Страница:
В личном плане буры – прекрасные люди, но, как правило, несимпатичны. Их женщины привлекательны в молодости, а с возрастом очень полнеют. Они, как и большая часть представительниц слабого пола, за словом в карман не полезут; говорят, что именно женщины и подтолкнули буров на восстание против английского правительства. Ростки цивилизации не проникают в жизнь обычной бурской семьи. Образ жизни бура потряс бы любого английского труженика. Его жилище часто очень запущено, убого и до крайности неопрятно. Сам он необразован и совершенно не беспокоится об образовании своих детей. Живет сам по себе в центре большого земельного надела милях в десяти-двенадцати от ближайших соседей; его не интересуют ни события, которые происходят в мире, ни мнение окружающих, трудится он очень мало, но с каждым днем богатеет за счет прироста поголовья скота. Расходы у него минимальные, и к старости он становится весьма состоятельным человеком. Из значительных событий своей жизни он может вспомнить какой-нибудь случайный набег на местное племя туземцев в составе отряда «коммандос», посещение политических собраний и три-четыре ежегодных поездки с семьей в ближайший город для присутствия на заседаниях духовной общины «Нахтмаал». Иностранцев, особенно англичан, он ненавидит, но дружелюбен и гостеприимен с соотечественниками. Разумеется, что, живя как удельный князь, в изоляции от окружающего мира, он в конце концов начинает смотреть на все оставшееся человечество как бы свысока, испытывая по отношению к нему чувство глубокого презрения.
Законы и налоги – эти понятия ненавистны для бура. Он считает актом неслыханной дерзости, если его вдруг осмелятся вызвать в суд для дачи пояснений по поводу своих противоправных действий.
Он богат и состоятелен, а нужды бедноты, а также заботы и тяготы, выпадающие на долю человека, для него безразличны. Ему чужды дух романтики, высокие чувства и порывы, которые характерны для любой другой нации; короче говоря, в отличие от презираемых им зулусов в его характере очень мало джентльменских качеств, хотя временами и он может быть добрым и даже великодушным. Под счастьем он понимает отшельническую жизнь в глуши, где он сам себе царь и бог, со своими детьми, слугами и служанками и домашними животными. Если цивилизация настигает его и здесь, то выход достаточно прост. Он продает ферму, укладывает вещи и богатства в фургон и отправляется в места достаточно глухие, куда еще не проникла цивилизация. Таковы некоторые примечательные особенности этого удивительного творения Южной Африки, трансваальского бура, равного которому среди белокожего населения вы не найдете на всем земном шаре. Но, пожалуй, самое потрясающее из всех его странностей и чудачеств – это полное неприятие им каких бы то ни было форм государственного правления, в особенности если эта государственность строится по английской модели. Буры всегда отличались тем, что постоянно против кого-нибудь бунтовали; они бунтовали против руководства компании, когда Мыс принадлежал Голландии14, они бунтовали против английского правительства на Мысе, они всегда были на грани мятежа против собственного правительства в Трансваале и теперь повторно, добившись полного успеха, они восстали против английского правительства. А дело все заключается в том, что основное их большинство не терпит никаких правительств, потому что правительства устанавливают закон и порядок; особая же их ненависть к английскому правительству объясняется тем, что это правительство наиболее последовательно и твердо проводит в жизнь эту линию. Им нужна не свобода, а привилегии. «Твердая самостоятельность» буров находит свое выражение в их нежелании платить налоги и быть объектом вмешательства со стороны какой бы то ни было верховной власти. Но есть у них и особая причина для жалоб на английское правительство, и по одной только этой причине они сделали бы все от себя зависящее, чтобы от него избавиться. Причина заключается в их манере обращения с туземцами, которая совершенно неприемлема для англичан.
В этом скрыт секрет патриотизма буров. Чтобы его понять, необходимо помнить о том, что англичанин и бур рассматривают туземцев с совершенно разных точек зрения. Англичанин, пусть он даже и не проявляет особых к нему симпатий, но тем не менее относится к кафру, как к равному человеку. У рядового бура отношение к кафру совершенно иное. Он смотрит на «темнокожее создание» так, как будто оно передано ему в руки самим Господом Богом для того, чтобы он мог им распоряжаться по своему усмотрению, а именно, убивать, или превращать в раба. И не следует его слишком строго судить за это, так как, имея от природы тяжелый характер, он к тому же еще и унаследовал от предков ненависть к туземцам, которую отчасти можно объяснить многолетней историей беспощадной и кровавой борьбой. Ненависть у буров и туземцев в данном случае взаимна. Труд туземца стал для бура необходимостью, поскольку тяжелую работу бур, как правило, не выполняет сам – ему требуется тот, кто мог бы выращивать и собирать урожай, пасти скот и т.д. Туземцы же, со своей стороны, неохотно идут на службу к бурам: заработок невелик, порой приходится трудиться вообще задаром, зато наказаний – хоть отбавляй, а может быть и того хуже. В результате буры часто прибегают к принудительному труду. А этого английское правительство не может допустить, отсюда следует вывод, что при английском правительстве бур лишается рабочей силы.
Далее, существует вопрос с налогами. Если бур живет под английском флагом, то деньги должны поступать в казну регулярно, при своем же правительстве он сам решает, платить ему или не платить. И причиной трудного положения, в котором оказалась республика в 1877 году, явилось именно постоянное уклонение буров от уплаты налогов. Республику вскоре вновь ждут тяжелые времена. Бур не может понять, что деньги нужны для поддержки правительства, и считает, что налог – это грабеж средь бела дня.
