в пределах границ Свазиленда, в соответствии с первой статьей данной конвенции признается полностью». Но в течение ряда лет Англия оказывала своего рода покровительство народу Свазиленда, покровительство, которое, как я уже указывал выше, признавали сами свази и к которому очень часто прибегали. Ну а кроме этого, в чем еще состоит смысл данного положения? Во-первых, оно предусматривает независимость Свазиленда и гарантирует полную защиту от посягательств буров. Во-первых, буры неоднократно нарушали эту статью, предпринимая нескончаемые попытки завладеть страной. В связи с этим возникла необходимость, чтобы в наших же интересах свази вошли в состав империи, что в действительности они намерены сделать; следует лишь найти способ для реализации этого плана. Что касается Аматонгаленда или, как его иногда называют, Мапутуленда, всего лишь месяц или два назад представители посольства этой страны обратились в ведомство по делам колоний с просьбой принять их в состав Британской империи. Мы не знаем, какой они получили ответ, будем надеяться, что положительный36. Покровительство аматонгам как в их, так и в наших интересах можно оказать при условии присоединения этой страны к Британской империи. Управление страной может быть представлено им самим при условии нахождения там полномочного представителя Англии и введения законов, защищающих жизнь и имущественные интересы граждан, как это имеет место во всем цивилизованном мире.
С тем, чтобы как-то смягчить эти суровые ограничения для граждан свободной и надменной республики, лорд Дерби предлагает правительству ее величества погасить незначительную сумму в 127 тыс. фунтов от их общего долга имперской казне, на что правительство охотно соглашается. В целом, у Трансвааля нет оснований выражать свое недовольство по поводу условий нового договора, а весь этот вопрос едва ли стоит обсуждать. Конвенция № 2 явилась фактически таким же фарсом, действуя только на бумаге, как и конвенция № 1. Не может не вызывать удивления тот факт, что представители ЮАР и ее официальные чиновники ведут себя по отношению к Англии не просто как равные с равными, а с некоторым превосходством. Возьмем такой пример. Республика сочла для себя возможным вести войну на истребление с отдельными кафрскими вождями. Двое вождей, Мампоэр и Ньябеле, попали в плен. Несправедливо вынесенный этим двум несчастным смертный приговор произвел на правительство ее величества такое сильное впечатление, что, действуя через своего полномочного представителя в Претории м-ра Хадсона, оно приложило все свои усилия для того, чтобы спасти их. Очень скоро наступила развязка. В саркастическом тоне его честь президент республики «с чувством глубокого удовлетворения отвечает на проявленный вашей честью и правительством ее королевского величества интерес по этому делу». Далее, невзирая на этот интерес, он сообщает о точном времени и месте казни Мампоэра, попутно заметив, что Ньябеле ждет пожизненное заключение и каторжные работы. В конце он еще раз сердечно благодарит правительство и членов исполнительного совета за проявленный интерес по этому делу, с почтением к ним, etc.
Независимость Свазиленда гарантирована условиями конвенции 1884 года. Тем не менее в «Синих книгах» приводятся многочисленные факты предпринимаемых бурами попыток закрепиться в Свазиленде. Так, в ноябре 1885 года Умбандени, верховный вождь Свазиленда, отправляет послание к губернатору Наталя через сэра Т. Шепстона, в котором он рассказывает о том, как зимой Пит Жубер в сопровождении двух буров и переводчика появился у него в краале и попросил подписать бумагу, где «говорилось о том, что он и весь народ свази не возражают против признания в части бурского правительства и отныне не имеют ничего общего с англичанами». Умбандени отказался, сославшись на то, что признает и подчиняется только английскому правительству, на что буры, рассердившись, ответили: «Ваши белые старейшины, англичане, действуют очень медленно; если вы обратитесь к ним за помощью и откажетесь подписать эту бумагу, мы разгоним вас и все ваше племя и захватим землю до того, как они появятся здесь. Почему вы не хотите подписать эту бумагу? Вы же знаете, мы разбили англичан у Маюбы». Далее Умбандени в своем послании заявляет о том, что признает только английское правительство и не желает иметь никаких дел с бурами. А через месяц он уже непосредственно обращается в колониальное ведомство через м-ра Дэвида Форбса, умоляя правительство ее величества взять их под свою защиту.
