Хамфрис Крис. Джек Абсолют

   Человек помоложе подошел к пленнику, поставил поднос и поспешно отступил, хотя на Джека при этом посмотрел не без дружелюбного интереса. Мужчина постарше — эти двое могли быть отцом и сыном — оставался на пороге, держа оружие наготове.
   Джек посмотрел на поднос: там был ломоть хлеба и кувшин с чем-то пенистым.
   — Спасибо, сэры, за вашу доброту, — с улыбкой промолвил он, не забыв сохранить свой бостонский акцент. На всякий случай. Ведь у него не было представления о том, что знают о нем эти люди.
   Молодой человек отреагировал кивком и улыбкой. Тот, что постарше, хмыкнул.
   — Молодой сэр, могу ли я попросить вас еще об одном одолжении? Не будете ли любезны сказать, где я нахожусь?
   — В Перл-Ривере, — выпалил паренек.
   Мужчина постарше занес руку, и его сын (Джек решил, что они точно состоят в родстве) боязливо съежился.
   — Пей да лопай, покуда жив, — проворчал мужчина, угрожающе наставив на Джека раструб ствола своего ружья. — Ты будешь не задавать вопросы, а отвечать на них, и расспрашивать тебя будем не мы, а офицер, который сюда придет. А потом ты получишь то, чего заслуживаешь: веревку. Чертов шпион!
   Сопроводив последнее слово плевком, он удалился. Молодой человек пожал плечами и последовал за ним.
   Шпион. Это должно было означать, что они обнаружили фляжку с двойным дном и послание Бургойна. Хорошо еще, что при его написании использовался недавно разработанный код и на расшифровку им потребуется несколько дней.
   Однако... Перл-Ривер? Это означало, что он все еще на западном берегу Гудзона, совсем недалеко от того места, где его захватили. Скудные сведения, но для начала сгодится и это.
   Потянувшись за кувшином, Джек пригубил пива и сморщился: оно оказалось кислой бурдой. А вот краюха была свежей, и ее он умял всю, до крошки.
   Снаружи снова донеслись шаги, а когда дверь распахнулась, на Джека снова наставили мушкетон. Парнишки на сей раз не было: вместо него появились два ополченца в синих мундирах, которые, подхватив с двух сторон, тащили обмякшее тело какого-то человека. Облегченно ругнувшись, они швырнули его вниз и затворили дверь. В подвал вернулась тьма.
   Джек сел, прислушался к прерывистому дыханию, после чего потянулся вперед и, нащупав плечо, мягко потряс.
   — Приятель? Ты живой? В сознании?
   Ответом ему был стон, за которым последовал приступ ужасного, булькающего кашля. На миг показалось, что человек задыхается, но потом его горло очистилось и прозвучал шепот:
   — Да, сэр. Но не благодаря нашим хозяевам.
   Джек сразу отметил в его голосе что-то знакомое, хотя его английское — определенно английское, а не колониальное — произношение само по себе еще ни о чем не говорило.
   — Может, присядешь? — спросил Джек, пытаясь сообразить, что его так зацепило.
   — Я бы и рад, но только ежели подсобят.
   И тут до Джека дошло. То был знакомый говорок английского запада, хотя и не столь далекого, как Корнуолл. Дорсет!
   — Уиллис? Сержант Уиллис?
   Джек услышал, как у его невидимого собеседника перехватило дыхание.
   — Меня зовут Джонсон, мистер. Джонсон, фермер с Белых Равнин. А вы кто?
   Если у Джека и были какие-то сомнения, то теперь они развеялись окончательно.
   — Я Джек Абсолют, сержант.
   Тот ахнул. Потянувшаяся к Джеку рука коснулась лица капитана, словно проверяя его на ощупь, потом обхватила его за руку. Второй гонец Бургойна не без труда сел.
   — Простите, кэп, в этакой темнотище разве поймешь, с кем говоришь. Похоже, мы оба влипли.
   — Да уж, похоже. Слушай, хочешь пива? Оно кислое, но...