За всем этим скрываются реальные причины их стремления к «твердой самостоятельности», и именно этим вызваны патриотические чувства рядовых фермеров Трансвааля. Нет сомнения в том, что некоторые из них действительно являются патриотами своей страны, как, например, один из их лидеров, Поль Крюгер. Для большинства же понятие патриотизма ассоциируется с неограниченными привилегиями и использованием принудительного труда.
Данное замечание не относится к бурам, проживающим у Мыса и имеющим устоявшуюся и цивилизованную форму правления, способствующую их непрерывному росту и процветанию, в то время как их собратьям, живущим каждый для себя, грозит постепенная деградация.
Старые фоортреккеры15, отцы и деды нынешних трансваальских буров, вне всякого сомнения, были представителями замечательного поколения; иногда и сейчас можно встретить в Трансваале отдельных людей старой закалки, с которыми приятно иметь знакомство. Это люди почтенного возраста, с большим жизненным опытом, не то что молодежь с весьма сомнительными манерами поведения.
Настоящая партия голландских патриотов обосновалась не в Трансваале, а в Капской колонии. Их целью, которая, можно сказать, уже почти достигнута, является изгнание англичан любыми средствами из Южной Африки и провозглашение великой голландской республики. Именно эта партия, состоящая из умных и образованных людей, выступила против аннексии Трансвааля, так как это означало бы полную зависимость от англичан, и посредством своих эмиссаров и печатных изданий стала вести агитационную работу среди темных и невежественных трансваальских фермеров, пока не убедила их взяться за оружие, и в конечном итоге, оправдав надежды английских радикалов, стремящихся к развалу империи и подрыву власти англичан, добилась отмены аннексии. На протяжении всех этих событий буры были послушными марионеткам и в руках кейптаунской верхушки, а сейчас ходят слухи о том, что одному из главных режиссеров этого спектакля, м-ру Хофмейеру, будет предложен пост президента республики. Вот это настоящие патриоты Южной Африки и люди с головой – не то что трансваальские буры, которые кричат о своей стране, о пролитой крови, о призыве проклятых англичан к порядку, а на самом деле движимы низкими побуждениями: как бы уклониться от уплаты налогов да избавиться от соседа-англичанина, чья цивилизованность и утонченность в такой же мере оскорбительны для них, в какой желанна и дорога своя ферма. Таково голландское население, проживающее в Трансваале.
А сейчас я вкратце познакомлю вас с системой политической власти республики до аннексии, к которой решили вернуться после ее отмены, внеся незначительные коррективы.
В стране избрана республиканская форма правления. Преимущественным правом голоса пользуются лица, достигшие совершеннолетнего возраста.
Президент, избираемый народом на пять лет, обладает исполнительной властью. В реализации своих полномочий он опирается на исполнительный совет, в состав которого входят государственный секретарь и еще три члена, выдвигаемые туда законодательным органом фолксраадом. Государственный секретарь избирается фолксраадом на четыре года. Члены исполнительного совета имеют места в фолксрааде, но не обладают правом голоса. Фолксраад является законодательным органом государства, в работе которого принимают участие сорок два его представителя. Страна делится на двенадцать избирательных округов, каждый из которых имеет право выдвигать по три кандидата; золотоносные прииски Голд Филдс имеют право на выдвижение двух кандидатов, а четыре главных города страны – по одному кандидату от каждого. В стране не существуют власти, правомочной объявить перерыв в работе парламента или распустить его.
Такими полномочиями обладает сам фолксраад. Члены парламента избираются на четыре года, но половина из них уходит в отставку путем ротации каждые два года. Их места заполняются после перевыборов. Членами парламента могут стать граждане страны, не моложе тридцати лет, принадлежащие к протестантской церкви, являющиеся при этом владельцами недвижимой собственностью и имевшие до этого в течение трех лет право голоса. Отец с сыном не могут быть членами одного и того же парламента. Членами парламента не могут быть также представители цветного населения, незаконнорожденные и должностные лица. В каждом избирательном округе имеется свой судья, или ландрост , с обязанностями специального уполномоченного по гражданским делам. Округа в свою очередь подразделяются на административные районы, во главе которых стоят фельд-корнеты , наделенные судебной властью при рассмотрении незначительных гражданских дел, а в военное время обладающие более широкими полномочиями. На территории республики действующим является римско-католическое право, как и в Капской колонии, в Натале и Оранжевой республике.
До аннексии правосудие отправлялось весьма примитивным способом.
Первой инстанцией является суд ландростов, откуда апелляционная жалоба поступала в суд, членами которого являлись ландрост и шесть избираемых советников. Высшей инстанцией был верховный суд, в состав которого входили три ландроста от трех различных округов и двенадцати присяжных, избираемых из числа граждан республики. Выше жалоба уже не шла, но иногда дела могли быть направлены на рассмотрение в фолксраад как высший орган власти.
Легко себе представить, каким образом отправлялось правосудие, если председатели всех без исключения судов в республике избирались толпой, для которой первостепенное значение имела популярность судей, а не их знание законов. Истицы, дела которых рассматривались в судах, видели, как можно было по-разному толковать один и тот же закон. Правда, после аннексии был учрежден высший суд, одобренный парламентом, но уже сейчас против него высказываются недовольства, и, по всей видимости, его упразднят в пользу старой системы.