И таких попыток незаконного захвата земель свази было сделано немало. М-р Т. Шепстон в настоящий момент исполняет обязанности полномочного представителя в Свазиленде, хотя, по всей видимости, он не получал на это полномочий правительства, вероятно, потому что оно не считает обоснованным присутствие своего представителя там до тех пор, пока у них не будет на то соответствующих прав. Как бы там ни было, но Умбандени едва бы мог найти более достойного человека, способного защитить его интересы. Бесспорно, когда действия, подобные тем, которые совершил Пит Жубер, доводятся до сведения правительства ЮАР, а со стороны Англии выносится официальный протест, о них стараются поскорее забыть, как это было в случае с захватом Зулуленда.
Составной частью политики Трансвааля является его приверженность принципу ставить всех перед уже свершившимся фактом. Его подданные, не стесняясь, идут и будоражат темнокожее население, а бурское правительство может вмешаться «в гуманных целях» только после развязывания серьезного конфликта, а затем захватить или попытаться захватить их территорию.
Этот процесс продолжается беспрерывно, и если английское правительство не поставит здесь точку, он будет продолжаться бесконечно. Вероятно, нам очень скоро будет суждено в связи с этим услышать о событиях в Матабелеленде. Страна, размером с Францию, которая без труда могла бы вместить от восьми до десяти миллионов трудящихся граждан, для запросов бурского населения, насчитывающего не более пятидесяти тысяч душ, является не столь уж огромной. Каждый молодой бур, как минимум, обязательно должен иметь свои шесть тысяч акров земли. Это право дается ему от рождения, и если он до сих пор не получил эту землю, он идет и забирает ее силой у соседнего племени. Отсюда эти бесконечные жалобы. Бесспорно, к данной проблеме можно подойти с двух сторон. Существует партия, которая без колебания заявляет, что реальная политика в этой стране должна быть направлена на поддержку буров, оказывающих волевое давление на туземцев; когда же они, в свою очередь, желая уйти от прогресса цивилизации, двинутся в глубь страны, можно будет пойти по проторенной ими дорожке и обосноваться на землях, ранее захваченных ими. В поддержку такого плана выдвигается концепция превосходства белой расы с ее правом управлять народами, стоящими на более низкой ступени развития. Признаюсь, что к такого рода планам я отношусь почти что как к злодейству. Я не вижу, чтобы в нас самих присутствовали признаки или черты некоего превосходства, которое давало бы нам право уничтожать цветное население и забирать их земли. Трудно понять, почему, к примеру, зулус не имеет права жить, как ему хочется, как живут, скажем, буры или англичане. Но существует и другая крайность. Порой приходится удивляться, до каких пределов могут дойти энтузиасты в истолковании своих теорий. Дикарь – это одно, а цивилизованный человек – это другое; и хотя цивилизованные люди могут стать и действительно становятся дикарями, лично я глубоко сомневаюсь в возможности обратного. Но действительно ли цивилизованный человек со своим пьянством, жадностью и агрессивностью стоит выше дикаря? На этот вопрос нет однозначного ответа, поэтому сейчас не время дискутировать на эту тему. Моя точка зрения заключается в том, что превосходство цивилизованного человека не настолько уж абсолютно, чтобы можно было оправдать такие его поступки, как поголовное истребление диких племен, захват их земель и эксплуатацию чужого труда. В принципе, здесь можно договориться до чего угодно. Дикость – это понятие относительное. Если, к примеру, очистить страну от всех натуральных дикарей, то самые цивилизованные и самодовольные из существующих наций могут начать предъявлять счет и ставить свои условия тем, кого они считают на порядок ниже себя, используя тот же самый аргумент. Вот и за границей проживают «образованные» граждане, которые без колебания заявляют о том, что скромные зарубежные писатели являются примитивными и грубыми варварами, которых не следует даже читать. А теперь представьте себе, что, оказавшись чуть-чуть сильнее, эти граждане воспользуются «тем же аргументом», и что тогда? – некоторым из нас тогда несдобровать, мир же мало что приобретет при этом. Но это всего лишь отступление, которое, вероятно, можно простить человеку, выдержавшему полный трехнедельный курс «лекций» из «Синих книг». А сейчас я возвращаюсь вновь к повествованию.