   — Пожалуй, нет, сэр. Они... они здорово меня отлупили, когда сцапали. Так отдубасили, что мне не до питья. А такое от Эммануэля Уиллиса услышишь не часто.
   Послышалось нечто отдаленно напоминающее смешок.
   — Выходит, сэр, вы попробовали переправиться у Тарритауна, как я советовал. Право слово, мне очень жаль, что так вышло.
   — Ты не виноват, Уиллис. Сдается мне, весь Гудзон в руках мятежников.
   — Может быть, это не надолго. — Уиллис помолчал. — Мы одни в этой камере?
   — Да.
   — Хорошо. Тогда я могу вам сказать: генерал Клинтон собирается выступить в поход. Он двинется к горным фортам уже третьего октября. Через четыре дня.
   — Значит, ты добрался до него?
   — Да, сэр. Меня схватили на обратном пути.
   — А мне-то казалось, будто я ехал быстро. Ты, похоже, быстр, как Персей, и дьявольски везуч.
   — Насчет первого не скажу, с этим джентльменом я не знаком, а везение мое, похоже, закончилось.
   Рука Уиллиса потянулась вперед.
   — Пожалуй, кэп, я глотну этого пива. Кто знает, выпадет ли мне другой случай промочить глотку. Нам с вами конец, кэп, тут и толковать не о чем. Признаюсь: когда я завербовался в армию, жена прокляла меня. Сказала, что коли я выбрал себе удел висельника, так на виселице и кончу. Выходит, она в самую точку попала.
   Джек вложил кувшин ему в руку. Сержант сделал глоток и сплюнул.
   — Тьфу, вот ведь гадость! И эту бурду американцы называют пивом? То ли дело крепкий дорсетский эль.
   Впрочем, пить сержант все равно продолжил, а пока он пил, Джек размышлял.
   — Если Клинтон выступает так скоро, — промолвил он, помолчав, — это сулит генералу Бургойну надежду на спасение.
   До слуха Абсолюта донесся стук (это Уиллис поставил опустевший кувшин) и слова:
   — Мне тоже хотелось бы так думать, сэр, но...
   — Что еще за «но»? Ну-ка, приятель, выкладывай!
   — Он вручил мне депешу для генерала Бургойна. Устного послания, само собой, не было, кто же доверит его простому сержанту...
   — Ну и глупо! — встрял Джек.
   — Однако письмо свое генерал диктовал при мне, так что я все равно знаю, что там написано. Форты атаковать он будет, это как пить дать, только... — Уиллис зашелся в приступе кашля и, лишь когда его отпустило, прохрипел: — Только у него всего три тысячи человек.
   — Три... три тысячи, говоришь? Да с такой армией ему нипочем не прорваться в Олбани!
   — А он и не собирается. Все, что ему по силам, — это отвлечь неприятеля.
   Джек сердито покачал в темноте головой.
   — Ну а отдал ли он Бургойну приказ об отступлении?
   — Нет. Сказал что-то вроде того, что не может рискнуть... нет, не так. Он не может решиться отдавать приказы генералу Бургойну.
   — Он умыл руки. Боже мой, он умыл свои чертовы руки!
   — Похоже, что так, сэр, так оно и есть.
   Вспомнив отчаяние в глазах Бургойна, Джек бессильно откинулся назад. Отступить без приказа означало бы для генерала риск быть отданным под военно-полевой суд, не говоря уж о бесчестии. Однако было совершенно очевидно, что без подмоги Бургойн долго не продержится. Ему останется лишь сразиться и погибнуть или... Нет, о капитуляции не может быть и речи. Никогда за всю историю войн британская армия не сдавалась колониальной.
   — Что ж, сержант Уиллис, послание необходимо доставить по назначению.
   Сержантом снова овладел приступ булькающего кашля.
   — Прошу прощения, сэр, но, боюсь, я свое уже отдоставлял. Вот вам помочь — это да, попробую. Всем, чем смогу. Из этой чертовой ямы есть выход?
   — Только через дверь.