В таком обществе, как общество трансваальских буров, вопрос обороны занимает, пожалуй, первое место. Он предусмотрен положением о так называемой системе «коммандос». Президент с согласия исполнительного совета имеет право объявить войну и призвать на военную службу граждан в отряды «коммандос», которые подчиняются фельд-корнетам и комендантам. Последние назначаются фельд-корнетами в каждом округе, генеральный комендант выбирается всей армией, а президент является главнокомандующим армией. Все граждане республики возрастом от шестнадцати до шестидесяти лет, за редким исключением, являются военнообязанными. Молодежь до восемнадцати и мужчины старше пятидесяти призываются на службу только при чрезвычайных обстоятельствах. Члены фолксраада, должностные лица, священники и школьные учителя освобождаются от прохождения действительной службы, за исключением случаев, когда страна находится на военном положении, но они обязаны внести пожертвование на военные расходы в сумме, не превышающей пятнадцати фунтов. Судебные разбирательства гражданских дел против лиц, зачисленных в состав «коммандос», временно приостанавливаются, отменяются вызовы в суд, и как только объявляется военное положение, приостанавливается судопроизводство.
Землевладельцы, проживающие за пределами республики, в дополнение к обычному военному налогу обязаны предоставить в распоряжение правительства подходящую замену, в противном случае с них взимается штраф в размере пятнадцати фунтов. В первую очередь призывают граждан в возрасте от восемнадцати до тридцати четырех лет, во вторую очередь – от тридцати четырех до пятидесяти и последний, третий набор существует для лиц от шестнадцати до восемнадцати и от пятидесяти до шестидесяти лет. Каждый обязан обеспечить себя одеждой, оружием, боеприпасами, найти достаточное количество волов и фургонов. Из общего количества захваченных трофеев четвертая часть идет в правительственный фонд, остальное – на нужды граждан.
Но действительная служба в армии – это еще не самое худшее, что предстоит пережить гражданину республики. Самое неприятное, что его ожидает, – это реквизиция имущества. Правом реквизировать имущество наделены фельд-корнеты, поэтому легко себе представить, как поведет себя фельд-корнет, реквизируя имущество у человека, который ему чем-то не понравился.
От каждого административного района требуется готовый к войне и хорошо оснащенный военный контингент, способный вести боевые действия, а это можно осуществить только путем повсеместного изъятия имущества граждан. У одного несчастного забирают фургон, у другого – его незаменимых волов, у третьего – верховую лошадь или мясо забитого скота и т.д. Даже если офицер, отвечающий за разверстку, и желал бы быть справедливым при выполнении своих обязанностей, вполне очевидно, что при данной системе сделать это было бы чрезвычайно трудно. Изъятие имущества проводилось по принципу: тот, кто больше всего имеет, должен и отдать больше, в противном случае человека могли ждать неприятности. Вещи, не поддающиеся уничтожению, к примеру, фургоны подлежали возврату, но если их и возвращали, то пользоваться ими уже было практически невозможно.
В период военных действий племена туземцев, проживающих в пределах государственных границ республики, также обязаны были обеспечивать армейские формирование всем необходимым, и именно на их плечи, как правило, ложилась вся тяжесть военной компании. Во время сражений их ставили на передовые позиции, они первыми вступали в рукопашный бой. Правда, если это были племена зулусов, то они против этого обычно не возражали.
Доход в государственную казну поступал главным образом от торгового населения и в меньшей степени от крестьянских фермеров. Основные статьи дохода покрывались за счет предоставления прав на занятие ремеслом и торговлей, на работу по специальности, за счет ежегодной платы за аренду земли, сборов за денежные переводы, аукционных сборов, арбитражных сборов, пожертвований со стороны туземных племен. В связи с тем, что мы оставили страну, фолксраад ввел очень высокие пошлины на все ввозимые товары в надежде обманным путем заставить буров платить налоги без их ведома и одновременно нанести удар по торговцам-англичанам. В результате была парализована торговля, которая еще оставалась в стране, что вызвало крайнее недовольство фермеров, которые не могли понять, почему сейчас, когда нет англичан, они вынуждены платить вдвое больше, чем прежде, за сахар и кофе.
В заключение мне бы хотелось сказать несколько слов о племенах, проживающих в республике и за ее пределами. Их можно приблизительно разделить на две большие группы: амазулу и их потомки и племена макати, или басуто. Все, в ком течет зулусская кровь, в том числе племена свази, манокские кафры, матабеле, кнобнозы и другие, по характеру очень воинственны и прекрасно сложены физически. Племена басуто (их не следует путать с басуто, проживающими в районе Мыса) совершенно не похожи на племена амазулу. У них даже свой язык, который называется сесуто. Единственное, что объединяет эти два больших племени, – их общая ненависть к бурам. Они не любят воевать, по характеру робкие и застенчивые. В отличие от зулусов увлекаются мирными ремеслами, стремятся к культуре и даже не против принять христианскую веру. В Трансваале гораздо больше возможностей для миссионерской деятельности, чем в Зулуленде и Натале. Самый благополучный приход, который я видел в Африке, – это приход м-ра Меренского, находящийся близ Мидделбурга. По сравнению с рослыми и крепкими зулусами представители племени басуто имеют хрупкое телосложение, болезненный вид, а сознание собственной неполноценности по отношению как к белому населению, так и к своим темнокожим собратьям при их природной застенчивости не позволяет им в случае необходимости дать отпор вероломным бурам.