Попытки захвата земель туземцев в Свазиленде, увенчавшиеся успехом в Зулуленде, также имели место до недавнего времени и в Бечуаналенде, правителями которого являлись Манкоране, вождь племени батлапира, и Монтсиоа, вождь баролонгов. Оба вождя всегда были преданы английскому правительству, а потому буры не очень-то их жаловали. Вскоре после возврата Трансвааля у Манкоране появился соперник в лице некоего Массу, а у Монтсиоа – соперник по имени Мошетте. Их обоих поддерживали бурские обструкционисты, и то, что случилось с Узибепу в Зулуленде, произошло и с этими несчастными вождями в Бечуаналенде. Оказав мужественное и достойное сопротивление, они, тем не менее, потерпели поражение, а на месте их земель возникли две республики: Стеллаланд и Госен, оккупированные обструкционистами. К счастью, у них оказался друг в лице преподобного Джона Маккензи, к бесценной книге которого «Южная Африка» я отсылаю читателя для более подробного знакомства с вышеупомянутыми событиями. М-р Маккензи, проживший многие годы среди бечуана, пришел к выводу, что в этой стране иными средствами, кроме парламентских, добиться чего-либо для Южной Африки очень трудно, иными словами, необходимо всегда оказывать давление на правительство. Поэтому он повел кампанию в поддержку Манкоране и Монтсиоа, при этом на его стороне выступили различные религиозные общины, а также покойный м-р Фостер и члены общества защиты аборигенов. В результате такой деятельности он был назначен заместителем верховного комиссара в Бечуаналенде, куда прибыл в начале 1884 года для установления там английского протектората. Его с радостью встретили оба вождя, которые были уже практически при последнем «издыхании» и которые передали бразды правления королеве. Однако боевые действия на этом не закончились, 31 июля 1884 года обструкционисты вновь напали на Монтсиоа, наголову разбили его и зверски убили м-ра Ветела, его английского советника. Между тем успех м-ра Маккензи вызвал очень противоречивые настроения в Капской колонии. Англичане отнеслись к нему крайне положительно, а голландцы33, которых было большинство, восприняли с тревогой и подозрением. Они совсем не желали установления имперской власти в Бечуаналенде, поэтому на сэра Г. Робинсона, а через него и на м-ра Маккензи было оказано такое давление, что последнему пришлось отказаться от своих полномочий. В связи с этим верховный комиссар направил из Капской колонии в Бечуаналенд политического деятеля по имени Сесиль Родс34 и его личного секретаря капитана Бауэра. Эти джентльмены сразу же принялись за работу и свели на нет практически все, что было сделано м-ром Маккензи, а в целом, не совершили ничего полезного в Бечуаналенде ни для англичан, ни для туземцев. Тогда, воспользовавшись общей неразберихой, правительство ЮАР выступило с заявлением, где говорилось, что оно берет обоих вождей Монтсиоа и Мошетте под свою защиту, как всегда «в гуманных целях».