   — Через дверь надо прорываться, а силенок у меня кот наплакал. Не гожусь я для драки. А как вы?
   — У меня нет другого выхода.
   — Вы обдумали план?
   Никакого плана у Джека не было. Только сейчас он стал шарить вокруг в поисках чего-нибудь, что сошло бы за оружие, но обнаружил лишь деревянную лопатку. И с такой штуковиной в руках лезть на мушкетон? Все бы ничего, но чертов охранник всегда остается в дверях. Как заманить его внутрь?
   Потом рука Джека наткнулась на здоровенную, в его рост, пивную бочку. Пиво с этой пивоварни не отличалось отменным вкусом, но зато, видимо, производилось в больших количествах. Судя по исходившим от емкости запаху солода и разогретого дуба, в бочке сейчас вовсю бродило сусло.
   — Знаешь, сержант, похоже, я кое-что придумал.
   — Да ну, капитан? А что?

* * *

   В пиве было тепло. У Джека имелись друзья, разбиравшиеся в химии, — они могли бы, наверное, объяснить, в чем тут фокус. Точно так же, как и знакомые пивовары. Они, надо думать, растолковали бы все, что можно и нельзя, про пену на поверхности. «Наверное, это как-то связано с дрожжами», — решил Джек. Как бы там ни было, ему оставалось только радоваться этому теплу, образуемому в процессе брожения. Окажись он вот так же нагишом в холодном винном погребе, ему вряд ли захотелось бы спрятаться в бочке с вином.
   Плотная жидкость выталкивала его на поверхность. С помощью кувшина он понизил уровень пива, оставив между своей головой и крышкой воздушную прослойку. Правда, дыхание затруднялось из-за испарений сусла. И хоть Джек, выдрав гвоздь из другой бочки, проковырял дырочку, существовала опасность, что она быстро забьется.
   Джек едва не впал в отчаяние, но тут Уиллис предложил воспользоваться соломинкой. Соломы вокруг валялось вдосталь, и найти подходящую, длинную и достаточно толстую, не составило труда.
   И если, оказавшись под крышкой в первый раз, Джек запаниковал и поспешил выбраться, то при второй попытке держался куда увереннее. Он сумел просунуть соломинку в дыру и задышал ровно и спокойно.
   Теперь ему требовалось только ждать. Это было не так-то просто, ибо пена не позволяла ему видеть, ушибленная голова от сильного запаха разболелась еще сильнее, и вдобавок при каждом движении жидкость попадала в рот. Джек понимал, что долго так не выдержит: испарения, хмельное сусло, замкнутое пространство... от всего этого клонило в сон. Джек усиленно боролся с дремотой, однако чем дольше он там оставался, тем глубже становилось ощущение пребывания в гробу. Не хватало только и в самом деле утонуть в пивной бочке!
   Дважды Уиллис постукивал по внешней стороне бочки, чтобы предупредить его о приближении стражей, и дважды сигнал тревоги оказывался ложным. За третьим стуком послышался скрежет ключа в замке, и Джек вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, а соломинка слишком уж узка. Желудок его свернулся узлом, и он, силясь подавить подступавшую панику, впился пальцами в рукоять лопатки.
   Потом сержант тихонько стукнул один раз: это означало, что в подвал вошел один человек. Джек затаился и почти перестал дышать: весь его расчет строился на том, что малый с мушкетоном, не обнаружив пленника, углубится в помещение и окажется в пределах досягаемости.
   Двойной стук. Два человека.
   Черт возьми!
   Заставив себя погрузиться в жидкость как можно глубже, Джек уперся одной рукой в середину крышки, зажал в другой лопату, подогнул ноги и, резко оттолкнувшись от дна, рванулся вверх.
   Пена и сусло, стекая с волос, заливали глаза, но Джеку удалось разглядеть смутные очертания человека, и он, размахнувшись, нанес удар лопатой сверху вниз. Крик и выстрел раздались одновременно, помещение заполнилось едким запахом пороха. Протерев глаза и проморгавшись, Джек ухватился руками за край бочки и выскочил наружу.