Глава II. События, предшествующие аннексии
Законы и налоги – эти понятия ненавистны для бура. Он считает актом неслыханной дерзости, если его вдруг осмелятся вызвать в суд для дачи пояснений по поводу своих противоправных действий.
Он богат и состоятелен, а нужды бедноты, а также заботы и тяготы, выпадающие на долю человека, для него безразличны. Ему чужды дух романтики, высокие чувства и порывы, которые характерны для любой другой нации; короче говоря, в отличие от презираемых им зулусов в его характере очень мало джентльменских качеств, хотя временами и он может быть добрым и даже великодушным. Под счастьем он понимает отшельническую жизнь в глуши, где он сам себе царь и бог, со своими детьми, слугами и служанками и домашними животными. Если цивилизация настигает его и здесь, то выход достаточно прост. Он продает ферму, укладывает вещи и богатства в фургон и отправляется в места достаточно глухие, куда еще не проникла цивилизация. Таковы некоторые примечательные особенности этого удивительного творения Южной Африки, трансваальского бура, равного которому среди белокожего населения вы не найдете на всем земном шаре. Но, пожалуй, самое потрясающее из всех его странностей и чудачеств – это полное неприятие им каких бы то ни было форм государственного правления, в особенности если эта государственность строится по английской модели. Буры всегда отличались тем, что постоянно против кого-нибудь бунтовали; они бунтовали против руководства компании, когда Мыс принадлежал Голландии14, они бунтовали против английского правительства на Мысе, они всегда были на грани мятежа против собственного правительства в Трансваале и теперь повторно, добившись полного успеха, они восстали против английского правительства. А дело все заключается в том, что основное их большинство не терпит никаких правительств, потому что правительства устанавливают закон и порядок; особая же их ненависть к английскому правительству объясняется тем, что это правительство наиболее последовательно и твердо проводит в жизнь эту линию. Им нужна не свобода, а привилегии. «Твердая самостоятельность» буров находит свое выражение в их нежелании платить налоги и быть объектом вмешательства со стороны какой бы то ни было верховной власти. Но есть у них и особая причина для жалоб на английское правительство, и по одной только этой причине они сделали бы все от себя зависящее, чтобы от него избавиться. Причина заключается в их манере обращения с туземцами, которая совершенно неприемлема для англичан.
В этом скрыт секрет патриотизма буров. Чтобы его понять, необходимо помнить о том, что англичанин и бур рассматривают туземцев с совершенно разных точек зрения. Англичанин, пусть он даже и не проявляет особых к нему симпатий, но тем не менее относится к кафру, как к равному человеку. У рядового бура отношение к кафру совершенно иное. Он смотрит на «темнокожее создание» так, как будто оно передано ему в руки самим Господом Богом для того, чтобы он мог им распоряжаться по своему усмотрению, а именно, убивать, или превращать в раба. И не следует его слишком строго судить за это, так как, имея от природы тяжелый характер, он к тому же еще и унаследовал от предков ненависть к туземцам, которую отчасти можно объяснить многолетней историей беспощадной и кровавой борьбой. Ненависть у буров и туземцев в данном случае взаимна. Труд туземца стал для бура необходимостью, поскольку тяжелую работу бур, как правило, не выполняет сам – ему требуется тот, кто мог бы выращивать и собирать урожай, пасти скот и т.д. Туземцы же, со своей стороны, неохотно идут на службу к бурам: заработок невелик, порой приходится трудиться вообще задаром, зато наказаний – хоть отбавляй, а может быть и того хуже. В результате буры часто прибегают к принудительному труду. А этого английское правительство не может допустить, отсюда следует вывод, что при английском правительстве бур лишается рабочей силы.
Далее, существует вопрос с налогами. Если бур живет под английском флагом, то деньги должны поступать в казну регулярно, при своем же правительстве он сам решает, платить ему или не платить. И причиной трудного положения, в котором оказалась республика в 1877 году, явилось именно постоянное уклонение буров от уплаты налогов. Республику вскоре вновь ждут тяжелые времена. Бур не может понять, что деньги нужны для поддержки правительства, и считает, что налог – это грабеж средь бела дня.
За всем этим скрываются реальные причины их стремления к «твердой самостоятельности», и именно этим вызваны патриотические чувства рядовых фермеров Трансвааля. Нет сомнения в том, что некоторые из них действительно являются патриотами своей страны, как, например, один из их лидеров, Поль Крюгер. Для большинства же понятие патриотизма ассоциируется с неограниченными привилегиями и использованием принудительного труда.
Данное замечание не относится к бурам, проживающим у Мыса и имеющим устоявшуюся и цивилизованную форму правления, способствующую их непрерывному росту и процветанию, в то время как их собратьям, живущим каждый для себя, грозит постепенная деградация.
Старые фоортреккеры15, отцы и деды нынешних трансваальских буров, вне всякого сомнения, были представителями замечательного поколения; иногда и сейчас можно встретить в Трансваале отдельных людей старой закалки, с которыми приятно иметь знакомство. Это люди почтенного возраста, с большим жизненным опытом, не то что молодежь с весьма сомнительными манерами поведения.