Однако в Англии волнения не прекратились, к счастью для тех, кто еще оставался представителем народности бечуана. Правительство ее величества признало заявление буров недействительным в соответствии с 4-й статьей Лондонской конвенции и направило в Бечуаналенд вооруженный контингент под командованием сэра Чарльза Уоррена. Этот положительный акт стал возможным исключительно благодаря твердости и решительности сэра Чарльза Дилки и м-ра Чемберлена, которые настояли на своем. Тем временем господа Упинитонн и Шприг, члены правительства Капской колонии, срочно отправились в Бечуаналенд, чтобы урегулировать конфликт до прибытия войск сэра Ч. Уоррена. Принятое решение по урегулированию, в целом, может быть, и устраивало обструкционистов и членов антибританской коалиции, однако правительством ее величества оно было признано недействительным, а сэру Ч. Уоррену был дан приказ занять Бечуаналенд. Приказ он выполнил, забрав оттуда с собой м-ра Маккензи, к крайнему неудовольствию английской группировки, а также сэра Г. Робинсона. В самом деле, если принять версию м-ра Маккензи по поводу данного инцидента, которая, похоже, соответствует действительности, к тому же имеется и ряд документальных показаний, то поведение сэра Робинсона по отношению к м-ру Маккензи бесспорно требует некоторых объяснений.
Как только «пираты» увидели, что намерения имперского правительства действительно серьезные, они поспешили уйти, а сэр Ч. Уоррен взял Бечуаналенд без единого выстрела. Он пробыл в стране почти год, навел там порядок, и в итоге вся территория к югу от реки Молопо 30 сентября 1885 года была объявлена английским владением и стала считаться британской колонией с общей площадью, включая владения Кхамы, Сешеле и Гаситсиве, около 160 тыс. кв. миль. Мне кажется, дела в новой британской колонии Бечуаналенд идут прекрасно. Правительство проявляет всестороннюю заботу о туземцах. Почему бы не предположить, что с такими природными ресурсами страна когда-нибудь станет могущественным государством, в котором белокожее население будет жить, не зная бед, а верные своему правительству темнокожие граждане будут радоваться жизни. Когда это случится, будем надеяться, что страна не забудет имен тех, кто своим упорством и решимостью добился богатства и процветания для ее граждан – это, прежде всего, м-р Маккензи, сэр Чарльз Дилки, м-р Чемберлен и сэр Чарльз Уоррен.
Вероятно, уже сейчас до сознания британской общественности постепенно начинает доходить то, что, оставив Трансвааль, мы не только поступили малодушно и посеяли многочисленные семена будущих раздоров, но и бросили одну из богатейших, если не самую богатую страну в мире. Крупные месторождения золота начинают осваиваться и уже дают такие несметные богатства, что, говорят, правительство Трансвааля, до сих пор славившееся своей бедностью и нищетой, не знает, куда девать излишки денег. Во что это выльется, сейчас трудно сказать, но в одном я совершенно уверен – столько золота не добывалось ни в одной стране. Имея богатейшее месторождение золота, запасы железной руды, залежи угля, свинец, медь, кобальт, плодородные земли, водные ресурсы и самые замечательные климатические условия в мире, – имея все это богатство, что еще нужно для того, чтобы превратить страну в могущественную и процветающую державу? Только одно – англосаксонское правительство, но его-то мы как раз и отняли у Трансвааля. Исчезли английский флаг навсегда с его границ – на этот вопрос пока нет ответа. Открытие богатейших запасов золота несомненно отразится на дальнейшей судьбе Трансвааля. Туда, где найдено золото, неизбежно стекутся предприимчивые и выносливые золотоискатели, говорящие на английском языке, а перед их натиском и энергией буры отступят так же, как туземец отступает и исчезает из виду, когда в руках у бура появляется ружье. В Трансвааль уже сейчас съехались тысячи золотоискателей; если открытие новых месторождений золота будет продолжаться и это будет сулить большую выгоду, через несколько лет их число значительно увеличится. Предположим, что лет через пять в Трансваале будет порядка шестидесяти-семидесяти тысяч английских золотодобытчиков. Разве эти люди допустят, чтобы ими управляли восемь-девять тысяч враждебно настроенных буров? А с другой стороны, может быть, буры захотят управлять ими? Зная их характер, скажу прямо, что не захотят. Они уйдут куда угодно, лишь бы быть подальше от англичан и их образа жизни, а те, кто этого не сделают, вынуждены будут ассимилироваться35.