   Малый с мушкетоном согнулся над своим упавшим на пол оружием, держась за ключицу, по которой, видимо, пришелся удар Джека. Ружье выстрелило, и картечь разлетелась по помещению. Часть заряда угодила в Уиллиса: его отбросило к стене, из пробитого горла хлестала кровь. Второй находившийся в помещении человек, придя в себя от потрясения, схватился за рукоять шпаги.
   То наверняка был явившийся для допроса офицер, крепкий мужчина в толстой зеленой шинели, сковывавшей движения и не позволявшей быстро выхватить шпагу. На носу у него красовались очки, а голову покрывала черная треуголка, на которую Джек и обрушил свою доску. Офицер вскрикнул и рухнул на пол.
   Мешкать было нельзя. Уиллис погиб, что, по крайней мере, избавило парня от виселицы, так пугавшей его. А вот оба противника Джека остались в живых, и их вопли могли привлечь других. Поэтому Джек, не теряя времени, выскочил в открытую дверь подвала и, перепрыгивая через две ступеньки за раз, помчался вверх по лестнице.
   Она закончилась у двери, выводившей в коридор. Вывалившись туда, Джек обнаружил еще три двери и заколебался, не зная, какой из них воспользоваться. В этот миг одна из них отворилась, и на пороге, сопровождаемый веселым шумом трактирного зала, появился солдат с дымящейся трубкой и пинтовой кружкой пива в руке.
   Мгновение тянулось бесконечно, и все это время оба, солдат и беглец, остолбенев, смотрели один на другого. Потом солдат заорал, уронил кружку и трубку и бросился назад, в питейный зал. Джек припустил в противоположном направлении.
   Дверь, в которую он ворвался, вела в большую кухню. Склонившаяся над плитой кухарка истошно завизжала, коридор заполнился возгласами. Промчавшись мимо испуганной служанки, Джек рывком распахнул заднюю дверь и скатился по ступеням в огороженный кухонный дворик.
   Его обдало холодом. Калитка в глубине двора была открыта, и к тому времени, когда все здание охватил переполох, беглец уже выскочил со двора и оказался возле конюшни.
   В трех стойлах по левую руку от него стояли три лошади. Джек шагнул к ним, хотя вовсе не был уверен, что успеет вывести хотя бы одну из них и вскочить на нее. Возможно, он предпочел бы улепетывать на своих двоих, но, повернувшись на тихое ржание, увидел... Храбреца. Здоровенный гнедой, с мешком овса на морде, приветливо махнул хвостом и продолжил есть.
   Теперь крики слышались уже в огороде. Преследователи могли появиться здесь в любое мгновение, так что Джек рванулся к коню. Тот слегка отпрянул.
   — Полегче, парень, успокойся, — пробормотал Джек, срывая путы с конских ног.
   Когда с криком выбежал первый солдат, Джек запустил в него лопатой и вскочил на спину Храбреца. Если конь и огорчился из-за прерванной трапезы, то виду не подал. Напротив, стоило Абсолюту припасть к конской шее и крикнуть «давай!», как скакун сорвался с места.
   Кто-то выстрелил им вдогонку из пистолета, но выстрел не достиг цели. Стиснув конские бока ногами, Джек направил Храбреца прямо к изгороди, через которую конь, несмотря на все еще болтавшийся на морде мешок, с легкостью перемахнул, хотя при этом Джек, мокрый и скользкий после купания в недобродившем пиве, едва не свалился и удержался лишь благодаря тому, что вцепился в гриву.
   Грянул второй выстрел, и пуля просвистела между грудью всадника и головой скакуна.
   — Йя-а! — заорал Джек, ударяя в конские бока пятками.
   За изгородью тянулось ячменное поле, промчавшись по которому беглец добрался до лесной опушки и скрылся под зеленым навесом. Очень скоро завеса деревьев почти заглушила все возгласы; дольше всего в лесном сумраке был слышен несшийся им вслед хриплый звук горна. Но вскоре затих и он.