Настоящая партия голландских патриотов обосновалась не в Трансваале, а в Капской колонии. Их целью, которая, можно сказать, уже почти достигнута, является изгнание англичан любыми средствами из Южной Африки и провозглашение великой голландской республики. Именно эта партия, состоящая из умных и образованных людей, выступила против аннексии Трансвааля, так как это означало бы полную зависимость от англичан, и посредством своих эмиссаров и печатных изданий стала вести агитационную работу среди темных и невежественных трансваальских фермеров, пока не убедила их взяться за оружие, и в конечном итоге, оправдав надежды английских радикалов, стремящихся к развалу империи и подрыву власти англичан, добилась отмены аннексии. На протяжении всех этих событий буры были послушными марионеткам и в руках кейптаунской верхушки, а сейчас ходят слухи о том, что одному из главных режиссеров этого спектакля, м-ру Хофмейеру, будет предложен пост президента республики. Вот это настоящие патриоты Южной Африки и люди с головой – не то что трансваальские буры, которые кричат о своей стране, о пролитой крови, о призыве проклятых англичан к порядку, а на самом деле движимы низкими побуждениями: как бы уклониться от уплаты налогов да избавиться от соседа-англичанина, чья цивилизованность и утонченность в такой же мере оскорбительны для них, в какой желанна и дорога своя ферма. Таково голландское население, проживающее в Трансваале.
А сейчас я вкратце познакомлю вас с системой политической власти республики до аннексии, к которой решили вернуться после ее отмены, внеся незначительные коррективы.
В стране избрана республиканская форма правления. Преимущественным правом голоса пользуются лица, достигшие совершеннолетнего возраста.
Президент, избираемый народом на пять лет, обладает исполнительной властью. В реализации своих полномочий он опирается на исполнительный совет, в состав которого входят государственный секретарь и еще три члена, выдвигаемые туда законодательным органом фолксраадом. Государственный секретарь избирается фолксраадом на четыре года. Члены исполнительного совета имеют места в фолксрааде, но не обладают правом голоса. Фолксраад является законодательным органом государства, в работе которого принимают участие сорок два его представителя. Страна делится на двенадцать избирательных округов, каждый из которых имеет право выдвигать по три кандидата; золотоносные прииски Голд Филдс имеют право на выдвижение двух кандидатов, а четыре главных города страны – по одному кандидату от каждого. В стране не существуют власти, правомочной объявить перерыв в работе парламента или распустить его.
Такими полномочиями обладает сам фолксраад. Члены парламента избираются на четыре года, но половина из них уходит в отставку путем ротации каждые два года. Их места заполняются после перевыборов. Членами парламента могут стать граждане страны, не моложе тридцати лет, принадлежащие к протестантской церкви, являющиеся при этом владельцами недвижимой собственностью и имевшие до этого в течение трех лет право голоса. Отец с сыном не могут быть членами одного и того же парламента. Членами парламента не могут быть также представители цветного населения, незаконнорожденные и должностные лица. В каждом избирательном округе имеется свой судья, или ландрост , с обязанностями специального уполномоченного по гражданским делам. Округа в свою очередь подразделяются на административные районы, во главе которых стоят фельд-корнеты , наделенные судебной властью при рассмотрении незначительных гражданских дел, а в военное время обладающие более широкими полномочиями. На территории республики действующим является римско-католическое право, как и в Капской колонии, в Натале и Оранжевой республике.
До аннексии правосудие отправлялось весьма примитивным способом.
Первой инстанцией является суд ландростов, откуда апелляционная жалоба поступала в суд, членами которого являлись ландрост и шесть избираемых советников. Высшей инстанцией был верховный суд, в состав которого входили три ландроста от трех различных округов и двенадцати присяжных, избираемых из числа граждан республики. Выше жалоба уже не шла, но иногда дела могли быть направлены на рассмотрение в фолксраад как высший орган власти.
Легко себе представить, каким образом отправлялось правосудие, если председатели всех без исключения судов в республике избирались толпой, для которой первостепенное значение имела популярность судей, а не их знание законов. Истицы, дела которых рассматривались в судах, видели, как можно было по-разному толковать один и тот же закон. Правда, после аннексии был учрежден высший суд, одобренный парламентом, но уже сейчас против него высказываются недовольства, и, по всей видимости, его упразднят в пользу старой системы.
В таком обществе, как общество трансваальских буров, вопрос обороны занимает, пожалуй, первое место. Он предусмотрен положением о так называемой системе «коммандос». Президент с согласия исполнительного совета имеет право объявить войну и призвать на военную службу граждан в отряды «коммандос», которые подчиняются фельд-корнетам и комендантам. Последние назначаются фельд-корнетами в каждом округе, генеральный комендант выбирается всей армией, а президент является главнокомандующим армией. Все граждане республики возрастом от шестнадцати до шестидесяти лет, за редким исключением, являются военнообязанными. Молодежь до восемнадцати и мужчины старше пятидесяти призываются на службу только при чрезвычайных обстоятельствах. Члены фолксраада, должностные лица, священники и школьные учителя освобождаются от прохождения действительной службы, за исключением случаев, когда страна находится на военном положении, но они обязаны внести пожертвование на военные расходы в сумме, не превышающей пятнадцати фунтов. Судебные разбирательства гражданских дел против лиц, зачисленных в состав «коммандос», временно приостанавливаются, отменяются вызовы в суд, и как только объявляется военное положение, приостанавливается судопроизводство.