В случае, если это произойдет, возможно и даже вероятно, что на какое-то время золотоискатели, опасаясь нерешительности правительства, предпочтут остаться независимыми в рамках республиканской формы правления. Но ведь англичанин – это законопослушное и патриотичное создание, и как только возникнет новая общность, она обязательно захочет войти в состав империи и признать суверенные права королевы. Судя по всему, если только золото не иссякнет, Трансвааль наверняка сорвется и упадет прямо в руки империи, подобно тому как спелое яблоко падает с дерева, когда наступает срок, – при условии, если его не сорвут раньше.
А сейчас вполне возможно, что попытку сорвать трансваальское яблоко предпримет Германия или любое другое государство. Буры не слепые, они видят, как развиваются события, а нас и наше правление они ненавидят. Возможно, они сочтут нужным искать защиту у немцев, и если мы не скажем решительное «нет», – а в нынешней ситуации, когда действия политиков совершенно непредсказуемы, и неясно, к чему нужно быть готовым завтра, – Германия, скорее всего, сочтет нужным ее предоставить. Вероятно, такое покровительство будет отчасти напоминать то, что сами буры в миролюбивых и «гуманных целях» так стремятся навязать одураченному чернокожему владельцу желанных плодородных земель. И вполне возможно, что в итоге они будут сожалеть о том, что из всех зол не выбрали меньшее. Но если бы можно было все предвидеть заранее… Что касается нас, то тут уж беды не избежать. Все будет зависеть от того, сумеем ли мы сказать «нет» и каким тоном мы это скажем. Не стоит полагаться на Лондонскую конвенцию, по условиям которой Трансваалю запрещается заключать соглашения с иностранными державами без согласия британского правительства. Условия конвенции до сих пор нарушались и будут нарушаться впредь, пока это выгодно бурам и пока они знают, что могут делать это безнаказанно. Нам же пока приходится налегать на свои собственные весла и следить за развитием событий. Единственное, что можно и нужно сделать, – это назначить консулом лицо, которое имеет вес и обладает реальной властью, – если его знают в Южной Африке, тем лучше – и которое бы отвечало за благосостояние англичан и защищало интересы империи в Претории, получая за это соответственное жалование. Трудно найти подходящего человека, если его при этом должным образом не поддерживать и не оплачивать его труд.
А совсем недавно англичанам стало известно, что и бухта Делагоа имеет для них большое значение в Южной Африке, хотя насколько это важно, они, вероятно, до сих пор не осознали.
Многие годы с перерывом Наталь строил узкоколейную железную дорогу, которая на настоящий момент протянута до города Ледисмит, что в ста милях от трансваальской границы. Наталь – очень бедная колония, ее, как и другие страны Южной Африки, а впрочем и всего мира, потрясла великая экономическая депрессия. Английское правительство отказалось финансировать строительство железных дорог (если бы оно тогда выделило средства, сколько бы сотен тысяч фунтов было сэкономлено английскому налогоплательщику за годы зулусской и бурской войн!), а также запретило обращаться за финансовой помощью к другим странам, в результате чего большое количество товаров, реализуемых на внутреннем рынке, потекло по другим каналам. А теперь новая и действительно реальная угроза не только для Наталя, но и для интересов империи в Южной Африке неожиданно возникла в нашей стране, хотя в Африке ее предвидели еще задолго до того, как она стала реальной.