Глава 14Саратога. 7 октября 1777 года

   Наконец-то Джеку было за что благодарить судьбу, — утренние туманы, которые скрывали его отъезд с Луизой две недели назад, укутали его снова, когда он ковылял по тропе, ведущей к расположению британских войск. Во всяком случае, Джек мог лишь молиться, чтобы это оказалось именно так. Ему казалось, что сейчас около полудня, хотя подсказывал ему это лишь инстинкт: в этом призрачном мире течение времени не отличалось четкими вехами.
   Звуки глохли, словно он прислушивался к ним через овечью шкуру; очертания, с десяти шагов казавшиеся человеческими фигурами, в трех оборачивались молодыми деревцами. Джек знал, что блуждает здесь не один. На протяжении нескольких последних миль он не раз слышал тонущие в тумане возгласы и замечал вдалеке движущиеся фантомы.
   Это не имело значения: на случай встречи с врагом у него все равно не было оружия, да и узнать в таком мареве друга не представлялось возможным. Наверное, он прошел бы мимо родного отца, так и не признав его.
   Но все же некое внутреннее чувство заставляло Джека двигаться по едва видимой тропке на звук, столь слабый, что беглец вовсе не был уверен в его реальности.
   "Ну а если меня увидят, то за кого примут? За дух индейца, покинувший Стойбище Мертвых? Или за пугало, которое соскочило со своего шеста, решив, что куда забавнее будет попугать не ворон, а людей... "
   Поежившись, Джек остановился и воззрился на серое марево. Несомненно, он пробыл в этом лесу слишком долго. Чащоба сбивает с толку даже таких, как он, привычных к лесам. Особенно в это время года, когда с земли поднимаются испарения, несущие запах плесени и гнили от разлагающейся лесной подстилки. Огонь в каждом клене несет пламя к земле, чтобы там погаснуть и гнить... Что бы на сей счет сказал Ате? "И сам Ад выдыхает заразу в этот мир... "
   То и дело Джеку слышался смех Луизы. Всякий раз, когда с шорохом и треском взбегала по стволу белка или взлетала птица, он оборачивался, словно на зов. И всякий раз за этим следовали разочарование и возвращение прежних страхов — за нее и за самого себя.
   Толчок в спину заставил его вздрогнуть, но, когда Джек обернулся, на его губах появилась слабая улыбка.
   — Храбрец, старина. Я вижу, ты уже подталкиваешь меня в спину.
   Он почесал коня между глазами. Ему не было нужды вглядываться сквозь туман, чтобы увидеть, как отощал скакун. Одеяло, которое Джек ухитрился стащить и которое использовал как попону, свисало по бокам коня, не скрывая выпиравших ребер.
   Впрочем, точно так же дело обстояло и с ребрами самого Джека. Он поскреб их через рваную блузу, которую вместе с набедренной повязкой ее давно умершего мужа подарила встретившаяся ему на третий день после побега пожелтевшая от старости индеанка-тускарора, проникшаяся состраданием к измученному, нагому скитальцу.
   Тогда же — это было пять или шесть дней назад — ему в последний раз довелось и поесть. Если, конечно, не считать сорванных по пути грецких орехов и выкопанных корней лопуха. На своем мучительном пути назад, к Саратоге, он сбил ноги, но упорно продолжал идти.
   Размышления отвлекли его, а спохватившись, он вынужден был наклониться, чтобы поискать в тумане едва не потерявшуюся тропу. К счастью, она нашлась, и Джек, цокнув языком Храбрецу, двинулся дальше, туда, откуда доносилось странное потрескивание.
   Потом тропа пошла вверх по склону холма, и обзор улучшился: Джек понял, что видит на пять шагов вперед, потом на десять. В лицо дохнул ветерок, туман затрепетал и начал развеиваться. А озадачивавший его раньше треск неожиданно сделался громче. Слух Джека обрел такую же ясность, как и зрение, и в том, что он слышит, сомнений не было.
   — Мушкеты палят. И их чертовски много, — промолвил он вслух, схватив коня за густую гриву и вскакивая на спину скакуна. — Дай бог, чтобы мы прибыли не слишком поздно!