Землевладельцы, проживающие за пределами республики, в дополнение к обычному военному налогу обязаны предоставить в распоряжение правительства подходящую замену, в противном случае с них взимается штраф в размере пятнадцати фунтов. В первую очередь призывают граждан в возрасте от восемнадцати до тридцати четырех лет, во вторую очередь – от тридцати четырех до пятидесяти и последний, третий набор существует для лиц от шестнадцати до восемнадцати и от пятидесяти до шестидесяти лет. Каждый обязан обеспечить себя одеждой, оружием, боеприпасами, найти достаточное количество волов и фургонов. Из общего количества захваченных трофеев четвертая часть идет в правительственный фонд, остальное – на нужды граждан.
Но действительная служба в армии – это еще не самое худшее, что предстоит пережить гражданину республики. Самое неприятное, что его ожидает, – это реквизиция имущества. Правом реквизировать имущество наделены фельд-корнеты, поэтому легко себе представить, как поведет себя фельд-корнет, реквизируя имущество у человека, который ему чем-то не понравился.
От каждого административного района требуется готовый к войне и хорошо оснащенный военный контингент, способный вести боевые действия, а это можно осуществить только путем повсеместного изъятия имущества граждан. У одного несчастного забирают фургон, у другого – его незаменимых волов, у третьего – верховую лошадь или мясо забитого скота и т.д. Даже если офицер, отвечающий за разверстку, и желал бы быть справедливым при выполнении своих обязанностей, вполне очевидно, что при данной системе сделать это было бы чрезвычайно трудно. Изъятие имущества проводилось по принципу: тот, кто больше всего имеет, должен и отдать больше, в противном случае человека могли ждать неприятности. Вещи, не поддающиеся уничтожению, к примеру, фургоны подлежали возврату, но если их и возвращали, то пользоваться ими уже было практически невозможно.
В период военных действий племена туземцев, проживающих в пределах государственных границ республики, также обязаны были обеспечивать армейские формирование всем необходимым, и именно на их плечи, как правило, ложилась вся тяжесть военной компании. Во время сражений их ставили на передовые позиции, они первыми вступали в рукопашный бой. Правда, если это были племена зулусов, то они против этого обычно не возражали.
Доход в государственную казну поступал главным образом от торгового населения и в меньшей степени от крестьянских фермеров. Основные статьи дохода покрывались за счет предоставления прав на занятие ремеслом и торговлей, на работу по специальности, за счет ежегодной платы за аренду земли, сборов за денежные переводы, аукционных сборов, арбитражных сборов, пожертвований со стороны туземных племен. В связи с тем, что мы оставили страну, фолксраад ввел очень высокие пошлины на все ввозимые товары в надежде обманным путем заставить буров платить налоги без их ведома и одновременно нанести удар по торговцам-англичанам. В результате была парализована торговля, которая еще оставалась в стране, что вызвало крайнее недовольство фермеров, которые не могли понять, почему сейчас, когда нет англичан, они вынуждены платить вдвое больше, чем прежде, за сахар и кофе.
В заключение мне бы хотелось сказать несколько слов о племенах, проживающих в республике и за ее пределами. Их можно приблизительно разделить на две большие группы: амазулу и их потомки и племена макати, или басуто. Все, в ком течет зулусская кровь, в том числе племена свази, манокские кафры, матабеле, кнобнозы и другие, по характеру очень воинственны и прекрасно сложены физически. Племена басуто (их не следует путать с басуто, проживающими в районе Мыса) совершенно не похожи на племена амазулу. У них даже свой язык, который называется сесуто. Единственное, что объединяет эти два больших племени, – их общая ненависть к бурам. Они не любят воевать, по характеру робкие и застенчивые. В отличие от зулусов увлекаются мирными ремеслами, стремятся к культуре и даже не против принять христианскую веру. В Трансваале гораздо больше возможностей для миссионерской деятельности, чем в Зулуленде и Натале. Самый благополучный приход, который я видел в Африке, – это приход м-ра Меренского, находящийся близ Мидделбурга. По сравнению с рослыми и крепкими зулусами представители племени басуто имеют хрупкое телосложение, болезненный вид, а сознание собственной неполноценности по отношению как к белому населению, так и к своим темнокожим собратьям при их природной застенчивости не позволяет им в случае необходимости дать отпор вероломным бурам.
Глава II. События, предшествующие аннексии
Избранный президент республики м-р Бюргерс. – Черты его характера, его стремления и планы. – Назначение пенсии английским правительством. – Визит президента в Англию. – Железнодорожный заем. – Взаимоотношение республики с туземными племенами. – Принятие законов. – Ссора с Кетчвайо. – Конфискация земель у туземцев в соответствии с решением, известным под названием «решения Кита». – Договор с вождем племени свази. – Война с Секукуни. – Захват союзниками свази главной цитадели. – Штурм горы Секукуни. – Поражение и разгон бурской армии. – Радость туземцев. – Добровольцы фон Шликмана. – Акты жестокости. – Абель Эразмус. – Обхождение буров с туземцами. – Народное собрание в Почефструме 1868 года. – Проблема рабства. – Некоторые факты по этому поводу. – Финансовое положение Трансвааля до аннексии. – Внутренние проблемы. – Разногласия среди буров. – Страна в безнадежном положении.
Примерно в 1872 году жители республики избрали своим президентом м-ра Бюргерса. Этот замечательный человек являлся уроженцем Капской колонии и первые шестнадцать или семнадцать лет своей жизни, как он мне однажды поведал, провел на ферме, где пас овец. Впоследствии он стал священником и в своих проповедях отличался редким красноречием, однако в связи с тем, что его идеи оказались слишком недоступными для большинства прихожан, он оставляет приход и в роковой для своей жизни час уходит в политику.