Севернее Зулуленда расположено государство Аматонгаленд, простирающееся до южного берега одной из прекраснейших гаваней в мире, бухты Делагоа. Эта крупная гавань, способная вместить с полдюжины флотилий, единственная в своем роде на всем побережье Южной Африки, имеет протяженность пятьдесят миль и на двадцать миль уходит в глубь материка. От Трансвааля ее отделяет дикая и пустынная местность, простирающаяся почти на девяносто миль. Эта прекрасная бухта долгие годы являлась предметом спора между Англией и Португалией, с чьими доминионами в Мозамбике она соединена узкой полоской земли и которая имеет там свой небольшой форт. В 1872 году лорд Гранвилл обратился с просьбой к маршалу Макмагону принять окончательное решение по этому спорному вопросу; решение было принято и, как всегда, не в нашу пользу. Сейчас нет необходимости вникать в суть проблемы, достаточно сказать, как недавно уже заметил один весьма толковый и хорошо информированный корреспондент «Морнинг Пост», что совершенно непонятно, на каком основании дело вообще передавалось в арбитраж. К владениям аматонгов относится южный берег гавани, в том числе, как мне кажется, остров и полуостров Иньяк, кроме того, они являются независимыми гражданами. Аматонги граничат с племенем свази, которые так же независимы, как и их соседи. По какому же праву мы решили за них передавать дело на рассмотрение маршалу Макмагону? Свидетельства того, что Португалия оказывает свое влияние на эти страны, весьма сомнительны, поэтому можно считать, что его вообще никогда не существовало, тем более сейчас. Вот в этом все и дело. Нужно смотреть на вещи реально, а реальность такова, что мы формально признали Португалию совладельцем бухты Делагоа, о чем было официально заявлено.
Пока Трансвааль был в наших руках, особого значения не имело, кто обладает правом суверенитета и бухтой Делагоа, поскольку тянущаяся оттуда железнодорожная ветка могла привести только в английские владения. Но мы ведь оставили Трансвааль, который теперь фактически является враждебным государством, а та случайность, о которой уже давно говорили в Южной Африке и которую так непростительно проглядели у себя дома, произошла – строительство железной дороги близится к завершению. Какие это будет иметь для нас последствия? В лучшем случае это будет означать, что мы лишимся большей части товарообмена со странами Юго-Восточной Африки; а в худшем, – что мы лишимся его совсем. Иными словами, отставив в сторону наши имперские замашки и наше положение в Африке, мы можем прямо сказать, что ежегодно из национальной казны будут утекать многие и многие миллионы в твердой валюте. Предположим, что случится самое худшее и немцы утвердят свое положение в Трансваале или в Делагоа. Очевидно, они запретят нам торговать, исходя из своих собственных интересов, а может быть, Трансвааль воспользуется параличом, которым была поражена империя в годы режима лорда Дерби, и проигнорирует положение конвенции, запрещающее им облагать наши товары более высоким налогом по сравнению с другими государствами. В любом случае наше положение будет весьма плачевным, так как дорога, ведущая с восточного побережья в глубь страны, заблокирована. Однако теперь уж нечего горевать о непоправимом или ожидать бед, которые мы обязаны не допустить и которые, по всей вероятности, можно было все-таки избежать, если бы проводилась правильная и последовательная политика.
Для начала можно аннексировать обе страны – Аматонгаленд и Свазиленд. Правда, независимость Свазиленда гарантирована статьей 12 Лондонской конвенции 1884 года. Вот, что говорится по этому поводу: «Независимость народности свази, проживающих в пределах границ Свазиленда, в соответствии с первой статьей данной конвенции признается полностью». Но в течение ряда лет Англия оказывала своего рода покровительство народу Свазиленда, покровительство, которое, как я уже указывал выше, признавали сами свази и к которому очень часто прибегали. Ну а кроме этого, в чем еще состоит смысл данного положения? Во-первых, оно предусматривает независимость Свазиленда и гарантирует полную защиту от посягательств буров. Во-первых, буры неоднократно нарушали эту статью, предпринимая нескончаемые попытки завладеть страной. В связи с этим возникла необходимость, чтобы в наших же интересах свази вошли в состав империи, что в действительности они намерены сделать; следует лишь найти способ для реализации этого плана. Что касается Аматонгаленда или, как его иногда называют, Мапутуленда, всего лишь месяц или два назад представители посольства этой страны обратились в ведомство по делам колоний с просьбой принять их в состав Британской империи. Мы не знаем, какой они получили ответ, будем надеяться, что положительный36. Покровительство аматонгам как в их, так и в наших интересах можно оказать при условии присоединения этой страны к Британской империи. Управление страной может быть представлено им самим при условии нахождения там полномочного представителя Англии и введения законов, защищающих жизнь и имущественные интересы граждан, как это имеет место во всем цивилизованном мире.