* * *

   — Пропасть мне на месте, это же Абсолют! Но что за чертовщина, на кого вы похожи?
   Подполковник Карлтон, адъютант Бургойна, стоял посреди палатки командующего, ошеломленно взирая на нежданно возникший перед ним призрак. Стоявшее по левую руку от него высокое, в половину человеческого роста, зеркало позволило Джеку увидеть собственное отражение, и он не мог не признать, что выглядит далеко не лучшим образом. Блуза старой скво почти не скрывала татуированной груди, дырявая набедренная повязка едва прикрывала срамные места. Ну а с учетом двухнедельной щетины и состояния кожи, где едва ли осталось не укушенное насекомыми местечко... Джек мог понять, почему его облик привел старшего офицера в такое изумление.
   Впрочем, сейчас вопросы внешности волновали его меньше всего.
   — Где генерал, сэр? Я должен немедленно поговорить с ним.
   Карлтон выставил раскладной стул, и Джек, после недолгого колебания, сел.
   — Вы вернулись от Клинтона, капитан? Что он велел передать?
   — Прошу прощения, сэр, но мой отчет предназначается только для ушей генерала. Где он?
   — А вы как думаете? — Карлтон жестом указал на запад. — Там!
   Джеку не было необходимости поворачивать голову на отдаленный треск мушкетных выстрелов, учащающийся и спадающий волнами, как прибой в Корнуолле. На этот треск накладывалось басовитое стаккато артиллерийской канонады. Напрягая слух, можно было различить звуки горнов и даже крики.
   — Атака американцев?
   — Наша. Вообще-то мы намеревались произвести разведку боем, чтобы испытать крепость левого фланга мятежников. А заодно прихватить с тамошних полей немного зерна. Однако, судя по всему, мы разворошили змеиное гнездо.
   Поморщившись (по понятной причине, любое упоминание о змеях вызывало у него не лучшие воспоминания), Джек вздохнул:
   — Я должен идти к нему.
   Он попытался подняться, но опустившаяся на его плечо рука Карлтона без усилий удержала Джека на месте.
   — Не в таком виде, приятель. Вас застрелят, арестуют или, самое малое, высмеют. Непозволительно, чтобы штабной офицер выглядел столь постыдно. Где ваш мундир?
   Джек провел рукой по глазам.
   — Э... полагаю, хранится у генерала.
   — Вот как? — Карлтон распахнул дверцу стоявшего рядом с зеркалом шкафа, и его взору открылась дюжина прекрасно сшитых мундиров. — К какому полку вы приписаны?
   Вообще-то Абсолют числился капитаном легких драгун ее величества королевы. Однако этот полк в данной компании не участвовал. И поскольку не было ничего особенного в том, чтобы кавалерийский офицер прикомандировывался к пехоте, Бургойн назначил его в... в...
   — Кажется, Двадцать четвертый пехотный, сэр.
   — Превосходно! Собственный Саймона Фрейзера, он сейчас в самой заварушке. — Карлтон порылся среди одежды. — Да, вот он.
   Сняв с вешалки красный мундир, Карлтон выложил его на стол. Из выдвижного ящика были извлечены рубашка, медвежья шапка, галстук, ремень, штаны, чулки, жилет, кушак, стальной воротник...
   — Сэр, мне кажется, время поджимает... — начал было Джек.
   — Время терпит, сэр! — Карлтон метнул на него сердитый взгляд. — Нас могут разбить, но, во всяком случае, враг не посмеет сказать, будто застал нас в неглиже.
   Он снова повернулся к шкафу.
   — Я знаю, что у вас репутация эксцентричного чудака, Абсолют, но... ох! Это, должно быть, ваш. Да, вот и инициалы "Дж. А. ". Одному Господу ведомо, как вам удалось уговорить генерала возить с собой эти ваши щегольские штучки.
   Он поставил пару сияющих туфель с высокими, до колена, черными гетрами, застегивавшимися на пуговицы, и, повернувшись к входу в палатку, позвал:
   — Брэйтуэйт!