Президент Бюргерс был человек потрясающих способностей, особенно в области ораторского искусства – его бы заслушались даже наши члены Палаты общин. Он обладал удивительным, на редкость подвижным интеллектом, который иногда встречается у особо одаренных людей, что свидетельствует о возможном непостоянстве и неуравновешенности характера. Его интеллект напоминал воздушный шар, которым нельзя было управлять. Он всегда витал где-то в облаках и, что вполне естественно для человека такого возвышенного склада, смотрел на вещи совсем иначе и с большей долей оптимизма, чем обычные люди.
Но если отбросить в сторону его высокие идеи, то можно смело сказать, что президент Бюргерс был истинным патриотом своей родины, день и ночь отдававшим все силы на благо государства, бразды правления которым он взял в свои руки; однако его патриотизм был слишком возвышенным для окружающих. Он хотел возвысить до уровня нации народ, у которого не было ни малейшего желания возвышаться; и с этими помыслами он вкладывал деньги в железные дороги, проводил военные кампании, чеканил золото и т.д., пока однажды не обнаружил, что страна перестала его поддерживать.
Короче говоря, он был сделан совсем из другого теста, чем те, с кем ему приходилось иметь дело. Он мечтал о великой голландской республике с восьмимиллионным населением, об организации широкой торговли внутри страны путем заключения договора с компанией «Делагоа Бэй Рэйлуэй» на перевозку грузов железнодорожным транспортом. Но им было наплевать на республику, на железные дороги, их интересовал только принудительный труд и способы уклонения от уплаты налогов – а в результате из-за конфликта между ними республика оказалась в тяжелейшем положении. Следует, однако, иметь в виду, что на протяжении всей своей деятельности президент Бюргерс руководствовался добрыми побуждениями. Он делал все от себя зависящее, встречая при этом сопротивление упрямых и твердолобых людей; и если он и потерпел неудачу, то в этом скорее их вина, а не его. Что касается пенсии, которую он получал от английского правительства, – факт, который очень часто ставился ему в упрек, то это, в конце концов, была всего лишь ничтожная часть того, что причиталось ему за пять лет тяжелого и упорного труда, если бы республика продолжала существовать, то уж, наверное, они что-нибудь предусмотрели бы для своего старого президента, тем более что он, по всей видимости, израсходовал все свои личные сбережения, расплачиваясь с долгами республики. Не знаю, как насчет остальных лиц, занимающих ответственные посты в государстве, а президент, по-моему, был честным человеком.
В 1875 году м-р Бюргерс отправился в Европу, получив, как он пишет в предсмертном документе, вышедшем недавно в свет, полномочия фолксраада сделать все «для осуществления планов по развитию страны путем установления прямых связей с другими государствами при условии невмешательства Англии». Согласно этому документу, за время его отсутствия две могущественные партии, а именно, «фракция беспринципных авантюристов, мошенников и предателей, с одной стороны, и фракции православных экстремистов, отделившаяся от голландской реформистской церкви, с другой, объединились в совместной борьбе против правительства республики и меня лично…
Несмотря на свою болезнь и вопреки советам врача, я отправился в Европу в начале 1875 года для осуществления задуманного мной плана, но не успел покинуть Трансвааль, как тут же начали действовать заговорщики. Принятые почти единогласно на заседании парламента новые герб и флаг республики были упразднены; самовольно внесены изменения в законы о бесплатном светском образовании, а мое выступление против безрассудной инспекции и использования правительственных земель, на которых пока еще проживают туземцы, было открыто проигнорировано. Парламент, куда пробрались в основном карьеристы, прикрывающиеся словами о прогрессе и поддержке политики правительства, оказался неспособным оказать противодействие заговорщикам и предоставил право исполняющему обязанности президента провести мероприятия, диаметрально противоположные проводимому мной курсу.
Был произведен осмотр земель туземцев, после чего эти земли передали в руки спекулянтам, которые претендовали на земли, предназначенные гражданам, таким образом, по возвращении из Европы мне была уготовлена война, которую я не смог предотвратить».
Данный отрывок интересен тем, что из него ясно видно, какие отношения сложились между президентом и его чиновниками накануне войны с Секукуни. Из него также видно, что президент более не пользовался поддержкой и сочувствием граждан, так как не успел он покинуть страну, как они тотчас же во главе с господами Жубером и Полем Крюгером свели на нет то малое, но полезное, что он успел сделать.
Когда м-р Бюргерс прибыл в Англию, он увидел, что его планы относительно строительства железной дороги совершенно не заинтересовали местных капиталистов. В Голландии ему все же удалось выбить 90 тысяч фунтов из тех 300 тысяч, которые он намеривался взять в долг под высокий процент. Деньги тут же были вложены в железнодорожное предприятие, на которое по прибытии в бухту Делагоа пришлось оформить закладную, чтобы оплатить стоимость перевозки. На этом предприятие и развалилось, а долг в 90 тысяч до сих пор не вернули доверчивым голландским пайщикам.
По возвращении в Трансвааль президенту был оказан теплый прием, и в течение месяца с небольшим все шло тихо и гладко, однако отношение с соседями-туземцами к тому времени настолько накалилось, что неизбежно должен был где-то произойти взрыв.
Примерно в 1872 году жители республики избрали своим президентом м-ра Бюргерса. Этот замечательный человек являлся уроженцем Капской колонии и первые шестнадцать или семнадцать лет своей жизни, как он мне однажды поведал, провел на ферме, где пас овец. Впоследствии он стал священником и в своих проповедях отличался редким красноречием, однако в связи с тем, что его идеи оказались слишком недоступными для большинства прихожан, он оставляет приход и в роковой для своей жизни час уходит в политику.