   Звук его голоса еще не стих, а личный слуга генерала уже был внутри шатра.
   — Принесите горячую воду, мыло и бритву. Да, и что-нибудь перекусить.
   Скользнув взглядом по обессилевшему Абсолюту, слуга кивнул и удалился.
   Полковник залез в ранец и извлек пыльную бутылку.
   — Вот, приберегал для подобного случая... Арманьяк. То, что нужно.
   Он быстро наполнил два бокала и подвинул один Джеку.
   — За короля и Англию, а?
   Джек попытался встать, но Карлтон махнул, чтобы он оставался на месте, и залпом осушил свой бокал.
   — Да, то, что нужно. А теперь скажите, любезнейший, лошадь у вас есть?
   — Мой конь снаружи. Но он выбился из сил.
   Карлтон откинул полог палатки. Брэйтуэйт прошмыгнул у него под рукой, прошел к столу и поставил перед Джеком похлебку и сухарь. Джек, даже не подумав о ложке, наклонил миску и мигом выхлебал жидкий суп с кусочками чего-то, что он предпочитал считать мясом. Сухарь исчез в три укуса.
   Карлтон высунулся наружу.
   — Но это... это же... Храбрец! Лучший скакун во всей армии. На скачках в Тикондероге он обошел моего Нимврода, и я проиграл графу Балкаррасу пятьдесят гиней. Кстати, юный Сэнди, конечно же, тоже там, где палят. А конь, — полковник повернулся обратно, — выглядит прекрасно. Во всяком случае, для скакуна, пронесшего вас через три графства. Брэйтуэйт, займитесь конем. А я займусь нашим гостем.
   Подойдя к столу, он взял у слуги помазок, обмакнул в горячую воду и энергично потер о кусок мыла.
   — А теперь — типичный вопрос брадобрея, — с улыбкой промолвил Карлтон. — Сбривать все или оставить бакенбарды?

* * *

   Просто поразительно, что могут сделать для человека бритье, чистый мундир, миска горячей еды и пара рюмок спиртного. В палатку командующего Джек ввалился в обличий пугала. Вышел же оттуда спустя полчаса элегантный, худощавый офицер. Правда, единственное, что удалось сделать с его спутавшимися волосами, — это собрать и связать их в хвостик.
   Храбрец тоже выглядел на славу: Брэйтуэйт нашел время не только для того, чтобы накормить и оседлать коня, но и хорошенько его почистить. При виде Джека скакун тихонько заржал и протанцевал вбок по траве несколько шагов.
   — К орудиям! — вскричал Джек, вскочив в седло.
   Храбрец заржал, вскинулся на дыбы и сорвался с места. Править конем практически не требовалось, звуки боя он знал не хуже всадника. Лесная тропа, отходившая от прогалины, где стояла генеральская палатка, сливалась с дорогой, ведущей к передовой.
   К сожалению, путь туда лежал мимо расположения нескольких отрядов солдат: англичан в красных мундирах и немцев в синих. Все они встревоженно смотрели в сторону затянутой пороховым дымом долины, откуда доносились частые мушкетные залпы, время от времени перекрываемые громом полевых батарей. Лишь изредка сквозь канонаду прорывался высокий зов горна, крики же людей почти не были различимы.
   От Карлтона Джек узнал, что для проведения разведки боем каждый полк временного подразделения выделил небольшие силы. Так и получилось, что одни бойцы тех же самых батальонов сражались и умирали в дымном аду, а другие, их товарищи, оставались в лагере.
   Джек галопом проскакал мимо фермы Фримена, которую уже проезжал две недели тому назад, чтобы попасть к британским линиям. Как раз за ней, на небольшом возвышении, насыпали земляные валы и соорудили бревенчатый частокол. Карлтон говорил, что это укрепление уже получило название «редут Балкарраса». Там, на наблюдательном пункте, откуда в подзорную трубу просматривалась рассекавшая лес тропа, находился генерал Бургойн.