Президент Бюргерс был человек потрясающих способностей, особенно в области ораторского искусства – его бы заслушались даже наши члены Палаты общин. Он обладал удивительным, на редкость подвижным интеллектом, который иногда встречается у особо одаренных людей, что свидетельствует о возможном непостоянстве и неуравновешенности характера. Его интеллект напоминал воздушный шар, которым нельзя было управлять. Он всегда витал где-то в облаках и, что вполне естественно для человека такого возвышенного склада, смотрел на вещи совсем иначе и с большей долей оптимизма, чем обычные люди.
Но если отбросить в сторону его высокие идеи, то можно смело сказать, что президент Бюргерс был истинным патриотом своей родины, день и ночь отдававшим все силы на благо государства, бразды правления которым он взял в свои руки; однако его патриотизм был слишком возвышенным для окружающих. Он хотел возвысить до уровня нации народ, у которого не было ни малейшего желания возвышаться; и с этими помыслами он вкладывал деньги в железные дороги, проводил военные кампании, чеканил золото и т.д., пока однажды не обнаружил, что страна перестала его поддерживать.
Короче говоря, он был сделан совсем из другого теста, чем те, с кем ему приходилось иметь дело. Он мечтал о великой голландской республике с восьмимиллионным населением, об организации широкой торговли внутри страны путем заключения договора с компанией «Делагоа Бэй Рэйлуэй» на перевозку грузов железнодорожным транспортом. Но им было наплевать на республику, на железные дороги, их интересовал только принудительный труд и способы уклонения от уплаты налогов – а в результате из-за конфликта между ними республика оказалась в тяжелейшем положении. Следует, однако, иметь в виду, что на протяжении всей своей деятельности президент Бюргерс руководствовался добрыми побуждениями. Он делал все от себя зависящее, встречая при этом сопротивление упрямых и твердолобых людей; и если он и потерпел неудачу, то в этом скорее их вина, а не его. Что касается пенсии, которую он получал от английского правительства, – факт, который очень часто ставился ему в упрек, то это, в конце концов, была всего лишь ничтожная часть того, что причиталось ему за пять лет тяжелого и упорного труда, если бы республика продолжала существовать, то уж, наверное, они что-нибудь предусмотрели бы для своего старого президента, тем более что он, по всей видимости, израсходовал все свои личные сбережения, расплачиваясь с долгами республики. Не знаю, как насчет остальных лиц, занимающих ответственные посты в государстве, а президент, по-моему, был честным человеком.
В 1875 году м-р Бюргерс отправился в Европу, получив, как он пишет в предсмертном документе, вышедшем недавно в свет, полномочия фолксраада сделать все «для осуществления планов по развитию страны путем установления прямых связей с другими государствами при условии невмешательства Англии». Согласно этому документу, за время его отсутствия две могущественные партии, а именно, «фракция беспринципных авантюристов, мошенников и предателей, с одной стороны, и фракции православных экстремистов, отделившаяся от голландской реформистской церкви, с другой, объединились в совместной борьбе против правительства республики и меня лично…
Несмотря на свою болезнь и вопреки советам врача, я отправился в Европу в начале 1875 года для осуществления задуманного мной плана, но не успел покинуть Трансвааль, как тут же начали действовать заговорщики. Принятые почти единогласно на заседании парламента новые герб и флаг республики были упразднены; самовольно внесены изменения в законы о бесплатном светском образовании, а мое выступление против безрассудной инспекции и использования правительственных земель, на которых пока еще проживают туземцы, было открыто проигнорировано. Парламент, куда пробрались в основном карьеристы, прикрывающиеся словами о прогрессе и поддержке политики правительства, оказался неспособным оказать противодействие заговорщикам и предоставил право исполняющему обязанности президента провести мероприятия, диаметрально противоположные проводимому мной курсу.
Был произведен осмотр земель туземцев, после чего эти земли передали в руки спекулянтам, которые претендовали на земли, предназначенные гражданам, таким образом, по возвращении из Европы мне была уготовлена война, которую я не смог предотвратить».
Данный отрывок интересен тем, что из него ясно видно, какие отношения сложились между президентом и его чиновниками накануне войны с Секукуни. Из него также видно, что президент более не пользовался поддержкой и сочувствием граждан, так как не успел он покинуть страну, как они тотчас же во главе с господами Жубером и Полем Крюгером свели на нет то малое, но полезное, что он успел сделать.
Когда м-р Бюргерс прибыл в Англию, он увидел, что его планы относительно строительства железной дороги совершенно не заинтересовали местных капиталистов. В Голландии ему все же удалось выбить 90 тысяч фунтов из тех 300 тысяч, которые он намеривался взять в долг под высокий процент. Деньги тут же были вложены в железнодорожное предприятие, на которое по прибытии в бухту Делагоа пришлось оформить закладную, чтобы оплатить стоимость перевозки. На этом предприятие и развалилось, а долг в 90 тысяч до сих пор не вернули доверчивым голландским пайщикам.
По возвращении в Трансвааль президенту был оказан теплый прием, и в течение месяца с небольшим все шло тихо и гладко, однако отношение с соседями-туземцами к тому времени настолько накалилось, что неизбежно должен был где-то произойти взрыв.